Олюшка и Кузнец

Гость

Есть такая ночь в году, когда, загадав желание, ждёшь, что оно непременно исполнится.

Вот и Олюшка мечтала и загадала желание - не быть бы ей женой премерзкого Павла.

Житель соседнего уезда он, из семьи зажиточной, но скупой и грубой.

Сама Олюшка была красавицей, но роста небольшого. Глаза ее были глубоки как озера а цветом как небо. И косы ее золотистые доходили до колен ей. Каждый день вплетала она в них новую шелковую ленточку и одевалась как дворянка, меха на ней да хлопок расшитый бисером и шелковыми нитями. Ни в чем не знала она отказа от родителей, любили они Олюшку и всё самое лучшее ей отдавали. Так и с женихом получилось. Кто бы равным был их семье и обеспечил Оле безбедное существование? Друг семьи, Павел. Так им казалось.

Гадают девушки на суженого в ночь перед Рождеством, а тут гадай-не гадай все же ложе делить с одним человеком, выбрали его ей в мужья родители. Весной свадьбу задумали сыграть. А тот, кто был люб её сердцу и не знал, о чем помышляла тайно девица, не смотрел в её сторону, обжегся уже однажды, ни к чему ему дела иметь с сопатыми девками, которые не прочь опозорить родителей на ближайшем сеновале.

Кузнец Егор занимал мысли Олюшки. И если встать им рядом, то подумали б люди, что они родная кровь, так похожи были друг на друга, словно сиамские близнецы. Та же лазурь в его глазах, что и у Олюшки и цвет волос пшеничный. Только Егор высок девицы был порядком и широк в плечах, скулы выдавали в нем дерзость, а ладонь его, если в кулак сожмет, напоминает тот молот, которым кузнец день ото дня метал долбит.

Могуч и силен - вот такого б в мужья, а то, что не ужился он с первой женой, так не всегда в муже дело. Сделала бы Олюшка Егора счастливым, была бы хорошей хозяйкой в его доме, родила бы сына, а ночами ублажала как ему понравится, так и старость встретили бы вместе. Не смотрит на неё Егор, да и толку-то? Обещана уже другому.

Вернула взгляд на дорогу к дому и поплелась тихонько.

– Олька! Где шастаешь, дереза! – Маменька встретила дочь у дома. Вообще-то Викторина женщина добрейшей души, и чаду своему она плохого не посоветует. Да-да! С Павлом дочь сосватать – её заветная мечта. Сын старинных друзей, как никак.

– Сами меня из дому с батюшкой отправили.

Вошла Оля в первую избу*, хотела было снять шубу, да в дверях и оцепенела. Кошмар ее – Павел, сидит с отцом её и горилку распивает, да мясцом заедает, вытирая рот рукавом рубахи своей не первой свежести, и, не стесняясь, отрыгивает. Мерзкий свин. И за такого-то замуж?

– Олька, что встала? Поди, поздоровайся с суженым. Такой путь проделал, неблизкий отнюдь. – Николай наполнял стопки, негоже перерыв делать, когда дела важные решаются.

– Присядь-ка рядом, милая.

– Но-но! Присядет, когда под кров твой уйдёт, а пока, чтоб меж вами не менее три шага было расстояния.

– Так об этом и приехал говорить. Отдай мне дочь свою уже сегодня.

– Оговорено-же! Пасхаль пройдёт и справим свадьбу. К чему спешить, чтоб люди дурно думали?

– А повод?

– А повод… Все нормальные люди играют свадьбу летом, а те, кто забрюхатил вне брака – уж когда придётся. Негоже, чтоб и про нашу семью так думали.

Стоит Олюшка не жива и не мертва, боится, что отец решение свое изменит и на поводу этого невежи пойдёт.

– Поди, Олька, баню истопи, гость с дороги, сегодня пусть заночует.

Скрылась девушка за соседней дверью, надеясь, что Паша провалится, к чёртовой матери, под землю за их столом. Это-ж надо! Что придумал… забрать с собой уже сейчас.

– Это жена моя с твоей мамкой дружит, а я тут лицо не заинтересованное, могу и в морду, если что не так. Так что не обессудь, Пашка, и в решения мои не лезь, сопат еще.

– Да понял я, бать. Только вот, как ты помнишь, в этот год Тягой Дракон за новой жертвой прилетит. Поговаривают, что в ваш край... И кто знает, кого захочет эта тварь. Не хотел бы я лишиться возможности быть мужем такой доброй девицы как твоя Ольга, потому и приехал так скоро.

Николай в своём уезде был самым прославленным землевладельцем. Работяги трудились на его земле и никого он ни разу не обидел. Тянулись все к его семье, и купцы знатные, и бояре высокопоставленные, особенно во времена, когда проходил сбор урожая. Сам Николай был из боярской семьи наполовину, а вот его жена имела хорошую родословную, но была резка в высказываниях и поступках.

Не терпел нечестивых Николай и дел с ними не имел. Но тут супруга, Викторина, предлог нашла сосватать единственную дочь за человека, который давно отирался возле Олюшки. Как согласился? Во хмелю был, а на утро, как разговор вспоминали, заднюю давать показалось ему последним делом. Ладно уж. Так и так отдавать и лишь бы не гадкой хвостатой твари, которая уже не одно поколение забирает молоденьких прехороших девиц на съедение. А Тягой падалью не питается, только невинную душу ему подавай, ту, которая еще мужчин не знала. Олюшка как раз была под стать. А бестолковый люд, чтобы отвести от себя беду на что только не пойдёт, даже отдаст родное чадо на ужин этой пятиголовой ящерице, которая по неизвестной причине ещё и летать умудряется. Монстр. Уж лучше замуж доченьку.

***

У Олюшки болела душа, этой ночью ей не будет покоя, но чтобы ни было из комнаты не выйдет – таков зарог себе дала. А ближе к ночи, гость к порогу её комнаты сам пожаловал, с серьёзными намерениями, так сказать. Сальный его взгляд не сулил ничего хорошего для нее. Гневом, приправленным крепким хмелем, пыщет от молодца. Никто никогда не мог догадаться, что в голове у Павла.

– Ну, девка. Я много р-р-раз тебе уже говор-р-рил... Моя будешь, др-рянь! Чего же ты пр-р-ротивишься… – Схватил он Олюшку, закрыл ей рот своей ладонью, и хотел было волочь её на кровать, да стол был ближе.

Кричать пытается девушка, да только мычание выходит невнятное и слезы градом с лица падают когда Павел её руки отпускает и за грудь больно перехватывает.

– Хор-р-роша.

Не думал он, что Оля на шаг отчаянный пойдёт. Где это видано, чтоб баба голос подавала, надобно мужику - твоя воля давать и принимать, никак иначе. Складно придумал Павел, обесчестит девку сейчас, а по утру не будет выхода у ее батьки, отдаст ещё до свадьбы.

Лес

Тянется вереница событий в жизни непутевого Егора. А изо дня в день хочет он спокойной жизни. И все казалось сделал он для этого, да только что-то все не шло как надо.

Проснулся он когда ещё не сошел месяц золотой с небосвода, зима холодная и суровая, а работы в кузне с окончанием вражды на границе с ханом уже было не так много. Но без устали, по прежнему, ковал он лучшие мечи, да щиты в своей кузнице. Нет у него более отдушины, чем его дело, которое он любил так беззаветно. Тем более спешить особо некуда было молодому мужчине, дома никто не ждал. Была у него жена, да не было у них сладу с первого дня, оказалась Ярослава ленива, не приученной к домашним делам и склонной к ссорам, да к праздности. Приходя домой, первым делом Егор выпроваживал прихожан своей суженой.

В обиде друзья и подруги супруги вкладывали ей в голову мысль: "так жить нельзя, Яра, однажды и тебя он так… за дверь отволочет". Шумный люд и весёлый в их уезде проживает, все друг к другу в гости прийти могут запросто. Сам Егор был такой, когда в женихах еще у Яры ходил. Но после брака стал нелюдим и к гостям незваным неприветлив. Вот как сейчас.

Стук очень громкий раздался в дверь его избы, не предвещал ничего хорошего мужчине.

– Кузнец! Отваряй дверь! – Горланил по ту сторону его когда-то сосед Платон. Распахнул он гостю, впуская в избу и лютый мороз.

– Какого черта понадобилось в такой час?

– Да ты не кипятись! Пропала вчера девка Николая и Викторины, бежала из дому или выкрал кто – неизвестно семье. На поиски двинулась вся округа, давай и ты собирайся.

– Вертается! Прошло времени мало.

– Да в том то и дело, что не ее эта манера, девчонка спокойная и из дома лишний раз без согласия старших не выходит. А тут…

Делать нечего было. Хоть угрюм Егор и мрачен, да не останется он равнодушным к чужой беде.

Ушёл Егор в лес жить не просто так, оставив дом нерадивой супруге. Не мог он выстоять против её сущности и смиренно принял, что не его это женщина. На этом и закончилась семейная жизнь. Ярослава против не была, изначально она замуж за Егора не хотела, а хотела за того, кто пользовал её регулярно в полях, под шум листвы берёз и ветра.

Поселился Егор в доме бывшего лесничего, в глуши, где мог бы звон в ушах от тишины поймать. Соорудил здесь себе баню, да дворик небольшой. А теперь и здесь покой нарушен.

– Ольга!

– Ольга!!

– О-ля!

Вот ведь бестолковая девка. Надобно ему, Егору, чуть свет ходить тут по лесу. Подумал он, и захрустел снег за его спиной.

С собой у Егора был только нож зазубренный, боятся нечего мужчине, тем более эти просторы лесные он знает хорошо, а вот девица...

Да-да, та самая эта девица была, которую неоднократно ловил он взглядом неподалёку от кузницы, с подружками своими щебетала, от работы отвлекали, бестолковые, мужиков, что трудились с ним. Не скромны девицы стали нынче, совсем не скромны, а всё дракон проклятый виноват. Никому не хотелось губить себя в угоду этой твари, потому-то и про честь все забывали быстро.

Долго ли... Коротко ли… Бродил он по лесу столько времени, что на бороде и бровях образовался иней. Весь день потратил Егор на поиски Олюшки.

По возвращению в своё жилище Егор уже допустил мысль, что вряд ли найдут родители свою дочь, если та в лес пошла.

– Ну что? – Вернулся и Платон в избу Егора.

– Глух лес, не было там вашей девицы.

– Уж так и глух. – Окинул Платон взглядом четыре тушки зайцев принесенных Егором из лесу.

– Одно другому не мешает знаешь ли. Я кузнец по профессии и в поисковые не нанимался.

– Ох, Егор. А если б твоё чадо...

– Так не понять мне и хорошо. А если б и обзавёлся дитём, то места бы эти проклятые во век оставил.

– Ладно, бывай! – Развернулся Платон и к дверям зашагал.

Не стал провожать его хозяин дома, весь день по лесу, решил добычей своей заняться, да баню себе истопить.

– Мне это чудится? – В кладовой, за сундуком, как мышь, едва дыша, сидела та мелочь, из-за которой он, Егор, весь день морозил нос в лесной чаще.

– Егор Петрович, пожалуйста! Не выдавай!

– Это как так ты пробраться в мой дом смогла?

– Я без плохого намерения, поверьте!

– Верю, и верю охотно той, что по лесу сегодня гоняла мужиков из-за своего норова, а сама в избу мою прокралась тайно.

– Я думала, что дом лесничего давно пустует. Не знала, что хозяин теперь тут ты. Я не могу уйти. Искали меня сегодня, завтра продолжат, может быть, и через день будут искать, а после успокоятся. Не губите меня, Егор Петрович! В доме родителей меня жених ждёт, премерзкий человек! Что он только не пообещал со мной сделать, прошлым вечером чуть не взял силой, потому я и сбежала.

– А по что родителям своим об этом рассказать, прежде чем в чащу леса нос совать?

– Так не прочь они подобного ко мне отношения. Добро дали увезти меня по утру.

Не знал Егор как ответить девушке, что тряслась не пойми от чего, от холода или от страха. Отужинает, а после решит как избавиться от нее. На худой конец свяжет и отволочет под порог родительского дома.

Отогрелась Оля, сидит в его избе на лавке и наблюдает, как он тушу зайца ловко обрабатывает.

Снаружи дом кузнеца напоминал небольшую избу, а внутри теперь при свете Оля увидела, что и не в каждом тереме знатного человека встретишь подобные блага, всё потому что мужчина никогда даром времени не терял.

У Егора в избе было красивое убранство. Видно сразу насколько трудолюбив он был. У стены рядом с печью висели деревянные шкафы, по центру комнаты стоял стол из дубового сруба в окружении тяжелых стульев.

Мебель обита мягким наполнителем и плотным мехом, не каждый мог себе такое позволить, но кузнец часто выходил на охоту и жилище его пополнялось новыми изысками даже в мелочах. Светло было и тепло в первой избе от печи. Уютно здесь было и Оле.

– Помочь вам, Егор Петрович?

– А чем ты можешь помочь, если, небось, у себя дома кроме полотна, да книжек в руки не брала ничего?

Звезда

Как боль пульсировала в голове Егора было сложно и представить. А всему виной полная Луна. Не понимал он этой своей особенности. Мужчине, сильному всегда и во всем, в эту секунду хотелось лезть на стену. Вышел он в первую избу. У печи стояла вода, хотел ею напится, да невольно бросил взгляд на ту, что посапывала на ложе у окна. Даже окно не зановесила и теперь свет этой проклятой Луны освещал всю комнату. Подошел Егор, чтобы задернуть занавеску и замер.

Светлый её волос разметался по подушке. Алые припухлые губы сомкнуты, хотелось целовать их. Подобного не испытывал уже давно, такие девки в их уезде, что докоснуться зазорно, не то что губ соединить. А эти губы… Похоти не знали, и будоражит кровь, что он, Егор, мог бы ими владеть единолично.

Решил он, что не делает судьба, то к лучшему.

А как промелькнула эта мысль, так привлекло его внимание другое, то от чего и боль на секунду прекратила выписывать адову карусель в голове Егора. В свете Луны, кожа девушки, словно фарфоровая, мерцала серебристым блеском. Веки, губы, волосы, ресницы… Сияла она будто нимфа сошедшая с неба, но продолжала спать крепко, не подозревая о том, что в этот самый момент Егор тайну открыл, которая по важности как жизнь или смерть.

Нареченная небесами, его нареченная. Эта девушка оказалась Егору парой. Поднес под Лунный луч он и свою руку и засияла она так же как Олюшка, едва-едва отблеском серебра, словно покрытая множеством снежных льдин, а боль, что несколько часов истязала его, вдруг отступила как и небыло, насовсем.

– Не может быть такого…

Неодумевал Егор. Из одного они теста, стало быть, и связаны теперь на веки. Нахмурился мужчина, осознав всё, жгучая ревность поселилась внутри него. Взглянул на Олю, да дернул штору резко, перекрыв доступ Лунному свету в его дом, а сам спать отправился.

Нареченная его с другим обручена.

***

А шёл седьмой день, как в доме Егора появилась хозяйка, но не та, что по праву, а которая по факту. Пристанище для Олюшки Егор. Не знала она еще тайны о своем наречении Кузнецу.

Удивлён был мужчина приятно, когда понял, что не обманула его девица про то что матери в домашних делах помогала. Все умела девушка. Открывая дверь своего дома, Егор улавливал ароматы еды и готовила Оля прекрасно, при том что рядом не валялось ни единой грязной посудины. Чистоплотна и аккуратна. Вернуть бы прошлое, да замену сделать, была бы у Егора уже полноценная семья. Ведь все это время, суженая его, как выяснилось, рядом была. Только с ней возможен счастливый брак, спокойная жизнь и рождение сильных и здоровых детей.

Егор никогда не верил в сказки, но вот не сказка это, а легенда. Забыли о ней люди.

Много лет назад, еще когда пра-пра-пра-отец Егора был мальчишкой юным, падали на землю Звезды. Звезды эти перед падением сияли так ярко, чтобы оповестить о своем скором появлении на Земле своего любимого. Звезды эти были прекрасными девицами необычайной красоты, что сверху смотрели и выбирали себе суженого. В назначенный час, увидев яркую звезду, мужчина так получал весть о том, что избран и скоро встретится со своей любимой Звездой. Не сводил глаз мужчина, всё высматривал, куда она упадет. Тот час он шел ее искать и… находил. И при встрече они узнавали друг друга по мерцанию, так как Звезды всегда светили разными оттенками, а избранный перенимал немного свечения своей Звезды. В союзе таком рождалось много детей и только девочка, но не каждая, в наследство получала дар мерцания своей пра-матери – Звезды.

Выходит, Олюшка – его Звезда.

– Я, наверное, в сторону северных земель подамся, сначала все начать хочу, а там никто меня не знает, и не отправит весточку семье.

Больно говорить подобное мужчине, который по сердцу приходится.

– А кто-то ждать тебя там будет?

– Тем и замечательно, что никто.

– Не советую таким путём идти. Хорошенькая ты личиком, нарвешься запросто на разбойников. И свадьба с мерзавцем тебе Раем покажется.

– Что предлагаешь мне?

Не понял Егор как подружился с Олей. Умнее женщины он, кажется, не встречал ещё. И как не замечал её всё это время? Свататься надо было как можно раньше пока не подоспел тот Павел, будь он не ладен трижды.

И хорошо жили они вдвоём. До тех пор пока Платон не заглянул в кузню. Лупит Егор молотом железо, глубоко в своих тяжёлых мыслях.

– Доброго дня тебе!

Молчанием встретил мужчина посетителя, не самый добрый это был человек, потому и дальше невозмутимо продолжил свое дело.

– Захотел я давеча заглянуть к тебе ещё раз, узнать, может все же видел пропажу…

Похолодел Егор.

– И что?

– Да то, что прелюбодеем прослывешь ты, знатный человек. Опозоришь ни в чём не повинную девушку.

Отложил свое занятие Егор, да обратил свой взор на человека, чьи речи казались ему шипением гадючей змеи.

– О чём сказать мне пришёл?

– Засватали Ольгу, ты и выкрал её. Так понравилась?

Нет радости Егору от последних событий, свалилась эта девка на его голову, но мысль о том, что все кончится здесь и сейчас лупанула будто этим самым молотом в душу Егора.

– Ты сам придумал? – Смерил Платона тяжёлым взглядом.

– Глазами своими видел. – С неприкрытой угрозой, в тон ему, ответил Платон. – Договоримся, Егор?

– Ещё раз подойдёшь к моей избе или заявишься в кузню… Костей своих не соберешь. – Вернулся кузнец к своей работе, размахнувшись, пуще прежнего ударил молотом.

– Ну как знаешь.

С этим и ушёл Платон.

Не хотел Егор Петрович говорить Ольге о том, что приключилось, да только не все это на сегодня …

– Спасибо вам, Егор Петрович, что разыскали нашу детку.

Викторина распевалась соловьем, а девчонка за её спиной стояла вся бледная.

Изначально Викторина заявилась в избу Егора со скандалом, мол, опозорила семью. Но Олюшка повернула в такое русло разговор, что героем ей почудился кузнец.

– Не тронул меня Егор Петрович и пальцем. Из лесу только вывел, привёл сюда и накормил. Собиралась я к Тягому, на съедение, а наш кузнец нашёл меня и развернул, запер тут, пошёл, видно за вами.