Особенности обучения диких котов

1. Минута славы

— Коллеги, я приветствую вас в новом учебном году, — начал ректор Академии, профессор Жак де ла Мотт.

Совещание с заместителями и прочими важными фигурами по вопросам начала нового учебного года прошло вчера, сегодня можно заняться, наконец, любимым делом — поговорить о насущном с деканами факультетов.

В ответ раздались нестройные приветствия. Строгая и подтянутая Марион де Саваж улыбнулась и кивнула, деканы стихийников отозвались в силу характера и темперамента, свойственного их стихиям, дорогая супруга Клодетт, декан целителей, усмехнулась и глянула хитро. Декан менталистов Роже де Рьен-Лоран кивнул, раскладывая вокруг себя многочисленные папки. Декан прикладников Арианна Гобер вежливо поздоровалась. Отсутствовал Жан-Александр де Саваж, декан некромантов и предшественник де ла Мотта на посту ректора, и профессор уже хотел спрашивать у госпожи Марион, где с утра носит чёрта старого, в смысле — супруга уважаемой дамы, но тот появился из своих некромантских путей прямо посреди кабинета и шумно выдохнул.

— Я же вовремя, да?

Уважаемая дама спрятала смешок и кивнула на соседнее кресло. Профессор Саваж расположился, нашёл где-то во внутреннем кармане пиджака внушительного размера планшет и выложил перед собой.

— Итак, коллеги, завтра у нас вводные занятия на всех факультетах. Марта, что там с расписанием по аудиториям?

Марта Эбер, бессменный секретарь в течение последних пяти лет, доставшаяся де ла Мотту от Саважа, подала списки. Очень упорядоченная молодая дама, прямо благословение господне — что для него сейчас, что, как понимал де ла Мотт, для его предшественника.

— Пожалуйста, господин профессор.

Дальше проговорили — кто в какой лекционной аудитории. Стихийникам и прикладникам, как самым многочисленным, традиционно отдали самые большие, некромантов меньше всего, они поместятся в самой маленькой, остальные тоже распределились.

— Следующий вопрос — преподавание отдельных предметов. Что там у нас с новичками?

Новые преподаватели были почти у всех — лучшим выпускникам всегда предоставляли возможность испытать себя за кафедрой. Подготовленные маги, способные научить других — это очень важно. Поэтому пусть молодёжь пробует свои силы. И коллеги отчитались — у кого сколько, какой опыт, какие предметы.

— У нас не решилась проблема с преподавателем анатомии, — вздохнула Марта. — Господин Дюлак пока ещё не вышел из госпиталя, а из остальных преподавателей целительского факультета пока никто не согласился.

Н-да, анатомия. Общеобразовательная анатомия, ясное дело, которая обязательна для всех — в разном объёме, но раз мы тут о силах, живущих в нашем теле, то должны и об устройстве этого тела знать. Все — и прикладники, и боевики. Целителям-то анатомию преподают просто с утра и до вечера, у них совсем другая программа.

— У меня есть предложение, — профессор Саваж, который некромант, смотрел ласково и будто без задней мысли, но он вообще всегда так смотрел, и это не означало ровным счётом ничего.

— Излагайте, коллега.

— Студентка выпускного курса, получившая подготовку на медицинском факультете университета. Уверяю вас, отличную подготовку. И работавшая некоторое время по специальности, прежде чем поступить к нам.

Точно, у Саважа ж была такая особа удивительного свойства. С образованием, с профессией, с какой-то непростой ситуацией — а он взял её под крылышко и заботится. Можно было бы подумать всякое, но де ла Мотт знал супругу Саважа давно и хорошо, и детей их знал, и внуков, и вообще. Не о чем там думать.

— Студентка? — нахмурился Роже де Рьен.

— Госпоже Кариньян почти тридцать лет, и у неё изрядный жизненный опыт. Она не испугается, — отмахнулся Саваж. — И ей по программе нужна в этом семестре педагогическая практика. Однако, одно важное обстоятельство сейчас ограничивает её возможности в плане специальных дисциплин — она не может передвигаться в тенях и делать кое-что ещё. Поэтому анатомия видится мне для неё идеальным вариантом. И для нас всех, к слову, тоже.

— Когда ей рожать? — нахмурилась Клодетт, глядя Саважу прямо в лоб.

— Ну что же вы, Клодетт, вот так прямо, — забавлялся Саваж.

— Да видела я её вчера, что уж там, — отмахнулась Клодетт. — Так когда?

— Вскоре после Рождества. Этот семестр точно доработает.

— И она справится? Как она вообще — в порядке? — для Клодетт на первом месте здоровье.

— Она железная, — сообщил Саваж. — Я б не справился со всем, с чем справляется она.

Марион Саваж снова тихонько усмехнулась.

— Если других соображений нет, то, Саваж, передайте госпоже Кариньян, что завтра ей нужно подойти в учебный отдел и решить вопрос с оформлением. А мы сейчас займёмся самой приятной частью нашей сегодняшней работы…

— Будем есть праздничный торт? — поинтересовался Саваж.

— Сверим списки первокурсников, — де ла Мотт подавил острое желание скатать лежащий перед ним лист со списком в шарик и швырнуть им в Саважа.

Все, кроме помянутого Саважа, принялись либо перекладывать бумаги, либо листать страницы в телефоне или планшете. Де ла Мотт попробовал сурово глянуть на некроманта, но тот пожал плечами.

— У меня всего шестеро, по ним других вариантов нет. Я их всех и так помню. И у нас в этот раз есть одна девочка!

— Даже не местная, а из-за пролива, — вспомнил де ла Мотт. — Так, коллеги. Окончательные списки у всех есть. Письма первокурсникам разосланы. Просмотрите, пожалуйста, своих — не упустили ли мы кого. Вообще, конечно, у нас в этот раз прямо цветник. Старший в своём поколении настоящий Саваж, младший настоящий Роган, также представлены де Риньи, Дювали и некоторые другие…

— И де ла Мотты, — не спустил Роже де Рьен. — Настоящие. Парочка. У нас, вообще, как, здание-то устоит?

— Ну что вы, Роже, можно подумать, у нас не внуки, а дикари какие-то, — преувеличенно выразительно сказала Клодетт. — Пользуетесь тем, что ваши дети уже выучились, а внуки ещё малы? Так подрастут, и мы их тоже здесь увидим.

2. Академия - это связи

Жанно Саваж ещё не успел поверить, что он не просто поступил куда нужно, но ещё и оказался лучшим по результатам экзаменов. И вот он стоял среди одобрительно поглядывающих старшекурсников, у него только что дым из ушей не шёл, как сказал бы отец, усмехаясь, а следом за ним свои значки получали друзья — Флинн и Франсуа.

— Значит, сын командующего Легионом и внук госпожи декана, — усмехнулся кто-то. — Ну да, в такой семье попробуй не быть лучшим, наверное, и дышать-то не дадут.

Почему не дадут? Дадут.

— Ты всё знал и молчал, да? — рыжий здоровенный Флинн навис скалой. — Мог бы хоть намекнуть!

— Ничего я не знал, — только и смог выдохнуть Жанно.

— Э, ребята, вы пока ещё не знаете госпожу декана, — усмехнулся ещё кто-то из старших. — У неё нереально что-то узнать, если она этого не хочет. И поблажек она не даёт, говорит, в бою их тоже не будет.

Да, об этом Жанно слышал всю жизнь. Что в серьёзной ситуации поблажек не будет.

— Наверное, ты был лучшим в школе? — спросил у Жанно ещё один парень, высокий и темноволосый.

— Ну, был, — вообще это не было сложно.

— И в какой-нибудь тренировочный лагерь Легиона тебя, наверное, брали, — продолжал парень.

— Один раз, — нынешним летом, когда сдал все экзамены — и выпускные, и вступительные.

— И боёвку тренировать было с кем, — не сдавался любопытный.

— Да, дома, — тут Жанно понимал, что ему очень повезло — обычно атакующую силу не тренировали до Академии вовсе, только огненно-стихийную.

У него же дома в последние два года с небольшим была Тея — как только родила Дамиана и ей стало можно, то и сама тренировалась, а до того только командовала, иногда заглядывал её муж Рик, иногда студенты деда, некроманты, а если отец бывал дома — то тоже участвовал. Ну и Франсуа с Флинном перепадало, ясное дело.

— То есть ничего удивительного, — пожал плечами парень, который выспрашивал. — Я Давид, — он протянул руку, и Жанно пожал.

— Вы гляньте только, — сказал кто-то ещё придушенным голосом. — Это вот… к нам?

Жанно глянул — бабушка надевала значок подбежавшей девчонке. Да какой — маленькой, худенькой, но фигуристой, с ярко-синими хвостиками и выбритыми висками, в платьице, на каблуках и с изящной сумочкой.

— Охренеть, — качал головой парень с другой стороны. — И что она у нас делать будет?

— То же, что и ты, надо полагать, — парня отодвинула стоявшая сзади девушка — высокая, подтянутая, коротко стриженная. — Привет, я Барбара, — кивнула она подошедшей синевласке. — Не слушай этих ослов, они тут сейчас начнут выпендриваться, что крутые, но это не вполне так. Крутые, конечно, если с кем другим сравнить, но если придержат языки, будут ещё круче.

— Я Клодетт, — пискнула девчонка.

Оглядела их всех тёмными глазищами и очевидно застеснялась и платья, и каблуков, и что там у неё ещё было.

— А потрогать можно? — белобрысый парень коснулся кончиком пальца бритого виска девчонки — синего и с пятнышками, как на леопардовой шкуре, и тут же по этому пальцу получил.

— Не можно, — она глянула исподлобья и сурово. — И вообще!..

Очевидно, ей было не привыкать защищаться, не спасует и тут. Хотя Жанно подумал, что тоже не прочь потрогать, только торопиться не следует. Вдруг удастся так, чтоб не получить в ответ?

Тем временем другие деканы раздавали значки своим студентам, потом девушки-старшекурсницы играли гимн Академии, и все его пели, и это было очень круто.

Когда первому курсу сказали пройти в аудиторию на лекцию к профессору де ла Мотту, Жанно обернулся и поймал взгляд отца — пока они все ещё не ушли, отец, мама, младшие и Тея с семьёй. Отец подмигнул и показал большой палец.

А потом Жанно пошёл за всеми в аудиторию и внезапно встретился взглядом с идущей мимо девушкой. Очень красивой, если честно, девушкой. Темноволосой, темноглазой, яркой. Девушка смотрела чуть насмешливо, но смотрела же!

— Лина, пойдём! Это же первокурсники, зачем они тебе сдались? — подруга, смуглая и тоже яркая, потянула красавицу за руку.

Первокурсники — не люди? Так и хотелось спросить у этой зазнайки.

— Не стоит заворачивать голову на Урсулину Дюваль, — сказал кто-то из старших, кажется, его зовут Ксавье. — Ну её в болото.

Гм, родственница министра внутренних дел?

— А что с ней не так?

— Поверь, с менталистами всё не так, — засмеялся парень. — То и дело лезут тебе в башку без спросу! Особенно менталисты-магистранты. Ещё не профи, уже не студенты, а туда же! Лучше уж бытовички, — и улыбнулся проходящей мимо девушке, в волосах которой были представлены все цвета радуги. — Милые, добрые и полезные в хозяйстве.

— Не трогай прикладников, от них немалая польза. Скажем, ты знаешь, кто придумал огнеупорную форму Легиона? А вот, — сообщил Жанно.

— А откуда ты знаешь? — не поверил парень.

— Так вышло, — пожал Жанно плечами.

Ещё бы ему не знать, это ж мама, великолепная госпожа Авриль де Саваж! Они с отцом так и познакомились — ему дали задание найти мастера, который решил бы задачу, а она экспериментировала с тканями, имеющими заданные свойства. Вот и договорились, ко всеобщей пользе.

Ксавье глянул с недоверием, но и с уважением. Наверное, думал, что с такой роднёй и не такое будешь знать. А что, это правда. Но теперь ему нужно идти дальше самому, чтобы все видели — дело не в родне.

А это значит — вперёд и только вперёд. Ещё один Саваж начинает свой путь наверх.

* * *

Анна вошла в аудиторию последней, потому что не хотела толкаться с остальными в узких дверях. И закономерно свободных столов не осталось. Но даже и просто свободных мест почти не было! В одиночку сидел Леон Шеню, кто бы сомневался, кому он вообще нужен. Ещё один высокий рыжий парень с боевого, кажется, факультета, его назвали одним из первых, развалился за столом, как король. Как назло, он заметил её, и сделал приглашающий жест, и закивал на соседний стул, и улыбнулся, и тряхнул волосами, и даже подобрал ногу из прохода. Ну вот ещё, сидеть рядом с таким! Оставалось место рядом с улыбающейся девушкой в блузке почти такого же цвета, как у Анны, и с большим розовым рюкзаком.

3. Первые шаги

На первое занятие с госпожой профессором Саваж Клодетт шла со страхом и трепетом.

Вчера, конечно же, мама высказала ей, что боевой факультет — это никуда не годится. Во-первых, она девочка, во-вторых, что это вообще даст ей в жизни? Не лучше ли перевестись на стихийный, пока не поздно, и получать нормальную профессию? Потому что кем она потом будет работать, она подумала?

Нет, Клодетт не подумала. Просто она слышала с детства, что если сила есть, то её нужно развивать. И раз у неё есть эта сила, то и её тоже нужно развивать. А кем работать — ну, пока ей нечего предложить людям, а кто знает, что будет, когда она выпустится?

Маме пришлось ответить грубо — что так-то у Клодетт праздник, она прошла нефиговый конкурс и оказалась одной из лучших, и не нужно ей всё портить. И вообще, у них в семье бывали отличные боевые маги, не только целители. И что теперь, раз она не целитель — удавиться и не жить? Один целитель на поколение — и достаточно. А она… сама справится и сама разберётся, куда ей деваться, вот. Где учиться и что делать.

В общем, они поссорились. Клодетт заперлась у себя и не выходила до поздней ночи, и даже Филипп до неё не достучался. А ночью встретилась на кухне с папой — он тоже прятался от маминого гнева и пришёл поесть. Вместе с ним и ещё с Филиппом они соорудили отличный омлет, съели его и запили вином из дедушкиной коллекции. Папа их обоих вполне одобрил, поздравил и пожелал удачи. И терпения, и сил. Потому что, он сказал, понадобится.

И утром Клодетт вместе с Филиппом приехала в Академию, бросила ему на бегу «пока» и пошла искать нужную аудиторию. Что характерно, нашла, и в ней уже расположились парни. Н-да, она никогда не была единственной девчонкой среди парней. Может, с того будут какие-нибудь бонусы?

Ага, три раза бонусы, пока — одни проблемы.

— Привет, малявка! — завопил рыжий верзила и попытался её обнять.

Получил по носу — точно и болезненно. Просто рукой, просто нужно знать, куда ткнуть. Клодетт знала — всё же и от целительской семьи бывают плюсы.

А потом эти добрые люди единогласно выселили её за самый первый стол.

Вообще, столов в аудитории стоял десяток, и расселись по одному, почти все, кроме двоих за столом у самой стенки. И ей оставили тот, что стоял в самом центре, прямо перед преподавательским местом. Правда, сбоку у окна за таким же первым столом разместился внук госпожи декана — Жан-Филипп, кажется. Она услышала — друзья называли его Жанно. Ещё вот этот рыжий дикарь — Флинн. И остальных нужно выучить, чтоб не говорить — эй, ты, как там тебя.

Пока Клодетт потихоньку оглядывала одногруппников, появилась госпожа декан. Бодрая, энергичная, деятельная. Седая, коротко стриженная, в зелёном костюме — и не в том, что вчера, в другом.

— Добрый день, господа первокурсники, — кивнула она.

Парни повскакивали, приветствуя, она кивнула.

— Прошу садиться. Итак, сегодня у нас с вами общие вопросы, которые необходимо решить, прежде чем мы приступим к собственно предмету. И начну я с такого момента: прошу вас всех хорошо подумать, туда ли вы поступили. Я имею в виду — на тот ли факультет, который вам на самом деле нужен. Мы не зря даём возможность подумать и в течение первой недели перевестись. Вам всем будут рады на стихийном огненном факультете.

О как! Ну чисто мама, чуть ли не те же самые слова! А госпожа декан продолжила:

— Многие — и маги, и нет — считают наш факультет пережитком прошлого. Каждый год неизменно возникают дискуссии, нужны ли нашему обществу боевые маги, или же мы давно уже научились обходиться без них. Правда, — тут она усмехнулась, — задачи, решение которых проще всего даётся боевым магам, почему-то то и дело возникают. Задачи, которые не может решить больше никто. Но это, как правило, задачи тяжёлые и связанные с риском для жизни.

Профессор обвела каждого из них внимательным взглядом.

— Более того, боевая магия и служба — она, скорее всего, не на всю жизнь. Настанет момент, когда вам придётся задуматься — а что ещё вы можете делать, как ещё вы можете использовать свой дар и свою силу. Вас может ждать ранение, с последствиями которого не справятся целители, утрата силы, мощи, трудоспособности. Нужно будет понимать, кто вы есть и зачем было всё то, что было. Это может оказаться мучительно неприятно. И я пойму, если кто-то сейчас передумает, в этом нет ничего страшного или стыдного. Развивать свой дар можно по-всякому. Но, — тут она снова внимательно посмотрела на каждого, — я буду рада всем, кто решит остаться.

Тишина стояла такая, что было слышно, как где-то снаружи, в парке, болтают об осенней обрезке кустов садовники. Клодетт оглянулась украдкой — все смотрели на профессора, не сводя глаз.

— Далее пойдём к нашим насущным вещам. У вас будет очень много занятий и много самостоятельной подготовки. Больше вас достанется только целителям… но это не точно, — усмехнулась профессор.

Ну, они с Филиппом встряли оба, подумала Клодетт.

— Всем, кто решит остаться, понадобится сильное и здоровое тело, умеющее терпеть боль и переносить нагрузки. Боевой маг не должен допустить, чтобы у него сбилось дыхание, закололо в боку, заболели мышцы от долгого бега и что там может быть ещё. Физподготовка в расписании каждый день, и если кто вздумает прогуливать — пойдёт на стихийный факультет быстро и безболезненно. Если вы раньше полагали, что обойдётесь — вам придётся пересмотреть свои приоритеты. Если хотите остаться, разумеется. Далее, завтра утром все вы идёте в госпиталь — на медосмотр. Конечно, все приносили справки о здоровье, но этого может оказаться недостаточно. Невыявленные заболевания в нашем случае могут оказаться смертельно опасными. Поэтому — диагностика со всех сторон, и далее раз в полгода, привыкайте. Кстати, академическое приложение все себе поставили? Кто поставил, открываем, кто ещё не успел — ставим сейчас.

Клодетт поставила ещё вчера, только услышала, что такое есть. И даже попыталась найти там в числе студентов свой профиль, но не преуспела.

4. Шаг в неизвестное

Жиль де Роган стоял перед распахнутым шкафом и мрачно смотрел в его недра. Ему казалось, что шкаф смотрит на него в ответ и усмехается.

Задача выглядела нерешаемой. Сестра Анриетта сказала — взять с собой то, что понадобится в новой жизни. А то он бы уже прямо после сегодняшних занятий отправился к ней, и только бы отец его и видел. Но сестра глянула хмуро, сказала: глупо пренебрегать тем, что уже есть, поэтому — запас одежды на разные случаи и что ещё важного есть дома? Чтобы не бегать потом или не страдать от того, что нет под рукой.

Вообще, оказалось, что мечтать, как хорошо будет сбежать из дома, проще, чем взять и сделать. Сегодня идеальный момент — отец уехал из города на три дня, и брат Франсуа с ним, никто не вздумает спрашивать, куда это Жиль собрался. А он собрался… далеко. Точнее — в квартиру, принадлежавшую до замужества госпоже Одетт Лимура, матери их всех — и правильных Катрин и Франсуа, и неудачных Анриетты и Жиля. Точнее, это отец так говорил, что Катрин и Франсуа правильные, потому что получили образование и работают — где надо и как надо. Анриетта ушла из дома на улице Сен-Жан сразу же, как поступила в Академию, и Жиль сейчас собирался сделать то же самое. Он ещё вчера спросил сестру — можно ли ему пожить там же, где она, на улице Хрустального Камня, и она со смехом обняла его и сказала — да конечно же, можно, о чём вообще разговор! Это и его дом тоже, и пусть он приходит!

Жиль сложил в рюкзак ноутбук, телефон, зарядки, немного денег — они были подарены ему отцом на окончание школы, и он пока не смог придумать, куда их лучше применить, но самостоятельная жизнь — это же отличнейшее применение! А деньги понадобятся.

Если честно, Жиль не очень представлял, куда именно понадобятся деньги. Ну, еда, и ещё что-то, наверное. Анриетта не просила у отца ничего с тех пор, как ушла из дома, и он собирался поступать так же. Но до того все свои восемнадцать лет он ел то, что готовили вот в этом доме, носил то, что было одобрено отцом и приобретено камердинером, и не очень-то понимал, как живут другие люди. Он ходил в школу и делал там всё, что положено, изучал магию — насколько в школе это вообще было возможно, дружил больше в сети, чем в реале, и всегда знал, что как только сможет, будет жить сам и всё делать тоже сам.

Нельзя сказать, что у них с отцом были плохие отношения. Нет, Луи де Роган не позволял себе такого — быть с кем-то в плохих отношениях. Они были в никаких отношениях — потому что отец совершенно не интересовался тем, что в головах у его детей, если это не касалось семейных дел или семейного бизнеса. А бизнес был самым последним, что интересовало Жиля в этой жизни. Даже такой мощный и прибыльный, как «Четыре стихии» — мегакорпорация, занимавшаяся промышленным производством с использованием магии. Корпорацию придумал предок Антуан де Роган, когда случилось так, что он не смог больше быть королём Франкии — да-да, предки Жиля и прочих были королями. И до сих пор старший представитель семьи имел право на титул «ваше высочество», и его дети тоже. А вот уже в следующем поколении право на титул будет только у детей Франсуа, потому что он наследник. Ну да и кому он нужен, этот титул? Примерно никому.

Поэтому его высочество Жиль де Роган, младший сын его высочества Луи де Рогана, таращился на полки в шкафу и пытался понять — что брать с собой в новую жизнь? Тёплую куртку? Трусы с носками? Белую сорочку с запонками и галстук-бабочку? Тьфу, в общем. Сейчас что-нибудь придумаем.

Это работало в любой непонятной ситуации — что-нибудь придумать. Правда, в школе за придумки крепко влетало — сначала от учителей, а потом и от отца. Но это никак не мешало Жилю придумывать снова и снова. И он бы не был Жилем, если бы отступился, не отступится и сейчас. Ерунда какая, одежда. Всё в кучу, потом разберёмся.

Но, пожалуй, была одна вещь, не относящаяся к его личным, которую Жиль хотел бы взять с собой из этого дома. Он оделся в ветер — будучи воздушником, и не самым плохим, он умел такое уже давно, и мог просочиться в любую щель и любую дыру, открыть любой замок и найти любую информацию. Вот и сейчас он, незамеченный, прокрался к отцовской спальне, открыл дверь, проник внутрь и остановился перед туалетным столиком с зеркалом. О нет, он сам в такой момент не отражался в зеркале, такое он тоже умел, не отследят его и камеры. Отец поймёт, конечно, ну да и ладно.

Жиль подошёл, на всякий случай оглядываясь, и взял со столика медальон — овальный, золотой, на цепочке. Внутри медальона хранился портрет Одетт Лимура, матери Жиля и остальных, носил его отец — а мама носила парный к нему, с портретом отца. Но после того, как мама не вернулась домой из очередного путешествия в горы, отец снял медальон и положил на мамин столик, и дальше с него только пыль вытирали специальными магическими приспособлениями. Но Жиль считал, что вытирать пыль — вовсе не та судьба, которую заслужила эта памятная вещь, и надел медальон на шею.

И дальше уже было совсем просто. Найти в одной из кладовок самую большую сумку — кажется, это даже не сумка, а чехол для чего-то, ну и ладно, затолкать туда всё содержимое шкафа — а дальше будет видно, заархивировать магическим способом, и вытащить из дома. И ещё написать отцу записку — что с ним всё в порядке, просто он пошёл пожить в мамину квартиру к Анриетте. И всё.

Вызывать такси Жиль не собирался, но осмотрел суму и понял, что сам будет её тащить очень долго, и процесс ему не понравится. В конце концов, отец и так всё узнает, чего себе жизнь осложнять?

Жиль связался с отцовским водителем и попросил отвезти его с вещами. Это было не просто нормально, а даже ещё и согласно отцовским правилам — он настаивал на том, что все перемещения детей должны происходить при помощи его водителей. Господин Кши, его имя Жиль осознать не мог, как ни пытался, не высказал никаких возражений и увёз Жиля с вещами на улицу Хрустального Камня.

— Ты что, весь отцовский дом вывез? — изумилась Анриаетта, увидев, с чем он появился на её пороге.

5. Руки-крюки

Клодетт очень нравилась её новая учёба. Нет, не так. Ей очень-очень-очень нравилось. Нравилось всё. И дорога до Академии — на метро, а потом пешком. И старинное здание, построенное бог весть когда. И то, что её семья изрядно в этом здании отметилась — первым ректором был далёкий предок, граф Орельен, и сейчас ректор тоже де ла Мотт, это круто. Правда, Филипп смеялся, что госпиталь тоже, можно сказать, имени их семьи, потому что он имени принцессы Жакетты, а принцесса Жакетта, как известно, была супругой того самого графа Орельена, и в замужестве носила фамилию де ла Мотт.

Преподаватели нравились… ну, почти все.

Госпожу декана она просто обожала. Потому что профессор Саваж — нереально крутая. Она ж не только за кафедрой, она ещё и пятнадцать лет отслужила в Легионе, а это не просто так.

Госпожу Монтенеро Клодетт тоже просто обожала. Потому что… наверное, когда дочь профессора Саваж поступила в Академию, то тоже была мелкой тощей девчонкой. А сейчас — крутой боевой маг, десять лет службы, и преподавать не боится. Кто его там вообще знает, где легче — против врага или когда перед тобой полная аудитория людей, и их нужно чему-то учить?

Вроде бы на практике по боевой магии будут и другие преподаватели, вот тогда на них и посмотрим, когда придут.

Общую теорию магии читал любимый дедушка, профессор де ла Мотт. Клодетт всегда знала, что он крут, потому что у него всегда был ответ на любой вопрос и он никогда не считал, что они с Филиппом недостаточно хороши для великой фамилии, и вообще, с ним можно было отлично разговаривать ну хоть о чём. А как преподаватель он показался Клодетт превосходным — потому что какие-то сложные вещи объяснял так, что всё становилось понятно. Откуда в мире магия? Какие вообще существуют маги? Как в человеке проявляются магические способности? Как они сочетаются между собой, если разные? После каждой лекции он рекомендовал читать главы в учебнике и ещё по каждой теме называл книги, и Клодетт, конечно, успевала не всё, ой, не всё, но отмечала себе — прочитаю потом. На каникулах — будут же каникулы?

Из понятных в целом предметов была ещё анатомия. Уж конечно, невозможно вырасти в целительской семье и не знать анатомию если не отлично, то прилично. А госпожа Кариньян объясняет очень толково. Она на первом же занятии рассказала, что окончила медицинский факультет университета, специализировалась на патологической анатомии, и потом ещё работала по специальности. Помнится, они все тогда удивились — зачем ей ещё и в Академии учиться, потому что она так-то студентка выпускного курса. А она спокойно ответила — потому, что в университете не учат магии, а магу без этого никуда. И ещё она ждёт ребёнка, бабушка говорит — мальчика, он родится после Рождества. Как раз, говорит, Жийона — так зовут госпожу Кариньян — успеет принять у вас экзамен. А муж у неё — тоже некромант. Он красавчик и модель, то есть раньше был модель, а теперь тоже на выпускном курсе. Если не знать, что некромант — ни в жизни не поверишь.

Ещё был предмет «Магия в современном мире и магическая этика». Его преподавал профессор Рош, зимой ему нужно было сдавать экзамен, и про него рассказывали, что он всегда так наседает на студентов, что сдать ему предмет с первого раза удаётся очень мало кому. Вообще, конечно, правила взаимодействия магов и простецов — вещь важная, и все, кто вырос в нормальных магических семьях, это с детства знают. Ну хорошо, не всё знают, потому что со всем не сталкивались. Но всё равно! Говорят, за ним нужно дословно записывать, и потом его же словами и отвечать. Парни из группы писали на диктофон, правда, говорили, что слушать его на второй раз вообще не хочется. Зато они же рассказывали, что на втором курсе будут основы магического права, и вот их-то будет вести молодая и красивая менталистка. Но до второго курса нужно дожить.

Ладно, это всё ерунда. Не ерундой неожиданно оказалась физкультура, которой в расписании было прямо через край. Каждое утро у студентов боевого факультета начиналось на спортивной площадке, а если дождь — то в спортзале. Вообще, конечно, комплекс был изрядный — спортзалы, три, что ли, потому что физкультура у всех, это у боевиков каждый день, а у всех прочих — два раза в неделю. Бассейны — обычные для всех и специальные для водников, у них там практика. Специализированные площадки для всяких секций.

Говорят, на прикладном есть хореографы — что-то там про магию и танец, так вот для них возле спортзала был балетный класс, и их тоже гоняли ничуть не меньше.

Первокурсники-хореографы занимались параллельно с боевиками, и после занятий вышедшие из зала парни всё время докапывались до девчонок из балетного класса — потому что девчонки там стройные, подтянутые и, что уж говорить, красивые. Кажется, в итоге Флинну дали ногой в глаз — чтоб руки не распускал. Как только дотянулись — он же здоровенный. Но он потом бегал к целителям и упрашивал, чтоб спасли и фингал убрали — чтоб не позориться. Потому что госпожа декан ни слова бы не сказала, но непременно бы ехидно похмыкала.

В общем, на физкультуре Клодетт нехило упахивалась. Было тяжело, но, кажется, всем было тяжело. Саваж даже говорил с парнями, что уже готов и по воскресеньям бегать — чтобы не расслабляться. Парни договаривались, чтоб не в одиночку. Клодетт поняла, что пока не готова на такие жертвы.

А вот с практикой по специальности вышел затык, потому что это оказалось самое сложное. Самое-самое. Потому что у Клодетт не выходило ничего.

То есть как не выходило — выходило. Но когда тебе говорят держать пламя десять ударов сердца, а ты смогла только семь — это значит, не вышло, начинаем сначала. Когда нужно просто атаковать, хоть как-нибудь, а у тебя выходит через раз — тоже не фонтан. И ещё руки нужно держать особым образом, первокурсники уже неделю тренировали эти треклятые жесты, а они не получались.

В тот раз на занятии в специальном зале, защищённом от всех магических воздействий, с ними были и госпожа декан, и госпожа Монтенеро. И как раз начали с правильной постановки рук.

6. Легко ли быть командиром

Занятия в Академии давались Жанно легко или даже очень легко. Просто раньше он всё это делал или читал потому, что нравилось, и было интересно, и — в свободное от школьных занятий время. А тут не нужно искать свободную минуту, просто всё время — твоё. Бери и радуйся.

Он понимал, что пока им не предлагают ничего сложного. Ни бабушка Марион и Тея на практических занятиях, ни другие преподаватели на теории. Просто — ему повезло познакомиться с боевой магией раньше, чем остальным. Даже тем, кто поступил после колледжа, а таких было трое. В колледже не изучают боевую магию, только стихийную.

Поэтому — всё в пределах нормы. Боевая магия — со всем удовольствием, столько, сколько есть в расписании. Физкультура — без неё никуда. И ещё можно в воскресенье бегать с Франсуа и Флинном, или заниматься дома в зале, он годится.

С прочей теорией, конечно, было по-разному. Кажется, профессора Роша не любил никто, потому что рассказывать так занудно ну хоть о чём — можно отбить всякое желание слушать. Жанно спросил у бабушки: для чего держать такого унылого преподавателя, но она только усмехнулась и сказала: чтоб вам жизнь мёдом не казалась. А предмет он знает отлично, и всё тут.

Старшекурсники стращали, что профессору Рошу с первого раза не сдаёт никто, вот и поглядим. Жанно договорился с друзьями писать его лекции на диктофон, потому что потом нужно, говорили, отвечать прямо теми самыми словами, какими он говорит, ну да разберёмся потом, ближе к сессии. Сессия, к слову, отсюда виделась чем-то очень далёким. Сейчас на дворе сентябрь, до Рождества ещё можно многое успеть.

И даже обязанности старосты не тяготили Жанно нисколько. Если он хочет когда-нибудь командовать людьми — то вот он, повод начинать. Когда он рассказал отцу о назначении, тот посмеялся.

— Вот и отлично. Посмотришь, нравится ли тебе это вообще. А то не все могут организовать, предложить, а то и приказать, и заставить. Если сможешь — то потом и всё остальное тоже получится.

И добавил, что он тоже когда-то был старостой группы. Их было двадцать человек, и все разные. Да, девочки тоже были, трое. Нет, с ними не сложнее, чем с парнями, просто у всех свои особенности — и отсюда сложности.

Точно, сложности были. Скажем, вот Роже Валлон, выпускник колледжа, всё отлично, способности — супер, силы немеряно. Но — стабильно опаздывает на половину первой пары, потому что долго спит и с утра тормозной. А это физподготовка, и Тея уже прямо говорила, что по представлению тренера господина Вуату отправить на стихийный факультет можно в любой момент, а представления бывают в конце месяца. Роже жил в съёмной квартире через дорогу от академического городка и не мог сказать, что долго добирался через пробки. И Жанно пока не придумал, что тут можно сделать. Но по-хорошему, нужно придумать, потому что жаль терять сокурсников уже прямо сразу и по таким глупым причинам.

С другой стороны, отец всегда повторял, что если человек сам не захочет, то его и не заставишь. А где тогда баланс? До какой степени можно заставлять?

Жанно думал об этом на очередной практике, пока остальные пытались осознать позиции рук, необходимые для уменьшения травматизма при боевых заклинаниях. Он-то давно уже всё это выучил, и ему было легко. Он не понимал, почему тихонько ругается Флинн, он же играет на фортепиано, а там о-го-го какая беглость пальцев нужна! Ну как, когда-то играл, в последние годы забросил. Последние пару лет они втроём баловались с гитарой — и неплохо выходило, всё в плюс.

Он быстро продемонстрировал, что всё знает, и получил от Теи команду — идти и помогать другим. Чтоб у них получилось тоже. Сама она возилась с Николя, которому проще кулаком в лоб, чем позицию рук, а бабушка — с Малявкой, то есть девчонкой Клодетт, у которой тоже не выходило ничего, и как раз объясняла про гитару — что беглость пальцев в помощь. Но ни Николя, ни Клодетт не понимали ничего. И если Николя пыхтел, терпел и пробовал, то Клодетт психанула и убежала. Ну вот ещё, только девчоночьих истерик нам тут не хватало!

Правда, бабушка и Тея переглянулись и посмеялись. Наверное, не страшно. Отойдёт и вернётся.

Правда, до конца пары оставалось всего ничего, и Клодетт не вернулась. У остальных что-то вышло, у кого-то хорошо, а у кого-то — хоть как-то, и можно было пойти, наконец, поесть, и домой. Или домой, и там уже поесть. Жанно хотел спросить друзей — куда двинем, но его тормознула Тея.

— Так, командир. У тебя потеря среди личного состава, — и усмехается.

Ей можно усмехаться, что уж.

— И где я её найду? — поинтересовался Жанно для порядка.

Потому что уже понял — искать придётся.

— Где-то ж она есть. Да, скорее всего, далеко не ушла, сидит и ревёт где-нибудь поблизости, в таком виде никто далеко не ходит. Я понимаю, что дело житейское и, скорее всего, перемелется, но ты хотя бы попытайся.

— Да зачем она вообще мне сдалась? Она ж знала, куда шла, так-то.

— Если честно, знала она поменьше тебя, как я думаю, — покачала головой Тея. — И теперь представь — лето, вы все успешно дожили до практики, а на практике вам предстоит решать задачи совместно. И скажи, ты оставишь за спиной человека, который толком руки поставить не может? То есть — то ли защитит твою спину, то ли нет?

И сейчас Тея выглядела ничуть не привычной домашней Теей, но капитаном Легиона, который как раз умеет решать разнообразные задачи. И совместно, и в одного.

— Понял, выполняю, — вздохнул Жанно.

Нужно сказать парням — мол, пусть идут, а у него обед пока отменяется.

В конце концов, она ж может просто уйти домой, да? И если что, пропесочить можно и завтра, а Жанно был настроен именно пропесочить Малявку как следует. Потому что нечего тут. Дома будет характер показывать.

Он переоделся и вообще привёл себя в порядок, потом подкараулил девчонок с третьего курса и спросил — нет ли Малявки в раздевалке. Не было.

Вообще, существовала такая штука — магический поиск. Не то чтобы Жанно хорошо им владел, но… Но надо бы найти какую-то вещь, принадлежащую человеку. А где такую найдёшь?

7. Этот неприятный мир

Анна бежала и понимала, что опаздывает, безнадёжно опаздывает. Она никак не могла выйти утром из дома с правильным запасом времени — то приезжала на занятия слишком рано, то, как сейчас, явно придёт уже после начала лекции. И это у них ещё сегодня нет первой пары, зато занятия допоздна.

Отец, выслушав её страдания, велел идти в автошколу и учиться водить машину. Сказал — машину купит, как только она получит права. Но пока Анна даже не позвонила и не написала, не узнала условия и не записалась в группу, потому что учёба отнимала всё время и все силы.

Это раньше магия была приятным дополнением к жизни — что-то осветить, что-то нагреть, чему-то придать первозданный вид. А теперь пришлось разбираться в том, что вообще такое магия и как она вписывается в законы мира. Ну скажите, зачем вообще это знать? Ведь достаточно того, что можно научиться правильно использовать! Какая, скажите, тут физика, зачем Анне физика? Какая разница, что там меняется, когда Анна зовёт воду опрыскать орхидеи дома или умыться! И вообще.

Правда, когда она пожаловалась отцу, он не понял. Нахмурился, оглядел Анну, будто впервые увидел. И спросил: зачем она, Анна, пошла учиться в Академию, если ей всё это неинтересно? Окончила бы колледж, уж наверное, можно было придумать, что после колледжа делать. А он, честно говоря, рассчитывал предложить ей после окончания работу в «Четырёх стихиях», потому что это престижно, денежно и вообще правильно. Но если она не хочет…

У отца при этом сделалось такое выражение лица, как случалось, когда он смотрел на маму, а мама пыталась ему что-то доказать. Например, что ей нужно купить новый рубиновый гарнитур, потому что в старом её уже все видели. А отец вроде и не был против покупки, но что-то ему не нравилось, Анна не понимала, что именно.

Ладно, поступила — нужно учиться, вздыхала она про себя.

Но учёба — это не только физика в курсе общей теории магии, которая непонятна почти совсем. Это ещё и контакты, множество контактов. Это в школе все знали, что она де Котель, и не приближались. Ну да, у неё не было близких друзей, но Анна не очень-то понимала, для чего они нужны. Обсуждать покупки или поездки — для того у неё была пара приятельниц из простецов, которые никогда слова поперёк не говорили. Слушали, иногда что-то рассказывали сами. Анна не обольщалась — они с ней не потому, что она им очень приятна, а потому что она из обеспеченной магической семьи. Отец немного помог обеим — порекомендовал отца одной на хорошую работу, и ещё посодействовал, чтобы брату второй дали стипендию, потому что мальчик был старательный, но бедный. Анне же от них ничего нужно не было — ну, почти.

А теперь всякий, вот всякий считал своим долгом подходить, заводить разговоры, что-то от неё хотеть, спрашивать — сделала ли она задание, можно ли у неё списать и вообще. Да нельзя у неё ничего! Ну и пусть думают, что она дура и странная. Только пусть молчат и не трогают, а то некоторые безголовые боевики ещё и руки распускают. Лезут обниматься на ровном месте, только знай уворачивайся!

Кстати, один из тех самых боевиков тоже опаздывает, бежит под дождём и натянул на голову пафосный кожаный плащ. Анна умела сделать так, чтобы дождь обтекал её, и не намокала никогда. А этому — так и надо, пусть.

В вестибюле она ещё раз увидела того парня — он тряс свой плащ и сушил волосы.

— Привет, — он улыбнулся и даже легко поклонился.

Тряхнул светлыми волосами, сверкнул глазами — какими-то кошачьими, жёлтыми.

— Привет, — кивнула Анна.

— А ты крута, что умеешь не намокнуть под дождём, — с уважением сказал он. — Все водники так умеют?

А ей откуда знать про всех?

— Не знаю.

— Ладно, пошли, а то Рош сейчас будет нам головы откручивать. Холерный Вуату задержал после физкультуры, а теперь, значит, придётся как-то объясняться.

— Почему задержал? — не поняла Анна.

— Так я ж староста, то есть должен знать всё про всех. А у меня один орёл напропускал. Теперь придётся делать ему выволочку.

— Это ж физкультура, — не поняла Анна.

— А у нас это один из основных предметов, — усмехнулся парень. — Каждый день первой парой, иногда посреди дня ещё дополнительные, и пропускать нельзя.

Точно, это ж боевики. Как хорошо, что на водном факультете не так.

Они поднялись на третий этаж, перед дверью в аудиторию парень — Анна никак не могла вспомнить, как его зовут — приложил палец к губам.

— Так, я иду первым, ты прячешься за мной и не показываешься. Вдруг прокатит?

Анна усомнилась, но спорить не стала. Она уже приготовилась к нравоучению от профессора Роша.

Парень открыл громко скрипнувшую дверь, придержал, чтоб Анна тоже вошла.

— Так-так, кто это у нас? — заинтересовался профессор Рош, невысокий и пухлый, с буйными кудрями на голове.

— Прошу прощения, профессор. Мне пришлось задержаться у господина Вуату.

— И что же от вас, Саваж, было нужно вашему преподавателю? Вы и к нему опаздываете?

— Нет, но представляю интересы своей группы. Постараюсь, чтобы больше такого не повторилось.

Анна всё время стояла за его спиной и не могла никуда двинуться — даже если бы и хотела, потому что было некуда.

— Садитесь, — кивнул профессор.

— Благодарю вас, — кивнул Саваж, вот как его зовут, взял Анну за руку — за руку! — и быстро усадил на ближайшее место за длинным столом, возле каких-то девушек с прикладного, и сам сел с краю.

И впрямь вышло так, что Анну-то и не заметили. Всё время тут сидела. Саваж улыбнулся и подмигнул. Оглядел большую поточную аудиторию, перемигнулся с кем-то, кто сидел сверху, быстро что-то написал в телефоне. Получил ответ.

Достал телефон, открыл в нём какую-то программу, Анне неизвестную, и запустил.

— Что это? — спросила она шёпотом.

Он улыбнулся, нашёл в своём рюкзаке блокнот, в блокноте чистый лист и принялся там писать. Потом положил блокнот ей на колени.

«Это звукозапись, мы договорились с друзьями, что будем так записывать лекции Роша».

8. Ветер и камень

Жиль привык к новой жизни очень быстро. Он бросился в неё, будто маленькая птичка с вершины высокой горы, раскрыв крылья и надеясь на воздух. Он где-то слышал, что воздух выдержит, если верить, а он, безусловно, верил.

О нет, отец пожелал знать, отчего он больше не живёт дома. Он один раз позвонил, но Жиль не ответил. И больше звонить не стал, но на следующий день явился в Академию к завершению последней пары у воздушников первого курса.

Пара была — практика по специальности, и это было необыкновенно весело, как и все такие пары. Профессор Фурми дал задание — придумать самое оригинальное использование воздушной силы, обещал много дополнительных баллов. Ой, что началось в аудитории, просто блеск — все взялись придумывать всякие весёлые штуки.

Жиль начал с того, что волосы прилежной Эстель Фремон, невероятно блондинистые и длинные, красиво поднялись и едва не достали кончиками потолка. Да она сама едва не взлетела, пока не поняла, что с ней происходит.

— Ты, дурак, что творишь! — она мигом нейтрализовала его воздействие, связала волосы в длинный хвост, подскочила и дала ему по лбу.

Жиль увернулся и улыбнулся.

— Прости, я не думал, что ты обидишься. Погоди, я сейчас, — он высунулся в раскрытое по тёплому времени окно, нашёл на клумбе внизу самую красивую розу, сосредоточился, перекусил толстый стебель и направленным воздушным потоком пригнал цветок в окно. — Вот, на, держи. Это тебе.

Эстель изумилась едва ли не больше, чем когда он распушил её длинные косы. Взяла цветок и почему-то покраснела. Пришлось достать ещё шесть цветков — чтобы другие девчонки не чувствовали себя обиженными, и ещё состроить из них сердечко в воздухе — девчонки же любят сердечки?

Потом они все вместе слушали и гадали, что готовят в ресторане на другом конце площади, а до того ресторана — минут пятнадцать быстрым шагом, потому что с площади вход в академический парк, а потом ещё по парку до главного корпуса, в котором они сегодня занимаются. Староста Шанталь слушала-слушала, а потом нашла в сети меню ресторана, и оказалось, что Жиль угадал почти всё!

Ещё Жиль показал, как усиливать звук. Это он два вечера подряд сидел в академической музыкальной студии и слушал, как репетируют Анриетта, Джесс и Лали, и пробовал на них всякие эффекты. С музыкальными инструментами круче и зрелищнее, чем с голосами, но всё равно есть куда развернуться — усилить или, наоборот, сделать звук почти неслышимым, добавить глубины звучания или чего там ещё. Девчонки делали это специальной аппаратурой, а ему удаётся просто так, здорово же?

И уж конечно, просто призывали всякую ерунду и кидались ей друг в друга за милый мой, отвели душу. Листочки, куртки, шарфики девчонок и что там ещё. Крутили всё это совместно красивыми фигурами и заставляли водить хороводы вокруг кафедры. Если учиться магии так легко и весело, то что он вообще делал столько лет в обычном классе, ведь, говорят, существуют ещё и магические?

Правда, профессор Фурми смотрел-смотрел на всё это буйство, а потом и спросил:

— А как вы думаете, какое умение воздушников самое нужное в повседневной жизни?

Все сначала зависли, а потом почти хором сказали, что магическая связь. Потом кто-то сзади неуверенно сказал, что поиск — информации, предметов и людей.

— Нет, людей лучше ищут некроманты своими путями.

— Некроманты просто умеют всё то же, что и мы, плюс ещё немного, что мы не умеем.

— Да ну, ерунда. Все умеют примерно всё, только что-то лучше, а что-то хуже.

Дальше снова начался балаган — почему-то в группе воздушников он начинался с пол-оборота, и Жиля это очень веселило. И никто не говорил, что нужно сидеть смирно и слушать, наоборот — нужно было пробовать и говорить, что выходит, а что не выходит. И спорили до тех пор, пока профессор не призвал всех к порядку, ему это как-то легко удавалось.

— Так, дорогие мои студенты первого курса, что я имею вам сказать. Первое и главное — у каждой магической специализации есть свои особенности. Есть вещи, что даже если и даются другим, то не в такой степени, как мастеру, хорошо владеющему нужной силой. Скажем, оказывать первую помощь могут многие маги, но подлинный дар целительства есть мало у кого. Не все владеют магической атакой, не все умеют писать картины или выращивать цветы. Вы можете очень многое, и ваша задача сейчас — попробовать как можно больше всего и понять, что выходит у вас лучше и что из этого полезнее вам и прочим. Всё верно и про связь, и про поиск, и вы сами сейчас показали множество других отличных примеров. Связь даётся почти всем магам, но воздушникам — лучше прочих. Равно как и поиск. А некоторые и вовсе умели перемещаться без портала.

— А как это? — тут же встрял Жиль.

— А об этом нужно для начала прочитать. Записки Жиля де Рогана — да-да, молодой человек, Жиля де Рогана, дяди короля Анри и кардинала Вьевилля — доступны в академической библиотеке, рекомендую полюбопытствовать. А пока — всем дополнительные баллы, все справились. Домашнее задание — в учебнике общей теории стихийной магии страница двадцать восемь, задачи на частные случаи применения силы вашей стихии. Разобрать все пять, внятно представить — что получится в итоге. Завтра на практике будем обсуждать.

И под занавес, когда профессор ушёл, они ещё немного побросались друг в друга пустыми папками, губками, которыми стирали с доски, куртками и толстовками — у кого были. А потом Жиль собрал вещи в рюкзак, вышел из аудитории и увидел стоящего неподалёку отца.

Великий Луи де Роган был как всегда — идеален. Жиль сразу ощутил, что не причёсывался давно — с утра или со вчера? Что воротник любимой клетчатой рубашки завернулся куда-то внутрь, что верхняя пуговица расстёгнута, и вещи в рюкзак затолканы как попало.

— Здравствуй, Жиль, — сказал отец.

— Здравствуй, папа, — сказал Жиль, глядя в пол.

Настроение сразу же испортилось.

— Спасибо, что оставил записку, — сказал отец. — Но я всё же хочу спросить — почему ты ушёл? Тебе было плохо дома?

9. Быть тем, кто ты есть

Леон шёл по коридору и радовался, что пары закончились, и что погода хорошая, и что можно не торопиться домой, а часок или даже больше покататься в академическом парке — дорожки тут просто загляденье, ровные и гладкие. Но в коридоре его поймал профессор Рош.

— Шеню, будьте любезны — отдайте вот это вашему профессору, — и сунул Леону какую-то бумагу.

Тот глянул — и ничего не увидел. Наверное, заколдовано от любопытных.

— Профессору Саважу? — уточнил Леон.

— Именно. Благодарю вас, — кивнул профессор Рош и удалился, пока Леон соображал, где он сейчас будет искать профессора Саважа.

Потом до него дошло — можно же пойти в деканат факультета и там спросить. Или даже просто оставить и попросить передать, сказать, что от профессора Роша.

Деканат факультета некромантии находился вроде бы совсем рядом, на том же втором этаже, но Леону ещё ни разу не доводилось туда заходить. Незачем было. Он не сразу сообразил, что уже пришёл, вертел головой, разыскивая взглядом табличку на стене — ну, чтобы удостовериться, что правильно пришёл, и не заметил, как на кого-то налетел.

— Простите, пожалуйста, — Леон обернулся и увидел представительного молодого мужчину.

Ох, да это же тот самый, который ведёт канал для некромантов, и Леон много почерпнул из того канала! Что этот человек делает здесь, неужели что-то преподаёт? Вот было бы здорово!

Но мужчина смотрел на Леона, улыбался и… гладил чёрного-чёрного котёнка, которого держал в руках.

— Привет, — сказал он. — Ты ведь первокурсник?

— Верно, — кивнул Леон.

— Отлично. Ты-то мне и нужен. Пошли.

— Но… мне нужен профессор Саваж, тут профессор Рош передал для него… — забормотал Леон.

— Ну и хорошо, профессор, наверное, сейчас появится, у него практика с третьекурсниками. Пошли, пошли, — и мужчина открыл ту самую дверь деканата, куда Леон так и так должен был попасть.

Внутри оказался офис офисом, ну или как это называется. Стол, шкафы и куча документов. За столом сидела строгая полная дама изрядных лет, несомненный некромант.

— Дорогая госпожа Мари-Луиз, умоляю вас о чашечке арро, — улыбнулся мужчина.

— Рене, паршивец, ты из меня верёвки вьёшь, — внезапно улыбнулась дама в ответ. — Сделаю. Ой, кто это у тебя? — уставилась она на котёнка.

— Нечаянный сюрприз, — усмехнулся тот, кого зовут Рене. — Жийона здесь?

— Да, пришла уже, тебя ждёт. Ступай, ступай, сейчас всё сделаю, и не хуже тебя самого, — почтенная дама проворно выбралась из-за стола и погрозила кулаком. — Идите уже!

Рене сделал Леону знак — следовать за ним — и открыл дверь, противоположную той, где сияла надпись «Профессор Саваж, декан факультета некромантии». Леон вошёл следом за Рене и оказался в просторной… комнате отдыха?

Диван, два кресла, столы, в углу — ниша с машиной для приготовления арро, чайником и какой-то посудой. А на диване сидела, сбросив туфли и вытянув ноги, и читала что-то госпожа Кариньян — преподаватель анатомии.

— Привет, — сказал ей Рене, наклонился и поцеловал. — Смотри, кто у меня есть, — и осторожно пересадил котёнка ей на колени.

— Кто это, Рене? — строгая и серьёзная госпожа Кариньян улыбнулась.

— Это настоящая некромантская кошка! А то, понимаешь, непорядок — дом есть, настоящий некромантский дом, и в нём ни одной кошки, — смеялся он. — И бабуле будет повеселее, когда она к нам приедет, правда же?

— Правда, — согласилась госпожа Кариньян.

— Её подобрал кто-то в нашем парке и притащил к Анриетте Лимура, потому что все знают — она содержит кошачий приют и вообще понимает, что делать с мелкими кошками. Та закудахтала и потащила к целителям — пусть ветеринары посмотрят. А там уже я их и застал и убедил нашу кошатницу, что мои руки достаточно хороши для зверя и что я уже имею опыт заботы о кошачьих.

— Могу представить, — усмехнулась госпожа Кариньян, почёсывая котёнка.

— Понимаешь, — вдруг обернулся Рене к Леону, — у нас, то есть у моей бабули, была кошка, Пупырка. Прожила с нами семнадцать с чем-то лет и отправилась на свои кошачьи небеса в конце весны. Бабуля скучает, но пока она в Льене — её хоть соседи развлекают. А она собирается к Рождеству приехать к нам и остаться, и как она и без своих соседей и без кошки? А так будет с кошкой, вот. Я думаю, её зовут Чернуля, а ты как думаешь? — спросил он госпожу Кариньян.

— Я думаю, тебе виднее, — кивнула госпожа Кариньян. — Сейчас я дочитаю, мне осталось три страницы, и буду готова идти.

— Читай спокойно, — Рене почесал кошку между ушей и снова обернулся к Леону. — Так, господин первокурсник, вас как зовут?

— Это Леон Шеню, — сообщила госпожа Кариньян, — он был лучшим по итогам вступительных экзаменов.

Леон вытаращился — оказывается, преподаватели его помнят и что-то о нём знают!

— Отлично, — кивнул Рене. — Сейчас Мари-Луиз принесёт нам что-нибудь, и поговорим.

Госпожа Мари-Луиз появилась с объёмным пакетом в руках и принялась возиться в углу с машиной и чайником.

— Скажите, — насмелился Леон, — а вы… что преподаёте?

— Я? — рассмеялся Рене. — Ничего. Я не настолько упорядочен, чтобы в течение целой пары рассказывать об одной и той же теме, и не настолько терпелив, чтобы спокойно относиться к нарушению порядка в аудитории, если вдруг такая беда случится. Случается же, правда? Снежка не даст соврать.

Кто это — Снежка?

Но откликнулась строгая госпожа Жийона.

— Не знаю. У меня не случается, все работают.

Ещё бы у неё не работали, она как глянет — сразу всё желание беситься пропадает. Даже у близнецов де Риньи, а они бесятся почти везде, где только можно.

— Ты талант, — улыбнулся ей Рене и повернулся к Леону. — Нет, я не преподаю и не собираюсь.

— Но постойте, я же смотрел канал, и вы там так здорово всё объясняли, — не понял Леон.

— Ах, вот ты про что! — обрадовался Рене. — Ты смотрел, да? Снежка, он смотрел! У нас есть ещё один человек с реальным отзывом! Короче, рассказывай.

10. Академия - это сила

Что, Жиль уже проучился в Академии целый месяц? Когда успел?

Но это, несомненно, так — потому что сегодня пары только до обеда, и в шесть часов посвящение первокурсников в клубе «Магический огонь», что на территории академического городка. Анриетта уже три дня почти не спит, потому что они с девчонками главные орги этого дела.

Сестра рассказала, что за посвящение первокурсников всегда отвечают выпускники. Ну а кто же на выпускном курсе справится с таким делом лучше Анриетты Лимура?

Да, Анриетта носила фамилию мамы, как, впрочем, и Катрин — старшая сестра хоть и работала на отцовскую корпорацию, но не хотела называться принцессой Роган. Фамилия отца обязывает быть кем-то… кем может быть только отец. И Франсуа. А фамилия мамы позволяет быть тем, кто ты есть на самом деле.

Оказалось, это не так и сложно — сменить документы и получить право называться другой фамилией. Правда, пришлось отнести новые документы ещё и в деканат, и некоторые преподаватели прямо спрашивали — что это вы надумали, а некоторые, вроде профессора де ла Мотта, нет. Господин ректор взглянул проницательно, как умел только он, потрепал Жиля по плечу и сказал:

— Тоже значит, да, — и вздохнул. — Ну, ступай, начинаем лекцию.

Жиль немного побаивался реакции отца. Но если даже правильная Катрин так поступила, то и ладно. Наверное, есть что-то в поверье, согласно которому новое имя должно повлечь за собой новую жизнь. Так что — вперёд!

В день посвящения Анриетта, Джесс и Лали что-то доделывали в своих костюмах дома часов до пяти утра. Жиль упал спать часа в три после того, как сто раз что-то подержал, что-то прижал, что-то нашёл, согрел чайник, наморозил льда, что-то соединил, что-то разорвал и что-то ещё сделал, он уже и не помнил, что именно. А ещё его взяли делать магические эффекты для выступления музыкальной группы «Пламенные» — так они назывались, хотя огневиком из них всех была только Анриетта. Джесс — воздушница, Лали — менталистка, а четвёртая участница, Наоми, и вовсе целитель. Но выступление группы — это одно, а программа посвящения — совсем другое, и тут Жилю так и не удалось вызнать ничегошеньки о том, что ждёт его и остальных.

Его расспрашивали девчонки в группе — что будет, и он отбалтывался как мог. Оказывается, он так умеет, сам не ожидал. Хитрил, смеялся, отшучивался. Говорил — увидите, делал загадочные глаза, переводил разговор на другое. Ну увидят же, правда?

На паре профессора Роша Жиль дремал. Ну кто придумал в субботу пару профессора Роша! На лекции своего родного профессора Фурми не поспишь, там пришлось встряхнуться. А практика — это ж как песня, это самое клёвое, что вообще есть в учёбе. Но сегодня всё равно хотелось побыстрее освободиться и бежать домой собираться.

— Ты что наденешь? — спросила Анриетта.

Этот вопрос поставил Жиля в тупик.

— Не знаю. Или ты хочешь сказать, что надо надевать смокинг и бабочку? — нахмурился он.

— О нет, необязательно, — рассмеялась сестра.

— Тогда нет вопросов, — он сменил рубашку — клетчатую на клетчатую, да и ладно.

Дальше вызывали небольшой грузовик — чтобы доставить в клуб всё необходимое. Это музыкальные инструменты уже со вчера там, а весь реквизит для программы — ещё нет. В итоге Жиль оказался на месте на час раньше и даже немного помог девчонкам всё разместить — как ему сказали, только то, знание о чём ему никак не помешает. А на последние полчаса Анриетта отправила его гулять, так и сказала: иди и возвращайся вместе со всеми. Что ж, если бы он готовил сюрприз, то ему бы тоже хотелось, чтобы о нём не узнали заранее.

Полчаса тянулись, тянулись и наконец-то закончились. Жиль встретил своих из группы, и не только своих, ещё и с других факультетов, кого-то он уже знал, но не по именам.

— Слушай, ты, наверное, всё знаешь, что будет, да? Это ведь твоя сестра готовит программу? — спросила девчонка с боевого, у неё на голове топорщились смешные синие косички.

— Кое-что знаю, — улыбнулся Жиль. — Будет круто, веришь?

— Да? Ну ладно, — она подмигнула и унеслась куда-то.

А дальше в фойе собралась толпа — весь первый курс, и другие курсы тоже, и даже кое-кто из преподавателей. Кураторы групп-то точно, например куратор воздушников первого курса профессор Тампет. И ещё кто-то, эти лица Жиль определённо видел.

Фанфары, все замолкают… и перед входом в большой зал, где будет праздник, появляется серая туманная фигура.

— Кто пришёл сюда сегодня? — грозно спросила фигура.

Тьфу ты, это ж Анриетта! И он сам помогал ей ночью делать части от костюма и зачаровывать!

— Мы! Я! Первый курс! — несётся отовсюду.

— Вас-то мне и нужно! Потому что какой вы первый курс?

— Настоящий!

— Мы лучшие! — завопил громко парень из боевиков, здоровенный и рыжий.

— Вот сейчас мы и посмотрим, кто тут лучший, — сварливо сказала Анриетта. — Выходи, если не боишься!

— Я? Боюсь? — рыжий принялся проталкиваться к ней.

Его пропустили, он встал во весь немалый рост, помахал толпе, из толпы его поддержали одногруппники. Ну да, боевики громкие и горластые. А девчонка с синими косичками вообще визжит ультразвуком.

— Ну, тогда держись, — усмехнулась Анриетта.

Зазвучала музыка — задорный фолк, с потолка посыпались маленькие феечки и принялись танцевать вокруг рыжего верзилы. Тот сначала обалдел, а потом проникся и тоже стал с ними танцевать. И кажется, это было то, что надо, потому что Анриетта первая начала хлопать в такт, толпа подхватила. А парень довольно неплохо двигался, а когда музыка завершилась, поклонился, потом поймал на ладонь одну феечку и поклонился ещё и ей. Боевики завопили «Флинн — чемпион!»

— Ну что, пропускаем? — спросила Анриетта у феечек.

— Да! — зазвенели они тихонько на разные, но очень мелодичные голоса.

Раздался звук гонга, и двери распахнулись. В них влетела толпа феечек, следом шёл довольный Флинн, а три довольные феечки сидели у него на плечах и голове.

11. А дури у нас своей хватает

Клодетт собиралась на посвящение первокурсников, как никогда и никуда. Потому что — ну какие вечеринки она видела раньше? Школьные? Когда тусили у кого-нибудь из одноклассников? Смотрели тупые фильмы, пытались пить и курить — если ты простец, то и покурить можно, не маг же, в самом-то деле. Кто-то кого-то зажимал в углу, кто-то с кем-то уединялся. И это всё было в школе, а сейчас-то уже совсем не школа!

Мама, к счастью, сегодня дежурит, а то бы поперёк порога встала и заставила сто раз повторить все наставления по правильному поведению. А папа не дежурит, но папа свой — по ходу, Филипп договорился с ним и взял какую-то бутылку в рюкзак. Какие, нафиг, бутылки, мы ж будем тусить и танцевать! Ну и ещё что-нибудь делать, наверное. Старшие девчонки говорили, что обычно бывают конкурсы для первокурсников, их выдумывают выпускники. В этот раз главные — Анриетта Лимура с компанией, все говорят, что они крутые и придумают что-то здоровское.

Клодетт наконец-то накрасилась — на учёбу она не красилась уже недели две. Потому что если у тебя первой парой физкультура, да ещё время от времени в бассейне, последней парой практика, а между ними в середине дня ещё может возникнуть рукопашка, то какое тут краситься! Зато сегодня можно оторваться.

Глаза, губы, асимметричные серьги, шипастый ошейник и браслеты, кожаные брюки и кожаный коротенький топик, и косуха, и каблуки, высоченные, она умеет на таких ходить. Залить лаком косы, чтоб стояли гребнем, как у дракона. Только сегодня утром от мастера, ей заново покрасили волосы и подбрили виски. А то с такой учёбой вообще облезть можно.

— Ты готова? — постучал в её комнату Филипп.

— Да-а-а! — Клодетт подхватила рюкзак и выскочила наружу.

Филипп тоже приоделся — распустил свой хвост, надел серьги, у него есть маленькие, и кожаный браслет, и косуху, и разрисованную ручкой футболку — ещё в школе с друзьями разрисовали как-то перед концертом. Эх, а ведь было время, когда они каждый вечер играли и пели!

Они успели точь-в-точь, появились как раз перед началом. Двери клуба были открыты, и в фойе уже толпились студенты.

— Ни фига себе Малявка! — выдал рыжий олух Флинн. — Малявка, с кем тусуешься сегодня? Может, со мной?

— С тобой только тусоваться, — она подпрыгнула и щёлкнула его по носу. — Давно фингал залечил? Ты смотри, тебе ж ещё поддадут!

С Жанно можно даже обняться, это ничего не значит, и с Франсуа тоже, они лишнего не подумают, и ещё кое с кем. А кому-то только помахать. И всё, потому что начинают.

Ух, как здорово всё придумали! Первым вылез как раз Флинн, и классно себя показал, а потом были задания для всех. Магические и не только.

— Кто умеет петь, выходи! — скомандовала Джесс Саммер, выпускница-воздушница.

— Я! — завопила Клодетт громче всех, уж что-что, а вопить она умеет отлично.

И стала протискиваться к Джесс, и ещё кто-то тоже — кажется, девчонки с прикладного. Ну им-то сам бог велел, они поди ещё и музыканты!

— Поём вместе! Старинную песенку! Жили у бабуси два весёлых гуся…

Подхватили все, провели начало, а потом нужно было петь и прыгать, петь и вертеться вокруг своей оси, петь вниз головой, петь, задрав ногу высоко и что-то там ещё. Пользоваться магией можно. Что ж, Клодетт продержалась до финала, и вместе с ней две девчонки с прикладного, их зовут Габи и Лидия, что ли? Нужно уточнить.

Ох, как завопили парни, когда Джесс подняла её руку вместе с другими победителями! Орали «Малявка — чемпион». Приятно, хоть эта «Малявка» в зубах навязла уже. Придумали бы что-нибудь поинтереснее, честное слово!

Потом ещё где-то победил Филипп, где-то Саваж, где-то ещё раз Флинн, и парни-некроманты, близнецы, и кто-то ещё. Скучно не было.

А потом…

Одна стена оказалась вовсе не стеной, а замаскированной сценой. И девчонки сняли свои серые балахоны, и оказались в таких крутых кожаных костюмчиках, что все просто ахнули. А когда они запели…

Клодетт, конечно же, знала гимн Академии. И на зачислении его тоже пели, эти же девчонки, просто под две электрогитары. А тут они сотворили какое-то волшебство, не иначе. Потому что простая же песня, старая даже. Но они её спели с такой силой и мощью… у Клодетт сразу обе ладони зачесались, так играть захотелось. Она нашла в толпе Филиппа.

— Слышал, да?

— Слышал, — судя по всему, он тоже пропёрся.

— Вот бы нам так, да?

— Эх. Это ж нужно находить время на занятия.

— Давай спросим, когда они репетируют. Наверное же, всё как-то решается. Я хочу, я очень хочу, я прямо завтра хочу!

— Завтра ты сначала проспись, — ухмыльнулся братик и исчез куда-то на ровном месте.

Клодетт посмотрела — подскочил к девчонке, кажется, она со стихийного. Красивая — смуглая, волосы чёрные, и в них, прямо как у Филиппа, серебристые пряди. Да, у них есть что-то общее.

Маму удар хватит, если Филипп будет встречаться не с целительницей. Ничего, мама переживёт.

А дальше начались танцы — сначала пели те самые «Пламенные», то есть Анриетта Лимура и команда, а все радостно колбасились, а потом они уступили сцену другой группе, кажется, это третьекурсницы.

— Ванесса — менталист, Лира и Кармен с прикладного, — говорил кто-то сзади в толпе.

А потом за диджейский пульт встала Хани, первокурсница-менталистка, как это, интересно, она туда попала? Но, судя по всему, пульт она видела не в первый раз и справлялась отменно.

— Эй, Малявка, пошли, не отбивайся от коллектива! — её потянул за рукав Николя.

Что, междусобойчик? Хорошо! Что придумали-то?

Правда, оказалось, что не придумали ничего оригинального. На втором этаже работал бар, там что-то ели и пили, но в основном старшие. Николя провёл её мимо, там рядом оказался типа зимний сад, что ли, в общем, комнатка с экзотическими деревьями и бассейн с рыбками. На бортик бассейна Флинн, Антуан Долле Медведь и Роже Валлон деловито выставляли бутылки и банки с пивом.

— Холодненькое! — гордо сказал Флинн. — Жанно, не зависай, присоединяйся.