Осколки несбывшихся надежд

Глава 1 «Осенний зонт и обещание»

Дождь ещё не начался, но воздух уже пропитался сыростью, словно сама осень затаила дыхание. Джули поправила зелёный деревянный зонт-трость — подарок бабушки, — и шагнула из подъезда на пустынную улицу. Листья, кружась в последнем танце перед гибелью, цеплялись за её пальто, будто шептали: «Не уходи, останься в безопасности». Она мечтала об идеальных отношениях, но страх нового, страх быть отвергнутой, заставлял её прятаться в коконе привычной рутины. «Всё должно идти своим чередом, — повторяла она про себя, сжимая ручку зонта. — Зачем рисковать, если можно просто наблюдать?»

За стеклом витрины кофейни мелькнуло знакомое лицо — Сара Литвинова, подруга из школы, чья улыбка когда-то была такой же яркой, как её ярко-рыжие волосы. Джули на мгновение замерла. В памяти всплыли картины прошлого: они сидели на школьной скамейке, и Сара, задорно смеясь, рисовала в воздухе планы о Нью-Йорке. «Мы покорим мир!» — говорила она, а Джули верила. Теперь же между ними пролегла пропасть из лет и невысказанных обид.

— Добрый вечер! — её голос прозвучал чуть громче, чем обычно, словно пытаясь заглушить тревогу. Бариста, парень с татуировкой в виде кофейного зерна на запястье, улыбнулся в ответ:

— Вам как обычно: большой раф с шоколадом и виски?

— Да, спасибо. — Она кивнула, стараясь отогнать тревожные мысли о Саре. «Она давно перестала быть той девочкой», — напомнила себе Джули, но сердце сжалось от щемящей грусти.

Кофейня встретила её полупустыми столиками и тихой мелодией джаза, которая таяла в воздухе, как сахар в горячем кофе. За окном темнело: кровавый закат уступал место медовым тучам, словно небо разрывалось между красотой и бурей. Джули выбрала место у окна, откуда было видно, как люди спешат укрыться от надвигающегося ливня. Их тени, удлинённые фонарями, казались призраками, бегущими от собственных страхов.

В парке напротив, под фонарём, сидел молодой человек с книгой в руках. Свет лампы выхватывал из темноты его профиль — резкий, словно высеченный из мрамора. Рядом, свернувшись клубком, дремал лохматый пёс, похожий на ньюфаундленда. Его шерсть отливала серебром под каплями первого дождя.
«Обычно я бы прошла мимо, — подумала Джули, отмечая его аристократическую осанку и дорогую обувь. — Но сегодня…».

Сегодня что-то щелкнуло внутри. Может, осенний воздух, пропитанный обещанием перемен? Или усталость от одиночества, которое грызло ее по ночам, как мышь старую фотографию? Она потянулась к стакану, и тёплый аромат шоколада смешался с горьковатым послевкусием виски. «Как будто сама жизнь — сладкая и обжигающая», — мелькнуло в голове.

Она допила кофе, оставила чаевые и вышла под первые капли дождя. Ветер играл полами её пальто, а зонт, словно щит, прикрывал от мира. Парк манил тишиной, нарушаемой только шёпотом листьев под ногами. Джули присела на любимую скамейку, наблюдая, как машины проносятся по мокрому асфальту, оставляя за собой шлейфы света, похожие на падающие звёзды.

— Джули! Давно не виделись.
Голос за спиной был резким, как скрип несмазанных качелей. Она обернулась. Рыжие волосы, ярко-красная помада, взгляд, словно сканирующий каждый её недостаток. Сара.

— Сара? — Джули сглотнула комок в горле. Губы сами сложились в вежливую улыбку, но пальцы сжали ручку зонта так, что костяшки побелели. — Ты… в городе?

— Развелась, — бросила та, играя бриллиантовым браслетом на запястье. — Муж оказался чурбаном. А ты всё в своём стиле: скромница с зонтиком из прошлого века. Не замужем, да?

Дождь усилился, застучав по зонту, будто торопил: «Беги, спрячься, не дай ей ранить снова». Джули вспомнила, как Сара когда-то украла её эссе, чтобы получить пятёрку. «Ты же не обидишься? Мы же подруги!» — говорила она тогда, а Джули молчала, как молчала всегда.

— Мне нравится моя жизнь, — ответила она спокойно, пряча дрожь в голосе. — А тебе… удачи.

Она развернулась и зашагала прочь, чувствуя, как взгляд Сары прожигал ее спину. Капли дождя стекали по щекам, смешиваясь с предательской влагой у век. «Почему её слова всё ещё ранят?» — думала Джули, сворачивая в переулок.

Вдалеке, под фонарём, молодой человек отложил книгу. Его собака лениво вильнула хвостом, словно одобряя интерес хозяина. Он наблюдал, как силуэт Джули растворяется в дождевой пелене, и подумал: «Страх — это тоже обещание. Обещание перемен».

Глава 2 «Будильник в пять утра»

Утро началось с пронзительного звона, разорвавшего тишину. Джули вскочила, сердце бешено колотясь в груди, словно пыталось вырваться наружу. На экране телефона мигало имя: «Начальник М.Д.А». Она сглотнула комок тревоги. «Опять кризис. Опять я крайняя», — мелькнуло в голове, пока пальцы дрожали над кнопкой ответа.

— Громова, алло, спишь? — голос Михаила Дмитриевича прозвучал как ледяной душ.

— Да… нет… уже встаю. Что случилось? — она прикусила язык, чтобы не выдать дрожь в голосе.

— Через двадцать минут жду на работе. Без опозданий.

Линия оборвалась, оставив после себя гулкую тишину. Джули бросила взгляд на окно — за стеклом еще царила ночная синева, лишь краешек горизонта подернут розоватой дымкой. «Почему всегда я?» — подумала она, вспоминая вчерашний разговор в неформальной обстановке. Коллеги шептались за ее спиной, бросая колкие фразы: «Любимица Агренева», «Наверное, спит с ним за премии». Они не видели, как она ночами корпела над отчетами, как цифры танцевали перед глазами, сливаясь в бессонные узоры. Михаил был прав: остальные “действительно” амебы. Но её мастерство стоило ей дружбы, покоя, кусочков души, которые она теряла в этой бесконечной гонке.

— Сейчас? Но… почему? — выдавила она, уже зная ответ.

— Эти болваны в бухгалтерии всё просрали. Если за пару часов не исправим — потеряем клиентов. Ты единственная, кто не тупит в цифрах.

Она резко встала, задев кружку с остатками вчерашнего чая. Стекло разбилось о пол, осколки брызнули звёздами. «Как моя жизнь», — горько усмехнулась Джули, натягивая пальто.

---

Через пятнадцать минут она уже стояла в кухне, вдыхая горьковатый аромат кофе. За спиной слышались шаги — тяжелые, размеренные. Михаил Дмитриевич бросил на стол папку с документами, его взгляд скользнул по ней, как скальпель по коже.

— Не переживай, — сказал он неожиданно мягко, — за переработку доплачу.

Она кивнула, пряча удивление. «Доброта? Или расчёт?» — подумала Джули, вспоминая, как месяц назад он публично унизил менеджера за опоздание на пять минут. Но её он никогда не трогал. Возможно, потому что её отчёты спасали компанию чаще, чем хотелось бы признать.

К девяти утра офис наполнился шепотами. Коллеги косились на закрытую дверь кабинета, где Михаил Дмитриевич отчитывал «провинившихся» пофамильно. Джули пыталась не слышать его крики, но они врезались в сознание, как ножницы в бумагу. «Сколько ещё?» — она взглянула на фотографию отца в углу стола. Он бы гордился её упорством. Или пожалел бы?

— Громова, зайдите ко мне!

В кабинете пахло дорогим парфюмом и стрессом. Михаил откинулся в кресле, пальцы нервно барабанили по столу.

— Благодаря тебе не потеряли контракты. Как закончишь — свободна. Премия будет.

Она замерла. Его похвала всегда звучала как приговор — без тепла, но с налетом чего-то… человеческого?

— В благодарность можно угостить вас кофе? — рискнула она.

Он усмехнулся, впервые за день:

— Приходи завтра раньше. С кофе.

---

Когда она вышла, в коридоре повисло тяжёлое молчание. Коллеги смотрели на неё так, будто она украла их шансы, мечты, глотки воздуха. «Пусть ненавидят, — подумала Джули, сжимая папку. — Зато я знаю, чего стою».

Но в глубине души, под слоем гордости, щемило другое. Одиночество. Оно звенело, как осколки той разбитой кружки, оставшиеся на полу её пустой квартиры.