Отпуск с прокурором

Глава 1

— Слышала? Наш новый прокурор приказал перевести Лизу Котову в помощницы к начальнику отдела, а вместо нее поставил замухрышку. —Приглушенный голос Иры из отдела планирования и мониторинга цифровой трансформации не спутать, слух у меня отменный, как у кошки.

Смешок ее коллеги Оли Куликовой тоже хорошо узнаваем.

Стою, прижимаясь щекой к прохладной стене с другой стороны пыльного архива, а глаза обжигают непрошеные слезы. Замухрышка! Какое обидное прозвище! Хотя куда мне тягаться с Котовой? Лиза в прошлом году на конкурсе красоты заняла второе место — она у нас теперь ходит в звании «Леди прокуратуры».

— Начальник отдела сказал, что прокурору виднее, — задумчиво выдает Куликова.

— Но Котова проработала три года у прежнего шефа! Зачем Льву Борисовичу это огородное пугало рядом? — не унимается Ира. — Ее дальше цокольного этажа пускать нельзя. Она же его репутацию на корню загубит! Посмотрят, кто сидит в приемной, и та-а-акие слухи поползут! А прокурор фигура публичная, ему слухи ни к чему.

Зрение у меня плохое, но слух хороший. Слышится звук удаляющихся шагов, и из груди рвется вздох облегчения.

Выбираюсь из-за стеллажа с пыльными папками и первым делом нащупываю упавшие на пол очки. Неприятно слушать о себе гадости, да только ничего с этим не поделаешь. Я и сама не понимаю, для чего новый прокурор выдернул меня из отдела документационного обеспечения на цокольном этаже и посадил в приемную. Воспринимаю это как насмешку. Да и для меня он вовсе не прокурор! Мы с ним юрфак вместе оканчивали пять лет назад. Лёва Ключников, краса курса и староста нашей группы, был тогда для меня всем. Говорят, первая любовь запоминается надолго. Для меня — на всю жизнь. Его поцелуи, ласки — все пролетело, как один миг. Лёву отец отправил в Москву в магистратуру, а я… Страшные воспоминания захлестывают огромной темной волной, и я уговариваю себя дышать по методике, которой меня научил психотерапевт в центре реабилитации. Через пару минут сосредоточенного дыхания меня отпускает. Образы, которые преследуют меня по ночам, потихоньку отползают обратно в глубины подсознания. Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале, торопливо поправляю форму, и глаза снова обжигают слезы. Аккуратно перебираю папки, забираю нужную информацию и прячу нужную папку в сумку. «Что было, то прошло, — уговариваю себя. — Незачем ворошить».

Вешаю на плечо объемную сумку, поднимаюсь по лестнице наверх. Иры и Оли уже след простыл. Я тоже спешу на свое новое рабочее место. Самооценка, которая и так невысока, после подслушанного разговора коллег падает ниже плинтуса. Замухрышка… Придумали же прозвище!

Июльская жара грозится меня добить. Начало девятого, а уже душно, как в печке, еще и сплит-система вышла из строя на всем этаже. Что будет в обед, остается только догадываться. Хорошо, что сегодня последний рабочий день. Завтра я выхожу в отпуск, и мои страдания из-за внезапного назначения на новую должность ненадолго отойдут на задний план, потому что оказаться с Ключниковым в одном кабинете спустя пять лет попыток его забыть — это как босиком по стеклам.

Вот и приемная нового прокурора. Толкаю плечом тяжелую дверь — и я на рабочем месте.

В приемной натыкаюсь на Лизу Котову. Красива и безупречна — другими словами ее не описать. Сегодня она не в форме, а в стильном брючном костюме цвета кофе с молоком, который очень выгодно подчеркивает цвет ее глаз.

— Доброе утро. — Снова чувствую себя не в своей тарелке от того, что меня со вчерашнего дня поставили на ее место.

— Слушай, пугало огородное, я просто так тебе свое место не отдам, поняла?!

— А что ты сделаешь? Это приказ, — усмехаюсь с бравадой, но бравада эта напускная.

Одно мгновение — и острые коготки Котовой оказываются у моей щеки. Да только я, может, и пугало, но спорт подготовка у меня по-прежнему на высоте.

Перехватываю руку в миллиметре от своего лица. Чудом избежав царапин, с силой толкаю ее к стене, но Лиза тоже не промах — дергает меня за волосы.

— Мы с тобой еще не закончили, очкарик! — шипит она мне на ухо.

Как назло, новый прокурор входит в приемную.

Мы с Котовой шарахаемся друг от друга.

— Доброе утро, Лев Борисович! — Вытягиваемся перед ним по стойке смирно. Контраст очевиден: стильная красотка Лиза в стильном костюме не идет ни в какое сравнение с моей персоной.

— Доброе? — Он машинально кивает, но в его голубых глазах плещется недовольство, смешанное с удивлением.

Лиза красивым движением поправляет свои длинные черные волосы, подхватывает коробку с вещами и, стуча каблучками туфель, гордо направляется к выходу.

Хлопает дверь, и я остаюсь наедине с новым начальником. И снова ощущение, что я стою босиком на стеклах, медленно режущих мои ступни.

— Ася, все в порядке? — В голубых глазах прокурора отражается тревога.

— Да, Лев Борисович, — хмурюсь, поправляя очки, а затем и форму. Почему-то мне хочется плакать от ощущения собственного бессилия. — Сделать вам кофе? — бурчу дежурное.

— Буду премного благодарен. — Он не сводит с меня глаз, изучает так пристально, что я ежусь от его прямого взгляда.

«Не смотри на меня! Я уже не такая, как раньше! Прежнюю Асю не вернуть. Она погибла там, под завалами, в страшном подвале, где ее чудом обнаружили спасатели через несколько суток после обрушения. — Сердце сжимается. — Да и предателей я не прощаю. Сделаем вид, что мы незнакомы. Так будет лучше для всех».

— Ася, зайдите ко мне в кабинет в конце рабочего дня, — не спуская с меня глаз, чеканит прокурор. — У меня есть к вам приватный разговор.

Отвожу взгляд. Что ему еще нужно? Какой еще приватный разговор?

Глава 2

Ася

День тянется очень медленно. Жара грозится меня добить. Пальцы летают по клавишам, набирая очередной документ, а мозг плавится от горячего, как в печке, воздуха. Как назло, сплит-система в приемной и холле вышла из строя, а починить ее обещают только завтра.

Все сотрудники со второго этажа возмущаются, и даже у меня, самой невзрачной и терпеливой «серой мышки», иссякает терпение.

Отодвигаю клавиатуру в сторону и поправляю очки, которые от духоты сползли на переносицу. Как хорошо, что завтра я выхожу в отпуск! Целый месяц я буду валяться на диване и читать любимые женские детективы.

В телефоне громко звякает сообщение. Я нехотя смотрю на экран, и у меня сосет под ложечкой от нехорошего предчувствия: сообщение пришло от моей бедовой подружки Катерины, с которой мы не созванивались уже целую вечность.

Катя работает в турагентстве, и в отличие от меня она живет яркой, насыщенной жизнью. Своей миссией Катерина выбрала цель спасти меня от угрюмого затворничества. Целеустремленности Кати я сопротивляюсь весьма отчаянно, и у меня есть на то веские причины, о которых я стараюсь не вспоминать.

«Есть две горящие путевки в Сочи на десять дней. Отель в центре города дает хорошую скидку. До пляжа пешком всего десять минут. Поехали?»

Я напряженно сглатываю. Стопка новеньких детективов, которые я планировала прочесть за отпуск, нервно вздрагивает. Но ответить отказом на сообщение Катюхи я не успеваю: дверь кабинета распахивается, и на пороге появляется наш новый прокурор.

Я с досадой отвожу взгляд: слишком яркий контраст составляет Лев Борисович Ключников с моей невзрачной внешностью. Статный, целеустремленный блондин с голубыми глазами, он уверенно идет по жизни, сражая наповал своей харизмой и холодным ароматом мужской туалетной воды, название которой я успела узнать в парфюмерном магазине. А как ему идет темно-синяя форма!

Не то чтобы я питала надежды на его счет: у нас с неуставными отношениями весьма строго, да и неприметная Ася совершенно точно не может оказаться рядом с таким красивым и успешным мужчиной, но аромат его туалетной воды настолько приятен, что вчера после работы я не удержалась и свернула в отдел парфюмерии. Перенюхав все мужские духи, я наконец нашла тот самый аромат и купила маленький флакон, зажмурившись на ценник. Глупо, знаю, но теперь этот флакон стоит у меня на туалетном столике, и перед сном я могу украдкой открыть его, чтобы окунуться в аромат, который исходит от нового прокурора.

Не знаю, кто решил, что в нашем спокойном округе всем должен заправлять такой деятельный мужчина, как Ключников, но этот кто-то явно подкинул нам проблем. В отличие от прошлого прокурора, ведущего весьма умеренную деятельность, новый прокурор — карьерист до мозга костей. И, возможно, я бы никогда не оказалась на месте его помощницы, но как только он вступил в должность, сразу потребовал найти сотрудника, который умеет быстро печатать и схватывать информацию на лету, а не улыбаться и красиво подавать кофе. Так в его приемной вместо яркой Лизы Котовой появилась я, Ася из отдела документационного обеспечения на цокольном этаже рядом с архивом. Котову с радостью забрал к себе начальник отдела, но со вчерашнего дня она меня ненавидит, а мне очень тяжело внезапно стать мишенью для насмешек всех трех этажей. Ведь и так понятно, что роль помощницы прокурора я не потяну…

Отпустив журналиста, которому он целых полтора часа давал развернутые ответы на вопросы, Ключников останавливается перед моим столом.

— Ася, зайдите ко мне в кабинет.

Я напрягаюсь: что ему понадобилось в конце рабочего дня, да еще и приватно?

— Да, Лев Борисович, уже бегу.

Перед ним я теряюсь. Не думать о нас я не могу. Каждый миг сердце гулко стучит о ребра, напоминая о том, как сильно я его любила, о наших поцелуях в городском парке на лавочке после лекций, о студенческих посиделках, о танцах до самого рассвета…

После случившегося со мной кошмара я и так немногословна, но стоит Льву Борисовичу заговорить со мной, как язык и вовсе отказывается выдавать нужные фразы, заменяя их на невнятное мычание.

Поднявшись из-за стола Лизы Котовой (почему-то я не могу до конца поверить в то, что этот стол отныне мой, а не ее), я послушно следую за прокурором в его кабинет.

— Присаживайтесь, Ася, не стесняйтесь. — Ключников дружелюбно смотрит на меня и указывает на место для посетителей.

Я опускаюсь на стул, мечтая не упасть в обморок, и выжидающе смотрю на него. Что он скажет? Что моя миссия провалена и я возвращаюсь в отдел документационного обеспечения на свое привычное место? Честно говоря, это было бы здорово. Рядом с ним я ощущаю жуткий дискомфорт. Между нами слишком большой контраст, а ведь помощник должен дополнять своего руководителя.

— Я смотрел твое личное дело. — Его слова — как гром среди ясного неба.

Я нервно сглатываю и вжимаюсь в кресло.

— Ася! Я не понимаю…

Все, маски сброшены. Нет никакого прокурора. Есть Лёва, есть Ася. И огромная пропасть между нами. Пропасть, через которую не перебросить мосты.

— Что… не понимаете? — Не хочу с ним на «ты»! Он ведь меня бросил тогда. Уехал, даже не попрощавшись. Нет, не навести мосты пять лет спустя.

Ключников нервничает, вскакивает со своего места и прохаживается по кабинету, безумно сексуально проводит рукой по светлым волосам.

— Ты же была лучшей на курсе! У тебя хорошая физподготовка, отличная правовая база! Ты можешь занять достойное место в следственном отделе! Ты ведь всегда мечтала стать следователем по особо важным делам, так почему вместо этого прячешься за пыльными папками в отделе документационного обеспечения?

— Я так решила, — сбивчиво шепчу, ощущая, как по спине от дикого напряжения скатываются капли пота. — Скажите, Лев Борисович, вы разочарованы? Я плохо справляюсь с обязанностями, и вы позволите мне вернуться в мой неприметный отдел?

Горько усмехнувшись, он отодвигает папку с личным делом в сторону.

Глава 3

Прокурор

Выхожу из кабинета и иду по холлу. Просто не могу находиться рядом с Асей, эмоции зашкаливают. Память услужливо переносит меня на пару дней назад, когда я случайно столкнулся с ней на пороге у входа в главное управление. На миг мне показалось, что я обознался! Нет, не могла моя Ася, та самая Ася, превратиться в то, что предстало взору!.. Она ведь и горы могла свернуть, если бы понадобилось для достижения цели. За те годы, что мы не общались, я бы мог ее представить кем угодно, но только не архивистом! Что могло заставить такую деятельную натуру внезапно сменить ориентиры и закрыться от всего мира?

Послеполуденная жара расползается под одеждой, грозя свести с ума. Платье давно лежит в моей машине, я купил его вчера вечером, когда стало ясно, что от Хвостова не отвертеться. Скользкий тип! А еще больше мне не понравился его сын, Костя Хвостов, с которым накануне мы случайно пересеклись возле здания городского суда. Костя всего на пару лет старше меня, но этот его взгляд полный безнаказанности и всевластия!.. Руки чешутся сбить с него спесь!

Я бы мог взять на это мероприятие любую девушку, в том числе и красотку Котову. Но я имею привычку тщательно подбирать сотрудников и внимательно читать их личные дела. Ася… Моя несчастная любовь, которая закончилась через год после окончания института, никак не давала мне покоя.

Ася окончила юридический факультет с отличием, но, как внезапно выяснилось, она отчего-то уже три года пряталась, не желая заниматься тем, что давалось ей лучше всего.

Говорят, первая любовь самая яркая. В моем случае забыть ее не получилось. Это я четко ощутил, вернувшись в родной город. И теперь, когда мы с Асей снова оказались так близко, я хочу знать, почему пять лет назад она мне изменила. Тогда я был молод, горяч, и у меня не было никакого желания выяснять подробности того, почему меня предали.

Спускаюсь на первый этаж, тут немного прохладнее. Подхожу к окну и бесцельно пялюсь взглядом на усохшие туи в клумбе. Перед глазами до сих пор стоят фотографии, которые тогда мне предоставили отец и старший брат. На них Ася в постели со взрослым мужчиной. Отец сказал, что пока я учусь в Москве, она нашла себе спонсора здесь, поближе к дому, и что иногородние всегда так поступают: выбирают то, что выгоднее. Что спонсор купил ей квартиру и полностью содержит, а надо мной и моей любовью они вместе смеются, особенно, когда читают хором мои стихи. Да, было со мной в молодости, я ей стихи писал — так она меня цепляла. С досадой провожу по лицу рукой: до сих пор неловко вспоминать, каким я был глупцом.

Понятно, что порвать с ней все связи, не объясняясь, было единственным верным выходом. У меня состоятельная семья, отец и брат — известные адвокаты, и нельзя было позволить какой-то провинциалке вот так запятнать нашу фамилию.

Но вот я здесь. Она передо мной. Что с ней случилось? Где та яркая штучка, что давала фору любой красотке? Откуда эти страшные очки? И где ее хваленый спонсор? Где квартира, которую он ей подарил? Почему она до сих пор живет в общежитии, которое еще пять лет назад давали иногородним, а главное — почему в личном деле пометка «ПТСР»?

К своему кабинету, что рядом с отделом кадров, торопится штатный психолог Надежда Коротаева.

— Здравствуйте, Лев Борисович, — приветливо улыбается она.

Я оживляюсь. Может, психолог сможет прояснить ситуацию, связанную с пометкой в личном деле Аси?

— Надя, у меня есть к вам пара вопросов, — останавливаю ее. — Это касается моего нового сотрудника.

— Конечно, Лев Борисович.

Она открывает дверь и пропускает меня в кабинет. Осматриваюсь. Миленько у нее здесь: фиалки на подоконниках, мягкие кресла для посетителей, даже занавески на окнах вместо стандартных жалюзи. Благодаря занавескам солнце не так сильно нагрело воздух в помещении, и я с удовольствием усаживаюсь в мягкое кресло. Нет, все же сутки без сплит-системы — это издевательство над сотрудниками прокуратуры!

— Хотите холодной минералки? — оборачивается ко мне психолог. — Кажется, мне удалось донести ее до кабинета, и она не закипела.

Испытующе смотрю на нее.

— Не откажусь.

Она улыбается, достает два стакана и открывает бутылку ледяной воды, которая еще не успела согреться.

— О ком речь?

— О Киреевой. Что с ней случилось?

Она ставит передо мной стакан с холодной минеральной водой и качает головой.

— Ох, Лев Борисович, я не имею права рассказывать о секретах своих клиентов!

— Но в том, что вы поставили в ее деле пометку ПТСР, тайны нет?

— Нет, конечно.

— Хотя бы просветите меня о том, что это значит.

Надя протягивает мне стакан с холодной водой и садится напротив меня.

— Одна из задач, стоящих перед психологической службой — обеспечение высокого уровня профессионализма личного состава. Посттравматическое стрессовое расстройство Аси Киреевой — тяжёлое психическое состояние, возникшее в результате события, оказавшего сильное негативное воздействие на ее психику. Травматичность события тесно связана с ощущением собственной беспомощности из-за невозможности эффективно действовать в опасной ситуации. Асе противопоказаны эмоциональные перегрузки, с которыми связана работа следственного комитета, именно поэтому она поменяла квалификацию три года назад.

— Что с ней произошло?

— В одном частном доме после взрыва произошло обрушение. Асю спасли по чистой случайности, исключительно потому, что собака одного из сотрудников МЧС упорно не хотела уходить от завалов. Хотите подробностей — спросите у Аси.

Я хмурюсь.

— Она напрочь отказывается об этом говорить. Но я помню ее совсем другой! Это два разных человека — та Ася и новая…

— Иногда события влияют на нас не самым лучшим образом. Поговорите со следователем, который вел ее дело три года назад. Хотя он вам вряд ли чем-то поможет. По моим сведениям, тот следователь давно уволился, а дело закрыли. Единственный, кто может вам помочь восстановить цепочку событий — один из сотрудников МЧС, Николай Гладков. Это его собака нашла Асю Кирееву.

Глава 4

Ася

Иду по аллее, на автомате слизываю капли с быстро тающего мороженого, а в голове шумит. Вот я и в отпуске. Но все мысли только о нем — о новом прокуроре, который такой далекий и в то же время родной. Он же мне стихи посвящал, а я их храню до сих пор. И нет ничего дороже тех строчек, хоть уже пожелтели страницы конспекта, в котором он тихонько выводил складные строчки шариковой ручкой на скучной паре.

Захожу в общежитие, здороваюсь с комендантом, поднимаюсь в свою комнату. Не выдержав своих мыслей, переодеваюсь в спортивную форму и спускаюсь на первый этаж, где снимает помещение фитнес-клуб. Здесь я часто провожу выходные. Боксерские перчатки мне очень хорошо знакомы. В этот раз что есть сил боксирую грушу, молочу ее руками и ногами, а перед глазами снова и снова тот самый подвал. Нас двое — я и еще одна девушка. Мы обе связаны. Я не знаю ее имени, да и теперь никогда не узнаю. Над нами слышны обрывки разговоров — похитители ссорятся. Когда находишься в плену, самое страшное — ожидание, особенно в полной темноте. Время останавливается. Внезапный скрип двери, ее сдавленный вскрик, и хриплый шепот над моим ухом: «Ты — следующая». Я запомнила тот голос, но не видела лица.

«Ты — следующая, ты — следующая, ты — следующая…» — летит эхо воспоминаний.

— Девушка!

Вздрагиваю, оборачиваюсь. Один из фитнес-тренеров озадаченно потирает подбородок.

— Пожалуйста, сбавьте ритм, а то у меня такое ощущение, что груша сейчас оборвется.

Пытаюсь выровнять дыхание, отшатываюсь от мишени.

— Да, простите… — неуверенно бормочу под веселые смешки качков, отжимающих вес. Сажусь на лавку и пью воду из бутылки.

Я едва выжила. Долго пролежала в больнице, но зрение восстановить не получилось. А еще эта пометка «ПТСР»… Похитителей не нашли. Дело подозрительно быстро закрыли, следователя уволили, чем обрекли меня на постоянный страх снова оказаться в лапах у человека, чей голос мне так запомнился.

Можно было бы уехать обратно в родной поселок городского типа, да там у меня никого не осталось — ни родных, ни друзей.

Я прошла переквалификацию, лишь бы остаться причастной к тому, что всегда так нравилось мне.

Ведь, пока я работаю в прокуратуре, я в относительной безопасности. Последние три года так и было: оставшийся на свободе похититель меня бы ни за что не узнал. Разве кому-то захочется похищать замухрышку, поселившуюся в архиве? И если бы новый прокурор не вырвал меня на свет, не выставил на всеобщее посмешище, все бы и дальше было в порядке. Жила себе мышка-замухрышка в отделе на цокольном этаже, никому была не интересна, а теперь моя маскировка сыграла против меня.

И после всего ему надо, чтобы я пошла с ним на прием! В груди пылает негодование. Так бы и врезала Ключникову по его красивой физиономии за его упорство!

— Ася, подойди сюда, — зовет меня комендант, когда я прохожу по холлу в сторону лифта.

— Что там, Глафира Аркадьевна?

— Посылка. Курьер доставил.

— Мне? Посылка?

Она улыбается, пожимает округлыми плечами и протягивает мне пакет из магазина женской одежды.

И я вдруг понимаю, что это от прокурора. Платье для завтрашнего приема. Сердце сжимается в нехорошем предчувствии — я не хочу идти на прием!

Но стоит представить голубые глаза Ключникова, и сердце начинает биться так сильно, что мне трудно дышать. «А вдруг еще не поздно все изменить? Вдруг для Аси и Лёвы в этом мире еще есть место?» — пылают мысли безумной лихорадочной надеждой.

Поднимаюсь в свою комнату, оставляю пакет с платьем на комоде и иду в душевую. Долго принимаю душ, пытаюсь собраться с мыслями.

Выбираюсь, проскальзываю в комнату и осторожно открываю пакет.

Вечернее платье-миди со стразами заставляет меня затаить дыхание. Едва дышу от восторга. Как же давно я не примеряла ничего подобного!

Тщательно вытираю волосы полотенцем, примеряю платье, кручусь перед зеркалом. Прежняя Ася, восставшая из пепла, стоит передо мной в тесной комнатушке. Очки сброшены, шрамы надежно спрятаны под дорогой тканью платья. Не могу удержаться, рука тянется к маленькому флакончику мужской туалетной воды, которую я тайком купила в магазине.

Вдыхаю аромат и прикрываю глаза. По коже летят мурашки.

«Ничего же не случится, если я один раз схожу с прокурором на прием? — уговариваю себя. — Кому есть дело до того, что произошло три года назад? Если похитители живы, они вряд ли вспомнят мое лицо. Такое только в кино бывает».

Глава 5

Прокурор

Прокурор

Когда я подъезжаю к родительскому дому, там аншлаг. У входа в дом не припарковаться: все места заняты автомобилями гостей. К гаражу не подъехать, там тоже успели поставить машину.

Пару минут я кружу по улице, а потом мне удается приткнуть «Мазду» на парковочном месте у соседей.

Поправляю форму и захожу во двор. Здесь все преобразилось. Лужайка сияет, из невидимых колонок льется приятная музыка, небольшие круглые столы сервированы по высшему разряду, повсюду снуют официанты, в руках у них подносы с шампанским и легкими закусками. Публика на взводе: дамы в красивых вечерних платьях игриво улыбаются и пьют шампанское, их спутники в костюмах галантно беседуют о делах. Что-что, а грандиозные приемы моя мама устраивать мастер! Вот и сегодня постаралась.

— Лев! — слышу голос брата Степана и останавливаюсь. Оборачиваюсь и тут же попадаю в его крепкие объятия. После моего возвращения в город мы еще не успели встретиться, и теперь Степа хочет реванша.

— Ну, привет, поближе, — ехидно ухмыляюсь: за время нашей разлуки брат успел набрать лишние килограммы, и это весьма заметно.

— Наташа тебя хорошо откормила, — подмигиваю ему. — А как же качалка? Как твои обещания никогда не набрать лишнего?

Степа смеется.

— Брат, женишься и догонишь меня, поверь. Кстати, мама, похоже, добралась до твоей персоны. Сказала, что еще одной свадьбы по любви она не вынесет. Ты обязан жениться по расчету. Претендентка на твою фамилию уже прибыла, так что будь осторожен.

Я морщусь.

— Заканчивай стебаться! Это ты посоветовал маме нанять детектива, чтобы проверить на вшивость дочь ее подруги?

— А то! — хохочет брат. — Не представляешь, до чего забавно было наблюдать за бедолагой, который парился над отчетом для матушки! Знаешь же, какая она придирчивая!

— По мне, так самая глупая затея из всех твоих грандиозных идей. Даже обсуждать это не хочу. Лучше скажи, где твои спиногрызы? Мне не терпится потискать племянников.

Я высматриваю его пацанов-погодков Макара и Илью, которых видел в последний раз три года назад, когда крестили трехмесячного Илюшу.

— Мальчишки в доме, с Наташей. Она помогает маме. Кстати, ты в курсе, что папа привез бабулю?

— Софию? Сто лет ее не видел! Ладно, пойду переоденусь. А то здесь, судя по всему, дресс-код, в который не вписывается моя форма.

— Лев, тебе можно быть в чем угодно, мама же устроила праздник в твою честь, — летит мне вслед. Степан многозначительно приподнимает бокал с шампанским и едва скрывает ехидную улыбку. — Кстати, будущая госпожа Ключникова уже интересовалась у меня твоей персоной.

Брат замолкает: его отвлекает один из партнеров отца.

Я закатываю глаза и спешу покинуть лужайку до того, как в мои объятия упадет пресловутая будущая госпожа, изученная частным детективом вдоль и поперек. Такая уж у меня семья: общение с родственниками подобно ходьбе по минному полю — никогда не знаешь, кем подложена граната и в какой момент она взорвется.

В доме прохладно. Блаженство! Какое же это наслаждение — подставить лицо под прохладные струи после трудового дня в адской жаре!

— Никогда не слушайте своего отца, он — мошенник. Все адвокаты — мошенники, уж поверьте своей прабабке, — слышу знакомый голос бабули, которая поучает спиногрызов Степана, и не могу сдержать улыбку. Бабушка в своем репертуаре. Выглядит она, как английская королева на приеме: в элегантном платье из светлой ткани, на шее и руках сверкают украшения, и даже летнюю шляпку не забыла надеть.

Ума не приложу, зачем отец привез ее в дом! Сколько себя помню, бабуля всегда была остра на язык, и после ее отъезда мама неделю мыла все углы с солью, чтобы изгнать негативную энергию. Уж не знаю, чем бабушке насолили адвокаты, но ее едкие замечания всегда доводили нашего отца до белого каления. Надо сказать, что бабушка София была единственным человеком в семье, от которого в детстве я не ждал подвоха. Она, конечно, весьма жестко рубила правду-матку оппоненту в глаза, но за спиной — никогда. А еще она любила мои стихи.

Мне очень хочется обнять бабушку, но я тороплюсь наверх, чтобы переодеться до того момента, когда мое присутствие в доме будет обнаружено родней. После этого от них уже не отобьешься.

Запираюсь в своей ванной комнате, быстро принимаю контрастный душ, чтобы смыть дневной зной, и выбираюсь из ванны в одном полотенце на бедрах.

Захожу в спальню и натыкаюсь на бабушку Софию.

— Лёва, внучок! — Она радуется, как ребенок, и крепко меня обнимает, а я немного ошарашен: это же надо — зайти в мою спальню без стука!

— Бабуль, приветик. Кхм…

— Какой красавчик! — Она отступает на пару шагов и восхищенно смотрит на меня. — Ладно, переодевайся. Только плесни мне сначала коньяку, а то эти изверги считают, что бабушку надо угощать одним чаем.

Приподнимаю бровь, достаю из бара бутылку коньяка, наливаю ей порцию в стакан с красивой огранкой.

— Лей еще, не жалей, — Она довольно потирает руки.

Качаю головой и забираю свой костюм из гардероба.

Спустя пару минут я уже готов к светскому вечеру в кругу родственников и друзей семьи.

Бабуля сидит в кресле у книжного шкафа и задумчиво наблюдает за тем, как я у зеркала пытаюсь повязать галстук в тон летнему костюму из льна. Я рассказываю ей о своей новой должности, о том, как много всего надо успеть сделать за то время, что я буду занимать свой пост.

— А где твоя невеста, Лёва? — звенит в воздухе вопрос, будто выстрел в сердце.

Осекаюсь, приподнимаю озадаченно бровь.

— Какая невеста, бабуль?

— Как — какая? Та, настоящая, которая была с тобой на выпускном вечере в день вручения дипломов. Как ее? Тася? Яся?

Напускная бравада сходит с моего лица, и я мрачнею.

— Ася, — поправляю бабушку. — Так нет ее уже давно, — сообщаю глухо. — Сбежала от меня с каким-то спонсором. Иногородние всегда выбирают то, что выгоднее.

Глава 6

Ася

— Еще немного, и кексы можно будет ставить в духовку. — Моя неутомимая подруга Катерина смешивает тесто с помощью миксера. Запах стоит потрясающий: ваниль и ранние абрикосы дают аромат.

Не могу удержаться, тянусь рукой к прилипшему по краям миски сладкому тесту и пробую его на вкус.

— М-м-м… сладко! — выношу свой вердикт.

— Еще бы, мы сахара больше, чем муки, положили.

Катя победно улыбается: не каждый день ей удается меня впечатлить.

Она выключает миксер, быстро раскладывает тесто по формочкам для кексов и щедро украшает его нарезанными на дольки абрикосами. Вскоре кексы подходят в духовке, а мы режем фрукты и сыр.

Сегодня мы готовим особое угощение: клубничный пунш и кексы собственного приготовления. Так мы отмечаем начало моего отпуска. Мы с Катей давно дружим, еще с института, только она, получив диплом, вскоре поняла, что юридическая наука не ее конек, и быстро переучилась на менеджера по туризму. Профессионально мы разошлись, но дружба осталась. Из колонки льется зажигательная музыка, и все мои невзгоды на время отходят на второй план. Я приплясываю в такт песне и разливаю пунш по высоким бокалам с витиеватыми трубочками.

Катя заталкивает противень с кексами в духовку и поворачивается ко мне.

— Эх, Аська, путевки в Сочи ушли! — сообщает она с досадой.

Я молчу, чтобы ненароком не спугнуть удачу, но моя внутренняя богиня радостно ликует: «Йес, йес, йес!» Как же я рада, что путевки в Сочи уплыли и мне не надо будет таскаться по раскаленным камням в сторону моря! Что ни говори, а коктейль «Любовь на пляже» точно не про меня.

— Но это еще не все. Завтра в десять вечера я отправляюсь в авторский тур по Ростову-на-Дону вместе с группой футбольных фанатов, — продолжает она. — Там на новом стадионе «Ростов-Арена» пройдет несколько футбольных матчей с командами из ближнего зарубежья. Меня ждут семь дней непрерывного футбольного драйва.

Я удивленно приподнимаю бровь.

— С какой-какой группой ты едешь?

— С группой футбольных фанатов. Хочешь с нами? В автобусе есть свободные места, да и в гостинице с видом на набережную Дона у меня номер на двоих. Мы бы с тобой могли весело провести время.

Катя подхватывает стакан с пуншем и, виляя бедрами, вытанцовывает под музыку «Ламбаду».

Я смеюсь.

— Это с трибуны стадиона надо выкрикивать нечто похожее на «Спартак — чемпион!»?

— Да, да, да! А еще петь что-то типа «Оле-оле-оле»!

— Я похожа на болельщицу?

— Нет, не похожа. Но как знать, вдруг у тебя есть тайное увлечение футболом? Или ты коллекционируешь фото красивых футболистов?

— Ты же знаешь, мое увлечение — боксерские перчатки и груша. А еще — женские детективные романы. Ночное путешествие на автобусе с кучкой сомнительных личностей точно не то, о чем я мечтаю.

— Эх, жаль! Мне, если честно, тоже не очень хочется ехать на футбол, но работа есть работа. К тому же там будут красивые мужики. Вдруг встречу своего Серкана Болата?

— Ты неисправима, Кать! Сколько Болатов ты поменяла за эту весну?

— Троих. Но где наша не пропадала! Возможно, четвертый раз окажется счастливым. Если что, звони, автобус отходит в десять часов вечера, — Катя с надеждой посматривает на меня, но я не ведусь на ее пламенный взгляд.

— Если я внезапно решу променять комфортный диван и книжку на безумное приключение в незнакомом южном городе в компании поджарых футболистов и их фанатов, я тебе обязательно позвоню, — приподняв свой стакан с клубничным пуншем, обещаю ей.

— А вдруг там и для тебя Серкан Болат найдется? — Катя лукаво посматривает на меня.

Отмахиваюсь.

— Ты же знаешь, «они жили долго и счастливо…» – это не про меня.

— Ась, нельзя так. Откуда ты знаешь, может, твоя вторая половинка сейчас где-то рядом?

Я вздыхаю.

— Ключников вернулся, — сообщаю подруге.

— Как… вернулся?! И ты молчишь?!

— Да не ко мне он вернулся, Кать! Его к нам прокурором поставили. А он меня из цокольного этажа выдернул и к себе вместо красотки Котовой поставил.

— О-о-о, как все запущенно! Представляю, как у вас все бурлят от возмущения…

— Еще бы! Лиза Котова — всеобщая любимица, а я — замухрышка.

Прячу глаза, и чувствую, как в горле встает ком.

— Так, ты мне это брось! Что еще за прозвище?!

— Да ведь так и есть. Все меня так за глаза дразнят.

— Ась, если у тебя шрамы и плохое зрение, это еще не значит, что ты хуже Котовой. Честно говоря, я думала, что Ключников останется в столице. Видимо, у папы денег не хватило. А здесь все свои, вот и постарался, чтобы у сына все было хорошо с карьерой. Просто приведи себя в порядок, и все будет отлично. Ты этой Котовой фору дашь.

— Ты не понимаешь, Кать! Я боюсь… я чувствую, что мой похититель близко. Сидит, затаившись, но стоит мне высунуться, и ловушка захлопнется! В голове уже три года одно и то же: «Ты — следующая». А Ключников, он… Ты же знаешь, какой Лев настырный.

Катерина понимающе накрывает мою руку своей.

— Это паранойя, Ась. Просто дыши глубже, когда приходят эти мысли. Невозможно всю жизнь прожить в архиве. Надо научиться смотреть в глаза своим страхам. А если тот похититель появится на горизонте: помни: у тебя отличная физподготовка. Ты его отправишь в нокаут не глядя! Ой, кажется, кексы готовы!

Кексы получаются восхитительные, а клубничный пунш с мятой и кубиками льда здорово освежает. Мы с Катей погружаемся в воспоминания о студенческой жизни. Мне хорошо, как никогда. Невзгоды отходят на второй план, и даже прозвище, которое мне дали сослуживцы, не кажется таким обидным. В сердце закрадывается робкая мысль: может, подруга права, и мне не стоит прятаться от мира? Три года прошло. Вряд ли похитители вспомнят мое лицо.

В общежитие я возвращаюсь около десяти часов вечера в приподнятом настроении. Как же хорошо, что путевки уплыли! Теперь я целых десять дней смогу валяться на диване и читать детективы.