Оковы любви

Глава 1.Пролог

Советую музыку:

"Breafhe Me" - Sia

"Fix You"- Coldplay.

Приятного прочтения!

Городские улицы выглядят всё более необычно. Капли дождя окутывают улицы Великобритании, создавая эффект некого тумана.

Жители, облаченные в куртки и держащие зонты, спешат: одни бегут добраться до отвратительной работы, а другие с чувством теплоты идут к своим родным.

Конечно, есть и те, которые не держат зонт и просто мокнут под дождём. Я отношусь к таким людям, но, к большому сожалению, мне надо на работу. Да и вид моего белого платья и макияж после такой прогулки под дождём будут той ещё проблемой.

Вдруг в моей сумке вибрирует телефон, оповещая о звонке. На экране высвечивается надпись абонента: "Мисс-я-делаю-что-хочу"

«Мама!» — недовольно цыкаю.

Ловлю такси и быстро сажусь в него, попутно называя адрес и разговаривая с мамой.

— Амели, милая, ты же хорошо кушаешь овощи, которые я тебе отправила? А, и ещё кое-что... — устало произношу в трубку телефона тихое "да", надеясь, что мама будет уверена, что со мной всё хорошо. — Вспомнила! Я тебе хотела...

— Ма, я спешу на работу, давай поговорим попозже, хорошо?

— Ох, не нравится мне эта твоя "мм", — глухо бормочет она.

— Работа, — договариваю за неё, чуть улыбаюсь.

— Проституция.

— Мама! — понижаю голос, всё-таки я в машине не одна. — Это не относится к этому. Я не занимаюсь ничем таким, сколько раз мы это обсуждали? М?

— Ну вот зачем ты переехала? У нас в Сэнт-Дэвидсе полно работы.

Закатываю глаза. Снова за своё.

— Да, как и численность в тысячу человек, да? — язвительно отвечаю. — Там я работала врачом за копейки, а здесь, в элитном клубе, я оказываю медицинскую помощь при необходимости и подрабатываю официанткой. Здесь платят хорошо, да и к тому же с посетителями я...

— Не говори, что ты с ними спишь! — слышатся нотки страха, смешанные со злостью.

— Нет, вовсе нет. Сколько раз мне тебе это говорить? Там есть аспект неприкосновенности к обслуживающему персоналу.

— Будто это когда-то останавливало насильников! — её голос становится всё жестче и жестче.

— Ты так говоришь, будто лично знакома с каждым посетителем и знаешь их.

— Я просто предупредила. А тебе нужна мужская рука. Мужская.

— Приехали, — раздается грубый мужской голос. — С вас 3 доллара.

— Подожди немного, — я выключаю телефон и достаю из сумки деньги, передавая их мужчине. Выходя из такси, раскрываю зонтик, а другой рукой прижимаю телефон к уху.

Дождь льёт несильно. До клуба ещё несколько кварталов. Кроме VIP-персон другим запрещено припарковываться там и заказывать такси. Запрещено. Вот и всё.

— Ты меня слышишь?

— Да, мам.

— Я до 19 лет уже несколько парней поменяла, а ты?

— Мгм, — мычу.

— Хватит мычать, лучше себе найди мужа, опору, поддержку.

— Ну, ма-а-а, какой муж? Мне пока 19 лет. Тем более, чтобы был муж, нужно найти парня, а с этим ты знаешь, у меня не особо...

— Виктор! — в её голосе слышится радость. — Вот мужчина, который тебе нужен. Умный, добрый, милый...

— Да, и абьюзит женщин, — резко перебиваю её. Раздражение начинает подниматься во мне. — Я лучше помру старой девой, чем буду встречаться с таким жалким ничтожеством, как он.

— Я не допущу, чтобы моя Амелия осталась одна, — слышу, как мама протяжно зевает. — Ладно, я тебе попозже наберу. Пока.

— До скорого. — Отключаю телефон, засовывая его в сумочку, а другой рукой крепко держу зонтик.

Неожиданно мимо меня пробегает черная, мокрая от дождя кошка. Ей явно не нравится эта вводная процедура.

Улыбаюсь, оглядываясь на неё. Моя мятка тоже была черношёрстной и с зелеными, словно изумруд, глазами.

Но вместо мысли о Викторе я вспоминаю этот день...

Вот мне исполняется десять лет. Казалось бы, такой праздник: шары, красивое новое жёлтое платье, торт, украшенный милыми кошечками и собачками. Некогда живые бабушка с дедушкой, которые всегда поддерживали меня.

Но почему-то сейчас бабушка и дедушка так смотрят на меня, как тогда, когда папе не понравилась моя кошечка, и он вместе с дедушкой и бабушкой завернули её в мешочек, сказав мне, что хотят, чтобы она поплавала. А после дедушка на неё так же смотрел, когда мешочек больше не всплыл, и, кажется, назвал также... никчемным отродьем?

А что это? И почему меня так называют? Дедушка обиделся, что я не приношу ему пульт? А бабушка потому, что я не люблю есть её персиковое варенье?

Папа опять выпил свою "лечебную", но воняющую спиртом воду и кричал на меня.

Мамы не было...

Было страшно...

— Шлюхино ты отродье! — кричал папа в гневе на меня и, неожиданно грубо взяв меня за рукав платья, оторвал его и сжал мою руку так сильно, что казалось, будто сейчас пойдёт кровь.

— Па... па... по... чка... — заикаюсь, слёзы катятся по щекам, а маленькие ручонки прижимаются к его.

— Не трогай меня, тварь! — папа вдруг начинает трясти меня, а после резко ударяет по щеке, вытирая о штаны свои пальцы, к которым я ранее прикасалась. Я медленно осела на землю.

Глава 2. Страх

Дождь неустанно льёт на землю. На улице я встречаю всё меньше людей; они больше не снуют по улицам, как одуванчики на ветру.

Подхожу к клубу — огни мерцают, создавая атмосферу интереса и загадочности.

На входе меня встречает охранник с серьёзным лицом. Я рефлекторно показываю свои документы, и он, кивнув, пропускает меня внутрь.

Коридор, предназначённый для персонала, огромен, как и пустая женская раздевалка, и это, несомненно, вызывает лёгкое чувство.

Не придётся ждать, когда будет свободно зеркало.

В наш дресс-код входят красные губы, тени нюдовых оттенков и красиво уложенные волосы, но не распущенные. А одеждой служит юбка миди, чёрная кофта и, конечно, именной бейджик.

Быстро переодеваюсь и запихиваю вещи в шкаф, а после крашусь и решаюсь немного посидеть в примерочной, надеясь успокоить свои мысли. Но скукота всё-таки одолевает меня, и поэтому мне приходится выйти в зал. Конечно, посетителей тут пока нет.

В мою смену клуб начинает работать с пяти часов дня до десяти часов ночи.

А после — до шести часов утра, но с этими людьми и персоналом мы не знакомы. Сколько я ни старалась целый год познакомиться с ними и даже просто одним глазком увидеть — без толку.

Они будто пропадают, исчезают на месте, но это же невозможно...

Так ведь?

По крайней мере, здесь бывает много людей, и, конечно же, зал огромен и роскошен, с отдельными шторками у столиков для приватных бесед. На втором этаже располагаются комнаты для особенных гостей и их игр.

— О Боже, ты бы знала, какой Николас ненасытный! О, Амели! — с восторгом восклицает Идэль, подбегая ко мне и обнимая, прерывая разговор с подругой.

— Здравствуй! — отвечаю, крепко обнимая её в ответ. — Идэ-э-ль, ты задушишь меня! — смеюсь, щекоча её за бока.

— Амели, ты что, поправилась? — спрашивает она, отодвигаясь и смотря на меня своими голубыми глазами, словно ясное небо.

— Мгм, как ты и говоришь, хорошего человека должно быть много, — смеюсь в ответ.

— Кстати, как у тебя с тем красавчиком? — наклоняет голову вбок, скрещивая руки на груди.

— С каким ещё красавчиком? Ничего не знаю. — Кусаю нижнюю губу, приподнимая бровь.

— Ты снова не нашла себе парня, всех отшиваешь, — усмехается, качая головой.

Улыбаюсь, игриво толкнув Идэль плечом.

— Мне-то да, а вот поглядеть на тебя... — кладу свою руку на её надплечье. — Ты так о Николасе отзывалась при Лее.

Игриво поднимаю одну бровь, подражая ей. — Ох, Лея, Николас такой ненасытный!

Подруга вдруг заткнула мне рот своей рукой, указывая на вошедшего Николаса.

— Тц, говори тише. И тем более не придавай ничего этому, это просто плотские потребности.

— Хах, а что такого? — наклоняюсь к её уху, еле сдерживая смех. — Ты что, реально думаешь, что это просто секс? — наши взгляды встречаются, и я вижу, как её щеки становятся пунцовыми. — К нему даже посетительницы подкатывали, соглашались на одноразовый секс, но он их отшивал. Интересно, не правда ли?

— Амели, да ты...

— С добрым утром, девчонки! — неспеша подходит Николас, вежливо улыбаясь.

Он работает барменом здесь уже три года. Я познакомилась с ним год назад, когда устроилась на эту работу. Тогда, конечно, я была неопытна и часто путалась, но Идэль и Николас мне всегда помогали.

— Здравствуй, — широко улыбаюсь в ответ, искоса поглядывая на Идэль.

Выражение лица Николаса резко меняется, когда он видит смущённую Идэль. Брови сужаются к переносице.

— Идэль, ты заболела? — его мужские руки бережно обхватывают её плечи.

В ту секунду я понимаю, что лишняя.

— Вы тут воркуйте, а я пойду, у меня дела, — пальцем указываю на столик с приборами.

Разворачиваюсь и ухожу на второй этаж.

**Спустя 20 минут.**

— Быстрее, я вам плачу, чтобы вы делом занимались, а не спали на ходу! — в дверном проёме появляется толстый мужчина в солидном пиджаке и с портсигаром — наш директор.

Словно пчелиный улей мы готовимся. Девочки встают на пилоны, тогда как мы готовим меню и встаём в шеренгу возле входа, ожидая, когда откроют главные двери и войдут посетители.

Через несколько минут главные двери открываются, зал заполняется посетителями, и нам приходится работать.

Зал наполняет музыка, начинает струиться дым, а некоторые столы закрываются шторами, откуда доносится несколько неделовых разговоров, и мы их больше не беспокоим.

**Спустя 8 часов**

— Что за идиот? Нет, ты видела!? — чуть не опрокидываю поднос с грязными тарелками на Идэль.

— Козлина, как он посмел! — подруга перехватывает мой поднос и ставит тарелки в раковину. — Предлагать тебе ночь?

— Урод редкостный, — резко выдыхаю, облокачиваясь о кухонную гарнитуру.

— Администратор сейчас разговаривает с ним и, предварительно, оштрафует его, — Идэ наклоняется ко мне, — не злись.

— А кто злится? Моя оплеуха и удар в его промежность были уж точно не слабыми.

— Подожди, ты что сделала? — подруга в изумлении поднимает брови. — Стой, а если администратор узнает? Тебе же влетит! Он не разрешает ссориться, а тем более драться с посетителями, тебя же могут уволить.

— Какая жалость! — состраиваю жалостливую гримасу.

-Ладно, пошли работать - протягивает Идэль, хватая меня за локоть и подталкивая к дверям зала.

********

Наконец, смена заканчивается, и я переодеваюсь , беру свои вещи расспрощавшись с коллегами и выхожу на улицу , где свежий воздух бросает вызов затхлости клуба.

Темнота поглощает улицы, делая их пустыми, обременными.