Он снился мне в других веках

ГЛАВА 1

Утро началось как обычно. Майя неспешно вошла в кабинет, и в нос ей ударил насыщенный аромат свежего кофе.

За два года работы в этой компании в их отделе сложилась добрая традиция: первый, кто приходил, готовил всем этот бодрящий напиток.

- Спасибо, Мэт, - улыбнулась она, обнаружив на своем столе дымящуюся кружку.

- Всегда пожалуйста, - отозвался мужчина, уже склонившийся над своими бумагами.

Через десять минут кабинет наполнился привычным шумом - смехом, шутками, обсуждением вчерашних событий. Их отдел был небольшим, но удивительно дружным.

И вдруг звонок внутреннего телефона резко оборвал этот уютный хаос.

- Алло? - подняла трубку руководительница, и ее брови чуть приподнялись. - Да, хорошо.

- Что там? - тут же зашептали коллеги, уловив странное выражение на ее лице.

- Майя, - женщина медленно опустила трубку, - тебя вызывает мистер Адам.

- Меня? - Девушка удивленно ткнула пальцем в себя. - Что я уже успела натворить?

Вопрос, конечно, был риторическим. Отставив почти полную кружку, она схватила блокнот и вышла, чувствуя на себе любопытные взгляды.

Дверь кабинета директора казалась вдруг выше и массивнее, чем обычно. Майя задержалась на пороге, сжав пальцы в замок.

"За что?" - пронеслось в голове.

Она впервые удостоилась личного вызова.

Собравшись с духом, постучала.

- Мистер Адам... Вы вызывали?

- Майя! - К ее удивлению, на обычно строгом лице мужчины расплылась теплая улыбка. - Заходи, садись.

Ноги будто налились свинцом, но она заставила себя сделать шаг вперед.

- Ты чего такая бледная? - Директор налил ей стакан воды и протянул через стол. - Выпей.

- Спасибо... - Голос ее дрогнул.

- Я вызвал тебя не просто так. - Мистер Адам откинулся в кресле, изучая ее. - Ты работаешь у нас уже два года и за это время зарекомендовала себя как ответственный, квалифицированный и исполнительный сотрудник.

- Вы меня... увольняете? - прошептала она, и в глазах тут же выступили предательские слезы.

- Что? Нет! Как раз наоборот. - Он рассмеялся, и в его взгляде мелькнуло что-то почти отеческое. - Я хочу предложить тебе возглавить наш новый филиал. Который мы открываем через пару месяцев.

Майя замерла. Сердце бешено колотилось, а в голове пульсировала одна мысль: "Это шутка?"

- Это... очень неожиданно, - наконец выдавила она.

Пальцы сами потянулись к кольцу на безымянном - привычный жест, когда нервы на пределе.

- Я понимаю, у тебя скоро свадьба, - мягко продолжил директор, заметив движение. - Но, может, подумаешь?

- Да... Если вы не против, я бы хотела попросить немного времени.

Она вышла из кабинета, будто в тумане. Коллеги тут же окружили ее, сыпля вопросами, но Майя лишь мотала головой.

Рабочий день тянулся мучительно долго. Мысли путались, а предложение директора и предстоящий разговор с Маркусом давили на плечи тяжелым грузом.

Когда часы наконец показали шесть, Майя с облегчением выдохнула и потянулась к телефону.

«Марк, прости, сегодня не смогу. У меня срочные дела. Давай перенесем?»

Сообщение ушло, а чувство вины осталось. Она знала, что он расстроится - они договорились выбирать свадебные приглашения сегодня вечером.

Но сейчас ей нужно было поговорить с кем-то, кто поймет.

Кафе «Лаванда» встретило ее теплым светом и ароматом свежей выпечки. Кристин уже ждала за столиком у окна, с двумя бокалами вина.

- Ну, рассказывай, что случилось, - сразу же начала подруга, заметив ее взволнованный вид. - Ты выглядишь так, будто тебе предложили либо миллион, либо пожизненное.

Майя слабо улыбнулась, опускаясь в кресло.

- Что-то среднее. Мне предложили возглавить новый филиал компании.

- Что?! - Кристин чуть не поперхнулась вином. - Это же потрясающе! Ты согласилась?

- Я не знаю.

- Как это «не знаю»? Это же твоя мечта!

- Да, но... - Майя замолчала, перебирая салфетку. - Ты же знаешь, что свадьба через полгода.

Подруга нахмурилась, отставив бокал.

- Май... Ты хочешь сказать, что готова отказаться от карьеры из-за Маркуса?

Голос Кристин звучал мягко, но вопрос повис в воздухе, будто обвинение.

- Я не уверена, что вообще хочу эту свадьбу, - наконец вырвалось у Майи.

Тишина.

- Ты серьезно? - Кристин пристально посмотрела на нее.

- Мы вместе семь лет. Я всегда думала, что люблю его. Но с тех пор, как он сделал предложение... я стала сомневаться.

- В чем?

- Во всем. В том, готова ли я прожить с ним всю жизнь. В том, действительно ли это любовь, или просто привычка.

Подруга вздохнула, откинувшись на спинку стула.

- Тебе нужно разобраться в себе, - наконец сказала она.

Майя закрыла глаза.

- Я знаю. И я не хочу его обманывать. Он... он такой хороший. И любит меня так сильно. Я не хочу, чтобы он страдал.

- Но если ты выйдешь за него, не будучи уверенной, это будет еще хуже.

Майя кивнула. В горле стоял ком.

- Что мне делать? - прошептала она.

Кристин налила ей еще вина.

- Для начала - честно поговори с самой собой. А потом, если поймешь, что это не твой путь... будь честна с ним.

За окном сгущались сумерки. Где-то там, в другом конце города, Маркус наверняка перечитывал ее сообщение и гадал, что случилось.

А Майя сидела за столом, сжимая бокал, и думала о том, что иногда самые важные решения начинаются с одного тяжелого признания.

Тяжелый разговор с Маркусом дался Майе нелегко. Они сидели в их любимом кафе, где всего месяц назад он сделал ей предложение, опустившись на одно колено с кольцом в руке.

Теперь же его глаза, обычно такие теплые и уверенные, смотрели на нее с недоумением и болью.

- Я просто... запуталась, - тихо сказала Майя, сжимая в руках салфетку. - Мне нужно время, чтобы разобраться в себе.

Маркус молчал. Пальцы его медленно сжимались и разжимались вокруг чашки кофе, который уже остыл.

- Ты уверена? - наконец спросил он, и в его голосе прозвучала хрупкая надежда.

ГЛАВА 2

Золото заката струилось по священным иероглифам, когда Майя почувствовала - за ней наблюдают. Обернувшись, она увидела Его.

Он стоял в трех шагах от священной черты, которую ему как рабу запрещалось переступать.

Его босые ноги покрывала пыль дорог, а на груди красовался ошейник с печатью храма.

-Ты осмелился войти в святилище, нечистый? - голос жрицы дрогнул, нарушая священную тишину.

Он упал на колени, но взгляд его горел.

-Прости, о Прекрасная Небет-Аа. Твой слуга пришел чистить жертвенные чаши.

Майя сжала анх в руках. По закону, она должна была позвать стражу. Но что-то в его карих глазах, напоминающих священных соколов, заставило ее замереть.

П/А (Анх (также известен как «ключ жизни», «ключ Нила», «бант жизни», «узел жизни», «крест с петлёй», «египетский крест») — символ Древнего Египта, представляющий собой крест, увенчанный сверху кольцом)

***

-Как ты осмелился играть для меня? - шептала Майя в следующую ночь, когда их пальцы случайно соприкоснулись у фонтана.

- Разве песня соловья запретна для луны? - ответил он, и его пальцы вновь заиграли на тростниковой флейте.

Мелодия лилась, как воды Нила, омывая ее душу. Майя закрыла глаза - впервые за годы строгого служения позволяя себе просто чувствовать.

-Прекрати! - вдруг вскрикнула она, но ее руки дрожали, -Ты знаешь, что за такой взгляд фараон прикажет вырвать тебе глаза.

Музыкант улыбнулся, и в этой улыбке было больше смелости, чем у всех воинов Египта. Пусть вырвут. Я все равно буду видеть тебя во снах."

В последующие дни их встречи были наполнены украдкими взглядами случайными касаниями и тяжёлыми вздохами.

Их переполняла запретное желание коснуться друг друга, но разница в статусе играла против.

-Сегодня меня посвящают в таинства Исиды, - прошептала Майя в их последнюю встречу. Ее золотые браслеты звенели, как цепи,- После этого мое тело станет неприкосновенным даже для фараона.

-Бежим! В пустыню, в Нубию, куда угодно! - Он схватил ее за руку, нарушая все запреты.

-Ты обезумел! - она попыталась вырваться, но его ладонь была такой теплой,- Я - дочь верховного жреца. Мое место здесь.

-А мое место - у твоих ног,- он упал перед ней на колени,- Но даже боги не в силах запретить мне любить тебя.

- Поднимись,- Майя подняла парня,- луге и звёздам не суждено сиять на одном небосклоне.

-А вдуг суждено,- тихо прошептал парень и медленно приблизился к запретным лепесткам губ.

Всё это время из-за одной из колон, за ними наблюдал фараон. Мужчину переполняла ярость, видя как жалкий раб касается губ той кого он считал своей собственностью.

Не говоря ни слова он лишь взмахнул рукой..

Когда стража ворвалась в сад, они застали невероятное - верховную жрицу в объятиях раба.

-Во имя фараона! - загремел командир.

-Я прокляну каждого, кто посмеет его тронуть!- Майя встала между воинами и музыкантом.

Но даже ее священный статус не смог остановить меч палача.

-Прости...- хрипел музыкант, когда клинок пронзил его грудь. Его кровь окрасила белоснежные одежды жрицы.

- Это ты прости меня,- рыдала девушка прижимая к груди окровавленное тело раба.

Когда парень издал последний вздох и обмяк, взгляд девушки стал ледяным и наполненным ненавистью.

Тоже момент она достала из потайного кармана маленький, золотой флакон увенчанный красивым изумрудом.

Когда Майя поднесла к губам флакон с ядом, стражники отпрянули в ужасе.

-Глупая девочка! - закричал верховный жрец, -Ты губишь свою бессмертную душу!

Но она уже не слышала ничего. Ее губы слились с устами возлюбленного в последнем поцелуе, когда яд начал свое дело.

-Мы встретимся... в полях Иалу... - прошептала она, падая бездыханной, в объятия которых она так желала

П/А (Поля Иалу (Иару) в древнеегипетской мифологии — часть загробного мира (Дуата), где праведники обретают вечную жизнь и блаженство после суда Осириса)

***

Майя резко открыла глаза. Солнечный свет заливал комнату, окрашивая деревянные стены в теплые медовые оттенки.

Она лежала неподвижно, словно парализованная, все еще ощущая на губах горьковатый привкус яда, а в груди — разрывающуюся боль от потери.

-Это был всего лишь сон...

Она медленно подняла дрожащую ладонь к груди. Сердце бешено колотилось, будто пыталось вырваться из клетки ребер. Губы сами собой шептали:

- Мы встретимся... в полях Иалу...

От этих слов по спине пробежали мурашки.

Майя зажмурилась, пытаясь вспомнить лицо музыканта — но в памяти оставались только его глаза.

Глубокие, карие, с золотистыми искорками, словно закат над Нилом. Совершенно не похожие на голубые глаза Маркуса.

Она резко села на кровати, сглотнув ком в горле.

- Что со мной?!

Руки сами собой потянулись к сумке. Ноутбук открылся с тихим щелчком, пальцы застучали по клавиатуре, записывая каждую деталь, каждую эмоцию, пока сон еще не растаял, как утренний туман.

"Он играл на флейте... его руки были покрыты шрамами... он назвал меня "лучезарной"...

Строки росли, а сердце бешено колотилось, словно предупреждая — это не просто сон.

— Уже проснулась? — В дверь заглянула бабка Таня, держа в руках дымящийся травяной чай. Ее глаза блестели, будто она знала больше, чем говорила. — Тогда идем завтракать.

Майя захлопнула ноутбук, чувствуя, как жар разливается по щекам.

— Я... я сейчас.

Когда шаги старушки затихли, она снова прижала ладонь к груди.

"Кто ты?" — мысленно спросила она того, чьего лица не помнила, но чья душа, казалось, навсегда оставила след в ее собственной.

А за окном, в лучах утреннего солнца, пролетела птица с песней, похожей на звук флейты...

Майя сидела за грубым деревянным столом, сжимая в ладонях теплую глиняную кружку.

Пар от травяного чая щекотал лицо, но не мог прогнать дрожь, пробегавшую по спине всякий раз, когда перед глазами всплывали те самые карие глаза.

ГЛАВА 3

Майя открыла глаза, и мир вокруг медленно проступил сквозь пелену забытья.

Горячий мрамор обжигал босые ступни, а тяжелый медный ошейник давил на ключицы.

Воздух был густ от ароматов оливкового масла, ладана и чего-то еще - чего-то горького и тревожного, что заставляло сердце биться чаще.

— Рабыня! Воды для триклиния — грубый окрик заставил её вздругнуться.

П/А (Триклиний в Древнем Риме — это столовая комната или зал с тремя застольными ложами (клиниями), на которых римляне возлежали во время еды)

Повинуясь приказу, она поспешила к фонтану, но вдруг - удар, потеря равновесия, звон разбивающейся керамики. Вода разлилась по мрамору, создавая причудливые узоры.

— Простите, господин! — вырвалось у неё, когда она подняла глаза.

Перед ней стоял юноша в белоснежной тунике с пурпурной каймой, которая подчеркивала его бронзовую кожу.Солнечные лучи играли в его темных волосах.

Но больше всего её поразили его глаза — те самые карие глаза, что преследовали её в египетском сне.

— Ты ушиблась?— его тёплые пальцы осторожно коснулись её запястья, где уже проступала ссадина.

Следующие недели стали для Майи странным сном наяву. Луций — единственный сын императора — находил способы встречаться с ней.

В тени колоннад, под покровом ночи, среди свитков библиотеки - везде они находили уголки для своих встреч.

— Читала ли ты Катулла? — однажды он застал её в саду, где она собирала розы для хозяйки.

П/А (Гай Валерий Катулл (лат. Gaius Valerius Catullus) — один из наиболее известных поэтов Древнего Рима, представитель «неотериков» — новой поэзии, которая стремилась к утончённой лирике и формальной изысканности.)

— Рабыням не положено знать грамоту, господин, — опустила глаза Майя.

— Тогда я научу тебя, — его пальцы обхватили её ладонь, выводя буквы на покрытой пылью мраморной скамье.

Их первая близость случилась в винном погребе, куда Луций проник, переодевшись слугой. В полумраке, среди амфор с дорогими винами, они нашли свой рай.

— Я найду способ освободить тебя, — шептал он, срывая с неё грубую ткань.

— Ты обезумел! Твой отец...

— Отец когда-нибудь умрёт, а я стану императором. И первой моей волей будет твоя свобода.

На рассвете он повязал ей на шею тонкую золотую цепочку с рубином, она была будто капля крови на белоснежной коже.

— Носи это и помни: ты принадлежишь только мне.

Через месяц стража ворвалась в её каморку. Именно тогда она поняла, что их тайна раскрыта.

— По приказу императора! — старший гвардеец скрутил ей руки.

Луций, услышав шум, бросился наперерез, но его скрутили собственные охранники.

— Отец! — его крик эхом разнёсся по коридорам, содрогнув стены, и заставляя всех рабов сжаться в страхе— Я люблю её!

Перед отправкой на невольничий рынок ей удалось передать записку через сочувствующую служанку:

"Мой свет, прости. Я выбрала смерть рабыней, а не жизнь чужой наложницей. Если есть другая жизнь — найду тебя там."

Яд подействовал быстро. Последнее, что она увидела - его глаза, полные слез и любви.

Когда Луций узнал о её самоубийстве, его крик услышали во всём дворце.

— Вы все умрёте за это!— той же ночью он поднял мятеж.

Но силы были неравны. Через три дня его вели на казнь.

— Жди меня, любимая, — прошептал он, глядя в утреннее небо. — Теперь ничто не разлучит нас.

Майя вскочила на кровати, хватая себя за шею - там, где во сне была цепочка. Сердце бешено колотилось, а по щекам текли слезы.

За окном пели птицы, а на подушке маленький солнечный зайчик, выделял красный бутон вышитый на подушке.

-Видать, сны-то твои неспроста, птаха... - донесся из кухни голос бабки Тани.

Майя резко вскочила с кровати, как будто пытаясь убежать от собственного сна.

Грудь тяжело вздымалась, а пальцы дрожали, когда она лихорадочно открывала ноутбук. Экран осветил её бледное лицо, на котором ещё блестели следы слёз.

"Опять... Опять эти глаза..." - прошептала она, и пальцы застучали по клавиатуре с отчаянной скоростью.

Она описывала всё:

- Жар мрамора под босыми ногами

- Давящую тяжесть медного ошейника

- Аромат ладана, смешанный с запахом оливкового масла

- Шершавость его пальцев, когда он учил её писать

- Жгучую боль в груди, когда стража уводила её

Но самое главное - эти глаза. Карие, с золотистыми искорками.

Глаза, которые смотрели на неё с такой любовью, что даже сейчас, вспоминая, она чувствовала, как по спине бегут мурашки.

-Почему я не могу вспомнить его лицо? - с досадой ударила она кулаком по столу.- Только глаза. Только этот взгляд, проникающий прямо в душу.

Майя закрыла ноутбук и подошла к зеркалу. В отражении смотрела на неё обычная девушка - ни египетской жрицы, ни римской рабыни. Но в груди по-прежнему ныла та же боль, что и во сне.

-Кто ты?- прошептала она своему отражению. "И почему ты преследуешь меня?"

Из кухни донёсся голос бабки Тани:

- Завтрак стынет, птаха! Иди подкрепись, а то совсем извелась.

Но Майя не могла оторваться от зеркала. Где-то глубоко внутри она знала - это не просто сны.

-Ну ты что там, снова уснула? — голос бабки Тани прозвучал совсем рядом, заставив Майю вздрогнуть. Она стояла в дверях, подперев костлявый бок рукой, и смотрела на девушку с доброй насмешкой.

-А, да... я иду,— машинально ответила Майя, проводя ладонями по лицу, словно пытаясь стереть следы ночных видений.

Кухня встретила её тёплым ароматом свежих сырников, пропитанных медовым сиропом, и терпким запахом травяного чая.

Майя осторожно опустилась на скамью, обхватив глиняную кружку обеими руками — пальцы всё ещё слегка дрожали.

-Снова сон? — спросила бабка Таня, разливая чай по кружкам. Её глаза, мудрые и проницательные, изучали девушку.

-Да... — ответила Майя так тихо, что это было скорее движение губ, чем звук.

-Что на этот раз? — старушка положила перед ней тарелку с румяными сырниками, от которых поднимался аппетитный пар.

ГЛАВА 4

Закат окрасил деревенскую избу в золотистые тона, когда Майя и бабка Таня устроились на крыльце. Воздух наполняли ароматы свежескошенной травы и дымка от печи. Старушка достала старинный самовар, который, по её словам, "видел ещё царя Гороха".

-Ну что, птаха, теперь ты у нас почти деревенская,- усмехнулась она, наливая чай в грубые глиняные кружки. - Только вот до настоящей хозяйки тебе ещё как до луны.

Майя с благодарностью приняла кружку, ощущая приятную усталость в мышцах после трудового дня. Внезапно её взгляд упал на старую фотографию в деревянной рамке, висевшую на стене.

-Это кто? - спросила она, указывая на изображение молодой женщины в странном головном уборе.

Бабка Таня замерла на мгновение, затем тяжело вздохнула:

-А, это моя тётка - Варвара. Последняя знахарка в нашем роду,- Она причмокнула, поправляя платок, -Вот уж была баба - не то что нынешние. Всю округу лечила, сны толковала, судьбу по руке читала.

Майя заинтересованно наклонилась вперед:

-И что, правда могла?

Старушка хитро прищурилась:

-А ты как думаешь, почему я твои сны не удивляются?- Она отхлебнула чай, затем неожиданно спросила,- А ты веришь, что души могут встречаться вновь?

Майя почувствовала, как по спине пробежали мурашки:

-Вы хотите сказать, что мои сны...

-Не спеши, не спеши, - перебила её бабка Таня. - Вот послушай лучше историю...

И она начала рассказ о том, как её тётка Варвара в молодости видела во сне незнакомого мужчину - высокого, с шрамом на щеке. А через год встретила его на ярмарке - точь-в-точь как во сне. И прожила с ним сорок лет.

- Так что сны снам рознь, - закончила старушка, поправляя платок. - Одни - просто пустая болтовня души, а другие...- Она многозначительно посмотрела на Майю, - Другие - письма из прошлого.тИли... приглашения в будущее.

Майя заснула под тихий треск светлячков за окном и шепот ветра за ставнями. И в тот же миг очутилась...

В средневековом саду.

Прохладный вечерний воздух пахнет розами и влажной землей. На ней — тяжелое бархатное платье с золотой вышивкой, волосы убраны под тонкую серебряную сетку. Она — принцесса.

И тут...

В тени дуба стоит юноша в простом кожаном дублете, но осанка у него — королевская. Когда он поворачивается, лунный свет выхватывает из темноты знакомые карие глаза, те самые от которых сердце замирает.

-Ты..." — замирает у нее на губах.

— Вы часто гуляете в запретной части сада, миледи? — его голос звучит как теплый мед, в нем слышится насмешка.

— А вы часто подстерегаете незнакомых девушек в кустах? — парирует она, чувствуя, как щеки горят.

Он смеется, и этот звук будто разливается по ее жилам жаром.

С тех пор они встречаются каждую ночь:

- В старом охотничьем домике, где он дарит ей вырезанную из дерева розу

- У лесного ручья, где она впервые решается снять перчатки и коснуться его лица

- В заброшенной часовне, где их пальцы сплетаются на древнем псалтыре.

— Кто ты? — однажды спрашивает она, когда он целует ее запястье.

— Твой. Только твой, — отвечает он, и в его глазах горит тайна.

Но однажды все рушится. Ее отец-король объявляет о помолвке с принцем соседнего государства.

Когда она в слезах прибегает к их дубу, он уже ждет — бледный, сжавший меч до побеления костяшек.

— Бежим, — хрипит он. — Сегодня же ночью.

И тут из кустов выходят королевские стражники.

— Ваше высочество, — один из них кланяется... ЕМУ.

Майя застывает. Принц. Сын их злейшего врага.

— Ты... — ее голос дрожит.

Он протягивает руку, в глазах — мольба:

— Имена, титулы, войны — разве это важно? Я люблю тебя.

Но уже слишком поздно.

Лунный свет резал глаза, когда Майя увидела - два десятка алебард блестят в темноте. Королевская стража окружила их, но он не отпускал её руку.

— Ты знал, — прошептала она, чувствуя, как предательство жжёт горло.

— Знаю только, что люблю тебя, — его пальцы впились в её запястье.

В тронном зале её отец-король был бледен от ярости.

— Моя дочь и... этот змеёныш! — он бросил на пол перчатку перед молодым принцем. — Твой отец трижды пытался убить меня!

— А я трижды останавливал его! — крикнул юноша, и Майя впервые увидела в его глазах не любовь, а ярость. — Ради неё!

Казнь назначили на рассвете.

Они сидели в смежных камерах, разделённые решёткой. Он просовывал пальцы сквозь прутья, чтобы касаться её локона.

— Беги, — шептал он. — Когда стража сменится, в полу есть...

— Нет!— она вцепилась в его руку. — Или вместе, или никак.

Рассвет

Их вывели во внутренний двор, где уже стояли два эшафота.

— Последнее слово, изменник? — спросил король.

Принц поднял голову. В первых лучах солнца его глаза горели, как расплавленное золото.

— Пусть в следующей жизни наши королевства сгорят дотла, лишь бы мы встретились снова.

Топор опустился.

***

Майя вскочила на кровати с криком. Под окном пели птицы, а подушка была мокрой от слёз. Она судорожно хватала воздух, всё ещё чувствуя на пальцах его кровь.

Дверь скрипнула. В проёме стояла бабка Таня с подносом.

— Видать, опять неспокойно спалось...— её глаза странно блестели. — А я тут чайку с мёдом принесла. Давно хотела спросить...

Она поставила поднос и достала из сундука потрёпанный фолиант.

— Знаешь ли ты, что такое "карма влюблённых"?

Бабка Таня развела в печи огонь, и трепещущие тени затанцевали по стенам избы. В их причудливых изгибах Майе чудились знакомые силуэты — то ли египетские храмы, то ли средневековые замки.

-Слушай, дитятко, древнюю правду,— начала старушка, укутывая Майю в лоскутное одеяло, пахнущее дымом и сушёной мятой. Её голос принял напевную, почти сказочную интонацию.

-Бывают души, что созданы друг для друга ещё до рождения мира. Как две птицы небесных, что из века в век вместе летят. Разлучает их судьба, разводит войнами и смертями — но ничто не может разорвать ту незримую нить, что между ними натянута.