Оно растёт

0. ВОСКРЕСЕНЬЕ

Все совпадения имён и поступков персонажей произведения с именами и поступками реальных людей случайны.

От авторов. Совместная работа над текстом повести поначалу шла весьма конструктивно. Однако примерно на середине пути выяснилось, что авторы совершенно по-разному представляют себе дальнейшее развитие сюжета и развязку. Чем дальше авторы обменивались новыми фрагментами повествования, тем отчётливее понимали, что далее пути нет. Дело, казалось, зашло в экзистенциальный тупик. Поэтому было принято решение разойтись по своим кабинетам и продолжить книгу так, как каждый из авторов её видит. Кардинальное разделение начинается с главы под названием «6. СУББОТА».

Перед вами вариант Марины с условным названием «Багровая редакция» (Crimson Edition). Существует также вариант Маркуса с условным названием «Чёрная редакция» (Black Edition).

0. ВОСКРЕСЕНЬЕ

Дом ей казался совершенно незнакомым. Он напоминал допотопное общежитие «барачного» типа, в котором она однажды прожила недели две, оказавшись на практике после третьего курса. То было тёмное неуютное здание с длинным коридором. Она не помнила, как в нём сейчас оказалась, но и не задавалась вопросами. Нужно было куда-то идти, и она шла. При этом босиком, так что сырые доски пола с колючими занозами чувствовались вполне явственно. Неприятное холодное и скользкое ощущение поднималось от ступней по ногам вверх, она непроизвольно посмотрела вниз. И испытала чувство ужасной неловкости – сейчас стало понятно, что ноги не только босы, но и обнажены. И вообще, на ней из одежды лишь короткая блузка или ночная сорочка, едва прикрывающая ягодицы. Как же так? Что происходит? И чьи это шаги сзади?

Одна дверь в коридоре была открыта, и из комнаты туда падал неяркий свет, окрашивая всё вокруг в монохромной чёрно-зелёной гамме неприятного оттенка хаки. Она заспешила внутрь, надеясь укрыться от того, кто мог заметить её в таком нелепом и неприличном виде. Но стоило переступить порог, как вдруг живот пронзила острая боль, причём настолько сильная, что заставила её остановиться и припасть на колени. Рука нащупала жёсткую спинку железной кровати. Желание прилечь стало просто невыносимым. С трудом поднявшись, она, не разгибаясь, села на сомнительной свежести кусачее одеяло и осторожно улеглась на него сверху, не отрывая ладоней от живота, который скручивала тянущая и пульсирующая боль, словно перед выкидышем или тяжёлой менструацией. Впрочем, на ощущения при сильном кишечном расстройстве это тоже походило.

Тот, кто её преследовал в коридоре, добрался наконец до той же комнаты и вошёл внутрь. Было непонятно, мужчина то или женщина – из-за тусклого освещения черты лица скрадывались в полумраке. Но чёрная фигура несла с собой страшную угрозу и наполняла душу невыразимым ужасом, который заглушил даже рези в животе. Крик страха застрял в горле, когда зловещая фигура стала наклоняться над кроватью и тянуть вниз корявые, жуткого вида руки, похожие на корни деревьев. Второй крик наконец-то вырвался наружу, и она пробудилась, ощущая, как бешено молотит сердце, поддавая в гортань. На лице выступила испарина.

«И Таня в ужасе проснулась», – подумала она, чувствуя, как чернота ночного кошмара постепенно уходит, уступая место тёплому свету раннего июньского утра.

Притом воскресного, что уже было приятно само по себе. Женщина несколько минут улыбалась с закрытыми глазами, подставив лицо солнечному зайчику, который едва ощутимо ласкал ей щёки и лоб, щекоча нежными лучиками.

В кухне что-то загремело, послышались мужские голоса – басовитый и капризно-мяукающий. Бас принадлежал Артёму, который как всегда по выходным готовил завтрак для семьи. Солнечный зайчик словно нырнул в грудную клетку и приятно согрел сердце: какой всё-таки у неё заботливый и внимательный муж... Но тут что-то опять недовольно промяукал его сын Матвей – весьма своеобразный юноша пятнадцати лет от роду. У Тани чуть-чуть испортилось настроение. Самую малость. Артём коротко прикрикнул, и на кухне восстановилась спокойная обстановка.

Татьяна сладко потянулась и откинула одеяло в сторону, сбросив его ногами – длинными, крепкими, стройными. Присев на краю двуспальной кровати, чему-то улыбнулась и перебралась к широкому трюмо с подсветкой, которое Артём без труда расположил на просторной площади комнаты. В зеркале отражалось ещё ненакрашенное и не полностью проснувшееся, но приятное лицо тридцатипятилетней дизайнерши, довольной как жизнью в целом, так и текущим её моментом. Немного вытянутое, с узким носом и острым подбородком... «Лисонька» – так, независимо друг от друга, называли её мужья – бывший (очень недолго) и Артём. Сходство усиливали рыжие, спадавшие ниже плеч волосы – крашеные. Таня ненавидела свои светлые от рождения локоны. Впрочем, неудивительно – если за глаза говорят «бледная немочь», «грязная моль», а то и открытым текстом пьяные родственники уверяют, что у волос цвет точно как у глистов, тут поневоле навсегда расхочется быть блондинкой. Огненно-рыжей Таня пришла на школьный выпускной, и с того вечера не изменяла этому цвету, лишь иногда варьируя оттенки от ярко-апельсинового до почти бордового. Она знала, что некоторых людей это не просто злило, а выбешивало, но ведь главное, что это устраивало её самоё и её мужчин... Татьяна провела наманикюренным указательным пальцем по прореженным бровям, тонкими арочками обрамлявшим сверху тёмно-янтарные глаза, по пухлым губам аккуратного рта... Порядок. Тридцать пять – только звук. Внешне – тридцать, от силы – тридцать два. А если ещё прикладывать усилия, то будет двадцать во... Двадцать семь.

Таня встала, бросив взгляд на свою короткую ночнушку, едва прикрывающую попку. Интересно – во сне она видела себя именно в этом пеньюарчике. Как странно. Но до чего яркий сон... И до чего гадкий, ведь до сих пор держится послевкусие.

Женщина невольно вспомнила подробности кошмара, и стрелка указателя «настроение» опять пошла вниз...

1. ПОНЕДЕЛЬНИК

Она провалилась то ли в подвал, то ли в пещеру. Стены, которых могла коснуться руками, были сырыми, но неприятно тёплыми и как будто мягкими. Возможно, от густого слоя слизи или плесени на них. Проверять не хотелось, а видно было плохо. Коричневато-зелёное освещение не давало рассмотреть окружающую обстановку.

Зато даже при таком свете Таня хорошо видела свой живот. На ней было смутно знакомое длинное платье в талию на пуговицах, идущих от горла до голеней. Несколько этих пуговиц сейчас было расстёгнуто посередине, и между бортами платья матово светилась кожа. Скорее даже не так – пуговицы отлетели в разные стороны, потому что живот рос. Он вздувался, а внутри его словно перекатывались тяжёлые камни. И эти камни тоже росли, становясь всё грубее и угловатее. Их острые края грозились проткнуть кожу изнутри. Камни были живыми. Они бились, словно рыбы, посаженные в садок, вынутый из воды на воздух. И страх, вызванный тем, что их выдернули из привычной среды обитания, каким-то образом переместился Татьяне в голову. Приняв и осознав этот ужас, Таня попыталась обхватить себя ладонями и успокоить бьющихся внутри существ. Но под руками вместо мягкой, податливой кожи собственного живота вдруг оказался грубый шершавый камень. Внезапно он треснул и раскололся, словно огромный орех, и выпустил из трещины длинный язык пламени, мгновенно превратившийся в красную пылающую змею. Страшная гадина немедленно повернула свою голову в сторону Таниного лица, разинула истекающую ядом пасть и бросилась вперёд.

– ...Да что это с тобой опять? – проворчал Артём, нежно поглаживая жену по плечу.

– Я... я кричала? – прошептала Таня.

– Да, прямо завыла... Даже я испугался. Спи давай. Иди сюда, лисонька, я тебя обниму. Ох ты, как сердце скачет...

Таня прижалась к мужу, чувствуя, как родное тепло вытесняет нечто чуждое, пришедшее к ней из непонятных глубин подсознания. Что же там у неё такое творится? Провела ладонью по животу, опасаясь нащупать нечто твёрдое или болезненное. Ничего страшного, всё в порядке, можно спать дальше.

Но дальнейший сон оказался рваным, неспокойным, и Татьяна встала довольно разбитой. Чёртов понедельник!

Впрочем, утренняя рутина прошла нормально и даже с шутками и прибаутками. Не настолько уж расстроила внезапная «стрелочка» на колготках, на левом бедре сзади – Таня почувствовала это уже перед самым выходом из дома. Задрав длинное приталенное платье, женщина упёрлась коленкой в табуретку и привычным жестом мазнула края разошедшегося нейлона лаком для ногтей. В зеркале прихожей мелькнул чей-то силуэт. Артём?.. Вот чёрт, это же Матвей! Татьяна заметила его чёрную футболку с «кислотным» рисунком. Опять подглядывал, мелкий паскудник!

Около одиннадцати часов сидевшая напротив Ольга – наблюдательная полненькая брюнетка – то и дело посматривавшая на Татьяну, наконец изрекла:

– По-моему, ты неважно выглядишь.

Тане не хотелось объяснять приятельнице, что ночью её мучили кошмары. Пусть даже один, но стоящий сразу десятка. Что у неё «поехали» совсем новые колготки. Плюс за ней подглядывает сексуально озабоченный пасынок. И к тому же у неё неладно в животе, словно бы вот-вот начнутся последствия кишечной инфекции...

Воровато бросила взгляд в зеркальце у компьютера. Н-да, видок несколько мрачный...

– Спала плохо, – коротко и по существу ответила Таня.

С Ольгой они были достаточно дружны – вполне, чтобы вместе обедать и обмениваться мелкими женскими секретами, а также мыть кости коллегам. Они не раз и не два бывали друг у друга в гостях, Ольга знала и Артёма, и Матвея. Небольшую разницу в возрасте – Таня была лет на пять старше – обе практически не замечали.

Оля сочувственно покачала головой.

– Кофе хочешь? – спросила она. – Сейчас у нас как раз регламентированный перекур. Я сделаю на двоих.

У Ольги было намерение просидеть перерыв в туалете на всякий пожарный, но, похоже, до этого ещё не дошло. А может, и не дойдёт...

– С удовольствием, – произнесла Таня.

Позже, когда приятельницы, закусив печеньками, допивали простой растворимый кофе, рискнула пожаловаться:

– По-моему, у меня что-то по-женски сильно разладилось.

– Это как? – подняла Ольга брови, примерно такой же консистенции, что и у коллеги.

Татьяна рассказала о симптомах, стараясь не вдаваться в излишние подробности.

– Ты ведь к кому-то ходила? – поинтересовалась Оля. – Я спрашиваю не про Теребиху. То отдельная тема.

– Ну да. Ты же знаешь, да к тому же у нас с тобой одна врач...

Приятельницы действительно посещали одного и того же гинеколога в медицинском центре «Артемида» – маленькую, шуструю Светлану Игоревну, которая, по слухам, ошибок в работе не допускала. Лапароскопию, к слову, Татьяна прошла у неё буквально на днях.

– Я бы на твоём месте ещё записалась в кабинет номер шесть, – серьёзно сказала Ольга.

Послевкусие от кофе стало горьким. В горле тут же образовался плотный комок. Страх, который Татьяна всеми силами заталкивала на дно сознания, сейчас же вылез наверх и ухмыльнулся своими иглообразными зубами.

В кабинете с цифрой «6» принимал онколог.

– Ну... Не знаю, вряд ли что-то серьёзное.

– Я тоже хочу на это надеяться, – проговорила Ольга. – Но всё-таки подумай... Вон, у Марии Павловны невестка всего на два года тебя старше была... А началось всё с якобы безобидной эрозии.

– Да знаю я... Чёрт. Наверное, придётся на завтра придумывать.

– Запишись на сегодня. Я тебе дам свой промокод. Зато будешь уверена, что с тобой всё в порядке, и не станешь переживать более.

Со смешанным чувством Таня протянула телефон и сфотографировала код. Потом проверила – фамилия «Слонова» сменилась на «Добровольскую». Ей очень хотелось спросить, за каким лешим Ольга бронировала себе срочную запись к онкологу, но решила поинтересоваться как-нибудь в другой раз.

Если получится.

– ...Так вы говорите, у вас было два выкидыша? – спросила мрачная дама с удивительно яркими голубыми глазами.

2. ВТОРНИК

На берегу то ли пруда, то ли озера, сгорбившись, сидела какая-то фигура. Почти бесформенная – не понять, женщина то или мужчина. Да и вообще – человек ли?

Таня лежала рядом навзничь. Её ноги находились в холодной воде по колено, а от водоёма тянуло затхлостью и гнилью. Вода была плотной, словно грязь – ноги не могли шевельнуться, будто бы их намертво прикрутили к лоткам в смотровом кабинете.

Фигура вдруг повернулось к Татьяне и извлекла из складок своих одеяний какую-то гнусную, покрытую слизью тварь с кривыми ручками-ножками и лягушачьей головой. Из огромного рта доносилось глухое кваканье.

– Ты ведь очень хотела этого, верно? – спросила фигура и положила тварь Татьяне на живот. Женщина дёрнулась изо всех сил, ощутив мерзкое, липкое прикосновение холодного тельца. Которое тошнотворно задёргалось и вдруг принялось зарываться внутрь тела Тани, раздвинув складки кожи под пупком. Секунда – и тварь скрылась в животе женщины почти полностью. Снаружи ещё некоторое время отвратительно подёргивались задние лапки с перепонками и длинными, кривыми когтями.

– ...Тебе что-то надо делать с твоими кошмарами, – сказал Артём, переворачивая Татьяну со спины на бок. – Попринимай чего-нибудь.

– А именно? – простонала Таня.

В ушах набатом билось сердце, под пупком словно бы что-то шевелилось. Женщина положила ладонь на живот. Странное движение мигом прекратилось.

– Да хоть валерьянку. Или рюмку коньяку. Нормального успокоительного сейчас ведь без рецепта не купишь...

– Пожалуй, коньяку я бы приняла... Сколько времени?

– Двадцать минут третьего... Господи, ты так орала, наверное, соседи услышали. Матвей наверняка проснулся.

– А я сейчас точно не усну, – проворчала Таня. – Мне такая дичь снится в последнее время, ты представить себе не можешь. По-моему, я даже хожу иногда во сне. Хорошо, хоть квартира просторная, не натыкаюсь ни на что...

Выскользнув из постели, она прокралась на кухню и открыла шкафчик, являвшийся мини-баром. Встроенная лампочка тускло осветила помещение. Простой дагестанский коньяк в запасе у Добровольских всегда имелся. До женщины донёсся лёгкий скрип половиц. Не придав этому значения, Таня налила себе рюмку почти до краёв и неспешно, с наслаждением выпила. Из коридора донёсся стук – Матвей, видимо, проснулся и потащился в туалет... Таня вернулась в постель, обняла мужа и вскоре погрузилась в сон. Кошмары более не приходили, и поутру она чувствовала себя прекрасно. Разве что выпила сразу после пробуждения кружку холодной воды залпом – словно бы её мучило лёгкое похмелье.

...По вторникам у Татьяны было заведено забрасывать постельное бельё в машину, чтобы тот из членов семьи, кто приходил домой первым, включал аппарат, не «заморачиваясь» сортировкой и укладкой, а также поиском стирального порошка. На простыне с постели Матвея Татьяна обнаружила несколько свежих сероватых пятен – не исключено, что мальчишка ночью передёргивал. Уж не на неё ли? Женщина вспомнила, как заскрипел пол в коридоре, когда она наливала коньяк возле шкафчика. Лампочка наверняка интересно осветила её ночнушку, сделав ткань прозрачной, и если кто в этот момент заглянул в кухню, он мог увидеть много лишнего. Включая и голые ноги. Таня сморщила носик. Будь пасынок не столь противным, такое «внимание» оставило бы её равнодушной, но Матвей не казался Татьяне субъектом, которому было позволено думать о ней в подобном ключе. Потом, он же сын её мужа, как ни крути... Или, может, он знает о ней много лишнего?

...После развода с Сергеем она ушла в небольшой «отрыв». Было дело – плясала с приятельницами на барной стойке, поимев последствия. И, будучи в отпуске, сгоняла в Турцию вдвоём с Люськой Данилейко – подружкой ещё со студенческих времён. Они без труда нарвались на пару-тройку приключений с тамошними аниматорами. И по возвращении с подачи приятельницы Таня посетила разок «групповое занятие», оставившее не очень приятное «послевкусие». Но это было более двух лет назад. Теперь женщины практически перестали созваниваться, не говоря уже о каких-то встречах для «шалостей». А сейчас, после замужества... Нет, немыслимо даже подумать о допустимости чего-то подобного снова!

На работу она шла с лёгким ощущением гадливости, словно ей кто-то отпустил мерзкий комплимент или оскорбление. Усевшись в автобусе у окна, ощутила колючий спазм в животе. Изнутри тут же раздалось громкое урчание. Сидевший рядом мужчина задумчиво пялился в пространство и, возможно, не обратил поэтому никакого внимания.

Почему-то ничего не услышала и Ольга. Татьяна как раз погрузилась в работу, отвлёкшись от личных тревог и неурядиц, и вдруг кишечник выдал долгую и раскатистую руладу – словно внутри лягушка заквакала басом. Тане казалось, что это слышит весь отдел, но даже находящаяся поблизости приятельница и ухом не повела. Или просто не захотела муссировать эту тему. Впрочем, минут через пять она сама осторожно спросила подругу о вчерашнем визите к онкологу.

Татьяна заявила, что посещение врача сняло лишь половину беспокойства.

– Боюсь, мои похождения по докторам только начинаются, – добавила Таня мрачно, прислушиваясь к бурлению внутри себя. – Что-то неладное с ЖКТ, по всей видимости.

– Шумит?

«Можно подумать, ты этого не слышишь», – сказала про себя Татьяна, но неохотно подтвердила:

– Ещё как.

– Знаешь, у моего бывшего был панкреатит, – сказала Ольга. – По вечерам он такие арии из опер выдавал.

– И что?

– Меня поначалу это беспокоило. Я его на пинках в клинику отправила – ну ты же знаешь, мужик пойдёт к врачу, только когда у него реально руки-ноги отваливаться на ходу начнут. Сказали – ничего особенного, но каких-то таблеток прописали.

– И потом прошло?

– Не знаю. Он ещё месяцев семь меня подобной музыкой ублажал. Я скоро привыкла, мне даже немного нравиться стало... Как будто что-то интимное в этом есть. Он, правда, всё равно злился, когда я обращала на это внимание.