Отражение твоих желаний

Глава 1. Граница между мирами.

Старинное зеркало в резной раме притягивало взгляд Софьи с первого мгновения. Оно стояло в дальнем углу антикварной лавки, покрытое тонким слоем пыли, но сквозь него угадывалось странное, почти живое сияние. «Оно ищет хозяйку», — пробормотал старик-лавочник, принимая деньги. Софья лишь усмехнулась суеверию.

Зеркало заняло место в её спальне, напротив кровати. Первые дни всё было спокойно. Но постепенно Софья стала замечать странности: отражение порой застывало на миг дольше, чем она сама, а в глубине стекла, казалось, шевелилась чужая тень. По ночам ей стало чудиться, будто кто-то стоит за её спиной, глядя поверх плеча в то же зеркало, но обернуться она не решалась.

Перелом случился в одну душную, безлунную ночь. Софья, мучимая бессонницей, встала с кровати и подошла к зеркалу, чтобы поправить растрёпанные волосы. Её отражение повторило движение, но затем… замерло. А потом улыбнулось — медленной, томной улыбкой, которой на лице самой Софьи не было.

Софья оцепенела. Её зеркальный двойник, не отрывая пристального взгляда, медленно провёл ладонями по своим бёдрам, скользнул к груди. Пальцы отражения ловко расстегнули пуговицы ночной сорочки. Софья, заворожённая, ощутила, как её собственные пальцы, будто чужие, начинают повторять этот путь по её настоящему телу. Прикосновение было двойным: холодное стекло где-то там, в иллюзорном мире, и тёплая, живая кожа здесь.

Отражение сбросило ткань с плеч. Софья почувствовала, как по её спине пробежала дрожь, а сорочка сползла на пол. Её двойник в зеркале ласкал себя, и каждое его движение эхом отзывалось в нервных окончаниях Софьи. Она пыталась отвести взгляд, сжать веки, но не могла. Какая-то невидимая сила связывала их, заставляя синхронизировать дыхание, пульс, каждое содрогание.

Зеркальная Софья прижалась обнажённым телом к холодной поверхности стекла, её губы приоткрылись в беззвучном стоне. Настоящая Софья, теряя волю, опустилась на колени перед своим отражением, её руки двигались в точном, порабощённом ритме. Граница между реальностью и отражением расплылась, растворилась в потоках нарастающего, нестерпимого удовольствия, источник которого был и вовне, и глубоко внутри.

Когда всё кончилось, Софья лежала на полу, обессиленная, а в зеркале, чистом и безмолвном, отражался лишь беспорядок комнаты. Но в глубине её глаз горел новый, странный огонёк — смесь ужаса и жгучего любопытства. Она знала, что это не конец. Зеркало ждало следующей ночи. И, к своему изумлению, она поняла, что ждёт этого тоже.

Следующая ночь наступила с неумолимостью приговора. Софья, измученная дневным ожиданием и страхом, не ложилась спать, но тяга к зеркалу оказалась сильнее. Она прилегла на кровать, устремив взгляд в ту самую раму. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и собственным неровным дыханием.

Сначала всё было как обычно — её отражение лежало в той же позе. Но затем, без малейшего движения с её стороны, зеркальная Софья медленно приподняла голову с подушки. Их взгляды встретились.

Затем отражение перевернулось на бок, изогнув спину в плавной, чувственной дуге. Одна его рука замерла на груди, пальцы сжали сосок. Настоящая Софья почувствовала это сжатие на своей собственной груди — острое, почти болезненное, но и безумно приятное. Её собственная рука, будто управляемая чужими нервами, потянулась вниз, к влажному от предвкушения теплу между ног.

Зеркальный двойник закрыл глаза, его пальцы заскользили быстрее, глубже. Настоящая Софья, теряя остатки воли, позволила своему телу стать марионеткой. Она чувствовала всё: и прикосновение к клитору, и проникновение внутрь — всё, что делало отражение.

Она смотрела, как её двойник в зеркале теряет контроль, её бёдра начинают судорожно дёргаться. И её собственное тело откликнулось каскадом спазмов, волнами нарастающего наслаждения, которое вот-вот должно было разорвать её изнутри.

И оно пришло — не как обычный оргазм, а как сейсмический толчок, проходящий через всё её существо. Она закричала, когда кульминация накрыла её, одновременно и в реальности, и в отражении. Это было слияние, полное и безраздельное.

Когда судороги отпустили, она лежала, вся мокрая, с разбитым сознанием. В зеркале снова была лишь комната. Но теперь она знала наверняка: это не галлюцинация. Это договор. И она только что подписала его своим телом.

Третья ночь принесла с собой не разрядку страсти, а тревожное затишье. Софья легла на кровать, чувствуя странную пустоту. Взгляд её автоматически устремился к зеркалу, но на этот раз оно отражало комнату словно сквозь пелену тумана.

Сначала контуры её отражения стали расплывчатыми, как на старой выцветшей фотографии. Затем цвета начали блекнуть, превращаясь в оттенки сепии. Софья наблюдала, как её собственный образ медленно растворяется в глубине стекла, теряя чёткость, насыщенность, саму материальность.

Она поднялась с кровати и подошла ближе, почти вплотную к зеркальной поверхности. Вместо своего лица она видела лишь размытый силуэт. Подняла руку — в зеркале не последовало никакого движения. Лишь пустота, молчаливая и многозначительная.

Устав от нервного напряжения последних дней, Софья вернулась в кровать и почти сразу погрузилась в тяжёлый, беспокойный сон.

Она не видела, как ровно в полночь поверхность зеркала перестала быть твёрдой. Она заколебалась, как поверхность воды от лёгкого ветерка. Из этой дрожащей глади начал проявляться силуэт — мужской, высокий, знакомый до боли.

Тёмное пятно обретало форму, контуры, детали. И вот он стоял в полный рост — точная копия Дмитрия, её первой любви, человека, который десять лет назад бесследно исчез.

Призрак был не прозрачным видением, а плотным, осязаемым. Он пах кожей, табаком и чем-то ещё, что она всегда чувствовала, но не могла определить.

Мужчина бесшумно пересёк комнату и остановился у кровати. Его тень упала на спящую Софью. Он медленно протянул руку и коснулся её щеки. Прикосновение было не холодным, как можно было ожидать, а тёплым, почти живым.