От Мажора. До Любви

Глава 1.

Первый день в университете — он всегда кажется таким ярким, полным ожиданий и надежд. Я стояла на пороге учебного корпуса, чувствуя, как ветер игриво треплет мои волосы. Вокруг меня сновали студенты: одни громко смеялись, обнажая беззаботные улыбки, другие торопливо шагали, уткнувшись в телефоны, словно боялись опоздать в собственную жизнь. Вздохнула глубже, стараясь подавить волну нервозности, которая ледяными щупальцами сжимала грудь. В этом огромном городе, среди множества незнакомых лиц, я ощущала себя крошечной, почти невидимой — песчинкой в бурлящем потоке чужой судьбы.

Собравшись с духом, шагнула внутрь. Пространство наполняли голоса — кто‑то жарко спорил о лекциях и семинарах, кто‑то с восторгом обсуждал последний альбом любимого исполнителя или премьеру фильма. Звуки сливались в хаотичный гул, от которого голова шла кругом. Я направилась к аудитории, где должна была пройти моя первая лекция по истории искусства. Внутри все кипело: страх смешивался с азартом, а сердце то и дело пропускало удары. На мгновение вспомнила своих старых школьных друзей, их теплые слова поддержки в трудные времена. Но сейчас нужно было научиться опираться только на себя — эта мысль звучала как мантра, успокаивая и одновременно пугая.

В аудитории уже собралась небольшая толпа студентов. Я нашла свободное место ближе к окну и села, вдыхая запах свежих учебников и слегка пыльного паркета. Вскоре рядом со мной уселся парень с энергичным взглядом, в котором читалась неподдельная заинтересованность.

— Привет! Ты новенькая? Я Павел, — его голос прозвучал бодро, словно он давно ждал этого момента.

— Да, Аня. Только сегодня поступила, — ответила, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Круто! Надеюсь, ты готова к настоящей студенческой жизни! Здесь много интересного! — его улыбка была настолько искренней, что я невольно расслабилась.

Улыбнулась в ответ, и вдруг тяжесть, давившая на плечи, словно растаяла. Павел оказался удивительно открытым человеком: мы быстро нашли общий язык. Он делился своими впечатлениями от университета — рассказывал о забавных преподавателях, неожиданных заданиях и ночных посиделках в библиотеке. Я, в свою очередь, говорила о своих планах, мечтах и даже немного о страхах, которые все еще тлели где‑то внутри.

Внезапно аудитория наполнилась шумом — в дверь вошли несколько мажоров, их появление словно разделило пространство на «своих» и «чужих». Во главе шествовал невероятно красивый парень, на которого невозможно было не обратить внимание. Его уверенная походка, чуть приподнятый подбородок и самодовольная улыбка вызывали у меня острое чувство отторжения. Он двигался так, словно весь мир был его личной сценой, а остальные — лишь статистами в его грандиозном спектакле.

— Ой, смотрите‑ка! Новенькая! — его голос, пропитанный сарказмом, разрезал воздух, как лезвие. Он бросил мимолетный взгляд в мою сторону, и в этом взгляде читалось нечто большее, чем просто насмешка — будто он уже вынес мне приговор.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а в груди вспыхнул огонь стыда и злости. Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, стать невидимой. Почему именно сейчас? Почему он выбрал меня? Попыталась игнорировать его слова, сосредоточиться на разговоре с Павлом, но обида, острая и колючая, уже впивалась в сознание.

— Не обращай внимания на него, это Данил, — тихо произнес Павел, заметив, как я напряглась. — Он просто пытается привлечь внимание. Вечно строит из себя короля.

— Что, Павлуша, уже обхаживает новенькую? — перебил его Данил, нарочито медленно приближаясь к нашей парте. Его приятели последовали за ним, образуя полукруг, будто готовились к какому‑то представлению.

Павел сдержанно усмехнулся:

— Просто общаемся. Тебе‑то что?

Данил прислонился к столу, скрестив руки на груди. Его глаза скользнули по моим учебникам, потом — по лицу.

— Интересно, как долго продержится эта невинная птичка в наших джунглях, — протянул он с притворной заботой. — Может, объяснишь ей, Павлуша, что здесь не все так радужно, как кажется?

— Думаю, она сама разберется, — твердо ответил Павел, глядя прямо на Данила.

— О, конечно, разберется, — Данил изобразил улыбку, но в ней не было ни капли тепла. — Только вот вопрос: сколько слез прольет по пути к этому «разберусь»?

Его приятели загоготали, словно это была лучшая шутка за неделю. Подняла взгляд, встретившись с его глазами — холодными, оценивающими, будто я была экспонатом в музее, а он — критиком, которому платили за едкие отзывы.

— Знаешь, Данил, — мой голос прозвучал тише, чем я рассчитывала, но заставила себя продолжить, — если твое главное развлечение — унижать новичков, то, наверное, твоя жизнь не так уж и интересна.

Аудитория на секунду замерла. Павел бросил на меня быстрый взгляд, в котором смешались удивление и одобрение. Данил же на мгновение потерял свою самоуверенную маску — в его глазах промелькнуло что‑то вроде раздражения, но он тут же спрятал это за новой ухмылкой.

— Ого, а птичка‑то с когтями, — протянул он, отступая на шаг. — Посмотрим, как ты запоешь через месяц.

Он развернулся и направился к своей парте, бросив через плечо:

— Хотя, может, ты и не совсем безнадежна. Если вдруг захочешь узнать, как здесь все устроено по‑настоящему, найдешь меня.

Его компания последовала за ним, продолжая перешептываться и бросать на меня любопытные взгляды.

— Не переживай, он всегда такой. Любит покрасоваться перед публикой, — выдохнул Павел, когда они отошли достаточно далеко.

Кивнула, но внутри все еще бушевала буря. Слова Данила звенели в ушах, но теперь к обиде примешивалось и другое чувство — упрямое желание доказать, что он ошибается.

Лекция началась, и я с головой погрузилась в материал, словно пытаясь укрыться за строками учебника. Но даже внимая словам преподавателя, то и дело ощущала на себе взгляд Данила — холодный, изучающий, будто он уже составлял в голове план моего будущего «падения».

Глава 2.

Я вышла из учебного корпуса, и резкий ветер ледяными пальцами коснулся моего лица, будто пытался остудить бурю, бушующую внутри. Павел шагал рядом, его спокойный, поддерживающий взгляд придавал мне сил — но лишь на мгновение. Мы обсуждали предстоящую групповую работу, однако мои мысли витали далеко: в аудитории, где Данил снова блистал, непринужденно флиртуя с новой девушкой, бросая ей полунамеки, от которых она краснела и смеялась.

— Ты можешь просто игнорировать его, Аня, — мягко сказал Павел, словно читая мои мысли. — В конце концов, он всего лишь парень.

Я резко усмехнулась, и в этом смехе прозвучала горечь:

— «Всего лишь парень»? Ты серьезно? По его мнению, он — король этого университета. И все вокруг играют по его правилам.

Павел закатил глаза, но в его взгляде мелькнуло понимание:

— Может, и так. Но ты же знаешь: важно не то, как он выглядит со стороны, а что у него внутри.

Я вздохнула, покачала головой. Внутри меня продолжали бушевать противоречивые эмоции. Осознание того, что я испытываю к Данилу нечто большее, чем простую неприязнь, пугало. С одной стороны — раздражение, почти ненависть к его самодовольству. С другой — странное, неуместное восхищение тем, как легко он держит внимание окружающих. Моя цель была ясна: закончить учебу, найти свое место в жизни. Но как сосредоточиться на этом, когда он постоянно оказывается в поле моего зрения, словно нарочно провоцируя?

На следующий день мы встретились с Павлом в университетском кафе после пары. Он заказал себе кофе, потянулся через стол, глядя мне в глаза:

— Как насчет того, чтобы немного развеяться? Может, сходим в выходные в кино?

Я посмотрела на него и кивнула. Мне действительно нужно было отвлечься от мыслей о Даниле — от его ухмылки, от того, как он небрежно бросает фразы, от которых девушки тают.

В это время за соседним столиком расположились Данил и его друзья. Дима заливался смехом над очередной шуткой Данила, а вокруг них уже кружились несколько девушек, ловя каждое слово. Данил, как всегда, был в центре внимания: он наклонялся к собеседницам, говорил что‑то тихим голосом, от чего они краснели и хихикали. Я почувствовала прилив ревности — и тут же разозлилась на себя за это.

— Слушай, может быть… — начал Павел, но я резко перебила:

— Не говори мне о нем!

Он улыбнулся своей привычной доброй улыбкой, пытаясь сгладить напряжение:

— Ладно‑ладно. Просто знай: твои волосы прекрасны без всяких «если». И ты сама — без всяких «но».

Я не смогла сдержать улыбку. Его искренность всегда находила отклик в моей душе.

В этот момент я невольно бросила взгляд на соседний столик. Девушки шептались, бросая короткие взгляды на Данила. Вдруг он поднял голову — и наши глаза встретились. На мгновение мир замер. Я поспешно отвернулась, чувствуя, как горячая волна стыда заливает лицо.

— Аня! — позвал Павел, слегка коснувшись моей руки. — Ты куда смотрела?

Я снова глянула в ту сторону и увидела, как одна из девушек наклонилась к Данилу почти вплотную, их лица почти соприкасались. Он что‑то шептал ей, и она смеялась, прикрывая рот рукой.

— Просто отвратительная сцена перед глазами, — пробормотала я сквозь зубы, сжимая край чашки.

Павел хмыкнул, но в его взгляде читалось сочувствие:

— Понимаю тебя.

***

Я вспомнила наш последний конфликт на занятиях: как он, заметив мой взгляд, нарочито громко сказал друзьям:

— Смотрите, новенькая опять смотрит на меня. Может, ей что‑то нужно?

Его приятели загоготали, а я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Тогда я ответила резко:

— Мне не нужно ничего от тебя. Кроме того, чтобы ты перестал привлекать к себе столько внимания.

Данил приподнял бровь, явно заинтригованный моей смелостью:

— О, так ты все‑таки признаешь, что я привлекаю твое внимание? Приятно слышать. Может, ты просто завидуешь тем, кто умеет быть в центре событий?

Я сжала кулаки под столом:

— Завидовать? Тебе? Скорее уж сочувствовать. Потому что за всей этой показухой, наверное, ничего и нет.

Его глаза на мгновение сузились, но он тут же рассмеялся, словно мои слова лишь раззадорили его:

— Ого, какая остроумная. Знаешь, такие, как ты, обычно оказываются самыми интересными. Может, тебе не хватает… правильного общества?

— Правильного общества? — я рассмеялась, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Того, где все восхищаются тобой и хлопают в ладоши по первому щелчку? Спасибо, мне и так неплохо.

Данил наклонился чуть ближе, его голос стал тише, но от этого еще более провокационным:

— А может, ты просто боишься признать, что тебе нравится эта игра?

— Боюсь? — я выдержала его взгляд, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — Боюсь — это не про меня. А вот ты, похоже, боишься остаться один на один с собой. Потому и окружаешь себя толпой, чтобы не слышать собственного голоса.

Данил замер, его глаза стали холодными, почти ледяными. Он медленно откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:

— Интересно. Ты действительно думаешь, что знаешь меня?

— Я думаю, что ты слишком много о себе воображаешь, — ответила я, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Данил рассмеялся, но смех прозвучал натянуто:

— Ох, Аня. Ты такая наивная. Но это даже мило.

Я встала, чувствуя, как дрожат колени, но стараясь держать спину прямо:

— Мило — это не то слово, которым ты обычно описываешь людей.

Он проводил меня взглядом, но я уже шла прочь.

***

Я вернулась из воспоминаний и, глядя на Павла, вдруг спросила:

— Скажи мне правду: ты когда‑нибудь задумывался о том, что у него может быть другая сторона?

Павел задумчиво потер подбородок, словно взвешивал каждое слово:

— Возможно… Но пока он ведет себя так поверхностно, трудно представить его серьезным. Вечно этот показной блеск, пустые шутки, игра на публику.