От развода до новой любви

Пролог

Дорогие читатели! Это - вторая часть дилогии про Влада и Лену. Первую книгу читайте здесь: https://litnet.com/shrt/gro6

Где-то там, на задворках сознания,
Обитает душевная боль.
Ты прости мне моё невнимание.
Не с тобой,
Я уже не с тобой...
Ну, а ты?
Как живёшь?
Чем питаешься?
И достаточно ею любим?
Превосходством своим упиваешься?
Или болью душевной томим?
Я другая теперь,
Но под кожею
Льётся та же горячая кровь.
Попрощаться друг с другом
Не сможем мы,
Только это
Уже не любовь!

Стихотворение автора.

Спасибо за интерес к моему творчеству!

Ваша Мари ❤

Часть 1. Лера и Сергей

Июнь

«Мне бы июньскую ночь, лунную ночь и... тебя»,

Рей Брэдбери.

Глава 1. Лера

«Добрый доктор Айболит,

Всех излечит, исцелит!

Приходи к нему лечиться,

И корова, а волчица,

И жучок, и червячок,

И медведица», - до сих пор знаю этот стишок наизусть.

И декламирую при любой возможности. Мама понятия не имела, когда заставляла учить, какие постулаты вкладывает в мою белобрысую голову. А жучков и червячков я начала лечить ещё в детстве. Помню, как накладывала шину гусенице, которая упала с дерева. Я посчитала её пострадавшей! Но попытки выпрямить ни к чему не привели. В результате чего «больная» сбежала, оставив на пальцах липкий налёт.

Папа не верил в меня. Постоянно смеялся! В Ленку он верил. Конечно! Она ж его умница. А я так, недоразумение. Помню, как ликовала, окончив с отличием ВУЗ. Я, кажется и училась так хорошо только с целью сунуть отцу красный диплом. Вот, мол, гляди! Твоя младшая тоже на что-то способна. Помню, погладил меня по головке. Сказал:

- Ну, какой-никакой, а всё-таки доктор.

«Какой-никакой», - я горела внутри. И пошла волонтёром туда, где отец ни за что не хотел меня видеть. В собачий приют! Куда собирали всех брошенных псов. Там я их безвозмездно лечила. За что была кусана ими, не раз! Там меня заприметил Бобров Анатолий Борисыч, ветврач. «Весёлый питомец» - так сейчас называется клиника. А тогда это был кабинетик, куда он искал медсестру.

Помню, дико ко мне придирался, хотя и платил хорошо. Научил меня многому! Перво-наперво, думать о том, что важнее всего пациент. Отшивать психанутых хозяев. А ещё... не курить в медицинских перчатках. Я курила, как в фильмах хирурги, держа сигарету зажимом. И считала себя диагностом от Бога.

Так до тех пор, пока не прошляпила опухоль у одной из собак. Приняла за кистозный отёк. Невнимательность стоила жизни питомцу. Если бы я обнаружила раньше, её удалось бы спасти.

Бобров должен был выгнать меня, с занесением в личное дело. Я плакала так, словно это конец.

- Лер, со всеми случается, слышишь, - вместо того, чтобы меня наказать, он стал успокаивать.

Это взбесило меня ещё больше. И я добровольно решила уйти.

- Лера, куда ты собралась? - Бобриков, так я его называла, решительно замер в дверях.

- Я ухожу! Ухожу навсегда! Таким, как я, в медицине не место! - сгребала пожитки в коробку. Вдруг кактус упал, пригвоздив мою руку к столу. И тысяча мелких колючек воткнулись в несчастную кожу.

Я заорала! Одёрнула руку. Большой и зелёный, он вечно стоял у компьютера. Во-первых, служил эталоном мужского начала, и формой и видом своим говоря - вот, каким должен быть член. Во-вторых, поглощал негативные волны компьютера. Где-то прочла эту хрень!

Помню, Бобёр вынимал эти иглы полночи. Я жмурилась, ойкала. А он приговаривал:

- Раз иголочка, два иголочка, - чем жутко бесил.

Однажды он честно признался:

- Лера, я холост, имею квартиру и намерение создать семью.

Я обалдела:

- Вперёд, создавай! - мы были на «ты», как друзья. Как коллеги. И как деловые партнёры. Но никак не партнёры по сексу. В постели с бобром? Нет уж, увольте!

Он как-то поник, стушевался. Что случалось с ним редко! И замял эту тему. Я только потом поняла, что так прозвучало его предложение. Предложение руки и сердца. Стало жалко Боброва! Хороший мужик. Но не мой. Однако, работать продолжили. Больше того! Расширили штат и набрали сотрудников. Вообще, из кабинетика мы превратились в достойную клинику. «Лапы и хвост» нервно курят в сторонке. «Весёлый питомец» рулит!

Я из тупого интерна превратилась в типичного доктора. Даже очки завела. Надеваю, когда начинаю приём. Для проформа! Они без диоптрий, но очень идут к моему деловому каре. У меня кабинет и табличка на нём: «Михалёва Валерия Андреевна, ветеринарный врач». Даже папа признал, что я - врач! Когда излечила знакомого пса. Точнее, собаку знакомых.

Вообще-то, бывают деньки, например, как сегодня. Настоящий дурдом! Но работу люблю. Обожаю! Особенно, если и впрямь удаётся помочь. Недавно прошла операция, где я была ассистентом. В какой-то момент у Бобра закололо в боку и он поручил мне ведущую роль. Ассистировал сам. Я всё же думаю, он притворялся. Я справилась!

- Ты молодец, - похвалил мой начальник, - Я тобою горжусь!

Я засмущалась, как целочка. Спрятала глазки. Реально готова была укусить! Вот ведь гад, симулировал приступ. А я чуть с ума не сошла.

Сегодня сплошной самотёк. Точно как в детском стишке. Только в другом:

- И такая дребедень целый день,

То тюлень позвонит, то олень.

С утра принесли попугая. Беднягу колотит озноб от избытка гормонов. Яички настолько опухли, что он без конца трётся ими о палец хозяина. Перья общипаны, шея почти облысела. Кто думает, что попугаям легко, ошибается! Счастлив тот, у кого рядом гузка. Одиночки себя истязают по-полной. Так что приходится им помогать.

Дальше подростки припёрли кота. Кто-то из них поломал ему хвост! И давай объяснять и толкаться. Кот - себе орёт, эти - себе! Я так поняла, что наехали велосипедом. Усатый жирдяй притаился на солнышке, и даже хвоста не поднял, когда рядом проехал мальчишка.

После - бабулька опять притащила йокшира. Она навещает нас каждую пятницу. Ходит сюда, как на почту! Вроде ей нечем заняться. А мне каково?

- У Бусинки прыщик на попке!

- У Бусинки плохой аппетит!

- Ой, доктор, проверьте у Бусинки зубик не выпал?

Бобёр вынуждает терпеть. Ведь эта чумная ходит на платный приём. Таких пациентов мы любим и ждём с распростёртыми.

«И жучок, и червячок, и медведица», - повторяю про себя. Скоро ещё один платник заявится. Со своим бедным псом! Помню, привёл его в первый раз. Я обалдела! У пса ни прививок, ни паспорта. На коже стригущий лишай. Все лапы в мозолях. Во рту что-то, вроде молочницы. А взгляд такой бедный, затравленный. Что я потеряла контроль над собой...

- Значит так, я звоню в полицию, и на основании заявления у вас изымают питомца.

Глава 2. Сергей

Мы с Бронником топим по встречке. Дорога свободная. Грех не топить! Любопытная псина шевелит ушами. Хорошо, хоть кобель, а не сука. Вспоминаю тот день, когда мне позвонили друзья. Огорошили новостью. Димка скончался! Он жил в неприметной избушке, в лесу. Рыбачил, охотился. Добровольно вернулся к истокам. Кто как отходил после той «мясорубки». Я в бизнес ушёл, Димка – в лес.

Окочурился малый. Замёрз. Бабка наткнулась в сугробе. А то так бы до лета лежал. Но Димон видать, знал, что помрёт. Сердце было ни к чёрту! Начирикал записку. То сё. Скудный скарб завещал тёть Мане. Та жалела, кормила его. Сослуживцам – ружьё и патроны. Кому-то досталась спецовка. Кому-то – запас вискаря. А мне перепало по полной! Помню, услышал «броник». Само собой, сразу подумал, что бронежилет. Оказалось, собака.

Я, короче, хотел её сбагрить. Но пёс был смышлёный. Сидел и смотрел на меня. Типа: «Чё, очканул?». Тогда я раскис. А теперь понимаю – не зря. Всё не зря! С этой девочкой, Леркой, он сам меня свёл. Стопудово подарок от Димки. Вот же чертяка! Небось, наблюдает с небес и смеётся. Типа, слабо приручить?

От сестрёнки её отказался. Слишком гордая, не по зубам. Или просто, увидев вторую, решил для себя. Вот она! Ещё там, посреди магазина решил. Услышав в свой адрес поток красноречий. Вот же стервозина! Точно как Ленка. Но дерзкая, как и я сам.

«Вот такую бы мне одолеть», - зарубился, и думал о ней всю бессонную ночь напролёт. И визиточку нюхал. Духами пропахла. Такими цветочными, сладкими. Как и сама…

- Чё пялишься? Взгляд отрабатывай! – велю я Броневичу. Он хмурится жалобно: «Так?».

- О, хорошо! Только не переборщи! А то вон чуть заяву не накатала.

В первый раз пронесло. Думал, реально лишусь права голоса. Я никогда не имел ни собаку, ни кошку. Точнее, я сам не имел! Так-то в деревне, когда жили с матерью, был у нас пёс. Богатырь. Ни прививок, ни паспорта. Жил преспокойно на улице, в будке. Долго жил. Лет двадцать, как пить дать.

- Слышь, сёдня фоткаться будем на паспорт, - говорю я собаке. Он дёргает ухом. Взгляд такой, будто всё понимает, - А чё, может сучку тебе подогнать?

«Мне и самому было бы кстати», - думаю я, ощущая прилив. И чего эта Лерка меня возбуждает? Ну, блондиночка. Мелкая. С детства блондинок любил. То, что дерзкая, да! Но не там, на работе. Там она слишком серьёзная. Женщина-врач. Вот бы выманить из кабинета, на волю. Чтоб халатик сняла, и очки…

«Весёлый питомец» - маячит название. Паркуюсь. Гляжу на собаку. Весёлым никак не назвать. Видно, жизнь у Димона была не из лёгких? Жрали всякую дичь, мёрзли, кое-как обходились без баб. А может, страдает, бедняга, по Димке? Он такой хмурый, с тех пор, как его приютил.

- Слышь, лапы вытри, - говорю, когда входим в «святая святых».

На пути появляется… Кто? Докторишка в очках и с большими ушами. Ростом мне по плечо. Но по виду не скажешь:

- Вы по записи?

- Я к Валере Андреевне, - бросаю.

Взглянув на собаку, он кашляет в маску:

- Первичный приём, или как?

- Или как, - усмехаюсь, беря поводок.

Броник топчется, ждёт, пока я позову. Вот культурный!

- Идём, - говорю ему.

Уже перед дверью, застыв, привожу в норму пульс. Обращаться на «вы», не ругаться. Ты мужик, или где? Набравшись смелости, громко стучусь. Краем глаза заметив, как маленький доктор ныряет за дверь. Типа, босс её что ли?

- Войдите! – слышу голос Валерии.

Я ставлю задачу: «Давай же, возьми себя в руки». Пропускаю вперёд поводок, и вхожу.

Фигурка, одетая в белый халатик, уверенно шествует мимо. Сисечки дерзко торчат. Маловаты. Но попка – зачётная! Я с трудом отрываю глаза. Как же хочется шлёпнуть!

- Броник, привет! Как твоё самочувствие? – улыбается псу. А мне адресует короткий кивок.

Кажется, эта девчонка лучше общается с четвероногими, чем с людьми. Эх, будь я собакой…

Броник, приняв свою порцию ласки, спешит на кушетку. Надеется, яйца помнут!

- Короче, не знаю, может с этих таблеток, но дрыщет он так, что аж жопа горит, - я кривлюсь, вспоминая, как мыл ему зад. Не хотелось вонять перед мордочкой этакой чики.

- Хотите сказать, что у Броника жидкий стул? – произносит она.

Я вздыхаю. Давай, поиграем в игру. «Пациент и врачиха». И костюм на тебе ролевой.

- Ага. Не то слово, какой, - я сажусь перед ней, на малюсенький стульчик. Как бы его не сломать.

Лера смотрит на пса, поправляет очки. Бля, как заводит она меня в этом прикиде!

- Вы пробиотик давали ему?

- Про-би… чё?

- Пробиотики! Это раствор для желудка. Я же в рецепте писала!

- А… Это такая херня в ампулах? Их ещё надо хранить в холодильнике? – вспоминаю к стыду своему, что там и оставил.

- Да! – оживляется Лера, и по лицу понимает, что я не давал, - Сергей! Я же вам расписала детальную схему приёма лекарственных средств?

Чё она там говорит, я не слышу. Только имя… Сергей! Как звучит! С таким лёгким укором. Мол, как вам не стыдно, Сергей? Типа, как вы могли? Ах, мне стыдно! Моя ж ты красивая, стыдно. Так стыдно, что яйца трещат…

- Сергей! – повторяет она, - Вы вообще меня слышите?

- А? Чё? – пробуждаюсь.

- Ничё, - цедит Лерка, - Приём антигрибковых можно прекратить. Пропейте курс пробиотиков, чтобы наладить кишечную флору.

- Кто? Я? – бросаю рассеянно.

Кажется, я потерял нить беседы. О чём это мы?

- Да вы тут причём? – возражает она, - Я о собаке!

- Аааа, Броневич! Ага, - тот подходит, суёт свою морду в ладонь.

Наживка готова, крючок заострён. Я решаю закинуть удочку. Вдруг повезёт?

- А вот вы как считаете, чисто как доктор, воздержание для кобеля – это вредно?

Она поправляет очки на носу:

- Вы имеете ввиду отсутствие случек? С целью потомства? К слову, Броник на мой взгляд, имеет все шансы зачать чистокровных щенят.

- Ну, зачем сразу щенят? Можно так, для начала… принюхаться. Вдруг не сойдутся характерами?

Глава 3. Лера

Блин! Как же он бесит меня. Даже подмышки вспотели. Подхожу к умывальнику, вытираю салфетками пот. Навонял тут своим одеколоном... Хотя, стоит отдать ему должное, запах приятный. Это и всё, что есть в нём приятного. Запах. В остальном, бабуин бабуином. Род «павианы», семейство «мартышковых». Ареал обитания - Африка. Как он сюда угодил?

Снова стук в дверь.

- Доктор, можно? – открыв, вопрошает грудастая женщина.

- Конечно, входите, - даю я согласие.

И тут же внутрь моего кабинета вбегает малыш. В руке держит клеточку. В ней хомячок.

- Доктор, доктор, спасите! Капитошка умирает! – глаза у мальца уже красные. Очевидно, оплакал питомца заранее.

- Давайте сюда пациента, - беру я клетушку и ставлю на маленький стол.

Животное в ней неподвижно лежит, лапки в стороны. Этого мне не хватало!

Бережно вынув больного, кладу на подушечку. Если он сдох, то ничем не смогу им помочь! Но хомячок отзывается, дышит, хотя не пытается встать. Пока составляю анамнез по невнятным ответам хозяев, замечаю вполне очевидные признаки. Припухший животик, сосочки торчком…

- Как, говорите, его зовут?

- Капитон! Капитошка, - говорит сердобольная мать.

- Доктор, вы спасёте его? – донимает пацан.

- Постараюсь, - отвечаю расплывчато. Сама же готовлюсь к принятию родов.

Хомячиха пыхтит, напрягается.

- Вовремя вы принесли, - говорю и массирую плотный животик. Штук пять малышей, ступодово! Скорее всего, даже больше.

- Вот! А ты говорила, не надо, давай подождём! – восклицает мальчишка, подходит к столу. Мать охает. В этот момент начинаются роды…

- Ой, что это?

- Боже ж ты мой!

- Мама, мама, смотри!

- Говорила тебе, не корми Бондюэлью!

Всё случается быстро. Усилие… и на подушке у лап Капитона, примерно с десяток «козявок». Слепые и лысые, они жутковаты на вид.

Пацан просто в ахуе! Мать потеряла дар речи. Глаза из орбит! Я собираю «козявок» в ладошку, помещаю в лоток, дно которого устлано ватой.

- Поздравляю, у вас пополнение! Десять мышат.

- К-как? – застывает мамаша, с укором глядит на зверька, - Капитон! Как же так?

Тот вроде уже оклемался. Нюхает стол, пытаясь найти многочисленный выводок. Я осторожно кладу многодетную маму в лоток. Успокоившись сразу, она укрывает детей своим тельцем…

Чёрти что! Сколько раз я была акушеркой у кошек и мышек. Принимала щенков, наблюдала, как из яиц вылупляются птенчики. И всегда пробирает до слёз. Чудо, чтоб его! Новая жизнь.

- Это что получается? Значит, он… это значит, она? – сокрушается женщина.

Сын её в полном восторге:

- Крутяк!

- Выходит, у вас Капитолина, - отвечаю с улыбкой, - Что делать с приплодом?

Хозяйка разводит руками:

- Не знаю! Мы и с одним еле справились. А тут такое…

- Значит так, - говорю, - Мать семейства останется здесь. Ей кормить! А я постараюсь пристроить их в добрые руки.

Сама лихорадочно думаю: «Десять мышей! Обалдеть! Бобров меня точно повесит». Нам и так волокут и котят, и щенков. Как будто у нас не больница. Роддом.

Кабинет покидаю под вечер. Летом не страшно ходить. И на вопросик Боброва:

- Давай подвезу? - отвечаю уклончиво. У него задрапезная тачка! Я же сегодня совсем без колёс. Отвезла свой Ниссан на ТО. Раз в год нужно пёрышки чистить.

Вечером воздух прохладный. Июнь. Вроде лето, но иметь при себе одежонку не лишне. Надев шерстяной кардиган, собираюсь свернуть. Вдруг, испугав до усрачки, на пути возникает… боксёр. Не мужик, а собака! Узнаю его сразу же:

- Броник! А где твой хозяин?

Пёс подходит, давая погладить себя. Шёрстка чистая, яркий окрас. Даже взгляд перестал быть несчастным. Так что мне есть чем гордиться! Подлечила его. И Серёге внушила, что нужно следить за здоровьем собаки. А не только за собственным. Хотя знаю, что он всё равно наплюёт на мои советы. Будет пиво глушить вместе с псом, и жрать чипсы.

- Эй, Броневич! А ну отвали! – слышу, земля задрожала. Серёга идёт.

По сравнению с ним, я как мышь. Наступит, раздавит, пятна́ не останется.

- Это что ещё? – я удивляюсь, увидев букет.

Просто гигантский, который с трудом умещаю на локте. Аромат свежих роз ударяет в лицо.

- Эт тебе, - Сергей опускает глаза, как мальчишка. С его внешним видом… Смешно!

Улыбаюсь ему:

- В честь чего?

- Ну, - он ковыряет носком мокасина асфальт, - За Броневича! Спасибо, что подлатала. Пацанчик как новый стал.

- Да на здоровье! – смотрю на «пацанчика». Кажется, он улыбается мне, «по-собачьи».

Сергей нерешительно, даже с опаской, бросает:

- Слышь, Лер, а может это… прогуляемся? Погода типа хорошая.

Я задираю лицо, чтобы видеть его. Скоро стемнеет, а мне бы помыться, покушать, поспать. Но, так и быть! Интересно, что скажет. Может, будет выпрашивать Ленкин контакт? Фиг ему, а не Ленка!

- Давай, полезно иногда двигать ножками, - забросив сумочку через плечо, перекинув алеющий розовый куст на другую, киваю.

Он изучает меня плотоядно. Взгляд ниже пояса:

- Такими ножками двигать полезно, ага.

Сбавив шаг, выдыхаю:

- Начинается! Ты каждую фразу опошлишь!

- Пошляк, признаю, - стыдливо кивает Серёга. И, заприметив ближайший киоск, предлагает, - Мороженку будешь?

«Мороженку», - думаю я. Представляю, как он будет пялиться, пока я стану есть. И отпускать всевозможные шуточки. Типа: «Лизать, не кусать» и так далее.

- Давай, - соглашаюсь. Почему бы и нет? В конце концов, пусть меня угостит. Заслужила!

Я долго не знаю, что выбрать. Стаканчик, рожок, эскимо. В итоге берём два брикета себе, и ещё один Бронику. Не могу выносить его жалобный взгляд!

- Слышь, Лер, а ты чё незамужняя? – интересуется мой «кавалер».

- Я свободу люблю! – отвечаю, слизнув капельку сливок с фольги.

Серёга смеётся:

- Отговорка на все времена.

- А ты не женат? – тороплюсь уточнить.

Глава 4. Сергей

Мне было 17 во время первой чеченской. В 18, как и положено, пошёл отдавать свой долг Родине. О́тдал. Комдив говорит:

- Ты лучший из роты. Пойдёшь дальше служить?

Ну я и ответил:

- Пойду.

Пацаном был. Что я тогда понимал? Стрелять научился, физ-форма на уровне, энтузиазма хоть отбавляй. Нас отправили в гущу. В самое пекло. Такого я там насмотрелся. На фоне царившего хаоса, впрочем, сумел полюбить. Девчонку, чеченочку. Та ни в какую! Но тело-то просит любви. Переспал со связисткой. Горячая баба. Её пользовал старший по званию. Но и мне доставалось с лихвой. Помню, когда расставались, я ей оставил письмо. Адрес свой и фамилию. Вдруг отыщемся после?

Только год, по касательной тронул. Даже пару наград заслужил. Домой прикатил на побывку. Мать встретила радостью. Плакала долго, уткнувшись мне в грудь. Новости слышала, назад не хотела пускать. А я подписался! Нарушить контракт, значит, срок заработать. Уж лучше война, чем тюрьма. Это сейчас понимаю, что лучше...

Мы жили втроём. Мать тянула нас с братом. Батя в сугробе уснул, когда мне было десять лет. Он хороший был, добрый! Но пьющий. Так что трудился я с детства. Как тринадцать исполнилось, сразу пошёл на завод на полставки. Жили в деревне, чинил трактора, помогал мужикам. Бабам вёдра носил за еду. Лишь бы мать хоть чуток отдохнула! Было больно смотреть, как она надрывается. Брательнику пять, совсем ещё дохлый. Жрать просит, как желторотый птенец.

Помню, ходили до матери разные дядьки. Но свататься не торопились. Так, чем помочь, подсобить! Ну, и любились, конечно. Ей даже влетело за это. Среди «ходоков» затесался женатый мужик.

Так вот, я служил по контракту. За три года многое выучил, и армия стала родной. Уже не себя учил, прочих салаг, которые к нам попадали. Стрелять, обращаться с оружием, воспитывал выправку, навык бойца. Мужиков, в общем, делал! Всё ждал, когда брат подрастёт. Хлопотал, чтобы после призыва направили к нам. Не успел... Тут вторая чеченская. Я, как воинский чин, опалённый огнём, был направлен туда по приказу.

Сам не боялся. Ребят ободрял! Сколько их пало, не вспомнить. Мы засели в горах, охраняли село. Так красиво вокруг, несмотря на всю дичь, что творится.

Помню, девчонку, поившую нас молоком. Ослика с белым пятном. И утренний воздух, пропитанный запахом скошенных трав. Я подумал, что здесь бы остался. Будь моя воля! И жил среди гор, среди этих людей. Ни в чём не повинных и чистых.

Огневую позицию взяли в кольцо, а утром село расстреляли. Кто успел, тот сбежал. Но жители верили, что их не тронут. Остались практически все. Вернее, почти никого не осталось. Я помню руины домов. И огонь! И глаза той девчонки. И крик её:

- Мама! - навсегда у меня в голове.

И парнишка, которого я застрелил, потому, что он целился. Вот только его автомат был пустым.

И кровь! Много крови, которой пропитано всё. И рука, что лежала отдельно от тела, продолжая сжимать автомат.

И взрыв, тот, последний, который обрывочным свистом ворвался в затылок. Оглушительный гром. Тишина...

И девчонка, накрытая телом. Я спас её! Может, зачтётся? Хотя... Навряд ли меня примут в Рай. Буду гореть в адском пламени!

После контузии я оклемался не сразу. Приходил в себя месяца два. Помню, первое, что увидел, открыв глаза, это белый халат медсестры. Фигурка под ним миниатюрная.

«Ну, надо же. Всё-таки приняли», - подумал и улыбнулся.

- Больной улыбается, значит, жить будет, - сказала она, поднесла мне воды.

Её звали Таиса, Таис. Такое красивое имя. Мне дали вольную. Все тяготы воинской службы оставил на том пограничном хребте. А девчоночка Тая вдохнула в меня новую жизнь. Я увёз её, русскую, жившую там сиротой. Надел ей на палец кольцо... от гранаты. И впервые признался в любви.

Помню, дом, что казался чужим. Громкий вопль от порога:

- Сынок!

Маму, что кинулась, хрупкая, так исхудавшая. Помню, порывисто обнял её. И представил свою наречённую:

- Мам, это жена моя, Тая.

Мать приняла её, ровно как дочку. Мы только позже узнали, что Гриша пропал.

- Он в город уехал, на заработки. Уже как год ни слуху, ни духу! - плакала мама. А я утешал. Обещался его отыскать. Обещание выполнил...

Гришка нашёлся. Точнее, концы, что выуживал долго, мучительно. Он промышлял наркотой. Сам подсел. В том притоне, где след обрывался, я встретил девчонку без имени.

- Это же Тони! - узнала она фотографию Гришки.

- Какой ещё Тони? - оскалился я. Заметил, что вены девчонки исколоты. Явный душок наркоты ощущался уже в коридоре.

Она прислонилась к стене. Худосочная, бледная моль. Неужели, он спал с ней? Он был здесь? Он тоже...

- Ну, Толик Толмач, - процедила она.

Я буквально под пытками вытянул правду о том, что мой брат звался Толик. Ходил под кликухой «Толмач». Толкал наркоту. Здесь держал свою хазу. Здесь же и умер, шырнув себе в вену чуть больше, чем мог пережить...

Помню, долго сидел. Не решался вернуться домой. Посмотреть в глаза матери! Которая до сих пор верила, что её младший сын безвозмездно батрачит на благо семьи. Я даже не вызнал, где он похоронен. За неимением родни, его прикопали на кладбище, в общей могиле, в компании прочих бродяг.

Я не смог ей сказать. Я придумал легенду о том, что её младший сын на работе в секретном НИИ. Мол, ни писать, ни звонить им нельзя! И как только закончится срок договора, он тут же приедет.

- Серёженька, а как же тебя пропустили? - дивилась она.

- Так я на секретную линию им позвонил. У меня же контакты, - пенял на военный билет.

Мать, за всю жизнь не покидавшая пределов родной деревни, поверила. Не поверила только Таиска. Та сразу прокнокала, что к чему! И, когда начал пить, отбирала бутылку. Детей мы хотели. Семью. Да только я пил. Понимая, что кончу, как батя, я пил без конца! И зверел после порции водки. Голова разрывалась на тысячу мелких частиц. Однажды ударил её. Помню кровь у себя на руке. Помню вопли мамани. Помню, как вышел, в рубашке, в мороз. И крик её в спину:

Глава 5. Лера

После нервного срыва я переехала к Ленке. Стала жить у неё. Просто мне так спокойнее. Помню, как волновалась тогда, когда Ленка впервые попала в психуш... Нет! Назовём это просто «больницей». Короче. Боюсь за неё! Но сестра демонстрирует стойкий прогресс. Больше не плачет, не сидит по ночам в одиночестве, глядя в окно. Не грустнеет при мысли о Владе. И спокойно о нём говорит.

В июле решили поехать на море. Отдохнём вчетвером! После подобного стресса полезно. Так что я собираю манатки! Купальник-бикини, чтобы ровный загар. Любимые кроксы и пляжную сумку. Несколько платьев, чтобы больше открытого тела. И трусики с кружевом. Может быть, с кем замучу?

Подумав об этом, опять ощущаю, привычную слабость. После того, что случилось недавно... Не хочу вспоминать! И забыть не могу...

- Тёть Лер, а можно возьму твои бусы? - перебивает племяшка.

Отвечаю рассеяно:

- А... Да, конечно! Бери.

Смотрю на неё. Ксюха в шапочке. Она обожает хенд-мейд.

- Как ты, красотка? Идёшь на свидание? - понижаю я голос до шёпота.

Ленка не в курсе. Но у меня есть секреты с её дочерьми. Ксюха, к примеру, недавно делилась, как у них с Егором случился первый поцелуй. Таких поцелуев ещё будет масса! Но первый, он самый... Уж мне ли не знать?

- Да не, мы с девчонками, - смотрит, краснеет.

- А мальчишек не будет? - продолжаю настаивать я.

Игривые ямочки делают личико Ксюхи ещё миловиднее:

- Будут, наверное.

- Тогда Егорке привет, - говорю, подмигнув.

Она усмехается, прячет глаза. Убегает, оставив цветочное облако нежных весенних духов. Я подарила их ей! А Есене - копилку. Та собирает, с тех пор как ушёл их отец.

- Я не возьму от него ни копейки! - заявила она.

- Сень, он вообще-то вам должен, - сказала я правду.

- Пускай подавится своими деньгами! - пожелала племяшка. Она так упряма в своём нежелании видеть его. Но мне кажется, Сенькино сердце страдает сильнее. И, чем громче она говорит «не хочу», тем меньше мне верится в это.

«Ты какого числа приезжаешь? Я встречу», - приходит послание.

Зубы скрипят! Особенно, после того, как я всё поняла.

«Это было ошибкой! Забудь обо мне», - отвечаю.

Спустя пару минут прилетает:

«Фиг тебе, поняла, белобрысая?».

Я роняю смартфон на постель. Вот мудак! Но винить можно только себя. Ведь я поддалась. Уступила. Потрахалась? Умница! Дальше-то что?

Дело было в июне. В конце. Я завершала дела. Потому задержалась. Бобровский слинял. У него заболела сестра. А у той заболела любимая кошка.

Я засиделась. Бобров отпустил меня в отпуск, но лишь при условии, что я наведу в кабинете порядок, заполню все бланки, составлю реестр больных. Терпеть не могу эту нудную часть своей работы! Но раз в год мне приходится делать уборку у себя на столе.

Так вот. Засиделась! Ниссанчик уже получил свой заслуженный штамп. Ребята исправили дворник, за половину цены заменили кондёр. Мой «питомец» стоял на парковке, готовый отправиться в путь. Бобров застолбил это место, написав на заборе «Только для работников ветклиники». И свою колымагу ставил сюда же. Но тогда, в это позднее время, из машинок остался Ниссан.

Я блаженно мечтала, как сяду в него, прокачусь с ветерком. По пути заеду в ТЦ, на заправку. Как вдруг… Колесо! Было спущено. И не капельку, чтобы осталась надежда доехать до дома. Почти вполовину утратив свой прежний размер, оно расползлось по асфальту. Ниссан, поджимая переднюю лапу, виновато мигнул.

Отойдя после шока, я обежала вокруг и проверила все. Лишь одно! Лишь одно пострадало. Но как? Огляделась вокруг. Никого! Тишина. Летний вечер. Сверчки на газоне: «Свирк-свирк».

Я оценила ущерб. Даже будь у меня инструменты, но я не смогу заменить колесо. Никогда не меняла! Запаска в багажнике. Вот только багажник завален хернёй.

Кусая губу, матерясь, я решила поехать домой на такси. Завтра вызвать ремонтников прямо сюда. Просто дико устала! Хотелось помыться, прилечь…

Погладив Ниссанчик по крыше, я даже всплакнула:

- Прости, дорогой!

Каблуком угодила в расщелину на тротуаре. Сломала два ногтя, пока доставала туфлю. Вот в таком жутком виде меня обнаружил… Сергей. Он побибикал с дороги, пристал своим джипом к обочине.

Крикнул:

- Эхей!

- Ты здесь откуда? – ответила гневно. Меньше всего мне хотелось шутить.

- Принцесса не в духе? – Сергей усмехнулся, но вдруг посерьёзнел, - Да так. У меня тут знакомый живёт, вооон в том доме. Засиделся в гостях. Думал, дай заскочу! Погляжу, вдруг ты ещё на работе?

- Рабочий день окончен! – я шмыгнула носом.

- А чё невесёлая? Умер кто?

Я достала смартфон:

- Колесо проколола, - и стала искать номер такси.

- Так, а запаска имеется?

- Я устала, Серёж! Завтра вызову мастера.

- Так давай помогу?

- Не сейчас!

Я тут же представила живо, как он помогает. А дальше? Я, вроде как, буду должна?

- Так давай подвезу? – не унимался Серёга. Из машины струилась мелодия. Хрипловатый вокал напевал:

- Кому жизнь Буги-вуги,

А кому – полный бред!

Кому жизнь Буги-вугиииии,

Ну, а кому полный бред…

- Да я на такси, - попыталась отделаться.

- Хочешь обидеть? – нахмурился он.

- Не хочу, - я сдалась.

Ковыляя на сломанной шпильке, залезла к нему, на переднее. Тёмный джипяра с подножкой. Я в нём утонула, как в чёрной дыре!

- Кончай ныть! Ща домчу с ветерком!

Наш «Весёлый питомец» стоял на кольце. А Серёга попёрся окольными тропами:

- Пробку объедем.

Мне было плевать! Лишь бы скорее вернуться домой, и забыть этот день, как стихийное бедствие. Как говорила любимая Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра». Но у Вселенной на этот счёт были свои планы.

Машина заглохла.

- Чё происходит? – уставилась я на панель, где горела какая-то лампочка.

Глава 6. Сергей

Сижу за ноутбуком. У меня свой домишко. Совсем небольшой, но ухоженный. Материн домик в деревне продал, это с того, что осталось в наследство. Много ли надо мне, одному? Кухня, чтоб жрачку готовить. Спальное место, чтоб спать. И нуждик, конечно, куда ж без него! Правда, в деревне ходили на улицу. Жопу морозить. Пока добежишь, околеешь зимой. А нынче в домах унитазы, с туалетной бумажкой трёхслойной. Я трёхслойную обычно беру! Люблю, чтоб помягче.

Правда, теперь не один здесь кукую. С собакой. Броневич имеет свой собственный угол. На кухне две миски. Лежанка в углу. Он не капризный, как всякие модные шавки. Серьёзный охотничий пёс. Помню, мышку поймал. И сожрал бедолагу. Я отругал. Здесь тебе не Димонов удел! Хочешь жить, так веди себя по-культурному! Отныне ты – пёс городской.

Пивас пузырится в стакане. Смотрю на экран:

- Как тебе?

Броник, узнав, расцветает. Влюбился, салага? Завис на врачихе? Я тож завис!

Лерка на фотке красотка. Волосики светлые, глазки горят. А губёшки… Мммм! Сок.

- Прикинь, я с ней спал? – удивляюсь, аж пульс зачастил.

Помню, приехал тогда офигевший. Даже презик не выбросил. Как доказательство. Неделю хранил его после. Пока не протух. Это было как сон! Сладкий, жаркий. И запах её на руках… Я всю ночь подносил их к лицу, закрывал глаза, нюхал… Вспоминал, как она отдавалась.

Признаться, не думал. Не ждал! И не верил в удачу. Потому и не удивился, услышав:

- Забудь!

Больно было, конечно. Терпимо. Но больно! Я кивнул, согласился. Но сам для себя в тот момент всё решил. Эта женщина будет моя. Сдохну, лягу костьми, но её завоюю. К Жизельке уже не ходил. Только сам, вспоминая, надрачивал. Сладкая, знойная Лерочка. Девочка. Киса. Цветок…

- Вот, передайте Валерии Андреевне, - сунул деньги ушастому боссу. Конвертик, где был мой «сорян» за колёсико, а ещё за моральный ущерб.

Тот взглянул с удивлением:

- Что это?

«Вот же суслик», - окинул насмешливым взглядом его медицинский прикид.

- Тут бабло, за колёсико. Лерка в курсе! И слышь, - наклонился к нему, - Поживиться захочешь, узнаю, прибью.

Глаза так и вылезли. Он побледнел, в тон халату. Мне стало жаль бедолагу. Похлопал его по плечу:

- Извините, это у меня юмор такой, не для всех.

Писал ей, хотел извиниться. Она ни в какую! Пропала. Ушла в полноценный игнор. Это было в июне. Давненько не постила новые фотки. Но я терпеливый. Я жду!

Сделал свой профиль невидимым. Бабки за это платил. Захожу на страничку, смотрю каждый день. Сохранил себе несколько, самых красивых. Там Лерочка в белом халате. Такая, какой я её полюбил! Ещё новогодняя Лерка, весёлая и с мишурой вокруг талии. Лера в салоне у Ленки, у старшей сестры. Узнал по витрине. Вообще хочу знать о ней всё! С кем общается, дружит. Что слушает, чем увлекается? Соцсети дают представление, но только многое скрыто.

«Михалёва Валерия, 37 лет». Ну а мне сорок семь. Это много! Но я сохранился неплохо, ведь так? Вон и потенция в норме. На зависть юнцам! Вспоминаю, как Лерка стонала. Ведь я ощутил, как мужик, всё срослось. И наши тела, как бы это сказать… Типа были едины.

- Кончай со мной детка, кончай, моя сладкая, - шептал, осторожно держась на локтях. Так боялся её раздавить! Невесомую, хрупкую, нежную. Было больно до слёз, и приятно до судорог. Я не помню, как кончил. Просто знаю, что это случилось, когда Лерка вцепилась ногтями мне в спину, и вскрикнула:

- Аааах…

Я потом видел эти отметины. Долго стоял и смотрел. Любовался. На теле моём много шрамов. А эти царапины скоро пройдут, и исчезнут бесследно. А мне так хотелось, чтобы они навсегда оставались со мной.

- Как думаешь, я слишком стар для неё? – говорю, глотнув пива.

Броник водит бровями. Конечно, ответ утвердительный. Умел бы он изъясняться, сказал бы давно:

- Погляди на себя, человече! А теперь погляди на неё.

А я и гляжу. И отчаянно верю, что жизнь предоставит мне шанс доказать, как она мне нужна. Я может, впервые так сильно кого-то хочу. Не на время. Навеки! Ну, или сколько там мне отпущено Богом годков?

Обновляю страничку. И вдруг… Вижу новые фото.

«Дом отдыха Белла, Абрау-Дюрсо». Там Лерка не только с сестрой. И с племяшками! Это Ленкины детки. Такие же классные, как и их мать. На фото они у бассейна, коктейли в руках. Покрасневшие мордочки щурятся солнцу. Лена в закрытом купальнике, Лерка в бикини, парео слегка прикрывает задок.

Я тяну воздух сквозь накрепко сжатые зубы. Закинув руки за голову, позволяю костям похрустеть. Давненько я не был на морюшке! Надо склады поручить своему заместителю, Жорке. И залить бензобак.

- Слышь, Броневич! Собирай свои лапы. Мы едем в Абрау-Дюрсо, - объявляю собаке.

Тот, приподняв с пола морду, глядит озадаченно. Наверное, сроду не видел солёной воды? Вот, наверное, будет потеха! Только в дом отдыха с псиной не пустят, скорее всего. Поселюсь где-нибудь. Хоть в машине посплю. Это ж море! Жара…

Часть 2. Лена и Олег

Август

«…Август еще растянулся перед нами — долгий, золотой и успокаивающий, как бесконечный период вкусного сна»,

Лорен Оливер.

Глава 7. Лена

Квартирка Олега совсем небольшая, но я к ней привыкла. На кухне уже появляются мелочи жизни, говорящие: «Здесь ступала нога женщины». Он сам приобрёл мне вторую тарелку и чашку. И фартук с нарядными рюшами, домашние тапки под цвет.

- Хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома, - произнёс, и вложил в мою руку ключи.

По квартире хожу в его майке, которая мне до колен. Лежик высокий и стройный. А я рядом с ним, как пипетка с лекарственным пузырьком. На море я сбросила пару кило, загорела. Теперь от Олега нет спасу!

Наш секс состоялся ещё накануне отъезда. Я специально решила «пометить» его, застолбить. Дала указания Доре, следить, чтобы в этой квартире не появлялось других женских тел. Но Лежик, пленённый моим «откровением», зарёкся вообще, ни на кого не смотреть. Я не знаю, он вправду влюбился. А может быть, врёт?

«Ну, во что тут влюбляться?», - придирчивым взглядом смотрю на себя в большом зеркале. Фигура такая… как есть. Ничего выдающегося. Разве что грудь. Лежа любит её! Лицо… ну, лицо как лицо. Где-то прыщик, а где-то – морщинка. Но Олег говорит, я похожа на эту… принцессу Монако. Он обожает мои золотистые волосы. А ещё… мой пушок между ног! Запретил мне сбривать его налысо. И когда мы лежим, утомлённые сексом, то пальцы его не спешат покидать мой «интимный удел».

- Ты представь, он приехал туда на машине! За ней, - говорю, излагая детали.

Как бы ни было странно, но в Абрау, спустя пару дней, прикатил мой знакомый, Сергей. Я, само собой, думала, он по мою душу. Сперва испугалась! Но Лерка поведала мне, что у них уже было…

- Ты только не думай, - убеждаю Олега, - Она не какая-то шлюха! Просто к сексу относится проще, чем я.

После того, как они переспали, Серёга глаз не сомкнул. С его слов, он влюбился без памяти. Ну, а Лерка, коза! Как она ему мстила за то, что сама поддалась.

- Это умора была! Она на пляж, он - за ней. Она в ресторан, и он тут как тут.

- К тебе не подкатывал? – шутит Олег. Ах, если б он знал, как близка эта шутка к реальному ходу вещей.

- Нет, что ты! – спешу убедить, - Он на Лерке зациклен. Она молодая, свободная. Зачем ему дама «с прицепом» из двух дочерей?

- Правильно! Нечего, - он обнимает меня по-хозяйски, кладёт свою руку на грудь.

- Представляешь, он вместе с собакой приехал. Смешной такой пёс, девчонкам понравился.

Вспоминаю, как те донимали боксёра, пока Лерка с Сергеем решали, кто прав. «Белобрысая бестия», как он её называл, упорно не шла на контакт. И даже мутила с другим у него на виду. Но Серёга кремень! Всё стерпел. И уже в предпоследний день отдыха Лерка осталась в его пятизвёздочном джипе с ночёвкой.

- Он жил на пляже, в машине. В дом отдыха с псом не пускали. И, чтобы быть ближе к Лерке, он ночевал прямо там, на морском берегу. Помню, приходим с утра, а он уже плещется.

Олежик вздыхает:

- Завидую парню.

- Ничего, себе парень! Он старше тебя.

- Серьёзно? – Олег удивлён.

- Да, ему сорок семь.

- Ну, четыре года не много. А он чем занимается?

- Склад у него вино-водочный. Ну, и сеть магазинов по городу.

- Не сла́бо, - смеётся Олег.

- Он вообще не слабак! От природы такой, очень крупный, - говорю, вспоминая, как Серёга таскал моих девочек, Сеньку и Ксюху, в обеих руках. Они уже поженили их с Леркой! Заранее. Юморной и открытый Сергей им пришёлся по вкусу. А вот как будет принят Олег?

- Ты так говоришь про него… Я ревную! – Олег ставит руку на локоть, глядит сверху вниз, - Тебе он не нравится?

- Мне нравишься ты, - отвечаю, сгребая в охапку пушистую гущу волос у него на груди. Он не такой волосатый, как Влад… Он другой! Во всех смыслах этого слова.

- Смотри мне, - склоняется, губы касаются губ.

Я мурчу, утопая в окутавшем нас одеяле.

- Ты в салон заезжала? – говорит, продолжая ласкать мою щёку рукой.

- В старый да, в новый нет ещё.

Теперь в моей жизни всё делится так. Есть старый салон, а есть новый. Он не готов и откроется осенью. Но предвкушение этого так будоражит! Есть старый супруг, а есть новый. Правда, ещё не супруг. Но всему своё время. Есть старая я, с кучей разных сомнений, депрессий и комплексов. А есть… то, что есть. То, что он пробудил к новой жизни.

- Лелюнь, посмотри, - произносит Олег. Потянувшись, берёт с тумбы яркий блокнот.

- Это что? – я сажусь, не стесняясь своей наготы.

- Это палитра. Цвет стен, основной, будет светлым. Каким? – он открывает брошюру, - «Слоновая кость», или всё-тки «шампань»?

Я взглядом бегу по тончайшим оттенкам, которым даны имена. Некоторые из них довольно причудливы.

- Цвет пестиков неспелой кукурузы, - я тыкаю пальцем, - Вот этот хочу!

Распознав в моём тоне смешливые нотки, Олег надувается:

- Лен, посерьёзнее можно? Иначе мне кажется, что тебе это не нужно вообще.

- Не правда! – спешу опровергнуть, - Просто я пока вообще не могу представить себе это всё…

- Что всё? – хмурит брови Олег.

- Ну… салон! Двухэтажный, Олежа! У меня был салон с гулькин нос, я и то управлялась с трудом. То проверка, то трубы прорвало. Бухгалтерия, техника, штат!

- Всё решаемо, Лен! Мы наймём человека. Он будет всё контролировать.

- А что буду делать я? – пожимаю плечами.

Олег поднимает копну золотистых волос и целует ту нежную впадинку, которая даже сейчас, в этот спорный момент, отзывается бурей мурашек.

- А ты будешь ходить и командовать.

- Я не умею, - шепчу, ослабев.

- Не умеет она, - отпускает Олег, - Ты же командуешь мною?

- Тобой? – от удивления я раскрываю глаза.

Олег продолжает:

- Конечно! Вся жизнь моя подчинена тому, чтобы тебе угодить, моя сладкая птичка.

«Я не просила об этом», - хочу я сказать. Но, прикусив язычок, наслаждаюсь волнующей близостью. Олег даже сам не желает признаться себе, что он конкурирует с бывшим. Чёрт меня дёрнул сказать как-то раз, что этот салон был подарком от Влада. А после той стычки, весной, Олег ненавидит его. И ревнует. Напрасно ревнует! Ведь я получила развод. Но этот салон есть попытка его превзойти. Утереть ему нос. Вот, мол, смотри! Я богаче, я круче тебя. И подарки – твоим не чета.