Отпусти меня

1

За окном шёл снег. Пушистые снежинки красиво выглядели в тёплом свете уличного фонаря, на уровне которого находилось окно кабинета Ника. Но молодой человек не обращал на это внимание, потому что он думал лишь об отчёте, который завтра утром нужно сдать начальнику. Последний из коллег попрощался ещё 20 минут назад, оставив молодого человека в тишине своего кабинета, в котором было два рабочих места, но одно из них уже давно пустовало.

– Привет, – раздался знакомый голос.

Ник продолжил усиленно барабанить по клавиатуре, набирая очередной пункт с описанием показателей месяца, не забывая сделать его формулировки максимально формальными, официальными и приправленными кучей терминов, как это всегда требовали. Он подумал, что ослышался. Что ему просто показалось. Потому что этот красивый и нежный, до боли знакомый голос, который сотни, а может и тысячи раз звучал в его голове, уже давно не звучал в реальности. И сейчас не мог.

– Ник, ты даже не посмотришь на меня?

В таком приятном голосе послышались расстроенные нотки, точно такие же, как были у неё, когда она совсем как ребёнок надувала губы и делала вид, что обижается. И Ник перестал печатать, сжал руки в кулаки, заставляя себя не думать. Сейчас не время и не место погружаться в воспоминания и в очередной раз, снова и снова проматывать в голове картинки из прошлого. Сейчас нельзя ещё глубже утопать в той болезненной тьме, из которой он так и не смог вынырнуть спустя годы. Потому что этот голос до сих пор звонко раздавался в его голове. Потому что её лицо он видел каждый раз, закрывая глаза.

– Я не уйду, – тихо сказал голос.

И Ник больше не смог делать вид, будто не слышит её, не смог игнорировать. И пусть он, кажется, совсем сошёл с ума, утопая в своей боли. Но он повернулся и увидел перед собой юную девушку, в летнем розовом платьице, что так сильно не подходит холодному февралю за окном. Её светлые волосы красивыми волнами лежали на худеньких плечах, а на губах играла легкая улыбка. Эта девушка точно такая, какой он её запомнил. И Ник почти поверил, что вот сейчас он сможет дотянуться до неё, обнять и больше никогда не отпускать.

– Майя, – шепотом сорвалось с его уст.

– Не забыл?

Он не забыл, и вряд ли когда-то сможет забыть, потому что она – его всё. Всё, что он любил больше жизни. И всё, что в один момент потерял навсегда.

Они познакомились давно, когда ей было почти 19, а ему уже было 25. Она пришла к ним работать на полставки, не от того, что ей были нужны деньги, а просто так, потому что подружка предложила. Майя с первого дня показалась Нику милой, потому что она смущённо улыбалась, краснела, не смотрела ему в глаза и обращалась на «Вы». Его это немного забавляло, особенно учитывая, что она быстро перешла на «ты» с коллегами, которые были лет на 7 старше него. Она казалась такой по-детски наивной и чистой, а его плечи невольно расправлялись, будто он хотел казаться больше и сильнее. С ним такого никогда не было, но один вид этой девушки вызывал в нём желание стать для неё защитником. Хотя, честно говоря, он и сам первое время стеснялся разговаривать с Майей. Ник только изредка заглядывал в кабинет, где она работала, чтобы уточнить что-то у коллеги и попутно невзначай обратиться к Майе. В его голове частенько всплывало, как утром в её день рождения он зашёл в кабинет девчонок (так он называл кабинет Майи и её подруги), неловко спросил: «У тебя день рождения?» и, получив утвердительный ответ, быстро бросил: «Тогда с днём рождения» и вышел, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Он так и не увидел в тот день, как именинница мило смутилась.

Порой Ник, сидя в своём кабинете, слышал её звонкий смех и ему до безумия хотелось узнать, что её рассмешило и почему с ним Майя такая тихая. Она много общалась с другими коллегами, но рядом с ним как будто закрывалась, поэтому Ник решил, что постарается сделать так, чтобы ему она тоже открылась. Он стал чаще обращаться к ней, аккуратно шутил, словно прощупывая почву, просил помочь с чем-то и помогал сам. Постепенно они стали общаться чуть больше. С каждым днём они становились друг к другу на шаг ближе, и Ник удивлялся тому, какая Майя удивительная, ведь иногда она говорила вещи, которые были слишком уж взрослыми для её возраста, а порой так глупо и смешно шутила, что они потом долго не могли успокоиться. Они всем коллективом встретили её 19-ый день рождения, летом ездили на разные мероприятия, ходили на обеды, да и просто много времени проводили за разговорами, а иногда и за какими-то настольными играми в особенно свободные летние дни. Так они стали друзьями, хотя в какой-то момент Ник понял, что хотел бы быть кем-то большим.

– Не забыл, – ответил он.

В сердце что-то болезненно сжалось, когда Ник посмотрел на Майю. Потому что она такая красивая, что дышать страшно. А ещё он знал, что её не могло быть в этом кабинете. Ведь ей всё так же 20, как тогда. А ему уже 31. Хотя разница у них всего 6 лет.

– Ты такая красивая, – всё так же тихо сказал он.

Потому что не было сил говорить чуть громче, а в горле будто встал огромный ком.

– А ты такой старый, – пошутила она.

Нику показалось, что они внезапно вернулись в былые времена, когда Майя постоянно подкалывала его по поводу того, что он старше, а сам Ник то и дело находил 1000 и 1 повод, чтобы поддеть девушку на тему её любимых корейских групп и чрезмерной слезливости над фильмами и книгами. Звонкий смех окутал его, и он, прикрыв глаза, захотел раствориться в этом звуке, потому что так по нему скучал. И потому что без него было невыносимо жить. И пусть он всегда не любил её шутки про возраст, почему-то в этот раз ему было смешно, ведь она попала в цель – ему уже немного за 30, а ей всё так же 20.

И Ник больше не понимал, где он и кто он. Осознавал лишь то, что перед ним стоит Майя. Его Майя. А по щекам покатились слёзы, и их невозможно было сдержать, как бы ни хотелось. Из груди вырвались рыдания. Ник сам себе казался жалким, но он ничего не мог поделать с собой, потому что Майя – его больное место, рана, которая никак не затягивалась и больная мозоль, которую он сам постоянно срывал. Ему казалось, что со стороны он выглядит смешно, и зная девушку, что была перед ним, она могла бы сказать: «Такой взрослый и плачешь», но она молчала, глядя на него полными печали глазами. Она то ли хотела подойти, то ли боялась, что сделает только хуже. Она металась, а среди его рыданий вырывалось:

2

Ник возвращался домой по заснеженным дорогам, которые, казалось, никто и не собирался чистить. Его пальцы подрагивали то ли от холода, то ли от всего, что случилось. Хотелось курить, но он бросил. Хотелось напиться в каком-нибудь баре, но он был нечастым гостем таких заведений, да и непривычное ощущение того, что дома кто-то всё-таки ждёт не давало свернуть с привычного пути.

Ник торопился домой, насколько это было возможно в его разбитом состоянии. Он почему-то верил, что Майя будет там. Такая красивая и родная Майя, которую он так сильно любил все эти годы, ни на секунду не забывая о ней. Но осознание того, что это бред, всё равно не покидало его. Её нет. Она больше не существует в этом мире, с тех самых пор, как ей было 20, а ему 26. И Нику хотелось бы, чтобы всё это было просто сном. Вот уже 5 лет он мечтает проснуться, увидеть Майю, обнять и знать, что она есть. Настоящая, тёплая, живая. Но её нет.

И он вспомнил, как легко с ней было даже просто молчать. Иногда, в особенно тяжёлые дни на работе, он заходил в кабинет, где она порой оставалась одна. Бывало, в пылу работы Майя не замечала его, но он осторожно гладил её по плечу, бросал что-то из серии: «Пятиминутный перерыв», и они просто сидели в тишине, глядя друг на друга. Оба уставшие, не обращающие внимания на снег за окном и на то, что дел ещё много. У них были их пятиминутки, во время которых больше никого не существовало.

Помимо этого, с ней было невероятно весело. Особенно смотреть, как она наигранно обижается на него, крича другим коллегам что-то вроде: «Он меня обижает», или просто говоря: «Я с тобой не разговариваю», в ответ на его глупые шутки из серии: «Я бы дал тебе 22, а не 19». Ему нравилось подначивать её, смотреть на по-детски надутые губы и на активное размахивание руками. Но ещё больше ему нравилось флиртовать с ней, прикрывая это шуткой, когда она выкладывала какие-то фотографии в социальные сети или разговаривала с техникой. В его памяти навсегда останется, как она, обратившись к камере, сказала: «Пойдём работать, малыш», а Ник, широко улыбаясь, сказал: «Ну пойдём», а потом с удовольствием наблюдал, как щёки Майи медленно, но верно краснели.

Ник тогда ещё этого не понимал, но с каждым днём он всё больше и больше влюблялся в Майю, видя её такой разной, но неизменно прекрасной. За то время, что они работали вместе, он видел её без косметики и с аккуратным макияжем, в старых спортивках и в красивых платьях, уставшую и отдохнувшую, грустную и счастливую.

С Майей всегда было интересно разговаривать, узнавать что-то новое, нырять в общение с ней с головой, ведь глубины в ней было больше, чем в Марианской впадине. Она оказалась мудрее любой, с кем Ник был знаком, несмотря на её юный возраст, а искры в ей глазах делали её самой прекрасной девушкой во вселенной.

Прогоняя в голове каждый момент, что они провели вместе, Ник понимал, что был полным дураком, пока не понимал своих настоящих чувств к Майе. Он в пустую тратил слова, вместо того, чтобы сказать ей самое важное. Терял время, советуя ей найти кого-нибудь в интернете и пускаясь на поиски сам, лишь бы оградиться. Лишь бы не признаваться ни себе, ни ей в том, что его чувства значительно больше, чем дружеские. У них было бы больше времени, если бы он всё не портил.

Вставляя ключ в замочную скважину, Ник почувствовал, что дрожь в руках стала ещё сильнее, а сам он не имел ни малейшего понятия о том, что ожидал увидеть в своей одинокой холостяцкой студии. Но он открыл дверь, смотря себе под ноги и боясь поднять взгляд. Какая-то часть его понимала, что он не увидит Майю, ведь это бред. Её нет. Но другая его часть отчаянно желала увидеть девушку снова, услышать приятный голос и, пусть это будет означать, что он окончательно сошёл с ума, но он будет счастлив, насколько это вообще возможно.

– Добро пожаловать домой, Ник.

Знакомый голос выбил воздух из его лёгких, и молодой человек почувствовал, что глаза снова начали предательски гореть, а ком второй раз за день подступил к горлу. Он поднял взгляд и увидел Майю. Такую красивую, такую родную и такую необходимую. Он не разулся, не снял зимнюю куртку, а просто отбросил рюкзак куда-то в сторону и быстрым шагом подошёл к девушке, чтобы крепко-крепко её обнять, но как только он попытался прижать её к себе, понял, что обнимает воздух. Он сделал шаг назад и растерянно посмотрел на Майю.

– Прости, – в её голосе и глазах сожаление. – Я умерла. У меня нет тела.

И не то, чтобы Ник надеялся на что-то другое, но внутри всё болезненно сжалось. Да. Она умерла. Он это знал. Он был на её похоронах, видел, как закрывается крышка её гроба и чувствовал, как вместе с этим внутри него умирает что-то важное и большое, клетка за клеткой.

– Прости, – говорит Ник.

И он сам не знал, за что конкретно извиняется. То ли за свою глупую попытку обнять её, то ли за желание сделать это, то ли за все слова, что он ей так и не смог сказать.

– Милый, не извиняйся. Всё хорошо, – она легким дуновением ветра погладила его по волосам. – Ну, на сколько это вообще возможно в нашей ситуации.

Майя пыталась шутить, на что Ник криво ухмыльнулся и сел на диван, запуская пальцы в волосы.

– Я сошёл с ума, да?

Он не смотрел на девушку, понимая, что ответ на этот вопрос может быть лишь один, а это значит, что ему не спрашивать нужно, а срочно звонить в скорую психиатрическую помощь или идти сдаваться в дурдом.

– Ну, ходить по дому в уличной обуви и зимней куртке – это своего рода сумасшествие, согласна, – продолжила шутить Майя. – Переоденься в домашнее, завари себе ромашковый чай, а потом я тебе всё объясню.

Ник подумал, что нормальный человек так бы и сделал, придя домой, а не нёсся бы обнимать свою иллюзию, поэтому он встал, пошёл в коридор, чтобы снять верхнюю одежду и тяжёлые ботинки, а потом направился в ванную, где ещё утром по привычке оставил свою домашнюю одежду. Он переоделся, ополоснул лицо холодной водой и какое-то время смотрел на себя в зеркало. В отражении он увидел какого-то жалкого парня с синяками под глазами, первыми морщинками и уставшим взглядом. Вряд ли молодой человек должен выглядеть именно так в свои 31, но ему казалось, что сам он давно перестал жить, пусть и временами выбирался с друзьями на какие-то тусовки и ездил в разные путешествия. Внутри него как будто просто не горел огонёк.