Омела на орешнике

Глава 1 "Сказки бабушки Хельги"

— Побудь еще немного со мной, пока битва не кончится! Возможно, мы больше никогда не увидимся... Только прошу, не плачь. Давай сделаем вид, что ничего не случилось, и представим, что это наше обычное утро вдвоем, не будем омрачать его слезами и страданиями. А потом ты как будто просто уйдешь по воду к реке. А я стану тебя дожидаться, веря, что дверь вот-вот откроется, и это войдешь ты... А печаль придет ко мне гораздо позже, когда я пойму, что это все красивый самообман.

— Да, любовь моя, я пойду за водой. Дома ни капли не осталось. Скоро приду!

— Иди, и будь осторожна! Я тебя очень жду. Хотя, постой... Возьми колечко серебряное. Я его сделал для тебя давно. И думал, подарю при особом случае. Вот он и настал, кажется. Береги его. Помнишь, я тебе рассказывал про подарок Рожаниц? Так вот, тот самый гвоздь я переплавил на кольцо для тебя, думал, подарю на свадьбу, но кажется, сейчас самое время...

Они обнялись, и она вышла из дому, возможно, навсегда...

Вот так, дорогие мои, это и произошло. История эта про великую любовь, которой не видывал свет. Она была сильнее вечности, сильнее боли, больше, чем мир. Сегодня хочу вам рассказать о ней. Сначала думала, повеселю вас историей, как бог огня целый год жил в облике коня, да вы это уже сто раз слышали. Потом хотела вам поведать про толстую-претолстую троллиху, которая вздумала женить на себе одного знатного человека. Но все это меркнет по сравнению с этой сказкой. Или даже былью. А было ли это на самом деле, думайте сами.

Знаете, я уже стара, но эту историю хорошо помню. А рассказ мой будет о коварном скандинавском боге огня Локки, и о богине юности Идунн, об отважном кузнеце Ингваре. И о дальних славянских землях. Я не бывала там, но говорят, что солнце там греет больше, земля плодоносит чаще и изобильнее, а боги грознее и суровее. Но об этом позже.

Ну ладно, пока расскажу про Идунн. Она — хранительница яблок вечной жизни. Их можно принять из ее рук — и ни смерть, ни старческая немощь, ни болезнь тебе не страшны. Яблоки эти могут есть только боги Асгарда. И больше никому не положено их вкушать... Яблоки сии нужны для того, чтобы боги могли править миром вечно. А если какой-то плут вздумает яблоко украсть, то его ждет страшное наказание. Если краденый плод вкусить, мировой порядок нарушится, так говорят! Богиня Идунн должна сама угостить яблоком, это великая честь, доступная только высшим существам. Ни гномы, ни великаны, ни люди не допускаются к этому сокровищу...

А что же бог огня Локки? О, это тот еще хитрец и обманщик! Скольких людей и богов он обвел виртуозно вокруг пальца. Но не всегда это он делал ради выгоды... Было для него особое удовольствие в интригах и лжи. А боль его лишь забавляла... Это он породил все эти гнусные качества в людях: научил их обманывать, искать во всем только лишь наживу.

Ну что ж. День был погожий, весенний. Что для наших холодных земель большая редкость. В воздухе веяло свежестью, а молодая, только что проклюнувшаяся, трава была покрыта мокрой росой, словно кристаллами.

Вот так, в этот один из редких ясных дней пробуждалась северная страна от зимнего сна. С первыми лучами робкого солнца, едва пробивающимися сквозь разреженные облака, земля начинала оживать. Ночные тени медленно отступали, уступая место дневному свету, который распространялся по просторам, окутывая всё вокруг теплом и надеждой.

Снег, который ещё вчера покрывал поля и леса пушистым белым покрывалом, теперь таял, обнажая под собой первые признаки жизни. Ручьи, освободившиеся от ледяных оков, звонко щебетали, весело сплетая свои водные пути через просыпающуюся землю. Их вода была холодной и чистой, как первозданная слеза весны.

Птицы заполняли воздух своими трелями, создавая музыку, которая звучала только здесь, на севере, где каждая нота звонко пробивалась сквозь еще морозный воздух. Они витали в небе, словно танцоры, отмечающие приход нового времени года.

Лес, который зимой казался спящим, теперь просыпался, раскидывая вокруг запахи смолы и свежих древесных почек. Деревья медленно одевались в новую зелень, словно готовились к празднику. Ветер ласкал их ветви, и они шептали ему в ответ свои древние песни.

Солнце светило слабо и сонно, будто его разбудили гораздо раньше обещанного, хоть и было оно не таким ярким, как летом, но его лучи проникали в самые тайные уголки, оживляя всё, до чего доходили. Оно играло на поверхности ручьёв, превращая их в живые серебряные ленты.

Ветер развивал белокурые волосы Идунн, лицо озаряла мечтательная улыбка, а большая корзина свежей рыбы тянула маленькие руки к земле... Всеобщее умиротворение нарушил заглянувший в Асгард, как всегда, не вовремя, Локки.

— Что это тебя так порадовало, милая наша Идунн? — поинтересовался рыжий бог.

— О, коварный Локки, ты снова здесь? Смотри, какую чудесную жертву принес мне сегодня утром Ингвар из рыбацкого поселения! Наши суровые северные края не славятся изобилием, особливо зимой и ранней весной, а он отдал мне весь свой улов.

— Ох, милая моя Идунн... Золотой век давно кончен, людей интересует только их собственная выгода. И что же этот ушлый кузнец попросил взамен своих жертв?

— Мой Ингвар вовсе не такой! Это жертва от чистого сердца, и ничего ему, кроме моей благодарности, не нужно! И откуда тебе знать, что он кузнец?! И вообще, не ты ли научил людей разным подлостям?

— Твой Ингвар? Когда это он стал твоим? — усмехнулся коварный бог огня. В ответ Идунн засмущалась и прикрыла рот ладонью. Ее охватил стыд, по лицу пошла краснота... Шлейф от сегодняшнего прекрасного сна о кузнеце все еще тянулся за нею и не давал покоя.

— Ну что молчишь? Чего так покраснела? Его мастерство известно уже давно за пределами мира людей, конечно, я знаю про кузнеца Ингвара из деревни рыбаков. Его оружие спасло конунга Северных Земель в бою. Неужели этот человечишка все еще не попросил у тебя яблоко? Голову даю на отсечение гномам, он приносит тебе жертвы ради этого. Не пройдет и недели, как ты, о, наивная, угостишь его яблоком, и боги отвернутся от тебя из-за твоего предательства. Он просто хочет вечной жизни, тут и к провидцам не ходи. И ты знала, что он бывший раб, который смог выкупить свою свободу? Помни, что бывших рабов не бывает. Такие, как он, всегда и всем отомстить за свои страдания, с ними надо держать ухо востро.

— Что ты такое говоришь, Локки! Откуда тебе знать про искренность? Ты же коварный бог огня. Тебе ли говорить о чувствах? — замахала руками богиня юности.

— Милая... Он тебе не ровня. Он земной, он смертный. Еще и простолюдин, чужеземец. Вообще опасно водить дружбу с людьми, помни об этом! Он просто насмехается над твоей наивностью. Наверняка он за чаркой хмельного меда обещал друзьям, что вкусит яблоко вечной жизни, а теперь не знает, как выкрутиться. Зуб даю, он на тебя поспорил. — усмехнулся Локки.

— Нет, и слышать этого не желаю! — воскликнула, почти плача, Идунн. На секунду ее сердце кольнуло сомнение: а вдруг правда это все ради выгоды?

— Ну что ж, дорогая... Давай и мы с тобой заключим договор: если твои яблоки вкусит человек, то тебе придется выкрасть у Вар все свитки с моими клятвами. Даю срок — до равноденствия!

— Да как же я выкраду у богини клятв ее свитки?! Я же нарушу мир и порядок. Мне придется искать всех, кому ты клятвы давал. Ведь свитки можно уничтожить, если тебя простят те, кому обещание было дано. А никто не простит коварного плута и хитреца! Так, конечно, говорят, но никто не знает истинного наказания. Вар всегда жестоко мстит...

— Я знаю хороший способ. А ты не давай Вар яблок месяц-другой, посмотрим, как она заговорит. Как только она почувствует приближающуюся немощь, отдаст все как миленькая! Ха-ха-ха-ха-ха. – рассмеялся Локки, показав полный рот мелких, противных зубов.

— Хватит паясничать! А что будет, если я не угощу человека яблоком? — спросила богиня юности.

— Если нет, то ноги моей больше не будет в Асгарде! — сказал как отрезал Локки.

— Идет! — воскликнула взволнованная спором и задетая словами Локки Идунн. Она вздрогнула немного от скрипа пера по бумаге. В воздухе возник свиток, а перо нацарапало на нем весь уговор. Это все свитки богини Вар. Она следит за всеми обещаниями и договорами, и жестокое наказание ждет того, кто дал слово и не сдержал его.
Хотя старшие всегда предупреждали Идунн о том, что нельзя иметь никаких дел с коварным богом огня, но она не смогла противостоять его чарам. Ей было обидно, стыдно и хотелось плакать. Как он ее так провел? Ей хотелось забрать свой постыдный уговор назад, не поддаваться коварному Локки. Жаль, что богиня Вар никогда не отдает своих свитков и тщательно их оберегает. Верно говорят, что написано пером, не вырубить и топором. Жаль, что Норны прядут свои нити судьбы, из которых состоит время, и развернуть их обратно никак нельзя. Говорят, если повернуть прялку Норн назад и размотать кудель – нити все спутаются, и мир погрузится в хаос. Судьбы переиначат, тяжкая доля упадет на людей и богов, гномов и великанов. Боги провалятся в подземелье, перемешается живое и мертвое, свет и тьма. Посему их прялки нельзя остановить, а кудели размотать... Идунн знала про это. Но как было бы хорошо, если бы все наши проступки можно было бы не совершать, размотав нити судьбы. Как было бы хорошо остановить прялку времени на мгновение, чтобы все обдумать... Но увы, чем старше бог или человек, тем быстрее крутится колесо его прялки. В детстве год – это целая вечность, а в старости год – что мгновение ока... И это мировой порядок – не нами он заведен, и не нам его менять.

Глава 2 "Бог огня в подземелье у гномов"

Идунн ощутила острое желание спустится в рыбацкую деревню, чтобы поблагодарить своего кузнеца. Хотя, праздник только завтра, как-то неудобно просто так идти, что же Боги скажут? «Это просто благодарность, ничего такого. Я уже спускалась в мир людей». Но щемящая смесь стыда, интереса и желания не отпускала... Еще и сегодняшний сон не выходил из головы.
Ей приснилось, что они с Ингваром оказались в волшебном саду, где деревья сияли золотом под солнечными лучами. Ингвар посмотрел ей в глаза и, опустившись на одно колено, протянул ей простое, но изящное кольцо, которое он сам выковал.

"Идунн," — сказал он с дрожью в голосе, "я простой кузнец, но мое сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя больше всего на свете и готов посвятить свою жизнь тебе. Будь моей женой."

Слова Ингвара коснулись самой души Идунн. Ее сердце наполнилось теплом и радостью. "Ингвар" — ответила она, слезы счастья блестели на ее щеках, "я тоже люблю тебя. Я всегда чувствовала, что в мире есть тот самый, который будет ценить меня не только за мой дар давать бессмертие, но и за то, кто я есть. Я согласна быть твоей женой." Как только Идунн произнесла эти слова, сад ожил. Цветы начали расцветать еще ярче, птицы запели радостные песни, а ветер подхватил их клятвы, разнеся их по всему Асгарду. Боги и богини собрались, чтобы отпраздновать этот союз.
Кузнец взял Идунн за руку, и они встали под большим орешником, оплетенным омелой. Один, отец всех богов, благословил союз, сказав: "Пусть ваша любовь будет такой же вечной, как золотые яблоки, и пусть она приносит радость всем, кто сможет ее лицезреть."
Идунн проснулась с улыбкой на лице. Ее сон был так реален, что она до сих пор ощущала тепло его рук на своих плечах... Она знала, что ее любовь не была плодом фантазий. В ее сердце жила уверенность, что он тоже ее ждет. Ее мечты о простом кузнеце стали ее вдохновением, и она знала, что однажды их судьбы обязательно пересекутся... Но эти сладкие мечтания прервал голос:

— Дочка, что ты тут сидишь совсем одна? Кажется, ты о чем-то замечталась? Я вижу радость на твоем лице.
Идунн вздрогнула и покраснела. Это был Один, отец всех Богов. Глаз у него единственный, но видит он им побольше нашего. Ничего не скрыть...
— Знаешь, я очень рада весеннему солнцу! Кстати, Локки приходил в Асгард, я опасаюсь этого плута. — резко перевела разговор Идунн.
— Он обидел тебя, милая? Если это так, я вырву ему его рыжую козлиную бороденку.
— Нет, что ты! Разве он посмеет? Он, вроде как, хотел выкрасть свитки Вар. — не соврала, но и не сказала всей правды богиня юности. Но по ее спине пробежал холод. Вдруг Один узнает о ее постыдном споре? Или о ее чувствах к человеку? Это же позор на все четыре мира...
— А, ну это случается каждую неделю. Вот неугомонный! Свитки эти украсть нельзя, они под строгой, надежной защитой. Не переживай, моя милая. Он и правда не посмеет тебя обидеть. Кстати, а как Брагги? Он, кажется, влюблен в тебя... С момента падения золотого века не рождалось столько скальдов, сколько в этом году. Влюбленный дурак раздает теперь песенный талант всем, кому не попадя. Ты уж ответь ему, а то у нас не останется крестьян и рыбаков, все подадутся в барды, и люди вымрут от голода. Ладно, я пойду, у меня дел по горло. Ты говори мне, если этот плут снова сюда заявится и станет тебя обижать!
Идунн лишь вздохнула в ответ... Все пророчат ей замужество с Брагги. Сколько песен, сколько саг он о ней сложил — не перечесть! Любая жительница Асгарда светилась бы от счастья, выпади ей такой шанс. Брагги красив, умен. А еще добр и талантлив. Не зря же он покровительствует скальдам, поэтам, рассказчикам. И он влюблен в нее еще с прошлого года. Но пока что безответно.

— Эй, Эльфийское ушко! Вот ты где, дорогая!

Что ж, а вот и сам Брагги предстал перед ней, легок на помине. Высокий, рослый, с золотыми волосами. А глаза — в них можно только утонуть, точно два больших озера с густыми кустами ресниц. Молод и красив. А говорит как, а как стихи слагает! Иной мужчина, несмотря на божественное происхождение, и двух слов красиво не свяжет, только ему б топором махать. То ли дело Брагги! Звал он ее ласково «Эльфийское ушко», потому что предок Идунн Ивальди, отец всех эльвий и гномов, от него пошел их великий род. А Идунн родилась от Эльва и Валькирии, и такой великий дар ей достался, как вечная молодость и всеобновление.

— Я очень соскучился, любимая! — сказал Брагги, и обнял так, что немного похрустели косточки.— Надеюсь, на будущий год Один даст нам благословение, и быть нам навеки вместе, как и пророчат Норны, моя милая.

Ах, а смотрел он своими озерами так ласково, так влюбленно, что все сжималось внутри. Но не от влюбленности и радости, а от стыда и неловкости, что ответных чувств никаких нет... Как бы она ни старалась, но сердце не отвечало на его прикосновения... А мысли о свадьбе только пугали. Как это так, вечность с нелюбимым провести? Нет, хуже пытки и не придумаешь.

***

— Бабушка, а ты деда любила? — спросила мечтательная Астри. Она уже вошла в лета, и ей самой скоро идти замуж. Любовные дела ее уж очень интересовали.

— Любила, конечно. Еще как! Знаете, какой он был красавец! Все девушки мне завидовали. А выбрал он меня! Ладно, про деда потом. А расскажу, что было дальше в нашей истории...

Локки, довольный новой интригой, стрелой вылетел из Асгарда. Его путь лежал в подземелье гномов. Он уже был в предвкушении того, как избежит наказания от богини клятв. Потому что никаких своих обещаний он, конечно же, не собирался выполнять...
В глубинах земли, там, где свет солнца не проникает, и где вечный мрак охраняет древние тайны, лежат подземелья гномов.
Гномы, мастера подземного царства, не знают усталости. Их рудники — это лабиринты, высеченные в самом сердце гор. Они работают день и ночь, не жалея сил, ибо их мастерство славится далеко за пределами подземелий. Оружие, подковы, украшения, волшебные предметы — все это рождается из огня и металла в их умелых руках.
Их мастерство так велико, что боги и короли обращаются к ним за помощью, когда нужно создать что-то исключительное, будь то меч для великого воина или амулет на удачу. Гномы знают секреты металлов и камней, и каждое их изделие — это произведение искусства, способное пережить века. Таковы подземелья гномов — место, где каждый удар молота и каждая искра от наковальни — это часть большого танца творения, который продолжается веками, и где каждый гном — это хранитель древних знаний и непревзойденный мастер своего ремесла.
Гномы очень не любили бога огня. Он им часто досаждал своими пакостями. А еще он как-то поспорил с одним из мастеров на свою голову, и конечно же, долг отдавать вовсе не планировал. Спустившись в подземелье, Локки почувствовал, как по рыжим волосам побежал пот, в мастерских было жарко, и кипела работа. Он загадочно улыбался и потирал руки, предвкушая очередную хитрость.
Гномы не сразу заметили его, так как в подземелье и так не продохнуть от гари и копоти, и резкий запах жженой серы, который источал интриган Локки, потерялся среди общего смрада. Но зоркие глаза одного из гномов заприметили его рыжую фигуру.
— Ой, что же занесло к нам самого бога огня? Ты пришел отдать мне свой долг? Локки надоела его рыжая голова? — обратился к плуту один из гномов, Синдри. Их связывала старая обида.
— Нет, Синдри, я пришел по делу. — с напускной важностью и серьезностью ответил бог огня.
— Какие еще могут быть дела у такого враля и мошенника? Наверняка задумал очередной обман. А вообще... Твоя голова — твоя оплата в нашем споре, забыл? — стоял на своем гном.
— Ну полно тебе обижаться. Что было — то было. Ты представляешь... В Северных землях появился мастер оружейных дел, кузнец Ингвар. Слыхал про такого? — начал издалека Локки.
— Ну и что мне с этого, мало ли кузнецов? — насторожился Синдри.
— А дело в том, что люди его очень любят, сам конунг Северных земель к нему обращался и остался доволен. Кузнец создал уникальный меч и дал ему имя «Неразрушимый». Этот самый меч спас конунга в бою, и не раз... И этот выскочка, Ингвар-мастер, так возгордился после этого, и заявил, что собирается соперничать в оружейном деле с гномами. И вскоре ковать оружие для богов будет он. Ингвар даже стал приносить жертвы нашей Идунн, он надеется, что она угостит его яблоком бессмертия, а он войдет в город богов как равный!
Гномы, услышав это, возроптали, поднялся гул и улюлюканье, все бросили работу, так как были возмущены неслыханной наглостью человека! Конечно, они не любили Локки, но еще больше они терпеть не могли соперников.
— Не бывать этому! Никогда! — вскричал разъяренный Синдри, главный мастер в подземельях.
— Вот, и я том же, друг мой. Глупых людишек надо наказывать за их гордыню. Давай я проучу этого гордеца, а ты оставишь мне мою голову, идет? Богиня клятв Вар не дает мне покою с этим древним спором.
— Кажется, я знаю, что лучше делать. Заодно проверим мое новое изобретение. — предложил находчивый гном.
Синдри ненадолго удалился в мастерскую, вскоре вернулся с большим свертком в руках.
— Держи, Локки. Это необычный меч. Я ковал его для самого Тора, но придется воспользоваться им раньше... Отдай его этому выскочке Ингвару. И посмотри, что будет. Тебе это понравится, жестокий плут. Этот напыщенный кузнец-хвастун должен быть наказан за свою гордыню! — злобно проскрипел Синдри.
— Что ж, благодарю тебя, мастер. Я уж не подведу тебя!
Локки, криво улыбнувшись, взял в охапку сверток и удалился из подземелья с чувством выполненного долга, предвкушая тот момент, когда все его клятвы будут преданы огню...

Глава 3 "Испытание кузнеца. Начало пророчества"

— Бабушка, а почему Локки такой злой?
— Потому что душа его из огня. А огонь может согреть тебя, но при этом, обжечь до боли! В этом и был весь Локки. Мог помочь в беде, а мог и обмануть.

Что же было дальше? В рыбацком поселении к вечеру над морем собрались тучи, близилась гроза, но небо было все еще величественно прекрасно. Именно такая красота западает в душу на всю жизнь. Я бывала много где на свете, куда только не заплывали наши драккары, но ни южное тепло, ни восточные земли, где встает солнце, не сравнятся с нашим суровым краем...

— Эй, старая, чего ты там бормочешь? Какие драккары? Тоже мне, восточные земли. Ты дальше печи ничего не видывала. Это я в славные походы ходил, врагов одним махом рубил. — отозвался внезапно дед со своей лежанки.
— Дед, так ты же всю жизнь торговцем был... Шерсть продавал по городам, товары разные. — робко заметил Уве.
— Молчи, щенок! — огрызнулся дед на внука.
— Дед, не мешай сказывать, спи лучше. А то ворчишь и ворчишь. Бабушка, давай дальше! — возмутилась Астри.

Итак, дом Ингвара стоял недалеко от морского берега, в деревне рыбаков, и я сейчас расскажу о ней. Были это времена, когда боги спускались к людям и говорили с ними, как мы с тобой сейчас. Я их хорошо помню... Основала деревню семья рыбарей, и прозвали их «Меркели Фиск» — что значит диковинная рыба. Такую рыбу как-то выловил ваш дед. Но об этом я поведаю в другой раз.

— Да, я как-то выловил осетра размером... С собаку. Нет, даже с корову, во! — дед развел руками, чтобы показать размер рыбины.
— Цыц! История не про тебя, а про кузнеца Ингвара! Лежи себе на печи, да помалкивай. Не мешай сказывать!

Наш кузнец Ингвар был высокий, красивый... Густые светло-пепельные волосы и немного темнее борода. Глаза цвета весны, зеленые как обновленный лес. А вокруг леса виднелась полоска плодородных славянских полей. Посмотришь в глаза и диву даешься, бывает же красота такая. Нраву был он спокойного, доброго.
Привезли его наши воины из славянских земель, кто-то его продал на торжище как раба. Но своим умением он смог выторговать свою жизнь и свободу. И остался он у нас, поселился в рыбацкой деревне.

В этот вечер он работал у себя в мастерской, все его мысли были заняты Идунн. В его мечтах было сделать самое красивое в Северных землях кольцо с рунами и подарить ей. Он сам не знал, зачем ему это. Ведь он человек, богине совершенно не ровня. Но образ ее с прошлого солнцестояния не давал ему покоя. Идунн отличалась от других, умудрялась выделяться даже среди богов! Всегда приходила на зов страждущих, за все жертвы благодарила... Не то, что другие высокомерные боги, до которых не достучаться в трудный час. Что даже порой возникали сомнения, а существуют ли эти боги? Или это просто сказки старой бабушки? Только главное отличие в том, что кузнец Ингвар — человек пришлый, чужой, и молился он своим богам. А в образе Идунн ему виделась больше красивая девушка, чем богиня.

Тот год был неурожайным, многих потеряли в походах... А на солнцестояние сама Идунн спустилась к людям, чтобы одарить их изобилием и утешить. Выглядела она как человек, но было в ней что-то необычное. Все же богиня, а не соседская девка. С тех пор о других Ингвар и думать не мог. Многие девушки улыбались, ходили к нему. Но это все не то. Не родное, чуждое...

Однажды вечером, устав после долгого и трудного дня, кузнец уснул прямо на лавке в своей мастерской. И вот, во сне, он оказался в прекрасной долине, окруженной высокими холмами. Воздух был наполнен ароматом цветов и сладостью неведомых плодов. Вокруг него росли деревья с золотыми яблоками, сверкающими под лучами солнца. Сначала ему показалось, что он очутился на родной и плодородной славянской земле, уж очень он скучал по дому.
Ингвар почувствовал, как сердце его наполнилось покоем и радостью. Он шел по тропинке, ведущей к серебристому ручью, вода которого переливалась всеми цветами радуги.
«Неужели я снова в родном краю? Уж и я и не мечтал, что когда-нибудь здесь окажусь» — думал кузнец. Вдруг перед ним появилась Идунн, прекрасная, как весенний рассвет. Ее золотые волосы струились по плечам, а глаза сияли, словно две звезды. Она улыбнулась ему, и сердце Ингвара забилось быстрее.

"Здравствуй, Ингвар," — мягко произнесла Идунн, ее голос был словно звон колокольчиков. "Ты пришел сюда не случайно. Твоя преданность и любовь ко мне тронули мое сердце. Я хочу показать тебе нечто важное." Она протянула ему руку, и он, не колеблясь, взял ее. В одно мгновение они оказались на вершине холма, откуда открывался вид на весь мир. Идунн указала на горизонт, и Ингвар увидел, как золотое яблоко упало с ветки и покатилось по земле, превращаясь в сверкающий свет. "Каждое из моих яблок дарует не только бессмертие, но и вечную молодость,"— сказала Идунн. "Но для тех, кто поистине предан и чист сердцем, они открывают великие тайны мироздания."

Она повела его дальше, и они оказались в залитом светом храме, где стены были украшены сценами из жизни богов и героев. Посреди храма рос настоящий орешник и его обвивала омела.

"Это дерево — символ нашей вечной любви и верности," — произнесла Идунн. "А эти яблоки предназначены для тебя, Ингвар, ибо твоя любовь ко мне чиста и неподдельна. Возьми их, и ты узнаешь истину своего сердца и станешь равным богам."

Ингвар подошел к алтарю и, с трепетом, взял одно яблоко в руки. В тот же миг он почувствовал, как теплота и свет наполнили его душу. Он закрыл глаза и его постигло видение: он и Идунн вместе, рука об руку, гуляют по цветущему саду, смеются и радуются жизни. Это было счастье, которого он никогда не испытывал наяву. Идунн нежно коснулась его лица, и он почувствовал, как ее прикосновение наполняет его силой. "Возвращайся, Ингвар, и помни, что наша любовь вечна. Я всегда буду с тобой."

С этими словами, Идунн исчезла, а Ингвар проснулся у своей наковальни. Он ощутил в руке нечто твердое и теплое. «Неужели яблоко!» — обомлел кузнец. Взглянув вниз, он увидел, что всего лишь сжимает свой молот. «Надо же, к чему бы такое снилось. Как бы этот сон разгадать? Может, богиня юности порадует меня сегодня своим присутствием? Если так, это будет самый счастливый день в моей жизни» — думал мастер...

Но от мыслей его отвлек огонь в печи, он странно зашелся клубами, которые обращались в разные картины: то мелькали какие-то странные лица, то силуэты животных. Вскоре картины преобразовались в отчетливое хитрое лицо, с большим носом и бородой, клубы окончательно сформировались в бога огня.

— Здравствуй, мастер Ингвар! — вымолвил Локки, фальшиво кланяясь.
— Здравствуй, коварный бог огня... Я сразу понял, что это ты. Серный запах от твоей паленой бороды не спутать ни с чем. Какая честь для простого мастера! С чем пожаловал в мою скромную обитель? Я немного смущен, меня еще никогда боги сами не посещали. Я слыхивал, что они спускаются к людям иногда, но чтобы лично в мой дом — и думать не мог.

«Да уж, точно не этого коварного плута я сегодня ожидал» — разочарованно проговорил про себя кузнец.

— Ну прям никогда не посещали? Знаю я вас. — Ехидно улыбнулся Локки, намекая на визиты известного кого. «Ладно, давай сразу к делу. Меня прислали к тебе гномы. Слухи о твоем мастерстве дошли и до подземелий. Сам Синдри хочет взять тебя в ученики». — нагло врал Локки.
— Я хоть простой кузнец, но я не так глуп, как ты думаешь, бог огня. Почему же Синдри сам не явился? Почему не прислал помощника? Почему именно ты мне об этом сообщаешь? Неужто сам Локки на побегушках у гномов? Или это такое наказание за твою очередную проделку?
— Знаешь, кузнец... В чем-то ты прав. С гномами меня связывает давний спор. А спор, между прочим, на мою голову! И всем известно, что гномы ой как не любят мир людей. Вот Синдри и пообещал мне мою голову сохранить, если я сообщу тебе новость и прослежу, как ты пройдешь испытание.
— И что же я должен сделать? — недоверчиво спросил мастер.
— Возьми вот этот сверток. Это Синдри передал тебе. Твоим первым заданием будет изготовить такой же меч. Это для самого Тора, если он не отличит твою работу от работы Синдри, ты будешь принят! Ну что скажешь?
— Что ж, коварный Локки. Я участвую в испытании. Что может со мной случится? Работа мастера боится. - смело ответил кузнец, забыв про страх.

Он взял в руки сверток, развернул его, и только он взял меч за рукоять, меч выскользнул из рук и нанес удар мастеру под ребро... Боль пронзила его тело насквозь.
— Ты обманул меня, бог огня. Ты принес мне смерть! Кому понадобилось меня убивать? Милая Идунн, моя богиня, я умираю, приди ко мне, услышь меня! Я хочу попрощаться... Ты — единственное, что я хотел бы увидеть сейчас. — взмолился кузнец.
— Как это трогательно, вы только посмотрите! Кузнец зовет любимую, чтобы попрощаться! И не деревенскую девку какую-то, а саму Идунн. Высоко замахнулся, кузнец. А с высока и больнее падать. Бывай!
Коварный Локки заржал и скрылся в печи, оставив бедного кузнеца умирать...

Глава 4 "Пророчество сбывается"

С тех пор как Ингвар впервые увидел нашу Идунн, у них образовалась мысленная связь. Они могли друг друга на расстоянии… Если кому-то было плохо, второй это обязательно чувствовал. И радость они тоже могли делить, даже не находясь рядом. Они оба знали, что связаны этой невидимой нитью, но вслух это никогда не обсуждали.

Какое-то неприятное чувство в тот миг сжало сердце бедной богини юности, слезы полились из глаз, сделалось мучительно горько на душе. Она сразу поняла, что случилось что-то ужасное. «Ингвар, он зовет меня, ему плохо!» — воскликнула Идунн, схватив без разрешения оперение Фрейи, и отправилась со скоростью стрелы в рыбацкую деревню…

Идунн, взмыленная, с красным лицом и засохшими слезами на щеках влетела в мастерскую. Картина предстала перед ней совершенно ужасная: Ингвар постепенно терял сознание, кровь лилась с такой силой, что весь пол был липким.

«Коварный Локки, он обманул меня, это он убил Ингвара! Больше никому в голову не придет такая подлость» — плакала в голос богиня юности.

«Держи, милый, это тебе поможет» — и Идунн протянула Ингвару яблоко, забыв про все правила и уговоры, держа его руками, испачканными в крови. Ее почти не интересовало, какому суду предадут ее в Асгарде за этот поступок. Золотое яблоко вечной жизни стало бурым от впитавшейся в него крови…

Ингвар ослаб, сил оставалось ровно на столько, чтобы приподняться с пола на локтях и откусить кусок запретного плода, предназначенного только для богов. Никто из них не представлял, к каким последствиям это приведет, каких бед наделает. Они думали в этот момент только о своих чувствах, как и положено юным.

Ингвар с усилием проглотил кусок волшебного плода, и кровь неожиданно остановилась, рана стала затягиваться на глазах. Сил, кажется, прибавилось… Но кожа побледнела, а зеленые глаза стали красными. Но на фоне боли от ужасной раны бледность казалось мелочью.

— Я жив, моя богиня! Милая Идунн, я жив! Ты помогла мне, мы перехитрили Локки! Не плачь, моя милая, все закончилось! — слегка хриплым голосом выдавил Ингвар и обнял ее. Но руки Идунн, запачканные кровью, не давали ему покоя, острое чувство голода вонзилось в брюшину хуже меча, который несколько минут назад принес ему смерть.

Идун расплакалась в голос снова, как только посмотрела ему в глаза, она поняла, что совершила нечто непоправимое, но последствий пока не осознавала…

«Я дала яблоко человеку! Я нарушила закон четырех миров. А теперь еще и должна выкрасть свитки — это двойное нарушение. А если не выполню — я снова нарушу клятву, данную богу огня. Что же я наделала? Но я не могла дать Ингвару умереть! Как я покажусь на глаза богам в Асгарде? Что я скажу Одину? Какой кошмар» — говорила навзрыд Идунн.

— Не плачь, моя милая. Вороны Одина нас еще не видели, к краю деревни они долетают к закату. Давай убежим к славянским землям, где был мой дом, и я спрячу тебя от наказания.

— Но Локки все знает! Он станет меня преследовать. Он все расскажет. И как я приду в чужие земли, где живут другие Боги? Меня никто там не ждет. И меня не пропустит страж границы! Нам закрыт вход во владения других богов.

— У тебя есть оперение. Накинем его вместе и пролетим мимо стража. Птицы могут летать, где вздумается!

— А как я оставлю богов без молодильных яблок? Они вскоре состарятся и умрут, и некому будет управлять мирами…

— Давай возьмем несколько яблок для нас на всякий случай. Остальные оставим тут. Боги их сами отыщут. Им и так отведены тысячелетия по праву рождения. Вдруг дело вовсе не в яблоках? Бежим, родная. Скоро вороны будут тут и донесут все Одину. Мои боги справедливы, они примут тебя, я уверен.

Что ж, делать нечего, и юная Идунн ушла с ним. Быть преданной суду не хотелось. Смотреть богам в глаза было стыдно. Наказание за нарушение клятвы, даже преступной, было страшным… Никто не знал, какое оно. Но эта неизвестность больше всего пугала. Говорят, из твоей головы встает самый ужасный твой страх и пожирает тебя. И отменить это никак нельзя.

Рука Ингвара стала холодной, а кожа бледной. Все было не так, как в ее сне. Это был не ее добрый кузнец. Это был уже кто-то другой, от которого веял неприятный холодок.

Ну что ж, сказано — сделано. И полетели они к славянским землям.

Глава 5 "Локки у себя дома"

«Какая же ты глупышка, Идунн! И какой наивный твой кузнец. Я вас обвел вокруг пальца как детей. Что ж, свитков никто пока не выкрал, но… Я доволен своей интригой. Интересно, они унесли яблоки с собой? Надо вернуться в дом Ингвара и проверить, не осталось ли яблочка. Наверняка они в спешке обронили» — думал вслух коварный Бог огня, наблюдавший издалека за тем, как Идунн входила в дом кузнеца, и как они скрылись за горизонтом.

Он отправился в дом, чтобы проверить свое предположение, и каково было его удивление, когда вместо одного надкусанного плода он обнаружил… Целую корзину!

«Что ж, я теперь буду вместо Богини юности! Это даже лучше свитков. Я теперь управляю жизнью Асгарда. Не ожидал, не ожидал такого подарка от тебя, моя глупышка.» — коварный бог огня радостно подхватил корзину и улетел восвояси, обдумывать дальнейший план захвата города богов.

«Что же мне просить за эту корзину? Свитки — это уже несерьезно. Место на пиру в Вальхалле? Нет, мелковато. Вернуться в Асгард? Тоже мне, нашли дурака. Захаживать я и без того могу. Саму Фрейю в жены? А что, можно и Фрейю, и Идунн, и кого угодно можно.» — замечтался плут, войдя в свой дом.

— Я тебе сейчас задам, Фрейю! Громко думаешь, Бог Огня! — и в лицо Локки полетел мощный кулак.

— Ой, Ангрбодушка, я тебя и не заметил. Скушай яблочко, дорогая. Это тебе не желчью гномов обмазываться от морщин, это лучше — пролебезил Локки перед своей дородной женой. С великаншей спорить — себе дороже.

Жена Локки была необычайного роста, собственно, как и все ее собратья-великаны. И недюжинной силы. Её плечи широки, словно горные хребты, а руки могучи, как старинные дубы, корни которых уходят глубоко в землю. Её тело дородно, каждый её шаг вызывает дрожь в земле, а её сила способна перемещать скалы и изменять русла рек.

Её волосы — тёмные, как ночное небо без звёзд, спадают волнами по её спине, словно потоки водопада, что несут в себе тайны глубин. Глаза Ангрбоды — два бурлящих озера.

Кожа великанши — это карта древних битв и сражений, каждый шрам рассказывает историю о давних временах, когда боги и великаны вели между собой вечную борьбу за господство в мире. Она тверда, как скала, и в то же время мягка, как мох, покрывающий древние камни.

Но несмотря на свою внушительную внешность, Ангрбода обладает и нежной стороной. Её сердце — это бездонный колодец любви и заботы, особенно к своему мужу Локки и младшему сыну волку Фенриру. Но об этом мы узнаем позже.

— Ой-ой-ой-ой — расплылась в улыбке и заохала исполинская женщина. — Это как же это? Где ты это украл?

— Где взял, там уже нет. И не украл, а хозяйственно взял домой. Что добру пропадать. Средство от морщин тебе подобрал. Идунн бросила, а я подобрал.

— Как так — бросила? — непонимающе хлопала глазками великанша.

— Вот так — бросила. В доме, в рыбацкой деревне. И убежала с человеком. — невозмутимо отвечал Локки.

— Одинова борода! Во дела-то! — ахнула Ангрбода.

— Да, а я поспособствовал немного. Ну ты понимаешь. Так что, скушай яблочко, а я пока подумаю, с чем мне в Асгард прийти.

— Так мы под себя весь Асгард теперь можем подмять что ли? — радостно пролепетала жена бога огня.

— Весь или не весь, а без яблок богам не жить. Поэтому теперь они вспомнят про нас.

— Значит, иди к Одину и проси: пусть Фенрирчика, младшенького нашего вернут из ссылки, пусть нам дадут почетные места на пиру в Вальхалле… И… Бочку гномьей желчи.

— Дура ты, баба! Лишь бы жрать на пиру и желчью мазаться. Да и где столько гномов взять на целую бочку, чтоб твои телеса обмазать дородные? Собери лучше на стол, я устал и проголался.

Глава 6 "Побег в славянские земли"

— Бабушка, а что же с Идунн и Ингваром?

— Обожди, не лезь поперек Одина в Рагнарек. Сейчас и до них дойдем. А вообще, продолжу сказывать я завтра. Притомилась я за сегодня…

— Отчего это вы, бабы, вечно уставшие? — отозвался с печки сварливый дед. — Вот я с бабьими обязанностями на раз-два справлюсь, да потом еще и силы плясать останутся.

— Да что ты говоришь, дед. Уже забыл, как ты без меня домовничал? Представляете, заявил мне как-то дед: мол, он на ярмарке цельный день торгует, устает. А я дома сижу, ручки сложу и ничего не делаю. Хлеб замесила да испекла, скотину накормила, дома убралась, за детишками присмотрела, белье выстирала, высушила, за водой сходила и — знай себе, отдыхай. Ну я ему и говорю: мол, давай ты дед дома останешься с делами управляться моими легкими, а я на ярмарку товары повезу. На том и порешили. Собралась я в путь-дорогу и наказала деду: «Дел у тебя сегодня всего ничего. Козу накормить, потом подоить, тесто замесить да хлеба испечь, к проруби сходить да белье выстирать, воды натаскать, да белье потом развесить, шерсти напрясть, в доме убраться, а потом все, гуляй-отдыхай, чего хошь, то и делай.

«То же мне, делов-то! В миг я управлюсь. Придешь домой — удивишься!» — хвастливо заявил дед.

Ну что ж, уехала я. Кинулся он сначала козу доить. Думает, начну с самого простого. Да не знает, как к ней подступиться. Она как лягнет его копытом, как боднет его рогом, да и синяк под глазом оставила. «Ладно, пусть бабка доит ее. Пойду чего другое поделаю».

Решил он пойти белье постирать в проруби и воды натаскать. «Сразу два дела сделаю. Вот старуха удивится, как я ловко придумал. Закину белье в прорубь, само как-то постирается. А вечером достану уже чистое. И сразу воды зачерпну и домой снесу» — подумал дед, схватил в охапку белье, ведра, и отправился к реке. «Ух и холоднющая вода. Недосуг мне в ней стирать» — смекнул он, попробовав воду пальцем. Скинул он в прорубь белье, зачерпнул воды и домой пошел. Поставил ведра во дворе и решил: «Пойду тесто месить, что может быть проще. Закидываешь все в миску, раз-раз, вот тебе и хлеб».

Сказано — сделано, покидал все в миску, а замешивать не стал. «Само как-нибудь в печи замешается. Глупая моя старуха, все тесто месит, когда можно все просто поставить. И так сойдет!» — сказал вслух смекалистый дед и сунул неразмешанное в печь. Да дровишек побольше подкинул, чтоб спеклось быстрее. «И чего баба моя дров жалеет вечно? Чем больше огонь, тем скорее все приготовится».

И тут вспомнил старик, что наказывала я ему козу еще и покормить. «Ну тут уж я точно справлюсь» — и стал таскать вилами в хлев сено. «Неудобно, однако. А отвяжу-ка я козу, пусть сама поест, сколько ей надо. Стану я еще ей подносить». Отвязал он козу, а сам пошел в дом шерсть прясть. Только руки все исколол да шерсть запутал. «Ладно, это бабье дело, пущай придет — распутает все. Приберусь пока в доме». Взял дед метлу, да так напылил, что еще грязнее стало. Тут и я с ярмарки приехала, смотрю, ворота нараспашку. Ну я лошадь распрягла, отвела в хлев. Глядь, а козы-то нет! Кинулась во дворе искать — нет нигде и все тут. И сено кто-то разворотил и раскидал везде, что не собрать. Захожу в дом, а там дед лежит на полу, в шерсти запутался, встать не может. А под глазом вот такой фингал! Везде пылища, грязь, мука рассыпана… Слышу, горелым пахнет. Побежала к печи — там одни угли вместо хлеба, все пригорело.

Я к нему кинулась, кричу, что тут случилось, а он, дурак, говорит, мол, все, как ты просила, сделал. Если б в шерсти не запутался, хлеб бы не пригорел. А коза где, говорю ему. А он мне: на дворе, сеном кормится. А чего ворота не закрыл, спрашиваю, говорит, воду нес, руки заняты были. А белье куда дел? А белье, говорит, само на реке стирается. Пойдем чистое забирать. Пришли мы — а лунка на льду затянулась, а белье все течением унесло. Хорошо, хоть козу по дороге поймали, недалеко ушла она. А дед мне и говорит: «Зато я воды натаскал». И правда, ведро во дворе стоит. И на том спасибо, что не потерял.

Внуки так и покатились со смеху.

— Врешь ты все, бабка! Не было такого. Все я сделал как надо.

— Ладно. Послушали про деда, пора и к нашей истории возвращаться.

Что ж, в Асгарде Идунн пока не хватились. Мало ли, где она. Может, опять спустилась к людям, возможно. Уж очень она любила мир людей.

Тем временем, Ингвар с Идунн, обернувшись в оперение, летели к южным широтам, к голове самой мировой Змеи, опоясывающей землю. А далее их путь лежал к славянским землям, где правят иные Боги, живут другие люди.

— Я не могу, не могу больше! — запыхавшись, воскликнула Идунн.

— Милая, нам нельзя останавливаться! — все тащил ее дальше кузнец.— Скоро прибудут вороны Одина. И нам тогда точно конец!

— Нет, нам нужно передохнуть, я обессилена.

— Давай хотя бы перелетим Змею, там дальше уже будут мои земли, там и передохнем. Потерпи немного, дорогая.

Ингвару тоже было не по себе. Голод пополам с тошнотой подступали и истязали его тело все больше. Он понимал, что без отдыха им не долететь… И пролетев границу, они решили спрятаться в лесу.

— Ну вот, здесь уже твои боги не властны… Тут начинаются Перуновы земли. Можем спуститься. — успокоил ее Ингвар.

Дело двигалось к ночи, собирался дождь, нужно было думать об убежище и ночлеге. Только где его найти в лесу. Не ночевать же в облике птиц, еще и под ливнем?

— Пойдем дальше в чащобу, найдем большую раскидистую ель и укроемся под ней от дождя! — предложил кузнец.

И они пошли дальше, лес становился все гуще темнее, и под огромной елью, где даже солнце боялось пробиваться сквозь сплетение ветвей, им на глаза попалась избушка. Она была не похожа на обычные жилища людские; её стены были сложены из тёмного камня, который, казалось, поглощал в себя звуки леса. Крыша избушки была покрыта старым мхом, а дверь украшена резьбой с древними рунами, словно сама природа выписала на ней заклинания защиты.

— Ингвар, смотри, избушка! Давай попросимся переночевать. Мне невмоготу уж лететь дальше. Я промокла и замерзла. Не найдут нас тут ни вороны, ни волки Одина в этой глуши. А если увидят, примут за путников.

Глава 7 "Ведьма"

Усталость давила на их плечи тяжелым грузом, и они решились войти. Толкнув дверь, они без труда попали в дом. Внутри изба была ничем не примечательной: воздух был насыщен ароматами трав и кореньев, которые висели в пучках под потолком. Стены украшали полки с глиняными банками, запечатанными воском, котелки и прочая незатейливая утварь. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, а по бокам его две длинные лавки. Печь была холодной, видно, что ее давно не топили. Лежанка в углу комнаты была скрыта за тяжёлыми шкурами зверей, уложенными на дубовые доски. Позади нее стоял сундук, обитый железом и украшенный сложными узорами. Только кое-что не сразу попалось им на глаза.

— Смотри, Ингвар, тут какие-то руны на стенах! И дом не выглядит брошенным, тут достаточно чисто. И на охотничью сторожку тоже не тянет. Очень много вещей разных тут.

— Да, вижу. Только не ведомо мне, что эти знаки означают. На оружие я таких не наносил, на защитные они не похожи. Живет здесь точно не воин. И не крестьянин.

— Вдруг это изба могущественного колдуна? Что с нами будет? Он же поймет сразу, кто мы такие.

— Не бойся, милая. Мы его перехитрим. Я тебя защищу от кого угодно. — Сказал Ингвар и погладил свою милую Идунн по голове и приобнял. У нее сладко сжалось в животе и забилось сердце… Надо же. Объятия Брагги так не волновали кровь. А тут? Неужели это любовь к человеку?

— Дай я посмотрю на твою рану. Ее нужно промыть — заботливо произнесла Идунн. — И давай разведем огонь в очаге. Холодно к ночи, нам нужно высушить оперение и самим согреться… А там, будь что будет.

— Ничего не нужно, дорогая. С раной все хорошо, она затянулась. Это все твои яблочки волшебные. Кстати, я забрал меч Синдри с собой, он в моем рюкзаке! И он мне больше не страшен.

— Как меч Синдри?! Это он самый?

И Ингвар рассказал ей все, как было: про плута Локки, про обман с мечом, про все-все-все.

— Ты можешь спокойно брать меч в руки, а ведь человек этого никак не может сделать! Как же это? — насторожилась Идунн.

— Боюсь, это значит… Что после того, как я вкусил яблоко, я уже не человек!

— Кто же ты? Не уж-то бог? Хотя, древнее предание строго-настрого запрещает людям вкушать яблоки. Говорится там, что мир перевернется, перепутается день с ночью, луна с солнцем, кровь с желчью, зима с летом, добро со злом станут неотличимы…

— Это все древняя страшная сказка, милая. Как видишь, ночь и день на месте. А гномы не вышли в мир людей, небеса не рухнули. Это все придумали боги, чтобы удержать свою власть, чтобы только они всем управляли и жили счастливо. А люди, великаны, гномы продолжали умирать от старости, немощи и болезней. Несешь им жертвы, несешь… А им все мало! Все равно наши воины гибнут в походах, от голода и холода.

— Что ты говоришь! Представь, что будет, если лихой человек получит вечную жизнь? Или кто-то из великанов? Или сумасшедшая Ангрбода, жена Локки? Тогда точно Рагнарек наступит раньше времени. Такой порядок в мире! Не нам заведено, не нам менять. И вообще, что ты жалуешься? Ты жил в изобилии! В море полно рыбы, люди в твоей деревне уже давно не помнят, когда был неурожай, летом светит солнце, в лесу грибы, ягоды, звери всякие… Неужто ты и меня презираешь, как и других богов? Злое у тебя сердце, кузнец Ингвар. Ошиблась я в тебе… — промолвила Идунн.

— Это не мой дом, Идунн. И земля не моя. Я оказался там не по своей воле. Меня свезли на торжище и продали как скотину! И жил я рабом, хуже собаки. Захочет хозяин — на корову меня сменяет, захочет — высечет. А взбредет ему в голову – снова свезет на торжище. И только через много лет я смог выкупить свою жизнь и свободу, благодаря кузнечному ремеслу! Сердце мое не злое, просто оно очерствело. Теперь и ты узнаешь, каково это, покинуть родной дом, совершенно того не желая. И звать меня вовсе не Ингвар, мое настоящее имя Игорь! Это по-славянски.

Идунн не нашлась ничего ответить и только горько зарыдала в ответ. Она сожалела обо всем: о том, что покинула Асгард, о том, что Ингвар оказался не таким, как раньше. Больше всего сейчас хотелось домой, в теплую постель к очагу… И чтобы все было как раньше. Далекий и любимый Ингвар, как в ее мечтах, родной дом, и не знать никаких бед…

— Не плачь, дорогая, мне так больно это видеть! Прости, ты не такая, как они. Ты чистая, добрая. И… Я давно хотел сказать тебе. Я люблю тебя очень давно. С того дня, как ты посетила нашу деревню на равноденствие. Не могу жить без тебя. Я подавлял в себе эту запретную любовь, ну куда мне до Асов? Но не смог, слишком сильна она. — он крепко обнял ее, и поцеловал страстно в губы, не удержавшись. Дальше покрыл поцелуями шею, не в силах остановиться. Да и как можно тут сдержаться? Когда предмет твоего вожделения тут, рядом. Протяни руку — и он твой. Но с жаждой обладания пришел и волчий голод. И голод усиливала такая соблазнительная синяя венка, видневшаяся через ее светлую, тонкую, почти прозрачную кожу… А запах от ее шеи такой пьянящий, что не передать. Она — то, чем хочется владеть целиком и полностью. Но в этот раз прорывающееся наружу звериное начало удалось сдержать… Вопрос, надолго ли?

У Идунн тоже жар пробежал по телу. Не в силах сопротивляться, она обмякла в его объятиях, и наслаждалась нахлынувшими чувствами… Брагги так не обнимает, Брагги не такой. Он его рук не бежит сладостная волна по телу, ему не хочется отвечать на поцелуи. С ним… Вообще ничего не хочется. Нет там ничего, кроме тягостного пророчества быть вместе. Тягостного долга. А тут… Чувства застилают разум так, что телом невозможно больше управлять…

Только этот сладостный туман, застеливший всю избу, был прерван криком:

— Кто вы такие?! — очень яростно потребовал ответа женский голос.

— Ох, простите нас, дорогая хозяюшка. Мы очень устали, сбились с пути. Мы погреемся, поспим и на рассвете уйдем. Мы не причиним вам вреда! — испуганно сказала Идунн.

— Ага, я вижу. У вас как раз для этого огромный меч. — не поверила незнакомка.

Глава 8 "Утро"

Следующим утром Идунн проснулась первая. Она еще не совсем отошла от вчерашнего, ей было очень неспокойно.

— Ингвар, просыпайся! Нам пора в путь. Надо продолжать идти, иначе нас обнаружат. Ну же, вставай, ну пожалуйста! — пыталась она растолкать кузнеца.

Но его одолели сон и слабость. Сил совсем не было. Вчерашнее вдохновение куда-то испарилось, словно летний туман.

— Ингвар, твоя кожа! Что с ней? Она почти прозрачная. Ты не был таким бледным. Рана разошлась опять? У тебя жар? Ну ответь же что-то. — Идунн пугал его внешний вид.

У Ингвара же не было сил разговаривать, не то, что вставать. Он посмотрел на свои руки… Они и вправду побелели. С трудом поднявшись, он собрал рюкзак и пошел, шатаясь, к двери.

— Ингвар, я есть хочу! Я ничего не ела больше суток. У меня не будет сил лететь, я и версты не осилю… - пожаловалась богиня юности.

— Не переживай, дорогая. Я сейчас поохочусь и добуду нам что-то. Голодными мы не останемся.

— Да ты на ногах еле стоишь! Да и как ты будешь охотиться? У нас нет ничего, кроме тяжеленного гномьего меча. Ты пойдешь с мечом на зайцев?

— Поверь мне, все будет хорошо, жди меня тут. Никуда не уходи из хижины. Мы позавтракаем и двинемся в путь. — ответил Ингвар и исчез в чаще леса.

Идти было трудно, ноги подгибались от слабости, но он собрал всю свою силу воли и добрел, наконец, до реки. Собрав самодельную удочку из подручных материалов, он принялся ждать. Вскоре рюкзак был полон рыбы, недаром он прожил столько в рыбацкой деревне, навык не отнять.

Только он собрался обратно, как услышал шорох в кустах. Кузнец подошел рассмотреть поближе, это был заяц, его лапа застряла под корягой, животное отчаянно пыталось выбраться, но тщетно…

— Что, братец, хотел попить из реки и застрял? Ты-то мне и нужен! — сказал вслух Ингвар, и снова почувствовал накатившийся голод. Конечно, не такой сильный, как при виде ведьмы…

Через минуту голод отступил. А опустошенное животное лежало в рюкзаке вместе с рыбой. Сил прибавилось, стало полегче идти. Головокружение и слабость отступили. Вопрос, надолго ли? Ингвар поспешил к хижине.

— Идунн, дорогая, принимай жертву! Сегодня нас ждет добрая заячья похлебка! И жареная рыба.

— О, как хорошо! Мне как раз попались первые грибы возле дома. Густая похлебка получится, наваристая.

Они вместе принялись стряпать. «Как, это и есть обычная людская жизнь? Вместе вставать, засыпать, вместе готовить? Пожалуй, мне это по душе» - думала Идунн.

— Знаешь, я и не думал, что сама жительница Асгарда будет со мной рука об руку чистить рыбу! Вчера я был обычный одинокий кузнец из деревни, бывший раб и изгой, а теперь я рядом с лучшей женщиной четырех миров — сказал с улыбкой кузнец и игриво подтолкнул Идунн. А она наградила его за это поцелуем.

Идиллия, нечего добавить даже. Но ее нарушил внезапный вскрик Идунн…

— Любимая, что случилось?

— Ведьма! — Идунн даже схватилась за голову.

— Что ведьма? Где ведьма?

— В том-то и дело!

— Говори, пожалуйста, толком. Я ничего не понимаю.

— Ведьмы нет! Я когда ходила за грибами — обошла дом и округу, нет ее нигде. Я только сейчас осознала. Что могло с ней случиться?

— Может, звери?

— Нет, там все чисто вокруг, нет и следа. Она просто исчезла. Как будто испарилась!

— Я думаю, это все-таки звери постарались. И нам ничего не угрожает. Я не дам никому тебя в обиду. – успокоил девушку Ингвар и поцеловал ее нежно в губы.

— Кстати, если ведьмы больше нет, давай останемся в этом доме? Нас здесь не найдут. Будем жить обычной жизнью вдвоем. Любить друг друга, заниматься домом. Я буду охотиться и ловить рыбу… Что скажешь, дорогая? — ласково спросил кузнец, надеясь на положительный ответ.

— А вдруг ведьма живет не одна, и кто-то вскоре сюда заявится? — недоверчиво сказала Идунн.

— Давай хорошо обыщем дом. Ну вот посмотри, кружка и тарелка одна, лежанка одна, всей увари по одному. Вряд ли здесь кто-то еще…

— Ингвар, смотри, что я нашла! Кажется, это ее книга заклинаний… Надо ее хорошенько изучить, чтобы не напороться на ловушку. Помнишь вчерашние столпы огня? Я бы и не подумала, что так бывает…

— Книга — это хорошо, конечно, но у нас почти нет дров. Ночью нам будет нечем топить очаг. Я пойду, добуду нам немного дровишек.

— Хорошо, я пока изучу книгу!

Глава 9 "Колдовская книга"

Идунн принялась за изучение книги ведьмы. Среди сотен варев и зелий она нашла интересную главу с руническими печатями, которые ее очень заинтересовали. Она сопоставила руны со стен с теми, что были в книге, и поняла, что это боевое заклинание огня. «Надо бы стереть их, чтобы ничего не случилось, мало ли» — подумала богиня юности, и уже было взялась за тряпку, как ее внимание привлекла страница, где говорилось о невидимости… Текст гласил, что если нанести подряд двенадцать рун в определенном порядке, любой предмет можно сделать невидимым, скрыв его от глаз любого существа, даже богов. А обратить печать можно, просто смыв ее с предмета. Она решила проверить эту печать и начертила руны угольком на мече Ингвара, и через несколько секунд он исчез! «Работает! Печать работает» — захлопала в ладоши от радости девушка.

Вскоре вернулся Ингвар с охапкой хвороста и кипой дров.

— Ингвар, беда!

— Что случилось, дорогая? — кузнец упустил на пол все, что было в руках и бросился к ней.

— Твой меч исчез! Его нигде нет… Или ты взял его с собой?

— Нет, я не брал. Он должен быть в рюкзаке! — он схватил рюкзак и вытряхнул все содержимое на пол — меча не было.

— Ты была здесь или уходила?

— Я вышла немного прогуляться, вернулась, а его нет!

— Это ведьма, она жива и это она выкрала меч, я чувствую! В доме может быть опасно!

Тут Идунн, хихикнув, зачерпнула воды и вылила ее куда-то в пустоту, и меч вдруг возник на полу…

— Как? Как ты это сделала? — не поверил своим глазам кузнец.

— Колдовство! Я теперь тоже немножко ведьма! Ха-ха-ха! — рассмеялась Идунн.

— Ах ты маленькая вредина, разыграла меня! — рассмеялся Ингвар и подхватил ее на руки и стал подкидывать.

— Я нашла печать невидимости, мы можем спрятать наш дом от всего мира! И нас никто никогда не найдет. Я сейчас сотру со стен боевые огненные печати и нанесу новые. Ингвар, представляешь? Я не верю своему счастью. Будем только мы вдвоем, и нашу идиллию никто не посмеет нарушить!

— Как ты хорошо это придумала! Мне это по душе. — ответил кузнец и приобнял ее за талию.

— Ингвар, а расскажи мне побольше про твоих богов и твои земли! Кто тут у вас главный? Кто твой покровитель?

— Главный у нас Перун. Бог сильный, грозный, но справедливый. Он владыка небес и бурь. Его голос раздается в громе, а взгляд сверкает в молниях. Он защитник порядка в наших землях, и когда он метает свои молнии, нечисть прячется по темным углам.

И покровительствует моему делу бог-кузнец Сварог. Помогает мне во всем, чтоб дело спорилось, все ладно выходило. Все живое в наших землях пошло от Матери-земли, ее нужно чтить и уважать. А судьбу плетут у нас Рожаницы, это как у вас Норны… Когда появляется в доме новорожденный, они приносят ему в подарок игрушку, которая определит дальнейшую судьбу. Принесут полотенце вышитое — знать, вырастет добрая пряха. Если клок шерсти овечьей — быть ребенку хорошим пастухом. Про меня говорили, что мне преподнесли огромный железный гвоздь, сразу было ясно, что стану кузнецом.

Еще у нас есть Ярило, он вступает в свою силу весной, приносит с собой обновление всему живому. Когда он идет по земле, цветы расцветают под его ногами, и сердца людей наполняются любовью и радостью.

— А где твоя нить судьбы, у кого? У Рожаницы или у Норны?

— Теперь уж и не знаю, кто я и что я. Я запутался. Видимо, и кудель у них теперь спутанная, не разобрать. Кстати, дождь снова собирается. Это Даждьбог с Перуном вместе облетят землю скоро…

— Подожди, расскажи мне еще! А кто из ваших богов помогает женщинам?

— Женщины у нас почитают Макошь. Это жена Перуна. Она помогает женщинам в их ежедневных заботах, чтобы хлеб был пышным, а дома — полными тепла и уюта. Она направляет руки прях и швей, чтобы полотно было ровным, а узоры чудными и затейливыми.

— И тролли у вас тоже живут?

— Нет, троллей у нас нет. Но есть леший. Это охранник леса. Он может тебя запутать, а может вывести из леса, если заплутаешь. Его нужно хорошо уважить и угостить! Пойду отнесу ему хорошую жареную рыбину. Все же мы у него в гостях…

— А великаны у вас есть?

— Люди говорят, что было несколько славных воинов, которым холм что камень, а река как лужа. Идет он, а под ним земля трясется, и нет ему равных в силе!

— Расскажи еще! Я хочу побольше знать о твоем мире! Мне теперь в нем жить.

— Еще возле воды живут русалки и кикиморы. Кикимора живет на болоте, выглядит она как страшная старушонка, неряшливая, нечесаная, низенькая, худющая. В волосах у нее могут быть водоросли. Глазища у нее выпученные, лицо жуткое.

— А что же русалки?

— А русалки выглядят как девушки: носят они белые рубахи, у них длинные волосы. Водятся они у воды, также могут бегать в жите. Они могут утащить под воду или защекотать до смерти. Вот так! Вот так! — Ингвар напал на Идунн с шутливыми щекотаниями, а она игриво визжала и уворачивалась.

Идиллия, больше нечего сказать!

— Как мне лучше тебя называть? Ингвар? Или по-славянски? Хотя, мне очень трудно это выговорить...

— Конечно, мне больше нравится Игорь. Но я понимаю, что новое наречие может быть трудным. Поэтому настаивать не буду...

— А научи меня вашему языку! - вскрикнула радостная Идунн.

— Давай начнем с моего имени. И-горь! Попробуй повторить - чеканил свое имя по слогам кузнец.

— Игр...Игоро... Не получается! - расстроилась богиня юности.

— Ничего! Все у тебя получится со временем. - ответил Ингвар и приобнял ее.

Глава 10 "История кузнеца"

— А расскажи, как ты жил до рыбацкой деревни?

— Я не люблю вспоминать, что было тогда. Мне становится очень горько... Но если ты очень хочешь, я расскажу. Мне было всего тринадцать зим тогда. Да, мы считаем возраст человека в зимах. Я в семье младший, мои старшие сестры и братья уже давно покинули родительский дом и обзавелись своими семьями... К родителям же уже приближалась старость. Жили мы в поселении, вблизи города Турова. Отец мой тоже был кузнец, и я был единственным, кто унаследовал отцовское ремесло. Братец мой старший ушел в дружину к воеводе, а средний до кузнечной работы был не охоч, валилось у него все из рук. Мать все вздыхала, кто ж за такого работничка-то пойдет, ан нет, нашлась жена, красавица да умница, и строгая. Прикрикнет на него, и хозяйство в порядке. Сестрицам же не положено, батя в кузню их не допускал. А мне наоборот все в радость было, орудовал я молотом тогда неплохо уже.

В тот день, когда мое детство оборвалось, я был всего лишь мальчишкой. Трудно вспомнить все события, но образ нашей деревни, спрятанной в густых чащах, навсегда запечатлелся в памяти. Вокруг нас всегда царил лес, дикий и непокорный, но в нем мы находили свое спокойствие и радость.

Помню, как отец показывал мне первые азы кузнечного дела. Как горячий металл, остывая под ударами молота, обретал форму. Мои детские руки дрожали от усталости, но каждый раз, когда я видел, как отец с легкостью обращает груду металла в полезный инструмент или острый меч, во мне загоралось желание научиться всему, что он знал.

Но счастье в нашем доме длилось недолго. В ту злополучную ночь, когда наше село подверглось нападению, мир, который я знал, разрушился навсегда. Это было в разгар осени, и я помню, как холодный ветер пробирался сквозь стены нашего дома. Мы сидели у очага, и отец рассказывал мне старые легенды о великих богатырях славянских земель, как внезапно раздался гулкий звук — что-то тяжелое ударилось о дверь. Мать вскочила, сердце у нее застучало в груди, как у пойманного зверя.

Отец быстро схватил топор, что висел у двери, и велел нам с матерью спрятаться в углу, за грубым деревянным столом. Но дверь не выдержала натиска — ее выбили силой, от которой по дому прокатился гул, а в проем ввалились несколько темных фигур. Они были большими и мощными, с лицами, скрытыми за шлемами, а в руках у них блестели длинные мечи. Это были мурманы, о которых ходили страшные слухи. Об их жестокости и беспощадности знали все, но никто не ожидал, что они доберутся до нашего села.

Отец бросился на них с топором, но мурманы, будучи бывалыми воинами, быстро обезоружили его и связали веревками. Мать пыталась защитить меня, но ее сил не хватило. Меня вытащили из укрытия, я кричал, звенящий голос рвался из груди, но крики тонули в шуме и смехе врагов, радующихся легкой добыче.

Они гнали нас вперед, через лес, мимо полей, вдоль рек, и на каждой остановке я все больше понимал, что больше никогда не увижу родного дома. Отец, связанный, шептал мне слова утешения, но даже в его глазах я видел тень безнадежности. Мурманы не знали пощады. Мы шли дни и ночи, пока не достигли их лагеря, разбитого у берегов великой реки. Неподалеку виднелся их огромный корабль. Доселе мне не приходилось такого лицезреть, он мне казался страшным чудовищем.

Когда нас погрузили на этот зловещий корабль, я осознал, что происходит, и ощутил, как мое сердце сжалось от страха. До этого я мало что чувствовал вообще, оцепенение поразило тело. Здесь, в тесных трюмах, среди таких же пленников, я впервые ощутил настоящее отчаяние. Мы были товаром, людским скотом, который они везли на свои холодные земли. Каждый день плавания превращался в мучение — холодные ветра и жестокие крики охранников заполнили мои сны, а воды, простирающиеся за бортом, казались бесконечными.

После долгих недель плавания, мы, измученные, высадились на берегу, где туман скрывал все, что было впереди. Нас вывели на невольничий торг, огромную площадь, где мурманы выставляли свою добычу на продажу. Здесь я осознал, что теперь моя жизнь зависит от случайного покупателя. Меня толкали, трогали, осматривали, как скотину, это было отвратительно!

Меня купил старый кузнец, угрюмый и суровый человек, который взял меня не из жалости, а потому что ему нужен был крепкий мальчишка для работы. Я видел в его глазах холод и отсутствие сострадания, и понимал, что он видит во мне лишь инструмент, а не человека. Когда он привел меня в свою кузницу, в первый раз я ощутил вкус настоящей рабской жизни.

Работа была тяжелой и изнурительной. С самого рассвета и до темного вечера я ковал железо, учился обращаться с огнем и молотом. Кузнец не знал пощады, и часто поднимал на меня руку, если я делал что-то не так. Но он также учил меня ремеслу, медленно и жестоко, но уверенно, превращая меня из глупого мальчишки в кузнеца.

Прошли годы, и я стал сильным и ловким. Кузнец, хоть и продолжал сурово обращаться со мной, видел, что я перенял его мастерство. Вскоре я начал ковать сам, и мои работы начали приносить ему прибыль. Но в душе моей всегда оставалась жажда свободы. Я не мог забыть свои корни, свою семью, ту деревню, где когда-то был счастлив. Каждая ночь, проведенная в сыром углу кузницы, напоминала мне о том, что я раб, и что моя свобода была утрачена. Но я рос, со мной росло и мое ремесло, мои работы были все искуснее. И накопив достаточно денег, я выкупил у своего хозяина свободу. Мне хотелось оказаться подальше от этого места, которое поднимало во мне все горькие воспоминания, и я ушел. Но сил было дойти лишь до рыбацкой деревни, где мы с тобой впервые встретились... Там я поселился, и даже в самых смелых мечтах не мог думать, что вернусь домой!

Судьба сыграла со мной жестокую шутку, но, преодолев все испытания, я не только сохранил свою жизнь, но и нашел в себе силы идти дальше. Моя история — это не просто рассказ о страданиях и рабстве, а о том, как дух человека может преодолеть любые преграды, если в нем горит огонь надежды и жажда свободы.