Она пришла с Земли - 3. Клиентка

Глава 1. Встреча с "друзьями"

Отец взирал с барельефа холодно и отчужденно. Напрасно Маркус искал в его глазах огонь жизни и привычную смешинку — каменное лицо навсегда застыло в маске высокомерного патриция.

Лицо незнакомца.

Лицо того, против чьих правил и шёл отец.

— Что они с тобой сделали?

Мраморные стены родового склепа отразили прерывистый шепот, на мгновенье усилили его, и опять все стихло. Сотни высеченных в полный рост ван Саторов, за каждым из которых скрывалась ниша с телом умершего, молча слушали своего потомка.

Маркус до боли сжал кулаки.

— Я отомщу мерзавцам, убившим тебя. Они за всё поплатятся. Вот увидишь...

***

С погодой творилось неладное.

Из Города Мертвых Маркус перешел в столицу, но в первую секунду подумал, что ошибся порталом и попал в Торвус, на самый север Республики. Однако присущая столице суета и большой портальный круг в центре площади убедили, что никакой ошибки — это Сивилия. Только морозило совсем не по-столичному.

В той же Альтии уже начал оседать снег, днем капало с крыш, и сквозь купол над академией ощутимо припекало, а тут... Пар клубами валил от лошадей, вырывался изо ртов, мороз щипал за щеки, склеивал ресницы и ноздри и ледяным обручем обхватывал непокрытую голову.

Накинув капюшон и спрятав руки в теплых карманах плаща, Маркус направился к стоянке извозчиков — хотелось побыстрее известить мать о своем решении остаться в Альтии и покинуть столицу.

Уже на краю площади он вдруг остановился и обернулся. Единственный раз, когда был здесь после казни, он почти бежал, не глядя по сторонам, — боялся увидеть место, где стоял помост. До тошноты, до темноты в глазах боялся. Не хотел верить. Но теперь всё изменилось.

Маркус с ненавистью посмотрел на здание Совета магов. Эти девять паразитов, скрывающих под белоснежными мантиями свои гнилые душонки, получат сполна!

— Хэй! Хэй!

Крик извозчика выдернул в реальность. Маркус отшатнулся, и мимо, обдав ветром и ледяной крошкой, промчались сани. Судя по гербам, из Сивильской академии. Остановились неподалеку, и несколько студентов, смеясь и весело болтая, выскочили на промерзшую мостовую.

Взглянув на них, Маркус замер на полушаге. Стэфанс, Вэлтен и Хэдес, Бездна их забери!

Те, кого он знал с детства, чья поддержка казалась безоговорочной, кому доверял, как себе.

И те, кто, подобно остальным, говорили, что Луций ван Сатор заслуживает смерти...

После гонок на аэрах раскрасневшиеся от мороза, движения и сытной еды студенты шумной толпой вваливаются в мужской корпус. Маркус хохочет над туповатой, но смешной шуткой Вэлтена и вдруг встречает странный взгляд Рона: немного испуганный, немного возбужденный... И жадно устремленный именно на него, Маркуса.

Рон говорит:

— Маркус, твоего отца арестовал Магический Надзор. Похоже, дэр Луций пытался открыть новый портал.

В повисшей тишине Маркус различает лишь стук своего сердца. Тяжелый, оглушающий... А через пару секунд возвращаются звуки. Сначала шепот, потом недоумевающие голоса, потом негодующие. И все, кто только что перебрасывался с Маркусом дружескими подколками, с кем он ел мясо с одной жаровни, с кем рядом взлетал над снежной целиной, — все — даже друзья! — отшатываются от него. Словно он прокаженный. Словно преступник...

— Уже доказано, что дэр Луций не единожды нарушал закон о порталах, — Стэфанс смотрит презрительно. — Не верю, что ты не знал! Ты же был близок с отцом! Так почему не сообщил в Надзор? Никакие кровные узы не оправдывают укрывательство человека, приносящего вред Республике.

— Пошли вон! — с еле сдерживаемой яростью бросает Маркус.

Стэфанс зло вздергивает верхнюю губу, Хэдес ухмыляется с затаенным злорадством, а Вэлтен выдвигает челюсть и осуждающе хмурится.

Маркус отвечает им мрачным, ненавидящим взглядом. И они уходят.

Сжимая кулаки в бессильной, выжигающей душу ярости, он отворачивается к окну. Глаза слезятся. Но это всё холодный зимний свет. Он слишком мучительно, слишком беспощадно пронизывает веки, воспаленные от бессонных ночей.

Хочется кричать, что отец старался ради всех, ради целого мира! Вот только за месяц, прошедший с ареста отца, Маркус понял, как бесполезны его уверения, — все вокруг оглохли, ослепли и превратились в кровожадных чудовищ.

Все жаждут казни.

Маркуса тоже заметили.

— Кого я вижу! — светлые брови Стэфанса удивленно взлетели. — Сам лэр Маркус ван Сатор! Что же так внезапно ты нас покинул? Даже не попрощался со старыми друзьями.

— А ты переживал? — с деланным удивлением спросил Маркус.

Стэфанс с не менее деланным огорчением развел руками:

— Конечно! Противно ощущать, что знался с трусом, который бежал, поджав хвост.

— А мне помнится, что в нашу последнюю встречу именно вы поджали хвосты и позорно отказались от боя.

— Пфе, биться на потеху двум жалким плебеям? Как низко... — Стэфанс поджал губы, но увидев девичью компанию, заинтересовавшуюся разговором, приосанился и надменно процедил: — Кстати, советую тебе поостеречься. Я теперь в турнирной команде, и занимается с нами не абы кто, а дэр Алойз ван Турин, так что тебе со мной не справиться.

— Проверим? — Маркус ухмыльнулся, всем своим видом напоминая, что в прошлый раз кое-кто проверять не захотел и отступил.

Щеки Стэфанса покрылись гневным румянцем.

— Вызываешь на дуэль?

— Да, — Маркус будто наяву увидел безжизненный взгляд высеченного в камне отца и с мрачной решимостью добавил: — Здесь и сейчас!

Стэфанс оглянулся на приятелей:

— Вы — свидетели. Это Маркус вызвал меня.

Ёжась от холода, Хэдес хлюпнул покрасневшим носом и со своей извечной неприятной улыбочкой обронил:

— Надеюсь, битва будет жаркая.

— Ага, с огоньком, — без особой охоты гоготнул Вэлтен. — Ну, идем тогда. Все равно ведь в «Сады» направлялись.

Глава 2. Дуэль

Наблюдая с трибун за идущими рядом Маркусом и Стэфансом, Вэл вздохнул:

— Ужасно...

— Что? — покосился на него Хэдес.

— Даже если его исключили из школьного сообщества, все равно... Разве нормальный человек так сделает?

— Нашел нормального... — Хэдес зло прищурился, глядя на арену. — Маркус не просто сжег символ, под которым прошла вся его сознательная жизнь. Он плюнул всем нам прямо в глаза!

Противники остановились в центре. Две почти одинаковые фигуры в «доспехах», только у одного светлая коса, а у другого вызывающе короткие черные пряди.

Вдруг сидящий на ступень выше Нэрвен ван Лас, четверокурсник, заядлый дуэлянт и член турнирной команды, холодно усмехнулся и, не поворачивая головы, произнес:

— Самое забавное, что никто и не собирался лишатьван Сатора ленты, его хотели всего лишь припугнуть, да ненадолго перевести в «отстойник». Как успокоился, всё вернули бы на круги своя. Однако... он её сжег...

Студенты, сидевшие на трибуне, возмущенно загомонили, а Вэл с Хэдесом изумленно переглянулись.

— То есть это он начал?! — воскликнул Вэл. — Он сжег ленту не потому, что его выгнали, а всё наоборот?!

— Точно сумасшедший.

***

В отличие от академических полигонов, которые целыми днями испытывали на себе натиск студенческих заклинаний, арена «Садов» была похожа на ухоженный внутренний двор: в водоемах с двух краев площадки били фонтаны, каменные насыпи, необходимые «земельникам», были сложены в форме животных, а свободный центральный проход радовал глаз затейливой мозаикой.

Маркус шагал по цветным узорам и краем глаза следил за идущим рядом Стэфансом. Уверен, спокоен. Похоже, чувствует за собой преимущество. А ведь он и раньше ни в чем не уступал, разве что владел одним только «огнем».

— Как интересно, — усмехнулся вдруг Стэфанс. — Лиа Одетта и дэр Авитус здесь... И без того ван Саторы в немилости у судьбы, а теперь еще и наследник на глазах у всех бесславно проиграет.

— Ты забыл уточнить, что проиграет наследник ван Приттонов.

— Я? Студенту «отстойника»? Безленточнику и отщепенцу? И не мечтай!

— Почему же не мечтать? Сильное воображение создаёт событие.

— Событием управляет более способный, а пустая посуда лишь громко звенит.

Они дошли до центра арены и повернулись друг к другу лицом.

— Тогда наполни себя, — с безмятежным видом сказал Маркус. — Даже по капле от каждой добродетели достаточно, чтобы они слились в море и ты прекратил звенеть.

Стэфанс ощерился, готовя хлесткую фразу, но Маркус не стал ждать и отвесил короткий традиционный поклон противнику. После него обмен колкостями приравнивался к бестолковой грызне рыночных торговцев, не поделивших место, и считался недопустимым для уважающего себя патриция, так что сверкающему от злости глазами Стэфансу пришлось смолчать и кланяться в ответ. С трибун закричали, желая ему победы.

Напоследок они смерили друг друга многообещающими взглядами и разошлись.

Всё! Пути назад нет! Теперь только бой. А свидетелями его будут столичная знать и столичные же студенты — именно те, кто считают Луция ван Сатора преступником. Проиграть нельзя. Никак нельзя!

«Эту победу я посвящу тебе, отец. И она положит начало настоящей битве!»

Через двадцать шагов Маркус развернулся, и одновременно с этим шум извне оборвался — над ареной активировался купол, защищающий зрителей.

Сейчас ударит гонг.

Кровь с удвоенной силой рванула по венам, зрение и слух обострились, а тело напряглось в готовности уйти с линии атаки. Мысли исчезли. Остались лишь слова заклинания, которые с первым выдохом слетят с языка.

Удар сердца, второй... Тишину под куполом разорвал гулкий звук.

Маркус шепнул заклинание огнешара. Следом второе. Отправил в Стэфанса сразу оба с разбросом в пару локтей. Не дожидаясь результата, снова атаковал. Без перерыва, без передышки. Вынудить противника поставить защитный купол. Чтобы сидел под ним, как крыса в норе, и терял силы.

Удар, еще удар...

Ответные огнешары летели ничуть не реже. Кажется, Стэфанс стал быстрее, чем раньше.

Дыхание превратилось в череду вдохов и заклинаний. Главное продержаться дольше противника. Не ошибиться в заклинании. И не сбиться. Ни с шага, ни с магзрения.

Удар, еще удар...

Вдруг Стэфанс замер. Он не стал уходить, а поставил защиту! Но возликовать Маркус не успел. Горным водопадом оглушило понимание, что это не привычный купол, а плоский щит.

Проклятый страж научил их плоскому щиту! Тому, который в отличие от купольного, позволяет передвигаться, атаковать и потребляет меньше сил.

А еще его изучают на четвертом курсе...

Не переставая посылать огнешары, Стэфанс медленно двинулся вперед. И он улыбнулся. Этот гад улыбнулся! Презрительно, давая понять, что раньше лишь играл в обычный бой.

Маркус с рычанием выплюнул очередное заклинание и отскочил. Мимо лица с гудением и треском пронесся огненный сгусток размером с два кулака. Щеку опалило жаром. И таким же горячечным видением мелькнули в голове картины будущего.

Стэфанс прижмет его ко краю арены. Вблизи увернуться не получится, придется ставить купол. И конец.

Или же Стэфанс прочтет заклинание огненной стены — за щитом хоть поэму декламируй! — и это тоже конец! Только более скорый.

Что ни делай — всюду в проигрыше...

Стэфанс ускорил шаг.

Проклятье! Сейчас или никогда. Пока есть место для маневров...

Маркус зашептал заклинание огненных крыльев. Долгое, сложное, но по-другому не победить.

Стэфанс всё понял сразу, как только атаки на него прекратились. Он бросился вперед, на ходу активируя два гигантских огнешара. Не меньше двух локтей в диаметре!

Они рванули на Маркуса, словно бешеные гончие за добычей. От первого удалось уйти, но траекторию второго Стефанс в последний миг изменил, и плечо пронзило острой болью. Маркус едва сдержал крик. Нельзя! Ни крика, ни стона — ничего, что нарушит плетение. Второго шанса не будет.

Глава 3. Клиентка Вэлэри Дартс

«Я теперь клиентка Маркуса. Ничего они мне не сделают...»

Убеждая себя в безопасности, Лера настороженно поглядывала по сторонам. В гостиной девичьего общежития шли обычные вечерние посиделки с чаем и сплетнями, но в этот раз однокурсницы пригласили и её. Ленора, Пинна и Белла — эта троица аристократок еще вчера относилась к ней, как к низшему сорту, а сегодня сидели напротив и выдавливали из себя улыбки, от неискренности которых становилось не по себе. Как будто под оболочками милых человечек скрываются монстры. Бр-р-р...

Конечно, рисковать ради чая, даже такого восхитительно горячего, с корицей и имбирём, было глупо, но все же, все же... Если уж девушки сами сделали первый шаг навстречу, еще глупее будет отвернуться. В конце-то концов, в Альтийской академии у нее теперь самый крутой патрон, вот все и подкатывают, перемирие объявили.

Атриум гудел от голосов — обсуждали прошедший бал. Ленора, Пинна и Белла вяло спорили о разнице в фасонах платьев, пошитых в столице и Альтии. Вдруг Белла повернулась к Лере:

— А лэр Маркус уже сказал, какие у тебя будут обязанности?

— Что за глупый вопрос! — закатила глаза Пинна. — Всем же ясно, что она, как и мы, будет греть комнату на ночь, приносить еду и выполнять поручения.

— Значит, ей придется постоянно находиться в мужском общежитии?!

Вся троица заинтриговано уставилась на Леру, а та в ответ уставилась на них. И правда, ей же надо создавать видимость настоящих отношений клиент-патрон, а значит, хвостиком таскаться за Маркусом! И почему она раньше об этом не подумала?

— Интересно, а как лэр Маркус наказывает за нерасторопность? — Ленора изогнула бровь и постучала пальцем по нижней губе. — Он же закончил высшую Сивильскую школу, а там, я слышала, порки — обычное дело. — Она перевела участливый взгляд на Леру: — Ты уже научилась активировать грей-камни?

Лера в замешательстве поставила чашку на стол. Они шутят, да? Что еще за порки? Средневековье им тут, что ли? Чёрт... А ведь средневековье... И все равно, Маркус не станет пороть ее, она же не хухры-мухры, она — из Ордена Солнца! Но, блин, неужели он способен на такое?

Покачав головой, она возразила:

— Уверена, лэр Маркус не из тех, кто поднимает руку на женщин. Скорее он встанет на защиту и уж точно не будет издеваться над более слабыми.

— А кто говорит об издевательствах? — удивилась Ленора. — Наказания — необходимая часть обучения.

С этим Лера поспорила бы, но доказывать что-то аристократкам в энном поколении — тухлое дело, а рассказывать, как Маркус спас их с Диланом от троих отморозков, и вовсе не хотелось. Не поймут же. Еще и переврут всё...

— Между прочим, — ехидно заметила Белла, — многие думают, что лэра Маркуса в этих стенах мы больше не увидим. Изолда же слышала, что он сразу после бала возвращается в столицу? Слышала. Он уехал утром? Уехал. Ну и всё.

— Что?

Лера в смятении смотрела на однокурсниц. Ленора и Пинна согласно кивали, но это же полнейшая ерунда! Маркус ведь стал ее патроном!

Белла рассмеялась:

— А ты не знала? Хорошо же пряталась... Вся академия два дня только эту новость и обсуждала.

В животе начала расти ледяная глыба, тяжелая, вымораживающая внутренности глыба. Если они не врут... Без Маркуса не достать портальный ключ и не вернуться на Землю.

Лера в отчаянии замотала головой:

— Вы ошибаетесь! Он не мог! Ведь тогда...

— Тогда, — насмешливо перебила ее Ленора, — окажется, что мы зря поили тебя чаем. И это больше похоже на правду, чем то, что наследник ван Саторов возьмет в клиентки безродную и бездарную уродину! Прости за откровенность, — она улыбнулась без малейшего раскаяния.

Лера встала. В ушах звенело, а перед глазами все расплывалось, но она нашла в себе силы ответить:

— Хорошо, на первый раз прощу. Но впредь следи за тем, что говоришь о моем патроне. Лэру Маркусу твои слова могут не понравиться.

— Да как ты смеешь?! — Ленора вскочила следом.

В гостиной вдруг все стихло. Лера оглянулась. Все смотрели на них. На нее. Кто-то с любопытством, кто-то зло... Розалия излучала ненависть...

В тишине беззвучно приоткрылась дверь с улицы и зашел Шоннери.

— Приятного вечера, лии, — негромко сказал он.

Все головы дружно повернулись к нему, а Шоннери поклонился и с важностью доложил:

— Лэр Маркус ван Сатор велел своей клиентке срочно прибыть к нему.

Головы снова повернулись к Лере.

***

Лера постучала, украдкой оглянувшись на парней, которые сидели в атриуме и с интересом наблюдали за ней. Казалось, им слышно, как колотится ее сердце. Колотится от радости, что Маркус здесь, а эти глупые гусыни всё навыдумывали (как у них моськи-то повытягивались!), от волнения — зачем она так срочно понадобилась? (Шоннери, вредина, слинял и ничего не рассказал), — ну и от быстрого шага, или, скорее, бега.

— Входи, — раздался голос Маркуса, и Лера осторожно приоткрыла дверь.

Из комнаты потянуло холодом.

«...порки — обычное дело. Ты ведь уже научилась активировать грей-камни?»

Тьфу на них! Маркус не такой, и вообще, меж ними особое соглашение.

С этой мыслью Лера скользнула внутрь, но стоило ей только глянуть на Маркуса, как она ойкнула и попыталась юркнуть обратно: к виду полуобнаженного патрона она не была готова.

— Стоять! — скомандовал Маркус, и тело её предательски оцепенело. — Отрабатывай, раз в клиентки напросилась.

Чувствуя, как горячий румянец заливает лицо, Лера зажмурилась и медленно развернулась.

Послышался тяжелый вздох, и Маркус устало сказал:

— Просто наложи мне свежую повязку.

Повязку? Какую еще повязку? И почему так знакомо пахнет? Как лекарство, которым диа Вивиан обрабатывала ей запястье...

От пронзившей догадки Лера распахнула глаза. Маркус стоял перед зеркалом в одних брюках. Его шея, плечи и частично спина были покрыты толстым слоем светло-зеленой мази, а на участке, куда он не дотянулся, багровели неровные пятна.

Глава 4. Лепешка-дартс

В столовую своими длиннющими ногами Маркус шагал так быстро, что Лере приходилось иногда бежать. Впрочем, она не жаловалась, помнила,какой зверский голод напал на нее после лечения. И ожог-то, в принципе, не особо велик был. А у Маркуса пострадала вся верхняя половина туловища, и к тому же, он — мужчина.

В груди кольнуло от нахлынувших воспоминаний. Димка с Санькой тоже любят поесть. Растущие организмы...

Как они там, на Земле? Со времени ее перемещения на Эйлун прошло два с половиной месяца, и конечно же, родители и братья все еще не теряют надежду, ищут. А она, понимаешь, в столовку идет.

— Вэлэри, — негромкий голос Маркуса выдернул ее из печальных размышлений.

О, оказывается, уже пришли!

В обеденном зале витали одуренные запахи пиццы, и на них слетелось, кажется, пол-академии. Никто, правда, пока не ел. Старшекурсники сидели за столами, перваки и второй курс толпились у раздачи, и все ждали, когда повар с помощником вынесут еду.

— Вэлэри, — снова позвал Маркус, и даже под повязкой, намотанной на шее словно шарф, заметно было, как он сглотнул. — Если выглядит так же, как пахнет, то принеси побольше.

Прозвучалонастольконепосредственно,что Лера вдруг развеселилась.

— Так точно! — она вскинула руку к виску и щелкнула каблуками.

В середине очереди пламенела макушка Дилана, но пробиваться к нему Лера не рискнула: слишком уж народ возбужден, как бы самой под раздачу не попасть. Пристроившись последней, она с ностальгией вспомнила похлебку сина Лидария. Хорошо же было. Никаких очередей и хоть десять добавок бери. Кстати, а если всю пиццу расхватают, и им с Маркусом не достанется?

Из-за спин студентов она попыталась рассмотреть происходящее впереди, но добилась лишь того, что стоящий перед ней незнакомый аристократ, видимо, со второго курса, раздраженно оглянулся:

— Да что за блоха там прыгает?!

При виде Леры злость в его взгляде сменилась узнаванием.

— А-а, клиентка ван Сатора, — протянул он в каком-то раздумье.

На его слова обернулся еще один студент, здоровенный, как баскетболист на стероидах. Этот, увидев Леру, наоборот, оживился и, наклонившись, негромко сказал:

— Слушай... как тебя... Дартс! Ты где балладу взяла, которую лэру Маркусу читала? В библиотеке её нет.

Лера отступила от нависающего над ней амбала и непроизвольно сглотнула. Она, конечно, предусмотрела, что ее спросят о происхождении «Песни...» и ответ заготовила, но почему-то ожидала вопросов от Маркуса, а не от других студентов. Кстати, Маркус-то как раз ни о чем и не справшивал. Наверняка решил, что это творчество братьев из Ордена.

— Ну? — в нетерпении амбал шагнул вперед, и Лера снова попятилась. — Син Кэмиллус даже автора такого не знает. Максимус Амарус, верно?

Глаза у него возбужденно сверкали, да и первый студент заинтересованно слушал. Похоже, не отстанут. Откашлявшись, Лера с самым уверенным видом сказала:

— В библиотеках вы его не найдете, даже в столичной, потому что балладу эту я слышала от старика-сказителя у нас в деревне. Просто устное народное творчество.

— Интересные у вас в деревне сказители... Ладно, тогда сама напиши нам текст.

Безапелляционный тон амбала покоробил, да и работа переписчицы энтузиазма не вызывала, однако грех было не поделиться с парнями шедевром Горького.

— Хорошо, запишу, как время будет, — согласилась Лера. — Но только один экземпляр, там уж сами размножайте сколько надо. И бумагу дайте, у меня лишних денег нет.

— Договорились!

Студенты отвернулись, и Лера облегченно выдохнула. Впрочем, совсем расслабиться не получилось: теперь навалились сомнения в том, правильно ли будет распространять «Песню...». Если она понравилась местным аристократам и разлетится дальше, то не привлечет ли ненужное внимание? И что, если кто-то вздумает деда-сказителя проверить? Тогда они узнают, что Лера — пришлая...

От беспокойных мыслей отвлекли движение очереди и гул довольных голосов. Следом, перебивая шум, по столовой разнесся звучный бас повара:

— Минуточку внимания, лэры и лии!

Лэры и лии, не привыкшие выслушивать речи от работников кухни, недоуменно замолчали, и син Лидарий продолжил:

— Сегодня я приготовил новое блюдо. Рецептом со мной поделилась студентка, которая учится здесь, с вами. Она также является автором теста и соуса. И то, и другое уже запатентовано... Итак, прошу отведать. Лепешка «Дартс»!

Лера выдохнула сквозь зубы. Ну син Лидарий! Ну удружил! Нет, понятно, реклама — двигатель торговли, но разве нельзя как-то по-другому, без упоминания ее фамилии.

А повару словно мало было и вместо того, чтобы облагодетельствовать, наконец, изнывающих студентов, он торжественно заявил:

— Прошу подойти сюда лию Вэлэри Дартс! Все-таки не каждый день новые патенты появляются и будет справедливо, если автор этого изумительного блюда первый получит свою порцию.

Лера вжала голову в плечи. Син Лидарий совсем дурак?! У нее, может, только-только жизнь наладилась, а он такую свинью подкладывает!

— Лиа Вэлэри Дартс, прошу вас выйти! — не унимался син Лидарий.

Первыми на нее обернулись тот самый второкурсник и амбал. Второкурсник озадаченно спросил:

— Тебя, что ли, зовут?

Лера застыла, чувствуя себя мелким воришкой, которого окружил отряд ОМОНа. А сверху еще и вертолет завис и прожектор в неё упёр. Стрёмно-то как!

— Лиа Вэлэри Дартс! — опять позвал син Лидарий.

Второкурсник и амбал расступились и чуть не хором воскликнули:

— Здесь она!

— Давай, мелкая, двигай!

Шагая сквозь строй пялящихся на нее студентов, Лера все выше и выше задирала подбородок. Главное не смотреть по сторонам, только вперед. Иначе дрожащие ноги подкосятся, и она свалится перед всеми, как перезревшая груша.

В конце строя Леру встретил син Лидарий. Вручая поднос с двумя пиццами и морсом, он едва слышно прошептал:

— Народу-то сколько! Если так и дальше будет, всё, что выгадал на масле и хлебе, придется на помощников потратить. В чем тогда смысл?

Глава 5. Путь одиночки

Служитель Альвах передвинул фигуру, но мысли его занимала не ситуация на доске, а давешний разговор с Маркусом. Они не виделись не так уж и долго, но ученик изменился, повзрослел. Конечно, на него повлияла смерть отца, однако кое-что настораживало настолько, что Альвах счел своим долгом обсудить это с дэром Авитусом ван Сатором.

Дед Маркуса тоже погрузился в свои размышления и почти не следил за игрой. Альвах отметил, что тот постарел. Видимо, смерть сына переживает сильнее, чем хочет показать.

— Я позвал вас, чтобы поговорить о Маркусе, — сказал Альвах после очередного хода. — Вам не кажется, что он ведет себя необычно?

— Он с ареста отца ведет себя необычно, — проворчал дэр Авитус.

— Это-то как раз понятно: смерть близких меняет всех. Однако в двадцать лет мы не только острее все воспринимаем, но и чувства наши за дымкой новых впечатлений размываются быстрее. У Маркуса же чувства не ослабли. По-моему, они лишь сильней разгорелись.

— Может быть, может быть... — Дэр Авитус переставил пешку, готовя позицию для атаки. — Я потому и отправил его к вам. Его желание победить в дуэли любой ценой меня встревожило... Нет, я доволен — мужчина должен стремиться к победе, но то, как он ее добьется, тоже имеет значение.

— Ваши слова подтверждают мою догадку, — Альвах сдвинул фигуру, заманивая противника в ловушку. — И я считаю, что у Маркуса есть вполне определенная цель.

Дэр Авитус поднял голову.

— Цель? И какая же?

— Месть!

Служитель Альвах тепло улыбается идущему навстречу ученику. Тот на миг замедляет шаг, но сразу же черты его лица твердеют, и он стремительно приближается.

— Что с тобой произошло? — спрашивает Альвах, разглядев повязки.

— Дуэль, — коротко отвечает Маркус и, поклонившись, произносит традиционное приветствие: — Да продлится свет знания в ваших учениках.

Они неспешно идут по дорожкам храмового сада. Его недавно полили — воздух тяжелый, влажный. Альвах ждет, когда Маркус обратится с вопросом или просьбой, но тот молчит. Тогда Альвах негромко говорит:

— Судьба постоянно испытывает нас, но с некоторыми испытаниями в одиночку справляться тяжело. Маркус, я всегда готов поддержать тебя, и даже если ты учишься в Альтии, то, как и положено, навещай меня каждый месяц. Не избегай встреч.

— Да, наставник. Простите, — глухо отвечает Маркус, но в голосе его нет сожаления. Лишь тщательно скрываемая досада и... ярость? Стиснутые губы и темный, непримиримый взгляд ученика яснее слов говорят, что пришел он не за ответами. Что для себя он уже всё решил.

— Ты не должен просить у меня прощения. — Альвах останавливается у лавочки под цветущей магнолией. — Присядем... Я уже не молод, и созерцать мне теперь нравится больше, чем бежать куда-то в поисках неведомого.

Они молча смотрят на опадающие лепестки, и когда нежный аромат окутывает их невесомым облаком, Альвах прикрывает глаза и говорит:

— Демиурги дали нам четыре стихии: воздух, огонь, воду и землю. Воздух подталкивает нас в спину теплым ветром, уносит грязь и пыль, очищая разум. Огонь освещает путь, выжигает скверну. Вода смывает заблуждения и ошибки, которые мы неизбежно совершаем на пути к истине. Земля дает опору и надежду, питает бренное тело, покуда душа наполняется знанием... Тебя судьба одарила вдвойне: «воздухом» и «огнем». Это редкое везение. И мне больно видеть, как смятение и горечь утраты уводят тебя во тьму. — Взяв в ладони руку ученика, Альвах проводит пальцем по линии его судьбы. — Кто-то наивно полагает, что все деяния и помыслы предопределены. Это опасное заблуждение... Предопределено лишь то, что в новый, лучший, мир попадут следующие своему предназначению, остальные же канут в Бездну вместе со старым. Не забывай об этом. Каждое твое решение, каждый шаг — это выбор: переродиться или навсегда исчезнуть.

— По-вашему, мой отец выбрал... навсегда исчезнуть?

Маркус отнимает руку и смотрит в упор. От его взгляда, требовательного, наполненного каким-то тайным огнем, вдруг становится не по себе. Однако смутить опытного наставника не так-то просто, и, подпустив в голос сожаления, Альвах отвечает:

— Зачем гадать о помыслах дэра Луция, если его поступки словно яркой нитью вышиты на канве? Твой отец нарушил закон и принял наказание. Принял, даже не пытаясь оправдаться.

— А может, он понимал, что оправдания бесполезны? Как удобно для Совета магов — публичной казнью заткнуть рот всем недовольным!

— Месть... — глухо повторил дэр Авитус, будто пробуя слово на вкус. — Моего сына стёрли из этого мира. Смахнули, словно мусор, а я мог только наблюдать... Ведь закон превыше всего! — Он с громким стуком впечатал фигуру в доску. — Конечно, Маркус злится. Однако его бунт, все эти выходки и дуэль с бывшим другом — говорят лишь о желании заглушить боль. Не думаю, что он будет мстить.

Альвах выдвинул приманку. Слегка наивно, но когда собеседник поглощен переживаниями, может сработать... Не сработало. Дэр Авитус обошел западню и атаковал левый фланг.

— Если вы правы, то я лишь порадуюсь своей ошибке. — Меняя запланированную стратегию, Альвах сосредоточился на обороне. — И все же верните внука в столицу. Альтия слишком отличается от того, к чему он привык, и вместо смирения она вдохнула в него новые мысли. Не те, которые может позволить себе единственный продолжатель рода.

При напоминании о том, что у ван Саторов остался только внук, рука дэра Авитуса дрогнула, и он опустил фигуру на ближайшую клетку. Альвах с изумлением смотрел на создавшуюся позицию: два хода и он выиграет! Впрочем, дэр Авитус забыл об игре. Лицо его обычно непроницаемое, теперь выдавало трудную борьбу, происходящую в душе, и потому Альвах не стал усугублять и наносить удар.