Охота на Красную Волчицу

Глава 1.1

— Хватит мучить себя, Ника, убери телефон, — строго попросила Арина, ненадолго оторвавшись от однообразной дороги, уносящий нас всё дальше и дальше от железнодорожного вокзала.

С нашей встречи бабушка почти не изменилась, даже не постарела ни год. У нее на переносице наши фамильные веснушки, в огненно-каштановых, словно окрашенных хной волосах, не было даже намёка на седину. Она бы легко сошла за мою тётю. До сих пор не знаю, как к ней обращаться. Язык не поворачивается говорить «бабушка» или «бабуля». Она водит гигантский пикап, носит кожаную куртку, а из динамиков её аудиосистемы доносятся гитарные риффы. Арина точно не закатывает банки с огурцами в свободное время.

Запоздало ответила ей лёгким кивком и выключила видео, остановившееся за мгновение до того, как одна студентка слетит с катушек. Но легче мне не стало. Ни от слов бабушки, ни от оставленной позади прошлой жизни, испорченной с легкой руки одного из моих одногруппников.

— Твоя мама не сказала, что ты везешь с собой живность, — Арина немного нервно кивнула на пластиковую переноску на заднем сидении. — Кто там?

— Он тебя не потревожит, обещаю. Это Георг третий. Как и предшественники, он ведёт себя очень цивилизованно и тихо.

Я позволила себе лёгкую улыбку, но вот бабушка оставалась напряженной. Она крепче впилась в руль и заметно побледнела.

— Там мышь… — констатировала она.

— Боишься?

— Не совсем. Просто очень странный выбор для… тебя, Ника. И почему же он третий?

— Потому что это моя третья мышь. Они не очень долго живут. Около трёх лет.

— Значит? мы с тобой виделись чуть больше трёх мышей назад? — грустно спросила бабушка.

— Получается.

Снова неловкость и молчание в салоне. Отвернулась к окну, чтобы Арина не увидела, что у меня начали краснеть глаза. Прошло гораздо больше времени с нашей последней встречи. И расставание было не из красивых. Отец кричал на маму, мама на бабушку и отца. А я стояла на лестнице второго этажа нашего дома и сжимала недоделанную фигурку. Нашла её в папиной мастерской на чердаке и стащила, гадая, что за зверь должен был выбраться из деревянного плена. Длинная морда, острые уши. Я ощупывала его, искала силы и поддержки. Но вместо этого заполучила лишь занозу, которую мама никак не могла вытащить из-за слёз. Я тоже плакала, глядя в зеркало заднего вида. Папа выглядел таким потерянным, но не смел сделать ни шага вперёд по разбитой дороге. А мне так хотелось, чтобы все оказалось шуткой. Он так сильно любил шутить. Часто тёрся своим веснушчатым носом о мой и повторял, что я его единственный и любимый лисёнок.

Через два года после нашего отъезда он умер. Мама рассказала мне уже после похорон. Она долго высматривала что-то в моём лице, словно искала признаки страшной болезни, а потом просто вышла из комнаты со словами:

— Мне жаль, Ника. Он был хорошим… человеком. Надеюсь, ты запомнишь о нем только светлое.

Были звонки от бабушки. Сначала она обвиняла маму. Потом на смену обвинениям прошла мольба. Она хотела забрать меня к себе. Убеждала, что мне будет лучше вдали от большого города. Звонки не становились реже, но мама не слушалась, пока четыре месяца назад не случилось то, что случилось.

— И как тебе мышки? Нравятся?

Бабуля отвлекла меня от созерцания собственного грустного лица на стекле. Мне нравилось, как сквозь полупрозрачное отражение проступали бесконечные сосны, теснившие и без того узкую дорогу с двух сторон.

— Они милые.

— У нас хороший колледж.

Бабушка не знала, как ко мне подступиться, а я ей не помогала. Верю, что колледж будет хорошим, а сокурсники понимающими. Не буду ли я хорошей? Тысячи пользователей в сети так не считают.

— Ты видела ту запись?

Она качнула головой.

— Посмотри.

— Учителя жаловались и на твоего папу в своё время. Это особый период, просто нужно…

— Переждать. Перетерпеть. Вырасти.

Я загибала пальцы, кривляя своих терапевтов, которых за лето я успела сменить с десяток. Но я была нормальной, после того срыва я ни разу не выходила из себя. Я была сдержана и спокойна. Ни один тест или собеседование не выявили отклонений. Даже видео, насмешки и повышенное внимание не трогали меня. Меня волновало другое. Я не верила в срыв из-за учёбы и стресса, я не верила в диагнозы врачей. Но вопреки всем заключениям я не чувствовала себя нормальной. Что-то грызло изнутри, копилось и грозило прорваться чем-то более грандиозным, чем та истерика в аудитории с бросанием на одногруппников.

Дорогие читатели, приглашаю в наш авторский моб. Вас ждут четыре увлекательные истории об оборотнях от Ксан Крылатой, соавторский роман Любови Черниковой и Миры Ли, Лидии Милеш.

Глава 1.2

Но бабушка кое в чем не права. Я не наказывала себя постоянным просмотром той записи. Я искала ответы. Изучала признаки своего безумия и сама ставила себе неутешительные диагнозы.

— Именно так, Ника. Переждать. И твоего Георга третьего лучше на время отдать кому-то другому, — осторожно предложила бабушка.

— Боишься, что я сожру его с психу? — хотелось рассмеяться, только мне было не смешно. Время от времени меня действительно интересовало, а какие же мыши на вкус?

— Боюсь, что это сделает менее воспитанный Георг Первый и единственный. Хотя я зову его Жорой. И ты звала его Жорой.

— Жорик все ещё жив? — и как я не продумала этот момент. Бабушкин кот! Я притащила его крохотным комочком в наш дом. Сколько же ему лет?

— Свежий воздух творит чудеса, может, и твой Георг Третий нескоро уступит место своему преемнику под номером четыре?

— Если не произойдет насильственный переворот со сменой власти.

Рассмеялись уже не так скованно и настороженно, как в начале поездки. Лёд тронулся.

Остаток дороги прошёл более непринужденно. Бабушка в красках расписывала посёлок городского типа с названием Тумный, и чем больше я слушала, тем яснее проступала картинка в моей голове. Я подолгу жила там в детстве. Наш домик находился чуть за городом, и это учитывая, что весь Тумный находился далеко за городом. На карте он был и остаётся единственным оазисом среди леса, к которому ведёт всего одна дорога. Со странным тянущим чувством на сердце я считала старые железные остановки, роняющие ошмётки краски на потрескавшийся асфальт. Всегда было интересно, зачем они здесь? Сколько себя помню, от городка ходил один автобус раз в два дня без остановок до районного центра, а уж там были железнодорожная станция и автовокзал.

— Осталось чуть-чуть, — подбадривала бабушка, да я и не торопилась. Поездки мне обычно нравятся больше, чем пункты назначения. Всегда можно пофантазировать о том, что ждёт впереди...

— Высадишь меня в центре?

— Тебя куда-то конкретно отвезти нужно?

— Хочу прогуляться и купить Георгу новую клетку. Его старая не влезла в сумку. В Тумном же есть зоомагазин?

Бабуля хмыкнула.

— Есть ветклиника, но я не думаю, что у них есть клетки для мышей.

— Для хомяка тоже подойдёт.

— Надо было тебе сразу сказать про клетку, купили бы ее в торговом центре рядом со станцией, — переживала бабушка. — Но спросить можно, я тебя отвезу.

— Не надо! — быстро возразила и тут же прикусила язык. Грубовато вышло, и я повторила уже мягче: — Я хочу сама. Прогуляюсь и вернусь. Дорогу помню, присмотришь за Георгом?

— Только не долго. И будь всегда на связи, милая. Если что, сразу звони, я тебя заберу!

— Не переживай, я не долго. Можешь, как приедешь, сразу ставить чайник. Мне столько тебе нужно рассказать, — я пыталась сгладить ту вновь повисшую, между нами, неловкость из-за моего желания спровадить бабулю побыстрее.

Получилось. Она мгновенно просветлела и снова принялась источать энтузиазм:

— Я же чуть не забыла, Ника! Знала же, что ты будешь добираться электричками и много вещей не возьмёшь, а вечера уже прохладные.

Бабушка принялась рыться на заднем сидении, подвинула мой рюкзак и вытащила пакет с логотипом сетевого магазина одежды.

У меня даже сердце сжалось от какой-то тупой тоски смешанной со снисхождением. Я сама редко покупала одежду в таким местах, потому что рискуешь потом увидеть такую же на половине универа, и придётся потом неплохую собственно шмотку запихнуть в дальний угол, чтобы не расстраиваться.

— Ба, да не стоило тратиться…

Я не договорила. Все было гораздо хуже, чем я могла вообразить. Перед моим взглядом предстало бесформенное худи ярко красного цвета. Терпеть не могу толстовки, терпеть не могу красный, но вот бабушку вроде бы люблю.

— С-с-спасибо?

Я быстро смотала этот ужас обратно и прижала к груди, изобразив самое благородное на свете лицо. Больше всего я боялась услышать:

— Примерь, милая.

— Прямо сейчас?

Бабушкины интенсивные кивки не оставили мне шансов, и я просунула голову через слишком узкое горлышко. Боже, на кого это было сшито, учитывая, что рукава были чудовищно длинными, как и подол.

— Отлично! – оценила бабуля, а мне всё сложнее было оставаться счастливым ребёнком.

Пусть в местном колледже будет строгий дресс-код.

Получив от меня все обещания и заверения, он высадила меня в центре города и долго-долго не хотела тронуться с места. Я даже устала махать ей своим длинным рукавом.

Выдохнула, когда машина скрылась за поворотом, и в заднем стекле перестал отражаться ребёнок в безразмерной детской кофте. Я попыталась стянуть с себя толстовку. Не вышло. Голова безнадежно застряла.

К чёрту!

Сделала глубокий вдох и достала телефон с вбитым заранее адресом в навигаторе.

Глава 1.3

Хоть я и сохранила о Тумном весьма размытые воспоминания, прогулка по городу немного освежила картинки прошлого и подняла в груди тянущее чувство чего-то родного и вновь обретённого. Даже ямы на тротуаре остались на своих местах, а ноги отлично знали, где перескочить глубокую лужу. Дома вырастали прямо из черной земли, а к ним вели тонкие потрескавшиеся дорожки. То тут, то там из трещин пробивались сорняки, а где-то тонкие стволы молоденьких деревьев. Забавно, но это не казалось мне разрухой и запущенностью. Этот стремительный симбиоз с природной был гармоничным и правильным. Жители города, кажется, считали так же и дружно пересели на внедорожники, чтобы не воевать с кривыми ухабистыми дорогами. Предусмотрительно. Я подсознательно ждала, что Тумный окажется полумертвым местом, что люди рано или поздно покинут его и уедут поближе к цивилизации, но как же я заблуждалась! По пути мне встречались дети, старики, парочки, молодые мамы с колясками. Это большой и людный город. Я представляла его другим.

Поежилась и натянула капюшон. В каждом любопытном взгляде мне чудилось что-то ещё. Насмешка? Презрение? Слишком долго я жила под прицелом объективов. Слишком глубоко чужаки успели забраться мне под кожу. Мне это все только кажется.

С облегчением нырнула в открытую дверь парикмахерской. Запах лака для волос, жужжание фена, бубнёж телевизора тут же успокоили меня. Все лето после первого курса я провела, обучаясь у мастера. Это был мой каприз и "план Б". Срыв перед сессией поставил под вопрос моё дальнейшее обучение в ВУЗе, и я решила перестраховаться. Подработка мне нужна, что бы ни говорила мама и как бы ни храбрилась, я-то знала, что денег у нас мало, а помощь от бабушки она не принимала до последнего.

— Привет-привет, Красная шапочка, — с улыбкой спросила стройная высокая женщина, оглядев меня добрым, но насмешливым взглядом. — Прячешь неудачную покраску?

— Я? — боже, я в этой детской толстовке. — Нет-нет. Я Вероника. Я вам звонила на прошлой неделе.

Быстро стянула с себя капюшон и принялась рыться в сумке в поисках своих сертификатов. А у меня их было прилично. Стрижки на волосы любой длины. Покраска, балаяж, ламинирование, омбре. Мама деньги не брала, а я вот не гнушалась оплатить курсы за бабушкин счет. Тем более в своём письме она так и написала:

– Трать по своему усмотрению.

Протянула женщине свои сертификаты и закусила губу, пока та снисходительно перебирала их в руках.

— И все эти эксперименты ты, видимо, ставила над собой?

Она поймала одну из моих осветленных прядей и потерла её между пальцами.

— Это другие девочки на курсах меня так. Мы иногда тренировались друг на друге, когда не хватало моделей, а на типсах становилось скучно.

— Слушай, без обид. Работы у меня для тебя нет. Я уже наняла девочку. Но мы можем тебе подарить бесплатное лечение, а лучше стрижку да покороче за доставленное неудобство.

Покороче? Я испуганно схватилась за свои пряди.
Смешки в салоне заставили меня отряхнуться от оцепенения. Я почувствовала себя глупо и униженно. Все у меня в порядке с волосами. Да, их пришлось осветлить, но выглядят они отлично. По крайней мере, я так считала до этого момента. Теперь же мне хотелось по-детски расплакаться.

— Спасибо за заботу, — процедила я.

Забрала свои сертификаты и запихнула их в сумку.

— Не за что. Это бессрочное предложение. Обращайся. И передавай привет бабушке.

Долго не могла прийти в себя на улице. Проделывала все те упражнения, которые советовали терапевты. Я дышала, как учили, считала до десяти, представляла в уме место, где мне было бы уютно и безопасно. Ничего не получилось. Я нервно чесала предплечье через толстовку и боролась изо всех сил с подступающим приступом, как вдруг всё резко прекратилось. Моих ушей коснулась приглушенная музыка. Она приятно била басами откуда-то из-под земли. Увлеченная этой вибрацией, вернувшей моему сердцу привычный ритм, я пошла за источником. Обогнула дом и увидела лестницу, уходящую вниз к подвальному помещению.

Глава 1.4

Музыка стала громче и быстрее. Подгоняла шаги и сердце, и вот я толкнула тяжёлую дверь, над которой красовалась загадочная вывеска “Волчье логово”. Наверно, это не самое лучшее место для девушки, которую за пять минут пребывания в новом городе успели прозвать "Красной шапочкой".

Колокольчик над дверью не дал мне в полной мере удивиться открытию, а звонкий задорный голос из-за импровизированной ширмы так и заставил стоять в проёме, пока дверь с размаху не толкнула меня под зад. И вот я внутри чего-то вроде тату-салона, и, судя по тихому жужжанию, я застала мастера за работой.

— Дима! Кто-то пришёл, встреть.

Дима не откликался, даже когда девушка за ширмой добавила к его имени пару крепких выражений, и чем дольше несчастный молчал, тем злее она становилась.

— Дима, мать твою!

От этого грозного тона стало не по себе и мне, и если бы не музыка, продолжавшая играть в моей голове, я бы сбежала.

— Что надо?

Забитая до самого плеча рука отдёрнула ширму и явила мне невысокую и очень худую девушку с короткими волосами. От её выступающих острых ключиц было не по себе, так же как и от неестественной бледности кожи.

Я что-то неуверенно заблеяла, сбиваясь на извинения, но так и не смогла ответить, что же я забыла в этом подвале.

— Я тебя не видела в городе. Недавно приехала?

— Да, я к бабушке переехала. Буду здесь доучиваться, — произнесла без запинки и испытала облегчение, когда девушка вдруг улыбнулась, мгновенно растеряв всю свою жуть.

— И чья же ты внучка будешь? — она слегка прищурилась, словно всерьез пыталась догадаться, а затем смешно втянула воздух, прикрыла глаза и произнесла:

— Арина Маркова!

Она рассмеялась, когда я разинула рот от удивления.

— Как? Ты знаешь мою бабушку?

— Вы похожи очень. Тут все знают твою бабушку. Сразу говорю, ссориться я с ней не хочу, и татуху мы бить будем только в самом труднодоступном месте. Подождешь? Подберем эскиз, или ты торопишься?

— Я не за тату, извини.

— Вот как?

— Я, вообще-то, работу искала, заглянула наудачу. В салоне рядом меня отшили, а потом я услышала музыку, и вот я здесь.

Ну и бред я несу. Но незнакомка на удивление серьёзно меня выслушала и как-то странно покосилась на полуоткрытую дверь в одно из помещений.

— Музыку, говоришь, слышала. Интересно-интересно. Ты стрижешь, да?

— Не только, у меня есть сертификаты, я ещё и…

— Стоп-стоп. Если тебя не взяли в ту забегаловку дешевую, то мой фейсконтроль ты прошла автоматически. Я тебя возьму, обустроим тебе тут уголок, только…

Она вновь посмотрела на ту загадочную дверь.

— Только что?

— Постриги моего младшего братика. Пофиг как. Главное, срежь его мерзкие лохмы, разрешаю даже вырубить его к чертовой матери для этого. Не бойся, у него крепкая башка.

Вот так сразу? Я сглотнула. Детей я ещё ни разу не стригла, а если верить моей новой нанимательнице, этот явно буйный.

— Все настолько плохо? — едва заметно сглотнула.

— Не то чтобы плохо. Просто Димочка люто хандрит каждую осень, учиться не хочет. Дичает.

— Да кто же в школу-то захочет, — тут я с Димочкой была солидарна.

— Ну, чего, Красная Шапочка, берешься за дело?

— Шутишь? Конечно, берусь, — я слишком интенсивно закивала, напрочь проигнорировав свое новое прозвище, лишь оно дальше не пошло. — Когда он подойдёт?

— А он там уже, — взмах татуированной руки на ту самую дверь. — Инструменты есть?

— Да, у меня с собой кое-что.

— Тогда удачи, Красная Шапочка.

Она вернулась к своей жертве за ширмой, а я все ещё неуверенно заглядывала в узкую темную щель. Как-то тихо вдруг стало, даже несмотря на возобновившееся жужжание. Шагнула внутрь и пошарила по стене рукой в поисках выключателя. Нашёлся он быстро, и я облегчением нажала на клавишу. Тут же зажмурилась от слишком яркого света, а следом зажала и уши, потому что встретили меня отборным потоком брани, которой я никак не ожидала от младшего братика.

— Даша, какого хера?

Даша, видимо, хозяйка этого подпольного салона.

Действительно, Даша, какого хера? — подумала я, когда проморгалась первая.

Димочкой оказался огромным детиной, в котором Даш поместилось бы штук шесть. Высокий, плечистый и с такой широченной грудью, что я всерьёз опасалась за бедную футболку, которая грозила вот-вот треснуть где-то посередине. Но самое паршивое, я бы с удовольствием на это посмотрела. Ну а что? Должно же было хоть что-то хорошее случиться за день?

Пока этот полусонный пожиратель протеина остервенело тёр лицо и глаза, словно ему углей раскаленных сыпанули, я заключила незримое пари со вселенной, в котором поставила всю свою неполученную зарплату на грудные мышцы Дашиного братика. Брата… Братищи. Господи, остановите кто-то этот словесный понос в моей башке, я тут по очень важному делу. Вспомнить бы, зачем я вообще сюда пришла.

Глава 2.1

Дима

Все по новой. Запах жженой травы, деревья в огне. Весь лес вокруг Тумного стремительно погружался в осеннюю агонию, а я вместе с ним. Тупо. Столько лет прошло, и я едва ли помню её. Имя, запах, какие-то обрывочные воспоминания – вот и все, что осталось у меня от нашего счастливого детства. Оно действительно казалось мне таким. Побеги к речке, купание там же голышом, долгая болтовня на вершине плешивого холма. Отповеди Никиной бабушки и то, как она грозила мне пальцем. Я помню ужины и обеды за их столом, помню теплоту во взглядах всех членов этой маленькой семьи, которая не считала меня ущербным изгоем, а я не считал изгоями их. Нам было хорошо, пока я все не испортил, пока из-за меня Ника не уехала из Тумного навсегда, а моим вечным кошмаром не стала старая пыльная дорога.

Я бежал, плакал, пытался догнать машину, и я бы догнал, я рассказал бы им правду, но меня поймали и вернули раньше.

Из изгоя я вдруг стал надеждой клана. Без права выбора, без свободы, без голоса. Я лишился всего, что мне было так дорого, и приобрел то, что было не нужно: иллюзию власти и собственной важности.

– Ответственность, Дима, ты должен нас понимать. Семья важнее твоих желаний.

Что значили эти слова для девятилетнего мальчика?

Что они значат для меня теперь?

Почему в груди все так же тянет, а ноги сами ведут к дороге? Догнать, вернуть, рассказать правду.

Ответственность. Покорность. Стая. Замкнутый круг. Потому я и прячусь у Дашки. Сплю целыми днями, лишь бы подавить те самые желания и поскорее сломаться, именно этого от меня ждут. А я? Я уже ничего не жду.

Сегодня было особенно паршиво. Последний день перед началом учебного года и жирная единица сентября. Чую какую-то злую насмешку календаря. Лето кончилось, а Ника так и не навестила бабушку. Я почти каждый день ходил к дому Арины и как распоследний психопат таращился из леса.

Теперь уже точно все кончено. Она наверняка учится в столичном универе, может, уже строит планы с каким-то парнем, а я все ещё цепляюсь за что-то эфемерное, чего давно нет. И было ли? Чем дольше живу, тем сильнее мне начинает казаться, что я придумал Нику, и только печальные понимающие взгляды Арины убеждают, что я ещё не сошёл с ума. Она тоже ждет и надеется у пыльной дороги.

К Даше кто-то пришёл. Притворяюсь, что сплю и делаю музыку в наушниках громче, утыкаюсь носом в спинку дивана и в жопу хочу послать сестру, если опять пристанет с нравоучениями. Врубила мне свет. Блеск...

Где-то давно я прочитал одну дебильную мысль, что когда ты перестаёшь надеяться, то тебя ждёт приятный сюрприз. Чушь собачья, я никогда не переставал надеяться, и вот она пришла. Пришла ко мне! Жмется к двери и смотрит не то с ужасом, не то… Восхищение? Что это такое во взгляде? Но это точно она, или я официально рехнулся. Волосы другого цвета, веснушки скрыты за толстым слоем вонючего крема, отчего ноздри неприятно щекочет. Фигура далеко не девятилетней девочки, так и я больше не дохлый волчонок.

— Ты не Даша, — говорю голосом конченого имбецила. Спросонья он звучит убого. Ловлю краем глаза своё немытое и небритое отражение. Немного не так я представлял эту встречу.

— Не Даша.

Моя не Даша принюхивается к воротнику своей толстовки, видимо, гадая, почему я, как голодная псина, её изучаю и воздух со свистом втягиваю. Нервничает, только меня колотит сильнее, сейчас бы сдержаться и средний палец календарю на стене не показать.

— Не Даша, — повторяю за ней, потому что с головой непорядок, там хаос и сотни вопросов. Как ты? Что ты делала все эти годы? У тебя есть кто-то? Скучала? Твоя мама узнала правду?

В висках долбит, в наушниках басы, в груди отбойный молоток крошит рёбра. А я спрашиваю у этого молотка: Я же не сплю? Точно?

Наверно, я слишком откровенно на неё таращусь, отвела взгляд и теперь смотрит себе под ноги. Краснеет.

— Мне очень нужна работа.

2.2

Та-ак… Совсем не туда у меня мысли резко развернуло. Ника играла с веревочками капюшона, а потом резко дернула одну. Узелок развязался, обнажая красиво очерченные ключицы. Ника удивленно посмотрела на собственный воротник и ругнулась одними губами. Сглотнул, тряхнул резко потяжелевшей головой и каким-то писклявым голосом переспросил:

— Работа?

Я сегодня чертовски многословен. Уверен, она успела оценить моё красноречие, которого едва ли хватает, чтобы повторять за ней.

— Ваша сестра сказала, что вы нуждаетесь в стрижке, и попросила меня вас...— она вдруг зажмурилась, словно я собирался её ударить за это. — Постричь. Я могу вас постричь, пожалуйста?

Ваша… Вас… Не нужно быть гением, чтобы понять, что она меня не узнала. Как-то после неожиданной эйфории стало пусто и гадко. А чего я ждал? Это в моей жизни в Тумном единственным ярким пятном была рыжая девочка из прошлого, а у Ники наверняка таких моментов в большом городе было много. Достаточно, чтобы стереть из памяти тощего нескладного мальчишку. Может, это и не она вообще.

— Вот как? Постричь, значит.

Я снова это делаю, снова повторяю. Да какого дьявола со мной творится? Жил столько лет спокойно, а теперь чуть ли не заикаюсь.

Молчит. Ждёт. А я злюсь на неё. Вспомни. Хочется помучить её, но не перестараться, потому что, если она будет работать у Даши, значит, я смогу чаще её видеть. Это же хорошо? С другой стороны, у меня к башке что-то прилипло и шуршит назойливо. Помыться бы для начала.

— Хорошо, но ты мне будешь должна, — эти слова вылетели изо рта раньше, чем я успел их остановить или хотя бы обдумать.

— Договорились.

Вот как? И даже не спросишь, что я от тебя хочу, Ника? Шустро.

— Только вам придётся подождать моей зарплаты, у меня по деньгам пока все плохо, а у бабушки я брать не хочу.

— Деньги? Я на такого парня похож? На вымогателя?

— Ну бесплатной стрижки же тебе мало, — зло парировала Ника, и я не смог сдержать улыбку. Наконец-то бросила всю эту напускную вежливость и обратилась ко мне на “ты”.

Вот такой она мне и нравилась: боевой девчонкой, вечно вступавшейся за меня. Пусть её защита всегда выходила мне боком, и после меня били сильнее и яростнее, но я любил, когда она бежала ко мне и расталкивала других мальчишек. Любил и молчал.

Конечно, теперь мне мало бесплатной стрижки. Я захочу большего. Бесплатное свидание, бесплатный…

—... поцелуй.

Последнее слово сорвалось с губ само. Я нервно сглотнул, а моя гостья нахмурилась. В этот момент я хотел разрядить себе ружье в голову или хотя бы обстановку в комнате. Сказать что-то вроде:

— Хе-хе-хе, а я тебя подловил, ты поверила, что ли? Совсем дурная?

А она возьми и ответь, не дав мне шанса исправиться:

— Хорошо. Целуй, а потом покажешь, где тут у вас раковина.

Надо было ещё тогда догадаться о подвохе. Вывернуть все в шутку. Сойти за благородного парня. Сказать, что ничего мне не нужно от неё, и вообще за стрижку я заплачу. Но все умные мысли покинули меня лет девять назад, когда она уехала и не попрощалась. Теперь я боролся и с детской обидкой, и с недетским желанием все же поцеловать Нику.

Шагнул к ней.

2.3

Ника

Ненавижу таких парней. Самоуверенный, хамоватый, считающий себя альфа-самцом, раз успел неплохо так подкачаться. А ещё глаза у него пронзительно голубые, как у хаски, и такие же безумные. Ему было весело от от моего безвыходного положения, от того, как я руками верёвочки тереблю и гадаю, куда бы спрятаться от этого взгляда.

Если задуматься, то последний раз я целовалась давно. И под “давно” я подразумеваю не месяц назад. Чтобы понимать степень моей поцелуйной безграмотности, то тот самый раз был здесь в Тумном. Поцеловал меня один бесячий мальчишка, по имени Митя, с которым папа проводил больше времени, чем со мной. Как же я злилась на того задохлика, особенно когда отец уходил с ним в лес, а меня не брали. Пришлось даже припереть мелкого к стене, но он так мне ничего не рассказал, лишь пообещал сводить в какое-то особенное место. Там-то он и застал меня врасплох, повис на плечах и долбанулся мне в губы. Это было так неожиданно и странно, что я даже не оттолкнула его, так и стояла, слушая где-то внизу шум ручья и собственное сердце, тонущее в истоме.

Я больше не ревновала Митю к папе. Напротив, все чаще сама звала мелкого гулять, приглашала в гости и постоянно дразнила, что я выше и сильнее, и резцы у меня сменились раньше. А он не спорил, улыбался смешным беззубым ртом и постоянно повторял, что его истинная пара, что он так решил и точка.

Лжец. Была бы я какой-то там истинной парой, он нашёл бы способ хоть раз мне написать. Это были лучшие три года в моей жизни. Я, Митя, наши побеги к ручью и детские поцелуи.

Возвращаясь к поцелуям, если не считать тот детский, то у меня их не было. Не сложилось как-то, да и сверстники совсем не казались мне привлекательными. Все как один проигрывали моему тощему Мите. Всех я сравнивала со своим первым парнем. И этого лохматого гада сравниваю и с ужасом понимаю, что не знаю, кто кому проигрывает. То же наглое бесстрашие в глазах, та же непоколебимая уверенность, то же приятное безумие под ребрами, а ещё музыка из наушников все громче и громче играет, поглощает меня целиком, швыряет куда-то в неизведанный лес, где я босая, едва касаясь ельника, бегу за мальчишкой в чащу.

Его рука легла на поверхность двери. Легкий щелчок, и она захлопнулась, отсекая меня и его от целого мира. Это лишь на мгновение отрезвило, а в следующий миг я уже невольно подалась вперёд. Поцелуй -- это же так просто. Почему нет?

Ближе и ближе его дыхание и обжигающий жар, заставляющий меня дрожать словно в лихорадке. Только бы не облизать губу. Только бы… Дьявол! Я сделала это, а Дима заметил и победно ухмыльнулся. Но мне было не до самобичевания. Странное неудержимое желание заставило оторвать лопатки от двери и сделать крохотный шажок навстречу.
Хочу ли я смазать свои нежные детские воспоминания и создать новые с этим парнем? От него приятно пахнет лесом, возвращая меня в детство, и я проигрываю своим же принципам. Но что хуже всего, я хочу проиграть умопомрачительному незнакомцу прямо в этом странном подвале с интригующим названием. Вспомнила, как меня уже трижды обозвали "Красной Шапочкой", и вот, кажется, я встретила большого страшного волка по пути к бабушке. Страшно горячего.

2.4

Прикрыла веки, не выдержав пытку безумными лазурными глазами и пыталась дышать ровнее, но тут же едва не задохнулась, когда почувствовала подушечки пальцев на своей шее. Мгновение длилось безумно долго, а все мои рецепторы сконцентрировались на этом нежном прикосновении. Уверена, если бы в этот момент у меня загорелись бы ноги, я бы даже не почувствовала. Очень долго. Очень странно. Очень приятно, а затем…

… что-то неприятно натянулось и оборвалось с треском, оставив на коже болезненное ощущение. Схватилась за шею и с недоумением уставилась на Диму.

Ещё никогда меня так резко не возвращали с небес на землю. Этот мерзавец гаденько улыбался и потирал между пальцев бирку от моей кофты.

— Надеюсь, ты не собиралась вернуть её обратно в магазин?

Он изобразил нарочитый испуг. Я же все ещё держалась за шею и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Из-за чего же? Сорванный поцелуй меня так расстроил, или издевка этого парня с отвратительно притягательной улыбкой.

— Ты в курсе, что Тимми Кидз продают одежду для детей? -- он прочитал название с бирки. — Регулярно там отовариваешься? Фу, чуть малолетку не поцеловал! У тебя ножницы для стрижки не из детского наборчика, надеюсь?

Понятия не имею, как мне удалось сдержаться и не заехать ему по роже. Но меня разрывало сразу от нескольких желаний: пнуть его посильнее, сбежать отсюда и разреветься где-нибудь под деревом.

— Ты закончил? Я могу приступать?

Он долго вглядывался в моё лицо, ждал реакции, видимо, придумывал новую порцию унизительных комментариев, но мозгов ему на это явно не хватило. С кривоватой ухмылкой он ответил:

— Приступай.

Раковину нашла и без его помощи за неприметной дверкой по соседству. Поставила рядом стул и на пределе вежливости предложила Диме сесть. Сначала у меня было желание окатить его холодной водой, а лучше кипятком. Он этого явно ждал, и я понимала, что проиграю, если попытаюсь отомстить ему. В конце концов, не всегда у меня будут добрые и вежливые клиенты.

Настроила воду. Порылась в ящиках у Даши и нашла пробник шампуня с неистекшим сроком годности. Альфач же с веселым предвкушением наблюдал за мной и, к счастью, не комментировал, видимо, копил силы, ну или фантазия у него иссякла. В любом случае, я поводов давать не буду. Придумать бы, как в этой тесной каморке с ним поместиться и минимизировать телесный контакт. С одной стороны от раковины унитаз, с другой — стена, а этот самец ещё и ноги расставил на всю ширину комнатки, а на его роже красовалось: твой ход, детка.

Выдохнула, закинула полотенце на плечо и не придумала ничего лучше, чем поставить свою ногу между его. Когда моё колено угрожающе нацелилось ему в пах, то Дима нервно сглотнул. Я же бровью не повела, проверила ещё раз воду ладонью, а затем легонько толкнула одну немытую башку под теплую струю. Осторожно выбрала из волос листья, мелкие веточки и ельник. Даже спрашивать не хочу, как это туда попало, но с первой задачей я справилась, и если бы пара глаз не следила за мной, было бы куда проще. Шампунем бы их залить ему. Но вместо этого я массировала ему голову, взбивая пену, и старалась не думать, что мне все это нравится на самом деле.