Орден Брошенных Дочерей

Глава 1: Сталь и пепел

Глава 1: Сталь и пепел

Холод в Небесном Монастыре был не погодным явлением, а фундаментальным законом бытия. На высоте десяти тысяч футов над уровнем моря, где разреженный воздух обжигал легкие, как битое стекло, камень впитывал холод веков.

Элани стояла на коленях в центре Круга Судеб. Гладкий обсидиановый пол отражал её лицо — осунувшееся, с тенями под глазами, но лишенное всякого выражения. Это было первое правило: лицо — это маска, душа — это сталь. Перед ней на низком гранитном постаменте лежал «Секатор» — тринадцатидюймовый кинжал из черного железа, лишенный гарды. Его лезвие не имело блеска; оно поглощало свет, как черная дыра.

— Семь лет ты была глиной в наших руках, Элани из рода Атрей, — голос Настоятельницы рокотал под сводами, отражаясь от исполинских статуй Безликих Богинь. — Мы выжгли в тебе нежность, мы отсекли твое имя, мы научили твой разум видеть то, что скрыто за плотью. Сегодня ты перестанешь быть зрителем. Ты станешь инструментом.

Настоятельница, женщина, чье лицо было скрыто вуалью из тяжелых серебряных нитей, медленно подошла к кругу. В её руках был сосуд из кости.

— Магия — это не дар. Это кража, — продолжала она. — Чтобы видеть Нити, ты должна отдать часть своего мира. Чем больше ты видишь, тем меньше чувствуешь вкус еды, тепло огня или тяжесть сострадания. Готова ли ты к последнему Разрыву?

— Я — клинок в руках Мойры, — голос Элани прозвучал сухо и твердо. — Моя воля — её воля. Моя жизнь — её нить.

Настоятельница вылила содержимое сосуда в чашу перед Элани. Вязкая серая жидкость задымилась. Это был экстракт «Слепоты провидца» — яд, который расширял восприятие до границ невозможного, одновременно разрушая нервную систему.

Элани взяла чашу. Она знала тактику: если пить медленно, агония растянется. Если залпом — сердце может не выдержать удара. Она выбрала быстрый путь.

Жидкость на вкус напоминала расплавленный свинец. Секунду ничего не происходило, а затем мир взорвался.

Зрение Элани не просто обострилось — оно расслоилось. Каменные стены монастыря стали полупрозрачными. Она видела движение воздуха, вибрацию звука и, наконец, Их.

Из груди Настоятельницы выходили сотни тончайших, пульсирующих нитей. Одни были тусклыми — это было прошлое. Другие — ярко-серебряными, уходящими вверх, к Ткацкому Станку. Но были и те, что переплетались с другими нитями в зале, создавая сложный, сводящий с ума узор вероятностей.

— Смотри на свою цель, — приказала Настоятельница.

В круг ввели человека. Это был преступник, приговоренный к смерти — дезертир из южных легионов. Он был изможден, его глаза метались от ужаса. Элани видела его нить. Она была толстой, темно-коричневой и опасно дрожала. В узлах этой нити она видела потенциал: если этот человек проживет еще неделю, он заразит тифом целый лагерь беженцев. Тысячи смертей были завязаны на одном этом узле.

— Его жизнь — это гниль на гобелене мира, — прошептала Настоятельница. — Иссеки её.

Элани схватила кинжал. Вес оружия ощущался иначе — теперь он казался продолжением её костей. Она не смотрела на человека. Она смотрела на мерцающую линию, соединяющую его сердце с пространством.

Она сделала шаг. Движение было экономным, продиктованным годами тренировок. Инерция удара, разворот бедра, перенос веса на левую ногу. Она не просто ударила — она «подцепила» нить острием.

В момент соприкосновения металла с магической нитью Элани почувствовала «откат». Это было похоже на удар током, прошедший через все тело до самого позвоночника. В ушах зазвенело, перед глазами вспыхнули искры. Это была физическая плата за вмешательство в порядок вещей. Её мышцы свело судорогой, но она не отпустила рукоять.

С резким звуком, похожим на лопнувшую струну альта, нить разорвалась.

Преступник рухнул замертво еще до того, как сталь коснулась его кожи. Его сердце просто перестало биться, потому что «завтра» для него больше не существовало.

Элани тяжело дышала. По её подбородку текла тонкая струйка крови — лопнули сосуды в носу. Усталость навалилась свинцовым плащом. Она знала, что за использование этого зрения она заплатит неделей изнурительной мигрени и потерей обоняния.

— Ты справилась, — Настоятельница подошла ближе, её фигура в магическом зрении Элани казалась окутанной грозовым облаком. — Но это был лишь сорняк. Твое настоящее испытание начнется на закате.

Настоятельница протянула руку и коснулась лба Элани. Холод её пальцев был невыносим.

— В архивах Ордена появилось новое пророчество. Грядет Великий Пожар, и его искра — в руках человека, которого ты когда-то называла отцом. Маршал Атрей планирует открыть ворота для орд Пустоты. Если его нить не будет оборвана в ближайшие три дня, гобелен Элизиума сгорит дотла.

Элани застыла. Сердце, которое её учили не слушать, пропустило удар. Маршал Атрей. Человек, который отдал её в этот ад семь лет назад, чтобы спасти свою репутацию.

— Твои сестры, Кассия и Мира, выступят с тобой. Они будут твоими глазами и твоим щитом. Но нож... нож должен быть в твоей руке. Кровная связь облегчает Разрыв, но она же может стать твоей петлей.

Элани медленно поднялась с колен. Магическое зрение начало угасать, мир снова становился серым, плоским и невыносимо тяжелым. Она вложила кинжал в ножны на бедре.

— Я готова, — сказала она, хотя каждое слово давалось с трудом из-за боли в висках.

— Иди, — Настоятельница повернулась спиной. — И помни, Элани: если ты дрогнешь, если твоя рука дрогнет хоть на волосок, мы не просто убьем тебя. Мы вычеркнем тебя из истории. Твоя нить будет стерта так, словно ты никогда не рождалась.

Элани вышла из зала. В коридоре её ждали двое. Кассия — высокая, с коротким ежиком волос и шрамом через всю щеку, и Мира — тихая, с вечно холодными глазами. Они не обнялись. Они не обменялись приветствиями. Они лишь синхронно проверили крепления своих доспехов.

— Кони готовы у подножия тропы, — коротко бросила Кассия. — У нас мало времени. Гроза закроет перевал через три часа. Если не успеем — сдохнем от обморожения.

Глава 2: Ледяное дыхание сомнений

Глава 2: Ледяное дыхание сомнений

Спуск с Небесного Монастыря называли «Тропой Смирения». Это была узкая, высеченная прямо в отвесной скале лестница, где ступени за века стерлись до состояния скользких линз. Слева — монолитная стена, покрытая коркой инея, справа — пропасть, в которой облака казались застывшим океаном. Ветер здесь не просто дул, он бил наотмашь, пытаясь оторвать людей от камня и швырнуть их в бездну.

Элани шла первой. Каждый шаг отдавался пульсирующим молотом в висках — побочный эффект «Слепоты провидца» превращал обычный шум ветра в грохот обрушивающихся гор. Она чувствовала, как под кожаными перчатками немеют пальцы, сжимающие страховочный канат.

— Не останавливайся, Атрей! — крикнула Кассия сзади. Её голос едва пробивался сквозь вой метели. — Если кровь в жилах встанет, мы превратимся в ледяные статуи еще до заката!

Кассия была старше на пять лет и уже прошла через дюжину успешных Разрывов. В её движениях сквозила звериная уверенность. Она не верила в предзнаменования, она верила в дистанцию, угол атаки и остроту заточки. Для неё этот поход был лишь очередным контрактом, подписанным кровью.

Мира, замыкающая отряд, хранила молчание. Она была «тихим эхом» — специалистом по скрытности, чья нить была настолько тонкой, что её почти невозможно было заметить даже другим Мойрам.

Через два часа изнурительного спуска они достигли «Глотки» — естественного грота, где тропа расширялась, позволяя на мгновение укрыться от ветра. Элани прислонилась к холодному камню, тяжело дыша. Её выдох превращался в густое облако пара.

— Ты бледная, как труп в морге, — Кассия подошла вплотную и бесцеремонно схватила Элани за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Зрачки все еще расширены. Настоятельница дала тебе двойную дозу экстракта?

— Столько, сколько было нужно, — Элани оттолкнула её руку. — Я видела нить цели. И я видела... нечто еще.

Мира, которая до этого проверяла тетиву своего короткого арбалета, подняла голову. — Что ты видела? В Круге Судеб нельзя видеть ничего, кроме того, что дозволено Станком.

Элани помедлила. Правила Ордена были ясны: любые видения, не касающиеся цели, считаются искушением Пустоты. Рассказать о нити Настоятельницы, душащей её собственную шею, означало подписать себе приговор за ересь.

— Искажения, — сухо ответила Элани. — Из-за высокой концентрации яда. Мир двоился.

Кассия прищурилась, её шрам на щеке дернулся. — Надеюсь, что так. Если твои глаза начнут лгать тебе в бою, мне придется оборвать твою нить раньше, чем ты доберешься до отца. Это не жестокость, Атрей. Это милосердие к гобелену.

Они двинулись дальше. К вечеру горы сменились предгорьями, поросшими кривыми, вымерзшими соснами. Здесь, внизу, воздух был густым и пах хвоей и мокрой землей. У подножия их ждали кони — три приземистых, мощных скакуна северной породы, привыкших к переходам по каменистым осыпям.

К каждой луке седла был приторочен тяжелый кофр с символикой Ордена. Внутри — запасные кинжалы, алхимические припарки, немного сухарей и «пепел забвения» для уничтожения следов. Никаких знамен, никаких украшений. Они были тенями, а тени не носят золото.

Они ехали молча, пока не достигли тракта, ведущего к северной столице. Элани чувствовала, как с каждым пройденным милем в ней растет странное оцепенение. Она возвращалась в места своего детства, но не как дочь великого маршала, а как его палач.

— Ты помнишь его лицо? — вдруг спросила Мира, поравнявшись с Элани.

— Чье? — Элани не оборачивалась.

— Твоего отца. Прошло семь лет. Орден стирает привязанности, но образы остаются. Когда ты вонзишь сталь, ты будешь видеть в нем Маршала Атрея или человека, который учил тебя держать поводья?

— Я буду видеть цель, чья жизнь угрожает равновесию, — отчеканила Элани. — Он нарушил клятву верности короне и связался с силами, которые не подвластны людям. Мои чувства — это шум. Я научилась его отключать.

— Красиво сказано, — подала голос Кассия, ехавшая впереди. — Прямо как по учебнику. Только вот когда из шеи цели брызжет горячая кровь, а в глазах отражается твое собственное лицо, учебники обычно горят в аду. Я видела, как ломались лучшие из нас. Те, кто думал, что они — всего лишь сталь.

Они остановились на ночлег в заброшенной охотничьей хижине. Огонь разводить не стали — дым мог привлечь нежелательное внимание. Ужинали в темноте, слушая, как скребутся мыши под полом.

Элани не могла уснуть. Боль в голове утихла, сменившись странным зудом за глазами. Она знала, что это опасно, но желание проверить свои силы было сильнее страха. Она прикрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь вызвать остатки магического резонанса без яда.

Сначала была тьма. Затем начали проявляться контуры хижины. Она увидела нить Кассии — она была похожа на ржавую проволоку, жесткую и изломанную во многих местах. Кассия прожила долгую жизнь для убийцы, и каждый её Разрыв оставлял на нити рубец. Нить Миры была едва заметна, как паутинка на ветру.

Затем Элани посмотрела на свои руки.

Холодный пот выступил у неё на лбу. Её собственная нить, которая должна была быть чистой и серебристой, как у всех посвященных, была другой. Она была черной. Не угольно-черной, а цвета пустоты, поглощающей свет. И она не уходила вверх. Она раздваивалась. Одна часть тянулась к её сердцу, а вторая... вторая уходила в землю, пульсируя в такт какому-то подземному ритму.

Элани судорожно открыла глаза, тяжело дыша. В хижине было тихо, только Кассия мерно похрапывала.

— Это невозможно, — прошептала Элани.

Черная нить была признаком «Искаженных» — тех, кого Орден должен был уничтожать без жалости. Это означало, что её существование само по себе является угрозой миру. Или... или всё, чему её учили в монастыре, было ложью.

Она вспомнила нить Настоятельницы. Удавка. Если Орден контролирует судьбы, то кто контролирует сам Орден?

Элани вышла из хижины в холодную ночь. Небо было чистым, усыпанным равнодушными звездами. Где-то там, за горизонтом, её отец собирал войска. Был ли он действительно предателем? Или он узнал то же самое, что только что начала осознавать она?