Освобождение Немезиды

ПРОЛОГ. В ожидании улыбки

Несколько тысяч лет назад.

  Убийственно-холодный, пронзительный взгляд, похожий на далекие, беспощадные звезды, сводил на нет всю красоту девушки. Ее звали Карой. Карать –  ее жизнь, ее предназначение.

  Черные полупрозрачные сгустки, для простоты именуемые Захватчиками, то и дело мелькали впереди невысоко над землей, около странного сооружения, появившегося несколько дней назад. У притаившейся в засаде Кары они вызывали не страх, как у большинства представителей ее народа, а лишь холодную усмешку, больше похожую на оскал. Девушка знала – она не умеет улыбаться, но надеялась, что у нее будет время исправить это после победы.

  Сверкающее острыми гранями даже в полутьме, сооружение из неведомого голубого вещества притягивало взгляд, заставляя отвлекаться от главного. Может, его назначение в этом и заключалось? Но вскоре придет весна, видневшиеся на горизонте ледяные волны растают, и участок суши вместе с постройкой чужаков поглотит вода.

  Кара с содроганием представила, как омерзительные сгустки останутся на Элилинте, скрываясь в глубине прекрасных волн и нападая на тех, кто отважится плавать в одиночку, или станут заглядывать в плавающие павильоны, которые все еще оставались базами и домами для двух народов. Что, если Захватчики найдут способ в них проникнуть и опустошить?.. Девушку захлестнула тошнота.

  Нужен дерзкий план, чтобы уничтожить всех врагов, оставшихся на Элилинте. Только тогда можно спокойно заняться родной планетой. Избавить ее от изобретенного Захватчиками Забвения – ужасной преграды, не дающей заново родившимся вспомнить обо всем, что было до их последней смерти. Сейчас Кара слишком важная боевая единица, чтобы заниматься подобными вещами, но постепенно перевес сил менялся.

  Только Захватчики, неведомо каким образом, без корабля смогли перемещаться между планетами, словно пользуясь такими же проходами, как и два народа.

  Кто-то предположил, что существа получили эту возможность после того, как поглотили души, и это вызвало настоящую панику. Теперь каждый боялся, что его воспоминания окажутся внутри пришельца, помогут выманить из укрытий ничего не понимающих, затронутых Забвением детей или того хуже – выдадут все базы, с таким трудом поддерживаемые элилинтами. Это все равно, что самому передать беззащитных врагу.

  Странно, но человек, заявивший, что такое объяснение – происки самих врагов, пытающихся окончательно запугать жертв, пропал на следующий же день…

  Сейчас мерзких тварей, явившихся из глубин неведомого мира, который, как предполагали старшие, не принадлежал этой реальности, собралось слишком много, чтобы выйти из засады и напасть, но упрямая девушка умела ждать. В конце концов, Захватчики обязательно уйдут на охоту, и тогда она сразится с двумя-тремя оставшимися здесь, где они, по-видимому, устроили логово. Твари, несущие с собою боль и страх, не умели бояться сами, потому не пользовались маскировкой, о чем им вскоре предстояло пожалеть.

  Или, быть может, они уверены, что дрожащие от страха люди не смогут причинить им вреда, да и вообще не посмеют приблизиться к их логову на досягаемое расстояние?

  Кара нахмурилась, пытаясь разобраться в поведении пришельцев. Как жалела девушка, что это ее первая жизнь, и у нее нет опыта, на который она могла бы опереться и сделать хоть какие-то выводы! Прошлые жизни, конечно, не помогли бы ей в теперешней ситуации, а может даже помешали, но она все равно испытывала странное сожаление. Точно так же ей приходилось жалеть о настоящей улыбке, являвшейся пока недосягаемой мечтой.

  Отсутствие прошлой жизни создавало невидимую пропасть между ней и ее народом и, несмотря на уверения подруг о том, что скоро это пройдет само собой, у Кары крепло чувство – эта невидимая пропасть останется между ними, сколько бы жизней она не прожила. Даже с теми, чья память поглощена Забвением, девушка чувствовала тоже самое…

  Впрочем, терзать себя подобными мыслями рядом с врагами явно не стоило. Захватчики питались страхом и болью, без труда отыскивая испуганных жертв, но пока Кара сохраняла спокойствие, ее не замечали и даже особой маскировки девушке не требовалось. Который уже день, она пряталась в жалких кустах, еще не до конца погибших рядом с пришельцами, и смогла незаметно убить нескольких, даже позволив себе немного подремать под самым носом у врагов. Серебристый маскировочный балахон, волосы, даже перчатки – все покрылось инеем, но она продолжала выслеживать удобную мишень.

  Выжившие всегда напоминали друг другу о том, что сражаются лишь с небольшим шаром, размером меньше восьми заледеневших гребней волн второй планеты, а значит, рано или поздно, враги закончатся. Каре так хотелось в это верить…

  Неожиданно сзади раздался хруст веток. Девушка, не вставая, развернулась и замахнулась своим странным оружием, но не нанесла смертельного удара. В последний момент она сообразила – Захватчики двигались бесшумно, скользя по воздуху над поверхностью земли. Их движение ощущалось не ушами и изменившимся потоком воздуха, а мурашками на коже и встававшими дыбом волосами. Пережившие нападения еще рассказывали, что чувствовали ужас и невыносимую, разрывающую сердце тоску, но приближаясь к врагам, Кара ничего подобного никогда не ощущала.

  Так и есть – перед ней стоял не Захватчик, а человек из плоти – ее жених, смертельно побледневший, с перекошенным лицом и широко открытыми от ужаса глазами. Взгляд мужчины не отрывался от оружия, замершего в считанных сантиметрах от его груди.

  Страх человека перед маленьким предметом был ничуть не меньше чем перед Захватчиками, и Кара понимала, что в будущем, после победы, из-за этого могут возникнуть проблемы, сколько бы друзья не убеждали ее в обратном. Секрет создания оружия Кара не открыла никому, оно предназначалось для истребления Захватчиков, но так же легко уничтожало тело и душу человека. Соплеменники дали ему название «Сердце Мира», выражая все надежды, связанные с ним, не подозревая даже, насколько это название близко к сути.

Глава 1. Тяжкая дорога к безопасности

  Я проснулась, когда мы подъезжали к высотке, где отныне мне предстояло жить. За время, проведенное в пути, на улице стемнело, и в большинстве окон горел свет, но недостаточно, чтобы стены дальних домов не казались черными. Их скопище вдруг напомнило обелиски самого известного древнего кладбища – угрюмые и хранящие неведомые трагедии прошлого. Только внутри каждого сотни живых людей.

  Кто-то из знакомых утверждал – издалека огромный город ночью выглядит как праздничное украшение, сияет тепло и уютно. Но сейчас, при свете фонарей мне казалось – редкие деревья, в насмешку втиснутые кем-то в небольшие дворы каменного лабиринта, не просто скрипят ветвями на ветру, а жалуются, вынужденные жить в таком месте.

  Все тело затекло от сна на заднем сидении машины, и это тоже не прибавляло радости. Кое-как выбравшись наружу, я подхватила рюкзак и несколько коробок, которые не доверила везти в багажнике.

  – Смотрите-ка, здесь есть трава! – не удержалась я от комментария, ступив на землю и обнаружив у подъезда растительность.

  Отец, а следом и водитель засмеялись, разгружая привязанные к крыше вещи.

  – Вот увидишь, большой город мало чем отличается от маленького, – потрепала меня по голове мама и первая вошла в подъезд.

  Следом отправилась и я, украдкой озираясь по сторонам – не помешает ли что-то тому плану действий, который придуман накануне переезда. Нервы напряглись до предела, но я успешно делала вид, что сплю на ходу и время от времени демонстративно зевала.

  В квартире, сняв обувь в прихожей и оставив вещи в своей комнате, я прошлась по новому жилищу, украдкой разглядывая улицу через окна. Сегодня обе луны скрывались за горизонтом, и улицу помогал разглядывать только скупой искусственный свет, ложившийся на землю пятнами. Звезда Печали тоже отсутствовала, лишая отличного ориентира. На самом деле, Элт никакая не звезда, а вторая от солнца планета, просто впечатлительные люди редко могли сдержать слезы, глядя на нее, вот и закрепилось такое поэтическое название…

  Когда папа занес на балкон несколько дорожных сумок, чтобы те не путались под ногами, я открыла на балконе форточку, делая вид, что проветриваю квартиру. Одно время я маниакально запирала все окна и двери и беспечно открытая форточка должна усыпить бдительность родителей.

  Пока все шло хорошо – доставшийся от бабушки старый сплющенный колокольчик без язычка, звон которого слышал только владелец, молчал. А значит, монстры поблизости отсутствовали. Может, в таких больших городах как Ив-Эллерс им трудно прятаться и жить, но обезопасить новую квартиру все равно не мешало. Днем это точно трудноосуществимо, поэтому выбор не велик.

  – Мам, я спать лягу, – отчаянно зевнула я.

  – Хорошо, роднуль. Твои оставшиеся вещи положим рядом, в коридоре. Иди, отдыхай, завтра утром придется рано встать. Познакомишься с соседкой. Она живет в этом же доме, этажом выше и вы будете ходить в одно училище. Надеюсь, подружитесь.

  – Посмотрим.

  Соседки интересовали меня меньше всего, особенно сейчас. Тем более, учиться оставалось всего год. Я зашла в свою новую комнату, быстро справилась с облагораживанием кровати постельным бельем и фигурой-обманкой под покрывалом, достала припасенную в коробке с мелочевкой другую обувь, распихала по карманам пузырьки с красками, а как только родители вышли из квартиры за вещами, выждала минуту, и выскочила из квартиры.

  По-хорошему, нужно бы выбраться на крышу или хотя бы чердак, чтобы охватить периметром весь дом. Но тогда придется расширить и зону охвата внизу. Для этого нужно отойти от дома слишком далеко, потратить больше времени. И кто знает, есть ли выход на чердак в этом подъезде? Потому я ограничилась подъемом всего на несколько лестничных пролетов вверх, и быстро нарисовала верхушку охранной пирамиды с обратной стороны подоконника. Никому не придет в голову рассматривать, что там нарисовано внизу на белом белой краской, хоть по оттенку они и не совпали идеально, а значит и шансы, что знак уничтожат, практически равны нулю. Да и главное, чтобы демптвиль не стерли – если его просто закрасят не беда. Так утверждала бабушка, передавая мне это умение, но проверить лично как-то не довелось.

  Демптвили представляют из себя странные круги с разными фигурами и завитушками. Они постоянно двигаются и не имеют определенного образа. Если всматриваться в них очень долго, начинает казаться – вот-вот разглядишь какую-то формулу, и все тайны мироздания раскроются, ворвутся в твою голову, выжгут внутри нечто непостижимое, что изменит все и навсегда. Но чуда не случается. Чаще я перестаю понимать, как вообще получается «рисовать» их.

  Спустившись обратно, я притаилась в пролете над квартирой, дождалась, когда родители в очередной раз зашли с вещами внутрь и, не теряя времени, побежала вниз мимо закрывшейся двери.

  Нужно успеть нарисовать несколько демптвилей на достаточном расстоянии от верхушки, чтобы квартира попала внутрь защитной области, в таких же надежных местах, где их не заметят и не сотрут. Тогда охранная пирамида замкнется, образовав цельный контур. Короткие перебежки вокруг нового жилища – все, что отделяло меня от полного спокойствия.

  Накинутый на голову капюшон, надежно спрятал приметные огненно-рыжие волосы – и вот уже водитель, дожидавшийся, когда мои родители заберут гору вещей у подъезда, не обратил на вышедшую из подъезда девушку никакого внимания. Я не удержалась и по-детски показала ему язык, когда отошла на безопасное расстояние.

  Все шло более-менее удачно – никаких прохожих, ни музыки, как в центральных районах, ни шума проезжающих машин. Даже свет в окнах понемногу начинал гаснуть, оставляя улицу под опекой фонарей. Заблудиться я не боялась, хоть и старалась запоминать ориентиры, еще из окон наметив часть пути – чувствовала тянувшуюся от верхушки пирамиды зыбкую границу.