Отчим любовницы моего мужа

Глава 1

Весна началась просто изумительно. До сих пор изумляюсь.

— Это правда? — не могу поверить в услышанное. Сердце заходится в бешеном ритме. — Мой отец в апреле выйдет на свободу? Это точно? — голова начинает кружиться от волнения.

— Когда я вас обманывал, Наталья Александровна? — адвокат бросает красноречивый взгляд на часы и цокает языком. — Вынужден откланяться.

Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и привести голову в порядок. Я сама виновата, что встреча с Лядовым вышла столь короткой — опоздала, заехав в пункт выдачи за заказом, встряла в очередь. Аккурат за мужиком, который дрель проверял пятнадцать чёртовых минут!

— Простите, что так вышло. — я пожимаю мужчине руку и желаю хорошего дня.

Новости шикарные. С одной стороны. Мой папа выйдет на свободу уже меньше чем через месяц. Я должна до потолка прыгать от радости, а мысли о муже добавляют горечи в и без того горький двойной эспрессо без сахара.

Как я ему признаюсь, что у меня отец сидел в тюрьме? Для Влада — он живёт и работает в Китае, успешно строит новую жизнь, после развода с моей матерью. Он ведь поймёт, что я его обманывала с первого дня нашего знакомства. Поймёт, чья я дочь, и тогда… всё рухнет окончательно.

Что же делать?

Я столько лет поддерживала легенду, соврав каких-то несчастных пару раз, а теперь понимаю, что саму себя же этой ложью спеленала по рукам и ногам. В кокон из паутины.

Сижу, как пришибленная, в ресторане при отеле, где остановился Анатолий Анатольевич, словно окаменевшая. Смотрю, как кружатся пылинки в лучах весеннего солнца, льющихся из окон, и так мне тошно, хоть головой о стол бейся!

Решение должно созреть, но времени оставалось до обидного мало. Апрель дышит в спину, шепча о неминуемой встрече с отцом и не менее страшной — встречи Влада с правдой.

Сейчас совсем неподходящий момент для признаний и откровений. Вот совсем. Влад не поймёт.

Ещё бы! Кто бы понял? У меня было три года, из которых мы два с половиной в законном браке, чтобы признаться ему во всём. Масса возможностей, приятных моментов, эмоциональных, подходящих… Тогда всё было хорошо! Тогда и нужно было признаваться. А сейчас что?

Мой брак трещит по швам. Пусть наши отношения я выстроила на обмане, но я ведь по-настоящему влюбилась в красавца и храбреца, не побоявшегося заступиться за девушку. Я полюбила его, когда узнала полностью, когда сказала ему «да», когда мы стали вместе жить, когда моя жизнь превратилась в один сплошной спектакль…

Перед Восьмым марта я нашла подарочный сертификат в ювелирный на довольно крупную сумму. Я была на седьмом небе от счастья, потому что, наконец-то, строительная фирма Влада и его брата Вовы вышла на хороший и, главное, стабильный доход. Я гордилась своим мужем. Гордилась, что он может себе позволить подарить своей жене такой дорогой подарок, не в ущерб семейному бюджету.

А восьмого грянул чудовищный скандал, потому что вместо сертификата в ювелирный, Влад подарил мне простенькое колечко. И даже не с крошечным брильянтом, а с цирконием.

Я ничего не смогла сразу сказать. Много плакала. Слёзы обиды и разочарования обжигали горло, словно кипяток. Сертификат, та картонка радости, превратился в пепел, развеянный ветром, как я полагала, супружеской неверности.

«Он не мог так цинично поступить. Я же всё сделала по-другому. Выбрала другого. Полную противоположность Алексу!» — бились в голове отчаянные мысли.

Перестав ругать судьбу, себя, за то, что, найдя сертификат, сразу не спросила у мужа прямо ничего, а вернула его в “тайничок”, из меня вырвалась наружу настоящая Наташа. Та Натали, о которой я поклялась забыть, вернувшись на Родину.

Влад оправдывался, путался в словах, словно в рыболовной сети, и был по-настоящему напуган. Ещё бы, он даже не представлял, какая я в гневе. Мы ни разу не поссорились за всё время, что знакомы.

Муж нёс какую-то ерунду о сложностях в бизнесе, о внезапных тратах, о желании удивить скромным, но искренним подарком. Но я видела ложь в его глазах, она сверкала ярче циркония в моём кольце. Он так и не услышал главного — я видела собственными глазами тот подарочный сертификат!

Я перегнула палку. Дошла до того в своей ярости, что запустила в него чашкой и подаренным кольцом. Гадкий язык произнёс мерзкие слова: «Развод!», и… он ушёл.

Пришёл только на следующий день, собрал вещи, сказал, что поживёт у брата, пока я не обращусь за помощью к психиатру или сама же не подам на развод. Мне стало так страшно, что я его могу потерять, потерять навсегда, что разревелась при нём, как маленькая девчонка, шмыгая носом и пуская ноздрями пузыри из соплей. Но объяснила, объяснила, что видела, что знаю о сертификате, что посчитала его своим подарком, что с его стороны просто нечестно так поступать сейчас со мной, выставляя меня виноватой во всём… А он рассмеялся мне в лицо. Так жестоко и мерзко, что у меня сердце болезненно сжалось.

— Мы с Вовой скинулись на подарок для матери, истеричка! Она нас двоих сама подняла, на ноги поставила, выучила. Что, хочешь сказать, моя мама не заслуживает такого дорогого подарка? — от его слов мне захотелось сквозь землю провалиться.

Я стояла, как громом поражённая, в центре комнаты, а его слова резали без ножа.

Моя ревность, моя подозрительность, моя ложь об отце и о себе, мои тайны — всё обернулось против меня, превратившись в удавку на моей шее.

Я извинялась, я сожалела… Но вот уже две недели мы живём, как соседи, вынужденные до поры до времени существовать под одной крышей. Это не жизнь.

Влад закрылся от меня. Я всё испортила своей истерикой и своим недоверием. Он спит в гостевой, игнорирует нашу спальню, а я так и нашла в себе смелости, рассказать, как со мной обошёлся Алекс, чтобы попытаться быть услышанной и понятой. Влад бы понял… Он очень хороший человек. Порядочный. Пусть не простил бы меня за мой чёрный язык и обвинения, но лёд между нами бы начал таять. И всё бы наладилось уже давным-давно, расскажи я ему хотя бы о своём несостоявшемся муже, на помолвку с которым заявилась его любовница.

Глава 2

— Желаете что-то ещё?

Я смотрю на вышколенного официанта и на какое-то время зависаю. Желаю, чтобы все мои проблемы исчезли, чтобы отношения с мужем наладились, чтобы он понял и простил мне годы вранья…

— Нет, спасибо. Принесите счёт, пожалуйста. — со вздохом, идя наперекор своим мыслям, отзываюсь я.

Веду официанта долгим, ничего не значащим, взглядом и невольно вздрагиваю, когда на него налетает здоровый бугай в деловом костюме.

— Чёрт! Да внимательнее же! — кричит деловая колбаса. Хотя я видела, прекрасно видела, что это он налетел на парня, никак не наоборот. Хамло, в общем. — Китайцы здесь где?

И вроде бы мне нет никакого дела ни до этого хамоватого бугая, ни до бедолаги-официанта, который на дню таких, должно быть, пачками обслуживает, но некий профессиональный интерес просыпается.

Разворачиваюсь и осматриваю зал. В конце, за самым дальним столиком действительно сидит группа мужчин азиатской наружности.

Как это я их прежде не приметила? Давно не практиковала разговорный. Не чахла бы здесь за чашкой кофе, под стол норовя сползти от переживаний.

— Чего? Китайцев никогда не видела, симпапулька? — слуха касается довольно приятный мужской голос. Я вполне разбираю слова. Но до мозга отчего-то не сразу доходит, что этот голос говорит со мной.

Оборачиваюсь и тут же натыкаюсь взглядом на серо-голубую рубашку. Полурасстёгнутую. То ли торопился мужик, то ли считает, что так выглядит привлекательно.

— Вы… мне? — поднимаю взгляд к волевому лицу того, кто встал у моего столика, а там… У-у-у, глазища под цвет рубашки. Серо-голубые, но больше уходящие в голубой. Выразительные. Глубокие. Жуть!

И харя! Харя квадратная. Подбородок с модной растительностью — хоть в тетрис вместо квадрата добавляй.

— А здесь кто-то ещё на китайцев пялится?

— Понятия не имею, — огрызаюсь я, стараясь не задерживать взгляд на его лице. Не хватало ещё, чтобы знакомиться со мной вздумал. У меня и без него проблем выше крыши. — Просто задумалась.

— Задумалась? Настолько глубоко, что чуть в нирвану не ушла? — усмехается незнакомец. — Ладно, проехали. Раз задумалась, может, подскажешь тогда, давно они здесь сидят?

— Нет, не подскажу. Я… только пришла.

Зачем соврала, спрашивается?

— О как, ну ладно! Удачи, симпапулька, в медитации, — подмигивает мне этот наглец и направляется к дальнему столику.

Ну что за придурок? Ему лет сорок, а он будто подросток себя ведёт и разговаривает.

— Эй? Богдан Тимофеевич! Вы кое-что забыли!

Появляется дичайшее желание под стол не стечь, а забиться! Занырнуть!

Ира! Соловьёва! Вовкина соседка. Малолетка, звезду поймавшая.

Мне конец, если она меня здесь увидит! Как я объясню мужу или его брату, что делаю в ресторане при отеле? Меня вообще на этом конце города не должно было быть, если бы не встреча с адвокатом, о которой, разумеется, никто не знает!

— О-о-о-о-о, Наташа? — зелёные, по-кошачьи подведённые глаза, как назло, замирают на мне. Она взмахивает папкой в своих руках и двигается к моему столику. — Вот так встреча!

— И не говори… — цежу сквозь зубы, мечтая провалиться под землю.

— Спасибо, манюнь. — к ней идёт тот самый голубоглазый. — Сочтёмся.

И надо было им замереть аккурат у моего столика для своих этих разговоров?

— Подруга твоя? — взяв из рук Иры папку, бугай запечатлел поцелуй на её щеке и какого-то чёрта дёрнул головой в мою сторону.

— Соседка. С натяжкой. — хмыкнула девица. — Ты беги, беги… Хотя, нет! Стой! Наташка шарит за Китай и китайский язык. Всё лучше, чем этот их переводчик. Сам же говорил, что у него русский, как у трёхлетки.

Эмм…

Чисто так, чтобы лучше понимать эту странную парочку, помолчу ещё минуту. Пусть на меня попялятся. Может, до них дойдёт, что было бы чертовски неплохо сначала спросить у меня что-то?

Бугай окидывает меня оценивающим взглядом, от которого по спине пробегает холодок. Ира же, похоже, наслаждается моей растерянностью. Ну ещё бы, всегда считала меня занудой.

Овца малолетняя!

— Говоришь, шаришь? — уточняет Богдан, не дожидаясь моего ответа. У меня. Нормально? Это не я ему сказала, а пигалица его! — Ну, если не боишься запачкать ручки о серьёзные дела, то можешь помочь. Дело нехитрое — перевести пару фраз. А там, может, и премиальные капнут.

Я колеблюсь.

С одной стороны, какое мне дело до их китайских дел? С другой — возможность отвлечься от собственных проблем, заработать себе пару галочек, за которые Ира не скажет никому об этой встрече.

Вздыхаю.

— Ладно, уговорили. Но только перевести, в тонкости бизнеса не лезу. И никому об этой встрече. — говорю, не отрывая взгляда от нахального незнакомца. — Хорошо, Ира? — перевожу на неё многозначительный взгляд и жду положительного ответа.

Тем временем к нам присоединяется официант. Бугай без спроса забирает мой счёт и отдаёт официанту свою банковскую карту.

Ира молчит.

Это напрягает.

— Не ожидала от тебя, конечно. — наконец-то, заговаривает она. — Ты что, мужу изменяешь?

— По рукам или я пошла?

— Да по рукам, по рукам. Ты чё, обиделась? Не скажу я никому. — Ира закатывает глаза. — Делать мне больше нечего.

Я киваю и выхожу из-за стола. Не дожидаясь голубоглазого бугая, направляюсь в сторону нужного столика.

Ничего сверхъестественного. Банальное недопонимание, которое можно было бы решить с помощью онлайн-переводчика.

Выслушав мужчин, я задаю несколько уточняющих вопросов и перехожу на русский, обращаясь к Богдану:

— Они не хотят других условий и не со задирают цену. Им нужны премиальные, которые будут прописаны в договоре. Бегать от уплаты налогов они не собираются. Всё.

— А-а-а-а… О! А ты реально шаришь, симпапулька.

Глава 3

Вообще уже! Я таких наглых и упоротых мужиков давно не видела! Я ему помогла, чуть ли не по-дружески, безвозмездно… Подумаешь, он за мой кофе заплатил! А он?

Да он флиртовал со мной! Напропалую!

Опустим тот момент, что у меня обручальное кольцо на пальце. Таким нарциссам на такой “пустяк” плевать. Это для таких, как этот Богдан, ничего не значит. Но я же видела, видела своими глазами, что Ира эта с ним вместе! Документы ему принесла, он её поцеловал в щёку, поблагодарил, назвал как-то ласково... Это кем нужно быть, чтобы, будучи несвободным, катить свои шары к замужней девушке, которая прекрасно знает, что он не вольная птица, чёрт возьми?

Вообще уже…

Остановился он в этом отеле, понимаешь ли. Проездом он в городе, понимаешь ли. До конца месяца здесь пробудет… В двести втором номере!

Вот и на кой чёрт мне нужна была эта информация? Что за самомнение? Он думал, что я к нему в гости захочу подняться или наведаться как-нибудь?

Вообще уже…

Нет, я определённо в этой жизни чего-то не понимаю.

Но стоит бугаю и Ире отдать должное. Я отвлеклась, немного выдохнула, даже взбодрилась, переключила мозги с одного на другое, и уже с большим пониманием осознаю, что с Владом нужно мириться во что бы то ни стало.

Сегодня и начну.

Женщина я, или кто?

Перед возвращением домой я заезжаю в наш любимый ресторан за едой и заправляю полный бак.

Свечей у меня нет. Так себе выйдет романтика. Но зато у меня есть потрясный комплект белья. Ролевой. Жутко откровенный! Знаю, что Владу такое понравится.

Сексапильная и доступная служанка сегодня позовёт его к столу, накрытому нашими любимыми блюдами, разольёт хорошее вино по бокалам под чувственную музыку…

Ух, аж завелась.

Ключ провёрнут в замке, и я замираю, прислушиваясь. Тишина. Он ещё не вернулся.

Время есть до его прихода. Надо успеть.

Быстро переодеваюсь в служанку, расставляю еду. Включаю медленную, тихую музыку. Сердце колотится, как бешеное.

Что, если он не оценит? Что, если я только усугублю ситуацию?

Отгоняю страхи. Я должна хотя бы попытаться!

Дверь открывается. А вместе с ней оживает мой телефон, лежащий на краю стола.

Вот и какого чёрта?!

«Гарик» — горит на экране.

Подождёт. Сейчас нет ничего важнее, чем мой муж и мой висящий на волоске брак!

Сбрасываю.

Влад. Уставший, с потухшим взглядом.

Он замирает на пороге, глядя на меня. На столе еда, вино. Молчит.

Мне становится до невозможного неловко.

Я поправляю волосы, перебрасываю их на едва прикрытую грудь и томным голосом шепчу так, чтобы он слышал:

— Здравствуй, хозяин. Ужин подан.

Волнение усиливается. Я стараюсь его не показать, но с каждой секундой моя уверенность и самооценка опускается к плинтусу.

Муж качает головой, проходит мимо меня. Идёт в гостиную. К дивану.

— Я не голоден, — отвечает он издалека.

Я выхожу из кухни на подрагивающих ногах. Металлические набойки на шпильках гремят на весь дом.

Опускаюсь на диван, едва сдерживая слёзы отчаяния.

— Пожалуйста… Просто посидим вместе, — прошу я. Касаюсь его руки. Холодная. — Нам нужно поговорить, Влад.

Он вздыхает, но не отстраняется. А для меня один этот вздох как пощёчина!

Я столько раз уже извинилась, я столько раз повторила, что была неправа, я… Я вырядилась как шлюха, не зная уже, на какой ещё козе к нему подъехать… А он вздыхает! Вздыхает!

Влад молчит.

Я беру его руку в свою. Он позволяет. Каждый его жест, каждая его реакция — пытка. Но я терплю. Я вытерплю всё, лишь бы вернуть его. Лишь бы снова почувствовать его тепло, его любовь.

— Я знаю, что ты зол. Я знаю, что я причинила тебе боль. Но, Влад, пойми, я тоже страдаю. Я не могу так жить…

Слёзы всё-таки прорываются наружу. Я не могу их сдержать. Они льются ручьём по моему лицу, пачкая откровенный наряд служанки.

Влад всё так же не двигается. Не обнимает. Не успокаивает. Он просто сидит и смотрит на меня, как на чужую.

— Я люблю тебя. И я готова сделать всё, чтобы ты меня простил. Всё что угодно. Просто скажи, что мне нужно сделать, чтобы всё снова стало как раньше. Помоги же мне…

Тишина. Только мои тихие всхлипы нарушают её. Кажется, будто время остановилось.

— Не молчи! Хватит молчать!

Влад медленно поворачивает голову и смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд полон усталости, разочарования и холода. Как давно на дне его глаз холод? Почему я раньше его не замечала? Он всегда там был?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я простил тебя? Что всё в порядке? Нет, Наташ, не в порядке. Я не знаю, как дальше жить с этим жить. Кто ты на самом деле? Истеричка? Сумасшедшая? Ты всё время притворялась такой милой, доброй, хорошей… То, что ты устроила — за гранью!

Он отворачивается и смотрит в окно. Я вижу, как напряжены его плечи.

— Мне нужно время. Чтобы понять. Чтобы решить. Не дави на меня. — не понимаю, что он собрался решать? О чём он?

Как назло, из кухни снова начинает звонить мой телефон. Мне плевать на него, на всё на свете плевать, но я… я не могу просто. Не могу, когда Влад такой чужой… такой холодный. И какие бы он правильные вещи ни говорил, а эта боль внутри меня, это разочарование просто никуда не денутся! Он простит… или не простит, но я буду этот холод помнить всю жизнь!

— Ответить не хочешь? Долго звонят. — раздражение в его голосе просто вопит о том, что я должна убраться. Подальше от его глаз.

Никогда ещё я не чувствовала себя такой униженной.

В таком наряде, на высоченных шпильках… ненужная и раздавленная, я возвращаюсь в кухню и опираюсь о стол.

Телефон смолкает.

Хочется всё разломать. Перебить посуду, выбросить еду, ударить бутылкой вина о стену… Камня на камне не оставить!

Я тянусь к бутылке с вином, но под рукой снова оживает телефон.

— Да, Игорь. — принимаю вызов. — Что случилось? Война? Пожар? Что ты названиваешь мне постоянно?!

Глава 4

Бросаю телефон на стол.

Три ляма? Откуда у них с братом такая сумма? Кредит закрыли, новый хотят… Что-то здесь нечисто. В голове роятся мысли, планы, догадки. Нужно выяснить, что происходит.

А как?

После нашей свадьбы, я устроила очередное представление. Мужу и его брату нужно было помогать развиваться и расширяться. Жильём никто рисковать не хотел. Лидия Николаевна, их мать, вообще ни кредиты, ни ипотеки не одобряла. Ей хватало тех копеек, что изредка подкидывали ей сыновья, и своей пенсии. Пенсия у неё, к слову, одна из самых высоких. Заслуженная. Она на заводе с восемнадцати лет работала. Хороший стаж, вредное производство… В общем, свекровь моя не жаловалась. Временами даже порывалась нам деньжат подкинуть. А я… Соврав при нашем знакомстве, приходилось соответствовать своей лжи. Ведь, как бы мне ни хотелось обратного, а все наши отношения — одно сплошное враньё.

Я не бедная девочка, Наташа Вострова. Мой отец не бросил свою семью. Не пропал с радаров. Не начал новую жизнь, когда я была восемнадцатилетней девчонкой. Он… сел. И мама моя — не такая уж и пофигистка. Да, она на самом деле быстро нашла себе нового мужа, гораздо моложе предыдущего, устроила грандиозную свадьбу и живёт припеваючи. В Китае, да. Но она никогда не работала педагогом, хоть и имеет должное образование. Ей никогда не узнать, что значит жить, на зарплату обычного учителя.

Мы — Колосовы. И у нас всё очень и очень непросто, но Влад об этом не знает.

На момент нашего знакомства у меня был один из худших периодов в моей жизни. Мои отношения с человеком, длящиеся семь лет, были разрушены до основания. Всё, во что я верила, было ложью. Алекс изменял мне на протяжении двух лет! Он тратил непомерные суммы на содержание своей шлюхи! Он врал, врал, врал и предавал меня раз за разом. А я… я любила его больше жизни. Семь чёртовых лет! Узнай я правду, где-то в тишине, дома на кухне, за закрытыми дверями, а не под прицелом десятков глаз приглашённых на нашу помолвку гостей, я бы не натворила столько бед.

Эта сука заявилась на нашу помолвку и устроила в гостиничном дворе целое шоу! Всё выложила: как Алекс её трахал, сколько платил за её жильё, какую тачку ей подарил, сколько у неё от него украшений, какая ей ежемесячная сумма прилетала от него на карту, сколько он воровал из нашего общего бизнеса…

Мне всё время казалось, что у нас всё хорошо, что у нас нет проблем в отношениях, а оказалось, что он был со мной из-за денег. Моих и моего отца. На нашем взлёте папа нам хорошо помог, а когда его посадили в тюрьму, эта мразь тут же воткнула мне нож в спину! Он думал, что теперь за меня некому будет заступиться, что он может безнаказанно воровать деньги, тратить их на свою шлюху, а семейное положение лишь всё упростит. Ведь на правах моего мужа он мог получить всё, что принадлежало мне и моему отцу.

Ошибся. Выбрал себе уж больно эмоциональную содержанку. Уж не знаю, любовь ли там у неё случилась к Алексу, или он денежный поток на время перекрыл, аль подкрутил, но шоу вышло потрясающее!

Мы судились. Он трясся за каждую копейку. Меня он даже не пытался вернуть, не пытался извиниться. А что? Мой отец в тюрьме, встать на мою защиту на чужбине было толком некому. Идиот полагал, что я уеду ни с чем! Оставлю ему наше дело и исчезну, лечить разбитое сердце куда-нибудь подальше от него.

Нет, я на самом деле уехала. На Родину. В Россию. Только перед этим доказала его мошенничество и добилась продажи компании. Деньги с продажи нам на самом деле пришлось поделить, но сделка была хорошей. Я по сей день ни в чём не нуждаюсь.

И как заклинило меня…

Сейчас я сама не понимаю, почему мама не заметила моего безумства? Почему не отговорила, не забила тревогу?

Я с чего-то решила, что мужчина, полная противоположность Алексу, это чуть ли не гарантия счастливых отношений! Серьёзно! Я так не просто думала — я так чувствовала.

Ах, меня бедную и несчастную кинули, спустя столько лет отношений? Значит, жениться нужно раньше! Не ждать годами предложения, свадьбы, роста акций и прочего дерьма. Ой-ой, мерзавцу нужны были мои бабки? Так нет у меня бабок. Возьму мамину девичью фамилию. Простушка-лохушка, за душой три копейки. Альфонсам и аферистам нечего будет с меня поиметь. Ох, через меня к папе хотят пробиться и заручится его связями? Так я вообще ни бум-бум, где мой папа. Не знаю. Развёлся с мамой и пропал. Может, вообще помер. Я — Вострова. Я — не Колосова! Какой вам папа нужен? Не понимаю.

Сейчас так странно это вспоминать… Я действовала по чёткой схеме, своей. Была уверена, что добилась желаемого и всё сделала верно.

Обычный парень. Из простой семьи. Неполной, к тому же. Скромная машина, однушка на окраине города. Храбрый. Не побоялся за меня заступиться, когда ко мне прицепились какие-то идиоты на выходе из ночного клуба. Симпатичный. Даже очень. Не пьёт. Курит редко. Идеальный же вариант? Идеальный шанс на реализацию своей схемы.

Всё по пунктам, всё по нотам. Он полная противоположность Алекса. Проще, открытее, добрее. Ему нет дела до моего папы. Для него его вообще не существует. Ему неважны мои деньги, потому что он о них не знает. Я влюбилась по уши, играя роль простушки! И замуж я выходила, наплевав на всё — скромно, тихо и счастливо! Счастливо, сука!

Куда же это счастье делось?

Да, были трудности. Даже после свадьбы я не нашла в себе смелости признаться во всём Владу. Но, когда ему потребовались деньги, я помогла. Да, в уже привычной, лживой манере. Как бы случайно свела Гарика, своего якобы заказчика на переводы, и Влада вместе, предварительно всё обсудив с другом отца. Они поладили в достаточной мере для того, чтобы Игорь выдал якобы кредит на развитие бизнеса. Беспроцентный, разумеется. Под расписку. Глупость или нет, а всё сработало. Ни Влад, ни Вова ничего не заподозрили. Не прогорели. Не просрали бабки, вложили в дело. Как я теперь понимаю, успешно, раз уж сегодня Вова отдал заём.

Но я всё равно ничего не понимаю.

Глава 5

Что делать? Признаться Владу? Рассказать правду о себе, о деньгах, о Гарике и "кредите"? Сказать, что волнуюсь за их бизнес, что Вова мутит что-то неладное? Но как он отреагирует? Простит ли мою ложь? Или холод в его глазах станет вечным?

Нет. Нужно действовать осторожно. Сначала разузнать всё самой. Подключить связи, надавить на Вовку, вытащить из него всю информацию. А потом, когда буду знать наверняка, что происходит, уже решать, как поступить с Владом.

Но ведь и как бы невзначай не помешает пробить почву? Нам необязательно общаться об отношениях, о нас… Можно обсудить какие-то бытовые вопросы. Его брата. Спрошу как-нибудь, завуалировано, что у Вовы нового, как дела на работе… Это ведь другой формат разговора. Муж не станет и здесь свои обиды демонстрировать.

Или станет?

— Влад? — кое-как прикрывшись руками, я выхожу в гостиную, а мужа и след простыл.

Неужели?...

Сердце пропускает удар. Вхожу в нашу спальню, но и здесь пусто. Это странно. Я совсем не слышала, чтобы открывались ворота и Влад выезжал.

Может, в гостевой?

Но и в гостевой комнате мужа нет. Его нет во всём доме!

Что за чудеса на виражах?

Быстро сбрасываю с себя похабный костюмчик и облачаюсь в повседневную одежду. Волосы подхватываю заколкой-крабиком на затылке и начинаю чувствовать себя лучше. Увереннее уж точно.

Звоню мужу, попутно прислушиваясь не только к гудкам из моего динамика, но и к звукам нашего дома.

Ничего. Ни звука. Его здесь нет.

И не берёт, зараза такая! Ну что за упрямство?

Понимаю, у нас всё паршиво последние дни, но совсем уже так по-хамски вести себя по отношению ко мне позволять не хочется.

Что это за новости? Сидел, диван подпирал и испарился.

Я же не сумасшедшая? Не могла же я из кухни, из больших окон не увидеть, как открывались ворота?

На всякий случай выхожу во двор.

Так и есть, ворота закрыты. А вот калитка, напротив, приоткрыта. Машина Влада стоит во дворе, на своём месте.

Ну, теперь мне всё понятно. К братцу своему побежал. Он живёт на соседней улице. К маме или своим друзьям он бы без машины не отправился. Ничего смертельно, преступного… вот только…

Чёрт! Как же бесит! Бесит просто до невероятного! Ну, не готов ты ещё со мной помириться, не простил ты меня, обижаешься, сомневаешься… Разве тяжело хоть чуточку подумать обо мне? Хотя бы сказал, что идёт к брату! Хотя бы сообщение сбросил, если дело там какое-то срочное. Я… я не знаю. Он такими темпами скоро себя совсем свободным человеком почувствует!

Всё это так бесит! Бесит! Бесит! Бесит!

И самое обидное, что я во всём виновата! Я даже предъявить ему ничего не могу, потому что виноватой себя чувствую! Ну и ещё потому, что он на мои звонки не отвечает.

Ну, позориться, так уже до конца.

Прогуляюсь к Вовке. Здесь идти всего ничего, а пешие прогулки, говорят, полезны. Там вообще вроде как после ужина гулять рекомендуют, но меня это не останавливает.

Дом у Вовы поменьше нашего. Попроще. Поскромнее. Это их отчий дом. Они здесь росли и жили с самого детства. Лидия Николаевна вот уже как два года живёт за городом и никак не нарадуется. Впрочем, я этому обстоятельству тоже никак не нарадуюсь. Отношения со свекровью у меня терпимые. В буквальном смысле. Мы обе вынуждены терпеть друг друга, потому что любим одного и того же человека — Влада.

Дом угловой. Мне и особо по улицам не нужно расхаживать, чтобы увидеть, что там в окнах и во дворе делается. А не делается там ничего, как ни странно.

В окнах не горит свет. Машины Вовы во дворе нет.

Решаюсь всё же пройти на соседнюю улицу и рассмотреть всё хорошенько.

Какое-то нехорошее чутьё вынуждает меня позвонить деверю, раньше, чем я успеваю придумать причину для своего звонка. Мы не то чтобы близки, а подобные звонки, без причины и вне грядущих праздников, для нас несвойственны.

— Привет, Натуль. — пара гудков, а старший брат Влада уже чуть ли не хохочет мне в ухо.

Весело им там, да?

Когда только смыться куда-то успели?

— Привет, Вов. Я… — я реально не успеваю придумать причину для своего звонка и выпаливаю первое, что приходит в голову. Глупое и банальное. — Я что-то до Влада дозвониться не могу.

— Да? А он здесь. Мы ещё на работе. — лёгкость и веселье тут же покидают его голос. — У нас. Мы тут… дела одни делаем, — Вовка заметно запинается. Что-то они явно скрывают. — Ты чего хотела? Может, ему передать что? Он сейчас отошёл.

— Да нет, ничего. Просто соскучилась, — попытаюсь изобразить беззаботность в голосе.

Что-то я вообще уже перестаю что-либо понимать.

Он сказал, они ЕЩЁ на работе? Или я себя уже накрутила?

— А что за срочность такая? — всё же решаюсь спросить как есть.

— Ну, Натуль, у нас долги, обязательства. Сама понимаешь. Сейчас конец месяца на носу, нужно ударно поработать. Ты не переживай. Отпущу я твоего Влада к тебе пораньше сегодня. — он даже вздыхает, вешая мне лапшу на уши. — На себя удар возьму.

Не поняла.

Это что сейчас происходит? Вова мне пытается рассказать, что Влад всё ещё на работе, что он не приезжал домой? Говоря о долгах, он что имеет в виду? Те деньги, которые сегодня отдал Игорю, прося о следующем кредите?

— Долги? Вов, ты меня пугаешь… — мне чудовищных усилий стоит не сорваться на крик и не уличить его лжи. — У вас какие-то проблемы с бизнесом?

— Да нет, Натуль. Всё на мази. Новых уж точно нет. — посмеивается он. — Ты забыла, что мы твоему этому, перекупу китайских приблуд, торчим три мульта? Хочется поскорее сдыхаться от этой кабалы и работать уже в чистую прибыль.

Знал бы Вова, кто такой на самом деле Гарик, сейчас бы такой спектакль не отыгрывал!

— Да? Ну, молодцы! — на рваных выдохах произношу я. — Особенно ты, Вов! Так самоотверженно врёшь, что впору в актёры попробоваться!

— Ты… ты чего?

— Ничего. Телефон Владу передай!

— Нат… но он отошёл… Где я его искать буду?

Глава 6

Может, он и правда на работе? Но зачем тогда Вове врать? Зачем этот спектакль? Неужели они что-то затевают вместе? И почему Влад не отвечает на звонки?

Звоню мужу снова и внутренне закипаю, не слыша привычных гудков.

Он выключил телефон.

Нет, не так — ОН ВЫКЛЮЧИЛ ТЕЛЕФОН!

В голову лезут самые страшные предположения. После всего, что произошло в моей жизни, я ничему не удивлюсь.

Нужно успокоиться. Прекратить паниковать. Взять себя в руки и действовать логично. Для начала, стоит поехать к ним на работу. Увидеть всё своими глазами. Если Вова там, значит, я отчасти зря накручиваю себя. А если нет… тогда нужно будет думать, что делать дальше. Но при любом исходе, куда подевался мой муж и в чём истинная причина вранья Вовки — нечто парадоксальное!

Возвращаюсь домой и сажусь за руль. Мчусь в сторону промзоны, где находится офис Влада и Вовы. Сердце колотится в груди, как бешеное. Страх и тревога с каждой минутой нарастают.

Подъезжаю к зданию. Парковка почти пуста. Несколько машин, и среди них нет машины Вовы. В голове проносится мысль: «Он врал. Вова врал. И о себе тоже!".

Выхожу из машины и решительно направляюсь к дверям офиса. Нужно узнать правду. Любой ценой.

Внутри никого, кроме скучающего за кроссвордом охранника.

Имея печальный опыт, где любые мои подозрения высмеивались, а доказать факт чего-то плохого не представлялось возможным, я концентрируюсь на уликах.

Как помешалась, честно.

Узнаю от охранника, что руководство отчалило по домам как и обычно. Всё соответствует графику, чтоб его! Но по факту, домой доехал только один. Доехал и пропал!

Не отказываю своей наглости и делаю пару селфи вместе с бойким старичком. Очередная улика, которая, я надеюсь, мне никогда не пригодится.

Эм… Кого я обманываю?

Зачем женщины вообще постоянно это делают?

Селфи с охранником, да, оно мне может и не понадобится, может, два брата-акробата расколятся и не станут лгать, но это же уже даже не тревожный звоночек — это набат!

Сажусь в машину и снова набираю мужа. Телефон по-прежнему выключен. Решаю снова перезвонить Вове, и этот кретин отвечает на звонок на третьем гудке.

— Да-а, Нат? — в голосе слышатся настороженные нотки.

И правильно слышатся! Бойся, гадёныш!

— Влад не объявился?

— Он, кажется, ужинать пошёл…

Ну что за идиот?!

— Да? А чего в офис доставку не заказали? — хмыкаю я, всё же посматривая по сторонам.

Не дура ли?

— Запара у нас. Все перерабатываем. С деньгами сейчас туго, проставлять на всех поляну, как-то не аллё, а самим, в два рыла жрать, как-то стрёмно.

— Ну, логично. — я уже соглашаюсь с его ложью. — Так давай я привезу лазанью? — рассматривая относительно свежий маникюр, загоняю лжеца в угол. — Я сегодня что-то разошлась, так много наготовила. Вам всем хватит. Всему офису. Я уверена.

— Я… — он мнётся, а я ликую. — Да мы тут сворачиваемся уже. Чего ты будешь к нам тащиться?

Кому ты врёшь? Вот кому? Там, где ты, скотина, учился, я преподавала!

— Заканчивай этот цирк. Уже противно слушать. Где ты есть? Я подъеду. Поговорим нормально. — может и стоило его ещё немного погонять по импровизации, но уже не до этого. Реально.

— Да на работе я. А по телефону что, не разговаривается?

— По телефону я не могу в твои бесстыжие глаза плюнуть! — рявкаю я. — Выходи тогда из офиса, если ты на работе! Заодно покажешь мне, какую это тачку моего мужа ты видишь на парковке!

— Куда выходить? Не понял…

— Ты всё понял! Не корчь из себя идиота!

— Ты под офисом?

— Да!

— Ну-у, ты пока не поднимайся…

Господи, ну что за идиот?!

— Я уже была внутри. Даже пообщалась с охранником. Просто скажи мне, где хотя бы ты? — обрываю очередную порцию вранья чистосердечным признанием.

— Вот… Вот, блядь! — да неужели? Маски сорваны? — Наташ, слушай, разбирайся со своим мужем. Я… я как-то уже подзаебался во всём этом участвовать.

— Да что ты говоришь? — перехожу на змеиный. — Может, ты мне тогда подскажешь, где, чёрт возьми, мой муж, а?! И в чём это, во всём этом? Во что вы двое вляпались?! Говори сейчас же, трус несчастный!

Вместо ответа на вопросы, что терзают мой разум, я получаю полнейшее хамское отношение.

Вова сбрасывает звонок. Но этого ему мало. Он, точь-в-точь как брат, берёт и вырубает телефон.

Я просто не вижу другого выхода, кроме как возвращаться на наш район и ждать появления хоть кого-то из них.

Доезжаю. Встаю на улице, от которой ответвляются наши. Аккурат так, чтобы обе хорошо просматривались. Либо Влад, либо Вова мимо меня не пройдут и не проедут. У Вовки по-прежнему тёмные окна. Дома паршивца нет.

Стоило бы сначала наведаться к нам домой, но выключенный телефон мужа агитирует против этой идеи. Будь он дома, он бы поставил телефон на зарядку.

Хотя… может, он его и поставил? Просто не включал, после того как тот разрядился?

Что, если он вообще в магазин вышел, а я здесь развернула целый шпионский детектив? Я же… я же опять опозорюсь только!

Гоню от себя ненужные сомнения. Я не могу опозориться. Мне не может быть стыдно за своё поведение, каким бы оно ни было, потому что меня обманывают! Пытаюсь себя в этом убедить. Заставить поверить, что имею право на любые безумные выходки, чтобы вывести на чистую воду Вову.

Мысли о том, что Вова просто покрывает своего брата, меня посещают, но надолго не задерживаются. Всё же я где-то на подсознательном уровне хочу быть обманутой, хочу ошибаться. Да и что не так? Это Вова соврал про работу, про аврал в офисе, про долг, от которого им нужно поскорее избавиться… Не Влад же? Не Влад. Да, и это Вова ездил к Гарику! Он ему вернул бабки. Мой муж может вообще об этом ничего не знать.

Наивная? Нет, я порядочная жена! Я верю своему мужу! Верю и точка! И пусть он мне ничего не говорит, пусть обижается и пышет холодом, но я верю ещё и в него! Это Вовка его во что-то втянул! И вообще… в нашей паре я обманщица! Не он!

Глава 7

Я смотрю на него не мигая. Каждое слово, словно удар под дых.

Виски? В темноте? С Вовой, который якобы на работе, а на самом деле не пойми где?

Язык не поворачивается, чтобы что-то сказать. В глазах щиплет, но я не позволю себе заплакать. Не сейчас.

— Ты даже не представляешь, как низко ты пала, Наташ! Слежка, допросы… Ты мне вообще веришь или нет? То в бешенство впала из-за подарка матери, теперь это! — продолжает он, распаляясь. — Что я должен сделать, чтобы ты успокоилась? Развод оформить? Тебе этого хочется? Так давай разведёмся?

Развод? Он говорит о разводе так, словно это вариант заказа пиццы на вечер пятницы. Будто все наши годы, все наши планы ничего не значат. Я чувствую, как внутри меня что-то ломается. Надежда, вера, любовь… Всё, что я бережно хранила, превращается в осколки.

— Задолбала уже! Истеричка! — Влад отворачивается и захлопывает дверь моей машины.

Я вижу, как он идёт дальше по улице, в сторону нашего дома. Смотрю ему вслед и понимаю, что теряю его, что больше ничего не понимаю.

Потрясение отступает. Я выхожу из машины и тянусь за телефоном. Звоню мужу, буравя испытывающим взглядом его всё ещё не скрывшуюся за нашим поворотом спину.

Выключен.

Всё ещё!

— Что у тебя с телефоном? — кричу на всю улицу.

Влад останавливается. Оборачивается. Вижу, как поднимаются и опускаются его плечи, а рука скрывается в кармане брюк.

Он… не знает?

Что это, новая форма издевательств?! Я ведь ему звонила! У него мыслей не возникло, перезвонить, проверить заряд батареи?

Всё, хватит с меня.

Сжав в руке ключи от машины, я разворачиваюсь в противоположную сторону и иду к дому Вовы. У меня ум за разум заходит от обилия мыслительных процессов. Не понимаю, дура я или нет. Не понимаю, если я дура, то где именно, в чём именно?

— Ты куда?! — гремит за спиной голос мужа. — Наташа, стой!

И не подумаю! Не подумаю!

Может быть, у меня паранойя и Вова реально дома, Влад был с ним всё это время, но у меня точно не шизофрения! Не было у меня слуховых галлюцинаций. Старший брат моего мужа отвечал мне на звонки и нагло врал обо всём!

Я должна убедиться, что Вовы нет дома.

Позади слышатся частые и тяжёлые шаги. Мой муж, что наорал на меня впервые за всё время нашего знакомства и собирался с гордым видом уйти, отчего-то резко изменил своё решение.

Невольно ускоряюсь. Интуитивно. Будто чувствую, что Влад захочет мне помешать.

— Стой, я сказал!

Подрагивающие пальцы касаются холодного металла калитки. Я тяну её на себя и тут же вздрагиваю от удара кулака в паре сантиметров от моей головы.

Будто разъярённый зверь, какой-то боксёр с замашками тирании, Влад впечатывает кулак в калитку и не позволяет мне её открыть. От звука удара по металлу по телу расходятся волны дрожи.

— Ты не войдёшь туда, — рычит он сквозь зубы. Его глаза мечут молнии, в них плещется гнев, как в бурлящем котле. Я вижу в них чужого мне человека, незнакомца с лицом моего мужа.

Внутри меня всё обрывается. Всё, во что я верила, во что вкладывала душу, рассыпается в пыль. Боль растекается по венам ядовитым змеем, парализуя волю. Я словно марионетка, чьи нити оборвали, падаю в пропасть отчаяния.

— Зачем? — шепчу я, глядя в его безумные глаза. — Что ты скрываешь? Что там, за этой калиткой? Или кто? Там же нет Вовки…

Молчание повисает в воздухе. Тяжёлое и липкое.

Влад отступает на шаг, словно опомнившись. В его глазах появляется испуг, слабый, но заметный. Он осознаёт, что перешёл черту, что показал мне своё истинное лицо. Но слишком поздно. Пелена спала. Я вижу правду, уродливую и жестокую.

— Пойдём домой, — хрипло говорит он, пытаясь взять меня за руку. Но я отдёргиваю её. — Пожалуйста, Наташа. Не делай глупостей! Не позорь меня перед братом!

— Там нет твоего брата! Не лги! — выплёвываю я. — Хватит! Я больше не верю ни одному твоему слову!

Влад отступает, как от удара, его лицо искажает гримаса боли. Он пытается что-то сказать, оправдаться, но слова застревают в горле. В его глазах мелькает отчаяние, он похож на загнанного в угол зверя, готового на всё, лишь бы вырваться на свободу.

И тогда я понимаю. Это не просто ложь, не просто измена. Это что-то гораздо большее, что он пытается скрыть любой ценой. Вова — лишь пешка в этой игре, а истинный кукловод стоит передо мной, обнажая свою истинную сущность.

Собрав всю свою волю в кулак, я отталкиваю его и решительно распахиваю калитку. Теперь ничто не остановит меня от того, чтобы узнать правду, какой бы горькой она ни была. Я посмотрю в глаза своим страхам.

Двор пуст. Но это для меня и не новость. И с улицы было прекрасно видно, что во дворе не было Вовкиной машины. Как и было видно то, что окна в доме тёмные. Свет не горит ни в одном.

Прохожу по дорожке к дверям. Осознание, что я поступаю и чувствую всё верно, приходит лишь тогда, когда я без стука и сомнительных пауз тяну на себя дверь.

Заперто.

Сука, заперто! Дверь заперта!

— Ну, и где твой брат, с которым ты якобы пил виски? — с отчаянием и бессильной злостью цежу я, развернувшись к калитке. Влад застыл у неё, будто его туда приклеили. — Испарился, да? Ушёл огородами?!

— Я… я не говорил, что пил с ним виски сегодня. — муж отмирает и, очевидно, что-то придумав, расправляет плечи. — Я сказал, как пример. Что мне даже с братом нельзя по стакану пропустить, чтобы ты истерику не закатила.

Вот как? Я истеричка?

— Быть может, я истеричка! Но именно ТЫ для этих истерик подготавливаешь почву! Я своими глазами видела, как ты выходил из этой калитки? — машу рукой и воровато оглядываюсь.

Всё ведь именно так и было, он выходил отсюда.

— Я не мог посидеть один?

— Один? В доме брата?

— Это и мой дом тоже! Я здесь вырос. Забыла?

— А где ты сидел? Что кухня, что зал, что коридор… окна выходят на эту сторону! С улицы было бы видно, если бы ты был в доме! Но свет не горел. Нигде! Где ты сидел, я тебя спрашиваю?! В ванной или в спальне у брата? В туалете?

Глава 8

— Оставайся! Знаешь, просто оставайся здесь! В своём отчем доме! Я уже всё это дерьмо проходила! ПРОХОДИЛА! Ясно тебе? — поднимаю руки вверх, сдаваясь на милость стечению обстоятельств. — Вас с другой бабы сними, голого, со стоящим членом, вы, блядь, сомнамбулизм изображать будете и врать до последнего, что не виноваты. Плевать. Всё! С меня хватит.

Выдыхаю и иду на выход из чужого двора. В сторону мужа даже не смотрю, да и он — всего лишь препятствие на моём пути. Не малейшей попытки не предпринимает, чтобы меня остановить или попытаться переубедить.

Да и зачем?

Всё же и так понятно.

Вова — мерзкий человечишка, который прикрывает похождения своего братца, попутно предоставляя ему, по всей видимости, собственные квадратные метры. Влад — лжец и изменник.

Я всё его гнилое нутро насквозь вижу. Лжец лжеца, всё равно что, рыбак рыбака — издалека видит. Сначала он пытался братом прикрыться. Деморализовал меня своим криком и обвинениями. Наверняка думал, что я за ним поеду. Домой. Но обломался! Обломался! Я специально прозвон сделала, чтобы понять, включён у него телефон или нет. Наверняка и новости от братца получить не успел. Явно же по необходимости телефон выключил после моих звонков. Тут к гадалке ходить нечего — другая у него. Другая!

Мои каблуки, словно метроном, отсчитывают секунды агонии нашего брака. Каждый шаг — гвоздь в крышку гроба иллюзий. Я иду, спиной чувствуя его взгляд — взгляд предателя, осознавшего, что маска сорвана. Пусть стоит. Он больше не мой Влад, он — чудовище, вылезшее из омута похоти и обмана.

Внутри меня бушует вулкан, извергая лаву обиды и разочарования. Хочется кричать, разорвать на клочки этот прогнивший мир. Но я иду, держа спину прямо, словно королева, лишённая трона, но не сломленная. Я не дам ему увидеть мою слабость, не позволю ему насладиться моей болью.

Сажусь в машину. Завожу двигатель. Рычащая сталь — мой верный конь, способный унести меня прочь из этого ада.

В зеркале заднего вида вижу его силуэт, неподвижный и жалкий.

Прощай, Влад. Ты умер для меня сегодня.

Педаль в пол. Скорость — моя анестезия. Пусть ветер выдувает из головы все воспоминания о нём, пусть смоет слёзы и разочарование.

План надёжный, как швейцарские часы, но… нет. Ползу в сторону дома со скоростью черепахи. Дом я ему не оставлю! Не позволю, чтобы он со своей кикиморой на моей территории жировал.

Буду держать оборону, раз уж негласно объявлено военное положение.

Тачку во двор не загоняю. Оставляю перед домом и ставлю на сигнализацию.

Переступаю порог и тут же сканирую пространство перед собой. На предметах интерьера, мебели и техники будто ценники вспыхивают. Красные, синие. Красные — мои. Их большинство. Всё, что я покупала в наш дом за свои деньги.

Трясу головой, прогоняя видение. Рука по привычке тянется к ключнице и замирает, не достигнув цели.

Брелок с весами, на котором висят два ключа: один от ворот, второй от дома, заставляет шумно втянуть ноздрями враз ставший горячим воздух.

Ключи от Вовкиного дома. От его ворот.

Ничего не ясно. Совсем ничего.

Чем больше я пытаюсь во всём разобраться, тем всё сложнее становится.

Я минуту назад была уверена, что мой муж встречается у брата дома с какой-то кикиморой, наставляет мне рога, а теперь, увидев эти ключи, вообще перестаю что-либо понимать.

Как… Как тогда?

Я ведь дёргала входную дверь. Она была заперта. Я клянусь! Я клянусь, что видела, как муж выходил от брата…

Я вообще уже ничего не понимаю! Ничего!

Есть ещё один комплект ключей? Дверь закрыли изнутри? Кто-то находился внутри дома, когда я была во дворе? Почему тогда этот кто-то во всём доме не включал свет?

Слышится скрип дверей.

Я оборачиваюсь. Смотрю на собственного мужа как на привидение и вообще ничего понять не могу.

— Здесь ключи… — с трудом проглотив вставший в горле ком, я киваю на брелок с весами. — Ключи от дома твоего брата. Ты их не брал. Если я… если я истеричка… Выверни, пожалуйста, карманы. Покажи, что у тебя есть ещё один комплект. Потому что иначе…

— Карманы вывернуть? Ты совсем уже рехнулась?

— Перестань это повторять!

— Перестань себя так вести, и я не буду повторять то, чего тебе не хочется слышать!

— Ты повторяешь не то, что я не хочу слышать, ты повторяешь своё враньё! Пытаешься за этот счёт сместить прицел, сбить меня с толку, перевести стрелки… называй как хочешь! Но покажи мне ключи, которыми ты отпер дверь Вовкиного дома! Покажи мне их!

— Я не буду тебе ничего показывать. — снимая обувь, заявляет Влад. — Сделать это сейчас, значит, пойти на поводу твоих манипуляций. Потом ты мне не в карман залезешь, а в телефон. А потом и в жопу! Лечись.

— Я твоя жена, чёрт возьми! — выхожу из себя и в очередной уже раз перехожу на крик. — Ты вернулся домой, вытер об меня ноги и куда-то сбежал! Твой брат врал мне! Две минуты соловьём заливался, что вы до сих пор на работе! Но на работе не было ни тебя, разумеется, ни его! В его доме не горел свет! Там никого не было! Но ты вышел через ту калитку! Наорал на меня. Приплёл брата! А брата никакого дома нет! Очень похоже, что там вообще никого нет! Ты сказал, что был у него, без него! Но ключи здесь! Здесь, твою мать! Ты сейчас, показав мне ещё один комплект ключей, можешь решить половину наших проблем, но ты всё усугубляешь, воспринимая мои просьбы в штыки!

Я выдыхаюсь. Как воздушный шарик, который хреново завязали. Силы покидают меня, вместе с кислородом в лёгких.

— Ты настолько уже поехала? Ещё и на работу к нам попёрлась? — в его глазах снова этот чёртов холод, разбавленный презрением. — Будет тебе известно, у меня проблем нет! Они у тебя! Я не собираюсь идти на поводу у твоих припадков. Лечись — это всё, что я могу тебе посоветовать.

Он снимает куртку и проходит вглубь дома. Ещё немного и он уйдёт в оккупированную собой же гостевую.

— Ты не уйдёшь так! Ты мне всё объяснишь! Мы всё ещё муж и жена! — спешно стаскивая обувь, надрываюсь я.

Глава 9

Ну, вот, собственно, и всё. Вот и конец. В союзе, где один не боится потерять другого, не дорожит доверием своего партнёра, счастливого и светлого будущего никогда не будет.

Я очень хорошо это уяснила. Мне это на подкорке выжгли.

Очень раздражает, что тактика Влада не есть что-то новое. Я часто вспоминаю визит шлюхи Алекса на нашу с ним помолвку, как самый кошмарный день в своей жизни, но правда такова, что он таким не был. Кошмар начался после её слов.

Не так болезнен и страшен факт измены и предательства, как то, что эти события за собой влекут. Мы все живые люди, нам свойственно думать о произошедшем, копаться в себе, а копнуть глубже… Там ведь не только задетое самолюбие, растоптанное чувство собственничества и боль — там отягчающие. И их вагон! Изменял втайне на протяжении долгого времени? Пожалуйста, уже выбор в сторону другой девушки! Не меня! Мне предпочли другую, но оставили меня, как… как запасной вариант, как надёжный тыл! Ставишь акценты на неких нестыковках, подозрениях? Ты непременно какая-то больная. Ненормальная. Как угодно врать будут. А это уже что? Это уже перекладывание ответственности, эгоизм, подлость, трусость, низость. И ладно бы всё это было из-за боязни меня потерять, но нет же! Нет! Из-за боязни кого-либо потерять в сомнительные ситуации не влипают, с другими не спят и не врут.

Хотя… Казалось бы, мне ли думать и говорить что-то о вранье?

Но это ведь совсем другое? Я не выставляю Влада идиотом, скрывая правду. Я не изменяю ему. Я не иду в нападение при первой же опасности быть вычисленной, уличённой во лжи.

Да чёрт бы всех этих мужиков побрал! Вот честно.

Бутылка вина влетает в меня, как вода. Я на самом деле плохо чувствую вкус. Даже вкус еды, что я вяло ковыряю из расставленных на кухонном столе тарелок, чувствуется никак.

Вроде же всё по уму сделала... По схеме, что считала единственно верной. А опять не получилось… Мужик другой, а проблемы почти те же. А ведь всё по-другому было. Я всё рассчитала. Я думала, что обезопасила себя.

До сих пор помню слова Алекса:

— Ты избалованная девчонка! Ты ведь не на моей измене зациклилась! Она всего лишь шлюха! Ты мне мстишь за то, что тебя прилюдно дурой выставили! Тебя больше мнение общественности беспокоит, чем наши отношения! Так что не надо делать вид, что ты со мной рвёшь из-за моих измен. Ты уходишь по собственному желанию. Потому что для тебя непростителен не факт измены, а то, что об этом все узнали. Это твой выбор! Ты сама виновата!

И почему мне кажется, что Влад на него похож?

Нет, вот, правда. Он же мне сегодня тоже выдал нечто подобное. В стиле «Можешь подать на развод, но он состоится по твоей вине».

Может, дело не в мужиках?

Может, дело во мне?

От выпитого, пролитых слёз и нервных потрясений начинает клонить в сон, как это ни странно. Веки кажутся тяжёлыми, глаза слипаются. Не удивительно, за окном ночь, а я отвыкла от ночной жизни и тусовок.

Вот, что я сделала не так? Почему со мной во второй раз так подло обходятся те, кто клянётся в любви и верности?

Что не так со мной?

Я их такими делаю?

Это же несправедливо! Несправедливо…

Под течение самобичевательских мыслей я отправляю в мусорное ведро остатки еды со всех тарелок. Даже тех, к которым я не прикасалась.

Когда-то я пыталась искренне понять, вникнуть… Даже пыталась простить. Но не сейчас. Опыт научил меня, что я просто другой человек. Неспособный на это. Я не буду прощать плохое отношение к себе. Я никогда не подам руки тому, кто вонзил мне нож в спину. Я палец о палец не ударю, чтобы мудак, посмевший мне изменять, обманывать меня и выставлять виноватой, жил, как прежде. Я, напротив, приложу все усилия, чтобы его жизнь рухнула без меня, а от него под этим руинами даже мокрого места не осталось.

Влад ошибается, а Алекс был прав. Я не истеричка — я избалованная девчонка, напрасно пытающаяся перекроить себя. Избалованная сука. И самое время мужу с ней познакомиться.

Выключаю свет в кухне и плетусь в сторону спальни. Да, настрой воинственный, но с физиологией что-то не то. Физически я никак не тяну на суку. Да и дверь в гостевую спальню так плотно закрыта, что, кажется, будто Влад вообще на замок заперся изнутри.

Ну-у… Это ничего. Мы, женщины, удивительные существа. Как бы хреново нам сегодня ни было, а завтра мы будем всему миру показывать, что у нас всё хорошо, выглядя при этом на все сто. А Влад…

А куда он от меня денется?

Падаю на наше супружеское ложе и тихонько хихикаю. Вспоминаю, что оставила машину у дома, во двор не загоняла. И, следовательно, мой дражайший супруг не сможет выехать со двора. Заблокировала я его, того не планируя.

Отлично получилось.

…вот бы ещё так же отлично получилось выспаться.

— Наташа! Наташа! — в и без того тревожный сон врывается голос Влада.

Сознание мечется между миром сна и яви, напоминая о последствиях выпитого перед сном. Увы, но за этими напоминаниями следуют и все воспоминания вчерашнего дня. Ровными, мать его, рядами!

— Наташа-а! — он уже тянет нетерпеливо, чем-то постукивая.

— Пошёл вон… — стону я, морщась от звуков собственного голоса.

— Ч-что?

— Вон пошёл из моей спальни. — повторяю тише, сонно щурясь.

Из окна в изголовье кровати льётся солнечный свет. Пожалуй, я несколько поспешила с выводами. Поспать мне таки удалось прилично, судя по всему.

— Это наша спальня! — заявляет муж.

— Была. — тяну на себя одеяло и кутываюсь. — Ты переехал в гостевую, вот туда и иди. Там ори. Спасибо, я шумоизоляцию хорошую сделала. Детей с тобой планировала, дура…

— Что ты несёшь? Ты бухая, что ли?

Внезапно чувствую, что одеяло больше не поддаётся. Тяну сильнее, а оно ни в какую.

— Ты! — вскидываюсь, широко распахнув глаза. — Одеяло моё отпусти!

Влад усмехается. Мерзавец успел принять душ, одеться, воспользоваться парфюмом… Который я ему подарила! Всю спальню мне провонял… собой!

Глава 10

Я закатываю глаза. Ну, вот и оно. Предсказуемость — второе имя моего брака. Так… было.

— Не знаю даже, — цежу сквозь зубы, стараясь сохранить остатки спокойствия.

— Отдай сейчас же! — Влад стоит в дверном проёме, сжимая кулаки.

— Не ори! Голова и так болит. И выйди за дверь, будь добр. Это моя спальня.

Он делает шаг вперёд, потом ещё один. Я не шевелюсь. Смотрю прямо в его злые глаза. Муж останавливается в паре метров от кровати.

— Сейчас же отдай ключи! У меня дела! Или иди сама отгоняй свою тачку!

— У тебя всегда есть дела, — тихо говорю я. — А у меня, значит, нет? Я здесь спала, вообще-то, пока кому-то не приспичило со мной поговорить.

Влад молчит, буравит меня взглядом.

— Что ты на меня так смотришь? Ключи… Не знаю, где они. Может, в ключнице, может, в кармане каком-то остались…

— В ключнице их нет!

— Значит, в кармане. А карманы я выворачивать из-за тебя не буду. — усмехаюсь, касаясь растрёпанных волос. — Как ты там вчера сказал? Сначала в карман я к тебе залезу, потом в телефон, а потом и в жопу? Вот я так же считаю. Так что, жди молча. И пожалуйста, за пределами моей спальни! Сейчас посмотрю… Вечная, кончено, беда какая-то с этими ключами. То от дома Вовы, то от моей машины… Прямо злой рок какой-то. — хмыкаю и медленно, лениво потягиваясь, выбираюсь из постели.

Тянусь к прикроватной тумбочке. На голове воронье гнездо, на лице отпечаток подушки, но кого это волнует? Главное, что я в своём праве. Прищуриваюсь, разглядывая разъярённого Влада.

— Может, ты всё-таки скажешь, куда дела ключи? — его голос звенит от напряжения.

— Ой, да ладно тебе, — зеваю, прикрывая рот рукой. — Сейчас найдём. Потерпишь.

Начинаю шарить по тумбочке, имитируя поиски ключей. Перебираю крема, очки, какие-то бумажки. Наконец, достаю небольшой флакончик с духами.

— Вот, кстати, — поворачиваюсь к Владу. — Помнишь, ты говорил, что тебе нравится этот аромат? Может, освежить?

— Ты совсем с ума сошла? — басит муж, протирая глаза. — Я на работу опаздываю! Отгони свою тачку, дура!

Д-дура?!

— Опаздываешь, значит, поезжай на такси! — рявкаю я. — И не смей со мной так разговаривать! Не позволю!

— А как? Как с тобой разговаривать? Ты до ночи на кухне жрала, вино хлебала, у меня наутро ни завтрака, ни сахара к кофе не было, ты дрыхла и в ус не дула. Я с тобой поговорить нормально хотел, выкроив десять минут до работы, а ты тут концерт устроила. Сейчас русским языком говорю тебе, не могу выехать, отгони тачку, дай ключи от неё, ты как идиотка себя ведёшь! Кем тебя ещё назвать, если не дурой?!

— Будущей бывшей! — скорчив самодовольную физиономию, выплёвываю я. — Какой тебе завтрак? После вчерашнего, я должна была о твоём завтраке думать? На каком основании? Стелиться не намерена! И уж тем более, не намерена за тебя бороться. А сахар… — хмыкаю, кивая в сторону приоткрытых дверей, — На полке! Просто глаза нужно открывать шире. Или чаще на кухне появляться не только для того, чтобы пожрать! Десять минут он мне выделил… Что за сказочный идиот? Выйди отсюда, я тебе сказала!

— Ты ничего не перепутала? Может, это ты выйдешь? Выйдешь отсюда на хрен со своими манатками! — Влад срывается на крик, но для меня это, как бальзам на душу. Нет-нет, а глупое девичье сердце замирало в сомнениях и противоречиях. — Будущая бывшая… Ты смотри, бля, как запела! Так выметайся отсюда. Подавай на развод, раз я такой плохой.

Плохой? О нет, он не плохой — он мерзавец! А мерзавцев нужно учить!

Во мне вскипает ярость.

Он смеет выгонять меня из моего дома? Из дома, в который я вложила душу и сердце? Да он просто не понимает, с кем связался! Я ему покажу, я ему такое устрою!

— Ах, вот как? — усмехаюсь, стараясь говорить как можно спокойнее. — Это ты мне предлагаешь подать на развод? Отлично! Считай, что предложение принято! Но на выход со своими манатками пойдёшь ты, Влад. А я посмотрю, как тебя твоя шалава примет! Как братец или мама обрадуются тому, что с тобой опять жить придётся.

Отталкиваю его в сторону и вылетаю из спальни, не обращая внимания на его возмущённые крики.

Нахожу ключи от машины в кармане плаща и выхожу из дома. Отгоняю тачку в сторону, освобождая выезд для его драгоценного автомобиля.

Муж мог спокойно выехать и уехать на любимую работу, но гадёныш с чего-то решил, что мало мне за одно утро вытрепал нервы.

Выехав со двора, он выходит из машины и направляется ко мне.

Предвкушая очередную порцию дерьма, я опускаю стекло и приклеиваю на лицо глуповатую улыбку.

— Что, на работу уже не опаздываешь?

— Перестань, Наташ. — чуть ли не стонет. Мученик, тоже мне нашёлся! — Давай реально подумаем о том, чтобы разойтись. По-людски, чтобы как-то. По-человечески. Я тебя такую… Не узнаю. Не понимаю. Я женился на совсем другой девушке. А демон в тебя как вселился Восьмого марта, так до сих пор и не выселился. Ты не моя жена. Ты какая-то незнакомая… бабища, Наташ. Ты себя так отвратительно ведёшь… Забухала вот, заботиться обо мне перестала…

Я просто в шоке. Не думала, что мужу снова удастся вогнать меня в ступор, но у него это получилось.

— Как? — тряся головой, я будто из ледяной воды выныриваю, возвращая себе самообладание. — Как можно быть таким бессовестным? Ты себе нашёл какую-то кикимору! Встречаешься с ней тайком. Договорился с братом, чтобы он твои похождения покрывал. С деньгами что-то мутите, схемы какие-то поворачиваете на пару с братцем. Врёшь мне, глядя в глаза, врёшь! А сейчас, говоря о разводе, ты в мою сторону обвинений насыпаешь? Ты в себе вообще, родной? Совесть нигде не жмёт, не колет?

— Ну, конечно, всегда же проще обвинять всех вокруг. Мою маму, моего брата, любовницу какую-то выдумать — это проще, чем признать собственную неполноценность и свои изменения. — заливает мне муженёк с жутко заумным видом.

— Влад, ты сейчас чего добиваешься? Масло в огонь подливаешь и подливаешь… С какой целью?

Глава 11

Зотов Богдан

— Ира, ну, ё-моё, хотя бы на завтрак могла не опаздывать? — стону я, при виде впорхнувшей-таки в ресторан дочери. — Я уже поел.

— Папуль, не бурчи. Тебе это совсем не идёт. Сразу десяток лет прибавляет к твоему образу. — улыбается негодница. Знает ведь, что я не могу на неё долго злиться. — К тому же я по утрам не завтракаю, если ты забыл. — ещё и укоряет меня бессовестная. — А вот кофе с удовольствием с тобой выпью. Разговор есть.

Проходящий мимо официант останавливается у нашего столика и интересуется, что будет моя спутница.

Спутница…

Ой, мля, когда же это уже закончится?

— Моя дочь будет кофе. Латте на миндальном. — с ухмылкой отправляю официанта восвояси и перевожу взгляд на Иру.

Как-то она изменилась с Нового года. Стала… счастливее, что ли? Светится вся. Волосы уложить успела перед встречей со мной. Оделась скромно, с иголочки. Сдержанно. Что несколько странно, если честно. На запястье браслет новый. Не припомню, чтобы видел его прежде. Явно дорогая цацка.

— Зачем ты с ним так грубо? — Ирка хихикает. — Мне кажется, это прикольно, что нас как пару воспринимают. Это тебе комплимент.

— Или тебе замечание. — бурчу, потянувшись через стол и перехватив её руку. Поворачиваю запястьем к себе. — Новый?

— Да-а, — мечтательно тянет она. — Собственно, это и есть причина моего опоздания. Не смогла утерпеть и купила себе эту прелесть? Скажи, выглядит потрясно?

Чуйка меня не обманула. Браслет дорогой. Тяжёлый. Массивный. Не под стать молоденькой девушке. Ей бы больше пошло что-то изящное, лёгкое, не такое кричащее.

Ну, кто бы меня спрашивал, да?

— Я так понимаю, с работой всё наладилось? Тебя на роль утвердили?

Ира морщится:

— Не совсем.

Напрягаюсь.

— Откуда тогда деньги на такие цацки? — догадка приходит сама. Непрошеная и неприятная. Это её сияние, счастливый вид, новенький браслет на запястье. — Ухажёр появился?

— Папуль, не начинай.

— А я и не буду. Познакомишь меня с ним, и я ничего начинать не буду. Я должен быть уверен, что это приличный парень.

— Ты чё задушнил-то?

Ире приносят кофе. Я жду, пока официант отойдёт на приличное расстояние, и, тщательно подбирая слова, пытаюсь донести простую истину.

— Такие подарки кто попало не делает. Ты не забывай, что я в первую очередь мужчина. Такие подарки обязывают. К тому же, я не могу игнорировать тот факт, что утром ты была со своим парнем в ювелирном, а ко мне на завтрак приехала без него. Это подозрительно. Не хочешь нас знакомить?

Ирка снова хихикает и стреляет глазками:

— Да ни к чему меня такие подарки не обязывают. Это подарок на Восьмое марта. Я просто ждала, когда именно этот браслет появится в наличии. Мне не украшение подарили, а сертификат.

— Умно и похвально. — киваю я, допивая свой кофе. — Но ты нас всё равно познакомь.

— Хорошо. Как-нибудь обязательно познакомлю.

Она думает, я вчера родился? Да я сам иной раз у таким размытым ответам прибегаю, чтобы за слова и обещания не пришлось нести полную ответственность.

— Не надо мне как-нибудь. Я теперь заинтригован.

— А может, ты подумаешь о том, что я влюблена и счастлива, и на этом успокоишься? — раздражение появляется в голосе дочери.

— Если бы я не видел, что ты вся светишься и счастлива, я бы уже спрашивал у тебя данные его и его родителей, кем они работают, на кого он учится. Потому и простого знакомства для меня будет достаточно. Это вопрос доверия, Ира. Это между нами больше. Понимаешь?

— Не понимаю. — она зло щурится. — Я же не лезу в твою жизнь, хотя прекрасно понимаю, что ты с кем-то спишь. Может, даже уже с кем-то живёшь. Не требую от тебя каких-то знакомств. Сказать почему? Потому что понимаю, что моё одобрение тебе не нужно. Так почему мне твоё необходимо?

— Ира, не будь дурой. Ты молодая девушка. У тебя таких парней может быть ещё десяток. Ситуации разные бывают. Кто бы сейчас ни заставлял тебя светиться и улыбаться, а он должен на будущее знать, что за тебя есть кому постоять. Мне так будет спокойнее. Тебе этого мало?

— Твоё спокойствие в обмен на моё спокойствие? Ты прекрасно придумал!

— А ну-ка, тон сбавь! — прикрикиваю я. — Что это за накал страстей? Ты своими выпадами меня на нехорошие мысли наводишь. Что такое, я тебя спрашиваю? Он что, весь татуировками забит? Хромой, косой? Я начинаю думать, что ты не хочешь нас знакомить, имея для этого основания. Он что, старше?

— Старше! И что? Что такого?! Не всем мужчин помоложе искать. Это моей маме повезло с тобой. У меня другой вкус на мужчин.

Вкус на мужчин…

Помоги мне боже, сейчас не натворить бед и не вызвериться.

— Ты нас в любом случае познакомишь. Старше, моложе — без разницы. Если у вас всё серьёзно, я мешать и вмешиваться не стану. Но если до конца недели я с ним так и не встречусь… Пеняй на себя. Ты уедешь со мной домой. Это ясно?

— Ты нормальный вообще? У меня здесь своя жизнь. Работа. Любовь. Мой дом уже здесь! Не думай, что как ты появился в жизни моей мамы, так я сразу твой дом своим считать начала. У меня есть дом. Мой. Мамин. И я останусь в нём жить!

— Какая у тебя здесь работа? Каждый месяц я тебе, вместо работодателя, зарплату на карту перевожу. — стону я, борясь с бушующими эмоциями. — Хорошо, ты в свои шестнадцать снялась в молодёжном, музыкальном сериале. Сыграла одну из равных ролей. Взяла старт, подняла денег. Но уже четыре года ты нигде не снималась. Одни вечные кастинги. Я тебе раньше намекал, а теперь прямым текстом говорю, пора об образовании задуматься. Ты и решила остаться в этом городе, когда съёмки закончились, потому что здесь якобы возможностей больше. Но а дальше?

— Это была мечта моей мамы! Увидеть меня на экранах… — она бьёт по больному.

Я ненавижу себя за эти слова:

— Мне очень жаль, что она не дожила до этого момента, но, Ира, её мечта осуществилась. Ты снялась не просто в кино — в сериале. Сыграла главную роль. Время подумать о чём-то ещё. Тебе уже двадцать. Съёмки можно оставить, как хобби. Я же тебе не запрещаю этим заниматься.

Глава 12

Колосова Наталья

За дуру меня всё же держит. Прекрасно. Он правда думал, я поверю, будто он такой впечатлительный, что его с одной моей истерики так поменяло? Я не такая. Я наконец-то показала своё истинное лицо. Какой же бред, боже.

Сволочь какая!

Бестолковая сволочь.

И к этой сволочи есть вопросики. Именно вопросики. Любопытные.

Почему он сам на развод не подаст, если уже точно предал меня и не собирается на двух стульях сидеть? Он ведь открыто об этом говорит. Тогда почему ничего не делает? Хочет, чтобы я подала на развод, выступила инициатором? А зачем? И если хочет, почему тогда отрицает, что завёл себе какую-то кикимору и врёт мне напропалую вместе со своим братом? Признался бы, дотолкал, так сказать, меня до финального действия, до заявления на развод.

Всё странно. Очень странно.

Ничего нет удивительного в том, что я засовываю свой нос в финансовые вопросы фирмы своего пока ещё мужа через Гарика, и через него же пытаюсь найти толкового частного детектива, который бы присматривал за Владом, пока я со всем разбираюсь.

Игорь не отказывает в помощи. В который уже раз он прикрывает мою задницу? Должно быть, счёт приближается к десяти. Но дело тонкое, дело личное. Я и ему не могу всю правду сказать. Стыдно. Опять мне стыдно признаваться в том, что меня предали и обманули.

Нужно время. Время, которого у меня нет. Увы.

Не люблю ожидание. А ждать звонков, ответа и помощи, ничего не делая и выжидая, пока кто-то за меня всё решит или сделает, вообще ненавижу.

Игорь обещал перезвонить, но как-то время слишком медленно потянулось, как-то долго он мне ищет человека, который просто не спалится, шпионя за моим мужем.

Бесит.

Переливаю кофе в картонный стакан и выхожу из дома. Иду не к машине, вовсе нет. Привычный маршрут сегодня отменяется. Иду, попивая горячий кофе, по улице, и никакие доводы разума меня не могут убедить в том, что я занимаюсь какой-то бестолковой ерундой.

К дому Вовы я подхожу, не растратив уверенности, хотя мысли о глупости сего мероприятия таки посещают мою голову.

Машины нет. Первое впечатление говорит, что его не было или уже нет дома. Но меня и это не останавливает.

Я перебрасываю свободную руку через калитку, нахожу железный ограничитель и поднимаю его.

— Добро пожаловать. — ухмыляюсь себе под нос, проходя во двор.

Во входную дверь не стучу. Давлю на дверную ручку, тяну её на себя — ничего. Заперто. Как и вчера. Вовы дома нет.

Чутьё подсказывает, что здесь что-то происходило. И то же чутьё морально давит, намекая, что творилось это что-то неоднократно и не бесследно.

Хожу с видом матёрого сыщика, который преступления по щелчку пальцев раскрывает, и разглядываю обстановку в окнах, что давно не помешало бы помыть.

Я не рехнулась. У Влада этот финт не пройдёт. Не верю я в ещё один комплект ключей, но даже если он есть, то и это уже странно само по себе. Зачем он ему? Почему я о нём не знала? Дело пахнет паршиво. Явно же для того, чтобы сюда наведываться для чего-то такого, что от меня лучше скрыть.

По мере исследования чужих окон я наполовину опустошаю стакан с кофе и обхожу дом.

Мангальная зона, беседка, небольшой палисадник, пустующий огород — всё переплетено между собой дорожками из булыжника. И вроде бы меня здесь ничего заинтересовать не может… Ещё слишком непостоянная погода, чтобы на улице, во дворе Вовки с кем-то встречаться. Холодно. Весна в своём начале. Но взгляд так и шарит по земле.

Ну а вдруг?

Начинаю тупеть прямо на глазах, выискивая какой-то мусор, сигаретные бычки, банки или бутылки, и внезапно умнею.

Влад ведь не морж. Если что-то в этом дворе и творилось, то это явно не потрахушки с какой-то кикиморой. А если это они, то они точно состоялись не на улице. Слишком глупо, учитывая стоящие поблизости соседские участки, выходящие сюда и окнами, и нескрывающими заборами из сеток и низких штакетин никакого непотребства на соседнем участке.

И тут меня словно обухом по голове бьёт.

Я поворачиваюсь спиной к дому, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и впиваюсь ошалевшим взглядом на Иркин дом.

Да ну… Нет.

Быть того не может.

Пытаюсь перевести взгляд на Вовкиного соседа слева, но глаза буравят низкий забор, который при необходимости можно просто перешагнуть, и небольшой дом зазвездившейся малолетки. И забор этот ведь неоднократно перешагивался, всякий раз, когда мы собирались на шашлыках в этом дворе и барбекю. У братьев вообще были хорошие отношения со всеми соседями. Это правда. Добрососедские. Я подобных встреч и собраний давно не встречала. Привыкла к жизни, где каждый сам за себя, в погоне за чем-то, увлечён карьерой или бытом, а здесь реально люди другие. Мне о таких отец рассказывал. Когда на праздники в дворах собирались за столом для празднования, вместе что-то придумывали и реализовывали, скидывались на подарки, собирали деньги, если в дом к кому-то приходила беда. Когда дети играли на улице, во дворах до поздней ночи и ничего с ними не случалось.

Но…

Да ну, блин. Глупость же какая-то? Ире двадцать. И я ни разу, думая о ней, не называла её даже мыслено девушкой. Всё больше малолеткой. Этакой типичной, шаблонной, пытающейся всячески показать, какая она взрослая и самостоятельная. Влад годится на роль её отца для передачи, где дети собираются рожать и воспитывать детей. У них слишком большая разница в возрасте.

Да и мерзко это как-то.

Звезда же эта здесь росла. На глазах Вовы и Влада. Учитывая их разницу в возрасте, вообще отдаёт чем-то стрёмным и жутким. И пусть ей сейчас двадцать, пусть она уже всецело совершеннолетняя, физически сформировавшаяся, но…

Бррр. Нет, об этом лучше не думать. Не накручивать себя.

Вспоминаю о кофе, снимаюсь с тормоза. Прихлёбываю из стакана и иду вперёд. К низкому забору.

О следах на земле рассуждать не приходится. Был бы снег, возможно, всё было бы иначе и я бы загналась по этому поводу, а так, грязь и грязь. Но эта грязь, чёрт возьми, и на заборе.

Глава 13

— Ты почему не на работе? — с тихим хмыком спрашиваю я. — Влад тоже сегодня отдыхает? — Вова, кажется, на самом деле не знает, куда глаза деть. Его взгляд то устремлён за забор к соседке, то на меня, то себе под ноги. Впрочем, не факт, что я не наблюдаю сейчас очередное представление. — Там? — лёгкий кивок головы и глаза брата моего мужа впиваются в меня как два раскалённых прута. — С Ирой отдыхает?

Какая уже к чёрту разница, кто и что обо мне подумает? Пусть я хоть трижды неправа, пусть ошибаюсь сейчас, но лучше казаться истеричкой и ревнивой дурой для людей, которые меня, как оказывается, ни во что не ставят, чем сопли на кулак наматывать и внутри себя всё проживать. В одиночку.

Я не ждала, что моя провокация сработает. Вбросила так, для галочки, чисто посмотреть на его реакцию, и уже спустя десяток ударов моего сердца понимаю, что попала в то самое треклятое яблочко. В десяточку.

Твою же ма-а-ать…

— Что вы за люди такие? Я не понимаю, правда. Один кобелина — богатый, с заскоками, с хорошим образованием. Другой — без ни черта за душой, строитель, простой как три копейки, а туда же. Все туда же. У вас что, срок годности нормального мужика где-то стоит? Или вы так притворяться искусно умеете? Демоверсия закончилась? Что… что, блин, с вами не так?

— Наташ… — я снова слышу своё имя. — Идём в дом… Там поговорим. По… пожалуйста.

Поговорим? В дом?

— Вчера что было, Вов? Не разговор? С чего ты вообще взял, что я буду с тобой разговаривать? У тебя на роже всё написано. Уже даже такой заливала, как ты, не отбрешется. Всё же понятно. — я ухмыляюсь, чувствуя, что внутри всё разрывается от противоречий.

Ничего мне не понятно! Ничего!

За что? За какой хрен? Что я не так сделала? Что не так делала? Почему со мной второй раз так унизительно и подло обходятся? Почему они решили, что с живыми людьми можно вот так?

И плакать хочется, и смеяться, и потряхивать начинает.

Я отступаю на шаг, чувствуя, как подкашиваются ноги. Земля уходит. Я держусь только за счёт упрямства и остатков гордости.

— Идём в дом, пожалуйста. — повторяет он, выжимая из себя скорбь по капле.

— Знаешь, Вов, а я ведь тебе верила. Верила, как, наверное, уже никогда никому не поверю. Ты казался мне… нормальным. Настоящим. Как и твой брат. Вы другими людьми для меня были… Без этих гнилых понтов и мажорских замашек. А вы… вы просто оказались ещё хуже. А мне ведь понравилась эта жизнь… Я верила… Ну, ладно, ерунда. — трясу головой, прогоняя красноречие. — Никому не позволено вытирать об меня ноги! Никому не позволено делать из меня идиотку! Вы, два брата-акробата, мне ещё за всё ответите.

Я разворачиваюсь, не желая больше видеть это жалкое лицо. В нём слишком много Влада. Слышу, как он что-то бормочет мне вслед, но не разбираю слов. Да и не хочу. Мне сейчас нужно одно — уйти. Уйти подальше отсюда, от этого дома, от этого предательства.

В голове пульсируют вопросы: «Почему я? Почему опять?». А в груди разливается ледяная пустота, которая, кажется, никогда не заполнится теплом. Иду, не разбирая дороги, и слёзы, наконец, прорываются наружу, обжигая щёки. Пусть текут. Пусть смоют всю эту грязь и ложь, которые на меня вылили. Может, хоть немного станет легче.

— Блядь, ну что мне нужно было делать? Вот скажи мне? — крик сотрясает воздух. — Он мой брат. Ты не понимаешь?

Калитка холодит кожу пальцев. Стоит распахнуть её и уйти, но я оборачиваюсь.

— Ты думаешь, мне это нравилось? Да мой брат законченный идиот! Променять такую, как ты, на тупорылую курицу — грёбаный идиотизм! — он говорит громко и зло, направляясь в мою сторону. — Что мне было делать, кроме как ждать, когда ты наконец-то откроешь глаза?! Я никогда тебе не врал!

Что?

Что он такое… несёт?

— Вчера не в счёт! На мне долги, на мне фирма. У меня был ебейше стрессовый день, Наташа! Я собственного брата на бабло кинул, чтобы с долгами расквитаться и сохранить бизнес на плаву. Влад вообще с катушек съехал. Ебанулся! Жить собрался той жизнью, которую ни хера не тянет! Бабки только тянет, которые нам то подрядчикам, то поставщикам отдавать надо! Я пытаюсь выпетлять, чтобы, сука, просто жить. Что мне тебе нужно было сказать? Я вчера и так дел натворил. Если бы Влад ещё узнал, что я тебе что-то выболтал, наступил бы просто пиздец!

Я не хочу это слушать. Это какой-то бред. Я не принимаю эту сверх эмоциональную речь как оправдание. Я вообще ничего не хочу принимать от этого человека.

Не сказал вчера… Ну да, а до вчерашнего дня и моих вопросов, возможностей, конечно же, других не было? Хотел бы — нашёл повод поговорить! Да даже не поговорить! Боже, это предательство, это измена, там и масло не нужно — только спичку поднеси, будет эффект. Можно было намекнуть, показать, слить через левую страницу в соцсетях… Да тьма-тьмущая возможностей есть, чтобы своих рук не марать и не подставляться, как стукач и предатель.

Что он пытается мне навязать?

— Я люблю тебя, понимаешь? — слова бьют по телу разрядом тока. Я уже и плакать не хочу, и смеяться не хочу. — Как бы я сказал и разрушил ваш брак? Пойти против брата? Ладно, не вопрос! Ты того стоишь! Но приди я и скажи, что Влад тебе изменяет, я мог бы рассчитывать на что-то?

— Н-на ч-что рас-сч-читывать?

Истерику как рукой снимает. Никогда проблем с речью не было. Даже в детстве. А тут что-то нечленораздельное лепечу. Простые слова выговорить не могу нормально!

Руки Влада тянутся к моим. Я шарахаюсь в сторону. Как от оголённого провода. Бьюсь плечом о калитку и выскакиваю со двора.

Чувствую, как злость, которая только начала отступать, снова поднимает голову.

— Да ты… долбанулся! — выплёвываю я, стараясь не сорваться на крик.

Вова делает шаг ко мне, но я отшатываюсь. Хватит. Я больше не хочу быть частью этих игр.

— Забудь о том, что сказал! Забудь, я сказала! Просто забудь! Я не хочу ни тебя, ни твоего брата больше видеть. Вы… да вы больные!

Глава 14

Я не знаю, как люди достойно расстаются. Тем более, как они достойно разводятся. Это же сколько встреч, сколько возможностей во время развода его бесстыжие глаза выцарапать? А уйти… Сбежать? Это, блин, так странно. От кого сбегают в никуда с одним чемоданом? Очень редко, что от домашнего тирана. Чаще — от самих себя.

Я не могу… не умею.

Мысли путаются.

Третья машина отъезжает от дома. Забитая под завязку.

Я обещала, что камня на камне здесь не оставлю, а на деле вывожу свои вещи, едва ли хоть что-то существенно испортив. Пока так. Саму себя пытаюсь убедить в том, что это ещё не конец. Просто сейчас будет лучше и правильнее чуть отдалиться, выдохнуть и на холодную голову думать о дальнейшем. Ну… и на трезвую.

Дожилась… Пила с грузчиками. И всё бы ничего, нормальные мужики и ребята, нет ничего такого в их компании, но я же наклюкалась в сопли. В синие. Я даже не уверена, что правильно на госуслугах обозначила намерение развестись с этим подлым шакалом.

К папе хочу. Пусть он Владу яйца отстрелит.

И к маме… Пусть скажет, что я такого не достойна, что я сильная, что со всем справлюсь.

В один из последних моментов я тормошу водителя и прошу изменить направление движения. Пусть вещи едут вперёд. Отдельно. Я к Толь-Толь поеду. На свидание хочу. К папе. Пусть организует вне очереди. Адвокат он? Или кто?

Чудом не прошляпив свою сумочку с кошельком, ключами и телефоном, я салютую водителю и выползаю из машины под строгие очи охраны отеля.

Мужики… Гады.

Чего пялиться? Выпивших девушек никогда не видели? Или что? Или это только им можно бухими шататься повсюду и шороху наводить?

Пф.

Натянув на лицо пренебрежительную физиономию, я, не встречая препятствий и ограничений, вхожу в гостиницу и с порога иду на штурм ресепшена.

— Толь-Толь… — хмель лезет наружу. — Кхм… Анатолий Анатольевич Лядов. — собравшись, чётко выговариваю я, разглядывая стоящих за стойкой работников строгим взглядом. — Пригласите.

Над формулировками, конечно, стоило бы поработать, но мозг просто не осознаёт, что для посторонних людей мои слова могут быть не столь понятны, а просьбы не так очевидны.

— Он постоялец нашей гостиницы?

— Нет. Ваших конкурентов. — пьяно ухмыляюсь я. — Дай, думаю, зайду к вам на всякий случай…

На-та-ша… Соберись! Фигню несёшь! Фигню!

— Да. — кое-как удаётся на короткий промежуток времени совладать с собой. — Он ваш постоялец. Скажите… Колосова пришла. Я подожду… В ресторане подожду.

Идея так себе, но кто бы мне об этом сказал? Никому до меня нет дела. Никому. Хоть один человек был бы, кто озаботился тем, куда меня эта хмельная дорожка приведёт!

Плыву к ресторану и мысли плывут. Не к папе, не к адвокату — к Владу плывут.

Представляю его рожу, когда он домой приедет. Я оттуда всё вывезла. Всё, что перевозила или покупала за свои деньги. Дура была. Думала, уют создаю, наш быт налаживаю, об общем комфорте забочусь… А выяснилось, что демонтаж душевой кабины и встроенных шкафов — капец какое долгое мероприятие. Вот так-то! Наука на будущее таким дурам, как я!

Натаха, соберись! До ближайшего свободного столика пять метров по прямой. Ты сможешь!

А я всё вообще могу! Всё! Не сломать меня всяким…

С громким выдохом я опускаюсь на мягкий диванчик и с чувством победителя бросаю сумку на стол. Выходит излишне громко. Со столика впереди кто-то оборачивается. Кто-то в сером пиджаке.

С трудом поднимаю взгляд, язвительно изломив бровь на будущее замечание, и забываю, как дышать.

Глазища эти… Голубо-серые. Или серо-голубые?

Ох, ма-а-ать моя женщина.

Шестерёнки в голове вертятся, вертятся, крутятся, но из-за недостатка кислорода, должно быть, рушат все возможные интриги и подставы.

Приходится сделать глубокий вдох, вспомнить, как дышать.

— Где я тебя раньше видел? — хмурится такой же обманутый, как и я.

— О-о-о, буга-ай, — тяну хмельным и севшим голосом, — Вот ты, конечно, капец, как удачно мне подвернулся.

— Симпапулька? — папик Ирки окидывает меня пристальным взглядом. — Какая-то ты сейчас… не симпапулька.

— Джентльмен. — пьяно фыркаю я. — Спасибо. Так бывает, знаешь… Фасад меняется, если фундаменту хана…

— Ничего себе метафоры.

— Ой, — отмахиваюсь от него, — Что ты понимаешь? Твоя кики…кикимора, тьфу ты, тебе рога наставляет.

— Какие рога?

— Бо-ольшие. Ветви-истые. — улыбаясь, я растопыриваю пальцы на руках и прикладываю их к затылку. — Во! Вот такие.

— А кикимора… Это кто? — с нахальной, пренебрежительной ухмылкой интересуется Богдан.

— Ты леший, что ли? У тебя кики… кикимор много? Ира твоя… Малолетняя ша-шала.…

— А теперь осторожнее! Ира — моя дочь!

Какая ещё, к чёрту, дочь? Что он несёт?

— Беременна в шестнадцать. Неизданное? Не вышедшее в эфир? — посмеиваюсь я. — Какая дочь? Ира? Алло, бугай. Я про эту овцу говорю. Ирэн Соло, так понятнее? Может, ты её по псевдониму знаешь? Звезду эту… Ой, кому я и что объясняю?

— Ира — моя дочь. — багровея, этот кретин повторяет одно и то же.

Думает, так убедит меня в этом?

Да и плевать, если честно. Не тот это формат отношений, чтобы нас как-то общая беда сплотила. Это я замужем за Владом была, а эти…

— Всё, гуляй, короче. — я морщусь, разочаровавшись и потеряв всяческий интерес к этому Богдану.

Придумал… Тоже мне… Дочь. Ну да, а я тогда её мать!

Блин, нет. Я бы запомнила, если бы рожала. Говорят, незабываемое мероприятие.

Ма-че-ха.

Во! Мачеха тогда.

— Обороты сбавь. — давит строгим голосом, решив передислоцироваться за мой столик. — Нормально говори. И фильтруй базар, ага?

О-о-о-о-о, давненько со мной так не разговаривали.

— Ты своё седалище, зачем сюда принёс? Неси обратно. — протестую я запоздало.

Бугай успел сесть напротив меня и, набычившись, податься вперёд, разглядывая моё лицо.

— Говори. По существу только.

Глава 15

Сидим.

Обтекаем. Я — буквально, а вот бугай — во всех смыслах.

Реально отец Иркин, что ли?

— Вам требуется по… — и полгода не прошло, как к нам подходит официант, предлагая помощь.

— Нет! Мы уходим. — вскинув руку в сторону настороженного паренька, бугай вскакивает со своего места.

М?

Мы?

Опомниться не успеваю. Богдан хватает меня за руку и как пушинку, рывком, заставляет принять вертикальное положение.

Перед глазами всё плывёт. Мне и без таких резких движений плоховато было, а тут вообще… замутило.

— Не… не пойду. — трясу головой, будто это способно прогнать последствия принятого на душу.

— Пойдёшь. — хватая мою сумку со стола, бугай скалится. — Поднимемся в мой номер. Достаточно уже опозорились.

Кто опозорились? Мы? Мы опозорились?

Ложь! Я вообще ничего не делала — только защищалась и отвечала грубостью на грубость.

— Сумку отдай. — требую я. — И проваливай куда хочешь. Меня не трогай.

— Что ж ты такая тугая, а? — рваный выдох приятно холодит лоб. От этого Богдана разит древесным, но достаточно резким парфюмом, что у меня в ноздрях уже пощипывает. — Мы договорим! — непонятно кому это он приказы раздаёт.

Я, вот, например, вообще не собираюсь его слушаться. Как и не собираюсь его слушать. Мужик — неадекват. С такими разговоры заканчиваются всегда чем-то фееричным, если не рукоприкладством. А тут, к бабке не ходи, дело странное и… интимное. Реакции могут быть какие хочешь. Это на людях — вода, а без свидетелей и за закрытыми дверями?

— Не-е, ты не понял. — пьяненько улыбаясь, хихикаю я. — Я с тобой никуда не пойду. Сумку мою положи туда, где взял, и проваливай. Хоть папа ты, хоть папик…

— Ну, хорошо. Видимо, я переоценил твои силы. Вижу, ты реально со мной никуда не пойдёшь. Тогда поступим иначе. — поджав губы, этот орангутанг в сером пиджаке на глазах у многочисленных посетителей ресторана подхватывает меня и… поднимает. Не на руки! Вовсе нет. На плечо!

Воздух выбивает из лёгких. Голову будто в центрифугу засунули. Всё плывёт перед глазами. Тошнота накатывает жуткая.

Только я немного привыкаю к этому унизительному положению и поднимаю вой, как Богдан начинает идти. Меня качает, как лодку в шторм на больших волнах. Организм бунтует. Голова ходуном ходит. Будто у меня не шея, а пружинка.

— Отпусти, идиот! — превозмогая тошноту, ору я куда-то в район его задницы. — Отпусти же, придурок! Меня… Меня сейчас стошнит!

Качка не заканчивается.

— Ты оглох?

Он оглох. Напрочь. Видимо, как и все свидетели моего позора.

Вот так и уповай на человечество. Убивать будут, а никто вилку с ножом не отложит в сторону! Никто не придёт на помощь.

Глаза закрываются непроизвольно. От расфокусировки и пляшущей реальности накатывает сильнее. Зажмурившись, эту экзекуцию выдержать, казалось бы, проще.

— Терпи, коза боевая, почти пришли. — доносится до слуха ужасный голос.

Ребяческий. Озорной. Весёлый.

Извращенец какой-то, ей-богу!

…но вроде бы не лжец.

Спустя минуту мир перестаёт плясать. Слышатся звуки возни, щелчки и качка возобновляется. Ненадолго, слава богу.

— Диван или сразу туалет? — интересуется гад, встав посередине хорошо освещённого помещения.

— Ту… туалет. — хрипло выдавливаю из себя.

Уже всё. Уже счёт идёт на секунды просто. Сейчас вся его жопа…

Мир переворачивается в очередной раз. Сейчас чуть полегче, потому что меня, благо, додумываются приобнять и зафиксировать в вертикальном положении, дав возможность прийти в себя.

— У-уходи… — покачиваясь, я хватаюсь рукой за раковину и клонюсь к ней. — Давай же…

Светлая дверь очень скоро захлопывается.

Я остаюсь одна в ванной комнате гостиницы, и этого более чем достаточно, чтобы мой желудок провёл воспитательную работу над моим поведением.

Не помню, когда я последний раз так напивалась. Не помню, чтобы мне было настолько плохо от выпитого.

Думала, душу отдам раковине и унитазу, но обошлось. Душа осталась при мне.

Мне кажется, я торчу здесь уже целую вечность. Мутить не перестаёт.

Как же плохо! Как… как хреново, а, аж ножки трясутся.

В некий просвет между рвотными позывами и надеждой, что всё закончилось, я начинаю слышать доносящиеся до меня голоса. Кровь в голове шумит уже не столь громко, и сердце перестаёт колотиться как обезумевшие. Слух выхватывает звуки извне.

Выключив воду, я, пошатываясь, плетусь к дверям. Пытаюсь прислушаться. И у меня что-то да получается.

— Какая разница, если это любовь?! — особенно отчётливо слух выхватывает эту фразу.

Я цепенею, узнав этот голос.

Ира...

Ира!

Ну-у, сука, сейчас ты у меня получишь!

Алкоголь толкает на подвиги, но вот только он же подталкивает и к провокации. Мне кажется чем-то уж слишком простым повырывать этой малолетней курице патлы-перья.

Хоть папик, хоть папа… А что если?

Я не даю себе возможности передумать. Избавляюсь от обуви и верхней одежды в рекордные сроки. С нижним бельём и штанами приходится повозиться, но и они летят на пол кучей тряпок.

Хватаю свежее полотенце с полки и заматываюсь в него настолько, насколько позволяет длина. А она, я извиняюсь, очень мало мне позволяет.

Моя уже, можно сказать, подруга выручает в очередной раз. Облокотившись о раковину, взяв необходимую в моём состоянии опору, я включаю воду и сую под струю голову. Тру лицо, переключив напор на холодную, и прямо-таки чувствую, как силы возвращаются.

Устроив небольшой потоп и хаос в ванной, я пулей вылетаю оттуда.

Сердце заходится в сумасшедшем ритме. Уже не страшно, что я опозорюсь. Страшно, что не успею даже попытаться!

— У нас гости, милый? — жутко коверкая голос, громко вопрошаю я.

Окидываю безумным взглядом небольшую гостиную. Пусто.

Не успела?

— Потрясно! Ничего не скажешь? Мне мозги долбал, а сам в ресторан не спустился из-за какой-то бабы?