Он отказался от операции для жены

В палате частной клиники угасала молодая женщина. Врачи ходили вокруг неё на цыпочках, с тревогой поглядывая на мониторы. Что поделаешь, не всегда даже баснословные деньги могут вытащить человека с того света.

В кабинете главврача шёл напряжённый консилиум. Вокруг стола сидели хмурые медики в накрахмаленных халатах, а рядом с ними — её муж, холёный бизнесмен с идеальной стрижкой и дорогими часами. Некоторые доктора, особенно молодой хирург Константин, горячо настаивали на операции.

— Ещё не всё потеряно! Мы можем её спасти! — почти кричал он, нервно постукивая ручкой по столу.

И тут слово взял супруг.

— Я, конечно, не врач, — начал он с показной скорбью, — но я самый близкий Томочке человек. — Он театрально вздохнул. — И я решительно против оперативного вмешательства. Зачем мучить бедняжку? Эта операция всё равно не подарит ей спасения. Скорее всего, мы лишь продлим её... агонию, — последнее слово он произнёс с таким надрывом, что у присутствующих чуть не навернулись слёзы.

— Вы не правы, — неуверенно пробормотал главврач, избегая прямого взгляда.

А Константин, молодой хирург с горящими глазами, вдруг вскочил со своего места:

— Да неужели вы не понимаете, что отрезаете своей жене последний путь к спасению?! — в его голосе звенело неприкрытое негодование.

Но у Дмитрия, видимо, были свои рычаги давления, и он стоял на своём, как бетонная стена.

— Операция не нужна, — отрезал он, — я готов подписать любой отказ.

И подписал. Росчерк пера — и молодая женщина была обречена.

А причину этого чудовищного решения едва ли кто-то знал. Хотя на самом деле всё лежало на поверхности. Муж Тамары приобрёл своё богатство исключительно благодаря ей — её мозгам, её связям, её деньгам. И теперь, когда она балансировала на грани жизни и смерти, супруг, обладая всеми правами, предвкушал момент, когда сможет безраздельно царствовать в империи, построенной чужими руками. Поэтому смерть жены была ему выгодна, чего он, собственно, и не скрывал от тех, кто мог раскусить его игру.

Главврач получил от него такое "вознаграждение", от которого невозможно было отказаться — за то, чтобы не настаивать на операции. А Дмитрий был настолько уверен в скорой смерти жены, что успел заранее выбрать ей место на кладбище! Представляете? Пока жена ещё дышала, он уже позаботился о том, где её закопают.

— Место, по-моему, очень даже неплохое, — рассуждал он, прохаживаясь между могилами с таким видом, будто выбирал участок для дачи. — Сухое, к тому же на возвышении. Отсюда моя бедная Тамарочка или её дух — он неопределённо махнул рукой куда-то вверх — сможет любоваться панорамой города.

Смотритель кладбища, пожилой морщинистый мужчина с выцветшими глазами, слушал будущего вдовца с плохо скрываемым изумлением.

— А когда планируете привезти... тело? — осторожно поинтересовался он, подбирая слова. — Чтобы организовать, так сказать, достойные проводы.

— Да не знаю пока, — небрежно отмахнулся Дмитрий, словно речь шла о доставке мебели. — Она ж в больнице доживает.

Смотритель аж поперхнулся от такого заявления.

— То есть... вы что, для живого человека выбираете могилу?! Разве так делается?

— Ну не собираюсь же я её прямо сейчас заживо хоронить, — закатил глаза Дмитрий. — Говорю же, она при смерти, наверняка со дня на день отмучается.

Спорить было бесполезно. Дмитрий торопился — ему не терпелось улететь на курорт с длинноногой любовницей, чтобы вернуться как раз к похоронам.

"Это очень даже ловко я придумал, — рассуждал он, садясь в свой Мерседес. — Как раз вернёмся, а всё уже готово, и не нужно ничего выбирать. Всего-то останется закопать Тамарку — и всё, свободен как ветер!"

Смотритель, несмотря на шокирующую ситуацию, спорить не стал. Заказчик всё оформил официально, деньги заплатил, чтобы к нему уже не было никаких вопросов ни сейчас, ни потом.

А тем временем в палате Тома из последних сил боролась за свою жизнь. Она чувствовала, что положение её хуже некуда, но отказывалась верить, что она, такая молодая, полная сил и жадная до жизни, должна безропотно сдаться смерти. А между тем даже врачи не давали ей никакой надежды, глядя на молодую женщину как на уже почти отрезанный ломоть.

На её стороне оставался только Константин Петрович, тот самый молодой доктор, продолжавший с упорством настаивать на операции. Слушать его, разумеется, никто не собирался. Из-за своего упрямства он постоянно спорил с заведующим отделением, и разруливать эти конфликты приходилось главврачу. Ну а тот решал их неизменно в пользу заведующего, который, по слухам, приходился ему внебрачным сыном.

Тем временем у умирающей Тамары появился ещё один неожиданный сторонник — тот самый смотритель кладбища, Иван Владимирович. Он сразу почуял неладное в истории с покупкой могилы, а вчитавшись в документы, напрягся ещё больше. Дело в том, что в прошлой жизни он был школьным учителем, и в документах, к своему изумлению, узнал девичью фамилию той, которую собирались хоронить на выбранном участке.

Это была его бывшая ученица! Сперва он подумал, что это просто совпадение, но, сверив все данные, понял, что не ошибается. Тома была его любимицей, самой способной девочкой в классе, к тому же дочкой весьма влиятельных в их городе людей. Иван Владимирович помнил, что несколько лет назад родители девушки трагически погибли. Он слышал, что она с головой ушла в бизнес и добилась немалых успехов.

"И вот теперь, значит, заболела, а этот выхоленный хлыщ уже спешит её похоронить", — мрачно думал старый учитель, вспоминая самодовольную физиономию Дмитрия. Подозрительно всё это, особенно если учесть, что сам муженёк, судя по всему, звёзд с неба не хватал, а только пользовался чужими достижениями.

Не раздумывая ни минуты, Иван Владимирович отправился в клинику, чтобы узнать о состоянии бывшей ученицы или попытаться как-то вмешаться. Ну, или хотя бы проститься с Тамарой, если уж совсем всё плохо.

Поговорить, правда, ему не удалось.