Останови моих демонов

Bad boy / На третью сотню

Злость - это слабость, страх неоправданных ожиданий.

Только чего он ждёт? На кого он злится?

На себя самого?

Тэми.

На скорости рядом чуть плещется джин, удобно устроившись своей стекляшечкой в отсеке для кофейного стаканчика, пока тачка подо мной рычит, как непослушная девочка, но всё же переходит на третью сотню.

Картинка начинает плыть, будто всё происходящее запечатляют с выдержкой на фотоаппарат моей бывшей, чьи голосовые я как раз сейчас слушаю. Она замуж вышла. Замуж взяла и вышла! Сегодня. И я всё испортил. Сам. Неоднократно.

А на записях - ещё пока моя. Какой месяц, какую ночь слушаю её голос с самых первых отправленных. Скоро вызубрю назубок каждый её вдох и выдох, каждую её запинку, каждый её ропот. Через пару месяцев шесть лет было бы, а толку? Смеётся “сейчас”, говоря мне, чтобы не задерживался на работе… пока смеётся. Из-за меня смеётся. А потом впервые из-за меня заплачет. Мы тогда встречались два года, мне душно стало… потом ещё три "открытых отношений" и полгода после случившегося наконец фаталити. Только на этих войсах она ещё здесь. Ещё со мной. И моя ещё.

Теперь уже нет.

Куда я еду сейчас? Ради чего? Ради чего мне в тот город, а? Чтобы что? Чтобы ту дрянь найти? Я даже не помню, как она выглядит. Сколько их было? Где я буду её искать? Если только будить этой ночью невесту Дамира, с которой та дурочка типа дружила.. Шайтан её знает, как их обеих зовут… Не запоминаю. Туго с именами всегда было. Особенно на всяких, с которыми только сегешь*.

И ради чего? Ради того, чтобы ещё раз поиметь эту ночную барби? Назло кому вообще? Алике? Да ей всё равно уже. Самому себе? Мог просто найти эту куколку среди километров переписок с другими и поманить пальцем, вспомнив дату дня рождения друга.

Это же там было? На его двадцатишестилетии? Тогда я всё испортил? Сам всё организовал - сам всё испортил - ммм, какой самостоятельный мальчик! Или раньше? Раньше. Намного раньше. Но моя девочка же ждала, терпела. Дотерпела? Доревела? Отец до сих пор говорит, что я плохо её воспитывал.

Плохо… её… воспитывал… Надо было так, как он маму. Жестче, чтобы боялась. Во сколько лет он открыл мне эту истину? В девять, когда я, мальчишка, подумал вступиться за неё? Глупый выродок.

Мотаю головой, на миг потеряв контроль.

Дело - продажная дрянь. И на панели мерцает красным индикатор DSC**, намекая, что мне стоит понять уже - в этом дешевом феврале, в этой слякоти, проморозившейся в колею, у моей тачки отключилась устойчивость. И любая потеря сцепления с дорогой может отшвырнуть две тонны в кювет.

Звучит неплохо - ибо "привет, новые ощущения".

Скорость не сбавляю, пролетая метры за миллисекунды. Это нормально.

Я горю. Злюсь и вцепляюсь в руль, сдавливая костяшки так, что алькантара думает чуть шипеть. Будто от боли, да. Будто надо было воспитывать лучше, как любую женщину.

Как же быстро-то она! Чуть больше месяца прошло с нового года, который Аленька встретила с ещё одним другом её брата. И жаль, это не я был. На меня злилась, глупая. С ним сошлась, глупенькая. Я же вроде старался, хотел вернуть, маленькую. Хотел? Чего я хотел вообще? Вспылил только, как узнал… Руку поднял.... Отец бы сказал - мало. Может, прав. Да что вернёшь-то, а?

“Аленька”… Имя как ручеёк журчит. А я плавать никогда не умел, чтобы с ней справиться.

Тело напрягается, наполняясь ещё большей яростью. Я выжимаю педаль до конца, чуть прищуриваясь и вальсируя в минимальных поворотах. Дорога же по прямой, да? Даже не помню уже.

Дальний вдруг чуть подсвечивает едва заметную консервную банку, замершую прямо на полосе. Ан нет, та всё же движется и въезжает на доисторический мост, у края которого стоит знак, запрещающий обгон.

Ещё пара секунд, и я сравняюсь с ней. И хозяин этого русского автопрома точно приметил меня, чуть отодвинувшись к самому краю полосы. Там река? Здесь вообще были реки? Широкая какая… я заблудился? Не было же ни одной. Вроде.

Сглатываю, чуть поворачивая руль влево. Моя девочка тут же сходит с колеи, дёрнувшись и уходя на встречку. Ещё пару секунд…

Зачем-то поворачиваю голову, сравнявшись с едва ползущей машиной. Замечаю женские ладошки, вцепившиеся в тряпичный руль. Трусиха. Выруливаю обратно прямо перед её носом, перепрыгивая через наледь, но…

Не успеваю вывернуть - морда взмывает, прошибая днищем невысокую шайтанову ограду. На инстинктах задерживаю дыхание и вжимаюсь в ломающееся кресло, когда машина окончательно теряет контроль и на один крошечный миг замирает, ещё цепляясь задними за что-то последнее - жесткое.

Сердце впервые за эти сутки успевает дёрнуться, пока взгляд ещё фиксирует бесконечность, резко рванувшую, как на качелях.

Морда кренится и в этот последний толчок я закрываю глаза, чуть усмехнувшись, когда эти две тонны соскальзывают вниз. Свечкой. Раз.

Пробиваю лёд. Два. Срабатывает подушка. Три. Рывок, задавивший мне лёгкие и срикошетивший мною же обратно.

Бэха чуть погружается под воду, но тут же взмывает, будто ещё пытаясь зацепиться за расколовшиеся льдины, царапающие идеальные слои серой краски.

Девочка из комиксов. 2

Страх рождён эволюцией.

Но что будет, если придётся переступить

через инстинкт самосохранения,

пытаясь спасти другую жизнь?

Влада.

Едва успеваю закричать и затормозить. Спасает только то, что я плелась, как черепаха. Машина замирает в сантиметрах от того, что сейчас резко закрутило и вышвырнуло на ограждение..

— Твою мать… Твою мать. Твою мать!

Эта дорогущая тачка почти срывается, пока я медлю, выбегая из своей Ладушки. Я не знаю, чем помогу… чем тут помочь? Водителю надо срочно выбраться. Но не успеваю даже обогнуть свою, как эта бэха начинает крениться и с рыком срывается, ускользая вниз. Туда!

Дыхание срывается вместе с писком, я начинаю дрожать, но всё же подбегаю к раскорёженному краю и смотрю на реку.

Лучше бы сном было! Но, и правда, вода начинает поглощать машину, а та слепит мне глаза своим светом. Что тут делать-то теперь, а!?

Достаю из кармана курточки телефон, набираю экстренный и слушаю гудки. Тихо…

— Служба спасения…

Не даю договорить, обрывая:

— Здесь машина сорвалась в реку!

— Девушка, где Вы? Представьтесь, пожалуйста…

Я пытаюсь говорить ровнее, но время стекает по крупинкам, а парень внутри так и не думает выбраться. Он же утонет… Утонет же!

Осматриваю берега, точно зная, здесь был где-то спуск. Да, вот там… точно… И деревню бабушки уже видно, ещё немного и я бы доехала!

Убегаю обратно, сажусь в салон, захлопываю дверь с такой силой, что гул чуть отрезвляет. По телефону обещают приехать, так что откидываю тот на сиденье рядом. Давлю газ, хотя весь этот путь ехала не больше сорока.

Мне было очень страшно. Это моя первая поездка по трассе, да ещё и в одиночку, да и почти ночью! С ума сошла…

Но эта авария - мамочки! Мамочки, мамочки…

Доезжаю до края и нахожу тот самый поворот, занесенный сугробами. Но здесь, видимо, катались на квадроциклах, так что шанс пробраться туда ещё есть. И что я сделаю, а?

Останавливаюсь, глушу мотор, выбегаю, но снова рвусь в салон. Так… если вода, это давление, это не выбраться. это не открыть дверь, пока не утонет полностью. Это же… мамочки.

Пальцы не слушаются, но бардачок всё же поддаётся, нахожу там отвёртку, которая в этой машине обязана всегда быть на месте. Здесь постоянно что-то ломалось.

Снова выбегаю и уже топчу снег, погружаясь в скопившиеся за зиму сугробы.

Если кто из родителей моих девочек узнает, меня, наверное, сочтут чокнутой. Ой, Боже. только бы выжить и его вытянуть.

Я боюсь смотреть на это место сражения со стихией, но слёзы всё равно пробирают, когда приходится это сделать. Машина почти полностью ушла под воду, лишь капот ещё пока что виден. Он не выбрался. Там всё ещё человек!

Скатываюсь с горы, едва передвигаюсь, пока сама стягиваю с себя в эти минус семь тёплые вещи. Бросаю куртку у едва заметных камышей, туда же летит шапка, отчего мои волосы, выкрашенные нынче в цвета морских волн, разлетаются от резких порывов ветра. Мне нужна будет одежда потом. Даже если всё это не поможет…

Дышу три раза, ещё разок. Стягиваю с себя кофту, кидаю туда же. Там вообще живой он?

Сцепляю зубы крепче, содрогаясь от холода. Пытаюсь охватить себя руками, но остриё отвёртки тут же напоминает, что надо просто привыкнуть. Просто привыкнуть… и всё пройдёт.

Ещё один выдох. И решаюсь. Кто здесь поможет ещё? Его же нельзя оставлять, это счёт на минуты, максимум.

Лёд у берегов ещё выдерживает меня, бегу, но точно знаю, что под этой толщей снега меня в один миг может утянуть в глубины здешних царей.

Так и происходит. Я почти успеваю добежать до раскола, как под моей ногой хрустит лёд и тут же опускает по щиколотку в воду. Льдина, ещё миг назад удерживающая, отъезжает, опрокидывая меня в царство холода.

Мышцы сводит, делаю нервный вдох, пытаясь взять чувства под собственный контроль. И все мои медали сейчас едва ли мне в этом помогут. Как холодно! Мамочки…

Слёзы на щеках застывают, больно пощипывая. Нельзя терять время, да? Выдыхаю и набираю в лёгкие побольше воздуха, тут же ныряя и разгребая руками волны. Кажется, царапаюсь об остриё царящего вокруг льда, тело пытается сопротивляться. Каждую клеточку щиплет, но там вдалеке, медленно опускаясь, пока ещё горят огни. Пока я ещё вижу этот чёртов силуэт и пытаюсь плыть, ныряя всё глубже и глубже.

Здесь всегда было глубоководно. Очень. И сколько здесь утопленников - одна эта тёмная вода и знает. Бабушка всё моё детство говорила, что заплывать так далеко в этой речке - опасно. Но если бы я слушалась…

Если бы я только слушалась!

Ещё рывок и добираюсь до этого дорогущего саркофага. Сколько миллионов сегодня тонет здесь? Пять, десять? Боже, это сколько моих зарплат?

Пытаюсь вглядеться в салон, пока ещё позволяют лёгкие. Но уже чувствую, как мозг начинает сопротивляться. Надо быстрее.

Отвёртка в руке больно режет ладонь, приходится отплыть и обогнуть эту машину, приблизившись к водительской двери. Там и правда есть кто-то. Дёргаю ручку - не поддаётся.

Bad boy / Пока, русалочка

Инстинкты заставляют вспоминать,

что тот всего лишь творение природы.

Тэми.

Красивый голос… И такой странный цвет… всё её тело будто исписано мехенди, но на деле - это глубокие царапины, сотканные из моей вины. Она какая-то нереальная… будто сирена, убивающая, или русалочка, умирающая.

Нас трясёт, сколько не пытайся выйти "из этого круга". Я должен быть ей благодарен. Но это всё вообще не то.

Забавно осознавать, что единственное, о чём смог думать, едва прогнав из головы этот выдуманный образ, оказавшийся простой разукрашенной девчонкой, так это то, как её грудь с этими штангами на выпирающих сосках будет смотреться в моей руке. Я нормальный? Всё в моей голове okay?

Так что приходится молчать и расставлять ноги пошире, укрывая те скомканным пледом. Будет неловко, если она заметит поразительно очухивающийся стояк, совершенно не уместный для данной ситуации. Смерть смертью, мороз морозом, дрожь дрожью, а я тот ещё кобель, да. Не новость. Но на неё? Вот на неё? Вот точно сейчас? Или это… посмертное? Ну, мало ли. Бывает же такое? Может, она меня не откачала. Нервные окончания не отошли, окоченели...

Так что выбираю смотреть на реку, в которой мне не дали утонуть. Надо всё же поблагодарить. Но лучше пока ни-че-го не говорить. Просто молчать, Тай. Молчать... молчать... да как тут молчать!? Как она это сделала!? Как можно было вытащить большого и сильного мужика из ледяной воды в мороз!? Как!?

— Ты кто вообще!? Как ты это... сделала?

Та кривится, чуть приподнимая бровь и тут же отворачивается обратно.

— Как надо.

Хорошо объяснила, я всё прекрасно понял и осознал, эндэш...

— У тебя там шмотки лежат? - Замечаю что-то тёмное на берегу.

Дрогнув, шумно вздыхает и не думает отвечать. Дубль три:

— Мы чего-то ждём?

Перебирает синюшными губами:

— МЧС и скорую.

— Да?

Та вцепляется в руль, прижимаясь к нему и поражая своим отсутствием ответа. Кто её воспитывал? Но вместо просящихся слов, шумно выдыхаю сам, разглядывая изгибы её спины.

Не в моём же вкусе. Когда я в последний раз разводил таких досок? Никогда? Как-то всё были другие… Как минимум, с третьим и бедрами, не умещающимися в одной руке. А она такая… поджарая, мышцы явно стальные напряжены - дотронешься - порежешься.

Никогда такие не нравились.

И волосы её эти сырущие стекают по плечам, якобы скрывая от меня что-то. Цвет интересный… корни темнее, а сами бывшие "локоны" бирюзовые с серым отливом. Ей нормально так? Она кто? Сколько ей лет? Восемнадцать? Старше? Насколько старше? Кто вообще после двадцати красит так... эндэш, Таймурад.

Смотрю на красивые чуть опухшие губы, поднимаюсь к аккуратному шмыгающему носику. Глаза, кажется, серые. Но та их постоянно закрывает, пытаясь выровнять скомканный танец грудной клетки. Реснички - не поймёшь, может и ламинированные. Её не назовёшь красоткой, но что-то в ней точно есть. Что-то чарующее и абсолютно далёкое для меня. Я такое никогда не пойму...

И кажется, что она выше, чем люблю. Тогда зачем разглядываю? Ради чего? Поблагодарить и смотаться, пока не начала раскручивать меня на бабки, можно и без запоминания её интересных черт.

Ага... только для начала надо хоть кого-то дождаться. Потому отстраняюсь на сырущую спинку и закрываю глаза, сцепляя руки на до сих пор потряхивающихся коленях.

В этой тишине помимо нашего дыхания и тихого стука мотора наконец раздаются звуки приближения скорой. Девочка рядом слишком шумно выдыхает, будто только этого и ждала, ногами находит свои рокерские ботинки и резко выхватывает с моих ног плед, заставляя снова посмотреть на неё... Я мог бы так заснуть, возможно. Или уже сплю на той шайтан-глубине, окончательно утонув? Такое невозможно. Просто противоестественно... Я тяжелее неё раза в два, она меня даже сдвинуть с места не сможет, верно?

Не смотря на меня, укутывает свои острые плечики, в очередной раз шмыгает носиком и так же бодро выходит из машины, лишь бы со мной здесь не находиться, похоже.

Я возвращаю по-прежнему сырую футболку на положенное место, морщусь от пробирающего озноба и просто дышу ровнее, ожидая, когда здесь кто-то покажется. Следом за скорой спешат спасатели, паркуясь от нас неподалёку.

Замечаю в зеркало, как эта русалочка им что-то жестикулирует. Заболеет же, глупая.

Спустя пару моих сжиманий костяшками у дверцы этой машины замирает дядечка-доктор.

— Молодой человек! - Стучит в стекло и продолжает на мой кивок. - Пройдёмте в машину к нам!

Приоткрываю, запуская в тёплый салон ледяной воздух.

— Надо в больницу?

— Ну конечно, вы чудом же живы остались! Знаете, лёгкие не сразу…

Не хочу слушать.

Просто выхожу, смотря, как этой Русалочке улыбается какой-то парень, совершенно не спешащий ко мне. Он кто вообще? Спасатель? Всех спас? Молодец такой? Огибаю русский автопром и забираюсь в кабину скорой. Врач залазит следом, пока я киваю, кажется, медсестре, уже что-то здесь записывающей. Миленькая такая, как раз больше похожая на то, что я обычно потребляю, если не учитывать состояние и количество потраченных на их красоту нулей.

Девочка из комиксов. 4

Природа любого живого существа

включает в себя что-то значимое.

Это то, что нельзя разрушать.

Влада.

Кутаюсь в курточку, которую мне любезно принёс парень в форме, представившийся Пашей. У того похоже странный вкус, ибо с меня глаз не сводил. А я как бы выгляжу сейчас точно не краше бабы Яги. Прощаюсь прежде, чем тот успевает мне что-то сказать по поводу его интереса.

Но контакты приходится оставить, я же тут… свидетель? Верно запомнила? Блин, даже адрес работы спросили, как же у них подробно всё! Знала бы раньше, не стала бы влазить.

Ладно, вру. Все было бы так же, всё равно бы нырнула...

Снова сажусь в свою любимую Ладушку и тихонько закрываю за собой дверь. Лишь на секундочку смотрю на сырое сиденье рядом, перевожу грустный взгляд на комок из моих же джинсов, ёжусь и касаюсь лбом руля, выдыхая и не веря в то, что произошло вообще!

Я же и так водить боялась, а теперь как… Ну вот как!?

— Всё хорошо. Хорошо всё! - Выжимаю сцепление и дальше делаю то, что объясняли не так давно в автошколе. - Ничего страшного. Сейчас тихонечко и доеду! Тише едешь даль-ше будешь… Быстро только кролики…

Вспоминаю все эти поговорки из бабушкиных уст. Та мне, наверное, голову отвернет, когда увидит меня одну у своей калитки в такое время и в таком виде.

Легче вообще же не становится! Трушу…

И это кто боится здесь? Что эта за сладкая девочка такая почти поседела, а? Я! Несостоявшаяся олимпийская чемпионка (губу можно уже закатать, ибо не сложилось), лицензированный тренер маленьких водных красавиц и победительница всех местных заплывов, до которых могу дотянуться! Да Владислава Александровна Рудных и страх - это же абсолютно разные вещи! Угу... Я же бесстрашная, да? Настолько, что чуть не утонула, спасая какого-то мажора? Мо-о-ощно!

Включаю магнитолу, заставляя старые колонки ёжиться, но все же выплевывать потрясающий тембр Ронни Радке. Кажется, моей русской малышке абсолютно не нравится этот почти сорокалетний американец, покрытый татуировками процентов на пятьдесят. Машина думает глохнуть, будто перепугавшись, и всё прерывает громкость смешения разных музыкальных стилей в его исполнении.

Зато он нравится мне… очень! И этот мужик хотя бы в моем вкусе в отличие от… всяких там идиотов, пытающихся утопиться.

А еще хочется верить, что благодаря рэпу с хардкором я успокоюсь и уже наконец доеду. Больше без неожиданностей.

За окном хлопья снежные кружатся в таком ритме, что дворники не справляются. И вообще колея (после серии оттепели и резких заморозков) не обещает чего-то хорошего. Надо ещё тише, но спидометр и так не поднимается выше двадцати.

Тихонько заворачиваю, следуя за стрелкой указателя с названием нашей деревни, из которой уехала аж десять лет назад. Добираюсь до первых домов и делаю музыку тише, не желая кого-то будить.

Радке как раз поёт строчку:

“I'm a liar, I'm a cheater, I'm a non-believer”

[Я лжец, изменщик, неверующий]

И это напоминает историю его жизни, а мне почему-то даже хочется её повторить.

Сворачиваю на нашу улочку и проезжаю четыре дома, заворачиваю на уже огребённую парковочку возле маленького невысокого домишки, думая поругать за это бабушку. Надорвется же! Я бы сама всё почистила, а она так гордится, что единственная внучка наконец с десятой попытки получила права, ужас просто!

Поправляю кофту, застёгиваю куртку, надеваю шапку и тихонько выхожу из машины, тут же расслышав, как из будки за воротами выходит Люська, звонко задребезжав цепью. Та добродушно лает, узнав меня каким-то собачьим чутьём. Ей уже лет двенадцать, наверное, старенькая совсем и вроде толком не видит.

Успеваю открыть калитку и зайти внутрь, погладив белесую смесь алабая и лабрадора. Та довольно тычется в руку до тех пор, пока не слышит вышедшую бабушку.

— Душечка, ты приехала!?

— Я, бабуль.

Моя драгоценная выглядывает из-за дверей тамбура и охает заулыбавшись.

— Погоди, сейчас свет в сенях включу! А то пробежала же…

— Да не надо, заходи лучше в дом.

— Сама давай не тяни, простудишься!

Это точно.

Завтра, с утра пораньше, нужно будет из багажника достать подарок, приготовить стол и созвать всю деревню, вроде как обожающую эту женщину в платочке. В понедельник же снова на работу, и болезнь в мои планы точно не входит. А я не знаю, как сейчас не дрожать...

Захожу за ней в дом, та встаёт у печи, улыбаясь мне лишь миг. А потом замечает мой вид и охает пуще прежнего.

— Это что ж с тобой стало-то! Как покойница вся! А сыра… вода бежит!

— Да случайность, бабуль. - Стягиваю всё верхнее, шмыгая носом.

— Да как же это случайность-то, душечка моя!? Что случилось?

Пожимаю плечами, повесив курточку на крючок. Обхожу её, оставляя носками сырые следы на досках, и ставлю сапоги сушиться на верх печи. Надо бы достать из машины джинсы, но бабушкин плед стал неплохой юбкой... Та причитает, помотав головой.

Bad boy / Кто ты такой вообще!?

Разрушение не всегда заметно,

но мир же цикличен, верно?

Тэми.

В больнице прошу у этой светящейся от счастья барби смартфон. Вместо своих цифр, которые та, похоже, ждёт, набираю единственный номер из всех верениц друзей и знакомых. В такой ситуации больше не вспомнил бы никого.

Подношу к уху и натягиваю улыбку, посылая девушке, чуть сжавшей губки, воздушный поцелуй.

— Тай, блин, - раздаётся сонное бурчание родного брата девушки, отношения с которой нам когда-то устроили родители.

Точнее, мой отец.

Перехожу на родной.

— Дамир, помощь твоя нужна.

— Что случилось?

— Забери из больницы сейчас.

— Чего? - По-русски.

— Районная, - парирую ему же, снова перехожу обратно, - только с номера этого не бери, если позвонит кто.

— Типа я тебя не знаю?

— Конечно.

Тот цокает, зевнув и, походу, потянувшись. Шепчет почти жене своей:

— Спи, Нин, я быстро…

— Ага, - вмешиваюсь. - только захвати шмотки какие-нибудь, ладно?

— Че-го? - Снова по-русски.

— Я вымок весь.

— Че-го? Что за бред, не расскажешь?

— Кутагымамы ул сина?* - Любезно улыбаюсь обладательнице телефона.

— Ладно, - осекается Дам, - твои проблемы.

— Да, жду.

Отключаю вызов и передаю смартфон ей.

— А твой номер? - Щебечет девушка.

— А ты же помнишь, что всё утонуло, да? - Натягиваю улыбку ещё шире. - На этот если что звони, мне обязательно передадут.

— Ммм, - чуть с недоверием, - хорошо. Тебе помочь чем-то?

— Да, слушай… - Делаю шаг навстречу и замираю на расстоянии пары сантиметров, заставляя к себе поднять эти милые испорченные щёчки, - девочка та адрес не давала?

Прежде, чем вскипит ревность на огне гордости, тихонько наклоняюсь и целую в висок, шепнув:

— Спасла меня она, ты же понимаешь, да?

Ещё бы сказала “нет”.

— Ну, я точно не брала! Если только ребята те. Там Пашка дежурил, мы иногда пересекаемся, - осекается, смутившись, - пересекались! Вот…

— Номер есть?

— Так с тобой же всё равно свяжутся!

Хмыкаю, кивая в сторону её ладошки, до сих пор не убравшей смартфон.

— Как? Домой наведаются за мои красивые глаза?

— А, ну да, но…

— Так номер есть?

Кивает, чуть обидевшись на слегка повышенный тон. Указываю на чей-то блокнот в этом кабинете приемного отделения.

— Напишешь? Я отблагодарю…

Уже отблагодарил.

Выхожу в коридор, убирая бумажку с заветными цифрами в задний карман почти высохших джинсов. Нахожу здесь туалет, умываю лицо ледяной и смотрю на руки, по которым стекает вода, на этот раз не пытаясь прогнать её из головы.

Меня… спасла.

Меня!

Если бы знала, кто и какой я, стала бы? Это интересно. Кто она-то такая? Как такая хрупкая тростинка смогла сделать в принципе не возможное даже для крупного мужика?

Выхожу обратно, сажусь поближе к выходу, закрывая глаза и откидываясь на сиденье, не желая слушать и созерцать всю эту людскую жизнь во всех её проявлениях. Мне хватает своей. Всегда хватало. Я эгоцентрик, изменщик, лжец и та ещё тварь, конечно.

Спустя двадцать отсчитанных минут, если верить часам в этом холле, на парковку рядом заезжает GranTurismo Дамира. Я выбираюсь на крыльцо и машу единственному другу, как какая-то течная сучка. И я, конечно, о собаках, yeah.

— Вещи привёз? - Здороваюсь крепким рукопожатием, переходящим в детское биение предплечьями.

Тот кивает в сторону машины и уточняет:

— А твои-то где?

— Утонули.

Едва слышно матерится и отходит обратно, быстро перебегая дорожку, заприметив подъезжающую к нам скорую. Повторяю за ним и уже через пару секунд оказываюсь возле отлетающей двери, залезая в тёплый салон.

— Как свадьба? Давно вернулись? Как там этот… - морщусь, - Стас… с ней?

Мир садится удобнее, выдыхает и только после этого смотрит на меня, заводя машину.

— Ты же понимаешь, я не мог не ходить. Он тоже мой друг. А Алика - сестра родная.

— А я говорю что?

— Нет.

— Так как она? Счастлива с ним? Платье красивое?

Сводит губы в тонкую линию, выдыхает…

— Счастлива. Красивое. Слушай, если бы не ты с твоими… замашками…

Bad boy / Вкус пахлавы

Верно ли, что вера всегда должна идти

от сердца и иметь нейтральное послевкусие?

Откуда ему её взять, если не было?

Тэми.

— Таймурад, - разносится эхом над головой.

Отворачиваюсь от уже не зашторенного окна и закрываю ухо подушкой.

— Таймур-р-р-ра-а-ад! - Повторяет гость громче и строже, будто я какой-то мальчишка, к которому можно вот так приходить и будить его...

Гневается. Заставляю себя сесть, потирая глаза и сглатывая от паршивого ощущения - горло будто исцарапано, пить хочу. Сколько времени сейчас? Зеваю... Если он пришёл, тогда десятый час? Так рано? Снова нотации?

— Да, отец.

Он стоит у окна, рассматривая его любимый вид. Наверное, если бы не образ успешного семьянина, этот старый муж остался бы тут жить вместо меня. А хотя, там же на девятом его содержанка прописана, так что…

— Не устал ещё спать? Опять всё пропустил… Вставай и соверши уже утренний намаз, как полагается!

Ворчит, обернувшись ко мне. Волосы уже давно пробрала седина, хотя ему это даже к лицу, да и морщинки у глаз стали ещё отчетливее, сколько их не скрывай. Возможно, это возраст, а может, он волнуется, что младший его всё никак не станет тем, кого тот старается вылепить.

За последние года молодящийся "просто Карим" чуть набрал, стал степеннее, и взгляд стал “добрее”. Все наивно полагают, что дело в той очередной кукле со сделанными губами, грудью, задницей, ресницами, бровями, ногтями, носом и перезашитой... отдельной частью, ха.

Та не стала от этого краше, но ему нравится, он вообще любит к кому-нибудь привыкать, а потом втаптывать, когда надоест. Скоро "надоест", я уверен. Расправляю плечи, хотя всё равно не спешу убежать одеваться и искупать свою вечную вину свежим поклонением.

— Давай поговорим позже, да? - Добавляю улыбку. - Проходи на кухню…

— Я должен ждать сейчас? За пропуск одной молитвы спошлют семьдесят лет мучений! На сколько ты уже напропускал?

— На тысячу лет, отец… Чай?

От чаепития никогда не откажется. Даже если весь мир будет рушиться, найдёт время на кружку-вторую. Потому ухожу приводить себя в порядок, ставлю кипяток, достаю с полки байховый плиточный такта чай, соль, из холодильника - сливочное масло. Прогреваю заварничек, пару раз обдаю для приличия кипятком, прежде, чем всё начать... Отламываю побольше заварки, заливаю на треть и закрываю полотенцем, хотя сам не перенял эту отцовскую любовь.

Сажусь за стол, ожидая, когда напиток заварится, чтобы позже ещё добавить воды. Мой уважаемый гость заканчивает любоваться окрестностями, перестав строить планы по покорению этого города и перестав думать на годы вперёд. Проходит и садится вальяжно напротив. Я, наверное, всё-таки ещё не ценю то, что было заложено им в меня с детства. Надо учиться ценить, он не вечен.

— У вас тут недалеко собираются дома сносить, ты бы узнал…

— На Армейской?

— На Калугиной. От Армейской нет пользы, даже лет через двадцать там ничего не изменится, запомни это. А на Калугиной я у нас продвину план по развитию на будущую пятилетку, и ты же знаешь, землю надо брать уже сейчас.

— Хорошо, отец.

Тот смотрит на свои руки, исчерченные линиями проступающих вен, поправляет перстень на безымянном, немного прокашлявшись. Медленно поднимает взор на меня и чуть кривит едва мелькнувшую улыбку.

— Вчера свадьба была у Алики твоей. Представляешь, просто в ЗАГСе с этим русским оформили. Совсем дочь распустили…

— Да, я знаю. - Поправляю футболку и делаю вид, что теперь сам увлечён созерцанием красоты в окне.

— Исмаиловы гуляют, Таймурад!

Опускаю взгляд на стол.

— Ммм, да, я понимаю, отец…

— А Дамир на свадьбу привёл эту… - знаю, чуть морщится, - Нано Шарвашидзе. Дочку Илии из пригорода! Помнишь такого? Он столько лет к нам пытался пробиться, а тут старшая наконец пользу принесла. - Снижает тон, ещё тише проговорив и метнув в меня копьё обид. - Дочь, ты понимаешь, Таймурад? Я столько лет ждал от тебя действий, а там этот нас уже обыграл…

Сжимаю губы, кивнув, пока не получается выкинуть имя бывшей из головы. Чужая невеста стала чужой женой... Алика. Аленька, Алая, Аля, Алечка... Как интересно!

Возвращаюсь к отцу, продолжающему мне объяснять:

— Представляешь, как этот старый жук счастлив? Её удачно отдаст сейчас, ни овечки не сосчитав, и треть столицы для своей фирмочки обретёт. И один ты остался не у дел, Таймурад!

Точнее, он. Ибо это его амбиции.

— И то, что хотел я, получит этот… грузин! - Сверкнул глазами. - В лёгкую. Понастроит здесь муравейников своих дешевых, оглянуться не успею. - Чуть молчит. Но не получив реакции, вздыхает, начиная всё разъяснять по пальцам, думая, что я не понимаю. - Дамир же старший сын, Таймурад. Старший! И земли рано или поздно его всё равно заинтересуют. А ты что?

— А я эт секкен кеше*?

Прищуривается, кивнув.

— Славно, что ты понимаешь. И что будешь с этим делать?

Девочка из комиксов. 7

Порой держать нейтраль - всё равно

что пытаться плыть против течения.

Влада.

Как клёво, что сегодня уже среда! Ещё три дня и наступит любимейшее воскресенье - можно будет вытянуть лапки и посмотреть дома какой-нибудь сериальчик, а пока…

— Антонина, подними ручки повыше. Да-да, вот так, умница! Кристина, повтори за Тонечкой. Умница!

Обвожу взглядом своих девчонок ещё раз - каждая из них ждёт похвалы, которую я никогда не жалела. Мне нравится эта группа, да и в общем-то моя работа тоже.

Одинаковые купальнички и шапочки для плавания начинают кружиться под мои хлопки, едва создавая рябь по воде бассейна. Мы уже почти закончили тренировку, так что сейчас просто оттачиваем гимнастику, которую, если по-хорошему, я им не должна преподавать. Но не всё же гнаться от стенки к стенке? Должно же быть в любом деле хоть какое-то творчество, верно?

Каждая из девчонок сейчас улыбается, расслабившись и впервые за это занятие перестав что-то кому-то доказывать. В первую очередь, самой себе. В спорте всегда так… прежде всего, надо стараться быть “быстрее, выше, сильнее” себя самого. Тогда всё будет получаться.

На последних па в зал начинают заглядывать первые мамочки. Мило улыбаются на мой кивок, и, как всегда, девочки сразу прекращают синхронить, высматривая, кто же это там пришёл.

— Ладно, всё, выходим из воды! - Вздыхаю, улыбнувшись.

Послушно подплывают, начиная девчачьи разговорчики и хохотушество:

— Владислава Александровна… А вы смотрели новую серию “Карамелек”?

— В выходные обязательно…

По бассейну проходит недовольный шепот. Явно же хотели обсудить её со мной.

— Ну, взрослая жизнь - она такая, девчонки.

— А я думаю, - пробегает мимо Ксюша, заглядывая в мои глаза, - что когда вырасту, буду делать всё, что захочу…

— Было бы здорово, - улыбаюсь ей, пока другие подхватывают и начинают размышлять, чем будут заниматься, когда дорастут до моих почтеннейших двадцати восьми.

— И мороженое!

Подхватываю.

— О, а я придумала! Как вырастите, будете за все мои слёзы носить мне по килограмму каждый день, поняли!? Я люблю черничное с шоколадным топингом, запомните!

Ларочка рядом вздыхает и едва слышно говорит:

— А мне совсем-совсем нельзя шоколад! Мама говорит, от него попа растёт…

Девчонки начинают хихикать, ожидая мой ответ на эту реплику.

— Твоя мама права, конечно. Но носить мороженое вы будете мне, а я уж свою большую попу как-нибудь переживу!

Те хватают полотенчики с лавки и обсуждают, пойдут ли мне лишние килограммчики. Сходимся на том, что в старости я буду всё так же мила, весела, игрива…

Выхожу в раздевалку вслед за ними. Здороваюсь с ожидающими взрослыми, даю указания на следующее занятие, которое состоится, как обычно, в субботу. Отвечаю на дежурные вопросы о том, как сегодня всё прошло, стараясь выделить что-то особенное у каждой девчушки. Умалчиваю про шоколад, ясное дело.

Умиляюсь тому, как нежно почти каждая из девчонок липнет к маме или бабушке, переполнившись эмоциями за наше занятие. А ещё они соскучились. И даже Лара, которой запрещают многое, пытаясь слепить из неё то, что хочет её мама, заглядывает на ту так, что сердце щемит, пока деловая женщина, как обычно, говорит по телефону, размахивая клатчем.

Дочери её мало, кажется. Возможно, это просто моё личное впечатление, не имеющее ничего общего с их реальностью… потому снова улыбаюсь шире и сцепляю руки за спиной, смотря, как девчонки уходят отсюда.

— До встречи, Владислава Александровна, - прощается каждая.

— До встречи, моя хорошая!

Когда за последними закрывается дверь, выдыхаю, сцепляя руки на талии. Так! Теперь надо убрать инвентарь, протереть пол от брызг, заполнить журнал и подготовиться к следующему… а там… индивидуальное занятие? Время три? Да, точно.

Мимоходом заглядываю в свой шкафчик, нахожу там смартфон и вижу один пропущенный от Юльки, которая как раз сегодня дежурит администратором.

— Да, Юлёчек-кулечек, - сдавливаю телефон ухом, заходя обратно.

— Влада! Наконец-то! Ты опять ничего не слышала!? - Слишком эмоционально начинает подруга. - Там к тебе этот… пришли!

— Кто? Ринат на индивидуалку?

— Да какой Ринат? - Начинает кипятиться подруга, почему-то запыхавшись, - Там жеребец такой! Конь ретивый.

— Ты под чем-то, Юль? - Сажусь на край, касаясь ногами воды, вытягиваю за верёвку один покосившийся буёк, запрещающий девчонкам расплываться. - Серьёзно, какие ещё кони?

Следом тяну второй, третий, четвертый, ставлю все стопочкой рядом с собой. Осматриваю воду на предмет посторонних вещичек. Ничего не нахожу зевнув и чуть потянувшись... Мышцы тянет уже какой день, это просто маленький Адушка... Встаю на ноги и, пока Юлёк дуется, пытаясь пыхтя мне что-то объяснить, оборачиваюсь к выходу…

Неловко оступаюсь, упираясь взглядом в мужской силуэт, давящий на меня вполне не забытым нижайшим тембром и улыбкой довольного хищника:

Bad boy / Ифрит

В его жизни кто-нибудь

хотя бы раз был против?

Такое вообще возможно?

Тэми.

Дёрнувшись к двери, успеваю схватить её за исцарапанную руку, удерживая от падения. Эта девочка умудрилась перепугаться, округляя серые глазищи и приоткрывая ничуть не изменившиеся губы.

Интересно, они какие на вкус? Сладкие? Насколько? Приторные, как кремообразный букман из жареной муки и сгущенки, или такие... слегка отдающие сладость, словно каймак с творогом и мёдом?

Мать в моём детстве называла свою стрепню "Ярату" [Любить]*, терпеть её не мог.

Лада же даже дышать перестала. И имя ей подходит. Я его даже пока запомнил, хотя явно ненадолго.

Что ещё? Могу сейчас сыграть по своим правилам - помочь почти развязавшемуся полотенцу упасть на плитку, коснуться её талии, окончательно к себе притягивая и закрывая за нами дверь на той стороне. Захочет? Ха, куда денется.

Для начала - в наглую - жадно и порывами поцеловать этот ротик нежный, вдыхая её запах. Какой он, а? Что ей нравится? Облизнуть капельки на тонкой шее, скользнуть к выпирающим ключицам, которые раньше вроде не возбуждали…

Грудь эта… она снимает штанги во время работы? Не смог разглядеть… а сейчас? На ней? Что будет, если сменить их на кольца, зацепить цепочку и потянуть её к себе? Застонет? Как? Прикусывая губы или едва не крича? А потом кусать, ощущать на пальцах флер её кожи, прильнуть и не отпускать... не отпускать. Кого? Её!?

Мой вдох и тяжелый выдох. Она не в моём вкусе. Ни-че-го не изменилось. Это просто доска. Абсолютно плоская доска! Точка.

Сглатывает, приходит в себя и убирает мою руку с её запястья, вставая обратно на ноги.

— Спасибо…

Шайтан, голос сейчас какой!

Кивнул, сам не зная, почему не могу перестать пялиться на края серого махрового полотенца. Под ним же нет ничего вообще. И я не в плане одежды сейчас. Моя реакция была бы элементарной, если бы заметил впадинку того, что хорошо ляжет в ладони, но в этой области за эти дни волшебство не произошло. И волосы эти сырые. Ей реально нравится выглядеть вооот тааак? Как с такой в люди выходить? Да о чём я... Говорил же про ресторан? Забыла обо мне эта русалочка, да?

Обходит, направившись к одному из двух высоких шкафов и только после оказав мне честь:

— Выйди сейчас же!

— С чего бы? - Бросаю ухмылку в спину, на что та распрямляет и без того прямые плечи и гордо задирает голову к потолку.

— Как минимум, я одеться хочу. Без лишних глаз!

Ухмыльнулся, сам удивившись выбившемуся из лёгких мурчащему тембру:

— Знаешь, Лада, в субботу тебя ничего не смущало…

Снова замирает, остановив ладошку на дверце с её вещами. Имя её так пробрало? Или что? Выдыхает, помотав головой.

— Тогда речь была о жизни… И что тебе надо?

Конкретно мне? Или странно на неё реагирующей отдельной части?

— Я говорил.

Вытаскивает какую-то голубую тряпку, расправляет ту, осматривая. Платье… абсолютно бесформенное, хотя что тут подчёркивать - без понятия. Оно ещё и с кармашками...

И совершенно беспринципно развязывает полотенце. То оплетает её так медленно, что я успеваю прочувствовать пару своих выбившихся сердечных ударов и вполне ощутимую тяжесть в джинсах.

Лада же даже плечом не ведет, и, не давая налюбоваться очертанием своих бедер в этих белых трусиках, быстро сворачивает полотенчико, натягивает на себя голубую ерунду, тут же поправив вырезы на плечах. А следом холодно встречает моё улыбнувшееся отражение в маленьком зеркале и хлопает дверцей, оборачиваясь на

раз-два-три.

Платье повторяет трюк Мэрилин Монро, и даже на секунду меняю своё мнение на счёт “бесформенной тряпки”.

— Уважаемый Таймурад…

Скалю идеально отполированные зубки в улыбке - девочкам такое нравится - дополнив:

— Кари-мо-вич.

Кивает, не изменившись в лице.

— Таймурад Каримович…

Хмыкаю, кивнув. Продолжает:

— Я вообще не понимаю, чего тебе надо тут и как ты меня нашёл. Скажешь уже?

— Давай все вопросы за ужином, да?

Эта девушка морщит носик, вздохнув. Смотрит на моё лицо и сжимает губы так недовольно, что будь я наивнее и не имей свой опыт, обязательно бы залип.

— Ладно. Здесь столовая ещё открыта. И я не ела с утра, так что… - неопределённо отмахивается ладошкой, - сойдёт!

“Столовая”? “Здесь”? Я для неё “сойду”, серьёзно? Хотя мне же проще.

Всё-таки интересно, почему на эту доску так реагирую. Если есть стокгольмский синдром, то здесь что-то подобное? Нормально вообще какой день желать затащить куда-нибудь свою спасительницу? “Спасатели Малибу”* на этом и основаны, конечно. Но там-то хоть формы… А здесь что?

Или это после стресса? Меняются же у людей вкусы после подобных событий. Кто-то верит в призраков, кто-то в демонов, кто-то в “богов” разных, а я вот её всё вспоминал. Отлично?

Девочка из комиксов. 9

Не каждой возможностью стоит пользоваться.

Иногда они могут лишь погубить, а не подарить шанс

на то, о чём мечтала изначально.

Влада.

Опять смеюсь…

— Так, ладно, - говорю намного спокойнее, выпрямившись и улыбнувшись, - благодетельный и благородный заноза очей моих! Узрите, пожалуйста…

Хмурится ещё больше, так что решаю быстренько договорить:

— Что предложением я твоим не воспользуюсь!

Он реально не понимает:

— Почему?

Ну вот как это объяснить? Что непонятного-то!?

— Потому что из-за этой лампы Алладину пришлось спасти Агробу и влюбиться в принцессу Жасмин. А зачем оно мне? Спасибо, - кладу руки на сердце, смотря, как тот не сводит с них до сих пор темнеющих глаз, - но мне не нужны ни Агробы, ни лиры или что у вас там, ни тысяча и одна ночь, хорошо? Меня устраивает своя жизнь, и твоя милость вот, честно, только бесит! Ты понял?

Кажется, не замечает, что я перестала говорить. Да и едва ли слышал… странный он.

— Ау!

Тот медленно поднимает свой взор, по штришку оттачивая каждое слово:

— У Алладина не было выбора. Его выбрала лампа, и если бы не это, он так бы и остался никчёмным мальчишкой.

Нормальный такой ликбез провёл…

— Эм…

Самодовольно скривил губы.

— Таймурад, один чёрт… - замечаю, как морщится, чего сейчас-то? "Черт"? - ого, у нас есть стоп-слово?

Закатывает глаза, пока я улыбаюсь шире, повторяя, как заведённая:

— Ч-ч-ч-черт! До чертиков чертов черт…

Глубоко выдыхает и перестаёт на меня пялиться, тут же зажмурившись.

— Эндэш, Лада… - едва слышным грудным рокотом.

— Это ты мне заткнуться сказал, да? Или проклял?

Медленно открывает глаза и почти решается что-то сказать, но осекается, увидев во мне неведомо интересное. Что? Я всего лишь оперлась на собственный кулак и расплылась, просто умиляясь тому, что выбешиваю совершенно для меня непонятного парня. Он такой вспыльчивый, обжечься можно!

Единогласно решаем больше не говорить, так что спокойно доедаю свой завтрак, обед и ужин, обещая самой себе и своему метаболизму, что буду наконец нормально потреблять калории, а не запихивать их в себя одним приёмом пищи. И в общем-то встаю, кивнув Галине Максимовне, улыбнувшейся напоследок. Убираю за собой, освобождая поднос. Выхожу из буфета и оборачиваюсь лишь тогда, когда поступь его не думает от меня отдаляться. А мы как бы уже прошли отворот к стойке администратора…

— Тебе пора уйти. - Едва удерживаю собственный палец, что уже намерился уткнуться в его широченную грудь.

Тот обдаёт прищуром и колким:

— Не командуй мной.

— Да при чем тут это? - Развожу ладошки в стороны. - Я же сказала, мне ничего не надо. Всё! Что ещё?

— Так нельзя, Лада.

— Да в смысле “Нельзя”-то? - В подтверждение ещё и фыркаю.

— Просто нельзя. - Назидательно-назидательно.

— Слушай… так… ладно, я поняла, всё элементарно! Ты просто тупой!

Откашливается и опять напрягает мышцы, отчего футболка заметно дрогнет.

— И давай я всё же тебя выслушаю, что же там скрыто за этими тайными желаниями…

— "Тайными"? - Изогнул бровь.

— Просто “желаниями”! Что ты имел ввиду? Что я должна вообще захотеть, чтобы ты перестал меня преследовать?

Его глаза вдруг вспыхивают и как-то безбожно начинают прищуриваться.

— Меня?

Э...

Лицо перекашивает, хотя я успела подготовиться морально, но… всё равно… Атас! Attention, гора из нано-идиотов! Решаю просто развернуться и ускориться, чуть ли не на рысь переходя. Добегаю до своей раздевалочки и хлопаю дверью, тут же удерживая в руках ручку. Он не пытается открыть, это хорошо, ибо едва ли бы я её удержала! Но ни оправданий, ни продолжения этого лепета я не хочу слы-шать.

Это… просто… он с чего подумал, что я его… “захочу”? Его? Вот его?! Точно его? Ронни Радке бы выдал “WOW! Motherfucker”. Откуда такие амбиции в мою-то сторону!?

И только тут замечаю, как замерла уборщица, злостно на меня уставившись:

— Что вы все хлопаете и хлопаете! - Цедит по крупинкам женщина на мой немой вопрос.

Я пожимаю плечами и отрываюсь от ручки, пробираясь через ведро к своему шкафчику. Достаю оттуда колготки и кофточку. Натягиваю всё на себя, извиваясь от будто специально ползающих у моих ног ворсинок швабры. Убираю до сих пор не высушенные феном волосы в култышку, понимая, что мешаюсь… но можно же как-то нежнее, не пытаясь меня с ног снести?

— Всё ходите и ходите тут! Смена закончилась? Закончилась, а вы всё ходите и ходите…

— Сейчас уйду.

— Постарайтесь уж, а то работать не даёте!

Девочка из комиксов. 10

Что должно случиться, чтобы мечта сбылась?

Терпение? Желание? Стремление?

Иногда достаточно случайности?

Но она в такое не верит.

Влада.

Он догоняет как раз у поворота к Юле, я понимаю это по подстраивающимся под мой ход шагам. Эта ходячая стена раздражает, он не в моём вкусе, этот парень вообще мне никто! Зачем увязался? Нашёл лёгкую добычу? Мальчику стало скучно? Очень смешно!

— Юль, - кричу, как только вижу свою очаровательную пухляшу с обворожительной улыбкой, которая как раз и расцветает на её личике, когда девушка видит того, кто продолжает плыть за моей спиной.

— Ой! Вла-а-адушечка моя! - Лебезит подруга, и мне так хочется гаркнуть, но я лишь выдыхаю и разжимаю сжатые до того кисти.

Надо быть спокойнее! Я, в конце концов, тренер со стальными нервами, которые сейчас вообще ни к чёрту… “чёрт”, оборачиваюсь, зыркнув… чё-е-е-ерт! Бабушка бы по губам надавала!

Тут же падаю лбом на стойку ресепшена, обхватывая голову руками. Скрещиваю пальцы на затылке и ровно в тот миг, когда решаю выдохнуть, по моей спине умудряется проползти чья-то пятерня, обдающая теплом и паникой. И эта лыжа явно больше Юлиной… Такая и спину может сломать, наверное. О, я не завидую его девушкам! Это такую прыть обуздывать, такое на себе удержать, такое вообще сдержать… Жуть!

— Ещё раз руки распустишь…

Поворачиваю голову, не отрываясь… и выдыхаю, разглядев на этой же стойке удачно разложившегося Таймурада. Тот склонился, только подперев голову свою бестолковую рукой. Этому парню вообще такое normally? Мне такое можно… ему такое никак “низя”!

И ухмылка с губ всё никак не уйдёт, развивая во мне Паршивое чувство, что этот волкодав успел почувствовать вкус моей крови, вьющейся в венах, и решил ощутить это вживую, думая преследовать. Ага, размечтался.

Юлёчек-кулёчек продолжает радовать нас своей красотой и молчать… А “молчать” и “Юля” - это молекулы из разных океанов.

— Юль, почему у нас посторонние здесь?

Я задеваю болезненное - Юлькину несуществующую некомпетентность. Та ловит мой уставший взгляд и слегка открывает рот, дабы набрать побольше воздуха в лёгкие…

— В смысле “посторонние”? Таймурад Каримович вообще-то записан к тебе.

— В смысле “записан”?

— Ну, - начинает девушка, пока “Таймурад Каримович” добавляет к ухмылке самодовольную улыбку, проскользнувшую искорками в карих глазах, - как это “в смысле”? Вы же обговорили всё и назначили это время на индивидуальные, верно?

— Абсолютно верно, Юлия, - отвечает своим нижайшим тоном, тут же направив улыбочку в сторону администратора.

Я приподнимаю руку… опускаю… Снова приподнимаю кисть и опять опускаю. Решаю откашляться и встать наконец ровно, только после начав разнос:

— Как это “договорились”!? С кем? Со мной? - Кладу ладонь на грудь. - Я занимаюсь с детьми, Юля! Ты забыла? Или ему нет восемнадцати, да?

Перевожу взгляд на парня.

— Ты несовершеннолетний?

“Несовершеннолетний” откашливается, морщится и чуть прищуривает очи свои.

— Или, может, у тебя есть сын, брат, зять, сват не старше восемнадцати, а? И когда я с тобой успела договориться!? О чём, Таймурад?

Всё же имя красивое… но я всё равно не понимаю! Зато понимает Юля:

— Таймурад Каримович купил годовой абонемент.

Моё лицо воистину перекашивает.

— Ч.. что сделал Таймурад Каримович?

Отвечает сам:

— Взял годовой абонемент. Какие-то проблемы?

Игнорирую… Левый успевает моргнуть раньше правого глаза.

— Так верни ему деньги, Юль?!

— Ну как это! - Сокрушается девушка, получив свой процент с продаж и мысленно его уже растратив. - Ага, счаз, Влада! У вас ни одного занятия не было, и я должна отдуваться? Ты вообще уже?

Таймурад в превосходстве чуть приподнимает бровь. Но я не сдаюсь:

— Тогда переводи его к кому-нибудь другому, ясно?

Юля смотрит на мужчину, что оказался младше нас двоих, переводит взгляд в мою сторону, снова смотрит на этого, снова на меня и опять на него, наконец выдохнув и открывая рот:

— Таймурад Каримович, - натягивает виноватую улыбищу, прошибающую бетонные стены.

Мне даже становится жаль эту женскую версию кота из “Шрэка”, но…

— Юлия, - опять красиво коверкает имя, - у вас максимальный на сколько? На три года? Я не буду его возвращать, честное слово. Но давайте пока попробуем на год, да, моя дорогая?

На последнем подаётся к девушке, чуть ли не коснувшись ладонью её щеки. Смотрит в глаза, истинно гипнотизируя… а я топаю ногой и шиплю, пока есть чем:

— Таймурад Каримович, вы там в своём уме?

“Таймурад Каримович” бросается в мою сторону, аки опасная кобра, шепнув на расстоянии миллиметров:

— В своем, Лада.

Девочка из комиксов. 11

Именно случайности формируют то,

что мы имеем в итоге.

Влада.

Апогеем всего этого стала тачка, перекрывшая мою Ладушку. Ну нормально вообще? Что за розовая немка с колечками борзо так подперла мой и без того повидавший бампер!? Да я столько бордюрчиков им задела - не пересчитать… А сейчас как выбираться? Там же сзади бордюрище - я на своих 14-ых колёсах не перепрыгну! И не вывернуть никак…

Долетаю до этой наглости, обхожу задницу Аудюхи, запоминая дорогущие номера, скольжу взглядом по витиеватым рисункам, которыми обклеена машина, и стучу в стекло водительской двери, тут же выдохнув и только после посмотрев…

То начинает опускаться, а я начинаю раздражаться сильнее, разглядев того, кто там удачно устроился.

— Ты… - Поднимаю ладошки и тут же опускаю. - Ты вообще!?

Этот Таймурад Каримович слегка смеётся и кивает в сторону моей заблокированной машины.

— Ну давай, попробуй выехать, Лада.

Смотрю на него миг, второй, третий… нет, ума у парня не прибавляется.

— Как?

— Как-нибудь.

— Отъедь… - Указываю на машину и обдаю второсортным сарказмом. - Тебе кстати идёт этот цвет. Фуксия?

Тот смеётся уже более открыто и решает ответить:

— Мне всё к лицу.

— Ммм… отъедь, Таймурад. Что ты устраиваешь?

Оглядываю забитую парковку… Но пустые места точно есть где-то! У нас всегда так!

— Нигде места не нашёл больше? И обязательно надо было мою подпирать? Ты вроде уехать собирался? Прощался! Передумал?

— Передумал. - Спокойно и ёмко.

— Ммм… а ты не боишься, - вспоминаю сцену у Юли, - что я тебя утоплю, если ты ко мне завтра сунешься?

Этот хмыкает и тут же зевает, да так заразительно, что чуть не поддаюсь ему.

— Завтра и узнаем, Лада.

— Угу… давай уже… - снова показываю на машину, - уезжай.

— Я сказать хотел…

— Да ладно!? Ещё что-то оригинальное?

Сковывает губы и напрягает желваки, тут же выдохнув и сжав костяшки на руле.

— Очень оригинальное. - Прищур. - Что делаешь вечером?

Сердце почти сделало “Тудум”.

— Что?

Тот начинает улыбаться, опять возомнив себя абы кем.

— Погоди… ты зачем спрашиваешь?

— Пригласить кое-куда хотел. Ты поужинала, я - нет…

— И? Мне, может, тебя с ложечки из-за этого покормить?

Успевает ответить:

— Можем попробовать. Хочешь?

Стряхиваю ладошки, будто по ним что-то проползло.

— Таймурад… - специально добавляю отчество, - Каримович, тебя реально где-то замкнуло?

— Пока да.

— Перезагрузись тогда…

Тот спокойно парирует:

— Перезагрузи.

— А чести немного? Слушай, я… я же не прошу ничего, ну, вышло так в субботу… всё же уже!? Всё. Не порти о себе впечатление.

— Ммм, - показывает идеальные белые ряды, по которым скользнул языком, - так ты уже обо мне думала?

— Издеваешься или это подкат такой!?

Паразит даже в лице не меняется.

— Оба варианта.

— Вышло тупо, извини… Послушай… ты говорил, что я не в твоём вкусе! Что-то изменилось?

Оглядывает салон, будто уже заскучал.

— Так и есть, ты абсолютно не в моём вкусе.

— И ты тоже не в моём.

Ловит мой взгляд и говорит так, будто это я его полдня окучивала:

— Так мы едем, или я наконец уезжаю?

— Уезжай.

— Тебе же завтра будет хуже, Лада.

Поднимаю ладошки и шиплю:

— Мамочки, всё, напугал!

Тот кивает, улыбнувшись. И тут же понтуется, выжимая из машины эти “Врум-врум”. Движок поддаётся ему бодро, но тот не особо доволен. Даже кривится.

— Слушай, а ты без прав был? Ну… документы не утонули?

Снова ловит мой взгляд:

— Утонули.

— И так… быстро всё восстановил? - Обвожу взглядом девчачью машинку, соизмеримую по стоимости с пятью моими квартирками.

Мотает головой…

— Ещё даже не начинал.

— То есть… сейчас без прав?

Молчит, усмехнувшись и продолжая глазеть на лицо, с которым совладать не могу.

— Так… стоп, вообще ненормальный!? Ты просто избалованный мажор, просто идиот редкостный! Тогда меня чуть не снёс… я бы ехала быстрее, ты бы утащил меня вместе с собой… Ты просто придурок, ясно!? Просто…

Bad boy / Ты же смущаешься

“Мы” ещё только должно случиться.

Тэми.

Сегодня каждый решил мне позвонить и вынести мозги с самого утра, стоило мне восстановить сим-карту и запихнуть ту в дешевенький смартфончик. Что может дать аура “избалованного мажора”? Доступность всего, чего захочется. Вот и паспорт не потребовался, хотя всё равно тот надо бы восстановить…

Но чхать я хотел на то, во сколько мне там забирать документы из Росреестра по протекции отца, и на всех этих… “знакомых”.

Эти четыре дня без связи были… особенными. Удивительно, я ещё умею наслаждаться такими вещами. Будто сбежавший из вечного присмотра мальчуган… сколько мне тогда было? Семь или пять?

Паркуюсь возле этого комплекса, наконец решив ответить на десятый вызов в одном из мессенджеров.

— Что?

Владелец одного злачного места не ожидал, что отвечу и не ждал этот тон.

— Тэми! Наконец-то! Ты занят? Срочно поговорить надо.

Он скоро перепишет всё на гуляющую молодую жену, а та едва ли будет ему до гроба верна.

— Занят.

Выхожу из этой колымаги, блокирую её, думая, что завтра надо всё же съездить и посмотреть на состояние своей вытащенной машины. Её даже обещали высушить, но что там с ней за эти дни произошло… интересно.

— А когда освободишься?

— Ммм, к выходным. Что-то ещё?

— Тэми! Серьёзно! Разговор есть, ты не понимаешь!?

— Слушай, я собираюсь развлечься, так что кит күттә*.

Почти сбрасываю звонок, проходя мимо припаркованных машин, но тот успевает влезть со своим нытьём:

— Вот значит как ты…

— Обиженку не включай.

— Я тебе говорю, надо встретиться! Ты понимаешь? Ты же в курсе, что у меня происходит…

Тот намекает на свою набирающую ход уголовку, а я тут причём?

— И?

— И либо ты мне поможешь, либо я тебя с собой утяну…

Смеюсь в голос… какой забавный, а… какой самоуверенный тридцатипятилетний дядечка.

— И что же у тебя на меня есть?

— Сейчас скину! Я хотел по-хорошему, Тэми. Ты сам злишь…

О да, сам "по-хорошему" хотел отмазаться за счёт связей моего отца? Неплохо.

— Отправляй уже, неженка.

Сбрасываю вызов, улыбаюсь какой-то разукрашенной тёлке на крузаке, резко затормозившей и специально пропускающей меня. Прежде, чем перейти дорожку к цветному фасаду, замечаю её дочку на заднем сиденье, грустно посматривающую в мою сторону, будто моя фигура - что-то такое сакральное.

Ещё одна обёртка счастливой семьи?

Захожу, здороваюсь с охранником, любезно улыбаюсь женщине, принимающей моё пальто. Добираюсь до администратора… та же девушка. Как её? Смотрю на бейдж, не… не хочу.

— Привет, - улыбаюсь, разглядывая, как эта пигалица на копытах оторвалась от экрана и начала млеть в ответ.

— Ой! Здравствуйте, Таймурад Каримович!

Даже имя моё запомнила… ей за это доплачивают?

— Лада на месте?

Та зачем-то смущается и поправляет причёску, будто это я о ней сейчас спрашиваю.

— Да! Только она не в настроении с утра…

— Что же так?

Пожимает плечами и думает что-то ещё сказать, но я обрываю очередной улыбкой и наконец ухожу. Духи воняют жутко. Тошнотный запах. Приторный… В отличие от её подруги, хотя одного невинного поцелуйчика мне пока мало.

Добираюсь до дверей знакомой раздевалки, встаю у окна опять, расслышав Ладин голос… красивый, нежный такой… Даже когда злится, это скорее мило, чем пугающе. Вроде весёлая сейчас, даже смеётся, или из-за меня была “не в настроении”? Я могу, да.

Хотя обычно вызываю другие эмоции.

Дожидаюсь, когда из дверей выползают тот отец с больно разговорчивым сыном, жду ещё минуту и захожу.

— Лада…

Недотрога чуть выглядывает, разглядев меня и тут же простонав.

— Эээх, надежда, что ты не придёшь, только что умерла!

Смешная… добавляет:

— Ладно, переодевайся и выходи!

— Ты видишь у меня где-то вещи с собой?

Выходит ко мне, замерев в дверном проходе. И пока я рассматриваю эти обтягивающие плавки и майку, наверное, непромокаемую, та спрашивает:

— И что это значит?

Хочется попросить её покрутиться, будто эта русалочка сейчас в каком-то экстравагантном платье. Это для меня? Из-за меня? Её синий в полоску купальник был неплох, но этот вид, вопреки её ожиданиям, нравится мне даже больше… Так интереснее. Никто кроме меня не будет засматриваться…

— Собирайся, у нас с тобой… - поглядываю на наручные часы, - час и десять минут. Ты голодна?

Девушка сжимает кулаки и расправляет плечи…

Bad boy / Своенравная дурочка

Рад, что ничего не случилось?

Тэми.

Если смыть этот цвет волос, запереть её в салоне красоты, которые обожает Алика… И если представить её в нашем традиционном бирюзовом платье, спадающем до пола… нет, эндэш, зачем я об этом думаю? Моё дело - следить, чтобы эта её консервная банка не испарилась из зоны видимости зеркала заднего вида.

Хочется поиздеваться и выжать педаль в пол, но та же просто уедет, не попытавшись даже сделать вид, что хочет меня догнать.

Оттормаживаю у перекрёстка, перестраиваюсь в крайнюю левую. Перед её машиной успевает вклиниться какая-то другая помойка. А потом, кажется, ещё одна…

— Ай, Лада…

Светофор надо мной отсвечивает последние секунды. Четыре, три…

Нахожу на экране аварийку, нажимаю, даже не заглохнув для приличия.

Жду.

Хозяин первого корыта чуть ли не выворачивает голову, думая посмотреть на ту курицу в этой розовой чуши. Рядом пытаются тесниться полосы, толком не договорившись, кто кого здесь пропустит.

Я жду…

Из окна второго мат осекается только на мой вытянутый средний.

Она наконец подъезжает и мигает поворотником. Думает обогнать? Трогаюсь с места, выворачивая на последних секундах. Эта девочка успевает проследовать за мной ровно за миг до того, как встречка начинает движение.

Почти сразу сворачиваю в карман к неплохому ресторанчику с красивой застеклённой верандой, до которой надо бы ещё добраться.

Нахожу два места, паркуюсь. Лада выжидает и повторяет за мной, но это выглядит так неуверенно, что я ради этого шоу выхожу из машины и отхожу к багажнику, любуясь её нелепыми рывками.

— Тебе помочь? - Говорю погромче.

Её сосредоточенное выражение лишь на миг озаряется злостью. Забавная...

— Ну, как хочешь.

Спустя пару моих зевков наконец глушит машину и тут же вылетает ко мне, громко хлопнув едва держащейся дверцей.

— Таймурад…

— Я предложил помощь, что ещё?

— Ты что там устроил!? Зачем встал на повороте?

Фыркнув, выдыхаю…

— Учить жизни меня будешь?

Та миленько кривит губы и мотает головой, наконец возвращаясь к своей шахте. Закрывает на ключ, продолжая нервничать.

— Идём, Лада.

Ухожу первым, чуть разминая шею, думая, зачем мне эта неудобная бесполезная розовая колымага. Не надо было соглашаться на слова отца. Взял бы что-то получше этого…

Огибаю основное здание, выхожу ко второму корпусу, обхожу и его, наконец выбравшись к веранде, которую стоило рисовать в сказках о Золушке. За этой “красотой” начинается пока ещё нетронутый лес. Точнее - крошечная лесополоса, не зацепленная ни отцом, ни его конкурентами. Кажется, там проблемы с поисками владельца, и это сейчас мне на руку. Здесь всегда тихо, спокойно. И снежинки находят покой на стеклянном куполе, чуть припорошив его.

Нас уже ожидает один официант, вышколенный по знакомой системе. Тот представляется и даже не меняется в лице, разглядев получше мою Русалочку. Зато Лада не светится счастьем, которое я уже думал дежурно отметить и раскрутить на принятие штатных комплиментов её персоне. Не нравится? Озирается, будто ужасаясь и безмолвно паникуя.

Мальчик проводит к одиноко стоящему круглому кованому столику, помогает снять курточку недотроге и даже подвигает ей схожий белый стул, заботясь об её удобстве. Снимаю пальто, не сводя с неё глаз.

Та окончательно теряется, находя отдушину только в разглядывании едва заметных серебряных нитей, переплетенных в орнамент этой скатерти.

Сажусь напротив, улыбаюсь на любезно протянутое меню. Открываю и делаю вид, что мне это так интересно, давая ей шанс успокоиться… Девушка так и продолжает сидеть, снова растягивая края рукавов этой дурацкой кофты.

— Что ты делаешь?

Сжимает пальчики, дрогнув.

— Тебе здесь не нравится?

— А… - приоткрывает ротик, шумно вдохнув, - ты думаешь, мне здесь место?

Кривлю улыбку.

— Тебе не уютно? Просто расслабься.

— Сколько здесь стоит… ужин?

— Это не твоё дело, Лада.

Закрывает лицо ладошками, будто ей всерьёз жутко. Тихо шепчет, боясь побеспокоить своим голосочком неведомых духов.

— Я не понимаю тебя… что ты устраиваешь? Для чего? Ради чего, Таймурад?

Официант оказывается рядом как раз вовремя. Указываю пальцем на фуа-гра, кивнув в её сторону. Скольжу к красному Médoc с мягкими танинами. Нахожу лёгкий салатик с гренками по рецепту шеф-повара. Добавляю десерт, что ей ещё? Ладно, войдёт во вкус - определится сама.

— Мне как обычно, - отдаю черную папку с серебряными уголочками, позволяя работнику раствориться и отойти к его стойке.

— “Как обычно”? - Вторит Лада. - Ты тут частый гость?

Натягиваю загадочную улыбку.