Отдана на троих. Приказ Пахана.

Глава 1: Последний день

Глава 1: Последний день

Телефонный звонок разорвал тишину моей идеально устроенной жизни, как хищник, врывающийся в курятник. Я стояла у панорамного окна своей квартиры на двадцать пятом этаже, глядя на то, как Москва зажигает свои вечерние огни, и лениво помешивала ложечкой остывающий латте. Последний день нормальной жизни. Конечно, тогда я этого еще не знала. Для меня это был просто очередной вторник. Вторник, пахнущий дорогими духами, успехом и легкой скукой.

Номер на экране был незнакомый, но что-то внутри, какая-то ледяная игла под сердцем, заставила меня ответить.

— Слушаю, — мой голос прозвучал спокойно, даже чуть высокомерно. Голос девушки, у которой всё есть и которая уверена, что так будет всегда.

— Алина Игоревна? — мужской голос на том конце был хриплым, прокуренным. Таким голосом не сообщают о выигрыше в лотерею. Таким голосом сообщают о смерти. — Мои соболезнования. Ваш отец… несчастный случай.

Мир качнулся. Латте в чашке пошел рябью. Несчастный случай. Какое удобное, какое лживое слово. Мой отец, Игорь Вересаев, был человеком, с которым несчастные случаи не происходили. Он их создавал для других. Владелец строительной империи, хищник в костюме от Brioni, человек, который мог перешагнуть через любого, чтобы достичь цели. И я была его единственной, обожаемой дочкой, его маленькой принцессой, для которой он строил эту империю.

— Что вы несете? — прошипела я, чувствуя, как холод расползается от кончиков пальцев по всему телу. — Он час назад звонил мне.

— Сейчас он уже никому не позвонит, — в голосе незнакомца не было ни капли сочувствия. — У вас есть полчаса, чтобы собрать одну сумку. Только самое необходимое. За вами приедут.

— Кто приедет? Кто вы такой? Я никуда не поеду!

В трубке послышался короткий, неприятный смешок.

— Девочка, ты еще не поняла. Твой папа проигрался. По-крупному. И поставил на кон единственное, что у него еще оставалось. Тебя. Так что будь умницей. Полчаса.

Короткие гудки.

Телефон выпал из моей руки и с глухим стуком ударился о мраморный пол. Ноги подкосились, и я сползла по стеклу, глядя на город невидящими глазами. Проиграл. Меня. Это было настолько абсурдно, настолько чудовищно, что мозг отказывался верить. Мой отец, который сдувал с меня пылинки, который выполнял любой мой каприз, отсыпал на кредитку суммы с шестью нулями просто на булавки… проиграл меня? Кому?

Паника подступала к горлу ледяной волной. Я вскочила, заметалась по квартире, как птица в клетке. Полиция? Кому я позвоню? Что я скажу? Что папа-полукриминальный авторитет проиграл меня в карты другим авторитетам? Меня поднимут на смех. Охрана? Вся его охрана подчинялась не ему, а человеку, который стоял над ним. Пахану. Старому, безжалостному вору в законе, чье имя боялись произносить вслух. И если это его люди… бежать было некуда.

Полчаса. Я открыла гардеробную, размером с иную квартиру. Сотни платьев, туфель, сумок. Моя жизнь, моя скорлупа. Что из этого — самое необходимое? Я схватила первые попавшиеся джинсы, кашемировый свитер, кеды. Зубная щетка, паспорт. Руки дрожали. В голове стучала одна мысль: это ошибка, недоразумение. Сейчас папа позвонит, рассмеется и скажет, что это был чей-то дурацкий розыгрыш.

Но он не звонил.

Ровно через тридцать минут в дверь позвонили. Коротко, властно. Не как гости, а как те, кто пришел забирать свое. Я посмотрела в глазок. Два огромных молчаливых силуэта в черных костюмах. Лиц не разобрать.

Дрожащей рукой я повернула замок.

Глава 2: Приказ

Глава 2: Приказ

Меня не вели под руки, не толкали. Просто шли рядом, и от их молчаливого присутствия по спине бежал холодок. Внизу, у подъезда, стоял черный бронированный «Гелендваген». Один из амбалов открыл заднюю дверь, и я, как сомнамбула, забралась внутрь. Салон пах дорогой кожей и опасностью. Машина тронулась плавно, без рывка, унося меня из моей прошлой жизни в неизвестность.

Мы ехали долго, петляя по ночному городу и выезжая за его пределы. Я пыталась запомнить дорогу, но скоро поняла, что это бессмысленно. Меня везли туда, откуда не возвращаются по своей воле. Наконец, машина свернула на неприметную дорогу и остановилась перед высоченным глухим забором. Ворота беззвучно разъехались, и мы въехали на территорию огромного поместья. Это был не просто дом, это была крепость. Особняк из темного кирпича, с высокими окнами, похожими на бойницы, утопал в тени вековых сосен.

Меня провели внутрь. Холл поражал своей мрачной роскошью: мраморный пол, темные деревянные панели, тяжелая, почти музейная мебель. И тишина. Гнетущая, звенящая тишина, в которой мои шаги казались оглушительными.

Меня привели в кабинет. Огромное помещение, где доминировал массивный стол из мореного дуба. За столом никого не было. У стены стоял пожилой, сухонький мужчина в строгом костюме и очках, похожий на нотариуса или адвоката. Он даже не поднял на меня глаз, когда я вошла. Лишь кивнул моим конвоирам, и те бесшумно вышли, закрыв за собой тяжелую дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел.

— Алина Игоревна Вересаева? — спросил мужчина, наконец оторвавшись от бумаг. Его голос был таким же сухим, как и его внешность.

Я молча кивнула, сжимая в руке ремешок своей маленькой сумки.

— Меня зовут Петр Сергеевич. Я веду дела… покойного Пахана, — он сделал едва заметную паузу. — А теперь и его наследников. Я должен зачитать вам последнюю волю моего клиента в отношении долга вашего отца.

Он взял со стола лист бумаги и начал читать. Монотонный, безэмоциональный голос перечислял какие-то суммы, активы, проценты… Я ничего не понимала. Слова пролетали мимо, как осенние листья. Я слышала только одно: долг, предательство, расплата.

— …ввиду невозможности погашения долга денежными средствами или активами, Игорь Вересаев передал в полное и безраздельное пользование кредиторам единственное ликвидное имущество, находящееся в его собственности. А именно, свою дочь, Алину Игоревну Вересаеву, — Петр Сергеевич поднял на меня свои выцветшие глаза. — Кредиторами, в чью собственность вы переходите, являются три человека, которым ваш отец нанес наибольший ущерб. Артур Ахметов, Дамир Гиреев и Руслан Соколов.

Он отложил бумагу. В кабинете снова повисла тишина. Собственность. Пользование. Имущество. Эти слова бились о стенки моего черепа, как обезумевшие птицы. Я была вещью. Дорогой, но все же вещью, которую передали из рук в руки.

— Что… что это значит? — прошептала я, хотя уже знала ответ.

— Это значит, что с этой минуты ваша жизнь вам не принадлежит, — спокойно пояснил Петр Сергеевич. — Вы будете жить здесь. Вы будете делать то, что вам скажут. Ваше тело, ваше время, ваше послушание — это теперь их актив. Любая попытка неповиновения или побега будет… строго наказываться. Вопросы есть?

Вопросов были миллионы. Криков, воплей, истерик. Но я лишь молча покачала головой, чувствуя, как внутри меня все замерзает, превращаясь в лед. Плакать бесполезно. Кричать — глупо. Нужно было выжить.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда можем их позвать.

Он нажал какую-то кнопку на селекторе. Я вздрогнула, когда тяжелая дубовая дверь за его спиной со скрипом отворилась. Я не обернулась. Я просто стояла и смотрела на сухого старичка, чувствуя, как за моей спиной в комнату входят трое. Три тени. Три моих новых хозяина. Три моих чудовища.

Глава 3: Три чудовища

Глава 3: Три чудовища

Воздух в кабинете сгустился, стал тяжелым, как будто из него выкачали кислород. Я чувствовала их присутствие каждой клеточкой кожи. Три разных ауры, три разных вида опасности. Я заставила себя медленно обернуться.

Они стояли у двери, молча разглядывая меня, как покупатели разглядывают породистую лошадь на аукционе. И они были совершенно разными, как три стихии, три грани одного кошмара.

Тот, что стоял в центре, очевидно, был главным. Артур. Наследник. Высокий, под два метра ростом, с идеальной осанкой и холодным, аристократичным лицом. Темные волосы были безупречно уложены, дорогой костюм сидел как влитой. Он не был перекачанным громилой, его сила была в другом — в породе, во власти, в ледяных темно-синих глазах, которые смотрели на меня с полным безразличием. Он не видел во мне женщину. Он видел актив. Статью в бухгалтерской книге.

Справа от него стоял Дамир. Палач. И это слово подходило ему идеально. Он был огромным, настоящая гора мышц, из-за которой Артур казался почти изящным. Бритая голова, сломанный нос, шея толще, чем мое бедро, покрытая татуировками, уходящими под воротник черной рубашки. Он не пытался скрыть свою суть. Он был грубой силой, животной угрозой. И он, в отличие от Артура, смотрел на меня не как на вещь, а как на самку. В его взгляде плескался голод и предвкушение. От этого взгляда хотелось съежиться, стать невидимой.

Третий, Руслан, стоял чуть поодаль, прислонившись к стене. Стратег. Он был таким же высоким, как Артур, но поджарым, жилистым. В очках в тонкой оправе, с умным, хищным лицом и пронзительными серыми глазами. Если Артур был льдом, а Дамир — камнем, то Руслан был сталью. Гибкой, острой, смертоносной. Он разглядывал меня с легкой, почти незаметной усмешкой, как ученый разглядывает новый интересный экземпляр для препарирования.

— Так вот она, цена предательства, — произнес Артур. Его голос был низким, бархатным, но без капли тепла. — Мелковата.

Я вздрогнула, но промолчала. Мой рост — метр шестьдесят — всегда был поводом для умиления. Сейчас он стал недостатком. Моя хрупкость на их фоне казалась почти карикатурной. Мои пышные формы, грудь и бедра, которые я привыкла подчеркивать дорогой одеждой, сейчас ощущались как клеймо, как мишень.

— Зато есть за что подержаться, — хмыкнул Дамир, делая шаг вперед. Он обошел меня по кругу, бесцеремонно оглядывая с ног до головы. Я чувствовала себя голой под его взглядом. — Крепкая. Выдержит.

— Прекрати, Дамир. Не пугай игрушку раньше времени, — лениво протянул Руслан, отлепляясь от стены. Он подошел ближе, чем Дамир, почти вплотную, и наклонился, как будто хотел что-то разглядеть на моем лице. Я почувствовала тонкий запах его дорогого парфюма, смешанный с чем-то металлическим. — У нее в глазах огонь. Это будет интересно.

Он говорил обо мне так, будто меня здесь не было.

— Огонь мы потушим, — отрезал Артур. Он подошел последним и остановился прямо передо мной. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Вблизи он был еще более подавляющим. — Ты знаешь, кто мы?

Я молча кивнула.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

Снова кивок.

— Хорошо. Значит, лишних объяснений не потребуется, — он протянул руку и жестко взял меня за подбородок, заставляя смотреть прямо на него. Его пальцы были как стальные тиски. — С этой минуты у тебя нет имени. Ты — наша вещь. Ты делаешь то, что мы говорим. Когда мы говорим. Ты принадлежишь нам троим. Поняла?

Я смотрела в его ледяные глаза и чувствовала, как внутри закипает ненависть. Она была такой горячей, такой сильной, что на мгновение вытеснила страх. Я дернула головой, пытаясь высвободиться.

— Я не вещь, — прошипела я.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Лишь в глубине глаз промелькнуло что-то холодное и жестокое.

— Это мы еще посмотрим, — произнес он, отпуская мой подбородок так резко, что я пошатнулась. Он повернулся к Дамиру. — Отведи ее в комнату. И прикажи приготовить ужин. Сегодня мы ужинаем все вместе. С нашим… трофеем.

Глава 4: Новый дом

Глава 4: Новый дом

Дамир грубо схватил меня за локоть и потащил из кабинета. Его хватка была железной, я уверена, что завтра на моей коже расцветет синяк. Он молча вел меня по широким коридорам и вверх по винтовой лестнице, ступени которой были покрыты толстым ковром, глушащим наши шаги.

Мой новый дом. Моя тюрьма. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить хоть что-то, но все сливалось в единую картину мрачной, бездушной роскоши. Темные картины в тяжелых рамах, тускло поблескивающие доспехи в нишах, полное отсутствие каких-либо личных, живых деталей. Этот дом был не для жизни. Он был для демонстрации статуса и власти.

Наконец, мы остановились перед одной из дверей. Дамир толкнул ее, и я вошла внутрь. Комната была огромной. Больше, чем вся моя гостиная в прошлой жизни. В центре стояла кровать королевских размеров, застеленная шелковым покрывалом. У стены — туалетный столик с зеркалом в серебряной раме, изящные кресла, шкаф из темного дерева. И огромное, от пола до потолка, окно.

Я бросилась к нему. Сердце на мгновение замерло в предвкушении свободы. Но чуда не произошло. За окном была не свобода, а лишь вид на глухой, непроницаемый сосновый лес. А на самом стекле, если приглядеться, можно было заметить тончайшие, почти невидимые нити. Датчики. Изящная, современная решетка.

— Не советую, — раздался за спиной хриплый голос Дамира. — Прыгать высоко. А даже если и добежишь до забора, по периметру волкодавы. Рвут на части за секунду.

Я медленно обернулась. Он стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной с откровенной насмешкой.

— Добро пожаловать домой, куколка.

Он бросил мою сумку на пол.

— Шкаф пустой. Тебе принесут одежду. Твои шмотки можешь сжечь. Здесь ты будешь носить то, что мы скажем.

Он подошел к двери, ведущей из комнаты.

— Это ванная. Все, что нужно, там есть. У тебя час, чтобы привести себя в порядок. Через час ты должна быть готова к ужину. Артур не любит ждать.

Он уже собирался уйти, но остановился и обернулся.

— Ах, да. Правила. Руслан просил передать.

Он снова вошел в комнату, и от его близости мне стало трудно дышать. Он был как хищный зверь в замкнутом пространстве.

— Правило первое. Ты никогда не покидаешь эту комнату без нашего разрешения и сопровождения. Поняла?

Я кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Правило второе. Ты никогда не разговариваешь с прислугой. Вообще. Тебе что-то нужно — говоришь нам.

Снова кивок.

— Правило третье. Самое главное. Ты делаешь все, что мы тебе приказываем. Без вопросов, без пререканий, без истерик. Любой из нас троих. Наш приказ для тебя — закон. Если ослушаешься… — он сделал паузу, и его губы тронула жестокая ухмылка. — Я лично объясню тебе, что бывает с непослушными девочками. Очень доходчиво.

Он протянул свою огромную лапу и грубо провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Его кожа была шершавой, как наждак. Я вздрогнула, но не отстранилась. Нельзя было показывать страх.

— Умница, — пророкотал он. — Может, и сладим. Через час. Будь готова.

Он вышел, и замок в двери щелкнул с оглушительной финальностью. Я осталась одна. Одна в золотой клетке.

Я подошла к кровати и рухнула на мягкое покрывало. Тело била дрожь. Час. У меня был час до первого испытания. До ужина с моими чудовищами. Я знала, что это будет не просто прием пищи. Это будет казнь. Психологическая казнь, где они будут пытаться сломать меня, растоптать, превратить в ту покорную игрушку, которую они хотели видеть.

Но, лежа на этом холодном шелке, я дала себе клятву. Они могут забрать мою свободу. Они могут забрать мое тело. Но мою волю, мою ненависть — никогда. Я не сломаюсь. Я выживу. И я заставлю их заплатить за каждую секунду моего унижения.

Я встала и пошла в ванную. Горячая вода немного привела меня в чувство. Я смотрела на свое отражение в огромном зеркале. Испуганная, бледная девушка с огромными глазами. Нет. Не испуганная. Разъяренная.

Когда прислуга без стука внесла в комнату и повесила в шкаф несколько шелковых платьев-комбинаций, я выбрала самое простое, черное. Оно было похоже на одежду для жертвы на заклание. Идеально.

Ровно через час дверь открылась. На пороге стоял Руслан. Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Неплохо, — кивнул он. — Ты почти похожа на человека. Пойдем. Тебя ждут.

Глава 5: Ужин с врагами

Глава 5: Ужин с врагами

Столовая была такой же огромной и бездушной, как и весь остальной дом. Длинный полированный стол мог бы вместить человек двадцать, но накрыт он был лишь на четверых. Во главе сидел Артур. Дамир расположился справа от него. Руслан жестом указал мне на стул слева. Место напротив Дамира. Место жертвы между двух огней, под пристальным взглядом главного хищника.

Я села, стараясь держать спину идеально прямой. Прислуга бесшумно двигалась вокруг, расставляя тарелки с едой, которая выглядела как произведение искусства, и разливая по бокалам темно-рубиновое вино. Я не притронулась ни к чему. Кусок в горло не лез.

Они ели молча. Звук столовых приборов о фарфор казался оглушительным в этой гнетущей тишине. Это было частью пытки. Они игнорировали меня, демонстрируя, что я здесь — лишь предмет мебели, не заслуживающий внимания. Но я чувствовала их взгляды. Тяжелый, похотливый взгляд Дамира. Изучающий, анализирующий взгляд Руслана. И холодный, препарирующий взгляд Артура.

— Почему ты не ешь? — внезапно спросил Артур, нарушая молчание. Его голос прозвучал как удар хлыста.

— Я не голодна, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Здесь ты ешь, когда мы едим. Пьешь, когда мы пьем, — отрезал он. — И спишь, когда мы тебе разрешаем. Возьми вилку.

Это был приказ. Я медленно взяла в руки тяжелые серебряные приборы. Руки не слушались. Я подцепила крошечный кусочек какого-то салата и отправила его в рот. Вкуса я не почувствовала.

— Твой отец был очень глупым человеком, — как бы между прочим заметил Руслан, делая глоток вина. — Он думал, что сможет обвести нас вокруг пальца. Нас.

— Он был не глупым. Он был самоуверенным, — поправил его Артур, не отрывая от меня взгляда. — Он решил, что его положение и наша… прошлая дружба дают ему индульгенцию. Он ошибся. И заплатил за это. А теперь платишь ты.

— Я ни в чем не виновата, — тихо, но отчетливо произнесла я.

Дамир громко хмыкнул.

— Серьезно? А кто последние пять лет жил на деньги, которые твой папаша у нас украл? Кто летал на частных джетах, покупал цацки от Картье и платья за сотни тысяч? Не ты ли, принцесса? Твоя сладкая жизнь была оплачена нашей кровью. Так что да, ты виновата. И ты будешь платить. Долго.

Его слова были как пощечины. Я знала, что в них есть доля правды. Я никогда не задумывалась, откуда берутся деньги. Они просто были. Всегда. И я принимала это как должное. Но признать их правоту означало сдаться.

— Я не просила его об этом, — мой голос окреп. Ненависть придавала мне сил.

— Но и не отказывалась, — усмехнулся Руслан. — Это и есть твой грех, девочка. Грех бездействия.

Они переглянулись. Кажется, им нравилась эта игра. Они видели, что я не собираюсь молча сносить их нападки.

— У тебя красивые глаза, — неожиданно сказал Артур, меняя тему. Он откинулся на спинку стула, рассматривая меня. — Большие, испуганные. Как у олененка, на которого наставили ружье. Но в глубине… упрямство. Это хорошо. С покорными скучно. Ломать упрямых куда интереснее.

Я вскинула на него взгляд. Мое терпение лопнуло.

— Подавитесь своим интересом, — выплюнула я, глядя ему прямо в глаза.

В столовой наступила мертвая тишина. Дамир перестал жевать. Руслан поднял бровь в искреннем изумлении. А лицо Артура… его лицо не изменилось. Оно осталось таким же холодным, непроницаемым. Но в глубине его глаз вспыхнул и погас опасный огонек.

Он медленно положил вилку и нож на тарелку. Промокнул губы салфеткой. И посмотрел на меня. Долгим, тяжелым взглядом, от которого у меня по спине пробежал ледяной холод. Я поняла, что совершила ошибку. Фатальную ошибку.

— Ужин окончен, — спокойно произнес он. Его голос был тихим, но в этой тишине таилась угроза. — Похоже, нашей гостье нужно преподать первый урок хороших манер. Дамир, Руслан, оставьте нас. У меня с ней будет… личный разговор. О правилах поведения за столом.

Дамир и Руслан молча поднялись и вышли. Я осталась одна. Наедине с Наследником. И я знала, что этот разговор не будет иметь ничего общего со словами. Мое наказание только начиналось.

Глава 6: Первое наказание

Глава 6: Первое наказание

Дамир и Руслан вышли, и тяжелая дубовая дверь закрылась за ними с глухим, финальным стуком. Тишина, которая опустилась на столовую, была в тысячу раз страшнее их перешептываний и усмешек. Я осталась наедине с ним. С Артуром. С Наследником.

Он не двигался, продолжая сидеть во главе стола, и просто смотрел на меня. Его взгляд не был злым или похотливым. Он был хуже. Он был холодным, как взгляд хирурга на операционном столе. Он изучал меня, препарировал, оценивал степень моего упрямства и искал наиболее эффективный способ его вырезать. Секунды растягивались в вечность. Я сидела, вцепившись пальцами в край стула, спина была прямой как струна, а сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

— Встань, — наконец произнес он. Голос был тихим, но в нем была такая абсолютная уверенность в моем подчинении, что я невольно дернулась.

Я не сдвинулась с места. Это был мой последний рубеж, мой крошечный, жалкий бунт. Если я подчинюсь сейчас, в этом, то буду подчиняться всегда.

Он терпеливо ждал. Не кричал, не угрожал. Просто ждал. И это ожидание было страшнее любой угрозы. Я видела, как в глубине его темных глаз разгорается холодный огонек. Не злость. Интерес. Тот самый интерес, которым я посоветовала ему подавиться.

— Я не хочу усложнять, — сказал он так, будто обращался к неразумному ребенку. — Но если придется, тебе не понравится. Поверь. Встань.

Я медленно, очень медленно поднялась на ноги. Каждый сантиметр давался с боем. Мышцы одеревенели.

— Подойди сюда.

Я сделала несколько шагов и остановилась у его стула. Он сидел, а я стояла, и все равно он казался выше, больше, значимее. Он был центром этой вселенной, а я — лишь пылинкой на его орбите.

— Ты проявила неуважение, — констатировал он, вертя в пальцах ножку винного бокала. — Ко мне. К моим людям. К этому дому. Этого больше не повторится. Никогда. Ты усвоишь этот урок сегодня.

Он указал подбородком на стол.

— Убери все.

Я замерла, не веря своим ушам.

— Что?

— Ты плохо слышишь? — в его голосе прорезались стальные нотки. — Убери со стола. Тарелки, приборы, бокалы. Все. Прислуга сегодня отдыхает. У нас появилась ты.

Унижение обожгло меня изнутри, вытесняя страх. Я, Алина Вересаева, которую с детства обслуживали десятки людей, должна убирать за ним грязную посуду?

— Я не буду этого делать, — отрезала я.

Он вздохнул. Таким усталым, полным разочарования вздохом. А потом он двинулся. Молниеносно. Прежде чем я успела среагировать, он оказался на ногах, его рука схватила меня за волосы у затылка, и он с силой дернул меня вниз. Я вскрикнула от боли и рухнула на колени у его ног. Мои глаза оказались на уровне его дорогих ботинок, начищенных до зеркального блеска.

— Ты будешь делать все, что я скажу, — прошипел он мне в самое ухо. Его дыхание было холодным. — Ты будешь убирать, готовить, стирать, если я этого захочу. Ты будешь ползать на коленях и целовать землю, по которой я хожу, если я прикажу. Твоя воля больше не имеет значения. У тебя ее нет. Есть только моя. А теперь, — он немного ослабил хватку, — я повторю свой приказ в последний раз. Убери со стола.

Слезы боли и бессилия выступили на глазах. Я заморгала, чтобы не дать им пролиться. Не доставлять ему такого удовольствия. Дрожащими руками, стоя на коленях, я потянулась к столу, чтобы взять его тарелку.

— Не так, — остановил он меня. — Встань. И делай это как положено.

Я медленно поднялась. Ноги дрожали. Униженная, растоптанная, я начала собирать посуду. Я носила тарелки на кухню, где молчаливая прислуга шарахалась от меня, как от чумной. Я чувствовала на себе их взгляды — смесь жалости и презрения. Когда стол был идеально чист, я вернулась в столовую. Артур снова сидел в своем кресле и пил вино.

— Теперь десерт, — лениво бросил он. — На кухне. Принеси мне торт и кофе.

Я принесла. Мои руки так дрожали, что я едва не расплескала кофе. Я поставила чашку и тарелку с тортом перед ним.

— Хорошо, — он кивнул. — А теперь встань здесь. Рядом. И жди.

И я стояла. Как статуя. Пока он медленно, с наслаждением ел десерт и пил кофе. Он не смотрел на меня, но я чувствовала его власть, его контроль над каждым моим вздохом. Он не просто наказывал меня. Он приручал. Ломал. Дрессировал.

Когда он закончил, он отодвинул тарелку.

— Теперь ты, — сказал он.

Я не поняла.

— Ты тоже заслужила десерт, — в его глазах блеснула жестокая усмешка. Он взял с тарелки ложку с остатками крема и протянул ее мне. — Ешь. С моей ложки.

Я смотрела на эту ложку, как на ядовитую змею. Это было уже за гранью.

— Нет.

— Ешь, — повторил он, и его голос не предвещал ничего хорошего.

Я отрицательно качнула головой. Тогда он снова схватил меня за волосы, запрокидывая мою голову. Второй рукой он зажал мой нос. Я инстинктивно открыла рот, чтобы вдохнуть, и в тот же миг он засунул мне в рот ложку с кремом. Сладкая, приторная масса заполнила мой рот. Я закашлялась, пытаясь выплюнуть, но он держал крепко.

— Глотай, — приказал он.

Униженная, захлебываясь слезами, я проглотила.

Он отпустил меня. Я стояла, шатаясь, вся в слезах и остатках крема.

— Вот видишь, — сказал он почти ласково. — Ты все можешь, когда захочешь. Урок на сегодня окончен. Думаю, ты его усвоила.

Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Я съежилась, ожидая удара. Но он лишь протянул руку и вытер крем с моего подбородка. Его прикосновение было легким, почти нежным, и от этого контраста с его жестокостью становилось еще страшнее.

— Пойдем, — сказал он. — Я провожу тебя в твою комнату. Пора готовиться ко сну. Сегодня у тебя будет долгая ночь.

Глава 7: Право сильного

Глава 7: Право сильного

Артур вел меня по коридорам молча. Я шла рядом, как на поводке, не смея поднять глаз. Мое тело все еще била мелкая дрожь после пережитого унижения. Каждая частичка моего существа кричала, протестовала, но внешне я была покорна. Я усвоила урок. Сопротивление бесполезно и ведет лишь к большей боли.

Он привел меня к двери моей комнаты и открыл ее. Мое сердце рухнуло, когда я увидела, что внутри меня уже ждут. Дамир и Руслан. Они сидели в креслах, как два хищника в засаде, и их взгляды тут же впились в меня. Артур подтолкнул меня внутрь и закрыл за нами дверь. Теперь я была заперта с ними со всеми.

— Ну что, урок усвоен? — с ленивой усмешкой спросил Руслан, отставляя в сторону бокал с виски.

— Она способная ученица, — ровным голосом ответил Артур, подходя к ним. Он встал за креслом, в котором сидел Руслан, положив руки ему на плечи. Теперь они были единым фронтом. Трибунал, который будет вершить мою судьбу.

— Тогда можно переходить к основному блюду, — облизнулся Дамир, его взгляд стал тяжелым, маслянистым. Он раздевал меня глазами, и я чувствовала себя омерзительно грязной.

— Кто первый? — спросил Руслан, обращаясь к Артуру. Вопрос прозвучал так обыденно, будто они решали, кто первым пойдет в душ.

Я замерла, боясь дышать. Сейчас они решат. Сейчас они бросят жребий, и один из них…

— Я думаю, право первого принадлежит тому, кто больше всех пострадал от ее папаши, — неожиданно произнес Дамир, поднимаясь со своего места. Его огромная фигура, казалось, заполнила собой все пространство. — Тому, кто лично вытаскивал из задницы его провальные проекты. Тому, кто чуть не сел из-за его подставы. То есть, мне.

Артур посмотрел на него долгим, холодным взглядом. На мгновение мне показалось, что он откажет. Что его эго, его статус Наследника, не позволит кому-то быть первым. Но он лишь едва заметно кивнул.

— Ты прав. Твой ущерб был самым значительным. Она твоя. На сегодня.

Руслан усмехнулся в свой бокал.

— Джентльмены. Я тронут.

— Тогда не будем мешать, — Артур повернулся к выходу. — Мы с Русланом допьем в кабинете. Дамир, не разломай ее в первую же ночь. Она нам еще пригодится.

Эти слова были брошены так небрежно, будто речь шла о машине или дорогом телефоне. Они вышли. Дверь закрылась, и щелчок замка прозвучал для меня как смертный приговор.

Я осталась наедине с Дамиром.

Он молча смотрел на меня, и в этой тишине было больше угрозы, чем в криках. Я пятилась назад, пока не уперлась спиной в холодную стену. Бежать было некуда.

— Боишься? — хрипло спросил он, делая шаг ко мне.

Я молчала, лишь крепче обнимая себя за плечи.

— Правильно. Бойся.

Он подошел вплотную. От него пахло алкоголем, табаком и какой-то первобытной мужской силой. Он был огромным, подавляющим. Я чувствовала себя кроликом перед удавом.

Он не стал меня целовать. Он просто протянул свою огромную ручищу и схватил за ворот моего черного шелкового платья.

— Сними это, — приказал он.

Мои пальцы онемели. Я не могла пошевелиться. Я просто смотрела в его темные, почти черные глаза, в которых не было ничего, кроме животного желания.

— Я сказал, сними, — повторил он, и в его голосе прорычали низкие нотки.

Я отрицательно качнула головой. Это было последнее, что я могла сделать. Последний акт неповиновения.

Он усмехнулся. Жестоко, безрадостно.

— Ну что ж. По-плохому так по-плохому.

Он схватил ткань обеими руками и с силой дернул. Раздался резкий треск рвущегося шелка. Дорогая ткань, которая стоила больше, чем месячная зарплата обычного человека, расползлась на мне, как бумажная салфетка. Он срывал ее с меня кусками, обнажая мое тело. Холодный воздух комнаты коснулся моей кожи, покрывая ее мурашками.

Я стояла перед ним, прикрываясь руками. Обнаженная, униженная, дрожащая от страха и холода.

— Вот так-то лучше, — одобрительно пророкотал он, оглядывая меня с головы до ног. Его взгляд задержался на моей груди, на бедрах. — Да… Папаша твой знал толк в формах.

Он протянул руку и коснулся моего плеча. Его пальцы были грубыми, мозолистыми. Я вздрогнула от его прикосновения, как от удара током. Он медленно повел рукой вниз, по моей руке, по боку, по бедру. Он изучал меня на ощупь, как слепой изучает новую вещь.

— Мягкая…

Я зажмурилась, пытаясь мысленно улететь из этой комнаты, из этого тела. Но его прикосновения были слишком реальными, слишком осязаемыми.

— Открой глаза, — приказал он. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Я нехотя подчинилась. Его лицо было совсем близко. Я видела каждую пору на его коже, каждый шрамик.

— Ты моя, — прошептал он. — На эту ночь ты вся моя.

Он подхватил меня на руки так легко, будто я была пушинкой. Я инстинктивно вцепилась в его мощные плечи, чтобы не упасть. Два шага — и он бросил меня на огромную кровать. Я утонула в мягких подушках и шелковых простынях.

Он навис надо мной. Его огромное тело отбрасывало тень, которая поглотила меня целиком. Я видела только его темный силуэт на фоне света из коридора. Силуэт хищника, готового к прыжку.