Опасная любовь командора

Десятое эбреля 1135-го года. Перед закатом (1)

Адель

— Нет, даже не надейтесь! Я не подпишу ваше назначение, — отрезал Кеммер Блайнер и отложил на край своего стола бумаги, которые я ему подала.

— Императорским указом меня определили на должность гарнизонного целителя, — терпеливо проговорила я. — У вас военная часть, по регламенту вам положен целитель. Империя на военном положении, а вы отказываетесь от специалиста?

Собеседник скептически выгнул бровь и вкрадчиво спросил:

— А разве вы являетесь дипломированным специалистом? Может быть, вы обучались в Кербе́ннской Академии Магии?

Гад! Подонок!.. Не просто подонок, а… типичный Блайнер!

Чувствуя, как на лице расцветает румянец стыда, я сжала кулаки. Разумеется, ему известно, что в академии я не обучалась — такого моя семья просто не могла себе позволить. И уже никогда не сможет.

Я мысленно досчитала до пяти, уговаривая себя, что фамильное поместье важнее моей гордости, и если мы с братом не найдём денег, чтобы расплатиться с долгами по налогам, то дом отберут в начале следующего года. А значит, нужно прикусить язык, засунуть свою гордость поглубже и любой ценой заполучить должность гарнизонного целителя. Высокооплачиваемую должность, между прочим.

— Я обучалась дома, а ещё у меня есть дар магии жизни. Такому, ноблард Бла́йнер, в академиях не учат, — сохраняя вежливое выражение лица, ответила я. — Вы не можете не понимать, что целитель с таким даром — ценнейшее приобретение для любой военной части.

— Тем не менее образования у вас нет, опыта заведования медицинским кабинетом в военной части нет, навыков хирурга тоже нет, даже элементарной военной подготовки нет. На мой взгляд, вы абсолютно некомпетентны для должности, на которую претендуете, — с равнодушной ленцой протянул он, не спуская с меня тяжёлого ледяного взора.

— Навыки хирурга у меня есть. И лучше иметь неопытного целителя, чем не иметь его вовсе, — неожиданно севшим голосом возразила я.

Стало невыносимо тихо. Кажется, здесь даже мухи боялись летать, несмотря на позднюю весну за окном. Вероятно, их вымораживало насмерть от одного вида надменного хозяина кабинета.

— Это уже мне решать.

— Как командир…

— Командор, — сухо поправил он. — Я руковожу не пехотой, а воздушной частью, нобларина Болла́р, поэтому моё звание — командор, а не командир. Такие вещи следует знать.

Я сглотнула вставший в горле комок горечи.

— Так вот, как командор вы должны понимать, что маг жизни… — я неожиданно для себя запнулась и чуть не разрыдалась.

Замолчала, чтобы отдышаться и успокоиться.

Мой дар — один из самых ценных, и только такой предвзятый подонок, как Блайнер, станет это отрицать. Я способна вытянуть с того света пациента, к которому обычный целитель разве что жреца может пригласить. Да, в Кербеннской Академии Магии я не обучалась, но её закончил брат, и он передал нам с сёстрами все знания, которые получил. Все заклинания, алгоритмы оказания помощи, рецепты лечебных зелий — я знала всё.

А ещё брат смог выбить для себя и нас с сёстрами назначения в различные части, и наконец после нескольких лет жизни впроголодь у нас появилась надежда, что наше родовое имение не отберут за долги. Ни за что не позволю, чтобы всё это пошло прахом из-за одного только упрямого, вымороженного Блайнера!

Хотелось швырнуть с таким неимоверным трудом добытое назначение в лицо холодному мерзавцу, но я сдерживалась. Именно этого он и добивался, чтобы со скандалом отказать, как неуравновешенной истеричке, а мне слишком сильно нужна эта работа. До слёз нужна.

— Маг жизни в авиачасти не требуется, нобларина Боллар, — отрезал командор, и его резкий, привыкший командовать голос эхом разнёсся по лаконично обставленному кабинету. — Вы же понимаете, что мои бойцы — лётчики? Кто вернулся на базу, тот в маге жизни не нуждается. А кто не вернулся — тот не вернулся. Тех нескольких раненых, что появлялись за последние годы, мы благополучно довозили до ближайшего гарнизонного госпиталя, он находится всего в часе езды на магомобиле. Если учесть, что навыками первой медицинской и магической помощи обладают все пилоты и служащие, то я с уверенностью могу заявить: необразованный и некомпетентный маг жизни принесёт намного больше пользы в другом месте.

— Меня распределили в эту часть, — упрямо стояла на своём я. — Вы же видели документы.

— Видел. Но на них же неспроста нужна моя подпись, нобларина Боллар. Я должен одобрить вашу кандидатуру, чего не случится ни при каких обстоятельствах.

— Но…

— Нет!

— Но позвольте…

— Только через мой труп.

Это как раз таки несложно устроить. Достаточно одного прикосновения и пары мгновений. Из командора получился бы отличный труп, его даже на холод не пришлось бы нести — уверена, что он и без того ледяной, как вершина Менезы. Хотя, кажется, даже на пике самой высокой горы и то больше тепла, чем в душе у этого гада.

Светлые глаза казались бы бесцветными, если бы не чернильно-синяя окантовка радужки. Словно в одном взгляде сосредоточились все оттенки полярной пустыни: белоснежность белков, стылая полупрозрачная голубизна зимнего неба радужек, морозная синева окантовок и чёрные провалы бездн-зрачков.

Десятое эбреля. На закате (2)

Кеммер

Вот драконово дерьмо!

Командор глубоко вздохнул и потёр висок, на котором располагалась вязь родовой печати Блайнеров.

Желание избавиться от свалившейся ему на голову Боллар стало таким сильным, что он несколько мгновений помечтал о том, как берёт её за шиворот, заворачивает в принесённые ею документы, обвязывает ленточкой, а потом складывает в ящик и торжественно отправляет посылкой обратно в Имперскую Канцелярию… или куда-нибудь в кантрадову бездну.

Кеммер редко предавался мечтам, особенно на службе, но нарушившая спокойствие его кабинета нобларина сама напросилась. Он вёл себя достаточно беспардонно и неучтиво, чтобы она сбежала в ужасе от такого руководителя, но вместо этого незваная гостья упрямо стояла, каблучками вонзившись в паркет, и, кажется, собиралась врасти в него.

Что же так не везёт-то, а? Его прошение наконец удовлетворили и прислали дополнительный обслуживающий персонал, в котором он так нуждался: двух поваров, посудомойку, двух прачек, четырёх разнорабочих, столяра… и целительницу! Зачем ему целительница? Он же не просил! Что за насильственное облагодетельствование со стороны государя? И ладно бы это была старая и страшная целительница с бородавкой на носу и ленивым глазом. Такую он бы принял с распростёртыми объятиями.

Однако перед ним стояла потрясающая красотка, едва вошедшая в ту пору, когда взгляд невозможно оторвать даже от вполне обыкновенных девушек. Кеммер скосил глаза на документы. Так и есть, едва исполнилось двадцать три года. Если покойная мать этой Аделины была хотя бы вполовину так же красива, то вполне понятно, почему её отец в своё время предпочёл жениться на ней, а не на тётке Кеммера. Но это всё равно не оправдывает того, как покойный Отральд Боллар поступал с Моэрой Блайнер — той потребовались годы, чтобы прийти в себя, а пятно на её репутации осталось и по сей день, как и осуждение за наведённое ею проклятие.

Хотя конфликт между Болларами и Блайнерами лишь усилился после того, как развалилась помолвка Отральда и Моэры, всё же не он был основной причиной, по которой Кеммер категорически отказывался принимать на работу стоящую перед ним девушку. В его части служили пилоты и механики из тех родов, с которыми у Блайнеров сложились неприязненные или даже откровенно враждебные отношения, и он всегда старался сохранять профессионализм и объективность.

Причина — куда прозаичнее и тривиальнее.

Аделина была проклята. И именно в этом проклятии Кеммер видел корень возможных проблем для себя, как руководителя, и для части, как сложного и слаженного механизма, на правильную настройку которого он потратил столько усилий и времени. В конце концов, они тут не в бирюльки играют, а ведут боевые действия. Командор не имел права рисковать благополучием людей из-за желания настырной Боллар здесь поработать. Пусть целительница станет чьей-то чужой головной болью.

Пауза затягивалась, и Кеммер наконец проговорил так холодно, как только мог:

— Я отказываю вам из-за отсутствия надлежащего опыта и образования.

Не хватало ещё не сдержаться и наорать на девчонку. Она же не виновата в новостях, которые он получил сегодня от брата. Никто не виноват. В короткой записке всего девять слов: «Был ранен. Лечусь. Навещать не нужно. Подробности позже. Ирвен». И вот думай теперь, что там с ним произошло, ведь о мелком ранении брат сообщать бы точно не стал. Следовательно, случилось нечто серьёзное. Но начнёшь спрашивать — только хуже сделаешь, тогда Ирвен вообще замкнётся и не расскажет ничего.

Кеммер старался сохранить хотя бы видимость спокойствия, но хотел лишь одного: чтобы нежеланная посетительница поскорее ушла. Но она не собиралась облегчать его положение.

— Чушь! — вздёрнула точёный носик нобларина Боллар и уставилась на Кеммера огромными голубыми глазами. — Я уже неоднократно ассистировала брату во Втором госпитале при Разломе.

— Вот и отправляйтесь ассистировать ему дальше, — с облегчением предложил Кеммер. — А мне целитель не нужен.

Нобларина Боллар насупилась, но отступать не собиралась. А ведь дело непременно закончится скандалом, в этом Кеммер уже не сомневался. Вот удружил милостивейший государь, кантр его подери. Командор не лгал — его авиабаза в целителе действительно не нуждалась. Да, любая воинская часть предполагала такую штатную единицу, но все же были реалистами, поэтому отправляли врачей туда, где они действительно требовались — на передовую. А эту девицу ему подсунули только по одной причине: потому что здесь безопасно.

Все авиабазы располагались примерно в часе езды от Разлома, следовательно, были самыми безопасными местами по обе его стороны. В Имперской Канцелярии наверняка пожалели эту Боллар — вот и распределили сюда.

Драконово дерьмо!

И ведь стоит, не уходит. Кеммер, конечно, знал, что у Болларов плохо с деньгами, но не настолько же… Хотя они сами в своих проблемах виноваты. Сами заслужили своё проклятие, пусть сами теперь и расхлёбывают. Отец стоящей перед ним Аделины определил судьбу своих детей, и Кеммер никак не мог нести ответственности за то, какую беду повлекли за собой чужие опрометчивые решения.

Не мог, не хотел и не собирался.

— Если бы целитель был не нужен, то меня бы сюда не прислали, — парировала Боллар. — А ваши слова о моей некомпетентности и отсутствии хирургического опыта — лишь отговорки. Сами же говорите, что целитель вам не нужен, так зачем вам тогда хирург? И к чему вам опытный управленец, если управлять нужно обычным медицинским кабинетом и ящиком наверняка просроченных снадобий. Так в чём реальная причина? В моём происхождении?

Десятое эбреля. После заката (3)

Адель

В просторном кабинете стремительно темнело. Солнце уже село, и давно пора было зажечь свет, но вместо этого командор предпочитал прожигать дыры во мне. Взглядом.

Затем он опустил глаза на стол и принялся писать. Вероятно, составлял пресловутый отказ, перечёркивающий все мои шансы на достойное жалование. Я, разумеется, могла вернуться в ассистентки к Брену, но командир той части ясно дал понять, что платить мне не сможет — штатное расписание не предполагало ещё одной целительницы.

Конечно, я согласна была и на работу ради опыта, всё же Блайнер прав — военная медицина решительно отличается от того, к чему я привыкла. Никаких подагр, колик и беременностей. Только рваные и колотые раны, ожоги, переломы и периодические похмельные головные боли. Но не всегда же трудиться бесплатно…

— У меня есть соответствующий опыт работы, — отчаянно проговорила я. — Пусть и небольшой. Но я прилежная ученица, быстро освою всё, что нужно. Я обещаю, что не доставлю никаких проблем.

Командор громко хмыкнул, не поднимая глаз от заполняемых бумаг.

Неужели ему доставляет удовольствие надо мной издеваться? Что за откровенный, бессмысленный садизм? Аристократы просто не должны себя так вести. Это бесчестно! И как он вообще получил должность начальника части?

— Нобларина Боллар, вот ваш отказ, — размашисто подписал он документ и поставил оттиск личной печати. — Приятной дороги обратно в Кербе́нн и надеюсь больше никогда вас не увидеть.

К последним словам он присовокупил саркастическую улыбочку, и мне стало почти физически больно от унижения. Но мне требовалось знать — почему? В чём причина? За что он так со мной? Мы ведь даже никогда не были знакомы лично, а другие офицеры всегда отзывались о нём, как о суровом, скупом на эмоции, но справедливом командире. То есть командоре.

— Я не приму его до тех пор, пока вы честно не ответите на мой вопрос. Почему вы мне отказываете? — набравшись смелости, выпалила я.

— Я не обязан ничего вам объяснять. И ваше упрямство лишь подтверждает мою правоту. Командор никому не растолковывает своих приказов, он их отдаёт и ожидает беспрекословного подчинения. А за неподчинение ещё и наказывает. Вы явно не понимаете, чем военная часть отличается от гражданской жизни, а значит, к службе не готовы.

— Я готова к службе, но никто не объясняет, почему меня на неё не берут! Понимаю, что о симпатии и уважении просить бессмысленно, но проявите хотя бы честность…

— О какой симпатии вы ведёте речь, нобларина Боллар? Или надеялись получить должность благодаря хорошенькому личику? Как видите, не вышло. Берите отказ и уходите, — отрезал он, переходя на откровенную грубость.

Мне стало настолько обидно, что на глазах закипели слёзы. Я никогда ничего не получала «благодаря хорошенькому личику», кроме ненужных приставаний от навязчивых пациентов, чаще всего пожилых. Видимо, со временем у некоторых мужчин начинают отказывать не только зрение и слух, но ещё и такт. Хотя вот у командора такой проблемы точно не предвидится, такта у него отродясь не водилось, судя по всему.

— Я не уйду, пока вы не озвучите реальную причину отказа! — упрямо повторила я, и голос предательски дрогнул. — Может, я смогу как-то исправить…

Кеммер Блайнер поднялся на ноги и вышел из-за стола, приблизившись ко мне почти вплотную. Он был выше на целую голову, поэтому пришлось смотреть на него снизу вверх, отчего я почувствовала себя особенно уязвимой и жалкой.

— Вы ничего не сможете поделать с причинами отказа, нобларина Боллар, — неожиданно тихо проговорил он. — Я отказываю вам из-за вашей внешности и вашего проклятия.

— Что? — нахмурилась я, совершенно не ожидая подобного ответа. — При чём здесь моя внешность и проклятие? Они никакого отношения не имеют к работе! Максимум, на что может повлиять проклятие — так это на мою личную жизнь, но она вас никак не касается.

— Ошибаетесь, нобларина Боллар. Меня касается абсолютно всё, что происходит в моей части.

— И чем же моё проклятие может помешать работе? — смятённо спросила я.

— Видит Геста, я хотел уберечь вас от неприятных подробностей, но раз вы так настаиваете, то наслаждайтесь. Из-за вашего проклятья, нобларина Боллар, на вас никто никогда не женится. Никто и никогда. Потому что никому не хочется умереть в ночь бракосочетания с вами, думаю, это и так очевидно. Вероятно, вы хотите попасть на должность гарнизонной целительницы, чтобы уговорить одного из смертельно раненных бойцов жениться на вас. Что ж, это недурной план, и я бы на вашем месте именно так и поступил.

— Вы говорите ерунду! Брат несколько раз пытался организовать браки с… пожилыми мужчинами, ни один из них не получил благословения богини. Мы оставили эту затею ещё два года назад, когда стало понятно, что обойти проклятие таким образом не получится. Геста не одобряет фальшивые браки.

— Тем хуже для вас, — сощурился командор. — Но это не отменяет того факта, что в моей части лёгкой добычи для вас не будет. Для этого вам стоит работать на передовой. Тем не менее это не основная причина отказа. Если бы вы могли вступить в брак, я бы взял вас без единого возражения. Уже через месяц вы бы выскочили замуж и перестали быть моей проблемой, даже если бы остались жить в гарнизоне. Вы стали бы проблемой мужа. В моём подчинении служат преимущественно аристократы, и никто из них не будет осквернять свою репутацию ухаживаниями за чужой женой. Но вы вступить в брак не можете и не сможете в обозримом будущем, и тогда в полный рост встаёт вторая проблема — вы приторно красивы.

Десятое эбреля. Вечер (4)

Кеммер

Кеммеру никогда раньше не давали пощёчин. Это оказалось не особенно больно, но очень звонко и довольно унизительно. Хотя в данном случае он наговорил не только на пощёчину, но и на дуэль, если бы за Аделину было кому вступиться.

Ах да, у неё есть старший брат, такой же целитель, как и она. Если он не дурак, то не станет связываться с командором, в конце концов, неприятный разговор происходил с глазу на глаз, и репутация юной нобларины никак не пострадала, только гордость.

Опять же, Кеммер не лгал. Да, не стал приукрашивать неприглядную правду и не добавлял мёда в горькое зелье, ну так пусть это послужит Аделине предостережением. Если хочет работать в гарнизоне, то должна понимать, что такое толпа молодых, изголодавшихся по женскому вниманию парней, изнывающих от скуки между учениями.

Именно поэтому учения командор проводил регулярные и изнуряющие. Нет ничего страшнее, чем молодой боец с доступом к легковоспламеняющимся субстанциям, врождённым любопытством и большим количеством свободного времени.

Однако на душе всё равно было погано. Пусть он избавился от ненужной целительницы, но довёл её до слёз и унизил, без чего изначально хотел обойтись. Настырность Аделины сыграла с ней злую шутку. Хотя сколько раз Кеммер ни повторял себе, что он прав и всё сложилось бы именно так, как он обрисовал, жгучее ощущение пощёчины никак не проходило. Он даже подумал приложить лёд, но потом применил более универсальное средство — рюмку рома натощак.

Не помогло. Отвращение к себе не хотело растворяться даже в роме. Одно дело — спустить три шкуры с такого же здоровенного мужика, и совсем другое — оскорбить молоденькую девушку. Ещё и такую прелестную.

Не очень справедливо с Болларами обошлась судьба. Кеммер, конечно, слышал, что все сёстры пошли в мать, но слухи он обычно пропускал мимо ушей, а такую нобларину пропустить мимо глаз как-то не получалось. Вряд ли он смог бы найти изъян во внешности Аделины, даже если бы захотел. И это почему-то задевало, подзуживало изнутри и каким-то совершенно нелогичным образом делало его поступок ещё омерзительнее.

С точки зрения морали обижать старых, молодых, красивых и страшных — одинаково неправильно, но в данном случае инстинкты восставали против того, что он сделал. С такой девушкой нужно обращаться совершенно иначе. Совершенно. Воображение незамедлительно подкинуло пару вариантов правильного обращения, и Кеммеру стало жарко.

Луноликая Геста, спасибо за то, что она уехала!

Командор был прагматиком и реалистом: если даже у него возникли шальные мысли, то вся часть непременно сошла бы с ума, позволь он целительнице остаться. А значит, он всё сделал правильно. В конце концов, Блокада вокруг Разлома — это та же война, а тут не до сантиментов и пиетета перед хорошенькими девицами. Или так рассуждают только бесчестные скоты, ведь война — именно то место, где обнажается истинная натура человека?

Кеммер окончательно запутался, рассердился и направился к ангару, куда загоняли злополучный М-61.

— Что, так и клинит? — спросил он у главного механика-полуденника, вечно недовольного седого ворчуна с цепким, пытливым взглядом.

— Клинит, дракон его подери! — в сердцах выругался тот. — Мы всю штурвальную колонку перебрали, весь вал перепроверили, а всё равно клинит, мать его кнутохвостая бата!

М-61 был самым проблемным маголётом во всём авиапарке. Не хватало, чтобы он сгинул где-то в недрах Разлома вместе с пилотом. Будь воля Кеммера, он бы списал наземно-невоздушный биплан, потому что не доверял ему. Лётчики — вообще суеверный народ, и скептичный командор — не исключение.

Для любого пилота маголёт — это друг. М-61 успел зарекомендовать себя капризным, ненадёжным и вечно хандрящим, поэтому и дружить с ним никто не желал, прозвав инвалётом. К счастью, бипланов в части хватало, так что этот Кеммер предпочитал держать в ангаре, заодно и обучать на нём новых механиков. А то приходят из академии с видом, будто всё знают и умеют, но М-61 быстро с них сбивает спесь.

— А 54-й что?

— Уже готов. Тросики подтянули, стабилизаторы проверили, всё смазали. Стал краше прежнего, — заверил главмех Дреса́ер и с весёлым вызовом посмотрел на командора.

Смуглый полуденник магов не особо жаловал, но за много лет сработался с ними, да и открытой враждебности не проявлял.

У Разлома две населяющие Довар расы — полуденники и полуночники — либо ладили, либо уходили сами, либо их настоятельно просили удалиться. Всё же общее дело делали на благо Империи, не до междоусобиц.

Неодарённые полуденники становились незаменимыми в профессиях, которые полуночники-маги выбирали неохотно. Это порождало множество попыток поддеть друг друга и помериться удалью. Маги и обычные люди не упускали случая схлестнуться в споре, кто из них умнее и изобретательнее.

С одной стороны, большинство технических открытий действительно принадлежали неодарённым, а с другой — далеко не все маги считали нужным развивать технологии и больше внимания уделяли разработке заклинаний и ритуалов, а не механизмов. При этом полуночники старались подчеркнуть, что уж если бы они выбрали путь технического развития, то добились бы куда больших успехов, чем полуденники. Ведь, к примеру, маголёт изобрёл маг. Однако люди парировали, что в основу его разработки легло более раннее изобретение спиртового двигателя, и без него маг ничего бы придумать не смог.

Десятое эбреля. Полночь (5)

Адель

Я влетела в ворота семейного имения ещё до того, как немолодой шофёр успел выйти из магомобиля.

На протяжении всего пути сдерживалась, но стоило только оказаться в вестибюле родного дома, как я дала волю слезам. Громко всхлипнула и выронила на пол документы, случайно прихваченный драконов плед и небольшую сумку, которую держала в руках. Сама же осела на пол рядом с разбросанными вещами и разревелась, уткнувшись лицом в колени.

На звук выбежала Лира, на секунду застыла у выхода из хозяйственной половины этажа, а потом кинулась ко мне:

— Адель! Что случилось?

Младшая сестра положила руку мне на шею, и по телу мгновенно потекла её сила — диагностическое заклинание. С облегчением выдохнув, она обняла меня за плечи и тихонько спросила:

— Не взяли, да?

Я зарыдала ещё горше, со слезами выплёскивая всю обиду, разочарование и боль. Лира сначала замерла, а потом начала тихонько всхлипывать вместе со мной. Не знаю, сколько мы так сидели, обнявшись, пока наконец я не собралась с мыслями и не отодвинулась от сестры. Её заплаканное лицо лишь напомнило обо всех бедах, обрушившихся на нас за последний месяц: о случившемся со старшей сестрой Гвендолиной, об отказе в удовлетворении нашего прошения о снижении налогового бремени в связи с особыми обстоятельствами, об очередном покушении на брата.

Мы с Лирой смотрели друг на друга, но сказать было нечего. Все возможные слова утешения и подбадривания уже давно стали затёртыми и блёклыми, не приносили больше облегчения и не вселяли веру в светлое будущее.

— Вставай. Если вдруг Брен вернётся раньше, то расстроится, что мы опять мокроту развели, — первой поднялась на ноги Лира и принялась собирать раскиданные вещи. Когда ей в руки попался отказ, она пробежала его глазами и зло хмыкнула: — «В связи с недостатком опыта и отсутствием профильного образования… Командор К. Блайнер…» Вот сволочь!

— Ты даже не представляешь какая! — всхлипнула я последний раз и тоже поднялась с пола. — Просто чудовище. Ледяное, бессердечное чудовище. Но в отказе нет реальной причины. На самом деле он не взял меня, потому что я — цитирую — «приторно красива» и «устрою в части бордель, раз не могу выйти замуж».

Лира широко распахнула глаза:

— Что, прямо так и сказал?.. Но это же… Это же просто недопустимо — так разговаривать с ноблариной!

Возмущение в её словах звучало настолько горячо и искренне, что мне стало легче. По крайней мере, я не схожу с ума, и командор Блайнер действительно вышел за рамки допустимого.

— Так и сказал…

— Надо сообщить Брену, — вынесла вердикт Лира.

— Нет, он только расстроится! Что он может поделать? На него и так столько всего навалилось…

— Адель, мы ему обещали рассказывать обо всех подобных оскорблениях, — нахмурилась сестра.

— Но с тех пор, как Гвендолина… — начала я, и Лира меня тут же перебила:

— Брен сделал свой выбор и объяснил, почему поступил именно так. Это было сложное решение, но если всё получится, то мы, как семья, от этого только выиграем. Помнишь, что сказала Кайра?

— Кайра слишком категорична, — вздохнула я.

— Возможно. Но факт остаётся фактом: благодаря решению Брена мы хотя бы не обязаны будем платить за Гвендолину налоги!

На уплату мерзкого налога на безбрачие уходили все деньги. Не знаю, какой бесчеловечный умник его придумал. Налог должен был стимулировать магов жениться как можно раньше. Обычно девушки вступали в брак сразу же после восемнадцатилетия, тогда получалось избежать первого платежа. С каждым годом налог возрастал, и остаться неженатыми к тридцатилетнему порогу могли себе позволить только очень богатые люди.

Через пару месяцев близняшкам исполнится по восемнадцать, а Кайре — двадцать. Лиде и Эве уже по двадцати одному, мне — двадцать три, Брену — двадцать пять. В сумме набегает очень много…

Я бы с удовольствием вышла замуж хоть завтра — лишь бы избавить Брена от необходимости платить за меня и закладывать имение. Но командор Блайнер сказал верно: никто не вступит в брак ни с одной из проклятых Боллар. А значит, у меня никогда не будет законнорожденных детей, как, впрочем, и незаконнорожденных. Разве можно покрыть и без того запятнанную репутацию семьи ещё и позором внебрачной связи? Да и врагу не пожелаешь расти бастардом: их не принимают в обществе, где семья и верность — одни из главных ценностей.

Поначалу я даже обрадовалась назначению к Разлому — просто устала видеть счастливых, взволнованных беременных пациенток и молодых мам с малышами. Изо всех сил желала им добра, а в глубине души обижалась на судьбу — почему мне нельзя испытать то, что по умолчанию позволено всем женщинам? И сколько бы я ни гнала от себя подобные мысли, они всё равно возвращались.

Стараясь найти выход, Брен подал императору прошение об отмене налога в отношении нашей семьи в связи с невозможностью сочетаться браком из-за проклятья. Император отказал, мотивировав тем, что если он сделает исключение для одной семьи, такое же исключение сразу же потребуют тысячи других, особенно малообеспеченных. Следовательно, никаких поблажек. Зато он выдал направления на работу у Разлома для всех достигших восемнадцатилетия сестёр с формулировкой: «Пусть поищут себе мужа среди раненых кантрадами, от его яда ежегодно умирают сотни магов, уверен, что среди них рано или поздно найдутся неженатые и сочувствующие».

Одиннадцатое эбреля. На рассвете (6)

Адель

Дорога от дома до нашей семейной клиники занимала сорок минут. Мы с Лирой шли быстрым шагом, на ходу глядя, как одновременно засыпает и просыпается город. Имение Болларов находилось в отдалении от центра, зато к нему примыкал свой небольшой парк.

Район полуночников постепенно затихал. Закрывались работавшие всю ночь кафе и магазины, захлопывались ставни и задёргивались шторы, чтобы не впускать в уютные спальни магов палящие лучи яростного Солара.

Безжалостное дневное светило не только разрушало чары и обжигало кожу, оно обесцвечивало краски и до ветхости иссушивало забытые на улице предметы, особенно деревянные.

Ночные обитатели прятались от беспощадного светила: нежнейшие цветы закрывались в бутоны с кожистой оболочкой; листья растений складывались, скручивались в трубочки или покрывались плотной плёнкой; животные забивались в норы или сворачивались в клубочки под густыми кустами; а птицы возвращались в дупла и гнёзда, закрытые от солнечного света.

Однако в Соларе нуждались дневные растения. Плотные, тёмно-зелёные, сочные листья тянулись к солнцу и подставляли ему глянцевые бока. Морские обитатели поднимались к поверхности и резвились в лучах, пронизывающих водную толщу.

Природа разительно менялась с каждым рассветом и закатом. Из ослепительно яркого, контрастно-зелёного днём, ночью мир превращался в таинственный, малахитово-синий, переливающийся мягким магическим светом двух лун.

Полуденники отличались от полуночников не меньше, чем день отличался от ночи. Первые были смуглыми и темноволосыми, а на солнце порой загорали до черноты. Они раньше старели, нередко обладали кучерявыми волосами и практически всегда — чёрными глазами.

Полуночники, напротив, рождались белокожими и чаще всего светловолосыми, особенно если речь шла о древних магических династиях. Чем светлее — тем сильнее, это универсальный закон магии. Глаза — зеркало луны, и одарённые обычно рождались с серыми и голубыми глазами. Бывали, конечно, исключения — тёмно-серые, тёмно-синие или даже зелёные глаза, но реже. Тем необычнее была внешность Блайнеров — шатенов и брюнетов среди высших родов практически не осталось.

Когда мои мысли свернули к командору, настроение испортилось. Угораздило же влипнуть в такие неприятности! И ведь не отступишься теперь! Не хотелось подводить Брена и семью, и в то же время я предчувствовала, что в противостоянии с Блайнером придётся тяжело. Очень тяжело. Однако на кону благополучие семьи! Достаточно выстоять пару месяцев, а дальше командор либо поймёт, что его обвинения беспочвенны, а пользы от меня больше, чем вреда, либо устанет ко мне цепляться.

Хотя к чему загадывать, нет гарантии, что у Брена получится опротестовать отказ.

Я выдохнула с облегчением. В конце концов, я сделаю всё от меня зависящее, а если с этой должностью не сложится, то не моя в том вина.

— Смотри, какое… — позвала Лира, привлекая моё внимание к витрине.

Ателье только открылось, и его работница распахнула большие ставни, за которыми стояли манекены. Платье, притянувшее взгляд сестры, было лимонно-жёлтым, отделанным кричаще-алыми кружевами и ядовито-зелёной тесьмой. Я лишь вздохнула. Лиоре нравилось всё… яркое. Вот чем ярче, тем лучше. Может, не так уж и плохо, что у нас нет денег на новые наряды. Иначе Лира ходила бы выряженная в клоунские платья, уместные разве что на ярмарочной плясунье, а уж никак не на благородной нобларине.

Что самое удивительное, Уна, словно наперекор идентичной внешне сестре-близняшке, предпочитала неброские пастельные или тёмные тона и максимально сдержанные, закрытые платья.

— Да… — уклончиво отозвалась я, не показывая, насколько нелепым считаю подобное сочетание цветов.

Всё равно купить его Лира не сможет, так зачем лишний раз её расстраивать?

— Представляешь, идёшь в таком по улице — и тебя издалека видно, — мечтательно протянула Лира.

— Да, это уж точно. А если маголёт пролетит, то и он с неба разглядит.

— И пусть, — кокетливо фыркнула сестрёнка. — Вдруг им управляет симпатичный пилот?

— Это да… И в лесу в таком платье не страшно потеряться, сразу найдут, — невинно заметила я.

Лиора обернулась ко мне, сощурилась, но так и не поняла, издеваюсь я или нет.

— Пойдём. Уна всю ночь одна работала, нужно её сменить, — поторопила я сестру, и она наконец отошла от витрины.

Вовремя! Работница как раз выставила рядом с жёлтым платьем ярко-салатовое с морковного цвета отделкой. Такие броские цвета предпочитали смуглые полуденницы, а любая полуночница в них выглядела бледной молью. Но Лиру разве этим смутишь?

Когда мы наконец дошли до клиники, солнце уже показалось из-за горизонта. Я открыла дверь, сразу поймав колокольчик над головой, чтобы он не звенел и не отвлекал сестру, если она принимала пациента. К сожалению, предусмотрительность оказалась напрасной.

Нас встретила уставшая Уна, изо всех сил старающаяся не зевать. Приёмная пустовала, как и касса по итогам ночи. Обидно.

— Лунара, как прошла смена? — спросила я.

— Тихо, — потёрла глаза Уна. — Я едва не уснула под утро.

— Иди домой, отдохни.

Двенадцатое эбреля. На закате (7)

Кеммер

Кеммер не верил своим глазам. Нет, этого просто не могло быть.

Однако письмо лежало перед ним на столе, и приписка уверенным почерком императора гласила: «Аделину Боллар назначить гарнизонным целителем Седьмой Эскадрильи с испытательным сроком три месяца. В случае категорического отказа командора Блайнера — отозвать из части весь вспомогательный персонал. Возможно, если лётчики начнут сами стирать свои портки, это опустит их с небес на землю».

Точка. Дата. Подпись.

Вот драконово дерьмо!

Сказать, что Кеммер был в бешенстве — не сказать ничего. Пространство вокруг заискрило так, что бумаги над столом задрожали и плавно поднялись в воздух. Запахло озоном, а на металлическом корпусе писчего набора заплясали крошечные молнии.

Такого развития событий командор не ожидал. По мнению Блайнера, никто не смел указывать ему, как управлять его частью, даже император. И до тех пор, пока он безукоризненно справлялся со своими обязанностями, никто не должен был вмешиваться в его дела.

Что ж, если эта Боллар не понимает по-хорошему…

Кеммер легко поднялся из-за рабочего стола и потянулся, как сытый, разомлевший на солнце леон. Его маленькая упрямая противница ещё не знала, на что подписалась, и он намеревался её удивить.

Для начала прогулялся к старому медблоку и примыкающим к нему личным покоям гарнизонного врача. Помещение стояло тёмным: ставни были плотно закрыты, а дорожка, протоптанная в пыли, вела к шкафу с настойками и снадобьями. Обычно, если у бойцов прихватывало живот, они сами приходили сюда в поисках лечения. Всё равно алкогольсодержащие и обезболивающие настойки здесь никто не хранил, они лежали у интенданта на складе, и их осмеливались просить, только если что-то действительно болело.

Негоже такой красавице работать в столь убогих условиях. Нужно выделить ей помещение классом повыше. Опять же, старый медблок расположен практически на противоположной стороне штаба, а вдалеке от командора упрямая Боллар не сможет насладиться его блистательным обществом и, вероятно, начнёт наслаждаться чьим-то ещё обществом, что категорически не входило в планы Кеммера.

С ухмылкой на лице он вернулся к своему кабинету, дошёл до самого конца коридора и распахнул дверь в незанятые покои второго заместителя, капитан-интенданта. Так как Кирк Лейн был женат, он проживал в семейных апартаментах, что располагались на удалении от штаба и казарм.

Несомненное достоинство пустующих покоев состояло в том, что рабочие кабинеты командора и его заместителей находились в конце одного коридора, а значит, Кеммер сможет приглядывать за тем, кто из его подчинённых возжаждет лечения. Придётся, правда, держать открытой дверь к себе, но это временное неудобство он вполне переживёт.

Командор вошёл внутрь и огляделся. Что ж, вместо гостиной можно сделать приёмную или смотровую, вместо просторной спальни — палату на пять или даже шесть коек со своей ванной. А вместо узкой каморки с прилегающим к ней небольшим туалетом с лейкой душа, торчащей из стены — личные покои нобларины Боллар. Даже замок есть, так что она сможет запираться изнутри. На этом, правда, удобства заканчивались, но покосившийся шкаф и продавленную кровать он вполне найдёт, это же воинская часть. Достаточно заглянуть на склад, а там такого барахла — хоть поездами вывози.

Довольный своей задумкой, Кеммер отправился на поиски заместителя по хозяйственной части. Капитан-интендант нашёлся на складе, где совместно со старлеем Делейра́дом и семью мучительно потеющими курсантами проводил инвентаризацию.

— Кирк, можно тебя на пару слов? — позвал командор.

Тот обернулся на голос и отсалютовал, а затем отдал несколько распоряжений подчинённым и двинулся в сторону Кеммера.

— Ясной ночи. Что требуется? — бодрым голосом спросил интендант.

Тёмно-зелёные, почти карие глаза и небольшого размера височный узор свидетельствовали о слабом даре, но мощь заведующего имуществом и вооружением части не в магии, а в умении вести учёт и планировать, в чём рыжеволосому Кирку не было равных. Всё-таки почти двадцать пять лет службы за плечами.

— Обставить твои пустующие покои так, чтобы в них мог вести приём новый гарнизонный целитель. Часть шкафов и коек нужно будет перенести из целительского блока, а ту клетушку, которую раньше отводили адъютанту, оборудовать под спальню.

— Ну так… неудобная же получится спальня, — недоумённо кашлянул интендант.

— Я на это очень рассчитываю и искренне надеюсь, что будущему гарцелю станет настолько неуютно в нашей негостеприимной части, что возникнет желание покинуть её как можно быстрее, — ухмыльнулся Кеммер. — При этом хочу, чтобы приёмная и больничная палата выглядели безупречно. Негоже моим бойцам сомневаться в том, что я забочусь об их здоровье.

Интендант кашлянул ещё раз, сморщил лоб, потёр конопатый нос, а потом посмотрел на командора:

— Что, сынка чьего-то бестолкового присылают? Ну, так это… перевоспитаем. Не первый раз же.

— Хуже, Кирк, — мрачно отозвался командор. — Гораздо хуже. Такое не перевоспитывается.

— Эвона как… — удивлённо протянул интендант и спросил: — Так кого ждём?

— Увидишь. И уж постарайся, чтобы целительский кабинет получился на славу. А покои… Даже не знаю, удиви меня. Прояви фантазию и военную смекалку. Всё, исполняй.

Тринадцатое эбреля. На закате (8)

Адель

От волнения сбилось дыхание и началась нервная дрожь. Повторно входить в кабинет, из которого последний раз вылетела пулей, было страшно. Однако я твёрдо решила во что бы то ни стало зацепиться за должность и поставить командора на место. До тех пор, пока буду качественно выполнять свою работу, Блайнер не сможет меня уволить, а если он снова начнёт отпускать оскорбительные замечания, то последую совету брата.

Хотя в прошлый раз пощёчина особого удовольствия не принесла, командору она всё же не пришлась по вкусу, а значит, оставляем в арсенале на крайний случай.

Остановившись перед массивной деревянной дверью, я глубоко вдохнула, покрепче сжала ручку старого папиного саквояжа и трижды постучала.

— Войдите! — раздался глубокий, раскатистый голос.

Я заволновалась ещё сильнее, но отступать было некуда.

Унимать биение сердца пришлось магическим образом, а то оно заколотилось так сильно, что это начало отвлекать.

— Лунного вечера, ноблард Блайнер. Я получила уведомление из Имперской Канцелярии, что меня всё же утвердили на должность гарнизонной целительницы.

Ледяные глаза скользнули по моей фигуре, едва не оставляя покрытые инеем дорожки на скромном платье.

— И вам лунного вечера, нобларина Боллар. Да, я тоже получил уведомление. Проходите. Присаживайтесь.

Командор жестом предложил занять место в кресле напротив. Я поставила саквояж рядом и села на край, ожидая подвоха. Как-то он чересчур любезен.

Повисла пауза.

— Нобларина Боллар, хочу вас сразу уведомить, что на службе вам придётся неукоснительно соблюдать устав. Вы с этим согласны?

— Согласна, — помедлив, ответила я. — Но всё же у целителей есть свои предписания и нормативы.

— Безусловно. Я сейчас в первую очередь говорю о неуставных отношениях, нобларина Боллар. Если я узнаю, что вы вступаете в интимные отношения с моими подчинёнными, то вынужден буду сделать вам письменный выговор. И, разумеется, копию этого выговора получат в Имперской Канцелярии, так что скрыть ничего не получится. Я не собираюсь блюсти вашу репутацию в случае, если вы сами ею пренебрежёте.

— Я не имею намерений вступать в интимные отношения с кем бы то ни было, — процедила я, заливаясь краской.

Командор на мои слова никак не отреагировал, лишь пронизывал взглядом холодных глаз, словно загонял под кожу ледяные иглы.

— Прекрасно. В таком случае ещё одно предупреждение: будьте осторожны с тем, что и как вы говорите. Любую улыбку могут принять за флирт, а если улыбаться направо и налево, то неизбежно возникнут ссоры из-за того, кому вы улыбались чаще. Любой конфликт в замкнутом пространстве вспыхивает, как сухая трава, и остановить этот пожар потом очень сложно. Если из-за вас мои подчинённые будут устраивать драки и дуэли, то выговор за провокацию получите вы. Лучшее, что вы можете сделать — вести себя как можно холоднее и отчуждённее.

— Каким образом я должна нести ответственность за поведение взрослых мужчин, многие из которых старше меня? — чуть охрипшим голосом спросила я. — Или у вас в подчинении банда дикарей, которые никогда женщин не видели и обладают выдержкой гамадрилов?

Командор сощурился и усмехнулся:

— Я вас предупредил.

— А я вас предупреждаю, что буду документировать каждый разговор, включая этот, а все ваши «выговоры» намереваюсь оспаривать, потому что не собираюсь отвечать за поступки ваших неразумных и невоспитанных подчинённых.

— У меня разумные и воспитанные подчинённые, — отрезал он.

— Судя по тому, как вы о них говорите и чего ожидаете, это вовсе не так, — парировала я.

Чем дольше мы разговаривали, тем храбрее я становилась. Ничего запредельного в этом командоре нет, и раз он изволит хамить и угрожать, то хорошего отношения не заслуживает.

После моей последней реплики гладковыбритое лицо командора скривилось так, будто у него разом заболели все зубы. Он уставился на меня в ожидании, что я возьму свои слова обратно? Вот уж зря.

— Что же, — наконец заговорил он, устав меня разглядывать. — Добро пожаловать в часть. Для начала хочу официально представить вас личному составу. Обычно мы так поступаем только с офицерскими чинами, но в вашем случае я сделаю исключение. Есть возражения?

— Нет, — коротко ответила я, всё ещё ожидая подвоха.

— Тогда не будем терять время. Следуйте за мной, — он резко поднялся на ноги и широким шагом направился к двери.

— Саквояж можно здесь оставить или у вас в части ещё и воруют? — ехидно спросила я, вставая с кресла.

Командор полоснул недовольным взглядом и процедил:

— На ваше усмотрение.

Подхватила свою ношу и последовала за собеседником. Наш путь лежал на плац, и к моменту, когда мы его достигли, тяжёлый саквояж уже оттягивал руку, но я мужественно терпела неудобства.

На плацу ожидали построенные шеренгами военнослужащие. Не ради же меня он устроил построение?

— Эскадрилья, сми-и-ирно! — зычно скомандовал один из офицеров при нашем появлении.

Тринадцатое эбреля. Поздний вечер (9)

Кеммер

Когда Боллар со спокойным видом ушла к себе, Кеммер развернулся на пятках и шагнул в свой кабинет.

Как же она его бесила! Во-первых, одним своим существованием и назначением в его часть. Во-вторых, своим непрошибаемым спокойствием. В-третьих, этой своей развратной родинкой над губой. Пожалуй, родинкой — сильнее всего.

Но самое главное — потому что она была абсолютно права: он вёл себя низко и недостойно. Просто он-то надеялся, что Боллар брезгливо скривится при виде своих «апартаментов», потребует переселить, закатит скандал, и если повезёт, даже швырнёт ему что-нибудь в лицо, а потом психанёт и уйдёт, громко хлопнув дверью на прощанье.

В прошлый раз он нарочно повёл себя по-хамски и искренне рассчитывал, что на этом всё и закончится, а Боллар предпочтёт держаться от него подальше.

А теперь получается, будто он — тиран и самодур, который издевается над бедной девицей, и это неприемлемо. Но и идти к ней извиняться он тоже не собирался, потому что тогда она начнёт давить на его чувство вины и требовать одобрить её кандидатуру для постоянной службы, и это тоже неприемлемо.

Куда ни ступи — везде шипы.

Продолжать третировать нобларину, которая ещё ничего плохого сделать не успела, — отвратительный поступок, а оставлять её в части — откровенная глупость. Интересно, как от неё избавились два других командира? Боллар же упоминала, что ей отказали, и, судя по тому, что из тех частей она всё же уехала, видимо, там придумали нечто куда более эффективное. Но что?

Кеммер подошёл к серванту и хотел было плеснуть себе рома, но вовремя остановился. Такими темпами он с этой Боллар сопьётся. И вообще, он при исполнении. Надо, что ли, успокоительным запастись, а не то так недолго и на людей начать срываться.

Ладно, время покажет, как гарцель поведёт себя дальше.

Командор выкинул из головы назойливые мысли о целительнице и, раз уж настроение всё равно испорчено, засел за ненавистные бумаги.

Управляя воинской частью, беспрестанно приходится воевать с канцелярскими монстрами, куда более безжалостными, чем монстры, лезущие из Разлома. Эти тебя хотя бы просто убьют и сожрут, а тыловые бюрократы сначала вымотают душу актом приёмки трёх лопат и одного веника, а потом сведут с ума поставкой партии протухших кабачков, которые по накладным — маринованная рыба. И можно сколько угодно доказывать, что это не рыба, здравый смысл и логика на ситуацию не влияют никоим образом.

С документами хорошо справлялся Кирк, поэтому Кеммеру оставалось только заверить уже подготовленные акты и рапорты, но он всё равно внимательно просматривал всё, что подписывал. Сегодня необходимость тратить на это столько времени сердила особенно сильно.

Будучи в плохом настроении, командор обычно не зажигал свет в кабинете и работал в сиянии тусклого артефакта, стоящего на столе. Каждый здравомыслящий подчинённый при виде такой картины обычно резко менял курс, а все срочные вопросы, как правило, оказывались вполне терпящими до завтра. Именно по этой причине никто не нарушил мрачного спокойствия тёмного кабинета до самой полуночи.

Закончив, Кеммер размял шею, поднялся из-за стола и выглянул в окно. Геста убывала, и совсем скоро настанет безлунная ночь. Ночь прорыва у Разлома. Если повезёт, твари полезут восемнадцатого числа, если нет — то раньше. Например, если небо затянет дождевыми тучами, и в их грозовых недрах потеряются редкие лучи робкого полумесяца. Тогда прорыва будет два.

А ему предписано бомбы экономить!

Настало время идти на ужин, но от мысли, что снова придётся столкнуться с целительницей, есть перехотелось. Можно ли считать это психологической атакой со стороны Болларов и попыткой довести командора до смерти от голода? Надо проконсультироваться с Десаром, ведь младший брат — специалист по диверсионной деятельности, а Кеммер — лётчик. Лётчикам полагается летать, а не изображать матрону, блюдя честь про́клятой девицы.

В итоге на ужин Кеммер опоздал, и когда вошёл в столовую, сразу понял, что дело пахнет драконовым дерьмом.

Вокруг стола, за которым сидела Адель, царило оживление. Словно кто-то уронил на пол каплю мёда, и её окружили ошалевшие от счастья белобрысые муравьи. Они были настолько увлечены сладкой добычей, что даже не заметили появления муравьеда.

Хотя ничего удивительного — в лётчики обычно набирают по магическим способностям, а не по уму.

Командор получил свой поднос, а затем подошёл к столу и рявкнул:

— Разойтись!

Двух лейтенантов тут же сдуло из-за стола вместе с их тарелками, а остальные повскакивали с мест. Исключением стал только капрал Легранд Фоль — он удивлённо посмотрел на командора и спросил:

— А разве мы нарушаем какие-то правила?

— Нарушаете, — тихо процедил командор. — Я же настоятельно рекомендовал держаться от нобларины Боллар подальше.

— Так мы просто поприветствовали нового целителя в части… — не отступал капрал Фоль.

— Начиная с этого момента гарцель ест только за этим столом и только в моей компании или компании моих заместителей. А вам — наряд вне очереди за спор с вышестоящим офицером. Не умеете держать язык за зубами — будете счищать с маголётов старую краску. А увижу вас рядом с ноблариной Боллар ещё раз — назначу ангар перекрашивать. Днём.

Четырнадцатое эбреля. Вечер (10)

Адель

Наконец меня оставили в покое, даже в столовой никто не подходил.

Освоившись, начала разбирать оставшиеся в наследство от предыдущего гарцеля запасы и документы. Целую кипу документов!

Помимо общего воинского устава, имелся и отдельный устав военврача. Там оказалось много полезной информации. Например, перечень артефактов, инструментов и зелий, положенных части в зависимости от её размера, типа войск и даже сезона.

К примеру, к первому майрэля обязательно требовалось иметь в запасе как минимум два литра притирки от укусов ночных пчёл. Вовремя же я принялась за чтение, осталось всего четыре недели, чтобы не только заказать, но и получить нужные ингредиенты. А потом ещё сварить эту притирку…

Наверняка командор вскоре проинспектирует мой кабинет на соответствие нормам и однозначно не станет закрывать глаза даже на мелкие промахи, отметит все нарушения и влепит письменный выговор, а значит, медблок необходимо содержать в идеальном состоянии.

Я продолжила чтение и параллельно составляла список того, что требуется по нормативам, а когда закончила, принялась за инвентаризацию имеющегося в наличии.

Все флаконы без указания даты изготовления и срока годности опустошила и тщательно вымыла. Остальное отложила в отдельный шкаф — для использования в крайнем случае.

Быть может, это профессиональный снобизм, но чужим настойкам и эликсирам у нас в семье не доверяли, предпочитали делать свои или брать у нескольких проверенных зельеваров. Только так можно быть уверенными в качестве. А что взять с военных? Наверняка закупают самое дешёвое, такими снадобьями скорее отравишь пациента, чем вылечишь.

Простое и понятное занятие умиротворяло. Провозилась почти до полуночи, а затем специально пошла на ужин пораньше и поела одной из первых, чтобы не нарваться на нежелательные знаки внимания.

Командор почти всю ночь отсутствовал на учениях, муштруя часть личного состава.

После трёх курсов обучения в Кербеннской Академии Магии желающие стать лётчиками ещё один год обучались непосредственно в авиачасти. Только после этого им присваивали офицерские звания и допускали к самостоятельным вылетам. Курсантами занимался заместитель командора по учебной части, майор Гордонан, с которым мне пока не довелось познакомиться, потому что большую часть времени он проводил в учебных корпусах.

Согласно уставу, авиабаза жила в четыре смены, а к каждому маголёту приписывалось по четыре команды из пилота и артиллериста, две из которых были готовы к боевому вылету в любой момент. В зависимости от времени суток, одна четверть военнослужащих дежурила, вторая страховала, третья спала, а четвёртая тренировалась или занималась хозяйственной деятельностью, что бы это ни значило.

К должности гарцеля это не относилось, его дежурство считалось постоянным. А ещё по документам мне в штат полагалось как минимум четыре целителя, но надежды на их появление можно было не питать, так что я являлась гордым руководителем медицинского подразделения из самой себя.

Закончив с уставами и инвентаризациями, написала подробный рапорт и перечислила, что необходимо заказать в первую очередь, а что может немного подождать. Затем поискала медицинский фартук или передник, но так и не нашла. Вероятно, нужно было идти на поклон к противному интенданту, однако мне в голову пришла идея получше.

Распорола второе форменное платье, значительно его ушила, особенно тщательно обрезав юбку. С неё удалось получить полтора ярда ткани. Затем проделала то же самое с уже перешитым первым платьем, чья широкая юбка сильно утяжеляла шаг и путалась в ногах. Из обрезков скроила два вполне пристойных фартука.

По паре медицинских халатов и передников закажу позже, а на первое время сгодятся и эти.

Если служба и дальше будет идти таким образом, то жаловаться не на что. Сиди себе в кабинете, пузырьки считай или зелья вари, а тебе за это ещё и платят щедро — по тысяче арчантов в месяц. Жаль, ни одной книги из дома я не взяла, как-то даже не подумала об этом. Но когда в открытое окно светили луны, веяло весной и насыщенным запахом хвойного леса, хотелось заварить себе ароматного чая и устроиться с интересным романом у подоконника, блаженно откинувшись на спинку кресла.

Благодать!

Интересно, а в части имеется библиотека? Должна же быть… Вряд ли там есть любовные романы, но, может, найдутся хотя бы приключенческие? Об отважных лётчиках и их подвигах? Где герои мужественно преодолевают все сложности, побеждают драконов и уничтожают всех лезущих из Разлома монстров…

Внезапно вспомнилась брошенная Блайнером фраза, что «быть может, он даже сам приударил бы за мной», если бы не проклятие. Интересно, почему он так сказал? Неужели я ему нравлюсь? Нет, это абсурдно, ведь командор относится ко мне без малейшей симпатии. И вообще, пусть даже не надеется: после того, как он показал свою истинную натуру, в обычной жизни я бы с ним даже не поздоровалась при встрече. Жаль, что именно он руководит частью, и поэтому приходится с ним взаимодействовать.

Как же хорошо было в части, где гарцелем служил Брен! Там я всегда находилась под защитой брата, а усатый командир относился ко мне с отеческой симпатией. Досадно, что у него так и не получилось выбить финансирование, ведь я бы с таким удовольствием осталась там!

Из задумчивости вырвал стук в дверь.