Огненная тень

Пламя во мраке

Холод ударил по коже так резко, что я едва не выронила факел. Лес дрожал от ветра, но не он заставлял моё сердце колотиться, как загнанную птицу. За спиной — тяжёлые шаги. Мерные. Уверенные. Как у охотника, уже видящего добычу.

Я знала, кто идёт за мной. И знала, что скрыться от него невозможно.

Ветка хрустнула под сапогом — звук в ночи, словно приговор. Я прижала ладонь к дереву, стараясь дышать тише. Магия внутри билась, как огонь под кожей, умоляя вырваться наружу. Но если я позволю… они почувствуют всплеск. Он почувствует.

— Долго ещё будешь играть в прятки? — его голос раздался спокойно, с едва уловимой насмешкой. Бархатный, тёплый… и пугающий.

Я зажмурилась. Даже не видя лица, я могла представить его тёмные глаза — спокойные, внимательные, такие же, как в тот день, когда он наблюдал, как казнили мою мать.

Командир Стражей. Каэль Арден.
Мужчина, чьи руки были в крови таких, как я.
И тот, кто шёл за мной этой ночью.

— Выйди сама, — продолжил он, — или я вытащу тебя. И обещаю… тебе это не понравится.

Я прикусила губу до крови, сдерживая магию. Сдерживая себя.
Пламя жгло изнутри, но я не могла дать ему ни шанса.
Если вспыхну — он победит.

В нескольких шагах от меня послышался лёгкий скрип доспехов. Он ближе. Ещё шаги он почувствует дыхание на затылке.

Я сорвалась с места.

Ночь обрушилась на меня ветром, как волна. Позади — короткий смешок, опасно тихий.
Он не спешил. Он знал: я не уйду далеко.

И он получит меня.
Живую. Или пылающую дотла.

Мокрые ветви хлестали по лицу, цеплялись за волосы, но я не сбавляла темп. Если упаду — конец. Если замедлюсь — он догонит.

Воздух резал лёгкие, ноги ныли, но страх гнал вперёд сильнее боли. Я знала этот лес с детства, каждую тропинку, каждый обрыв… но и он знал меня. Это делало игру смертельной.

Щёлк.

Невидимая сила резко ударила по щиколоткам, и я полетела вперёд, падая в мокрую листву. Холод впился в кожу. Проклятые Стражи и их теневые арканы…

— Быстро, — произнёс он где-то позади. Спокойно. Почти лениво.
Так говорят не преследователи. Так говорят охотники, уверенные, что добыча уже в силках.

Я попыталась подняться, но невидимая петля стянулась сильнее, словно змея, обвившая ноги. В следующее мгновение над лесом раздался тяжёлый звук шагов — и он вышел из тьмы.

Чёрный плащ, расстёгнутый на груди, под ним тёмные доспехи, блеск арканита на наплечниках. Каэль Арден.
Его силуэт двигался уверенно и неторопливо, как будто я была не враг, а очередная заблудшая душа, которую он всегда возвращает обратно в цепи.

— Бежала красиво, — произнёс он, глядя прямо на меня. — Но ты знаешь, что я не проигрываю.

— И ты гордишься этим? — прошипела я, с силой дёрнув ногами. Бесполезно. Петля только затянулась сильнее.

Он склонился чуть ниже, и я впервые за всё это время почувствовала его дыхание на коже. Тёплое. Слишком близкое.

— Нет, — ответил он тихо. — Но мне нравится, когда ты дерёшься.

Мир сузился до его взгляда. Тёмные глаза, в которых — холодное спокойствие, но под поверхностью что-то вспыхивало. Не просто охота. Интерес. Опасный. Лишний.

Он протянул руку, легко коснувшись моей щеки перчаткой. Лёгкое касание — и всё тело напряглось, будто кто-то провёл лезвием по коже.

— Отпусти, — процедила я.

— Могу, — он улыбнулся уголком губ. — Но не хочу.

Магия сорвалась с меня раньше, чем я успела подумать. Пламя вспыхнуло между нами, огненной дугой. Его волосы чуть дрогнули от жара — но он не отпрянул.
Наоборот — шагнул ближе.

— Вот она, — прошептал он. — Моя огненная ведьма.

Его пальцы, сжатые в кожаной перчатке, скользнули вдоль моей щеки чуть ниже — к подбородку. Не грубо, но с той спокойной уверенностью, которая раздражала и… пугала. Не потому что он был сильнее. А потому что знал, что я это чувствую.

— Можешь не делать вид, что не хочешь сорвать аркан, — сказал он тихо, будто мы стояли не посреди проклятого леса, а где-то в тёплой комнате, где безопасно. — Ты вся дрожишь.

— Это не страх, — прошипела я. — Это отвращение.

Каэль усмехнулся — беззвучно, только уголками губ. От этого стало жарче, чем от моего огня.
Пламя, что сорвалось изнутри, клубилось рядом с нами, не решаясь поглотить его. Он не отступал. Никогда.

— Ты лжёшь плохо, — почти шепотом. — Всегда лгала. Даже тогда.

Тогда. Это слово вонзилось, как клинок под рёбра. Воспоминание вспыхнуло: площадь, крики, запах горелого. Я зажмурилась, отгоняя это.

— Замолчи, — прошипела я.

Но он не замолчал. Его ладонь сжала мой подбородок чуть сильнее — не больно, но так, что я почувствовала, как дрожит собственное сердце. Он был близко. Слишком близко. Ещё чуть-чуть — и…

Я резко ударила его коленом. Он не успел среагировать. Магия, вспыхнувшая по коже, дала толчок — аркан сорвался, лопнув с глухим треском, как стекло.

Я сорвалась с места.

Воздух хлестнул в лицо, ветви били по плечам, а сердце гулко колотилось в груди. За спиной раздался короткий смешок. Низкий. Опасный.

Он не рассердился.
Он наслаждался погоней.

— Беги, — донёсся до меня его голос, как шелест тени. — Мне всё равно, Лина. Я всё равно найду тебя.

И он говорил правду.

Я слышала, как тени вокруг леса оживают. Его магия. Арканы шептали, скользили по ветру, чувствуя мой жар. Он играл со мной, как кошка с загнанной мышью.

Но я тоже не та девочка, которую он когда-то видел.
И если он догонит — сгорит не только лес.

Я сжала ладони. Пламя взвилось вверх, прорезая ночь. Лес вспыхнул оранжевыми отблесками. Пусть попробует приблизиться теперь.

Огонь вспыхнул стеной — яркий, живой, бешеный. Он гудел, как зверь, и я впервые за долгое время не прятала свою силу. Пусть боится. Пусть отступит.

Но Каэль Арден не был тем, кто отступает.

Тени вокруг него зашевелились, сплетаясь в живые цепи. Огонь встретился с тьмой, как волна с каменной скалой. Магия столкнулась в воздухе — искры, дым, запах раскалённого железа. Я бежала, чувствуя, как каждая ветвь — не преграда, а часть пути. Но он…

Пепел памяти

3 года назад Лина

Огонь всегда был для нас домом.

Не тюрьмой. Не оружием. Домом.

Я помню тот рассвет — медный, тёплый, как дыхание пламени. Небо над лесом светилось розовым, а мама колдовала над котелком, напевая что-то тихое, древнее. Голос её был мягким, будто треск углей в очаге, и казалось, что сама земля слушает.

— Смотри, Лина, — она щёлкнула пальцами, и пламя в костре вдруг вспорхнуло вверх, приняв форму огненной птицы. Я ахнула. Птица расправила крылья, взвилась в утренний воздух, а потом растворилась, рассыпавшись теплом по поляне.

— Когда ты слушаешь огонь — он слушает тебя, — сказала мама, оборачиваясь ко мне. Её глаза — такие же золотистые, как у меня — светились светом, который не мог дать солнце. — Но если прикажешь ему… он тебя сожжёт.

Я кивнула серьёзно. В шесть лет я не понимала слов до конца, но ощущала их как заклинание. Мама никогда не боялась огня. И я тоже не боялась.

Мы жили на краю леса, в доме из тёплого камня и красного дерева. На стенах висели сухие травы, над очагом — связки амулетов, пахнущих дымом и солнцем. Стражей здесь почти не было. Деревня знала, кто мы, но молчала. Не из доброты. Из страха.

Мама не скрывалась. Она просто жила. Так, как жили её предки — огненные ведьмы, носительницы дара, который Империя называла проклятием.

Когда я просыпалась по утрам, она учила меня не словам, а чувствам.

«Огонь — не игрушка».

«Огонь — не месть».

«Огонь — это ты».

Иногда по ночам она выходила в лес и танцевала у костра. Я просыпалась, босиком выскальзывала на траву и пряталась за кустами. Огонь вился вокруг неё, как живой, как зверь, который её слушается. Тогда мама казалась богиней. Не ведьмой. Не изгнанницей. Силой.

Сны пахнут дымом.

Каждый раз, когда я засыпаю, огонь возвращается — не как враг, а как свидетель. Молчаливый, беспощадный.

Мне четырнадцать. Но в то утро, когда Стражи пришли за моей матерью, я умерла впервые. Всё остальное — только отсрочка.

Они пришли на рассвете. Без грома копыт, без пламени факелов. Словно тень, что сползла с неба.

Я сидела на крыльце и чистила старый медный кувшин, когда услышала хруст ветки. Подняла голову. Чёрные плащи. Доспехи с белым гербом Змея. Арканитовые клейма на руках.

Мама вышла из дома спокойно, будто ждала их.

— Гражданка Алана Рейн, — произнёс один из них. Голос сухой, как пепел. — Вы обвиняетесь в колдовстве. В использовании огненной магии без разрешения Имперского Совета. В хранении арканов. В укрывательстве… ребёнка с таким же даром.

Я тогда не поняла, что всё кончено. Я думала — мама всё уладит. Она же всегда всё улаживала.

Она подняла ладонь, и пламя вспыхнуло в воздухе. Не угрожающе — гордо. Как знамя. Как знак, что ведьмы не склоняют головы.

Я не видела, кто выстрелил первым. Но звук арканита я не забуду никогда. Резкий, как удар по нервам. С Пламя задрожало — и погасло.

Она упала на колени.

Я закричала.

Маму не убили сразу — Стражи связали её аркановыми цепями и повезли в город. Я могла сбежать. Я могла спастись. Но я пошла за ними. В Норрвен. В город, который всегда пах пеплом и железом.

Площадь была забита людьми. Стражи выстроились по периметру, как стальные статуи.

Казнь назначили на рассвете.

Огненных ведьм не вешали, не топили. Их сжигали. Символично. «Пусть огонь поглотит тех, кто поклонялся ему».

В центре — костёр.

И мама.

В цепях, но не согнутая. Волосы разметались по плечам, глаза — как чистое золото, спокойные. Она смотрела на толпу, но видела только меня.

Я стояла в переулке, под капюшоном, но она узнала меня сразу. Улыбнулась. Так, будто я не в аду, а дома у костра.

Командир шагнул вперёд. Тогда я впервые услышала его имя.

Каэль Арден.

Он читал приговор как молитву. Ни дрожи, ни жалости. Молодой, уверенный, с глазами цвета ночи. Человек, который не сомневается.

— Алана Рейн. Огненная ведьма. Осуждена.

Мама не дала ему закончить. Она заговорила первой. Её голос разнёсся над площадью, как пламя по сухой траве:

— Мы не проклятие. Проклятие — ваша жажда сжигать то, чего не понимаете.

Мама посмотрела на него, и в её глазах загорелось странное сияние. Голос её был тихим, но каждое слово разрезало тишину, как клинок:

— Ты думаешь, поймал меня, командир? Ты ошибаешься. Ты её — не найдёшь. Ни сейчас, ни через годы.

Каэль сжал челюсть, но не отступил. Тогда она наклонила голову чуть набок и продолжила, словно шепотом пророчества:

— И всё же… вы связаны. Не мной, не людьми. Судьба заплетёт ваши пути в узел, который ни смерть, ни огонь не смогут разорвать. Один без другого не сможет идти дальше. Ты узнаешь её, командир… и узнаешь меня.

Стражи пытались заставить её замолчать, но пламя вспыхнуло под её ногами раньше факелов. Оно загорелось не от их воли. От её.

Она горела гордо. Стояла прямо до последнего вздоха. А люди смотрели, как на зрелище. Как на костёр в праздник.

Я прижала кулаки к губам, чтобы не закричать.

Пламя забрало её тело, но не глаза.

Я навсегда запомнила их — золотистые, живые, как уголь, что не гаснет.

С того дня я перестала быть ребёнком.

Стражи не нашли меня — или не искали. Им хватило одной ведьмы.

Я ушла в лес. В мрак. В одиночество.

Но огонь остался.

Он шептал. Он жёг. Он жил во мне — так же, как жил в ней.

И когда я впервые услышала имя Каэля Ардена снова — годы спустя — огонь внутри не погас. Он стал клинком.

Пепел прошлого не умирает. Он ждёт ветра.

Пепел и сталь

Ночь была тихой. Слишком тихой.

Такое молчание не бывает случайным — оно как вдох перед ударом.

Я сидела на ветке старого вяза, скрестив ноги, и наблюдала за дорогой, по которой шли Стражи. Трое. Двое в плащах, один без. Лёгкие доспехи, арканитовые браслеты, факелы. Двигаются ровно, размеренно. Не охотятся. Возвращаются. Уставшие. Уверенные.

Ошибаются.

За три года я научилась читать их шаги, как другие читают книги. Знала, где они ставят лагеря, где спят, как держат мечи. Я знала их так же, как они знали нас — огненных.

Но между нами теперь не было равных.

Я больше не была той девчонкой с переулка.

Я была огнём, которому они сами дали повод разгореться.

Двое спешились, привязали лошадей. Командир остался у костра. Не Каэль. Другой. Младший. У него был шрам на щеке и слишком прямой взгляд — из тех, кто верит в приказы больше, чем в себя.

— Здесь переночуем, — бросил он коротко. Остальные закивали.

Я спрыгнула с дерева бесшумно. Плащ слился с тьмой, пламя под кожей дышало ровно, сдержанно. Больше я не боялась своей магии. Я её приручила.

Я выбрала место не случайно — старая просека, густые кусты, рядом ручей. Если что-то пойдёт не по плану — исчезну за секунды. Но я знала: плана менять не придётся.

— Ставьте дозор, — сказал командир.

— Никого тут нет, — отмахнулся один из стражей. — Ведьмы ушли с этих земель.

Я усмехнулась. Ошибаешься.

Я дождалась, пока огонь костра загорится. Арканитовые факелы тлеют ровным, голубым светом — от них не укрыться магией. Но и с ними можно играть.

Тень скользнула по земле. Моя.

Они не заметили.

Я подошла ближе.

Дышала тихо. Ровно. Как мама учила.

Первым я сняла того, что дежурил на окраине. Подкралась со спины, накрыла ладонью рот — и жаром сожгла воздух в его лёгких. Не до смерти. Только чтобы не закричал. Его тело рухнуло в траву бесшумно.

Второй поднял голову, но не успел повернуться. Пламя взвилось из-под земли, как змея, оплело его ноги. Арканит вспыхнул, но не сдержал жар — он не был рассчитан на такую силу.

— Что за… — успел выдохнуть он, прежде чем пламя сорвало его с ног.

Командир вскочил, обнажил клинок. Арканит. Голубое свечение дрожало на лезвии.

— Покажись! — рявкнул он.

Я вышла. Не как тень. Как огонь.

Капюшон откинулся назад, и волосы, запутавшиеся в ветрах леса, блеснули в отблесках пламени.

— Ведьма… — прошептал он.

— Нет, — ответила я спокойно. — Пламя.

Он поднял клинок. Слишком поздно.

Я щёлкнула пальцами — костёр разорвался огненной вспышкой. Жар врезался в него волной, отбросив назад. Он упал, но не сломался. Встал. Меч в руках не дрожал. Молодец.

— Ты совершаешь ошибку, — процедил он, стирая кровь с губ.

— Нет. Я её исправляю.

Он атаковал первым. Лезвие скользнуло в воздухе, арканит вспыхнул холодным светом. Я увернулась. Огонь не любит прямых ударов — он скользит, как вода. Я пропустила клинок мимо, обернулась и обрушила жар на землю у его ног.

Он шагнул в сторону, быстро, ловко. Не рядовой солдат. Обученный.

Пламя взвилось вновь, удар за ударом, жаром, как дыханием зверя.

— Ты из Латерна? — спросил он, ловя темп моего пламени.

Я не ответила.

— Тогда ты знаешь, что мы не остановимся. — Голос его был твёрдым, но в нём мелькнуло то, чего я ждала. Нерв.

— Я тоже, — сказала я.

Я шагнула ближе, позволив огню оплести ладони. Мир сузился до звука дыхания, потрескивания веток и его взгляда. Я видела в этих глазах не страх. Обязанность. Приказ. Слепую веру. Такую же, что убила мою мать.

Он ударил ещё раз. Я встретила клинок огненной дугой. Удар был сильным, жар и холод столкнулись — искры полетели в небо. Металл застонал. Арканит треснул.

Он не успел понять, как.

Я вырвала меч из его рук. Пламя сорвалось с ладоней, как взрыв. Он отлетел назад и рухнул на землю. Горячий воздух дрожал между нами.

Я подошла медленно. Без спешки.

Он пытался подняться, но не смог — жар оплёл его ноги, как ленты. Не убивал. Просто держал.

— Кто ты… — прохрипел он.

— Та, кого вы не догнали, — ответила я. — Та, кого сожгли вместе с матерью.

Он замер. Только глаза дрогнули.

Он понял.

Я опустилась на колени рядом. Мой голос был тихим, почти шёпотом:

— Передай Каэлю Ардену.

Я иду.

Он открыл рот, но пламя вокруг вспыхнуло, ослепив его. Когда он снова смог видеть — меня уже не было. Только след от выжженной земли и запах дыма.

Ночь вернулась к тишине.

Но теперь тишина была другой. Наполненной.

Это была моя первая встреча со Стражами.

Не последняя.

Я больше не убегала.

Теперь охотилась я.

Лицо охотника

Они говорили, что он неуязвим.

Что Каэль Арден не промахивается, не ошибается, не чувствует страха. Что он — лицо самой Империи.

Для кого-то он был легендой.

Для меня — огненным клеймом на коже прошлого.

Дождь шёл третий день. Лес пах мокрой землёй и железом. Туман стлался низко, будто прятал что-то. Я знала — это не просто патруль.

Стражей было больше, чем обычно. Они не охраняли — они искали. Меня.

Я шла следом за ними несколько часов, скользя между деревьями. Двигалась бесшумно, как зверь. В груди горело привычное напряжение — не страх, нет. Вкус мести.

Когда впереди показался их лагерь, я сразу поняла — он здесь.

Огонь в воздухе отзывался иначе. Сильнее. Ровнее. Он не был обычным охотником. Он был ядром этой сети.

Каэль Арден.

Лагерь стоял у старого моста, изъеденного временем. Несколько палаток, костёр, дозор. Всё идеально выстроено. Против обычной ведьмы это сработало бы. Против меня — нет.

Я приблизилась к ограждению. Двое Стражей переговаривались. Их разговор утонул в шуме дождя, но одно имя я услышала чётко.

— …Арден сказал, что ведьма снова появилась. Тот патруль… один выжил.

— Говорят, она — дочь той, что сожгли три года назад.

— Если это правда… он не остановится.

Я усмехнулась. Отлично.

Пусть не останавливается.

Когда я шагнула в лагерь, дождь усилился. Костёр вспыхнул от порыва ветра — я немного подогрела его. Не для боя. Для театра.

Первый Страж упал мгновенно. Второй — через секунду. Я двигалась быстро, не давая поднять тревогу. Их клинки звенели в пустоту. Пламя не давало им дышать.

И тогда я почувствовала его.

Не звук. Не движение. Присутствие.

— Огонь не прячется так неуклюже, — голос раздался за спиной, спокойный, глубокий. — Ты хотела, чтобы я тебя услышал.

Я обернулась.

Он стоял в нескольких шагах. Без шлема. Мокрые волосы прилипли к вискам, на плаще — капли дождя. Доспехи тёмные, блестящие от влаги. Взгляд прямой. Спокойный. Как и три года назад.

Но теперь я была не ребёнком.

Каэль Арден.

— Нашлась, — сказал он тихо. Не с угрозой. С удовлетворением.

— Нет, — я шагнула ближе. — Я пришла.

Он склонил голову чуть набок, как зверь, почуявший добычу. В его глазах не было страха. Только интерес.

— Я знал, что ты выживешь. Ты была там, на площади.

— И ты стоял у костра. — Слова вышли холоднее, чем дождь. — Улыбался, пока она горела.

Каэль не моргнул. — Я исполнял приказ.

— А я исполняю свой.

Пламя вспыхнуло вокруг нас. Мокрая трава шипела, пар поднимался вверх. Дождь не мог задушить огонь — не мой.

Я метнула жар прямо в его сторону. Взрыв был мощный, ослепляющий. Но Каэль не отступил.

Он шагнул в пламя.

Тени с его перчаток сорвались, как живые, и сомкнулись, гася жар. Арканитовые цепи вспыхнули холодным светом, не треснув ни на миллиметр.

— Ты стала сильнее, — сказал он, перехватив меч. — Хорошо.

Я скользнула в сторону, пламя выстрелило дугой. Он блокировал удар так, будто знал, куда я ударю. Каждое моё движение — отражённое. Как будто он танцевал со мной.

— Ты тренировалась, — сказал он между ударами.

— Я жила, чтобы убить тебя.

Он усмехнулся. — Тогда тебе придётся быть быстрее.

Я ударила сильнее. Пламя обрушилось лавиной. Земля под ногами вспыхнула, как от молнии. Он едва не ушёл с линии, тени сорвались, но я уже была у него за спиной. Ладонь вспыхнула, жар лег на его доспехи. Он дёрнулся — не от боли. От неожиданности.

— Ты не ребёнок, — прошептал он. — Уже нет.

— Нет. — Я врезала пламенем по аркану на его запястье. Металл застонал. Треснул.

Он резко перехватил мой запястье, скрутил. Его сила ударила в тело, как камень. Секунда — и я прижата к стене старого моста. Дождь стекал по его лицу. Близко. Слишком.

— Если бы я хотел убить тебя, — произнёс он тихо, — ты бы уже горела.

— Если бы я хотела убить тебя, — я ощутила, как жар под кожей нарастает, — ты бы не говорил.

Наши взгляды столкнулись. Ни один не дрогнул. Ни один не отступил.

В этот момент я поняла — он не просто враг. Он охотник, который видит во мне не добычу. Равного.

Я вырвалась. Пламя взорвалось между нами, разметав воздух. Он отступил на шаг, и впервые за бой на его лице мелькнуло нечто похожее на азарт.

— Ты не как остальные, — сказал он, отряхивая руку.

— Да. Я та, кого вы не смогли сломать.

Каэль провёл кончиками пальцев по треснувшему аркану. Голос стал ниже:

— Это будет интересно.

Я отступила в туман, позволив пламени закрыть меня стеной.

— Это будет война.

И исчезла в темноте.

Дождь продолжал идти. Но воздух был горячим, будто сам лес запомнил, что здесь пылал огонь.

Я шла сквозь мокрую траву, не чувствуя холода. В груди билось ровно одно:

Он жив.

Я тоже.

И теперь — игра началась.

Приказ

3 года назад Каэль

Я никогда не любил рассвет.

Он был слишком чистым, слишком тихим. Словно мир на секунду притворялся, что не знает, что будет дальше.

Но я знал.

Двор крепости пах мокрым камнем и гарью. Ночь была дождливой, и стражи оставили на брусчатке следы сапог. Всё как всегда — уставшие лица, наточенные клинки, привычное ожидание приказа.

Моего.

Я поднялся на балкон командного зала. Внизу уже ждали пять отрядов. Люди, которых я знал по именам, по походке, по тому, как они держат меч. Мы ходили в рейды вместе, хоронили вместе. Умирали тоже вместе.

Они не задавали лишних вопросов.

Я — не давал лишних ответов.

— Командир, — шагнул вперёд лейтенант Хейл. — Совет собрался.

Я кивнул. На совете не тянули время. Если собирали всех — значит, речь о ведьме. Об очередной. Или об опасной.

Зал Совета был холодным. Стены — из серого камня, старше самой Империи. На столе — только карта восточного сектора и одна запечатанная папка.

Высокие стояли в тени. Я — напротив них.

— Каэль Арден, — заговорил один из старших магистров. Голос ровный, без эмоций. — Сегодня ты получаешь особый приказ.

— Какой район? — спросил я.

Он склонил голову. — Латерн. Южный сектор.

Я почувствовал, как что-то внутри меня едва дрогнуло. Латерн. Пыльный городок у подножия гор. Там не должно было быть ни одной сильной ведьмы. Только полукровки, беглецы и усталые бродяги.

— Ведьма, — продолжил магистр, — не зарегистрирована. Следов крови — много. Она сожгла три патруля.

— Одиночка?

— Нет. Она с ребёнком.

Тишина в зале загустела.

Ребёнок. Это всегда усложняет. Ведьмы с детьми отчаяннее. Они не прячутся. Они сражаются до последнего.

Я опустил взгляд на карту. Район отмечен красным кругом. Точнее — переулок у старой кузницы. Укрытие.

— Когда она в последний раз выходила из тени? — спросил я.

— Вчера на рассвете.

Я кивнул.

— Я возьму “Серых”. Пятёрка достаточно.

— Ты не понял, Арден, — голос магистра стал холодным. — Это не поимка. Это очищение.

Я смотрел на него, не отводя взгляда.

“Очищение” — слово, которое звучит иначе, чем “задание”. Оно не оставляет живых. Ни свидетелей. Ни следов.

И уж точно — не детей.

— Разрешение на аркан, — сухо сказал я.

Он кивнул. — Разрешено всё. Приказ прямой. Ликвидировать.

Я взял папку со стола. Внутри — тонкое досье. Имя: Алана Рейн, 34 года. Беженка из Северных земель. Сильная. Обнаружена в Латерне.

Последняя строка: с ребёнком женского пола, предположительно 14–15 лет.

Рука невольно сжалась.

Я не задавал вопросов. Приказы не обсуждаются.

Утром “Серые” собрались у ворот. Пять человек. Все — мои.

— Обычное очищение? — спросил Хейл, подтягивая перчатки.

— Да, — ответил я.

— С детьми?

Я посмотрел на него. Он сразу замолчал. В “Серых” не задают дважды.

Мы выехали до рассвета. Дождь снова начинался, как будто небо знало, что ему придётся смывать.

Латерн встретил нас запахом хлеба и гарью печных труб. Обычный город. Слишком тихий, чтобы быть невиновным. Ведьмы всегда умели прятаться среди повседневности.

Мы обошли северную улицу, не поднимая шума. Следы были свежие. Арканит реагировал на магию в воздухе.

Я чувствовал её — мягкое, едва уловимое тепло. У ведьм с детьми аура другая. Теплее.

Она ждала.

Женщина с огненными глазами. Взгляд — прямой. Без страха. Я видел таких раньше. Но не таких сильных.

— Командир Стражей, — произнесла она. Голос у неё был ровный, почти спокойный. — Значит, пришли.

— Ты нарушила закон, — сказал я. — Сопротивление бессмысленно.

Она усмехнулась. — Сопротивление — всё, что у нас осталось.

В тот миг я понял — она не боится смерти.

Но боится, что её ребёнок попадётся.

Она подняла ладонь, и пламя вспыхнуло в воздухе. Не угрожающе — гордо. Как знамя. Как знак, что ведьмы не склоняют головы.

Огненная магия — не самая коварная, но самая прямая. Когда горит всё вокруг, укрытий не остаётся.

Но арканит холоден. Он не чувствует жалости. Цепи захлестнули её запястья, пламя угасло.

Она не закричала, когда мы надели клеймо. Только посмотрела мне в глаза.

Взгляд — прямой. Пронзающий. Как лезвие.

— Ты не найдёшь её, — сказала она тихо. — Она — огонь.

— Кого? — спросил Хейл за моей спиной.

Но я уже знал. Ребёнка. Девочку.

К рассвету площадь уже была заполнена. Толпа — жадная, громкая, пахнущая страхом и хлебом. Люди всегда собираются на казни заранее. Им нравится смотреть, как горят те, кого им велели ненавидеть.

Платформа из арканита стояла в центре. К ней привязали ведьму. Алана Рейн стояла прямо. Голова высоко. Пламя ещё не касалось её, а глаза уже горели.

Я стоял у подножия эшафота. В руках — свиток с приговором. Моя обязанность — зачитать. Голос должен быть ровным. Без дрожи.

— Алана Рейн. Обвиняется в колдовстве, измене Империи, сокрытии магии. Приговор — очищение огнём.

Толпа загудела. Кто-то плеснул камешком в сторону эшафота. Стражник с факелом сделал шаг вперёд.

И тогда она заговорила.

— Мы не проклятие. Проклятие — ваша жажда сжигать то, чего не понимаете. Ты думаешь, поймал меня, командир? Ты ошибаешься. Ты её — не найдёшь. Ни сейчас, ни через годы.

Тогда она наклонила голову чуть набок и продолжила, словно шепотом пророчества:

— И всё же… вы связаны. Не мной, не людьми. Судьба заплетёт ваши пути в узел, который ни смерть, ни огонь не смогут разорвать. Один без другого не сможет идти дальше. Ты узнаешь её, командир… и узнаешь меня.

Огонь взметнулся вверх быстро, жадно, будто его ждали. Толпа ревела. Крики, свист, гул. А она стояла — до последнего.

Не закричала. Ни разу.

В тот момент я почувствовал — кто-то смотрит на меня. Не со сцены. Из толпы.

Я обернулся. В глубине переулка, у самой стены, стояла девочка. Тонкая. Глаза — светились, как раскалённый уголь под пеплом.

Пламя не прячется

Ветер в этот вечер был особенно холодным. Он шёл сквозь лес, как хищник, и будто шептал между ветвями: «Он уже рядом».

Я сидела на поваленном дереве у опушки и слушала тишину. Научилась слушать её ещё в детстве — мама говорила: «Тишина говорит громче слов. Если она звенит — жди беды».

Сегодня она звенела. Протяжно. Гулко. Как струна перед тем, как её сорвут.

Каэль Арден был где-то там.

Я чувствовала его не ушами, не глазами — кожей.

Он двигался по лесу с той же уверенностью, с какой волк идёт по снегу, не оставляя шансов жертве.

Но я — не жертва.

Я развела крошечное пламя между ладонями. Оно дрожало от ветра, но не гасло. Как я.

— Он сильный, — прошептала я самой себе. — Но не неуязвимый.

Огонь будто откликнулся — вспыхнул ярче.

Мама учила: «Пламя живёт, если в него верят. А если ты сама станешь его сердцем — не погаснешь, даже если мир решит задуть тебя».

Я не собиралась гаснуть.

На рассвете я вышла к старой поляне — туда, где когда-то бегала босиком, а мама пела песни о древних огненных кланах.

Теперь здесь лежали чужие следы. Тяжёлые сапоги. Слишком точные, будто он нарочно оставил их.

Он знает, что я найду.

Он хочет, чтобы я знала, что он уже близко.

Я присела, провела пальцами по влажной земле. След был свежим, чуть расплывшимся от росы — он прошёл здесь не больше часа назад.

Я представила, как он двигался: медленно, размеренно, не скрываясь. Это был не просто преследователь. Это был охотник, уверенный, что добыча сама вернётся в петлю.

Я усмехнулась.

— Посмотрим, кто на самом деле охотник.

Вечером я вернулась к лагерю у ручья. На плоском камне разложила найденные арканитовые осколки — он оставил их специально.

«Я рядом.»

«Я иду.»

«Ты не убежишь.»

Я улыбнулась уголком губ.

— А я не собираюсь убегать, Каэль.

Магия вспыхнула на ладонях — теперь уже не как вспышка паники, а как чётко контролируемое пламя. Я нарисовала в воздухе сигил, старый символ огненных ведьм. Защитный. Нападающий. Предупреждающий.

— На этот раз я не стану жертвой.

Он был в нескольких шагах отсюда, я это знала. Каэль не прятался — он выжидал. Как будто хотел не просто поймать меня, а… понять.

Это бесило сильнее, чем страх.

Я провела пальцем по арканиту. Камень холодный, будто мёртвый. Но под ним пульсировала магия — чужая, плотная, давящая.

Они используют тень. Я — огонь. Противоположности. Враги по природе.

Но почему каждый раз, когда я думаю о нём, это противопоставление не пугает, а… вызывает азарт?

Я сжала кулак.

Нельзя. Нельзя давать сердцу командовать огнём.

Позднее, когда небо окрасилось в чёрно-синие тона, я начала ставить ловушки.

Первые — у опушки. Простые сигнальные узлы. Если он пройдёт — я почувствую вспышку в груди.

Вторые — глубже в лесу. Магические петли из горячего воздуха, которые лишь слегка обожгут, но заставят остановиться.

Третьи — на тропе у ущелья. Там, где мама учила меня бегать по скользким камням, как по собственному дому. Там он оступится.

Я двигалась быстро и точно, без лишних мыслей. Всё происходило интуитивно — так, как будто я делала это всю жизнь.

Может быть, так и есть.

Когда последние узлы были активированы, я поднялась на холм и оглядела лес.

Ветер бил в лицо. Где-то вдалеке запела одинокая сова. В этот момент я почувствовала себя не беглянкой — воином. Не той, кто прячется. А той, кто готова встретить охотника лицом к лицу.

В груди вдруг отозвались слова матери, произнесённые много лет назад, накануне её казни:

«Когда он придёт за тобой — не прячься. Смотри прямо в его глаза. Потому что судьба не убивает… она связывает».

Я закрыла глаза. Вдох. Выдох.

— Судьба, значит? Посмотрим, кто кого свяжет.

Час до полуночи.

Тени в лесу начали шевелиться. Воздух изменился — стал плотным, вязким. Ловушки не сработали, но я чувствовала: он рядом. Он идёт медленно, уверенно, как и прежде.

Каэль Арден.

Командир Стражей.

Охотник.

Но теперь я — не испуганная девчонка, затаившаяся в кустах.

Я — огонь.

И если он хочет игры… он её получит.