Острый перец на твоих губах

Пролог

— Я не могу так! — злится Равиль. — Ты вся дрожишь. У меня ощущение, что я тебя сейчас изнасилую!

Он отходит. Становится холодно. По обнажённой коже бегут морозные мурашки. Обхватываю себя руками, чтобы прикрыть грудь, но тут же одёргиваю.

Непривычно короткие волосы щекочут лопатки. Живот болезненно сводит от страха. Кусаю губы, чтобы не всхлипывать и ругаю себя. Нельзя так с мужчиной. Он уйдёт сейчас и это станет концом для меня.

Смелея, подхожу к нему сама. Провожу ладонями по массивным плечам, смотрю ему в затылок. Хорошо, что он отвернулся. Мне так немного легче.

Ладони скользят по рукам. Его мышцы напряжены. Они, словно стальные канаты, перекатываются под кожей.

Закрываю глаза, выдыхаю, вспоминая, как устроено мужское тело и как прямо сейчас доставить ему удовольствие, сделать так, чтобы все случилось.

Мои ладони двигаются вдоль его позвоночника. Замирают в районе ремня.

Брюки... Черт, они сильно мешают! Сейчас запутаюсь в ширинке от волнения, и он уйдет... Вспыльчивый, горячий очень. А сейчас особенно, потому что хочет и не берет. Я сама должна. Покажу, что готова, заведу чуть сильнее и он уже не остановится. Нам обоим станет легче, когда все произойдет.

Я хочу именно с ним. Не уверена, что когда-то смогу подпустить к себе кого-либо ещё.

Пальчиками пробегают вдоль ремня. Завожу ладони вперед. Равиль часто дышит. Напряжения в небольшой комнатке становится все больше. Это ведь не так должно быть...

А как? Я не знаю...

Алихан брал меня как хотел, где хотел и когда хотел. Всегда грубо, жестко, заботясь только о собственном удовольствии. Мама учила, что мужчине надо подчиниться, он главный, он решает. Я не могу допустить, чтобы Равиль ушел. Он не должен решить так. Я буду виновата в том, что он больше не придёт. Не хочу... Хочу, чтобы случилось..., хочу перестать бояться...

Мои пальцы смелее расстегивают его ремень, и все же смущённо путаются в ширинке, потому что через натянутую ткань брюк отлично чувствуют сильное мужское желание.

— Лайла!

— Пожалуйста, не говори ничего... — умоляю.

Слушая его хриплое дыхание кое-как справляюсь с замком на штанах, приспускаю их, сразу забираюсь под нижнее белье, обхватываю ладонью его эрекцию. Выдыхает со свистом сквозь сжатые зубы.

Горячая, бархатистая плоть напрягается и пульсирует в моей ладони. Знакомлюсь с его членом прорисовывая ноготком выпуклые венки, скольжу ладошкой к напряжённым яичкам, ласкаю там, аккуратно перебирая чувствительный орган.

— Лайла... — Равиль снова хрипит мое имя. Уже не так раздражённо.

Меня все ещё потряхивает, но я продолжаю. Возвращаюсь к члену. Обхватываю его, плавно веду к основанию и обратно. Накрываю ладонью налившуюся головку, очень аккуратно размазываю капли смазки.

Целую его в спину, трусь об нее сосками. Ласкаю его член интенсивнее сжимая в руке. Крепкая мужская ладонь накрывает мою. Равиль помогает. Несколько движений мы делаем вместе. Это сводит низ моего живота уже не от страха, от желания...

— Иди сюда, — тянет за запястья, обводит и ставит перед собой.

Упирается пульсирующей, неудовлетворённой эрекцией мне в живот. Прикасается пальцами к моему лицу, сминает губы. Чувствую, как от него пахнет силой и желанием.

Поверх пальца к моим губам прикасаются его губы. Рука скользит на затылок, горячий язык вдавливается в рот. С непривычки на секунду сжимаю губы, вместе с ними плотнее сжимаются бедра. От собственного неожиданного стона впускаю настойчивый язык Равиля к себе в рот.

Второй рукой он рисует силуэт, проводя ладонью по моей раскаленной коже. Наши языки переплетаются, играют кончиками друг с другом.

Равиль разворачивает меня к себе спиной. Упираюсь ладонями в подоконник, откидываю назад голову...

— Что ты со мной делаешь, женщина... — хрипит он, проводя возбужденной головкой по моим набухшим нижним губкам. Чувствительно давит на вход.

Ну вот и все. Он теперь не сможет остановиться...

Глава 1

Лайла

За некоторое время до...

— Ччч, — глажу сына по спине. — Спи, пожалуйста. Спи, сынок.

Малыш капризничает. Он никак не может привыкнуть к новому месту. Вообще к нашей новой жизни. Он ее просто не знает. Да и я... Я тоже ничего не знаю о ней.

Год прошёл с тех пор, как Виктор Завьянов спас нас с Амином из плена, в котором и родился мой малыш. Аллах сделал мне подарок на день рождения. Он подарил мне сына, а потом и свободу.

Мы с Амином научились засыпать под гомон мужских голосов, под звуки выстрелов. Мы научились есть, пить, дышать и даже радоваться в заброшенной бетонной коробке, где нас вряд ли бы кто-то нашел, если бы не один упрямый, тогда еще майор, который подарил нам шанс на новую жизнь.

Сейчас в маленькой комнате общежития мой сын плачет, а я учу его спать в тишине.

В коридоре хлопает дверь.

— Бах, — распахивает глаза и сжимается Амин.

— Нет, — глажу его по волосикам. — Просто дверь. Давай поспим, — улыбаюсь.

Он берет в свою крохотную ручку мой указательный палец, шмыгает носиком и опять закрывает глазки. Пою ему колыбельную на родном языке. Мама не пела мне в детстве. Эту песню я слышала во сне, пока лежала в клинике без сознания. Мужской голос напевал мне ее, и я запомнила.

Амин, наконец, засыпает. Целую его в лобик, тихо встаю, подхожу к окну плотнее укутываясь в вязаную кофту. За окном весна, а мне все равно холодно. Это тоже перманентное состояние. Пока не получается от него избавиться.

Смотрю на свое отражение в оконном стекле.

— С днем рождения, Лайла, — смаргиваю с ресниц слезинку. — С днем рождения, Амин, — смотрю на своего сопящего малыша.

Мне восемнадцать сегодня. Возраст, когда девушка обретает женскую силу. В небольшом поселке, откуда я родом, для таких девушек устраивается большой праздник. На улице накрываются столы, из дома несут все, что есть, пекут пироги, заваривают ароматный чай и выносят из погребов лучшее вино. Помню, как мечтала, что однажды такой праздник будет и для меня, но в наш дом пришли двое: Алихан Гаджиев и его сын, Эльдар.

Меня продали замуж, увезли из родительского дома в мой личный ад, который гораздо страшнее стрельбы за окном. Младшая и любимая жена главаря террористической группировки — статус не самый безопасный. Мой муж был чудовищем, для которого человеческая жизнь не стоила ни цента, но его сын…

Снова перевожу взгляд на Амина. Никто никогда не должен узнать, что мой малыш не от Алихана…

Амин ворочается и кряхтит. Возвращаюсь в кровать, обнимаю его, целую в макушку и заставляю себя спать.

Есть такое слово: «надо». Надо спать, есть, двигаться, ходить, дышать, просто жить. Мне есть ради кого, и я даже улыбаюсь.

— У нас все будет хорошо… — шепчу сыну и снова напеваю колыбельную.

Утро привычно начинается с шума в коридоре. Люди просыпаются, занимают очередь в общий туалет, ванную, на кухню. Амин тоже открывает глазки.

— Доброе утро, — ерошу его темные волосики. — Устроим себе праздник сегодня?

Мое чудо в ответ забавно улыбается, тянется ко мне ручками. Обнимаемся и ждем, когда народ в коридоре разойдется, чтобы тоже умыться и позавтракать. От кризисного центра, где мы все еще числимся и занимаемся со специалистами, на мою карточку пришли деньги. Это в честь дня рождения дополнение к пособию на ребенка и жизнь. Вот их мы и прогуляем!

Из окошка светит яркое, теплое солнышко. Не будет сегодня плохого настроения!

Переодеваюсь в длинное домашнее платье, застилаю кровать, беру Амина за ручку, и мы топаем с ним умываться, потом берем из комнаты его любимую машинку и шагаем на кухню. Сажаю сына за стол, ставлю на плиту ковшик с молоком для каши. Амин возит игрушку по столешнице издавая характерное: «Врррум — вррум».

— Вот ты где, — в проходе появляется соседка. Очень тяжелая по характеру, грубая женщина. Нас никто не трогает здесь кроме Раи и ее часто меняющихся, не особенно трезвых мужчин.

— Здравствуйте, — киваю, продолжая следить за молоком.

— Ты своего сопляка когда угомонишь уже? Опять полночи спать не давал. И ноет, и ноет вечно.

— Это ребенок, — стараюсь говорить спокойно. — Дети плачут иногда.

— Да мне насрать, кто он! Притащилась сюда, нерусь, еще и выродка своего приволокла. Жили без тебя спокойно. Нет! Благодетели хреновы, всех подбирают, нормальным людям жизни потом нет! Я на тебя жалобу в центр напишу, поняла меня?! Пусть забирают. Это ж надо… И орет, и орет… Еще и в службу опеки напишу. Не умеешь обращаться с ребенком, пусть отберут и отдадут тем, кто умеет. Мы хоть спать здесь все спокойно будем.

— Знаете что?! — во мне поднимается волна гнева.

— Ну что? Что?! — полноватая хамка уперла руки в бока, выпятила вперед грудь без лифчика и двинулась на меня.

Внутри тут же все сжалось и рефлекс «Закрыть себя и ребенка от нападения» сработал быстрее, чем осознание, что именно этого от меня и ждали.

— То-то же! А то вякает она мне тут. Еще раз услышу, что он орет ночью, учти, напишу бумагу!

У меня молоко зашипело, вытекая на плиту из ковшика.

— И плиту помыть за собой не забудь. Ничего не умеешь, дикая. Даже пожрать приготовить.

Дикая…

Да, я дикая! Но я ведь не виновата…

Дрожа и всхлипывая, быстро снимаю ковш с остатками молока с плиты, отмываю ее и ставлю заново. Варю Амину кашу. Немного накладываю и себе.

— Привет, — на кухне появляется еще одна наша соседка, Александра. — Чего глаза на мокром месте? Опять Райка бузила? — киваю. — Не плач, девочка. Дура она просто. Аминчик, здравствуй, — улыбается сынишке. — Держи яблочко, — протягивает ему сочный желтый фрукт. Амин знает тетю Сашу и с удовольствием берет из ее рук вкусняшку. — У вас день варенья же сегодня?

— Да.

— Какие планы?

— Погулять хотим пойти. Деньги от центра пришли подарочные.

Саша только улыбается шире на мои слова.

— Вот и правильно. А вечером ко мне заходите, я торт куплю. Мы с тобой посидим, — подмигивает Александра. — Ну и Райку, если что, пошлем, — смеется соседка. — Так, все. Хорошо с вами, но я на работу. Держите хвост пистолетом. Пока, халёсий, — треплет Амина по волосикам. — жди от меня вечером тоже подарочек.

Глава 2

Лайла

Мой маленький мужчина, вцепившись в яблоко, решил не доедать кашу. Это не страшно, пусть кушает витамины. Пока он чавкает, быстро мою посуду. Возвращаемся с ним в комнату, переодеваемся и идем гулять.

Так тепло сегодня. Уже практически лето по ощущениям.

По плану у нас сначала парк, потом магазин игрушек, а там посмотрим. Еще бы на рынок заскочить, продукты заканчиваются.

В ближайшем парке у сына появились друзья. Детки его возраста и на годик постарше. В тени деревьев на детской площадке есть песочница, качели, горка и всякие лазилки для малышей. Амин с удовольствием забирается на горку и под стон пары мамочек самостоятельно скатывается вниз на мягкий настил. Заливается смехом, отряхивает штаны на попе и повторяет все по кругу.

— Ты совсем не боишься? — не выдержав, ко мне обращается одна из мамочек. — Он же может удариться.

— Поверьте, горка — это не самое страшное, что может случиться, — улыбаюсь женщине. — Я ведь слежу за ним, так что все хорошо.

Накатавшись на горке, Амин просит покачать его на качелях, а потом они с другими детками возят песок на большом самосвале с ярким кузовом и лепят куличи. Показывает мне, довольный такой. Сердце радуется, что у него теперь есть детство и шанс испытать все это.

Над головой в листве скачут и чирикают воробьи. Дует легкий теплый ветер. Рядом тихо разговаривают те самые мамочки, обсуждая распродажу в детском магазине, питание, мультфильмы, детский сад.

— Лайла, а вы в какой садик пойдете? В наш? — обращается ко мне одна из них.

Садик в этом районе один.

— Да. С сентября начнем привыкать, — киваю.

Нам через кризисный центр дали там место вне очереди.

— Ой, здорово. Значит мы с вами в одну группу попадаем. Это хорошо. Деткам будет легче привыкнуть.

— Согласна.

— Лайла, а мы вот папу вашего ни разу тут не видели. Он работает много, да? Мой вот целыми днями на работе, с сыном вечером часик поиграет и спать.

— Папу Амина убили год назад, — отвечаю с ледяным спокойствием. — Амин, — зову сына, — пойдем погуляем.

— Ужас какой. Извини, пожалуйста, — тут же реагирует женщина.

— Ничего, — машу рукой.

Помогаю сыну очистить одежду от песка, беру его за ручку, и мы потихоньку уходим по аллее в сторону магазинов. Общение с людьми — часть моей психотерапии. Я послушно выполняю это задание от психолога, иначе сидела бы на другой скамейке и не отвечала на совсем нетактичные вопросы. Они ведь гораздо старше меня, но по какой-то причине не знают, что есть вещи, куда просто нельзя лезть. Если бы я хотела рассказать о муже или чем-то еще личном, я бы рассказала сама. А спрашивать…

Ладно. Мы с ними просто разные. Не мне осуждать.

Покупаю Амину мороженое. Садимся с ним на скамейку под дерево пока он ест, иначе перемажется весь и мы больше никуда не попадем. С довольной моськой малыш облизывает свой ванильный шарик в вафельном стаканчике, я задумчиво смотрю на работающий фонтан. Он разбрызгивает прохладную воду по округе. На солнышке она превращается в летящую радугу.

— Смотри, Амин, — показываю сынишке. — Красиво. Хочешь потрогать радугу?

Получив утвердительный кивок, за ручку веду его ближе, но так, чтобы нас сильно не намочило. Амин сам тянет ладошку к брызгам. Они щекочут нежную детскую кожу. Сынок так счастливо улыбается, что я не могу сдержать слез. Щемящее чувство в середине груди не дает полноценно вздохнуть. Это настолько здорово, что эмоции просто вытекают наружу солеными каплями.

— Люблю тебя, — шепчу ему, целуя в щечку.

Амин обнимает меня за шею, поднимаю его на руки. Так и идем в сторону магазина игрушек за подарком. Он выбирает яркий конструктор. Дорогой для нас. Все равно не могу отказать ему сегодня. В конце концов деньги от центра пришли именно на день рождения. Да и пособие у нас повышенное, так что грех жаловаться.

На обратном пути заглядываем на рынок. Амин обнимается со своим подарком, а я несу пакет с продуктами в общежитие. Раскладываю все в маленьком холодильнике в комнате, ополаскиваю сынишку под душем, кормлю остатками вчерашнего куриного супа и укладываю на дневной сон. А сама на кухню. Надо приготовить ужин. Тем более Саша в гости звала. С пустыми руками нельзя и я ставлю в духовку простой пирог с картофелем и луком.

— Тук-тук, — вечером в дверях появляется голова Александры. — Можно?

— Конечно, — улыбаюсь женщине.

— Ух ты какой у тебя конструктор, — присаживается она перед Амином. — Красота. А я тебе вот что купила, — протягивает ему самосвал, похожий на тот, что дети катали в песочнице, только немного меньше.

В глазах Амина снова светится радость.

— Сынок, тете Саше надо сказать «спасибо», — тоже сажусь на пол рядом с ними.

— Не мучай ребенка, — одёргивает меня Саша. — Я без его «спасибо» точно проживу. Он всему научится, тем более у вас садик впереди. А чем у нас так вкусно пахнет на весь этаж? — переводит она тему.

— Я пирог испекла, — улыбаюсь соседке.

— Тогда пойдем скорее чай пить.

Оставляем игрушки на полу и идем в соседнюю, точно такую же, как у нас, комнатку. Быстро накрываем с Сашей раскладной столик. Амин садится смотреть мультики по телевизору.

— За твой первый год на свободе, — улыбается Саша, поднимая бокал с красным вином. Чайник так и стоит нетронутым на кухне.

— Спасибо, — делаю пару маленьких глоточков из своего бокала.

— Ты не хандри, девочка, — она с нежностью смотрит на моего Амина. — У тебя есть самое ценное. Твой ребенок и твоя жизнь. Остальное… Пройдет, остальное, Лайла. И замуж еще выйдешь, — подмигивает мне. — Время лечит. Это я очень хорошо знаю.

Чистая правда. У Саши муж военный. Был… Они жили в военном городке. Несколько лет назад выехали в соседний город по поручению. Дочка с родителями напросилась. Мать выскочила воды купить. Машина взорвалась прямо у нее на глазах. Сашиного мужа и дочку не спасли, а ее направили в кризисный центр. Потом тоже дали комнату в этом общежитии. Возвращаться после трагедии ей оказалось некуда.

Глава 3

Равиль

Вспоминаю, как шутил зять про мою сестренку. Эля его приворожила. Так вот в магию я не верю, в суеверия и прочую чушь тем более, но Лайла прочно засела в моей голове и вытравить ее оттуда не получилось. Стою сейчас, как дурак, смотрю в ее большие карие глаза и не знаю, что еще говорить.

Маленький, хрупкий олененок, пошатываясь, удивленно смотрит на меня.

— Ты меня помнишь?

Гений просто! Это вот тот самый вопрос, который надо задать девушке в данный момент.

— Да, — кивает и ее сильно уводит в сторону. Ловлю, машинально прижимая к себе. Олененок тут же превращается в один сплошной напряженный ком.

— Извини, — отпускаю, делаю шаг назад.

— Ничего, — не смотрит на меня больше. — это просто вино. Не надо было пить.

Уперлась своими красивыми глазками в цветы. Они дрожат в ее руках, а я напоминаю себе, почему не приезжал весь прошедший год.

После того, через что прошла эта девочка, как мужчина, я рядом был ей не нужен. Это скорее триггер для Лайлы, вгоняющий ее в панику, нежели опора и чувство стабильности, которые хотелось ей дать.

Ни о каких отношениях и речи идти не могло, а я… точно оказался не готов быть просто другом.

Это была сделка с совестью. Сам себя убедил в том, что все делаю правильно, ее психолог ведь подтвердил. Ну и разница в возрасте. Ей восемнадцать только сегодня исполнилось. Я не Алихан… не посмел бы прикоснуться раньше. И нас обоих ломало бы в таких отношениях. Я не хотел, чтобы ей стало хуже. Однажды, на пике отчаяния эта девочка уже всадила себе в грудь нож, еле вытащили с того света. Кто знает, куда бы все это завело в следующий раз. Если бы она вдруг сорвалась. И я исчез.

По договоренности с руководством кризисного центра помогал им с сыном деньгами под видом «повышенных пособий» или подарков на праздники.

А сегодня вот притащился сам…

— Ты права, пить тебе совсем не стоит. Как Амин?

— Все хорошо. Подрос. Сейчас учится говорить, — ее губ касается теплая улыбка при разговоре о сыне. — Равиль, я могу угостить вас пирогом. Он совсем простой, там жареный лук и картошка, но все равно вкусный. Хотите?

Знаю, что это банальная вежливость. Я ведь пришел в гости и отпустить меня голодным она не может.

— Хочу, — пользуюсь моментом.

Проходим с ней в общежитие. Я в таких не был ни разу. Это жесть. Как здесь вообще можно жить? Про то, чтобы жить с маленьким ребенком, я вообще молчу.

Путаясь в длинной юбке, Лайла сажает меня на общей кухне, ставит чайник, греет тот самый пирог. Пахнет очень вкусно, а мне нравится смотреть на нее.

Благодарно кивнув, ем угощение, запиваю дешевым черным чаем, и теряюсь. У меня давно не было отношений с женщинами. Случайные связи для снятия напряжения были, а вот с отношениями не сложилось. Все мое время занимали проблемы со здоровьем младшей сестры. Тогда я мог думать только о том, чтобы Элина жила как можно дольше и была счастлива. Сестренка уже год замужем, а я остался один и с головой окунулся в бизнес отца. Да и все мои мысли прошедший год занимала вот эта самая девочка, которая только-только превращается в молодую женщину.

И себе можно не лгать. Я сюда сегодня явился с конкретной целью. Попробовать шагнуть в эти отношения, но как это сделать, чтобы не напугать и не доломать Лайлу, пока не придумал.

Плана вообще не было. Я купил цветы, которые у меня больше всего ассоциируются с этой девочкой и вот, ем пирог на кухне общежития. А вчера мы пили у Завьянова и он вынес мне весь мозг, что я должен сделать этот шаг, иначе так и буду жрать себя изнутри сомнениями. Себя в пример приводил. Правильный пример. Я под хороший коньяк ему и Эльке пообещал, что перестану прятаться от отношений и съезжу к Лайле.

Вот и еще одну причину раскопал, почему я здесь…

После молчаливого позднего ужина, Лайла быстро убирает со стола.

— Я хочу пригласить тебя куда-нибудь. В ресторан или кино. Пойдешь? — ловлю ее взгляд, но она, как и положено, быстро отводит свой.

Бесит!

Сам топил за традиции, которые сейчас начинают раздражать. И есть мне было бы гораздо приятнее, сядь она со мной за этим старым пошарпанным столом.

— Одна? — Лайла все же поднимает на меня взгляд. Глаза черные почти от увеличившегося в размере зрачка.

Поднимаюсь с табуретки. Медленно подхожу к ней и замираю в половине шага от прикосновения. Сердце тут же заводится и начинает лупить в грудную клетку.

— Ты боишься меня? — голос предательски просаживается. Не прикасаясь к ее лицу, убираю в сторону темные пряди волос. Они были сильно длиннее…

— Нет, — врет. Я прекрасно вижу, как нервно колотится пульс на ее шее.

—Тогда я заеду завтра в пять, — ставлю ее перед фактом, — и ты мне расскажешь, куда хочешь сходить.

Глава 4

Равиль

Между нами неловкая пауза. Сейчас как раз тот момент, когда мне надо просто взять и уйти, чтобы не вгонять девочку в еще больший ступор. А я не могу! Ноги вросли в пол на убогой кухне, а взгляд так и блуждает по красивому лицу Лайлы.

Может просто забрать?

Где я и где свидания? От меня так будет больше пользы рядом. Последний год и отсутствие колоссальных расходов на лечение сестры помогли прочнее встать на ноги. Я могу дать олененку и ее сыну стабильность, комфортные условия для жизни, ну и себя сомнительным бонусом.

Так будет проще мне, а вот ей нужно совсем иное. Чтобы завоевать эту девочку, придется ломать себя, но я не хочу, чтобы ее колотило от страха рядом со мной. Ей надо как-то показать, что я не такой, как ее бывший муж. Мужчины разные бывают. Одни пытаются уничтожить, прогнуть под себя женщину, другие оберегают ее, как нечто очень хрупкое. Лайла хрупкая и мне самому страшно, что я не смогу нащупать грань и доломаю ее.

— Пока, — делаю еще шаг в сторону выхода.

— До свидания, Равиль.

«Ну!» — даю себе мысленный пинок. — «Вали уже. Пора. Хватит пялиться на нее. Пугаешь ведь!»

Ухожу. Чувствую себя странно, будто экзамен сдавал и провалил его. Надо бы как-то помягче. Больше спрашивать, меньше требовать, может что и получится.

Ну как дурак, честное слово! Я даже в подростковом возрасте к девчонкам проще подкатывал. Может в этом дело? Мне тридцать три, а Лайле всего восемнадцать. Куда я замахнулся?

Сажусь в машину. Не спешу включать свет. Рефлексирую и много курю, потому что природа требует вернуться и все же забрать. Между нами год. Вот тогда ее надо было забирать. Прямо из больницы! Я сам отпустил, сам ушел. И ей пошло это на пользу. Так может и не надо тогда лезть? Ей без меня лучше?

Все! Стоп! Это я вчера бухой у Виктора спрашивал, а сегодня уже нет обратной дороги. Завтра мы увидимся с ней снова.

Завожу машину и еду домой. Ловлю свой взгляд в зеркале. Немного шальной и растерянный. Вот сестренка бы сейчас вдоволь надо мной посмеялась.

Дома еще долго сижу на подоконнике, глядя на ночной город.

«Забери» — подсказывает внутренний голос.

Заберу… Вот завтра сходим на свидание и заберу ее к чертям из этой общаги. Я буду собой, а Лайле с малышом у меня точно будет лучше, чем в том рассаднике тараканов.

Решительным шагом иду в душ, после падаю спать.

На завтрак крепкий кофе на работе.

Смотрю на часы и решаюсь кое-что сделать.

Звоню в ресторан, заказываю полноценный завтрак для Лайлы и Амина. С детским меню вышла сложность, но общими усилиями с администратором мы собрали неплохой сет. К нему заказываю еще один букет цветов, в этот раз из вереска, лаванды и незабудок. Мне показалось, к завтраку он подойдет лучше, чем классические розы. Хочу, чтобы Лайла улыбалась, ей очень идет. Улыбка делают эту девочку еще нежнее, чище, светлее, хотя она сама этого еще не понимает. Этому тоже придется учить… улыбаться.

Вечером долго выбираю, что надеть. Черная рубашка — мрачно, белая — слишком официально. Есть еще темно-синяя, бордовая, серая… Все не то. Мне ведь нужно, чтобы она расслабилась. Нахрен тогда вообще рубашка?

Простые черные джинсы и нейтральная футболка цвета мокрого асфальта сели отлично. К образу добавляю черные туфли, часы и любимый одеколон.

По дороге к общежитию ничего не покупаю. Цветы уже были дважды, хватит повторяться. Мы лучше вместе придумаем, что я ей куплю. Пусть попросит.

Захожу в общежитие. В коридоре стоит отчетливый запах дешевых сигарет. Видно, что курят на кухне.

Точно заберу! Как ребенку вот этим дышать? Здесь даже меня тошнить начинает, хотя я сам курю не первый год.

Стучу в дверь, но открывается другая.

— Равиль? — интересуется красивая, взрослая, в сравнении с олененком, женщина. С ней моя Лайла вчера отмечала свой праздник.

— Да. А где…? — киваю на запертую дверь комнаты.

— У меня. Куришь? — снова киваю. — Пойдем, поговорим сначала, а потом я подумаю, отдавать тебе девочку или нет.

— Даже так? — усмехаюсь.

— А ты думал, все будет просто? Пришел, увидел, победил? Идем, — ведет меня за собой.

Выходим на улицу, устраиваемся на скамейке.

— Александра, — представляется женщина. — Цветы были красивые утром. Молодец. Ты понимаешь, во что влезаешь?

— Смотря, о чем вы сейчас.

— На «ты» было бы удобнее, — улыбается она. — Лайла коротенько рассказала вашу историю. Ты же понимаешь, что она еще девчонка совсем? К тому же поломанная. Жизни не знает, сопротивляться не умеет. Год самостоятельной жизни стал для нее неплохим уроком, плюс работа с психологом, но этого мало. Она все еще слепой котенок, едва открывший задернутые пленкой глазки. Тыкается везде, спотыкается и боится. А ты, — хмыкает, закуривая, — красивый, взрослый мужик с горячей кровью и явно непростым характером. Справишься ли? Лайле нужна опора, ей одной трудно, тем более с ребенком, но она не готова к тем отношениям, к которым ты привык. Она, конечно, даст тебе то, что нужно, но…

— Я понимаю, — перебиваю ее.

— Уверен? — подозрительно щурит глаза Александра.

— Да. Иначе не приехал бы. Я хочу забрать ее отсюда.

— Ну вот, а говоришь, что понимаешь. Здесь сейчас для нее дом. Ее дом, — подчеркивает, — это важно! Маленький островок уверенности. Да, соседи поганые, условия еще хуже, но это ее стабильность. Куда ты ее заберешь? А если не выйдет у вас ничего? Если ты хочешь, чтобы вышло, надо двигаться медленными шагами, а не сразу с места в карьер.

— Ты ее опекаешь? — рассматриваю внимательнее мудрую Сашу.

— Как могу, — она затягивается в последний раз, тушит окурок об урну, бросает его в ржавый бак. — Мы здесь все раненые. Даже пришибленная, хамоватая Райка стала такой не от хорошей жизни. Так что да, девочку я тебе обижать не дам. Считай, что я ее старшая сестра. У вас ведь принято согласовывать свидания со старшими?

— Да.

Глава 5

Лайла

У меня есть совсем простое, но красивое платье. С волнением в сердце, отглаживаю длинную чёрную юбку с красными розами, так похожими на те, что подарил мне Равиль. Они рассыпаны по всему платью, только тканевый пояс полностью черный.

Платье идеально ложится по фигуре. Длинные рукава прячут руки, обычный круглый вырез едва открывает ключицы, свободная юбка стекает вниз к полу. На ногах удобные, мягкие туфли почти на танкетке. Из украшений только сережки.

Саша не велела мне выходить, пока не вернется. Собираю сына на прогулку, готовлю для него коляску.

— Нарядилась, — заглядывает соседка.

— Не надо было? Очень вызывающе? — волнуюсь еще сильнее, разглаживаю юбку платья ладошками.

— Почему не надо? Очень даже надо. Для себя! Тебе нравится, как ты выглядишь?

— Да, — откидываю косу за спину.

— Это самое важное, — подмигивает Александра. — А теперь слушай меня внимательно, девочка. Он вас домой должен вернуть к девяти вечера. Следи за временем и требуй, чтобы соблюдал. Пусть покажет, что уважает твои личные границы. Делай и позволяй ровно то, что ты готова позволить. Прислушивайся к себе и не бойся сказать нет. Мужчине можно и нужно возражать, если тебе что-то неприятно. Умный мужчина поймет и примет, а другой тебе не нужен. Другое ты уже проходила.

— Спасибо, — обнимаю соседку. — Я постараюсь.

— Постарайся, — улыбается Саша. — Только ты сама знаешь, как тебе лучше. Забудь про все правила, традиции ваши. Ты уже не там, ты в другом мире. Здесь другие правила. А еще у тебя сын и ему расти в вашей новой реальности. Когда не можешь думать о себе, думай о нем. Все, пойдем, помогу тебе с коляской.

Саша выводит нас с Амином на улицу и тактично оставляет наедине с Равилем.

— Привет, — Равиль подходит ближе, внутри меня все начинает пульсировать от волнения.

Дышу глубже. Мы всего лишь погуляем. Нельзя всю жизнь прятаться.

— Добрый вечер, — слегка киваю головой.

— Придумала, куда хочешь пойти?

— Можно в парк. Там красиво и есть детская площадка, — предлагаю единственное, что приходит в голову.

В кинотеатре я никогда не была, да и в кафе тоже. Как там себя вести, чтобы не опозорить себя и мужчину, я не знаю, а парк вызывает ощущение безопасности. Там люди и знакомое все.

— Парк, — задумчиво произносит Равиль. — Ну хорошо, давай начнем с парка.

Идем некоторое время молча. На нас удивленно оглядываются те самые мамочки с площадки, с которыми я еще недавно общалась. Щеки тут же начинают гореть. Я ведь говорила им, что мужа нет, а сейчас иду на виду у всех рядом с мужчиной. Что они обо мне подумают? Что я лгунья? Или еще хуже, доступная…

— Лайла, что случилось? — мое смущение замечает Равиль.

— Кажется, парк оказался не самой лучшей идеей, — опускаю голову еще ниже.

— Эти женщины обижали тебя? — неправильно понимает он.

— Нет-нет, — быстро кручу головой. — Я раньше на людях только с мужем появлялась, с чужими мужчинами никогда.

— Черт… не подумал. Но здесь всем плевать на эти правила. Большинство их даже не знает. Да и пережитки это все. Большой город диктует свои законы. Слышала бы меня сейчас сестра, — смеется он.

— У вас есть сестра?

— Да, младшая. Она замужем за майором Завьяновым, который тебя спас. И давай все же на «ты» — просит он.

— Нет, — пробую на вкус это слово по отношению к мужчине, — я пока не готова. Мне удобнее говорить «Вы».

И так шумно выдыхаю от волнения, что Равиль снова улыбается.

— Хорошо. Пойдем в кино, раз тебе здесь некомфортно? В зале темно и все смотрят только на экран.

— Ой, — представила себя с ним в темном замкнутом помещении, пусть даже с сыном. — Лучше кафе, — можно ведь просто попить чай. Уж с ним то я точно не опозорюсь.

— Тогда предлагаю вернуться к машине и доехать до одного очень уютного местечка.

— А можно вон туда? — смелея, показываю рукой через дорогу на кофейню с открытой террасой. — И ехать никуда не нужно.

— Можно. Разрешишь? — кладет руку на ручку коляски. — Я только сестру раньше катал, интересно вспомнить.

— Да, пожалуйста, — позволяю Равилю взять управление коляской в свои руки. Сама внимательно слежу, чтобы все было хорошо.

В кофейне выбираю столик на улице. Амина пересаживаю на скамейку рядом с собой. Он тянется ручкой к солонке с яркой красной крышечкой, крутит ее в руке и немного рассыпает на стол.

— Амин, нельзя так, — тихонечко ругаю сына, забирая у него посуду. Малыш начинает кукситься. Достаю из коляски его игрушку, но она ему сейчас не интересна.

— Черный кофе, зеленый чай с жасмином для девушки, фирменные пирожные. Для ребенка теплое молоко, печенье и пустую солонку.

— Пустую солонку? — взлетают брови официантки.

— Это проблема? Давайте я просто куплю ее у вас.

— Не надо. Сейчас принесу, — девушка убегает и через минуту приносит Амину пустую солонку с такой же красной крышечкой.

Равиль только не понял, что пустая малышу неинтересна. В той же пересыпается туда-сюда соль. Ее можно насыпать на стол и повозить руками. Я не виню. Откуда ему знать, если у него нет своих детей?

А с чего я вообще взяла, что у него нет детей? Может и жена есть? Я ведь ничего о нем не знаю. И потащилась на свидание!

«Глупая Лайла!» — ругаю себя. — «Ты была уже второй женой. Ничего хорошего в этом нет! Первая жена ревновала, унижала и могла ударить по лицу, потому что муж больше любил тебя» — напоминаю сама себе.

Я, правда, не понимала, как она могла любить это чудовище. У меня не получилось заставить себя испытывать к нему теплые чувства. Боялась, подчинялась, но никогда не любила.

К Равилю я испытываю симпатию. Он мне кажется не таким, как Алихан или его сын, Эльдар. Но кто знает, где правда? Вдруг я ошибаюсь? В моем мире не выходили замуж по любви. Даже моя мама когда-то была продана в жены моему отцу. Со мной поступили так же, но в еще более раннем возрасте. Так сложно разобраться, как правильно жить, что можно, что нельзя.

Глава 6

Равиль

Мне пора отвезти их домой. Обещал. Что я буду за мужчина, если не сдержу данное женщине слово?

Расплачиваюсь за наш скромный ужин. Толком и не поговорили с ней. Лайла все время закрывается. Она вроде раскрывает губки, чтобы задать вопрос, но тут же смыкает их и отводит взгляд. Это ранит что-то живое во мне.

Боится маленькая, а я ведь не враг. Я защищать буду, оберегать. Хрупкая она, знаю…

От соприкосновения с ее тонкими пальчиками мне кайфово больше, чем от секса. Это тоже странно, новые ощущения вызывают новые эмоции. Будто стальной стержень, который я таскал в себе много лет, стал размягчаться и гнуться под одним только взглядом этих карих глаз.

— Тебе что-то нужно из продуктов? — спрашиваю, вновь отобрав у нее коляску.

Набравшийся впечатлений, Амин сидит тихо и сонно моргает. Лайла тормошит его, чтобы не уснул прямо в коляске. Говорит, сначала надо искупать.

— Ничего не нужно, спасибо вам.

Меня раздражает ее это «Вам». Почему нельзя на «ты»? Это ведь не сложно и ни к чему не обязывает. Она держит этим «Вы» дистанцию от меня, поэтому злюсь. Хочется ближе. Мне мало того, что эта девочка просто идет рядом. И куда идет? В грязную общагу, где ей совсем не место!

Успокаиваю себя словами Александры. Раз Лайле важно иметь свой угол, пусть будет, я должен быть терпеливым.

— Давай я хотя бы Амину что-нибудь возьму? Что ему можно? Фрукты, соки, творог? Крупы какие-то? Молоко нормальное? — перечисляю ей.

— Фрукты можно, — соглашается, — остальное у нас правда есть. Мы не голодаем.

— Да я не… Ладно, — машу рукой и веду их в ближайший супермаркет.

Амин сам выбирает себе вкусняшки под смущенную улыбку его мамы. Очень трогательную и нежную улыбку. Я таких никогда не видел. Это не отпускает. Хочется напитываться ее теплыми эмоциями. Их слишком мало, словно мне в пустыне досталась последняя капля воды. Я смакую ее, сколько могу. Стараюсь удержать на кончике языка.

В нашей корзине появляются разноцветные яблоки. Как я понял, их Амин любит больше всего. Пластиковый лоток винограда без косточек и немного бананов. Упрямо веду их дальше. Нахожу стеллажи с детским питанием. Там соки, пюрешки всякие. Ни черта в них не разбираюсь.

— Выбери сама, я не знаю, что подойдет, — признаюсь.

Лайле неудобно еще раз мне отказать. Она выбирает интересный пакетик с фруктовым пюре и маленький сок. Скептически приподнимаю бровь. Реагируя на мой взгляд, в корзинку ложится еще что-то овощное сомнительного зеленого цвета. Олененку виднее, это же ребенок, я бы не стал такое жрать только из-за одного внешнего вида, а Амину нравится, наверное, раз она для него выбрала эту невнятную субстанцию.

— Нам правда хватит, Равиль. Амин еще ест супчики, кашу. У нас это все есть, я немного умею готовить, — снова смущенно улыбается.

— Совсем немного? — цепляюсь за ее слова, чтобы еще немного разговорить.

Ну, пожалуйста, девочка, говори со мной. Я год бредил тобой, а ты прячешься и молчишь.

— Так вышло, — отвечает и опять затухает, будто свечку задули.

Да что ж такое!

Расплачиваюсь на кассе. Вешаю пакет с покупками на руку и снова сам качу коляску, перетаскивая ее через бордюры.

Ладно, я для первого дня и так слишком много от нее получил. Могло бы и этого не быть, зная историю моего олененка. Надо просто почаще напоминать себе о том, через что она прошла.

Есть одно «но». Как только я вспоминаю это, мне еще больше хочется забрать Лайлу себе и защищать от всего. И бороться с этим оказывается довольно сложно.

На скамейке у общежития сидит Александра в ожидании нас. Женщина демонстративно смотрит на часы. А вот не надо так смотреть! Мы успели вовремя, как я и обещал.

— Как погуляли? — интересуется у Лайлы.

— Хорошо, — тихо отвечает олененок.

— Давай я помогу занести коляску, — предлагаю помощь.

— Не надо, — за нее отвечает Саша, — мы сами справимся.

— Понял, — решаю не спорить. — Лайла, — зову олененка, — завтра еще погуляем? — в этот раз без ультиматумов и давления.

Александра не вмешивается, дает моему наваждению принять самостоятельное решение.

— Я завтра не могу, — Лайла делает шаг ко мне, чтобы не повышать голос для любопытных свидетелей, торчащих на балконах. — Послезавтра.

— А завтра у тебя что?

— Психолог вечером. После встречи с ним, я совсем без сил. Извините.

— Тебе за это не нужно извиняться. Ты ни в чем передо мной не виновата. Если хочешь, могу отвезти тебя в центр, а потом забрать, чтобы не шастала одна по темноте. Не навязываю, — уточняю сразу, — просто предлагаю помощь.

— От помощи плохо отказываться…

— Лайла, — сам сокращаю между нами расстояние до неприличного в ее понимании минимума. Приподнимаю пальцами личико за подбородок.

— Руки! — ругает Саша.

Послушно убираю.

— Лайла, — начинаю заново выстраивать свою мысль, — мы с тобой сегодня уже говорили об этом. Я понятливый. Просто «нет» и я не давлю, не настаиваю и не навязываюсь. И нет, это меня не обидит и не оскорбит.

— Тогда нет. Мне лучше завтра побыть одной.

— Хорошо, — подтверждаю, что услышал. — Значит послезавтра мы с тобой еще немного погуляем. Я постараюсь приехать так же, часов в пять. Заодно скажу, когда познакомлю тебя с сестрой. Договорились?

— Конечно, — она дарит мне еще одну улыбку.

Счастливый от этого, провожаю их взглядом в подъезд общежития. И даже показанный мне Александрой кулак не портит настроение. Сонный Амин спотыкается, смешно кряхтит, стараясь помочь маме донести пакет со своими вкусняшками.

Уходить не хочется. Чувствую, что оставляю здесь что-то очень важное для себя.

Курю на скамейке пару сигарет и только после уезжаю.

Глава 7

Лайла

Психолог — это всегда тяжело. Он копается в моих самых глубоких и болезненных ранах, вытаскивает все оттуда наружу и учит, как с этим жить. Сначала больно, но потом, когда буря успокаивается, становится легче.

Самыми сложными были первые полгода, а сейчас я немножечко горжусь собой: Равиля близко подпускаю, с Сашей могу говорить почти обо всем, даже Рае могу ответить! не всегда, правда, но я очень стараюсь. Мой сын должен видеть сильную маму, он должен чувствовать себя в безопасности.

Сегодняшняя встреча вернула меня в ту ночь, когда был зачат Амин. Мужа не было дома. Они с группой уехали по делам. Первая жена Алихана спала в своей комнате, а в мою вломился без спроса сын моего мужа, Эльдар. Я и раньше его побаивалась. Он имел наглость делать мне пошлые намеки, прикасаться, пока не видит его отец. А в ту ночь словно с цепи сорвался. Он сделал это со мной прямо на нашей с мужем кровати. Я даже кричать не могла, так было больно и страшно.

Попыталась.

Он ударил меня по лицу так сильно, что в глазах на несколько мгновений потемнело. Пьяный, наглый, грубый. И никакой защиты. Мне казалось, ему было принципиально оставить во мне свое семя. Эльдар будто что-то доказывал себе или отцу, я не знаю.

Я не понимала тогда, это пришло позже, уже в разговорах с психологом центра.

Тогда, три года назад, меня переполняли лишь страх и отчаяние. До той ночи я думала, что мой муж груб со мной. Эльдар переплюнул своего отца.

Алихан вернулся через три дня после изнасилования…

Сейчас я знаю, как это правильно называется!

Муж, конечно, пришел в нашу постель в ту же ночь, но он был такой уставший, что все прошло невнятно. Алихан даже не заметил следов от чужих пальцев на моей коже и слез в моих глазах, пока кряхтел надо мной.

Через два месяца я узнала о беременности. Первая жена Алихана заметила изменения и к нам в дом пригласили женского врача. Посчитать точную дату зачатия оказалось несложно. Врач дал разброс как раз в два-три дня. Мужа устроило, он был счастлив, что у его любимой жены родится малыш, а я тогда уже знала, чей именно это ребенок. И сегодня мне страшно не за себя, а за то, что Эльдар выйдет из специальной психиатрической лечебницы, временно заменяющей ему тюрьму, найдет нас и отберет у меня Амина. Все остальное я переживу, но потеря сына разорвет мое сердце в клочья.

Иду по улице, все время вытирая слезы с лица. Прохожие оглядываются. Одна женщина даже остановилась и спросила, все ли у меня хорошо.

У меня правда сейчас все хорошо. Я еще никогда не была такой свободной, ни одного дня за свои семнадцать лет и вот только этот, последний год показал мне масштабы этого мира, пусть мир для меня пока – всего лишь наш городок, но я стала дышать в нем, говорить с людьми. Саша подарила мне книги и тетради. Читать я умею, этому еще мама научила в далеком детстве, а вот пишу, стыдно признаться даже самой себе, с ошибками. Школу ведь я не закончила, да и не училась толком.

У нас в маленьком поселке учителя были не очень хорошие. Мой отец считал, что женщине образование ни к чему вовсе, за нее будет думать мужчина.

Днем, когда спит Амин, я учусь, чтобы потом научить его. В сентябре сын пойдет в детский сад, я смогу поискать работу. Для этого мне тоже надо много учиться. Саша помогает, проверяет потом, задания дает и даже ставит оценки.

Мне нравится моя новая жизнь. Я пока не знаю, что делать в ней с Равилем, но и здесь можно найти плюс – у меня теперь есть право выбора и он, взрослый мужчина, слушает меня, разрешает высказывать свое мнение и спрашивает о моих желаниях.

Саша говорит, что именно так и должно быть. Я верю ей, надо только привыкнуть.

Резкая боль в плече вырывает меня из размышлений.

— Извини, — врезавшийся в меня парень, быстро скрывается в сумраке позднего вечера.

Потирая ладошкой ушибленное место, осматриваюсь по сторонам, чтобы меня еще кто-нибудь не снес. Мне на мгновение кажется, что я вижу знакомый мужской силуэт. Нервы тут же натягиваются, как струны, мышцы во всем теле напрягаются до боли, вдох сделать получается не с первого раза.

Закрываю глаза. Открываю, а силуэта уже нигде нет.

Показалось, наверное. Неоткуда ему тут взяться. Просто переволновалась, вспоминала об Эльдаре сегодня, вот и привиделось. Только вот идти одной домой стало страшно.

Добегаю до остановки, путаясь в полах длинной юбки, забиваюсь в угол и жду свою маршрутку. Достаточно я сегодня погуляла, меня там Амин ждет. Саша, наверное, уже устала с ним возиться.

Доезжаю до общежития, еще немного прохожу от остановки до нашего подъезда, быстрым шагом иду до комнаты Александры.

— Мама! — довольно визжит сынишка.

— Да-да, — улыбается Саша, — а вот и мама пришла. Ну как ты? Чего глаза такие перепуганные?

И ничего то от нее не скроешь!

— Так, — поднимаю Амина на руки, крепко прижимаю к себе, — показалось просто.

— Рассказывай уже, — вздыхает Саша. — В ванной все равно занято пока. Амину придется еще немного потерпеть.

В двух словах объяснила, что именно мне показалось.

— А ты уверена, что это не может быть Гаджиев?

— Откуда ему здесь взяться? Его же Виктор в психушку закрыл, а если оттуда отпустят, то только в тюрьму.

— На следующий сеанс попроси Равиля, чтобы отвез, а потом забрал.

— Нет! — делаю большие глаза.

— Да, Лайла! — строго говорит Александра. — Это просто услуга. Ты ему ничем не будешь обязана.

— Но ты говорила не оставаться пока с ним наедине, — напоминаю ей.

— Бывают ситуации, когда можно и нужно сделать исключение. Ты просто убедишься, что тебе показалось и все. Можно больше не просить и наедине с ним не оставаться, если сама не захочешь. Тут уже вопрос твоей безопасности. И твоего сына, между прочим.

— Я поняла. Спасибо, — благодарно улыбаюсь Саше.

Глава 8

Лайла

«Надо быть смелее» — даю себе установку уже в тысячный раз, глядя в запотевшее зеркало ванной. — «Саша права! Я и сама знаю, что не ради себя, ради сына должна перестать прятаться за своими страхами»

В дверь ломятся. Вздрогнув, быстро вытираюсь. На влажное тело надеваю домашнее платье, влезаю босыми ступнями в тапочки и выскакиваю в коридор. Рая с презрением на меня смотрит.

— Добрый вечер, — все равно здороваюсь. Она в ответ скалится только и крутит в пальцах сигарету.

Неприятная, грубая, но после того, что я сегодня увидела, больше не страшная. Я вспомнила, как выглядят настоящие чудовище, а это так, мелочи.

Тихонечко захожу в свою комнату, целую в лобик спящего Амина и уже спокойно сушу волосы, забираю из тумбочки тетрадку с заданиями от Саши, ухожу на кухню заниматься. Не буду включать в комнате лампу, сына и так еле уложила.

Вывожу буквы, стараясь делать строчки красивыми и ровными. У меня уже получается гораздо лучше. Сама вижу, где делаю ошибки в словах. Исправляю. Закончив, уношу все в комнату, беру книгу и возвращаюсь на кухню.

— Ты чего не спишь? — ругает меня вошедшая Саша. Показываю ей книгу, улыбается, гладит меня по голове, как ребенка. — Умничка. И скажи ему завтра обязательно.

— Скажу, — обещаю ей.

— Ну вот и славно, а теперь иди спать. Глаза вон, красные уже. Иди, девочка, день у тебя был тяжелый.

Она права. Сейчас бы отключиться без сновидений и проснуться только утром.

Возвращаюсь к сыну, обнимаю его, вдыхаю запах детского шампуня с волос. Амин забавно сопит, подложив кулачок под щечку.

— Моя драгоценность, — с улыбкой шепчу ему.

С трудом засыпаю. Меня утягивает в ночные кошмары. Все время просыпаюсь. Пульс, наверное, не меньше сотни, дыхание тяжелое. Выравниваю, напоминая себе, что все это сны, их не надо бояться, но стоит поглубже провалиться в темноту, как все повторяется. Не выдержав, встаю с кровати. Подхожу к окну, стою и наблюдаю, как первые лучики солнца отражаются от стекол стоящих вдоль бордюра машин. В груди горит неизвестное мне чувство. Долго не могу подобрать ему определение, перебирая знакомые слова, пока одно не попадает точно в цель: «решимость». Оно почему-то вызывает у меня улыбку. Надо будет спросить у Саши, правильно ли я помню его значение. Пока оставлю, мне все же кажется, это именно оно, чувство, когда ты готов вот прямо сейчас сделать нечто очень важное, на что не решился бы в иных обстоятельствах.

Еще раз улыбнувшись солнцу, иду на кухню, варю Амину вкусную кашу, тру в нее яблочко и возвращаюсь в комнату.

— Вставай, мой маленький, — глажу его по спинке и ножкам. — Уже пора.

***

День проходит как один из многих и ближе к пяти вечера горящее в груди чувство немного гаснет. Стоит посмотреть на Амина, и оно снова вспыхивает. Ради меня не надо, ради него, ради своего мальчика я буду и просить, и умолять если придется. Он не должен вернуться в тот ад, в котором родился.

Стук в дверь комнаты вызывает мурашки. Поправив все тоже платье с розами, в котором ходила на первую прогулку с Равилем, иду открывать дверь. Амин хвостиком топает за мной. Хватается пальчиками за подол и с любопытством выглядывает из-за моей ноги.

— Добрый вечер, — на пороге Равиль. Опять с цветами.

Красивые, полевые.

Амину протягивает небольшую красную коробочку, с прозрачной вставкой. Внутри грузовая машина.

— Нужно сказать спасибо, сынок, — напоминаю ему. Амин просто кивает. — Пока так, — извиняясь жму плечами. — Мы работаем над этим.

— Все хорошо, не переживай. Вы готовы?

— Да.

Запираю комнату. Равиль помогает с коляской. Амин капризничает, желая идти ножками. И так выходит, что мы с Равилем берем малыша за руки одновременно.

— Ты бледная, — замечает мой гость. — Что-то случилось?

Вот он, момент, когда чувству из моей груди надо дать выход, иначе меня просто сожжет изнутри.

— Я пока не знаю, — признаюсь ему. — Возможно, мне нужна помощь. Можно попросить?

Вот так. Вроде получается. Немного нелепо звучит, но еще месяц назад я бы даже такого не сказала.

— Конечно. Давай только определимся с направлением. Куда вы хотите пойти? Может все-таки на детскую площадку?

— Нет, — качаю головой. — Там будут вопросы, на которые я не готова ответь. В парке есть очень красивый фонтан. Мы с Амином любим его. Можно туда.

— Значит туда, — легко соглашается Равиль, а меня еще чуточку отпускает. Приятно, когда твои желания учитывают.

Доходим до фонтана. Устраиваемся на скамейке под деревьями. Амин берет из коляски машинку и немного отходит от нас, играется.

— Лайла, чем я могу тебе помочь?

— Ваша сестра, она ведь замужем за Виктором, тем, кто посадил Эльдара Гаджиева, — захожу издалека, стараясь правильно подобрать слова.

— Верно. Тебе нужна помощь Виктора? — правильно понимает он.

— Я пока не знаю… Мне бы просто узнать, не сбежал ли Эльдар из психиатрической лечебницы, — выдаю всю фразу на одном вдохе.

— Есть подозрение, что мог сбежать? — невооруженным взглядом вижу, как напряглись сильные мужские руки. На них тут же прорисовался рельеф их темных вен и тугих мышц.

— Мне кажется, я вчера видела его, когда возвращалась от психолога. Пошла пешком, чтобы прийти в себя после сеанса. Это мог быть и не он, но я очень боюсь… за сына, — добавляю, стараюсь дышать хотя бы через раз.

— Ты с ума сошла?! — на мгновение срывается Равиль. Шумно выдыхает сквозь зубы и уже мягче продолжает, — У тебя же сеансы поздно заканчиваются, девочка. Ночной город — не самое приветливое место для хрупкого цветка.

И я затухаю. Мой муж вот тоже считал, что мне не место ни в городе, ни на мероприятиях, ни вообще где-либо еще, кроме его спальни. Слишком красивая, слишком нежная, слишком хрупкая… Равиль тоже захочет посадить меня под замок?

А чего я жду от такого мужчины, как он?

— Лайла, — встает со скамейки и тут же садится передо мной на корточки, — я сейчас исключительно про твою безопасность. Да и не только твою. У меня Элинка тоже любила шастать по ночам, а я потом искал ее по всему городу. Мне не нравится, что ты потерялась сразу, — тянется к моим рукам, прячу ладошки под бедра. — Олененок, я знаю, ты боишься оказаться взаперти. Черт! Надо тщательнее подбирать слова, — говорит тише, ругая себя. — Одной ходить ночью и правда небезопасно. Дело исключительно в этом, а не потому, что я хочу забрать тебя и посадить под замок. Как - то так.

Глава 9

Равиль

Никогда я еще так не ждал выходные, как эти. Поставил задачи сотрудникам, которые остаются работать. Предупредил, что меня можно беспокоить только в самых экстренных случаях, когда перепробованы уже все доступные варианты и решить все равно невозможно. Покидал в сумку некоторые личные вещи. Теперь можно ехать за Лайлой.

У одного из сотрудников пришлось попросить на время детское кресло в машину. Так непривычно видеть его у себя в довольно грубой, не семейной тачке.

На улице еще тихо. Мы выезжаем ранним утром и сейчас эхом по двору разносится пение птиц, еще не заглушенное шумом города.

Облокотившись спиной на машину, звоню олененку.

— Доброе утро, — слышу ее мелодичный голос.

— Доброе. Я подъехал. Зайду?

— Да, конечно. Мы почти готовы, — даже в трубке слышу ее смущение.

Общага тоже еще спит. Неприятный специфический запах вызывает отвращение. Бесит, что я не могу их просто взять и забрать отсюда. Лайла слишком чистая для этого места… Ладно, посмотрю, что принесет мне эта поездка. Возможно, после нее все изменится.

Пара стуков в дверь и я в крохотной комнатке, где втроем уже тесно. Амин машет мне ручкой с кровати. В отличие от мамы, он стал довольно быстро подпускать меня к себе. Это круто, потому что ребенок избирательный, я уже успел заметить. Малыш далеко не ко всем так относится. Приятно, черт возьми, что я вошел в его круг доверия.

— Готов кататься на машине? — улыбаясь, беру его на руки. Лайла суетится, проверяя детские вещи в сумке. Ее там нет почти ничего, невооруженным взглядом видно. Надо это поправить.

— Равиль, извините, пожалуйста, что мы вас задерживаем. Готово, — застегивает сумку.

Сажаю на одну руку Амина, в другую забираю у Лайлы ее багаж. Девочка запирает комнату, быстро ныряет к соседке, перекидывается с ней парой слов.

Выходим на улицу, быстро грузимся в машину. С детским креслом справляюсь не сразу, немного запутавшись в куче ремней.

Надеялся, что Лайла сядет вперед, но девочка уверенно садится на свободное место рядом с сыном. Снова дистанция. Попробуем сделать так, чтобы она передумала.

Быстро проезжаем город, пока не начались пробки. На трассе мои пассажиры, как два любопытных ребенка, прилипают к окнам. Амин сонно смотрит в одно, Лайла, прижавшись ладошкой к стеклу, любуется видом из другого. Там ей мешает тонировка. Вот и повод. Тем более, что Амина укачало, он практически спит.

— Пересядешь вперед? Здесь лучше видно, — предлагаю Лайле, убавляя музыку в приемнике.

— Неудобно.

— Не правда, — смеюсь. — Здесь очень даже удобно.

Пару минут раздумий и любопытство побеждает. Съезжаю к обочине. Олененок пересаживается ближе ко мне. Облачко ее парфюма моментально обволакивает, будоражит мужское нутро. С удовольствием вдыхаю этот запах, прикрыв на секунду веки.

— Красиво, — улыбается Лайла, разглядывая через более светлую тонировку природу вокруг.

Подтверждаю кивком головы, рассматривая девушку. Хрупкая, изящная, плавная. Темный шелк волос заплетен в тугую косу и мой взгляд скользит по открытой шее с нежной кожей, к которой хочется прикасаться. На ней сегодня тонкое кремовое платье с поясом — веревочкой. Ткань совсем немного просвечивает, скрывая все самое интересное и оставляя простор для моих фантазий.

Она изменилась за этот год. Сейчас особенно хорошо заметно. Я помню ту затравленную девчонку, что лежала без сознания в клинике и не желала бороться за свою жизнь. Помню, как она сдалась, сделав последний решительный шаг, не поверив Виктору. Шрам от ножа на ее груди останется на всю жизнь, как напоминание той страшной истории. Прикоснуться бы к нему губами, показать ей, что все может быть иначе.

Хрупкая девочка стала женщиной. Она сама еще не понимает, но я вижу… На девчонку я бы не среагировал так. Надо просто раскрыть ее, показать, насколько она прекрасна.

Амин успел проснуться и начал капризничать. Лайла пересела к нему, вытащила из кресла на руки.

На посту нас тормознули.

— Здорова, — Виктор сел на свободное переднее рядом со мной. Пожали друг другу руки. — Олененок, как дела? — улыбнувшись, повернулся к Лайле.

— Здравствуйте, Виктор, — вежливая девочка улыбается ему в ответ. — Все хорошо.

— Отлично. Эля там заждалась уже, — смеется он. — Маленькая, а ты чего про Эльдара интересовалась?

— Показалось просто, — тут же тухнет она.

— И чего тебе показалось? — в Вике включается подпол антитеррора.

— Шла от психолога, он в толпе привиделся, — признается Лайла.

— Хм… Гаджиев еще в лечебнице. Через пару недель должны перевести в камеру, — рассказывает Вик.

Не доверять ему у меня нет оснований. У Лайлы тем более, но ведь всегда есть погрешность, и я решаю уточнить:

— Ты уверен? — разворачиваю машину, чтобы въехать к нему во двор.

— Он среди особо опасных. Если бы сбежал, подняли бы тревогу. Я бы узнал одним из первых, — разъясняет Вик. — Позвонил, сказали, что все в порядке. Я там буду проездом по своим рабочим делам через четыре дня, загляну в гости в Гаджиеву.

— Спасибо, — жму ему руку.

Выхожу из машины, мне на шею тут же кидается Элина. Обнимает. Я тоже соскучился. Лайла смущенно стоит в сторонке с сыном на руках. Ей непривычно видеть такие отношения между братом и сестрой. Она удивится еще сильнее, когда увидит отношения Виктора и Элины. А я хочу, чтобы видела и поняла, что вот так ей тоже можно.

Надо их представить.

Беру сестренку за руку, подвожу к Лайле.

— Привет, — первой здоровается сестренка.

— Здравствуйте, — все та же вежливость в ответ.

— А со мной не надо на «Вы», — улыбается Эля. — Мы с тобой ровесницы практически. Я совсем немного старше. Пойдем, покажу дом. Оставим мужчин разбираться с их важными делами. Это и есть Амин? — сестренка светится вся при виде малыша.

— Да…

Они уходят в дом, тихо переговариваясь.

— Повзрослела, — смотрит им в спину Виктор. — Не подпускает?

Глава 10

Лайла

В его глазах поселилась ночь. Мои губы все еще жжет от перца, а взгляд никак не может оторваться от мужчины, каких я не встречала в своей жизни. Первым воплощением силы, уверенности в себе для меня стал хозяин этого дома. Я бы хотела иметь такого отца или старшего брата, как Виктор Завьянов. Равиль пробуждает во мне нечто совсем другое. От этого становится страшно. Я не понимаю, правильно ли это. Можно ли мне такое чувствовать к мужчине. Я дезориентирована и совершенно растеряна. Трепыхающееся в груди сердце, похоже на раненую бабочку. Ему больно от смятого крылышка, но второе то еще порхает и рвется на свободу. Мне так остро хочется защиты… именно его, Равиля. Не могу это объяснить. Не понимаю. Его открытость подкупает.

Я ведь думала, что буду ненавидеть всех мужчин. Думала, что никогда больше никого к себе не подпущу. Считала, что теперь мой единственный мужчина — это сын. Почему сейчас я чувствую совсем другое? Разве это правильно?

Его голос иногда приходил ко мне во снах. Особенно когда накрывало таким чувством безысходности, что я вгрызалась зубами в подушку и выла от болезненно сковывающего тело ужаса. Он пел мне те самые старые колыбельные, под которые теперь засыпает мой сын. Весь год я и сама часто засыпала под них, чувствуя, как меня обволакивает необъяснимым теплом.

Я не понимаю, почему мне не страшно смотреть в эти темные глаза. Мужу не могла смотреть, Эльдару… При воспоминании о нем по коже под платьем бегут морозные мурашки. Гоню проклятого шайтана из своей головы. Равилю я могу смотреть в глаза. Возможно, это просто вино. Такое необычное, как и тот, чье признание горит теперь и в моей груди.

Он не лжет, я чувствую.

Подношу к губам дрожащие от волнения пальцы. Смахиваю с них острую каплю вина. Равиль шумно сглатывает, следя за каждым моим движением. Этот взгляд я знаю. Так выглядит мужское желание. Раньше оно всегда было омерзительно липким, грязным. Мне хотелось помыться с жесткой мочалкой, сдирая кожу до крови, лишь бы избавиться от этого ощущения. У Равиля другое желание. Оно полыхает огнем в его карих глазах. Горячее, едва сдерживаемое.

Я впервые вижу, как мужчина не подчиняется инстинкту, а подчиняет его себе. И стихия в его взгляде тоже подчиняется.

Это и есть то, о чем говорила мне Саша? Вот так мужчина ломает себя ради понравившейся женщины?

Мне пока непонятно…

Рука Равиля свободно лежит на столе и пальцы тоже подрагивают. Волнуется? Такого я тоже ни разу не видела. Это ведь уязвимость. Мужчина не может проявлять слабость, тем более с женщиной. Такие эмоции — это слабость?

Я снова возвращаюсь в свое детство. Пытаюсь вспомнить, чтобы папа хоть раз волновался дома, среди своей семьи. Именно вот так, искренне, не скрывая это за агрессией. И не могу. Если у отца что-то случалось, мама прятала нас у соседей. Не знаю, что происходило дома, но это было очень страшно. Когда эмоции накрывали моего мужа, вокруг умирали люди. К этому даже можно привыкнуть, ведь из его дома прятать меня было не у кого.

А как привыкнуть к такому взгляду, который сейчас приковал меня к скамейке в беседке, я не понимаю. Что ответить Равилю и нужно ли вообще отвечать, тоже!

Ни один психолог в мире не поможет мне с этим разобраться. Я пытаюсь влиться в этот незнакомый, непривычный, странный для меня мир, но все время сталкиваюсь с чем-то таким, что ставит меня в тупик.

Если тоже подчиниться собственным чувствам и сделать не то, что правильно, а то, что хочется? Осудит? Прогонит? Но у него ведь горит в груди и это больно должно быть. Муж говорил, что желание мужчины может быть болезненным, если оно очень сильное. Такое, какое он всегда испытывал рядом со мной.

Мы с Равилем смотрим друг на друга, не решаясь говорить. Как по оголенным проводам, между нами перетекает и трещит в воздухе электричество. Воздух вокруг густой. Кажется, что его можно потрогать. Глотать точно трудно, и Равиль снова шумно сглатывает.

— Ты можешь ничего не говорить, если не хочешь, — его голос стал хриплым. Такой тембр пробирается куда-то очень глубоко в меня, бьет прямо в позвоночник, и на секунду останавливает дыхание. — Я должен был объяснить, что чувствую. Лучше ничего не придумал. Из меня вообще такой себе романтик. Ты, наверное, уже успела заметить.

— Я не уверена, что мне нужен романтик, — все же отвожу взгляд.

Хватит. И так перешла все дозволенные рамки приличия. Но меня магнитом тянет еще раз заглянуть в его черные омуты, полные силы и уверенности, которой мне самой так не хватает. Взять бы у него немного, совсем чуть-чуть.

— А кто тебе нужен? — закономерный вопрос.

Надо быть честной, он ведь открыт и честен со мной сегодня.

— Я пока не знаю… — делаю глубокий вдох, — … и не знаю, как в этом разобраться, — опускаю голову, устремив взгляд в деревянную столешницу.

Все. Свой лимит по смелости на сегодня перевыполнила.

— Прогуляемся? — неожиданно предлагает Равиль. — Здесь недалеко есть озеро. Там должно быть красиво.

— Вдвоем? — вылетает из моего рта, прежде чем успеваю подумать.

Конечно вдвоем! С кем здесь еще гулять? Амина уже уложили спать. Запомни уже, Лайла, ты одна! Никто не станет сопровождать тебя на свиданиях. Никто не будет говорить, как поступать! Просто сделай то, что сейчас хочешь. А ты ведь хочешь пойти, глупая девчонка. Потому что в нем есть сила, которая так нужна тебе, к которой тянет. Давай же, скажи ему! Он обещал не трогать, если ты не захочешь. Проверь…

— Надо только предупредить Виктора. Нехорошо уходить без ведома хозяина дома, — догоняю ответом свой же вопрос.

— Конечно, — его губы трогает едва заметная улыбка.

Глава 11

Лайла

Мы выходим за ворота большого уютного особняка. Вокруг еще много таких. Закрытый элитный поселок для служащих различных госструктур. Тихо, красиво и очень дорого. Вдалеке устроили перекличку собаки. Луна дает хорошее освещение и можно идти по дорожке, не прощупывая ее взглядом.

Равиль курит, спрятав в руке сигарету так, чтобы на меня не дымило. Приятная забота, а кто-то даже не заметит. Наверное, мне слишком контрастно, потому я замечаю такие детали. Вслушиваюсь в сверчков, треск веток под тяжелой мужской обувью. Вдыхаю сладковатый запах, наполняющий пространство. Мне хорошо. Пустоту внутри наполняет приятное умиротворение и покой. Необычно…

Равиль отстреливает окурком в сторону. Его руки свободно опущены вдоль тела. Мы касаемся друг друга косыми взглядами. Я отвожу свой, он улыбается.

Мужские пальцы невесомо, будто случайно, задевают мои. Они перебирают в воздухе, цепляются за мою ладонь, мягко ее сжимают. Дыхание застревает в груди, в ушах легкий шум от волнения. Не отнимаю у него свою руку. Изучаю собственные ощущения. Сердце откликается на них, а в голове бьется в истерике тот свод правил, к которому я приучена.

Пусть бьется, а я буду пробовать жить иначе, как и решила.

Равиль вырисовывает пальцем круги на моей коже. По ней снова проносятся разряды электричества. Мы уходим вглубь поселка, сворачиваем к высоким деревьям и через несколько минут я вижу, как блестит спокойная вода в овальном озере.

Спотыкаюсь о коряжку…

— Осторожно, — сильные руки неожиданно подхватывают меня, поднимают над землей. Взвизгнув, цепляюсь за крепкую шею Равиля.

Горячее, крепкое мужское тело так близко. Не успеваю прийти в себя. Скольжу по нему, случайно царапнув темный затылок Равиля ногтями.

Я снова на земле. Только стоять твердо не получается. Будто пьяная, а может это и правда вино очень крепкое, что с пары глотков меня так кружит.

Только дело не в вине, в мужчине, который снова держит меня за руку, глядя на водную гладь.

Так хочется намочить ноги…

Почему нет?

Плавно освобождаю свою ладонь. Снимаю обувь. Ступни утопают в прохладной траве. Осторожно ступаю по ней до воды. Берег здесь отличный, только у самой кромки воды ил. Пальцы тонут в нем и меня накрывает такой искренний детский восторг… Это непередаваемо. Хочется смеяться и плакать от радости.

Еще один шаг и кожа касается воды. Подол длинного платья намокает, неприятно липнет. Поднимаю его чуть выше и шагаю в одну сторону, разворачиваюсь, делаю несколько шагов в другую.

Равиль смеется, глядя на меня. Глупо выгляжу, наверное, со стороны.

Он неожиданно скидывает обувь, носки, подворачивает штанины брюк и идет ко мне.

— Она же холодная, — передернув плечами, подхватывает меня за талию одной рукой, приподнимает, ставит к себе на ноги. — Сумасшедшая девочка. Заболеешь.

— Я еще немножко. Можно? — закусываю губу.

Стоим очень близко друг к другу. Здесь сейчас только я, он и луна. Равиль смотрит мне в глаза. Я отчетливо ощущаю его напряжение и желание. Слишком тесно он прижимает меня к себе. Сквозь тонкие брюки невозможно не заметить.

— Очень хочу тебя поцеловать, — его лицо приближается.

В зрачках последний раз мелькает отражение луны и теплые мужские губы накрывают мои, не дожидаясь ответного «Можно». Я хотела сказать, наверное, прочитал…

Равиль ласкает их осторожно. Рисует языком контур, слегка надавливает, просясь глубже. Приоткрываю рот, впуская его вкус в себя. Вдруг понимаю, что целоваться так совсем не умею. Его ладонь скользит по моей спине, пальцы врезаются в кожу через ткань платья, поднимаются к затылку, путаются в волосах. Равиль берет управление в свои руки, оттягивает немного назад мою голову. Отрывается от моих губ, чтобы сделать вдох.

— Мой олененок… — произносит на выдохе, снова головокружительно целуя меня. Расплатятся. Покусывает мои губы, тут же зализывает их, тихо стонет прямо мне в рот. — Останови меня, — просит он, тяжело дыша. — Если я делаю что-то не так, тормози меня сама.

Смелее, настойчивее вдавливается языком мне в рот. Столкновение наших языков обжигает во мне каждую клетку. По выстроенным барьерам идут заметные трещины. Я дрожу, он чувствует, прекращает терзать мои губы, заглядывает в глаза.

— Ну чего ты молчишь?

— Нужно что-то сказать? — одурманенный мозг плохо соображает.

— Я же сказал, останови, если…

— Пока не было повода остановить, — понимаю, о чем он.

— Тебя всю трясет. Это недостаточный повод? — злится.

— Замерзла.

— Дурак, — усмехается, поднимает меня на руки, выносит из воды. — Сейчас, — быстро расстегивает рубашку, снимает ее, обнажая торс, накидывает мне на плечи.

Ищет нашу обувь, а я неприлично пялюсь на полуобнаженное красивое мужское тело. Если он сейчас меня обнимет, я точно упаду в обморок.

Равиль находит нашу обувь, присаживается передо мной на корточки и растирает ладонями заледеневшие ступни.

— Пойдем домой, — предлагает свою руку, чтобы опереться.

— Не хочу. Мы можем еще немного побыть здесь? — кутаюсь в его рубашку плотнее. Вся пропахну теперь его запахом. Утром будет стыдно, это сейчас моих горящих щек никто не видит.

— Можем. Иди сюда, — тянет к себе, прижимает спиной к торсу.

Между нами теперь мое платье и его рубашка, но мне кажется, что я голая. И это не противно, вот так прижиматься к нему. Мне не хочется прибежать в дом и помыться. Наоборот, я бы сохранила на себе немного этого сильного запаха.

Перестаю так сильно дрожать в кольце сильных рук.

— Давай все же вернемся. Еще не хватало, чтобы ты простудилась.

— Я согрелась, — стараюсь не шевелиться в этой интимной позе.

— Заметно, — хмыкает.

— Это другое, — подбираю слова. — Не от холода.

— Боишься? — тут же напрягается он. Пресс становится каменным, бедра непроизвольно прижимаются ко мне плотнее.

— Волнуюсь… У меня так никогда не было.

Глава 12

Равиль

Да, наглею. Да, сорвался. Последний поцелуй мог бы быть сдержанней, но Лайла ответила на него несмотря на напор и меня унесло. Домой ее веду, смущается, делает вид, что ей интересно смотреть на темные заборы и звездочки тоже очень интересные на небе. А у меня все горит внутри, пульсирует и сжимается!

Лайла невероятная. Как можно сочетать в себе такое? Не каждый взрослый мужик вывезет, а мой олененок чистый такой, легкий, воздушный, нежный и в то же время охренеть какой сильный! Я не просто влюблен в нее, я восхищаюсь этой девочкой совершенно искренне. Мне на руках ее носить хочется…

Хм… А это мысль!

Подхватываю. Охает от неожиданности и хватается за мои плечи.

— Что вы делаете? — я даже в темноте вижу, как ее зрачки заполняют радужку.

Остановись девочка. Меня утягивает в эти темные омуты. Не железный же я, в конце концов!

— Хватит говорить со мной на «вы», я прошу тебя, — утыкаюсь лбом в ее и погружаюсь в темноту больших, красивых глаз. — Я целую тебя, — и подтверждаю свои слова легким прикосновением к ее припухшим губам, — ты отвечаешь и тут же меня дистанцируешь. Я перестаю тебя понимать, а мне важно знать, нравится тебе или нет. Как понять? М, олененок?

Пожимает плечами.

Ну вот и мне ни хрена непонятно.

Так и несу ее дальше на руках. Она сидит какое-то время тихо и вдруг так открыто и доверчиво кладет голову мне на плечо, закрывает глазки. Это и есть ответ на мой вопрос. Доверилась…

«Спасибо, мой маленький олененок.»

Поцеловав ее в макушку, доношу до дома. Стучу ногой в ворота, охранник открывает, провожает меня до входной двери, открывает и ее. Несу Лайлу на второй этаж. Мне, конечно, очень хочется свернуть с ней в свою спальню, но это будет означать конец всего, а у меня на эту девочку серьезные планы.

Дохожу до ее спальни, кое-как открываю дверь. Набравшись впечатлений, Лайла спит прямо у меня на руках. На большой кровати сладко сопит под одеялом Амин. Надо вернуть ему маму.

Осторожно укладываю ее на кровать, снимаю обувь, прикасаясь пальцами к холодным лодыжкам. Растягиваю одеяло им на двоих. Лайла тут же ворочается, находит рукой сына, подтягивается к нему, обнимает и они сопят уже вместе.

Все что я мог получить от этого вечера, я забрал. Даже и не надеялся, что будет так много, но ее взаимность окрыляет. Очень интересное, новое чувство.

Удерживая его, заставляю себя уйти из комнаты. Еще бы уснуть.

Падаю на свою кровать прямо в одежде. В ушах стучит эхом, губы горят, все еще чувствуя вкус ее поцелуев. Облизываю их, сдерживая стон. Комкаю простыню в кулаки, сжимаю зубы. Секса хочу. Хорошего, качественного, жесткого. Глаза закрыть не могу, мы там все еще целуемся с Лайлой на озере и ее горячий неопытный язычок ласкает мой. Кровь мощным толчком бьет в член, мучительно оглушая острым возбуждением.

С ней ведь нельзя жестко. Хотя бы просто секса! Я как к этой девчонке решил приехать, у меня никого не было, потому что с олененком так нельзя. Она будет единственной, без вариантов.

Сжав зубы, расстегиваю брюки, безжалостно выдергивая ремень из пары передних креплений на поясе. Освобождаю член от одежды и веду по нему рукой, размазывая каплю смазки. Все мои мысли с Лайлой. Глаза закрыты, дыхание сбито к чертям, чувствительная головка ложится в руку, сжимаю ее со сдавленным стоном. Нетерпеливо скольжу вниз до основания и обратно, плавая в запахе своей девочки, оставшемся на рубашке.

У нас все будет… Обязательно будет, когда Лайла захочет сама, а пока… Ммм… Пока я попал!

Сдавливаю член сильнее, он нетерпеливо подрагивает, низ живота, мышцы паха сводит, по позвоночнику простреливает удовольствием. Скрипнув зубами, чтобы не застонать, как пацан, кайфую от толчков спермы, пачкающей одежду. Хер бы с ней, я переоденусь потом.

Раскинув руки в стороны, шумно выдыхаю. Этого мало. Очень мало. Такие таблетки надолго не помогают.

Оргазм плавно отступает. Стягиваю через голову рубашку, вытираю следы своего безумия, попавшие на кожу. Покурить бы сейчас…

Ищу по карманам сигареты. Чиркнув зажигалкой, делаю первую глубокую затяжку. Задерживая дым в легких, поднимаюсь, подхожу к окну в расстегнутых, спущенных на бедра, штанах. Вид отсюда открывается такой, что дух захватывает. Голова слегка кружится от никотина.

Выпускаю дым в приоткрытое окно. Потушил вроде, вены больше не горят. Осталась только потребность в одном человеке рядом на постоянной основе. Эту потребность подрочив не снять. Это больше чем секс, оно глубже, и я обязательно заберу олененка. Совсем скоро заберу. Я нужен ей, сегодня отчетливо почувствовал не тогда, когда мы целовались. В тот момент, когда девочка доверчиво уснула у меня на руках еще на улице.

Меня подрывает от детского плача. Едва не забыв, что уснул, голый, быстро одеваюсь и вылетаю из комнаты. Снизу доносится. Босиком сбегаю по ступенькам. Амин заливается слезами на руках у мамы.

— Доброе утро, — кивает мне Виктор.

— Что случилось?

— Испугался. Сосед из пневматического ружья стрелял…

— Блядь! — сжимаю зубы.

Обхожу Вика и к прямику двигаю в Лайле.

— Можно мне его? — прошу у олененка.

Она сама вся в комочек сжалась. Прислушиваюсь, больше не стреляют, значит Вик уже разобрался.

— Давай, — забираю плачущего малыша, свободной рукой обнимаю Лайлу. — Вы здесь в безопасности, — шепчу ей.

— Я знаю, — тихо отвечает. — Амин звук выстрелов хорошо знает. Боится.

— Амин, — зову мальчишку. — Амин, смотри, — показываю пальцем на Виктора. — Еще немножко подрастешь, мы вон с тем дядькой обязательно научим тебя не бояться, — не уверен, что его маме такой способ понравится, но он точно сработает. — Еще и боевики взахлеб смотреть будешь, а там знаешь сколько палят. Уууу, — делаю большие глаза. Малыш удивленно на меня смотрит и самое главное, больше не плачет, только судорожно всхлипывает. — Молодец, — хвалю его за то, что быстро успокоился. — Давай воды попьем и пойдем во двор. Мы сегодня еще весь день тут гулять можем.

Глава 13

Лайла

Как только мы вернулись домой, Саша устроила допрос. Пришлось рассказать ей про озеро, луну и … поцелуй.

— Влюбилась, — смеется соседка.

— Нет, — кручу головой, чувствуя, как горят щеки.

— Влюбилась, влюбилась, девочка, — ставит для нас чайник.

— Это плохо? — раскладываю сладости от Равиля по тарелкам.

— В твоем возрасте вообще прекрасно. Только будет осторожнее, — беспокоится Александра. — Что его сестра сказала? Как она тебе вообще? — садимся пить чай.

— Хорошая и … — подбираю правильное слово, — счастливая. Я тоже так хочу, — произношу вслух то, о чем даже думать не смела еще совсем недавно.

— Обязательно будешь. Равиль вон как на тебя смотрит, — смеется она.

— Как? — не доношу пирожное до рта.

— Да он пожирает тебя глазами, а всех вокруг убивает. Но ты помни, пожалуйста, все, что я тебе говорила.

— Быть самостоятельной. Помню, — все же откусываю кусочек от ванильного эклера. — Я стараюсь.

— Смешная такая, — треплет меня по волосам соседка. — Жуй давай свои вкусняшки. Нам с тобой еще заниматься, — напоминает Александра.

Допив чай, быстро убираем со стола. Амина сажаем за стол рисовать, и Саша включает строгого учителя. Старательно выполняю все ее задания, выгоняя из головы мысли о поцелуях Равиля. Особенно последнем.

Это прикосновение было совсем другим. С напором, с чувством. Мужчина обрушился на меня лавиной, сминая губы, которые никто и никогда так не целовал. Это было волнительно, стыдно, жарко и от этого еще больше стыдно.

— Так, все, — захлопывает книгу Саша. — Брысь отсюда.

— Извини, — я все же задумалась.

— Не за что, ты улыбайся вот так искренне почаще. Может я мнение свое о нем поменяю.

— Равиль тебе все еще не нравится? — помогаю сыну собрать цветные карандаши в пенал.

— Он тебе должен нравится, девочка. Не ищи моего одобрения. Себя в первую очередь слушай.

Уложив сына спать, лежу и слушаю… себя. Подушечками пальцев прикасаюсь к зацелованным губам. Мне бы хотелось повторить вот тот последний. Он был самым настоящим. Именно тот поцелуй еще немного раскрыл для меня Равиля и меня саму. Он показал, к чему я готова, а с чем лучше не торопиться.

Засыпая, строю планы на следующий день. У меня психолог вечером, а днем надо сходить с сыном на площадку. После того как мамочки оттуда видели меня с мужчиной, во мне поселился еще один страх — осудят. Ребенок ведь не должен от этого страдать.

После завтрака мы с ним играем, а потом собираемся на прогулку. Саша на работе, как практически все наше крыло. В коридоре тишина. Амин категорически отказывается от коляски. Идем с ним за ручку к его друзьям.

— Привет, — машет мне еще издалека одна из женщин.

Сынок выдергивает ладошку и бежит к малышам в песочницу.

— Здравствуйте, — присаживаюсь, как всегда, чуть вдалеке от всех.

Это не спасает от расспросов. Они начинаются сразу же.

— А что за красавчик крутится вокруг тебя в последние дни? — спрашивает та, что первая увидела меня с Равилем.

— Друг, — все мое внимание сосредоточено на сыне.

Односложный ответ любопытных мамочек не устроил и меня снова дергают нетактичными вопросами.

— Только друг? Такие мужики вообще могут быть просто друзьями? — удивляется еще одна женщина.

— Я не знаю, как ответить иначе, — поднимаю на нее взгляд. — Мы общаемся.

— И все? — играет она бровями. — Ну расскажи, Лайла. Ты говорила, у тебя муж погиб. А тебе можно с другим мужчиной встречаться? Как он относится к чужому ребенку? Слышала, ваши категоричны в этом вопросе.

— А кто мне запретит? — подняв выше голову, смотрю в глаза особенно любопытной женщине. — У меня есть только я и сын. Мы с ним сами решаем, что нам можно, а что нельзя. А к ребенку Равиль хорошо относится, — отворачиваюсь.

— Не обижайся. Вы хорошо смотритесь вместе, — заискивающе. — Лайла, — понижает тон, чтобы дети не слышали. — А у вас уже все было? — у меня рот приоткрывается от возмущения. Ее в бок локтем толкает другая мамочка. — Ну а чего? — искренне не понимает эта женщина. — Все свои же. Взрослые люди. И детей не в капусте нашли.

Молча встаю и пересаживаюсь на другую скамейку. Женщины шепчутся между собой. Мне мерзко, словно помоями облили. Передернув плечами, стараюсь отвлечься на телефон.

Через час забираю сына домой. Надо кормить его и укладывать на дневной сон.

Пока Амин спит, долго стою под душем, натирая кожу мочалкой. Отвратительно! Нельзя такое спрашивать у людей! Как можно обсуждать свою постель с мужчиной с другими?

— Ты чего такая растерянная? — первым делом спрашивает Равиль, забирая меня из дома, чтобы отвезти к психологу.

Амина не оставляем с Сашей сегодня. В машине появилось совершенно новое детское кресло. Сыну в нем уже нравится. Он с удовольствием изучает ремешки, заклепки, яркую раскраску.

— Не молчи. Тебя кто-то обидел? Напугал? — напрягается он.

— Меня спрашивают о нас, — отвожу взгляд.

— Я так понимаю, это не Александра. И? — ждет от меня продолжения.

— Не знаю, что говорить, — еще сильнее понижаю голос, уже почти шепчу.

— Правду, — Рав берет меня за руку, гладит тыльную сторону ладони пальцем. Это удивительно успокаивает. — Мы встречаемся. Разве нет?

— Да, — смущенно улыбаюсь, заглядываясь на его наглые, но очень мягкие, опытные губы.

— Вот так и отвечай или ничего не говори. Ты не обязана. Это только наше, личное. Едем?

— Конечно. Опаздывать нехорошо, — освобождаю свою ладошку из его руки и сажусь в машину.

Он включает музыку громче. Настроение поднимается. Амину тоже нравится кататься на большой машине с дядей Равилем. Мужчины высаживают меня у Центра, а сами ищут удобное место для парковки.

Напротив входа есть детская площадка. Договорились, что они поиграют там. Очень хочется на это посмотреть, но занятие никто не отменял.

Психолог, увидев мою улыбку, решает сегодня поговорить именно о ней. А мне так неловко говорить об очень личном. Я понимаю, что врач. Понимаю, что помогает. Но мне все равно кажется, что есть граница, которую даже с психологом переходить нельзя. В моей голове щелкает замочек и личное закрывается от посторонних глаз.

Глава 14

Лайла

Квартира у него большая. Нет! Она просто огромная! После комнаты в общежитии, я немного теряюсь, осматриваясь по сторонам. Амин замер рядом со мной. Сынишке вообще непривычно такое пространство, он привык к «коробкам», а здесь «футбольное поле».

Равиль разбирает пакеты с покупками, выкладывает все на барную стойку. Он решил, что сегодня готовить уже поздно и просто заказал готовый ужин из ресторана. Для Амина купили творожок и фрукты.

Надо бы помочь мужчине. Не его это дело, возиться с продуктами. Отмерев, сажаю сынишку на диван, а сама подхожу к Раву и открыв холодильник, все убираю в него.

— Чего ты его побегать не отпускаешь? Пусть осваивается. Здесь нет ничего опасного для твоего сына.

— А вдруг что-то сломает?

Будет ведь очень неловко, он маленький, а вещи здесь не из дешевых.

— Починим, выбросим, — спокойно отвечает Равиль, а я все равно не решаюсь позволить заскучавшему сынишке бегать по квартире без присмотра.

Мы делаем это вместе, пока нам везут ужин. Взяв малыша за ручку, обхожу владения Равиля. Светло, уютно, по-мужски лаконично. Ничего лишнего, все на своих местах. Сразу видно, что он любит порядок.

Из больших незанавешенных окон открывается шикарный вид на город. Подняв Амина на ручки, смотрю через стекло вниз на мелькающие огоньки автомобилей. Мои страхи остались там, под колесами машин, а это место похоже на башню. Как в сказках, когда принц приходит спасать принцессу от дракона и даже не спрашивает, а может оно ей не надо? Может, ей больше нравится дракон, он ведь только для врагов злой, а для нее теплый и … Он охраняет, с ним не страшно!

Равиль у меня ассоциируется именно с таким драконом — сильным, заботливым, агрессивным к своим врагам. А Эльдар… Эльдар — это тот самый принц, оглушенный властью. Ему плевать на мое мнение, на мои желания. Он просто придет и попытается меня забрать, как только появится возможность.

— Пойдем ужинать, — и голос у него такой глубокий, проникающий в меня, как успокоительные капли, и одномоментно приятно волнующий то живое женское, что не смогла убить во мне семья Гаджиевых.

На журнальном столике у дивана стоят пакеты с доставкой. Задумалась и не услышала, как приезжал курьер.

— Можно я накрою сама? — так хочется сделать Равилю приятно за то, что взялся нас оберегать.

— Конечно. Давай его мне, — забирает у меня сонного Амина.

Малыш сам тянет ручки к большому дяде. Они окончательно подружились. Тихонечко болтают, пока я раскладываю ресторанную еду из контейнеров по тарелкам. Смешиваю для Амина творог со свежим бананом и небольшим количеством сметаны, а он тянет ручку к мясу.

Равиль смеется.

— Настоящий мужчина. Амин, давай сегодня вот это, — показывает на пиалку с творогом, а завтра мама приготовит тебе мясо. Это острое, — ведет пальцем по стейку и совсем немного мажет губки малыша, чтобы показать, ему не понравится. Амин морщится и чихает.

— Вы… ты, — исправляюсь, — так здорово ладишь с ним.

— Я сестру люблю, — делится Рав. — Матери помогал, у нее кое-чему научился.

Стараюсь запомнить все, что он заказал для себя, чтобы приготовить для него вкусный обед. Овощи на гриле, мясо в остром соусе, теплый салат и черный чай без сахара. Мой уровень готовки в сравнении с ресторанным колеблется где-то в районе пары баллов, но я буду стараться сделать вкусно. Мне очень хочется.

После ужина Равиль отпускает меня укладывать клюющего носом сына, а сам убирает со стола. Очень хотелось на это посмотреть.

Укрыв сынишку покрывалом в одной из комнат, возвращаюсь к Равилю и тут же попадаю в кольцо его крепких рук. Не успела, он уже закончил. Только посудомойка уютно шумит из кухонной зоны.

— Я помню, что обещал не трогать, — произносит он. — Скажи и я отойду.

— Не надо, — кручу головой. Мне спокойно и надежно в его руках, от его тепла и запаха.

Глупая, что доверяюсь? Не знаю… сердцу ведь не объяснишь, что тело еще помнит совсем другие прикосновения. Их давно пора смыть, забыть и жить дальше, раз уж решила. У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Я могла бы просто перестать бороться в больнице и меня сейчас не было бы у моего Амина и в руках Равиля. Это был мой выбор — жить. Самый первый осознанный, без вмешательства и давления.

Встаю на носочки, несмело скольжу губами по напряженным мужским, опускаюсь обратно и сразу же прячусь у него на груди. Там сердце стучит так сильно. Прикладываю ладошку. Кажется, оно сейчас прыгнет прямо мне в руки, пробив ребра.

— Это сейчас что было? — спрашивает Рав.

— Не знаю, — не смотрю на него. — Сделала то, что захотелось. Так нельзя? — заставляю себя посмотреть ему в глаза.

— Нужно, — выдыхает Равиль. — Хочешь чего - нибудь еще?

Задумавшись, снова подтягиваюсь, опираясь обеими ладошками на мужские плечи, замираю в миллиметре от его губ и опять сама целую. Рав подхватывает этот поцелуй. Не дает мне больше сбежать. Делает его глубже, как там, на берегу озера. Его кровь быстро воспламеняется. Прикосновения становятся горячими, жадными, требовательными. Дыхание сбивается… и у меня тоже! Я словно синхронизируюсь с ним, позволяя мужским ладоням плавно скользит по моему платью, обрисовывая спрятанные под тканью изгибы фигуры.

— Хрупкая такая, пиздец просто, — хрипит он, смущая меня неприличным словом. — Что делать с тобой, олененок? Как? — задыхаясь, он снова целует, покусывает мои губы, дразнит тело, не знающее такого отношения к себе. — У меня крыша едет, как подумаю, что этот ублюдок… — мотает головой. — Все, прости. Мы не говорим об этом. Только не дрожи в моих руках, маленькая. От этого шаблоны рвет еще сильнее. Никогда не терялся рядом с женщиной, — признается Равиль так открыто, что и мои привычные шаблоны опять ломаются.

— Еще целовать, — отвечаю на вопрос, поглаживая пальцами его коротко стриженный затылок. — Я привыкну, не буду дрожать, — снижаю голос до едва слышимого даже самой себе.

Глава 15

Лайла

Ночь в его квартире проходит на удивление спокойно. Я высыпаюсь, встаю раньше всех и потратив некоторое время, чтобы разобраться с сенсорной панелью на плите, готовлю для мужчин завтрак. Это будет не просто завтрак. Мне для Равиля хочется сделать что-то такое теплое, особенное. Он ведь делает для меня. Вспоминаю, чему успела научиться у мамы. Она часто готовила для всей семьи чепалгаш. Не уверена, что смогу повторить, но попробую.

— Ммм, ням-ням, — с довольной сонной моськой, потирая глазки кулачком, ко мне шлепает босыми ножками Амин. По квартире уже разнесся аромат теплых лепешек с творогом. — Дай? — тянет ручку к горячему завтраку, а сам на меня вопросительно смотрит.

— Умываться сначала, — поднимаю его на руки и несу в ванную.

— Мама! — недовольно куксится сын, дрыгая ножками в воздухе.

— Чего капризничаем? — в дверях появляется Равиль. Тоже сонный. Смущает меня своим голым торсом и низко посаженными штанами. — Пахнет, как в нашем с Элькой детстве, — улыбается он.

— Я не уверена, что у меня получилось так же, как было в твоем детстве, но я старалась.

— Уверен, что там все вкусно, — подмигивает он.

Вытерев мордочку Амина мягким полотенцем, выношу его на кухню. Равиль уже сделал себе кофе, в микроволновке греется стакан молока, а для меня на столе стоит чашка чая. Обнаженный торс спрятан под футболкой. За это ему отдельное спасибо. Оделся.

— Я бы сама, — становится неловко от того, что мужчина опять сам возится на кухне.

— После того, как Эля съехала, я стал очень самостоятельным, — открыто смеется Равиль. — Давайте уже завтракать, пока мы с Амином слюной не захлебнулись.

Разрезаю лепешку на треугольники, раскладываю по тарелкам. Амин с интересом разделяет ее ручками на слои, заглядывает, что же там спрятано внутри. Равиль пробудет мое творение первым, на секунду морщится. У меня сердце замирает. Расслабляется, жуёт, глотает и запивает большим количеством кофе.

— Вкусно, — дает заключение.

Откусываю от своего кусочка и понимаю, что сильно пересолила начинку.

— Бе, — отталкивает от себя тарелку Амин. — Не буду. Нет, — крутит головой.

Не виню сынишку. Это и правда совсем не так, как я хотела.

— Зачем ты обманываешь? — смотрю на Равиля.

— Ты старалась для меня, это приятно.

— Испортила продукты, — опускаю взгляд в тарелку. — Не умею я как мама. Извини.

— Научишься, — тянется через стол и ободряюще сжимает мою ладошку. — Мне надо на работу. Вечером вернусь, съездим за вашими вещами. Двор охраняемый, если захотите погулять, смело выходите, — кладет передо мной связку ключей.

Проводив его, убираю со стола. Выходим с Амином на прогулку. На огороженной детской площадке находим деток его возраста. Малыши быстро знакомятся, делятся игрушками. Меня никто не достает расспросами. Мамочки сидят на разных скамейках, уткнувшись в мобильные телефоны. А мне так не хочется. Я сажусь на край песочницы и помогаю детям лепить замок из куличиков.

Лишь один раз мне кажется, что на меня смотрят. Отвлекаюсь от детей, осматриваюсь. Все те же мамочки. У соседнего дома пара молодых парней с пивом что-то живо обсуждают. Стариков здесь почти нет, район новый и очень дорогой, но три бабулечки с котом в обнимку гуляют по периметру. Машины стоят на специально оборудованной парковке. Возле одной из них крупный мужчина с сигаретой и мобильным. Он поднимает на меня взгляд… Не то. Кто же смотрит? Опять кажется? Двор ведь охраняют!

— Амин, пойдем, — вытаскиваю сына из песочницы, — нам пора.

Возвращаемся домой. Кормлю его быстрым омлетом, укладываю на дневной сон и готовлю обед. Суета позволяет отвлечься. В кастрюле кипит простой овощной суп, а на второе уже почти готов картофель с курицей в духовке. Это несложно, меня Саша научила и в этот раз я уверена в том, что получилось вкусно.

Отец бы наказал меня за испорченную утром еду, а Равиль обманул, что ему вкусно. Мой личный список маленьких открытий продолжает расти.

Вечером перевозим с ним вещи. Саше приходится объяснить причину такого решения. Она соглашается и отпускает.

— Ты ничего не узнал больше? — спрашиваю у Равиля, когда мы остаемся вдвоем.

— Пока информация та же. Вик завтра уезжает, послезавтра вечером должен отзвониться из лечебницы. Потерпи еще немножко и будут новости, — устраивает мою голову у себя на плече.

Смотрим фильм по телевизору, Рав пьет чай с лимоном из большой кружки. Мне очень уютно и спокойно. Рядом с ним кажется, что ничего плохого уже не произойдет и те ощущения мне просто приснились, они — часть моих воспоминаний, только и всего.

Мне хочется еще его поцелуев. Я знаю, ему тоже хочется. Эту потребность я точно могу удовлетворить и набираясь смелости, сажусь удобнее, ладошкой прикасаюсь к его колючей щеке с темной щетиной, поворачиваю на себя голову. Рав улыбается и целует, чувствуя, как именно мне надо сейчас. Без наглого напора, осторожно, сладко. Он распаляется постепенно, и все мое тело откликается на его такие естественные мужские желания.

Мне хочется быть к нему ближе. Правда хочется. И сломать еще один барьер в своей голове, снести все стереотипы, почувствовать его силу, его природу.

Нам это нужно. Я остро чувствую, что именно сегодня. Не могу это объяснить и не знаю, смогу ли потом смотреть ему в глаза.

По телу волнами пробегает дрожь. Еще вчера я не позволила ему поднять платье выше колена, а сегодня готова снять его полностью?

Сумасшедшая девочка, как говорит Саша.

А если завтра за мной придет Эльдар? Он придет, я это знаю…

Пусть на мне останется запах Равиля. Пусть он покажет мне, как мужчина может любить, не забирая женщину с болью против ее воли. Такого больше может не повториться. Эти мысли весь день крутились в моей голове. Уютный завтрак, прогулка с сыном, приготовление обеда, переезд… А между всем этим уютом и нормальностью меня все время окутывал липкий страх, который я испытываю каждый раз, кожей ощущая присутствие Эльдара где-то рядом.

Глава 16

Равиль

Все тело сокращается от первой вспышки удовольствия. Тихий стон Лайлы хрупким хрусталем разносится по моей спальне. Изящная спина изгибается мне навстречу. Ее силуэт четко прорисовывается в свете луны, бессовестно заглядывающей в окно.

Олененок дрожит… Ее дрожь передается и мне. Не тороплюсь двигаться. Я заполнил ее собой, даю привыкнуть к размеру, присутствию. Ладонями скольжу от лопаток до копчика, глажу бедра, поднимаюсь выше вдоль позвоночника, еще немного прогибая ее в спине.

Новый сладкий стон…

Чувствительная какая. Я же еще ничего не делаю.

Наклоняюсь, вдавливаясь в нее по максимуму. Прокладываю дорожку поцелуев по плечам и вниз. Черный шелк волос контрастирует со светлой кожей. Это очень красиво в сочетании с изгибами ее тела.

Медленно выхожу из горячего лона, с легким сопротивлением вхожу обратно так же медленно. Мучительно для меня. Ей сейчас иначе нельзя, будет больно.

Еще одно движение и я нехотя покидаю ее тело. Горячая кровь кипит. Мышцы тянет. В голове шумит. Ее сладкий запах заполняет комнату. Он проникает в мои легкие, обволакивает, дразнит.

Разворачиваю Лайлу к себе, подсаживаю на подоконник, ловлю взгляд ее темных глаз. Девочка — ночь, какое правильное имя ей дали родители.

Не могу отвести взгляда. Любуюсь обнаженной, открытой для меня женщиной. Накрываю ладонями ее грудь. Твердые вишни сосков упираются в кожу, глажу их, осторожно сдавливаю пальцами. Ее новый стон ударом тока попадает мне в член. Я подхватываю этот стон, впитываю в себя и отвечаю на него поцелуем.

Наши языки сталкиваются. Неопытная моя девочка. Как же этот ублюдок сдержался и не научил ее целоваться? Это же охренеть как сладко. Ее мягкие губки у меня во рту, ее язычок, плавно двигающийся вместе с моим. Наши языки занимаются сексом. Стоны смешиваются. Под моей ладонью бабочкой бьется ее сердце.

Оттягиваю ее голову назад, открывая для себя шею. Скольжу губами по подбородку, вниз к ключицам, обхватываю сосок, зажимаю его губами, постукиваю языком. Она задыхается от возбуждения. А мои губы двигаются дальше… Напарываются на шрам. Лайла вздрагивает. Быстро фиксирую ее, чтобы не пыталась сбежать.

— Не надо, — просит.

— Все хорошо. Ты не должна меня стесняться. Это, — веду ладонью по месту, куда моя дурочка всадила нож год назад, — часть тебя, а я всю тебя люблю. И шрам твой тоже, — целую его, смещаюсь к идеальной груди, терзаю наглее ее соски, чтобы отключила голову. — Поцелуй меня, — наклоняюсь к ее губам. — Сама поцелуй. Я хочу твои губки, — провожу по ним языком. — Ты же смелая сегодня, — дразню, кусаю за нижнюю.

— Ох… — стонет и прижимается к моим губам.

Даю ей возможность почувствовать власть над собой. Кладу ее ладошку на свой член, сжимаю, провожу по нему пару раз вместе с ней, отпускаю. Дальше она справляется сама. Я ревниво завожусь, потому что умеет. Умеет, твою мать! Целоваться не научили, а обрабатывать стояк на твердую пятерочку! Меня злит, что не я. Я бы не ломал!

— Остановись, — убираю ее руку.

— Что-то не так? — дрожит ее голос.

— Не хочу быстро кончать, — и почти не вру. Довела бы мгновенно.

Я уже слетел на грань пару раз, а у нас резинок нет под рукой. Они где-то в недрах комнаты закопаны. Надо бы найти.

Снимаю ее с подоконника, несу на кровать. Достаю из шкафа пачку, кидаю рядом с нами.

— Справишься с этим? — распаковываю презерватив, нависая над своим олененком.

— Да…

И это тоже злит. Не хочу думать о том, чему еще этот ублюдок ее научил. Мое… Это все мое теперь!

Ее пальчики путаются и гондон слетает, она неловко закусывает губу. Открываю другой, помогаю. Тупая ревность отпускает. Ей не место в нашей постели.

— Обними меня, — прошу.

Ручки Лайлы забираются мне на шею, царапают затылок и вместе с этим острым ощущением я вхожу в нее. Выгибается. Соски царапают мою кожу.

Резче толкаюсь членом в свою узкую, горячую девочку. Ловлю губами ее стоны. Дразню нас обоих короткими толчками, трусь головкой на входе. Она сжимает ее мышцами, и сама же снова стонет. Давит ладошками мне на ягодицы, просит глубже.

Это можно, малыш. Я ведь отдал руль. Эта ночь для тебя.

Ей осталось совсем немного, не хочу подгонять, наоборот, тяну двигаясь дразняще медленно. Лайла уже пульсирует вся. Хватает ртом воздух, ее ноготки врезаются мне в кожу в районе лопаток. Непроизвольно и так охрененно ярко.

Она хнычет на пике возбуждения, ее тело требует разрядки. Моя девочка просто течет уже. Ее бедра сексуально влажные. Веду ладонью по животу между нашими телами. Раскрытая, горячая… Зажимаю пальцами клитор одновременно делая резкий толчок бедрами глубоко в нее.

— Ммм… !!!! — ее подкидывает. Ладошкой старается закрыть рот.

— Кричи. Кричи, маленькая, если тебе хорошо, — хриплю ей в губы, больше не сдерживая себя.

Под ее сладкие громкие стоны, кончаю, заполняя резинку спермой. Перед глазами черные точки, в ушах шумит, а она улыбается и плачет.

— Да что же ты опять делаешь?! У меня сейчас крыша съедет! — дышу ей в губы. — Охуительная моя девочка, — другие слова закончились. Все вышибло из башки от ее счастливой улыбки.

— Спасибо, — шепчут зацелованные, воспаленные губы.

— Замолчи, — скатываюсь с нее, прижимаю к себе. — Молчи сейчас, ладно? Никаких «спасибо». Я все видел. Просто кайфуй, я считаю. Ты очень открытая девочка. Мы сейчас обязательно все повторим, но раз уж ты позволила, я буду наглеть, — обещаю ей.

Глава 17

Равиль

Сонно скольжу ладонью по простыне. Не понял. Где она? За окном светает, постель хранит остатки тепла нашей ночи. Лайлы не видно.

Замотав бедра простыней, иду искать своего олененка. В сонный мозг сразу врывается сотня мыслей на тему: «Может что-то сделал не так?».

Отметаю их. Все хорошо было, это точно. Может к сыну встала?

В гостиной тоже никого. На столе стоит стеклянный заварочный чайник. Из носика поднимается струйка пара. Пружину в животе отпускает.

Дверь комнаты, где спит Амин, тихо открывается. Лайла бесшумной тенью выскальзывает из нее, плотно прикрывает. Легкая такая, в тонком длинном платье, босая и волосы заплетены в небрежную косу.

— Ой! — пугается шепотом.

— Я тебя потерял, — придерживая одной рукой простыню, второй ловлю ее и прижимаю к себе. — Еще совсем рано, ты чего сбежала?

— Не знаю, — кладет ладошки мне на грудь. — Тебе нужно было выспаться.

— Мне было бы гораздо приятнее проснуться рядом с тобой. Амин спит? — наклоняюсь к ее губам.

— Да. Ему здесь нравится, — дышит мне в губы.

— Это хорошо, — приподнимаю ее над полом, несу к столу, сажаю и встаю между ног, роняя простыню на пол.

Мы встречаемся губами в горячем поцелуе. Тело быстро просыпается. Руки путаются в подоле ее платья, скользят по ножке, бедру. Двигаю Лайлу к самому краю стола.

— Остановишь меня? — улыбаюсь, поглаживая ее между бедер прямо через трусики.

— Нет, — закатывает глазки от удовольствия.

Сминаю тонкое белье, двигаю в сторону.

— Потому что я хочу тебя или потому что хочешь ты? — трусь членом о ее ногу.

Раскрываю пальцами мягкие складочки, плавно массирую свою чувственную девочку. Ее губки открываются для меня. Ласкаю любимый рот языком, наслаждаясь ее чувствительностью.

— Мы хотим, — отвечает со стоном, откидывает назад голову, отдаваясь мне целиком.

— Дипломатично, — смеюсь, покусывая ее губки. Она своим язычком пытается поймать мой. Играю с ней, то прячу, то даю его коснуться.

Ее ладошка тянется к члену. Торможу. Убираю. Не понимает, а я покажу сейчас.

— Закроешь глазки? Или хочешь посмотреть, как я буду делать тебе хорошо?

Она краснеет. Ночью не дошло у нас до этого, мы были слишком заняты изучением ее границ. Я там все сломал к херам и пробил себе дорогу к этой девочке. И больше не отдам ее никому. Все мое. Она вся только моя. Если сама не решит иначе. Но даже тогда я буду за нее бороться, а пока встаю на колени, поднимаю еще выше ее платье, чтобы не мешалось.

Ладонями двигаю бедра в стороны. Ее глазки становятся больше. Я догадываюсь, что так тебя еще не ласкал никто, моя девочка. Сейчас поправим.

— Равиль…

Не даю возмутиться. Прикасаюсь губами к ее нижним губкам. Обвожу их языком, толкаюсь глубже. Она тихо стонет, вздрагивает, когда я попадаю по самой чувствительной точке.

Сладкая девочка, вкусная…

Осторожно зажав зубами клитор, постукиваю по нему языком, резко отпускаю. Лайла шумно хватает ртом воздух. Напряженные пальчики впиваются в столешницу.

— Моя нежная девочка, — довольно улыбаясь, поглаживаю ее пальцами, прикасаюсь губами, дую на пульсирующую, горячую плоть.

Рисую языком по ее нежной коже, задевая клитор, дразня, не давая быстрой разрядки. Это моя маленькая месть за то, что сбежала от меня.

Хочу просыпаться с ней, целовать утром… везде целовать, как сейчас.

Мне нравится эта игра. Нравится слышать, как ее дыхание сбивается. Нравится, как она кусает губы, чтобы не стонать слишком громко. Мы ведь не в спальне. Ее удовольствие разжигается легкими нотками адреналина.

Веду языком по бедрам, покусываю кожу, добавляю пальцы, лаская ее. Чуть надавливаю ими, снова зажимаю зубами возбужденный узелок и скольжу по нему языком. Ножки моей девочки дрожат. Она хнычет, хватает ртом воздух и кончает мне на пальцы.

— Вот так… — довольно улыбаясь, быстро поднимаюсь, дергаю ее на себя и вхожу в пульсирующую в оргазме плоть.

Лайла вскрикивает, красиво прогибается, роняя на столешницу кончики растрепавшихся волос. Меня бесит сейчас ее платье. Быстро снимаю его. Обхватываю ладонью грудь, сминаю, оставляя легкие красные следы от пальцев. Удерживая свою девочку за бедра, быстрыми толчками вхожу в нее как можно глубже. Наклоняюсь, ловлю ее губы. Отвечает. Пусть пробует себя на вкус, он остался на моих губах.

Она шикарна. Ее стоны возбуждают, ее горячий язык у меня во рту сносит крышу. Я едва успеваю выйти в последний момент. Сжимаю член рукой, веду про нему, упираюсь головкой ей в бедро, оставляя на стройной ножке следы нашего секса.

У самого ноги дрожат. Руками держусь за стол и не могу оторваться от ее губ. Хрипло дыша в них, продолжаю ловить ее стоны.

— Не убегай от меня больше. Ладно? — прошу. — Отнести тебя в душ?

Она еще не пришла в себя. В красивых глазках легкий туман, припухшие губки приоткрыты. Поднимаю на руки, несу в душевую в своей спальне. Ставлю ее в кабинку, открываю воду. Капли падают на чувствительную грудь, и девочка закатывает глаза, сжимая бедра. Тут же стонет… Вау, какая же она…

Меняю напор, опускаю лейку душа ниже, смывая с ее ножки сперму.

— Я… сама… — поплывшая такая.

Аааа!!! Офигенная!!! В моей голове все еще взрываются мини-оргазмы.

— Хорошо, — целую ее в губки. Отвечает, забирает у меня душ. — Сейчас принесу полотенце.

После такого секса она просит для себя несколько минут наедине с собой. Я потом покажу ей, как можно интересно использовать душевую, а пока делаю нам ароматный крепкий чай. Заглядываю к Амину. Мальчишка еще сладко спит, обняв маленькими ручками подушку.

Мы ему потом еще братишку заделаем. Немножко попозже, когда оба будем к этому готовы.

Лайла возвращается ко мне. Обнимает ладошками чашку, прячет в ней взгляд.

— Я сделал что - то не так?

— Снова сломал мое представление о близости с мужчиной. Мне показалось, что я исчезла из комнаты на какое-то время, — смущенно водит ноготком по столу, что стал для нее телепортом в мир удовольствия.

Глава 18

Лайла

После волшебной ночи и невероятного утра низ живота продолжает скручивать сладкими спазмами. Ловлю себя на том, что постоянно прикасаюсь к губам, вспоминая поцелуи Равиля. Стоит посмотреть на стол, где он желал мне доброго утра, становится жарко. Захожу в душ и там по коже бегут мурашки от его откровенных и очень заботливых прикосновений.

Открываю кран, смачиваю пальцы холодной водой, прикладываю их к щекам. Они все еще горят после случившегося. Это же надо. Я сама спровоцировала все, что между нами было. И я видела, что ему понравилось. Между нами словно сломался еще один барьер и мы стали ближе.

Даже не пытаюсь строить планы на будущее. Нет, мне хочется, конечно, но сейчас я стараюсь делать то, чему меня учила Саша — жить моментом. В этом определенно что-то есть. Это как прыгать с горы в ледяную воду неизвестной реки. Я прыгнула не потому, что меня толкнули. Сама захотела. Это было моим решением. И пусть оно подстегнуто страхом, все равно оно мое.

— Мам, — за подол платья тянет Амин. — Мама, — хнычет малыш.

Задумалась и не заметила, как он прибежал.

— Давай ручки помоем и пойдем обедать, — поднимаю его к раковине.

Сынок самостоятельно возится с мылом. Хохочет, когда оно выскальзывает из его ладошек. Ловит его по раковине, намыливает ручки до пены, хлопает в ладоши, и она разлетается вокруг маленькими пузырьками. Смываем с ним мыло, вытираемся мягким полотенцем.

Смотрю на стол, улыбаюсь и предлагаю Амину пообедать за журнальным столиком перед телевизором. Знаю, что так делать нельзя, но стол пока вызывает совсем необеденные ассоциации и мне неловко за них перед сыном.

В недрах квартиры звонит телефон. Нахожу его. На экране уже два пропущенных от моего психолога из центра, и она звонит уже в третий раз.

— Здравствуйте, — приветствую женщину.

— Здравствуй, Лайла. У меня вечером появились некоторые личные дела. Ты сможешь приехать ко мне на занятие на два часа раньше?

— В четыре? — хмурясь заглядываю в экран мобильного и снова прикладываю его к уху. — Я не успею. Сейчас два уже. А еще надо узнать, дома ли сегодня соседка, которая сидит с моим сыном. Добраться до нее… Давайте перенесем, — предлагаю самый оптимальный вариант.

— Нет, Лайла, — категорично заявляет психолог.

Мне вдруг чудится, что ее голос изменился. Он стал каким-то нервным, в нем ловятся хриплые, дрожащие нотки.

— Ты же знаешь, — продолжает она, — занятия пропускать нельзя. Тем более у нас их осталось всего ничего. К пяти успеешь?

— Должна, — киваю, будто она может увидеть.

— Тогда в пять часов жду тебя у себя. До встречи.

Глубокий вдох через нос. Выдох через рот и гнать к лешему мою паранойю. Мало ли, что могло случиться у человека, тем более что ей надо уехать с работы раньше. Гоню от себя необоснованный липкий страх, уже начавший свое движение вверх от копчика. Надо обсудить с ней сегодня это. Ничего ведь не происходит, моя жизнь стала налаживаться, в ней появился сильный, надежный мужчина, с которым нестрашно…

А без него страшно!

И вся моя эйфория рассыпается на лоскуты. Ее сдувает теплым ветром из приоткрытого окна. Я опять превращаюсь в оголенный нерв.

Надо взять себя в руки и позвонить Саше. Кроме нее оставить Амина мне не с кем, а мысли путаются так, что я не могу посчитать ее ближайший выходной.

— А чего голос такой? — с ходу спрашивает Александра. — Равиль обидел тебя?

— Нет – нет, — кручу головой. — Он… — подбираю слова. — Очень хороший, внимательный, заботливый, ласковый… — прикусываю язык.

— Та-а-ак, — тянет Саша. Слышу, как она смеется в трубку. — Между вам что-то было?

— Я бы не хотела это обсуждать, — стараюсь отвечать мягко, чтобы ее не обидеть. — Слишком личное.

— Значит все хорошо, — она делает правильные выводы. — Это самое главное, девочка. Привози моего любимого карапуза, я соскучилась уже.

— Спасибо.

— Да было бы за что. Все, давайте. Жду вас.

На улице сегодня жарко, поэтому выбираю тонкое светлое платье, а для Амина голубые шортики и маечку. Надеваю ему кепку, чтобы не напекло макушку. Свои волосы поднимаю в высокий хвост. Открывается лицо, шея. Красиво, я так еще не выходила на улицу.

Мы без коляски. Путь до остановки занимает чуть больше времени, чем я рассчитывала. Зато днем общественный транспорт пустой и мы спокойно садимся с сыном у окна. Считаем машинки, называем цвета. Малыш быстро все схватывает. На самом деле иногда сильно быстрее меня и мне стыдно перед сыном, что я однажды не смогу ответить на его вопросы. Радует, что у него будет детский сад, потом школа, где малыша всему научат, а я буду продолжать заниматься, чтобы ему за меня не было стыдно, а со своими чувствами я как-нибудь разберусь.

— Саса! — выдергивает ладошку и бежит к ней Амин.

— Привет карапузам, — она подхватывает его на руки. — Как дела? Хорошо? — кивает. — Хитрюга. Ты мне словами скажи, — подкидывает его на согнутом локте.

— Халасо, — важно заявляет Амин.

— Ну, — довольно улыбается Саша. — Уже отлично. А там логопед поправит, что не так, — это уже мне.

— Он за Равилем тянется. Старается говорить.

Я заметила это не сегодня.

— Правильно. Там ему поблажек не делают, а мама балует, поэтому он ленится. Да? — подмигивает Амину.

— Да, — довольно кивает сынишка, вряд ли поняв смысл всей фразы. Амин просто любит Сашу и тоже соскучился.

— Ты зайдешь? — Александра удобнее перехватывает пакет, в котором лежат яблоки для моего сына. Она уже вручила одно малышу.

— После занятия. Я уже опаздываю. Извини, пожалуйста.

— Беги и не переживай ни о чем. Мы справимся, — машет мне рукой.

Смотрю, как они заходят в подъезд. Теперь снова надо бежать на остановку.

Покупаю в ближайшем продуктовом магазине маленькую бутылку простой негазированной воды. Пока жду свой троллейбус, выпиваю почти все.

Жарко, душно. Серые тучки гуляют по небу, периодически закрывая солнце. Это не спасает. На градуснике больше тридцати.