Осколки судьбы

Тень, зовущая к новому

От лица Алеи Уайкс

Запах дыма, гари и кружившаяся повсюду пыль лишали меня возможности ясно воспринимать происходящее. Я не могла понять, как всё произошло и почему мне не удалось предотвратить этот кошмар. Скорбь и стыд разъедали мою душу изнутри, давя так, что я вот-вот могла потерять сознание. Каждый вдох ядовитого воздуха словно сжигал мою грудь, а в сердце нарастала тревога с каждой секундой. Мир вокруг меня начал распадаться, поглощённый страхом.

В этот же миг я увидела, как Кира наносит финальный удар. Молниеносно пронзив мечом ядро Хироки, он озарился яростью и неистовостью, словно воплощение самой ярости. Наши взгляды были прикованы к погибающему товарищу, чья жизнь угасала на наших глазах. Внезапно над полем брани разразилась буря из множества заклинаний. Когда я взглянула на поверженного Хироки, то увидела лишь безжизненную фигуру на коленях — его глаза, пустые и отрешённые, устремлялись куда-то вдаль.

— Хироки! — заорала одна из стражей, Хлоя. Её голос вызвал вихрь ветра, под которым свирепствовали острые водяные клинки.

Остальные, приняв факт потери уже второго товарища, направили свои разрушительные заклинания в сторону Киры. Я не могла не восхищаться их стойкостью — несмотря на утрату, они умели сдерживать свои эмоции и решительно действовать даже в разгар бедствия.

До этого задания я без устали пыталась отговорить высшее руководство, предупреждала и умоляла об осторожности. Но, столкнувшись с опасностью, о которой не желали говорить даже самые влиятельные люди королевств, они утонули в безрассудстве. Кира знал нечто, что должно было оставаться в тайне…

Как нелепо… Я бы всеми силами остановила происходящее, если бы только могла. Это был финал стражей — когда-то сильнейших защитников страны, потерпевших поражение из-за одного человека. Человека, чьи индивидуальные силы превосходили все наши коллективные усилия. Собрав последние остатки маны, я с тяжелым сердцем сотворила ледяную тюрьму вокруг Киры. Я понимала, что это ослабит его оборону, сделает его уязвимым. Возможно, одолев его, мы смогли бы вернуть хотя бы искру переговоров. Я верила в этот выход из тупика… или хотела верить.

Глядя на Киру, я не наблюдала явных эмоций за его неизменной маской. Однако его алый взгляд выдавал противоречивую комбинацию решимости и спокойствия, будто он уже принял окончательное решение. Вокруг моей ледяной тюрьмы и самого Киры пространство начало искривляться, а заклинания обрели новую форму.

Внезапно раздался мощный взрыв. Огромная энергия высвободилась, потоки света пересекались с разрушительной силой, а огненная буря, перемешанная с обломками моей ледяной тюрьмы, предстала во всей своей эпичности. Каждый присутствующий сосредоточенно устремлял свою энергию в наблюдение за происходящим, надеясь уловить хоть малейший намёк на будущий ход событий.

После короткого затишья наши взгляды встретились друг с другом, и в их них читалась решимость, выработанная годами борьбы.

— Мы смогли? – произнёс Дарден, голос его звучал жёстко, словно камень о камень.

— Он должен умереть! Я не оставлю это безнаказанным, – холодно и решительно ответила Хлоя. В её тоне не было места эмоциям – лишь безупречная логика жестокого расчёта.

Я оказалась между двух огней: не могла осудить их действия, но и встать на защиту возлюбленного тоже было невозможно.

На месте недавнего взрыва, когда стихии окончательно проявили свою дикую силу, перед нами предстала картина разрушения. Черные молнии — техника Киры — разрывали небо, оставляя после себя лишь мерцающий свет и тень гибели. Каждая искра, пронизывающая вечно тёмное небо, казалась предвестником неминуемой кары.

Позади послышался хрип – тихий, но уверенный. Обернувшись, я увидела Дарденa. Его лицо, уже исказившееся от боли, было усеяно кровью, что струилась по щекам и вплеталась в мои волосы. В глазах отражался не только ужас, но и неодолимая решимость, словно он принял свою участь с холодной тишиной.

Рядом, словно тень прошлого, стоял Кира. Его алые глаза, скрытые под маской, излучали ледяное спокойствие и неумолимость, будто весь мир был уже предрешён.

— Кира, прости меня… — с трудом вырвалось у Дарденa, его голос дрожал не от страха, а от болезненной правды, которая резала душу. Рана, прорезавшая грудь, была невероятно глубока. Клинок, вонзённый в самое сердце, стал проводником. Из его раны вырвался ледяной шип, обрамлённый черными искрами, которые, словно живые, пульсировали в такт его медленно угасающему сердцу.

Каждая капля крови, стекающая по его щекам, казалась последней молитвой о спасении. Его бессильные попытки сопротивляться этой неумолимой силе превращались в мучительные вздохи.

Дарден, когда-то символ мужества и доблести, теперь стоял на грани между жизнью и вечной тьмой. Каждая искра, вырвавшаяся из его раны, отражала его последние мысли, прощальное слово, невысказанную боль и бесконечную печаль. И вот, в тот решающий момент, его глаза постепенно потускнели, уступая место пустоте.

Появившись рядом с Кирой, Артур устремил меч к шее своего лучшего друга, словно пытаясь остановить поток неминуемой трагедии. Вес удара ощущался в каждом дюйме пространства — настолько силен и решителен он был. Мы оба понимали, что изменить ход событий уже невозможно: слишком многое было утрачено, и последствия на всех нас отразятся навсегда.

Кира, пригнувшись под тяжестью предательства, резко развернулся. Его рука, сливаясь с плотной энергией воздуха, нанесла удар в грудь Артура. Последний, мощный удар был парализующим — он отбросил Артура на десятки метров, а звук, подобный оглушительному хлопку, эхом разнесся по полю боя, будто разрывая его на части. Кто-нибудь другой, вероятно погиб бы от силы удара.

Осколок

От лица Ниара Райта

Я проснулся под пение птиц и ослепляющие лучи солнца в своей кровати, в родном доме, где прожил уже девять лет. Что-то необычное покалывало в груди, и я чувствовал себя значительно лучше, чем вчера. Это чувство, казалось, было со мной всю ночь после сна, который был настолько реальным и всепоглощающим, что хотелось сбежать подальше, скрыться глубоко внутри себя, но даже тогда было сложно избавиться от переполняющих эмоций.

Натянув белую рубашку и штаны, я вышел наружу умыться. Раннее солнце ослепило меня, как только я пересёк порог дома. На голубом небе я заметил стаю птиц, летящих к горизонту. Лёгкий ветерок, обвевающий меня тёплым потоком, придавал легкости, а журчание воды неподалеку дарило ощущение покоя. Всё это создавало умиротворённую атмосферу, которая навсегда останется в моём сердце.

Когда мои глаза привыкли к солнечному свету, я увидел, как мама развешивала белье на веревке, натянутой между деревьями. Рейко, так звали мою мать, была одета в аккуратное белое платье. Её утончённые черты лица, развевающиеся под лёгким ветерком светло-пшеничные волосы и голубые глаза придавали ей завораживающий облик принцессы. Создавая небольшой поток воздуха, одним движением руки она высушивала мокрую одежду и складывала её в таз рядом. После пробуждения меня охватило ощущение, будто я не видел её целую вечность. Мне хотелось обнять её крепко и поговорить обо всём на свете.

Услышав ритмичный звук удара колуном, я обернулся и увидел отца. Его грубоватые черты лица и мощная мускулатура говорили о человеке, прошедшем через множество испытаний как авантюрист. Небольшой шрам на левом виске добавлял ему суровости, но это было лишь на первый взгляд. Для случайных прохожих он мог казаться устрашающим, но мы знали его настоящим. Найти добрее и великодушнее человека было бы трудно. С одним мощным ударом колуна он раскалывал крупные поленья на мелкие дрова с такой лёгкостью, что это вызывало неподдельное восхищение. Он применял только чистую силу.

Иногда я забываю, что мои родители были не просто авантюристами, а настоящими легендами своего времени. В этом мире люди делятся на магов и воинов. Отец был искусным воином, а мать — могущественным магом. Они были частью команды «Теневые вихри», где отец, как лидер, мастерски владел мечом. Мама, в свою очередь, была их лучшим магом, обладая жёлтым ядром на стадии стабилизации. Она умела модифицировать стандартные заклинания, комбинируя их и создавая новые, улучшенные варианты. Даже в нашей маленькой деревне их подвиги были хорошо известны, и слава команды часто вспоминалась в разговорах.

Хотя родители уже давно оставили путь авантюристов, уважение к ним не угасло. Я всегда с восторгом слушал их истории о прошлом, когда их лица озарялись улыбками. Они могли часами рассказывать о своих приключениях, и я ловил каждое слово.

Я безмерно благодарен им и мечтаю когда-нибудь стать авантюристом, который сможет сравниться с ними по славе и мощи. Я хочу защищать дорогих мне людей, каким бы ни был риск, ведь именно этому меня учили величайшие люди в моей жизни — мои родители.

— Пап, тебе нужна помощь? — сразу же начал я, как только отец заметил меня

Отец обернулся, его суровый взгляд заметно смягчился, когда он увидел меня.

— Привет, сын. Я тут чуть отвлёкся на воспоминания, но помощь никогда не помешает, — сказал он с улыбкой, отложив колун.

Я подошёл ближе, наблюдая за аккуратно сложенными дровами.

— Ты снова вспоминал о старых приключениях? Мне всегда интересно, как вы с мамой управлялись вдвоём в таких сложных ситуациях.

Отец кивнул, вытирая пот со лба.

— Да, время летит быстро, но те моменты никогда не забываются, — он посмотрел на меня, и в глазах его промелькнула гордость. — Знаешь, никогда не думал, что однажды буду рассказывать свои истории собственному сыну с такой радостью.

Я присел рядом, чувствуя, как трещины в древесине, летящие клочки лещины, и сама атмосфера наполнялись прошлым.

— Мне всегда было интересно. Уверен, что однажды и я отправлюсь на поиски приключений.

—Сын... — вздохнул Райкан, на мгновение задумавшись.

Я наблюдал, как его взгляд стал немного отстранённым, будто он вновь перенесся в своё прошлое, в момент, когда его собственный путь начинался.

— Жизнь авантюриста всегда выглядела привлекательно, особенно когда ты молод и амбициозен. Я помню свои первые шаги. Желание защищать, быть лучшим — это всё бурлило во мне. — Он обернулся ко мне, и его голос стал более мягким. — Ты ищешь ответ в своём сердце, и это правильно. Мой путь не был лёгким, и я сделал немало ошибок. Но каждое происшествие укрепляло мой характер.

Я почувствовал, как его слова пробудили во мне самую искреннюю тягу к приключениям.

— Что было самым сложным? — не унимался я, понимая, что в этих рассказах скрыта частичка истины, которую мне предстоит открыть.

— Самым сложным говоришь… — Его глаза снова встретились с моими, наполненные решимостью и теплотой. — Думаю самым сложным было понять и принять, что страх — это часть каждого путешествия. Потерять своё, не справиться с чем-либо... важно не позволять ему тебе командовать.

После ещё одного удара по бревну, он продолжил.

— Путешествуя ты учишься на каждом шагу, идёшь вперёд не ради славы, а ради тех моментов, когда ты сможешь помочь. Это настоящая сила авантюриста.

Он замолчал, его взгляд стал задумчивым, и я понял, что он взвешивает каждое следующее слово.

— Знаешь, сын... — начал он медленно, словно пытаясь подобрать нужные слова. — Я всегда хотел, чтобы твоя жизнь была более спокойной. Путь авантюриста полон опасностей и испытаний. Каждый выбор, каждое решение может стать судьбоносным.