Отец подруги. Запретные чувства

Глава 1

Глава 1

Я боюсь отца своей подруги. Высокий, широкоплечий, мускулистый… Он расчетливый и безжалостный бизнесмен. От его стального, пронзительного взгляда у меня внутри все переворачивается, а кожа покрывается мурашками.

Кажется, я не нравлюсь ему – он считает, что я плохо влияю на его единственную дочь. Только вот обычно я наоборот вытягиваю ее из всевозможных ситуаций, которые могут здорово разозлить Владимира Сергеевича. Но все равно оказываюсь крайней. И сегодня, наверняка, окажусь тоже…

– Отец едет сюда! – Ленка широко распахивает свои мятно–зеленые глаза и смотрит по сторонам. – Жесть! Надо всех разогнать!

– Я тебе говорила, что ты играешь с огнём! – припоминаю ей я. – Как ты вообще додумалась устроить вечеринку дома?

– Папа сказал, что вернется только в понедельник, – кусает губу подруга. – Откуда мне было знать? Что делать–то, Лиз?

– Не паниковать, – вздыхаю я. – Выключай музыку. Сейчас всех выгоним и может быть успеем прибраться.

Ленка несется к здоровенной, мигающей разноцветными огнями колонке и выключает ее. Я щелкаю выключатель и гостиную озаряет яркий, электрический свет. Вокруг разносятся недовольные вопли, народ щурится и смотрит по сторонам.

– Сорри, но вечеринка окончена, – забравшись на журнальный столик, громко кричит Ленка. – Расходимся!

И снова угрюмые возгласы.

– Ну что за херня? – орет кто–то из толпы. – Я только что уломал Аньку на перепихон, а тут такой облом!

Я слышу пьяный смех и разговоры. А потом качаю головой и забираюсь на стол к Ленке.

– Сюда полиция едет, – громко и уверенно кричу особо непонятливым. – Соседи вызвали. Делайте ноги!

Это срабатывает почти сразу. Парни и девушки торопливо шагают к дверям, сметая бутылки алкоголя, что валяются под их ногами. Постепенно шум в доме стихает и мы с Ленкой остаемся вдвоем. Вокруг валяются окурки, банки из под пива, стаканчики, шпажки, пачки от чипсов и прочий мусор. Как мы это уберем за такое короткое время – загадка.

– Кажется, я лишусь всех своих карт, – обреченно вздыхает Лена, спрыгивая со стола. – И буду заперта дома.

– Не болтай, – велю я, тоже спустившись, – тащи мешки. Надо убрать мусор.

– Лизка, что я без тебя делала бы, – подруга звонко целует меня в щеку, обдав ароматом приторных духов и сбегает на кухню.

Я окидываю гостиную задумчивым взглядом и решаю пока что собрать бутылки с пола. Сажусь на корточки, подбираю одну, вторую и когда нагибаюсь за третьей, понимаю, что мое платье пропитывается алкоголем.

– Черт! – ругаюсь, резко поднявшись. По нежно–персиковой ткани расползается зеленоватое пятно.

Я закатываю глаза и шагаю к подруге на кухню.

– Наконец–то нашла! – как только захожу, Ленка поворачивается ко мне с рулоном темно–фиолетовых пакетов. – Идем собирать!

– Я вся в пиве, – жалуюсь я, закидываю бутылки в один из пакетов. – У тебя есть что–нибудь из одежды?

– Да, конечно, – кивает подруга, – весь в шкаф в твоем…

Она прерывается, когда раздается грохот входной двери. Мы испуганно переглядываемся. И в глазах Ленки я вижу панику.

– Он вернулся, – шепчет она. – Мне конец.

– Точно он? – спрашиваю я. – Может, кто–то из наших?

– Точно, – тихо вздыхает Лена. – Так громко дверью хлопает только отец. Особенно, когда взбешен.

– Что делать будем? – кидаю быстрый взгляд на дверь, затем на подругу.

– Иди наверх, – командует она, – переоденься пока. А я пойду получать звездюлей.

– Держись, – касаюсь ее плеча и торопливо шагаю к лестнице.

Почему–то тоже ощущаю панику, хотя не я устроила эту вечеринку. Да и не причем тут я. Но как вспоминаю ледяной взгляд темно–зелёных глаз, так вздрагиваю. Надеюсь, мы с Владимиром не пересечемся.

Поднявшись на второй этаж, я не спешу в комнату подруги – остаюсь у перил и прислушиваюсь. Но ничего толком не слышу – отец Лены не имеет привычки орать. Он может и спокойным тоном довести до трясучки.

Поджав губы, все–таки иду в комнату, прохожу к молочно–белому шкафу и перебираю вешалки, ища какую–нибудь одежду. Руки почему–то трясутся. Я… волнуюсь перед каждой встречей с этим мужчиной. Он пугает меня, смущает одним своим видом. Я полностью тону в его мужской, сильной энергии.

Конечно, мне обидно из–за того, что Владимир считает меня виновницей всех проблем Ленки. Но я не могу подставить подругу – если он узнает, что это она зачинщица, то ей несдобровать. Поэтому я держу рот на замке. Меня ведь он не сможет наказать. Надеюсь.

Я стягиваю с себя платье и, оставшись в одном лишь нижнем белье, решаю взять из шкафа черное худи и такие же черные спортивные штаны. Но не успеваю – дверь в комнату Ленки распахивается и я замираю на месте. Воздух застревает где–то в горле, во рту пересыхает… потому что я вижу его.

Он красив. Это настоящая мужская красота, не смазливость. Короткие, темно–русые волосы, едва тронутые сединой, хмурые брови, скуластое лицо с резкими чертами, зеленые, серьезные глаза, четко очерченные губы и лёгкая щетина.

Какого черта я стою и залипаю на него, вместо того, чтобы прикрыться?! Он же… самый настоящий кошмар! Сейчас взглядом меня убьет.

– И почему я не удивлен? – потирая могучий подбородок большим и указательным пальцем, хмуро спрашивает мужчина, бродя по мне задумчивым взглядом.

– Не понимаю, – лепечу я, часто дыша.

Владимир не спеша идет ко мне. Походка плавная, уверенная, как у хищника. При этом он не сводит тяжелого взгляда с моих глаз. По коже бегут мурашки, сердце сейчас из груди выпрыгнет. Мне бы прикрыться, но я и пошевелиться не могу. Все, что мне остается – это наблюдать за ним.

– Ты в комнате моей дочери в одном лишь нижнем белье, – он подходит так близко, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть в его беспощадные глаза. Подцепив пальцем съехавшую лямку моего лифчика, он надевает ее обратно на мое плечо. – Ждала утырка, который трахнет тебя в комнате моей дочери?

– Что вы несете? – облизнув пересохшие губы, слабо возмущаюсь я.

Глава 2

– Лиз! Подожди! – Кричит Лена. Я слышу ее быстрые, приближающиеся шаги и оборачиваюсь.

– Мне домой надо, – вздыхаю я, останавливаясь.

– Ты плачешь? – изумляется подруга, внимательно вглядываясь мое лицо. – Папа тебя обидел?

– Нет, – вытираю слезу, прокатившуюся по щеке, – это от ветра.

Ленка кладет руки на мои плечи и смотрит мне в глаза.

– Что он тебе сказал? – серьезно спрашивает она. – Он отчитал меня и пошел на второй этаж. Сказал, что еще и тебе мозг вправит.

– Тоже… – сглатываю, вспоминая, как ее отец крепко удерживал меня за шею. – Отчитал.

– И все? – недоумевает подруга. – Чего ты тогда такая смурная? Подумаешь…

Но договорить она не успевает – я вижу, как из дома выходит Владимир и шагает к нам. Встретившись с ним взглядом, я покрываюсь мурашками. Он будто видит меня насквозь. И не сводит с меня сурового взгляда до тех пор, пока не подходит совсем близко.

– Лена, домой иди, – велит, даже не глядя на дочь.

– Пап, а Лизка как? – возмущается она. – Пусть у нас останется. Я понимаю, ты злишься и все такое…

– Ее домой отвезу, – отрезает Владимир, затем кивает на ворота и смотрит на меня так, что мне кажется, будто я в размерах уменьшаюсь. – К машине иди.

– Ну пожалуйста! – не отстает Ленка. – Пусть останется у нас!

Мужчина поворачивается к ней и она мгновенно сникает. Опускает взгляд вниз и поджимает губы.

– Пока, – шепчет мне. – Набери, как дома будешь.

Я киваю. Но уже не уверена, что сделаю это. Пока что сейчас я вообще ни в чем не уверена. Не знаю, как правильно поступить. Но решаю подумать об этом позже и послушно шагаю к воротам вместе с Владимиром. Конечно, я могла бы вызвать такси, но разве я могу ему отказать? Даже язык не поворачивается слово против вставить. Поэтому я просто молчу и шагаю к черной «Ауди».

Владимир открывает мне дверь с пассажирской стороны и я сажусь на кожаное сидение. Затем он обходит машину, садится рядом и вскоре мы отъезжаем от дома. Я сосредоточенно смотрю в окно – на ночные улицы и вспышки фонарей. Ноздри щекочет запах сигаретного дыма, прохладный воздух, врывающийся в приоткрытое окно, мягко касается моего лица.

– Ты уяснила мои слова? – доносится голос мужчины через некоторое время.

Я поворачиваюсь к нему. Скольжу быстрым взглядом по его точеным скулам и слегка нахмуренным бровям.

– Уяснила, – тихо бурчу, скрещивая руки на груди.

– Будь хорошей девочкой, – продолжает он, затягиваясь сигаретой и выпуская прозрачно–серый дым изо рта, – иначе не пощажу.

– Что это значит? – не выдерживаю я. Не могу больше терпеть его нападок. – Вы мне угрожаете?

– Предупреждаю, – мужчина стреляет на меня небрежным взглядом, – моя дочь не будет общаться с подстилками вроде тебя.

– Да что вы за человек такой? – взрываюсь я. – Как вы смеете? Ведь даже не знаете меня и судите!

Мне жутко обидно. У меня мужчины–то никогда не было, а меня уже в подстилки записали!

– Я сужу по твоему образу жизни, девочка, – он затягивается сигаретой в последний раз и она улетает ярко–оранжевой стрелой в окно. – Этого достаточно.

Вот же… урод! Судит он. Зачинщицей всегда была как раз его Ленка! И ничего плохого мы не делали. Просто веселились, как и многие девчонки нашего возраста. Не вечно же сидеть, уткнувшись в лекции и учебники. Да, порой Ленку заносило, но я всегда была рядом и контролировала ее. Но Владимиру этого не объяснишь.

– Ты из неблагополучной семьи, – продолжает мужчина, расслабленно глядя на дорогу, – живешь на окраине, в непонятном районе. Прицепилась к моей дочери. Думаешь, не знаю, для чего?

– И для чего же? – сощуриваюсь я. – Думаете, я еще и дружу с ней ради выгоды, да? Ради ваших денег?

– Сообразительная, – хмыкает Владимир.

– Вы ошибаетесь, ясно? – я не на шутку злюсь, когда меня обвиняют в подобных вещах. – Когда–нибудь вам будет стыдно за ваши слова!

Он лишь смеется. Я вижу, как подрагивают его широкие плечи, обтянутые бархатно–черным пиджаком. Конечно, для такого, как он, я – жалкая букашка, не имеющая голоса. Ему плевать. И стыдно никогда не будет. Наверняка этому козлу даже неизвестно, что такое стыд!

– Вы у меня адрес не спросили, – хмуро отмечаю я, нервно притаптывая ногой.

– Я его и без тебя знаю, – невозмутимо отвечает Владимир.

А я снова возмущаюсь. Даже рот приоткрываю. Кажется, у Ленкиного отца есть связи абсолютно везде, раз может так легко нарыть информацию о незнакомом человеке.

– Вот как, – ехидно бурчу я. – Да у вас на меня целое досье. Наверняка даже знаете, какой зубной пастой я зубы чищу.

Владимир кидает на меня мрачный взгляд и ухмыляется.

– Не борзей, девочка.

– И что вы мне сделаете? – приподнимаю брови я. А по коже мурашки ползут – знаю, что по тонкому льду хожу. Этот мужчина внушает опасность одним своим видом.

Но мне нет смысла больше быть хорошей. Он и так считает меня отбросом. А значит – я не обязана перед ним пресмыкаться. Особенно, после того, как он выгнал меня из своего дома и наговорил гадостей.

– Зависит от того, на сколько сильно ты меня разозлишь, – служит мне ответом.

Я кусаю губу и отворачиваюсь. Пошёл бы он к черту. Просто буду молчать. Приеду домой, схожу в душ и лягу спать. А утром, надеюсь, ситуация прояснится. Надо хорошенько подумать, каким образом мне теперь видеться с подругой. Я не собираюсь терять Ленку из–за ее строгого отца.

Наконец, мы подъезжаем к моему дому. Да, я живу на окраине города, но мой двор всегда казался мне уютным.

Прощаться с Владимиром я не собираюсь – много чести. Поэтому молча тянусь к ручке двери, мечтая скорее уйти домой.

– Подумай сто раз, прежде чем меня ослушаться, – холодный голос мужчины пронзает меня насквозь.

И я оборачиваюсь. Снова встречаюсь с глазами, которые уводят меня в темную, лесную чащу. Серьезные, мрачные.

– Я решу сама, как мне поступить, – с вызовом отвечаю я.

Глава 3

Я захожу домой, в прокуренную квартиру. Прохожу в зал и вижу картину, которая повторяется практически каждый день с самого моего детства: ободранный диван, синий свет от телека, бутылки на полу и окурки в банке из под кофе. Мама спит, лежа на животе и свесив руку к полу. А мне остается лишь выключить телек и уйти к себе.

Владимир Андреевич ошибается в том, что моя мама меня плохо воспитала. Точнее будет сказать, что она вообще меня никак не воспитывала. Я росла, как сорняк. Никому не нужная и одинокая. У мамы всегда была своя жизнь, которая, как оказалось, ей важнее меня.

Когда мне было лет пятнадцать, я еще пыталась с ней бороться. Потому что мне всегда хотелось иметь семью, как у других детей. Где мама готовит ужин, заботится, помогает с уроками. Но сколько бы я не упрашивала, сколько бы не уговаривала – мама снова и снова возвращалась к бутылке. Похоже, это неизлечимо. Потому что ей нравится пить.

Со временем я приняла это. И просто стала жить дальше. Поняла, что в этой жизни мне никто не поможет, кроме меня самой. Поэтому, пока мои сверстники гуляли и веселились, я усиленно училась, чтобы поступить в универ на бесплатное. Потому что другого выхода нет – либо бесплатно, либо никак. И все–таки у меня получилось.

Я открываю дверь своей комнаты. У меня никудышный ремонт, выцветшие обои, старая мебель и кресло–кровать, от которого порой побаливает спина. Брожу задумчивым взглядом по обстановке и хмыкаю.

Неудивительно, что отец Ленки считает, будто я дружу с ней из–за денег. Мы с ней и правда из разных миров. Мир подруги – яркий, богатый, насыщенный. А мой – серый и холодный. Как мы подружились? Да очень просто. Я однажды увидела, как она ревет в туалете и не смогла пройти мимо. Оказалось, Ленку бросил парень, но я быстро ей вправила мозги. То же мне – причина. Если бы я ныла из–за такой ерунды, то вряд ли бы выжила в своем мире. Есть проблемы куда серьезнее. Это я и сказала ей прямо в лоб.

Вместо того, чтобы разозлиться, Лена успокоилась. И на следующий день угостила меня кофе. Вообще–то, я не планировала с кем–то дружить. Привыкла быть одиночкой. Но Ленка не сдавалась и прилипла ко мне, как жвачка.

– Ты слишком прямолинейная и какая–то странная, – смеялась когда–то подруга, – но знаешь: этим ты мне и нравишься. Ты – настоящая.

Со временем я привыкла к этой веселой болтушке, а она привыкла к моему занудству. И, несмотря на то, что мы такие разные, мы все–таки подружились. Я понимала ее, а она – меня.

Со временем Ленка узнала, где я живу и как. Но ее это не смущало. Порой она подсовывала мне в сумку булочки, шоколадки или соки из столовой, потому что знала, что я не разрешу ей себя угостить, порой отдавала мне свои вещи, ссылаясь на то, что она якобы растолстела. И я брала. Прекрасно все понимала и была ей очень благодарна.

И как же так вышло, что теперь мне нельзя общаться с подругой? Она ведь за все это время стала мне практически родной! Это единственный человек, который понимает меня. И которому я не безразлична.

Потрескавшийся экран моего телефона озаряется светом и я вижу несколько сообщений от Ленки. Она спрашивает, дома ли я и извиняется за отца. А я снова вспоминаю глаза, прожигающие меня насквозь, пальцы, стискивающие шею и мятное дыхание… по коже ползут мурашки. Сколько же гадостей он мне наговорил!

Конечно, я не расскажу об этом подруге. Владимир – чудовище лишь для меня. А для нее – любящий, строгий отец. Наверняка со своей принцессой он общается иначе. Совсем не так, как с «подстилкой.»

Я кусаю губу от обиды и устало опускаюсь на свое разобранное кресло. Мне неприятно от слов мужчины. Обидно до слез. Не понимаю, почему меня так задело все, что он мне наговорил. Обычно мне все равно на чужое мнение. Но Владимир каким–то образом вывел меня на эмоции.

Да пошел бы он к черту со своими запретами! Особенно после того, как позволил себе унизить меня. Больше не думая ни секунды, я открываю чат с подругой и отвечаю ей на сообщения. Я буду общаться с Леной, никто не сможет мне этого запретить. Даже ее чокнутый отец.

Приняв душ, я ложусь спать. Потому что завтра мне выходить на смену в один из пафосных ресторанов города, в который я совсем недавно устроилась работать официанткой. Знаю, будет сложно – меня ждёт куча правил, которые нужно соблюдать. Но я справлюсь. Потому что мне нужны деньги.

Хорошо, что Ленка когда–то отдавала мне свои блузки и строгие юбки, они сыграли немаловажную роль на собеседовании. Ведь встречают по одежке. Если бы я пришла в чем–то своем, думаю меня бы развернули в самом начале. Я бы точно не вписалась в роскошную обстановку ресторана в своих застиранных вещах.

На утро я торопливо собираюсь. Аккуратно подкрашиваю глаза и губы – как меня учила Ленка. Не ярко, но эффектно. Расчесываю волнистые, светло–золотистые волосы и собираю их в гладкий, конский хвост. И, переодевшись в молочно–бежевую блузку и юбку–карандаш, смотрю на себя в зеркало, что висит на стене.

Да, в Ленкиных вещах я совсем другая. Выгляжу, как нормальная девушка. Вполне обычная и даже симпатичная. И никто даже не догадается, что все это фальш. Лишь образ, за которым скрывается девочка, что росла среди пьяных тусовок и неосознанно стремилась к другой жизни.

Ничего. Когда–нибудь у меня будет новая жизнь. Не фальшивая, а настоящая. Я склоняюсь к зеркалу, смотрю в свои серьезные, голубые глаза и шепчу:

– Когда–нибудь я обязательно выберусь из этой ямы.

Это обещание я даю самой себе достаточно часто. Но я верю, что справлюсь.

Выхожу из комнаты и сталкиваюсь с мамой лицом к лицу. Я чем–то похожа на нее. Видела ее фотографии в молодости, где она – жизнерадостная блондинка, ничем не обремененная, беззаботная. Порой мне кажется, что ее бременем была я. Потому что после моего рождения все в ее жизни круто изменилось.

– Дай мелочь, на сигареты не хватает, – кутаясь в свой серый халат, просит она.

– У меня нет мелочи, – отвечаю ей. Давно пользуюсь банковской картой.

Глава 4

Глава 4

Я открываю полупрозрачную, темно–кофейную дверь и захожу в просторный ресторан. Здесь негромко играет музыка, мягкий свет от настенных светильников освещает стены и небольшие, прямоугольные столики, покрытые нежно–персиковыми скатертями. Тут пахнет чем–то неуловимо–свежим и дорогим, а не привычной мне выпечкой и кофе, как в обычных кафешках, в которых я иногда бываю.

Кивнув Насте – еще одной официантке, я иду в помещение для персонала и переодеваюсь в униформу – белую рубашку, черные брюки и светло–бежевый фартук с логотипом ресторана. А потом занимаюсь подготовкой зала к гостям: поправляю скатерти и салфетки, ставлю ровно стулья. Хочу показать, что я пришла сюда работать, а не искать богатого мужика – Настя говорила мне, что обычно девчонки сюда устраиваются именно за этим. Но таких быстро вычисляют и увольняют.

– Лиза, ты ведь помнишь, что у тебя сегодня экзамен? – ко мне подходит администратор – высокая, статная женщина с гладким пучком волос на голове.

Я едва успеваю сохранить спокойное выражение лица. Ведь об экзамене я совсем забыла! Ленка полностью увлекла меня своей вечеринкой, к которой она готовилась целый месяц.

– Да, конечно, – сглатываю я.

Ну ничего страшного. Правила поведения и работы я давно уже уяснила. Справлюсь.

– Обслуживать будешь хозяина ресторана, – продолжает Вероника Сергеевна. – Он тщательно подбирает персонал для всех своих заведений. За счет этого у нас практически нет текучки кадров.

А вот это заставляет меня напрячься. Я думала, что буду демонстрировать свои навыки администратору или директору, но не хозяину. Ведь я его даже ни разу не видела.

– Поняла, – наконец отвечаю я, теребя край своего фартука.

– И запомни, Лиза, – администратор смотрит на меня строго и серьезно, – как только ты сдаешь экзамен твоя стажировка заканчивается. И после этого ты официально работаешь в ресторане. Если тебя берут на работу, ты должна запомнить самое главное правило: выходя за пределы этого места, ты забываешь все, что здесь происходит.

– В каком смысле? – хмурюсь я.

Попахивает чем–то подозрительным.

– Гости заведения – богатые, серьезные люди, – терпеливо отвечает мне Вероника Сергеевна, – а у богатых, как известно, свои причуда. Просто соблюдай правила и все будет хорошо.

Я киваю. Да, конечно, большинство богатых людей слишком заносчивы и высокомерны. Но я справлюсь. В моей жизни происходили вещи и похуже.

Мне нужны эти деньги. Зарплату обещали немаленькую и ее должно хватить на то, чтобы снять однушку и съехать от мамы. Это часть моего плана. Часть пути, который ведет к новой жизни.

– Будь начеку, – предупреждает женщина, – хозяином ресторана может оказаться кто–то из гостей. Он может прийти в любое время. Поэтому обслуживай всех по первому классу.

– Хорошо, – отвечаю я.

Боже, никогда ничего подобного не встречала. Ну и заморочки! Похоже, место действительно серьезное. Отбор был очень тщательный и строгий. Его я прошла. Собеседование – тоже. Заполняла какие–то анкеты, проходила тесты. А теперь еще и экзамен. Не удивлюсь, если заставят детектор лжи пройти.

– Крепись, Лизка, – подбадривает меня Настя, проходя мимо, – хозяин этого места – чертовски красивый мужик. Увидишь такого – знай, это на 99 и 9 процентов он.

Я улыбаюсь ей и продолжаю делать свою работу. Ощущаю, как тело холодными лапами охватывает волнение. Вдруг, сделаю что–то не так? Опозорюсь или…

Надо собраться! Ничего сложного не будет, я уверена. Надо лишь говорить зазубренные фразы, сдержанно улыбаться и не делать резких движений. В конце концов, если провалю экзамен – это не конец света. Да, будет обидно, но я хотя бы попыталась.

В течение всего дня я выслуживаюсь на максимум: обслуживаю гостей, сдержанно улыбаюсь и вместе с этим пытаюсь быть невидимой – это одно из многочисленных правил. Бесшумная походка и негромкий голос.

Я так погружаюсь в работу, что забываю об экзамене. И, честно говоря, не понимаю, зачем Вероника Сергеевна предупреждала меня насчет гостей. Я не увидела здесь ни одного заносчивого человека. Напротив, все спокойные и вежливые. Хотя, на предыдущей неделе я работала в ресторане до обеда и возможно самое интересное здесь происходит по вечерам.

– Столик у окна – тоже твой, – шепчет мне Настя, проходя мимо меня.

Я киваю и оборачиваюсь. А потом застываю, словно памятник самой себе: за столом расслабленно сидит отец Ленки собственной персоной. И в упор смотрит прямо на меня.

Я не вижу ни одной эмоции в его глазах. Для него я будто пустое место. И снова это дурацкое чувство неконтролируемого волнения – аж руки трясутся. В отличие от меня, Владимир Андреевич всегда выглядит уверенно. Так, будто весь мир у его ног.

Блин, неужели придется его обслуживать? Я мечтала с ним никогда больше не встречаться, а сегодня как назло он пришел в ресторан, в котором я хочу работать! Не мог выбрать какой–нибудь другой? Этих пафосных ресторанов в центре – целая тьма.

– Лиза, – ко мне подходит администратор, – не стой столбом. Гость не должен ждать – это грубая ошибка!

– Иду, – поникшим голосом отзываюсь я и направляюсь к столику Владимира Андреевича.

Ноги не гнутся. Я будто… вот–вот упаду из–за взгляда, которой режет меня без ножа.

– Добрый вечер, вы готовы сделать заказ? – пытаясь взять себя в руки, вежливо говорю я.

Мужчина окидывает меня медленным, оценивающим взглядом с головы до ног. Я стою перед ним, как провинившаяся школьница. И почему–то краснею.

– Добрый, – наконец отвечает он и смотрит мне прямо в глаза, – и что ты здесь делаешь?

– Работаю, – отвечаю я. – Так вы готовы сделать заказ?

– Предложи мне что–нибудь особенное, – Владимир сканирует меня своим взглядом, не спеша барабаня пальцами по столу.

Что–нибудь особенное… черт, что это может быть? Я торопливо перебираю в голове позиции меню и не знаю, на чем остановиться.

– Как насчет фирменного блюда нашего заведения? – наконец нахожусь я. – Паста в головке сыра со сливочно–трюфельным соусом.

Глава 5

Мне это снится? Ленкин отец действительно мне сказал такую пошлость или у меня от волнения галлюцинации?

Пока я размышляю, не зная, как реагировать, Владимир ловко хватает меня за локоть и усаживает к себе на колени. Я краснею, как рак. На одну секунду теряюсь, а потом пытаюсь встать – но он крепко удерживает меня за талию.

– Вы что творите? – округляю глаза я. – Немедленно отпустите меня!

– Не строй из себя монашку, – раздается над ухом жаркий шепот, – я знаю, что хочешь.

Его рука медленно ползет по моему колену и я вытягиваюсь напряженной струной. Сердцебиение оглушает, дыхания не хватает. Я смотрю по сторонам в поисках помощи, но нас никто будто не замечает. Все заняты своим делом. А рука мужчины тем временем проникает под мою юбку. И когда касается резинки трусиков, я вспыхиваю и, развернувшись, отвешиваю ему звонкую пощечину.

– Да ты с ума сошел! – выдыхаю я и, вскочив с его колен, сбегаю.

Последнее, что мне запоминается – это нахмуренные брови Владимира и легкое удивление в его глазах. Но мне уже плевать. Я просто хочу быть как можно дальше от этого мужчины. Поэтому, оказавшись в коридоре, толкаю дверь туалета и подхожу к первой попавшейся раковине. Заглянув в зеркало, смотрю на свое ошарашенное лицо. Щеки пунцовые, глаза широко распахнуты, ноздри трепещут.

Я в полном шоке. Не ожидала такого от отца подруги. Почему он себя так ведет? Еще и со мной… ведь я ему в дочери гожусь! Что это за приколы такие?

Я включаю холодную воду, мочу ладони и осторожно прикладываю их к горящим щекам. Пытаюсь успокоиться, но снова и снова вспоминаю, как Владимир усадил меня к себе на колени. Как его ладонь, теплая и настойчивая, прикасалась к моей коже… опять покрываюсь мурашками и бешусь от того, что помимо дикого смущения я испытала что–то другое. То, чего не должна была испытать.

Но это не самое главное. Самое главное то – что я теперь лишусь работы. Ведь я у всех на глазах отвесила гостю ресторана пощечину. Всем будет плевать, что он меня лапал и говорил непристойности. Меня погонят отсюда поганой метлой.

Не успеваю я прийти в себя, как дверь в туалет открывается и я нервно сглатываю. Потому что вижу Владимира. Закрыв дверь, он останавливается и сканирует меня медленным, оценивающим взглядом.

– Я буду кричать, – предупреждаю, ища глазами что–нибудь из того, чем можно было бы защититься. – Не смей ко мне приближаться, урод!

– А мы уже перешли на «ты», – хмыкает Владимир и проходится пальцами по подбородку, – как быстро.

– А как мне еще к тебе обращаться после того, как ты облапал меня? – нервно продолжаю я, вжимаясь в стену. – Или «подстилок» можно трогать, когда заблагорассудится?

После этих слов он коротко усмехается и… шагает ко мне. А у меня сердце стучит все сильнее с каждым его шагом. Да он сумасшедший! Маньяк!

– За урода ты ответишь позже, – хватает меня за подбородок и заставляет смотреть на себя. – А пока можешь здесь работать.

– Что? – недоумеваю я.

– Ты сдала экзамен, – говорит Владимир. – Принята на работу.

– Ты – хозяин этого ресторана? – догадываюсь я, заглядывая в суровые глаза.

– Долго же до тебя доходит, девочка, – он наконец–то отпускает меня и небрежным движением поправляет воротник на моей рубашке, – если хочешь здесь работать, запомни ряд правил. Ты закрываешь глаза на все, что здесь происходит. Это будет указано в трудовом договоре. Если происходит утечка информации – ты платишь крупную сумму. Второе – ты не пытаешься найти здесь богатого мужика. Если я узнаю…

– Не узнаете, – перебиваю его я. – Я сюда работать пришла.

– Отлично, – отвечает мужчина. – И еще. Продолжишь общаться с Леной – лишишься этой работы. Я понятно объясняю?

Я не отвечаю на его вопрос. Вместо этого задаю свой:

– Что же здесь такого творится? На что я должна закрыть глаза?

– Ничего особенного, – отвечает мужчина, – просто богатые люди отдыхают. Едят, общаются. Приводят любовниц, снимают шлюх.

– Что? – изумляюсь я.

– Ты слышала, – невозмутимо отвечает Владимир. – Просто если ты видишь здесь мэра города или какого–нибудь известного бизнесмена – ты никак не реагируешь на то, что они едят, кого снимают и как себя ведут. Ты молча приносишь заказ и улыбаешься.

Я пораженно молчу. Так вот, какая обратная сторона богатого мира. Грязная, извращенная и фальшиво сияющая. Это… мерзко.

– Я не уверена, что хочу здесь работать, – честно признаюсь я. – Наверное, поищу что–нибудь еще.

– Ты ведь помнишь о зарплате? – уточняет Владимир. – Где еще ты заработаешь такие деньги?

Я молчу. Мне ведь помимо съемной квартиры нужно что–то еще есть. Но я не привыкла работать в подобных местах. Не знаю, справлюсь ли. Особенно, если учитывать, что хозяин ресторана – человек, который меня не переносит.

– Мне нужно подумать, – наконец отвечаю я.

– Не строй из себя недотрогу, Лиза, – цинично усмехается мужчина. – Дворовые девчонки, вроде тебя, за гаражами делают вещи намного грязнее, чем те, которые происходят в моем ресторане.

– Да кем ты себя возомнил, а? – снова злюсь я. – Кто ты такой, чтобы говорить мне гадости?!

– Я рос в таком же неблагополучном районе, как и ты, – спокойно отвечает Владимир. – Прекрасно знаю, о чем говорю.

– Ни черта ты не знаешь, – выпаливаю я. – Ты циничный, грубый мудак!

Его глаза нехорошо сощуриваются, прибивают меня к полу. Но мне не страшно. Он заслужил каждое мое слово. Вздернув подбородок, я прохожу мимо него, а потом выбегаю из туалета.

Слишком много волнения за сегодняшний день. Слишком много нервов я потратила. Знала бы сразу, что Владимир хозяин этого ресторана – ни за что бы сюда не пришла устраиваться!

– Лиза! Ты куда? – слышу в спину удивленный голос Насти. – Ты ведь сдала экзамен!

Сдала. Но оставаться здесь больше не собираюсь. Ни на минуту. Торопливо переодевшись, я выхожу на улицу и жадно хватаю губами воздух.

Глава 6

Не успеваю опомниться, как меня швыряют к стене. Тяжело дыша от страха, пытаюсь прийти в себя и шокировано хлопаю ресницами, глядя на двух бородатых мужчин. По спине пробегает холодок от их сальных, не предвещающих ничего хорошего, взглядов.

– Что вам надо? – наконец выдавливаю из себя.

От удивления и страха не могу даже пошевелиться. Вжимаюсь в стену так, будто за ней есть какой–то потайной ход, который сможет спрятать меня от этих бородачей.

– Мамулька твоя оказалась воровкой, – начинает один из них, – обчистила нашего друга, пока он спал и свалила с бабками.

– И что? – не понимаю я. – А я тут причем?

– Мы пришли сюда, а взять тут нечего, – продолжает он и присвистывает: – ну и конура, охренеть. А денежки твоя мамка уже все пропила и спит, как убитая. Поэтому давай–ка отдавай натурой, блондиночка.

– Личико вроде ничего, – хмыкает второй. – Нагнем тебя прямо здесь в качестве моральной компенсации.

– Вы чего? – широко распахиваю глаза я. – Я здесь ни при чем! Не надо!

– Отработаешь, красавица, – расплывается в похабной улыбке бородач. – Девай–ка раздевайся.

Второй шагает ко мне и сдирает с меня блузку так, что несколько пуговиц падают вниз и скачут по полу.

– Не надо! – снова прошу я. – Пожалуйста! Может, это была не моя мама! Может, кто–то другой!

– Кроме твоей матери некому, – рычит мужчина. – С ним только она и бухала. Мы оба свидетели.

– Обратитесь в полицию, – лепечу я, задыхаясь от страха. – На словах… на словах можно сказать все, что угодно!

– Слыхал, Васек? – хмыкает бородач. – Мусорнуться нам предлагает.

– Рот свой захлопни, сука, – взрывается второй. – Я еще разговаривать с бабой тут буду что ли? Либо тащи бабки либо вставай раком, ясно тебе?

– С…сколько? – сглотнув ком в горле, хрипло спрашиваю я.

– Семьдесят, – служит мне ответом. – Неси.

Для меня это большие деньги. Где столько взять? Я не думала, что они назовут такую большую сумму.

– У меня только десять, – голос дрожит, срывается. – Но я найду! Правда, найду! Пожалуйста, не трогайте!

– Не трогать? – хищно спрашивает один из мужчин и его пальцы пробегаются по моей талии. Я вздрагиваю, напряженно наблюдая за каждым его движением. – Тогда должна будешь сто.

– Вы серьезно? – нервно спрашиваю я. – Разве так можно?

– У мамки своей спроси, – хмыкает он.

– Вась, трахать ее не резон, бабки все равно нужны, – говорит его товарищ. – Пусть отдает сотку и разбежимся.

– Трахнуть тоже можно, – бородач смотрит прямо на мою грудь. – Почему нет? Нагнем ее прямо сейчас да и все. Тем более долг она вряд ли отдаст. Еще наверное в школе учится, сопля.

– Я все отдам, – обещаю я. – Я работаю. Дайте мне время.

– У нас времени нет, – хмуро отвечает бородатый. – Максимум неделю могу дать. Бабки ищи, где хочешь, нам похеру.

Втянув носом воздух, я чувствую, как щиплет глаза от непролитых слез. Ну и денек выдался! С ума сойти!

– Слышишь или нет?! – мужчина пихает меня в плечо и я едва не падаю. – Не найдешь деньги за неделю – тебе пиздец. Будешь отрабатывать всеми дырками сразу.

– Слышу, – обреченно отвечаю я. – Найду.

Ведь найду же? Что–нибудь придумаю. Должна придумать. Я торопливо иду к себе в комнату, достаю из заначки десять тысяч и, вернувшись, протягиваю деньги амбалам.

– Время пошло, блондиночка, – забирая у меня пятитысячные купюры, ухмыляется один из них. – Лучше бы тебе растормошить свою алкашку–мать и подумать вместе с ней, как вернуть долг. И не вздумай ментам звонить. Узнаю – не пощажу.

Он грохает кулаком по стене, прямо рядом с моей головой. Зажмурившись, я все–таки всхлипываю. А эти двое уродов громогласно смеются и вскоре уходят.

Осторожно открыв глаза, я трясущимися руками обхватываю себя за плечи и, рыдая, окидываю все еще растерянным взглядом прихожую и кухню – все перевернуто с ног на голову. На полу разбитая посуда, бутылки и сломанный, старый телевизор.

Отлепившись от стены, я торопливо запираю дверь и шагаю в зал. Мама крепко спит, вытянувшись на своем диване. Я знаю, ее сейчас не разбудишь – это бесполезно. Но что мне делать? Где достать такую большую сумму?

Задыхаясь от слез, я бреду в свою комнату и устало опускаюсь на кровать. Тут все тоже перевернуто: кругом валяются вещи и обломки мебели.

Мне страшно. Чертовски страшно. Я боюсь, что прямо сейчас дверь распахнется и сюда снова ворвутся эти двое мужчин. Что же делать? Вызвать полицию? Но разве мне там помогут? Они приедут и уедут, а я останусь… здесь. И меня сразу же найдут. Я не переживу этот ужас снова.

А еще я знаю, что мама не отдаст долг. Она даже не пошевелится. Потому что весь спрос с меня, а на меня ей уже давно плевать. Я в западне.

Давай, Лиза, думай. Ты должна придумать, где достать деньги.

Но в голову не приходит ни одной мысли. Мне на столько страшно, что я не могу нормально соображать. Перед глазами то и дело всплывают рассерженные лица мужчин, которые вломились в квартиру и все здесь перевернули.

Всю ночь я не сплю. Пугаюсь каждого шороха, боюсь закрыть глаза дольше, чем на минуту. Хотя знаю, что дверь заперта, мне все равно не по себе. На утро плетусь в душ и пытаюсь взбодриться, прийти в себя. Получается плохо. И единственное решение, которое сейчас мне приходит в голову – это… пойти в ресторан. В тот ресторан, откуда я вчера так быстро сбежала. Кажется, эта работа сейчас мой единственный выход.

Обмотавшись полотенцем, я выхожу из душа. На автомате одеваюсь, замазываю синяки под глазами и расчесываю волосы. А потом тяжело вздыхаю – ведь даже не представлю, что скажу Владимиру. Мне снова придется унижаться, проситься обратно. Жаль, мне и кредит никто не даст – уже пробовала, когда хотела купить ноутбук.

Сделав тяжёлый вздох, я выхожу из комнаты. Бреду по полу, стараясь не наступить на осколки или щепки. А на кухне встречаюсь с мамой – она жадно пьет воду прямо из графина и даже не замечает меня.

Глава 7

С часто бьющимся сердцем я захожу в ресторан. И сразу же ловлю на себе изумленный, полный недоумения взгляд администратора.

– Ты что здесь делаешь? – шипит она, как только оказывается возле меня.

– Мне надо поговорить с Владимиром Андреевичем, – твердо отвечаю я.

– С ума сошла, Лиза? – возмущается Вероника Сергеевна. – Он вчера был злой, как черт. Что ты ему наговорила?

– Неважно, – сглатываю я. – Я пришла… извиниться.

Женщина смотрит на меня, как на ненормальную. Затем тяжело вздыхает:

– Я не могу тебя пропустить к нему, – отрезает она.

– Так он здесь? – приподнимаю брови я.

– А какая разница? – хмурится администратор. – Не пропущу, сказала. Еще шаг – и позову охрану.

– Пожалуйста, – прошу я. – Это очень важно. Я не скажу, что вы меня пропустили! Скажу, что сама прошла.

– Нет, Лиза, – устало качает головой Вероника Сергеевна. – У тебя был шанс и ты его упустила.

Не упустила. Я с детства привыкла хватать зубами свое.

Понуро кивнув, я делаю вид, что ухожу. Но как только женщина немного разворачивается и отходит, я несусь к коридору и торопливо поднимаюсь по лестнице – только и слышно, как часто стучат каблуки моих туфель. Сзади уже слышны тяжелые, быстрые шаги охраны, но мне плевать. Главное – вовремя оказаться в кабинете Ленкиного отца. А там – соображу.

Стучаться некогда – поэтому я распахиваю дверь и шагаю внутрь… задев носком туфли порог. Взмахнув руками, лечу прямо на пол, но в последний момент меня подхватывают сильные руки и удерживают за талию, передавая свое тепло через тонкую ткань лонгслива.

Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Владимиром. И мгновенно теряюсь. Потому что смотреть в его глаза слишком долго – невозможно. От них ничего не скроешь.

– Владимир Андреевич, извините, – слышу бас охраны за спиной, – мы ее сейчас выставим.

– Нет! – скинув с себя руки мужчины, я делаю шаг назад и поправляю волосы. – Я поговорить пришла.

Мужчина хмурится, скрещивает руки на груди и ухмыляется.

– За наглость пять, за манеры – два с минусом, – хмыкает он. – Раз надо – говори. Но учти, у меня мало времени.

Я оборачиваюсь на охранников и снова смотрю на Владимира. Он понимает, чего я хочу, поэтому кивает им, показывая, что они могут идти.

Мы остаемся в кабинете вдвоем. Сверлим друг друга напряженными взглядами и молчим. Я не знаю, как начать, поэтому, вздохнув, говорю первое, что приходит в голову:

– Возьмите меня на работу.

– На работу? – приподнимает бровь мужчина и, оперевшись обеими руками о стол сзади себя, приподнимает подбородок. – Ты вроде вчера ясно дала понять, что работать здесь не собираешься.

– Я передумала, – выпаливаю я, нервно теребя край юбки. – Извините.

Несколько секунд в кабинете царит молчание. И каждой клеткой своего тела я чувствую, как напряжение между нами вырастает до немыслимых размеров. Сердце вот–вот выпрыгнет из груди, коленки дрожат.

Я слышу резкий скрип стола и вздрагиваю. А когда поднимаю взгляд невольно шагаю назад – потому что Владимир приближается ко мне. И останавливается только после того, как я испуганно вжимаюсь в стенку. Я теряю всю свою уверенность, как только вдыхаю запах этого мужчины. Горький, с легкими нотками ментола и табака.

– Ты кто такая? – Владимир хватает меня за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. Гневно, жестко, уничтожающе. – Ты кем себя возомнила, девочка? Ты думаешь, что можешь назвать меня мудаком, не отработать смену, а потом вломиться в мой кабинет и сказать «извините»?

– Я была не права, – дрожащим голосом лепечу я и отвожу взгляд. Но мужчина дергает меня за подбородок и заставляет снова смотреть на него.

– Что у тебя случилось? – спрашивает он и я удивлённо приоткрываю рот.

– Что?

– Ты тупая? – склоняет голову на бок он. – Я спрашиваю: что случилось? Причина твоего возвращения сюда.

– Неважно, – на глазах наворачиваются слезы, как только я вспоминаю о том, что было вчера. – Я уже все поняла. Отпустите, я пойду.

– Ты не выйдешь отсюда, пока я не услышу объяснений, – отрезает Владимир. – Я жду.

Сказать ему правду? Что моя мать напилась и украла кругленькую сумму, а долг повесили на меня? Ни за что. Этот скот сразу же унизит меня. И так достаточно наговорил гадостей. Хватит с меня.

– Мне нужны деньги, – решаю отвечать без подробностей. – Срочно.

– Сколько? – интересуется Владимир.

– Сто… – опустив взгляд, выдыхаю я. – Сто тысяч.

Он отпускает меня и я немного расслабляюсь. Но из–за того, что меня все еще потряхивает, остаюсь у стены.

– Нашла новые проблемы на свою задницу, – утверждает мужчина и, сев на край стола, прикуривает сигарету. – Весело живешь.

– Да нормально я живу! – выпаливаю я. – И никакие проблемы на задницу не ищу! Они сами… меня находят.

Слышу ироничный смешок и краснею. Рядом с Владимиром я всегда будто кажусь тупее, чем есть. И испытаю… массу непонятных, смешанных чувств.

– Не зря я запретил тебе приближаться к дочери, – говорит он. – Ты очень бедовая, Лиза.

– Это все? – сухо спрашиваю я. – Если закончил со своими комментариями, то я пойду.

Уже ясно, что он только поглумится вдоволь, а работы не даст. Козел.

– Слишком гордая для девчонки из неблагополучной семьи, – отмечет Владимир.

– А ты думал я позволю тебе ноги об меня вытирать? – с трудом сохраняя спокойствие, интересуюсь я. И снова покрываюсь мурашками от того, как он смотрит. – Я пришла извиниться. И попытаться все исправить.

Мужчина затягивается сигаретой, хмурится и сканирует меня своим взглядом. Долгим, задумчивым.

– Нужны деньги говоришь, – Владимир выпускает клубы полупрозрачного дыма изо рта. – Тогда будешь работать без выходных. Каждый день.

– Я согласна, – тут же отвечаю я.

– А как же учеба? – спрашивает мужчина. – Ты же учишься.

– Я… придумаю что–нибудь, – облизываю пересохшие губы. – Готова приступать прямо сейчас.

Глава 8

Весь оставшийся день я работаю, как пчелка. Ношусь из одного конца зала в другой и всеми способами пытаюсь показать, что стараюсь. Я знаю, Владимир проследит за этим. Аванс, который он мне пообещал – моя единственная надежда на спокойную жизнь.

– Ты как умудрилась это сделать? – удивлённо спрашивает Настя, пока я протираю барную стойку.

– Сделать что? – приподнимаю бровь я, не отвлекаясь от своего занятия.

– Как что? – усмехается она. – Вернуться сюда! Все только и говорят о том, как ты бежала отсюда. И главное никто не знает, в чем дело.

– Неважно, – отмахиваюсь я. – Я просто решила продолжить здесь работать и Владимир Андреевич дал мне шанс.

– Тебе повезло, – хмыкает Настя. – Он редко кому дает второй шанс.

Удивительно, что он дал его мне. Довольно противоречиво.

– Похоже, что повезло, – киваю я.

– Главное, не оплошай, – шепчет вдруг Настя. – Будь терпеливой с гостями. Тут нельзя грубить, хотя иногда так и хочется съездить подносом по какой–нибудь жирной харе.

– Что ты имеешь в виду? – хмурюсь я. – Вроде гости все нормальные приходят.

– Ага, – хмыкает она. – До тех пор, пока не выпьют лишнего. Они ведь считают себя богами. А мы для них – прислуга. Поэтому терпи.

– А куда деваться? – пожимаю плечами я.

Мне действительно придется терпеть и закрыть глаза на многое. Но ничего, жизнь научила меня и этому. Справлюсь.

Настя мне ободряюще улыбается и идет на кухню за заказом. А я продолжаю драить барную стойку и прокручивать в голове ее слова. А еще… почему–то то и дело воображение рисует мужское лицо с четко обозначенными скулами и глазами, напоминающими темный лес. Я морщусь, пытаясь прогнать наваждение. Не хочу, чтобы Владимир Андреевич появлялся еще и в моих мыслях. Мне его и в жизни хватает.

Ближе к вечеру ноги начинают гудеть, а в глаза будто кто–то песка насыпал – хочется спать. Ведь прошлая ночь была бессонной. Я то и дело поглядываю на время, но мне кажется, будто оно тянется слишком медленно.

В ресторане, тем временем, обстановка незаметно меняется. В зале становится светлее и появляется больше гостей. Краем уха я слышу негромкие разговоры и легкий звон столовых приборов. Богачи расслабляются после трудного дня. Или после шоппинга.

В перерывах, когда успеваю передохнуть, наблюдаю за происходящим. У представительных мужчин на коленях сидят молоденькие девушки моего возраста, которые наигранно смеются и обнимают их, пока те ведут переговоры. Честно говоря, это омерзительно. Ведь многих из этих мужчин ждут дома жены и дети.

Чуть позже в зал спускается и сам Владимир. Сев за стол со своими товарищами, он что–то им говорит, расслабленно облокотившись на спинку дивана. Одна из девушек останавливается позади него и начинает массировать его плечи. Гладит ладонями его широкую грудь и шею, склоняясь, щекочет его длинными, темными волосами и что–то шепчет на ухо.

Фу. Едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться. Зато Ленкин отец ничего не стесняется и явно считает себя хозяином положения. Почувствовав мой взгляд, он смотрит на меня в упор и в этот момент внутри меня все замирает. Я едва поднос не роняю. Его взгляд пробирает до мурашек. А когда девушка касается губами шеи Владимира, я торопливо отворачиваюсь и краснею, как рак.

Ощущение, что я увидела что–то откровенное, личное. Но кажется, оно складывается только у меня, ведь в этом ресторане, как оказалось, творится черт знает что. Богачи развлекаются по–своему. И похоже, что это только начало.

– Лиза, – шепчет мне Настя, – подмени меня. Мне нужно срочно отойти.

– Какой столик? – спрашиваю я, окидывая взглядом зал.

– Восьмой, – отвечает она, – Владимир Андреевич там. Принеси заказ, он уже готов.

Отказываться не удобно, поэтому я, сглотнув, киваю. Деваться некуда.

Я иду на кухню и несу поднос с заказом к нужному столику. Владимир наблюдает за мной с ленивым, оценивающим интересом. И это сбивает с толку, ноги сами собой заплетаются под его изучающим взглядом.

– О, Володь, новую официанточку нанял, – окинув меня сальным взглядом, говорит мужчина с щеками, как у бульдога. – Редко у тебя тут новые лица.

– Редко, – хмыкает Владимир. – Но метко.

– И как вас звать, девушка? – интересуется все тот же мужчина.

Я осторожно расставляю блюда по столу и не смотрю на него. Но имя свое называю.

– Лиза, Лиза, Лизавета, – хрипло смеется он. – Я люблю тебя за это.*

Я лишь сдержанно улыбаюсь. Но когда собираюсь уйти, мужчина хватает меня за руку и мне приходится обернуться.

– Ты куда, Лизонька? – приподнимает широкие брови он. – Останься с нами.

И к моему ужасу этот бульдог хлопает себе по коленям. Я удивлённо смотрю на Владимира, но его лицо непроницаемо.

– Извините, – улыбаюсь уголками губ. – Но мне нужно работать.

– Ладно, иди, – махает рукой он. – Пока что.

И как только я отворачиваюсь, его мощная ладонь шлепает меня по заднице. Да так сильно, что я едва не подпрыгиваю.

И это приличный ресторан? Это ведь… какой–то гадюшник для людей, которые считают, что им все можно!

Стиснув зубы, я ухожу к барной стойке. Ничего страшного, я переживу это. Смена скоро закончится и я смогу уйти домой.

Я продолжаю обслуживать гостей. К счастью, Настя возвращается в зал и мне больше не приходится подходить к столику, за которым сидит Владимир и его товарищи. Тем более… эти мужчины больше никого не замечают. Распивая элитный алкоголь, они веселятся и позволяют себе более откровенные ласки со своими спутницами – им плевать на всех вокруг. Впрочем, остальные гости не сильно отличаются от них. Похоже, этот ресторан действительно то секретное место, где у богачей высвобождаются все их пороки. И они пользуются конфиденциальностью. Доверяют Владимиру.

Только вот он, кажется, никому из них не доверяет. Потому что остается трезвым все это время – я видела, что он лишь делает вид, будто пьет. На деле его рюмка всегда остается полной. Мужчина не расслаблен, но отлично играет роль своего среди этих людей. Посмеивается, изредка улыбается и позволяет одной из девушек ерзать на его коленях.

Глава 9

Я не знаю, что мне делать. Не понимаю, что это все значит. Но ехать с этими мужчинами никуда не хочу! Поэтому, оказавшись в раздевалке, переодеваюсь в свою одежду и собираюсь потихоньку уйти домой. Уверена, мое отсутствие никто не заметит.

– Куда собралась, Лиза? – дверь раздевалки открывается и я вижу Владимира.

– Как куда? – приподнимаю брови я, взяв сумку. – Домой, конечно же.

– Ты едешь со мной, – ставит меня перед фактом мужчина.

– Ехать в качестве какой–то шлюхи непонятно куда не входит в мои обязанности, – отрезаю я.

– Входит, – Владимир закрывает дверь, прислоняется к ней спиной и скрещивает руки на груди. – Я уже позвонил куда надо, через пару минут привезут подходящее платье и обувь.

– Да ты с ума сошел! – поражаюсь я. – Я работаю здесь официанткой!

– И снова на «ты», – хмыкает мужчина. – Не забывай, с кем разговариваешь.

– Помню, – сквозь зубы отвечаю я. И утвердительно добавляю: – никуда я с вами не поеду.

– Поедешь, – заявляет Владимир и мне не нравится та уверенность, которая отражается в его глазах, – ты ведь хочешь аванс?

– Это шантаж? – уточняю я.

– Называй, как хочешь, – небрежно бросает мужчина. – Этот хер бумажный должен подписать договор и для этого мне понадобишься ты.

– Но…

– Никаких «но», Лиза, – обрывает меня Владимир. – Сейчас принесут шмотки. Переодеваешься и выходишь на парковку.

– Имейте в виду, обслуживать вас я не собираюсь, – злюсь я.

Он окидывает меня ленивым взглядом и вздыхает:

– Да кому ты нужна? Просто сыграй роль послушной девочки и получишь то, о чем попросила.

– Когда? – тут же спрашиваю я.

– Зависит от того, как выполнишь работу, – служит мне ответом. – Поторапливайся.

Он уходит, закрыв за собой дверь и я сверлю ее ненавистным взглядом. Будто это она виновата в том, что со мной происходит.

Как я умудрилась в это ввязаться? С ума сойти! Мне придется сыграть роль какой–то легкодоступной девки. И все для чего? Чтобы отдать деньги, которые я не брала!

Спустя несколько минут в служебное помещение заходит мужчина в черном костюме. Кивнув в знак приветствия, он отдает мне пару бумажных пакетов с логотипами известных брендов и бесшумно уходит. Проводив его раздраженным взглядом, я достаю черное платье на бретелях с вырезом на спине и изящные туфли.

Вздохнув, стягиваю с себя свою одежду и торопливо надеваю то, что мне принесли. Честно говоря, никогда не доводилось носить ничего подобного, поэтому видеть себя на каблуках и в таком… обтягивающем платье мне в новинку. Я всматриваюсь в зеркало, что висит недалеко от входа и не узнаю себя. Но мне некогда собой любоваться, пора идти. И я надеюсь, что эта «вечеринка» не затянется надолго. Ведь завтра мне снова выходить на работу.

Неумело шагая на каблуках, я крадусь к выходу из ресторана – не хочу, чтобы меня в таком виде заметил кто–то из работников. К счастью, на пути мне никто не встречается, поэтому, оказавшись на улице, я торопливо шагаю к уже знакомой мне машине. И как только сажусь в салон, натыкаюсь на внимательный, оценивающий взгляд.

Прикуривая сигарету, Владимир осматривает меня с ног до головы. Мне становится неловко, но я стараюсь сохранять спокойствие.

– Сойдет, – заключает он, выдыхая серый дым в приоткрытое окно.

– В вашей оценке не нуждаюсь, – бурчу я, отворачиваясь.

Владимир впивается пальцами в мое голое колено и я, вздрогнув, снова смотрю на него.

– Не зли меня, Лиза, – предупреждает меня он, – я ведь легко могу тебя уволить. Сейчас ты не в том положении, чтобы вести себя так дерзко.

Мы некоторое время сверлим друг друга гневными взглядами. Я едва контролирую свои эмоции. Ненавижу его. Просто терпеть не могу! А потом мужчина, легонько хлопнув меня по ноге, убирает руку и заводит машину.

– Кстати, тебе повезло, что Лев не захотел отыметь тебя прямо в ресторане, – выезжая с парковки, буднично говорит он, – поверь, в этой ситуации тебе лучше сделать вид, что ты со мной.

– Так вот зачем это все, – хмыкаю я. – Да вы рыцарь.

– Я сделал это только потому что Ленка про тебя все уши прожужжала, – отзывается Владимир. – Была бы какая–то левая телка, я бы и бровью не повёл.

– Очень благородно, – бурчу я. – Только я бы справилась и без вас.

– Да ты что, – усмехается мужчина, – сразу ясно, что ты далека от мира власти. Здесь все решают деньги, уясни это раз и навсегда. Если он захочет – ты ему ноги будешь облизывать.

– Именно поэтому я не хотела работать в вашем ресторане, – заявляю я. – Не ресторан, а какой–то… какой–то публичный дом!

Владимир кидает на меня быстрый, насмешливый взгляд и снова устремляет его на дорогу. Ведет машину уверенно, будто он с ней одно целое. Я даже невольно засматриваюсь на то, как его жилистая, сильная рука поворачивает руль.

– Зря, – отвечает он. – Многие девушки мечтают быть на твоем месте. Зарплатой я не обижаю. Плюс щедрые чаевые. Таких денег не получишь в обычном кафе.

– Зато в обычном кафе меня не заставили бы ехать непонятно куда, – отбиваю я.

– Не строй из себя монашку, Лиза, – говорит Владимир. – Попасть ко Льву может не каждая. Отличный шанс найти себе папика. Пользуйся возможностью, там много богатых мужиков.

У меня внутри все полыхает от его слов. Как он вообще может мне говорить такие слова? Если в его окружении полно таких девушек, это не значит, что все остальные поголовно мечтают найти себе пузатого богача, который будет их обеспечивать!

– Я сама могу о себе позаботиться, ясно? – возмущаюсь я. – И для этого не стану ни с кем спать!

Уголок губ Владимира тянется вверх. Он молчит. Явно не верит мне. Ну и пусть. Мне плевать на его мнение. Для него я всегда буду плохой.

– Удивительно, как у такого, как вы, могла появиться такая дочь, как Лена, – срывается с моего языка. – Вы будто не родные.

– И чем же я плох? – усмехается мужчина. – Как отец я очень даже хорош. Даю дочери все, что пожелает. Она ни в чем не нуждается.

Глава 10

Мы вместе идем к дому. Я вижу, как впереди так же шагают мужчины и их молодые спутницы в таких же шикарных платьях, как и у меня. Они рады здесь быть, а вот я… не очень. Я вообще не понимаю, куда попала. Как себя здесь вести? И как себя вести с Владимиром?

Мы подходим к дому, мужчина открывает мне дверь. Я собираюсь войти внутрь, но останавливаюсь и смотрю на Владимира.

– Что? – вскидывает бровь он.

– Не вздумайте меня лапать, – предупреждаю его.

– Если мне это понадобиться, то полапаю, – служит мне ответом.

Я хмурюсь и поджимаю губы.

– Да как вы смеете, а?

– Не переживай, я умею лапать так, что голову сносит, – «успокаивает» меня он и, подтолкнув меня в дом, шагает следом.

И почему–то я не сомневаюсь в его словах. Он так уверен в себе… и в то же время есть в нем какая–то энергия. Мужская, сильная, притягательная. Но это не отменяет того, что он – бесчувственная козлина.

– Расслабься, Лиза, – склонившись к моему уху, говорит Владимир. – Сколько тебе? Лет двадцать?

– Девятнадцать, – бурчу в ответ, окидывая взглядом просторный дом.

– У тебя уже должен был быть опыт с мужчинами, – продолжает он. – Ты уже не маленькая.

– Я ровесница вашей дочери, – одергиваю его я. – И с вами на такие темы говорить уж точно не собираюсь.

На его лице расцветает усмешка. Он не смотрит на меня, но я вижу, что усмехается.

– Принципиальная и упрямая, – отмечает Владимир. – Удивляешь, девочка.

Он вдруг притягивает меня к себе – я ощущаю его ладонь на своей талии и невольно прижимаюсь к его плечу. Подняв взгляд, вижу, как к нам подходит Лев.

– Володь, добро пожаловать, – расплывается в улыбке он. Кинув плотоядный взгляд на меня, берет мою руку и целует: – Елизавета, как вам здесь?

– Непривычно, – отвечаю я и вздрагиваю, когда Владимир чуть сильнее сжимает мою талию. – Вернее, непривычно видеть на столько шикарный дом. У вас очень красиво.

Я опаляю гневным взглядом мужчину, но он и бровью не ведет. Лишь одобрительно хлопает меня по талии и вежливо общается со Львом о каких–то своих делах. Я молчу, разглядывая обстановку: высокие колонны, лепнину, картины на стенах и мраморные полы. Бульдог хорошо устроился.

Вскоре мы проходим дальше, туда, где разворачивается основная тусовка. Где представительные мужчины за бокалом алкоголя общаются между собой, а их спутницы крутятся рядом и исполняют любой их каприз. Если Владимир ждет от меня того же, то крупно облажается. Буду просто стоять и молчать. Скорее бы домой попасть, уже глаза закрываются.

Мы останавливаемся возле одного из столиков. Владимир разговаривает со своими товарищами, а я со скучающим взглядом рассматриваю свои ногти. Всегда мечтала о красивом маникюре, но даже на него нет денег.

Рука Владимира снова ложится на мою талию, с жаром проходится по ней до самого бедра и чуть сжимает его, натягивая мое платье. Мои щеки сразу же наливаются краской, сердце заводится и стучит, как бешеное. Я отвлекаюсь от разглядывания своих ногтей, поворачиваюсь к мужчине и недоуменно хлопаю ресницами.

– Взгляд полегче сделай, – велит он. – Играй роль. Лев уже облизывается и думает, как бы тебя зажать где–нибудь.

Я окидываю взглядом зал и сразу же замечаю Бульдога. Он и правда на меня смотрит. Кажется, изучает каждый сантиметр моего тела. Это, если честно, меня пугает не на шутку. Мужчина внушает опасность, от него веет чем–то тяжелым. Я испытываю тревогу, когда ловлю его взгляд на себе.

– Что ему от меня надо? – ворчу и жмусь к Владимиру поближе. – Тут полно девушек на любой вкус.

– Когда каждый день тебе раздают самые вкусные торты, – шепчет мне на ухо он, – рано или поздно они надоедают. И хочется чего–нибудь другого. А если это другое еще и недоступно – так вообще крышу сносит.

– Обещайте, что он меня не тронет, – серьезно глядя прямо в зеленые глаза, велю я. – Обещайте.

Владимир смотрит на Льва, затем снова на меня и кивает.

– Обещаю, - говорит он. И я почему-то ему верю.

Подумав, я провожу ладонью по его груди, а потом, прикрыв глаза, касаюсь губами напряженной шеи мужчины. Его кожа теплая, приятная на вкус. Осторожно и медленно втянув носом мужской аромат, я немного отстраняюсь, ощущая, как ладонь Владимира чуть стильнее сжимает мою талию. В этот момент я испытаю что–то новое и необычное. Какой–то прилив необъяснимой, горячей энергии от которой сводит низ живота…

Прикусив губу, чтобы привести себя в норму и отвлечь, я снова перевожу взгляд на Льва и с облегчением отмечаю, что он больше не меня не смотрит.

– Не перестарайся, – слышу хриплый голос Владимира над ухом. – Мне надо, чтобы он подписал бумаги.

– Когда ты отпустишь меня домой? – тихо спрашиваю я. – Я ведь уже отметилась. Пришла сюда, как он просил. Мне завтра на смену.

– Когда скажу, тогда и пойдешь, – отвечает мне мужчина. – Выйдешь завтра после обеда.

Эта новость меня немного успокаивает – хотя бы высплюсь завтра. Приду в себя после этой ненормальной ночи.

– Володь, пошли выпьем, – Лев подзывает Владимира к себе.

– Может, сначала все подпишем? – предлагает он.

– Успеем, – отмахивается Бульдог и я хмыкаю, когда Владимир выругивается сквозь зубы.

Мы идем к кожаному дивану, что стоит недалеко от камина. Владимир садится первым, затем тянет меня к себе на колени и я покорно сажусь на них. Лишь бы подальше от Льва, который продолжает пожирать меня хищным взглядом, несмотря на то, что прямо сейчас его гладят и облизывают сразу две девушки.

Я не могу на это смотреть без омерзения, поэтому просто отворачиваюсь и, подумав, делаю глоток шампанского из прозрачного бокала. И когда ставлю бокал на стол, немного съезжаю с колен Владимира, но он тут же подтягивает меня назад. Так, что я совсем плотно прижимаюсь спиной к его мощной груди и чувствую… как в меня упирается что–то твердое.

Мне хватает секунды, чтобы вспыхнуть от смущения. У меня даже дыхание становится чаще от осознания, что этот мужчина прямо сейчас возбужден. Впрочем, его это похоже никак не волнует. Наоборот, руки Владимира неспеша исследуют мое тело – гладят талию и живот, касаются бедер. А я сижу и не знаю, куда себя деть. Сердце вот–вот выпрыгнет из груди, щеки горят. Почему прикосновения мужчины так влияют на меня? Почему от них… рассыпаются мурашки по всему телу?