Огненная кровь

ПРОЛОГ

Германия. 1532 год.

... Строй глевии[1] растянулся.                                      

Небо было серым, низким. Давящим. Косматые облака неслись над головами, лишь изредка открывая бледный безжизненный круг солнца. Третий день шел мокрый противный снег, проникающий под плащи, доспехи и превративший конопляные нательные рубахи в ледяные, мерзко липнущие тряпки. Солдаты устали, целый день хлюпая сапогами по холодной и вязкой грязи, остающейся после отряда всадников, ехавших впереди. Месить грязь - вечная судьба пехоты на марше, да и выбора у солдат все равно не было. О том, чтобы пробираться вперед по белоснежным сугробам, возвышающимся плавными валами по бокам, не могло быть и речи. Снег доходил человеку почти до бедер. Наезженный летом тракт позволял отряду хоть как-то двигаться, в то время как снежная зима замела большинство дорог и ненадолго остановила войну в стране.

Арбалетчики, большую часть времени охранявшие замки, то и дело перебрасывали свое оружие с плеча на плечо и понуро брели по обе стороны от короткой колонны наемников-пехотинцев, чувствуя, как массивные приклады с короткими стальными луками тяжелеют с каждым шагом одеревеневших и ноющих от непривычно долгого похода ног. Последний хутор, в котором глевия останавливалась на постой, остался за спиной два дня назад, сейчас отряд пересекал безлюдную местность.. Пехотинцы, привыкшие к весу доспехов, выглядели лишь чуть получше. Но даже риттеры, следовавшие сразу за своим господином, сидя на боевых лошадях, и те устало откидывались на высокие спинки седел, стараясь, однако, при этом выглядеть в глазах пехоты бодрыми и полными сил. Но это им плохо удавалось. Все до единого были измотаны. Лишь рыцарь в черных, чудно сработанных доспехах и черной же накидке, возглавлявший отряд, казалось, не знал усталости. Уже пять дней он направлялсвоих людейв обход обжитых земель в сторону лишь ему одному ведомой цели.

Бамбер, старшина пехотинцев, седоусый приземистый здоровяк, наемник с тридцатилетним стажем, поучаствовавший в десятке феодальных войн, которые вели многочисленные, никем не сдерживаемые князья, обеспокоенно оглянулся на своих людей. Хмуро взглянулна заросшие заиндевевшей щетиной, серые от усталости лица, пустые глаза, бездумно уставившиеся на темную грязь дороги. Было холодно, солдаты ежились, облачка пара от дыхания оседали на кромках пехотных саладов[2] белой изморосью. Было видно, что все их мысли свелись лишь к механической перестановке ног.

Бамбер вздохнул, хмыкнул в усы и ускорил шаг. Догнав медленно переступавших лошадей, он подергал последнего риттера за край плаща. Всадник обернулся, чуть натянул поводья.

- Господин гауптман, - заговорил Бамбер, - взгляните - люди с ног валятся. Попросите господина князя на ночлег стать. Ежели завтра в бой – ни у кого рука меч не поднимет...

Риттер, на лице которого тоже отпечаталась усталость,  молча уставился на наемника, упрямо не отводящего взгляд. Потом повернулся в седле и посмотрел на устало бредущую глевию. Снова зыркнул на Бамбера и, дав шпоры коню, удалился в начало колонны, к рыцарю в черных доспехах.

Старшина посмотрел ему вслед, стоя на месте, пока не поравнялся со своими парнями. Потом пристроил поудобнее за спиной щит и зашагал рядом с ними. Он видел, как риттер догнал хозяина, почтительно поклонился князю и указал рукой в латной перчатке сначала на колонну, потом в сторону опушки леса.

- Ну, братцы, - усмехнувшись, повернулся Бамбер к своим солдатам, - чую, будет у нас сегодня на ужин горячая жратва! Горст! Эй, Горст! Котел починили?

- Починили, господин старшина, - радостно осклабился один из наемников, молодой сероглазый блондин, опередив хмурого одноглазого пехотинца, едва раскрывшего рот для ответа. - Эх, нам бы пива бочку! Да баб штук десять – от тогда мы бы отдохнули! Даже ж на снеге!

Пехотинцы устало засмеялись. Бамберудовлетворенно улыбнулся, прикидывая, как можно поднять настроение людям.

- Ты, Ланзо, помолчи лучше. Помнится мне, три  стоянки назад ты все в хлев больше норовил... Вот я и вижу, что овцы-то тебе больше по душе, нежели бабы...

Пехотинцы заржали в голос. Товарищи начали хлопать залившегося краской Ланзо по плечу, отпуская шуточки в тон старшине. Продолжалось это недолго, до тех пор, пока самый старый из них, весь покрытый шрамами вояка по прозвищу Баран не проворчал:

- О бабах размечтались, голытьба. Все равно, какую-никакую найдем, князь ее своему чудищу справит...

Смех утих, словно отрезали. Все невольно посмотрели вперед, на тощую фигуру, закутанную в черную монашескую рясу по самую макушку. Слуга князя криво сидел на осле, упорнотрусившим рядом с конем черного рыцаря. Вся фигура его была какой-то перекошенной, нескладной. Те, кому довелось заглянуть под капюшон, говорили про сплошь замотанное тряпками лицо. Из чего солдаты сделали вывод, что князев приближенный болен какой-то кожной болезнью. Все только надеялись, что не проказой.

Через полчаса, словно в ответ на слова Барана, в лесу отчетливо потянуло дымом, а двое риттеров вдруг присвистнули и дали шпоры лошадям, обогнав князя. Впереди из-за поворота дороги показалась телега, нагруженная огромными вязанками хвороста  и  влекомая понурым волом. Телега остановилась, неуклюже попыталась развернуться, но всадники закричали, выхватили мечи, подлетели с обеих сторон, поравнявшись с возницей. Послышался мужской вопль, моментально оборвавшийся, а затем пронзительный женский визг. Солдаты переглянулись со старшиной и уставились в землю. Вот не повезло семейке, подумал Бамбер, особенно бабе. Зачем же кметов-то резать?  Ехали б себе и ехали… Он увидел, что князь вскинул руку, и обернулся к глевии.

Глава 1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1996 год.

Подмосковье.

Девочка лет восьми заворочалась в кровати, тяжело задышала. На ее лбу выступил пот, слепивший пряди черных волос, губы приоткрылись. Глаза под сомкнутыми веками метались из стороны в сторону, выдавая активную фазу сна. Точнее, кошмара.

Ей снилось, что огромный черный рыцарь убивает беспомощных людей большим мечом. Затем одним ударом сносит голову старому человеку в железной одежде, а потом поворачивается и идет прямо к ней, пытающейся подняться. Девочка видела свои руки и понимала, что они черные и больше ее собственных.. Пальцы вцепились в каменистую почву, оставляя на ней выжженные отпечатки. Девочка, или та, кем она была, подняла голову и посмотрела на приближающегося врага.

Рыцарь медленно шел к ней, огромный и страшный. С длинного меча капали в снег ярко-красные капли. На черном, со светящимися прожилками, лице горели оранжевым светом глаза. Девочка чувствовала, что стоит на коленях и не имеет сил подняться, хотя должна. Не понимала, почему, но знала, что перед этим врагом нельзя стоять на коленях. Та, которой девочка была в этом сне, собрала остатки сил и медленно выпрямилась в полный рост. Перед глазами все поплыло, она покачнулась, но устояла на ногах, гордо и надменно вздернув подбородок. Вытянув навстречу рыцарю руки, она раскрыла ладони, но ничего не случилось. Девочка, вместе с той, кем она была, почувствовала сначала удивление, потом страх. Она осталась совершенно беззащитной.

Остановившись прямо перед ней, чернолицый рыцарь уставился ей в глаза.

- Ты истратила свою силу до последней капли, Наследница! – пророкотал он. Девочка поняла, что враг говорит не по-русски, но та, кем она была в этом сне, прекрасно знала этот язык. – Ты проделала грандиозную работу, но сегодня человеческая женщина понесла и родила от моего Слепца! Я напложу Слепцов и они быстро отыщут плоды твоего труда! Так что теперь отыскать поставленные тобой замкИ– дело времени.

- Весьма долгого! – на чужом языке язвительно произнесла девочка губами неведомой ей Наследницы.

- Ты права! – кивнул головой ее противник. – Но все же это лишь вопрос времени. У меня уже есть последователи, людьми так легко манипулировать! Твои родовые воины мертвы! – Он махнул мечом в сторону лежавших тел. – Я наберу армию и она найдет и раздавит полукровок, созданных тобой. А потом Слепцы найдут каждого мага в этом мире. Мы уничтожим всех, кто будет представлять угрозу для вторжения!

Та, которой была девочка, плюнула в лицо врагу.

- Ты умрешь, бунтовщик! Вы оба умрете!

- Человеческий жест, – пророкотал рыцарь.

Удар был молниеносен, он взорвался в голове девочки ослепительной болью, она закричала вместе с упавшей Наследницей.

- Человеческий жест, - повторил рыцарь. - Ты быстро переняла их, и этот весьма кстати! Ведь он означает гордое отчаяние! – Глаза его полыхнули огнем. Та, которой была девочка, полулежала на земле, с разбитого лица на снег падали и с шипением испарялись огненные капли. – Да! Пришла пора отчаиваться, Наследница! Ибо ты умрешь с осознанием того, что все твои усилия защитить этот мир оказались напрасны! И Правящий Род умрет вместе с тобой!

Девочка подняла голову, взглянула глазами Наследницы на своего врага, заносящего меч, без прежнего страха. Усмешка тронула ее губы.

- Что ты знаешь, глупец!

После чего был только короткий взблеск меча.

Девочка вздрогнула во сне и громко заплакала, сжавшись в комок и крепко обхватив руками подушку.

За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату вошла молодая женщина в домашнем халате, включила ночник и обняла плачущую дочь, крепко прижав ее к себе. Она вздрогнула, когда руки девочки обняли ее за шею, и поморщилась. Маленькие ладошки были обжигающе-горячими.

- Тихо… Тихо, родная моя! – зашептала  мама, гладя дочку по спине. – Это же просто сон. Сейчас ляжешь на другой бочок, и все пройдет, тебе приснится что-нибудь светлое и приятное.

- Меня уби-и-или-и-и-и-и!

Девочка рыдала навзрыл, всхлипывая и давясь слезами. Мама качала ее, гладила по напряженной, как струна, спине, шептала…

- Я с тобой. А пока я с тобой, никто не сделает тебе ничего плохого. Никто и ничего.

Наконец дочка отстранилась и размазала слезы по щекам, кивнула. Густая копна черных волос качнулась, закрыла ей лицо. Она убрала непослушные пряди, и на мать взглянули огромные карие глаза.

- Мам, а можно это как-то… Чтобы мне перестал сниться этот черный рыцарь?

Женщина вздохнула.

- Опять он?

Девочка кивнула. Мама погладила ее по горячей щеке.

- Мы с папой что-нибудь придумаем!

- Хорошо бы, - серьезно сказала дочь.

- Давай, Милада, ложись. Все будет хорошо, котенок.

Женщина почувствовала слабый запах гари и вздохнула.

- Дай я вот эту твою подушку заберу. А ты бери вторую. – Мама встала и, подойдя к окну, открыла форточку, несмотря на сильный мороз. – Спи, зайка.

Глава 2

Наши дни.

Африка.

Сомали.

  Джип уже отживал свое. Подвеска стонала так, словно машина была живым существом. Дорога, конечно,тоже не радовала. Но других дорог в этой части Сомали не наблюдалось.

  Чернокожий человек мощного сложения, в пятнистомкамуфляже с коротким рукавом, темных очках и с красным беретом на бритой голове, сидевший на переднем сидении, никогда не встречал в родном Сомали хороших дорог. С учетом того, что он, Джамбо, за свои тридцать лет не бывал нигде, за исключением двух-трех ближайших стран, где ситуация с дорогами была аналогичной, можно сказать, что его знакомство с автомагистралями еще не состоялось.

 Джамбо обернулся. Его люди сидели, понурившись, подпрыгивая на сиденьях, когда джип налетал очередную кочку. Ничего. Быстрее проснутся.

Онпосмотрел на новичка, Масая. Так этот сопляк назвался, когда пришел к нему проситься в отряд. Даром что парень был белым, хоть и очень смуглым. По большому счету Джамбо было плевать, к какой народности в действительности принадлежит новенький. Африка кишила наемниками и просто любителями повоевать. Масай, так Масай. Среди бойцов «армии» кого только не было, его интересовало лишь то, кто как себя показал в деле.

Сейчас новичок, единственный из отряда, выглядел бодрым после почти бессонной ночи и, пожалуй, даже довольным. Капитан отвернулся, хмыкнув. Еще бы. Вчера при дележе баб в очередной приведенной к покорности деревне ему досталась самая молодая. Разумеется, не моложе той, которую пользовал сам Джамбо, но ведь это Джамбо был командиром.

  Надо присмотреться к парню, решил он, может даже сделать своим заместителем. Белые воюют хорошо, а незнание множества национальных нюансов снимает с них множество предрассудков и ограничений.Наверное, решил Джамбо, ему скорее даже повезло, что Масай пришел именно к нему. Такие бойцы нужны каждому. Неприхотлив, за все время пути еще ни разу не приложился к фляге, в отличие от остальных, а значит  вынослив. Отличные боевые навыки. Оружием владеет, как бог, настоящий снайпер. Да и убивает без колебаний. Правда, пока ему доставались только бойцы из других группировок, а не мирные жители. Для начинающего разница есть, уж это Джамбо знал не понаслышке. И ничего не боится. В глубине души капитан был вынужден признать, что новичок не боитсядаже его самого. А ведь Джамбо опасались самые отъявленные головорезы из его "армии". Он и сам был головорезом хоть куда, уже много лет.

Капитан ткнул водителя в плечо и приказал прибавить скорость.

 Деревня встретила машины не привычным испуганным безмолвием, а глухим рокотом барабанов. Джипы сбавили ход, покатились по улице, поднимая облака пыли. Бойцы взяли автоматы наизготовку и теперь равнодушно смотрели на тощих некормленых детей с вздувшимися от голода животами, сидящих на корточках рядом с унылыми лачугами. Наемниковне интересовало, что именно командиру понадобилось в этом богами забытом месте, всем было  плевать. Зато они прекрасно знали, что пуля в голову любому из селян быстро обеспечит их продуктами, водой и вообще всем, что душе угодно. Ради этого, в основном, они и примкнули к банде, одной из многих банд, гордо именовавших себя армиями.

  Водитель замыкающего джипа решил проявить инициативу и притормозил.

  Бандиты привычно полезли было через борта, рассчитывая сразу раздобыть необходимое, но резкий окрик капитана, машина которого тоже встала, остановил их. Джамбо молча ткнул пальцем в кузов, и все быстро заняли свои места. Авторитет у командира был абсолютным.

  Джипы тронулись и подъехали к маленькой площади в центре деревни.  Джамбо хлопнул водителя по плечу. Когда машина остановилась, капитан осмотрелся и едва не открыл ротот удивления. Этого зрелища он не видел в здешних краях уже очень, очень давно.

  Барабаны надрывались.

  Барабанщики тряслись в такт ритму, блестели белки их закатившихся глаз, губы были окаймлены полоской засохшей пены, руки мелькали с ошеломляющей быстротой. А в кругу перед нимив бешеной пляске сошлось, похоже, все взрослое население деревни.

     Краем глаза капитан увидел, что его люди остановились рядом. Завороженный зрелищем, он не заметил, как они покинули машины.

        Танцоры неистовствовали. На глазах у бандитов то один, то другой из них падал на землю в трансе, трясясь, словно в лихорадке. Остальные не обращали внимания, размахивая руками и топая босыми ногами в поднятой пыли. Раздался вопль, и один из упавших танцоров вдруг вздернул ладони к лицу. Судорожное движение пальцев - и из глазниц брызнула кровь. Джамбо поморщился, заметив, что некоторые из его людей потянулись к амулетам, защищающим от духов. Он вытащил из кобуры свой «Дезерт Игл»[1], рявкнул на суеверных бойцов и двинул вперед, к священнойхижине, рядом с которой и происходило все действо.

     - Прекратить это, - бросил он через плечо, пинками расшвыривая беснующихся людей. И с удовлетворением услышал грозные окрики и выстрелы за спиной. Это работает. Всегда работало.

Отодвинув циновку, прикрывающую вход, капитан словно попал в другой мир. Несмотря на тонкие стены хижины, шум с улицы не был слышенсовсем, неестественная ватная тишина оглушила, заложила уши. Джамбо остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку после яркого солнца.

    Хижина была пуста и выглядела убого. Через щели на крыше пробивались толстые косые лучи света, отчего казалось, будто крышу подпирают световые колонны. Центральный священный столб был, как и положено, выкрашен в белый цвет. Его окружал круг из священной же маисовой муки. В центре, у столба, не прислоняясь к нему, сидел жрец, и Джамбо медленно навел пистолетему в лоб.

Глава 2.1

Ближайшие к нему рты раскрылись, показывая кровавые десны с кривыми клыками, уже вылезшими из них, и издавая мерзкое шипение.

   - Не забывайте, что этим телам нужна вода. Дождитесь меня.

  Быстро обернувшись, он нашел проход в толпе и двинулся туда, наводя одной рукой автомат на окружавших его существ, а в другой держа перед собой петушиную голову. Один из бывших жителей деревни дернулся к нему, но две пули из автомата, выпущенные почти в упор, отбросили безглазое существо назад. Неуклюже поднявшись, труп повернул к Масаю оставшуюся половину головы и протянул к нему руки. Кровавое месиво из черепа вдруг вывалилось на худое темное плечо и потекло по голому истощенному торсу. Словно разбуженная, петушиная голова неожиданно начала открывать и захлопывать клюв, издавая сухие щелчки. Этот звук произвел сильное воздействие на одержимых, которые шарахнулись в стороны. В толпе образовался проход. Юноша быстро подошел к джипам, но один взгляд на машины вынудил его плюнуть с досады. Обе повреждены пулями. Похоже, бандиты запаниковали и палили во все стороны. Он обернулся, чтобы увидеть, как одержимые разворачиваются, окружают священную хижину. Хижина священна, какое-то время старик еще продержится, может быть даже до его возвращения. Боец открыл дверцу джипа и, порывшись на полу, достал сумку Джамбо. Вытащил из нее пачку долларов, еще один, новенький "Дезерт Игл", распихал все по карманам. Он искалспутниковый телефон. Достав аппарат и откинув антенну, он дождался зеленого сигнала и набрал номер.

 - Кто?

- Это Масай. Зулус, мы прозевали новопосвященных. Слепцы навели Анклав на молодых шаманов, их пытали. Исток обнаружен, но они наняли бригаду Белой Головы, не стали сами рисковать людьми. Там один Коса, и то неподалеку, может не успеть, а я могу не успеть ему помочь, не ожидал, что сработают так быстро. Я сейчас слишком далеко, а в деревнях одержимые. Предупреди остальных, чтобы двигались к Истоку. Может, мы и не опоздаем предотвратить прорыв. В любом случае, встретимся там.

- За одержимых не беспокойся. Анклав сам начал зачищать деревни. Как обычно, натаскивают молодняк на нежить.

- Но они перебьют колдунов!

- Я устал… - неожиданно сказал собеседник, - устал считать это своей проблемой…

Связь прервалась.

Выключив телефон, Масай постоял в раздумьях несколько секунд, сунул аппарат в карман, перекинул автомат за спину и затянул ремень, рассовал в разгрузку магазины. Потом развернулся и побежал.

  Голые дети, сидевшие возле хижин, проводили его взглядами кровавых глазниц и плотоядными оскалами. Масай знал, что этим существам уже не нужны глаза, чтобы видеть его.

  И еще он знал, что голод их неутолим.

  Он бежал уже около трехчасов. Бежал быстро, быстрее, чем любой человек. Распугивая стада антилоп и заставляя редкие стаигепардов отбегать в сторону. Хищники настороженно провожали взглядом двуногого, двигавшегося быстрее них.

Вскоре Масайбыл у подножия приземистых холмов, густо заросших колючим кустарником.Саванна сменилась каменистым склоном, заросли преградили ему путь. Масай сбавил темп, перекинул «калашников» на грудь и снял с предохранителя. Гибкими змеиными движениями  заскользил  среди переплетения веток. И почти сразу наткнулся на первого часового, не услышавшего его приближения и беспечно сидевшего на камне. Тот даже не успел перехватить оружие, которое держал на коленях, а Масай, не останавливаясь, обогнул начавшего двигатьсябойца и ударил его прикладом автомата по шее, услышав, как хрустнули позвонки.

Подхватил грузно завалившеесятело, тихо опустил на землю и двинулся дальше. Под его ногой не треснула ни одна ветка, за три сотни лет жизни в саванне любой научится двигаться бесшумно. Еще двум часовым, также не услышавшим его шагов, Масай на ходу перерубил горло своим широким ножом.

Все низкое предгорье перед небольшим ущельем было завалено трупами бандитов и отстреленными гильзами, блестевшими в лучах низкого солнца. Возможно. Коса и успел сюда раньше Масая, но ни его самого, ни его тела тот не увидел. Масай то и дело натыкался на тела, пока осторожно подходил к расщелине в склоне, держа автомат наперевес.

Он почти успел, войдя в крохотное ущелье в тот момент, когда двое бойцов Суны отбегали от большого каменного идола, пригибая головы. Масай дернулся было вперед, но тут прогремел мощный взрыв. Белая Головане пожалел пластита. Взрывная волна отбросила Масая на каменную стену, удар выбил воздух из легких. Рядом по камню простучал короткий дождь осколков, жаливших его, словно осы. Тряся головой, он поднялся с земли и тут увидел изрешеченное пулями тело Косы. И все бы ничего, да вот от головы товарища мало, что осталось. Какая уж тут теперь регенерация…

За эхом взрыва, гуляющего между почти отвесных стен ущелья, ему почудился многоголосый вой. Подобрав выпавший из рук автомат, Масай  прошел вперед и, щурясь от поднявшейся пыли, быстрыми одиночными выстрелами перебил людей Суны, еще оглушенных взрывом. Их осталось около  десятка, видимо главарь ожидал, что место будут охранять, и взял побольше бойцов, но недооценил возможности единственного защитника. Что ж, так было даже проще. Конечно, Масай знал, что это нечестно, но глупо было не воспользоваться ситуацией. Да и нет такого понятия, как честный бой. Ему предстояло нелегкое дело, а получить пулю в спину от одного из бандитов вовсе не хотелось. Полуоглушенному Суне, метнувшемуся к валявшемуся оружию, Масай прострелил обе руки. Когда силившийся подняться на ногиглаварь, скрипя зубами от боли, повернулся к нему, он пружинящим шагом подошел вплотную и ударом ноги опрокинул того на землю. Потом не спеша сменил магазин и лязгнул затвором «калашникова», направив ствол на Суну.