Опасный союз. Стать невестой врага

Глава 1

Выхожу из такси у ресторана, где мы должны встретиться с моим парнем, и добавляю чуть блеска на губы.

Настроение прекрасное, и даже мороз, когда уже хочется весеннего тепла, не сможет испортить его, потому что, наконец, наши домашние посиделки с родственниками закончились. Теперь можно полностью посвятить себя своему парню и друзьям. Ну и учёбе, конечно.

— Здравствуйте, вы бронировали столик? — девушка при входе приветливо улыбается.

— Свиридов, — улыбаюсь, расстёгивая свою шубу.

Она смотрит в планшет, а затем просит раздеться и последовать за ней.

Взбиваю светлые локоны, предполагая, что Даня благодаря своей пунктуальности уже меня ждёт, и иду, рассматривая заведение.

С Даней мы встречаемся около года, и мне нравится, что он не торопится, а напротив, размеренно узнаёт меня, как и я его.

Он очень красиво ухаживает, несмотря на то, что финансовые возможности его семьи несколько ниже моей, но это совершенно не играет роли. Он невероятный сам по себе. Постоянно удивляет меня подарками, сюрпризами и пытается готовить необыкновенные свидания.

С ним мне спокойно.

Все мои подруги, безусловно, уже прошли и огонь, и воду, я же ни разу не дошла до конца, чтобы перейти на новый уровень. Просто что-то всегда останавливало, не объясню, то обстоятельства, то невпопад какие-то вещи или какие-то дела. Будто что-то и правда мешает, а может, я просто слишком много об этом думаю, и пора взять зажмуриться и сделать это.

— Малыш, — Даня поднимается со стула, только увидев меня, а я кидаюсь ему на шею с объятиями.

— Я так скучала… — шепчу ему в шею.

Мы не виделись четыре дня, а мне кажется, что прошла целая вечность.

— Я тоже. — целует он меня в щёку, а затем и переходит к губам.

Оставляет тягучую ласку и всё крепче обнимает. Я уже чувствую, как он скучал, и это мне, бесспорно, нравится.

— Садись, — наконец, убирая мой локон за ухо, он отодвигает стул от стола.

— Здесь уютно, — оставляя сумку на спинке, рассматриваю пространство.

— Ресторан совсем недавно открылся, надо попробовать кухню, пока она не испортилась, — шутит Свиридов, а я со смехом открываю меню.

Цены выше среднего, и это заставляет меня немного напрячься. Я знаю, что моему парню не жалко, но иногда он делает некоторые вещи, только лишь вспоминая беседу с моим отцом. А тот, на мою беду, не раз и не тонко намекал на то, что запросы семьи слишком высоки по отношению ко всему.

— Как прошли твои дни? — пытаюсь отвлечься и выбираю какой-нибудь несложный салат.

— Чертил, — отвечает Даня, и только в этот момент я замечаю, что он не смотрит в меню.

— В чём дело? — хмурюсь тут же.

— Я уже заказал. У меня два проекта появилось, думал, что спроса не будет, а нет… — загадочно улыбается: — Поэтому мы здесь, — гордо он заявляет.

А я с широкой улыбкой искренне радуюсь за его успехи, потому что нисколько не сомневаюсь в нём и его навыках. Он учится на инженера-проектировщика и уже берёт заказы.

— Совсем скоро у тебя не будет отбоя от клиентов, — уверенно говорю, а Даниил посмеивается, и я замечаю благодарность в его глазах.

— Как твои?

— О! Это было крайне занимательно. Но ещё визита родственников я не выдержу, — закатываю глаза: — Они ни на секунду не затыкаются, это раз. Два, им всё надо знать. А три, они ужасно громкие. Но зато теперь дом пуст от гостей… Сегодня заедешь ко мне? — играю бровями, а он берёт меня за руку и кивает.

— Это время без тебя было скучным, долгим и тихим, — касается он губами моей ладони.

— Намекаешь на то, что гены всё же сыграли со мной злую шутку?

Мы оба смеёмся как раз в тот момент, как подходит официант. Я заказываю салат с ростбифом и манго, а потом мы ещё очень долго обсуждаем наши планы на ближайшие дни в попытке совместить с учёбой и подработками Дани.

Спустя пару часов, сидя на заднем сидении в такси, я беззаветно целуюсь со своим парнем, потому что, кажется, я скучала чуть больше, чем думала.

— Дань, — шепчу я, когда он переходит от губ к шее.

Его дыхание прерывистое и нетерпеливое, и мне это нравится.

— Да, я знаю, — отвечает и проводит языком по венке: — Хочу тебя, Лея. Очень.

Его слова только распаляют, и я буквально чувствую, как возбуждение растёт, не останавливаясь.

— Отец дома, — пытаюсь всё же прийти в норму, но это действительно сложно.

Свиридов умеет обращаться с моим телом. За этот год он изучил его, а теперь нажимает на те точки, которые включают необъяснимой силы желание.

— Знаю, — хрипит парень и, наконец, с тяжёлым дыханием отстраняется.

Поглаживаю кончиками пальцев его затылок.

— Прости…

Я говорю это, потому что, правда, порой чувствую себя виноватой, что не даю ход, а страдаем мы оба. Но иногда мне кажется, что он и сам не настаивает.

Другой бы, наверное, уже спросил прямо или хотя бы сказал. Но мы практически не обсуждаем этот вопрос. Не считая порывов подобно этому, когда звучит причина, почему нет.

Наконец, такси останавливается перед воротами дома, и мы выходим из машины. Охрана нашего участка тут же пропускает нас. Минуем газон, беседку и деревья, высаженные на участке.

— Всё в порядке? — осмеливаюсь я спросить, пока мы идём к дому держась за руки.

— Да, конечно. — и даже по тону и выражению лица я понимаю, что это правда.

Киваю, а когда мы поднимаемся по ступеням, то я вижу, как дверь открывается, и на пороге нас встречает отец.

— Пап? — хмурюсь, потому что такая честь, определённо, редкость.

Отец особо старается не выглядывать, когда мы у меня. Ну и мой родитель любит устанавливать правила, поэтому у меня комендантский час. Он действительно считает, что это сможет повлиять…

— Доброго вечера, Даниил, — отец протягивает ему руку и пожимает: — Я на пару слов украду свою дочь, ты пока поднимайся.

Тон, каким говорит папа, не свойственен человеку, который меня воспитывал, поэтому я мгновенно хмурюсь. Однако, послав неловкую улыбку Дане, я киваю.

Глава 2

Стою на первом этаже в ожидании, как выразился отец, «почтенных гостей». Вся ночь прошла в каком-то аду. Беспрерывные слезы и глухие крики в подушку. После того, как мне пришлось соврать Дане, что случилось кое-что страшное, и попросить его встретиться потом.

Рита пыталась донести до меня, что бизнес отца проживает не самый лучший период. Только я совершенно не понимаю, как его спасет мой принудительный брак с человеком, о котором я только слышала обрывки фраз. Ах да, и которого я в детстве знала, это ведь в корне меняет дело…

Если бы он, по существу, был бы хорошим знакомым или партнером отца, он бы и без этого спектакля помог, верно? Без таких жертв, где на кону стоит моя жизнь…

На мои, как мне кажется, весомые доводы, Рита лишь озвучила, что все гораздо сложнее, и я, конечно же, не понимаю. Оказывается, за делом отца стоят еще какие-то эфемерные люди…

Если откровенно, я абсолютно запуталась, и мне наплевать. Не понимаю, причем здесь фармацевтика, мой отец, его якобы партнер и сын его хорошего друга в одном лице.

Однако, все та же мачеха не раз сокрушалась на тему того, что когда придет время, папа сам мне все расскажет. Эта ненужная загадочность и полная неразбериха тоже раздражают. Либо надо объяснить все сразу, либо и вовсе молчать и не требовать от меня подобного.

Учитывая мое состояние, сейчас мне начхать абсолютно на все. Вчерашнего разговора хватило, чтобы думать, что отца я потеряла.

Да, наверное, это неправильно, ведь я живу в достатке, ни в чем не нуждаюсь, у меня есть все… Однако, теперь они хотят забрать слишком много, причем одним махом.

Поднимаю глаза к потолку, не позволяя слезам проливаться вновь. И так пришлось изрядно постараться визажисту, а это, кстати, говорит о степени заинтересованности папы в этой чертовой сделке. Наряд, к слову, мне тоже выбрали, будто меня пригласили на королевские смотрины.

Нестыковка лишь в том, что в наше время такого не должно даже существовать.

И вот я, с аккуратной прической, будто самая натуральная монашка в темном закрытом платье прямого кроя, стою и встречаю знакомое, но позабытое семейство Юсуповых.

Некоего господина Дамира, Елену — мать моего будущего мужа, как выразился отец, и того самого Алана.

Они входят к нам с широкими улыбками, а папа тут же рассыпается в комплиментах статной женщине. Рита тоже не отстает, а я, как бы вылетев из собственной оболочки, наблюдаю за этим мракобесием издалека.

Смотрю на свою бледную хрупкую фигуру, смотрю на властного мужчину чуть помоложе и еще одного чуть менее породистого, да и постарше.

Тот, что моложе, его внешность, в прямом смысле, веет холодом. Причем я практически не помню его из детства. Лишь какие-то обрывки, где встречается смутный образ мальчика. Навязанный жених водит глазами по холлу, на мне не останавливается, а расчетливый взгляд его мрачных глаз выглядит устрашающе.

Конечно, моя подруга Лара решила бы, что это соблазнительно и брутально. Но сейчас я не в состоянии видеть хоть что-то положительное в этом.

— Лея, — ко мне подходит тот мужчина, что несколько отличается от женщины и ее сына.

Его волосы напоминают соль с перцем, когда он берет мою ладонь и наклоняется, чтобы поцеловать. Рассматривает так, будто я на аукционе.

— Ты, наверное, меня не помнишь, я Дамир Юсупов, дядя Алана, — улыбается он немного сально.

Мне противно, унизительно, и еще куча нелестных эпитетов, которыми я могу назвать свое состояние. Очевидно, заметив мой ступор и, возможно, даже не шибко приветливое выражение лица, отец тут же встает рядом.

— Она немного напугана, понимаешь же, Дам, — смеется он, напоминая мне идиота, а не умного мужчину, каким я его до вчерашнего дня считала.

— Приятно познакомиться, — выбирая из двух зол меньшее, я все-таки спустя паузу отвечаю.

В этот момент глаза ловят движение, и я замечаю, как рядом останавливается тот самый человек, который готов жениться ради бизнеса.

Он стоит чуть дальше, но его взгляд буквально заставляет воздух леденеть. А тот факт, что он смотрит прямо на меня, не выражая ни единой эмоции, признаться, пугает.

Не даю слабину и даже чуть вздернув подбородок, смотрю в ответ на него. Вижу, как он склоняет чуть голову.

— Вы не помните друг друга? — интересуется госпожа Юсупова, она переводит глаза то на меня, то на своего сына.

Кроме этого вопроса ее присутствие здесь будто фантом. Ощущение, что она больше для мебели среди этой компании… С другой стороны, в моей семье ведь также. Как было с мамой, я практически не помню, но с Ритой буквально один в один.

— Я помню, — звучит хриплый голос недожениха, пока я пропадаю в своих размышлениях.

Сглатываю, потому что хоть и обрывки наших совместных игр есть где-то в недрах моей памяти, однако ничего конкретного, что хотя бы напомнило мне наше общение или степень его теплоты.

Невольно расширяю глаза, как реакция на его слова. Он даже не ведет и бровью на мой видимый шок, и когда мне кажется, что вопросы иссякли, я вновь слышу его голос.

— Поговорим?

Теперь двойная доза адреналина, и я явно этого не скрываю, оттого цепенею, заметив его усмешку.

— Да-да, Алан, конечно, проходите, — вместо меня, конечно же, реагирует отец и указывает на лестницу.

А я сдвинуться с места не могу, буквально ноги к полу приросли. Мне и страшно, и совершенно нет желания ни разговоров, ни продолжения этого цирка.

И мое тело, и сознание выдают тотальный протест на то, что происходит.

Однако в следующее мгновение я чувствую, как меня толкают в спину, и мне приходится, сжав зубы и кулаки, подниматься по лестнице.

Как только я перехожу ступени, я ощущаю неестественно прямой осанкой этого Юсупова. Будто чувствую каким-то радаром.

Он идет сзади и почему-то я уверена, что смотрит. Ползущие неприятные чувства и страх по позвоночнику сложно игнорировать.

Наконец лестница заканчивается, и я сворачиваю направо, чтобы уйти в крыло, где находится моя спальня. Мой собеседник на ближайшее время будто даже и не дышит, бесшумно ступает по покрытию пола.

Главная героиня

Лея Исхакова, 21 год

Казалось бы, хрупкая девушка, но мы еще увидим ее характер

Главный герой

Алан Юсупов, 30 лет

После смерти отца встал во главе всех дел. Прямолинейный и опасный мужчина.

Глава 3

На несколько дней я ухожу полностью в себя. Пропадаю в оранжерее, что когда-то отец построил для мамы, и она разводила здесь цветы. Я смутно помню то время, но после ее смерти здесь всегда цветут новые, а садовод ухаживает за каждым зеленым ростком. Наверное, это как дань ее памяти.

Я люблю здесь находиться, всегда вне зависимости от настроения я найду, чем занять себя. Будь то музыка, йога или книга. Но сейчас я просто любуюсь зеленью, слышу шелест листьев, наблюдаю за их жизнью, ожидая, когда же похоронят мою.

Эти дни — они мой кошмар наяву. Отец со мной не говорит, не рассказывает планы и все остальные свои намерения, оставляя меня в неведении. Рита говорит одну лишь чушь про то, что все наладится и будет хорошо. Даня… о нем я даже не могу думать. Не отвечаю на звонки, могу лишь писать короткие сообщения с ложью, что заболела. Порывы приехать с лекарствами и фруктами приходится обрубать на корню инфекцией, которая может передаться и ему.

Убеждена, что скоро он заподозрит неладное и в прямом смысле будет пробиваться через охрану нашего дома… но придумать, что делать, я так и не смогла.

В голове крутится лишь желание исчезнуть… только как это сделать, не имея ни поддержки, ни тех, кто смог бы увезти меня отсюда? Свиридов хоть и готов пойти на все, что угодно, но его одного и подруги, у которой я могу попросить помощи, мало для операции спасения.

Здесь, кроме ворот, есть камеры, а охранники постоянно сменяются и двадцать четыре на семь тусуются в своем домике.

Дикая головная боль уже как постоянный спутник, потому что искать вариант — крайне затратное для нее дело, да и к тому же, если все это впустую, нет даже энергетической подпитки.

Вожу узоры на запотевшем стекле, вспоминая, как буквально несколько недель назад мечтала, чтобы поскорее закончилась сессия и начались каникулы… а теперь я готова отдать буквально все, чтобы бесконечно проживать свои экзамены и зачеты, лишь бы только повернуть время вспять.

— Лея?! — слышу, как дверь открывается, и инстинктивно прячусь, спускаясь ниже на скамейке. — Я знаю, что ты здесь…

Голос Риты звучит громче, и, глубоко вздыхая, я все же показываюсь за огромным кустом монстеры.

— Отец хочет видеть, наконец? — вяло спрашиваю, не ожидая никаких ответов.

Рита цокает и садится рядом со мной. Как всегда в безупречном виде. В шелковом платье, что демонстрирует все плюсы ее фигуры.

— Я хочу как лучше, но не понимаю, что сделать… — озвучивает она серьезно. — Дела отца совсем плохи, и он, вероятно, никогда тебе не признается. Юсуповы — шанс на то, чтобы все осталось на своих местах… Понимаешь?

Отрицательно качаю головой, не желая слушать эти бесконечные оправдания тому, что он продает меня. Да, после ухода этого негодяя из моей комнаты я плакала слишком долго, до надоедливой икоты. Однако все же долю правды в его словах я нашла. Пусть это крайне больно, грубо и невежливо, но это ведь правда. Жгучая, болючая и неприятная настолько, что хочется сдохнуть.

— Если они — шанс, почему нельзя было договориться деньгами? — резонно я спрашиваю с горькой усмешкой.

Рита грузно вздыхает и уводит глаза в сторону.

— Потому что так не работает в их бизнесе… — туманно отвечает она. — Лея, — берет меня за руку и, поджав губы, продолжает: — У отца нелегальная деятельность. Он ведь говорил. И не все те деньги, что у него, — его. Не представляю, как тебе объяснить…

Смотрю на нее, как на сошедшую с ума. Даже усмехаюсь. Какие финты они еще выкинут, лишь бы только впихнуть меня в семейство Юсуповых.

— Рит, ну хоть ты то, — озвучиваю я, выдергивая свою руку. — Я уже устала за эти дни от потока полной дичи.

Вырывается из меня, и я встаю с места, намереваясь покинуть оранжерею и развлечься где-нибудь в городе. Это определенно то, что нужно.

— Лея, — звонко говорит женщина отца. — Услышь! И твой отец, и те люди связаны с криминальным миром. Тот мужчина — он главный! Пойми уже и перестань вести себя, как обиженная малолетка. На кону человеческие жизни, слышишь! Жизни…

Замираю так на полушаге и в ступоре смотрю на женщину. Пустота внутри будто пошатнулась и резко наполнилась ужасом. То есть тот первый уже сошел, теперь на смену ему пришел второй, который в разы сильнее предыдущего.

— Что ты говоришь? — шепчу я неверяще, глядя на мачеху. — Что вы вообще все здесь несете?!

Голос поднимается, но Рита резко дергает на себя и затыкает мне рот.

— Ты не должна была узнать так, — цедит она, сжав зубы. — Но теперь ты осознаешь масштабы и смиренно сделаешь то, что от тебя хотят. Иначе убьют всех.

С полным ужасом смотрю на нее, даже не пытаясь освободиться от хватки, а она, сказав это, резко отталкивает меня и стремительной походкой скрывается из теплицы, оставляя меня один на один с ошметками жизни, которую я знала.

Глава 4

Не могу поверить в то, как резко и круто изменилась моя жизнь за буквально несколько суток. Обстановка в доме более чем напряженная, а сама я теряюсь в догадках, чем конкретно занимается отец. Нет, всегда были странные дела, еще когда была жива мама, но то время для меня будто в тумане, поэтому, как я ни стараюсь вспомнить хоть что-то, ничего не выходит.

Впрочем, то же самое и с тем, чтобы хотя бы мимолетно увидеть кадры моего прошлого с Юсуповым. Но все, что я имею, — смазанный облик.

Иду в гостиную, закончив свое собственное заточение в комнате, и натягиваю свитер на руки, потому что, несмотря на то, что в доме всегда жарко, меня знобит уже который день.

Телефон в кармане вновь вибрирует, и я достаю его, уже зная, кто мне пишет.

“Привет, малыш. Как ты себя чувствуешь?”

Отвратительное и паршивое чувство вины поглощает молниеносно. Сажусь на диван и принимаюсь печатать ответ.

“Привет, Дань, уже лучше. Скоро поправлюсь”

Сухо отвечаю, а у самой глаза на мокром месте. Мне нужно признаться ему, сказать, что я должна выйти замуж…

Вчера, когда я обдумывала все слова Риты, то поняла одну вещь… Они ведь осознанно переложили на меня всю ответственность. То есть сейчас жизни семьи Исхаковых и бог еще знает кого зависят от того, стану я Юсуповой или нет…

И это все напоминает мне какой-то кинематографический кошмар, но никак не мою жизнь. Разве возможно такое на белом свете в двадцать первом веке? Кто мы, черт возьми, такие?

Хмуро оглядываюсь в доме и решительно двигаюсь в сторону кабинета. Мне кажется, отец обязан хотя бы немного рассказать мне настоящей правды, если хочет, чтобы я стала этим адовым спасательным кругом.

Стремительным шагом иду на второй этаж, в их с Ритой крыло, чтобы нарушить его покой. Стучусь пару раз по двери в нервном ожидании от предстоящего разговора.

— Кто? — грозно уточняет отец.

— Я хочу поговорить, пап, — бросаю твердо и намеренно чуть громче, чем надо.

Он позволяет войти, и когда я открываю дверь, то он откидывается на спинку, снимая свои очки.

— В чем дело? — хмуро спрашивает, тут же закрывая какую-то папку перед собой.

— Я хочу знать правду, — скрещиваю руки на груди и выжидательно смотрю на человека, который когда-то заплетал мне косички, а теперь…

— Того, что ты слышала, достаточно для того, чтобы стать, наконец, взрослой, Лея.

Прикрываю глаза, пряча усмешку, а потом киваю сама себе. И почему он так отчаянно не хочет говорить все? Чтобы обойтись спокойным принятием?

Ведь Рита точно сделала верно, потому что знает, я не допущу, чтобы моим близким было плохо. Такая бы манипуляция с его стороны возымела куда больший эффект.

Слишком ярко я ощущаю пустоту внутри от смерти мамы и не позволю никому это переживать. Пусть я даже и не помню ее, но боль — это то, что зафиксировалось крайне объемным и темным пятном в моем детском сознании.

— Пап, кем ты работаешь? — задаю, казалось бы, глупый вопрос, а он резко вскидывает на меня нахмуренный взгляд: — Почему наше производство лекарств зависит от других людей? И почему этот идиотский брак поможет компании?

Я намекаю на то, что он мне когда-то давно рассказывал, как и где производят лекарства. О том, как долго и маленькими шагами он шел к тому, чтобы достичь подобных масштабов. Теперь я даже и не знаю, что скрывается под словом масштабы.

— Лея, — вдруг устало звучит он: — Сядь.

Указывает на стул и трет лицо. В эту минуту он напоминает того папу, который, несмотря ни на что, не оставил меня на попечении пятнадцати нянь. И да, хоть она у меня была, я все равно ощущала присутствие и любовь отца.

— Наверное, ты права, — говорит он с печальной улыбкой: — Если я требую от тебя взрослого поступка, то должен и сам вести себя так, да, родная? Теплота и мягкость сбивают меня с настроя его ненавидеть за тот выбор, к которому он меня принуждает, и я, закусив губу, киваю.

— Да, пап, потому что я совсем ничего не понимаю.

Он с шумом втягивает в себя воздух и, поджав губы, с пару секунд смотрит на меня.

— Наша деятельность — лишь небольшой винт в огромном механизме, дочка, — начинает он серьезным тоном: — Мы самое крупное подпольное производство, Лея. Официально мы не занимаемся изготовлением лекарств, лишь только импортными поставками в свою фармакологическую сеть. Однако на самом деле за нашим амбаром стоит очень много влиятельных людей, которым выгодно, чтобы так казалось, понимаешь? Хмуро киваю, и пока все еще не могу взять в толк: — И вместе с тем, как у нас есть защитники, у нас есть те, кто готов занять наше место… И более того, они считают, что это возможно, — отец складывает руки в замок и продолжает: — Юсуповы с давних времен самая влиятельная семья города. Они отвечают за многие сферы, Лея, без них не проходит ни одно важное событие/решение…

Пытаюсь сложить воедино его рассказ, но пока получается смутно.

— То есть ты меня выдаешь замуж за человека, который также, как и ты, занимается криминальными вещами?! На последних словах голос немного переходит на визг: — И ради чего, пап?

Признаться, лучше бы я просто смирилась с информацией от Риты, потому что невозможно переварить это все от единственного родителя. К тому же, из всего сказанного едва ли я поняла то, что должна.

— Лея, у тебя шикарная жизнь, лучшие вещи, праздники, безлимитные расходы. Ты считаешь, что такая жизнь достается легко?! — серьезно спрашивает он, а я ошарашено смотрю на него.

— Но я ведь этого не просила! Ты сам давал мне эту жизнь! Навязывал… — тут же парирую в ответ.

— Дочь, — перебивает папа, как только я раскрываю рот, чтобы сказать что-нибудь еще: — Юсуповы гораздо выше нас в пищевой цепочке. Точнее сказать, они на ее вершине, и если эта сделка не состоится…

— Что?! Этот Алан убьет своего партнера?! — вскрикиваю, вскакивая с кресла.

— Мы не партнеры, Лея… — мрачно замечает отец: — Я так сказал, потому что хотел уберечь тебя от всего этого.

Глава 5

Я уже жду Даню в нашем любимом кафе. Два дня мне потребовалось, чтобы все сложить и взвесить. Конечно, часами прореветь, потому что решение, к которому я пришла, оно слишком болезненно.

Но, наверное, только после разговора с отцом я осознаю глобальность прокручиваемых ими действий, и, увы, этот механизм я не смогу ни остановить, ни сломать.

Как объяснил отец, их иерархия крайне важна, и есть определенные тонкости, которые люди, подобные ему, чтут чуть ли не выше семьи.

Безусловно, настолько спокойный разговор смог случиться только после моей истерики и крика, что я не хочу быть такой. Однако он быстро заткнул мне рот, сказав, что я уже родилась такой.

Один вопрос не дает покоя все это время, и я старательно хочу найти на него ответ. Однако осознаю, что это нереально.

Как мама на такое пошла… Как она согласилась выйти замуж за такого мужчину?

Вопросов, к сожалению, больше, чем ответов. Но, полагаю, в связи с новой жизнью у меня будет время покопаться в прошлом, потому что, пока я не доберусь до правды, я не смогу спокойно спать.

Сейчас я лишь надеюсь, что выдержу этот непростой разговор и когда-нибудь смогу смириться со своей новой жизнью.

— Малыш, — Даниил подходит к столу с огромным букетом красных роз, а я, не скрывая улыбки сквозь слезы, вскакиваю обнять его: — Я соскучился.

Он прижимается ближе ко мне, а я чувствую эту всепоглощающую боль.

— Дань, — всхлипываю, когда он отрывается от меня и нежно, с трепетом касается губ.

— Как ты чувствуешь себя? — говорит мне в губы, усаживает и меня, и себя на диван у столика: — Иногда мне хочется прибить твоего отца за эти ваши правила…

Даже чуть грозно он говорит, а я нервно смеюсь, стирая слезы, что беспрерывно катятся по щекам.

— Да… Я тоже, — говорю искреннюю правду, и это он еще не знает ее.

Но Даня всегда, с самого начала наших отношений, говорил, что устои моей семьи отличаются от современного мира. Вплоть до того, как мы обедаем, где и как живем. А я, глупая, считала, что это просто отец привык жить так, как привык.

— Дань, — снова повторяю, заглядывая в его искристые теплые глаза.

Он поглаживает костяшками пальцев мою щеку.

— Ты уже заказала? Прости, я еле вырвался, поэтому задержался…

— Дань, — перебиваю парня и крепко сжимаю его ладонь.

Он, наконец, видит, что со мной что-то не так, и хмурится.

— Что случилось? — обескураженно спрашивает, пытаясь найти ответы в моих глазах.

Собираюсь с духом и делаю шумный выдох.

— Нам нужно расстаться, — выдаю глухо и почти шепотом, а он даже немного кривит лицо.

И я вижу, что не верит. Качает головой с глуповатой усмешкой.

— Лея?

— Прости, — касаюсь губами его руки, не пряча слез: — Но это…

— Шутка? — вскидывает он брови: — Да ведь?! — пытается увидеть хоть что-то, но я едва ли сдерживаю свои рыдания.

— Мы не можем быть вместе.

Он буквально фырчит, выдергивая свою ладонь из моих, а я прикрываю рот, чтобы не реветь тут навзрыд.

— Ты о чем вообще?! — Свиридов нервничает, раздраженно постукивает по столу, глядя на красивейший букет: — Я люблю тебя, слышишь?! Что случилось за эти дни?!

Киваю болванчиком, глядя в стол. Так больно я никогда сама себе не делала. И да, это все обстоятельства и прочее...

Но как бы мне ни было плохо, я не стану подвергать опасности человека, который мне дорог, просто потому что моя семья оказалась по уши затянута в криминальный мир.

— Тебе кто-то что-то сказал?! — он предпринимает еще одну попытку и хватает меня за щеки обеими руками.

Пытается стереть слезы, а я только пуще прежнего плачу.

— Малыш, твой отец запретил нам быть вместе? — он судорожно ищет в глазах правду: — Мне плевать! Я не откажусь от тебя! Давай уедем?

Прикрываю глаза, хватаясь своими руками за его пальцы и медленно убираю их от своего лица.

— Прости, Дань, — шепчу, качая головой: — У нас не получится…

Он матерится. И я, к слову, впервые слышу и вижу его таким разбитым.

Это ведь мой Даня, который и мухи не обидит. Он не способен даже злиться долго. А сейчас я буквально чувствую его боль, когда он со злостью и разочарованием стучит себя по грудной клетке.

— Мы увидим, — говорит он бескомпромиссно: — Увидим.

Вскакивает с дивана, и я даже не успеваю среагировать, как он вылетает из ресторана, а я остаюсь смотреть ему вслед с полными слез глазами.

Боже. Прости меня, пожалуйста.

Заторможенно прихожу в себя и, накинув верхнюю одежду, выхожу вслед за ним, надеясь, что успею его застать. Однако я уже не вижу ни его, ни того, в какую сторону он бы мог двигаться.

Черт.

Иду к своему авто, утирая слезы, и в этот момент глаза ловят какую-то странную машину, что стоит неподалеку от моей.

Не знаю, почему взгляд падает именно на нее, но у меня буквально ощущение, что в ней кто-то сидит. Это не экстрасенсорные способности, а скорее интуиция и ощущение, что за мной кто-то следит.

Намеренно оглядываюсь по сторонам, стараясь не пялиться в открытую, но только от нее исходит подобные ощущения.

Резко дергаю на себя на дверь и прячусь в салоне моей машины. Это точно паранойя на фоне рассказов Риты и отца, иначе я бы замечала подобные вещи раньше.

Завожу двигатель, поправляя зеркало заднего вида. Сама не знаю, зачем это делаю, ведь кроме меня никто не ездит на машине, но так мне спокойнее. Просто убедиться, что сзади никого нет.

Выруливаю с парковки, но глаза еще раз бросаются на машину, что пока даже не заводится в ответ. В фильмах ведь не так происходит.

Прикрываю глаза, считая себя полностью слетевшей с катушек на фоне стресса, и тут же выезжаю в сторону трассы за город. Если Даня отправился на разговор с моим отцом, то это будет жалкое и неприятное зрелище.

Глава 6

Полчаса и парочка нарушенных правил, наконец, позволяют мне подъехать к дому, и то, что я вижу, мне уже не нравится.

Машина Дани брошена у ворот, а сам парень буквально стоит около них.

Однако, когда я подъезжаю ближе и сигналю охране, чтобы несмотря ни на что, они открыли мне, и тем самым пустили парня, то замечаю еще один автомобиль. Только стоит он на территории участка, у самого дома.

Хмуро смотрю, не понимая, что за гости у нас могут быть. Черный «Ягуар» с блестящими хромированными дисками буквально кричит о том, что владелец любит свою машину, потому что на ней ни одной пылинки. И бесспорно, это ярая демонстрация, что он несусветно богат.

— Даня! — я пытаюсь проехать на территорию и сквозь открытое пассажирское окно зову его.

Он отмахивается, даже словно злится на меня.

Как только подъезжаю, глушу двигатель, но теперь я вижу кое-что еще.

У «Ягуара» стоит человек.

И как только до меня доходит, кто это, то сердце буквально задыхается от потери возможности сокращаться.

— Даниил, тебе надо уйти, — тут же я выскакиваю из машины и подлетаю к парню, пытаюсь сделать так, чтобы он покинул территорию: — Я серьезно. Для твоего же блага…

Снова бросаю взгляд на дорогущую игрушку нашего гостя, но вижу, как он, засунув руки в карманы, нерасторопно двигается в нашу сторону.

— Пожалуйста! — умоляющим взглядом смотрю на Свиридова: — Прошу тебя!

— Я поговорю с твоим отцом, пусть он знает, что мне плевать! — решительно заявляет он, я же, прикрыв глаза, уже жду катастрофы.

— Не познакомишь со своим другом, Лея? — в следующую секунду звучит снисходительный вопрос от Юсупова.

— Я не ее друг, — отвечает вместо меня Даня: — Я ее молодой человек. Жених.

Алан вздергивает бровь, якобы удивленно, но я буквально вижу, как холодные, леденящие душу глаза уже просчитывают, как можно унизить, оскорбить и сделать что-то еще. Но даже на это в эту секунду плевать. Главное, чего я сейчас хочу, так это того, чтобы он молчал о договоренности.

Потому что иначе это убьет Даню. А я не могу поступить с ним так.

— Алан, — шепчу я глухо: — Это Даниил, Даня — это Алан.

Я сама не знаю, что делаю и для чего. Однако маневр удается, потому как, услышав это, Юсупов будто немного удивлен. Возможно, это чуть собьет его с толку.

— И как давно вы вместе? — интересуется он у Свиридова, а тот, расправив плечи, продолжает.

— Уже больше года, — уверенно заявляет: — Я вообще к ее отцу.

— Хм… — мафиозный король театрально хмыкает: — За год с лишним ты бы должен знать, что ее отец не приемлет подобных выходок, — указывает головой на ворота и на выскочившую охрану.

Только самое интересное, что охрана застыла на низком старте, словно только и ждут отмашки. И как бы не от того, кто живет в этом доме, а от этого человека, который определенно считает, что его власть безгранична.

Свиридов хмурится, а обстановка явно сгущается. И намеренно омрачает ее именно человек, которого я здесь меньше всего ждала увидеть.

— Дань, я позвоню, — хочу поскорее разрешить ситуацию и, если честно, исчезнуть.

— А вы кто вообще?! — Свиридов даже не слушает меня, а обращается напрямую к Юсупову.

Испуганно перевожу на него взгляд и замечаю легкую усмешку, которую он даже не старается прятать. Посылает в меня взгляд, и сейчас мне наплевать, но я безмолвно молю подыграть мне.

— Приехал в дом своей будущей жены, — равнодушно заявляет этот криминальный авторитет, а я прикрываю глаза, ощущая свой личный катарсис.

Вот произошел взрыв.

Сейчас немного времени на осознание, затем шок, а после — тотальное отрицание. А еще учащенный пульс и резкое снижение давления, потому что это моя норма, но в стрессовой ситуации оно может сильно упасть вниз.

— Дань, пожалуйста…

— Какой жены?! Твоя мачеха бросила твоего отца? — с округлившимися глазами спрашивает Свиридов, а я не могу подобрать слов, чтобы ответить ему.

Но вместо меня это с успехом делает Юсупов.

— Отличная шутка, но не смешная, — говорит он так, словно режет воздух лезвием ножа: — Моя невеста стоит перед тобой.

Алан переводит глаза на меня, а в них кроме кромешной тьмы, затянутой льдом его отсутствующей души, больше нет ничего. Лишь высокомерие и самодовольство, с которыми он рушит мою жизнь и призрачный намек на то, что мы могли бы существовать в одном месте.

Не смотрю на своего парня, потому что мне отчаянно стыдно, даже если я сама и не виновата. Чувствую, как он резко отшатывается от меня. Плечо, которое я держала, ускользает из-под моих пальцев, и он растерянно шагает назад себя.

— Я думал, ты осведомлен, — включая наивного идиота, добавляет Алан.

— Лея… Прошу. Скажи, что это неправда?

Неверящий шепот Дани заставляет меня громко всхлипывать, но я отказываюсь смотреть на него. Глаза смотрят в гравий на дорожке и роняют частые соленые капли.

Я сделала больно единственному человеку, в которого была влюблена, и который делал все, чтобы я была счастлива.

— Я не могу поверить…

Он отворачивается, и я замечаю, как он резко отмахивается от охранников, что тут же хотят его вывести под руки.

Стремительным, но будто пьяным шагом он покидает территорию моего дома, а я с рыданиями в горле смотрю ему вслед.

Разбивать сердца слишком сложно, просто потому что твое в это время тоже в клочья, как и то, что когда-то было рядом.

Поворачиваюсь на Юсупова, и теперь мощная, нечеловеческая волна гнева поднимается из недр моей раненой души.

Он без выражения, с абсолютно холодной маской сверлит меня взглядом в ответ.

— Ты должна была это сделать в тот день, как узнала… А сейчас, выходит, условия сделки не выполнены, — он говорит это сухо, как констатацию факта, а мне хочется что-нибудь разбить.

А точнее ударить его. Сильно и жестоко.

И я уже хочу замахнуться, но меня останавливают его слова.

— Я бы на твоем месте подумал дважды, — коротко и спокойно, даже наверно лениво начинает он: — Тебе еще жить со мной. А кто знает, как я отвечу за подобное.

Глава 7

В ужасе смотрю в спину уходящему мужчине и не верю в его слова.

— Что?!

— Ты слышала, Лея, — он даже не оборачивается в мою сторону.

Несогласная, я тут же ускоряю собственный шаг, а слезы моментально сохнут. Свою драму проживу попозже, но сейчас я всеми правдами должна остаться здесь.

Еще рано. Речи о переезде не было.

— Я никуда не поеду! — я буквально выкрикиваю в его спину в попытке догнать этого самодовольного типа.

Однако не рассчитываю на то, что он резко затормозит, и я практически влечу в него. Его рука на автомате поддерживает меня.

Грубо, хватко и даже небрежно.

А глаза в это время смотрят будто в самую глубь меня.

— Условия здесь ставлю я, девочка, и в твоих интересах их исполнять, — тихо, очень спокойно и вместе с тем предостерегающе звучат его слова.

Слишком терпкий мужской аромат обволакивает меня всю, и лишь спустя паузу я, наконец, пытаюсь избавиться от его хватки.

— Не трогай меня! — цежу сквозь зубы, желая отцепить его пальцы с моей талии.

Уголок его губ чуть приподнимается, и в следующую секунду я, в конце концов, ощущаю свободу.

Откровенно, мне очень страшно, очень.

Я не представляю, как он издевается над людьми. Точнее нет, это я очень хорошо представляю. Но я боюсь того, что ждёт меня. Ведь там рядом с ним не будет никого. Я буду одна с этим монстром.

— А теперь перестань истерить и делай то, что говорят, — добавляет он, вновь возобновляя шаг к крыльцу нашего дома.

Жутко хочется плакать, потому что уже нет сил. Нет желания противостоять и бороться, ведь нет даже намека на победу, и это гнетет. Хочется пожалеть себя, потому что больно, страшно и мучительно.

Но я сцепляю зубы, сдерживая собственный всхлип, и сильно зажмуриваюсь. Глупо думать, что это поможет, но, может быть, на одну секунду позволит мне собраться.

Глубоко вдыхаю и раскрываю глаза, не замечаю, что мои кулаки сжаты по стойке смирно. И только когда я начинаю движение к крыльцу, то вижу, что Юсупов наблюдает за мной. Он не вошел в дом, а просто смотрит, стоя у двери.

Смахиваю вылезшие слезы и тяжелым шагом все же двигаюсь к дому. На него стараюсь не смотреть, потому что уверена, что тогда сломаюсь, и оттого влетаю в дом, моментально двигаясь к лестнице, чтобы скрыться в своей комнате.

Я не понимаю, должна ли собирать вещи, необходимое или что. Поэтому просто швыряю на кровать то, что может пригодиться. Но это едва ли похоже на сборы, поэтому, окончательно психанув, я резко сажусь и утираю мокрые дорожки соленой влаги.

Я не хочу никуда ехать. Я не хочу выходить замуж. Я хочу даже жить той жизнью, которой жила.

Слышу стук в дверь и практически закатываю глаза, прежде чем глубоко вдохнуть и встать. Наверняка это Юсупов пришел надеть поводок.

Как же хочется пойти наперекор. Не слушать и не подчиняться этому заносчивому человеку.

— Кто? — наконец, чуть приведя лицо в порядок, спрашиваю.

— Дочка, можно? — прикрываю глаза, уже зная, что он скажет.

— Я собираю вещи, папа, — дернув дверь, коротко говорю и наблюдаю их с Ритой.

Он кивает, пытаясь выразить любовь в своих глазах. Ту самую, которую я раньше видела, да только теперь я не замечаю ее. Будто рассеялась дымка, и я увидела реальность.

— Увидимся когда-нибудь на ланче, — вяло отшучиваюсь, но и не пытаюсь их развеселить.

— Лея, — укоризненный тон меня больше нисколько не трогает.

Поэтому я без зазрения совести возвращаюсь к кровати, оставляя дверь открытой, и продолжаю швырять свои вещи: зарядка, планшет, косметика, духи…

Не слышу, стоят ли они все еще в проеме, да и наплевать. Сейчас моя трагедия вообще заключается в другом. И как исправить это положение вещей, я не представляю.

Видимо, оценив мое состояние, они решают оставить свои напутственные речи и оставляют меня.

Охапкой скидываю все в дорожную сумку и равнодушно хватаю ее, невзирая на то, что из-за всех тюбиков весит она примерно центнер.

Подхожу к лестнице, делая передышку, но внизу вижу суженого, который выжидательно смотрит в мою сторону.

Спускаюсь, вернее будет сказать, ковыляю вниз. А когда, изрядно приложив усилия и даже вспотев, я, наконец, ставлю сумку на пол первого этажа, этот надменный мафиози, заложив руки за спину, коротко отрезает:

— В машину. Ты слишком долго, а у меня дела, — обескураженно смотрю в его спину, которую наблюдаю, пока он выходит из холла, а сама взглядом веду на свою тяжеленную сумку.

Глубокий вдох носом. И я уже предвкушаю прекрасный союз, который ждёт меня впереди.

Хватаю ручки сумки и тащу ее по полу. Правда, когда я оказываюсь уже у двери, вижу, что он ждёт меня. Поднимаю ее от пола, однако в эту секунду чувствую, как грубая кожа его пальцев резко перехватывает ручки.

— Я же сказал, вещи привезут позже, — вновь чеканит он, посылая в меня давящий взгляд.

Дергаю свою сумку на себя, желая отобрать, но этот изверг лишь равнодушно вскидывает свою бровь. Нехотя отпускаю свои вещи, отшатываясь немного назад.

— Подготовься, Лея. Елена любит вести светские беседы, — добавляет он, уже спускаясь по крыльцу, а я поднимаю голову к потолку и даже не задаюсь вопросом «за что?».

Я ведь знаю ответ. Просто как теперь выстоять все это время. И не попытаться убить во сне это существо.

Глава 8

Дорога длится бесконечно долго, просто потому что я не хочу здесь находиться. Не хочу чувствовать этот насыщенный запах дерева и гвоздики, которым пахнет салон его машины. Не хочу слушать эту джазовую станцию, что тихо играет и должна бы разбавлять атмосферу. Я даже не хочу сидеть и чувствовать этот чертов комфорт этой люксовой тачки.

Провожаю город за окном, потому что дальше последует трасса и только густые леса.

Говорить не хочется, и ощущение, что не мне одной. Он расслабленно ведет свою машину, будто даже меня рядом нет.

— Лея, — внезапно раздается голос, отчего я подпрыгиваю и хватаюсь за грудь: — Если ты хочешь что-то сказать, ты можешь. — продолжает он, а я не понимаю, к чему это: — Просто имей в виду, что каждое твое сказанное слово будет иметь последствия. И какими они будут, зависит лишь от того, что вылетит из твоего прелестного ротика.

Он говорит это все небрежно, вообще не напрягаясь и не давая никакого интонационного окраса. Тогда как я пытаюсь разглядеть в этом нечитаемом лице хоть что-то, эмоцию, которую он имеет в виду.

Меня даже уже не возмущает эта манера, я просто теряюсь в догадках, кто, черт возьми, они такие? Он и его семья…

— Это ЦУ к тому, как будет строиться общение в нашем браке? — спустя несколько секунд, отвернувшись вновь на дорогу, я говорю.

— В день, когда мы будем уже мужем и женой и останемся наедине, я расскажу тебе все правила. А пока твоя задача — потакать, покорно принимать и не возникать. — последнее звучит даже немного предостерегающе.

— Ты вообще можешь объяснить? Все?! Что происходит? Зачем это тебе? Вам?! Что вы хотите от моего отца?! — закидываю его вопросами, повышая голос, потому что нервы откровенно сдают.

Однако в этот момент машина так резко тормозит, что я чуть ли не влетаю в лобовое стекло.

— Ты в своем уме?! — верещу, держась за торпеду, и смотрю на него ошалевшим взглядом.

Он же медленно поворачивает на меня свою голову и затем резко наклоняется, одной рукой возвращая меня в исходное положение.

— Зато научишься пристегиваться, — мужчина одним движением тянет за ремень, а я пытаюсь вжаться в спинку сидения, потому что сейчас кажется, что дерево и гвоздика буквально у меня в ноздрях и во рту.

Он слишком близко.

Звучит щелчок ремня, а я в этот момент шумно сглатываю.

— Еще раз. И, надеюсь, последний. Это бизнес, и всем плевать на твою тонкую душевную организацию. Брак должен состояться. А ты должна вести себя как подобает, что включает в себя пункты, озвученные выше, усекла? — жестко выговаривая каждое слово, спрашивает Юсупов.

Смотрю на него.

Так близко я, кажется, еще его не рассматривала. Вижу едва заметный шрам на скуле, давний, видимо, потому что рубец чуть светлее цвета его кожи. Замечаю морщины поперек лба, очевидно, что мужчина частенько хмурится. Вокруг глаз паутина мелких трещин тоже есть.

— Не слышу, — хрипит он, глядя в мои глаза, тогда как я, наконец, вижу россыпь крапинок на его зрачках цвета болотной воды.

— Я поняла, Алан, — шепчу, не сводя взгляда и откровенно боясь того, что может сделать этот мужчина.

То есть страх, он, безусловно, есть с самого начала. Однако вместе с ним я будто до конца не понимаю степень всех его способностей.

— Умница, Лея, — отвечает он, но все еще смотрит, я чувствую, и все еще так близко.

Смотрю на свои руки, сложенные на коленях, и пытаюсь спокойно дышать.

Машина вновь начинает движение, и в полном молчании и моей внутренней скорби по собственной жизни мы доезжаем до огромной территории.

Будто по заказу для машины раздвигаются ворота, и Юсупов плавно въезжает по гравию на территорию.

В принципе, похоже на наш дом. Если не считать, что тут, наверное, может поместиться завод.

Несколько построек стоят чуть поодаль от главного коттеджа. Причем если наш дом больше похож на классику, то здесь современный дизайн и минимализм.

Уверена, что сзади еще и бассейн будет.

Машина останавливается прямо у дома, и он тут же выходит. Я все еще рассматриваю огромные стеклянные панорамы, арки и деревянные балки, которыми украшен фасад.

— Тебе нужно особое приглашение? — открывается дверь, и я вижу выдернутую бровь ненавистного мне человека.

Глубоко вздыхаю и вылезаю из машины.

— Знаешь, положение будущей жены требует особых почестей, — иронично бросаю ему.

Не знаю, хотел ли он что-нибудь ответить или нет, но в этот момент я вижу его мать, которая встречает нас на крыльце. А в следующую секунду ощущаю крепкую хватку на своей талии. Вздрагиваю, но он не дает мне воспротивиться, потому как буквально заставляет замереть от шока.

— Ночью подробнее обсудим все почести, — слышу его хрип в ухо и, кажется, даже усмешку.

Сама же с ужасом смотрю на него, но он и бровью не ведет. В прямом смысле двигает меня к дому, придерживая своей крепкой рукой.

Глава 9

Мы сидим в открытой гостиной, в которую, кажется, есть доступ со всех сторон. Неловкое молчание, которое длится уже пару минут, немного тяготит.

Но Елена вышла на кухню, а дядя моего навязанного жениха сидит, не сводя с меня своего жесткого взгляда.

Но все же один человек, который чувствует себя вполне расслабленно, здесь есть. Хотя по его лицу сложно понять, кажется, что они все перманентно озлобленные и недовольные.

— Итак, — слышу улыбающийся голос Елены, — скоро все будет готово. Я бы хотела показать тебе здесь все…

— Полагаю, это лишнее, — коротко чеканит ее сын, на что женщина замолкает.

Пытаюсь понять степень их отношений, и ощущение, что только больше путаюсь. Почему все так беспрекословно его слушаются?

— Хорошо, сынок, — с легкой улыбкой озвучивает она, — тогда мы можем обсудить подготовку, — с наигранным воодушевлением продолжает она.

Я же сижу статуей и не понимаю, что вообще это за семья, куда я попала и почему.

— Мне кажется, еще рано, — подаю я осторожно.

— Свадьба назначена через пару недель, — вступает этот противный мужчина, что не сводит с меня взгляда.

Перевожу глаза на Алана, который лениво потирает подбородок. Он словно что-то обдумывает, смотрит в упор, но не видит.

— Сыграем на днях, — выдает он через мгновение.

Ошалело смотрю на него и судорожно мотаю головой.

— Нет, — глухой шепот, как тщетная попытка повлиять на то, что мной распоряжаются, как марионеткой.

Юсупов посылает в меня резкий взгляд, который я уже видела тогда в своей комнате. Тогда он мне говорил, что всем плевать на меня, и будет ровно так, как захотят все они.

Читаю это по жестоким глазам и даже не реагирую, когда слеза стекает с глаз и оставляет влажное пятно на моем платье.

Юсупов усмехается, ехидно, наслаждаясь тем, что заставляет меня страдать.

— Сын, мы ведь не успеем… — заторможенная попытка его матери тоже кажется насмешкой.

— Мне плевать. Значит, распишемся так. — отдает приказ ее сын, а я за пеленой безмолвно бегущих слез даже и не вижу реакции женщины.

Он все это задумал с самого начала. Теперь я это понимаю.

Он ведь даже и не планировал ждать. Он просто разыграл комедию перед моим отцом, а теперь с разрешением получил необходимое.

— Лея, — громогласный рык заставляет меня подскочить на месте, и я вижу, как его мать с подобием искусственной улыбки кивает в сторону выхода.

На негнущихся ногах встаю и бреду в сторону выхода, замечая его мрачный силуэт в коридоре. Ноги будто утопают в бетоне, делая все движения сложными и невозможными.

Он уходит в правую сторону дома и широко распахивает передо мной двустворчатые двери.

— Твоя спальня, — выдает он, пропуская меня вперед.

Медленно прохожу внутрь, вставая посередине будто люксового номера отеля.

Огромная кровать у стены, панорамное окно во всю стену. В углу спрятан туалетный стол как первая необходимость любой девушки. Чуть в стороне, видимо, вход в ванну, а дальше полупрозрачная дверь, как понимаю, в гардеробную.

Смотрю на светлую и, действительно, уютную комнату, и вместо того, чтобы реагировать, я поворачиваюсь на него.

— Зачем тебе это все? — искренне спрашиваю, на что мужчина вздергивает бровь и подходит ближе ко мне.

— Когда-нибудь ты поймешь. А пока причины, что этот брак — способ сохранить в моем бизнесе мир, должно быть для тебя достаточно.

Не хочу никак реагировать и слушать снова оскорбления или раздражаться, поэтому цепляюсь за его слова по поводу комнаты.

— Ты сказал, что это моя спальня…

Он вскидывает бровь, кивая, и явно ждёт продолжения.

— Мы не будем жить в одной комнате, так? — не хотела бы, чтобы надежда звучала так отчетливо, но она звучит.

— Я буду заходить к тебе, не переживай, — невозмутимо выдает он, — когда и как, я оповещу, — не верю своим ушам и смотрю в это надменное лицо.

— В смысле?! — Боже, я правда не верю, что так бывает, — для чего заходить?!

Алан приподнимает уголок губ и приближается ко мне. Хмурюсь, чуть пятясь назад, а он тянет свои пальцы и пропускает прядь моих волос сквозь них.

— Ты вроде не маленькая, Лея. Хоть и невинная. Должна понимать, что конкретно делают муж и жена в спальне.

Я убеждена, что ему нравится испытывать меня. Глубоко дышу, не веря в сказанное, и отрицательно качаю головой.

— Ужин в семь, советую не опаздывать, — это последнее, что он отрезает жестким тоном, прежде чем выходит из этой комнаты.

Еще с несколько секунд смотрю на захлопнувшуюся дверь, а затем обессиленно падаю на кровать. Внутри, как и снаружи, пустота. Меня будто испили до дна, и будут делать это и дальше…

Глава 10

В семь я крадусь из своего укрытия, постаравшись замазать опухлость после нескольких часов слез.

В доме ни единого звука, а приглушенный свет, если честно, раздражает, почему нельзя включить потолочные светильники? Для чего оставлять лишь настенные бра, добавляя этому бездушному месту еще и опасности.

Спускаюсь по крутой лестнице и сразу же двигаюсь туда, где уже бывала, в гостиную, совмещенную со столовой зоной.

Откровенно, я надеюсь там увидеть мать этого эгоистичного подонка и дядю. Но меня встречает лишь пустота и тишина, а также до жути идеально накрытый стол на три персоны.

Сглатываю, потому что не этого я ожидала, и чувствую, как паника подступает к горлу.

Все, к чему я пришла в течение этого дня, так это к мысли, что мне надо любой ценой отсрочить процесс бракосочетания. Потому что если я этого не сделаю, то боюсь, что он уничтожит меня. И в психологическом, и в физическом смысле.

Только вспоминая его слова, сказанные немного хриплым и вкрадчивым тоном, мне становится не по себе.

— Садись, — слышу резкую команду и подпрыгиваю на месте: — Ты как котенок, пугливый и не приученный к лотку, да? — вполне серьезно звучат его слова, и я не понимаю, он спрашивает серьезно или это шутки в его исполнении.

— Если кошке не нравится жизнь, она не умеет вести себя покорно, — озвучиваю с искусственной улыбкой.

Вижу, как он, садясь за стол, едва заметно прищуривает взгляд, но больше ничего не говорит.

Следую его примеру, хотя бы радуясь, что в эту секунду мне удалось его заткнуть.

Открываю закрытое крышкой блюдо и вижу какой-то салат. Очень аппетитный на вид. Живот тут же подает свое согласие, что ему все тоже нравится, а я аккуратно беру приборы.

— Опаздываешь, Уля, — вдруг слышу голос мужчины, и только сейчас слух концентрируется на звуке каблуков.

Вскидываю глаза, наблюдая, как к Юсупову подходит длинноногая девушка, касается его плеча, проводя ногтями по ткани рубашки, и оставляет поцелуй на его щеке.

— Здравствуй, милый, — томно шепчет она.

Раскрыв рот, наблюдаю за этой картиной, не до конца осознавая, что это значит. Алан переводит глаза на меня, но этот нечитаемый вид, кажется, мне никогда не распознать.

Вижу, как девушка садится посередине стола, как бы оказываясь между нами, и этот спектакль откровенно начинает меня раздражать.

Вопрос в глазах я даже не стараюсь скрыть, поэтому откладываю приборы.

Нет, это шикарно, что у него есть девушка, но тогда для чего это все?! Зачем вырывать меня из моей жизни?! Зачем пытаться ускорить то, чего никто из нас не хочет?!

— Я — Ульяна, — слышу, как, видимо, незнакомка обращается ко мне.

Не сразу, но все же перевожу на нее глаза.

На ее лице очень похожая на его, по мере снисходительности, улыбка, а я даже не улыбаюсь.

— Так хорошо, — наконец, озвучиваю я: — И как это будет? — перевожу глаза вновь на Юсупова.

— Тебе не обязательно знать подробности, — надменно заявляет он, а я прикрываю глаза.

Есть уже совершенно не хочется, а тихий звук ножа в тарелке, в которой она режет свое мясо, буквально взрывает барабанные перепонки этим противным звуком.

— То есть будет не настоящая жена? И? — все же решаюсь я уточнить.

— Почему же не настоящая, Лея? — мгновенно он парирует в ответ: — Еще как настоящая. По всем правилам нашей и вашей семьи. Настоящая принцесса русской мафии, — последнее он говорит так, будто это достопочтенно для меня.

Но я абсолютно ничего не чувствую. Кроме такой злости, какой, кажется, даже и не знала, что во мне может быть.

— Алан, — предпринимаю я попытку, активно жестикулируя, что пытаюсь разобраться: — Я не хочу, у тебя девушка…

— Еще одно слово, и я оставлю тебя спать в подвале, Лея, — жестко чеканит он, перебивая меня, а эта Уля пытается скрыть свой смешок.

Смотрю на него, строя догадки, он и вправду способен или это просто игра…

Я боюсь. И полагаю, что все же он способен на подобное.

Однако молчать в тряпочку и принимать все унижения и подлости я не намерена. Я должна выбраться отсюда, когда-нибудь я придумаю как и когда… Обязательно.

— Не переживай, составим расписание, я не против, — влезает в разговор девушка, заставляя меня даже почувствовать, как кожа собственного лба натянулась от шока.

— Прости? — чуть наклоняюсь я к столу: — А ты главная наложница? Есть другие? — перевожу уже глаза на него, указывая пальцами на них обоих.

— Успокойся, — тут же предостерегающе командует он.

Но мне кажется, что уже поздно. Очень поздно, мое здравомыслие ушло в отпуск, как только я вышла на чертовы смотрины в доме отца.

— Хорошо, — киваю, сглатывая, но знаю, что не отступлю.

Просто не дам этому извергу такого счастья.

— Если у нас все настолько открыто, то у меня будет условие.

Многозначительно заявляю, глядя в холодные мрачные глаза и повыше поднимая подбородок.

Глава 11

Вижу, как мужчина хмурится, но выражение лица тем не менее распознать не могу. Просто старательно пытаюсь выдержать эту невидимую схватку.

— Ульяна, ты закончила? — невозмутимо звучит грубый баритон.

Перевожу глаза на девушку, которая в этот момент как раз смакует кусочек мяса. Она растерянно хлопает глазами, но я же вижу, что все прекрасно понимает.

Видит и считывает.

— Предлагаешь оставить вас, Алан? — тон не ироничный, скорее даже больше подходящий для покорной лани.

Но мне так и хочется кричать «не верю».

— Приказываю, Улечка, приказываю. — отвечает ей мужчина, но его холодные глаза все еще направлены четко в мои.

Девушка кивает и, надо сказать, с достоинством принимает его ответ. Даже не фырчит, не закатывает глаза, а напротив, подходит к нему, проводя по краю ворота его рубашки пальцем, и оставляет поцелуй на щеке.

Отчего-то смотреть на это противно, поэтому я меняю траекторию взгляда и смотрю на стол.

— Итак, — он складывает руки в замок, прикрывая ими свой подбородок, и вопросительно вздергивает брови: — Сделаем вид, что это твой последний вдох свободы, Лея.

Сглатываю, но пытаюсь вида ему не подать, прямее держу осанку и хочу озвучить свои требования.

— Я продолжу учиться, — начинаю я с малого: — Даже если меня будут возить твои церберы или кто там у тебя есть — хорошо, но учебу я не брошу. Я не буду сидеть здесь как в заточении, Алан, — озвучиваю, намекая на то, что да, пусть моя жизнь и поменяется, но что-то все же в ней останется.

Например, любимое кафе с огромными пирожными, от которых я без ума, или торговый центр… Хоть что-то, что останется со мной, будто я обычный человек.

Он снисходительно слушает, не меняя выражения своего лица, а я наконец хочу озвучить последнее из своих условий.

Только отчего-то мне кажется, что мужчина уже все понял. Не знаю, как я это почувствовала, то ли по едва заметному движению губами, то ли потому что прищур стал сильнее.

— И еще кое-что… — все же глухо продолжаю я: — Даниил. Мы можем встречаться с ним где-то, где нас никто не увидит, чтобы не было разговоров, которые не нужны тебе и отцу… Или даже на территории дома, или в его квартире, но мы…

Слышу резкий и противный звук стула по кафелю и вздрагиваю, останавливаясь от своего лепета.

Мужчина поднимается и обходит стол. Вжимаюсь в спинку своего кресла, не зная, что сейчас будет… Может быть, надо было постепенно?

Но тут же другой голос в моей голове заставляет стиснуть зубы и не терять настрой. Я изначально сказала ему, что не согласна с этим театром абсурда. А дальше будет только хуже, так почему я должна, приняв их условия, беспрекословно чтить неизвестного мне то ли бандита, то ли наследника мафии, слепо верить и слушаться?

Он надвигается на меня, словно пантера. Бесшумно, медленно, я бы даже сказала, будто специально играет на нервах, потому что знает, что сильнее, потому что знает, чем меня припугнуть, угрожая отцу и Рите.

Такое ощущение, что от люстры с потолка буквально вниз закручивается какая-то воронка, которая добавляет холодного воздуха в помещение и заставляет тебя испытывать страх, что и ты попадешь в этот смерч.

Он подходит к моему стулу, а я смотрю прямо перед собой, стараюсь не обращать внимания на то, что сейчас его парфюм отличается от того, что был в моей комнате. Тот я запомнила, потому что несколько часов выветривался древесный и чересчур тяжелый запах.

Сегодня же он пахнет иначе. Ноткой свежести, не без, я так понимаю, любимого муската.

Когда я уже не жду от него никаких действий, мой стул резко дергается. Мужчина, схватив его за подлокотники, с тем же скрипучим, раздражающим звуком грубо разворачивает к себе.

Смотрю на него снизу вверх, а он, так и не отпуская ручки, наклоняется еще ниже ко мне. Он буквально в нескольких сантиметрах.

Слишком близко и страшно.

— Дорогое ты удовольствие, невеста, — с какой-то нечитаемой интонацией басит он: — Но для того, чтобы уравнять нашу сделку, как считаешь, что такого можно запросить взамен, м? — он вскидывает бровь и говорит слишком спокойным и театральным тоном.

Грудная клетка бьется о ребра с такой силой, с какой даже барабанщик не отбивает свой ритм.

— О чем ты? — глухо шепчу, всматриваясь в его лицо.

Сейчас снова глаза ловят тот шрам, который увидела еще в комнате в нашу первую встречу. А мужчина, склонив голову, нагло усмехается.

— Знаешь, я, пожалуй, дам тебе время… — озвучивает он задумчиво: — Найти ответ на этот вопрос. До свадьбы несколько дней, вот мы и увидим твою смекалку, Лея.

Вижу, как его пальцы вновь тянутся к моему лицу, только в этот раз он касается пряди моих светлых волос. Пропускает через пальцы, а потом наклоняется и нюхает их.

Сглатываю, расширяя глаза от того, что он делает. Совершенно не понимаю, а внутри все замерло, и при этом в груди отдает громкий грохот ударов.

Облизываю пересохшие губы, глядя в его болотные глаза, а он с невозмутимым видом выпускает прядь моих волос.

Тут же убираю их за спину и сглатываю.

Вижу его усмешку, а затем, когда он отстраняется, позволяя мне, наконец, вдохнуть кислород, слышу:

— Только запомни, невеста, — такой тон я помню, угрожающий и опасный: — Этот союз нужен не мне… — ледяные стрелы его глаз пронзают меня вновь, только уже не так, как минутой ранее.

Сейчас он словно дает понять, что моя шея может быть свернута без каких-либо сожалений.

— Держи эту мысль в своей головке.

С этими словами он выходит из гостиной, а я скатываюсь по стулу, закрывая глаза.

Качаю головой, зарывая руки в волосы. На периферии сознания маячит лишь одна мысль: я знаю, чего он хочет взамен, и я не могу ему этого дать.

Глава 12

Следующие сутки я напоминаю себе неживую куклу. У меня что-то спрашивают, приносят какие-то ткани, Елена, мать этого чудовища, чуть ли не спрашивает, сколько вензелей будет в виде украшений на вилках и ложках… А я просто наблюдаю за этой вакханалией и отчаянно хочу домой. Даже нет, не домой… Я теперь не могу сказать такую простую вещь, как куда хочу.

Единственное спасение — это Даня, и то, после нашей последней встречи едва ли он захочет меня видеть. Да и надо быть реалисткой, если идти к нему, то придется рассказать всё, потому что он не оставит в покое и потребует ответов... А если рассказать ему всё, кто знает, на что будет способен человек, который определенно, кроме как угрожать, больше ничего не умеет.

К слову о чудовище, оно больше не появлялось передо мной после того обеда, и я не понимаю, что это значит. Свои условия я выставила, если он считает, что озвучил свои, то он ошибается и может считать меня недалекой.

К тому же отец сказал, что брак будет фиктивным, и если уж на то пошло, наверняка они тут заключают какие-то контракты, договоренности… Не знаю, кровью подписывают или ручкой, но я готова на любой вариант, лишь бы только обезопасить себя настолько, насколько это в моих реалиях возможно.

Я хоть и должна бы уже привыкнуть к статусу, но не выходит. В особенности потому что ощущение, что все эти люди, снующие по дому, хотят сделать свадьбу королевских масштабов.

Замечаю, как в дом вносят огромные охапки цветов, белых и красных. Яркое сочетание, которое многие не любят, а я любуюсь и не сразу замечаю, что входная дверь остается открытой.

Оглядываюсь по сторонам, но все заняты тем, что готовят этот дом к приему… А я одна сейчас вижу возможность выйти отсюда. Ранее, когда я один раз попыталась, то охранник закрыл дверь с той стороны. Полагаю, что этот Юсупов не так уж глуп, раз додумался предупредить и понял, что я не буду просто сидеть сложа руки.

Встаю с дивана, стараясь оставаться незамеченной… Дышу короткими вдохами, а когда замечаю, что несколько пустых вазонов грустят у двери, то хватаю их…

Сердце отчаянно бьется в груди, при этом пропускает удары, а я делаю уверенный вид и крадусь дальше.

Шаг, один, второй… И вот остается несколько движений. Нога ступает за порог, и я выхожу из дома, наблюдая небольшой грузовик с цветами у крыльца. Дверь открыта, а внутри стоят все те же кустовые розы и пионы… Уверенной походкой двигаюсь к фургону и ставлю вазоны на асфальт.

— Сюда грузите, — указываю на вазы, а сама отворачиваюсь, разглядывая количество человек, которое мне нужно убедить.

За рулем один товарищ в зеленом комбинезоне, а второй внутри выгружает цветы.

— Черт, мы тут на час застрянем таскать, — причитает он, и я решаю немного помочь ребятам.

— Сказали, можно на улице оставить, садовник потом все сделает сам, — снова влезаю, на что парень, не оборачиваясь на меня, присвистывает и начинает работать активнее.

Вот так. Иначе я не уеду отсюда, а мне очень надо вписаться к вам.

Смотрю на дом, нервно оборачиваясь, и замечаю, как один из охранников выходит на улицу, тут же подлетаю к фургону и начинаю выгружать цветы.

Только в этот момент до меня доходит, что, скорее всего, дом напичкан камерами. Хотя бы если не дом, крыльцо точно.

Черт!

И если его человек, следящий за видеонаблюдением, все видел, то сейчас они просто смеются над малолетней несмышленой невестой.

С другой стороны, даже если и так, идти на попятную я не могу. Я ведь так близка к тому, чтобы зарыться в этом грязном, но ароматном от запаха цветов фургоне и уехать отсюда навсегда.

Пока я играю в работника цветочного магазина, я не замечаю, что ворота на въезд раскрываются, и черный, блестящий и идеальный «Ягуар» лениво въезжает на территорию.

Снова украдкой оборачиваюсь на крыльцо, но охранник стоит, и черт его разберет, куда он смотрит. Взгляд направлен прямо, и кажется, что не в мою сторону. Выпрямляюсь, изрядно подсобив парню, и уже ставлю ногу в салон, чтобы залезть и спрятаться там, доставая остатки цветов, как боковым зрением замечаю эту агрессивную машину.

А солнце, будто почувствовав приезд того, кто леденит после себя все, включая почву, тут же скрылось за облаками.

Сглатываю, прикрывая лицо волосами. Тот факт, что я блондинка, наверное, сейчас играет не на руку. Стараюсь не смотреть в сторону машины хозяина дома и затаив дыхание жду, что он просто пройдет внутрь.

Черт! Черт! Черт!

Слышу мужской голос, но уверена, что это не он. Я бы узнала, хотя и этот тон кажется отчего-то до боли знакомым. Беру охапку цветов и ставлю их на асфальт, а сама тем временем едва заметно приподнимаю голову, чтобы рассмотреть.

Замечаю, как Юсупов вальяжной походкой шагает от автомобиля и что-то коротко говорит по телефону. Только вот с пассажирской двери его машины выходит человек, которого я меньше всего ожидаю здесь увидеть.

Ошарашенно замираю и тут же прячу взгляд в пол. Не может быть…

Глава 13

Он сказал, что уехал и больше не вернется. Я даже не стала ведь помощи у него просить, когда это все произошло, потому что думала, его нет не то, чтобы в городе, а в стране.

Пытаюсь переварить то, что увидела, и заторможенно таскаю чертовы цветы.

— Давай резвее, — торопит меня парень, очевидно совсем спутав все происходящее.

Впрочем, я в таком же состоянии.

Беру очередную охапку соцветий и ставлю их на асфальт. А когда хочу разогнуться и взять следующую, то замечаю идеально начищенные туфли. Черные, кожаные, без единой царапины…

Прикрываю глаза, тяжело выдыхая.

— Наработалась? — слышу голос с издевкой.

Поднимаю глаза на него и отрицательно качаю головой.

— Лея, — он делает шаг ближе ко мне, смахивая ногой только что поставленную тару с цветами, и те валятся на пол: — Ты либо слишком глупа, либо слишком в себя веришь, — это он практически хрипит мне в ухо, а я наблюдаю за тем, как рассыпаются цветы, которые будут украшать и его, и мою свадьбу.

Отчего-то слезы готовы пробиться наружу, но я не позволяю. Он именно так обращается со всем живым.

Ему плевать на все.

— Скорее второе, — озвучиваю, вскидывая подбородок.

Он едва заметно усмехается, а затем прищуривает глаза.

— Поздороваться с братом нет желания? — спрашивает, и я понимаю, что он все прекрасно знал.

Черт, да они все всё знали.

Одна я, как слепая овечка, пытаюсь ходить по этому минному полю в поисках выхода, уже заведомо зная, что его нет.

Смотрю на него, испытывая такую жгучую ненависть, что на кончиках пальцах зудит. Подхожу ближе, наступая на те самые бутоны.

— Думаешь, что сможешь сломать меня? — вскидываю голову, глядя в его глаза.

Он прищуривает взгляд и наклоняется вновь к моему уху. Слышу, как тянет воздух у волос, а его рука прижимает меня прямо к нему в стальные объятия.

Хватаюсь за его плечи в попытке удержаться на ногах, но вместо того, чтобы отскочить, он задерживает меня.

— Ты скрашиваешь мои будни, невеста, — хрипит он тихо: — До тех пор пока мне это не надоест, почему бы не развлечься…

Прикрываю глаза, качая головой, и все больше убеждаюсь в том, что этот человек неисправим. Бесполезно говорить, думать, что ты сможешь достучаться, или верить в то, что однажды он сможет стать не таким уродливым чудовищем.

— Ты потерян, как человек, Алан, — единственное, что я озвучиваю, прежде чем убираю свои руки с его плеч.

— Однажды ты сказала мне, что наша дружба — это то, что мы никогда не сможем потерять… — он откровенно издевается, а я вскидываю бровь.

— Я верно была не в себе, — цежу сквозь зубы, вызывая его хриплый смех.

— Иди поздоровайся с братом, — приказывает он, кивая на дом.

Бросаю тоскливый взгляд в сторону фургона, на котором могла бы уехать, и, не глядя в сторону Юсупова, прохожу мимо.

Когда я уже поднимаюсь на крыльцо, то внезапно для себя самой оборачиваюсь. И вижу, как Алан берет белый пион и крутит его в руках. А глаза его тем временем сканируют вход в дом.

С несколько секунд он не сводит своего пронзительного взгляда, а затем подносит бутон к носу, и я даже отсюда вижу, как глубоко он вдыхает его запах.

Не понимаю, почему так много внимания уделяю этому моменту… Но просто ощущение, что это впервые, когда он действительно разглядел цветок, и отчего-то этот интимный момент, наряду с глазами, что пожирают меня в эту секунду, откладывается в моей глупой голове.

— Лея! — слышу возглас Марка и оборачиваюсь.

Смотрю на явно повзрослевшего брата и не верю собственным глазам.

— Я думала, ты уехал… — тихо обозначаю, что не разделяю радости от встречи.

Наверное, потому, что он обманывал меня, как и все.

— Малая, — подходит он ближе, но я качаю головой.

— У меня нет ни одного довода, чтобы…

Слышу, как к нам подходит Юсупов.

— Чтобы ты мог скрывать от меня свое местонахождение, — договариваю я, наконец.

— Я тебе потом все объясню, сис, — просит он: — Теперь уже я хотя бы могу… — добавляет, бросая взгляд на Юсупова.

Такая жуткая усталость накатывает в этот момент, что мне просто хочется прилечь. И как бы я, на самом деле, не скучала по Марку, сейчас в виду всех событий я не знаю, как реагировать.

— Я пойду прилягу, — озвучиваю тихо, на что Марк мгновенно хмурится.

— С тобой все в порядке? — он подходит ближе, хочет, видимо, проверить температуру, но я отмахиваюсь от этой заботы.

— Это психосоматика, — бросаю взгляд на Юсупова, который, прищурив свои глаза, изучающе рассматривает меня.

Оставляю их стоять на крыльце, а сама вхожу внутрь, обнимая себя. Я не имею права сдаться, я должна держаться и противостоять, чтобы однажды освободиться от этих оков.

Глава 14. Алан

Марк смотрит взглядом, будто хочет что-то спросить, но не решается. Жду, когда наконец этот зуд заставит сделать попытку и выяснить, что я делаю с его сестрой.

Забавная ситуация.

Она так яростно пытается противостоять, тратит свои силы, даже не подозревая, что это ровным счетом не принесет плоды.

— Алан, — через несколько минут, пока я прикуриваю сигару, слышу голос Исхакова: — Могу задать вопрос…

Усмехаюсь про себя, не выдавая ни единой эмоции. В нашем деле любое проявление эмоций, ощущений и чувств — заведомо провал. И порой бывает сложно удержаться, однако ни один человек не способен распознать, что скрывается под масками равнодушия.

— Валяй, — коротко озвучиваю, затягиваясь дорогим дымом.

— Лея, ты… — он мнется, и вроде не зеленый уже.

Прошел ведь подготовку, можно сказать, как в армии отслужил. Даже подняться по иерархии успел. Конечно, не только благодаря заслугам, а и из личных соображений он стоит сейчас напротив меня.

— Вопрос не ясен, — встаю с кресла, удерживая сигару в зубах, и, засунув руки в карманы, обхожу стол, облокачиваясь на него.

Смотрю прямо на Марка, и он кивает.

— Зачем тебе этот брак?

Выдуваю дым кольцами, прежде чем поведать ему одну басню.

— Однажды ваш отец подписал один документ, в котором были четкие условия… — не свожу прямого взгляда с Марка: — Он, вопреки всему, согласился на этот союз задолго до нашего совершеннолетия. В свою очередь, мой, — вновь затягиваюсь дымом: — Принял свои собственные условия касаемо моего наследия… и главным из которых является брак.

Марк звучно хмыкает, на что я киваю. Черта с два я продемонстрирую, как к этому отношусь сам. Однако он увидит лишь то, что хочет увидеть.

— Как видишь, даже после смерти он не оставляет меня в покое, — отшучиваюсь, потому что наше детство все же прошло слишком близко друг к другу.

— То есть ты не можешь стать полноправным главой группировки без этой свадьбы? — наконец он собирает слова в предложение.

— Можешь считать так.

Туманно отвечаю, давая понять, что эта тема закрыта.

— Сегодня ночью новая поставка, солнцевские больше не объявлялись? — перехожу к делам, задавая вопросы о насущном.

Исхаков тут же собирается и рапортует в ответ:

— Наши уже готовы, выдвинулись к складам. От тех ни слуху ни духу… Но есть у меня мысль, что они ждут именно сегодня.

Хмурюсь, слушая подопечного, и снова тяну никотин.

— Усильте бдительность. Я больше не потерплю подобных выходок.

Они берут на себя слишком много. А учитывая, что это моя территория, так вести себя совсем нельзя.

Совсем.

Надо ребятам показать, что такое этикет в наших краях.

— Груз самый крупный за последние две недели. Вопрос о миллионах, Марк. И если будет хоть одна осечка, я лично сниму скальпель с каждого из вас.

Это я озвучиваю совершенно спокойно, возвращаясь на свое кресло. Исхаков кивает и тут же удаляется исполнять и поставить еще пару рядов охраны. Надо было, конечно, с самого начала это сделать, но… Ладно, способный он и преданный. Два качества, за которые уже можно уважать.

Закидываю ноги на стол, разглядывая в бокале янтарную горячительную жидкость, а мысли тем временем возвращаются ко второму этажу, где прилегла одна светловолосая бестия.

Снимаю блокировку с телефона, выбирая нужный контакт, и включаю громкую связь.

— Дамир, — приветствую своего старого друга: — Как сам?

— Алан, по добру, по здорову? — тут же интересуется он.

Один из немногих, как и я, не любит лишний треп. Благодаря этому качеству одним тяжелым и болезненным вечером мы и сошлись.

— Не совсем, — признаюсь без вокруг да около: — Скорее всего, ничего существенного, но удостовериться нужно…

Он тут же высчитывает, что будет в течение часа, если это срочно. Принимаю сроки, хоть и готов отложить на завтра. Но пусть лучше сразу, не будем откладывать столь щепетильный вопрос.

— Не обижу, Дам, спасибо, — напоследок озвучиваю в трубку, на что старый знакомый усмехается.

— На свадьбу позови лезгинку станцевать, — хрипло посмеиваюсь и, конечно, соглашаюсь с его условием.

А сам, отключившись, задумываюсь о том, какие условия выставляет она. Черта с два все это у нее получится… Но пока ей не стоит об этом знать. Даже если с учебой я могу еще задуматься, то последнее требование — это самоубийство.

И вот в чем вопрос: осознает ли она это и делает специально? Или действительно считает, что может так себя вести…

Но осталось несколько дней до того, как будет показано девочке ее место. Как только этот брак станет официальным, игры закончатся, и она, в конечном счете, поймёт, куда попала и кем стала. А пока пусть наслаждается мнимой властью и флером возможной свободы.

— Алан, — томный голос Ульяны вырывает из собственных размышлений, и я даже усмехаюсь тому, насколько эта девица успела узнать меня: — Могу войти?

— Да.

Коротко озвучиваю, стягивая пиджак и расстёгивая рукава рубашки, закатывая их.

— Я подумала, ты захочешь отвлечься, — только сделав шаг в кабинет, она скидывает с себя шёлковый халат бордового цвета, оставаясь в таком же белье.

— Правильно сделала.

Отодвигаюсь от стола, подзывая её пальцем. Девушка, виляя бёдрами, подходит ближе, наклоняется ко мне, протягивая свои пальчики к рубашке.

Оставляю смачный хлопок на голых ягодицах, на что она с якобы скромной улыбкой закусывает губу.

— На колени.

Хриплю приказ, осушая бокал с коньяком. А её шаловливые пальцы уже тянутся к ремню и расслабляют его.

Сейчас это то, что нужно.

Глава 15

Пытаюсь уснуть, но на выходе получается лишь отупело пялиться в потолок.

Встреча с Марком будто стала той самой капелькой, которой не хватало, чтобы я окончательно поддалась апатии. И сколько бы себя не уговаривала, пока ничего не получается.

Поворачиваю голову, а на двери в ванную висит белоснежный чехол, в котором скрыто свадебное платье.

И почему его не убрали в гардеробную, в которую я еще даже не заходила, так бы была в неведении до сих пор.

А сейчас оно мозолит глаза и катком давит на грудную клетку. Была бы на моем месте Ульяна, наверняка бы уже щеголяла в нем с широкой улыбкой, ища свое отражение на всех поверхностях. А мне даже неинтересно, каким оно будет, свадьбы мечты из этого шоу все равно не выйдет. Да и могут ли остаться еще у меня мечты…

Слышу стук в дверь, и глянув на настенные часы, что висят у туалетного стола, я хмурюсь.

Время явно не для дружеских визитов.

Поднимаюсь, поглубже укутываясь в свой кардиган, и осторожно иду к двери.

— Кто? — останавливаюсь около, не торопясь нажимать на ручку.

— Открывай, Лея, — хриплый голос Юсупова мгновенно приказывает за полотном.

Для чего он пришел ко мне в такой час?

Сердце оголтело начинает биться в груди, и я чувствую, как страх аккуратной змейкой ползет вдоль позвоночника.

— Уже поздно, — озвучиваю чуть громче: — Я сплю.

— Я считаю до двух.

Следует короткий ответ, и я отчаянно про себя матерюсь. Если он сломает мне дверь, то глаз я точно не сомкну. Так, с замком, я хотя бы немного чувствую хоть какую, но преграду.

— Два. — спустя несколько секунд грозно озвучивает он, а я, опешив, тут же проворачиваю замок на двери.

— Все, все… — распахиваю наконец ее и вижу какого-то мужчину рядом с Юсуповым, который даже не удосужился прикрыть свой голый торс.

Хмуро всматриваюсь в эту компанию и не могу найти ни одной догадки, что происходит.

— Эм, что тебе нужно? — осторожно спрашиваю, на что он тут же входит в комнату, а за ним следует и мужчина с каким-то портфелем: — Алан?

Он оборачивается, разглядывая меня с ног до головы.

— Ты плохо себя чувствовала, это врач, — указывает он подбородком на незнакомца.

Не удерживаюсь от того, чтобы выказать свое удивление не совсем приветливым фырчанием.

— Меня зовут Дамир, я задам пару вопросов и возьму некоторые анализы, — без какой-либо улыбки озвучивает мужчина.

Выглядит он, в принципе, подобно самому Юсупову. Темноволосый, крупный, но уступает в габаритах владельцу дома. Что очень сильно выделяется, так это ярко-желтые носки, которые торчат из-под его брюк. И в тон носкам платок в кармане пиджака.

— Со мной все в порядке, — смотрю на Юсупова, на что он звучно цокает.

Сам он, к слову, выглядит немного растрёпанным. И я даже думаю, что знаю причину. Невозможно не заметить, что мужчина определенно был занят перед приходом этого неизвестного доктора. Ну и, если бы мне было пятнадцать, я бы, может, подумала на спортзал, а сейчас мне даже кажется, что запах его тела говорит о том, чем конкретно он занимался.

Мы с несколько секунд разглядываем друг друга, а затем он переводит глаза на врача, и они будто о чем-то безмолвно переговариваются. Хмурюсь в попытке понять, что вообще здесь происходит, однако дальше Юсупов просто выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

— Алан? — развожу руки в стороны абсолютно растерянная происходящим.

— Не переживайте, Лея, — спокойно начинает этот Дамир: — Присядем?

— Правда, я чувствую себя в норме, — отмахиваюсь я.

— Вы принимаете какие-нибудь лекарства? — спрашивает он, пронзая меня своим темным взглядом.

— Нет, — мотаю головой для пущей убедительности.

— Аллергические, может быть, витамины или противозачаточные? — парирует он дальше, вызывая мой ступор.

Чувствую, как краснеют щеки, но отвечать не спешу. В голову крадутся догадки, и ощущение, что я, в конце концов, понимаю, для чего этот человек здесь.

— Вы должны подтвердить мою девственность, не так ли? — спрашиваю в лоб, повыше поднимая голову.

— И это тоже, — без какого-либо смущения отвечает он.

Усмехаюсь, кивая сама себе, и закрываю ладонями лицо.

Жестокая и разрушительная злость поднимается откуда-то из недр моей души, и я подлетаю к двери, с силой дергаю ее.

— Алан! — я ору на весь дом, давая понять, что его умысел раскрыт: — Алан!

Он появляется в конце коридора с другой стороны. Смотрит с вздернутой бровью и чуть ленивым взглядом.

Вылетаю к нему навстречу, забыв напрочь о докторе, и думаю только о том, как уничтожу этого человека.

В несколько шагов преодолеваю расстояние между нами и не скрываю ярости в глазах. Шумное рваное дыхание сквозь зубы тоже ярко транслирует ему мое состояние.

— Ты издеваешься?! Считаешь, что можешь распоряжаться мной, как куклой!? Да кто ты вообще такой?! Я не буду…

Не успеваю я закончить свою тираду, как его рука грубо толкает меня к стене, а сам он нависает надо мной мощным прессом.

— Хочешь, чтобы я лично это проверил? — грубо спрашивает он прямо в мое лицо.

Не обращаю внимания на боль в спине от удара, лишь дышу как дракон. Скорее для него, конечно, как маленький дракончик, но состояние мое действительно далеко от стабильного.

— Ты… — он склоняет голову, и я чувствую, как одним резким движением его рука скрепляет мои запястья сверху над головой: — Что ты делаешь?!

Сейчас становится уже не до гнева. Теперь мне страшно. Растерянно смотрю на мужчину и до конца не верю.

— Алан…

— От врача ты отказываешься, Лея. Это твой выбор. — другой рукой он расслабляет шнурок моих домашних брюк, а я как могу автоматом сжимаю ноги.

— Нет, прошу, — слезы уже срываются с глаз, и я умоляю этого монстра остановиться: — Алан, я еще никогда ни с кем не была. Правда.

Прикрыв глаза, испытываю и стыд, и страх, и ужас, и злость. Все разом в каком-то жутком коктейле, который мне крайне не нравится.

Глава 16

Смотрю в свое отражение, а каждая мышца моего тела будто атрофировалась. Не чувствую и не ощущаю.

Ни то, как на самом деле приятна ткань шелкового белого платья. Ни то, что меня несколько часов собирали и красили, чтобы сделать красивой. Так они все, кто входил в мою комнату, говорили.

Светлые локоны уложены в легкие завитки, и прядки у лица соединены на затылке красивой, переливающейся камнями заколкой. Ароматные духи, которыми вдоволь надушили мое тело, я тоже не чувствую, лишь вижу блеск кожи, что переливается на свету, потому что чудо-лосьон должен придать шелковистость коже.

Невесомые бретели держат верх платья, что тонким слоем прикрывает грудь. Ниже сборка, которая, на мой взгляд, увеличивает ширину моей талии, и затем обтянутые тканью бедра.

Мне бы, может быть, показалось это красивым… Хотя, могу сказать, я ожидала какого-то пышного платья с множеством камней по всей ткани.

Но стилист меня удивил тем, что жениху не нравится подобная помпезность.

Удивительно. А что этому человеку может нравиться?!

Недлинный шлейф тянется по полу, а разрез по бедру позволяет мне беспрепятственно передвигаться.

Рассматриваю свои пустые глаза, из которых высосали жизнь. Макияж тоже, к слову, неброский. Пара мазков туши, мерцающие тени на веках и легкий блеск.

Пока я пытаюсь смириться с этим днем и отчаянно пытаюсь не реветь, слышу стук в дверь.

Откровенно, после вчерашнего я буквально испытываю секундную панику. Но, прикрыв глаза, беру себя в руки.

Целая ночь мне потребовалась, чтобы убедить себя, что я не дам себя сломать. Мантры, аффирмации, злость, рычание в подушку — все это как личная психотерапия выдержать бой с этой жизнью.

— Кто? — подаю голос, глядя на свое отражение.

— Невеста готова? — хмурюсь, когда слышу женский голос: — Это Ульяна… — с этими словами она в наглую открывает дверь в мою комнату.

Глупо было не закрыть ее после ухода всех специалистов, которых наняла его мать или он, или кто бы там ни было.

Она входит, разглядывая мою обитель и меня в том числе. На мне взгляд задерживается дольше, и она вскидывает бровь.

— Ты красивая. — коротко выдает она, чуть склонив голову.

— Знаю, — отвечаю также, отзеркаливая ее реакцию.

Девушка усмехается и только после этого посылает прямой взгляд мне в глаза.

— Не надо, — качает она головой, замечая бокалы и шампанское.

Подходит ближе к столику и наливает себе напиток.

— Со мной тебе лучше дружить, Лея, — уверенно заявляет она: — Вдруг я смогу тебе помочь чем-нибудь…

Хмурюсь, наблюдая за ее действиями.

— Например?

Она театрально молчит, пожимая плечами. Делает глоток своего напитка, вновь глядя на меня сверху вниз.

Это ощущение зависти, оно так ярко в эту минуту. Я будто чувствую эту ядовитую салатовую нить ее эмоций. И если честно, я бы с радостью сняла это платье и вручила его ей со всеми почестями и даже трехкратным «ура».

Но.

— Почему Алан не женился на тебе? — задаю я, вероятно, глупый вопрос человеку, который едва ли может это знать.

Однако, Ульяна глубоко вздыхает и, поправив свое алое короткое платье, садится на небольшой диванчик.

— Я не той крови, — говорит она с долью горечи: — Даже если и полностью его удовлетворяю.

В словах так много скрытого смысла, что я даже немного теряюсь от откровений. Она говорит так, будто мы подруги, или просто не чувствует во мне угрозу, а ее превосходство в плане наших позиций бесспорно и ощутимо.

Меня Юсупов ненавидит, с ней он проводит время, и, очевидно, нередко. Да и, как мне кажется, она та единственная, кто даже живет в его доме. Несмотря ни на что.

— Какая разница, какой крови человек, если между двумя людьми чувства? — резонно, как я считаю, задаю вновь вопрос.

На что Ульяна, наконец, фокусирует свое зрение на мне и тихо посмеивается.

— Ты так и не увидела главного, — озвучивает она, осушая почти залпом бокал: — Алан не из тех, кто чувствует и кто дает. Он берет.

Многозначительно глядя мне в глаза, она проговаривает каждую букву.

— Чуть позже ты поймешь, какой он человек. И советую не злить этого мужчину, тогда ты даже сможешь быть счастливой…

С этими словами она оставляет пустой бокал с отпечатком алой помады и идет к двери.

Только в этот момент та распахивается, и, резко обернувшись, я вижу того, за кого сегодня выйду замуж.

В черном смокинге, без галстука и без бабочки, лишь ворот стойкой на рубашке в тон костюму.

Он бросает секундный взгляд в сторону Ульяны, девушка мгновенно даже пятится на шаг и глаза опускает. А затем Юсупов переводит свой давящий взгляд на меня.

Поднимается медленно от подола снизу вверх. Замечая и оголенное бедро, и торчащие ремни босоножек. А когда он, наконец, останавливается на моем лице, то я не могу понять, что за реакцию вижу на его.

— Ульяна, выйди. — приказывает он, не сводя с меня взгляда.

Нервно тереблю пальцы рук и распрямляю осанку.

Что он опять задумал?!

Я не позволю больше… и точно не покажу своего страха. Даже если чувствую леденящий холод, ползущий по позвоночнику, и силу, с которой отбивает неровный ритм мое сердце.

Смотрю на него в ответ и вопросительно вздергиваю одну бровь.

Глава 17

— Надеюсь, урок ты усвоила? — как только за девушкой в красном платье закрывается дверь, он равнодушно спрашивает меня.

Считаю про себя до трех, прежде чем ответить. Страх хочет сейчас мной управлять, но я отчаянно противлюсь.

— Вполне, Алан. — пытаясь отзеркалить его реакцию, отвечаю.

Он кивает, вновь бросив взгляд на платье.

— Тогда… — делает он шаг ближе, а руки убирает за спину.

Жутко хочется двинуться назад, но я буквально заставляю себя стоять на месте.

— Помнишь свои условия? — спрашивает он, прищуриваясь, а я сглатываю, но не отвечаю. — Конечно помнишь… — усмехается он. — Ведь так хотела бы, чтобы я их принял…

Молчу и увожу взгляд на окно. Дышать становится трудно, а эта сборка под грудью будто щекочет и сдавливает.

— Лея…

Растягивая гласные, тянет он, и я замечаю, что делает еще одно движение ближе. Прикрываю глаза и пытаюсь сделать глубокий вдох. Возвращаю глаза на него.

— Помню, — сиплю и киваю в придачу.

— И? — склоняет он голову набок.

— Алан, я не…

Не успеваю договорить, как его указательный палец касается моих губ, заставляя замолкнуть. И это движение даже не грубое, да, он придавливает их, но я убедилась, что он может гораздо хуже.

— Не делай того, о чем пожалеешь, — хрипит он.

И снова угрозы.

Меня уже тошнит от этого.

— А ты собирался принять мои условия? — мычу я, пытаясь сделать так, чтобы он не касался меня.

— Ты ведь умна, Лея, — отвечает он. — Мы вернемся к этому после сегодняшнего. Я тебя уверяю.

— Кто бы сомневался, — бурчу я, когда он засовывает руки в карманы.

— Главное, чтобы ты не строила розовых иллюзий. — это выдает отчего-то предельно серьезно. — Иначе будет больнее, чем могло бы быть.

— То есть боль в любом случае, разве с тобой может быть иначе, да? — невесело усмехаюсь я.

Он с пару секунд молчит.

— Знаешь, что я очень хорошо помню… — его взгляд переходит будто куда-то вдаль, а сам он ухмыляется. — Твое первое признание.

Хмурюсь, смотря на него, и думаю, что он несет бред сумасшедшего.

— Ты говорила, что влюблена…

Ошарашенно смотрю на него и начинаю смеяться. Сначала тихо, а потом все громче и громче…

Он действительно болен. Этого точно не было. Я бы запомнила. Это такие дикие фантазии мафиози?!

— Слушай, ты болен, — сквозь смех озвучиваю я.

Он едва уловимо улыбается и вдруг кивает.

— Верно. Когда ты станешь Юсуповой, ты поймешь. Ведь там внизу все ждут от нас семейной идиллии… — смех заканчивается, потому что я вспоминаю, в чем я одета и что сегодня за день. — А потому… — вот эти интонации мне уже не нравятся. — Я позаботился о том, чтобы у тебя был стимул…

— Алан! — цежу сквозь зубы, переживая тут же об отце.

Но мозг подкидывает разумное объяснение, он подчиняется этому манипулятору, значит, ведь у него типа иммунитет. Рита, скорее всего, как женщина отца, тоже.

И тогда до меня, наконец, доходит.

Мотаю головой из стороны в сторону, не веря. Отчаянно не желая принимать за правду собственную догадку.

— Ты бы не стал… — вырывается глупость с моего рта, а слезы уже наливаются в глазах.

— Испортишь макияж, Лея, — безэмоционально говорит он. — А моя супруга должна быть красивой.

Боже. Стискиваю челюсти, поднимая очередную волну гнева вместе жалости и отчаяния.

— Ты испытываешь удовольствие, да? — шиплю на него. — Причиняя боль другим, ты закрываешь свое одиночество?! Или свою неполноценность?! Может быть, болезнь?!

Он молчит, и я знаю, что ответа не последует.

— Когда-нибудь… я тебе обещаю, что я освобожусь от тебя! Я сделаю все ради этого! — уверенно и четко проговариваю.

Так, будто я уже знаю способ и путь. Но даже если этого сейчас нет, я обязательно придумаю. Обязательно.

— Твой бойфренд увидит церемонию, и ты даже сможешь увидеть его… Разве это не щедрый подарок от будущего мужа, который ты просила? — вздергивает он бровь, продолжая давить на рану.

С особым садизмом наблюдает и смакует. И если я до этого думала, что я пуста, нет. Он снова сделал это. Он будто задался целью уничтожить меня. Но только делать это медленно и виртуозно увеличивая концентрацию своей жестокости и моего ужаса.

— Через сколько начало? — стараясь не обращать внимания на клокочущую злость и страх за Даню, я тихо спрашиваю.

Что бы я ни чувствовала, сейчас я осознаю одно — я обязана отыгрывать свою роль. И даже пусть мои вялые попытки отбиваться от него будут тщетны, мне нужно как-то усыпить его бдительность. Но сейчас он ведь будет ждать именно этого, после своих угроз и моих слов в порыве.

Мне нужно научиться контролировать себя. Точнее не так, я просто обязана сделать это.

— Сейчас, — приказывает он жестко, обрывая мои мысли.

Даже не пытается надеть маску человека, показывая свое изуродованное нутро.

Глава 18

Он резко развернувшись к двери открывает ее, и одна известная нам обоим дама не успевает отпрянуть.

Отчего-то это вызывает нервный смешок. Но Юсупов ощутимо напрягается, не сказать, что до этого был расслаблен, конечно. Однако, и без того прямая и гордая осанка мужчины становится словно оловянной.

— Сегодня мне не до тебя. Но ты ответишь. — коротко он высекает грозным тоном.

Смотрю на девушку, которая покорно опускает взгляд в пол и слезно кивает. Только ведь вижу, как ее глаза метнувшись ко мне, снова выдают ту же эмоцию. Зависть.

— Лея, — указывает он мне на выход, и я на ватных ногах иду в сторону выхода.

Когда прохожу мимо него, то резко вздрагиваю, прикладывая руку к груди, потому что чувствую его касание на талии.

— Вот так быть не должно, — звучит, когда я резко поворачиваюсь на него, собираясь что-то сказать.

Но и сама, вспоминая собственные мысли в ответ, лишь спустя короткую паузу киваю.

Ульяна отходит, пропуская нас с Аланом.

А я решаюсь хотя бы уточнить на всякий случай.

— Как это будет? Мне нужно что-то делать? Или знать? — голос выдает звенящие нервы и злость в том числе, но я действительно очень стараюсь.

— Не переживай. — спокойно говорит он: — Ты эффектно спустишься вниз по лестнице, а дальше тебе нужно просто молчать и улыбаться, — киваю, не представляя, кого встречу внизу.

И более того, как смогу выстоять этот грёбанный вечер.

— Там будет отец? — несмело отчего-то спрашиваю, пока мы двигаемся в сторону лестницы.

Алан почему-то с секунду молчит, а затем просто кивает. Подводит меня к части, откуда меня увидят все гости, чуть притормаживая у стены. Почти у той, где он зажал меня.

— Ты поняла, что плата велика, верно, поэтому в твоих интересах быть паинькой.

Не дожидаясь моего ответа, он уходит в сторону соседнего крыла. Вероятно, он появится еще позже? Или там тоже есть спуск?

Мотаю головой, сбрасывая эти вопросы и пытаясь настроиться. Выходит чертовски плохо, но разве у меня есть выбор?

Поправляю подол платья, потом волосы, а потом сжав кулаки глубоко вдыхаю.

Осторожный шаг к спуску, и я вижу, насколько преобразился дом. Перила всей лестницы украшены цветами и огнями. Видимо светодиодной лентой, выглядит просто потрясающе. И это колоритное сочетание белого с красным.

Даже улыбка расцветает на лице впервые за все эти дни. Не саркастичная, не принципиальная и не нервная. А искренняя улыбка, которая становится шире, когда я касаюсь нежных лепестков.

Взгляд ползет вниз по перилам, и там у основания лестницы я уже вижу Алана. Медленно сползает с лица моя минутная радость, но я замечаю, как он прищуривается. И потому я пытаюсь сохранить эту улыбку, якобы адресованную своему жениху.

Позади него вижу наряженных людей, женщины пестрят украшениями и элегантными платьями, а мужчины рядом выглядят немного холодными и сдержанными в своих темных костюмах.

Берусь за перила, потому что мне кажется, что я сейчас в секунду оступлюсь и полечу кубарем вниз. Такое эффектное появление «красивой» невесты вряд ли оценит Юсупов.

Хотя мысль даже заставляет меня улыбнуться шире.

Медленно, услышав красивую нежную мелодию, я все же ступаю вниз. Внутри клокочет каждый нерв то ли от страха, переживаний за Даню, то ли за себя.

Смотрю только на Юсупова, но глаза вдруг ведет в сторону, и я замечаю отца вместе с Ритой. Оба улыбаются так, будто это самое долгожданное событие в моей жизни.

Снова возвращаюсь к Юсупову, уж лучше смотреть на суровую реальность, чем на ложную иллюзию.

Он не сводит взгляда, хотя его игра во влюбленного определенно оставляет желать лучшего. Видимо, такой дурой могу быть только я, но не король мафиозного клана или кто он там.

Когда до него остается пара ступеней, то я в стороне вижу Марка, который стоит рядом с Ульяной. Отчего-то это тоже вызывает недоумение, и отпустив чуть подол платья, которое я придерживала, я, конечно, оступаюсь на последней ступеньке.

В голове успевает промелькнуть, ну не кубарем, конечно, но эффектно, да. Правда, прежде чем я собираюсь не очень грациозно удержать равновесие, я чувствую, как обе горячих руки смыкаются на моей талии. Он ловит меня мгновенно и будто так легко, что я теряюсь.

Прижимает к себе, глядя в глаза. На секунду мне кажется, что я что-то вижу. Улавливаю, но это нечто резко ускользает, теряясь в его привычной маске как бы безэмоционального презрения.

— Почти красиво, — зачем-то шепчу я.

Мне странно вновь чувствовать его руки на себе. Особенно после того, как я обещала, что больше не допущу этого. Но шоу уже началось. А как его главная актриса, мне нужно отыгрывать.

Кладу ладони ему на плечи, посылая широкую улыбку.

— Очень похоже на тебя, — отвечает он мне и даже едва заметно хмыкает.

Я не понимаю некоторых его фраз, потому что не помню нашего общения. Но он порой ведь акцентирует на этом внимание. Пусть и ненамеренно.

— Откуда…

— Тшш, — предостерегает он, просто поднимая меня с последней ступеньки и ставит рядом с собой.

Так, ладно.

Я расспрошу об этом позже. А точнее, я в прямом смысле составлю список вопросов. И плевать мне, что это может быть глупо.

Алан берет меня за руку и поворачивается лицом к гостям. Теперь у меня есть возможность рассмотреть всех и каждого.

Елена в кремовом костюме, состоящим из пиджака и юбки. Его дядя с этим неприятным взглядом. На своих я даже не смотрю, потому что то глубокое лицемерие, которое они демонстрируют… Я, наверное, еще просто обижена и зла. Даже если и вправду за них переживаю.

Юсупов уже двигается в сторону зала, где, видимо, накрыты столики. Народа не очень много, но если женщины рассматривают меня с долей любопытства и оценки, то мужчины, равнодушно прищурившись, не выказывают никаких эмоций.

И да, я была права, выглядят все очень грозно. Причем это выражается лишь глубоким жестоким взглядом и поджатыми губами.

Глава 19. Алан

Согласие получено. Мой кивок и ее неуверенное тихое «да». Напряженные взгляды присутствующих расслаблены. И даже, можно сказать, пора начинать веселье.

Она еле стоит, но последняя часть важна.

— Теперь вы можете поцеловать невесту…

Лея не поворачивается, так и стоит, глядя на женщину в ярком красном костюме. Приходится напомнить девочке.

Беру ее за руку, на что она резко вскидывает взгляд. В нем ужас. Но хотя бы не отвращение, хотя именно этого я ждал.

Не сильно резко поворачиваю ее к себе, ощущая, что в ее теле будто свинец. А когда прижимаю ближе к себе, то провожу кончиками пальцев по позвоночнику. Она осознает, что делать, я вижу по глазам, даже если и не хочет.

Кладет свои ладошки на плечи, проводя ими чуть выше. И огромными расширенными зрачками смотрит в мои глаза. Олененок, который может перевоплощаться в настоящую пантеру.

Ядерная смесь.

Смотрю в них и тут же вижу прошлое. Оно накатывает внезапно, да так, что избавиться не могу. Но и сделка эта… Истинные причины не знает ни единая душа.

И эта тайна уйдет вместе со мной в могилу.

Провожу костяшками пальцев по ее шелковистой коже, она закусывает губу. А потом я порывисто наклоняюсь к ней, прижимая еще ближе.

Девушка явно не ждала столь молниеносного движения и зависает. Вижу ее раскрытые широко глаза, а сам захватываю верхнюю губу.

Поначалу это натуральный смех, потому что это не поцелуй молодоженов, но спустя паузу Лея принимает правила и прикрывает глаза. А затем и окончательно позволяет, раскрывая свои губы.

Чувствую ее слезы, и это мгновенно кипятит кровь. Отстраняюсь, намеренно глядя в глаза и вытирая дорожки.

— Я сейчас, — кивает и шепчет, боится ведь за своего хлюпика.

Раздражение поднимается жестокой волной, и я отстраняюсь. Выпускаю ее из рук.

Церемония заканчивается душевной речью, которая никому не нужна, а затем звучат аплодисменты гостей.

Наблюдаю нескольких, кого совсем не рад здесь видеть, но этот спектакль, чтобы оставили попытки согнать нас со своего законного места. Глаза главы черных недовольны, и это вызывает мою ухмылку. Однако, когда я вижу, как он проходится своим скользким взглядом по Лее, то это уже намеренное вредительство.

Женщин клана трогать никто не имеет права. Их оберегают похлеще, чем поставки, как и, собственно, детей. Таков закон семьи. И сейчас этот ублюдок намеренно пытается вызвать во мне дьявола.

Покрепче прижимаю ее к себе, на что она подыгрывает, думая, что дело только в этом. Тем временем подтягиваются гости, кто-то говорит поздравления издалека, кто-то, как моя мать, спешит подбежать поближе.

— Лея, ты настоящая красавица, — искренне восторгается Елена: — Я надеюсь, что…

— Не нужно лишних слов, — нагло влезаю, указывая, что пусть уже начнется вечер.

Чем быстрее все осознают, тем лучше для меня.

— Зачем так грубо… — слышу, как бурчит девочка.

Усмехаюсь про себя, и все же сложно ей себя в узде держать. Характер прямо не изменился из детства. Как я помню.

— И так, дорогие друзья, сейчас мы начнем поздравлять наших счастливых молодоженов, — черт его знает, кто это вещает, но полагаю, что Елена не хотела, чтобы было тихо, и пошла в обход, наняв какого-то ведущего.

Вот только этого не хватало.

Дальше, когда я вижу, как выстраивается вереница людей, меня уже берет нерв и хочется пострелять по мишеням.

Но едва ли это кто-то поймёт.

Мы сидим во главе стола, накрытого на двоих, а остальные идут с подачками и складывают на соседний стол чуть пониже все свои дары.

— Алан? — слышу, как она наклоняется к моему уху: — А кто вот те люди?

Она пытается взглядом указать мне на один из столов, за которым как раз сидят черные.

— А что? — мгновенно оборачиваюсь на нее.

— Да нет, — краснеет она: — Пугают немного, — знаю, что ей тяжело такое признавать, но сам факт, что она это озвучила, значит многое.

— Не о чем переживать. Теперь ты Юсупова.

Коротко чеканю, на что она кивает.

«Присмотритесь к черным».

Тут же пишу сообщение Марку. Вижу, как читает и мгновенно кивает, выходя из зала.

Сегодня не должно быть осечек.