Отец подруги. Запретная связь.

Пролог

Вот так дебютировала! Вот это актриса! Хотя нет, аККтриса, сразу с двумя "к", потому что ухххх огонь, а не начало взрослой театральной карьеры! Что там дают за лучшую роль? Золотого гуся? Утку? Упаковывайте все, я заберу все награды.

Хотя, подождите, нам, наверное, стоит познакомиться, прежде чем вы выдадите мне золотую... О, малину! Точно! Вспомнила! Потому что сейчас я занимаюсь таким... Здесь точно не малина, а скорее клубничка, для взрослых, со взбитыми сливками, на моих губах, поскольку по-другому не могу объяснить, почему этот мужчина так страстно всасывает мои губы и собирает эти сладости, не пропуская ни миллиметра. Жадина!

Так вот, я Николь, небольшого роста и в целом маленькой комплектации девочка, которую мама бережно родила восемнадцать лет назад. Кстати, только по секрету - в тот день мир увидел меня другой, не такой худенькой и грациозной, как можно наблюдать сейчас, ведь вылез маленький пухлиш, весом три шестьсот и длиной сорок шесть сантиметров. Зато какой симпатичный пухлиш! Скольким людям в дальнейшем он принес счастье. Начиная от родителей, для которых я была долгожданным ребенком. Заканчивая на данный момент этим мужчиной, который постоянно отвлекает меня на что угодно, только не на то, что действительно нужно. Итак, пока он собирает мед с моих губ, я продолжу. Как вы уже знаете, я Николь и сейчас я в качестве актрисы нахожусь на сцене настоящего театра, перед настоящей сценой и играю настоящие эмоции, потому что, чего греха таить, мне по душе то, что сейчас происходит.

Сегодня девятнадцатый день рождения моей подруги — Оли, бабушка которой каждый год, кроме привычного подарка в виде куклы, велосипеда или набора косметики (подарки, как вы поняли, как и их значение росли в унисон с Олей), устраивала театральные постановки для своей любимой внучки. Ведь Тамара Олеговна заслуженная актриса нашей страны, поэтому с детства прививала моей подруге любовь к высокому. Получилось, честно говоря, так себе, потому что, несмотря на то, что Оля невероятный человек, шикарная подруга и вообще я ее очень люблю, но с театром у нее не сложилось. Гены не пустили корни. Бывает. Главное, чтобы человеком хорошим была.

Из рассказов Оли, из того, что она запомнила уже в сознательном возрасте, бабушка для нее устраивала мини и не совсем мини отрывки из ее любимых мультфильмов, а поскольку Тамара Олеговна за многолетнюю карьеру обзавелась связями, то это были выступления классных актеров в ярких и реалистичных костюмах. А что может быть лучше для ребенка, как не увидеть своих любимых персонажей наяву? Потрогать их? Потанцевать? Представляете? Вот давайте сейчас, прикиньте так за пару секунд своего кумира, то ли любимого певца, кого угодно, кто вызывает у вас эмоции, и представьте, что вы можете с этим человеком выпить чашечку капучино, обсуждая что вам вздумается. Представили? Приятно? Теперь осознайте реакцию ребенка на такое событие. Это же ВАУ!

Возвращаемся в сегодняшние дни, к нам на сцену, где поцелуй явно затянулся, но ладно, отыграем по полной. Малина вся моя. И золотая, и из меди тоже. Если что, сдадим на металлолом, купим свой театр и будем проводить кастинги главного героя. И вот этого точно позовем на пробы, и будем пробовать, смаковать, продвигать... Кто сказал, что пробиться к звездам через постель это глупость? Совсем нет. Сначала он мне подарит звездочки. От оргазма. Ну, а уже потом...

Оля росла и постановки мультфильмов сменялись фильмами, и вы можете подумать, что это ерунда, что это не интересно для девушки девятнадцати лет, ей мужика подавай, гормоны им закрывай и на том баста, но... Все это у подруги есть, можете не волноваться, а вот для Тамары Олеговны это последний день рождения ее внучки. Последний спектакль. Поскольку жить ей осталось всего пару месяцев... У нее рак. Крови. К сожалению, спасти ее жизнь уже не получится. И даже сегодня, в этот день бабушка подруги осталась дома, не пришла на спектакль, хотя предыдущие восемнадцать раз каждый раз присутствовала. Тамара Олеговна "не хочет пугать молодежь своим внешним видом. Ходячим трупом". Ее слова, дословно. Но несмотря на заболевание, несмотря на страдания и боль, она собралась с силами, чтобы "поставить на колеса" свою лебединую песню...

Поцелуй заканчивается, наши губы наконец разрываются, вырывая из меня разочарованный всхлип, который, я надеюсь, не услышал мой партнер, и тут же зал разражается безумными овациями, поднимаясь на ноги, явно высоко оценивая нашу актерскую игру.

Взглядом ищу именинницу и замечаю, что на ее глазах слезы. Я знаю, что эти слезы означают. Очень хорошо знаю. Последний танец Тамары Олеговны получился непревзойденным, который будет трудно повторить, да и уже никто не повторит, потому что уже некому будет выходить на паркет...

- Искренне благодарим от всего нашего коллектива за ваше признание, а особое внимание хотел бы уделить Тамаре Олеговне, - на правах главного героя этот человек отчитывается за нас всех, взяв в руки микрофон, а я вместо того, чтобы смотреть на публику, постоянно на него кошусь, перебирая в голове варианты, как можно продолжить наше представление. За кулисами. Вдвоем. Желательно, в закрытом помещении. - Мама, ты всегда мечтала о том, чтобы я попробовал себя в роли актера. Хотя бы попробовал, ты никогда не настаивала на том, что я обязательно должен это сделать. Но сначала мой отвратительный подростковый характер, потом взрослая жизнь, работа... В общем, так и не получилось. Но!

Кажется, одним из главных правил, если не самым главным, является не поворачиваться ни филейной частью, ни даже боком к публике, поскольку таким образом актер демонстрирует свое пренебрежение к зрителю. Но сейчас, пусть простит меня народ, я в шоке. И ни капельки его не играю, это реальные эмоции на слова этого мужчины. Он сказал "мама"? Мне не послышалось? Это не галлюцинации после этого поцелуйного оргазма?

Перевожу взгляд на Олю и прекрасно вижу, что мы с ней сейчас на одной волне. Слезы на лице подруги высохли, зато ее глаза в этот момент напоминают здоровенные бильярдные шары.

Глава 1

Рой

***

- Навроцкий! Какой пример ты подаешь нашей дочери?

Если Навроцкий, по моей фамилии, то сейчас начнется промывка мозгов.

- Какой же, Анна? - Окей, у меня есть пара минут, чтобы оторваться от документов, Аннеса прекрасно с этим справится.

- Какая я тебе Анна? - Возмущенный визг раздается по ту сторону телефона, и такой громкий и дребезжащий, что приходится оттянуть мобильный от уха. У меня на уме переключиться на что-то другое, а не передислоцироваться из рабочего кабинета в больничный, с просьбой к эскулапам вылечить мое оглохшее ухо.

- Извини, и действительно какая Анна. Прошу прощения, Анна Никитична, - я уже прекрасно знаю, с какой целью звонит бывшая жена. Так что, раз я взял трубку, то должны остаться двое довольными? Как после качественного секса? Которого у нас с ней не было, так хоть здесь она должна меня порадовать?

- Я Аннеса, Аннеса, ты меня понял, придурок?

- Ладно, я отключаюсь, - а сам ухмыляюсь, потому что представляю распаленное лицо Анночки, то, как она чуть не подпрыгивает до потолка от гнева.

- Стой, стой, стой, подожди, - на самом деле, завершать вызов я не собирался, но откуда ей об этом знать? - Прости, погорячилась, прости.

- Я на досуге подумаю прощать или нет, ты ради этого набирала? Чтобы меня придурком обозвать?

- Рой, я же в курсе, что у тебя нет постоянной партнерши, у меня тоже нет отношений, так что давай...

- Потом, - ничего нового, подождет, а вот доченька, которая ворвалась в кабинет, так, что бедная стена претерпела непоправимые изменения, явно не будет.

- Папа!

А я что говорил? С порога с какими-то претензиями. Интересно, что на этот раз?

- Слушаю тебя, доченька, - в моем офисе сейчас ремонт, который затянулся, поэтому приходится работать из дома. Вот один из главных минусов - несмотря на то, что я люблю свою малышку, но такие ее всплески напрягают. Ее и особенно ее подруг, которые врываются в мой кабинет и заявляют, что ошиблись дверью, искали туалет, но как можно постоянно ошибаться? Раз за разом? Мне кажется, что даже если я повешу на дверную ручку табличку с надписью "не туалет", эти девушки все равно продолжат нагло сюда врываться.

- Ты же знаешь, что я тебя очень, очень, ну, очень люблю? - И глазки такие ангельские строит, что вот-вот крылышки со спины вырастут у этого фальшивого ангелочка.

- Сколько? - Достаю кошелек, и уже знаю, о чем пойдет речь. Новая косметика, платье или еще какая-нибудь чертовщина в гардероб. В этом Оля пошла в свою маму. А я не могу отказать своей дочери в этих прихотях. С ней мягкотелый. Да. Признаю. Но с кем, как не с единственным ребенком, да еще и дочерью, таким быть? - Только давай с умом. Мы тебе недавно купили новый телефон.

- Папочка, да какие деньги, ты о чем? - Невинно хлопает ресницами, а я еще больше напрягаюсь от этого, не зная, чего ожидать, - у меня же скоро день рождения...

- И?

- Ну, это же особый день, в этот день должны сбываться желания и...

- К делу, мне нужно работать, - нет, я, конечно, многое ей позволяю, но не настолько, чтобы вытягивать из меня деньги.

- Ты не против, если я устрою вечеринку у нас дома?

- Против, еще какие-то вопросы будут? Если нет, то...

- Ну, папочка, ну, почему сразу нет?

Как же играет, как же тянет актрисочку. Ей бы судьбой бабушки пойти, а не в земле копаться. Хотя, я-то знаю, по какой причине малышка поступила на археолога. И этого "выдающегося" археолога знаю в лицо.

- Ты подумай, не спеши. Просто я бы очень, очень хотела позвать друзей, пообщаться, немного потанцевать.

- Тимошка тоже будет? - Наш археолог. Которому я руки оторву, не будет чем копаться в земле, если не дай Бог что-то сделает моей дочке.

- Папа, он не Тимошка, а Тимофей и...

- Тимошка же знает обо всех последствиях, которые его ждут, если он совершит ошибку при общении с тобой? - Как-то не хочется в тридцать семь становиться дедушкой. Как-то пока я в роли отца перекатываюсь.

- Знает. Ну так что? Ты подумаешь?

- Ага, подумаю.

- Ты самый лучший! - Дочь подлетает ко мне, чмокает в щеку и так же быстро вылетает из кабинета. Пока я не передумал. Она же уже в своей головке решила, что я согласился устроить здесь дебош.

Какая вечеринка? В каком доме? Мало того, что я остался на неопределенное время без офиса, так еще и дома лишиться одним махом?

- Ну, - к большому сожалению для Аннесы, меня отвлекли мысли от документов. Ее дочь с этим прекрасно справилась, так что у бывшей всего тридцать секунд, после чего я нажимаю на отбой.

- Что там, малышка?

- А тебе-то что? - Зачем эти прелюдии? Зачем притворяться заинтересованным?

- Навроцкий, вообще-то это и мой ребенок тоже, поэтому...

- Решила устроить в моем доме вечеринку в честь своего дня рождения, что-то еще? - Делаю акцент на "моем", чтобы напомнить Анне, в каких мы отношениях находимся. Подсказка - ни в каких.

- Дай угадаю - ты отказал?

Еще нет, но планирую. Вместо этого отвечаю другое, чтобы не дать бывшей насладиться тем, что она права.

- Так ты говоришь, что у тебя нет постоянных отношений? Хочешь еще раз попробовать со мной?

- Да, да, хочу и...

- Скажу честно, я не верю в то, что у нас может что-то получиться.

- Один разок, пожалуйста, ты не пожалеешь.

- Ну, если только один, и после этого ты от меня отстанешь, если ничего не получится, - по ту сторону уверен, что есть персонаж, который энергично кивает гривой и довольно виляет хвостиком, - но при одном условии. Есть один гештальт, который я не закрыл за время своей холостяцкой жизни, и не собираюсь вступать в отношения, пока его не закрою.

- Я готова.

Меня должна пугать такая одержимость, как минимум настораживать, но...

- Хочу втроем. Ты, я и еще одна девушка...

Глава 2

— Оля… — пищу я, как мышка, потому что тут надо выбирать: либо тратить силы на то, чтобы докричаться до подруги, либо меня раздавит сто двадцать килограммов мёртвой массы. По-моему, выбор очевиден.

— Оля! — Уже громче, потому что без неё не справлюсь, точно нет, не вытяну, а эти три буквы дались так тяжело, что я медленно, но верно ухожу на дно. Сто двадцать килограмм мгновенно превращаются во все двести, а мои вроде бы спортивные ножки становятся ногами восьмидесятилетней бабки.

— Оля! — И именно эта девушка именно сегодня решила бить наши личные рекорды, так что с обеих сторон навесила дополнительные блины, которые сейчас, в прямом смысле, вылезают мне боком. Конечно же, четвёртый подход, последний. После этого должен был быть контрастный душ, лавочка и бананчик, который я прихватила на тренировку и который жевала бы минут двадцать, чтобы настроиться на то, что впереди ещё дорога домой. К спасительному ложе.

— Оля! — Жопа! И ей, и мне, потому что ноги сказали «хватит», мозги покрутили пальцем у виска, а силы окончательно покинули это тело. Так что кое-как пристёгиваю штангу, хорошо, что для таких спортсменов, как я, придумали нижние упоры в этой железной конструкции, и в позе «зю» выползаю из-под веса этого… Чёрт побери, да сто двадцать килограммов — это же немаленький амбал! Огромный, откормленный бройлер-амбал! И о чём я только думала, когда соглашалась на провокацию этой…

Кстати, а где эта клизма?

Оглядываюсь по сторонам, прогоняю белые мушки перед глазами, которые намекают, что уже двадцать два и пора валить домой, и наблюдаю знакомую картину: Оля, прислонившись пятой точкой к зафиксированной штанге, треплется с кем-то по телефону. Хотя почему с кем-то? С Тимофейчиком. Чтоб его черти забрали!

Но так как в чертей я особо не верю, а Тимофейчик греется где-то дома или зависает с пацанами в кабаке, своё «фе» могу предъявить только одной персоне. Той, чья задница должна была быть следующей в очереди на поднятие бездыханного здоровяка, и которая должна была стоять рядом, чтобы меня не придавило. И плевать, что я едва дышу, и всё вокруг дальше расплывается. Возьму блин потяжелее и точно попаду в эту телефонистку!

— О…

Я снова хочу докричаться до подруги, в этот раз точно получится, потому что подошла вплотную, но, скорее всего, девушка поняла, что я рядом, по тому, как вокруг стало катастрофически мало кислорода — я пыталась восстановить нормальное дыхание, хватая воздух большими, частыми глотками.

— На, с тобой хотят поговорить, — и суёт мне свой телефон. На который я таращусь пару секунд, хочу убедиться, что это не глюки после моих мировых рекордов в качании ореха, а потом всё же перехватываю его, уже смотря на подругу. И что она задумала? Чувствует, что провинилась, и решила переключить мою злость на что-то другое?

— Да, — ладно, не она, так её парень, тоже неплохо, так что начинаю с низкого тембра, чтобы потом выдать этому таракану. Ведь именно из-за него Оля стала какой-то расхлябанной, рассеянной, всё время витает в облаках. Я, конечно, понимаю, любовь — это великая вещь, но если так дальше пойдёт, то однажды подруга попадёт под машину, задумавшись о своём Радике.

— Николь?

И тут обломчик. Потому что голосок бойфренда подруги я знаю. Такой же мерзкий, как и его хозяин.

— Да, — тут же приятный голос. Спокойный. Уверенный. Я бы даже сказала — властный, если так можно выразиться. Голос человека, который уверен в себе и в своих действиях. А я ни в чём не уверена, поэтому отвечаю тихо, не понимая, кто это может быть.

— Ты староста группы?

— Да, — выдыхаю, хватая новую порцию воздуха и стараясь не дышать в динамик, чтобы не смущать человека на том конце.

— Это отец Ольги, — я тут же зыркаю на подругу, без слов спрашивая: «какого хрена?», и забываю о том, что у меня прямо сейчас мини-сеанс дыхательной терапии, так что… — я бы хотел…

Что именно хотел, я не услышала. И нет, связь не оборвалась. К сожалению. Отец подруги замолчал, когда я шумно выпустила в телефон целую порцию воздуха.

— С тобой всё нормально? — удивлённый вопрос, а Оля своей гривой машет в сторону мобильного, мол, отвечай, а не стой, как вкопанная.

— Да… — я честно думала, что этого хватит! Честно! Откуда мне было знать, что после «сотки двадцатки» я превращусь в паровую машину, которая шумно выпускает кислород? Да ещё и с придыханием. Почему? Да потому что я старалась сдерживаться! — Всё хорошо.

— Ладно, — прошло секунд десять, прежде чем отец Оли продолжил, а я за это время пыталась ни дышать, ни двигаться, вообще ничего. — Ты можешь скинуть мне фотографии из журнала посещаемости вашей группы?

— Аааах…

Господи, если я до этого краснела, то сейчас снова заливаюсь краской — только теперь от стыда, а не от тренировки. Последствия до сих пор аукаются, потому что я хотела спросить мужчину, зачем ему это надо, разве он не доверяет своей дочери, как тут же «прилично» выдохнула, а потом…

— Да чем вы там занимаетесь?!

Я что-то там говорила о спокойном голосе этого мужчины? Забудьте. Сейчас там никакого спокойствия. Только хардкор, только бешеные басы. У меня даже перед глазами посветлело от этого крика.

— Папочка, — Оля видит, что пахнет не то что жареным, а уже задницей горит, и не от подхода, выхватывает телефон и начинает примирительно щебетать. — Николь всё тебе скинет. Все фото. И ты убедишься, что я не пропускаю ни одного занятия, и позволишь мне отметить день рождения дома. Да, папочка?

Подруга прижимает гаджет к уху, ещё и прикрывает другой рукой, но басы этого мужчины долетают и до меня.

— И я тебя люблю, папулечка, — Оля поспешно прощается и отключается. Явно отец сказал ей парочку «ласковых», к новой порции она не готова. — Что там было, что он так взбесился?

Хочется её слегка придушить. Или навесить ещё пару здоровенных блинов с пылу-жару и пусть приседает, чтобы жизнь мёдом не казалась. За то, что бросила меня, пока я там мучилась. За то, что так подставила, сунув этот телефон.

— Ну? Что? — у подруги терпение лопается, а я не знаю, что ей ответить, потому что меня догоняет осознание произошедшего. ПОЛНОЕ осознание.

Я в который раз вдохнула воздух, в который раз хотела тихо выдохнуть, и в который раз это не получилось сделать бесшумно — я поняла это по тому, как мужчина шумно сглотнул. Потом пауза. А потом — взрыв в виде этого «да чем вы там занимаетесь?!»

Спортом. Именно такой должна была быть моя честная и прозрачная ответка. Вместо этого…

Давайте пройдёмся по моим цитатам и подчеркнём те, что вызывают вопросы, окей?

«Да».

«Да».

«Да».

«Хорошо».

«Аааах».

И всё это низким тоном. И всё это с придыханием.

И как мне теперь объяснить подруге, что у меня только что случилась мини-версия телефонного секса с её отцом? И судя по тому, что он шумно сглотнул слюну на очередное моё «ах», ему явно понравилось?

Глава 3

— А как выглядит твой папа? — будто для порядка спрашиваю у Оли, а сама делаю вид, что меня страшно интересует банан, и я не знаю, с какого конца… тьфу ты, с какой стороны к нему подойти. И кусать. Ни в коем случае не сосать, нет!

— Хочешь взглянуть, как выглядит этот тиран? — как для такой реактивной реакции отца, подруга уж слишком счастлива. Что-то я не разделяю её оптимизма. Возможно, потому что это у меня барабанные перепонки чуть не лопнули от его крика?

— Типа того. Ну и любопытно, на кого ты больше похожа — на маму или на папу, — в школе я неплохо писала стихи, и хоть сейчас этим не занимаюсь — выросла, приоритеты изменились, — кое-какие навыки остались. И я ими пользуюсь.

— Сто процентов на маму, но вот и папа для сравнения.

Тыц — пис… Лучше бы сосала банан: откусила приличный кусок, а он стал поперёк горла — ни туда ни сюда — и я начинаю задыхаться.

— Эй, ты чего?

Заметка на будущее — ни при каких условиях не становиться с Олей в спарринг: прибьёт. У подруги настолько поставлен удар, что стоит ей двинуть по моей спине — банан тут же вылетает изо рта, приземляясь метрах в добром расстоянии от нас.

— Лучше?

Я тут же начинаю энергично кивать, чтобы не дай Бог не пропустить ещё один апперкот — одного хватило, я после него не могу прийти в себя, судорожно хватая ртом воздух, уже в третий раз за сегодня задыхаясь. Так и до паники недалеко.

— Это вполне обычная реакция на моего батю, но не до такой же степени восхищаться его мужской красотой, чтобы умирать такой молодой, Николь.

Ладно, пусть будет так.

— У меня вопрос, — кое-как восстановив дыхание и избавившись от банана, подальше от греха, перевожу тему на другое, по крайней мере ухожу от обсуждения внешности Олиного папы. — Как я отправлю ему фото твоего образцового посещения лекций? Сомневаюсь, что твоего отца порадует бесконечная орава пропусков.

— А ты каждый раз меня отмечала?

— Не каждый, конечно, но сомневаюсь, что такая посещаемость даст твоему отцу повод гордиться дочерью, — я делала всё, что могла: прикрывала подругу так и сяк, но любовь её затянула. И имя этой трясины вы уже знаете.

— Журнал с тобой?

— Да, — мы сразу после занятий пошли в тренажёрку, так что учёба вперемежку со спортом в сумочке.

— Дай сюда.

— Я чего-то о тебе не знаю? — кроме того, как выглядит твой отец, но вовремя прикусываю язык, — ты владеешь магическими способностями?

— Ага, тут даже самым мощным волшебникам не справиться, — сокрушённо качает головой девушка, глядя на тот кошмар в журнале напротив своей фамилии.

— Может, фотошопом воспользоваться? — Олю так жалко, что я даже иду на уступки как примерная староста. Дружба важнее статусов.

— Вообще не вариант. Отец у меня не древний — за пару секунд подмену заметит.

— Ну, может, корректором? — Но это бред, я и сама понимаю. Просто как-то же надо поддержать?

— Николь, — «без комментариев» читаю в её взгляде, — а если… Подожди здесь, я скоро.

И куда это она сорвалась? Куда — я знаю, потому что через пару секунд подруга исчезла в магазине. Неужели идея с корректором пришлась по душе? То есть фотошоп её батя заметит, а замазанную букву — нет? Он что, компьютерный гений, но при этом слепой идиот?

Ладно, её дело, а мне надо осматриваться по сторонам: уже стемнело, а райончик, честно говоря, так себе. Как это понять, даже не побывав тут? А вы ответьте на такой вопрос: как часто вы видите кучу бомжей, которые поставили посреди улицы здоровенную бочку, развели в ней костёр, и каждый использует эту бочку как передвижную сушилку?

— Ну что… — я оглядывалась по сторонам, поэтому не заметила, как зашли со спины, заставив меня подпрыгнуть как ужаленную, а сердце — облиться кровью, — ой, прости, напугала? Пойдём?

— Куда? — Без фирменного удара по горбу — и то хорошо. А сердце? Молодое, надеюсь, выдержит испытания судьбы.

— Делать добрые дела.

И где её покупки? А журнал где?

«А то, что она целенаправленно чешет к этим бездомным — так, мелочи?»

— Оля…

Пытаюсь ускориться, пока не поздно, но… Поздно. Несколько из них уже заметили двух девчонок, которые хотят заглянуть к ним на огонёк.

— Мужики! — а теперь уже все бомжи наши. Ну, на этом районе уж точно. — Греетесь?

— Типа того…

— Ага…

— Присоединяйтесь…

И вот это — контрольный в голову:

— А что, есть желание нас согреть, девчонки?

От этой фразы я стопорюсь, и дружба дружбой, но Оля сама провоцирует их на такую откровенность.

— У меня другое, куда интереснее предложение, — и я, и вся эта ватага, включая самых нахальных, синхронно следим за действиями Оли, а та, будто ничего не случилось, открывает сумочку и протягивает что-то, завернутое в газету. И из неё что-то выглядывает. Это не… — Это вам закусон.

Услышав родное слово, один из бездомных прямо выхватывает из её рук газетный свёрток и сразу разворачивает.

Не слепая — такой вердикт я себе ставлю. Не показалось. Я заметила хвост. Окей, поправка — не слепая, но и не орёл. Потому что хвостов там сразу четыре, и на газетке, соответственно, отдыхают четыре здоровенных селёдки.

— О, нормас! — раздаётся из толпы, а затем следует череда одобрительных возгласов по поводу Олиной инициативы.

— Это ещё не всё, держите основное: не солёной же рыбой согреваться, а, мужики?

— Ооооо! — дружно гудит компания, а я застываю, не в силах двинуться, вклиниться между ними, забрать…

— А это на чёрта ты завернула?

И тут находится тот, кто может испортить настроение своим бурчанием. Правда, всем на него уже плевать: кто-то открывает, кто-то рюмашки достаёт, а кто-то рыбу рубит. А я чувствую себя лишней на этом празднике жизни, потому что только что в эту бочку с огнём полетел мой журнал — как ненужная обёртка к бутылке…

Глава 4

«Какой-то дикий день, перетекший в дикий вечер», — вот что приходит мне в голову, стоит только приоткрыть входную дверь квартиры.

— Так ты защищаешь этого извращенца?

— А ты вообще знаешь значение слова «извращенец»? Открой интернет и прочитай внимательно!

— Из-за этого чёртова интернета такое и происходит!

Крики, да даже разговоры на повышенных тонах в нашей семье — дикость. Что бы ни случилось, какие бы финансовые или другие проблемы нас ни преследовали, мы всегда старались решать всё спокойно, поддерживая друг друга, держась друг за друга. Именно поэтому у меня огромное желание получить хорошее образование, знания и найти работу, которая даст возможность не только самой чувствовать себя стабильно, но и помогать родителям. Ведь именно они меня так воспитали — семья и её интересы превыше всего. Поэтому слышать сейчас, как мама с папой громко ссорятся, — дикость.

Что ж, спасти журнал от костра мне не удалось, он навсегда покинул этот мир. А вот спасти семью я обязана. Откидываю сумку на диван и быстро пробираюсь вглубь квартиры.

— Мама! Папа! — Родные явно готовились к новому раунду обвинений друг в друга, набирая воздух в лёгкие, потому что оба были красные, как тот свёкла в салате, что уже стоял на столе, но никого не интересовал. — Что тут происходит? Почему вы кричите?

— Всё хорошо, деточка, — ещё одно подтверждение того, что всё совсем не хорошо, как хочет меня заверить мама. Оба выглядят удивлёнными — значит, даже не заметили, как я зашла. — Переодевайся, мой руки и будем ужинать.

— Но всё же, что случилось? — Родная уже отошла от перепалки и металась на кухне, накрывая на стол, а вот отец так и стоял на месте, всё такой же красный, с взглядом, упёртым в стену. И не поймёшь, переживает ли он, что я услышала эту ссору, или из-за самой причины, вызвавшей скандал. — Папа?

— Доча, а как ты считаешь, нормально ли взрослому мужчине иметь отношения с молодой девушкой? — Либо он решался задать этот вопрос, либо хотел оставить при себе.

— Коля! — Мама едва не выронила тарелку, так её взволновали слова отца.

— А что Коля? Эта девушка всего на год старше Ники. На один год, понимаешь?

— Какая девушка? Какой мужчина? — опережаю маму, а то она уже готова к новому батлу. — Вы можете объяснить?

— Начальник твоего отца нашёл себе любимую и строит с ней отношения, а твоего отца это почему-то сильно заботит.

— Не любимую, а девчонку девятнадцати лет. Практически твою ровесницу, доча! Представляешь?

— А у него до этого была семья? — Отец этим «представляешь» явно хотел склонить меня на свою сторону, что уже сомнительная идея, когда речь идёт о выборе «мама» или «папа». Лучше выяснить все нюансы.

— Была, жена и ребёнок. Но они давно развелись, так что он свободный человек, может выбирать себе партнёра любого, кто достиг совершеннолетия.

— Ему зимой сорок шесть будет! — Папа замечает, что мамины факты перевешивают, и пускает в ход тяжёлую артиллерию, бросая взгляд на меня. — А девчонке девятнадцать. Двадцать семь лет разницы!

— Двадцать шесть, — мама не упускает возможности уточнить, — и разве ты не слышал поговорку: «любви все возрасты покорны»?

— Какие возрасты? Какая любовь? — Отец снова заводится, темнея до бордового: — он скоро дуба даст, а девчонке в таком возрасте вдовой остаться?

— В сорок пять дуба даст? И снова — она совершеннолетняя, сама вправе решать, с кем строить отношения.

— С кем строить бесконечный денежный поток, это ты хотела сказать?

— Простите, конечно, — судя по всему, это может длиться вечно, так что или я сейчас закончу дискуссию, или уйду в комнату, голодная как волк, но с целыми нервами, — а вам какая разница до этих двоих? Пусть делают что хотят, это же их дело.

— Ааа, даже так, доча? — Судя по тону отца, пора было возвращаться к мусорке и вытаскивать обратно банан, это единственное, чем я сегодня поужинаю. — Так что, нам с мамой запасаться успокоительным и морально готовиться к тому дню, когда ты приведёшь домой пенсионера и объявишь, что это твой возлюбленный?

— Коля!

— Не приведу, — и дело не в возрасте. Лучше поберечь нервы и родителей, и свои, и, главное, моего «пенсионера».

— Вот и правильно, доча, тебе нужен твой ровесник, максимум на пару лет старше. Но если это будет мешок старого песка, то, думаю, не стоит объяснять, что сначала я вырву то место, которым он думал, когда посмотрел на тебя? А потом откручу то место, которым он должен был думать, чтобы не связываться с молодой девушкой. Это, думаю, само собой ясно?

Глава 5

Рой

***

Может, я допустил ошибку, игнорируя серьёзные отношения с женщинами, предпочитая скоротечные романы на одну, максимум на две ночи? Не в плане личной жизни — после Аннесы и её постоянных промываний мозгов хотелось душевного покоя. И секса. И покоя. Бурного секса и душевного покоя. О! Отличное сочетание. А, наученный горьким опытом, знаю: такое сочетание возможно только с малознакомой женщиной, которая сперва заглядывает тебе в рот, а потом этим же ртом… Ладно, не туда понесло. Увлёкся.

Может, если бы я попытался построить серьёзные отношения с какой-то женщиной, она могла бы стать хорошей матерью для Ольги? Лучшей подругой, с которой дочь могла бы делиться всем: первыми "теми" днями, первым мальчиком, первыми отношениями. Всем этим любовным хаосом. И, несмотря на то что я старался и стараюсь быть хорошим отцом, очевидно, что отец никогда полностью не заменит мать. Особенно для дочери. Особенно когда начинается переходный период, который тянется до взрослой жизни, до совершеннолетия, и грозит последствиями. Когда буквально в один момент я могу превратиться из отца в деда. Бр-р-р, аж мороз по коже от этой мысли. Мне ещё сорока нет, какой, к чёрту, дед?

— Доча, иди сюда, — может, и нужно было попытаться построить такие отношения, чтобы эта женщина могла стать для Оли матерью. Но факторов должно было совпасть чертовски много: адекватная женщина — раз. Она должна была бы принять Олю хотя бы как почти родную — два. И дочь должна была бы принять её и открыться перед ней — три. И это только самые главные условия. А дальше ещё куча подпунктов, о которых даже вспоминать не хочется — и так всё в тумане.

— Да, папочка, привет, — риски привести в дом женщину и заявить, что это твоя мать… точнее, мачеха, очевидны. Так что полагаюсь на собственные силы. Тем более сейчас Оля — шелковая: очень хочет выбить разрешение отметить день рождения дома, со своими друзьями.

— Как позанимались? — стараюсь звучать максимально спокойно, а в голове эти томные вздохи Олиной подруги, которые уже час не дают спокойно работать. Ни отдыхать. Ничего.

— Хорошо.

— Что качали? — Не то чтобы мне было до ужаса интересно, просто не могу же я спросить в лоб. Нужно подвести.

— То, что девочкам больше всего нравится качать.

— Икроножные мышцы?

— Пап, я очень устала, можно я уже пойду в комнату?

— Скажи честно — ты куришь? — Это мой первый ребёнок, да ещё и в период, когда ей все моря по колено, а мать на неё полностью забила. Приходится одному как-то не отпускать всё на тормозах. Хотя чувствую: это уже не та папина дочка, какой Оля была раньше. Уже не тот ребёнок, которому нужна отцовская опора.

— Нет, — отвечает уверенно. Но это может быть ещё один навык, о котором я не в курсе: уверенно врать даже собственному отцу. Мне самому было восемнадцать, знаю, как в этот период считаешь себя пупом земли, а родителей — персонажами, которые в жизни ни черта не понимают.

— А если проверю? — Конечно, в личное пространство, в её вещи или к тому клоуну Родиончику я лезть не буду. Просто пусть не забывается и держится на земле, а не летает высоко. Падать-то очень больно. Я-то знаю, сам летал — до сих пор носом об землю ковыряюсь, настолько падение затянулось.

— Проверяй.

Слишком уверенно. Она тут же кладёт передо мной на стол свою сумочку.

— Верю, — а сам достаю из кармана деньги, вытаскиваю пару купюр и протягиваю малой.

— Это что? — Передо мной снова маленькая Оля, которая чего-то не понимает и ждёт от меня подсказки — как устроен мир и чего от него ждать.

— Держи и иди отдыхай, доча, если не видишь, что это деньги.

— Я вижу, что не фантики, но… за что?

— За то, что ты у меня умница, которая заслуживает новую сумочку.

— Спасибо, — всё ещё не понимая, что это было, Оля берёт деньги и уже тянется за своей старой сумкой.

— А эту, если не против, давай выбросим, — беру коробку из-под бумаг, переворачиваю сумочку, высыпаю все вещи туда и протягиваю ей коробку: — Держи. Люблю тебя, доча.

— И я тебя, папочка.

— А, и ещё одно — дай мне номер своей подруги. Ну, этой старосты, — у которой явно что-то с дыхалкой не то.

— Хорошо, — дочка была настолько шокирована моим поступком с её сумкой, что даже не спорила, продиктовала номер этой Николь. Потом, отступая и странно на меня глядя, едва носом о косяк не заехала.

Может, стоит увеличить её карманные расходы? Судя по запаху из сумки, она в свободное время подрабатывает на рынке торговкой рыбой, а не курит за углом универа со своими друзьями.

Или я очень плохой отец, дочь которого пустилась во все тяжкие и просто ловко заметает следы, водя за нос старого дурака.

«Это отец Оли».

Ну вот, сейчас и проверим.

«Не спишь?»

Глава 6

— Пап, я вообще не понимаю, к чему эти разговоры, ты же прекрасно знаешь, что я сейчас целиком и полностью зациклена на учёбе и получении образования, — и это не потому, что я паинька, которая всегда и во всём слушается родителей и руководствуется только их советами. Я прекрасно видела, как много и тяжело приходится пахать родным, чтобы купить старенькую, но рабочую машину, как обеспечивать меня всем, что нужно ребёнку XXI века — мобильник, компьютер, а теперь и ноутбук. Я всю жизнь буду им благодарна за то, что, несмотря на сложную финансовую ситуацию, они меня всегда поддерживали. Просто я хочу меньше работать и больше зарабатывать. Раскатала губу? Посмотрим. Посмотрим. Просто возможностей сейчас другие, их банально больше, и с головой на плечах можно иметь хороший кеш.

— Но если… то…

— Я всё услышала, этому старику мало не покажется, — ага, отца эта тема зацепила так, что он никак успокоиться не может, трясёт рукой в воздухе, словно уже представляет, как проводит кастрацию бедолаге. Точнее, уже провёл и теперь демонстрирует миру свою ювелирную работу.

— Какому ещё старику?

— Никакому, папочка, никакому, никого не будет, всё в порядке, — ещё чуть-чуть, и кастрировать уже будет некого — у отца инфаркт хватит.

— Всё, закрыли тему, давайте ужинать.

После этих слов мамы тема с моим потенциальным «мешком старого песка» и правда свернулась. Папа хоть и отходил минут двадцать, шумно прихлёбывая суп и пряча свою красноту за горючестью блюда, к своему начальнику и его новой пассии больше не возвращался.

А вообще это дофига — двадцать пять лет разницы. К этому моменту я вернулась уже в своей комнате, лежа на кровати, чтобы даже если бы отец обладал экстрасенсорными способностями, не смог пробраться в мои мысли.

Ей — девятнадцать. Ему — сорок пять. Почти в два с половиной раза старше. Когда он закончил школу, она ещё даже не родилась. Когда этот мужчина получал диплом — бакалавра или магистра — этой девушки, скорее всего, тоже ещё не было на свете. И только когда он устроился на работу, вот тогда и родилась его «вторая половинка».

Ладно, пойдём другим путём — посчитаем плюсы и минусы такого союза для… Если не ошибаюсь, Герман Петрович. А раз он моментально омолодился, отыскав себе молодую курочку, пусть будет просто Герман. Итак, какие плюсы для Германа? Красивая картинка — раз. В девятнадцать тяжеловато выглядеть плохо, значит, девушка, скорее всего, симпатичная. Перед партнёрами показать, что он может содержать такую лялю. Женщинам продемонстрировать, что в постели он ого-го, раз такая молоденькая на него запала. Из минусов? Ну… Наверное, единственное, что приходит в голову — эта девушка переметнётся к какому-нибудь другому мужику: помоложе или побогаче, разбив амурные надежды Германчика. Хотя тут же и плюс намечается — держать хорошую физическую форму и иметь ещё лучшую финансовую подушку.

Для Барби какие плюсы? Она же ляля и красивая, почему не Барби? Тут я вынуждена согласиться с отцом — с большой долей вероятности она повелась на деньги Германа. Отсюда следует: возможность ходить по разным SPA, днём и ночью зависать в бутиках, в целом заниматься тем, чем душа пожелает. Думаю, этого огромного плюса Барби вполне хватит.

Из минусов? Есть один, который сразу лезет в голову — дядечке всё-таки сорок пять, с каждым годом он будет стареть и рано или поздно сыграет в ящик. Все там будем. Бедные, богатые — все. И тогда эта девушка останется одна. Без любимого.

«Зато с приличной суммой на счету, если как следует обматает вокруг пальца Германчика»

Если что — это не я, это мой внутренний голос, он у меня черствый, прямо дубовый. Но доля правды в этом предположении есть.

Ладно, опять же — это их дела, кого любить, кого не любить, с кем быть, а с кем — нет. С таким «умным» выводом тянусь к телефону, в который, судя по характерному звуку, прилетело сообщение.

«Это отец Оли».

Вот о чём мне надо думать, а не о каком-то мужике и его молодухе.

«Не спишь?»

Прилетает следом, и я понимаю, что просто так не отверчусь, и отец подруги от меня сам не отлипнет. А журнал давным-давно превратился в пепел, не удивлюсь, если теперь ту бочку используют для других целей и бедному журнальчику и на том свете покоя нет.

«Добрый вечер, Лерой Валерьевич. Нет, не сплю».

Предыдущий разговор получился максимально странным, пора исправляться, даже если я не смогу его «удовлетворить». В смысле фотографиями. Посещаемостью Олей лекций. Даже не знаю, зачем это уточняю — просто «удовлетворить» и «Лерой Валерьевич» в одном контексте теперь звучит тревожно.

«Ты дала своему отцу мой номер телефона?»

Подруга сегодня делает всё от себя зависящее, чтобы закопать меня ещё глубже, и лопату не подаёт, чтобы я оттуда не выбралась.

«Если бы не дала, плакала бы моя вечеринка».

Она и так будет плакать с вероятностью девяносто девять процентов, но я не из тех, кто, если на душе плохо, этим плохим делится со всем миром.

«Отправь мне фото журнала, где чётко видно стабильность посещения занятий Ольгой».

Ни «пожалуйста», ни «можешь ли прислать?» — ничего. Просто смс, в конце даже восклицательного знака нет, но ощущение, будто это приказ, а не просьба.

«Извините, сейчас не могу».

«Извините» — заметили слово? Я старалась быть вежливой, а сама наслаждаюсь этим «сейчас не могу», потому что так или иначе, но я обломала этого мужчину. Пусть остынет. Уже бегу и спотыкаюсь, чтобы выполнить его команду и получить похвалу в виде почёсывания за ушком.

«Почему?»

В переписке большую роль играют мордочки, то есть смайлики. По ним можно понять, куда клонит собеседник. Здесь, учитывая почтенный возраст, о мордочках речи не идёт, даже если подруга и говорила, что её отец мастер в технологиях. К тому же это «почему?» такое крикливое, настойчивое, будто мужик стоит в метре от моей кровати и вслух произносит: «какого чёрта? Офигела?»

«Потому что журнал в университете. А я — дома. В кровати».

Кто знает, зачем я добавила последнее предложение. На секунду даже подумала удалить его или стереть смс целиком. Но… пусть. Реально, я начала с приветствия, извинилась, а тут — постоянный нажим. Я физически чувствую, как мной недовольны и хотят — нет, требуют — чтобы я быстро исправилась. А вот фиг! Вам надо? Вы и подождёте. Кроме собственных хотелок есть ещё желания и возможности других людей. И их тоже надо воспринимать и принимать.

«Тогда раздевайся».

Чё? То есть что? Я даже способность нормально складывать слова в голове потеряла, моргаю, не доверяя собственным глазам. Может, показалось?

«Быстренько… А то накажу за непослушание!»