Омут

От автора

Дорогие читатели, добро пожаловать в "Омут".

Автор не пропагандирует мат, суицид, распитие спиртных напитков, курение и употребление запрещённых веществ. Сюжет является исключительно художественным вымыслом и любое совпадение случайно.

График прод: по мере написания глав.

Комментарии и обсуждение сюжета горячо приветствуется!)

Пролог

За полгода до...

У Алёны замёрзли ступни и подрагивают пальцы на руках. С мокрых волос срывается капля и медленно скатывается по ключице, а Олег не отрывает от неё взгляда, как будто не насмотрелся за несколько часов, которые удалось вырвать именно ради этого момента, и стоит в точно такой же позе, как и она. Зажимает в пальцах сигарету, чуть наклонившись, опершись ладонями о перила балкона. Наблюдает, как девушка неосознанно вздрагивает под очередным порывом ветра, в котором показались снежинки. Слышит её тихий вздох. Скользит глазами по чуть приоткрытым, опухшим и красноватым после его бешеных поцелуев губам, вкус которых знаком только ему одному, и длинным волосам, спутанными жадными прикосновениями и раскинувшимися тёмным водопадом по спине. Полы мужского, большого для неё халата распахнуты, съезжают с хрупких плеч и почти полностью обнажают голую грудь, украшенную засосами.

Алёнка ему такой, находящяся полностью в его власти, нравится. Олег по ней такой скучал и хотел до скрежета в зубах. Сильно. Безумно. И не важно, что каких-то полчаса назад она лежала под ним. Ему мало. Всегда мало…

Резким движением он отбрасывает сигарету в сторону и притискивает девушку к себе, а она покорно прижимается к нему всем телом с тихим, едва слышным выдохом и утыкается холодным носом в шею.

Алёнка тоже скучала. Олег в этом уверен.

Алёнка… Алёнка… Алёнка…

Почти одна единственная в голове и мыслях.

Угораздило же его уехать так надолго. Целый месяц без неё и уже срывает башню. Даже блондинка, скрасившая его парочку ночей, не помогла, хотя ведь так старалась.

- Алё-ё-ёнка, - хрипло протягивает Королёв, едва касаясь губами её виска, и усмехается, когда видит на нежной девичьей коже мурашки.

- Я замёрзла.

Она закидывает руки ему на шею, не обращая внимания на то, как пояс халата, окончательно развязавшись, падает к её ногам. И не важно, что они стоят под ледяным, зимним, ветром, на виду у всего дома. Мужчина полностью закрывает её своим телом от всего мира. Алёна видит перед собой только его. Глаза ореховые, длинные чёрные ресницы, гладко выбритые щёки и ухмылку на губах. И снова хриплое:

- Алё-ё-ёнка.

У неё в груди что-то привычно обрывается, затем останавливается, а потом быстро-быстро бьётся.
Сердце? Правда ты? Живо ещё?
Девушка растягивает губы в жалкой улыбке, не игнорируя то, как их щиплет от недавних поцелуев. Проводит ладошками по широким плечам и спине, чувствуя, как напрягаются мышцы под её прикосновениями. Прикрывает на секунду глаза. Застывает всем телом в его объятьях. Отмирает и, лениво растягивая, копируя его тон, выдыхает:
- Оле-е-ег...

Королёв, посчитав это за согласие, тут же делает шаг назад. В сумрак спальни. Тянет её за собой зная, что дальнейший сценарий известен и понятен им обоим от и до, игнорируя звонящий где-то в недрах квартиры телефон и спускаясь губами вниз по тонкой шее, к изящным ключицам и плечам.

Как же он, чёрт возьми, ждал этого момента!

Спустя несколько часов…

Алёна слышит, как хлопает дверь в ванной, но всё также продолжает застёгивать сапоги на ногах. Зачем-то тянет время. Застывает возле входной двери, прекрасно зная, что он не выйдет её провожать. Никогда такого не было. Но она почему-то отсчитывает несколько секунд и только после этого момента, уже давно ставшим традицией, нажимает на дверную ручку и выходит в подъезд.

Он сейчас будет спать. Ведь забрал её с занятий с самого утра, значит, всю дорогу обратно в город не сомкнул глаз. А она поедет домой, чтобы получить очередные равнодушные слова матери о прогулах, которые Алёна знала уже наизусть, увидеть сверкающие в предвкушении материнские глаза, идеально убранный дом и её саму в новом нарядном платье, с укладкой и счастливой улыбкой на губах. Потому что Инна не видела любимого мужа почти месяц и теперь была готова на всё, чтобы получить от него свою порцию внимания. И совсем не важно, что «любимый муж» вернулся ещё утром. Она всё равно никогда об этом не узнает. Олег об этом позаботится.

Отрадная прячется в такси от метели, приказывая себе не оглядываться, но, когда машина трогается с места, всё же срывается. Оборачивается, кутаясь в шубу, и облизывает опухшие губы. Неосознанно прикасается к ним по прежнему подрагивающими пальцами, отдаляясь от дома, в котором проходили их встречи, и приближаясь к другому, где с возвращением Олега всё вернётся на круги своя. Брат будет счастлив, что папа вернулся с командировки. Верная жена не удержится от причитаний о долгом отсутствии, и через каждые пять минут будет говорить «люблю», даже не подозревая о том, что Олег этого просто терпеть не может. А она, Алёнка, будет сидеть напротив и в очередной раз убеждаться в своей ничтожности как человека и как дочери, которая слишком слаба, чтобы разорвать запретную, неправильную и постыдную связь с ним - со своим отчимом.

1. Кир

Он специально не оглядывается, запрещая себе даже это. Смотрит прямо перед собой. Краем глаза видит, как рядом ёрзает на стуле Мишка, не в силах сидеть спокойно, доставая и раздражая своими вопросами, не только сидящих впереди девчонок, а и его самого тоже, но Кир одёргивает себя, сдерживая резкое замечание в адрес друга. Старается не слушать собственный внутренний голос, который отсчитывает секунды до непонятно чего. Парень предпочитает думать, что он отсчитывает время до конца пары. Всего лишь до окончания нудной и душной пары.

Выдыхает. Слушает, как пульс стучит в висках. Опускает взгляд вниз, на ладони, в которых зажат телефон.

Он не будет смотреть по сторонам. Не будет смотреть назад или вперёд. Не будет, потому что незачем и не для чего. Потому что то, что сейчас происходит у него внутри должно пройти. Через секунду? Через десять минут? Или через полчаса? Чёрт! Почему он раньше не засекал время? Какое по счёту утро у него изнутри разрывает капилляры, и кровь в венах кипит, как будто готова сварить его заживо? Хотя хорошо, что не считал, а то хер ему, а не контроль, обвивающий ошейником с шипами его шею уже далеко не первый и даже не второй год. Бл*ть. Киру кажется, что эта удавка с каждым его вздохом затягивается на шее всё сильнее и сильнее, давя на сонную артерию и намекая, что ему не так много и осталось. Как будто Авдеев сам, без намёков извне этого не понимает и не чувствует. Вот только и сдаваться не собирается. Топчет. Душит. Кромсает на куски, не давая срастись тому, что выжигает у него на сердце только одному ему понятные символы. Парень предпочитает не говорить об этом не только вслух, но и про себя, позволяя сердечной мышце и дальше гнать кровь по венам.

Никто не в силах заставить мой пульс ускориться.

Никто не станет причиной застрявшего в горле дыхания.

Н и к т о, ясно?

Кир хочет, чтобы Мишка, продолжающий болтать, хотя на пару минут замолчал, а Лиля, в упор смотрящая на него, забыла про его существование. Неужели так сложно оставить его в покое? Он ведь не заставлял её строить воздушные замки и говорить всем, что их симпатия взаимна и они вместе навсегда. Дура. Авдеев уже несколько раз успел пожалеть, что пустил её тогда, ночью. Думал, что соблазнительное, поджарое тело, золотые локоны и яркие зелёные глаза Гордеевой помогут избавиться от образа, который появляется перед глазами стоит только их закрыть. Понял, что сделал себе только хуже, когда услышал совсем другой голос, выкрикивающий его имя, не принадлежащий томно стонущей под ним одногруппнице. Лиля даже представить не могла, что в тот момент Кир трахал не её и перед собой видел совсем другие глаза, другие волосы, другое тело, тем самым вспарывая самого себя без наркоза, разрывая душу на клочья. И он не скажет никому, почему на самом деле пропустил пары на следующий день. Словом не обмолвится о том, что закидывая в себя очередную порцию коньяка, распахнул все окна в квартире, не в силах терпеть приторный аромат Лилиного парфюма и завис на несколько часов на экран смартфона, где сохранено и скрыто от чужих глаз паролем фото. На тот самый снимок, о котором он запрещал себе думать, часто на него смотреть и периодически порывался удалить, чётко осознавая, что в этом случае у него есть все шансы свихнуться окончательно.

Ему от этого всего уже даже не смешно, хотя поначалу он ржал в голос от абсурдности ситуации, в которую его угораздило попасть. Сейчас ему больно и страшно. Страшно чувствовать, как контроль, держащий его на привязи с самого начала наваждения под именем “Алёна Отрадная”, медленно растворяется, истончается, утекает сквозь пальцы как вода, а грёбаная ярость на себя самого выходит из берегов и застилает глаза тонкой пеленой, через которую видно только одного человека. И в пору забить тревогу. И снова начать латать то, что повредилось из-за очередной вспышки гнева, желания, горечи. Потому что чувствовать всё это дерьмо он не хочет и не хотел никогда. Ему ЭТО, мать его, не нужно. Он не мечтал и не грезил. Не считал, что ЭТО должно быть в его жизни. Но почему-то именно ЭТО по нему ударило. Наотмашь. Железной битой по затылку. И вот через несколько секунд он уже лежит, распластавшись по полу, сплёвывая кровь, не в силах понять, что с ним произошло. Смотрит прямо перед собой, ощущая, как всё нутро сковывает алмазными цепями и больше не отпускает. Держит на коротком поводке. Контролирует каждый его вздох и выжигает на коже слово из шести букв, начинающееся на "л" и заканчивающееся на…

Авдеев мотает головой, слыша, как та самая воображаемая бита снова со свистом рассекает воздух и замирает в нескольких миллиметрах от его виска. На этот раз замирает. На эту секунду, чтобы в следующую ударить ещё сильнее, выбивая дух из тела.

Он постоянно ищет от этого чувства, начинающегося на "л" и заканчивающегося многоточием, лекарство. Запивает, пойманный ненароком и обращённый не к нему, взгляд карих глаз, или улыбку, так редко появляющуюся на её губах, алкоголем. Заменяет случайной девкой желаемую. Закуривает, осознавая, что в очередной раз потерпел фиаско в поисках избавления от мучений. Вместо этого ещё больше отравляет себя, позволяя распространится яду по всему телу и каким-то образом умудряясь не подпускать его вплотную к сердцу. Кир не сдастся без боя. Из такого дерьма за прошедшие несколько лет выбирался, неужели сейчас не сможет?

Сможет ведь, правда?

Ему отчаянно хочется думать, что это просто случайность. Проклятие. Порча. Вот только он ни во что из перечисленного не верит. Поэтому ищет причины ломки в другом. Например, в простуде, которая тоже была способна сковать по рукам и ногам и без должного лечения, дать осложнение, поразив внутренние органы. Вот только и здесь возникала небольшая проблема. От простуды можно вылечиться, а от чувства на букву "л" нет. У него по крайней мере это не получается сделать уже на продолжении достаточно долгого промежутка времени.

2. Лиля

- Не ходи за ним, - бросает Лиле в спину Романов, когда она поднимается на ноги.

В его голосе слышится пренебрежение, которое царапает её гордость острым коготком, и понимание почему она так резко вскочила со своего места. От этого девушке хочется поморщиться, но она растягивает губы в обворожительной улыбке и оборачивается к одногруппнику, что когда-то был другом, лицом.

- Что-что?

- Я говорю, Кир тебя с собой не звал, поэтому можешь сесть на попу ровно и не дёргаться.

У Мишки ангельская внешность - каштановые кудри, огромные голубые глаза и красивые скулы. По какой-то неведомой для неё причине Кир считает его своим лучшим другом и только это спасает Романова от неё и дикого желания свернуть ему шею, чтобы он, бл*ть, наконец, засунул своё мнение туда, на что с милой улыбочкой советовал ей сесть. Парень даже не представляет как порой близко подходит к краю и каких усилий Лиле стоит, чтобы не растоптать его никчемную жизнь парочкой фраз. Поэтому, прежде чем ответить, она делает шаг вперёд и наклоняется к его уху, чтобы никто другой не смог их услышать.

- Мишенька, дорогой, у тебя недотрах? Тебя снова кинули? - каждое слово сочится из Лилечкиного рта липкой патокой, оставляя следы уже на Мишкиной гордости. - Если хочешь, то я могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто мог бы, так сказать, помочь тебе в зализывании твоих душевных ран в прямом и переносном смы…

- Может для начала ты сама такой помощью воспользуешься? - перебивает Романов, тем самым выдавая свою реакцию.

Обычно спокойный, рассудительный и надменный, он опасно прищуривается и даёт понять взглядом, что эта тема находится за чертой дозволенного. Вот только, когда Лиле не было всё равно на чужие личные границы и рамки?

- Милый, ты же знаешь, что кроме Кира мне никто больше не нужен, - объясняет она ему как неразумному ребёнку простые истины. - Я однолюбка.

Парень едко усмехается и откладывает ручку, которую до этого крутил в руках.

- Сука ты, Лиля. Самая настоящая.

- Спасибо за комплимент, дорогой. Мне очень приятно.

Миша молча отворачивается, ставя точку в их обмене любезностями, а Лиля, наконец, делает то, что хотела - направляется следом за Киром. Коридоры университета полны студентов и преподавателей, но она идёт прямо, не сворачивая, расправив плечи и вздернув вверх подбородок. Её уверенность и твердая походка вынуждают людей расступаться, освобождая девушке путь, и провожать миниатюрную фигурку взглядами. У кого-то есть дорогая тачка с крутым номером, у кого-то - цацки и шестизначная сумма на счету, а у неё - личный подиум, по которому Гордеева вышагивает каждый день с гордо поднятой головой, и бегущая впереди репутация бессовестной дряни. На минуточку, очень красивой бессовестной дряни.

Когда до лестницы остаётся несколько шагов, Лиля замедляется, чувствуя, как сердце, по мнению многих у неё отсутствующее, наоборот ускоряется. Ритмично стучит в груди, ощущаясь даже на кончиках пальцев, и едва ли не оглушает. Такое шумное, неугомонное и заново собранное, благодаря Киру, стоящему за дверью. Оно хочет что-то сказать. Что-то очень глупое и важное, но с губ срывается лишь: "Что за…?", когда дверь распахивается и вместо Авдеева, девушка сталкивается с Отрадной. У той в глазах полыхает злость, ненависть и такое знакомое чувство беспомощности, что Лиля на мгновение замирает. А одногруппница наоборот продолжает движение и, проходя мимо, едва касается Гордеевой плечом, но этого вполне хватает, чтобы та пришла в себя.

- Какого чёрта ты там делала, Отрадная? - цедит сквозь зубы Лиля, успев схватить девушку за локоть и развернуть к себе лицом.

- Лиля, мне сейчас совершенно не хочется с тобой разговаривать.

Алёна пытается вырвать руку, но Гордеева лишь усиливает хватку и подходит ближе, всматриваясь ей в лицо.

Какая же ты, Отрадная, жалкая.

Лиля презрительно кривит губы. С каждой новой встречей с этой неудачницей желание избавиться от неё любым способом становится всё сильнее. А Отрадная будто нарочно испытывает её терпение, постоянно попадаясь на глаза не только в коридорах и аудиториях университета, но и дома в гостиной, столовой или на кухне. И если с этим Гордеева ещё хоть как-то могла смириться, то мысль о том, что Кир провёл наедине с Алёной даже пару секунд, заставляет сжимать пальцы на её руке всё сильнее.

- Я задала тебе вопрос, Отрадная.

- Отпусти меня, Лиля. Пара уже началась и мне нужно идти.

- Ещё раз спрашиваю, что ты забыла рядом с моим парнем? - встряхивает её Гордеева.

Отрадная непонимающе хмурится и предпринимает ещё одну попытку освободиться.

- Только не делай вид, что не знаешь, о чём я говорю.

- Лиля, тебе лечиться надо, серьёзно.

Она пропускает слова одногруппницы мимо ушей и улыбается той самой своей едкой улыбкой, от которой у нормальных людей сводит зубы и ненароком появляются мысли о своей никчемности.

- Я, кажется, уже сама догадалась, что ты там делала, - Лиля наклоняет голову к плечу и окидывает девушку придирчивым взглядом. - Решила пойти по стопам своей обожаемой тётушки, которая увела моего отца из семьи, и попытаться обратить на себя внимание Кира? Советую не тратить силы зря, Алёна. Ты же должна понимать, что на такую, как ты, он никогда не посмотрит.

3. Алёна

Чувство драмы внутри зашкаливает. За края выходит. От него дрожь по всему телу распространяется и очень сильно мёрзнут ладони. Но Алёна старается не обращать на это внимания и винит во всём прохладное утро с бессонницей. Рисует фигуры на запотевшем стекле машины, иногда отвлекаясь на что-то незначительное, например, на блёстки, которыми щедро усыпаны оба её браслета, обвивающие запястья, и прибавляет громкость музыки, не боясь повредить слух и заглушая то, как настойчиво душа просит вернуть ей лето. Не хочет она сентябрь. Не хочет дождя и тяжёлого влажного воздуха. Потому что и так постоянно задыхается, чувствуя, как нехватка кислорода спицами пронзает лёгкие.

- Олежа... - улавливает девушка мамин голос, когда в наушниках так "вовремя" останавливается музыка.

Отрадную передёргивает. Она пытается быстро разблокировать телефон, чтобы заставить его воспроизвести следующую песню, но вместо этого слышит разговор, который ей слушать совсем необязательно и в то же время нужно для того, чтобы не отрываться от реальности. Поэтому девушка, так и не включив музыку, оставляет смартфон в покое и откидывается на мягкую спинку кожаного сидения. Стискивает ладони, лежащие на ногах, отчего коротко стриженные ногти пронзают кожу на коленях, оставляя за собой красные отметины, но она этого даже не замечает. Прикрывает глаза, считая про себя пульс, бьющийся в висках, и старается дышать… Хотя бы просто дышать.

- Олежик, любимый, я всё помню.

Мама улыбается. Отрадная понимает это по одной интонации, с которой та разговаривает. Она даже может за пару секунд воспроизвести выражение её лица в эту минуту. Голубые глаза, скрытые за стильными солнцезащитными очками, сверкают, излучая радость и удовольствие от возможности слышать голос супруга. Красные губы растягиваются в красивой белоснежной улыбке. Жена счастлива разговаривать со своим мужем. Всё верно. Всё правильно. Всё так, как и должно быть.

- Да, я приеду через сорок минут. Жди, родной.

У Алёны же при разговоре с ним, будто кто-то перекрывает подачу кислорода. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы контролировать дыхание, тон и громкость голоса. Потому что одно неосторожное слово может сломать последнее, что у неё осталось.

- Олеженька, ты же знаешь, что я не против.

Знала бы только мама как сильно ему не нравятся то, как употребляют его имя в уменьшительно-ласкательном варианте. Олег не любит, когда к нему обращаются небрежно, без должного уважения. И он ненавидит, если она, Алёнка, начинает проявлять эмоции. Не переносит буквально. Требует контроля и осмотрительности. А она не может оставаться спокойной рядом с ним. Не может. Просто напросто не хватает сил. Ведь прекрасно знает, что она ему не нужна, что вселенной для него не является. Отрадная для него скорее недостаток. Лишнее. Неважное. Для неё это понимание, словно, солью по ранам на запястьях, которые на деле давно зажили, а по ощущениям, казалось, до сих пор кровоточили.

И нет, ей не хочется выть от жизненной несправедливости. Не хочется лезть на стенку от безысходности и обиды. Не хочется рвать на себе волосы, осознавая свою вину. Эти ощущения уже порядком притупились, оставив вместо себя лишь глухое раздражение и смирение, которое, наверное, было страшнее всего вышеперечисленного. Она, как и многие другие люди на планете, просыпается по будильнику, успев поспать не больше пяти часов. Здоровается со своим отражением в зеркале словами "доброе утро, дрянь". Смотрит на ставшие уже привычным явлением тёмные синяки под глазами, искусанные губы, выпирающие худые ключицы и тощие запястья, скрытые за объёмными браслетами. И понимает, что всё это заслужила.

- Алёна! Алёна, ты слышишь меня? - вопрос, прозвучащий излишне громко в тишине салона, заставляет её открыть глаза и медленно, растягивая время, снять наушники.

Мама, удостоверившись, что она её слушает, продолжает:

- Ты помнишь про то, что у нас сегодня ужин в ресторане?

- Какой ужин? - немного хрипло от долгого молчания переспрашивает девушка, чувствуя, как напряжение сковывает внутренности. - Мы уже не можем дома поужинать? Зачем это всё?

- Во-первых, измени тон и вспомни с кем ты разговариваешь, - Инна бросает на дочь предупреждающий взгляд в зеркало заднего вида. - Во-вторых, тебе не обязательно знать все подробности предстоящего мероприятия. В-третьих, этот ужин важен для Олега.

- Подожди, на этом ужине мы одни будем или...

- Или, Алёна. Или, - женщина ловко сворачивает на парковку одного из самых элитных университетов города. - Ужинать мы будем с приятелем Олега и его семьёй.

- Тогда для чего мы вам там с Егоркой? Какой от нас толк?

- Егор остаётся дома с няней. Ты едешь с нами.

- Но зачем?

Алёнка искренне не понимает для чего тратить вечер на бессмысленный ужин, на котором она будет совершенно не к месту.

- Алёна, твоя обязанность просто соответствовать случаю и не опозориться перед уважаемыми людьми! Поэтому, прошу тебя, веди себя как подобает девушке твоего возраста. Твои вопросы и недовольство не уместны. От тебя требуется только твоё присутствие, ясно?

Отрадная как будто наяву слышит, как трещит по швам мнимое спокойствие, заставляя её крепко, до побелевших пальцев, сжать ручку сумки. Горькая ухмылка появляется на губах прежде, чем она успевает её подавить. Всё-таки нужно было ехать в университет на метро, избавив себя и маму от становящихся всё более частыми выяснениями отношений и непонимания, достигнувшего максимума.

4. Алёна

Девушка вздрагивает, когда телефон вибрирует в кармане пиджака. Ей не нужно смотреть на экран, чтобы понять, кто звонит. Алёнке требуется несколько секунд, чтобы вздохнуть полной грудью, проверить есть ли слёзы, и прочистить горло, прежде чем ответить.

- Почему так долго не отвечаешь? - спрашивает Олег без приветствия, хотя они даже утром дома не виделись.

- Искала место, где можно поговорить, - говорит спокойно, чувствуя, как участившийся пульс колотится в висках.

- Ясно.

Молчание в несколько секунд. Тихое, размеренное дыхание по другую сторону телефонной связи. До боли закушенная нижняя губа.

- Я хочу, чтобы ты появилась на ужине, - пауза, сказавшая ей больше, чем слова, прозвучавшие вслух. - Алёна, мне не нужны сейчас проблемы.

- Да. Я всё понимаю.

Лично она, Алёнка, в проблемах уже с головой утонула. Только никого это не волнует и, наверное, сейчас, в эту минуту, её саму в том числе.

- Тебе не обязательно присутствовать на нём до конца. Не хочу оставлять Егора в позднее время с няней, поэтому ты сможешь уехать раньше нас. Успеешь собраться к шести часам?

- Да, успею.

Снова молчание. Снова крепко стиснутые пальцы. Отрадная зачем-то продолжает держать телефон у уха, когда Олег уже сбросил вызов. Откидывает волосы назад и понимает, что, кажется, в очередной раз подписала себе приговор, если не на смертную казнь, то на болезненные пытки уж точно. И ничего не остаётся, кроме, как подняться на ноги, переброситься с такими уже привычными за несколько лет «любезностями» с Авдеевым и Лилей. Пройти мимо, тут же забыв и об одногруппниках, и о том, что возможно Кир смог услышать её разговор. Зайти в аудиторию, извинившись перед преподавателем за опоздание, и провести весь день, смотря в окно. А затем, после занятий, сцепив зубы, ехать домой, где её уже ждали младший брат, как всегда недовольная её действиями мама и подготовка к ужину.

Когда в квартире появляется Олег, мимолётом скользнув по ней, Алёнке, взглядом, и натянуто улыбается Инне, девушка заставляет себя шепнуть одними губами: "Привет" и отвернуться. Её состояние выдают лишь подрагивающие пальцы, сжимающие маленькую сумочку, и неестественно прямая спина.

- Алёна, поторопись, - бросает мама, взяв мужа за руку и потянув его к выходу.

- Проходи вперёд, - освобождает он ладонь и отступает на шаг назад, становясь практически вплотную к Отрадной.

Она задерживает дыхание и считает про себя удары сердца, которое своим грохотом заглушает стук шпилек Инны, когда та выходит за дверь и они с Олегом остаются вдвоём. Алёна пытается заставить себя сделать шаг вперёд, чтобы увеличить между ними расстояние, которого и так почти не осталось, но безвольно прирастает к месту, стоит только ему, протянув руку, прикоснуться горячими пальцами к её коже у основания шеи.

- Синяк сошёл? - спрашивает мужчина, наклонившись так близко, что Отрадная чувствует на своей щеке его горячее дыхание.

- Да, - хрипит она в ответ, смотря прямо перед собой и не видя ничего конкретного.

- Мои засосы на тебе - самое лучшее, что я видел в жизни.

Из подъезда слышится звук открывшихся дверей лифта и Королёв спешит к жене, мгновенно вернувшись в роль верного супруга, а Алёна прикрывает глаза и прижимает холодную ладонь к шее. Туда, где его губы в последнюю встречу оставили багровый след, который она несколько дней очень старательно прятала под водолазками и плотными рубашками. Где под кожей лихорадочно пульсировала жилка и висела невидимая петля из желания, вины и отвращения к самой себе.

За что ты мне, Олег? За что?

- Алёна, ну, где ты там? - раздражённо окликает её мама.

Девушка вздрагивает, облизывает сухие губы, и выдавливает глухое:

- Я спущусь по лестнице.

Ей нужно всего две секунды, чтобы вздохнуть, собраться с силами и отстраниться от только что произошедшего. Но получается откровенно плохо. Она с трудом передвигает ногами и, когда доходит до машины, то Инна не упускает возможности упрекнуть дочь в том, что из-за её медлительности они уже опаздывают на ужин. А в салоне всё пахнет им и в зеркале заднего вида прищуренные, ореховые, пытливые глаза, от которых нет спасения.

Я знаю, о чём ты думаешь, Алёна.

Она отворачивается к окну и сосредотачивается на каплях дождя, моросящего снаружи и оставляющего после себя разводы.

Я знаю, чего ты хочешь.

Отрадная сводит колени и прислоняет голову к стеклу, жалея, что не додумалась взять с собой наушники. Будто не знала, что её ждёт. Будто надеялась, что в этот-то раз точно сможет сдержаться. Противостоять. Вовремя одуматься. Будто их с Олегом впервые тянет в этот пошлый, глупый жанр трагедии, замиксованного с драмой. В нём она прячется от матери в своей комнате за просмотром сериалов на ноутбуке, а он - в офисе, командировках и деловых встречах. Между ними ночи полные бессонницы и сквозняка, которым тянет с открытого окна, и один на двоих грязный секрет, способный разрушить жизни.

Никто не должен знать, Алёна.

5. Кир

Галстук неприятно давит на шею и, кажется, что через несколько мгновений он из аксессуара превратится в лишающую жизни удавку. Хочется сдёрнуть его, расстегнуть верхние пуговицы на рубашке и сказать, что ему абсолютно наплевать на то, что она сидит напротив. И что он на неё, бл*ть, совсем не смотрит. Кир лишь пялится себе в тарелку, в сторону и на циферблат наручных часов, секунды на котором почему-то тянутся слишком медленно, чтобы спокойно улыбаться и говорить себе, что ещё немного и всё пройдёт.

Ведь всё в порядке, Кир. Нет никаких причин, чтобы с такой силой стискивать челюсть в застывшей улыбке. Какого хрена ты так морозишься?

Парень проводит рукой по волосам и игнорирует обращённый к нему взгляд матери, которая, конечно же, не осознаёт, на что его обрекла, уговорив присутствовать на этом ужине. И ведь он чувствовал, что ничего хорошего этот вечер ему не принесёт, но всё равно, сука, пошёл.

Какой же ты, Авдеев, идиот.

В самую пору было завыть, как той больной псине, которой какой-то придурок переехал задние лапы, и она чудом доползла до дома Авдеевых несколько лет назад в надежде получить помощь. Но даже несмотря на то, что отец привёз для неё ветеринара, она всё равно умерла через несколько дней. Киру тогда ничего не оставалось кроме как проглотить противную горечь, ставшую комом в горле, развернуться и идти успокаивать сестру, которая уже успела привязаться к собаке.

Сейчас ситуация почти повторяется. Только нет собаки и плачущей сестры. Но есть комок в горле и желание убраться отсюда как можно дальше. Туда, где нет этих карих глаз в обрамлении длинных ресниц, красного платья и туфель на каблуках.

Бл*ть. Отрадная, ты специально что ли так вырядилась?

- Кир? Алёна? - его мать старательно улыбается, смотря на них. - Вы же учитесь вместе, в одном университете насколько я помню?

- Да, вы правы, - девушка спокойно растягивает губы в улыбке, мимолётно скользнув по нему взглядом. - Мы учимся в одной группе.

Кир ухмыляется. Ошибаешься, Отрадная. Кто-то учится, а кто-то с катушек слетает. И он бы предпочёл учиться, а не думать о том, что в который раз читает в её глазах усталость и пугающую его обречённость.

Дави в себе то, с чем не можешь справиться, Авдеев. Так будет безопасней и правильней.

Она продолжает как ни в чём не бывало улыбаться всем подряд и отвечать на бессмысленные вопросы родителей. А он сам в это время молча слушает её голос и чувствует как скребёт что-то под ребрами и заставляет контролировать каждый вдох и выдох.

Ему абсолютно точно следует отсюда уйти да поскорей, чтобы не чувствовать потребность смотреть на нее, не отрываясь, вопреки собственной воле и благоразумию, не отсчитывать каждые пять секунд и делать вид, что он смотрит куда-то поверх её головы, а не на то, как девушка прикрывает глаза, когда о чем-то задумывается. Как касается пальцами своих браслетов, наверное, сама того не замечая. Как хмурится и поджимает губы, услышав слова своей матери о её образовании.

- Я считаю, что юридическое образование очень престижно и значимо, тем более в нашем сегодняшнем мире, когда неизвестно, что будет завтра, - Инна Королева говорит уверенно, не обращая внимания на то, как отворачивается в сторону дочь, пребывая явно не в восторге от её слов. - Именно я настояла на этом ВУЗе, когда Алёна поступала.

- У нас же Кир сам решал, куда будет поступать, - его мать (и как только отец умудрился вытащить её из дома да и относительно в нормальном состоянии?) снова улыбается и кладёт ладонь на плечо сына. - Мы с Лёшей думаем, что дети сами должны принимать такие важные решения, правда?

Авдеев-старший с готовностью поддакивает, бросив на него и жену осторожный взгляд, и переводит разговор на другую тему, не касающуюся ни самого Кира, ни Алёны, которая похоже принимает решение слиться с окружающей обстановкой и сжимается на стуле, смотря вниз на свои колени. Вот только её замысел не увенчивается успехом. Потому что нельзя стать невидимкой в красном платье, при этом прикусив нижнюю губу и притупив взгляд.

Как же ты красива, Отрадная.

Как же ты, чёрт возьми, красива!

От её ссутуленной позы и понимания того, что, скорее всего, мысли у неё в голове после разговора родителей не радужные, у Кира ломит затылок. Потому что изменить это он не сможет. Ведь он же для неё, бл*ть, ничего не значит. Ведь Отрадная лишний раз на него посмотреть не может нормально, без неприязни. Ведь они же друг друга вроде как не дух не переносят. Только этот факт не отменяет того, что Кир знает, что эта юриспруденция ей нахер не сдалась. Что ей не хочется сталкиваться с преступлениями и людьми, которые их совершают, а уж защищать таких - тем более. И университет она посещает только потому что так надо и так хотят родители.

А чего хочешь ты, Алёнка? О чём мечтаешь?

Кир сжимает вилку в пальцах и кусает себя за щеку изнутри.

Ему самому сейчас очень хочется курить. А ещё обхватить девичье лицо ладонями, заставить посмотреть на себя, заглянуть в глаза и, наконец, понять, что происходит в её голове.

Ну, давай, Отрадная, улыбнись. Не рви душу своим кислым видом. И так херово.

6. Кир

Парень чувствует, как на лице играют желваки от накрывшей в ту же секунду злости и безысходности. Как дыхание рваным выдохом вырывается из груди и панически еб*шит сердце.

бл*ть-бл*ть-бл*ть.

Его будто бы со всей дури кувалдой по груди ударили, кроша рёбра в порошок. Кажется, даже после аварии, когда его чуть ли не по кусочкам собирали, было не так больно. Сейчас же у Кира чешется глотка от дикого желания заорать вслух о том, что у него уже нет никаких сил находиться рядом с ней настолько близко. Но он молчит, ощущая на себя строгий взгляд отца, и сглатывает горечь, образовавшуюся во рту.

Ножки стула неприятно скрипят по полу, когда парень резко поднимается на ноги. Авдееву хватает двух шагов, чтобы преодолеть расстояние до Алёны, которая отчётливо вздрагивает при его приближении. Она затравленно смотрит на то как Кир протягивает ладонь, а он в свою очередь видит в её карих глазах едва ли не панику.

Откажись, слышишь? Просто скажи «нет», Отрадная. Покачай отрицательно головой, и я уйду. Попытаюсь забыть, что стоял настолько близко к тебе. Постараюсь выкинуть тебя из головы. Сделаю для этого всё что угодно, только не соглашайся. Пожалуйста, не соглашайся!

Когда её пальцы всё-таки оказываются в его руке, парень закрывает глаза. Если посмотрит, то захочет, чтобы так было всегда. А этого допускать категорически нельзя. И именно поэтому красная кнопка «warning» верещит где-то на задворках сознания, предостерегая. Потому что опасно ощущать, насколько кожа её руки гладкая и нежная. Потому что дышать нечем. Вместо кислорода – едва уловимый аромат шоколада и чего-то ещё, что он пока разобрать не в силах, что застревает в лёгких и заставляет сжимать её ладонь, как будто он имеет на это хоть какое-то право. В Отрадной словно вся его вселенная в одно мгновение сосредотачивается. Бесконечная, темная с бесчисленным количеством звёзд, планет и галактик - лишь в ней одной. Такой хрупкой, миниатюрной и, чёрт возьми, такой далёкой.

Она смотрит ему куда-то в подбородок, кусая пухлые губы и двигаясь в такт мелодии следом за ним. Не понимая, что Авдеев отдал бы всё, чтобы растянуть этот момент и вдоволь ощутить пропасть между ними, скрывающуюся в нескольких сантиметрах, в которую Кир добровольно срывается в свободном полёте, заранее зная, что разобьётся. Зная, что немногим позже Отрадная снова будет ему сниться. Будет появляться перед глазами, стоит ему их закрыть. Будет мило улыбаться, когда он даже не попытается уклониться от удара до боли знакомой железной биты. А потом, после, он наверняка вновь пропадёт на несколько дней. Закроется у себя в квартире, не отлипая от фото на телефоне, но игнорируя входящие звонки и сообщения. Сдерживая желание махнуть со всей дури бокал в стену в попытках доказать себе, что пьёт не ради того, чтобы забыться. Не для того, чтобы хотя бы на несколько часов избавиться от навязчивых мыслей, в которых никого кроме неё нет абсолютно ничего и никого. Затем, когда острая фаза наваждения стихнет, перетерпит похмелье, поставит новый пароль на её фото, мечтая его тут же забыть и поедет к брату, старательно делая вид, что с ним всё в порядке, что на него можно опереться, что у него получается быть сильным за двоих. Что ничего не случилось. Он просто медленно внутри подыхает. Не о чем беспокоиться.

В противовес мыслям губы тут же искажает жалкая, уничтожающая ухмылка.

Серьёзно, Авдеев? Надеялся, что отпустит? Что выбраться сможешь? Тебе же не пять лет. Перестань верить в глупые сказки. Прекрати быть таким, бл*ть, идиотом.

Девушка вдруг смотрит ему в глаза, нахмурив брови и недовольно поджимая губы. Во взгляде плещется знакомая до боли неприязнь.

- Что? Не терпится снова какую-нибудь гадость сказать? – спрашивает тихо, раздражённо откидывая волосы за спину, видимо, приняв его улыбку на свой счёт, но, не отходя ни на шаг в сторону.

Не спрашивай ни о чём, Отрадная.

Просто молчи. Просто танцуй. Просто будь рядом.

Кир давится не прозвучавшими вслух фразами. Захлёбывается ими, чувствуя, как они застревают в глотке, мешая дышать. И смотрит в бездонные карие глаза, на которых он, кажется, свихнулся.

- Отпусти меня, Авдеев, - всё также тихо просит она, так и не получив от него ответа, когда музыканты заканчивают играть и на весь зал звучат аплодисменты.

Если бы всё было так легко, то он бы сделал это в первую же секунду. Не задерживал бы дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, и не ощущал себя таким потерянным, когда отошёл на два шага назад от неё, замечая, как тепло её кожи, оставшееся на кончиках пальцев, исчезает в тот же момент и резко становится холодно.

Без тебя, Отрадная, холодно.

К столу, где их ждут родители, он идёт чуть позади неё и вопреки самому себе не может оторвать взгляд от изящной фигуры. Словно, если посмотрит в другую сторону, то пропадёт и не найдётся. Как будто, Алёна Отрадная – тот самый маяк, воспеваемый в стихах, свет которого способен разогнать даже самый плотный туман.

Кир тяжело опускается на стул, игнорируя отца, который пристально следит за каждым его движением, и залпом осушает бокал с водой. Жаль, конечно, что не что-то покрепче, но хотя бы на этом спасибо.

- Вы замечательно танцевали, ребята, - мягко замечает его мать, отчего так сильно становится похожа на себя прежнюю. - Предлагаю на этом не останавливаться и станцевать ещё раз, ведь вечер только начина...

7. Алёна

- Алёна, у тебя всё хорошо? - Маргарита выходит из машины и, подойдя к ней, ласково привлекает к себе.

Отрадная неуверенно ведёт плечами, не зная, что ответить, и сжимает в ладонях чёрный пиджак, который не успела вернуть его владельцу. Честно говоря, она не ожидала. Даже не думала, что такое может произойти. Потому что Кир Авдеев не жертвует своим удобством в пользу кого-либо. Он презрительно кривит губы и отворачивается, стоит ей только появиться в его поле зрения. Кир Авдеев не танцует с кем-то вроде неё. Он просто проходит мимо, изредка обращая на неё своё драгоценное внимание и то, если ей в очередной раз подстроили какую-нибудь гадость. Потому что Кир Авдеев – это… Кир Авдеев. И, кажется, для неё его имя стало синонимом эгоистичности, цинизма и предательства. Но почему-то сегодня она с трудом узнаёт в этом парне своего одногруппника. За несколько часов проведённых вместе не прозвучало ни одного плохого слова с его стороны, хотя Отрадная точно знает, что он не в восторге от такого времяпровождения пятничного вечера. И это настораживало. Заставляло гордо расправлять плечи и стараться не упасть в грязь лицом. Потому что плавать рядом с акулами гораздо легче, чем выдержать прямой уничтожающий взгляд сына мэра.

- Кто это был с тобой?

Тётя открывает перед ней дверцу, предлагая скрыться от холодного ветра в тёплом салоне автомобиля.

- Кир Авдеев, - тихо произносит она, словно боясь, что Кир, уже дошедший до своей машины, может её услышать и вернуться.

Его сегодня и так слишком много рядом. Не то, чтобы Алёнка сильно по этому поводу беспокоится, просто непривычно.

- Сын мэра? – женщина хмурится и переводит взгляд на племянницу.

Девушка кивает и садится на заднее сидение машины, зная, что тётя не будет против.

-Это его? - Марго кивает на пиджак, который Отрадная устроила у себя на коленях. - Золотой мальчик увидел, что ты замёрзла и решил побыть джентльменом?

В этот момент с парковки ресторана на проезжую часть выезжает машина Авдеева и с визгом вливается в поток других автомобилей. От ярких вспышек фар и скорости, с которой Кир скрывается из виду, у неё холодеют ладони и становится сухо во рту. Появляется сильное желание закрыть глаза. Прижать руки к ушам настолько крепко, чтобы не слышать ничего. Лишь гулкую пустоту. Лишь своё неугомонное сердце, которое колотится сейчас где-то в горле.

Не сейчас, слышишь? Пожалуйста. Не сегодня…

- Алёна, ты в порядке? Ты резко побледнела..

Девушка морщится. Проглатывает комок горечи и, заметив как тётя на неё внимательно смотрит, криво улыбается. Маргарита её гримасам не верит, но комментировать никак не спешит. Алёнка мысленно благодарит судьбу за то, что в эту минуту рядом именно она, а не Олег или мама. Они бы не поняли. С ними бы было сложнее. Марго же не привыкать видеть её такой. Ей не впервой молча протягивать бутылку с водой и слышать сиплое, сказанное, скорее для себя, чем для неё:

- Я в порядке.

Конечно же, ты в порядке, Отрадная.

Это просто воспоминания.

Это просто картинки прошлого.

Это просто причина твоих шрамов на запястьях.

- Мы можем отсюда уехать? - Алёна специально говорит тише, чтобы дрожь в голосе ощущала только она. – Заодно расскажешь про свою поездку в Сан-Ремо.

Хватается за собственные слова, как за соломинку. Она ведь и, правда, уже давно хочет узнать подробности поездки тёти и её мужа в один из курортных городов Италии.

- Дорогая, мне кажется или ты переводишь тему разговора? - тётя мягко ей улыбается.

- Неправда, - девушка переводит взгляд себе на колени и пытается разжать пальцы, сжимающие плотную ткань мужского пиджака. – Мне действительно интересно как прошло ваше путешествие.

Маргарита качает головой и поворачивается лицом к дороге, начиная свой рассказ, а Алёнка откидывается на спинку сидения и стягивает с ног успевшие надоесть за вечер туфли. С облегчением выдыхает, когда машина мягко трогается с места и вскоре ресторан остаётся позади, как и мама с Олегом. Но то ощущение, поселившееся внутри несколько часов назад во время короткого разговора с Королёвым, продолжает держать в напряжении. Девушка же его старательно игнорирует. Внимательно слушает Марго и даже умудряется поддерживать разговор.

Тебе нужно было поступать не в юридический, а в театральный, Отрадная. Так реалистично играть безмятежность и постоянно лгать сможет не каждый.

А всё потому что ей уже не впервой перешагивать через себя, запуская в свою жизнь шум ненужных эмоций, который оглушает даже сквозь самую громкую, разрывающую барабанные перепонки, музыку. Стирая руками чужие поцелуи с шеи. Оставляя после себя невидимые следы, заставляющие постоянно оглядываться и возвращаться. По ним же. Шаг в шаг. Не позволяя отклониться от проложенного маршрута даже на миллиметр. Постоянно чего-то ожидая и лишь только иногда проявляя волю. Как, например, сегодня вечером, отказавшись от помощи Авдеева и сказав что-то про такси. Зачем? Для чего? Чтобы получить взгляд, который оставил очередной ожог на сердце? Показать Королёву, что самостоятельная? Что не нужно за неё ничего решать? Ведь она не обязана смотреть на то, как они обнимаются, танцуя. Как разговаривают о чём-то, улыбаясь друг другу. Настоящая семейная пара. Две половинки, нашедшие друг друга в огромном мире.

8. Кир

Перед тем как позвонить в дверной звонок Кир снимает солнцезащитные очки и оглядывается. Родительский дом, скрытый от любопытных глаз высоким забором, когда-то был для него нерушимой крепостью, в которой можно было спрятаться от всех невзгод и страхов. Сейчас же ему хочется покончить со своим сыновним визитом как можно скорее и вернуться к себе в квартиру. К гулкой тишине, одиночеству и пачке сигарет, которую он забыл на подоконнике на кухне.

- Кир Алексеевич? - удивлённо смотрит на него горничная, открыв двери. - Здравствуйте.

- Добрый день. Родители дома?

- Да, Алексей Владимирович у себя в кабинете, а Виктория Александровна…

- В комнате Алисы? - догадывается он по жалостливому выражению лица женщины.

Она кивает и отводит глаза, не выдержав его прямого взгляда.

- А Алек?

- Он у себя. Не выходил из комнаты с самого утра.

Парень морщится и проходит вглубь коридора, привычно цепляясь за картины и фотографии, висящие на стенах. Его первый рисунок, на котором по задумке должна была быть изображена машинка, подаренная на день рождение, но получилось лишь нечто размазанное. Фотоснимки, запечатлевшие беременную сестрой и братом маму и выписку с ними же из роддома. На следующей фотографии - он-первоклассник в идеально выглаженном мамой костюме и букетом гладиолусов в руках, закрывающих практически всё лицо. Далее до смешного кудрявый Мишка в спасательном жилете и Авдеев, сидящий рядом, жмурящийся от яркого солнца. Первая для них обоих поездка к морю. Кир даже помнит, что этот снимок, как старший, а, значит, более ответственный, под чутким руководством родителей, сделал Денис. Затем десятки фото с различных поездок и мероприятий. Его работы за время недолгой учёбы в художественной школе и рисунки сестры, гораздо более яркие, аккуратные и красивые. А потом взгляд натыкается на снимок, перевязанный чёрной траурной лентой, и одно лишь его существование проходится тупым ножом по беспокойному ныне сердцу. И слышится где-то на периферии сознания жалкое: «Херово без тебя, Алиска», отзываясь неприятной вибрацией по всему телу и сосредотачиваясь нервной дрожью в пальцах.

Кир проводит рукой по волосам, отворачиваясь, и проглатывает комок, ставший поперёк глотки.

Ему до сих пор тошно, несмотря на то, что все говорили и продолжают говорить, что боль потери со временем притупляется. Что не может быть плохо постоянно. Что однажды обязательно станет легче. У него же боль от утраты, кажется, с каждым прожитым днём становится сильнее и занимает больше и больше места где-то внутри, за рёбрами, выжигая и заставляя давиться горечью от слёз, которых уже нет несколько лет. И стоит хотя бы на миг подумать, что в нём уже ничего не осталось для того, чтобы болеть или кровоточить, как приходит образ Отрадной, уничтожая всё зажившее повторно, только куда с большим энтузиазмом и силой. После чего не остаётся ничего кроме, как лишь молча терпеть в стороне этот убийственный микс, изредка поскуливая, будто щенок с перебитой лапой, потому что на что-то большее у него нет прав.

Соберись, Авдеев.

Не будь, бл*ть, такой тряпкой.

Он раздражённо ведёт плечами и без стука заходит в отцовский кабинет. Алексей, говорящий в этот момент с кем-то по телефону, поднимает на сына глаза и резко замолкает.

- Я не вовремя? - вопросительно вскидывает бровь Кир и переступает порог, закрывая за собой дверь.

Авдеев-старший был бы плохим политиком, если бы не умел справляться со своими эмоциями за пару секунд, поэтому в следующее мгновение он уже расслабленно откидывается на спинку кресла и улыбается. Многочисленные подчинённые, коллеги, оппоненты и журналисты посчитали бы эту улыбку абсолютно честной и настоящей, но Кир его сын и знает, как никто другой, что искренности в ней ноль, а вот фальши наоборот хоть отбавляй.

- Конечно, нет, - Алексей сбрасывает вызов, даже не предупредив собеседника, и кладёт телефон на стол. - Когда ты приехал?

- Только что.

- Нужно было предупредить и мы бы как следует подготовились к твоему приезду.

- Вот поэтому и не предупредил, потому что хотел своими глазами посмотреть как обстоят дела.

Взгляд отца тяжелеет и ещё пару лет назад Кир бы почувствовал себя из-за этого не в своей тарелке, но теперь ему плевать. Слишком много изменилось после аварии, из-за которой их семья стала меньше на одного человека и, вообще, перестала соответствовать этому тёплому, уютному и важному для всех слову. Сейчас они всего лишь четверо абсолютно разных людей, которые, скорее по нужде, чем по желанию, продолжают поддерживать друг с другом общение.

- У нас всё хорошо.

- Да, я вижу, - кивает он, усмехаясь. - Ты закрылся здесь, мама в комнате у Алисы, а Алек у себя. Прекрасное семейное времяпровождение, не так ли?

-Ты приехал, чтобы поссориться? - прищуривается мужчина.

- Нет, я приехал к Алеку.

- Тогда шёл бы сразу к нему, а не в очередной раз обвинял меня во всех грехах!

Кир смотрит отцу в глаза и видит перед собой не того, у кого в детстве так часто искал в глазах одобрение и сидел на коленях, пока тот работал, а почти незнакомого человека, который хочет поскорей от него отделаться.

9. Кир

Парень встряхивает головой и прислушивается к словам матери.

- Я думаю, что нам обязательно нужно будет поменять гардероб, чтобы не замёрзнуть этой осенью. Синоптики обещают, что она будет холодной и дождливой. И ещё можно уже начать думать над тем, куда мы отправимся на новогодние каникулы. Ты бы куда хотела, солнышко? На море или на горнолыжный курорт? У твоих братьев и отца об этом даже спрашивать не буду, так как уверена, что они выберут второй вариант, - Виктория мягко смеётся. - Но последнее слово всё равно за тобой, так что подумай об этом, хорошо?

Кир, зажмурившись, закидывает голову назад и глубоко дышит. Для него наблюдать за тем, как мама общается с Алисой, было не впервой, но с каждым новым разом воспринимать это становится всё тяжелее. По началу он пытался помочь. Старательно подбирая слова и не обращая внимания на то, как безысходность скребёт изнутри, объяснял, что сестры больше нет. Пытался уговорить маму обратиться к специалисту, который бы помог справиться с горем, но она только отмахивались и говорила, что всё в порядке. Отец равнодушно пожимал плечами, говорил, что не может вмешиваться пока Виктория сама этого не захочет и ехал на очередное рабочее собрание, оставляя поломанную морально и физически семью дома. А потом Алек едва не ушёл следом за сестрой-двойняшкой и Кир был вынужден сделать очень сложный, почти бесчеловечный выбор.

- ...я так удивилась, когда узнала, что твоя учительница по химии уволилась из школы и…

- Мама, хватит! - обрывает он никак не заканчивающийся монолог и, обхватив плечи женщины ладонями, резко поднимает её на ноги.

Виктория от неожиданности роняет фотографию на кровать и растерянно моргает. Не отрывая от снимка глаз, она, управляемая им, послушно шагает к выходу из комнаты и, только когда перед её носом захлопывается дверь, будто просыпается ото сна. Испуганно вздрагивает, сжимается и, обернувшись, встречается взглядом с Киром.

- Сынок, это ты, - облегчённо выдыхает она, расслабляясь.

- Да, мама, это я, - горько усмехается парень.

В детстве Виктория могла лишь по одним шагам понять, что это именно он поднимается по лестнице, а теперь узнавала только после такой небольшой встряски.

- Когда ты приехал?

- Полчаса назад.

Мама улыбается и, протянув ладонь, ласково прикасается к его щеке, как делала это раньше, когда в зелёных глазах её любимого старшего сына ещё не было такой серьёзности и ответственности, будто он и только он один должен тащить все испытания, выпавшие на их долю, лишь на своих плечах. Но парень, поджав губы, отстраняется от её пальцев и отходит назад. Злость на себя, родителей и эту грёбаную жизнь отдаётся ноющей пульсацией в висках, не находя выхода наружу.

- Мама, пожалуйста, не надо.

- Я соскучилась по тебе, милый, - словно не слыша его, произносит женщина. - Хорошо, что нашёл время и приехал.

- Я приехал к Алеку.

- Да, Алек сейчас в…

Виктория замолкает на полуслове, понимая, что не может вспомнить, где находится младший сын. В школе? У друзей? Во дворе?

- Когда ты видела его в последний раз? - правильно истолковав мамино молчание, спрашивает Кир.

Его прищуренные глаза, будто видят её больную, тоскующую, кровоточащую каждый день душу насквозь, отчего женщина виновато опускает голову, и обхватив себя руками, неопределенно пожимает плечами.

- Я же просил, мама, - выдыхает он сквозь зубы. - Ты же мне обещала!

- Кирюша, я…

- Неужели это так сложно - быть рядом со своим ребёнком, когда он в тебе нуждается?!

- Ты прав… Ты абсолютно прав… Просто я…

- Хватит, мам, - просит Авдеев, поморщившись. - Я не хочу слушать оправдания, лучше пойду к Алеку.

- Почему ты так жесток со мной?! - жалобно всхлипывает ему в спину Виктория.

- Потому что иначе уже нет сил.

Поставив жирную точку в разговоре, Кир стремительно уходит. Взгляд матери прожигает затылок, но он не оборачивается. Только сжимает и разжимает ладони, пытаясь сбросить раздражение. А ещё дышит. Глубоко и через нос, но это лишь приводит к тому, что парень улавливает запах сигаретного дыма, тянущегося из комнаты брата.

Резко нажав на ручку двери, он застаёт Алека, лежащим на кровати, в наушниках и с сигаретой в руках.

- Эй! Ты что делаешь?! - возмущённо кричит тот, когда Кир вырывает из его пальцев сигарету и бросает её в грязную кружку из-под кофе, стоящую на краю захламлённого всем чем ни попадя стола.

- У меня к тебе этот же вопрос.

Брат морщится и нехотя вынимает один наушник из уха.

- Что, стало скучно и ты решил в кои-то веки приехать, чтобы повоспитывать своего непутёвого младшего братишку?

- Прекращай скалиться, - обрывает его Кир и открывает окно настежь. - Ты охренел настолько, что начал курить дома?

Алек складывает руки под головой и тянет губы в усмешке.

- Не тебе меня в этом упрекать.

- А кому тогда?

- Маме, потому что она единственная в этом доме не курит, но ей на меня плевать, так что по итогу получается, что некому.

10. Лиля

- Что ты сейчас сказала?

Зеркальце выпадает из её пальцев на асфальт и с громким звоном разбивается, но Лиля этого не замечает. Она смотрит на подругу, которая едва ли не подпрыгивает на скамье от нетерпения рассказать новую сплетню, и чувствует, что её хорошее настроение стремительно катится вниз.

- Кир и Отрадная провели вместе вечер пятницы, - Дина наклоняется к ней ближе. - Я видела их с родителями, когда ужинала с папой. Хотела рассказать тебе сразу, но ты не отвечала на мои звонки.

Девушка заторможено кивает. Вечером того дня она была занята тем, что в компании красного полусладкого пыталась не думать о том, где Кир, с кем и что делает. Даже периодически порывалась набрать ему, но в последний момент останавливалась и откладывала телефон, будто знала, что ничего хорошего он ей не скажет.

- Это просто ужин с родителями, - возражает Гордеева, едва шевеля непослушными губами. - Это ничего не значит… Кир не мог с ней…

- Они танцевали! Вот, смотри…

Гусева сует ей в руки свой айфон в пушистом чехле и проводит пальцем по экрану, включая видеозапись. Первое, что Лиля видит - это зал ресторана и людей, снующих туда-сюда, перед камерой, а потом взгляд из общей толпы цепляет знакомую высокую фигуру. Кир, красивый-родной-любимый, стоит рядом с Отрадной, одной рукой обнимая её за талию, а в другой сжимая ладонь. Они плавно двигаются в такт музыки и… Девушка порывисто выдыхает… Смотрят друг другу в глаза. Внимательно, открыто, не стесняясь внимания со стороны. Так, словно не видят никого кроме друг друга. Так, будто…

Гордеева одним движением блокирует смартфон и, не давая себе возможности додумать, резко поднимается на ноги. Первокурсницы, проходящие мимо, отшатываются в сторону, чтобы избежать столкновения, но одна из них не успевает и слегка задевает Лилю локтем.

- Ты слепая?! – тут же взрывается она. – Не видишь, куда идёшь?!

- Я… П-п-прости… Я случ…

- Да мне плевать!

- Но я не хотела…

- Пошла вон отсюда! И чтобы больше я тебя рядом с собой не видела, поняла?!

Поджав дрожащие губы, девушка кивает и, стремительно развернувшись, спешит прочь. Дина, наблюдающая за происходящим со стороны, громко смеётся ей в след. От этого неуместного веселья злость в груди у Гордеевой расцветает с ещё большей силой.

- Сильно смешно, Дин? – прищурившись, холодно спрашивает она. - Забыла, как тебя саму гнобили все, кому не лень?

Гусева мгновенно меняется в лице и сутулит плечи, стараясь уменьшится под неуютным взглядом подруги, но всё же находит в себе силы, чтобы ответить:

- Нет, Лилечка, благодаря тебе не забыла. Ты постоянно мне об этом напоминаешь.

- Тогда помни своё место и не зарывайся, иначе верну тебя обратно, где нашла.

- Как скажешь… подруга.

Дина, вскочив со скамьи, выхватывает из её рук свой айфон и быстрым шагом направляется в сторону университета. Гордеева не спешит ту останавливать, так как знает, что на следующей перемене подруга сама прибежит мириться. Потому что слишком слаба, чтобы выжить среди богатеньких пираний самостоятельно. Для этого ей нужна Лиля и её очаровательные зубки, которые она умело показывает от случая к случаю. Эта черта спасает её от последствий дурной привычки всегда говорить только правду и объединяет с Киром, которому умение ставить людей на место, кажется, передалось по отцовской линии.

Как же так, любимый? Неужели ты тогда соврал, сказав про дела?

Она обессиленно опускается обратно на скамью и прижимает пальцы к векам, будто хочет выдавить образ танцующей пары из головы. Выдрать. Стереть. Забыть и жить как ни в чём не бывало дальше. Как десять минут назад, когда Кир был только её, а Отрадная, жалкая-никому-не-нужная-презираемая-всеми, не представляла из себя никакой угрозы.

Ты не мог так со мной поступить.

Ты не мог быть с ней.

Он ведь её ненавидит. Сильно, яростно и по какой-то только лишь ему одному известной причине. Он кривит губы при виде неё и отворачивается. Он не мог так смотреть на ту, которая не раз во всеуслышание заявляла, что считает его двуличным, гнилым и высокомерным.

Ведь не мог, правда?

Девушка глухо стонет сквозь зубы и тут же прикусывает язык, когда слышит над ухом обеспокоенное:

- Лиля, что случилось? Почему ты одна?

Генка Смирнов, туповатый и влюблённый в неё по уши ещё с гимназии, где они учились в одном классе, садится рядом и кладёт свою ручищу ей на спину. Это прикосновение не вызывает в ней ничего, кроме раздражения, и Лиля уже открывает рот, чтобы послать наглого одногруппника в уже известное ему путешествие, но в последний момент останавливается. Потому что внезапно осенившая её идея требует совершенно другого подхода.

Гордеева крепко зажмуривается, отчего несколько слезинок показываются на глазах, а потом громко и жалобно всхлипывает.

- Лилечка, ну, ты чего? - мгновенно покупается на спектакль парень и наклоняется к ней, пытаясь заглянуть в лицо. - Тебя кто-то обидел?

11.Кир

Она крепко сжимает пальцы на его плечах и что-то лихорадочно шепчет на ухо, но её голос перекрывает странный гул и Кир не слышит ни единого слова.

- Я не понимаю, Алёнка, - кричит он, пытаясь заглянуть ей в лицо. - Я не слышу!

Отрадная в ответ только плачет. Он чувствует как содрогается её тело от рыданий в его объятиях и мокнет ткань рубашки от слёз. Гул с каждой секундой становится всё громче, отчего ушные перепонки, кажется, готовы взорваться от боли и парень прижимает ладони к голове девушки, чтобы хоть немного облегчить ей эти ужасные ощущения.

- Алёна… - шепчет Авдеев, зажмурившись. - Что же с нами происходит?!

Она вдруг вздрагивает, слепо мажет губами по его щеке и исчезает, а он…

Он подрывается с постели с болезненным стоном, чувствуя, как беспокойно заходится сердце в груди и мокрая от пота футболка неприятно липнет к спине. Парень резко сдирает её с себя, отбрасывает в сторону и жёстко трёт лицо ладонями, пытаясь таким образом прогнать сон из мыслей.

Ненавижу тебя, Отрадная.

Н Е Н А В И Ж У

Крупными буквами прямо по сердцу. Под кожу. Везде, куда ты успела забраться. Вырвать бы тебя оттуда заживо. С корнем. Навсегда. Чтобы не мучиться больше. Не чувствовать, как разрывается что-то внутри, без надежды срастись обратно. Не ломать самого себя после каждого такого пробуждения. Просто не реагировать.

Кир проводит дрожащими пальцами по щеке, которая горит после иллюзорного поцелуя, и с шумом выдыхает. Глаза печёт от резкого выхода из сна, но он на это не обращает внимания, потому что где-то далеко, под рёбрами, печёт точно также от дикого желания её увидеть. Увидеть, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Чтобы заглянуть в карие глаза и спросить, схватив за плечи: «Довольна, Отрадная? Довольна?!». Подойти ближе, чем на три шага. Вторгнуться в её личное пространство и, наконец, понять, что вот таков его личный финал. С длинными волосами, звучной фамилией и вечным вызовом, кинутым ему молча и по причинам, которые понимают лишь они вдвоём. С постоянной борьбой друг с другом, находясь на совершенно разных полюсах, когда при виде неё он забывает, как дышать, а она при виде него как можно скорее хочет избавиться от его общества.

Бл*ть. Нахер это всё.

Пошла ты к чёрту, Отрадная. Это не твои мысли. Не твои сны. Ты не имеешь никакого права в них находиться.

Авдеев поднимает взгляд на часы и отбрасывает от себя одеяло. Больше он сегодня точно не уснёт, даже если очень сильно этого захочет.

- Твою мать, - усмехается жалко, когда видит себя, невыспавшегося, помятого, со спутанными волосами в отражении зеркала в ванной.

Неужели, это и есть любовь? Та самая, о которой пишут в книгах, поют в песнях и показывают в фильмах? Горькая, больная, невыносимая. Которая ядом по венам, прямо к сердцу. У которой, кажется, только одно предназначение - свести с ума, уничтожить, сломать.

Отрава ты, Отрадная.

В чистом виде отрава.

Или это только ему так несказанно “повезло”?

Кир облизывает сухие губы и откручивает кран с водой. Холодные капли жгут кожу и он ненароком задерживает дыхание от яркого контраста, когда мокрые пальцы притрагиваются к месту, куда прикоснулись её губы во сне. Будто клеймо поставили. Фантомное, невидимое, но так ясно ощущаемое, что привычная маска Кира Авдеева, которую он натягивает на себя каждое утро, сегодня почему-то трескается. Из каждой трещины выглядывает незнакомый, слабый и безнадёжно влюблённый мальчик с красными от недосыпа глазами. Кир прячет этого неудачника за солнцезащитными очками, но Миша, встретившийся ему в одном из коридоров университета, всё равно умудряется его разглядеть.

- Плохая ночка? - спрашивает друг нахмурившись.

- Отвратительная.

Романов сжимает его плечо, молчаливо поддерживая, и тянет к аудитории, но Кир даже не успевает сделать и пару шагов, как повернув за угол, нос к носу сталкивается с Отрадной. Мир вокруг знакомо сужается до неё одной, а он замирает перед Алёной, не в силах отступить в сторону. Смотрит, стараясь ничего не упустить, будто за те два дня, что её не видел, в ней могло что-то измениться. Взглядом проводит по убранным в высокий хвост волосам, по бледному лицу и поджатым в тонкую нить губам. На них он и останавливается. В тёмные глаза напротив взглянуть боится, потому что тогда она точно всё поймёт.

Я в тебе пропал, Алёна.

Утонул.

Они стоят так неподвижно несколько долгих секунд, за которые он забывает обо всём, а потом Отрадная вдруг спокойно кивает в знак приветствия и обходит его, продолжая свой путь.

- Мне сейчас не показалось? - будто сквозь толщу воды слышится удивлённо-радостный голос Миши. - Она с тобой поздоровалась?

Авдеев обессиленно приваливается к стенке и прижимает руку к щеке, которая начинает гореть с новой силой, напоминая о чертовом сне. Ему хочется, чтобы вместо того, чтобы удивляться, друг его одёрнул, спустил на землю, сказав что-то вроде: "Не придумывай, дружище. Это ничего не значит. Не позволяй себя надеяться". Но Романов только расплывается в улыбке и смотрит на него с очевидным намёком.

12. Кир

До неё всего несколько шагов, но ему кажется, что расстояние между ними, как минимум, в футбольное поле, которое он никак не может пересечь. Затылок сверлят любопытные взгляды студентов, что даже на один миллиметр не сдвинулись и не попытались хоть как-то ей помочь, но парню откровенно на них плевать, потому что дыхание со свистом вырывается из его груди, когда он, рухнув рядом с девушкой на колени, видит её сбитые в кровь колени и ладони.

- Отрадная, - зовёт хрипло, едва слышно. – Алёна…

Она лежит на боку, закрыв лицо руками и прижав ноги к груди. Ему на секунду… На одну чёртову секунду кажется, что Отрадная даже не дышит, но Кир тут же отметает подобные мысли, не позволяя панике схватить себя за горло.

– Алёна… - повторяет на выдохе. – Ты… Ты слышишь меня?

Протянув ладонь, он осторожно касается кончиками пальцев её тонкого плеча. Неосознанно ждёт, что девушка окажет сопротивление, отстранится и посмотрит на него своим пронзительным презрительным взглядом, но ничего из этого не происходит и он, громко сглотнув, обхватывает любимое лицо ладонями. Отводит в сторону волосы и сбивчиво шепчет:

- Давай, Отрадная, открывай глаза. Я с тобой. Я тебе помогу.

Когда она поднимает веки и встречает его взгляд, Авдеев вздрагивает. Облегчение тут же накрывает с головой девятиметровой волной. Забыв обо всём и всех, он наклоняется ниже и проводит большим пальцем по её щеке.

- Как ты себя чувствуешь?

Девушка моргает, вслушиваясь в вопрос, пытается перевернуться на спину, но послушно замирает, когда его руки не позволяют ей этого сделать.

- Я… - тихо начинает Алёна, облизнув пересохшие губы, отчего пульс парня мгновенно учащается. – Я нормально… Всё хорошо…

- Твои разбитые колени говорят об обратном.

Она переводит взгляд на них, хмурится и хочет что-то ответить, но её прерывает преподаватель и по совместительству куратор их курса, которую привёл Миша.

- Боже, какой ужас! – громко восклицает женщина, подбежав к ним. - Алёна, ты в порядке?

- Чего уставились, стервятники? А ну, разошлись по своим норам быстро! - в один голос с ней рявкает Романов на зевак. – Оглохли что ли? Быстро, я сказал!

Нехотя, толпа расступается и в поле зрения Кира попадает Смирнов. На его лице играет самодовольная улыбка, а глаза направлены куда-то в сторону, поэтому он не замечает, как Авдеев кивает на него другу и холодно произносит, вкладывая в слова гораздо больший и опасный смысл:

- Не дай ему уйти.

Миша понимающе улыбается и направляется к одногруппнику, на ходу закатывая рукава рубашки. Гена переключает на него внимание, только когда Романов подходит вплотную и указывает рукой в сторону подсобной лестницы.

- Я в порядке, Светлана Константиновна, - тем временем отвечает Отрадная, полностью сосредоточившись на разговоре с преподавательницей.

- Алёна, не геройствуй. Миша мне сказал, что ты ударилась головой о стену, а с этим не шутят.

- Но со мной, правда, всё хорошо.

Девушка предпринимает попытку подняться, но тут же морщится от боли и садится обратно. Беспомощно оглядывает свои раны, не зная, как безболезненно встать на ноги. От этого зрелища у него болезненно сжимается сердце и в очередной раз прерывается дыхание.

- Хватит, Отрадная, мы идём в медпункт, - категорично отрезает.

Кир аккуратно подхватывает её на руки и крепко прижимает к своей груди. Алёна даже ахнуть не успевает от неожиданности, только смотрит на него широко распахнутыми глазами и беззвучно открывает-закрывает рот.

- Что ты делаешь? - практически шёпотом спрашивает она через пару шагов, невероятно шокированная его действиями, как и все остальные вокруг.

- Несу тебя.

Его голос всё также хрипит, но парень уже не обращает на это внимание, потому что, чувствуя в руках её приятную тяжесть, тепло и близость, в голове вертятся совершенно другие мысли. О том, как он не хочет, чтобы это мгновение прекращалось. Не хочет, потому что всё ещё душит страх за неё, отзываясь колкими мурашками. Не хочет, потому что перед глазами не коридоры университета, а до сих пор она с прижатыми к лицу руками в позе эмбриона.

- Я… Я могу сама идти, - слабо сопротивляется Алёна. – Ты можешь меня отпустить.

- Нет, я тебя не отпущу.

Не могу, Отрадная. Не могу и не хочу, понимаешь?

Хочу прижать тебя к себе ещё крепче. Зарыться носом в волосы, вдыхая аромат твоего шампуня. Хочу смотреть в твои глаза и не видеть в них этого болезненного тумана. Потому что тебе не должно быть больно, Отрадная. Кому, бл*ть, угодно, но только не тебе!

- Ты на ногах и дольше минуты не продержишься, - добавляет он перед дверью в медпункт.

Эти слова она подтверждает через несколько минут, когда Кир, посадив её на кушетку, сразу же ловит за талию после того, как Алёна, вскочив на ноги, вновь решает заверить всех, что с ней всё в порядке, но покачнувшись, начинает заваливаться вперёд.

- Сиди на месте, Отрадная, и не дёргайся, - цедит сквозь зубы, опуская её обратно и смотря прямо в глаза.

13. Кир

- Как прошёл разговор с Генкой? - повернувшись к нему, интересуется Миша.

- Прекрасно.

- А как он сейчас себя чувствует?

- Х*ёво.

Романов усмехается и ободряюще хлопает Кира по плечу. Парень видит, что друг хочет добавить что-то ещё, но Мишу прерывает открывшаяся дверь кабинета. Вскочив на ноги, Авдеев впивается взглядом в появившуюся в дверном проёме девушку, которая держась за косяк, осторожно перешагивает через порог. От вида её перебинтованных коленей он вновь с силой сжимает ладони в кулаки и давит в себе желание вернуться обратно к Смирнову, чтобы закончить начатое.

- … так что в целом всё хорошо, раны и царапины заживут, сотрясения, на первый взгляд, нет, но за состоянием шишки на голове всё равно стоит понаблюдать, Алёна, - строгим голосом предупреждает медработник. – Если почувствуешь головную боль, тошноту, головокружение, шум в ушах, то не медлишь и сразу едешь в больницу, хорошо?

- Хорошо, - кивает она и устало улыбается. – Спасибо за помощь, Ирина Петровна.

- Не за что. Выздоравливай и береги себя.

Женщина уходит на своё рабочее место и Отрадная поворачивается к преподавательнице.

- Светлана Константиновна, дальше я справлюсь сама, не беспокойтесь.

- Ты даже не сообщила своим родителям о произошедшем, Алёна. Как ты справишься сама? Не поедешь же ты на общественном транспорте в таком состоянии одна?

- Я не смогла до них дозвониться, поэтому…

- Я сам тебя отвезу, - перебивает девушку Кир. – Миша, принесёшь наши вещи, пожалуйста?

Друг, кивнув, быстро уходит, а Авдеев, игнорируя всё такой же удивлённый взгляд преподавательницы, внимательно наблюдает за реакцией Алёны. Она растерянно смотрит ему в глаза и хмурится, словно не верит, что он всё ещё рядом с ней. Киру же хочется разгладить её сомнения пальцами, а потом зарыться носом в густые волосы и сказать какую-нибудь приятную чушь на ухо, чтобы она смогла расслабиться, довериться.

- Спасибо, но не нужно, - ожидаемо отказывается девушка. – Я вызову себе такси…

- Нет, на такси ты не поедешь.

- Но…

- Я не отпущу тебя на такси, Отрадная.

Алёна хмурится ещё сильнее и упрямо поджимает губы, но он не собирается уступать в вопросе, который касается её здоровья и безопасности. Если понадобится, унесёт эту упрямицу к себе в машину против воли, но одну не отпустит.

- Я думаю, что Кир прав, - вторгается в их разговор Светлана Константиновна. – Тебе не стоит ехать на такси, тем более одной. Вдруг тебе станет плохо?

- Со мной всё будет в поряд…

Она не успевает договорить, потому что парень во второй раз за последний час ловко подхватывает её на руки, тем самым ломая всё сопротивление, и, кивнув на прощание преподавательнице, направляется к выходу из университета.

- Это уже переходит все границы, Авдеев! – возмущённо выдыхает ему в шею Отрадная и хватается за его плечи. – Ты не можешь делать со мной всё, что тебе вздумается!

- Ты так считаешь?

- Конечно!

Кир выходит на улицу под сгущающиеся тучи, обещавшие дождь, и осенний ветер, в то же мгновение забравшийся под одежду. Алёна в его руках ёжится и неосознанно прижимается ближе. От этого жеста он едва не замирает на месте, но девушка бросает на него недовольный взгляд из-под бровей и это моментально приводит его в чувство.

- Прекращай на меня так смотреть, я всё равно не передумаю. Ты едешь со мной. Точка.

Авдеев оглядывается в поисках Мишки и останавливается возле машины, аккуратно ставя девушку на ноги, но не отпуская, обнимая, пытаясь закрыть от холодных порывов ветра, который теребит одежду, теряется в волосах, наводя свой, только ему понятный порядок, бросает пыль и опавшие листья в лицо, будто подталкивает к чему-то, настаивает.

- Вроде головой стукнулась я, а чудишь ты, - она, аккуратно приподнявшись на носочки, тыльной стороной ладони касается его лба. – С тобой всё хорошо?

Парень утвердительно качает головой, мгновенно потеряв дар речи и связь с реальностью, и поражается тому, с какой скоростью меняется его жизнь. Ещё утром он чувствовал себя хуже некуда, а теперь Отрадная волнуется о его состоянии. Касается…

- Эй, ребят, я вещи принёс, - выбегает из университета Миша. - Прошу прощения за то, что немного задержался.

Романов щурится от резких порывов ветра, который наводит в его кудрях ещё больший беспорядок, и протягивает Киру его пиджак, в котором лежат ключи от машины, телефон и бумажник, а девушке сумку.

- Классные наколенники из бинтов, Отрадная. Тебе очень идёт.

Авдеев на секунду беспокоится, что специфическое чувство юмора друга может девушку обидеть, и поспешно пытается придумать как сгладить ситуацию, но она вопреки его опасениям реагирует лишь доброй усмешкой, ничуть не расстроившись из-за Мишкиных слов.

- Спасибо, Миш. Если хочешь, могу дать тебе поносить на денёк.

- Нет уж, благодарю, я и без них красивый.

Девушка мягко хмыкает, отстраняется от него и с благодарностью кивает, когда Романов распахивает перед ней дверь машины. Сразу, как только она оказывается вне зоны слышимости, друг поворачивается к нему и, переменившись в лице, серьёзно спрашивает:

14. Кир

Голос хриплый. Простуженный, словно снова всю ночь просидел у открытого окна, выкуривая сигарету за сигарету, надеясь вытравить её из мыслей едким дымом. Ломкий, будто не то, что говорить, а даже дышать больно.

Ты собственными руками сейчас себя закапываешь, Авдеев. Сам, понимаешь?

Ты же потом, когда она уйдёт, загнёшься. Просто сдохнешь там один.

Кир понимает. Прекрасно понимает и осознаёт, что потом слетит с катушек. Знает, что потеряет все оставшиеся разумные аргументы, которые помогут ему хоть как-то продержаться без её близкого присутствия. Знает, что потом бессонными ночами и навязчивыми мыслями так просто не обойдётся. Знает, но… Но, кажется, он в любом случае свихнётся. Поэтому терять ему нечего.

- Что? Почему? Ты же сам сказал, что отвезёшь, и я…

Она непонимающе сдвигает брови к переносице и этот взгляд ему, как удар ножом в грудь. Вскрывает все внутренности, ломает рёбра и хочет добраться до сердца, которое сейчас лихорадочно бьётся где-то в глотке.

- Я не отказываюсь от своих слов, но… - парень заводит машину и аккуратно выруливает с парковки. – Я не отпущу тебя в неизвестно какую гостиницу одну.

- Мне всё равно больше некуда идти.

- Ошибаешься, Отрадная.

- Я не понимаю тебя, - признаётся Алёна и устало откидывается на спинку сидения. – Но если это снова одна из твоих игр, Авдеев, то остановись прямо сейчас и я просто уйду.

- Это не игра.

- Тогда куда ты меня везёшь?

- К себе домой.

Кир с силой сжимает ладони на руле, когда слышит резкое и твёрдое:

- Нет, я не останусь у тебя. Останови машину!

- Алёна, послушай… - просит он, пытаясь оставаться спокойным.

- Останови машину!

Её глаза наполнены страхом, который проявляется в побелевших пальцах, стискивающих ремень безопасности, и дрожью в голосе.

- Отрадная, я не причиню тебе вреда.

В горле першит от того, как вместо этих слов ему хочется произнести совершенно другое. Тайное. Сокровенное. Честное.

- Я тебе не верю! - выпаливает она совершенно очевидную и горькую для него истину.

- Я знаю! - повышает тон Кир, останавливаясь на светофоре и поворачивается к ней корпусом. - Знаю, слышишь? Я знаю, что ты обо мне думаешь. Я знаю, куда ты хочешь меня послать. Знаю, что ты не хочешь видеть меня рядом с собой, но, прошу тебя, давай оставим нашу неприязнь до тех времён, когда у тебя не будет разбитых коленей и вероятного сотрясения мозга! Я, бл*ть, не конченная мразь, чтобы издеваться над тобой в таком состоянии! Поэтому давай без истерик, ладно? Если твои родители вернуться раньше, то я сам тебя к ним отвезу, но пока их нет ты останешься у меня. Это не обсуждается.

Алёна молча сверлит его взглядом из-под тёмных бровей несколько долгих секунд, которые Авдееву кажутся вечностью. Он судорожно перебирает в мыслях варианты того, что могло бы хоть немного убедить её в его искренности, но получается хреново. Потому что единственное, пришедшее в голову и едва не сорвавшееся с языка "ты для меня всё" вряд ли поможет делу. Только сильнее всё запутает. Только сильнее её оттолкнет и испугает.

- Зелёный, - вдруг нарушает тишину она.

- Что?

- Загорелся зелёный свет.

Кир моргает и оглядывается, замечая громкий звук клаксона из машин, собравшихся позади. Чертыхнувшись, парень трогается с места. Ждёт от Алёны продолжения протеста, но она молчит всю оставшуюся дорогу до его дома. Только лишь, когда он останавливается напротив своего подъезда, отстёгивает ремень безопасности и, несмотря на него, говорит:

- Надеюсь, я не пожалею об этом.

Авдеев кривит губы в усмешке, чувствуя, как колется что-то в груди от её слов, пропитанных сомнениями. Как темнеет в глазах, когда Отрадная отказывается от его ладони, которую он протянул ей, чтобы помочь выйти из машины.

- Спасибо, но я сама справлюсь.

- До чего же ты, чёрт возьми, упряма, - вполголоса рычит парень себе под нос, забирая вещи с заднего сидения.

- Что ты сказал? - подозрительно прищуривается она. - Я не расслышала.

Тяжело вздохнув, он закрывает машину и, ничего не ответив, направляется к подъезду. В лифте девушка прижимается спиной к противоположной от него стене и Кир закатывает глаза.

- Ты ведёшь себя как ребенок, Отрадная.

Алёнка вспыхивает от его слов как спичка. Парень наблюдает за тем, как зажигаются яркие искры в её глазах, а по щекам разливается румянец. Он в эту же секунду зависает на ней, такой непривычной и незнакомой, и в последний момент успевает подхватить её под локоть, когда лифт, дёрнувшись, останавливается на его этаже, а девушка от неожиданности теряет равновесие.

- Сама, говоришь, справишься, да?

Она отводит взгляд и недовольно поджимает губы, но освободить руку или отойти не пытается. Только нерешительно замирает на входе в его квартиру, когда Кир распахивает перед ней дверь.

15. Миша

Лиля, стоящая в коридоре у окна, ощутимо вздрагивает, когда он неслышно подходит к ней со спины, и расправляет плечи, вооружаясь непробиваемым образом невыносимой суки.

- Соскучился по мне, Мишенька?

Обернувшись к нему, она тянет уголки губ в отрепетированной красивой улыбке и щурит красивые глаза, скрывая в них блеск, подозрительно похожий на слёзы.

- Это ведь ты подстроила, да? - спрашивает Миша, прислонившись плечом к стене рядом с девушкой.

- Загрязнение окружающей среды? Экономический кризис? Глобальное потепление? Уточняй, что именно, а то я могу не догадаться с первого раза в чём меня обвиняют сегодня.

Лиля снова отворачивается к окну, вид которого открывается на университетскую парковку. Ещё пару минут назад на ней стояли Кир с Алёной, а теперь ветер в одиночестве гонял сухие листья по асфальту.

- То, что Отрадная едва не разбила себе голову, когда Генка её толкнул.

- Ключевое слово здесь - едва.

- То есть, ты признаёшь, что это твоих рук дело?

Гордеева, откинув голову назад, заливисто смеётся, отчего эхо проносится по пустому коридору.

- Миш, ты серьёзно меня об этом спрашиваешь? - сквозь смех спрашивает она.

- Конечно, ведь я хорошо тебя знаю.

- Ошибаешься, Кудряшка. Ты хорошо меня знал, когда нам было по шесть лет и единственной нашей проблемой был сломанный хулиганами велик.

Парень усмехается и кивает, признавая правоту её слов. Потому что тогда они действительно были не разлей вода и он знал Лилю, кажется, даже лучше самого себя. Та шестилетняя девчонка с хвостиками умела смешить его до слёз, знала кучу сказок и ничуть не хуже других мальчишек лазила по деревьям. Со стоящей перед ним девушкой с ярко-красной помадой на губах и ледяным взглядом та Лиля не имела ничего общего. По той Лиле он очень скучал.

- Весёлое было время, - соглашается Романов, запуская руки в карманы.

- И понятное. Без сложных отношений с родителями, выживания среди богатеньких мажористых крысёнышей и безответной любви.

- А она у тебя безответная?

- А она у меня, Миша, большая и красивая - Гордеева отточенным движением откидывает волосы за спину. - Такая, что сама себе завидую.

- Смирнов тоже думал, что у него большая и красивая, а в итоге оказался с разбитым носом и документами на улице. Тебе не жалко его, Лиль?

Девушка складывает руки под грудью и задирает вверх подбородок. Холодная. Красивая. Надменная. Прекрасно играющая роль самовлюблённый стервы. Миша ненароком вспоминает как они днями напролёт читали вместе “Гарри Поттера” и Лиля мечтала стать доброй волшебницей. Тыкала в него палкой, сорванной с дерева, и без устали повторяла: "Вингардиум Левиоса"*, а сейчас одним взглядом могла бросить в него непростительными** и, как ни в чём не бывало, пройти мимо.

- Мне плевать.

- Уверена?

Гордеева раздражённо вздыхает и закатывает глаза.

- Что ты от меня хочешь, Миш?

- Чтобы ты честно ответила о своей причастности ко всей этой истории, - парень склоняется над ней, внимательно всматриваясь в лицо. - Отрадная из-за тебя пострадала?

- Отрадная пострадала из-за того, что многое себе позволяет, ясно? Это видят все, в том числе и Генка, но почему-то только ты и Кир вдруг словно ослепли. Кстати, не расскажешь причину, из-за которой вы так резко поменяли к ней своё отношение?

- Сомневаюсь, что тебе понравится мой ответ.

Лиля сжимает пальцы на предплечьях и Романову кажется, что она прекрасно понимает, о чём он умалчивает, но из-за упрямства и неумения проигрывать продолжает отрицать очевидное. То, что Кир к ней ничего не чувствует и никогда не чувствовал. То, что он по уши влюблён в другую. То, что у неё нет ни единого шанса, чтобы быть с ним.

- Прости, Кудряшка, но мне начинает надоедать этот разговор, - девушка забирает с подоконника свою сумочку и поворачивается к нему спиной, чтобы уйти, но останавливается, когда слышит:

- Я уверен, что это ты сделала, Лиля.

- Докажи.

Махнув ему на прощание рукой, Гордеева уходит, а Миша переводит взгляд на окно, за которым погода разгулялась окончательно. В такой бы дождь сидеть дома под пледом и смотреть сериалы, а не пытаться вывести на чистую воду бывшую лучшую подругу, чтобы помочь нынешнему лучшему другу. И ведь он действительно был уверен, что в этой со всех сторон мерзкой ситуации каким-то образом замешана Лиля. Потому что видел каким обожаемым взглядом на неё смотрел Смирнов, пока Кир пытался привести Отрадную в чувство. Видел её победную улыбку, которая мгновенно превратилась в горькую гримасу, стоило только другу поднять Алёну на руки.

Парень вздыхает и запускает ладонь в волосы. Телефон, лежавший в правом кармане брюк, вырывает его из мыслей вибрацией, а имя контакта на экране заставляет поморщиться.

- Да, мам.

- Здравствуй, Михаил.

Он прикрывает глаза, выдыхая сквозь зубы, и чудом сдерживает желание по-детски сбросить вызов.

16. Алёна

За окном солнце пытается пробиться сквозь тучи и плотные шторы в комнате у Кира Авдеева, а у неё пальцы подрагивают, и хочется рухнуть обратно на подушки, чтобы зарыться лицом в мягкую ткань и уснуть. Уснуть и не знать, что в телефоне несколько пропущенных вызовов и смс-сообщений от Олега, из-за которых шумит в голове и появляется желание выбросить смартфон из окна, потому что у неё до сих пор нет сил, чтобы с этим справиться. Потому что она впервые за долгое время спала ночью, а не измеряла комнату шагами, считая часы до рассвета. Потому что… Потому что так будет намного проще, а убегать от проблем у неё всегда получалось лучше всего.

Глупая.

Какая же ты, Алёнка, глупая.

Девушка нервно облизывает губы и убирает телефон в карман пиджака, про себя перебирая возможные варианты того, что она увидит, если откроет одно из сообщений. Очередное, очень похожее на приказ, «перезвони» или отдающее щекоткой где-то в животе «хочу тебя увидеть». И она, к своему сожалению, не понимает чего ей хочется больше, а узнавать страшно. Ведь и так уже по самую макушку.

Натянув рукава пиджака на озябшие ладони, она морщится и вглядывается в щёлочку между задёрнутыми шторами. Натыкается взглядом на лужи от прошедшего вчера дождя, опавшие листья и хмурое небо. Осень, а она, как говорит тётя, та еще мерзлячка и холода боится. Как-то незаметно сквозняки перестали спасать от мыслей и окна открыты нараспашку скорее по привычке, чем по надобности. Кажется, что пора искать другое противоядие от… От… от чего? От своей бесконечной тупости? Или, может, от чувства безысходности, которое съедает изнутри последние остатки гордости и самообладания? Отрывает от жизненно-важных органов по куску и поглощает, не пережевывая, не давая возможности опомниться. Секунда и нет кусочка сердца. Минута и дышать больно, потому что от лёгких остались одни ошмётки. Час и в голове одно желание – прыгнуть с разбега в бездну, где никто и никогда не найдёт. Где нет ничего и её самой, Алёны Отрадной, не будет.

полёт-падение-тишина

с в о б о д а.

Сладкая, неизведанная, призрачная свобода.

Вот только бездны рядом нигде не наблюдается, лишь девятнадцатый этаж, на котором находится квартира Авдеева и вибрирующий в кармане телефон.

Не хочу отвечать тебе, Олег, понимаешь? Не хочу.

Вздохнув, девушка поднимается на ноги и шагает в сторону двери. Нажав на ручку, тянет её на себя и нерешительно останавливается, когда слышит из кухни:

- Хорошо, Миш, я понял. Да, давай, жду.

Кир отвечает другу мягко, тепло, с едва улавливаемой хрипотцой в голосе. Без тех резких и твёрдых нот, к которым она привыкла за время их знакомства.

- Нет, ничего не нужно. Просто приезжай, ладно?

Отрадная прикусывает нижнюю губу, ощущая заманчивое желание отступить назад. Туда, где витает аромат морской свежести и чистоты. Где плотные шторы, тёмное покрывало и куча книжек, корешки которых она рассматривала, засыпая. Где почему-то смогла уснуть без лишних проблем, несмотря на все свои страхи и опасения. Хотя первые часы своего нахождения в этой спальне просидела, почти не двигаясь и прокручивая в голове каждое слово хозяина квартиры. Сверлила напряжённым взглядом дверь и ждала, что та откроется и на пороге появится Кир. Не тот, который носил на руках, спрашивал о самочувствии и хотел помочь, а прежний, хорошо знакомый и всей душой её презирающий Авдеев, что однажды предал, растоптал, уничтожил единственного, кому Алёнка была хоть капельку важна. Но время бежало вперёд, а ничего подобного не происходило, только из-за стены время от времени улавливались шорохи, и незаметно для себя девушка смогла расслабиться.

Теперь же, стоя посреди коридора в полном замешательстве, Отрадная чувствовала, как вчерашнее состояние к ней возвращается вновь и сковывает сомнениями, недоверием, неловкостью. Ведь сейчас нельзя с чистой совестью гневно выпалить Киру прямо в лицо всё, что она о нём думает. Ведь несколько часов назад именно он оказался рядом в трудный для неё момент. Ведь у неё до сих пор оставался его пиджак и висел дома на плечиках, в самом углублённом месте шкафа, чтобы исключить вероятность лишних и вызывающих растерянность вопросов.

Что же с тобой происходит, золотой мальчик?

Почему ты так внезапно изменился?

Девушка неуверенно опускает ладонь с дверной ручки и направляется вперёд, стараясь ступать как можно громче, чтобы её появление не стало для хозяина квартиры неожиданностью.

- Доброе утро, - тихо произносит она, появляясь на пороге кухни.

Он вскидывает голову и находит её глазами, в которых проскальзывает что-то нечитаемое, тяжелое, сильное. Алёна прищуривается, пытаясь разглядеть эту вспышку во всех подробностях, но парень моргает и всё исчезает.

- Доброе. Как себя чувствуешь?

- Нормально.

Кир чертит взглядом по её лицу, шее, плечам, спускаясь всё ниже и ниже, пока не останавливается на уровне коленей, отчего она неловко переступает с ноги на ногу от такого пристального внимания.

17. Алёна

Поравнявшись с Авдеевым, она заправляет волосы за ухо и садится, чувствуя макушкой его взгляд, а после замечает на столе глубокую кружку, судя по запаху, с кофе и почти пустую раскрытую пачку сигарет.

- Во сколько ты проснулся? - неожиданно для себя самой спрашивает Отрадная, когда парень возвращается на кухню с аптечкой и присаживается возле неё на корточки.

Он такой высокий, что даже в этой позе его лицо находится с её почти на одном уровне, чем Алёна бессовестно пользуется и заглядывает ему в глаза. В них обычно не видно ничего кроме злости или равнодушия, но сегодня девушка уже второй раз за утро наблюдает за тем, как в зелёных радужках всё сверкает, блестит, переливается и живёт.

- Не помню.

Кир неопределённо ведёт плечами и принимается методично слой за слоем разворачивать бинты на её коленях.

- Я… Не нужно… - запаздало пытается воспротивиться она. - Я могу сама.

- А спокойно посидеть на одном месте и не мешать мне ты можешь?

Пригвождает её взглядом к стулу и снова возвращается к своему занятию. Не зная, куда деть руки от неловкости, Отрадная сминает в пальцах ткань юбки и пытается смотреть в одну точку, поверх головы парня, но глаза сами соскальзывают на русые волосы, высокий лоб, темные брови, а после на ровный, прямой нос, заострённые, словно выточенные талантливым скульптором, скулы и ниже к губам, ровным и выразительным.

Алёна моргает и резко отворачивается, осознав, что в открытую пялится на своего… Врага? Неприятеля? Просто знакомого?

Кто мы друг другу после всего произошедшего, Кир?

- Очень больно? - спрашивает он, осторожно обрабатывая одну из ссадин заживляющей мазью.

- Нет, терпимо, - отвечает девушка и, взглянув на свои колени сине-феолетового цвета, вздыхает. - Ужасное зрелище.

- Через пару недель сойдут, не переживай.

- Думаешь?

- Уверен, если, конечно, ты не будешь забывать про их лечение.

- Я постараюсь не… Ой!

Вздрогнув от неожиданного прилива жгучей боли, Алена морщится и неосознанно хватается за руку Кира, удерживая его от своих царапин на расстоянии.

- Тихо-тихо, Отрадная, - успокаивающе сжимает пальцы на её ладони Авдеев и подаётся ближе. - Я знаю, что это больно, но нужно немного потерпеть.

- Почему-то в детстве, когда я училась ездить на двухколёсном велосипеде и падала почти на каждом квадратном метре, это не было так неприятно, - выдавливает она, пытаясь не думать об ощущениях.

- Тогда у тебя была цель и ты к ней упорно шла, несмотря ни на что. Сейчас же ситуация немного другая.

Парень мягко улыбается и Отрадная ловит себя на мысли, что хочет ответить ему тем же. В это серое и очень неловкое утро ей вместо того, чтобы держаться подальше от человека, которому она, как минимум, не доверяет, хочется улыбнуться. Искренне и открыто.

- К сожалению, я тогда так и не смогла научиться кататься, - признаётся девушка, смущённо нахмурившись.

- Почему?

- После очередного падения я сильно подвернула ногу и мама запретила мне подходить к велосипеду даже на метр.

Кир удивлённо вздергивает брови и улыбается ещё шире.

- Неужели ты послушалась?

- Конечно же, нет, - с улыбкой качает головой Алёна. - Но научиться ездить у меня всё равно не получилось.

- Никогда не поздно попробовать научиться заново.

- Сомневаюсь. Я уже слишком взрослая для этого.

Парень пытливо щурится, словно хочет таким образом заглянуть к ней в мысли и понять действительно ли она так думает или просто повторяет чужие слова. Будто там, внутри, у Отрадной ещё осталось что-то настоящее, не прогнившее, достойное его внимания и способное подсказать правильный ответ.

- Тебе всего девятнадцать, Алёна. У тебя впереди целая жизнь.

Девушка тушуется и прячет лицо за распущенными волосами. Возможно, у других её сверстниц, которые не спят с мужьями своих матерей, действительно, впереди яркая и насыщенная жизнь, но точно не у неё. В своём будущем Алёна видит лишь боль, сожаление и одиночество. В нём нет места таким простым вещам как прогулка на велосипеде или поход в кино на выходных.

Я этого всего не заслужила, Кир, понимаешь?

Я этого всего не достойна.

18. Алёна

Отрадная прикрывает на мгновение веки и силится снова улыбнуться или хотя бы сделать вид, что всё хорошо, но вместо этого вдруг понимает, что до сих пор касается своей ладонью его. Резко разжав пальцы, девушка прячет руку себе за спину и прочищает горло.

- Я… До сих не поблагодарила тебя за помощь и... - голос так не вовремя подводит и обрывается. - В общем, спасибо тебе.

Кир, продолжая сверлить её глазами, молча кивает, а спустя секунду всё-таки отворачивается. Не спеша, собирает аптечку и выпрямляется. Та лёгкость, что ещё минуту назад витала между ними невидимой дымкой, превращается в непроглядный туман напряжённости и девушка выпрямляет спину, пытаясь не выдать своего непонятно откуда взявшегося огорчения.

- Сейчас приедет Миша, мы позавтракаем и поедем на пары, - как ни в чём не бывало говорит Авдеев, останавливаясь в дверях. - Или тебя отвезти домой?

- Нет, не нужно, - она отрицательно качает головой. - Не хочу опоздать на лекцию.

- Хорошо, если передумаешь, дай знать.

Через десять минут в кухне появляется Романов с пакетами полными, судя по запаху, ароматной выпечки в руках и хитрым прищуром ясно-голубых глаз, от которого ей тут же становится не по себе.

- Привет, Алён. Как себя чувствуешь?

У одногруппника кудри на голове всклокочены так, будто он даже не попытался вспомнить про расчёску после пробуждения, а на губах красуется заразительная улыбка от уха до уха.

- Здравствуй, Миша, - немного нервно улыбается в ответ Отрадная, не ожидавшая такого повышенного к себе внимания. - Спасибо, у меня всё хорошо.

- Выглядишь гораздо лучше, чем вчера, правда же, Кирюх?

Миша поворачивается к Киру, который стоит к ним спиной и разбирает покупки. Девушка успевает заметить как у него на мгновение напрягаются плечи, а потом вновь расслабленно опускаются и он, не оборачиваясь, кивает.

- Миха, мой руки и за стол. Будешь мне помогать.

- Одну секунду.

Парень исчезает, а Алёна приподнимается с места и скорее из вежливости, чем по желанию, предлагает:

- Я тоже могу помочь.

Кир бросает на неё пристальный взгляд через плечо, открывая дверцу шкафчика, и Отрадной снова кажется, что он таким образом хочет прочитать её мысли, разгадать все тайны и раскрыть секреты.

Зачем тебе это, золотой мальчик? Чего ты добиваешься?

- Не нужно, мы справимся сами, - Авдеев, наконец, отворачивается и возвращается к своему занятию. - Только, пожалуйста, проследи за тем, чтобы Миша не оттяпал себе ножом пальцы, когда будет резать хлеб.

- Эй! - возмущается Романов, в этот момент вернувшийся из ванной. - Это всего один раз было!

- Но было же, правильно? - Кир подаёт другу разделочную доску, нож и хлеб. - Алёна, чай или кофе?

- Чай.

- Молодец, что выбрала чай, - заговорщически шепчет Миша, наклонившись к ней. - Кофе он готовит просто отвратительно.

В следующую секунду в него прилетает скомканное полотенце и Михаил заливисто смеётся, оглядываясь на Авдеева.

- Ой, ты слышал, да?

Парень закатывает глаза и, поставив перед Отрадной полную кружку горячего чая, садится напротив.

- Приятного аппетита, Алёна.

- Спасибо.

- А мне чай? - продолжает веселиться Романов.

- Если только за шиворот, - невозмутимо отвечает Кир.

- Добрый ты, Кирюх, - вздыхает Миша и поднимается на ноги. - Ладно, я не гордый, сам налью.

Вернувшись за стол, одногруппник всеми силами пытается втянуть её в их с Авдеевым разговор, но добивается лишь односложных ответов и несколько напряжённых неловких улыбок, которыми Алёна пытается создать видимость того, что она нормальная. Что ей совершенно не хочется оказаться дома, в своей комнате, за запертой дверью и под одеялом, наблюдая за действиями персонажей очередного бессмысленного сериала с экрана ноутбука. Что завтракать за одним столом с людьми, в сторону которых раньше даже не смотрела, ей ничего не стоит. И разговор с Киром несколькими минутами ранее её тоже ничуть не волнует. Даже когда они, позавтракав, втроём собираются на занятия и Авдеев открывает перед ней заднюю дверь своей машины, помогая взобраться на сидение, она реагирует только благодарным кивком.

Знал бы ты, золотой мальчик, насколько мне тяжело воспринимать тебя т а к и м.

Отрадная продолжает держать лицо по дороге в университет, всеми силами пытаясь отвлечься и отогнать мрачные ассоциации, которые сами собой возникают в сознании, стоит ей взглянуть в сторону одногруппника за рулём.

Не смей вспоминать, Алёна. Сейчас не то время и не то место.

Девушка кусает губы и отворачивается, чтобы даже на одну секунду не допустить мыслей о том, что разорвало её жизнь на лоскуты. Ведь все так делают, когда хотят забыть запах сырой земли и избавиться от приторного ощущения неизбежности, правда? Бегут от проблем, отстраняются от воспоминаний и не желают смотреть в страшные глаза горя и потери. Алёнка же не одна такая, верно? Она научилась улавливать моменты, когда эти ощущения, продолжающие отравлять её существование, начинают смешиваться. В такие минуты Отрадная просто выбирает то, что легче вынести. Что не выжигает всё напрочь изнутри, а лишь не даёт дышать полной грудью. Что позволяет скривить губы в улыбке и как можно скорее оказаться подальше от источника нарушения самообладания. Так, например, натыкаясь на старые семейные фото она выбирает Олега, а когда сознание решает вернуть её на несколько лет назад Алёнка предпочитает Авдеева с Романовым и внимание, которое обрушивается на неё стоит им только зайти в аудиторию втроём. Потому что с косыми взглядами и чужим мнением она более-менее справится, а вот с неожиданными флэшбэками вряд ли.

19. Алёна

Она окончательно сдаётся, когда до конца первой лекции остаётся пять минут, прочитав очередное смс-сообщение с коротким текстом «жду на парковке». Даже выдыхает с облегчением, понимая, что очередной выбор сделан и ей не придётся оставаться с этим горьким привкусом воспоминаний один на один. Дожидается окончания пары и, собрав вещи, уходит, оставляя позади странную ночь и не менее странное утро. Убегает, скрываясь от сверлящих затылок глаз, ныряя с головой в другой, ореховый, заставляющий задохнуться взгляд. И щёлкает что-то в голове, когда она видит его машину на парковке кафе, находящегося неподалёку от университета. Переключается с режима глупой Алёнки Отрадной на режим полной дуры. Ощущение того, что обратного пути нет, заставляет двигаться вперёд, не обращая внимания на остатки здравого смысла, который сейчас истерично вопит где-то внутри, но в следующую секунду послушно замолкает, когда слышится спокойное и немного хриплое:

- Здравствуй, Алёна.

На нём чёрная рубашка с такими же чёрными брюками и золотые часы на запястье правой руки, подаренные мамой на день рождения. Между бровей складка задумчивости, и Отрадная еле сдерживается, чтобы не разгладить её пальцем.

- Привет, - произносит тихо, потому что вдруг замечает собственное сбившееся дыхание и знакомую слабость под коленками.

Олег к ней не поворачивается, просто следит в зеркало заднего вида за тем, как она пристёгивается, и сжимает ладони на кожаной обивке руля, как делает всегда, когда хочет сдержать непрошеные эмоции.

- Почему ты так долго не отвечала на мои звонки и сообщения?

Мужчина осторожно выруливает с парковки и, наконец, отводит взгляд, давая ей возможность собраться с мыслями. Девушка отмахивается от образа Авдеева, который сразу же возникает перед глазами и кусает нижнюю губу, перед тем как ответить, потому что даже для неё самой правда слишком противоестественна, а уж о том, чтобы озвучить её вслух не могло быть и речи.

- Я спала и не слышала. Телефон стоял на беззвучном.

- Инна сказала, что забрала твои ключи от дома. Где ты была всю ночь?

От звука его голоса пересыхает в горле и Алёна благодарит судьбу за то, что он решил расспросить у неё обо всём именно в этот момент, когда был занят вождением и не мог определить ложь в её словах.

- В отеле, - девушка проглатывает волнение и отворачивается к окну, игнорируя дрожь, ползущую вниз по позвоночнику. – Он находится неподалеку от университета.

- Что с твоими коленями?

- Я оступилась и упала. Ничего особенного.

- Сильно поранилась? Отвезти тебя к врачу?

- Нет, не нужно. Я в порядке.

Только сердце, заполнившее собой всю грудную клетку целиком, ноет. Сжимается болезненно и напоминает о том, что они оба от себя отгоняют.

- Не делай так больше никогда, Алёнка, - отрывисто, будто с трудом сдерживая эмоции, произносит мужчина. - Не смей не отвечать на мои звонки. Я очень за тебя переживаю.

От его слов, пропитанных искренностью и теплотой, она вздрагивает и, не узнавая собственный голос, послушно отвечает:

- Прости, больше такое не повторится.

Королёв кивает и всю оставшуюся дорогу молчит, бросая на неё пронзительные взгляды через зеркало заднего вида, от которых Алёна уже привычно выкидывает из головы всё то, что мешает дышать, колет сердце и вырезает на рёбрах невидимым размашистым почерком "ты снова попала в эту ловушку". Она успевает только добавить от себя отчаянное, пропитанное сожаление «не могу иначе», когда они, наконец, добираются до старой квартиры Олега и дверь позади закрывается с глухим щелчком.

Отрадная прислоняется спиной к стене и зажмуривается, когда ловит на себе голодный, потемневший от обрушившихся чувств взгляд.

- Алёнка… - жаркий мужской шёпот вспарывает тишину прихожей. - Я чуть не свихнулся сегодня, когда узнал, что ты осталась одна в городе и без ключей от дома, понимаешь?

Девушка поднимает веки, когда чувствует как ласково мужские пальцы обхватывают её шею, гладят, посылая разряды тока по всему телу, и зарываются в волосы на затылке. Олег стоит напротив, не торопясь преодолеть разделявшие их сантиметры. Оглаживает глазами лицо. Изучает, словно за то время, что они не виделись в ней что-то могло измениться.

- Знаешь, сколько раз я тебе звонил, Алён? Сколько смс послал? Знаешь?

Она приоткрывает губы, чтобы ответить, но с них срывается лишь судорожный выдох, когда его горячая ладонь перемещается ей на грудь.

- Как только смог, сразу рванул сюда, - мужчина опирается свободной рукой о стену по правой стороне от головы девушки и наклоняется, сокращая расстояние. – Лишь бы только тебя увидеть и убедиться, что ты в порядке.

Бархатистый аромат его парфюма оседает на языке кардамоновым привкусом и тут же заполняет лёгкие до отказа. Так, что она даже не может ничего вымолвить в ответ и только зачарованно смотрит в темные глаза напротив, опасно сверкающие в полумраке комнаты.

- Не поступай так больше со мной, ясно? Ты не в праве заставлять меня волноваться.

Алёна даже не думает спорить и сама подаётся на встречу, когда его губы накрывают её в требовательном поцелуе. Обхватывает ладонями мужское лицо, ощущая, как руки Олега сплетаются за спиной и прижимают её к его груди до хруста в ребрах. Но она этого даже толком не замечает, потому что их первые поцелуи всегда такие. Жадные, будто не хватает друг друга. Злые, подавляющие волю, но нужные до головокружения и тёмных пятен перед глазами.

20. Кир

Кир смотрит в голубые глаза друга и понимает, что будь Лиля сейчас рядом, то он, ни секунды не раздумывая и не жалея, свернул бы ей шею. И, судя по тому, как морщится Миша и нервно отбивает ручкой только ему известный ритм по поверхности стола, он тоже это знает.

- Кирюх, ты же понимаешь, что это не выход, - пытается успокоить его Романов. - Я рассказал о своих догадках не для того, чтобы ты делал из Лильки крайнюю, а, наконец, разобрался с вашими недоотношениями, в которых она по тебе сохнет, а ты… - парень взмахивает рукой, благоразумно не упомянув имя Отрадной вслух, чтобы не злить друга ещё больше. - И, вообще, возможно я не прав, ведь мне могло просто показаться, что это именно Лиля подговорила Смирнова.

Авдеев хрустит шеей и напряжённо стискивает челюсть, чтобы не сказать лишнего, потому что пусть в словах Михи и была доля правды, но смириться с ней было не так-то просто. Потому что если Лиля действительно подстроила ту ситуацию, то выходит, что он сам был вдвое больше причастен к падению Отрадной. Ведь мало того, что отчаянно пытался доказать себе и всем вокруг, что ему на Алёну плевать, так ещё и позволил Гордеевой думать, будто между ними было что-то больше, чем ничего не значащий перепих на пару ночей.

- Тебе не показалось, Миш. Это точно она.

- И что ты будешь делать? - устало вздыхает Романов. - Также, как и Генку, выгонишь из универа?

- Нет, такую суку, как Лиля, нужно держать поблизости, чтобы знать, что ей взбредёт в голову в следующий раз и вовремя отреагировать.

- Мы будто не про Гордееву говорим, а о главной злодейке из комиксов.

- О, Мишань, поверь, твоя подруга детства намного хуже.

Другу его слова явно не нравятся, но опровергать их он не торопится. Только хмурится обеспокоенно и сжимает ручку в руке

- Спасибо, что поделился своими догадками, - Кир кладёт ему ладонь на плечо и пытается благодарно улыбнуться, но из-за злости, бурлящей за грудиной, получается криво и неестественно. - Ты прав. Мне давно нужно было решить вопрос с Лилей.

Миша кивает и, хлопнув Авдеева по колену, поднимается на ноги, тем самым ставя точку в непростом для них обоих разговоре.

- Ты ещё не передумал ехать в бар? Я думаю, что Никитос переживёт, если не увидит нас в зале.

Тащиться вечером на выступление бывшего одноклассника с чётким намерением напиться после того, о чём узнал, и, правда, было не очень хорошей идеей. Это скорее походило на очередную попытку добить себя окончательно, но как иначе вернуться в прежнее, менее болезненное состояние, Кир не знает. Ему остается только прибегнуть к старым, но рабочим методам, и упиться вечером в хлам, надеясь на то, что образ Отрадной хоть сегодня его оставит в покое и позволит насладиться всеми прелестями головной боли и разочарованием, которое на вкус было хуже сигаретного дыма. Не то что бы это времяпровождение было пределом его мечтаний, но другой альтернативы он не видит. Потому что сегодня Алёна, наконец, появилась в университете после своего двухдневного отсутствия и Авдеев едва смог усидеть на месте, чтобы не ринуться к ней и не потребовать честного ответа на вопрос о том, где она столько времени пропадала. Почему никого не предупредила, когда так неожиданно ушла с пар? По какой причине пропустила занятия? Из-за чего так отстранённо смотрела вперёд и не смогла ответить на простейший вопрос одного из преподавателей?

Почему, Отрадная? Что у тебя случилось?

- Нет, не передумал, - парень отрицательно качает головой. - Тем более мы давно обещали ему увидеться.

- Хорошо, как знаешь.

Миша неохотно идёт переодеваться, а Авдеев оглядывает знакомую до самого крохотного рисунка на обоях комнату и останавливает взгляд на фото в рамке, стоящем на рабочем столе друга. На нём ему с Денисом по четырнадцать, а Мишке только исполнилось тринадцать, но это не мешает тому быть выше всех. На лицах широкие улыбки, а на заднем фоне виднеется красочный плакат со словами "С днём рождения!", который нарисовал сам Денис для младшего брата, но заставил Кира вешать его на стену.

- Денис появлялся? - Авдеев оборачивается к другу, сменившему домашнюю футболку на простой коричневый джемпер, и, заглянув ему в глаза, понимает всё без слов. - Только не говори, что тебе снова родители звонили?

Романов молча кивает, застёгивая часы на запястье левой руки. Ему не надо пересказывать тот неприятный разговор, потому что Кир и так прекрасно знает, что ничего хорошего Миша от мамы не услышал.

- Они не заслуживают такого сына как ты! - ещё, не успев толком успокоиться, вновь начинает заводиться парень. - Просто, бл*ть, не заслуживают!

- Не начинай, Кирюх, и так тошно.

Авдеев раздражённо встряхивает головой, чувствуя, как от несправедливого отношения к человеку, которого он считал братом, появляется дикое желание заорать в голос. Чтобы донести, наконец, до Мишкиных родителей, особенно до его отца, считающего собственного сына чуть ли не ошибкой природы, что из-за своей зашоренности и приверженности к давно изжившим себя принципам они больше теряют, чем приобретают. Что Мишка имеет право любить и заводить отношения с тем, с кем считает нужным. Что он, чёрт возьми, имеет на это полное право. И никто, даже родные мать с отцом, не имеют никакого основания его за это принижать, ущемлять и смешивать с грязью.