Океан надежд. Весна перемен

Глава первая – Дорога в один конец.

1.

‑ Спать ложусь и засыпаю, душу Господу вручаю, если я умру во сне, забери Господь к Себе. 

Детские пальчики расплелись и опустились на грудь, поверх одеяла.

Кевин Нолан поцеловал дочь в лоб, после чего укрыл ее одеялом до подбородка.

‑ Спокойной ночи, детка.

‑ Спокойной ночи, папа.

Светильник погас и в комнату проник холодный лунный свет. Книжка, которую он читал дочери перед сном последнюю неделю, превратилась в еле различимый во мраке темный силуэт. А всего несколько секунд назад на ее обложке плескались волны искусно изображенного океана. По мнению Клэр, книга была немного страшновата для четырехлетней девочки, но сама Кэтти впитывала все прочтенное Кевином как губка. За последние шесть вечеров, как только он произносил: "Пора спать", Кэтти начинала капризничать и просила продолжения. Но сегодня, ничего такого не предвиделось. Видимо вся эта суета из‑за скорый переезд в новый дом каким‑то образом от родителей передалась и ей. Вдобавок он прочел ей сегодня на одну страницу больше вечерней нормы. Несомненно, история заинтриговала и его самого. Почему -то в детстве он с ней никогда не встречался, а ведь книга увидела свет еще в начале девятнадцатого столетия. И об авторе он никогда не слышал. Да это и не удивительно, так как из-под его пера вышла всего лишь одна книга и только.

‑ Папа? - голос дочери остановил его у дверей комнаты.

‑ Что, дорогая?

‑ А каким будет наш новый дом? ‑ Несмотря на сонливость, в голосе девочки прозвучали не поддельные нотки интереса.

‑ Вскоре ты его сама увидишь.

‑ А он мне понравиться?

"У маленьких детей всегда много вопросов" не без улыбки подумал Кевин, сжимая в руке ручку двери, но пока еще не торопясь открывать ее.

‑ Думаю, ты в него влюбишься сразу. Точно так же, как и мы с матерью. Он гораздо больше и красивее этого. В нем много окон и дверей. К тому же у него есть и второй этаж.

‑ Как в фильмах, которые любит смотреть мама? ‑ голос Кэтти прямо загорелся от восторга.

Кевин усмехнулся и кивнул, несмотря даже на то, что девочка просто не могла увидеть во мраке этого движения.

‑ Да, как в тех фильмах. Только теперь в нем будем жить мы, а не посторонние дяди и тети. Есть еще вопросы?

‑ А мистер Гринфилд найдет путь к Океану Надежд? ‑ совсем уже сонно спросила Кэтти отца.

Мистером Гринфилдом звали главного героя книги, которую он читал дочери на ночь. А сама сказка называлась "Океан Надежд" некого Джона Гринфилда. Это имя он увидел впервые на обложке книги, когда зашел в книжный магазин. Не в его правилах было покупать сказки для своей дочери неизвестных авторов (учитывая то, что в некоторых сказках рассказываются истории, которые могут составить конкуренцию фильмам ужасов), но эта подкупила его своим названием и красочной обложкой. Что же, до этого момента, он еще ни разу не пожалел о сделанном выборе. А опасения Клэр, на его взгляд, были беспочвенными. За последнюю неделю, Кэтти не беспокоила своими криками их сон, а даже наоборот ‑ засыпала быстро и спала мирно до самого утра. А наличие в сказке ведьм и дремучих лесов, не казались ему страшнее тех, что встречались в других сказках. К примеру, у братьев Гримм.

‑ Думаю, у мистера Гринфилда все получиться. По‑другому и быть не может.

‑ Это хорошо, что... ‑ Кэтти, не договорив, уснула.

Прошептав во тьме дочери о своей любви, Кевин вышел из детской, прикрыв за собой дверь.

2.

Электронные часы высвечивали в ночи тревожным красным цветом точное время в Фаллоне, штат Невада – 01:12 AM.

Несмотря на усталость, Кевину не хотелось спать. Мысли возвращали его к событиям, произошедшим в его жизни в последние дни. Раньше ему приводилось бывать в Сан‑Франциско только проездом, теперь же ему предстояло в нем жить вместе с семьей. А все произошло благодаря тому, что он прошел конкурс на должность коммерческого директора одного из филиалов банка "Уэллс Фарго", и это несмотря на то, что собеседования прошли больше пятидесяти желающих, в том числе его друг и коллега по работе Джордж Шэлби. Одним из вопросов, заданных ему на собеседование был: способен ли он к резкой смене места жительства? Кевин был готов к такому вопросу, и за день до конкурса он обговорил данную тему с женой. Клэр не была в восторге от переездов, но также она понимала, что такого шанса как получение более высокой (а значит и более оплачиваемой) должности не стоило упускать. И Кевин, не задумываясь, подтвердил свою готовность к смене места жительства.

На следующий день ему пришло письмо по электронной почте, в котором его поздравили и сообщили о получение новой должности. Затем позвонил его непосредственный начальник, который уже через день должен был перестать быть таковым, и официально от всего нынешнего коллектива, поздравил его с продвижением по службе.

На выходных они с Клэр отправились в Сан‑Франциско, чтобы осмотреть дом, который они выбрали по каталогу. Дом поразил их обоих, оставив очень хорошие впечатления. Для его приобретения Кевину пришлось взять кредит в банке, где он работал последние пять лет, так как цена их нынешнего дома могла бы покрыть разве что половину стоимости их нового дома. Но, он рассчитывал погасить кредит гораздо раньше намеченного в контракте срока, исходя из своих будущих финансовых возможностей.

Глава вторая – Андор

1.

При каждом шаге касса Джеймса Дан Гил Фостера звук металлических каблуков разносил по коридору гулкое эхо. Пол замка был покрыт золотыми и серебряными пластинами, в колоны были инкрустированы сотни разноцветных драгоценных камней, а стены были украшены гобеленами и картинами, на которых были изображены все те, кто когда-то правили Андором. На первой картине был изображен Великий Губернатор Андерс Хан Тор Вил Бенуа из ордена Лордов, что правил в этих краях более двухсот лет назад. А на последней был изображен ныне правящий Великий Губернатор Милтон Сан Бир Вил Грей из того же ордена. Именно он превратил и так роскошный дворец в настоящую золотую жилу, от которой у ничтожного класса, случись им каким‑то образом попасть в его владения, голова бы пошла кругом.

Все эти красоты Джеймс Фостер давно научился не замечать. Он прекрасно понимал, что со временем можно ко всему привыкнуть, будь то несметные богатства или же лужи крови казненных на Главной Площади. Чтобы меч не бил его по бедру, глава охраны дворца и по совместительству "правая рука" губернатора, придерживал рукоять ладонью. В левой руке он держал плотный лист желтой бумаги, свернутой в трубочку и связанную бечевкой. Край листа был запечатан красным воском, на который был поставлена печать главного провидца Зиамского объединения Артура Клэнси, более известного как "Мэджик Шайн".

Несмотря на заметную хромоту, Джеймс Фостер двигался быстро и уверено по широкому коридору, держа высоко голову и смотря только вперед своим колким взглядом серых глаз. Хромота была практически незаметной, если он шел неторопливо и многие даже забывали о том, что вместо правой ноги у главы охраны дворца был деревянный протез. Многие забывали, но только не сам Фостер. Он лишился конечности более десяти лет назад, но до сих пор не мог свыкнуться с потерей. Несмотря на отсутствия ноги, Фостер по праву считался лучшим воином губернии, способным сразиться с тридцатью противниками и выйти в схватке победителем.

Ранение, приведшее к гангрене, а затем и к ампутации ему нанес ничтожный (почти мальчишка). В тот день Фостер (тогда еще капитан губернской армии) прибыл в одно из многочисленных селений для сбора налогов. У него уже тогда была репутация жестокого и безжалостного убийцы, но то, как он расправился с ничтожным сельчанином, ужаснула даже его подчиненных, которые с застывшим ужасом на лицах смотрели, как их капитан кромсал тело парня до кровавого месива.

Ему навстречу шли две служанки, которые почти бегом прошли мимо него, смотря в пол, но при этом, не забыв изобразить быстрый книксен, поравнявшись с ним. Фостер не обратил на них ни малейшего внимания. Они боялись его, так же, как и все прислужники двора. Всеобщий страх перед его персоной льстил Фостеру. Он любил, когда люди прятали от него глаза, а голоса дрожали при ответах на заданные им вопросы. Он знал, что даже звук его каблуков заставлял вздрагивать всех тех, кто его слышал. Его не боялся разве что Милтон Сан Бир Вил Грей, который доверял ему, наверное, даже больше чем самому себе. Губернатор верил, что глава его охраны никто иной, как его верный пес, которому дозволялось принимать трапезу за одним столом с Великим Губернатором, и Фостер ничего не имел против этого убеждения. Он даже прилагал для этого усилия, желая получить полностью доверие Милтона Грея, а заодно и безграничную власть.

Несмотря на всё призрение, которое он испытывал ко всем сынам человеческим, Фостер любил проводить вечера в кабаках, сидя за столом с веселой компанией, потягивая эль и чувствуя трепетные и осторожные прикосновения женщин на своих плечах.

Он не был красавцем ни в молодости, ни в зрелом возрасте, но все женщины, что работали в пабах и кабаках мечтали о внимании с его стороны. Но, в основном это были блудливые и никчемные женщины. В то время как красивые и юные девушки из ничтожного класса отдавались ему исключительно из‑за страха за свою жизнь.

Около шести лет назад во дворце появилась новая прислуга. Ей было всего шестнадцать лет, а ее красоте уже могли позавидовать даже сказочные принцессы. Фостер приметил ее мгновенно, стоило появиться ему на кухне, где та работала, пусть девушка старалась не попадаться ему на глаза. Он потребовал ее явиться к себе в опочивальню вечером, но она не побоялась ослушаться его приказа. Вначале его это даже забавляло, но чем настойчивее был он, тем решительнее были ее отказы. Дошло до того, что Фостер избил ее на глазах других работников кухни и ее родителей, которые ничего не могли с этим поделать, а только умоляли его отпустить их дочь, а затем молили саму дочь не перечить ему. Он затащил девушку за волосы в свою комнату. Там он ее насиловал на протяжении нескольких часов, после чего изуродовал острием ножа ее опухшее от побоев лицо и выбросил на задний двор в самую грязь.

Ему нравилось преподавать жизненные уроки всем тем, кто считал вправе ему перечить.

Дойдя до огромных дверей, он отворил их одним сильным толчком правой руки. За дверями тянулся очередной коридор, чуть уже предыдущего, с большими окнами по правую сторону, что были украшены цветастой мозаикой.

По совету Фостера, губернатор повысил налоги почти в три раза и увеличил размер армии. Любое неповиновение ничтожного класса каралось долгими годами заточения в темницах. А любые попытки протестов завершались кровопролитием и полным уничтожением зачинщиков и им сочувствующих. Два раза в год, в день рождения первого губернатора из ордена Лордов Андерса Хан Тор Вил Бенуа и день рождения самого Милтона Сан Бир Вил Грея, проводились грандиозные ярмарки, на которых устраивались конкурсы, танцы, застолья, а также казни и помилования. Тех, кого следовало казнить, а кого помиловать выбирал сам Милтон Грей, правда ‑ не без советов Джеймса Дан Гил Фостера. Число помилованных никогда не превышало трех человек, хотя за последние три года среди приговоренных к смерти не было ни одного помилованного. В то же время количество казненных могло достигать и двух сотен, а потому к концу ярмарки, площадь буквально оставалась залитой кровью, а обезглавленные тела увозились на каретах в сторону полей, где им предстояло стать удобрением для плодородной почвы.

Глава третья – Пробуждение

1.

Он ничего не видел перед собой, но понимал, что продолжает свое бесконечное падение в бездну, куда солнечный свет не проникал, а темнота была настолько густой, что становилась осязаемой, обволакивала в кокон, сковывая конечности.

Затем ощущение падение исчезло, а до его слуха начали доноситься слабые звуки. Голоса. Иногда голоса звучали четко и ясно, а иногда словно пробивались сквозь сильные радиопомехи. Бывало, слова заменялись протяжным гудением аэродинамической трубы и наоборот. Он все еще не осознавал себя как нечто живое и целостное, несвязанное с темнотой, а потому и не пытался думать или спрашивать себя, где он и что с ним происходит. В нем не было места даже для чувств. Он не знал: больно ли ему или спокойно; плохо или хорошо; одиноко или весело? Там, где он сейчас был, эти вопросы не имели никакого значения. Потому как все вокруг него было одно великое Ничто, в котором нет даже места времени. И только голоса изредка приходили и уходили. Звуки приближались и отдалялись.

В остальном, здесь была только тьма и забвение....

***

Перед ним возникли полосы, как будто кто‑то включил телевизор, который показывал одну рябь.

‑ Он очнулся, - внятно произнес чей‑то голос. Из серой дымки выплыло широкое пятно неровной формы. Затем в этом пятне ему удалось разглядеть черты лица. Похоже, перед ним стоял мужчина, половину лица которого занимала густая седая борода. Внезапно, обоняние вернулось к нему. Странные запахи исходили от бородача ‑ знакомые и, в то же время, непривычные.

‑ Да нет, он еще в бреду.

Лицо исчезло, и осталась только дымка. Вскоре и она пропала, забрав с собой и голоса. Тьма вернулась...

***

Ему сильно хотелось пить, в горле настолько пересохло, что на языке были готовы прорости кактусы. Он огляделся по сторонам и понял, что идет по горячему песку бескрайней пустыни. Солнце блестело высоко в небе, и было белым как снежный ком. Только от этого кома совсем не веяло приятной прохладой, а наоборот ‑ изнывающим жаром. По всему его телу текли ручейки пота, щекоча кожу, и не было возможности стереть их с лица, так как руки от дикой усталости совсем не хотели его слушать. Странно, что ноги продолжали удерживать его в вертикальном положении.

Впереди возвышалась дюна, и он понимал, что должен перейти ее, если хотел не погибнуть от обезвоживания. Несмотря на то, что песок сильно сковывал движения его уставших ног, он, на удивление, быстро дошел до вершины песчаного холма. А с высоты дюны, он уже мог разглядеть оазис, до которого было почти рукой подать. Он кубарем спустился вниз, а в голове не переставало вертеться только одно слово: "Вода!"; словно некое заклинание против миражей. Достигнув озерной глади, он тут же принялся жадно пить. Он был сильно рад, что вода, даже в пустыне, оставалась холодной и прекрасно утоляла жажду. Но почему‑то, сколько бы он не пил, в большей степени увлажнялись его губы, а живительная влага с неохотой просачивалась через его горло в желудок. Присмотревшись, он понял, что в озере плыла грубая ткань, которая и мешала ему вдоволь напиться, и от которой пахло неким животным. Он откинул ее в сторону рукой, но ей на замену пришла другая, а вскоре все озеро покрылась тряпьем, и он решил смириться ‑ так или иначе дикое чувство жажды постепенно оставляло его. Но прежде, чем он полностью смог утолить свою потребность в воде, живительное озеро высохло, оставив лишь сухое, покрытое трещинами, дно.

‑ Ты должен поскорее подняться на ноги, ‑ услышал он голос, который унес его с собой во тьму, подальше от палящего солнца пустыни. ‑ Тебя никто не должен увидеть, иначе всем нам будет плохо.

Его продолжала окружать темнота, только теперь он знал, что здесь он не один, что с ним кто‑то еще есть. Также здесь были стены, потолок, жесткая постель на которой он лежал и другие вещи. За пределами невидимых стен, он смог расслышать крики домашних птиц, отчего у него появилось желание громко смеяться. Откуда могли взяться петухи в самом сердце Сан‑Франциско? Даже в Фолкстоуне, где он родился, никто из соседей не выращивал птиц или животных. Постепенно, он начал связывать свои воспоминания в единое целое.

Что такое Сан‑Франциско? Ответ: город в штате Калифорния и мое новое место жительства. Что такое Фолкстоун? Ответ: город в штате Каролина. Я там родился и жил до пятнадцати лет.

Все это похоже на телевикторину, в которой участники, отвечая на вопросы правильно, получают денежные призы. Каждый вопрос все сложнее, но и ставки удваиваются.

И так вопрос на шестьдесят четыре тысячи. Вы готовы? Не хотите остановиться здесь? Нет? Тогда очередной вопрос и мы вам желаем удачи. Вопрос: как ваше имя?

Да это самый простой вопрос. Ха! Не стоит он таких денег. На этот вопрос можно ответить не раздумывая…Но, постойте. Я.…я не могу вспомнить. На языке вертится, но...Боже, кто я?!

"Кто я?!!" ‑ Ему хотелось кричать, но получился только хриплый шепот. Ему стоило собраться, взять себя в руки, сконцентрироваться! Как такое могло быть?! Каждый человек знает, как его зовут! По-другому и быть не может! "Вспоминай! Ну же!".

‑ Кто я?!!

‑ Тише, тише, успокойся. ‑ Он почувствовал прикосновение холодной руки к своему лбу.

‑ Почему здесь темно?!

Глава четвертая – Логово ведьмы

1.

Фаундэр закапризничал еще в начале пути. Возможно, его одолела лень, и он решил показать хозяину свой капризный нрав, а может ‑ он просто почувствовал, что дорога, которая им предстояла, ничего хорошего им обоим не сулит. Он недовольно фыркал, бил копытом и пытался укусить Бена Гор Уиллиса за руку, во время седлания. Бену с трудом удалось закрепить ремень под брюхом жеребца, который никак не хотел стоять смирно. Но, стоило пряжке сомкнуться, Фаундэр смирился и принял поражение.

‑ Будь паинькой, парень, а взамен я угощу тебя сухарями, как только мы вернемся назад, ‑ пообещал ему Бен, и конь одобрительно закивал, словно понимая человеческую речь. ‑ Вот и славно.

Уиллис погладил коня по гриве и похлопал по шее, после чего обернулся назад, услышав за спиной топот копыт другого коня. К нему приближался Райен Бэк Стерн на своем коне Веррасе. Кличку его конь получил в честь губернии, в которой он якобы родился, и был привезен в Андор отцом Стерна и подарен сыну на пятнадцатилетие.

Райен Стерн был почти на десять лет моложе Бена, и, примерно, на столько же глупее. По крайней мере, так считал сумевший пробиться в люди Бенджамин Гор Уиллис ‑ сын кузнеца Альфреда Уиллиса из ничтожного класса. Стерн был второй причиной, по которой Уиллис не хотел отправляться в путь, но, к сожалению, не главной ‑ компанию двадцатилетнего шалопая он бы смог вынести в течение суток, ‑ но была другая, гораздо более весомая причина его нежелания отправляться в путь. А именно: Ивенский лес, болото Бувалн, и та, которая жила там последние двести лет. По легенде, андорская ведьма была коварной и злобной старухой, которая за долгие годы своей жизни погубила не мало человеческих душ. Но, выбора у Бена не было, уж таков был приказ губернатора, а он, как солдат губернаторской армии, должен был подчиниться.

‑ Приветствую тебя, Бен, ‑ поздоровался Райен, на что Уиллис ответил плевком себе под ноги. ‑ Ты в первый раз посетишь те места?

Запрыгнув в седло и сжав узду, Бен уставился в даль- туда, куда им предстояло отправиться.

‑ Так как? ‑ переспросил Райен, отхлебнув немного воды из своей фляжки.

‑ Да. И, надеюсь, что в последний.

‑ А я уже бывал там.

Уиллис скептически поглядел на своего вынужденного товарища, и Райен неловко пожал плечами.

‑ Ну, хорошо. На болоте я не был, но доходил до мест, откуда до него было рукой подать. Я и Фил ‑ мой покойный старший братец, часто бывали в Ивенском лесу и собирали хворост. ‑ Уиллис подстегнул Фаундэра, и Стерн, чтобы не отставать от него, проделал то же самое с Веррасом. ‑ Как‑то Филу захотелось отправиться вглубь леса. Мне эта идея показалась заманчивой. Конечно, мы слышали истории о Диздейн в детстве, и эти истории нас пугали, но нам ведь уже было по пятнадцать‑шестнадцать лет, и мы считали себя вполне взрослыми, чтобы не испугаться при личной с ней встрече. ‑ Райен хохотнул и мотнул головой, словно говоря: "Ну и дураками же мы были тогда». ‑ Мы шли вглубь леса, по пути собирая хворост ‑ благо, чем дальше мы шли, тем больше его становилось. Деревья из тонких и молодых, становились все толще и старше. Нам обоим было страшно, но никто не хотел в этом признаваться, а потому мы шли дальше. В лесу стояла полная тишина, словно никого кроме нас в нем живого отродясь не было. Даже сейчас, особенно по ночам, вспоминая тот день, чувствую легкую дрожь во всем теле. Боюсь, что дрожь может появиться и сейчас, стоит нам предстать перед Ивенским лесом.

Бену уже поднадоела болтовня Стерна, но он продолжал учтиво молчать, так как не хотел начинать уже в начале пути разговор на повышенных тонах со своим спутником. Вот на обратном пути будет не грех даже пустить в ход кулаки, исключительно в воспитательных целях. А пока, оставалось лишь смериться с участью невольного слушателя.

‑ Так вот, дошли мы до мест, где деревья были настолько огромными, что их не могли обхватить даже мы с братом вместе. А высота их и вовсе поражала своей практически бесконечностью. Деревья были очень старыми и почти иссохшими. Когда мы с тобой дойдем до тех мест, нам придется спешиться, так как на конях там не пройти. ‑ Он слегка нагнулся и похлопал Верраса по гриве. ‑ Так что, дружок, какое‑то время тебе и Фаундэру предстоит нас немного подождать. Но, не беспокойся, мы не будем долго отсутствовать. Нам ведь только получить письменное посланье, ведь так? ‑ Этот вопрос был обращен к Бену, но тот решил и дальше помалкивать.

Шатер уже изрядно отдалился от них, и с этого расстояния можно было оценить его истинную величину. Впереди виднелись ворота губернии, за которыми дорога, вымощенная камнем, превращалась в протоптанную тропу, по обе стороны которой тянулись вспаханные поля, а там, где эти поля подходили к концу, начинались селенья, входящие в состав андорской губернии.

‑ В лесу становилось все темнее, но мы все еще шли вперед, ‑ продолжил делиться с Беном историей из своей жизни Райен. ‑ Таких старых и огромных деревьев мне не приводилось видеть ни до, ни после. А земля была настолько сухой, что в некоторые трещины могла протиснуться моя нога полностью. Но дальше нас ждало то, ради чего я и рассказываю тебе эту историю, ‑ Райен замолчал и посмотрел в сторону Уиллиса, чтобы удостовериться, что тот его внимательно слушает. Бен одарил его лишь коротким взглядом. ‑ Впереди нас рос вяз, равных которому наверняка нет во всем Молодом Мире. Его бы не смогли обхватить даже двадцать взрослых мужчин. Вот таким он был огромным. Ты можешь представить себе такое дерево?