Он не отступит

Глава 1. Ника

— Займи любое свободное место, — говорит куратор, только что представивший меня группе.

Вожу взглядом, определяя такие. И первое же, которое попадается на глаза, заставляет сердце пропустить удар.

Парень, сидящий за этой партой, неотрывно смотрит на меня. При этом ухмыляется. В глазах вызов.

Мне бы проигнорировать, но откуда-то появляется ощущение, что так покажу свою слабость. Не хочу, чтобы этот тип думал, будто я боюсь. Да и разве мне есть чего бояться? Откуда эта дурацкая робость?..

Не отвожу взгляда от пронзительных зелёных глаз, следящих за каждым моим движением. Упорно иду к их обладателю. Сажусь с ним рядом, старательно делая вид, что мне нет дела до его вызывающей дерзости, с которой окидывает меня взглядом, даже когда я уже села.

Раскрываю тетрадь, начинаю писать конспект со слов лектора. Мой сосед по парте ухмыляется теперь и этому, на что я, не сдержавшись, закатываю глаза. Этот тип думает, что старательно учиться — это забавно?

— Расстегни пуговицу, — неожиданно требует он.

Негромко, так, что слышу только я, вот только слышу офигеть как отчётливо. Эти властные вкрадчивые слова мне под кожу пробираются. Задыхаюсь от возмущения.

И проигнорировать не получается.

— Мою или твою? — ядовито уточняю, стараясь осадить наглеца взглядом и давая ему понять, что мне наплевать на его пошлые высказывания.

Что они вовсе не заставляют кровь приливать к коже, а сердце — ускорять темп.

При этом я поворачиваюсь к соседу и вдруг подмечаю, что вблизи он воздействует ещё сильнее. Эти проступающие за футболкой крепкие мышцы, цепкий взгляд, уверенный вид… Тёмные чуть растрёпанные волосы. Даже они почему-то будто бы дополняют его образ опасного парня.

— Мою потом. Сначала твою, — невозмутимо бросает он, скользнув взглядом мне по рубашке, которая слегка открывает ключицы.

Чёрт возьми, этот тип совершенно невыносим. Он так уверенно заявил про «мою потом», будто даже на секунду не сомневается, что я и вправду буду ему что-то расстёгивать. Вот это самомнение!

Вспыхиваю от мысли, что ведь пуговиц на нём вроде как нет. Разве что одна — та, которая на джинсах, над ширинкой…

— Пошёл нахрен, — не выдерживаю напряжения, выпаливаю и чуть отодвигаюсь.

Мудак снова ухмыляется, но больше ничего не говорит.

Хотя сидеть с ним от этого немногим легче становится. Не перестаю чувствовать его присутствие, несмотря на то, что смотрит уже реже.

Да уж, пожалуй, не стоило с ним садиться. Нашла кому смелость показывать — зачем?

Увы, эта спасительная мысль слишком поздно приходит мне в голову.

*****

Едва дождавшись перемены, мгновенно поднимаюсь с места, чтобы сесть с кем-то более адекватным. Насколько я помню, там парочка свободных сидений точно ещё была.

При этом движении меня припечатывает скучающим и одновременно изучающим взглядом мудака, с которым я сидела. Но дальше этого дело не доходит — он ничего не говорит, лишь демонстративно зевает и откидывается на стуле.

Ну а я уж тем более не собираюсь тормозить и зависать тут, глядя на этого придурка.

Подхожу к брюнетке, которая сидит одна и листает свою тетрадь. Собираюсь уже сесть рядом, как вдруг натыкаюсь на её настороженный взгляд. Почти даже испуганный.

И это не единственная странность, потому что девушка решается и на слова:

— Извини… Сюда нельзя.

Непонимающе хмурюсь:

— Почему?

Она молчит, мнётся. Мне становится не по себе — эта девчонка не похожа на конфликтную, видно, что еле решается мне отказывать.

— Тут кто-то сидит? — тогда догадываюсь.

— Да… — выдавливает она и чуть ли не краснеет. Но потом кивает увереннее, поспешно ещё раз добавляя: — Да, сидит.

Странно, конечно, что мне пришлось чуть ли не выжимать из неё это банальное и ничем меня не оскорбляющее обстоятельство. Но люди разные, что тут скажешь. Некоторым и в мелочах трудно отказывать другим.

— Ну ладно тогда, нет проблем, — заключаю с лёгкостью в голосе и даже улыбаюсь, чтобы девчонка не заморачивалась из-за ерунды.

Но та будто только сильнее тушуется, взгляд на парту опускает.

А я снова осматриваю аудиторию на предмет свободного места. Хотя внутри неприятно ковыряет нехорошим таким чувством… На предчувствие похоже. Что-то тут не так. Не слишком ли заинтересованно на меня почти все смотрят?

Подхожу к ещё одному парню со свободным местом. Обычный такой шатен на вид, не особо приметный. Вряд ли проблемный.

Но он вдруг демонстративно кладёт рюкзак на то самое свободное место. Ещё и рукой его придерживает — видимо, на случай, если я осмелюсь убрать.

— Ко мне тоже нельзя. Извини, у меня тоже есть сосед.

Хмурюсь. Ощущение, что что-то тут не так, усиливается чуть ли не с каждой секундой.

— Уже вторая пара, не факт, что придёт, — решаюсь поспорить.

— Может опоздать, — бескомпромиссно и быстро отвечает парень, параллельно печатая что-то у себя в телефоне. — Лучше вернись к себе.

Я уже собираюсь возмутиться этим странным соседям, на чьи места не имеет право никто претендовать. Ну или пообещать, что если кто-то придёт, пересяду. Но не успеваю сформулировать ответ — парень неожиданно показывает телефон мне.

И от текста в нём сердце пропускает удар. Может, даже не один.

«Извини, это из-за Дикого. Ты больше ни с кем не можешь сесть, потому что он так решил».

Что?..

Это, блин, серьёзно?!

Дикий?

Машинально смотрю на парту, за которой сидела совсем недавно. Точнее, на единственного тут человека, которому максимально подходит эта кликуха. Что за фигня вообще?..

Он, наверное, единственный, кто не следит за развитием ситуации. Лениво ковыряется там в своём телефоне, едва ли вообще в курсе, что мы тут о нём говорим. Точнее, печатаем, потому что говорить, видимо, боимся.

Поперхнувшись при новом вдохе, заставляю себя отвести взгляд. Отказываюсь верить в реальность этого абсурда.

Глава 2. Ника

Застываю, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Офигеть у меня положение, конечно.

Сначала пуговица, потом что?..

Если я поддамся на требование этого Дикого, то вряд ли он ограничится одним. Решит, что продавил, что я теперь подчиняться ему буду. Как и все здесь, судя по всему.

Неужели ни у кого из группы не возникает желания послать этого мудака подальше?..

— Долго думаешь, — лениво бросает он, скользя по мне странным взглядом.

Причём цепким таким, что я машинально тянусь негнущимися похолодевшими пальцами к рубашке. Дикий усмехается.

И я резко опускаю руку.

Какого чёрта вообще тут стою в унизительном положении перед ним? Да ещё и скалится, мудак. Да наплевать на последствия, тут не тюрьма вроде как с авторитетными порядками, а универ порядочный.

— Повторяю уже сказанное — пошёл нахрен.

Мой чуть дрожащий голос отчётливо прозвенел в зловещей тишине кабинета и такое ощущение, что до сих пор звенит. Все взгляды на меня. И судя по ужасу в глазах некоторых, я сейчас офигеть по какому тонкому льду хожу. Мало того, что послала Дикого при всех, так ещё и явно дала понять, что не в первый раз.

Горло пересыхает, а внизу живота тянет тугим комком нервов. Но нет… Нельзя сдаваться. Я не буду унижаться. Наплевать, кто такой этот Дикий и почему перед ним тут все стелятся.

— С характером, значит, — задумчиво подмечает он и ухмыляется. — Ладно. Поиграем.

Желание врезать по его наглой физиономии становится почти непреодолимым. Но вместо этого я отхожу от ублюдка подальше, и, остановившись между рядов, обращаюсь ко всем:

— Ребят, вас много, а он один. Не надо идти у него на поводу. Если мы все вместе объединимся против его порядков, выстоим. Я прошу вас уступить мне любое свободное место и закончить этот цирк.

Конечно, меня тянет выразить своё отношение к происходящему в куда менее сдержанных словах, но сейчас важно достучаться до хоть кого-то.

Некоторое время после моих слов воцаряется тишина. Не знаю, на секунды или даже минуты — мне не до хотя бы примерных подсчётов, когда сердце лихорадочно бьётся чуть ли не в висках. Я ведь прилюдно вызов бросаю этому их Дикому.

Странно, кстати, что он вообще не реагирует. Кажется, даже не смотрит. Не чувствую этого, а оборачиваться проверять не тянет.

Тем более что голоса других ребят всё же раздаются:

— А ты кто такая вообще? Только пришла и порядки устанавливаешь?

— Революционерка хренова.

— Думаешь, мы тут все тупые и не знаем, что делаем и зачем?

Если первые высказывания были не особо запальчивыми, то потом ребята расходятся и наперебой уже говорят примерно в том же смысле. Меня буквально засыпает всеобщим недовольством. Наверное, поэтому Дикий спокоен — знал, что так будет. Хорошо он их выдрессировал, ничего не скажешь.

Уже второй раз за небольшой промежуток времени я оказываюсь в самом унизительном положении. Меня тут разве что не оскорбляют уже. А ощущение несладкой будущей жизни в этом универе накрывает так, что к горлу подступает ком. Надеюсь, хватит выдержки не расплакаться.

Если уж на то пошло, то даже в случае выполнения требования Дикого ситуация была бы не лучше. Я постепенно превратилась бы в его очередную марионетку. Ещё вопрос, что хуже — всеобщее презрение или это.

Не так я себе, конечно, представляла первый день в новом универе. И мысли о том, как исправить ситуацию, в голову не лезут. Со всех сторон какая-то фигня получается.

Не знаю, сколько бы ещё просто стояла статуей и слушала постепенно затихающие претензии ко мне, но вот аудитория открывается — заходит преподаватель. Лекцию будет вести.

А мне сесть некуда…

— Девушка, займите своё место, — нет сомнений, он обращается ко мне. Я одна тут стою, остальные сидят.

Его логичное и банальное требование долбит молоточками мне по ушам. Машинально веду взглядом по аудитории и подмечаю, что рюкзаки каждого из отказавших мне лежат на свободных местах. И взгляды недобрые — даже у той тушевавшейся девчонки. Она определённо набралась смелости, когда все тут против меня высказываться начали.

Дикий не смотрит. Но и его рюкзак на месте.

Разве мне есть, что терять? На меня тут и так уже взъелись. Почему не рассказать смотрящему на меня в ожидании преподавателю правду?..

Я, конечно, не стукачка, но мне тут выбора не оставили вроде как.

— Я постою, — тихо, но твёрдо отвечаю.

— С какой это стати? — его голос становится более строгим, а взгляд на меня давящим.

Смотрит, как на идиотку. Оно и логично.

Делаю глубокий вдох, чувствуя на себе и другие взгляды. Нет… Всё-таки я не решусь сдать тут всех, не в моём характере. Да и зачем? Лучше покажу, что я своя, на их стороне, как бы ни отличались наши взгляды на Дикого.

— Упала неудачно, — на ходу придумываю, пытаясь смягчить препода жалобным взглядом, чтобы не задавал больше вопросов и позволил так послушать лекцию. — Отбила себе всю нижнюю часть, сидеть больно.

— Это как вы только умудрились… — он качает головой, судя по всему, поверив. — Понимаю, если бы лёд, так ведь осень во дворе.

— Такая я неуклюжая, — вздыхаю. — На ступеньку неловко наступила, вот и полетела.

— Может, тогда лучше уйдёте с пар и полечитесь? В травмпункт бы обратиться.

Хм, а это предложение очень даже кстати. Мне тут и так не по себе от всей этой ситуации, лучше дома переварю, чем тут на перемене продолжать. Да и ребятам будет время обдумать.

— Пожалуй, да, спасибо, — благодарно улыбаюсь преподавателю.

Он меня не задерживает, и вот я уже старательно прихрамывая, иду к двери. Кожей чувствую на себе взгляд Дикого. Возможно, смотрит кто-то ещё, но именно его взгляд перекрывает их все. Обжигает мне спину… А потом и ниже.

Вот мудак!

Ну и ладно, пусть пялится, ещё не хватало реагировать. Обойдётся. А завтра я приду на пары раньше всех и сразу займу какое-нибудь место.

*****

В коридоре я иду уже обычным шагом, не особенно беспокоясь быть застигнутой врасплох. Тут куча аудиторий, преподов и студентов — вряд ли все про всех в куре. Не думаю, что инцидент с моим якобы падением вообще будет обсуждаться. Только если ребятами из группы, ведь они знают правду…

Глава 3. Ника

На тусовочку к Тиму я прихожу с твёрдым намерением влиться в коллектив этой же ночью. Неважно даже, какими способами. Конечно, развратные я исключаю, а вот отпустить себя и прибухнуть позволительно. Так я скорее своей стану, чем буду сидеть там со скучающим видом.

Поэтому я прихожу с двумя бутылками дорогого качественного испанского вина. Беру сухое и полусладкое. Не знаю, что там у ребят в качестве выпивки, но я предпочту скорее такую. И чтобы не сидеть с кислой миной в случае, если у них на столе более крепкое или менее качественное, принесу с собой припасы. Всё-таки пить палёнку не тянет.

Да меня вообще не тянет пить… Живы воспоминания, как пьяный отчим приставал к моей сестрёнке. Еле отбила. Меня не трогал, то ли потому что уже «старая» в его понимании, то ли потому что «борзая слишком». Второе вообще было необходимым мне и сестре для выживания, потому что забрать её и переехать в Москву я смогла далеко не сразу. Да и перевестись в другой универ далось не так уж просто, несмотря на то, что в лучшем университете Дмитрова была отличницей и активисткой.

В общем, не пила толком ни разу, только на выпускном совсем чуть-чуть. Не до того было. Подработки, накопления, универ, сестра… Попытки доказать маме, что её избранник мудак хотя бы недолго продлились. Быстро поняла, что гиблое дело. В итоге забрала сестрёнку и уехала. Уверена, что мама и без меня всё понимала, но сделала выбор. И, как ни больно было от мысли, что родной человек оставался вращаться в этом дерьме — сделать я ничего не могла. Либо погибать вместе с ней, либо спасаться.

Дом у Тима оказывается просторным, трёхэтажным. Такой даже если смотреть со стороны, ещё не зайдя, вполне способен уместить в себя весь курс да хоть с ночевой. И двор тоже шикарный. Зоны отдыха, качели даже…

Открывают мне не сразу. Взъерошенный парень небольшого роста и плотного телосложения. Вот он какой, значит, этот Тим.

— А я к вам, — весело приподнимаю бутылки. — Можно же?

Парень ощутимо колеблется, но сзади него уже образуется, пьяно покачиваясь, Андрей.

— О, Ника! — расплывается в дурацкой улыбке, подмигивая мне. — Она классная, впусти, — Тиму.

Это сколько они тут сидят? Видок у моего так называемого сообщника такой, будто минимум две бутылки выпил уже. А я ведь только сестру предупредила, переоделась в более неформальное, в магазин сходила и сразу приехала сюда на такси.

— Лааадно, проходи, — с видом, будто делает мне одолжение, соглашается Тим.

Подавляю недовольство от этого не слишком радужного приёма. Со слов Андрея я ждала другого… Ну да ладно, видимо, придётся постараться, чтобы влиться в коллектив. Мне здесь ещё учиться — а значит, либо терпеть власть Дикого в том числе и, так или иначе, надо мной; или надо максимально понравиться ребятам, чтобы изменить их странный расклад в группе.

Потому прохожу внутрь с максимально весёлой улыбочкой. Сегодня пьяные люди меня не смутят. Сегодня я сама стану пьяной.

****

— Да ладно вам, серьёзно проблема, что ли? — дерзко ухмыляюсь, делая решительный глоток из предлагаемого Андреем напитка.

Своё вино я уже допила. Правда, мне помогли в этом деле, но всё равно уже многовато алкоголя во мне.

— Ну, никто из девчонок прежде не танцевал на столе после моего коктейля, — хмыкает Андрей. — Пытались, конечно. Но максимум на что их хватало, это парочка корявых движений, а потом падали, теряя координацию.

— А ты так вообще не из пьющих, — встревает Тим. — Точно не сможешь.

Другие ребята горячо подхватывают, дружно утверждая, что у меня кишка тонка. Беззлобно — скорее подначивая.

Я, конечно, пьяна, но не настолько, чтобы перестать соображать. Потому разум очень даже не молчит по поводу предлагаемого мне действия. Танцевать перед всеми на столе… Нет, ну речь не о стриптизе, конечно, но всё равно как-то слишком. Не нравится мне эта идея.

С другой стороны, мне ведь влиться в коллектив надо. Да, мы тут неплохо общаемся, подшучиваем друг над другом, смеёмся, но прям видимых подвижек в сторону того, что они между мной и Диким сделают правильный выбор, нет. И Андрей не спешит начинать эту тему, всем своим видом давая понять, что мне пока получше закрепиться перед народом надо. Продемонстрировать, что своя максимально. А если ещё и стану первой девчонкой, которая сможет сделать это после коктейля Андрея…

Да и откуда мне знать, что для них слишком, а что нет? Может, на таких тусовках и обнажаться не проблема, не только танцы на столах устраивать. Я ведь раньше не принимала участие ни в чём подобном. Поэтому не стоит ориентироваться на собственные ощущения, у меня опыта никакого.

— Сейчас увидите, — решительно заявляю, осушая коктейль Андрея до конца.

М-да, та ещё бурда, конечно. В одном стакане намешано всё, что у нас тут на столе. А это и вино, и виски, и водка, и кола, и соки разные, и, кажется, даже самогон тут кто-то приносил.

Пить это дерьмо невыносимо просто, меня чуть не выворачивает. Но как я иначе покажу всем, что смогу станцевать после этой херни? Вот и пришлось влить в себя такое вот пойло.

Мысленно пообещав себе, что это последнее, что я сегодня выпила; поднимаюсь. Вроде нормально на ногах держусь.

— Ну что, освобождайте стол, — дерзко заявляю ребятам, на что те под возгласы типа «воу-воу» и вправду следуют моим указаниям. Середина стола полностью освобождается, пустые бутылки и тарелки уносятся, а остальное отодвигается к краю, который у стены.

Тим услужливо подаёт мне руку, помогая взобраться на стол. При этом меня слегка ведёт, комната покачивается перед взглядом, а к горлу подступает тошнотворный спазм.

Сглатываю и заставляю себя пройти на середину стола. Вряд ли мне там долго танцевать надо будет. Если другие девчонки пасовали в самом начале, то протянуть хотя бы до припева песни, которую мне включат, будет достаточно. А это максимум минута с копейками, судя по репертуару. Я смогу.

Уже через несколько секунд мне включают какой-то танцевальный микс, и я начинаю двигать телом. Ноги на всякий случай даже не задействую, и так с трудом нашла положение, в котором они не подкашиваются. Так что плавно покачиваюсь под ритмы музыки лишь корпусом, параллельно поглаживая себя руками под одобрительные свисты ребят.

Глава 4. Ник

Я не особо люблю появляться в универе. Тем более, с первых дней. Но сохранять авторитет важно, а для этого надо периодически показываться народу. Да и учёба требует внимания.

В общем, первого сентября я не пришёл, а вот уже второго здесь. Пока стою в общем коридоре, лениво опираясь о стену рядом с автоматами. Один вроде по напиткам, второй по еде. Никогда не пробовал их.

Взгляд скользит по студентам, вычисляя первашей. Им тоже скоро объяснят правила. Сам даже напрягаться не буду, нафиг надо. Делал это на первом курсе, а теперь система сама собой работает.

У одного из автоматов очередь из желающих хлебнуть с утра подобие кофе. Хотя, наверное, он сносный, раз тут некоторые постоянно ошиваются снова и снова. Стою чуть в тени, чтобы меня не видели и не налетали сразу с приветствиями. Всё-таки быть авторитетом иногда утомляет.

В очереди выделяется девчонка, которую не припомню. Не то чтобы в лицо всех знаю, но таких хорошеньких точно. Видимо, она первокурсница. Стройная, невызывающе одетая и почти не накрашенная — красивая сама по себе, всё, как я люблю. Тёмные волосы чуть ниже плеч, припухлые губки и невинные глаза. Белая рубашка и голубые джинсы. Вроде бы простая, но в то же время охуенная девчонка. Цепляет взгляд естественной красотой.

Ухмыляюсь в предвкушении. Скоро ей объяснят порядки тут, и наивной первокурснице наверняка захочется стать моей. Препятствовать не буду.

Очередь довольно подвижная, и уже скоро у аппарата стоит именно она, позволяя тем самым лучше разглядеть себя. Глаза довольно умные.. Не факт, что легко ко мне в руки пойдёт. За теплотой почти синих глаз я вижу характер. А ошибаюсь редко.

Кто-то в очереди сзади сетует на то, что не хватает мелочи на мокачино. И девчонка разворачивается, довольно мило обратившись и предложив чуть добавить. Делает это так непосредственно и легко, что другая, более знакомая мне студентка, соглашается без неловкости.

Трогательно. В образ моей первокурсницы добавляются новые краски. Некоторые бы банально не решились предложить добавить, а у этой хватает инициативы. Ну и не пофиг ей, значит, скорее хорошая девочка, чем эгоистка.

Мне это нравится. И она нравится. Но это с одной стороны… А с другой, говоря объективно, вряд ли этой милахе подходит мой привычный формат «отношений».

Стоит забирать её себе или нет? Непривычно для себя зависаю, прикидывая. А не похер ли, какой там для неё формат привычен? Попробует новый. С каких это пор я надумываю за кого-то желания и ставлю их в приоритет?

Ко мне уже подваливает народ. Ну вот, как знал, что долго незамеченным не буду. Машинально отвечаю на приветствия и редкие вопросы с жалобами окружившим меня парням. Сам при этом провожаю взглядом уже удаляющуюся девчонку.

— Что, заинтересовала? — спрашивает Стас, которого в целом даже можно назвать моим другом. — Она к вам новенькой идёт.

Воу. Неожиданно. Но Стас вообще всегда в курсе событий, так что если говорит, значит, правда.

И довольно приятная.

— Учёл, — только и говорю.

Смысла развивать тему дальше нет — вот-вот, и познакомимся с девчонкой лично. Там и решу, стоит оно того или нет.

Неожиданно, но в аудиторию захожу раньше той милахи. И куда она тогда, получается, пошла уверенным шагом, раз запаздывает?

— У нас новенькая, — сообщает мне Марк, не так давно получивший право сидеть со мной. — Переводом из Дмитрова.

Перевод со второго курса в другой универ? Странно. Должны быть причины. Наш, конечно, круче дмитровских, но ездить же неудобно.

Нафига я об этом думаю?

— Что ещё узнал о ней? — буднично интересуюсь, как если бы просто контролирую обстановку.

— Девчонке восемнадцать, чуть младше нас. Снимает квартиру с сестрой тут недалеко, сестре тринадцать, что там родители, без понятия. Вчера на построении студентов совсем немного была, быстро ушла, — с готовностью вспоминает Марк. И, чуть помедлив добавляет то, что оглушает меня мгновенно: — Зовут вроде Ника Беликова.

Беликова? Нет, серьёзно, Беликова?..

Возможно, совпадение. Даже скорее всего оно. Но меня вдруг швыряет в прошлое настолько ощутимо, что не сразу ориентируюсь. И ведь узнал потом про двух дочерей… По возрасту вполне подходят. Имена не выяснял.

Если это дочь того самого Беликова, то разве имею я право трогать её? Есть вещи, через которые нельзя переступать. Есть события, которые не забываются. И есть поступки, которые не прощаются.

— Понятно, — наконец, осиливаю ответ. И неожиданно решаю: — Отсядь от меня.

— Что? Но почему? — тут же кипишует Марк. — Что я сделал?

— Пока ничего, не в тебе дело. Хочу освободить место для новенькой, — поясняю, не понимая самого себя. Но всё же объявляю уже всем, чтобы слышали: — Если сядет со мной, то она моя.

Монетку бросать не тянет. Пусть решит сама Ника. Смотрю на неё намеренно вызывающе, дерзко даже. Если в девчонке есть стержень — выдержит, и будь что будет. Если нет — отступит, и я тоже. Потому что только крепкий характер Ники может служить оправданием моим вспыхнувшим желаниям.

******

Ника на удивление расслабленная в моих руках, пока на улицу её несу. Не колючая совсем, скорее с любопытством меня рассматривающая. Непривычно открыто. Мне даже не по себе немного. Интересно, что она там высматривает.

— Дикий, да? — неожиданно хихикает, дразнится пьяно.

Причём скорее забавно, чем бесяче. Потому просто сажаю Нику на качели и сам сажусь за те, что рядом. Дурацкий вопрос, естественно, игнорирую.

Но девчонку это нисколько не смущает.

— Опааааасный, — тянет, то ли подначивая, то ли странно развлекаясь.

Я, конечно, не ведусь. Но любопытно, чего добивается Ника. И что вообще на уме у неё, такой расслабленной и нелепо дерзкой. Ведёт себя совершенно нетипично.

Хотя мы, конечно, не настолько знакомы, чтобы я судил о типичности её поведения. Пусть и всё равно кажется, что я её знаю.

— Сколько же ты выпила? — спрашиваю с ухмылкой, уверенный, что завтра Ника обо всём этом и не вспомнит.

Глава 5. Ник

Просыпаюсь быстро — непривычно спать на диване. На свою удобную просторную кровать Нику вчера ночью положил. Она как отрубилась, так в себя не приходила. Пришлось периодически заходить к ней и проверять, что по состоянию. Температуру сам ей померил, снова блевать нёс и держал, помог умыться, дал с трудом найденные таблетки от отравления и уже даже думал скорую вызвать. Что для меня охренеть как несвойственно.

Но девчонка вроде в целом в адеквате была. Выблевала лишнее, попила водички. И где-то с трёх ночи спокойно уже спала. Тогда и я вырубался — на диване, в другой комнате.

Смотрю на время — шесть утра. До универа три часа. Не пойти не вариант — мне там есть, чем заняться. И так еле ночь дотерпел.

Вот только Нику я бы сегодня не пускал в универ. Захожу в свою комнату — спит ещё. И вряд ли прям офигенно себя будет почувствовать при пробуждении. Небось похмеляться придётся.

Теоретически можно выйти вместе. Нику подкинуть до её дома, а самому в универ. Но даже не знаю… Будить не хочется. И вообще, хочется, чтобы здесь была. Особенно когда придёт во вменяемое состояние.

Оставлять её тут одну — не проблема. Папка Беликова у меня в сейфе. Ника не похожа на любительницу ковыряться в чужих вещах, но даже если вдруг долбанётся и обыск у меня тут устроит в моё отсутствие, в сейф не залезет. Это никто не сможет, кроме меня.

Потому спокойно поднимаюсь, иду в душ и завтракаю, даже не думая будить Нику. В оставшееся время занимаюсь работой. Мало кто знает, но я создаю сайты за деньги. С моим привычным всем образом это не вяжется, вот и думают, что до сих пор в подпольных боях морды бью. На деле это давно задолбало.

Ника просыпается неожиданно. Буквально за какие-то минуты до моего выхода. Уже стою в коридоре, напяливая ботинки, как появляется она.

Растрёпанная, помятая слегка, в моей футболке, которая девчонке почти до колен. Мелкая совсем. И довольно милая сейчас, когда такая растерянная.

Это я вчера переодел Нику в мою футболку, чтобы удобнее спала. Ну и попутно формы заценил, конечно. Охуенная у неё фигура. Ника вообще вся офигительная.

— Ты куда? — её голос звучит серьёзно и тихо, а ещё слегка хрипловато после сна.

Ухмыляюсь. Самый странный вопрос из всех возможных в ситуации, когда девчонка проснулась в моём доме и наверняка мало что помня.

— В универ, — всё-таки отвечаю серьёзно именно на него.

— Я с тобой, — решительно заявляет она и уже чуть не подрывается обратно в комнату переодеться; как морщится, притормозив.

Видимо, в голове стреляет. Вчерашние приключения дают о себе знать. Никуда не пойдёт она.

— Нет времени тебя ждать, — обозначаю, поскольку не привык к уговорам. — В холодильнике мясо осталось, ещё по мелочи всякого, разберёшься. Аптечка в моей комнате, верхний ящик. Я скоро.

Ника смотрит на меня с плохо скрытыми недоверием и недовольством. Мне аж почти обидно становится, что возился вчера с ней чуть ли не всю ночь; а всё равно не в милости.

— Я не буду тут оставаться, — вредничает она. — Если не успеваю в универ, то выйду с тобой и поеду к себе. Мне сестра уже весь телефон оборвала, я ей обещала.

Хм, значит, Ника проснулась не вот прям сейчас, раз успела сестре написать. Не решалась выйти? Тянула до последнего?

Значит, помнит явно больше, чем могла бы.

— Как зовут твою сестру? — неожиданно даже для себя спрашиваю.

Хочется именно сегодня выяснить, те это Беликовы или нет. Пока всё не полетело к херам. Имена дочек того самого Беликова мне не известны, но выясняю это за несколько минут.

Походу, сегодня будет насыщенный день.

Ника хмурится моему вопросу, руки на груди скрещивает, ерепенится вся.

— Тебе зачем?

Она спрашивает так, будто начеку, готовая в любой момент защитить. Похоже, несладкая там жизнь у сестричек была после смерти отца. Ника привыкла грудью за младшую вставать. Наверняка и огребать приходилось, отсюда и характер закалился.

Мне всё это знакомо. Но как-то коробит, что девчонка через подобное проходила. Неправильно это.

— Просто вопрос, — говорю как можно более невозмутимо, чтобы расслабилась.

Ника кивает, задумчиво смеряет меня взглядом и реально успокаивается. Наверняка понимает, что мне нет ни смысла, ни интереса на её сестрёнку посягать.

— Аня.

Киваю. Решаю не выделываться дурацким «красивое имя». Девчонка и так едва спрятала колючки, ни к чему сбивать толку излишней любезностью.

Что ж, Ника и Аня Беликовы. Восемнадцать и тринадцать лет соответственно. Проверю.

— Аня подождёт буквально два или три часа, — решаю я. — Я не собираюсь сегодня все пары сидеть. Ты и в себя прийти не успеешь, как я вернусь.

Вроде не упрашиваю, просто перед фактом ставлю, как привык. Но почему-то жду реакции.

Впрочем, её толком нет. Ника просто смотрит на меня — пристально, видимо, решая что-то. Вот только у себя в уме. Потому что мне об этом не сообщает.

Ну а я не собираюсь ждать или допытываться — хватаю куртку и выхожу. Закрываю девчонку на ключ. Она ведь не дура оставлять такую квартиру открытой, чтобы свалить.

Я надеюсь.

*****

Надо поскорее порешать все дела и вернуться к Нике. Во-первых, обещал значит, надо сдержать слово. Во-вторых, тянет.

Итак, у меня на повестке дня Андрей с его неуместными выебонами и информация про дочерей Беликова. За вторым я не в универ пойду, а первое решу вот прям сейчас.

Благо, этот придурок таки припёрся сегодня. Держится с уверенной наглостью, что не факт даже, что очкует в глубине души. Может, и не догнал, что влип. Думает, я ничего такого не подозреваю.

Ну окей. Сейчас обломается.

Не дохожу до своей парты. Останавливаюсь по центру, смотрю на Андрея. Безотрывно, в упор.

Жду, когда это заметят все. Напрягаются, переглядываются. Пытаются понять, что не так.

Андрей храбрится, держит взгляд, а сам бледный уже весь. И это только начало.

Глава 6. Ника

Неожиданно всё это. Меньше всего рассчитывала проснуться в квартире Дикого и в его футболке.

А ещё вчерашний вечер... Воспоминания пчелиным роем вертятся в голове, жаля осознанием, что я очень даже наслаждалась общением с Ником. И не только общением... Чёрт возьми, мне ведь в какой-то момент на полном серьёзе захотелось его поцеловать.

Его! Этого дикого, чокнутого, наглого... И надо признать, временами адекватного. Потому что вслед за возмущением вдруг накрывает пониманием, что вчера в полном дерьме была бы, если бы не он. На пьяную голову слишком легко шла на контакт, и вдруг бы прямо там, в доме Тима, девственности лишилась бы с первым заинтересовавшимся. А после моих танцев на столе такие запросто нашлись бы.

А даже если предположить, что обошлось бы без подобного и я бы ушла вовремя — смогла бы самостоятельно куда-либо добраться? Сознание конкретно так плыть начало в какой-то момент. Меня ведь вырубать стало в буквальном смысле и тошнить, как никогда в жизни.

А Дикий, кстати, помог. На руках меня носил, волосы мне держал, вытирать лицо помогал, умываться… Много чего, в общем. Необычно как-то. И даже неловко. Я ведь смутно помню и то, как он меня переодевал и спать укладывал.

Зачем-то вспоминаю, что нижнее бельё на мне не одного комплекта, да и скорее простое, хлопчатобумажное. Лифчик обычный чёрный, а трусы розовые.

Морщусь. Как будто мне есть дело до мнения Дикого. Надеюсь, увидев, как я блюю, он потерял ко мне интерес и объявит своей какую-нибудь другую. Которая, может, даже рада этому будет.

Надо признать, эта радость какой-нибудь не обременённой интеллектом девчонки вполне возможна. Ведь несмотря на то, что этот парень — редкостный наглец, внешностью ни разу не обделён. Да и деньгами, судя по всему, тоже…

Неплохая у него квартира. Двухуровневая, в приятных глазу коричнево чёрных оттенках. Мебель качественная, явно не в копеечку. Музыкальный центр, гитары дорогие, тренажёры самые разные… Спала я на очень удобной и просторной кровати, да и вообще, тут даже по полу ходить одно удовольствие. Как ни странно, ещё и чисто. Не то чтобы до идеала, но собирать пыль уж точно не приходится. Из намёка на беспорядок только явно уже давно не мокрые вещи на сушилке и несколько гантелей на полу.

Интересно, где именно Ник так неплохо зарабатывает, чтобы позволить себе такую квартиру. Ведь, судя по всему, живёт один.

Открываю холодильник, решив сначала поесть, а потом уже таблетки от раскалывающейся головы принимать. Их ещё найти надо. Но раз Дикий сказал, что в аптечке всё есть, то даже не сомневаюсь.

Как-то мало сочетается его кликуха с порядком и дизайном квартиры. Но этот парень вообще довольно противоречив. И опасен. Я решила держаться от него подальше — я буду. Дождусь только, отблагодарю и уйду. А то вот так сваливать, оставляя дверь открытой, не кажется хорошей идеей. Тем более после того, как обо мне позаботились.

Хмурюсь неожиданной мысли, что, возможно, позаботились лишь потому, что считают своей.

Да и наплевать, что там этот Дикий себе вообразил и чем руководствовался. Я буду вести себя так, как сама считаю правильным. И в любом случае правильной не кажется идея уйти с незапертой дверью. У Ника тут явно есть что грабить. Вот даже сейф видела. Он, конечно, встроен в стену и имеет код; но всё равно не хочется, чтобы в глаза попадался лишним людям.

Интересно, что Дикий там хранит? Неужели наличку? Почему-то кажется, что там может быть что-то поинтереснее. Этот парень явно имеет какие-то секреты.

Готовит вот на удивление неплохо. Отлично даже. Действительно вкусные говяжий стейк и запечённые овощи. Я бы даже решила, что это из ресторана, но на кухне видны следы готовки. Посуду за собой Ник не помыл, хотя посудомойка есть. Впрочем, электрогриль в неё вряд ли влезет.

Вот так плотно завтракать — наверное, не лучшее начало дня, но удержаться невозможно просто. Доедаю всё полностью и в качестве благодарности за вкусную еду мою посуду и за собой, и за Диким. Если, конечно, готовил действительно он, а не девчонка какая-нибудь, которую сюда привёл…

Морщусь от прострелившей в висках боли и иду опустошать аптечку. А потом, приняв душ и воспользовавшись любезно оставленным мне полотенцем, привожу в порядок кровать после себя в комнате. Дикий, судя по всему, спал в гостиной на диване. Его я тоже убираю.

Странно, но чувствую даже что-то типа тепла к нему за своеобразную заботу обо мне и за то, как удобно тут всё организовал.

******

Успеваю только написать Ане, что приеду где-то через два часа, как слышу, как поворачивается ключ на входной двери. Ну надо же… Дикий всё-таки сдержал слово по времени.

Если это, конечно, он, а не его родители, например. В квартире ни намёка на их периодическое присутствие, но мало ли.

Настороженно выхожу навстречу. Дикий.

Причём странный какой-то… Будто разбитый. Смотрит перед собой пустым взглядом, сквозь который я умудряюсь прочувствовать такую тоску, что в груди странно тянет, ноет как будто.

Непривычно видеть Дикого именно таким. Словно даже человеком. Чувствующим, уязвимым. У меня сердце пропускает удар, а сама я, наверное, и дышать забываю.

Это ощущение не длится долго — он будто выходит из странного оцепенения и смотрит на меня более осмысленным взглядом. Ещё и ухмыляется чему-то.

— День дерьмо, — то ли просто сообщает, то ли поясняет тот настрой, который я уловила. — Хорошо хоть ты дома.

Кусаю губу, не зная, как и реагировать на последнее его заявление. Звучит так, будто это наш совместный дом, где я тут преданно жду его. Опять эти собственнические замашки?

Впрочем, придираться к формулировке не тянет. Не сейчас, когда Дикому явно хреново, как бы ни храбрился. Я же вижу. И не железная. Равнодушной к чужим страданиям редко остаюсь — лишь там, где знаю, что полностью заслужили.

Дикий, конечно, мудак, но не конченный. Поэтому, неловко вздохнув, успокаивающе проговариваю:

Глава 7. Ника

Аня встречает меня у порога. Суетится вся, в лицо мне заглядывает и мнётся. А сама совсем не готова к выходу ещё, хотя у неё в школе вторая смена.

Ну да ладно. Я ей не бдящая мамочка, да и сестра уже не ребёнок, должна сознавать риски. Наверное, не хотела уходить, пока я там пропадаю.

— Ну наконец-то, Ника, — словно в подтверждение этой мысли облегчённо заговаривает Аня, кусая губу и явно нервничая. — Ты где была?

Неужели из-за этого так волновалась? Вздыхаю. Я должна была учесть, что мы только недавно начали вдвоём жить. Не время вот так пропадать.

— Я ведь говорила, что на тусовке моих новых однокурсников. Немного перебрала, а потому была не в состоянии приехать раньше, — мягко поясняю, на что взвинченная Аня всё ещё не успокаивается.

Более того, такое ощущение, что толком и не слышит меня. В каких-то своих мыслях витает.

— Ладно, а сейчас ты как? — нетерпеливо спрашивает.

— Намного лучше, — настороженно говорю, уже даже не сомневаясь, что причина её состояния не в моей задержке. — Кстати, в школу ты успеваешь, ко второму уроку уж точно, — на всякий случай добавляю.

Но Аня не меняется в лице. Да и с чего бы ей было так париться именно из-за школы? Новая её воодушевила, но вряд ли настолько, чтобы переживать по каждому пропуску.

Она протяжно вздыхает, пока я окончательно разуваюсь и иду к гардеробной, чтобы снять верхнюю одежду. Напрягаюсь. Судя по всему, у сестрёнки что-то серьёзное на уме.

Неужели опять…

— Прежде, чем я туда пойду, хочу посоветоваться с тобой, — решается она.

— Конечно, давай, — соглашаюсь, и мы проходим в её комнату.

Аня садится на кровать, обнимая подушку. Смотрит на меня внимательным и грустным взглядом, от которого сердце слегка щемит. Всё-таки немало моя сестрёнка уже пережила.

— Это по поводу папы, — тихо признаётся она.

Ну вот. Всё-таки опять. Впрочем, я уже была почти уверена, что дело именно в этом. Аня давно вбила себе в голову, что полицейские не очень-то расследовали его смерть.

— Ань… — устало вздыхаю.

— Нет, послушай, — горячо перебивает она, явно набравшись уверенности. — Я вчера разговорилась с новым одноклассником, он как услышал мою фамилию, сразу вспомнил, что на работе у своего папы перебирал архивы с уголовными делами, и там было дело по смерти Беликова, дата та же! Мы поговорили с Аликом, там точно речь о нашем папе была, но он внутрь папки не заглядывал, ему бы и не дали, но зато мы теперь точно знаем, в какой именно полицейской части это дело есть!

Что-то мне не нравится этот энтузиазм в её голосе. Да и вообще тот факт, что она с неким Аликом тему смерти папы хоть немного, но обсуждала. Впрочем, винить её за это не могу — учитывая, что сама скорее избегаю подобных разговоров.

— К чему ты клонишь? — осторожно спрашиваю.

— Это невероятное совпадение, просто судьбоносное, ты понимаешь? — почти отчаянно проговаривает она, и смотрит на меня таким взглядом, что невозможно не прочувствовать важность этой темы для неё. — Я всегда чувствовала, что в деле папы не всё так гладко, и вот она, возможность убедиться. Вселенная будто подталкивает меня и даёт понять, что я права.

У Ани хорошая интуиция, это факт. Но вся бурда со Вселенной, подталкивающей на верные действия, мне всегда была скорее чужда. В то же время с пониманием отношусь к тому, что для сестрёнки тут всё иначе. Да и пару раз уже было, что она с точностью предугадывала события.

Но эта тема с папой… Да что ж она никак не отпустит Аню? Ей ведь три годика было, когда его не стало. И потом мы с мамой не то чтобы многое ей об этом рассказывали. Коротко совсем.

— Ань, убийцу поймали и посадили, — с сожалением, но максимально твёрдо напоминаю. — Совпадает орудие, отпечатки, да и он признался в конце концов. Дело было максимально прозрачным.

Но сестрёнка будто и не слышит меня. Резко и решительно заявляет:

— Я хочу выкрасть дело папы, прочитать там всё и убедиться. Он не мог быть в том месте, где совершилось преступление.

— На кладбище? — вспоминаю я. — Не знаю, вдруг забрёл нечаянно.

И только потом до меня доходит смысл других её слов. Что? Выкрасть?!

— Наш папа? — невесело ухмыляется Аня. — Чёрта с два он там был.

Ну да, он не любил подобные места. Но я не собираюсь развивать эту тему, потому что сейчас куда важнее другая:

— Выкрасть я тебе ничего не дам. Если отец Алика не может передать тебе эту папку, то точно не стоит туда соваться. Десять лет прошло, Ань.

Насколько я знаю, дела любой давности засекречены. И если бы мне было восемнадцать не сейчас, а когда расследование только проводилось — могли бы раскрыть мне детали. Но тогда полицейские по большей части беседовали с мамой, да и дело оказалось быстро раскрытым. Наверняка давно покоится в архивах, и запросы на него уже и не примут. Учитывая, что убийца папы умер два года назад.

Впрочем, это всё Аня знает даже лучше меня. Слишком давно её мысли направлены в эту сторону.

И отступать она при этом явно не желает:

— Я знаю полицейскую часть и знаю, где там архивы. И я знаю, что не всё так просто, как сказали маме. Я не прощу себе, если не буду действовать.

Вздыхаю. На самом деле, удача вообще то, что Аня решила посоветоваться со мной. Учитывая её решимость, могла бы и втихую решиться на нечто подобное, а мне потом бы из полиции по этому поводу звонили бы.

А так… Раз уж я знаю заранее, могу хотя бы попытаться исправить ситуацию. Хоть как-то.

— Тогда уж лучше я сделаю это, — сама не верю в то, что говорю. Но разве есть выбор? Не запереть же Аню или круглосуточно бдеть, где она и чем занимается. — Говори, где там и что.

Судя по взгляду сестрёнки — ей моя идея очень даже нравится. Ну конечно, самой ведь страшно было, скорее от отчаяния собиралась. И сейчас смотрит чуть ли не с восхищением. Она вообще часто так на меня смотрит — так уж складывается, что постоянно выручаю её. С детства пошло.