Особенная группа № 4

Особенные детки

Устраиваться на новом месте всегда сложно. Однако Настя считала, что у неё просто райские условия. Из села и дома, где живут на головах друг у друга три поколения, она переезжала в пусть небольшой, но всё же город. И это не залетев (как её старшая сестра) и не спившись (как дядя) и не уйдя в монастырь (как сестра бабушки). И из комнаты в общежитии педучилища, а потом педуниверситета, где тараканы бились с мышами за студенческие сосиски, она перевозила вещи в просторную квартиру на втором этаже сталинки. Собственная кухня, ванная, тёплый туалет, окна выходят на заросший палисадник…Чем не мечта молодого специалиста?

Институтские подружки правда твердили, что подвох всё же будет. Вот только какой, Настя пока не догадывалась и не хотела думать. Она, как на крыльях, летала по квартире, обустраивая её. Герань купила у бабки на вокзале, спасла с мусорки полудохлый фикус. Кровать оставили старые хозяева. Кухню надо было только отчистить как следует. Стол правда пришлось подпереть. Но на первое время хватит. Занавески благополучно вывезены из общаги и постираны в унылой прачечной.
Ну и конечно работа мечты. Зря что ли она шесть лет штудировала детскую психологию? Напрасно доставала вопросами преподавателей? Наседала на уставшего воспитателя, которому в нагрузку докинули очень уж въедливую практикантку?

— Анастасия Дмитриевна, группа, с которой я предлагаю вам работать, особенная, — предупреждала заведующая.

— Экспериментальная?

— Можно и так сказать. Детки там… особенные.

— Я проходила курсы. Если нужно, ещё запишусь. Если это дети с особенностями…

— Да-да. С особенностями. Хорошие детки в принципе. Но с особенностями. Сами всё увидите. Итак, если вы остаётесь работать у нас на год, то вам выпишут дополнительную премию. А если продержитесь три года, квартира будет вашей.

Настя кивнула.

— Ну что ж, Анастасия Дмитриевна, вы тогда приходите первого сентября к одиннадцати-тридцати и Яна Константиновна, ваша сменщица, вам всё подробно объяснит. Если решите остаться на вечер, мы будем очень рады.

***

Первого сентября сразу наступила осень. Только вчера Настя бегала по двору в лёгком платье и босоножках, как резко похолодало и пришлось кутаться в пуховик.

Детский сад выглядел очень стандартно. Желтое здание на четыре группы. Относительно небольшие окна кабинетов, большие окна групп. На крыльце колышатся разноцветные флажки, грохочут ветряки из пластиковых бутылок, ярко раскрашены веранды как светились под осенним дождём.

Всё это Настя видела ещё в начале августа, когда устраивалась и приносила документы. Даже группу видела. Не видела только детей.
Яна Константиновна была внушительной спокойной женщиной лет тридцати с короткими пышными тёмными волосами. Она около воспитательского стола вырезала осенние листья. Сидящий рядом темноглазый и темноволосый смуглый мальчишка протыкал листья зубочисткой, по другую сторону от Яны Константиновны ещё один крупный мальчик с мышастого цвета волосами, покачиваясь вперёд-назад протискивал в дырки бечёвку.

Две девочки в другом конце группы раздевали куклу и укладывали спать. В цветочном уголке перекладывал из одного горшочка в другой камушки лохматый мальчуган.

Ещё один, рыженький, раскрашивал пожарную машину.
Посреди ковра лохматенький ушастый парнишка строил гараж из кубиков.

Неопытный Настин взгляд не мог выцепить пока ничего подозрительного.

— Здравствуйте, меня зовут Анастасия Дмитриевна, — поздоровалась Настя.

Яна Константиновна подняла взгляд, не отрываясь от листьев.

— Здравствуйте, Анастасия Дмитриевна! Дети, поздоровайтесь.
— Упадёт, — как-то обречённо сообщил мышастый мальчик.
— Здравствуйте, Анастасия Дмитриевна! – сказали девочки.
— Жашути, — из-за «магазина» выскочил парнишка в фартуке с тазиком пластиковых фруктов.
— Здравствуйте, — вторили мальчики с пожарной машинкой и протыкающий листья.
— Пантелеймон, — Яна Константиновка коснулась плеча мышастого мальчика.
— Упадёт, — повторил он.
— Надо сказать «здравствуйте».
— Здравствуйте. Упадёт, — повторил Пантелеймон, не отрываясь от нанизывания листьев.

Черноглазый смуглый мальчик поднял глаза на Анастасию Дмитриевну и как-то нехорошо улыбнулся.

В этот момент гараж от неосторожного движения ушастого мальчика погрёб под собой машины. Он растолкал кубики и зарычал, как волк.
Девочки сдвинулись в угол и подтащили к себе кукол.

Мальчишка в фартуке присел обратно за «магазин».

Яна Константиновна была уже на ногах.

Сначала Настя думала, что ей показалось. Мальчишка посреди комнаты начал обрастать шерстью, встал на четвереньки и начал когтистыми лапами драть ковёр, разбрасывая в разные стороны кубики.

Одна из девочек вытянула руку и тут же вокруг неё появился узорчатый щит, отразивший все летевшие в неё кубики. Мальчишка обнял горшок и шагнул в кадку с фикусом, тут же слившись с деревом.

— Коленька! Ручки на коленочки, голову вверх!

Коленька замер, подняв голову к потолку. Шерсть как будто втянулась обратно.

— А-а-а! Пчхи!

Мальчик с пожарной машиной чихнул. Из носа у него полетели искры. Одна коснулась листа. Он полыхнул.

Яна Константиновна тут же схватила стоящую на столе кружку и залила огонь.

— Упадёт, — продолжал Пантелеймон. Он нащупывал новый листок для нанизывания.

Смуглый мальчишка сверкнул красными глазами.

У Насти в голове поплыли белые облака, поскольку реальность с происходящим не сходилась никак. Последнее, что она услышала – это невозмутимое «упала» от Пантелеймона.

***

— Эта хотя бы не бежит.
— Ну потому что лежит, вот и не бежит.
— Ваши, Яна Константиновна, как всегда. Производят в первый день прямо полное впечатление.

— Это ещё что! У нес ещё Миленочна в бассейне плавает. Зато сразу всё понятно. А вы не пробовали предупреждать новеньких об особенностях группы сразу?

— Пробовала. Сбегают быстрее, а то и жалуются в департамент образования, что я сумасшедшая.

Голоса заведующей и Яны Константиновны, а так же запах нашатыря привели Настю в чувство. Она открыла глаза.

— Мальчик оброс шерстью… — произнесла она.
— Да. Коленька оборотень, видите ли. Обычно он прямо умница и лапушка, но вот бывает у него.
— Девочка закрылась щитом…
— Если Анечку что-то напугает, она так и делает.
— У мальчика красные глаза…
— Такое бывает, когда папа – демон. Так Толик очень умный. С ним надо быть настороже конечно, но он умный.
— А чихнувший огнём?
— Мироша — потомок драконов. Очень любит рисовать. Но никак мы не подберём совсем огнеупорный материал. Асфальт и мелки пока были лучшим выбором, но вот сегодня дождь…

Настя села.

В группе восстановился порядок. Мирон продолжал раскрашивать пожарную машину, не смотря на обугленные края листа. Коленька с гаража переключился на мячик, через который прыгал туда-сюда. Девочки продолжали играть в куклы, мальчик в шляпке пытался им что-то неразборчиво рассказать, а Пантелеймон отстукивал на столе ритм, потеряв интерес к листьям. Толик разбирал машинку.

— А Пантелеймон?

— Он не очень разговорчив, но немного предсказывает будущее. Ванечка не с этой планеты, поэтому мы никак не разберём его речь. Он даже своё имя не может выговорить, хоть и на Ванечку отзывается. Феденька у нас леший. Он пока посидит в фикусе, выберется к обеду. Ещё есть Миленочка. Она в бассейне плещется в это время. Она – русалка.
— А вторая девочка, которая с Аней играет?
— Машенька? Машенька нормальная.
— Как это нормальная?
— Вот то-то и оно. До сих пор понять не можем, что не так…

Спасти Колобка!

— Я Колобок, Колобок, по амбару метён, по сусекам скребён…
Плюшевый Колобок, плясавший на носу у плюшевой же Лисы вдруг исчез.
— Анечка, дай мне закончить сказку, — настаивала Анастасия Дмитриевна.
— Лиса съест Колобка. Я не хочу, — Анечка прятала «сбежавшего» к ней в руки колобка за спиной. – Давай его спасать.
— Но в сказке лиса его всё же съела.
— А у нас не съела, — настаивала Анечка. – Давай дальше придумаем.
— Хорошо. Пусть тогда Колобок допоёт свою песенку.
Кто знает, как отразится попытки её остановить на волшебнице?
— … Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, я от зайца ушёл, я от волка ушёл, от медведя ушёл и от лисы ушёл. – Катится колобок дальше, а навстречу ему…
— Папа! – подскочил на месте Коленька.
Настя внутренне вздрогнула. Не превратится ли он в волка опять.
— Почему папа?
— А что у него дедушка и бабушка есть, а папы нет! – Коленька был возмущён до глубины души, даже вскочил со стула и запрыгал на месте. – Говорит «Колобок-Колобок, пошли играть в футбол»! Каааак пнёт колобка и он на другой конец леса улетел. Папа же сильный.
Внезапный поворот в жизни колобка всем чем-то понравился.
— А там принцесса, — обрадовалась Милена. – Говорит, «Колобок-Колобок, а я тебя наряжу».
— Не наряжай меня, я тебе песенку спою! – басисто добавил Толик. – Я Колобок-Колобок…
Милена терпеливо дождалась, когда Толик допоёт за колобка и в конце добавила:
— А принцесса, пока он пел, уже повязала ему бантик. Зелёный. Дайте мне колобка!
— Колобок уже сбежал! – запротестовал Толик.
— Толик, дождись своей очереди. Сейчас Милена придумывает про Колобка, потом будет Ванечка, а ты следующий, — Анастасии Дмитриевне самой стало интересно, куда такая жизнь занесёт Колобка.
— Уж я придумаю!
— … и от папы ушёл, от принцессы ушёл, — Колобок в руках Миленочки отплясывал с блестящим бантиком на макушке. Зелёного не нашлось. – Катится дальше. Аккуратно, чтобы бантик не помять. А навстречу ему…
Ванечка радостно схватил колобка:
— Шобот, — Ванечка вскинул палец. – Жаботок, Шаботок, я тяпя шем! Я Кошопок, Шибокок…
Тщетные попытки хотя бы понять, с какими звуками проблемы у Ванечки, который не Ванечка, Настя уже бросила. То, что он выговаривал в одном слове, тут же в том же слове переиначивал до неузнаваемости. Только по количеству слогов можно было догадаться, что Колобка на этот раз встретил робот.
— … а навстречу ему… — Толик перехватил Колобка и начал его невысоко подбрасывать. – Гигантский адский цербер! С огромными зубищами! Огромными лапищами. Он сожрал Колобка без предупреждения всеми тремя пастями! Даже бантик не выплюнул!
— А я! – обиделся Феденька. – Я хотел его с деревом подружить. А то деревьям только на новый год песенки поют. И то только одной ёлке. А как же берёза, дуб, фикус…
— Я тоже так не играю! – обиделась Маша.
— Переродился, — сказал Пантелеймон.
— Как это?
— Умер носок, стал Колобок. Умер Колобок, стал тряпка.
Колобок и вправду был набит детскими носками. Это Настя знала, поскольку сегодня его утром зашивала.
— Пускай будет не тряпка… А муха. Он теперь песни деревьям поёт. Жжжж да жжж.
— А давай бабочка! Они красивее.
— А мухи поют лучше. Пусть он переродился в муху.
— Ладно, — не стала спорить Маша. — Колобок переродился в муху. Полетел к бабушке, наелся варенья, стал толстым и круглым. Только с крылышками.
— А цербер всё равно его догнал и сожрал! – настаивал Толик.
Колобок снова испарился из его рук к Ане.
— Не дам есть Колобка! Колобок хороший!
В этот момент за Толиком пришла мама.
— А адский цербер всё равно его найдёт и сожрёт! – на прощание сказал Толик.
Когда Анастасия Дмитриевна вернулась после знакомства с мамой Толика, Колобок стоял в центре обруча, окружённый куклами и плюшевыми игрушками. Рядом стояла полицейская машина, а Аня рисовала фломастерами на дренажном керамзите загадочные знаки.
— Что такое?
— Это друзья Колобка. Они читают молитву. Не пускают цербера. Аня делает защиту, — заявила Машенька.
— Где вы камни взяли?
— Из фиалки. Пантелеймон сказал, что загнётся, — сообщил Федя.
Отбирать защитные руны Анастасия Дмитриевна не стала, но фиалку посадила обратно в горшок, ещё надеясь на её выживание.
— Загнётся, — Пантелеймон грустно и задумчиво смотрел в окно, положив подбородок на руки.
— А Колобок? Его цербер не съест? – решила поддержать игру Анастасия Дмитриевна.
— Забудут.

***

… Наутро Толик пришёл с вязаным трёхголовым псом под мышкой.

— Где колобок? – требовательно провозгласил он.
Колобка искали дети всё утро, а Яна Константиновна и Анастасия Дмитриевна — половину тихого часа. Так и не нашли.

Дети честно не могли вспомнить, куда он делся.