Отдана за долги властному

Глава 1

Арам

— Ну что, малыш, снова, смотрю, пришел просить отсрочку? — недовольно рычу на мелкого засранца, который безуспешно пытается взять на свои плечи то, что всю свою жизнь делал его отец. Позади него второй толкает в спину невысокую светловолосую и очень хорошо сложенную девочку лет двадцати, не больше. Она в коротеньком сарафане. Хороша, ничего не скажешь. Прям как я люблю.

Парень подходит к моему столику и заводит вполне предсказуемую песню:

— Арам, ты же знаешь, я отдам. Но чуть позже. Буквально пара дней. У меня крупная сделка на носу. Закрою ее и все верну.

— Твой старик никогда такого себе не позволял. Но ты очень ловко выкручиваешься. Подведи-ка ко мне мой подарочек.

— Все, как ты любишь: невинная блондинка, скромная, тихая и очень сладкая.

— Это уже мне решать. Но выглядит приятно, не спорю.

— Пусти, — пищит девочка, когда Илья дергает ее за локоть и толкает ко мне.

— Ну тише, маленькая, тише. Я тебя не обижу. Только хочу получше разглядеть. Подойди. Как тебя зовут?

Девочка тушуется, сжимается в комок и на секунду оборачивается к Илье.

— Сюда, говорю, подойди! — рычу ей, отчего она подскакивает в испуге, зажмуривается и не глядя подшагивает ко мне. — Как тебя зовут, милая?

— Юля… — дрожит ее тонкий голосок. Глаза на меня поднять боится.

— Юлечка, значит, — улыбаюсь и восторженно облизываюсь, глядя на эту просто бесподобную прелесть. Не вставая со стула, а только повернувшись в сторону от столика, разглядываю малышку и не могу сдержаться, чтоб не прикоснуться к ней. — Девственница?

— Конечно, Арам, все как ты любишь! — быстро выдает Илья.

— Я не тебя спрашивал. А девочку. И вообще, что встал? Иди по своим делам. У тебя два дня. Не принесешь долг — будешь считаться с правилами, которые и твоего отца свели в могилу.

— Я тебя понял, Арам.

— Проваливай давай! — рычу, не отрывая взгляда от девочки. — А за красавицу отдельная, не связанная с бизнесом благодарность.

Когда эта бестолочь уходит из клуба, жадно скольжу глазами по стройному телу девочки и касаюсь ладонью ее бедра. Малышка вздрагивает и отступает.

— Куда собралась? — Хватаю ее за руку и рывком усаживаю себе на колено. — Мои игрушки не должны ничего делать без моего разрешения! Если только не хотят, чтобы папочка нехорошо с ними обходился. А ты же не хочешь этого, верно?

Мотает личиком, распушивая свои длинные почти до попы волосы цвета солнца, и роняет слезинки из бездонных голубых глаз.

— Умничка. Потому что я тоже не хочу тебе делать больно. Только приятно, — шепчу и пробираюсь пальцами от ее коленки вверх по бедру. Кожа такая нежная. Просто бархатная на ощупь. Сводит с ума. Но торопиться не хочу. Самое сладенькое оставлю на потом. — Как же ты мне нравишься. И еще больше, когда вот так ёрзаешь попкой по мне. Возбуждаешь очень.

Девчонка замирает, будто камень, и только губки двигаются быстро-быстро:

— Не делайте со мной ничего, пожалуйста. Вы же можете просто не делать.

— Ух ты, у тебя голосок прорезался. И какой сладкий, изумительно! — говорю, повернув девочку к себе лицом, провожу большим пальцем по ее нижней губе, такой пухленькой, что не могу отказать себе в удовольствии попробовать ее на вкус. Ловлю ее и посасываю. Стону от наслаждения. Безмолвно прошу девочку нажимом пальца разжать челюсти и запускаю язык ей в рот. Блуждаю, нахожу ее сладенький влажный язычок и прокатываюсь по нему. Спускаюсь ладонью к плечику и снимаю бретельку сарафана. Сжимаю небольшую, но такую упругую грудь и остро торчащим соском. Член в брюках просто вздыбливается, предвкушая усладу, и упирается девочке в попу. — Очень, очень хорошая малышка, да. Настоящее лакомство. Поднимайся, — велю ей и встаю.

— Что? — будто муха, которую с мороза в тепло запустили, спрашивает девочка.

— Солнце мое, да ты некак потекла уже, а? Ну-ка…

— Уберите руки. Не надо. Не трогайте меня, — пищит блондиночка и пытается не позволить мне залезть к ней под сарафан. Только силенок вот не хватает. Слишком маленькая и слабая. И не понимает, с кем имеет дело.

— А ну цыц! И руки подними! — гремлю на нее.

Она пугается и будто прячется в свою воображаемую норку. Замирает и отпускает мое запястье. Держит ручонки на уровне своего пупка и сжимает сарафан пальчиками. Пока я запускаю ладонь между ее стройными ножками и скольжу по гладкой белоснежной коже вверх по внутренней стороне бедра. Прикасаюсь к ней через белье и ощущаю тепло. Даже больше — ее писечка такая горячая, что можно обжечься. И слегка влажная.

— Так и знал, что ты только играешь в недотрогу, — улыбаюсь с диким азартом в глазах. — Очень правдоподобно. Ну всё, всё так, как я люблю. Хочется взвыть от восторга. И заставить тебя стонать.

— Я не играю! Мужчина, вы… — всхлипывает девочка и даже встает на носочки, будто это должно как-то помочь ей избавиться от моей руки в ее промежности. — Вам незачем…

— Замолчи и делай свою работу, пока я занимаюсь тобой. Пойдем.

— Подождите, стойте, пожалуйста! Я не хочу, не надо, прошу!

Глава 2

— Нет, нет, умоляю, не надо! Только не… этим! Прошу…

— Не бойся ты так, маленькая, я свое дело знаю. Еще ни одна красавица не оставалась разочарованной. Хоть ни мне этого и не говорили, — ехидно смеется мужчина. — Им не положено. Да и вообще, не одной же тебе кайфовать, верно?

Он становится на диван коленями, а я отползаю назад, жмусь к спинке и собираюсь в маленький комочек.

— Вы же не можете. Так нельзя.

— Ты так ведешь правдоподобно себя. Хорошо тебя малец подготовил. Иди-ка сюда, — рычит громила, ловит меня за лодыжку и тянет к себе. — Уверяю, так тебя никто и никогда не отлюбит, как я сейчас.

— Стойте, стойте! Не надо. Нет! Не трогайте, что ж… Нет! — визжу изо всех сил и брыкаюсь, будто меня хотят заживо в костер бросить. Хотя и это, наверное, было бы лучше. Беспорядок в голове от оргазма мигом выветрился, хватило увидеть его большущий орган. Да он просто не поместится во мне. Так болтается из стороны в сторону с каждым движением этого мужика…

— Закрой рот! Разоралась как ненормальная. Хуже ведь будет. Я все равно свое возьму. Тебя возьму. И чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее я тебя накажу!

Закончив громыхать надо мной, особенно заметив, что я притихла и опять забилась в угол дивана между спинкой и подлокотником, мужчина оголяет зубы и пристраивается у меня между ног, с силой разводя их в стороны. Ослабляет хватку и видит, что я не двигаюсь, и тогда отпускает одну мою ногу и сжимает в руке член. Кладет его мне на лобок, а головка ложится выше пупка.

«Да он меня убьет этим копьем, проткнет насквозь», — вопит сознание, пока я с ужасом смотрю на это живое орудие для пыток и судорожно хватаю ртом воздух.

— Не бойся, я не буду входить слишком глубоко, — рычит мужчина, в точности угадывая мои мысли. — Хоть и очень хочется. Но я же понимаю, что ты не выдержишь. Сейчас тебе целочку порву, будет немножко больно, как комарик укусит, а потом станет хорошо.

Он отводит таз назад и — поражаюсь себе, как я могу спокойно, хотя так только внешне может показаться, смотреть на то, что сейчас будет врываться в меня — пристраивает головку между половыми губами, с прижимом скользя по клитору. Нажимает. Я стараюсь не двигаться, потому что безумно страшно, и с выпученными глазами смотрю, как в меня входит головка. Медленно, но неумолимо. Секунда тянется как целая жизнь. Невозможно вдохнуть, спазм в горле, а на глаза накатывают слезы. Не так я представляла себе свой первый секс, хоть и миллионы раз о нем мечтала.

— А-ай! — кричу, чувствуя, как внутри начинает что-то сильно тянуть, будто меня рвут надвое; нет, на тысячу частей одновременно.

— Тише, маленькая, тише. Вот тот самый момент. А теперь одно сильное движение, и ты женщина…

Я вся напрягаюсь, ожидая самого, самого худшего на свете… Но вдруг слышится стук в дверь. Такой настойчивый, быстрый.

И мужчина ослабляет напор. Ощущаю, что снова могу дышать, когда из меня выскальзывает эта… штука, и меня тут же разбивают слезы.

— Что такое? — слышу сквозь собственные рыдания. — Какого черта?

— Простите, босс, — звучит слабо, кажется, за дверью, — дело срочное. Минутное, но срочное.

— Твою ж мать… — ругается этот здоровяк и встает, заставляя диван, освобожденный от веса, облегченно скрипнуть. Ничем даже не прикрываясь, идет к двери и громыхает: — Если это не стоило того момента, который я упустил, то я из тебя все дерьмо вышибу, а труп твой скормлю свиньям!

Какой ужас, куда я попала. Мне до этого дня казалось, что самый страшный зверь, это мой брат, который силой заставил меня сюда прийти и без малейшего сомнения отдал в лапы этого человека. Но нет. Эта беспощадная машина для насилия куда страшнее. Брат хоть не пытался меня взять. Только развращал, трогал везде и приговаривал о том, как я ему еще пригожусь. Вот был бы папа жив, он бы не допустил всего этого. Почему мне так не везет…

— Сукин сын! Он мне за это заплатит! — слышу буйство мужчины и приближающиеся шаги, а открыть глаза и посмотреть просто не могу от оцепившего меня страха.

— Ну что, дорогуша, не повезло тебе. Придется ехать по делам. Но это ненадолго. Всего пара минут, и мы с тобой вернемся к тому, с чего начали. Но ты не грусти, — слышу улыбку в голосе. Еще бы понять, чему он так радуется. Неужели он и правда думает, что я хотела всего этого, просто притворялась? Открываю глаза, наверное, почувствовав, что прямо сейчас мне ничего не угрожает, и смотрю в лицо мужчины. Оно переменилось. В нем уже нет того огня, с которым он налегал на меня еще две минуты назад.

— Ты поедешь со мной, — продолжает. — Я по дороге улажу один вопрос, и отправимся домой. И я обязательно покажу тебе небо в алмазах. Только немного в другом смысле, если ты понимаешь, о чем я, — хохочет он и берет меня за руку. Поднимает с дивана и прилаживает мой сарафан. — Ох, и сладенькая же ты. Ну ладно. Давай на выход. Машина перед клубом.

— А можно мне просто здесь вас подождать? Ну, до завтра? — выдаю последнюю надежду. Но мужчина даже не обращает внимания на мой вопрос.

Он надевает обратно брюки и подталкивает меня к двери. Идет сзади, явно поедая меня глазами. Спиной чувствую его жадный и очень властный взгляд, который прямо кричит, что нет и шанса на то, чтобы мужчина не получил желаемого. С трудом заставляю себя идти, хотя ноги от страха, да еще и того оргазма, за который мне гораздо больше стыдно перед собой, чем перед мужчиной, совсем не слушаются, не гнутся и норовят увести меня в сторону.