Остров забытого бога

1

Человеческая память не долговечна. Люди забывают свою историю, собственные корни, богов, которым раньше поклонялись. Но забытый бог не исчезает бесследно, он терпеливо ждет своего часа, чтобы снова восстать в силе и власти, данной ему новым поколением людей.

Сейчас я смотрел на молодого герцога, и мое сердце наполнялось надеждой. Если я не ошибаюсь в нем, мы сумеем понять друг друга. Мы объединим свои усилия, человек и бог, как когда-то давно, и будем совместно править. Я буду говорить с герцогом устами мальчика Брайана, который считает, что его призвание – служить христианскому богу, но он будет служить мне.

Юноша, светловолосый и сероглазый, являющий собой практически идентичную копию своего старшего брата, Дерека, герцога Каревалла и нового мэра Форвард Сити, вошел и осторожно прикрыл за собой дверь, стараясь не побеспокоить сидящего за письменным столом герцога. Юноша был облачен в одежды священника, и лицо его, наряду с юношеской нежностью и еще не до конца изжитой ребячливостью, пыталось выражать солидность и благообразие (что удавалось ему с трудом), юношеская же свежесть делала его премилым и умилительным в его показной серьезности. Он недавно был рукоположен в сан и относился к своему новому положению отца паствы, возможно, более серьезно, чем следовало бы.

Герцог услышал скрип двери и осторожные шаги. Поднял голову и приветливо кивнул юноше:

– Хорошо, что ты пришел. Я тут с головой закопался в эти бумаги, и все равно чувствую, что упускаю больше, чем беру на заметку. Уф, собачья это работа – исправлять чьи-то ошибки.

Брайан рассмеялся:

– Не нужно было сразу же увольнять всех чиновников, что достались тебе в наследство от старого мэра. Пусть бы сначала порядок в бумагах навели...

Герцог хмыкнул:

– Они бы навели, пожалуй. Оглянуться не успеешь, как не станет ни бумаг, ни чиновников...

– Сдались тебе эти бумаги! Дерек! Оставь их писцам!

– Императорским указом велено навести порядок в городе, а заодно и на всем острове. Кончилась наша беззаботная жизнь, братец. Наш остров теперь находится под пристальнейшим вниманием императора, и в наших интересах сделать так, чтобы создать о себе наилучшее мнение.

Брайан кивнул:

– Наверное, нам придется очень много работать, Дерек. Но теперь все на острове будут стремиться угодить императору. Потому что никто не хочет оказаться в положении герцогства Рэйнфилдского...

Герцог вскочил. Его серые глаза горели гневным огнем:

– Молчи! Ради Бога, молчи! Мы еще слишком молод, чтобы рассуждать о судьбе Рэйнфилда! Никто не повторит его судьбу, ведь среди нас нет предателей!

Брайан недоуменно попятился прочь от разгневанного брата и заметил примирительно:

– Извини. Я совсем забыл про Роджера. Я не хотел причинить тебе боль! – улыбка юноши говорила, что да, он виноват, но осознал свою вину и больше такой ошибки не повторит. Дерек вздохнул: "Что уж теперь думать о Родже?"

– Я не сержусь на тебя. Просто... Не заговаривай о Рэйнфилде ни с кем. Никогда. Как будто его и не было. Так будет лучше.

– Хорошо. – ответил юноша смиренно. Дерек вернулся за свой письменный стол:

– Еще столько всего предстоит сделать... Начальник полиции докладывает о недовольстве жителей. В городе брожение и смута.

– Еще бы. Ты же велел поднять налоги! – хихикнул Брайан.

– Если так пойдет и дальше, цены возрастут неимоверно и на острове начнется голод. А голодные люди способны на все. Император не знает, что у нас тут творится на самом деле. Для него главное – чтобы в казну вовремя поступали налоги, а когда у нас беда, мы вольны выкручиваться, как пожелаем. – с горечью произнес герцог. Эта его фраза говорила, как будто, о том, что Дерек вовсе не так предан императору душой и сердцем, как был бы должен. Но... для островитян император был лишь символом высшей власти, почти равным Богу и таким же далеким. А реальность?

В реальности были воры, которых нужно наказывать за воровство, взяточники-чиновники, не желающие расставаться со своими теплыми местечками, жадные торговцы, пекущиеся лишь о своей выгоде, и бедный люд, которому бремя нового налога может оказаться не по силам и которого ждет голодное время.

Друзья и соратники находили, что Дерек на посту мэра излишне демократичен и мягок. Но кому, как не ему, понимать, что если человеку нечего есть, не во что одеться, – все его помыслы направлены к одному: где взять денег на еду и одежду, как заплатить налог императору и не умереть после этого от голода. Такие люди не думают о благе родины, или, тем более, какой-то далекой империи. Такие люди устраивают беспорядки и бунтуют. Императору не нравятся бунты. Но что он сделал, чтобы их не было?

Вопрос брата отвлек Дерека от раздумий:

– Чем ты займешься сегодня?

– Охраной прав граждан. – рассеянно ответил герцог, зевая. – Сегодня вечером судья собирался нанести мне визит. Начальник полиции посетил и его тоже. И ему тоже не нравится, что недовольство народа растет. А что епископ?

– Молится. – пожал плечами Брайан. – Ему и не остается ничего, кроме как молиться. Поговаривают о скором приходе Спасителя. Мол, перед его появлением всегда так бывает... – Брайан передернул плечами. Станет Спаситель тратить время и силы на один-единственный остров, когда его ждет весь мир? Дерек невесело усмехнулся:

– Только Спасителя нам сейчас не хватает для окончательной неразберихи. Впрочем, если выбирать между молитвами и погромами, пусть уж лучше молятся. – пробормотал герцог и снова нырнул в ворох бумаг. Брайан некоторое время понаблюдал за работой брата. На его губах то появлялась, то пропадала улыбка. Затем юноша вышел за дверь, осторожно прикрыв ее за собой.

Собор... Брайан собирался зайти в собор и помолиться там со своими братьями. Пусть Дерек заботится о телесной жизни своих людей, но кому-то же нужно заботиться и об их душах? Придворный священник, отец Брайан, состоящий духовником при особе и дворе своего старшего брата, герцога Кареваллского, покинул мэрию, ставшую также временно герцогской резиденцией (нового мэра избрали так поспешно, что еще не успели подготовить ему достойное жилье, а в доме старого мэра Дерек жить отказался категорически) и отправился в собор.

2

Когда-то у меня была огромная власть над людьми, и люди, которые склонялись перед этой властью. Потом эти люди бежали с острова, убоявшись моего гнева и разрушив мое святилище. Оставшись один, я ждал, сколько мог, а потом погрузился в сон. Прошли века, пока на остров явились другие люди и разбудили меня. За то, что они пришли и вернули меня к жизни, я щедро наградил их.

Указом императора семь торговых кораблей отправились на поиски новых земель. В экспедицию были отправлены неугодные императору капитаны и отданы самые ветхие суда торгового флота. В тюрьмах была объявлена амнистия для тех, кто решиться отправиться в корабельной команде экспедиции. Но настоящая амнистия и милости императора ожидают экспедицию только в том случае, если находка будет стоящей.

Император всегда был суров к своим подданным. Этот стиль правления переходил от одного императора к другому так плавно и легко, что казалось, что на троне всегда находится один и тот же император, продолженный в своих потомках: несгибаемый, суровый, когда нужно - жестокий и не знающий жалости. Настоящий тиран.

Опальные капитаны и бывшие каторжники вместе отправлялись на поиски новых земель, и, казалось, императора не волновало, найдут ли капитаны общий язык с такой командой, сумеют ли договориться, или погубят экспедицию своей несговорчивостью. Если экспедиция надеется выжить - каждый человек в команде должен чувствовать себя в первую очередь посланником империи, забыть свои амбиции и разногласия во имя общего дела. Если же судьба этой экспедиции обречена – что же, когда-нибудь император пошлет другую экспедицию... Всегда найдутся ненадежные капитаны и жаждущие амнистии преступники.

Корабли экспедиции покинули родной порт однажды весенним утром, и направились на восток. Потому ли, что и честные, но опальные граждане империи, и преступники в равной мере познали, как тяжек гнев императора, или потому, что законы выживания одинаковы и для аристократов, и для плебеев, противоречия в командах экспедиции возникали редко и разрешались без человеческих жертв. Верные слуги империи твердо решили заработать императорские милости, отыскав для империи новые земли. Во имя славы империи и императора.

Это был долгий морской поход. Порой приходилось приставать к земле и чинить потрепанные в штормах корабли, или просто запасаться провиантом и пресной водой. Золото империи, единственное, на что не поскупился император, служило лучшими верительными грамотами для экспедиции. Это, да еще то, что империя была слишком сильна, чтобы можно было уничтожать ее корабли и после этого оставаться безнаказанными, обеспечило экспедиции спокойный путь даже мимо самых воинственных земель. Ведь только один император знал, насколько малоценной была для него эта экспедиция с самого начала.

Нельзя сказать, что экспедиция не встречала подходящих земель на пути к острову, который много позже получит название остров Второго пришествия. Экспедиция видела много земель, пригодных для целей императора. Но все эти земли были уже заселены, и нужно было их брать с боем, а потом приводить к повиновению непокорное население.

Вряд ли император Ричард пятый будет счастлив получить такое неспокойное приобретение. Мятежников и в империи хватало, даже с избытком. И. потом, если быть слишком жестоким всегда, люди могут сломаться и утратить верность своему императору. А они были верны - все эти опальные капитаны и бывшие преступники. И еще, они были благодарны императору за то, что не поддался гневу, и не казнил, – а лишь отправил новые землю во славу империи.

Флаг империи уберег корабли экспедиции от нападения, золото императора уберегло людей экспедиции от голода и цинги. И вот, однажды на горизонте появилась земля, и глава экспедиции, капитан флагмана "Бригитта" Джордж Авальд, выдохнул с благоговением:

– Этого острова нет на карте. Какой он огромный!

Остров действительно был огромным. Советом капитаном было принято решение разделиться пополам и обойти остров с двух сторон, нанося на карту его границы и очертания. Бодрость духа на кораблях экспедиции достигла небывалых высот. Если остров действительно так огромен, участники экспедиции получат прощение и милость императора, а империя – новую колонию, огромную, плодородную землю. И императору, наконец, будет куда отсылать неугодных.

Прошло немало времени, прежде чем границы острова были нанесены на карту и корабли экспедиции встретились на другой его стороне. Это было благословенное место, обещавшее стать раем для поселенцев. Конечно, только при условии, если остров не населен каким-нибудь агрессивным племенем. Однако при изучении острова с моря не было заметно ни жилья, ни прочих следов человеческого пребывания. На первый взгляд остров казался необитаемым или давно покинутым.

Капитаны всех семи кораблей собрались на флагмане и долго раздумывали над тем, какое имя дать новому приобретению империи. Наконец, капитан Авальд, устав от споров, провозгласил:

– О чем мы спорим? Вместе с этим островом мы обретем не только милость императора, но и надежное убежище от его гнева. Наши потомки будут жить вдали от империи, но будут верны ей всегда, потому что в такой дали от императора невозможно строить заговоры и учинять мятеж. Назовем наш остров островом Верных, и дело с концом!

Капитаны поддержали начальника экспедиции криками одобрения. То был первый вариант названия острова, который позднее был забыт в связи с последующими событиями, и лишь в памяти первых поселенцев острова, да в корабельном журнале капитана Авальда, награжденного по возвращении в империю землями и титулом за успешно выполненную миссию, осталось это имя, данное им в эйфории открытия новой императорской колонии – остров Верных.

Было принято решение о высадке на землю. Отряд добровольцев пришлось сокращать чуть ли не вдвое, - слишком многим не терпелось в первых рядах ступить на заветную сушу. Наконец, было отобрано двадцать матросов и два офицера, возглавивших разведывательную экспедицию. Этой экспедиции предписывалось пробыть на острове сорок восемь часов, а затем вернуться с докладом на флагман. И уже после доклада разведывательной экспедиции совет капитанов должен будет принять решение о переезде на остров всех желающих, и возвращении остальных к императору с докладом о новообретенных землях.