Отец подруги

1

Крепко сжимая лямки рюкзака, я в десятый раз обвожу глазами привокзальную площадь. Лена сказала, что приедет черный Мерседес. Я не слишком разбираюсь в автомобилях, а потому приходится вчитываться в цифры на номерах. Мне нужны ноль-ноль-один.

— Аккуратнее, пожалуйста! — вскрикиваю я, когда краснощекая дородная тетка похабно прокатывается чемоданом по моему кроссовку.

Поморщившись, прикрываю глаза. Больно-то как. За десять минут, что я здесь стою, меня уже трижды стукнули сумкой и дважды пытались лишить пальцев ног.

— А чего встала как на сцене! — без малейшего раскаяния несется мне в ответ.

Вот тебе и первый день в столице. Не слишком-то она приветлива к понаехавшим вроде меня.

В Москву я никогда не стремилась, но по окончании выпускных экзаменов все же рискнула подать документы в главный столичный вуз с мыслью «А вдруг повезет»? И повезло ведь: меня зачислили.

Как мы с мамой радовались — словами не описать. Правда возник вопрос с проживанием, но и тут нас успокоили, сказав, что с моим результатом ЕГЭ можно рассчитывать на общежитие. А тут вышла накладка: перед отъездом выяснилось, что комнату мне смогут выделить лишь со второго семестра. Это стало настоящей проблемой, потому что арендовать жилье мне не по карману, и к тому же все квартиры по вменяемой стоимости к началу учебного года были уже заняты.

Выручила бывшая одноклассница, предложив пожить у нее. С Тихоновой Леной мы были не разлей вода, пока после девятого класса она не перебралась в Москву к отцу. Поначалу я не соглашалась на столь щедрое предложение, но когда Ленка заверила, что родители не против моего приезда и вместе на учебу будет ездить веселее, сдалась. С маминого благословения собрала самые необходимые вещи, села в поезд и приехала в Москву.

Ну и где этот Мерседес? Лена поначалу обещала сама меня встретить — она уже два месяца за рулем ездит, но в последний момент сообщила, что вместо нее приедет водитель отца. Семья у них более чем обеспеченная, так что наличию личного шофера я не удивилась. Может у Тихоновых и повар есть, как знать.

Старательно напрягая зрение, я вглядываюсь в номера на длинном черном седане, остановившемся у обочины метрах в двадцати от входа. Ноль-ноль-один. Да, кажется, это та самая машина.

Нервно поправив рюкзак, иду ей навстречу. По мере приближения сердце отчего-то колотится все быстрее и быстрее. Уж слишком автомобиль выделяется из остальных: то ли своими хищными изгибами, то ли наглухо тонированными стеклами. Так вообще можно сейчас ездить? Чтобы водителя совсем не было видно?

Возле пассажирской двери немного медлю, надеясь, что сидящий внутри человек меня заметит, однако ничего не происходит.

Что ж, ладно.

Вдохнув, очень осторожно тяну к себе ручку, думая в этот момент о том, что оставляю на хроме свои отпечатки. Просто машина уж очень чистая. Ни пылинки.

Раздается упругий щелчок, одновременно с которым дверь поддается мне навстречу. В нос ударяет аромат чего-то дорогого, смешанный с запахом кедра.

— Здравствуйте! — с улыбкой выпаливаю я заготовленную фразу. — Я Сона, подруга Лены. А куда можно положить…

Слово «рюкзак» с бульканьем проваливается в горло от одного взгляда мужчины, сидящего за рулем. Я даже понять не успеваю, что меня так сильно в нем поразило, отчего мой лексикон вдруг так резко обеднел. Просто я совсем не такого водителя рассчитывала увидеть. Да, в костюме, но не настолько безукоризненном. И лицо у него… В общем, не такое у водителя должно быть лицо. И взгляд слишком сильный, строгий даже...

Вцепившись в спасительные лямки рюкзака, я ошарашено разглядываю его руки. На них татуировки.

— Присаживайся, — не предлагает, а распоряжается мужчина, вырывая меня из кратковременного транса. — Рюкзак можешь убрать назад.

Все заготовленные слова о том, как я благодарна за потраченное время и как рада быть в столице, напрочь вылетают из головы. Молча опустившись на пассажирское сиденье, я запихиваю рюкзак себе в ноги и целомудренно свожу колени.

Машина мягко трогается, и вместе с тем прохладный воздух кондиционера успокаивающе дует на мои разгоряченные щеки.

— Пристегнись, — говорит мужчина, не глядя на меня.

Дернувшись, я лихорадочно тяну к себе ремень безопасности. Да что со мной такое? Я вообще-то не из робких, а тут растерялась от слова «совсем».

— Спасибо, что встретили меня, — наконец выдаю я заготовленную фразу, натянуто улыбнувшись. — И извините, если отняла ваше время.

На это мой сосед лишь едва заметно кивает головой. Выдержанно так, будто я действительно отняла его время. Мысленно язвлю: это вообще-то работа ваша, так что нечего обижаться.

И на шее у него тоже татуировки, прямо над белоснежным воротником рубашки. Странно все как-то. Но что именно странно, до конца понять не могу.

— На какой факультет поступила? — вдруг интересуется мужчина, все так же не глядя на меня.

От неожиданности я ерзаю на сидении. Не ожидала, что он решит перейти к расспросам.

— На филфак, — отвечаю с запинкой. — Я гуманитарий до мозга костей.

— Как Лена. А почему на журналистику не пошла? Не интересно?

2

— А вот и я-я-я! — Светясь улыбкой, Ленка сходу сбрасывает с плеча сумку и заключает меня в объятия. — Привет, моя лапуля! Сколько мы с тобой не виделись? Года три?

— Примерно, — подтверждаю я, обнимая ее в ответ и радостно жмурясь.

Я сильно по ней скучала. Подруги у меня были, но такой близкой как Лена — ни одной.

— Ты так изменилась. — Отстранившись, она оглядывает меня с ног до головы и улыбается шире. — Выше стала, как будто, и мясо где нужно наросло.

— А у самой-то! — смеюсь я, выразительно глядя на ее грудь. — За тобой, наверное, парни толпами бегают. Выглядишь на пять с плюсом.

Лена и правда сильно похорошела. В девятом классе она была не оформившимся подростком, носившим кеды и футболки с изображением любимой корейской поп-группы. Сейчас передо мной стоит эффектная девушка в модном топе и брюках, выгодно подчеркивающих все нужные изгибы. За три года я тоже изменилась, но едва ли настолько сильно.

— Это все местный воздух, — шутит Ленка и, щелкнув пультом от телевизора, плюхается на диван. — Ну, ты как? Освоилась тут немного? Извини, что не смогла встретить. Срочно пришлось на другой конец города тащиться. Вы нормально доехали?

— На какой вопрос отвечать первым? — иронизирую я, опускаясь с ней рядом. — У меня все хорошо. В доме пока не освоилась, потому что на это понадобится минимум неделя… — Я с намеком обвожу глазами стены. — Он у вас просто огромный. Я даже не ожидала, что настолько…

— У папы все с размахом, — весело, и как мне кажется с гордостью, вставляет Лена. — Ты же с ним познакомилась?

Я чувствую легкое покалывание на щеках и в очередной раз удивляюсь такой реакции. Пора бы уже успокоиться.

— Познакомилась. И кстати… — я смотрю на нее с упреком. — Могла бы и предупредить, что твой отец сам меня встретит. Я его поначалу за водителя приняла.

Прикрыв глаза ладонью, Лена беззвучно смеется.

— Бедный папа. То есть, часы за пять лямов на его запястье тебя не смутили?

— Будто бы я разбираюсь в часах, — ворчу, невольно вспоминая в этот момент кисти, покрытые татуировками. — В общем, если бы ты предупредила, мне бы не пришлось чувствовать себя дурой и извиняться.

— Ладно, забей. Я папе про тебя все уши прожужжала, так что он уже заочно тебя любит.

Такое замечание вызывает во мне нервный смешок. Борис Александрович заочно меня любит? Сильно сомневаюсь.

— Так! — Лена с энтузиазмом хлопает в ладоши и встает. — Какой у нас план, Дудаева? Предлагаю поехать в центр и там в каком-нибудь кафе засесть. Отметим встречу. Ты, кстати, комнату-то свою уже видела?

Незаметно ее бодрость передается и мне. Скованность уходит, хочется улыбаться. И правда, чего я притихла? Я в столице с лучшей подругой, и со дня на день у меня начнется совершенно новая взрослая жизнь.

— Твой отец сказал, что комнату ты мне сама покажешь, а плана у меня нет. Я, как говорится, за любой кипиш.

— Вот и супер! — Ленка по-свойски берет меня за руку и тянет к лестнице, ведущей на второй этаж. — Пойдем быстро вещи в твою новую опочивальню кинем и поедем на променад. Такие места тебе покажу — будешь в восторге.

— А ты сама за рулем будешь? — уточняю я, вспомнив, что ее отец настаивал на том, чтобы нас отвез водитель.

— А как же.

— Просто твой папа…

— Просил Виталика дождаться? — беспечно отмахивается Ленка, продолжая тащить меня за собой. — Ой, да он вечно перестраховывается. Нормально я езжу.

— Видно, что он любит тебя очень и волнуется.

— Что есть, то есть, — соглашается она, и ее голос становится ласковым. — У нас с папой в отношениях полная идиллия.

— Слушай… — Запнувшись, я не сразу могу решить, стоит ли задавать следующий вопрос. — Просто ты говорила, что твои мама с отцом снова сошлись, когда уезжала. Так я и думала, что они до сих пор вместе живут.

— А… Нет. — Лицо Ленки становится закрытым и напряженным, давая повод думать о том, что я задела за живое. — Нет, они не живут больше вместе. Мы с папой здесь только вдвоем… Вернее, как вдвоем… — Улыбнувшись, она возвращает тону непринужденность. — Есть еще Виталий, шофер, и Лиза, домработница. Не переживай, скучно нам точно не будет. Вот, кстати твоя спальня.

Я хочу заверить ее, что ничуть не переживаю, но речь в очередной раз мне отказывает при одном только взгляде на мое, пусть и временное пристанище. Есть отчего. Комната, где мне предстоит провести ближайшие пару месяцев, просто прекрасна.

3

— Сегодня здесь почему-то мало людей, но обычно аншлаг, — Ленка беспечно кидает сумку на кожаный диван и поднимает руку вверх, подзывая официанта. — Но ничего, сейчас мы исправим ситуацию.

Она достает телефон и кому-то звонит, сообщая, что мы на месте.

Ноги неприятно гудят, во рту засуха, и голова идет кругом от увиденного — стольких впечатлений за один день я давно не получала. Тоже достаю телефон, чтобы отправить маме фотографии. По мере того, как мы с Ленкой меняли локации, она то и дело просила меня позировать: то на фоне Красной площади, то на фоне МГУ, то в парке на Воробьевых горах, то улыбнуться шире, чтобы сделать общее селфи.

Когда официант приносит наш заказ: кофе с мороженым для Лены и чай с десертом для меня, к столику подходят двое парней и, поздоровавшись, располагаются на диване.

— Это Миша и Слава, — представляет нас Лена. — А это моя Сона.

Ободряюще сжав мою руку под столом, она ослепительно улыбается новоприбывшим.

— Соня? — переспрашивает парень покрупнее, с коротко стрижеными волосами.

Судя по тому, что Лена его первым представила, это Миша.

— Не Соня, а Сона, — поправляю я.

Карие глаза смотрят на меня открыто и прямо, на губах появляется обаятельная улыбка.

— Сона? Интересное имя. Никогда такого не слышал.

— А давайте по коктейлю, девчонки? За знакомство. Лена все уши про тебя прожужжала за последние несколько дней, — подключается к беседе Слава.

— Я за! — Лена тянется за меню и подталкивает мне коричневую папку.

— Нет, я не буду, да и ты за рулем, — пытаюсь воспротивиться я, но тут же замолкаю, потому что она щиплет меня за коленку под столом.

— Ой, хватит занудничать! От одного бокала ничего не будет. Сегодня у нас по плану веселье и отдых. Домой можно и на такси вернуться. Виталий заберет потом машину.

Ленка — полная моя противоположность и обожает быть в центре внимания. Она всегда спорила с преподавателями и одноклассниками, отстаивая свою точку зрения и всеми правдами и неправдами добиваясь своего. И сейчас обязательно добьется, поэтому бессмысленно отпираться. К тому же от одного коктейля и впрямь ничего не будет, а я не хочу показаться белой вороной.

Спустя минут десять официант приносит выпивку. Я присасываюсь губами к трубочке и замечаю, как карие глаза Михаила с интересом за мной наблюдают.

— Ты надолго приехала? — спрашивает он, не отводя взгляда от моего лица.

— На четыре года как минимум, — с улыбкой поясняю я, с первого глотка ощущая расслабленное опьянение. С алкоголем я на «вы». — Поступила на филфак. А ты где учишься?

— С восемнадцати работаю в фирме у отца. Учебу заканчивал экстерном. Решил не просиживать штаны за партой.

Благодаря коктейлю я чувствую себя гораздо свободнее, и скоро атмосфера за столом и вовсе становится непринужденной, словно я давно всех знаю. Мне легко и весело. А еще, оказывается, очень приятно получать комплименты от парней. Слава похвалил мои волосы, а Миша сказал, что заразительно смеюсь. Даже и не подозревала, что могу быть такой болтушкой.

— А это у тебя что? — вдруг спрашивает Миша, касаясь моей руки.

Я вздрагиваю, застигнутая врасплох вниманием к своим шрамам. Одергиваю ладонь с намерением спрятать ее под стол, но Миша успевает ее поймать и сжать.

— В аварию попала... В детстве… — от внезапного волнения мне едва удается шевелить губами, потому что так настойчиво меня еще никто не касался.

— Ужас какой, — его голос становится на тональность ниже, делаясь почти хриплым. — Расскажешь мне, как это случилось?

— Эй-эй, потише, Мишань, — по-приятельски осекает его Лена, заметив мое смущение: — Сона вообще-то еще девственница, так что давай аккуратнее с подкатами.

Тут же становится жарко и неуютно. Для пары часов знакомства такая информация слишком личная, а я не настолько хорошо знакома с этими парнями, чтобы запросто ею делиться. Машинально тянусь к коктейлю и делаю новый глоток, чтобы успокоиться. Не помогает. Пульс ровнее не становится, и щеки по-прежнему пылают. Теперь все знают, что в свои восемнадцать я остаюсь девственницей.

— Давайте еще по коктейлю, девчат? — предлагает Слава, видимо, заметив мое смятение.

Я отрицательно качаю головой.

— Мне хватит.

— И мне, — соглашается Лена, пусть и нехотя, как мне кажется. — Мы почти весь день на ногах и устали…

Она обрывается, потому что в этот момент звонит ее телефон.

— Блин… — растерянно бормочет она. — Это папа… Алло! Да, пап, привет! Я в центре с друзьями… Да, Сона со мной. Что делаем? — Закусив губу, Лена обводит глазами стол, будто не может решить, что на это ответить. — Встречу отмечаем. Да, чуть-чуть выпили… Нет, почему сразу за рулем? Собирались вернуться на такси. Сам заедешь за нами? Э-м-м… Хорошо, мы ждем.

— Так что скажешь, Сона? Ты в теме?

Перестав ковырять чизкейк, я в растерянности смотрю на улыбающегося Мишу. За последние несколько минут я погрузилась в свои мысли и напрочь утратила суть беседы.

4

«Из грязи в князи», — такая фраза вертится у меня на языке, когда Мерседес Лениного отца с сидящим за рулем водителем, тем самым, который не смог меня вчера встретить, останавливается возле внушительных кованых ворот. С приездом в Москву я будто попала в иной мир: сплю в комнате, сошедшей в картинок интерьерного каталога, разъезжаю в дорогой машине, одетая в платье из последней коллекции премиального бренда (это Ленка заставила меня его надеть, сказав, что оно подходит к глазам), а выходные планирую провести в особняке, где имеются собственные бассейн и теннисный корт. Разительный контраст для той, кто все сознательные годы прожил в крошечной квартирке на окраине и привык перемещаться по городу на автобусе.

— Ох, какая сегодня жара. — Перекинув через плечо набитую пляжную сумку, Ленка обмахивается рукой. — Никаких, на фиг, шашлыков. Хочу мохито и в бассейн.

Я смотрю на нее с немым восхищением. За три года ее жизнь круто поменялась, но сама Ленка нет. Стоя в шлепках, стоимостью в три мамины зарплаты, она ведет себя так же органично, как и вела себя в школе, нося конверсы и драные джинсы.

— То есть я лишился партнера по теннису? — раздается голос Лениного отца, при звуке которого я невольно вздрагиваю. Всю дорогу к дому Саблиных он ехал молча, углубившись в свой телефон.

— Ради победы над тобой не поленюсь помаяться на жаре.

— Мечтай, ребенок, — усмехается он и треплет Ленку по голове, отчего она начинает довольно улыбаться. — Ну что, идем? Долго расслабляться не сможем — у меня в семь встреча в городе.

— Вообще-то это наши с тобой выходные, — ворчит она и, поймав мой взгляд, театрально вздыхает. — Видишь, как сложно с моим папой? Только настроишься провести с ним день — ему куда-то нужно ехать.

На это я могу лишь натянуто улыбнуться. Я была бы счастлива иметь такие доверительные отношения с отцом. Играть вместе в теннис, шутить, обниматься. Хотя Ленка, скорее всего, и сама все это понимает.

— Думаю, Борис Александрович и сам был бы рад никуда не ехать, — говорю я из необходимости хоть что-то ответить.

— А вот тут ты ошибаешься, — Прильнув к плечу отца, Ленка выразительно морщит нос. — Папа трудоголик и не может ни дня провести без своей работы.

Неожиданно взгляд Бориса Александровича фокусируется на мне.

— А чем занимается твой отец, Сона?

Вопрос застает меня врасплох, и ответить получается не сразу. Я слишком поражена фактом, что отцу Лены есть дело до меня и моей семьи.

— Ничем. В смысле, раньше он работал в грузоперевозках, но больше нет… Потому что умер.

— Понятно. Давно?

Ком, подкатывающий к горлу всякий раз, когда речь заходит о папе, неожиданно растворяется. Я привыкла, что стоит мне упомянуть о его смерти, взгляды окружающих становятся сочувственными. Отец же Лены смотрит спокойно и прямо, и в его тоне совсем не слышна жалость.

— Около семи лет назад.

— Тебе одиннадцать было, значит. Восемнадцать ведь уже исполнилось?

Слегка покраснев, я опускаю взгляд в землю.

— Да, два месяца назад.

Внезапно обнаружившейся застенчивостью я себя жутко раздражаю. Мы с Ленкой вообще-то одного поля ягоды — бойкие и редко смущающиеся. А в последние два дня я себя не узнаю. Или так проявляется переходный возраст?

— А вот и гости дорогие пожаловали, — весело басит из-за ворот плотный коренастый мужчина в яркой тенниске. — И чего не заходите?

Судя по тому, что мне дорогой рассказывала Лена, перед нами хозяин дома, Олег Ильич Саблин. Отец Ленки пожимает ему руку, заставляя меня невольно следить за тем, как от этого движения напрягаются мышцы, оживляя татуировки на его предплечье. Благодаря футболке с коротким рукавом, видно, что запястьями они не ограничились.

— Лена, Сона, добро пожаловать! — с улыбкой приветствует нас Слава, появившийся в воротах следом за отцом.

Выглядит он так, будто приехал отдыхать на курорт: в солнцезащитных очках и в бейсболке, надетой козырьком назад. Впрочем, ему идет. И вообще, Слава мне нравится. Приятный, воспитанный. С Ленкой они были бы отличной парой. Оба высокие.

Мы проходим внутрь двора. Я, Ленка и Слава идем впереди, мужчины отстают. Судя по обрывкам фраз, обсуждают общие дела. Видимо, чтобы жить той жизнью, какой живут они, без трудоголизма никуда.

С каждым новым шагом мой рот восхищенно приоткрывается. Ну что за место, а? Тут и терраса с шезлонгами, и беседка с грилем, и бассейн отнюдь не надувной, а самый настоящий, как в голливудских фильмах.

— О-о, какие люди приехали!

Повернув голову, я натыкаюсь взглядом на Мишу, развалившегося на шезлонге с бутылкой пива в руке. Правда он почти сразу встает и по очереди заключает нас с Ленкой в объятия. Я непроизвольно напрягаюсь, когда его голый торс прижимается ко мне, а губы задевают ушную раковину.

— Рад тебя видеть.

— Мишаня, ты, небось, ради свидания с Соной сюда приехал, — незамедлительно иронизирует Ленка, хватая меня за руку. — Но сначала мы идем переодеваться. Кокетничать потом будете.

— Я кокетничать не собиралась, — буркаю я, топая за ней следом. Красный бикини, лежащий в сумке, ощутимо жжет бедро.

5

Дорога обратно проходит в молчании. Ленка, разморенная солнцем и тремя безалкогольными мохито, спит, привалившись к боковому окну, а ее отец снова и снова смотрит в телефон. Мне остается только догадываться, не жалеет ли он, что согласился приютить под своей крышей подругу дочери, которая в день знакомства приняла его за шофера и продолжает системно доставлять хлопот. И пусть я понятия не имею, как могла бы избежать приставаний Миши, отчего-то все равно испытываю за это свою вину. У такого занятого человека, как Ленин отец, наверняка найдутся другие заботы, кроме как делать замечания малознакомому парню.

Хотя за минусом этого инцидента день прошел хорошо. Я поплавала и позагорала, чего не делала все лето, и даже попробовала сыграть в теннис со Славой. Оказалось, не так и сложно, как я представляла: самое главное, правильно держать ракетку и закрывать корпус при ударе. Даже возникла мысль взять пару уроков с тренером. Нужно посмотреть расценки в интернете, смогу ли я такое себе позволить? После того, как немного освоюсь на новом месте, я планировала искать подработку: за Ленкин счет жить я не стану, а у мамы денег брать уже неудобно. Я все-таки совершеннолетняя, пора самой себя содержать. Тем более, что Москва большая, и какая-нибудь вакансия для студентки непременно подвернется.

— Лен, ты Кате сказала по поводу вторника? — раздавшийся вдруг голос Бориса Александровича вырывает меня из мыслей и заставляет уставиться на его коротко постриженный затылок.

— Она уснула, — говорю я полушепотом и кошусь на подругу. Ленка даже ухом не ведет: как спала, так и спит.

— Утомилась, — усмехается ее отец, разворачиваясь вполоборота. Его взгляд оценивающе пробегается по спящей Ленке и перемещается на меня. Я машинально вжимаюсь в обивку сиденья, когда зеленые глаза находят мои.

— А ты как? Хорошо время провела?

От этого простого вопроса я ощущаю прилив жара к вискам и ключицам. Отчего-то для меня он звучит очень лично, возможно потому, что задав его, Ленин отец не отворачивается сразу, а продолжает на меня смотреть.

— Да, — я неловко киваю и в подтверждение своих слов пытаюсь улыбнуться. — Было здорово. У ваших друзей очень красивый дом… В моем городе таких нет…Да, и еще шашлык был очень вкусный.

Зеленые глаза сужаются, и в них проступает подобие веселья. Я мысленно стону. Дом красивый и шашлык вкусный? Интеллект из тебя так и прет, Сона. Лучше бы про теннис что-нибудь сказала. И почему я постоянно ляпаю какую-то ерунду в присутствии Лениного отца? Потому что не умею общаться с теми, кто старше?

— Вот и хорошо, — заключает он и, потеряв ко мне интерес, отворачивается, чтобы вновь уткнуться в телефон.

Так на остаток дороги я нахожу себе занятие, как одержимая, проматывая в голове варианты «нормальных» ответов. В самой смелой своей фантазии я даже задаю Лениному отцу встречный вопрос о том, как давно он играет в теннис. Играет он отлично — я краем глаза подсмотрела. Славу и его отца победил с разгромным счетом.

К дому мы подъезжаем, когда начинает смеркаться. Ленка даже и не думает просыпаться, поэтому мне приходится ее будить.

Пробормотав «Я спать, увидимся завтра» и чмокнув меня в щеку, она уходит наверх. Ее отец с телефоном в руке поднимается следом, а я остаюсь одна посреди огромной гостиной. Ну, а что? Никто не обещал со мной нянчиться.

Подняв с пола Ленкину сумку, я аккуратно кладу ее на диван и, выждав пару минут, иду к лестнице. Приму душ, разберу рюкзак, постираю купальник, позвоню маме. Я для нее кучу фотографий наделала. Она очень переживает за то, как я буду жить в незнакомом городе, и обрадуется, узнав, что я отлично провожу время.

Поднявшись на второй этаж, я оценивающе оглядываю ряд одинаковых дверей, расположенных вдоль стены. Моя вторая или третья? За одну ночь так сразу и не вспомнишь. Так, а что подсказывает интуиция? Да, все-таки третья.

Осторожно потянув вниз ручку и убедившись, что она поддается, я уверенно толкаю дверь и от увиденного застываю на месте.

— Ошиблась дверью? — невозмутимо спрашивает отец Лены, пока я ошалело перевожу взгляд с его разрисованного татуировками торса на валяющуюся на полу рубашку.

— Я... Нет... — Боже, да что я опять несу?! — То есть, да.

Попятившись назад, я вылетаю в коридор и со всех ног несусь к лестнице. Сердце грохочет как сумасшедшее. Лена говорила, что ему сорок. Ему сорок! Как ему может быть сорок?!

6

Натянув любимый свитер крупной вязки и джинсы, я спускаюсь вниз. Лена уже ждет в машине, болтая с кем-то по телефону по поводу встречи завтрашним вечером. Заметив меня, машет рукой, показывая, чтобы забиралась в салон. Я непроизвольно содрогаюсь, вспоминая слова ее отца о том, что лучше бы нам ездить с Виталием, так как Ленка еще не слишком хорошо водит.

— Расслабься, малыш, — успокаивающе треплет меня по плечу Ленка, заметив, как я нервно вцепляюсь в обшивку сиденья, когда она лихо вылетает из ворот. — Нормально я вожу, а папа просто любит меня, поэтому и перестраховывается.

«И ведь действительно очень сильно любит», — думаю я, внезапно вспомнив с какой нежностью Борис Александрович смотрел вчера на спящую дочь. А следом другая картинка возникает перед глазами, когда я перепутала двери в спальни и застала его с голым торсом.

Когда я думала о переезде к Тихоновым, то полагала, что преимущественно мне придется общаться с мамой Лены, а уж никак не с отцом, который к тому же выглядит как голливудский актер или модель.

— Не выспалась, что ли? В облаках витаешь? Давай завтра выберемся погулять с парнями? — видимо, не в первый раз повторяет Лена.

— Парнями? — переспрашиваю я, переводя на подругу невидящий взгляд.

— Да. С Мишей и Славкой, — подмигивает она. — Будем отмечать день рождения общего знакомого. Соглашайся.

Мы же только вчера встречались с ребятами и хорошо провели время. А учиться нам когда?

Но вслух говорю другое:

— Я подумаю. — И прилипаю к окну, глядя на дорогу.

Когда мы подъезжаем к МГУ, мне хочется больно себя ущипнуть. Я буду учиться в многовековом здании, подарившему миру столько талантливых людей! Даже не верится!

Я еще долго не могу сдвинуться с места, крутя головой в восхищении. Ленка только посмеивается. Ничего смешного. Вблизи университет оказался еще прекраснее, чем на картинке в рекламном проспекте, затертом мной до дыр.

— Пошли, — Лена со смешком толкает меня вперед, пока я едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от восторга.

— Кажется, здесь еще здание библиотеки где-то рядом построили, да? — спрашиваю я, захлебываясь эмоциями и мечтая осмотреть каждый закуток. — А в парк сходим? Хочу на корпус общежития взглянуть. А потом…

— Везде сходим. Все покажу, а сейчас мы опаздываем на пару. Схватив за руку, она тащит меня по коридору сквозь толпу студентов. — И рот ты уже закрой. А то муха залетит.

Обрадованная возможностью прогуляться по парку и посмотреть аллею академиков после занятий, я следую за ней, не переставая при этом озираться по сторонам.

После насыщенной экскурсии, которую Лена проводит лично для меня, мы заходим в кафе. Я смотрю на ценники и ужасаюсь столичной дороговизне, параллельно подсчитывая, на сколько мне хватит имеющихся денег. Вердикт неутешителен: если каждый день заходить в это кафе, то ненадолго. А звонить маме и просить прислать денег, мне не позволит совесть.

— Давай я заплачу? — заметив мою реакцию, быстро предлагает Ленка, вытягивая кошелек.

— Не надо, ты что, — смущенно буркаю я. — Я не твоя содержанка.

Расплатившись за самый маленький стакан кофе, я плетусь за ней к машине. Необходимость найти работу довлеет надо мной куда сильнее, чем пару дней назад, и я, не выдержав, озвучиваю свои мысли Ленке.

И каково же оказывается мое удивление, когда она вдруг заявляет, что тоже не прочь выйти на работу, чем в свободное время истязать себя в спортзале и мокнуть в спа.

— Славка и Миша и года не отучились, а у обоих должности в фирме отцов и высокие зарплаты. Я тоже так хотела, — расстроенно сетует она. — Но папа кремень. Сказал, что я обязательно должна получить высшее образование, а уже после делать, что хочу.

Я не могу с ним не согласиться. Образование — это все-таки гарантия профессии.

Когда вечером мы пьем чай в гостиной, во двор въезжает машина.

— Папа приехал, — радостно вскрикивает Ленка и со всех ног бежит его встречать, будто давно ждала. Я же съеживаюсь, мечтая стать незаметнее. После того, как я вломилась к Борису Александровичу в спальню, мы еще не виделись. Будет ли он теперь смотреть на меня с укоризной?

— Пап, поужинаешь с нами? — весело щебечет Ленка, когда они вдвоем заходят в гостиную.

Расслабленно поприветствовав меня кивком головы и не выказав ни малейшего намека на то, что помнит о вчерашнем инциденте, ее отец небрежно сбрасывает пиджак и присаживается напротив нас. Добрый семейный ужин у Тихоновых. Почти как я и представляла, за исключением некоторых деталей: о том, как мы с Ленкой провели день, спрашивает не ее мать, а отец.

— Пап, — Ленка с грохотом ставит на стол свою чашку. — Кстати, а у тебя вакансий никаких в компании нет?

Борис Александрович хмурится.

— Мы уже с тобой об этом говорили. Сначала учеба…

— Да это не мне. Сона ищет подработку, а я не хочу, чтобы она подносы таскала в каких-нибудь сомнительных заведениях.

От очередной ее прямолинейности мне хочется провалиться сквозь землю. Мало того, что живу за счет Тихоновых, так еще и работу мне должны искать всей семьей? Я еще не успела перестать краснеть оттого, что застала ее отца полуголым, как у меня появился новый повод. Кто я теперь в его глазах? Растяпа, приживалка, попрошайка?

7

— Вот ты где, — громко произносит Лена и плюхается рядом со мной на качели.

Я чуть не роняю учебник из рук от ее внезапного появления. Зачем же так подкрадывается и пугать? Так и до сердечного приступа недалеко.

— Хватит зубрить. Нас ждут великие дела, — фыркает она, заметив, чем я занимаюсь.

Уединившись в саду и покачиваясь на качелях туда-сюда, я читаю учебник. Материал настолько меня захватил, что я забыла обо всем на свете, как и о своем обещании сходить с Ленкой в кафе. Не знаю, чем я думала, когда давала согласие. У меня ведь даже подходящей одежды нет, чтобы идти поздравлять именинника, а облачаться в чужую и чувствовать себя нищенкой, то еще удовольствие.

— Может, поздравление вашего общего знакомого можно провести без меня? — со вздохом опускаю учебник на колени.

— Ты что? — тут же возмущается Ленка. — Я уже пообещала ребятам, что мы вместе будем. Пошли собираться.

О том, что мне нечего надеть, произносить вслух не тороплюсь, а то Лена выдаст мне какой-нибудь из своих откровенных нарядов. Но Бориса Александровича поблизости сегодня не будет, чтобы осадить попытки моего нового знакомого пощупать меня во всех местах. Мне в тот момент было дико стыдно.

— Мы ненадолго, — продолжает уговаривать Лена, заметив тень сомнения на моем лице. — Тем более, папа звонил и сказал, что будет поздно. Мы успеем вернуться до его возвращения. Все складывается как нельзя кстати.

Прикинув, что быстрее будет согласиться и поехать, чем спорить, я все-таки решаю идти сложным путем. Ничего не могу с собой поделать. Тусовки — это не мое. Тем более за время, которое я провела в столице, еще не открывала учебники. А я, между прочим, приехала за красным дипломом. И стипендия мне позарез нужна.

— Я что-то неважно себя чувствую. Поезжай одна. Не хочу испортить никому веселье.

Отказывать Лене очень неудобно, но возможно, когда у меня появятся лишние деньги, то я смогу с ней полноценно проводить время. А пока лучше и впрямь заняться учебным материалом. Ну и еще я не хочу, чтобы Борис Александрович думал, что я приехала на все готовое пользоваться его добротой и деньгами.

Ленка внимательно смотрит на меня, наморщив лоб.

— Правда плохо?

Я утвердительно киваю, напуская на себя болезненный вид и испытывая стыд, что приходится обманывать подругу.

— Тогда отлежись как следует. А то у нас впереди куча планов. — Лена достает телефон и кому-то звонит, сообщая, что будет одна.

Остаток вечера я провожу на улице, а когда смеркается, собираю учебники и захожу в дом. Открыв дверцу холодильника, проверяю его содержимое. Замешиваю блинчики по фирменному маминому рецепту и застываю над кофемашиной, оглядывая кучу кнопок и небольшой дисплей, двигая бедрами в такт мелодии, которая звучит в наушниках. Лена показывала, как пользоваться этой штукой, но я забыла, куда нужно нажимать. Размышляя над тем, что безопаснее и быстрее будет сварить себе кофе в турке, я уже собираюсь выключить этот сложный аппарат, чтобы ненароком его не сломать, как чувствую за своей спиной чье-то присутствие. А через мгновение рука, забитая татуировками, появившаяся из-за моего плеча, нажимает на нужную кнопку.

Я медленно оборачиваюсь и замечаю Бориса Александровича. Коленки начинают трястись, а внутренности скручивает в тугой узел, когда ловлю на себе внимательный и чуть нахмуренный взгляд. Надо для приличия повернуться полностью, но я не в состоянии этого сделать. Ещё и аромат его парфюма стоит в носу, а запах готовящегося кофе его ничуть не перебивает. Будто Ленин отец до сих пор стоит рядом.

Вытаскиваю наушник из уха, мысленно перебирая в голове слова, которые никак не получается построить в предложение, но Борис Александрович меня опережает:

— Лена сказала, что вы отдыхаете в кафе по случаю дня рождения общего знакомого, — окидывает быстрым взглядом фронт моей деятельности и снова фокусирует на мне серьезные глаза. — Не пошли?

Как же неудобно получилось. Я бы точно не высунулась из комнаты, зная, что Борис Александрович приедет с работы так рано. Мне неловко пересекаться с ним после того, как я перепутала двери и зашла в его спальню. В какой-то момент мне даже кажется, что он это видит по моему идиотскому и застывшему лицу, как я наблюдаю за его руками, которые быстро застегивают манжеты белой рубашки, представляя в голове совсем другие образы.

— Я не поехала. Осталась дома, чтобы позаниматься, — киваю на стопку учебников, которые лежат на краю стола. — А это… — усилием воли заставляю себя подойти к сковороде, которая уже, наверное, раскалилась донельзя, как и мои пылающие щеки, — захотела пожарить блинчиков. Вы будете? — кое-как вылетают слова из моего рта.

— Нет. Я заехал переодеться перед встречей.

Борис Александрович проходит мимо, одаривая еще одной порцией своего фирменного аромата. Хоть отключай обоняние! И уже у двери ненадолго остановившись, оборачивается:

— Завтра после занятий подъезжай ко мне офис. Стефания введет тебя в курс дела, — раздается низкий и немного хрипловатый голос, после чего я остаюсь наедине с оглушающими ударами своего сердца, которое отдает пульсацией в висках.

8

— Зря ты не поехала. Вечеринка получилась суперская, — увлеченно рассказывает Ленка, вышагивая по университетскому коридору со стаканчиком кофе в руках. — Знаешь, какой мы подарок сделали? Скинулись на песню. Слышала группу «Лова»?

Я мотаю головой. Нет, не слышала. С современной эстрадой я знакома поверхностно, предпочитая переслушивать хиты времен школы.

— Ну ладно, не суть. Короче, классная группа, и у вокалистки голос просто улет. Так вот, они персонально для Коляна пели песню. Мне как Анька видео скинет, я тебе покажу. И Мишаня твой любимый со Славиком были.

— Чего ты мне постоянно его приписываешь? — шутливо огрызаюсь я. — Попахивает грубым сводничеством.

— А чего? Не нравится Миша? Если нет, так и скажи — будем тебе кого-то другого искать. Я же из самых лучших побуждений. Чтобы парень цветочки дарил, с учебы домой довозил и в кино приглашал.

— Без цветочков я не страдаю, на кино у меня времени нет, а с учебы домой ты меня возишь. Видишь, у меня все схвачено.

— Дурында такая. — Усмехнувшись, Ленка приобнимает меня за плечи. — Влюбиться тебе не охота, что ли? Ну? Классно же? Поцелуи, обнимашки на задних рядах кинотеатра, переписка. Если тебе Миша не нравится, может тогда Славик подойдет? Он не строит из себя мачо.

— Не нужно мне никого искать. Я кстати Славу уже тебе приписала.

— Ко мне? С чего бы?

— Потому что он высокий, симпатичный, воспитанный и сразу видно, что парень хороший.

— Не-е, — поморщившись, Ленка отмахивается. — Мы со Славиком чисто друзья. Он мне как брат, что ли. Короче, слишком хороший.

На это я могу только пожать плечами: разве люди бывают слишком хорошими? Тем более, когда речь идет о близких отношениях.

— Так, а ты же сегодня к папе в офис на собеседование идешь? — вдруг спохватывается Ленка, дергая меня за руку. — Он ведь тебе сказал, да? Я держу этот вопрос на контроле.

— Сказал, — подтверждаю я, вновь ощущая волнительное сердцебиение, часто преследующее меня при упоминании ее отца. — Я нормально выгляжу, кстати?

Остановившись, Ленка так внимательно меня оглядывает, что я начинаю нервно теребить юбку. На такую инспекцию я не рассчитывала.

— На мой вкус, немного скучновато, — выносит свой безжалостный вердикт. — Рубашка слишком закрытая, а юбка слишком длинная, и все черно-белое как в старом кино. Но есть и хорошая новость: ты красавица, и такой наряд ничуть тебя не портит.

— Вот и отлично, — с облегчением резюмирую я, и не ожидая, что любительница ярких нарядов вроде нее оценит мой скромный рабочий вид на пять баллов из пяти возможных. — Такой ответ меня устраивает. Я же на работу иду устраиваться, а не по подиуму ходить.

— Ну, не знаю… — с сомнением произносит Ленка. — Ты просто у папы в офисе еще не была.

Мои лекции заканчиваются в половине третьего, а встреча в офисе ее отца назначена на три часа. Все, что мне известно о предстоящем собеседовании — это адрес, куда я должна подъехать, имя его помощницы и то, что ни в коем случае нельзя опаздывать. Опоздаю — Борис Александрович решит, что я несерьезно отношусь к предложенной вакансии и спекулирую дружбой с его дочерью, чего я конечно никак не могу допустить.

Но как назло, все идет наперекосяк. Преподаватель задерживает нас на целых десять минут, во всех подробностях объясняя суть домашнего задания, а такси, которое я пытаюсь вызвать, отказывается приезжать. Судорожно мечась по парковке, я пытаюсь дозвониться до Ленки, но она не берет трубку. От бессилия и отчаяния на глазах выступают слезы. Ну как же так? В первый же день, на самом собеседовании… Идти пешком? Это займет минимум минут сорок, и я все равно опоздаю.

— Тебя подвезти?

Вздрогнув, я поворачиваю голову к красному спортивному седану, из которого на меня смотрит светловолосый вихрастый парень. Я его знаю. Учится на нашем потоке, зовут Сергей. Вчера я одолжила ему ручку.

Я не имею привычки садиться в незнакомые машины, но сейчас мне наплевать. Я без разговоров обегаю машину и занимаю кресло с пассажирской стороны.

— Какая ты решительная, — улыбается Сергей, разглядывая меня с новым любопытством.

— Да, бываю иногда, — бормочу я, спешно вытягивая ремень безопасности. — Сможешь меня вот это этому адресу довезти?

Сергей водит так, как я не люблю: быстро и агрессивно, но сейчас меня даже это не смущает. Когда его машина, выплюнув громкий рычащий звук, останавливается возле входа в многоэтажное офисное здание, я готова его расцеловать. У меня есть еще целых пять минут в запасе. Я никуда не опоздала.

— Спасибо тебе огромное! — счастливо улыбаясь, я на эмоциях трогаю его за руку. — Ты не представляешь, как меня выручил.

— Почти так же, как ты меня с ручкой, — шутит он, задерживаясь глазами на моих губах.

Не утруждая себя мыслями о значении этого взгляда, я выскакиваю из машины и едва не врезаюсь в сине-белую грудь. Аромат уже знакомого мне парфюма заставляет сердце бешено заколотиться и, подняв глаза, я вижу, что не ошиблась. Я едва не влетела в отца Лены.

— Я… Здравствуйте… Я на собеседование, как договаривались… — лепечу я, разглядывая белый воротник рубашки.

9

— Собственно, это все, — Стефания обводит глазами стены моего будущего кабинета, куда мы возвращаемся спустя час экскурсии. — Если с первого раза не запомнила все, о чем мы говорили, то обращайся, я всегда здесь. Кстати, запиши мой номер.

Вопросов у меня немного, но в будущем они наверняка возникнут, потому как я запомнила лишь часть из сказанного и увиденного — слишком много информации на меня свалилось. Очень порадовал график: я буду приезжать после учебы и проводить в офисе половину рабочего дня, Правда, пока я не понимаю, буду ли успевать хоть немного отдыхать. На все останется катастрофически мало времени, и Ленка конечно будет на меня сильно обижаться — у нее грандиозные планы на наш досуг. Но что поделать? Без подработки в столице мне не выжить, а такой шанс упускать нельзя.

— Документы отнесешь к Лейле Рустамовне. Это прямо по коридору, первая дверь налево. И до завтра, — говорит напоследок Стефания, перед тем как полностью переключить внимание на компьютер.

В отделе кадров сидят всего два человека, но кондиционер работает так сильно, будто необходимо заморозить толпу. Кожу пробивает озноб. Хотя мёрзну я ещё возможно потому, что ничего не ела с самого утра. Не было времени.

— Новенькая? От Стефании? — уточняет женщина в годах со стильной прической. Получив мой кивок, она приглашающе постукивает ладонью по столу. — Документы клади сюда.

Опомнившись, я спешно лезу в сумку за паспортом и аттестатом.

— Так ты у нас после школы? — Приспустив очки на кончик носа, Лейла Рустамовна смотрит на меня внимательнее.

— Да. Учусь на первом курсе, — отчего-то начинаю испытывать смущение. Наверное, потому что не хочу быть заподозренной в некомпетентности.

Задумчивость в глазах женщины сменяется вежливостью и, больше никак не прокомментировав мой возраст, она снимает копии документов и возвращает их мне.

Из кабинета я выхожу, испытывая облегчение и радость. Я получила свою первую работу, да еще и в таком шикарном офисе! Мне не нужно носиться с подносами или стоять на кассе супермаркета. У меня будут свой рабочий стол и рабочее кресло. Лезу за телефоном, чтобы позвонить Ленке и поделиться с ней хорошими новостями, но фраза Лейлы Рустамовны, долетевшая из-за неплотно закрывшейся двери, меня останавливает.

— Видимо, чью-то малолетнюю любовницу устроили по блату. Прямо после школы.

Я до крови прикусываю губу. Обидно, хоть плачь. Почему сразу любовница? Я что, выгляжу как человек, который прокладывает себе путь в жизнь через постель? Я ведь учиться приехала, целых три месяца из-за подготовки к экзаменам толком не спала... Зачем так говорить обо мне? Эта женщина ведь совсем меня не знает!

Мысленно топнув ногой, я привожу себя в чувство. Да какая разница, кто и что обо мне говорит? Я-то про себя все знаю. Как минимум то, что ничьей любовницей я не являюсь и работать собираюсь на совесть.

Успокоившись, я усаживаюсь в приемной, где листаю конспект в ожидании Бориса Александровича. Он появляется через час.

— Дождалась? Поехали домой, — бросает он, едва на меня взглянув.

Спешно запихнув бумаги в сумку, я следую за ним по коридору. Выглядит отец Лены так, будто чем-то недоволен. Мной? Да нет, конечно, я как обычно я себя накручиваю... Наверное, просто думает о делах.

— Спасибо вам за работу, — говорю я уже в машине. — Обещаю, что не подведу вас.

— Пожалуйста, — рассеяно отзывается Ленкин отец. Судя по голосу, ему сейчас не до меня.

Я слишком нервничаю от повисшей тишины, что мне требуется ее чем-то заполнить. И я решаю сделать это самым плохим способом из существующих: начинаю оправдываться.

— Борис Александрович…. — откашлявшись, я сжимаю ладони, чтобы унять лёгкую дрожь. — Я хотела сказать, что это случайность. Миша… Сергей… Я приехала учиться, а не крутить романы. Мне важно получить образование, и это все, что меня сейчас интересует.

Ни с одним человеком я не чувствую и сотой доли такого волнения, какое испытываю при Ленином отце. Наверное, дело в его энергетике: спокойной, и в то же время давящей.

— Не нужно оправдываться, Сона, — повернувшись, Борис Александрович смотрит на меня. — Ты красивая девушка. Естественно, что на тебя обращают внимание.

Барабанная дробь, поднявшаяся в груди, заглушает даже звучащее в салоне радио. Ленин отец считает меня красивой? Окончательно растерявшись и не имея ни малейшего представления, как правильно реагировать такие слова, я выпаливаю:

— Вы, наверное, много времени проводите на работе и устаете? У вас большая компания.

— Я уже привык, — негромко отвечает Ленкин отец, снова переключая внимание на дорогу. — Сегодня, например, пораньше освободился. Есть возможность поужинать с семьей.

Я вздрагиваю. Его последние слова звучат так, будто он имеет в виду только себя и меня. Или у меня совсем уже поехала крыша?

— С тобой и Леной, — тут же уточняет Борис Александрович, будто заметив мое смятение.

— Да, конечно, — бормочу я, не осмеливаясь повернуть голову. Идиотка. Напридумывала того, чего нет.

10

— Ну и как прошел твой первый рабочий день? — интересуется Ленка, со смаком уминая сочную курицу, один из кулинарных шедевров домработницы Тихоновых.

Катерина представляется мне волшебной феей: с ней сложно встретиться лицом к лицу, но и ее присутствие невозможно не заметить. В доме всегда царит идеальная чистота, а на кухне в любое время суток находится горячая еда.

— Очень хорошо, — быстро тараторю я, косясь в сторону лестницы. Мне хочется успеть наговориться с Ленкой до того, как ее отец появится за столом и начнет меня смущать. — Правда я чуть не опоздала. Такси вызвать не могла, представляешь? Меня парень с потока довез.

— Так-так, а вот с этого места поподробнее. Что за парень, как зовут, и еще лучше, если ты помнишь номера его тачки? Потом у Костяна пробью, нормальный ли он.

Я укоризненно качаю головой. Вот знала же, что с учетом Ленкиной одержимости в поиске парня для меня, не стоило ей говорить про Сергея.

— Он просто меня подвез. Я, видимо, выглядела очень жалко, носясь по парковке и пытаясь дозвониться то тебе, то такси…

— Допустим, парень альтруист, — нетерпеливо перебивает Ленка. — Имя! Назови его имя, сестра!

— Сергей, — покорно отвечаю я. — Русые волосы, немного худощавый… Машина ярко-красная. Спортивная такая…

Яркий вспышки в глазах подруги, как и ее округлившийся рот, из которого беззвучно вылетает восторженное «Ох!», заставляет меня напрячься.

— Что?

— Блин… — Ленка улыбается так, будто только что выиграла в лотерею кучу денег. — Дудаева, ты знаешь, кого подцепила? Это же Ярош.

— Ярош? — переспрашиваю я, предлагая пояснить немного подробнее.

— Макар Ярош — это олигарх местный, а Сереженька твой, разъезжающий на красной Панамере, его единственный сын. Да, блин, как ты могла про них не слышать? В прошлом году во всех новостях трубили, что их дом в Монако обнесли. Там только картин было на несколько ярдов.

Ленкины эмоции сами собой передаются и мне — начинает быстрее колотиться сердце. Но не потому, что парень, которому я по доброте душевной одолжила ручку, оказался сыном мультимиллионера, а скорее из-за удивления, что Сергею для чего-то понадобился номер моего телефона. В смысле, где он, а где я? Уж от отсутствия женского внимания этот Ярош явно не страдает.

— В общем, он привез меня к офису твоего отца, а после стажировки предложил забрать и подкинуть до дома. Все это происходило на глазах Бориса Александровича… — Я понижаю голос до шепота. — Твой папа сказал, что с ним меня не отпустит, потому что несет ответственность…

На этом мне приходится оборваться, потому что с лестницы доносится звук шагов. Порозовев, я тянусь за водой. Пришло время моральных мучений: нужно высидеть ужин с Ленкиным отцом и умудриться постоянно не пялиться в тарелку.

— Пап, ты знаешь, кто сегодня Сону к тебе в офис привез? — звонким выстрелом раздается в тишине гостиной. — Это был Яроша сын.

Я вжимаю голову в плечи. Лена, черт возьми. Ничего в тебе даже секунды не держится.

— И что мне делать с этой информацией? — невозмутимо уточняет ее отец, занимая место по центру стола. В поле моего зрения попадают лишь его татуированные запястья, потому как выше я смотреть не осмеливаюсь. Да, я знаю, что Ленка не со зла, но… Сколько уже можно меня подставлять?

— Он же ее довезти хотел, а ты не разрешил. Сона же уже не маленькая, вообще-то.

— Я его не знаю, а твоя подруга пока живет в нашем доме, — холодно отрезает ее отец. — Будут еще ко мне вопросы?

От бескомпромиссности его тона на коже выступают ледяные мурашки. Я даже про то, что Ленка в очередной раз выставила меня охотницей за парнями, забываю. Сейчас мне ее жалко. Закусив губу, она молча ковыряет салат, явно расстроенная.

— Курица очень вкусная, — нарушаю я повисшую тишину. — Катерина просто находка. У моей мамы тоже есть отличный рецепт со специями и яблоками, но даже он не такой вкусный.

Мой план разрядить обстановку полностью проваливается. Ни Лена, ни ее отец никак не реагируют на мое увлекательное кулинарное повествование, и остаток ужина все так же проходит в молчании.

Отодвинув пустую тарелку, Борис Александрович просит Ленку сделать кофе, а сам уходит вглубь дома ответить на телефонный звонок.

— Сиди, я сделаю, — говорю я, когда она уныло поднимается с места. — Тебе с молоком?

— На работе у него похоже головняки какие-то, — бормочет Ленка, плюхаясь обратно на стул. — Папа редко так со мной разговаривает.

— Мне тоже так показалось, — с готовностью успокаиваю ее я. — Что он из-за работы переживает. Совсем на него не похоже.

На это Ленка лишь усмехается.

— А вот на этот счет ты слишком не обольщайся. Папа далеко не Дед Мороз. Многие его боятся.

Я густо краснею. В последнее мне охотно верится, хотя бы потому, что я и сама испытываю необъяснимый трепет в присутствии ее отца.

Время близится к вечеру, а я так и не могу закончить с отчетом, который поручила мне доделать Стефания, отправившись с Борисом Александровичем на важные переговоры. Отчет действительно сложный. От напряжения, что я не справлюсь, начинает болеть голова. День и так особо не задался с самого утра: сначала мы с Леной опоздали на пары, потом я пролила на себя кофе в столовой, и мне пришлось делать крюк, чтобы переодеться до начала рабочего дня, а теперь еще и отчет. Уф-ф. Чувствую себя на взводе.

11

— Смотри вон туда, — Ленка кивает на вход в клуб, возле которого толпится несметное количество народа. — А ты еще идти не хотела. Говорю же, сегодня супер тусовка. И знакомых будет куча.

— Только ради них и согласилась, — шучу я, машинально ощупываю подол короткого облегающего платья — очередной вещи из ее гардероба.

Если в такси по дороге сюда я чувствовала легкую сонливость и согласилась поехать лишь ради того, чтобы угодить Ленке, то при виде всех этих людей начинаю ощущать покалывание адреналина и приятное волнение. Вообще-то я люблю танцевать и веселиться, просто с экзаменами и переездами на время об этом забыла.

— Не волнуйся, стоять с толпой не будем, — довольно хмыкает Ленка, утягивая меня к дальнему входу, огороженному темной бархатной лентой. Поравнявшись с крепко сбитым охранником, весело выдает: — Доброго вам вечера! Тихонова плюс один, к Саблину.

Мужчина переводит оценивающий взгляд с нее на меня, после чего открывает дверь за собой и ничего не выражающим голосом сообщает:

— Проходите.

Я наконец могу с облегчением выдохнуть. Выгляжу вроде хорошо, но кто знает, насколько высоки стандарты в столичных клубах. Всегда оставался шанс, что этот коротко стриженый дяденька запустит Ленку, а мне даст пинка под зад, учуяв провинциальное зловоние. Я где-то слышала, что в местном фейс-контроле работают едва ли не ясновидящие.

— Привет… Привет… О-о-о, привет! — то и дело слышится по мере того, как мы пробираемся к назначенному месту встречи с Ленкиными друзьями.

Она не соврала, сказав, что здесь будет куча знакомых. Модно одетые парни и не менее модные девушки то и дело останавливаются, чтобы обняться с ней и поздороваться, и в какой-то момент я даже начинаю немного завидовать Ленке из-за того, что за столь короткий срок, всего-то два года, она сумела обзавестись такой большой компанией и стать популярной. Это раньше я считала, что мы обе одинаково общительны, а сейчас понимаю, что нет, до Тихоновой мне очень далеко.

— А это моя лучшая подруга Сона, — не забывает представлять она меня. — Мы теперь вместе в универе учимся. Прошу любить и жаловать.

Чтобы ее старания по вливанию меня в коллектив не прошли даром, я улыбаюсь новым знакомым как можно приветливее и всячески пытаюсь поддерживать с ними разговор. Нет, учусь не на журналистике, а на филфаке. Лицо знакомое? Да, скорее всего в университете виделись или в кофейне. А музыка здесь классная, это точно. Нет, здесь я впервые, но мне очень нравится, да и вообще вечеринка обещает быть веселой.

— Ты умница. — Распрощавшись с очередным приятелем, Ленка тащит меня вверх по лестнице. — Со всеми так легко общаешься. Только обещай, что когда окончательно освоишься, не будешь без меня на тусы ходить.

Слово «умница» отдается в груди призрачным трепетом. Точно так же недавно меня назвал ее отец.

— Не буду, конечно, дурочка, — смеюсь я, отчего-то ощущая стремительный подъем настроения. — Ну куда я без тебя, Тихоня?

Тихоня — это старое прозвище Ленки со времен начальной школы. И пусть она давно не тихоня, сейчас от прилива чувств захотелось ее так назвать. Стоит ли в таком случае говорить, как называли меня? Догадаться не сложно. Соня. И это при том, что, в отличие от некоторых, на парте ни разу не спала. Были мы парочкой не разлей вода: Соня и Тихоня.

— О! Вон наши! — Ленка, тоже заразившаяся общей атмосферой веселья, возбужденно тычет пальцем вдаль. — Славик, Мишаня, Багрова, Алик… Вау… — Расплывшись в лукавой улыбке, она смотрит на меня. — Угадай, что? И Сереженька твой тоже там.

— Он не мой, — в тысячный раз повторяю я, закатывая глаза. — И кстати, сразу предупреждаю — не пытайся сводничать. И про мою девственность во всеуслышание тоже объявлять не обязательно. Если только ты не решила устроить аукцион.

Не переставая тащить меня за собой, Ленка давится смехом.

— А что, это идея. Ребятки тут как раз не бедные собрались. Представляю, как Ярош с Мишаней наследство свое наперебой транжирят за право первой ночи.

— Боже, заткнись… — стону я, поморщившись. А у самой все равно улыбка не сходит с лица — настолько у меня необъяснимо хорошее настроение.

За столом меня встречают как свою. Слава и Миша по очереди расцеловывают меня в щеки и говорят, что я отлично выгляжу, Олеся Багрова, с которой мы пару раз пили кофе в университете, приветливо машет рукой. Сергей, сидящий на диване в компании незнакомого мне парня, тоже меня узнает и, ослепительно улыбнувшись, громко интересуется, как прошло мое собеседование.

Пищащее Ленкино «У-и-и» ввинчивается мне в ухо, но вслух она, к счастью, ничего не произносит, а только восторженно дергает меня за руку: мол, вот видишь-видишь? Я же говорила, что она на тебя запал.

— Хватит, — цежу я, не размыкая губ. — Ты мне обещала.

А вслух говорю:

— Привет, Сергей. Собеседование прошло хорошо. Меня взяли.

— Вот так, детишки, учитесь… — Ленка, не привыкшая к молчанию, назидательно тычет пальцем в Мишу со Славой. — Человек только приехал, а уже полноценно в офисе трудится без всякой стажировки. Папа, знаете, как Сону хвалит? Я уже даже ревновать начинаю…

От этой случайно оброненной фразы мое сердце неожиданно срывается в галоп. Борис Александрович с ней про меня говорит и даже хвалит?

12

Какая я все-таки дурочка. Лучше бы не открывала свой рот. Ну вот что мне за дело, где и с кем проводит свое время Борис Александрович? Да, увидела его в обществе молодой и красивой блондинки, что в этом такого? Мы ведь сами с Леной отдыхали и веселились в клубе не одни, а с парнями.

Однако выкинуть из головы навязчивые картинки и мысли не получается. Я признаю это с болью в сердце и долго ворочаюсь в кровати, забываясь сном лишь глубокой ночью. А просыпаюсь в разбитом состоянии и опухшая. Даже приходится скрыть тональником темные круги под глазами, чтобы Ленка меньше мучила расспросами, что со мной не так. Но я и сама не знаю ответа.

— Совсем не спала? — Лена все равно замечает мой понурый невыспавшийся вид, включив двигатель и выезжая за ворота.

— Книгу читала, — щелкаю ремнем безопасности и смотрю на пустое место во дворе, на котором обычно стоит машина Лениного отца.

За все время, что живу в их доме, лишь раз видела, чтобы Борис Александрович оставался дома на весь день. Все остальное он проводит на работе и очень мало отдыхает.

— Папа, наверное, вернулся поздно? Не слышала во сколько?

Щеки тут же обдает жаром. Откуда она знает? Слышала наш разговор?

— Да, поздно, — киваю я, чувствуя, как опять становится тоскливо на душе.

— Наверное, опять был с какой-нибудь женщиной, — тихо произносит Ленка, будто себе под нос, плавно перекатывая ладонью руль, а потом бросает на меня быстрый взгляд.

— И как ты к этому относишься? — осторожно интересуюсь я.

Раньше разговоры на семейные темы почему-то давались проще и легче.

— Никак, — мне кажется, что я слышу грустные нотки в голосе подруги. — Папа у меня молодой и красивый мужчина. С мамой они давно расстались. Я все прекрасно понимаю. И стараюсь не вмешиваться в его личную жизнь. Главное, чтобы ему было хорошо. Только дома видеть этих женщин не хочу.

— Их много?

— Без понятия. Мы на эти темы не разговариваем.

Слова о том, что я видела Бориса Александровича с сексапильной блондинкой, готовы сорваться с языка, но я останавливаю себя, а потом и вовсе перевожу тему в другое русло. Точнее даже не я, а Лена, начиная расспрашивать меня о моих чувствах к Сергею. Которых как таковых и нет. Но я отвечаю коротко и лаконично, что он мне симпатичен, и не более того. В действительности я ни с кем не представляю себя вместе. Ни с Мишей, ни с Сергеем, ни с каким другим парнем.

После занятий Лена предлагает подвезти меня до работы, сообщая, что ей нужно заглянуть к отцу по одному важному вопросу.

— Кажется, кое-кто вдохновил меня на рабочие подвиги. Папа так тебя хвалит, что мне тоже захотелось.

Я перевожу дыхание, когда речь заходит о Борисе Александровиче и моих успехах. А мысль о нашей новой встрече вызывает у меня противоречивые чувства. С одной стороны, мне стыдно за мою вчерашнюю смелость и сказанные слова, а с другой — я ничего предосудительного не сделала. Всего лишь сказала правду. Но впредь обещаю себе быть сдержаннее. У Лены и ее отца своя семья, и я не имею права в нее вмешиваться.

В здании офиса я прощаюсь с Ленкой и направляюсь на свое место. Включаю ноутбук и погружаюсь в работу, чтобы в конце дня отнести отчеты Стефании на проверку.

Выхожу из кабинета и нос к носу сталкиваюсь с Борисом Александровичем, который как раз выходит от своей помощницы.

— Здравствуйте, — чуть ли не шепотом говорю я, уставившись на белоснежный воротник его рубашки, вдыхая знакомый аромат парфюма.

— Здравствуй, Сона, — доносится его немного грубоватый голос сверху.

Я осмеливаюсь поднять глаза, что стоит мне нечеловеческих усилий.

— Все нормально? — спрашивает Борис Александрович, задерживая взгляд на папках, которые я прижимаю к своей груди.

— Да, я все доделала, — с готовностью киваю, чувствуя, как пульсирует сердце. — Несу Стефании отчеты по жилому комплексу “Элита”, — перевожу глаза на настенные часы, отмечая, что скоро мы поедем с Борисом Александровичем домой.

— Молодец, — снова хвалит меня Ленин отец, отчего я тут же расцветаю в улыбке. Даже настроение поднимается, и начинаю ощущать себя увереннее.

Но к моему разочарованию, поговорить у нас больше не получается, Борису Александровичу кто-то звонит, и он направляется в свой кабинет, включаясь в беседу и отдавая кому-то указания. Несколько секунд уходит на то, чтобы я опять смогла полноценно дышать, а потом иду сдавать свою работу Стефании.

Примерно через час, когда со всеми отчетами покончено, я жду, что за мной зайдет Борис Александрович со словами «Поехали домой», но вместо этого на мой телефон звонит Виталий и говорит, что ждет меня внизу.

Не в силах скрыть острого разочарования, я машинально спрашиваю: “Почему?”, и получаю неутешительный ответ:

— Распоряжение Бориса Александровича. Теперь забирать вас с работы буду я.

Виталий не соврал. Теперь в конце каждого рабочего дня у входа в офис меня ожидала машина, но Бориса Александровича в ней не было. Домой я добиралась в одиночестве, а сам он возвращался ближе к полуночи. Наверное, проводил время с той красивой блондинкой.

13

— Ну и как тебе фильм? — интересуется Сергей, когда мы, жмурясь от ударившего в глаза света, покидаем зал кинотеатра.

— Немного банальный, если честно.

Испугавшись, что такое признание может показаться ему бестактным(все-таки это он выбирал сеанс и покупал билеты), я быстро поясняю:

— Хотя жанр приключенческого боевика другого и не предполагает, правильно? Тема экшена была на уровне.

— Ты меня как будто обидеть боишься, — с улыбкой замечает Сергей, смахивая с моей рубашки кусочек попкорна. — Расслабься. Я тоже не сильно в восторге. Понятия не имею, почему у этого фильма такой высокий рейтинг.

Я с облегчением улыбаюсь ему в ответ. В этот момент он даже начинает нравиться мне чуточку больше. Приятно, когда человек разделяет твое мнение и вкусы.

— Наверное, дело в актере, сыгравшего главного героя. Он сейчас на пике популярности.

— Ага, — подхватывает Сергей. — Я в этом году три фильма с ним посмотрел. Уже поднадоела его рожа немного.

Впервые за последние дни мне становится весело. Все же хорошо, что я приняла его приглашение, вместо того торчать в доме Тихоновых, изводя себя невеселыми мыслями. В компании Сергея мне удивительно легко, несмотря на нашу разницу в социальных статусах.

— Тебя отвезти домой или заедем куда-нибудь выпить кофе? — спрашивает он, когда мы оказываемся сидеть в машине.

Я смотрю на часы. Время начало одиннадцатого, еще минут тридцать-сорок займет обратный путь.

— Домой. Уже довольно поздно, а я все же живу в чужом доме.

— У Лены строгий отец, да? — Сергей усмехается. — Я помню, как он меня тогда на парковке припечатал. Непростой мужик.

— Он… нормальный, — бормочу я, глядя себе на колени. — Просто чувствует за меня ответственность. И почему вдруг непростой?

— Непростой, в смысле с прошлым. Ну, ты и сама в курсе, наверное, если вы с Леной давно дружите.

— О чем я должна быть в курсе? — переспрашиваю, ощущая, как позвоночнику струится холодок.

— Про прошлое Тихонова. — Оценив мое растерянное лицо, Сергей заводит двигатель. — Вижу, что не в курсе. Он был очень влиятельным человеком в криминальных кругах, до того, как легализовался. В интернете информации много. Почитай, если интересно на досуге. Хотя лучше не стоит.

Не найдя, что сказать, я пристегиваюсь и отворачиваю к окну. Поднявшееся настроение быстро ползет вниз. Я получила еще одно подтверждение, что не зря так сильно испугалась, подслушав тот телефонный разговор.

Вот уже три дня я извожу себя мыслями о том, как мне быть с этой информацией. Особенно мучительно то, что я ни с кем не могу ее обсудить: ни с мамой, ни тем более с Ленкой. Я привыкла думать, что все, что связано с угрозами и членовредительством должно караться законом, и теперь нахожусь в полной растерянности. Образ Бориса Александровича как эталона мужчины больше не клеится. Я знаю его как человека, любезно предоставившего мне кров и работу, человека, которого уважают на работе и который в одиночку заботится о дочери… Но как уложить в голове то, что вместе с этим он, возможно, нарушал и продолжает нарушать закон?

— Ты что-то совсем загрустила. — Остановив машину возле въездных ворот в дом Тихоновых, Сергей вглядывается в мое лицо. — Всю дорогу молчала.

— Устала немного, — вру я. — Никак не могу привыкнуть к графику.

— Тогда не буду насиловать тебя разговорами. Беги. Спокойной ночи.

Я смотрю, как Сергей тянется ко мне будто бы для поцелуя и затаиваю дыхание, когда его губы осторожно касаются моей щеки. Благодарность и облегчение затапливают меня с головой. Я еще не готова перейти грань дружеских отношений. Не так быстро.

— Спасибо за кино и за то, что довез. Я хорошо провела время. Правда. Ты меня очень отвлек.

— Рад стараться, — в полумраке салона улыбка Сергея выглядит люминесцентной. — До встречи в универе.

При виде Мерседеса, припаркованного во дворе, я вновь ощущаю легкую дрожь в руках. Ленкин отец дома, тогда как машины подруги почему-то нет на месте.

Разблокировав телефон, я быстро набираю ей сообщение:

«Ты где?»

В окне на втором этаже горит свет, как раз там, где находится кабинет Бориса Александровича. Меня в очередной раз посещает мысль о необходимости съехать. Находиться с ним в одном доме по многим причинам становится все мучительнее. Только в случае переезда логичнее будет искать другую работу, а это сильно осложняет путь в самостоятельность. Хоть и говорят, что не в деньгах счастье, все же их наличие значительно упрощает жизнь.

«Я у Карины Набутовой на дне рождения. Я вообще-то тебе говорила. Даже папа в курсе».

Я раздосадованно прикрываю глаза. Точно. Уйдя в свои переживания, я напрочь об этом забыла.

«Вспомнила. Хорошо тебе повеселиться. Я дома. Ложусь спать».

Запихнув телефон в сумку, я беззвучно проскальзываю в дом и иду прямиком в свою комнату, чтобы избежать малейшей возможности встретиться с Ленкиным отцом. После того случая мы пару раз случайно пересекались в офисе, и он вел себя как обычно, не выдавая ни малейшего недовольства тем, что я сбежала из его кабинета.

14

Нет ничего удивительного в том, что Лена подходит ко мне утром с контактом психолога. Я не хочу, чтобы вчерашний кошмар повторялся и беру визитку, обещая записаться на прием. Денег у Бориса Александровича я, конечно же, не возьму, но со своей первой зарплаты обязательно схожу к специалисту.

— Папа сказал, что тебе ночью было нехорошо. Ты как? — интересуется Лена.

Задержав взгляд на ее лице, я продолжаю заправлять постель, чувствуя вибрацию в груди от накатывающих воспоминаний. Я до утра не смогла сомкнуть глаз и думала об ее отце, а вернее, о его прикосновениях. Но разве правду ответишь?

— Нормально. А ты как сходила?

Лена плюхается в кресло и, подобрав под себя ноги, достает телефон.

— Отлично. Было весело. Сейчас скину тебе пару фоток и видео. Кстати, нас Слава с Мишей приглашают погулять. С нами пойдешь? Или опять на свидание с Сергеем побежишь? — игриво осведомляется она и ободряюще мне подмигивает.

Я уже смирилась, что Лена постоянно пытается меня куда-то вытащить и с кем-то свести, и перестала обращать на это внимания.

— Сергей уехал за город с семьей. Вернется послезавтра.

— Тогда я скажу, чтобы Слава с Мишей через часик подъезжали, да?

Я бы с удовольствием провела день в кровати за какой-нибудь книжкой или подремала, потому что за ночь спала от силы час, но оставаться дома один на один с Борисом Александровичем мне неловко. Вдруг это будет выглядеть так, что я специально ищу возможность остаться с ним наедине?

— Хорошо, — соглашаюсь, после чего иду в душ, чтобы немного взбодриться.

Когда возвращаюсь в комнату, Лены уже нет. Натянув любимые джинсы и свитер, я спускаюсь вниз. Желудок требовательно урчит, со вчерашнего дня я не держала во рту ни крошки. Но когда вижу в гостиной Лену и Бориса Александровича, вместе пьющих кофе, едва сдерживаюсь от порыва убежать наверх, пока меня никто не заметил. От одной мысли увидеться с Лениным отцом бросает в жар.

— Сона, — окликает меня низкий голос, и я замираю на месте, чувствуя оглушающие удары сердца и фантомные прикосновения его пальцев к моим щекам. — Присоединишься?

— Здравствуйте, — слабо улыбаюсь, приближаясь к столу.

— Сейчас сделаю тебе кофе, — Ленка тут же вскакивает со стула. — И сырники с джемом, которые Катерина приготовила просто улет.

— Спасибо, — наконец-то решаюсь поднять голову и к своему облегчению замечаю, что Борис Александрович смотрит в телефон.

— Пап, ты говорил у тебя в конце недели командировка? Или я опять все перепутала?

Борис Александрович отрывает взгляд от телефона и задерживает его сначала на дочери, а потом на мне, отчего волнение стремительно распространяется по всему телу. Щека, которой он касался ночью, горит огнем.

— Да, в конце недели, — кивает он.

— Можно я позову друзей в твое отсутствие и устрою небольшую вечеринку? — Лена смотрит на отца щенячьими глазами и умиленно хлопает и ресницами.

— Вечеринку? — в голосе ее отца прорезаются стальные ноты.

— Я ведь спрашиваю разрешение, а не делаю это за твоей спиной, чтобы потом получить нагоняй. Все будет прилично, без выпивки и всякого такого. Пожалуйста, пап. Если хочешь, Виталия за старшего оставь. Будет у ворот проводить фейс-контроль.

— Я подумаю, — отрезает Борис Александрович поднимается из-за стола.

Лена договаривается о такой мелочи, но я чувствую себя неловко, будто сама прошу о празднике в свою честь.

Когда он уходит, Ленка расплывается в широкой улыбке.

— Никуда он не денется, разрешит. Я еще никогда не устраивала дома вечеринок. Такой праздник закатим в его отсутствие.

— Угу, — неуверенно соглашаюсь я и машинально окидываю взглядом гостиную в попытке представить здесь вечеринку в стиле американских колледжей. Едва ли ее отцу понравится.

Примерно через час подъезжают Миша со Славой, и мы с Ленкой выходим из дома. Лена не перестает строить планы по поводу грядущей вечеринки, на которую еще даже не получила разрешения, а я ей поддакиваю, сдерживая зевки. Все же следовало остаться дома и как следует отдохнуть.

Ведомая ощущением, что за нами кто-то наблюдает, оборачиваюсь и смотрю на окно, туда, где располагается кабинет Лениного отца. Вздрагиваю. Борис Александрович разговаривает по телефону, задумчиво глядя, как мы с Леной садимся в машину к парням.

—————

Сегодня в доме шумно и грохочет модная музыка. Борис Александрович разрешил устроить Ленке вечеринку, но если бы узнал, какой полноводной рекой здесь льется выпивка и какая толпа народа снует, точно бы не пришел в восторг по этому поводу.

— Да ладно, не переживай, у меня все под контролем, — заверяет Лена, заметив панику в моих глазах. — На вот, — сует мне в руки коктейль. — Расслабься. А то выглядишь испуганным зайцем. — Катерина завтра поможет навести порядок. Все будет хорошо.

Но расслабиться почему-то не получается, мне действительно страшно за последствия этого веселья. Особенно, когда вспоминаю, как Борис Александрович грозился по телефону отстрелить кому-то яйца.

15

Я открываю глаза рано утром от странной ноющей боли в висках. Подняться и сесть получается с трудом — тело вялое и непослушное. Отчего-то ломит руку. Поморщившись, я непонимающе разглядываю голубой лейкопластырь на сгибе локтя, и одновременно с этим события вчерашнего вечера градом сыплются на меня. Смеющееся лицо Ленки, толпа гостей, громкая музыка и сладковатый вкус мохито… Головокружение и жар в теле… Я с трудом поднимаюсь по лестнице… Слабость… Чья-то рука на талии… Я падаю на кровать, а дальше туман…

На предплечьях густо выступают мурашки. Ленкин отец! Да, он точно был здесь. Это был его голос!

Слезай с нее, ушлепок.

Запах туалетной воды, твердая ладонь в моих волосах…

Сердце начинает молотиться, как бешеное, и я непроизвольно сжимаю виски ладонями. Нет-нет-нет… Как такое возможно?.. Чтобы я?.. Нет, пожалуйста, нет!

Напрочь позабыв о слабости, я вскакиваю с кровати и в отчаянии расхаживаю по комнате, в неверии тряся головой. Боже мой… Боже мой… Я поцеловала Лениного отца… Я могла позабыть о чем угодно, но только не об этом. Жесткие губы, пряный запах, горячее прикосновение языка… Мы целовались.

Становится трудно дышать. Как?! Как я на такое решилась? И откуда взялся Миша? Я помню, как он корчился на полу.

Воспоминания продолжают сыпаться, сталкиваюсь одно с другим. Гул в ушах становится нестерпимым, резко накатывает тошнота, и, чтобы не упасть, я осторожно опускаюсь на пол, как заведенная повторяя: «Нет-нет-нет, пожалуйста, нет».

Семен, тебе нужно ко мне подъехать. У подруги дочери, похоже, отравление наркотой.

Да, я ясно помню эти слова. Борис Александрович сказал кому-то, что меня опоили, а потом искал Мишу. Дальше я ничего не помню. Будто свет выключили.

Онемев от шока, я сижу без движения еще несколько минут. Слезы просятся наружу, но глаза почему-то остаются сухими. Такой беспомощной и ничтожной я чувствовала себя лишь однажды, когда меня прижало сиденьем в том школьном автобусе. То, что мне подсыпали наркотики — единственное разумное объяснение произошедшему. Потому что сама бы я в жизни не набралась бы смелости…. Я бы никогда так себя с ним не вела.

Стук в дверь заставляет меня вскочить и быстро ощупать пижаму. Я в пижаме. А кто меня одевал? Я помню, что была в платье.

— Сона, это я, — раздается приглушенный голос Лены.

— Входи, — говорю я и сама поражаюсь, насколько тихо звучит голос. Будто во мне совсем не осталось сил.

Ленка беззвучно переступает порог спальни и так же беззвучно прикрывает за собой дверь. Сегодня она на себя не похожа: притихшая, без макияжа и укладки, в простых джинсах и футболке.

—Ты как? — спрашивает она почти шепотом и, всхлипнув, бросается ко мне на шею. —Прости… Я понятия не имею, как так вышло… Папа говорит, это был Миша… Клянусь, я не знала, что он… Даже подумать не могла… Господи, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы никогда себе не простила… Ты потом отключилась… Или сознание потеряла… Папин знакомый врач тебе капельницу поставил… Сказал, что у тебя сильное отравление…

Я молча слушаю ее, стоя истуканом. Значит, все так и есть. Меня опоили наркотиком. Я могла сделать с собой что угодно: спрыгнуть со второго этажа, танцевать на столе голой, изрезать лицо… Я ведь себя совершенно не контролировала… Как можно так поступать с живым человеком? Если бы мама узнала, она бы с ума сошла. Я так старательно готовилась к поступлению, так радовалась поступлению в МГУ, а могла бы невзначай умереть от отравления наркотиком.

— Я у мамы единственная дочь… — хриплю я, уставившись в стену. — Если бы со мной что-то случилось, она бы себя никогда не простила.

— Знаю… — всхлипывает Ленка, крепче сжимая мою шею. — Я и сама бы себя ни за что не простила… Папа так зол… Я его еще никогда таким не видела… Когда ты отключилась, он самолично каждого из гостей опросил и кому-то полночи звонил…

— Сколько сейчас времени? — перебиваю я. — Мы на учебу не опоздаем?

— С ума сошла? — отстранившись, она заглядывает мне в глаза. — Тебе нужно лежать и восстанавливаться. Так папа сказал…

Я упрямо мотаю головой.

— Нет, мне нужно на учебу.

— А если ты в обморок посреди лекции грохнешься, твоя мама не будет переживать? Хватит геройствовать, Соня, — приобняв за талию, Ленка подводит меня к кровати. — Сегодня обе останемся дома. Будем кино смотреть и есть фрукты.

Наверное, она права. Откуда мне знать, как долго выводятся наркотики из организма и как они скажутся на моем состоянии. По большей части я хочу уехать на учебу, чтобы не видеться с Лениным отцом. Даже представлять не хочу, как встречусь с ним глазами после такого.

— Борис Александрович очень разозлился из-за вечеринки, да?

— Это был ужас, — вздыхает Ленка, садясь рядом. — После такого вряд ли кто-то к нам осмелится прийти. Папа при мне ни разу не ругался матом, а тут… Я думала, он Саблину шею собственными руками свернет… Миша же его лучший друг. Кстати, я наказана… Месяц без машины и тусовок.

Я молча киваю. Не могу себя заставить извиниться за такое неудобство. Меня могли изнасиловать… И я поцеловала ее отца… Расстегнула ему рубашку. Вела себя как последняя проститутка.

Голова снова идет кругом. Мне нужно поспать, а потом подумать, как быть дальше… Стоит ли мне вообще оставаться жить в этом доме.

16

«Подумай еще раз хорошенько», — весь следующий день звучит в ушах голос Ленкиного отца. Короткая фраза, вызвавшая во мне настоящую бурю эмоций: от желания выскочить из-за стола до странного разочарования. Нет, я, конечно, не ждала, что такой человек, как Борис Александрович станет умолять меня остаться в его доме… Просто... Не знаю. Я думала, что с решением о переезде придет облегчение, но нет. Напротив, будто стало бы хуже. Солнце перестало светить, и глаза постоянно на мокром месте.

Ленка пребывает вне себя от ярости. После этого злосчастного ужина без стука вломилась ко мне в спальню и устроила самый настоящий скандал. Сказала, что я все еще не в себе после наркотиков, раз такое удумала, и что ни она, ни отец никуда меня не отпустят. Что, мол, Борис Александрович был очень зол, хоть и вида не показал, и считает мое решение огромной глупостью.

Я ей не поверила, хотя и хотелось очень. Тогда почему он сам ничего мне не сказал? Если бы я знала, что ему хотя бы чуточку не все равно, может быть… Почему я так запуталась? Делаю одно, а говорю другое.

Этим утром я сообщила маме о том, что буду съезжать от Тихоновых. Она всполошилась. Стала пытать, не обижала ли меня Ленка. Я ее успокоила, сказав, что мне будет комфортнее жить отдельно и что я уже нашла недорогую комнату. Она вроде бы поверила. Хотя про комнату я не соврала. Нашла на сайте объявлений, чистую и недорогую. Подойдет, чтобы пару месяцев пересидеть, пока не дадут общежитие.

— Имей в виду, что я на тебя обижена и не разговариваю, — буркает Ленка по пути к дому. Верный своему обещанию, Борис Александрович конфисковал ключи от ее машины, и перемещаемся мы теперь либо на такси, либо с Виталием.

— Не злись, — глухо прошу я, разглядывая бегущие за окном пейзажи. — Так будет лучше… Не могу я…

— Да что не можешь-то? — взрывается она так, что вздрагиваю. — Заладила одно и то же! Объясни толком, что произошло! Если ты на меня злишься за вечеринку — так и скажи! Я уже сто раз прощения попросила! Могу и в сто первый…

Я мотаю головой.

— Ты совсем ни при чем. Не надо просить сто первый раз прощения. Просто я так решила.

Не могу я сказать ей правды. Если Ленка узнает, что я в наркотическом угаре пыталась соблазнить ее отца, она со мной разговаривать перестанет. И вряд ли я хоть кому-то смогу признаться в том, в чем долгое время не признавалась себе. К этому мужчине я испытываю то, чего ни при каких обстоятельствах испытывать не должна, и переезд — единственный способ положить этому конец. Я устала всякий раз краснеть и вздрагивать при звуке его голоса, с замиранием сердца ловить на себе его взгляды и проматывать в голове каждое мгновение нашего поцелуя, при этом сгорая от стыда. Это сущее наказание.

Остаток дороги Ленка со мной не разговаривает, углубившись в телефон. Мне больно, что я ее обижаю, но изменить ничего не могу. Так нужно.

Очутившись дома, мы сразу расходимся по разным комнатам, и я, воспользовавшись уединением, начинаю паковать вещи. Платья, которые Ленка давала мне поносить, аккуратно раскладываю на кресле. Смотрю на них, и такая тоска берет… Я так многим ей обязана: новой жизнью, престижной работой, новыми знакомствами. Буду очень по ней скучать. С работы я тоже решила увольняться, но немного позже. Когда найду альтернативу.

К глазам в очередной раз подкатывают слезы, и, чтобы не реветь среди сумок, я прячусь в душе. Там, стоя под теплыми струями воды, даю волю эмоциям и плачу, плачу. Почему это случилось со мной? Почему я не могу, как все нормальные люди, встречаться с ровесниками? Сергей отличный парень, и он, кажется, действительно мной заинтересован, а вместо этого я постоянно вспоминаю тот неправильный поцелуй с отцом моей лучшей подруги.

Вымыв волосы, я заматываю их в полотенце и оглядываюсь в поисках халата. Когда не нахожу, вспоминаю, что после стирки Катя кладет его в шкаф.

Ежась от холода работающего кондиционера, я на цыпочках выбегаю в комнату и там обмираю от шока. Посреди спальни рядом с моими сумками стоит Ленин отец и смотрит на меня. На абсолютно голую, от растерянности не сообразившую даже прикрыть соски руками.

Если бы я обладала магическими способностями, то в этот момент совершенно искреннее пожелала бы обратиться в камень. Но так как на волшебницу из Хогвартса я не тяну, то только жалобно взвизгиваю и, лихорадочно пометавшись по комнате взглядом, прижимаю к себе первую попавшуюся вещь — домашнюю футболку, валяющуюся на кровати. Сердце барабанит на пределе. Он видел меня голой… Совершенно голой… В упор смотрел на меня.

Отец Лены резко отворачивается, и даже через рубашку заметно, как напрягаются мышцы его спины.

— Я постучался, но ты ничего не ответила. — Его голос звучит грубо и приглушенно, будто он очень зол. — Хотел поговорить по поводу твоего переезда, но видно придется в другой раз.

Задыхаясь от эмоций и прилива стыда, я смотрю, как он шагает к двери и молча за ней исчезает.

Утром я собираюсь в универ дольше обычного. Останавливаюсь у зеркала и, вспомнив, как Ленин отец увидел меня вчера абсолютно голую, чувствую, как по телу бегут мурашки, и мне резко становится жарко. Вставшие соски болезненно трутся о ткань пижамы, и я не знаю, как избавиться от этих ощущений и влечению к мужчине, который вдвое старше меня. А стоит представить, как мы снова целуемся с Борисом Александровичем, сердце начинает отбивать бешеный ритм, будто у меня тахикардия.

17

— Красиво, — сиплю я, останавливаясь посреди просторной прихожей. Говорю это ради того, чтобы не молчать, потому что интерьер класса люкс — это последнее, чем я сейчас могу восхищаться.

— Обувь можешь не снимать, — звучит рядом со мной, а в следующее мгновение тело прокалывает миллиардом мелких иголочек: отец Лены снова касается моей спины, заставляя шагать вперед.

На свинцовых ногах я перемещаюсь в соседнюю комнату, которая оказывается огромной гостиной с панорамными окнами и необъятным диваном. Привыкшая к роскоши в доме Тихоновых, я по-прежнему ничему не удивляюсь.

— Походи по комнатам, присмотрись. Если все устраивает, можешь жить здесь, пока не дадут общежитие. Вечером Виталий перевезет твои вещи.

Резко повернувшись, я впиваюсь взглядом в Ленкиного отца. Стоит невозмутимо, быстро печатая что-то в телефоне. То есть, мы здесь поэтому? Потому что… Чтобы я поскорее от них съехала?

— Платить, разумеется, ни за что не нужно, — поясняет он, очевидно по-своему расценив мое выражение лица. — Приезжать и контролировать тебя я тоже не буду.

Безуспешно попытавшись выдохнуть застрявший воздух, я снова отворачиваюсь. Для чего Лена говорила, что он был зол, узнав о моем переезде? Конечно, ему плевать. Очевидно, заметив, что я не тороплюсь вывозить вещи, Борис Александрович решил ускорить процесс. Дурочка…. Ну что я за дурочка? Вообразила себе… Дорогой даже в его сторону посмотреть боялась, чтобы не надумать разного…

— Мне ничего не нужно… — глухо бормочу я, уставившись в окно. — Я съеду завтра… Если хотите, даже сегодня могу… Переночую в отеле.

— Ты что такое несешь? — Голос Лениного отца становится на две тона громче, и теперь в нем отчетливо слышны раздражение пополам с недоумением. — Тебя разве кто-то выгоняет?

Я отчаянно мотаю головой, пытаясь избавиться от слез, подступившим к глазам. Он не понимает. Конечно же, он ничего не понимает. Даже я сама не могу себя понять. Просто я думала… Надеялась… Оказывается, всю дорогу я так сильно надеялась на чудо.

— Сона. — За моей спиной раздаются тяжелые шаги.

Напрягшись всем телом, я кусаю щеку изнутри в попытке не заплакать. Бесполезно. Слезы уже катятся.

— Извините меня…

Не желая позволять отцу Лены стать свидетелем моей слабости, я разворачиваюсь, чтобы сбежать, и с размаху врезаюсь в каменное тело.

— Пустите, пожалуйста… — шепчу, когда мне на плечи опускаются его ладони.

— Это что за истерика? На меня посмотри-ка.

Задыхаясь от накатывающих эмоций, я лихорадочно мотаю головой. Нет, не буду я на него смотреть. Пусть я не гордая и самодостаточная, но и раздавленной себя не могу позволить увидеть.

— Так лучше будет, — чеканит над моей головой низкий голос, подернутый льдом. — Если ты будешь жить отдельно. Поняла? Всем будет лучше.

Как одержимая, я вдыхаю аромат дорогой туалетной воды и тщетно пытаюсь осмыслить эти слова. Всем будет лучше. Кому это всем? Потому что я каждый день с ума схожу, думая о том, что больше никогда его не увижу. Потому что стоять вот так, когда он почти меня обнимает — самое лучшее, что существует в этом мире.

— Я уже нашла комнату, — шепотом говорю я, не поднимая головы. — Спасибо вам за все, но не нужно.

— Лучше жить в съемном бараке, чем здесь? Ты вроде умной девочкой казалась. Где логика?

— Не хочу вас стеснять. — И до того, как успеваю себя остановить, тихо добавляю: — И жить в квартире, где вы видитесь с женщинами, тоже не хочу.

Я не имею возможности раскаяться в сказанном, потому что уже в следующую секунду крепкая хватка на подбородке заставляет посмотреть меня вверх. Мое мокрое от слез лицо оказывается прямо под ледяным взглядом Ленкиного отца.

— Не по возрасту много думаешь за других, — гневно цедит он. — Эта квартира уже пару лет как пустует.

Странно, что в этот момент, когда разговаривает со мной так, как раньше не позволял, меня бросает в жар. Совсем как в тот день, когда я приняла наркотики. Во рту сухо, и нет ни одной связной мысли.

— Я все вижу, Сона, — вдруг продолжает он, меняя гневный тон на поверженный и усталый. — Не первый день живу на свете. Ни к чему хорошему это не приведет, малыш. Даже если у нас секс будет. Продолжения не получится. Ты с моей дочерью дружишь, парни в университете за тобой толпами ходят. Тебе с ними встречаться нужно. А это все со временем пройдет.

Я смотрю на него во все глаза: на залегшую на лбу складку, на длинные выгоревшие ресницы, на ярко-зеленую радужку, и не могу поверить… Он все знает… Как я ни пытаюсь скрыть, он видит меня насквозь.

— А если не пройдет? — выговариваю я онемевшими губами. — Если это навсегда?

Ленкин отец мотает головой.

— Тебе еще восемнадцать только. Не знаешь, о чем говоришь...

— У меня есть просьба… — перебиваю его я. По венам струится адреналин, а сердце молотит, как гоночный мотор. Раз уж он все знает, какая теперь разница? Тем более, что он так близко стоит.

— Говори.

— Пообещайте, что выполните… — звонко требую я.

— Не даю обещаний вслепую.