От Чудовища до Снежной королевы

Зверь с хоботом, предлагающий секс

Сказку о красавице и чудовище написал вовсе не Шарль Перро, хотя почти все уверены в обратном.

В основном, конечно, из-за того, что "Красавицу и Чудовище" уже не первое столетие издают под одной обложкой с "Золушкой", "Спящей красавицей", "Синей бородой" и прочими сказками матушки Гусыни.

Но на самом деле историей про страшного хозяина красивого цветка человечество обязано двум женщинам. Одну из них звали мадам де Вильнёв, другую - мадам де Бомон.

Впрочем, и они стартовали не на пустом месте.

Как и любая сказка, "Красавица и чудовище" уходит корнями куда-то в палеолит, к первобытным людям, кушающим мамонта у костра под байки главного болтуна племени.

По крайней мере, в античности подобные истории уже рассказывали. Откуда мы это знаем? Потому что самая ранняя вариация на тему этой сказки есть в романе Апулея "Метаморфозы, или Золотой осел", о которой я рассказывал в предыдущем томе. Одна из двух десятков вставных новелл в этой книге рассказывает историю Амура и Психеи.

Отец красавицы Психеи, которая никак не могла выйти замуж, пошел к оракулу узнать о причине. И услышал в ответ, что его дочери предначертана иная судьба, и ее нужно в погребальных одеждах оставить на краю обрыва, где дочь заберет себе ужасный суженый. Так оно и случилось - неведомая сила унесла Психею в прекрасный дворец, который обслуживали невидимые духи. Там она стала женой неведомого существа, которое посещало ее только ночью и всегда просило не пытаться раскрыть его тайну.

Однажды загадочный муж даже согласился отпустить ее на время домой, но там завистливые сестры начали ее настраивать против анонимного супруга...

Согласитесь - где-то мы что-то подобное слышали. И таких сказок было много - например, у уже знакомого нам бергамца Джованни Франческо Страпаролы в сборнике "Приятные ночи" есть сказка "Принц-свинья".

У короля и королевы не было детей, наконец, королева забеременела. Разумеется, позвали фей, и, конечно же, одна противная фея прокляла младенца, нагадав, что мальчик будет свиньей, пока трижды не женится.

Феи - они опасные!

Дальше, понятно, все плохо-плохо, жены пытаются убить чудовище и мрут под ответными ударами. Так продолжалось до тех пор, пока младшая дочь не полюбила своего хрюкающего мужа и он, сняв щетинистую свиную шкуру, не показался ей в своем истинном виде...

В общем, страданий на тему "Мой тяжкий крест - уродства вечная печать" в народных сказках всегда было преизрядно, но канонический и всем известный вариант сказки придумала француженка по имени Габриэль-Сюзанна Барбо де Вильнёв.

Оставшись вдовой в 26 лет, она, чтобы хоть как-то заработать на жизнь, занялась литературным трудом. Выпустила довольно много книг, в частности - в 1740 году был издан четырехтомник «Юная американка, или Истории, рассказанные в море» («La Jeune Ameriquaine et les Contes Marins»).

Книга была написана по стандартной тогда схеме - гордая юная девица уплывает далеко-далеко - на корабле в Америку и слушает рассказы своей горничной. Одним из этих рассказов и была история «La Belle et la Bete».

Надо сказать, что в этом тексте вы вряд ли бы сразу узнали знаменитую сказку. Во-первых, история у мадам де Вильнёв получилась весьма объемной. Это полноценная повесть, объемом более сотни страниц с несколькими сюжетными линиями, причем большая часть истории - это рассказ о том, что случилось с главными героями после того, как принца расколдовали.

Во-вторых, по обыкновению того времени, это была совсем не детская сказка. Чего стоит хотя бы тот факт, что Чудовище каждый вечер предлагало Красавице заняться сексом и получало дежурный отказ.

Интересно, а на что оно рассчитывало?

Во-первых, чудовище было на редкость безобразно, при этом внешность монстра в сказки не описывается, упоминается только, что у него был хобот, и даже не спрашивайте - по какому поводу.

А во-вторых - назойливый любитель постельных утех был слишком велик, и "девушка боялась, что огромный вес Чудовища может сломать кровать".

Кстати, и принцем Чудовище стало не после того, как Красавица оживила его, полумертвого, а только после первой брачной ночи.

В общем, по разным причинам бестселлером эта история не стала. Да и знаменитой писательницей у госпожи де Вильнёв сделаться не получилось - она так и не пробилась дальше статуса "автор второго ряда", и сегодня была бы давно и прочно забыта, если бы не другая француженка.

Другую француженку звали Жанна-Мари Лепренс де Бомон, и она была не просто писательницей, но еще и создательницей собственной педагогической системы.

Ее книга с длинным названием «Детское училище или нравоучительные разговоры между разумною учительницею и знатными разных лет ученицами» стала международным бестселлером, куда там всяким Монтессори.

К примеру, в России это сочинение было чрезвычайно популярно. Главный источник информации в современном мире - Википедия - утверждает даже, что "В России общий тираж мог дойти до 15 млн экземпляров".

Ну это они, конечно, как говорят украинцы, необратимо "з глузду з'їхали", но совокупный тираж в 15 тысяч в период с 1761-го по 1800-й год представляется реальным. А этот показатель, по словам исследователя Н.А. Копанева «практически не имел себе равных в русском репертуаре книг для детского чтения XVIII века».

По прозвищу "Зверь", или На кого похож Чудовище?

А вы знаете, что в сказке "Красавица и Чудовище" Чудовище - вовсе не чудовище?

Он Зверь.

Как говорится, "так сложилось исторически" - не самый удачный перевод закрепился в массовом сознании и теперь другой вариант уже вряд ли возможен.

А на самом деле французское слово «Bete» (как и его английский аналог «Beast») переводится не как "чудовище", "монстр", а исключительно как "зверь" в смысле животное. Вспомните хотя бы слово "бестиарии" - средневековые книжные "зоопарки".

При этом ни первый автор сказки мадам де Вильнев, ни улучшившая текст мадам де Бомон практически ничего не говорят о внешности Зверя. Единственная зацепка - в сцене встречи с купцом Вильнев упоминает наличие хобота: «…он увидел перед собой чудовищного зверя с хоботом как у слона, которым тот яростно обвил его шею».

Поэтому художники изощрялись как могли. Кто-то брал за основу слона. Другие - льва, медведя, вепря или волка. Встречались и более мирные варианты – баран или бобр.

Разумеется, были и любители рисовать в стиле "ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку".

Но вот что действительно мало кто знает - что со "звериной" сущностью Чудовища связана одна наверняка известная вам "волшебная фраза".

В прошлой главе я уже упоминал, что сказка "Красавица и Зверь" в версии мадам де Бомон стала невероятно популярна. И, как любой хит, она быстренько была востребована в других видах искусства.

Одним из первых "отражений" сказки стала написанная на ее основе опера Андре Гретри, премьера которой состоялась 9 ноября 1771 года. Чтобы еще надежнее облегчить карманы публики, либретист оперы (увековеченный Пушкиным Жан-Франсуа Мармонтель - "В придачу взяв ещё за них/Собранье басен площадных,/Грамматику, две Петриады,/Да Мармонтеля третий том") решил добавить экзотики и перенес действие в Персию.

Поэтому рвущего цветы купца в опере переименовали в Сандера, старшие злые дочери - Фатьма и Лисбэ, что бы это ни значило, Красавицу назвали Земирой, а Чудовище - Азором. Вот вам первая любовь Моцарта Алоизия Вебер в роли Земиры.

Восточная экзотика, пышные костюмы и сказочный сюжет с превращениями сделали свое дело - опера "Земира и Азор" быстро стала едва ли не популярнее сказки.

В России - в том числе.

Именно тогда в нашей стране сочинили один из наиболее известных русских палиндромов - фраз, одинаково читающихся что с переда назад, что задом наперед.

Да, да, та самая фраза, которой Мальвина мучила Буратино: "А роза упала на лапу Азора".

Роза - потому что во французской сказке купец сорвал для младшей доченьки не безымянный цветочек аленький, а именно розу - за что его чуть и не прибил Азор.

А на лапу она упала, потому что Азор по сути своей - Зверь.