Опальная княжна Тридевятого царства

Пролог. В которой меняется всё, кроме желания зарыдать

Говорила мне маменька: учись, Злославушка, ученье – оно свет и помощь в жизни тёмной и извилистой! Говорила, да только в одно ухо влетело, из другого, прикрытого фиолетовой прядью волос, благополучно вылетело. Сидела я, значит, в своей комнате в общежитии Академии Тьмы и Коварства имени Семи Скорбных Змеев и не училась. Вместо зазубривания основ некромантии пятого уровня или штудирования трактата «Искусство подставлять подчинённых: практическое руководство для будущих тиранов» я лихорадочно чертила мелом на полу сложнейший, многослойный транспортационный круг.

Дело было не в лени, о нет. Просто на носу была итоговая аттестация, а староста нашей палаты, мерзкая выскочка Моргиана, поставила условие: кто сдаст экзамены хуже неё, тот всё следующее полугодие будет мыть унитазы в капище Тьмы вшестеромером. А я, Злослава, лучшая ученица потока, гордость декана и его тайное оружие в академическом соперничестве с Институтом Радуг и Единорогов, мыть унитазы? Это был вызов. Вызов, на который я была обязана ответить так, чтобы у Моргианы от зависти скукожились все её двенадцать лишних щупалец.

Мой план был гениален и прост, как удар кинжалом в спину. Я не просто сдам экзамен. Я создам портал на самый экзамен, прямо в аудиторию, появившись из ниоткуда с оглушительным треском и спецэффектами. Декан обожал эффектные выходы. Пять баллов с плюсом были бы у меня в кармане, а Моргиана рыдала бы в подушку от бессилия. Идея!

Вот только для портала такой мощности и точности требовалась энергия. Много энергии. Та, что копилась в академических кристаллах, была под строжайшим учётом. Воровать – себе дороже. Но я вспомнила старинный, полузапретный манускрипт, найденный в глубинах библиотеки. В нём описывался способ черпания силы напрямую из межмирового хаоса. Рискованно? Не без этого. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанское из черепа поверженного врага на выпускном балу.

Я закончила последнюю руну, откинула мелок и отёрла пот со лба. Круг сиял тусклым, зловещим светом, поглощая лунный свет из окна. Комната была завалена книгами, склянками с сомнительными веществами и пустыми чашками от кофе (да, даже повелители тени иногда нуждаются в кофеине). Воздух пах озоном, пылью и надеждой на триумф.

— Ну, маменька, — пробормотала я, вставая в центр круга. — Сейчас твоя дочь совершит нечто великое. Или очень, очень глупое. Как посмотреть.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как по жилам пробегают знакомые мурашки предвкушения магии. Подняла руки, кончики пальцев затрепетали, готовясь выплеснуть первую искру заклинания.

И в этот самый момент из-под кровати с гневным шипением вылетел мой кот, Азазельчёнок. Маленький, пушистый, угольно-чёрный, с глазами-изумрудами и характером демона-разрушителя. Он носился по комнате, как угорелый, гоняясь за невидимой мухой, и в итоге врезался лбом мне прямо в ногу.

Я взвизгнула от неожиданности, пошатнулась и, пытаясь сохранить равновесие, наступила каблуком на самую важную, сдерживающую руну по краю круга. Мел с неприятным хрустом поддался.

Всё произошло мгновенно. Не успев даже начать заклинание, я почувствовала, как круг под ногами не просто ожил – он взорвался. Не пламенем, нет. Беззвучным, всепоглощающим вихрем чистой энергии. Меня рвануло с места, как пушинку в урагане. Комната, Азазельчёнок с его возмущённым «Мряяяу!», учебники, кровать, портрет моего кумира, Лорда Вольдемара Кровавослова – всё это спуталось в кашу из света и тени, закрутилось в спираль и исчезло.

Ощущение было таким, будто меня пропустили через мясорубку, собранную из иголок и эфира, а потом вышвырнули в пустоту, где не было ни верха, ни низа, ни времени. Я пыталась кричать, но звука не было. Пыталась вспомнить хоть одно защитное заклинание, но мысли были вырваны из головы этим немыслимым вихрем. Осталось лишь животное, примитивное чувство паники.

А потом – удар. Не о землю. О чьё-то сознание. О чужую память. О другую жизнь.

В голову хлынули образы, звуки, запахи, чувства. Незнакомые лица. Шёлковые платья, тяжёлые, сковывающие движения. Запах ладана и воска. Холодный блеск чужих глаз, полных презрения. Сладковатый привёрх страха. И голоса, десятки голосов, сливающиеся в один осуждающий гул.

«Княжна Златослава… опозорила род… магический дар отсутствует… отречься… изгнать…»

Меня вырвало из вихря с такой силой, что я на мгновение потеряла сознание. Очнулась от того, что в лицо мне ударил резкий, холодный ветер. Я лежала на чём-то жёстком и влажном. Пахло сыростью, прелыми листьями и… лошадьми?

Я попыталась открыть глаза. Веки были невероятно тяжёлыми. Сквозь щель ресниц я увидела тёмное, предрассветное небо, усыпанное чужими, слишком яркими звёздами, и острые верхушки каких-то хвойных деревьев.

— Что за… — я попыталась приподняться на локтях и с ужасом поняла, что на мне надето нечто невероятно неудобное. Какое-то объёмное, промокшее платье, сковывающее ноги. Я потрогала ткань – грубый бархат, промокший насквозь. Волосы… мои короткие, фиолетовые волосы были теперь длинными, тяжёлыми, мокрыми прядями, прилипшими к шее и лицу.

Паника, холодная и тошная, подкатила к горлу. Я судорожно ощупала себя. Тело… было не моим. Более хрупким, с иными изгибами. На пальцах – чужие кольца. На запястьях – браслеты, впивающиеся в кожу.

Приглашаю вас в наш очаровательный, весёлый и неунывающий литмоб "Волшебница в деле" https://litnet.com/shrt/Xv4X

П.2

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться, вызвать хоть крупицу своей магии. Я же лучшая ученица Академии! Просто шок, просто дезориентация. Сейчас соберусь, и всё наладится. Я мысленно произнесла простейшее заклинание розжига огня, которое могла бы осилить даже первокурсник во сне.

Ничего. Абсолютно ничего. Ни искры, ни намёка на привычное тепло внутри, на шевеление энергии. Вместо могучего потока моей силы – пустота. Совершенная, оглушительная, унизительная пустота. Как будто у меня отняли лёгкие и приказали дышать.

— Нет, нет, нет, — забормотала я, и мой голос прозвучал чужим – выше, тоньше, с дрожью. — Это не может быть правдой. Азазельчёнок, это ты так шутишь? Я тебе потом всю тушёнку отдам, всю, честно!

В ответ лишь завыл ветер в соснах да где-то вдалеке прокричала незнакомая птица. Я сидела одна после леса в промокшем до нитки платье принцессы на Хэллоуин, без единой намёки на магию, и понимала, что мой гениальный план пошёл несколько не так.

И тут в голову снова полезли обрывки чужих воспоминаний. Златослава Маревна. Княжна. Дочь могущественного правителя. Бесплодная. Безмагическая. Опальная. Обвинённая в колдовстве (ирония-то какая!) и попытке отравления сводной сестры. Изгнана из родового замка. Голова её объявлена вне закона. За её поимку живой или… мёртвой… назначена награда. Огромная.

Я медленно, очень медленно опустила лицо в ладони. Чужие ладони. И тихо, совсем тихо, просто чтобы не сойти с ума, прошептала в мокрый бархат:

— Всё пропало. Маменька… ты была права. Ученье – свет. А не ученье – это вот, это самое. Попадание в другую реальность с последующим немедленным объявлением в розыск.

Отчаяние длилось ровно пять минут. Ровно столько, сколько мне потребовалось, чтобы окончательно замёрзнуть и понять, что слезами и причитаниями сыт не будешь и от погони не спрячешься.

Я подняла голову и с силой вытерла лицо. Нет. Так нет. Я, Злослава, лучшая (бывшая лучшая) ученица Академии Тьмы и Коварства, не сдамся так просто. Меня не сломили коварные интриги Моргианы, не пугали экзамены по высшей некромантии, а тут… какая-то княжья передряга? Смешно.

Я выбралась из особенно холодной лужи и, спотыкаясь о подол (проклятые юбки! в двадцать первом веке бы уже придумали порталы, но удобные брюки!), прислонилась к стволу сосны, пытаясь оценить обстановку. Лес. Глухой. Ночь. Холодно. Одна. Враги, вероятно, уже ищут. Магии нет.

— Прекрасно, — сказала я вслух своему новому, несчастному отражению в луже. — Просто восхитительно. Но учти, мир, куда ты меня зашвырнул: ты имеешь дело не с хрупкой цветочной-княжной. Ты имеешь дело со мной. И если я не могу найти дорогу домой… — я горько усмехнулась, — …то я устрою тут такой бардак, такое светопреставление, что ты сам, рыдая горючими слезами, вернёшь меня туда, откуда взял! Ибо опальная княжна, — я выпрямилась во весь рост, насколько это позволяло проклятое платье, — выходит на тропу войны!

Эхо моего пафосного заявления безнадёжно утонуло в мокрых ветвях. В голове прозвучал голос маменьки: «Не доросла ещё до войн, Злославушка, сперва бы с гардеробом разобраться. Замёрзнешь же, дурочка!»

И тут же, словно в ответ на мою угрозу миру, в кустах позади меня раздался шорох. Не ветра. Чей-то осторожный, крадущийся шаг. Я резко обернулась, прижимаясь спиной к дереву, сердце заколотилось где-то в горле.

Из-за зарослей папоротника на меня уставилась пара горящих в темноте глаз. Жёлтых, узких, умных. Не человеческих. Звериных.

Я замерла, пытаясь сообразить, медведь ли это, волк или нечто похуже, с чем мне ещё предстояло познакомиться в этом гостеприимном мире.

Существо сделало шаг вперёд, вышло на лунную дорожку. Это был… кот. Огромный, рыжий, как медь, с роскошным пушистым хвостом и наглой мордой полосатого бандита. Он сел на задние лапы, обвил их хвостом и уставился на меня с невозмутимым видом судьи, оценивающего свою будущую порцию обеденного преступника.

Мы молча смотрели друг на друга. Я – испуганная, замёрзшая, в лохмотьях чужой жизни. Он – сытый, самодовольный, сухой.

— Мяу? — произнёс он наконец. И в этом «мяу» прозвучало столько едкой иронии, столько всепонимающего сарказма, что даже мой отчаянный настрой дал трещину.

Это был не вопрос. Это был приговор. Приговор и одновременно предложение, от которого невозможно отказаться. И пока я размышляла, не показалось ли мне всё это от холода и стресса, кот медленно подмигнул мне одним своим изумрудным глазом.

И я поняла. Война войной, а завтрак, тёплое место у огня и странный рыжий кот, который явно знает больше, чем говорит, – это уже неплохое начало. Очень, очень неплохое.

Потому что даже на краю света, в теле опальной княжны, без единой заклинательной пылинки в кармане, нужно держать марку. А марка диктует: если уж выходишь на тропу войны, то непременно с достойным спутником. Хотя бы с котом. Особенно если у него такие говорящие глаза.

Приглашаю вас в следующую новинку нашего литмоба

Волшебница Изумрудного огорода

Таня Свон

https://litnet.com/shrt/XReU

Глава 1. В которой меняются планы, а память подкидывает углей

Просыпаться в чужом теле – занятие на редкость унизительное. Особенно когда это тело ноет так, будто его использовали вместо колотушки для ковров. Я открыла один глаз, потом второй. Над головой вместо привычного потолка общежития с наклеенными светящимися звёздами и портретом Лорда Вольдемара зияло что-то тёмное и пропахшее пылью, старым деревом и… сеном. Я лежала на грубой, колючей ткани, набросанной поверх чего-то мягкого и упругого. Сено. Я на сеновале.

Память накатила волной: портал, кот, падение, лес, рыжий зверь с умными глазами. Я приподнялась на локтях, скрипя каждым новым, незнакомым суставом. Платье – то самое, бархатное, – было снято и аккуратно (на удивление) развешано на балках неподалёку, чтобы просохнуть. На мне осталась только тонкая льняная сорочка, от которой было ни тепло ни холодно. Я почувствовала лёгкий озноб.

— Мягко говоря, не пяти звёзд во лбу, — пробормотала я, и снова словила лёгкий шок от звука чужого голоса. Он был мелодичным, даже сейчас, охрипшим от холода и напряжения. — С таким тщедушном тельцем, удивительно, что она ещё живой осталась. Охоться кто всерьёз, прибили бы эту комнатную ромашку и были бы правы. Платить-то за жизнь чем-то надо, а когда добыча без мозгов и магии, чего её жалеть-то?

Шорох справа заставил меня дёрнуться. На соседней балке, свернувшись калачиком и прикрыв нос пушистым хвостом, спал тот самый рыжий кот. На свету он выглядел ещё внушительнее – крупный, с мощными лапами, в рыжих полосках по всему телу. Казалось, он не просто спит, а демонстративно отдыхает после тяжёлой ночи, в течение которой ему пришлось тащить на сеновал бестолковую двуногую ношу.

Спасибо, конечно, но осадок оставался. Коты в моём мире если и говорили, то только на языке ультразвуковых мантр, предназначенных для пробуждения древних божеств, а не таскали неудачливых попаданок по сараям.

Я осторожно спустилась с сеновала, подобрала платье. Ноги были слабыми, подкашивались. Я чувствовала себя не просто чужой в этом теле – я чувствовала себя его похитителем. Неумелым и непрошеным.

Первым делом – осмотр. Сарай был старым, полузаброшенным. Сквозь щели в стенах пробивался утренний свет. Никого вокруг, тишина. Значит, кот привёл меня куда-то на отшиб, подальше от чужих глаз. Умно. Подозрительно умно для кота.

Я подошла к старому, запылённому бочонку, в котором дождевая вода скопилась в приличном количестве. Заглянула внутрь. И увидела её. Златославу.

Лицо в отражении было бледным, с правильными, утончёнными чертами. Очень красивым. Слишком красивым. Большие, широко распахнутые глаза цвета весеннего неба, обрамлённые длинными, тёмными ресницами. Прямой нос, высокие скулы, упрямо подбородок и… губы. Алые, сочные, будто специально созданные для того, чтобы обиженно дуть или произносить ядовитые колкости. Длинные волосы, почти белоснежные, спадали тяжёлыми волнами на плечи. Я машинально потрогала их. Мягкие, как шёлк. Мои, фиолетовые и коротко стриженные, всегда торчали в разные стороны, как у испуганного дикобраза.

— Ну что ж, — вздохнула я своему отражению. — Внешний данные, что называется, на высоте. Правда, выглядишь ты как породистая лань, которую только что спугнули с места водопоя и которая вот-вот заплачет.

Я поморщилась. Выражение лица у княжны было действительно кротким, испуганным и немного обиженным. Я попыталась сделать свою обычную, язвительную ухмылку. Уголки губ дёрнулись, получилась какая-то жалкая, нервная гримаса. Не то.

— Соберись, тряпка, — прошипела я сама себе. — Ты теперь не Злослава, ты Златослава. Опальная. В розыске. И тебе нужно понять – почему.

Я закрыла глаза, пытаясь не думать, а просто утонуть в тех обрывках памяти, что болтались в черепной коробке новой хозяйки. Сначала ничего, кроме тумана. Потом… запахи. Духи́. Тяжёлые, сладкие, цветочные. Аромат дорогого мыла и пудры. И голоса. Женские. Много голосов.

— Посмотрите на неё! Ходит, как тень, ни слова лишнего!

— Думает, её красота всё оправдает…

— Бездарь. Совершенная бездарь. Даже элементарного шара огня не может вызвать. Стыд для рода!

— А женихи-то всё к ней льнут… Как мухи на мёд…

Женихи. Это слово отозвалось особенной болью. Воспоминания поплыли чётче. Большой зал с гобеленами. Я – нет, она – Златослава, стоит у окна, опустив глаза. Мимо неё проходят они. Семь сестёр. Все – отцы красоты и очарования, каждая – яркая, как райская птица, с магическим даром от скромного до вполне внушительного. И мачеха. Высокая, статная женщина с лицом холодной, идеальной куклы и глазами-щёлочками, в которых не отражалось ничего, кроме расчёта.

А потом – женихи. Послы, князья, богатые наследники. Они заходили в зал, кланялись отцу, окидывали взглядом сестёр… а потом их взгляд неизменно останавливался на Златославе. На этой бледной, молчаливой, бездарной в магии девушке. И в их глазах читалось не столько восхищение, сколько… одержимость. Какая-то нездоровая, пожирающая страсть.

БЫВШИЕ. (Не)погода для герцога

Виктория Цветкова