Отец жениха. Я заберу тебя, Ангел

Глава 1

– Вас хотят увидеть.

Я поднимаю голову и разглаживаю белую фату.

Неужели Стас? Решил нарушить правила и встретиться до церемонии.

– Кто именно? – с волнением уточняю я.

– Назвался родственником.

Может, всё-таки папа? Отпросился с работы, чтобы увидеть мою свадьбу.

Внутри зарождается теплый огонёк надежды.

– Пусть зайдет!

Твердые, жесткие шаги. Нет, стойте… Это не папа!

Дверь открывается.

И в следующую секунду мое дыхание резко обрывается.

На пороге — он.

Марк Хисанов.

Отец жениха.

Мужчина, которого я должна стереть из памяти.

Я подскакиваю на ноги и торопливо говорю:

– Вам сюда нельзя!

– Почему же, Ангел? – холодно уточняет он, выгибая бровь.

– Стас будет злиться.

Хисанов заходит в комнату спокойно. Уверенно. Будто он здесь хозяин.

Глаза цепко скользят по моей фигуре. Медленно переходят к шее и лицу.

– Ты выглядишь очень красиво, – низким голосом заявляет он.

По коже бегут колкие мурашки.

– Спасибо, – я закусываю губу. – Вам лучше уйти. Церемония скоро начнётся.

– Я не займу много времени, Кристина.

Он делает ещё шаг. Заполняет пространство властной, тяжелой энергией.

– Разговаривать сейчас — это плохая идея, – умоляюще шепчу я. – Пожалуйста…

– Я хочу сделать вам подарок на свадьбу.

Несколько раз моргаю, сбитая с толку.

– Это необязательно, Марк Александрович. Лучше позже. Вы можете назначить встречу со Стасом.

– А если я не хочу потом? – строго бросает он. – Я здесь, чтобы помириться.

Хисанов становится вплотную, а я сглатываю. Легкие наполняются его запахом. Дорогая кожа с нотками темного дерева.

Он пахнет силой. И вместе с тем — опасностью.

– Неужели откажешь, Ангел?

Я впиваюсь пальцами в юбку платья. Внутри всё кричит, что нужно сказать «нет».

Но он выглядит так спокойно, что я не чувствую подвоха.

– Хорошо, – на выдохе отвечаю я. – Только быстро.

Он кивает.

Прежде чем я успеваю отступить, Хисанов касается моей руки.

Кожа к коже. Тёплая, решительная ладонь обхватывает мои пальцы.

И тянет за собой.

– Подарок в машине. Буквально минута.

– Церемония через пять минут! – с волнением говорю я, сопротивляясь.

– Кристина, хватит нервничать. Я не останусь. Просто отдам и исчезну.

Господи… ладно!

Мы оставляем комнату и идем к запасному выходу.

Я мельком рассматриваю его.

Красивое мужское лицо. С выраженной линией скул и строгими чертами. Прошёл месяц, как мы виделись в последний раз.

Он не изменился. Всё такой же уверенный и властный мужчина.

На нём черные брюки и рубашка, распахнутая на широкой груди. Ткань идеально подчёркивает крепкие мышцы.

Воздух на улице тёплый, слегка душный. Как перед грозой.

– Подарок не слишком тяжёлый? – стараюсь уточнить с легкостью.

А голос предательски дрожит.

– Нет, – он хмурит брови. – Скорее, символичный.

Мужчина открывает заднюю дверь внедорожника.

Я делаю шаг ближе и заглядываю внутрь.

Пусто.

Ни коробки, ни свёртка или цветов. Только прохладный кожаный салон.

Я медленно разворачиваюсь. Внутри всё сжимается.

Лицо Хисанова изменилось.

Спокойствие исчезло. Глаза потемнели. А скулы напряглись.

Ледяная. Непоколебимая решимость.

– Что это значит? – хрипло шепчу я.

Он смотрит прямо в мои глаза. Без жалости.

– Ты не выйдешь за моего сына.

Кровь пульсирует в висках. Это ловушка!

Я делаю резкий шаг в сторону. Нужно бежать!

Мужчина быстро хватает меня за локоть. Его пальцы грубо впиваются в кожу.

– Садись, – жестко велит отец жениха.

Адреналин разливается по венам. Заставляет сердце бешено колотиться.

– Не смейте мне приказывать! – громко кричу я. – Это не ваше дело!

Хисанов обхватывает мою талию и дергает на себя. Я чувствую крепкие мышцы сквозь одежду.

– Моё дело, – уверенным тоном заявляет. – И ты моя девочка, Ангел.

Не хочу выглядеть напуганной. Однако в горле застревает распирающий ком.

– Вы… с ума… сошли?

Он быстро разворачивает меня и заталкивает на сидение.

– Нет… НЕТ!

Извиваюсь, пытаюсь сопротивляться.

– Успокойся! – его голос режет воздух, как лезвие.

Хисанов приказывает водителю ехать. Двери блокируются, и внедорожник трогается.

– Вы похищаете меня?! – я задыхаюсь от ужаса. – Свадьба через две минуты! Я должна быть там!

Через окно заднего вида я наблюдаю, как дворец бракосочетания отдаляется.

– Значит, сын останется без невесты, – равнодушно бросает отец жениха.

– Отпустите!

Я кидаюсь на него. С диким отчаянием. Бью стальную грудь, хочу зарядить по лицу.

Но мужчина ловко перехватывает мои запястья одной рукой.

– Я заберу тебя, Ангел. Он больше не коснётся тебя. Ты будешь всецело принадлежать мне.

Значит, вот какой его план? Ему плевать на сына. На мой отказ. Он просто берет то, что хочет. И всё.

– Никогда! – зло отвечаю я и впиваюсь диким взглядом. – Слышите?! Никогда я не стану вашей!

Лицо Хисанова искажается. Зрачки сужаются, а на шее пульсирует вена. Ярость нарастает с каждой секундой.

Но мне уже все равно.

– Вас посадят за моё похищение! – гневно кричу я, надеясь, что водитель хотя бы повернется.

Тот лишь закрывает шторку, отрезая нас от передней части салона.

– Усмири пыл, Ангел, – цедит сквозь зубы Хисанов. – Или это сделаю я. Мне понравится. Тебе нет.

Открываю рот, чтобы возразить. А он грубо толкает меня к себе.

Я падаю на его колени. Крепкая ладонь стискивает мои щеки.

– Молчи, – предупреждающе рычит в моё лицо.

– Вы больны! – гневно шиплю. – Я сделаю всё, чтобы вы поплатились!

Его брови сходятся на переносице.

В следующее мгновение он запечатывает своими губами мой рот.

Глава 2

– Куда мы едем? – я говорю с нажимом, не скрывая злости.

– Увидишь, – коротко отвечает мужчина.

Я сижу рядом и уничтожаю его взглядом. А он даже не смотрит.

– Домой? К вам?

Хисанов неподвижен. Молчит.

Его холод пугает больше, чем любые угрозы. Когда он такой — лучше бежать.

А мне некуда.

Я снова пытаюсь вразумить его. Колочу руками. Две-три секунды.

Мужчина вновь стискивает меня в объятиях. Прижимает к себе. Его руки — металлические прутья.

– Хватит, – строгий шепот разносится над ухом.

Не вырваться. Не остановить безумие.

Я стискиваю зубы и рассматриваю мелькающие улицы, что постепенно редеют.

Мы едем за город!

Господи…

Он так ненавидит меня, что хочет убить? Решил навсегда оградить меня от Стаса?

Когда мы подъезжаем к высоким воротам, я замираю. Дышать перестаю.

Ворота медленно открываются, пропуская на территорию.

Большой современный особняк. Строгие линии фасада, острые углы и панорамные окна. Характеризует владельца.

По периметру — фигуры в чёрном. Охранники.

Шанс на побег усложняется…

– Это моя тюрьма? – сипло шепчу я. – Тогда скажите, в чём я виновата?

Хисанов лишь сдвигает брови к переносице.

Внедорожник плавно останавливается у главного входа.

Он выходит первым.

Его тёмный силуэт на фоне освещённого дома кажется ещё массивнее. Открыв мою дверь, отец жениха приказывает:

– Выходи.

Его протянутая рука выглядит, как насмешка. Будто мы на свидании.

Я вжимаюсь в сиденье и кручу головой.

– Не пойду.

Он медлит пару секунд. Холодно рассматривает моё лицо. А потом вдруг наклоняется и подхватывает меня на руки.

Я нервно дергаюсь, хочу отстраниться. Но платье сковывает движения.

– Пустите! – громко кричу. – Марк Алексан…! Отпустите меня! Сейчас же!

Но звук теряется в просторном дворе.

Мои удары по стальным плечам — лишь больно жгут руки.

– Ангел, не трать силы зря.

Его голос такой спокойный, твердый. Раздражает меня.

– Или что? – с вызовом бросаю я.

Смотрю на Хисанова снизу вверх. Может расцарапать ему лицо?

Но побаиваюсь. Я знаю, какой он в гневе.

– Будешь ночевать на улице, – заявляет он. – Спать на холодной земле.

– Я ненавижу вас! – зло бросаю. – Посмотрим, когда сюда заявится полиция!

– Осторожнее в словах, – цедит мужчина, крепко прижимая меня к своему телу.

– Вы тоже!

– Моё терпение не безгранично! – резко выпаливает он.

Свадебное платье развевается на ветру.

Абсурдная картина: жених несёт невесту.

Только жених — не Стас. Его отец.

А невеста — пленница.

Дверь особняка распахивается.

Мы переступаем порог.

Хисанов несёт меня по широкой лестнице на второй этаж. Его шаги легкие и уверенные, будто я ничего не вешу.

– Ты останешься здесь, пока не успокоишься.

Он заходит в просторную спальню и бросает меня на кровать.

Я тут же вскакиваю.

– Дайте телефон! Пожалуйста! Хотя бы сообщить моей подруге, чтобы она не волновалась.

Мужчина внимательно окидывает меня глазами. Пронизывает до кожи. И даже глубже. Забирается под сердце.

Я ежусь. Будто стою обнаженной.

Его челюсть напрягается. Он сдерживает недовольство или что-то другое.

Беспокоится? Конечно, нет!

Он злится. Я нарушаю его план. Мешаю контролю.

– Расслабься, Ангел, – строго заявляет он. – Я всё улажу.

Я подлетаю к мужчине и шиплю:

– То, что вы сделали — невозможно уладить! Меня будут искать! Лучше отпустите!

Но ему плевать. Он разворачивается и уходит. Запирает меня.

Я подскакиваю к двери и бью кулаками по дереву. Кричу, что отомщу Хисанову. Пока голос не становится хриплым.

Слёзы копятся в уголках глаз.

Неприятная горечь подступает ко рту.

Я делаю глубокие вдохи.

– Мне нельзя волноваться… Нужно действовать, – тихо подбадриваю себя и глажу живот.

Всё будет хорошо. Я оглядываюсь.

Кровать, тумбочки, комод с зеркалом и диван. Есть ванная комната. Однако ничего, чем можно открыть замок.

– Почему я не взяла телефон?

Ведь правда говорят: когда похищают, сначала проверяют близких людей.

Часто жертва сама идёт в руки, потому что доверяет.

Вот и я. Доверилась. А теперь — в ловушке.

Медленно подхожу к окну и распахиваю его. Небо затянуто. Моросит дождь.

Снизу — узкий карниз. Чуть ниже — клумбы и трава. Первый этаж.

– Не смертельно. Всё получится, – уверенно киваю я.

Сбрасываю туфли, перелезаю и ставлю босые ноги на карниз.

– Охранников нет. Прекрасно, – нервно усмехаюсь я. – Ужасная безответственность ваших работников, Марк Александрович.

Судьба даёт мне шанс.

Прыгаю.

Острая боль охватывает лодыжку. Я кусаю губу, чтобы не закричать. Растираю ушиб.

– Ничего, дойду.

Помню, что трасса недалеко.

Хромаю к небольшой калитке высокого забора.

Тяну за ручку. Открыта.

За ней лес.

Он быстро поглощает меня. Ветви хлещут по лицу, цепляются за пышную юбку. Словно хотят удержать.

Дождь льёт всё сильнее, превращая тропинку в мокрую кашу.

Ноги вязнут в грязи. Каждый шаг даётся с трудом.

Платье тяжелеет. Волосы прилипают к щекам.

Сердце колотится так рьяно, что вот-вот покинет меня.

Когда уже будет дорога?

Спотыкаюсь, едва держась на ногах. И в этот момент осознаю: я потерялась.

Вскидываю голову, и дождь бьёт по лицу.

– Ненавижу тебя, Марк! Сколько ещё ты будешь портить мою жизнь?! Ломать под себя! И всё мало! Мало тебе!

Я аккуратно хромаю обратно. И выхожу к большому озеру.

Приближаюсь к берегу и начинаю мыть ноги. Вода ледяная, но мне уже всё равно.

– Что теперь? – горько плачу я. – Куда идти?

А если он решит проучить меня? Оставит здесь на всю ночь?

Тревожные мурашки бегут по позвоночнику.

Глава 3

– Хотите раздеть меня? – язвительно уточняю.

Сажусь на колени, вскидываю подбородок и гневно добавляю:

– А может просто отодвинете юбку и вставите мне? Зачем церемониться?

Хисанов не двигается. Но воздух вокруг становится густым. Удушливым.

Его рука молниеносно цепляет мой подбородок. Сжимает двумя пальцами.

Боль — резкая и унизительная.

– Ты себя открыто предлагаешь? Как шлюха? Интересно.

Он нависает сверху. Вынуждает держать взгляд и не отворачиваться.

Рассматривает, будто видит впервые.

– Не боишься? Мы здесь одни. Я могу сделать всё, что угодно. Как сам захочу. Никто тебе не поможет, Ангел.

Тело прошибает сильным током. Он чувствует мою дрожь.

– Я полагал, тебе не нравится, когда берут силой? Ты солгала мне тогда?

Моё сердце гулко стучит. Закладывает уши.

– Нет…, – выдавливаю я с трудом.

Отчаянно надеюсь, что Хисанов этого не сделает. Я не переживу. Душевная боль разорвёт меня в клочья.

Я резко отвожу глаза, и слезы обжигают веки. Они стекают по моему носу. И ударяются о его руку, которой он держит меня.

Пытаюсь отстраниться, но мужчина сильнее притягивает меня.

– Хочешь заболеть и лежать с температурой? – жестко уточняет он.

Я тяжко сглатываю.

– Не хочу.

– Значит, раздевайся. Без возражений. Иначе я разорву это чертово платье!

Я перевожу взгляд снова на Хисанова. Делаю медленный кивок.

Он задерживается на пару лишних мгновений. Проникает взглядом, будто хочет добраться до моих мыслей. Вытащить их наружу. Обнажить.

Затем стирает мою слезу большим пальцем.

Ладонь убирает, но не отходит. Стоит всё также вплотную. Его черные туфли касаются моих коленей.

Потянувшись к боковой молнии, я расстегиваю платье. Жду, что мужчина проявит хоть каплю благородства и не станет наблюдать.

Это не про Хисанова.

Я задираю голову и сдавленно молю:

– Отвернитесь.

Мужчина напрягает челюсть и поворачивается спиной.

Я торопливо сбрасываю платье. Мокрая ткань прилипла к телу, не хочет отпускать. Выпутываюсь из юбки.

Остаюсь в нижнем белье — тонком, влажном, почти прозрачном.

Стыд обжигает щёки.

Поднявшись на ноги, я обхватываю голые плечи.

– Что теперь? – спрашиваю я.

– Ванна, – он указывает головой, делая шаг в сторону.

Только сейчас я замечаю огромную ванну, заполненную водой. Пар устремляется к потолку. А на поверхности колышется густая пена.

Я перелезаю бортик и опускаюсь в воду. Теплота обволакивает, заставляя дрожь постепенно утихнуть.

Поджав колени к подбородку, я бросаю взгляд на затылок Хисанова и тихо бормочу:

– Уйдите.

Он разворачивается и твердо заявляет:

– После того, что ты сделала, я не оставлю тебя одну.

– Будете… смотреть? – проглатываю каждое слово.

– Нет, – он делает шаг ближе. – Я помогу тебе.

Прежде чем успеваю спросить, в чем именно, мужчина хватает белую губку. Наливает жидкое мыло.

Запах лаванды и чего-то сладкого разносится по комнате.

Моё сердце подскакивает к горлу. Пугающие мысли атакуют роем. Он собрался… мыть меня? Желает всё контролировать.

Хисанов вспенивает губку и опускается у изголовья ванны.

– Откинь голову назад.

Его голос не оставляет выбора. Я чувствую, как воздух распирает легкие. Сопротивляться бесполезно. Будет только хуже.

Выполняю его приказ.

Шея опускается на бортик ванны, а макушка касается его плеча.

Я слишком близко. Слишком... запретно.

Опускаю ресницы. Пытаюсь не думать, как это выглядит со стороны.

Губка касается шеи. Пульс разгоняется сильнее.

Теплая мыльная пена начинает стекать по моей коже. Хисанов уверенно скользит губкой вдоль линии горла.

Это невыносимо!

Я стискиваю зубы. Но тело предательски реагирует.

Кожа покрывается мурашками, а внизу живота разливается тепло. Стыдливое, нежеланное.

Только бы не заметил...

– Расслабься, Ангел, – проникновенным голосом велит мужчина.

Боже! Заметил?!

– Мгх…, – шепчу невнятное согласие.

Я мечтаю провалиться сквозь пол.

Губка опускается ниже. Бежит по плечам, и я перестаю нормально дышать. Моя грудь лихорадочно вздымается.

Пытаясь отвлечь его и себя, хрипло лепечу:

– Скажите, где я ошиблась? Почему не смогла найти дорогу?

Он не останавливается.

Губка продолжает свой путь. Теперь уже по ключицам.

Я сглатываю вязкую слюну.

– Ты запуталась в лесу, – он говорит ровно, но я слышу бархатные нотки. – Сначала шла верно, но затем свернула не туда.

Открываю глаза и смотрю на потолок. Внутри трепещет от волнения.

– Это ваш второй дом? Живете здесь на выходных?

Пауза.

Губка замирает.

Я чувствую его дыхание на своей щеке. Оно становится глубже. Тяжелее.

– Выпытываешь информацию, Ангел?

– Просто интересно. Ваша бывшая жена приезжает сюда?

– На сегодня достаточно вопросов! – жестко бросает Хисанов.

Цепляюсь руками за бортики ванны и нервно кусаю губу.

Теперь он намыливает кожу ещё медленнее, словно наказывая за дерзость.

Губка скользит по ложбинке между грудей. Я чувствую, как мыльная пена просачивается под край лифа.

Сердце колотит от загнанности моего положения.

– Марк Александрович…

– Тссс!

Хисанов наклоняется, и его борода царапает мою щеку.

Если я поверну голову хотя бы на сантиметр — наши губы встретятся.

Он скользит по животу, задевает мой пупок.

Я словно натянутая струна. Боюсь и жду, как его ладонь оставит губку и скользнет под трусики.

Мужчина проводит по внутренней стороне бедер.

– Пожалуйста…, – хрипло умоляю я.

Хисанов быстро моет губкой остальную часть ног и убирает руку.

– Включи душ. Ополоснись, – строго приказывает он.

Мужчина отворачивается. А я дрожащими руками жму на кнопку душа.

Глава 4

– Кристина Юрьевна?

Тихий стук.

Затем настойчивый.

Я вздрагиваю. Резко сажусь в постели и оглядываюсь. Где я?

Солнце пробивается через плотные шторы, но всё равно темно.

– Можно войти? – доносится женский голос.

– Нет, подождите! – хрипло бормочу я.

Откидываю одеяло и поднимаюсь. Делаю шаг. Вскрикиваю от боли. Присаживаюсь на корточки и растираю лодыжку.

– Господи… избавь меня от Хисанова!

Память возвращается. Одно воспоминание хуже другого. Мозг начинает гудеть. Будто кто-то иглы вкручивает.

Марк Хисанов украл меня перед церемонией.

Сказал, что я буду принадлежать ему. Как его игрушка?

Несостоявшуюся брачную ночь я провела на кровати отца жениха.

Это не шутка. Не дурной сон.

Всю ночь я дышала его запахом.

Но, слава Богу, Хисанов спал не здесь.

– Извините, всё в порядке? – заглядывает женщина.

– Да…

Она заходит уверенной походкой. Распахивает шторы, запуская яркий солнечный свет.

Затем приближается ко мне и спокойно уточняет:

– Вам помочь встать?

Я облизываю сухие губы и киваю.

Женщина усаживает меня обратно на кровать.

– Меня зовут Ирина. Я веду хозяйство и помогаю по дому.

– Приятно познакомиться, – автоматически выдавливаю я.

Чувствую себя растерянной. Всё вокруг — не моё, чужое. В голове наслаивается паника. Тревожит меня.

Если план Хисанова состоял в том, чтобы испортить свадьбу, значит, я свободна?

– Марк Александрович распорядился, чтобы вы позавтракали.

Она ставит поднос на тумбу: чай, тосты, оладушки, клубника. Даже маленькая вазочка с мёдом.

Все выглядит аппетитно. Но в горле стоит ком.

Я кашляю и тихо спрашиваю:

– Где… Хисанов?

– Он уехал по делам. Вернётся ближе к вечеру, – мягко отвечает женщина.

Фыркаю от злости.

– Дайте мне телефон, – с надеждой прошу я. – Мне нужно позвонить близкой подруге.

Ирина медлит. Глядит на меня с сочувствием, но произносит твердо:

– Это решает только Марк Александрович.

Я сжимаю губы. Конечно. Здесь всё по его правилам. Даже связь с внешним миром.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, в дверь опять стучат.

Ирина отходит в сторону и говорит:

– Не волнуйтесь. Это врач.

Она никуда не уходит. Садится на краешек дивана, опустив руки по бокам.

Караулит меня? Уверена, это приказ Хисанова. Мой побег заставил его усилить бдительность.

Это плохо.

Мужчина в очках заходит в комнату и вежливо спрашивает:

– Осмотрим ногу?

Я киваю и сбрасываю одеяло. Лодыжка болит знойно, но терпимо. Врач аккуратно надавливает в нескольких местах.

– Лёгкое растяжение. Без перелома. Держите мазь, эластичный бинт и обезболивающее.

Он достаёт из большой аптечки.

Я набираюсь смелости и на грани слышимости говорю:

– А… обезболивающее можно беременным?

Врач поднимает на меня взгляд. Становится чуть заботливее.

– Какой срок?

– Восьмая неделя, – шёпотом отвечаю я.

Недоверчиво кошусь на Ирину.

Мужчина кивает и делает пометку в блокноте. Затем вынимает другой препарат.

– Это безопасно. Принимайте минимальную дозировку. А вот мазь универсальная. Используйте дважды в день.

Мне не привыкать. Когда я ходила в школу танцев, растяжения были частыми. Знаю, как справляться.

– Повторный осмотр через неделю. Либо раньше, если будет ухудшение. И… постарайтесь избегать стресса.

Я киваю, не поднимая глаз.

Он уходит.

Восьмая неделя. Глажу ещё плоский живот. Скоро прием у гинеколога. Надеюсь, всё будет хорошо.

А если Хисанов вообще не отпустит? Рожать буду здесь?

Нет-нет! Такого не будет!

Просто страх разыгрался. Я сделаю всё, чтобы убежать из его дома. Как можно быстрее.

– Я зайду позже, – сообщает женщина и встает. – Приятного аппетита.

Интересно, она слышала? Передаст Хисанову?

Смотрю на завтрак и не решаюсь прикоснуться. Желудок болезненно урчит.

Меня тошнит от всего подряд. Я уже боюсь кушать. Сегодня это могут быть тосты, завтра чай, а послезавтра овсянка.

Я беру стакан. Делаю маленький глоток. Холодная и чистая вода приятно облегчает сухость во рту. Пробую несколько клубничек.

Вкусно.

Ирина возвращается днём. Отдаёт пакет с вещами.

Я разворачиваю светлый домашний костюм — мягкий, дорогой.

И нижнее бельё.

Губы растягиваются в кривой улыбке.

Он знает мой размер. Когда Хисанов видел, что под моей одеждой нет белья — злился.

Хотя не совсем так.

В нём кипела смесь из гнева и желания.

– А вы можете показать мне… дом?

Женщина качает головой.

– Боюсь, нет. Марк Александрович не велел. У него свои правила. Особенно — с гостями.

– Гость? – нервно переспрашиваю. – Я здесь против своей воли!

Ирина поджимает губы и чуть смягчается:

– Если хотите, идемте на кухню. Пока я готовлю, вы можете посидеть рядом.

Оставшуюся часть дня я провожу с Ириной. Мы почти не говорим. Она занята делами, а я мыслями.

Но мне комфортно.

Здесь пахнет хлебом, бульоном и чем-то очень простым. Жизнью. Заботами.

Сейчас я вижу различия между его первым домом. На кухне не было уюта. Всё строго и безлико. Хисанов переехал туда на время, пока занят делами. Поближе к своему заведению.

А здесь он живет. По-настоящему.

Вечер наступает неожиданно быстро.

Пахнет тушёными овощами. Ирина тихо перебирает зелень, когда в доме раздаётся звук шагов.

Уверенные. Ритмичные. Холод проникает под кожу раньше, чем он появляется в дверях.

Марк Хисанов. Сосредоточенный, хмурый. В тёмном пальто.

Ирина убирает фартук.

– Добрый вечер, Марк Александрович. Ужин почти готов.

Мужчина кивает.

Не смотрит на еду. Окидывает меня взглядом и снимает перчатки.

Я подавляю дрожь, чтобы он не заметил моего испуга.

Глава 5

– Если ты не выйдешь на работу, – строго выдыхает мне в лицо, – я сделаю запись в твоей трудовой.

Я кривлю губами.

– С красивой формулировкой, Ангел. На следующем месте ты будешь долго объясняться.

Вот сволочь! Чудовище!

Я сглатываю обиду, что клокочет в горле.

В его взгляде — холодная сталь. Идеальный контроль. Всё просчитано. Хисанов знает, как нужно давить.

Я не могу отказаться. Не сейчас.

– Ладно, – тихо шепчу.

Протягиваю руку и кладу поверх его. Медленно. Будто укрощаю дикого зверя.

– Я продолжу работать. Раз вы хотите.

Мужчина наконец отпускает меня. Его пальцы соскальзывают с моей шеи.

Но ощущение его руки не исчезает. Он всё ещё держит меня. Только невидимо.

Поднявшись, Хисанов отходит в центр кухни.

– Сейчас мы сядем за стол и поужинаем, – заявляет он ровным голосом.

Будто у нас обычный вечер и ничего не случилось.

– Я не голодна.

Встаю и упрямо плетусь к двери. Мне нужно выйти. Отдышаться.

– Ты почти не притронулась к завтраку.

Я оборачиваюсь.

Весь его взгляд сосредоточен на мне. Будто сканирует. Подмечает каждую мою эмоцию.

– И что? – грубо выпаливаю я. – Какое вам дело?

– Не устраивай голодовку в знак протеста, – строго бросает он. – Это не сработает. Не со мной.

Значит, он в курсе, сколько я съела.

Ирина рассказала ему.

Теперь мне остаётся гадать, знает ли Хисанов о моей беременности.

Стол уже накрыт в зале. Белая скатерть, посуда в черных оттенках и аккуратно разложенные приборы.

Теплый свет от напольной лампы не режет глаза.

Без пафоса, но с явным намёком — здесь всё сделано под его вкус.

Через минуту появляется Ирина. Она молча ставит перед нами тарелки: мясо, запечённое в духовке, тушёные овощи с ароматными травами и лёгкий салат.

Ммм! Пахнет изумительно.

А также выставляет два графина с охлаждённой водой и брусничным морсом. Никакого алкоголя.

– Приступай, – кивком головы Хисанов указывает на мою порцию.

Я колеблюсь, а вдруг стошнит. Но сегодня я не чувствовала позывов, а мой желудок радостно урчит.

Осторожно беру вилку.

Сначала — небольшой кусочек мяса. Жую. Прислушиваюсь к телу. Вроде бы... нормально. Затем овощи. Салат.

Через пару минут понимаю, насколько сильно я голодна.

Пока он ест молча, я едва не набрасываюсь на свою тарелку.

Это не просто голод, а какое-то отчаянное возвращение к жизни.

Краем глаза замечаю Хисанова. Его взгляд безмятежен. Но уголок губ дергается, будто хочет улыбнуться.

Он так всегда. Скрывает радостные эмоции. Настоящей и широкой улыбки я никогда не видела.

Интересно, каким Марк Хисанов был со своей женой? Дарил улыбки по вечерам? Прикасался иначе, нежнее?

Слегка качаю головой. Не хочу размышлять об этом!

Насытившись, я беру стакан с морсом. Жадно отпиваю.

Расслабленно откинувшись на спинку стула, я задаю вопрос:

– Как дела в заведение? Постановка балета идет полным ходом?

Хисанов поднимает глаза. На его лице усталость. Сдержанная, но читаемая.

– Танцовщицы недовольны, – отвечает он спокойно. – Анна почти каждый день конфликтует со мной. Мы не сходимся во мнениях.

Это было ожидаемо! Его жесткий характер не любит подчинения.

– С трудом договорились о костюмах. В итоге она сказала, что дождётся, когда ты выйдешь из отпуска.

Я выкручиваю себе пальцы под столом. Испытываю вину.

Анна Герман, наш хореограф, ждёт меня. Я обещала ей и Хисанову, что буду сглаживать конфликты.

– Если я так нужна... можно было просто сказать, – тяжко вздыхаю я. – По-человечески. Без давления и угроз.

Хисанов смотрит на меня изучающе. Пытливо. Как будто взвешивает — стоит ли говорить.

А потом резко, без излишней обходительности:

– Ты могла не сбегать. Передать лично о своём решении уволиться. Не через Стаса. Я ждал, что ты позвонишь.

Задерживаю дыхание.

Его тон не громкий. Но слышится едкий упрек. Мне хочется лужицей стечь под стол.

– Я..., – нервно захватываю кислород ртом, – испугалась. Не знала, как вы отреагируете. Я думала, если скажу в лицо — вы взбеситесь. Или…

Он ведет челюстью и спокойно перебивает:

– Мы выстроили хорошие отношения. Деловые. Я рассчитывал, что ты можешь честно всем поделиться. А выбрала — исчезнуть. Без объяснений.

Хисанов лишь перечисляет факты, не обвиняет. А мне становится плохо.

В груди терзает жгучий стыд. Он просил моего участия с постановкой балета. Намекал, что без меня не справится.

Но я ушла.

А когда на следующий день узнала, что беременна от Стаса — всё рухнуло окончательно. Я приняла решение забыть о Марке Хисанове.

Точнее, о моём влечении к нему. Стереть из памяти его касания, вкус требовательных губ…

Он молчит.

Его взгляд становится чужим. Безразличным.

Я не знаю, что он чувствовал, когда мы со Стасом уехали из его дома. Непонимание, злость? Унижение?

Воздух остро замер между нами. Покалывает на теле.

– Извини, Марк, – искренне шепчу, переходя на «ты». – Я должна была сообщить лично.

Темные брови сходятся на переносице.

– Не пытайся купить доверие, Ангел.

– Я этого не делаю! – тихо возражаю.

– Хорошо, – строго бросает он. – Потому что моё доверие ты не вернёшь.

На сердце тяжко. Гулко ноет под рёбрами. Я действовала так, как будет лучше. Для всех. Но сейчас думаю, что ошиблась.

Хисанов поднимается из-за стола. Лениво, не торопясь, будто разговор его не задел.

– Я провожу тебя в комнату.

Киваю молча.

Уже собираюсь встать, но мужчина оказывается рядом. Легко подхватывает меня на руки. Без слов и разрешения.

Я роняю голову к его мощной груди.

Моё сердце бьётся так громко, что уверена — он слышит. Оно буквально мечется в груди, заставляя быстро дышать.

Чувствую себя странно: беспомощной и хрупкой. Но в то же время — защищённой.

Глава 6

– Ты довольна? – спокойно уточняет Хисанов, наблюдая за мной.

Я не сразу отвечаю. Медленно рассматриваю, шаг за шагом впитывая.

Комнату обустроили под меня. Цветы в горшках, светлые шторы, мягкий плед на кровати. Пушистые тапочки.

В шкафу висит новая одежда. Домашняя и на выход. Причем он выбрал те фасоны, в которых я ходила к нему на работу.

На теле шевелятся мелкие волоски.

Он хорошо успел меня изучить. Но вместе с удивлением я чувствую странную благодарность.

Хисанов заботится. Окружает мягким, тёплым и безопасным.

– Вы правда думаете, что сможете удержать меня этим? – хрипло бросаю я. – Удобством? Вещами?

И всё же это клетка.

А я — та самая жар-птица. Из будущей постановки балета.

Злой король держит её в клетке и не хочет отпускать.

– Нет, – легко говорит мужчина. – Не этим.

Сделав шаг ближе, я напряженно жгу взглядом. Хочу показать, что не растаяла от его щедрости.

– Я не ваша игрушка. Ни кукла, ни красивая вещь для дома. У вас не получится смягчить мой гнев.

Хисанов подходит ко мне.

– Знаю. Тебя удержит другое.

Он делает паузу.

А потом заглядывает в мои глаза. Так настойчиво и пронзительно, что колени гнутся.

– Работа. Ты хочешь поставить балет. Горишь этим. Я видел, насколько тебе дорог наш проект.

Я не отвечаю. Не могу. Потому что он прав.

Меня тянет туда. В его заведение танцев и музыки. Я хочу увидеть, как Анна грандиозно воплотит идею. Как девочки запорхают на сцене. Я мечтаю стать частью всего этого, пусть и в роли организатора.

– И ещё кое-что, – добавляет Хисанов, и голос становится жёстче. – Правда о Стасе.

Мои плечи напрягаются, и я тихо уточняю:

– Какая… правда?

– Я покажу, – твердо заявляет он и разворачивается, чтобы уйти. – Когда соберу все доказательства. Ты сама решишь, что с этим делать.

Хисанов оставляет меня посреди комнаты. И я уже не знаю, кого боюсь сильнее. Его… или правду о Стасе.

Проходит всего несколько дней. А мне кажется, что я здесь уже вечность.

Меня терзает вопрос: а где Стас? Ищет меня? Либо Хисанов чем-то припугнул его?

А пока я изучаю данные. То, что он и Анна успели сделать за месяц. Очень скромно. Девочки даже не начали разучивать сцены.

Через пару дней я вернусь и постараюсь запустить процесс.

Хисанов сжалился надо мной. Дал написать Даше, что всё хорошо и скоро мы увидимся на работе.

Лодыжка почти не болит. Я свободно хожу по дому и территории сада. Он разрешил, но за ворота нельзя.

Я захожу на кухню. Наливаю горячий чай в кружку. Ирина хлопочет у плиты.

Уже собираюсь вернуться в комнату, как вдруг слышу звонок в холле. Ирина оставляет дела и убегает.

– Марк дома?

Прислушиваюсь. Женский голос.

– Его нет. Будет после обеда, – встревоженно сообщает Ирина.

– Отлично. Я подожду!

В этих словах — не ожидание. А приказ.

Когда я захожу в холл, женщина снимает дорогое пальто. Отдаёт кожаную сумочку Ирине.

У неё светлые волосы, красивые черты лица и идеальная осанка. Она выглядит, как с обложки. Аристократично.

Я замираю.

Это Наталья. Мать Стаса. Бывшая жена Марка.

Ей около сорока лет.

По видеосвязи она казалась другой. Лёгкой. Простой. Радостно смеялась, отсылала мне и Стасу фотографии. С различных курортов, куда возит её нынешний муж.

– Оо… Ну надо же!

Но сейчас передо мной совсем другая женщина. Властная. Осторожная. С прищуром.

Она удивленно приподнимает брови, заметив меня.

– Кристина, моя невестка! Я так хотела приехать к вам на свадьбу. Но жаль, что наша поездка на Карибах затянулась!

– Ничего страшного…, – глухо шепчу я.

Она быстро приближается и рассматривает меня. Хитро. Молниеносно.

– Вы решили сыграть свадьбу за месяц! Кто же так делает, а? Гостям нужно больше времени, чтобы освободить расписание!

Моё лицо горит. Щёки облились кипятком.

Получается, она не знает, что церемония сорвалась. И как теперь объясняться перед ней?

– Мы хотели небольшую свадьбу, – тихо выдавливаю я. – Только для близких.

Наталья резко взмахивает рукой, будто её не интересуют подробности. Она ступает вперед и поправляет локоны.

– Кстати, вживую ты смотришься намного лучше, – игриво усмехается женщина. – Хотя вкусы у моего сына довольно… своеобразные.

Я кусаю щеку.

Она решила оскорбить меня? Или это манера речи?

Молчу, не желая вступать в конфликт.

– А где сам герой? Мой Стасик. Неужели оставил тебя одну?

Наталья оборачивается. Хмыкает. Пренебрежительно рассматривает мой халат. Голые ноги. Разбросанные волосы по плечам.

– Вы теперь живёте здесь? Вместе с Марком? У Стаса опять проблемы с деньгами?

Ирина встаёт рядом и осторожно говорит:

– Наталья Викторовна, может вы пройдете на кухню, и я чего-нибудь налью?

– Уйди, – грубо приказывает женщина. – Не видишь, я разговариваю с невесткой моего сына?!

Та робко кивает и уходит с поля зрения.

Наталья растягивает губы в скользкой, недоброй улыбке.

– И где же Стас? Он позволяет тебе разгуливать в халате? Перед своим отцом?

Она делает шаг и встаёт вплотную. От резкого запаха духов у меня свербит в носу.

Я прочищаю горло и ровно говорю:

– Стаса здесь нет.

– Хм… совсем нет? В смысле, он живет не здесь?

Чуть наклоняю голову в знак положительного ответа.

На секунду повисает тишина.

А потом она заходится громким, раскатистым смехом. Он бьёт по ушам, как пощечина.

– Замечательно! Как любопытно! А давай только между нами. Ты спишь с обоими? Или решила отдать предпочтение более опытному?

Меня пронзает нервная дрожь. Тело окутал ледяной ветер.

– Что вы такое говорите…

– Девочка, я знаю таких, как ты, – вкрадчивым тоном заявляет она. – Простая, молчаливая, но с цепкими коготками. Забралась в постель к моему сыну. Воспользовалась его добротой и принудила к браку.

Глава 7

– Вы потеряли его, – гневно шепчу. – Но я не забирала у вас Марка.

Я пытаюсь вырваться. У неё змеиная хватка. Она сильно держит мои волосы у корней.

– Не смей мне читать морали! Ты ничего не знаешь! Он был, есть и будет моим! Ясно?

Боль простреливает в кожу. Слёзы заливают веки. Но я держусь.

Она не увидит меня испуганной.

– А вы со всеми так общаетесь, кто просто дышит с Марком одним воздухом?

Наталья резче дергает мои волосы.

– Ты — никто! Очередная тёплая дырка! Таких, как ты, Марк сотнями крутил. У него это способ отвлечься. Наиграется и выкинет. А ко мне прибежит. В любом случае!

Её слова ударяют меня сильнее, чем хотелось бы. Забираются под сердце и грызут.

Грудь сдавливает… от нового чувства. Пламенного. Острого.

До конца ещё не понимаю, что это. Но хочется продолжать упорствовать.

Что я и делаю, хрипло бросая:

– Как скажите. А тогда почему вы замужем за другим?

– Мелкая дрянь! Закрой свой рот! Думаешь, раз Марк залез на тебя, то всё? Станешь хозяйкой в доме?

В этот момент раздался голос Ирины. Спокойный и непреклонный.

– Отпустите её, Наталья Сергеевна.

– Ты кто, чтобы мне приказывать? Смотрительница за кастрюлями! Забыла, с кем разговариваешь?!

– Я не забыла. Но Марк Александрович будет крайне недоволен, узнав, что вы подняли руку на его женщину.

– Его? Да не смешите меня! Она ничего не значит для него!

Однако Наталья разжимает пальцы. Смахивает невидимые пылинки со своего жакета, будто испачкалась об меня.

– Мы ещё посмотрим, кто останется победителем. Это не сойдет с рук. Вам обеим!

Вздернув подбородок, она устремляется к выходу и хлопает дверью.

Проходит час.

Я стою возле дома. Обхватываю себя за плечи. Пытаюсь собраться. Но внутри всё разбито в дребезги.

Холодный воздух кусает щёки, но мне всё равно.

Дрожь сотрясает не из-за ветра. От бессилия. Злости. И стыда.

Я здесь никто. Ни прав, ни статуса. Даже не гостья.

Его бывшая жена может вернуться и легко указать моё место.

Издалека доносится звук мотора. Внедорожник заезжает во двор.

Марк выходит быстро и уверенно. Той самой хищной походкой, от которой лед скользит по позвоночнику.

Он идёт прямо ко мне. Не сбавляет шаг. Лицо напряжённое. Челюсти сжаты, взгляд оценивающий.

Я отворачиваюсь. Делаю вид, что не замечаю мужчину.

Но чувствую, как он приближается. Ещё шаг, и всё пространство заполняется энергией Хисанова.

– Я знаю, что произошло, – сухо говорит он. – Она больше не войдёт в дом. Это моё упущение.

Равнодушно пожимаю плечи.

– Она имеет право. В отличие от меня. Это был её дом. Или остается... Не знаю. Это же ваши дела. А я здесь просто вещь. Твоя вещь, Марк.

Мужчина ступает ближе. Почти касается моего локтя распахнутым пальто.

– Ты не вещь, – строго бросает он. – Прекрати это говорить. Я так не считаю. Но ты — моя, Ангел. И я не допущу, чтобы в доме тебя притесняли.

Резко поворачиваюсь к нему.

– Услышь себя! В каком смысле твоя?! Не помню, чтобы мы решили встречаться! Или я давала какие-либо обещания!

Хисанов не отвечает.

Притягивает меня к себе и обнимает. Крепко. До острой, жгучей растерянности внутри.

Сдавливает ребра, не намерен отпускать.

– Прекрати, – ворчу я, упираясь в его грудь. – Отпусти меня…

А железные руки только сильнее прижимают.

Он будто хочет успокоить не только мою дрожь. Но и пугающие мысли.

– Тссс… Всё хорошо, Ангел, – шепчет в моё ухо. – Всё уже позади. Я рядом.

– Нет. Ты не рядом. Просто держишь меня, – строго бормочу я. – Решил, что имеешь право. Что теперь я буду твоей.

Хисанов не спорит.

Его ладонь скользит по моей голове и волосам. Неуёмная мужская энергия обволакивает меня. Как теплый кокон.

Он сжимает так, будто я — нечто хрупкое и важное. Что Хисанов не может потерять.

А я дышу прерывисто. Волнительно замираю.

Сопротивляться труднее. Потому что в этих руках — тепло. И обманчивая безопасность.

– Это наваждение, – тихо говорю я. – Одержимость. Ты должен отпустить меня, пока всё не закончилось плохо.

– Зови как хочешь. Но ты останешься, – твердо заявляет мужчина.

И я безоговорочно верю его словам.

Он украл меня. У своего же сына. Просто взял и забрал. Будто я не человек.

Держит меня в доме, как пленницу. Заставил вернуться к нему на работу.

Я ненавижу его!

Но когда в дверь вошла Наталья, вся такая уверенная и надменная...

Что-то во мне сорвалось.

Зазвенело. Эмоции обострились до глубокого и отчаянного биения сердца.

Я вдруг почувствовала, что Хисанов может уйти к ней.

Какая глупость…

Словно Марк — мой мужчина.

И всё же… я восприняла её угрозы серьезно. Наталья не остановится. Такие женщины, как она, зубами выгрызают лучший кусок.

Это всё какая-то чушь! Если Марк хочет быть с ней — причем здесь я?

Так забавно. Но я не смеюсь.

Захлёбываюсь эмоциями. Меня кидает в разные стороны.

И вдруг я отпускаю себя. Позволяю мыслям раствориться. Чем совершаю ошибку.

Я просто тянусь вперёд и целую Марка.

Губами. Судорожно. Почти со злостью. Не потому что хочу — а потому что по-другому не выходит.

Он замирает. Смотрит в мои глаза. Цепляется изучающим взглядом.

– Ты уверена?

– Заткнись, – жестко велю я.

– Не указывай, Ангел.

Хисанов касается моей шеи сзади. Грубо обхватывает пальцами. Толкает к себе. И впивается в мой рот.

Поцелуй становится другим. Голодным. Властным. По-мужски безудержным. Язык проникает в мою глубину и хозяйничает. Сплетается с моим.

Я растворяюсь. На миг всё исчезает. Похищение, ненависть, страх. Наталья.

Есть только мы.

Марк слегка подталкивает меня. И через секунду я оказываюсь прижатой спиной к дому.

Он нависает, не оставляя пространства. Вновь захватывает мои губы.

Глава 8

– Кристина?

– Мы не должны! – хриплю я, качая головой. – Всё это неправильно!

Хисанов отступает.

Обхватив ладонями мои скулы, заглядывает в глаза. Пристально. Внимательно изучает мои эмоции. Я хотела бы их скрыть.

Но не выйдет… Он хорошо меня считывает.

Хисанов видит желание, что переполняет до краёв.

Оно в моём теле. В рваном дыхании. В том, как я тяжко сглатываю, пытаясь вернуть контроль.

Я хочу его. Это очевидно. Вопреки всему плохому, что он сделал. И, возможно, сделает ещё.

Его губы немного покраснели. Слегка припухли от поцелуя.

Как и мои. Налились теплом, кровью. Пульсируют. Требуют вернуть мужчину обратно.

Но также Марк замечает и другое.

Мой страх. Нерешительность. Сомнение. Только он не знает, в чем причина.

– Скоро всё изменится, Ангел, – твердо говорит мужчина.

Крепко цепляет мою ладонь. И без слов ведёт обратно в дом.

Пройдя холл, он ненадолго задерживается, оглядывая мой халат.

– Не выходи на холод вот так, – строго велит Хисанов. – Я понимаю, что ты любишь закаляться в озере. И холода не боишься. Но если простудишься, о больничном не мечтай. Ты нужна в заведении.

Я фыркаю и подкатываю глаза.

– Разговор с типичным начальником.

– Нет, Ангел. Мы намного ближе.

Он разворачивается и уходит.

Я бы хотела сказать, что наш поцелуй согрел меня лучше, чем теплое пальто.

Но, конечно, молчу. Иду на кухню за чаем.

Проходит несколько дней. Я чувствую себя отлично.

Меня перестало тошнить. До этого ещё беспокоила мигрень, от которой ничего не помогало.

Стас каждый раз говорил: «Это нормально, детка. Беременность, гормоны и всё такое… Зачем идти к доктору? Я позвоню своему. Но ты же знаешь, что обезболивающие нельзя. Просто нужно терпеть».

А здесь, в доме Хисанова, я будто вздохнула. Проснулся аппетит. Лоб не опоясывает боль.

Но почему? Разве может всё так легко исчезнуть?

Мы едем в машине.

Хисанов за рулём. Я — рядом, на переднем сиденье.

Разглядываю промелькающие виды и молчу. Сегодня моё возвращение на работу. До сих пор не могу смириться, что Марк просто оформил мне отпуск.

А если бы не получилось меня похитить? Что было бы с моей трудовой книжкой?

Я ведь собиралась устроиться на подработку до декрета. Стас был против. Его дело с криптовалютой вдруг стало приносить огромные суммы. Но мне хотелось иметь свои деньги.

В мыслях засела фраза родителей, что беременность — это только моя забота. Они помогать не станут.

– Думаю, в первую очередь нужно ввести четкий график репетиций.

Хисанов обрывает мысли. Я всё ещё чувствую неловкость перед ним. Поэтому стараюсь лишних звуков не подавать.

– Также предлагаю начать искать музыкантов, – деловым тоном говорит он.

Я разворачиваюсь всем телом и хмурюсь, размышляя о постановке балета.

– Девочки не танцуют уже несколько недель, – отвечаю я. – Сначала им нужно вернуться в форму.

– Это замедлит сроки, – недовольно произносит мужчина.

– Зато они не получат травмы, – строго возражаю я. – Балет требует хорошей подготовки, чем простые танцы. Если вы хотите, чтобы я направляла вас — послушайте меня. Либо дальше конфликтуйте с Анной.

Он краем глаза бросает взгляд, но продолжает следить за дорогой. Я рассматриваю его профиль.

Чёткий. Сосредоточенный.

Сильная линия подбородка, широкие скулы, чуть напряжённые губы.

Хисанов держит руль так, будто управляет не машиной — а всем разом. Ситуацией, мной и миром вокруг.

Я замечаю, как у него пульсирует венка на шее — совсем чуть-чуть, когда он сдерживает эмоции.

И почему-то это кажется привлекательным.

– Ты любуешься мной, Ангел?

Я давлюсь воздухом. Резко отворачиваюсь к окну.

– Нет… нет, просто думаю о балете.

Ага, конечно!

Мы подъезжаем к заведению.

Внедорожник останавливается у входа, и я замечаю, что фасад теперь другой.

Тёплый песочный цвет, каменная плитка и обновлённая вывеска. Всё выглядит достойно. Элитно.

– Нравится? – Марк бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем припарковаться.

Я киваю, не в силах утаить лёгкую улыбку.

– Да, потрясающе! – шепчу я.

Внутри пахнет краской, свежим деревом и чем-то новым. Уже почти нет строительной пыли, инструменты убраны. Пол блестит. Зал освящен мягким светом.

Пространство — дышит. И это откликается в моём сердце. Я безумно мечтаю увидеть, как сюда зайдут первые гости, а театральная сцена порадует «Жар-птицей».

– Хочу поздороваться с девочками, – говорю я и делаю шаг в сторону.

Хисанов цепляет мой локоть и разворачивает к себе.

– Без глупостей, – строго предупреждает он. – Ты сама знаешь, как важно продолжить работу.

Вырвав руку, бросаю колкий взгляд.

– Я не собираюсь разыгрывать драму, если вы об этом.

Он лишь слегка поднимает бровь, а затем указывает головой, что я могу идти. Сам удаляется в кабинет.

Девочки уже на сцене. Лениво разминаются. Одни у балетного станка, другие сидят в наушниках.

Я подхожу ближе и улыбаюсь:

– Всем привет.

Они поворачиваются. Пару танцовщиц с удивлением, некоторые с радостью. А кто-то просто сухо кивает.

Я танцевала с ними один раз. Заменяла Дашу по её просьбе, когда она подвернула ногу.

В отличие от подруги, у меня не сложилась карьера в танцах. Нужно было устраиваться на обычную работу, чтобы обеспечивать себя.

Поэтому многие удивлены, что я сблизилась с начальником. Стала помощницей Хисанова.

Вдруг чьи-то руки обвивают меня сзади.

– Кристина!

Даша сбивает меня с ног, как ураган. Обнимает крепко. Словно боится, что я опять исчезну.

– Ты жива… Господи, ещё и хорошо выглядишь! – она отступает на шаг и тщательно разглядывает меня. – Я реально думала, что случилось самое ужасное! Мы все думали.

– Стой… потише, – умоляюще говорю ей.

Глава 9. Хисанов

– Да, – быстро говорит Кристина.

– Ты выглядишь растерянной, – добавляю я.

Она подкатывает глаза. Демонстративно. И с легкой усмешкой произносит:

– Это мой первый день после отпуска. Верно, Марк Александрович?

Я не отвечаю.

Смотрю в её глаза. Красивые. Чистые.

И не могу оторваться.

От взгляда грызёт под ребрами. Тупая, навязчивая волна, будто кто-то хлестнул по нервам оголённым проводом.

Но я глушу эмоции.

Сейчас Кристина пытается меня отвлечь.

Я вижу, как напряжены плечи. Слышу тон её голоса.

Что-то произошло.

Кто-то заставил её нервничать.

– И какой я должна быть по-вашему? – она задирает подбородок. – Вы приказали мне вернуться.

– Не говори, что хочешь бросить наш проект. Иначе я могу отстранить тебя. Что думаешь, Ангел?

Она фыркает. Дерзко. С вызовом.

Но я вижу по глазам — не попросит. Танцы для неё — это морской чистый воздух.

Анна окликает её с другой стороны зала:

– Кристина! Наконец-то ты здесь! Иди сюда!

Мой Ангел резко отстраняется, убирая мою ладонь со своей поясницы. Обозначает дистанцию.

– Держите себя в руках, Марк Александрович. Иначе все подумают, что вы неровно дышите к помощнице.

Я сжимаю челюсть, а Кристина быстро уходит.

Плевать кто и что решит. Я оплачиваю работу сотрудников, а не болтовню и сплетни.

Анна встречает её с распростёртыми объятиями. Они обнимаются сдержанно, но тепло.

– Как я тебя ждала! – произносит женщина. – Надеюсь, ты успела отдохнуть в отпуске?

– Ну как сказать… быстро всё пролетело, – робко улыбается Кристина.

– Ох, вечно так с отпуском! А я уже думала, ты бросила меня на своего «замечательного» начальника. Как мы с ним спорили! Ужас.

Я недовольно складываю руки на груди.

Кристина тихо смеется, закрывая ладонью губы.

Анна Герман — наш хореограф. Женщине за пятьдесят, но энергии больше, чем в молодых.

Танцовщицы при её взгляде замирают.

Она не сюсюкается. Не играет в «добрую наставницу». Режет по живому.

За это я уважаю её.

Прямая. Жесткая. Без лишнего пафоса.

Кристина была права, когда предложила её кандидатуру.

Тогда я сомневался. Сейчас — уже нет.

Они втягиваются в работу. Обсуждают балет. Технические решения.

Я наблюдаю за Кристиной. Она светится изнутри. Глаза искрят, голос живой, а руки двигаются в воздухе, будто рисуют линии.

Ангел должна заниматься танцами. Это её призвание.

Внутри что-то закручивается.

Не злость. Не раздражение.

А глухая пустота.

Дела идут лучше без меня. Кристина понимает нужды балета и танцовщиц. Она мягче в разговоре, готова идти на компромиссы. В отличие от меня.

Я здесь лишний.

Чувствую спиной, будто засадили нож. И прокручивают. Раз. Два. Три.

Пусть Ангел полетает. Насладиться свободой.

Развернувшись, я ухожу.

Меня догоняет охранник в коридоре.

– Вас хотят увидеть. Представился Романом Климовым.

Губы сами собой искривляются.

Только этого не хватало!

– Я приму его в кабинете, – твердо командую.

Через пару минут дверь распахивается без стука.

Климов входит с наглой усмешкой, как два месяца назад.

– Ну что, Марк Александрович, ждали меня? – он растягивает слова, наслаждаясь моментом.

– Переходи ближе к делу, – жестко отрезаю. – У меня нет времени слушать твой лепет.

Я сижу за рабочим столом. Он проходит вглубь кабинета. Вальяжно опускается напротив, закидывая ногу на ногу. Подчеркнуто указывает, что расслаблен.

– Мои клиенты готовы пойти на уступки, – начинает Роман сладким голосом. – Полмиллиона. Моральная компенсация. И личные извинения, вместо публичных. От тебя и твоей помощницы Кристины.

– Извинения?

Я закрываю свой ноутбук и кладу ладонь на столешницу. Выжигаю дыру в Климове.

– За то, что твои ублюдки подсыпали ей Виагру и начали приставать?

Он ухмыляется шире. Ему в кайф.

– Это ещё надо доказать, Марк. А может…, – он делает паузу и медленно вытягивает фразу, – Кристина захотела посидеть на членах моих клиентов? Она же сама оказалась рядом с ними и…

Сука!

Не даю закончить ему предложение.

Я обхожу стол. Впиваюсь руками в его пиджак. Ткань хрустит под захватом.

Мужчина вскрикивает, когда я резко дергаю его вверх и отшвыриваю к стене. Затылок бьётся с глухим стуком.

– Ты кто такой, чтобы нести в моём кабинете подобное дерьмо?! – зло рычу я.

Он захлебывается воздухом.

– Я… адвокат! С ума сошёл?! Я засужу тебя!

Приближаюсь вплотную и нависаю над дрожащей тварью.

– А разве я вам что-то сделал, Роман? – говорю с ледяной усмешкой. – Может, вы сами захотели, чтобы вас приложили к стене.

Он дергается в сторону, чуть ли не спотыкаясь. Торопливо поправляет пиджак. Кашляет.

Легко испарилась его напыщенность.

– Последний шанс, Хисанов, – шипит Роман. – Мои клиенты влиятельные люди. Они не станут терпеть обвинения в суде.

Я спокойно возвращаюсь за стол. Но внутри всё горит адским пламенем. Разъедает моё тело до костей.

– Если вы не отзовёте показания… мы направим встречный иск. За клевету. Ваше заведение не проживет и полугода в судах.

Нажав кнопку на телефоне, вызываю охрану, чтобы они вышвырнули его на улицу.

Лицо Климова искажается.

– Даю неделю на размышления. Твоя девочка Кристина и ты — против моих клиентов. У вас нет шансов!

Большой раскаченный охранник толкает его за плечо. Направляет к выходу.

– И ещё! – кричит вдогонку адвокат ублюдков. – Когда начнётся дело о заведомо ложном доносе, Кристина пойдёт не свидетельницей. А соучастницей!

Резко сдвигаю брови к переносице.

– Кристина под моей защитой! – жестко бросаю я. – Только попробуй втянуть её, и детские игры закончатся.

– Скоро увидимся, Марк! – раздраженно вопит за дверью.

Я откидываюсь в кресле и стискиваю руки в кулаки. Пытаюсь не разнести здесь всё.

Глава 10

– Постоянно всё не так!

Я хлопаю документами по столу, которые Хисанов раздраженно отдал мне.

– Вы хоть когда-нибудь бываете довольны?! – зло ругаюсь я.

Он смотрит на меня с гневом. Замешательством. И чем-то опасным. Я вижу, как напряжена его челюсть. Вены на руках вздулись.

– Ты нарываешься, Ангел? – цедит мужчина, выгибая бровь.

– Нет. А что надо? – не сдаю позицию.

Он встаёт из-за стола.

Вот чем я не угодила? Вернулась на работу. Решаю вопросы по балету. Ради кого? Мм? Вспомнила!

Ради его бывшей жены, которую он хочет впечатлить. Сам же говорил тогда, что затеял это ради неё…

Сердце грохочет. Его жалят тысячи разъярённых пчел. Так больно принимать эту мысль.

– Балет перестал быть важным? – резко выпаливаю я.

Хисанов подходит и сжимает моё предплечье. Я даже не успеваю возразить. Он уже тащит меня к двери.

– Повторяю. Оставь меня!

Его низкий голос наполнен такой яростью, что у меня по спине шевелятся мурашки.

– Я сказал заняться другой работой! Почему ты споришь?! Ты здесь начальник или я?!

Дверь распахивается с глухим стуком.

Я вырываю руку и дергаю плечами в знак недовольства.

– Вы, – шиплю я и зло опаляю глазами. – Конечно, вы! С таким начальником не помешало бы нанять ещё пару человек! Чтобы мы чередовались. И ещё ограждали вас от нормальных людей!

Он не отвечает. Выталкивает меня за порог и захлопывает дверь перед моим лицом.

– Научитесь разговаривать, Марк Александрович! Если бы вы просто объяснили, а не приказывали, я бы не спорила!

Застываю. Несколько мгновений стою в тишине.

Прислушиваюсь. Может извинится? Или скажет. Хоть что-нибудь.

Сжимаю документы в руках — сильно, до хруста.

Нет, не выйдет. Зря только жду.

Влетаю в зал и сажусь на первый попавшийся стул. Рядом со сценой, где занимаются девочки.

Швыряю папку на стол.

Перелистываю страницы, сортирую отчёты и списки закупок.

И чем дольше изучаю, тем сильнее разгорается холодная злость:

Большинство дел можно было отложить. На день. Два.

На неделю, если честно.

– Даша, тяни носок! Руку выше! – командует Анна.

Мельком наблюдаю, как девочки отрабатывают движения.

В груди сжимается что-то тёплое и одновременно колючее.

Я тоже хочу.

Не сидеть, заваленная бумагами. А двигаться. Жить. Танцевать.

Чувствовать сцену под ногами, а не этот проклятый стул.

Вечереет. Свет в зале мягкий, рассеянный. Я уже перестаю следить за временем.

Закопалась по уши в отчетах.

И вдруг слышу шаги. Размеренные. Твердые.

Хисанов.

Я резко наклоняюсь ближе к столу, будто могу исчезнуть, если достаточно сгорблюсь.

Мужчина подходит. Останавливается рядом. А я крепко стискиваю карандаш.

Нам ещё домой возвращаться! Я вот тоже хочу хлопнуть дверью и закрыться от него. Но у меня такой привилегии нет.

– Все уже разошлись? – его голос звучит спокойно.

– Ага, – бурчу я, уткнувшись в документы.

Тяжесть опускается мне на голову. Его ладонь. Большая, теплая.

Он медленно проводит по моим волосам, будто гладит непослушного котёнка.

Затем пальцы скользят вниз, касаются виска. Щеки.

Я замираю. Не дышу. Только мышцы звенят, оживают внутри. Я вся в предвкушении, что будет дальше.

И Марк продолжает.

Цепляет мой подбородок, крепко, но не больно. Поднимает лицо вверх.

Заставляет встретиться взглядом.

Я сглатываю.

Он смотрит прямо. Глубоко. Неотрывно.

Моя грудь вздымается резко. Воздух сжимается в легких.

– Ты обедала?

– Нет, – я шепчу на выдохе.

Между его бровей залегает резкая складка. Недоволен.

– Это я виноват.

Хисанов не такой, каким был днём. Он сдержан. А если злится, то на себя.

Я не понимаю, как реагировать.

В горле першит. Слова не складываются в предложения, только вырываются глупыми звуками.

– Я… вы…

Он не дожидается.

– Собирайся, – твердо велит. – До дома ехать далеко. Заедем в ресторан.

– Я не буду есть, – быстро отвечаю я, хотя желудок сводит от голода.

– Будешь. Не упрямься, Ангел.

Хисанов наклоняется ближе. Так близко, что я чувствую его дыхание на своём лице.

– Давай мириться?

Это звучит столь по-детски, будто мы поссорились из-за игрушки. Мне хочется рассмеяться.

Но я не смеюсь.

Потому что его взгляд кружит голову. Тёмный. Глубокий. Наполненный чем-то таким, что заставляет подчиниться.

– Хорошо…

Тогда мужчина наклоняется ещё ниже и целует мой лоб.

Губы касаются кожи легко.

А по телу разносится умиротворение. Мягкое тепло.

Марк замирает на несколько долгих секунд. Кажется, будто время застывает камнем. Чтобы мы успели прочувствовать этот момент. Единение.

Я ничего не слышу, кроме собственного дыхания. Ничего не чувствую, кроме его губ.

– Жду тебя в машине, Ангел.

Когда он уходит, оставляя холодный воздух, я почти злюсь. Сама не знаю, на что именно.

Хочется злиться. Только не выходит.

Ресторан встречает нас мягким светом люстр и учтивым поклоном официанта.

– Марк Александрович, добрый вечер. Ваш столик готов.

Нас проводят на закрытую террасу с панорамными окнами.

Безумно красиво.

Я ожидаю, что Хисанов сядет напротив. Логично же. А он опускается рядом со мной. На широкий диван. Его колени соприкасаются с моими.

Официант зажигает свечку на столе.

– Как романтично, – с сарказмом говорю, закатывая глаза.

Марк отвечает насмешливым взглядом.

Ужин проходит в тишине. Вилка звенит о тарелку, стаканы наполняются апельсиновым напитком.

Через некоторое время Марк отодвигает тарелку и говорит:

– Сегодня заходил Роман Климов.

Лицо адвоката всплывает в памяти. Мы виделись один раз. Он показался добродушным. В самом начале. Разговаривал приятно.

Глава 11

– Почему ты не сказала раньше?!

Как по щелчку его лицо становится другим. Жестким.

– Сколько ты хотела утаивать? Пока живот не начнёт расти?!

Холодные глаза впиваются с такой яростью, будто я преступница.

В груди всё обрывается.

Что он сейчас делает? Осуждает? Я не вынесу этого.

Резко отодвигаюсь и выскакиваю из-за стола.

Несусь к выходу. Мимо официантов и чужих удивлённых взглядов.

Пульс отскакивает в горле, тянется к вискам.

Даша оказалась права.

Нельзя было рассказывать Марку. Он не из тех, кто выслушает. И позволит лить слёзы на его груди.

А я раскрылась перед ним. Стала уязвимой.

– Кристина! – недовольное рычание.

Вылетаю на улицу. Нужно бежать. Просто бежать.

Я не успеваю свернуть за угол, как он догоняет.

Грубо хватает за плечи и разворачивает к себе.

– Ребёнок от Стаса? – хлестко задаёт вопрос.

Я в шоке.

От тяжелого вздоха царапает в носу. Холодный воздух пробирает до кожи.

Хисанов думает, что я изменяла?!

– Конечно от Стаса! – громко выпаливаю я. – Мы с тобой не спали! Или думаешь, был кто-то ещё?! За кого ты меня принимаешь?!

Его небрежный взгляд оставляет шрамы.

– Какой срок? – спрашивает командным тоном, игнорируя мои слова.

– Два месяца, – тихо заявляю.

Чувствую головокружение. Ужин бурлит в животе.

– Ты этого хотела? Планировала? – жёстко скалится мужчина.

Крепкие пальцы давят на мои плечи чуть сильнее.

– Перестань…

– Нет, я хочу выяснить! Почему ты решила стать женой моего сына?! Вы хотели ребёнка?!

Я дергаюсь. Чудом выскальзываю из его хватки.

– Это моя жизнь! Она тебя не касается! Я и Стас — взрослые люди! Имеем право быть счастливыми и рожать детей!

Он цепенеет. Лицо застывает непроницаемой маской. Повисает напряжённая тишина. Марк смотрит так, будто видит меня впервые.

Его голос становится тише, но я чувствую металлические нотки:

– Перед тем, как вы сбежали из моего дома, ты была готова оставить его.

Это правда.

Я намеревалась бросить Стаса. Поняла, что та любовь испарилась. Или её совсем не было, лишь привязанность. Хисанов своей настойчивостью помог это осознать.

– Вы ошибаетесь, – с дрожью заявляю я, не моргая.

Пытаюсь держать лицо.

Мне хочется скрыть правду. Иначе он увидит, что я испытываю чувства к нему.

Но мужчина часто просвечивает меня своим рентгеном и видит ложь.

– Если два месяца…, – рассуждающе говорит он. – Это могло произойти в тот день, когда он поставил синяки на тебе?

Гулкий пульс отражается ударами в висках, и я рвано выдыхаю.

– Марк, хватит…

– Я прав?! – рычит он.

И сделав шаг, нависает сверху. Давит мощной энергией.

– Он изнасиловал тебя, и ты забеременела?! Так?! Говори!

Я перестаю дышать.

Слёзы мгновенно вспыхивают на глазах и рвутся наружу.

Мне тяжело это слышать. Но когда он произнёс слова, то будто вскрыл корочку от раны. Я больше не смогла держаться. Боль сочилась по рукам и ногам.

– После этого ты решила выйти за него замуж?! – цедит сквозь зубы.

– А что мне было делать?! – отчаянно кричу я. – Оставить ребёнка без отца?!

Глаза Хисанова наполняются чем-то темным, не предвещающим ничего хорошего.

Лучше это был его холод и ненависть, чем…

– Ты могла избавиться от этого.

Фраза летит, как гранитная плита. Он будто отрезал часть меня и сказал, что это неважно.

Ветер пронизывает. Щеки мокрые от слёз, а я чувствую лишь жгучее пламя под кожей.

– С ума сошёл, что ли? – хриплю сжатым горлом. – Я никогда не откажусь от ребёнка!

Моё сердце резко скручивает. От ярости и бессилия.

– Ты даже не знаешь, что такое ребёнок, – с равнодушием бросает мужчина.

И мне становится хуже. Мой разум просто отключается.

Я чувствую, как подкашиваются колени.

– Ангел…

Но прежде чем тротуар отобьёт все кости — сильные руки ловят меня.

Его руки.

Они обхватывают меня под спиной.

Хисанов прижимает меня к себе. Крепко, удушающе и одновременно бережно.

– Нет! Черт возьми! Дыши и не закрывай глаза! – яростно шепчет Марк.

А затем кладет ладонь на мою щёку. Вытирает слёзы.

Последнее, что я вижу — его лицо. Брови сведены, губы плотно сжаты, а в глазах...

Настоящий ужас.

А потом темнота закручивается черной дымкой.

Я прихожу в себя от тихого щелчка.

Разлепляю ресницы и оглядываюсь. Всё знакомо. Решетки на окнах. Моя светлая комната. Я в доме Хисанова.

Разворачиваюсь на другой бок и вижу отчетливую вмятину на простыне. Будто кто-то долго сидел рядом...

В комнату заходит Ирина. Несёт поднос с едой.

– Доброе утро, Кристина. Ты в порядке? – нежным голосом произносит она. – Марк Александрович сказал, что ты потеряла сознание.

– Утро? – облизываю пересохшие губы. – Я проспала всю ночь?! А как же мы добрались…?

– Не волнуйтесь. Марк Александрович позаботился о вас.

Слова режут слух. Горькая усмешка вырывается наружу.

О, конечно! Позаботился!

Вначале довёл, затем подхватил, как герой.

Никакой благодарности внутри — лишь глухая злость. Я не хочу его заботы. Не после того, что он сказал.

– А где сам Марк? – уточняю я.

– Был здесь. Пять минут назад ушёл.

Ирина вытаскивает мою домашнюю одежду. А я недовольно хмурюсь.

– Сидел до утра, – продолжает она. – Смотрел на вас. Даже не шевелился.

Я глубоко вдыхаю и чувствую его запах. С нотками дерева и сандала. Он заполняет легкие. Душит меня.

На мгновение представляю Хисанова: мрачного, большого, склонившегося надо мной... В темноте.

И от этой картины царапает в груди.

Следующие три дня мужчины нет в доме. Меня отвозит на работу его водитель.

Анна и девочки только радуются.

– Ой, а без начальника как хорошо!

Я улыбаюсь. Натянуто.

Глава 12

– Что вы хотите от меня? Снова.

Я резко вскидываю подбородок и цепляюсь в его строгие глаза.

– Вам не кажется, что вы уже достаточно поиздевались надо мной?! – с обидой выпаливаю.

Хисанов не отвечает, лишь разворачивается и идет в сторону библиотеки, явно ожидая, что я последую за ним.

Я колеблюсь.

Мысленно ругаюсь и придумываю, чем смогу поддеть его. Сделать также больно, как он мне.

Пока ничего не приходит в голову.

– Кристина, – требовательным голосом зовет.

И в конце концов, я стискиваю руки в кулаки и иду следом.

Мы заходим в домашнюю библиотеку — просторную комнату с высокими стеллажами, заставленными книгами. В стороне расположены напольная лампа и кожаные кресла.

Хисанов подходит к одному из них и властным жестом указывает.

– Садись.

Я скрещиваю руки на груди.

– Благодарю, Марк Александрович. Я лучше постою.

Не хочу подчиняться его командам, словно игрушка.

– Какая же ты упрямая, Ангел! – недовольно рычит он.

Затем напирает, а я пячусь назад. Он сильнее и выше, чувствую себя загнанной девочкой.

Я спотыкаюсь о ковер и падаю на мягкую кожу.

– Блин!

Его ладонь опускается на моё плечо. Будто он уверен, что я сорвусь и побегу.

Мы соревнуемся взглядами. Я показываю свою злость и ненависть. Пусть смотрит и знает.

– Довольны? – грубо шепчу я.

Он кивает. И располагается в кресле напротив.

Поза открытая, властная. Ноги расставлены на ширине плеч, руки на подлокотниках.

– Значит так, – начинает Марк строгим голосом, не привыкшим к возражениям. – С завтрашнего дня твой график согласовывается со мной. Питание, рабочие часы, отдых. Абсолютно всё.

Сердце камнем падает в ноги. Я чувствую, как внутри закипает возмущение.

– Простите?!

– Дослушай, – жестко отрезает он. – У нас будут врачи — от диетолога до лучшего гинеколога. Ряд остальных специалистов, если понадобится.

– У нас?! – фыркаю я, не сдерживая сарказма. – Не много ли вы берёте на себя?

Он наклоняется ближе. И хотя расстояние больше метра, его глаза впиваются с такой силой, что я невольно замираю.

– Каждые две недели осмотр у врачей, – продолжает он, игнорируя мой выпад. – Питание по расписанию. Ты стараешься избегать стресса, тяжелые задачи будут моими. И никаких самовольных решений.

Ужас клокочет внутри. Его слова, как ошейник, что он пытается застегнуть на моей шее.

Гнев закручивается с новой силой, и я вскакиваю на ноги.

– Кто вы такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?!

Он тоже поднимается. Делает шаг ко мне. Его движения четкие и сильные. И это бесит. Мне хочется растоптать его уверенность.

– Я хочу только лучшего для будущего внука или внучки, – спокойно отвечает мужчина.

– Не помню, чтобы просила вашей помощи! Да и в таком формате!

Стискиваю пальцы так яростно, что ногти впиваются в ладони.

– А стоило просить, Кристина, – ещё один шаг. – Что ты можешь дать ребёнку? У тебя есть деньги на врачей, обследования и комфорт? Где ты собираешься жить с ребёнком, на съёме?

– Не всё в жизни измеряется деньгами! – резко бросаю я и намереваюсь выйти из библиотеки.

Хисанов действует молниеносно. Обхватывает мою талию и прислоняет к стеллажу. Книги врезаются в мой затылок, а мощное тело нависает, лишая пространства.

– Ты права. Но на всё, что я перечислил — требуется вложения. Если ты хочешь лучшего. Это не я придумал, Ангел, так мир устроен.

Я задыхаюсь. Губы дрожат. От злости и чего-то еще... опасного, что пульсирует в воздухе. Между нами.

– Очень великодушно с вашей стороны, – проговариваю сквозь зубы. – Даже не знаю: рассыпаться в благодарности или в ноги кланяться. Однако хорошая новость для вас — мне ничего не нужно. Так что сохраните деньги и засуньте их в задницу!

Фраза вылетает с моих губ так остро, что мне самой тошно. Но на мгновение я чувствую радость, видя, как его глаза расширяются от полнейшего изумления.

Это длится жалкую секунду.

Лицо Хисанова мрачнеет, вены вздуваются на крепкой шее.

Обхватив в края полок руками, он наклоняется ближе.

– И где ты возьмешь деньги? – жестко уточняет Марк. – Когда выйдешь в декрет. Побежишь к Стасу?

– Да, – с легкостью бросаю я.

Знаю, что это разозлит его. Поэтому дальше жму на педаль газа.

– Почему нет? Он же отец ребёнка. А вы?

Мужчина выгибает бровь, желая, чтобы я ответила. И тогда я безжалостно говорю:

– Вы никто для меня.

Что-то дёргается в нём, как перед бурей. Щелкает. Трещит по швам.

Я сразу осознаю, что перешла черту.

Ноздри мужчины раздуваются. Яростно, зверино. Грудь ходит. Его пальцы стискиваются так, что поглядывают сухожилия.

Он хочет врезать по стеллажу.

И ударяет.

Я вздрагиваю. Глухой звук отдается в ушах. Одна книга летит на пол.

– Хорошо. Как скажешь.

Мужчина отстраняется. Идёт к массивному столу. Его шаг стремительный и четкий.

– Спасибо, что раскроила меня тупым ножом.

Ящик стола выдвигается с треском, будто он хочет его вырвать. Достаёт чёрную папку.

– Перед тем как побежишь к Стасу, – выплевывает Марк. – Ознакомься с тем, что он сделал.

Хисанов возвращается и швыряет её в мои руки. Я инстинктивно ловлю.

– Что это? – голос звучит хрипло.

– Правда, – цедит мужчина, напрягая скулы. – Я наплевал на доверие сына ради тебя. А теперь понимаю, что ошибся. Ты этого не стоишь.

Развернувшись, он выходит.

Тишина обволакивает чем-то склизким. Неприятным.

Я остаюсь с этой проклятой папкой. Дрожью в теле.

И с болью, которую невозможно выдавить слезами.

Что я наделала? Зачем была такой грубой?

Но и он сильно давил! А я такое ненавижу.

Оказавшись в своей комнате, кладу папку на тумбочку.

Я не могу заставить себя открыть её. Не сейчас.

Многое перепуталось внутри. Слова Хисанова задели моё сердце. Теперь обливается кровью. Хочется заорать со всей силой, но крик так и остаётся в горле.

Глава 13

– Ты — кринж, пап! – истерично выплевывает Стас. – Хоть слышишь, что говоришь?

– Прекрасно, – холодно отвечает Марк.

Несколько охранников сбегаются на голоса, но тормозят поодаль. Видимо, ждут указания Хисанова.

Он окидывает сына жгучим, разочарованным взглядом.

– Стоишь весь такой важный! Будто святой! Но это ты разрушил наши отношения…

Я вижу, как Стас продолжает нападать на отца. Его слова — не просто злость. Это нечто болезненное, глубокое.

Похоже на детские обиды.

Мне кажется, он уже борется не за любовь. А пытается самоутвердиться. Я должна узнать, в чём причина их конфликтов. Позже.

И всё же...

Это не оправдывает того, что он сделал.

Когда я вспоминаю — руки начинают мелко дрожать.

– Стас…

Мой голос звучит тише, чем я планировала. Но они замолкают. Глаза Хисанова проходятся по моему лицу. Он выглядит сильным и неотступным, готовым ко всему.

А вот Стас нагло задирает голову и улыбается мне. Хочет играть в победителя.

– Ты увидел нас в бассейне…, – решительно говорю ему, хотя сердце колотит от боли. – А когда я вернулась в спальню. Ты повалил меня на кровать… и взял силой. Принудил.

Он моргает. Лицо на секунду становится озадаченным, будто не понимает, о чём я.

– Что значит принудил? – изумленно фыркает Стас. – Крис, ты моя невеста. Я просто был слегка нетерпелив. Ну и что?

Его слова — как пощёчина. Обжигающий лед трещит в груди, замораживает мои чувства.

– Я просила тебя остановиться, – хрипло шепчу. – Умоляла, Стас. А ты продолжал. Хотел сделать мне больно. И сделал.

Он опускает голову и качает, словно я несу бред.

– Ты хотел, чтобы я страдала, – набираю в легкие больше воздуха. – Потому что увидел нас. И вместо того, чтобы поговорить, накричать или выяснить отношения. Ты выбрал насилие!

– Нет. Ты всё перекрутила, – бросает он с долей нервозности, что не может скрыть. – Да, я был зол, Крис! Я увидел тебя с моим отцом! Охренеть сюрприз! Но я просто хотел близости с тобой. Это что, преступление?

Я вздрагиваю. Хочу отстраниться, но Стас всё ещё держит мою руку.

Испуганно смотрю в его глаза. Раскаяния нет. Ни тогда, ни сейчас. Он знал, что делал. Просто решил отомстить мне. Причинить боль.

В тот вечер он кончил в меня. Хотя знал, что я не принимаю таблетки. Через три недели Стас привёз меня в клинику, и я узнала о беременности.

Чувствую, как рука Хисанова, до этого нежно сжимающая мою ладонь, напрягается, как стальной трос.

– Ты жалкий подонок! – резко выпаливает он, закипая в адской ярости.

Стас вздрагивает, но напрягает плечи, храбрится.

Марк будто становится ещё больше. Делает шаг к сыну и орёт:

– Как ты вообще смеешь прикрываться любовью?! Желанием построить семью?!

– Оо, завёлся! – огрызается Стас, вскидывая руку. – Хватит лезть в наши отношения! Мы разберёмся без твоего сраного мнения!

Хисанов поворачивается ко мне. Взгляд настолько бешенный и неподвластный, что дыхание распирает в горле.

Сейчас что-то будет…

– Кристина. Встань за мной.

Я чувствую его решимость, которая неминуемо должна быть исполнена. Даже если земля расколется напополам — Марк Хисанов сделает то, что задумал.

– Не получишь её! – орет Стас.

И резко тянет меня ближе, но я успеваю вырвать ладонь.

В следующее мгновение Хисанов цепляет меня за талию. Оттаскивает назад. Его широкая фигура заслоняет, как щит.

Моё дыхание становится рваным. Я в страхе выглядываю. Кулак Хисанова взлетает, и он мажет по лицу Стаса.

Жестко. Точно.

Стас отшатывается. Падает на колени, хватаясь за скулу. На губе выступает кровь. Его глаза, полные шока и обиды, смотрят на отца с такой ненавистью, что меня режет вина.

Всё из-за меня.

Я невольно отступаю.

– Ты не мужчина, а последний трус! – жестко рычит Хисанов. – Вылил месть на той, кто слабее тебя! А мог прийти ко мне и заявить о гневе!

– Да пошёл ты! – Стас выплевывает кровь, и алая слюна пачкает белый гравий.

Марк резко наклоняется. Хватает его за свитер и приподнимает, так что их лица почти сталкиваются.

– Я учил тебя другому! Не быть слабаком! Отвечать за поступки! Быть честным! Но ты выбрал путь мрази!

– От мрази и слышу! Ты забрал мою невесту! – оглушающе вопит Стас.

– А почему, не догадываешься?

– НЕ ЛЕЗЬ В МОИ ДЕЛА!

Мужчина сильно встряхивает сына, будто пытается вразумить его.

– Я позвонил тебе на следующий день! – Хисанов взрывается ещё большим гневом. – Сказал, что Кристина у меня. Ты пришёл? Нет! Ты заступился за неё? Нет! Чего ждал? Пока она станет моей женой?!

– Ублюдок!

Он рывком отбрасывает руки Марка. Шов свитера рвётся с треском. Стас вскакивает на ноги. Шатается. Его глаза пылают в скользкой решимости.

– Трусы гниют в одиночестве, – отчеканивает каждое слово Хисанов. – А такие женщины, как Кристина, достаются настоящим мужчинам.

– Я тебе покажу труса!

Рука Стаса внезапно ныряет за спину. Меня парализует, когда он выхватывает из-за ремня пистолет.

Металл блестит в ночных фонарях.

Его пальцы дрожат. Он поднимает дуло в небо. Лицо искажено от страха, злости и отчаяния.

– СТАС, НЕТ! – истошно кричу я.

– Иди ко мне! – приказывает он, вытягивая ладонь. – Быстро!

– Ты действительно дошёл до этого, – спокойно произносит Хисанов. – Разочарован, сын.

– Заткнись, отец! Прикрой свой рот!!! – выплевывает он и вновь смотрит на меня. – Кристина!

Слёзы текут по щекам, разъедая кожу. И я не знаю, как остановить это безумие.

– Что ты делаешь, Стас?! – мой голос срывается в полный ужас.

Я падаю коленями на гравий.

– Пожалуйста, успокойся… Я тебя боюсь…

– Оставь, Кристину! – рычит Марк и выдвигается ближе к нему. – Разберись со мной!

Стас отшатывается дальше.

– Меня боишься? – криво усмехается он. – А не того, кто похитил тебя? Держит за решеткой на окне?! Я пришёл спасти тебя! Кристина, открой уже глаза! Ты хочешь отсюда уйти?!