Огонь, обжигающий руку

1. Человек с тысячью лицами

– Привет, Вася! – радостно выкрикнула молодая девушка, маленьким ураганом влетая в его кабинет.

Взрослый, необыкновенно серьёзный человек посмотрел на неё недоверчиво и даже грубо, пристально вглядываясь в искреннее, весёлое лицо, как будто пытаясь найти на нём следы издёвки.

– Это так-то ты обращаешься к завучу по воспитательной работе? – недоумённо вопросил он, не двигаясь с места, даже не повернув головы, когда она проскочила мимо него и с удобством расположилась в его рабочем кресле, вертясь из стороны в сторону.

– Так нас учит Паук. Он говорит, что нельзя делать различия между учителем и учениками. Они ведь тоже люди, такие же, как мы, только постарше – некоторые всего на пару лет. Какой смысл в этом пустом преклонении?

– Я непременно доведу до сведения Совета исключительно неподобающее для наставника поведение старшего преподавателя Мухолова, – заметил седой мужчина, про себя тяжело вздыхая, напоминая себе в который раз попытаться уговорить того сменить фамилию на что-нибудь менее вызывающее. Продолжая глядеть в пустое пространство перед собой, словно в нём скрывались ответы на все вопросы мироздания, руководитель тайной службы Лицея неожиданно довольно улыбнулся. – Я от имени Совета благодарю тебя за предоставленные ценные сведения. Может, выдать тебе медаль? Или простого значка будет достаточно?

Девочка поджала губки, встряхнула своими светло-русыми прядями… и оглушительно взорвалась смехом, запрокидывая назад голову.

– Ну ты даёшь! – наконец выдала она сквозь хохот. – Вася, зачем ты это сделал? Такой наивный розыгрыш – просто оскорбление всему, чему нас учили! Как будто Паук здесь первый год, или его методы хоть когда-то были окутаны покровом страшной тайны!…

По-прежнему не глядя на неё, просто извертевшуюся в его любимом кресле, мужчина развернулся и обратил свой невидящий взор за окно, где открывалась достойная пера самого великого художника картина первозданного, не тронутого людьми Леса.

– Положим, так, – хотя он, казалось, совсем не обращал внимания на её бесовские выходки, ни одно движение в комнате не ускользнуло бы от его взгляда. И он точно знал, что за прошедшее время девочка ни разу не посмотрела в сторону окна. – Сопротивляться искушениям – этому тоже он вас научил?

Улыбка на её весёлом детском лице угасла, уступив место напряжённой сосредоточенности. Не без гордости, подумал про себя мужчина. Да, эта точно знает, к чему подготовлена и чего достойна.

– А то как же, – подтвердила она, уверенно покачивая головой. – Это ведь именно то, чему нас здесь учат, так? Шлифуют характеры, пока они не обратятся в сталь. Ради этого мы и здесь!

За все её семнадцать лет девочку никогда не выпускали за пределы замкнутого, почти герметичного купола Лицея. Им постоянно рассказывали про внешний мир, показывали тысячи картинок, но никому и никогда не позволяли такой роскоши, как обыкновенное окно. Здесь, рядом с ней, прямо сейчас была первая в жизни возможность увидеть настоящую природу, узкий глазок, сквозь который проглядывала свобода.

Пожав плечами, Василий Николаевич протянул руку и легонько коснулся ею окна. Повинуясь его Смерть Несущей Силе, на пустой стене появилась новая живая картинка, изображающая теперь зеркальную поверхность озера, окруженного горами.

– Ну а мне лично больше нравятся пейзажи маринистов, – признался он, и та же самая довольная улыбка вновь расцвела на его лице. – На них все краски кажутся ярче, выразительнее, живее – ты не находишь?

Вот подонок, подумала Маия, надеясь, что ни капли её настоящего настроения не отражается в её тёплых зелёных глазах. Наверняка он знал, что я тут же рухну в кресло, и специально так настроил картинку, чтобы с этого места она смотрелась, как настоящая. Если бы я сумела бросить на неё взгляд ещё от двери… тогда, быть может, сумела бы заметить какую-нибудь мелкую неестественность. Хотя, какой там… развалилась здесь и выпялилась на эту ловушку, как дура. Жалкое ничтожество. Чёрт! А не слишком ли надолго я замолчала?

– Ну да ладно, – продолжал тем временем мужчина, и его торжествующая ухмылка ясно давала ей понять, что очередное испытание она провалила. – Значит, ты уже знаешь, зачем ты здесь.

– Последний экзамен, – поспешила вставить она, лучась готовностью. – У нас о нём ходят только легенды. Всё так мистично и таинственно, просто описаться можно!

Тем не менее, седой как лунь завуч не позволил себе ни на мгновение измениться в лице, чем вызвал у молодой девушки приступ истового негодования. Что он, каменный истукан, что ли?

– В общем-то, нет тут никакой тайны, – спокойно ответил он, любуясь переливающимися на поверхности озера бликами. – Просто последнее испытание проходит вне стен Лицея, а возвращаться оттуда, как ты понимаешь, уже нельзя. Поэтому некому и рассказать вам о том, что там происходит. Кроме того, – тут мужчина наконец-то внезапно обернулся, вперив в неё взгляд проницательных тёмно-серых глаз, – для каждого ученика последний экзамен бывает свой, уникальный. Так что никакие рассказы всё равно не смогли бы подготовить вас к тому, с чем придётся столкнуться.

Девочка лукаво ухмыльнулась, отвечая ему таким же хитрым, скользящим взором. Неужели он вздумал переиграть её в гляделки? Её, бессменную чемпионку семнадцатого года? Или же… те истории, что он способен читать по глазам мысли – всё правда?!

2. У пеленального стола

Маия нашла свою подругу в детском отделении, как и предсказал Невидимка. Вероятно, её совсем недавно выпустили с такого же собеседования, которое прошла и она сама – ведь девушка поклясться могла, что проверила все места, вихрем пронеслась по всему Лицею, безуспешно пытаясь найти её – но сейчас всё это совершенно вылетело из её головы. Всё, что там осталось –

– Та-а-ами!!!

Выглядящая старше своих лет, девушка с длинными шелковистыми каштановыми волосами возмущённо цыкнула на неё, кивая себе на руки, где уютно устроился курносый младенец с единственным клоком только проклюнувшихся бесцветных волос на макушке. Пылающими бешено глазами она беспрекословно указала своей русоволосой подружке на соседнюю кроватку, где обеспокоенно заёрзал ещё один малыш, и та без возражений подошла и взяла его к себе.

– Что, совсем разум потеряла? – еле слышным шёпотом зашипела на неё Тамия, не переставая укачивать своё дитя, как будто и не заметившего прибытия необычно громкой посетительницы. – Взбесилась, так что и не соображаешь ничего?! Жива я, жива, нечего на меня так глазеть! Вот продолжишь так вскрикивать прямо над ухом, так и сведёшь меня в могилу!

– Да перестань уже, Та-а-ами! – чуть тише, чем обычно, парировала Маия, уже вовсю увлёкшаяся сюсюканьем с проснувшимся малышом и щекотавшая его животик, отчего тот зажигательно хихикал и улыбался беззубым ротиком. – Да ты представь только, что мне пришлось пережить сегодня из-за тебя! Исчезла неизвестно куда, ни свет ни заря, ни записки, ни привета – догадайся поди, что произошло! То есть, догадаться-то было не сложно, и это-то и хуже всего. Да и на кой чёрт (тут Тамия вполне серьёзно пригрозила ей кулаком, беззвучно шепча проклятья) ты оставила нашу, нашу пуговицу?! Ничего себе сувенирчик! Её же кто угодно мог забрать себе, и пиши пропало! И что я должна была подумать? «Прощай, подруга сердечная, больше с тобой не увидимся, не печалься и не кручинься, лучше парня найди хорошего…» Да я была уверена, что это Невидимка приказал подбросить её мне под ноги, чтобы хорошенько помучить ещё до допроса!

– Дура! – обругала её тут же обычно куда более спокойная подруга, успокаивающе поглаживая ребёнка по голове, тихим шёпотом уговаривая его не слушать глупые разговоры взрослых тёток. – Эгоистка бессердечная! Ты хоть на секундочку в мою-то ситуацию вникни… Просыпаюсь я – на дворе рань ранняя, а меня хватают под белы рученьки и тащут неизвестно куда. Тебе-то им нечего предъявить, кроме твоей вопиющей безалаберности, а меня запросто могли и прямиком к Хищнице отправить…

– А вот и нет, – счастливо ухмыльнулась Маия, целуя своего младенца прямо в его румяную щёчку. Тот наконец-то от такого переизбытка ласки довольно уснул, и девочка скороговоркой продолжила: – Я набралась наглости и напрямую спросила Невидимку, что случается с теми, кого выгоняют из школы. Так он и ответил, что ерунда всё это, и отчисленных просто сажают в берёзовые дома, бумажки перекладывать…

– А ты уши и развесила, глупая, – резко оборвала её Тамия, встречая мягкий невинный взгляд изумрудных глаз своим непоколебимым взором тёмно-голубых с золотыми искорками зрачков. – Чуяло моё сердце, нельзя тебя одну никуда отпускать, а уж к Невидимке – тем более… Давай уж, рассказывай.

– Ча-во?

– Как чего! Как ты меня и всех своих учителей по гроб жизни опозорила, да все тайны своих бедных подружек безжалостному начальству выдала.

Светловолосая девочка смотрела на неё искренне обиженным, раненым в самое сердце взглядом. Закусив губу, она попыталась убедить себя, что это всё игра, что её ненаглядная зазноба просто пожурит её сейчас по-дружески и перестанет, отойдёт, потеплеет, вновь превратится в то маленькое любящее солнышко, которое она так обожает… и строгий взор таких знакомых, тёмных бескомпромиссных глаз резко поставил её на место. Подруга ясно давала ей понять, что она по-настоящему виновата сейчас, и не будет прощена просто так, за красивые глаза.

Потупив взор, потухшая звёздочка принялась поникшим голосом пересказывать дословно всё своё «собеседование» у начальника тайной службы. По пути Тамия постоянно останавливала её, заставляя вспоминать каждый момент во всех подробностях, где кто стоял и куда смотрел, да как реагировал, да не лицом, бесполезная ты гиперактивная пустышка, а что у него было в глазах, в незаметных жестах, в повороте головы и положении рук! Попутно она давала, честно говоря, совершенно обоснованные и полезные комментарии, наподобие этого:

– Ты с самого начала взяла хороший темп, да только не смогла его удержать. Что с твоими-то данными, откровенно говоря, странно. Да знаю я, знаю, что ты совсем не об этом думала! Что мне теперь прикажешь сказать? «Молодец, девочка, на тебе пирожок?» Если уж взялась за роль маленькой проказницы – почему не вскрикнула изумлённо, оглушительно, когда он картинку в окне поменял? Заверещала бы, мол: «о, Господи Боже, что ж это происходит-то! Вы все здесь сидите, и не знаете, что школа-то наша с места на место перескакивает!!!» Ведь умеешь же, когда не надо, подкрасться со спины и такое выдать, что до печёнок пробирает, а как до дела дошло – так вот ведь, застеснялась!

Когда, однако, Маия попыталась за разговором отлынивать от своего основного занятия, ярковолосая подружка так на неё взглянула, что все прошлые смертоубийственные взоры тут же показались ей детскими шалостями. Осторожно прижав очередного беспокойного ребятёнка к плечу, Тамия склонилась к подруге и прошептала ей на ухо такие слова, которые та, сама жуткая сквернословка, никогда не решилась бы произнести на людях. У неё буквально похолодело на сердце, когда взросло выглядящая девушка отстранилась, встряхнув каштановыми прядями и ласково, с искренним теплом взглянула на младенца, ухватившего своим бессильным пока что кулачком её волосы в один пучок и со всей детской мочи выдирающего их. По своему опыту она знала прекрасно, что такая постоянная пытка, пусть даже слабыми детскими руками, причиняет самую настоящую, недетскую боль, но по доброму, такому идеальному и нежному лицу Тами совсем не было заметно, что малыш причиняет ей какие-либо неудобства. В голове Маии вдруг пронеслась предательская мысль, что с таким же вот лицом она может взять, да и осуществить свою жуткую угрозу – и даже не поморщится. Схватив новое расплакавшееся дитя, она поторопилась защекотать его до смерти, подбрасывая к потолку и бездумно-весело напевая, стараясь поскорее забыть все свои сумасшедшие выдумки, чем только заслужила ещё один безумный взгляд от подруги и покручивание пальцем у виска.

3. Терпеть тебя не могу

Когда они прибыли на тренировочную площадку, то были встречены бурными овациями и даже нестройными криками «Браво!» и «Круто!» Да уж, бойкая командирша пользовалась заслуженной популярностью у своего отряда Спиногрызов, а нечастое присутствие её незаменимой помощницы превращало весь урок в настоящее представление.

– А ну-ка, все подзаткнулись! – с порога выкрикнула разгорячённая Маия, беззлобным задорным взглядом окидывая нестройную толпу мальчишек и девчонок лет девяти-десяти. – Построиться, грызуны! А ты чего застыл? Отдельное приглашение нужно?! Получай, я не жадная!

Взвизгнув от полученного импульса прямо под пятую точку, вздорный парнишка поспешил занять своё место в короткой шеренге. Остальные поспешили проводить его несдержанным ржанием.

– Я смотрю, вам тут слишком весело! – тут же прикрикнула на них светловласая бестия, сама совершенно беспечно ухмыляясь. – Ну так вперёд, если силушка через край переваливается! Сто кругов вокруг площадки!!!

Вот тут уж вокруг воцарилась наконец-то звенящая тишина, оттеняемая только тихими стонами в заднем ряду. Маленькая круглая тренировочная площадка была в ширину всего шагов сорок, и всё же, такое резкое начало для тренировки быстро подавило всякие разговоры.

– Кому-то там слишком мало? – безжалостно возопила командирша, с высоты своего подавляющего роста легко заглядывая через головы. – Иди, иди сюда, будешь двести кругов бежать! Нет? Слушать сюда, сомнамбулы безлапые! Если увижу, что кто-то отлынивает и пытается срезать – мигом на колесо отправлю! Или, – тут она хитро скосила глаза на свою молчаливую подружку, – если краем глаза замечу, что кто-то остановился и пялится…

По рядам прошёл тихий ропот, и кто-то сзади даже попытался, не открывая рта, подвывать, но всё это тут же потонуло в приказном хорошо поставленном голосе Маии:

– Всё поняли?! Нале-во! Бегом, марш!!!

Вся орава стройными рядами ринулась к беговой дорожке, а их бесстрашная командирша медленно, как в предвкушении удовольствия растягивая движения, кошачьей походочкой прошла к длинной стойке с оружием. Взяв в руки деревянный тренировочный клинок, она любовно провела пальцами вдоль длинной не заточенной кромки – и, мгновенно развернувшись на носках, швырнула меч своей подруге, крикнув внезапно осипшим голосом:

– Твой любимый! Специально для тебя храню!

Тамия, заведя обе руки за голову, была полностью сосредоточена на том, чтобы завязать свои длинные каштановые волосы в тугой пучок. Не меняясь в лице, она стрельнула глазами на летящее лезвие – и взвилась в воздух, на лету ловя затупленный меч в зубы и аккуратно приземляясь на носки. Её русая соперница, глядя на это, недовольно покачала головой и тихо пробормотала:

– Показушница…

Закончив приводить в порядок свои волосы, Тамия выдернула клинок из зубов и взмахнула им, пробуя равновесие и проверяя, как знакомая гарда ложится в руку. Удовлетворённая своим осмотром, она предложила подружке:

– Разогреемся сперва? Или ты настолько горячая, что сразу в бой рвёшься?

Маия, старательно пытающаяся выбрать между двумя на вид одинаковыми мечами, ухмыльнулась – и взяла в руки оба, разворачиваясь к подруге и довольным, шелковистым голосом отвечая:

– О нет, теперь-то ты от меня никуда не убежишь, уж я-то знаю. Готовься сколько душе угодно, я всё равно выбью из твоей головы всю эту дурь!

Пожав плечами, ярковолосая девушка отставила меч в сторону и с разбегу запрыгнула на турник. Одним усилием мышц она подтянулась – и как будто побежала вперёд, мгновенно перехватывая новые планки, летя сквозь воздух, как на невидимых крыльях. Всё её тело пело от радостного изнеможения, напряжение в мускулах не отпускало ни на мгновение, и казалось, ещё чуть-чуть – и она свалится со страшной высоты и разобьётся вдребезги. Взлетев до самой верхней планки турника буквально за пару секунд, она уже более размеренно и спокойно спустилась с другой стороны и спрыгнула, чувствуя удовольствие от боли и содрогания в мышцах. Зря я всё-таки так рьяно ринулась сразу на турник – подумалось ей. Нужно начинать постепенно, чтобы отойти от долгого бездействия, разогнать окаменение в суставах…

Случайно зыркнув глазами в сторону своей соперницы, она буквально ошеломлённо застыла. Никогда, даже на показных состязаниях старших курсов, она не видела такой красоты и мастерства во владении клинком… Неужели она и правда так давно не была вместе с Маией на тренировках? Когда она успела так невероятно вырасти?

Светловласая девушка скинула мешавшую ей полотняную рубашку, оставшись лишь в лёгких свободных штанах до колен и перехватывающей грудь повязке. Светлая, не знавшая загара кожа покрылась капельками и ручьями пота, слетающего во все стороны. Вертя в обеих руках свои короткие клинки, девочка крутилась на месте в сумасшедшем танце, нанося удары направо и налево, вихрем проносясь по огороженной арене из конца в конец. Казалось, мечи превратились в естественные продолжения её ладоней, настолько они легко проворачивались и бегали в её руках. Маия вертелась из стороны в сторону совершенно без всякой системы, только постоянно разворачиваясь и рубя, коля и разрезая воздух вокруг. Тамия улыбнулась – насмешливо, да, но всё же немного горделиво. Одна возможность долго поддерживать такую скорость уже дорого стоила.