Огород на миллион

Глава 1. Как я застала жениха за изменой или возвращение в Засосинки

Алиса Крылова

— Дорогая, это не то, что ты подумала!

Голос Кирилла прозвучал так истерично-фальшиво, что я на секунду задумалась: неужели я два года не замечала, как плохо он врет?

Из-за широкой спины Кирилла робко выглянуло знакомое лицо — Марина из отдела маркетинга. С растрепанными волосами и смазанной помадой. Такого же оттенка следы имелись и на губах моего благоверного.

Бывшего.

Алый след красовался и на воротничке его белой рубашки, одной из тех, что я ему заранее постирала и погладила на время своей командировки.

Жаль, что они не успели еще раздеться, но и этого достаточно.

Я заметила и такие детали, как галстук, валяющийся на полу рядом с кроватью. И туфлю женскую в углу. Не мою.

«И как она только оказалась возле торшера?»

Похоже, страсть была слишком страстной.

«Интересно, они уже занимались непотребством раньше или только собирались сделать это первый раз?» — зачем-то подумала я, склонив голову и разглядывая плед, который я покупала в Италии.

В глубине души я закипала, но на моем лице была только маска из ледяного спокойствия.

Я-то хотела вернуться пораньше и встретить Кирилла дома с криком: «Сюрприз, я вернулась с полей раньше!»

Что ж, не зря вернулась, не зря. Сюрприз удался. Особенно для меня.

Я наконец посмотрела на бывшего:

— У вас там дверь нараспашку, — ровным голосом сказала я.

Кирилл сглотнул. Глаза метались по моему лицу в страхе, он не знал, чего от меня ожидать. Мое спокойствие его пугало.

Два года я верила, что Кирилл любит меня, а не мой успех, не мои связи, не мои навыки организовывать его жизнь.

— А вы уже тут сношались? — спросила я.

— Я тебе никогда не изменял! — воскликнул Кирилл, а я заметила, как удивленно изогнула бровь Марина.

«Ладно, постираю. Но не оставлю им мою прелесть».

По пути к кровати я растолкала этих двоих, стянула плед, сунула его под мышку и вышла. В прихожей схватила чемодан. Он запрыгал за мной по ступеням, гулко попадая в такт биению сердца.

«Менять! Все нужно менять! Бывшего на нового, работу на новую! Никакого уважения!» — думала я, летя на остановку.

В теплицах, куда я ездила в командировку, все мои идеи по улучшению качества и увеличению урожайности отбраковали!

Собственно, чего я на день раньше-то вернулась? Я, видите ли, им привезла свои идеи, а они не захотели слушать! То дорого, то слишком экспериментально и по-новаторски…

«Невероятная наглость! Не нужны мои идеи? Значит, не нужна и я!» — с такой мыслью, пледом и чемоданом я заскочила в электробус, который со скоростью аж сорок километров в час помчал меня к агрохолдингу, где я работала!

Еще пока да, работала. Но уже недолго осталось.

Час спустя я стояла перед тридцатиэтажным зданием из стекла и бетона, наверху которого висели огромные буквы: «Лужков Агро» и круглая эмблема, которая по ночам светила, как маяк, на весь город. Можно было все уличные фонари отключить, одной этой вывески хватило бы.

Я поправила свою узкую юбку, которая постоянно перекручивалась, белую блузку и, стуча каблуками, вошла внутрь.

Охранник хотел что-то сказать про чемодан, но встретил мой ледяной взгляд и отступил.

Лифт «Лужков Агро» плавно вознес меня на второй этаж и с тихим звоном распахнул свои двери.

«Не тащить же чемодан по лестнице, правда?»

При моем появлении коллеги замерли. Я шла к своему рабочему месту, а в голове звучал траурный марш. Следом за мной летел шепот коллег:

— Слышали, ее Кирилл с Мариной из маркетинга…

— Они же как раз с обеда оба ушли…

— Угу, якобы в разные стороны. А потом я видела, как она к нему в машину садилась… — донесся сердобольный голос Натальи Петровны, ветерана нашего отдела.

Но я упрямо, с высоко поднятой головой продолжала идти, не останавливалась и ни на кого не смотрела. Иначе взглядом могла бы и прожечь кого-нибудь насквозь.

На рабочем столе по-прежнему стояла кружка с надписью «Лучший агротехнолог сезона», фотография с Кириллом на корпоративе, аккуратная стопка заметок…

Благодаря волшебному взмаху рукой все полетело в мусорку. Кружка оказалась настолько «качественной», что тут же раскололась на две части.

«Сразу видно, Лужков не экономит на любимых сотрудниках», — мысленно сказала я так, как будто говорила это самому директору в лицо.

Я посмотрела на две половинки: как моя жизнь с сегодняшнего дня разделилась, на до и после.

Я достала чистый лист и с ровной спиной плавно села за стол.

«Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию…» — выводила я ровные, аккуратные буквы.

Внутренний голос нервно то ли хохотал, то ли каркал: «Какое это желание?! Это требование! Это бегство из этой зоны радиации!»

Я продолжала писать, но нажим с каждой буквой становился все сильнее. И хоть внешне я была абсолютно спокойна, неожиданно ручка прорвала бумагу.

«Черт… Так дело не пойдет. Нужно взять себя в руки».

Я вспомнила, как последний раз бежала за Лужковым на парковку, чтобы показать ему список новых удобрений. Вспомнила лицо Кирилла и Мариночки, и хладнокровие снова вернулось.

Никому я больше не позволю вытирать об меня ноги!

Я медленно встала. Снова сунула плед под мышку, чемодан — в руку, и с грацией самоуверенной леди, под взглядами коллег, направилась к двери.

— Лизочка, передайте, пожалуйста, это нашему директору, — протянула я заявление секретарю и натянула на лицо улыбку.

— Он лично подписывает такие заявления, — пискляво сказала она, подпиливая ноготок.

Я прищурилась.

«Жопа ты ленивая, а не «он лично»! — подумала я. — Но тем лучше. Еще пару ласковых самому Лужкову скажу».

Лиза ядовито улыбнулась, окидывая меня взглядом.

«Интересно, а с ней Кирилл тоже мне изменял? Хотя какое мне уже дело!..»

Глава 2. Провальный совет директоров или как меня отправили в ссылку

Артем Лужков

Как только за Крыловой закрылась дверь и она укатила к своей мечте со своим желтым чемоданом, у меня зазвонил телефон. Звонили из совета директоров.

Я нажал кнопку громкой связи.

— Артем Сергеевич, мы вас заждались! — напомнил председатель о моем опоздании.

— Прошу прощения, — лениво отозвался я.

Встал и застегнул пуговицу на пиджаке. Стряхнул пылинки с плеч. Все-таки тут Крылова пролетала, чего угодно можно ожидать после нее.

— Я заключал выгодную сделку, — сказал я. — Сейчас буду.

Заложил руки в карманы и неторопливо направился к лифту.

Кабинет заседаний совета директоров «Лужков Агро» на тридцатом этаже высотки напоминал мне то ли трибунал, то ли сцену для плохой театральной постановки. Столы были выставлены огромным квадратом, как баррикады. Сидящие находились так далеко друг от друга, что приходилось пользоваться микрофоном.

Шестнадцать пар глаз сверлили меня с таким выражением, которым обычно я удостаиваю особо «одаренных» подчиненных.

Перед глазами почему-то мелькнул едва уловимый образ Крыловой. Но его перекрыло покрасневшее до оттенка перезревшего томата лицо председателя.

— Артем Сергеевич, — начал Борис Леонидович, растягивая слова, будто готовясь объявить смертный приговор. — Вы управляете агрохолдингом. Но, как выяснилось, понятия не имеете, как растет картошка.

Я поправил галстук, который надел бы даже на собственную казнь, которой тут и попахивало, и попытался сохранить лицо.

— Борис Леонидович, если вам нужны эксперты по колорадским жукам, я могу позвонить в Колорадо, у меня там есть хороший друг, учились вместе, а если по прополке — у нас есть целый отдел агрономов, — я махнул рукой куда-то за дверь, даже не догадываясь, где они сидят. И сидят ли? Может, они все в полях.

— Они-то знают! — взорвалась Сова в очках. Она же Тамара Семеновна, главный акционер. — А вы? Вы даже не отличаете сорняки от рассады! На прошлом выезде вы назвали свеклу «этим фиолетовым кустиком»!

В воздухе повисло молчание. Кто-то кашлянул. Кто-то потрогал логотип компании на папке, будто проверяя, не сбежал ли он от стыда.

— Так разве он не фиолетовый? — пробормотал я, отчаянно вспоминая, как выглядит свекла и ее кустик.

— Ну, знаете! Это уже ни в какие ворота! — ухнула Сова.

— Я увеличил прибыль на тридцать процентов за прошлый год.

— Продавая землю, которую сами не понимаете! — Борис Леонидович швырнул на стол отчет с моей же подписью. — Вот ваше решение: «Закрыть экспериментальную теплицу с органическими томатами». А теперь скажите, Артем Сергеевич, сколько стоит партия таких томатов в московский супермаркет?

Я задумался. Ну, помидоры… красные, круглые…

— Тысяч пять?

— Двенадцать! — взвыл он, и мне показалось, что у него вот-вот лопнет вена на виске.

Пока он кричал что-то еще и покрывал отполированную поверхность стола брызгами слюны, как спреем, я представил, как вена на его виске взорвется и зальет тут все, как будет метаться и хвататься за сердце Сова, а потом набросится на меня и выклюет мне весь мозг.

— Так мы тратим на удобрения, на рабочую силу, на содержание… — начал я, но Тамара Семеновна подняла палец. — Это нерентабельно! К тому же я продал ее втридорога!

— Вы оторваны от реальности, Артем Сергеевич. Вы думаете, что бизнес — это только цифры. Но наш бизнес — это земля. И если вы не понимаете, как она работает, не готовы переосмыслить подход к бизнесу, то вы нам не нужны.

Я почувствовал, как под воротником рубашки начинает скапливаться предательский пот, и сглотнул образовавшийся в горле ком.

— Что вы хотите этим сказать?

Борис Леонидович ухмыльнулся.

— Месяц в деревне! Без помощников! Без офиса! Вы живете там, как обычный дачник. Сажаете, поливаете, собираете урожай. Если через месяц вы не сбежите и не провалитесь — продолжите работать. Если нет…

Он многозначительно посмотрел на меня.

Когда они говорили «переосмыслить подход к бизнесу», я ожидал чего угодно: курсов по сельскому хозяйству, командировку в поля, может, даже лекцию о том, как выращивать картошку. Но не этого.

— Вы шутите? — я засмеялся, но звук получился каким-то хриплым, как будто петух где-то закашлялся. — Я должен… копать грядки?! — я уставился на акционера. — Но это же… моя фирма.

— Вашего отца, — пискнул какой-то «кролик» сбоку от меня, которого я даже не помнил, как зовут.

— Мы совет директоров. Количество голосов по данному решению на нашей стороне. Это ультиматум, Артем Сергеевич! — проскрипела Тамара Семеновна. — Либо вы научитесь понимать, откуда берутся продукты, либо мы найдем того, кто понимает.

Да уж, подкинул папочка мне проблем, прежде чем отчалить на пенсию на свою дачу.

Я хотел возразить, что продукты берутся из маркетинговых стратегий, но…

Что ж… Если и я отправлюсь в семейное поместье, к родителям под бочок, проведу время с семьей, заодно они расскажут мне, как выращивать картошку (и что там еще было?), то не все так плохо.

Глава 3. Великое мушиное противостояние или кто тут в доме хозяин?

Алиса Крылова

Зажатая в тамбуре между чьей-то лопатой, которая, кажется, участвовала в битве за Сталинград, и пачкой макулатуры, которую, видимо, хранили как стратегический запас на случай ядерной зимы, я старалась не задеть чью-то позднюю рассаду.

Помидоры смотрели на меня с немым укором, словно говоря: «Мы-то тут при чем? Мы вообще будущий салат».

Я отвернулась, но не перестала улыбаться как дурочка, даже несмотря на неудобства. Мужчина, что держал лопату, даже слегка отстранился.

«Это ведь лопата была, да?»

От платформы в Засосинки вела грунтовая дорога. Чемодан слегка подпрыгивал, будто разделял мое предвкушение.

Еще час ходу, и где-то там откроется вид на деревню, на бабушкин дом с серой крышей, которую крыли еще при Брежневе, и заброшенный сад.

Вскоре я остановилась у покосившегося забора с табличкой «Участок №14».

«М-да… — я оглядела забор, в котором отсутствовало несколько досок, посмотрела на облупившийся флигель… — Все-таки тот продавец с краской надул меня пять лет назад», — с этой мыслью я толкнула калитку.

Та со скрипом поддалась и упала вперед, впуская меня обратно в прошлое.

— Что за?.. — я подняла на лоб солнечные очки.

Петель не было. Забрали на металлолом. Но воры, как истинные джентльмены, заботливо прислонили калитку на место, чтобы никто не зашел.

Я переступила через нее, как через свою гордость на последнем совещании, и пошла к дому.

Дом стоял такой, каким я его помнила: деревянные ставни, крыльцо, которое слегка шаталось под ногами.

— Ну хоть замок не сперли, — пробубнила я, открывая его.

Дверь скрипнула. Дом знакомо пахнул плесенью, сушеными яблоками и старыми книгами.

«Как в детстве», — улыбнулась я, а на глаза навернулись слезы.

Все такое неуловимо родное, что в груди защемило. Я чувствовала, как что-то внутри сжимается, а потом отпускает. По щеке скатилась слеза.

Я прошла в комнату, и пыль заплясала в лучах вечернего солнца, то ли заволновавшись, то ли обрадовавшись моему визиту.

Первым делом маленьким ключом на связке я открыла ящик в серванте и убедилась, что бабушкина тетрадь в кожаном переплете, как и десять лет назад, на месте.

«РЕЦЕПТЫ И СЕКРЕТЫ» — было выведено на первой странице аккуратным бабушкиным почерком.

Я осторожно открыла первую страницу:

«Огурцы не любят жару. Если листья пожелтеют, развести молоко с водой и мочевиной… Поливать молочным коктейлем строго под корень…Помидоры не сажать рядом с картофелем, оба пропадут… Клубника будет сладкой, если под кусы положить солому и немного золы…»

Страницы шуршали под пальцами все быстрее, я читала заметки одну за другой. А потом прижала тетрадь к груди и улыбнулась:

— Ну, теперь мы таких делов наворотим, что сам Лужков будет нам завидовать! — пообещала я пустому дому, вспоминая, как бабушка ворчала: «Нечего работать на этих оголтелых!» — и махала кулаком.

Я плюхнулась на кровать и чихнула!

— Так дело не пойдет… — пригрозила я пыли, которая пыталась ухватить меня за палец.

Я поднялась, скинула с себя весь офисный дресс-код и надела первое, что попалось под руку: салатовую футболку цвета «вырви глаз», которую я носила еще в школе и которая за годы ни капельки не выгорела, и шаровары, что так и висели на крючке с моего последнего визита.

Я принялась за уборку. Полки, рамы, посуда, стол, стулья, подоконники, окна, шторы, пол… За каких-то несколько часов я перетряхнула все, не оставив места и пылинке. Все местные жучки и букашки, решившие, что дом уже давно в их собственности, задумчиво наблюдали.

Я была уверенна, что ночью они устроят срочное собрание и будут решать, что делать с внезапной хозяйкой и как от меня избавляться.

Когда я наконец выпрямилась, в небе сияла луна, а в доме все блестело чистотой. И даже мой желтый чемодан, который я тащила за собой из самого города, уже не казался чем-то инородным в этом доме и скромно стоял в углу, прикинувшись винтажным «вилладж-стайл».

На улице стояла тишина, и только цикады стрекотали на всю округу.

Я даже не стала переодеваться. Просто взбила бабушкину подушку, накрылась пледом и закрыла глаза с мыслью, что завтра нужно также привести в порядок огород.

Усталость накрыла меня, как мягкая волна. Я не заметила, как заснула.

Но кто бы знал, что следующий день принесет мне новые сюрпризы.

Я проснулась от того, чего не слышала годами.

Не от вибрации телефона под подушкой. Не от гудков машин за окном. Не от назойливого голоса будильника, врезающегося в сон, как кувалда в гипсокартон.

Сначала я даже не поняла, что происходит. Лежала с закрытыми глазами, слушала странный щебетливый шум и думала: «Где я?»

Птицы пели за окном!

Я улыбнулась и открыла глаза.

Глава 4. Война с сорняками или как я стала генералом грядок

Всю ночь я сражалась с сорняками, как с мутантами-зомби, которые вылезали на меня из разных углов. Утро я провела за ловлей мух, а после отбивалась от соседки.

Не Засосинки, а какой-то постапокалиптический мир, где что ни день, то выживание.

Оглядев в зеркало свою вырвиглазную футболку и треники моей юности, я решила, что для огорода это «самое то»! Махнула рукой, завязала гульку на затылке и вышла во двор.

Трава была мокрой от росы, и мои кроссовки моментально промокли. Но мне было плевать.

Бабушкин огород…

Я помнила его пышным, зеленым, живым. Грядки, аккуратные, как солдаты на параде. Кусты смородины, у которых летом не было отбоя от соседских детей. Вишни, сгибающиеся под тяжестью плодов.

Сейчас все это выглядело заброшенным, но не мертвым.

Сорняки заполонили грядки, но кое-где пробивались знакомые листочки: мята, мелисса, кустики щавеля, упрямо зеленеющие то тут, то там. А под забором…

Я присела на корточки, раздвинула траву руками — и замерла.

Клубничка!

Несколько кустиков прятались, выдерживая оборону. И несколько ягодок уже висели.

Она росла сама, без чьей-либо помощи, вопреки всему.

— Городская жительница объявилась!

Голос прозвучал за моей спиной резко, как выстрел. Я вздрогнула и обернулась.

За забором стоял мужчина лет шестидесяти, в растянутом свитере и резиновых сапогах. Нес лопату, как копье, и усы поправлял, как гусар.

— Здравствуйте, — осторожно сказала я.

Он хмыкнул, плюнул в траву и тыкнул лопатой в сторону моего участка.

— Че, решила бабкино наследство проверить? А то вдруг там золото зарыто?

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Нет. Буду выращивать свое сокровище, — ответила я спокойно.

Его губы криво дрогнули, как будто я сказала что-то смешное.

— Городские… — буркнул он и повернулся, чтобы уйти. Но на полуслове остановился, оглядел меня с ног до головы. — Ты следи за своими сорняками, чтобы они ко мне не полезли. А то я их гербицидом выжгу, и твои посадки заодно, — пригрозил мужик.

Он пошел дальше и позвал:

— Мушкет, за мной.

Я снова обернулась. За мужчиной вдоль забора медленно перебирал лапами серо-белый кот. У него окрас на морде был такой, а усы серого цвета были точь-в-точь как у хозяина.

Я завернула за дом и открыла сарайку. Через десять минут я стояла перед огородом, вооруженная до зубов.

Перчатки надеты, тяпка и лопата на плечах.

Бабушкина тетрадь лежала на крыльце, открытая на странице с пометкой: «Сорняки».

«Они как плохие парни. Вырывай с корнем, иначе вернутся».

Я вспомнила всех плохих парней, которых видела в кино и которые так соблазнительно выглядели, что хотелось их всех разом поселить у себя, и на миг засомневалась.

— Плохое сравнение, бабушка.

Я взяла карандаш и зачеркнула слово «плохие».

Перед глазами сразу всплыло лицо Кирилла. Написала: «бывшие».

Плохие парни — это хорошо, а бывшие — вот от кого точно нужно избавляться.

— Ну что, поехали?

Я нацелилась на первый сорняк — высокий, наглый, с желтыми цветками.

— Ты первый.

Я вонзила лопату, но та едва вошла в землю. Нажала ногой — лопата согнулась.

— Это еще что за?.. — зашипела я, оглядела металл и обнаружила ржавчину. — Везде обман! Понапродают китайского барахла! Окей, значит, так.

Я отбросила лопату и перешла к тактике «ручная экзекуция». Ухватила стебель и дернула.

Стебель оторвался. Корень остался.

— Да ты… ты издеваешься?!

Сорняк молчал, но его ухмылка читалась в каждом листочке.

Я пробиралась между сорняками, как в окопе. Ругалась с ними, удивлялась себе (откуда знаю столько ругательств?) и оставляла за собой стебли. Горы стеблей.

Через час меня уже прилично присыпало землей и легкой паникой: стебли вырывались, а корни оставались в земле.

Одуванчики притворялись безобидными, но их корни уходили вглубь, как якоря. Крапива жалила даже через перчатки. А какой-то зеленый монстр с толстым стеблем просто смеялся надо мной, когда я попыталась его выкопать.

Я распрямилась и вытерла лоб, оставив грязную полосу, как замаскированный спецназовец, и вдохнула.

— Ладно. Раз так вы не хотите… — я посмотрела на торчащие из земли корни. Мне даже показалось, что они уже увеличились и немного подросли за тот час.

Я схватила тяпку, как меч. Но не успела ей замахнуться, как металлическая насадка отлетела. Я едва успела увернуться.

Покрутила ее в руках…

«Да не было же такого барахла у бабули никогда. Откуда это?»