Отражения судьбы

Пролог

– Ты ждешь от меня того, что я приму твою сторону в споре с Михаилом.

Карина глотнула вина, чуть склонив голову. Разумеется, это был не вопрос, а утверждение. Серафим не помнил, когда последний раз она общалась как-то иначе.

Маг только кивнул. Волшебница лишь чуть улыбнулась и покачала головой.

– И ты сам понимаешь, что я этого не сделаю.

– Коль ты так говоришь, то едва ли я могу тебя переубедить.

– Правильно, – Карина наставительно подняла палец, – тебе в лучшие времена это никогда не давалось, знаешь ли. Кстати, ты в курсе, что в магазинах надо брать вино, а не компот из винограда?

– Оставь иронию. Я все-таки рассчитываю на серьезный разговор.

– Серьезный – со мной? Зря, зря. Это с твоим вечно загруженным думами о судьбах мира Михаилом можешь говорить серьезно, а со мной – бесполезно, – Карина отпивает еще вина и тянется к сырной нарезке.

Серафим только вздыхает.

– Ты изменилась.

– Вовсе нет. Просто ты забыл многие вещи, как мне кажется, только и всего. В том числе и то, что нет безопасных мест и нельзя спрятать от мира даже человека, не то что мага, пусть и из лучших побуждений.

– И вы вместе с Мишей предлагаете бросить этого мага в бассейн с крокодилами и смотреть, как его сжирают. Отлично.

Серафим оперся на стол локтями и переплел пальцы, сейчас чуть похожий на поджарую, нахохлившуюся птицу. Неудовольствие, расходившееся от него в Отражении волнами, казалось, можно было пощупать руками в реальности.

– Ну, ну. Не надувайся так, ни к чему. И не драматизируй. Во-первых, крокодил только один, во-вторых, у твоего ученика зубки не меньшего размера, пусть и с соображением пока не очень, а так-то шкура и все прочее потолще будет. А в-третьих… Да, я могла бы забрать ее к себе. В этом нет проблемы. Но зачем? Сделать ее узником на острове? Спасибо, у меня достаточно наемных работников. Ты бы сам не захотел сидеть в золотой клетке, знаешь ли. А коли без клетки – то упорхнет рано или поздно, или от тоски, или боясь за кого, или просто поманит моя сестра калачом – и все одно будет. Сейчас вы, по крайней мере, часть планов гадины поломали, вынуждая срочно строить новые, и имеется немаленький шанс, что в этих новых планах ошибок будет еще больше, чем в старых. Так что надо пользоваться моментом, а не давать сестренке новые интриги творить, которые, вполне возможно, уже так просто разрушить не получится. Ковать железо надо, пока горячо – разве не так говорят?

– Ты рискуешь чужой жизнью из желания приструнить бывшего члена твоего Круга. Это не слишком достойно…

– Ну-ка, – Карина вновь подняла палец, теперь мгновенно лишив Серафима возможности говорить. – Я все еще старше тебя, и все еще не намерена терпеть ни оскорбления, ни обвинения, ни суждения о том, что достойно, а что нет. Ты не дорос до этого. И ты знаешь, что бывает, если я разозлюсь. И нет, у меня нет желания рисковать жизнью твоих учеников ради того, чтобы приструнить сестру. Да, я уверена, что это кто-то из старого круга, но я пришла сюда только потому, что ты меня позвал, и потому, что ты попросил помочь. И намерена помогать.

Серафим только качает головой, и Карина фыркает в ответ.

– Рано или поздно всем нам приходится отправлять тех, кого привел в мир, справляться со всем самостоятельно, а самому стоять в стороне в готовности вмешаться лишь когда ситуация зайдет слишком далеко. И нет, я не хочу опять слышать твои самобичевания о той операции. Поговори нормально, расскажи, чем ты руководствовался, и все. Не все наши решения нравятся нам самим, и уж тем более – тем, кто нас окружает. Коль девочку наметила себе в жертвы моя сестра, значит, не отступится, я их всех прекрасно знаю. И пусть тогда запланированная встреча пройдет на выгодных нам условиях, эта встреча ведь все равно будет, сам видел все. Увы, с этим фактом ничего нельзя сделать.

Серафим вновь качает головой.

– Знаешь, а мне нравится, когда ты так молчишь. Оставить, что ли, все так навсегда? – Карина усмехается, видя промельк ужаса на лице мага. – Да, я могу, и ты это знаешь. Как и то, что за три года вы ничего не нашли, сколько не искали. Даже Анасталея в Совете не нашли, а что уж об остальном говорить. Ты как-то не слишком веришь в возможности своих учеников со всем справиться, а зря. Дело-то не в силе, и не в опыте, а в поступках, и здесь моя сестра сама создала себе равного, так что не нужно переживать. К тому же, быть может, они найдут то, что не сможем мы, просто смотря с другого ракурса. Нужно действовать нам всем вместе, коль уж этих детей чужая прихоть затащила во все это. Действовать. Пусть все идет как идет, нет смысла бежать от неослабевающего урагана, что несется за тобой, нужно лишь встретить его не в одиночестве.

Следственный этюд. Глава 1

Саша сидит без света на кухне, рассматривая полуночный двор из окна.

Холодно. Очень, очень холодно. Она устала, сама толком не зная отчего. Тоска, противная липкая тоска в темноте заняла свое место. Эта тоска была с ней всю жизнь, поднимая голову в ночной тишине. И сегодняшняя ночь не была исключением.

Остальные что-то делали. Что-то полезное. Решали проблемы, искали возможности, в третий, а то и четвертый, и пятый раз выслушивали историю Миклоша, рассматривали документы… Ее никто не трогал. Не то чтобы Саша чувствовала себя лишней. Она привыкла жить одна. И хотя сейчас ее квартира была в доме, принадлежавшем наставнику, но даже сюда Серафим не заходил без предупреждения. Боня освоился легко, кажется, благоволя к Карине, и почти все время проводил где-то с людьми. Не с Сашей. Но, с другой стороны, она и без этого пушистого предателя жила прекрасно раньше. Дело было не в одиночестве.

Все пришло в норму. До недавнего времени Саша именно так считала. Пришло в норму после смерти Виталика, после понимания того, что магия существует. Тогда она только привыкла к тому, что мир изменился во время обучения, мир изменился вновь, теперь разрушив размеренное течение жизни начинающего адепта историей со Свободой. Только все опять вернулась на круги своя – и Дубы с голодом и болью. Чужой болью. И вот опять – только она привыкла к возросшей силе, к тому, что обучение скоро закончится и она станет членом Ордена, так это Миклош, это расследование…

Что внушил Паук ее семье? Зачем ему было все это?.. Этот маг, кем бы он ни был, ведь по сути, признался в том, что вырастил ее, дал силы, не вмешиваясь напрямую… Он – стоит за Свободой? Он – причина всех бед? Что тогда от нее нужно?

И многие другие вопросы. Как и на кого влиял это урод? Из-за него мать с отцом были несчастны? Погибли? Паук внушил отцу желание в будущем пойти на разборки и умереть? Паук отобрал у нее семью, желая ее одиночества – или в этом не было злой воли? Что говорил ей Михаил Бестужев на даче в воспоминаниях, о которых она ничего не помнит?

О чем она вообще не помнит из своего детства?

И другой, самый главный вопрос: кто она сама? Тогда, когда Саша ломала ритуал, грозивший погубить и ее, и соученика, пощечина Миклоша позволила отвлечься от начавшегося погружения куда-то в глубины Отражения. Это небольшое потрясение поставило все на свои места, позволило сложиться картинке… Но какие пазлы в этом образе себя были по-настоящему ее, а какие – вовсе нет? Что из того, что Саша считала частью своей жизни, было частью плана Паука, плана, о котором по-прежнему очень мало что известно, а что – ее собственным выбором?

Был ли нее вообще когда-либо выбор, или все уже было расписано и предопределено?

За размышлениями Саша не замечает тихого стука и вздрагивает в тот момент, когда на кухню заходит Серафим. В любом случае она бы не отказала ему в присутствии – дом-то его.

– Прости за нарушенное уединение.

– Это твой дом, – Саша чуть улыбается.

Серафим только качает головой, садясь в углу. Свет он не зажигает, и кухню по-прежнему освещает только полная луна за окном.

– То, что дом принадлежит мне, не дает права вторгаться в личное пространство каждого, кто в нем живет. Но у меня сейчас есть четкое ощущение, что твое уединение порождено тягостными думами, а не желанием отдохнуть от общества местной публики.

Саша чуть пожимает плечами. В ночной темноте все кажется несколько нереальным, так, что даже образ того, с кем именно она говорит, несколько размывается. Словно можно вести речь о чем угодно, не думая о последствиях.

– Извини. Я тебя от чего-то отвлекла.

– Все в порядке. На тебя много всего свалилось в последнее время, и быть не в порядке нормально, - Серафим чуть улыбается.

– Я справлюсь. Сама.

«Опять» не прозвучало. Но все равно укоризну в голосе Саше скрыть не удалось. Да, наставник хотел как лучше. Да, Серафим скрыл правду о ее возможностях как связанного с менгиром мага не со зла. Но... Но. Память услужливо подбрасывала ту самую историю с ложным обвинением и ее, как оказалось, инсценированным побегом в общину сектантов. К Свободе. И то, что тогда, когда нужно было ему, Серафим отвернулся. Во имя благих целей. Не со зла...

Саша думала, что пережила это. Приняла необходимость подобного решения. Но, увы, как оказалось, это было не так.

Кажется, наставник понимал ее ход мыслей. По крайней мере, на ее тон он отреагировал спокойно.

– Не всегда «сама» лучший путь, хотя я и понимаю, почему, сколько бы я ни говорил о том, чтобы ты обращалась ко мне, ты этого не делаешь. И – нет, я не ищу себе оправданий. Но есть вещи, которые, наверное, нужно объяснить. И нет смысла тянуть с этим. Я, Саша, много лет по своей основной специальности в Ордене спасаю магов. Вытаскиваю из всякого рода проблем и лечу раны. Я занимался этим до того, как покинул Орден на век, и продолжаю делать это и после. По одной простой причине, Саша. Единственное, в чем я убежден в этой жизни, так это в том, что сама жизнь ценна, как ничто иное.

Саша чуть поворачивает голову, рассматривая необычно серьезного мага, несколько удивленная направлением разговора. Серафим же поясняет:

– В юности я едва не превратился в монстра, следуя своим склонностям к боевой магии. К счастью, я не был один, и, хоть и не самостоятельно, но все же сумел отойти от грани, из-за которой не возвращаются. И с тех пор я придерживаюсь идеи ценности жизни. Это вовсе не значит, что я перестал убивать. Увы, иногда это необходимо. Но любой шанс спасти я буду использовать. Иногда приходится выбирать между плохим и очень плохим вариантом, и в том, что выбрал я четыре года назад, все остались живы… Но не невредимы. Особенно ты.

– Я?

Она ведь нормально себя чувствовала…

– Саша, я говорю не о физических повреждениях и не о магии. Я оставил тебя, причинил боль в момент наибольшей уязвимости. Я не горжусь этим. Совершенно точно нет. И изменить этого тоже не могу, хотя и надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь меня простить и принять. Всегда есть разные варианты, но все иные, что были тогда, несли смерть и разрушения… Когда я узнал, что по всем выкладкам ты отправишься реализовывать этот чертов план, то требовал его пересмотра. Долго искал другие выходы. Но не нашел. Ничего лучше, во всех остальных вероятностях лишь жертвы и смерти, лишь больше смертей и боли. И я, как уже сказал, повел себя как скотина. Я и сейчас пойму, если в какой-то момент ты решишь уйти. Есть вещи, которые приносят боль всегда. Я не считаю это детскими обидами.

Глава 2

– Вы опять сидите дома.

Это была констатация факта, и Саша только переглянулась с Миклошем в ожидании того, что за этим последует.

Карина, сегодня надевшая на удивление длинные свободные штаны и вполне закрытую водолазку, только подчеркивающую атлетичное тело, склонила голову.

– И я пока сижу дома, и мне это, откровенно говоря, надоело. Как у вас развлекаются? Кроме как пялятся на движущиеся картинки, спасибо, но это совершенно не мое. Местный театр меня позабавил, конечно, но я намерена попробовать что-то более современное. И предполагающее прогулку на свежем воздухе, ну или хотя бы выход из дома.

Миклош умоляюще глянул на Сашу. Та только глаза закатила. Она мало что знала о характере дел, которые привели сюда Карину и о том, сколько она пробудет в городе. Но что точно можно было сказать – неугомонный темперамент волшебницы порождал огромное же стремление к деятельности. К любой деятельности.

И периодически развлекать Карину выпадало именно им с Миклошем в те дни, когда ей взбредало вытащить их обоих куда-то из дома. Саше же прекрасно хватало квартиры, игровой приставки и коротких бесед с обитателями дома. Впрочем, сама она предпочитала одиночество, и за редким исключением дружеских посиделок в начале учебы или вылазок с Катей и Колей позже на какой-нибудь интересный концерт или выставку, довольствовалась обществом Бони и себя самой.

В доме Серафима наличие других жильцов не доставляло дискомфорта, особенно если учесть, что общей зоной, где собирались все, была только гостиная мага. Все остальные места оставались за их обитателями, хотя приходить друг к другу это не мешало. Например, сегодня Миклош попросил помочь с интернетом. Не с самим соединением – модем у Серафима имелся и работал неплохо, а, собственно, с концептуальным пониманием Инстаграма, Контакта, Ютуба и еще целого ряда сервисов вроде Википедии. Несмотря на объяснение и опыт использования нынешних технологических гаджетов, хотя бы уверенным пользователем компьютера Миклоша назвать нельзя было, да и он вообще мало что понимал в том, что происходило в виртуальной реальности сети, хотя и пытался перевести все это в удобоваримый вид.

Не говоря уже о том, что он успел нахватать вирусов, кликая на сомнительные ссылки, и Саше пришлось во не раз сносить и ставить всю систему заново, так что теперь она пробовала донести до Мики еще основы компьютерной грамотности. Смотреть за тем, как дитя девятнадцатого века обращается с мышкой было забавно. Но уж все лучше, чем видеть в его глазах тоску при взгляде на фотографии молодых пар или старинных строений Петербурга.

Но, определённо, сегодня занявшее почти весь день мирное общение с Микой и с ноутбуком подошло к концу. Все, что Саша успела усвоить – спорить с Кариной было совершенно бесполезно. Неуемный характер волшебницы просто сметал все возражения и доводы, без всякого применения магии.

– Итак, я жду ответ, дети современности.

– Я не… - попытался было откреститься Миклош.

– Да ну? Сколько тебе – двадцать девять зим?

– Я родился давно, и мало что смыслю в нынешнем времени.

Карина фыркает.

– Отговорки. Сплошные отговорки – теперь ты живешь здесь, и мог бы что-то и сообразить. К тому же, как я поняла, у вас в Пензе была насыщенная развлекательная программа.

Миклош сглотнул.

– Я не пойду в ночной клуб. И в парк аттракционов тоже. И на дачу не поеду.

– У нас нет дачи. Да и из парков аттракционов в городе один, и без слез на него не взглянешь, – Саша чуть пожала плечами.

– Да? А жаль. Дача – звучит интересно, хотя я не могу понять, чем развлекаются в загородном доме.

– Сажают растения. Шашлыки там, речка, лес.

Карина фыркает.

– То есть у вас развлечение то, что веками было обыденностью? Интересно. А мне казалось, что в мире, где еды вдоволь для каждого, должны быть какие-то еще интересные вещи. За переделом этих ваших компьютеров и телевизоров. Движущиеся картинки это занятно, но мне быстро надоедает.

Надо признать – волшебница, которая явно было постарше Миклоша, в Мортал Комбат Сашу раскатала еще во второй день своего пребывания в доме Серафима, просто сев рядом и взяв второй джойстик. Отказать Карине у Саши просто язык не повернулся, и она уже было приготовилась подыгрывать ей, но, к удивлению, после буквально одной прошедшей вничью партии борьба стала равной, а после трех выиграть уже не получилось без всяких уступок. Был это талант, магия или еще что-то – Саша так и не поняла. Но уважение к волшебнице, явно до того не то что с игрой, а с самой идеей игровых приставок незнакомой, определенно, возросло.

Саша склоняет голову, задумываясь о развлечениях. Поход в торговый центр ей самой виделся тем еще кошмаром. Прогулка в парке? Скучно и тоже обыденно. Кино? Те же «движущиеся картинки». Ролевики сейчас не собираются, хотя, быть может, Карина бы и оценила...

– Ну можно поиграть в какую-нибудь настолку или в боулинг съездить, – несколько неуверенно говорит Саша. – Ну или на футбол или гандбол, но я не уверена, что сегодня матчи есть. На Затоне есть парк военной техники, но там тоже только если интересно посмотреть на машины да фотографироваться.

Карина склонила голову.

– Я так понимаю, «играть в настолку» – значит продолжать сидеть в четырех стенах?

– Ну не совсем, – Саша прикидывала, что можно быстро объяснить двум магам. – У меня есть только «Эволюция». Так что надо будет купить что-нибудь еще для начала, глянуть правила. Но, да, играют в такое или дома, или в антикафе или клубах. Я пару таких мест знаю, можно будет сходить как вариант.

– Тогда остается загадочный боулинг и Затон.

Саша кивает, соскребая из памяти остатки информации.

– Можно в СБС поехать, там еще, кстати, игровые автоматы есть и кьюзар, это чуть интереснее, чем на приставке играть. И магазинов много.

– Очередная ярмарка с некачественной одеждой?

– Да нет, там есть прикольные штуки.

– Прикольные, – Карина покачала головой, словно ей само слово что-то сделало. – Ладно, молодежь, собирайтесь и поехали. Мне надоело сидеть дома, да и вам не помешает проветриться. Заодно покажете мне где этот ваш СБС и как туда попасть. Жду готовыми через пять минут.

Глава 3

Саша чуть напряглась, опираясь локтями о колени. Сидеть в такой позе было удобно, хотя, наверное, и выглядело это несколько странно. Ей было все равно. Потенциальное присутствие в одной комнате рядом с ней разом Серафима, Карины и Михаила Ефимовича напрягало, пусть сейчас никого из них еще не было. Да сидящий слева Миклош, выглядевший так, словно собирались зачитать его смертный приговор, не добавлял позитива в ситуацию. На деле, конечно, вообще не предполагалось, что она в чем-то виновата, ее накажут или что-то в этом роде.

Наверное.

Странные каникулы почти в десяток дней, образовавшиеся после возвращения из Пензы, закончились. Предсказания Серафима о том, что приезд Карины положит крест на некой праздности и веселье не сбылись. Все было тихо, спокойно и почти мирно, если не считать дневные принудительные вылазки куда-то из дома в те дни, когда Карина этого хотела, и курьезы осваивающего компьютерную грамотность Миклоша, один из которых и вовсе вырубил свет во всем районе. С наступлением темноты Саша предпочитала уходить к себе, оставаясь наедине с собой и своими мыслями. Странный, казалось, почти приснившийся разговор с наставником перед вручением дипломов, несколько унял беспокойство, вновь усилившееся сейчас, когда Серафим предупредил, что в обед придет начальник и они впятером обсудят сложившееся положение дел за пределами Резиденции, в неформальной обстановке. Каких именно дел – не понадобилось уточнять. Саша и так поняла.

А еще она ощущала запредельную, иррациональную нервозность. Словно сегодня, вот сейчас, когда появятся старшие маги, ей скажут, что с ней что-то не так, что она – дефект, неправильный центр чужой истории, причина всех бед.

Этого не должно было случиться, если рассуждать логически, но эмоции диктовали разуму свои условия.

Серафим предупреждал, что выжигание рун в Пензе могло иметь последствия в виде ослабления самоконтроля. Ну или она всегда была такой истеричной?

– Волнуешься? – в голосе Миклоша, напряженном, все же скользило участие. Саша понимала, что во всех нынешних событиях парню досталось куда больше, чем ей.

Наставник, как она видела, старался помочь Мике адаптироваться, общался, поднимал старые дела, чтобы понять, кто в ответе за все, что случилось. Но все же, все же. Миклош потерял все и оказался в мире, которого не знал – сколько, месяц назад? Чуть больше? И не трясется так, как осиновый лист. Владеет собой. Не то что она – то впадает в тоску и жалость к себе, то трясется от страха, непонятно чего боясь.

Саша поводит плечом. Странная связь между ними вполне возможно позволяла Миклошу и сейчас чувствовать ее эмоции. Как она не пыталась ставить блок, все равно тело и лицо все выдавало. И Отражение наверняка тоже.

После короткого колебания Саша внезапно для себя признается:

– Да. Я понимаю, что это глупо, но все равно несколько по себе.

В теории Саша представляла, как с помощью простейших ментальных техник подавить подобные сильные эмоции. И, наверное, будь сейчас бой, погоня, или еще что-то активное, но она бы просто действовала несмотря на страх. Но вот так сидеть и ждать… Да и ментальные техники ей никогда не давались, а в последнее время тем более. Но, наверное, ее чувства могли мешать Миклошу.

– Извини, может, я пересяду, понимаю, это может неприятно ощущаться…

– Прекрати, – Миклош поднял руку, перебивая, – все нормально. Просто вот так сидеть и ждать… Меня это нервирует.

– И меня. Сама не знаю почему.

– Если брать во внимания модный позаимствованный термин популярный, последние лет пятьдесят, то в том числе и из-за явления, которое называют силовым неврозом, – Серафим подходит и садится рядом на диван, ставя на стол плывший рядом с ним по воздуху поднос с чашками и чаем.

С появлением наставника напряжение чуть уходит, Саша правда не до конца уверена, из-за какого-то намеренного воздействия мага или просто потому, что пока подошел только он. Она подбирается, выпрямляясь и готовясь слушать, но Серафим только качает головой.

– Сиди спокойно. Пока тут только я, как видишь. Карина потащила Михаила куда-то за шаурмой, так что они будут минут через пять. Чай будете?

Саша кивает, с некоторым любопытством следя за магом, без какого-либо заметного усилия разливающего чай по кружкам без малейшего движения тела. И когда к ее ладони подплывает по воздуху милая кружка с логотипом рок-группы, сама собой тыкаясь ручкой в пальцы, это кажется чем-то обыденным. При том, что сама Саша и сейчас бы такой трюк провернула только с максимальной концентрацией, а наставник делал это так, что не знай она о по-прежнему существовавшем ограничении магии Миклоша, подумала бы что он использовал силу, а не Серафим использовал, уж больно обыденно вел себя наставник для столь тонкого влияния на реальность.

– Впечатляет.

Она должна была привыкнуть. Наверное. Но раньше Серафим так не делал, предпочитая действовать так же, как и любой человек.

Маг чуть усмехается.

– Опыт, не более. На это силы и самого слабого из Ограниченных магов хватит. Просто опыт.

Саша чуть склоняет голову. Это… демонстрация?

– Что такое этот «силовой невроз»?

Ей все еще не по себе, хотя тепло кружки согревает не только ладонь, но и, кажется, разум. По крайней мере, сейчас разговор ничем не отличается от любого другого, разве что был сейчас про нее саму.

– Если коротко, – Серафим сам отпивает чай, – особенность ментальной деятельности, связанная с усилением эмоциональных реакций и уменьшением эффективности привычных способов с ними совладения из-за резкого увеличения объема оперируемой силы.

– Коротко, – лаконично усмехнулся Миклош.

– Психология – интересная наука, пусть и со специфическими понятиями, и немало принесла в нынешнюю менталистику за последние почти полтора века. Ну а если по-простому, силовой невроз – когда из-за большого количества силы, к которому не готов разум, усиливаются эмоции, причем настолько, что возможности справляться с ними не всегда поспевают за яркостью чувств. Достаточно редкая штука, надо признать, хотя и не совсем неизвестная. Проявляется чаще всего если увлекаться вытягиванием силы из восстановителей. Кстати, эксперименты с ними и привели к исследованию этого явления. Берите конфеты, – Серафим подталкивает вазочку в центр стола, стоящего на середине гостиной, сам зачерпывает оттуда несколько ярких шоколадных батончиков, отправляет один в рот и продолжает объяснение: – на деле я, честно говоря, довольно долго сомневался, Саш, что это имеет место быть в твоем случае. В нынешней ситуации и так кого угодно все происходящее держать в напряжении будет, а подвижная нервная система эмпата с большой чувствительностью, это, кстати, вас обоих касается, легко откликается на все и легко заводит своего владельца в ловушку чувств. Так что будьте осторожнее, оба. Но все же предполагаю, что присоединение второго менгира действительно принесло такие последствия, по крайней мере, понаблюдав сейчас за тобой, прихожу к этому выводу. И расслабься, я не намерен ругать за это или таблетки вручать. Просто смысл тебе продолжать себя изводить на тему усилившихся чувств? Это не то, что поддается контролю разума.

Глава 4

– Держите, – перед Сашей и Миклошем на столе появились две одинаковые картонные папки.

Саша с любопытством взглянула на Михаила Ефимовича. Начальник появился в доме Серафима впервые с момента последнего разговора и впервые за неделю, и пришел он разговаривать с ними двоими.

Миклош потянулся к папке, рассматривая содержимое. Саша склонила голову замерев на время. И пытаясь угадать, что внутри, и оттягивая момент в котором тайное станет явным, но, в большей степени, рассматривая змеящуюся по старому картону сине-фиолетовую паутину магии, незнакомой и действительно красивой.

– Что на них?

– Ментальный допуск, – спокойно отвечает Михаил Ефимович. – С парой сюрпризов для тех, кто думает, что можно брать чужое без спроса. Для вас это безопасно.

– Я понимаю. Извините. Просто это…красиво.

– Интересное определение. Пожалуй. Только не пытайся повторить ничего подобного, без специфической подготовки просто сила не поможет.

Саша криво усмехается. Менталистика никогда ей не давалась. Но что нельзя строить, то можно разрушать. Странный азарт проснулся в ней, при взгляде на паутину заклинания. Это была не магия Паука, а иная, более тяжелая и знакомая. Но все же, все же, все же… Где-то внутри рядом с восхищением зрело и желание разрушить плетения, сжечь, словно так она могла расквитаться за позорное поражение в Пензе.

Саша встряхивается, желая освободится от хищнических инстинктов. Не слишком успешно. И что за ерунда? Видимо, именно то, что Серафим называл «нервозом». Отлично, просто отлично.

– Копировать вложения запрещено, вы это и без меня знаете. Но обе папки передаю вам в бессрочное пользование, возвращать их не надо. Так что если руки чешутся, Неродная, то милости прошу.

Саша поднимает взгляд на мага.

– Твои намеренья довольны очевидны. Ментальная магия имеет более специфичный рисунок, чем любая другая, и сильнее воздействует на разум сама по себе, даже без всякого желания у использующего ее, и способна подталкивать к самым разным воспоминаниям. Это, кстати, не только повторение пройденного, господа, но и инструкция. Доверяйте своей интуиции. Не только в предстоящем деле, но и в нем особенно. Очевидно, что Паук – талантливый менталист, и в этом есть ровно и его опасность, и его слабость. Ментальная магия сама по себе многогранна и многолика, но ее воздействие на обученного хотя бы азам волшебства, а вы к ним относитесь, никогда не будет бесследным. В том числе и для вас самих. Иными словами, влияние, прямое ли, косвенное, через наваждения, эмоции или убеждения будет ощутимо. Так что следите за собой и помните, что легкие дороги ведут в пропасть, и что там, где легко можно убедить одного человека, даже сам факт появления на сцене кого-то еще способен разрушить чужую ложь. Менталистика, особенна та ее часть, что не требует длинных и сложных ритуалов, не столь хороша против больше чем одного объекта воздействия. По крайней мере в том, что касается самых опасных вещей. Итак?

Это было очевидное приглашение. Саша только кивнула. С одной стороны присутствие начальника ее смущало, с другой – почему-то раззадоривало. Его магия на папке сама по себе будила странную кровожадность, смешанную с животной жаждой похвальбы.

– Тщеславие грех, но опыт может и пригодится, – маг словно подталкивал ее к решению.

Саша на секунду склонила голову, пытаясь понять, не будет ли это ловушкой. По крайней мере, ей удалось заглушить эмоции, стараясь взглянуть на ситуацию хладнокровно. Ребячество, конечно. Но опасность будет только в том, если сам Михаил Ефимович в чем-то замешан. По крайней мере, если делать все здесь, в доме Серафима. И опыт может и правда пригодится. Она выставит себя дурой, пожалуй. Но после той драки…

Саша склонила голову, рассматривая плетение. Красивое, сложное, многомерное. Разум зацепился за последний образ, и словно бы усилил его, высвобождая еще и еще линии и узлы, повторяющие и пересекающиеся. Защита всех чар, реакция на угрозу, на прикосновения, допущенные слепки Отражения, среди которых промелькнули знакомые и незнакомые, уловки и еще уловки, защита, подрагивающая от прикосновения, одна прикидывающаяся крепкой, но на деле бывшая гибкой, и другая, гибкая, на деле бывшая крепче каната из конского волоса…

На мгновение Саша залюбовалась всем открывшимся видом. А потом черный, яркий огонь ее собственной бушующей силы разом проник во все измерения, окутал все плетения, смял защиты…

И папка в ее руках мгновенно рассыпалась в прах.

Наверное, Саша глупо выглядела. По крайней мере, Миклош с трудом скрыл улыбку.

– Что ж, более чем похвально. Но, боюсь, вам придется довольствоваться одним материалом на двоих, – Михаил Ефимович чуть развел руками, явно забавляясь с ситуации. – Увы, иногда если магия не может защитить, она может уничтожить.

– Но… как?

– Довольно простой трюк. Ты изолировала все пространство заклинания и атаковала его достаточным уровнем силы. Но не заметила, что само плетение было привязано в том числе и к материальному носителю напрямую. Погибло охранное плетение – распались вслед за нитями силы и связи между крошечными частями этих бумаг. Иными словами, магия и была ими, и без наложенных чар эти документы просто не смогли существовать. Попади они в руки к настоящему злоумышленнику, то после снятия заклинания стали бы совершенно бесполезными.

– И это нельзя обойти? – Миклош с интересом разглядывает свою папку.

– Быстро – нет, в том и прелесть. Если торопитьсся, то сработает по крайней мере один из защитных контуров, а там все неприятные эффекты. Но большинство итогов качественной работы с такими заклинаниями будут именно такими – магия, охраняющая объект, уничтожена, но вместо победы на деле выходит только поражение. Так что имейте ввиду и такие возможности. Подобные решения не редкость среди опытных волшебников. Вам в общем курсе о подобном не рассказывали, да и надобность нечасто бывает. Но бывает. Хотя по первости верно наложить правильный тип слияния на предмет тяжело, с большей долей вероятности магия безвозратно изменит предмет, на который наложена, до полной неузнаваемости. Но если сделать все верно, то оно будет того стоить. Ладно, я отвлекся. Впрочем, нынешний инструктаж не слишком длинный. Потом почитаете документы, там все, что у нас есть. Аналитики поискали, Александра, по твоим словам о шкатулке, действующей и на людей, и на магов. Кстати, скиа с тобой не общалась?

Глава 5

Ночная темнота меняет все. Словно, оставаясь наедине с собой, она превращается совершенно в иного человека, неспособного отделаться от собственных демонов. Как будто нынешнее рассматривание в окно тихой улицы помогает справиться с самими разными эмоциями, главная из которых – вовсе не горечь от парочки разгромных поражений в футбольный симулятор. Вовсе не это, а то, что она гнала от себя все эти дни.

Саша не удивляется, когда на кухню заходит Серафим. На самом деле она даже надеялась на его приход. Не звала, не отвлекала, но все же как-то по-детски надеялась, что наставник появиться, так же, как в прощлый раз. Несмотря на густую темноту ночи.

Рассвет еще не занялся, Миклош крепко спит, да и она должна спать, по-хорошему. Завтра автобус отправляется с самого раннего утра.

Но сон не идет. И, по-хорошему, ей определённо стоило бы остаться тут в одиночестве, а не лишать отдыха еще и мага.

– Я отвлекаю тебя, – негромко говорит Саша, смотря на полумесяц за окном.

– Нет. Я выбрал прийти сюда, значит, могу это сделать. Все в порядке.

– Извини. Я знаю, что мне нужно отдохнуть. Но… Мне страшно.

Признание обезоруживает. Но оно правдиво. Ей правда страшно. Настолько страшно, что одна мысль о том, чтобы оказаться в одиночестве на диване в своей-не-своей комнате даже в этом защищённом доме пугает до чертиков. Саша не может это контролировать. Не может успокоиться, не может расслабиться, словно наполненный событиями длинный яркий день врезался в разум и никак не хочет исчезать. Словно сила, бурлящая в ней, без ведома разума прикасается к Изнанке, раз за разом отражая в разуме прожитые эмоции, вновь и вновь заставляя проживать прошлое. Такое уже бывало после Пензы, когда чувства, и так всегда яркие, занимали все внимание и не желали исчезать. Хорошо было бы свалить все на менгир, но, все же, менгир-менгиром, а разум-то ее, а не камня. Правда, Сашин разум отказывался справляться переодически с чем-то подобным, погрязая в предчувствиях будущего и тревогах о прошлом. Или наоборот.

А еще совсем скоро Саша покинет этот дом. Шкатулка, поездка и… смерть? Она уже проиграла. Один раз проиграла – и проиграет снова. Это лишь вопрос времени.

Вечно сидеть в четырех стенах невозможно. Но здесь и сейчас в разуме не осталось ничего, кроме страха. Кто она против Паука, могущественного волшебника старше на столетия?

Серафим оглядывает ее внимательным взглядом и неожиданно опускается на пол, прислоняясь спиной к одному из кухонных шкафов, и кивает на место рядом:

– Сядешь?

Саша толком не знает, что ответить и как реагировать. Это слишком неожиданно, слишком непонятно. Почти не отдавая себе отчета, она медленно слезает с подоконника и несколько неуклюже садится на покрытый линолеумом пол. Здесь неожиданно комфортно, особенно после того, как она прижимается к приятно-прохладной стене, чувствуя под спиной лишь шершавость обоев с простенькими рисунками и твердость опоры. Наставник сидит рядом, поджав под себя ноги, и кажется совершенно спокойным.

Возможно, здесь и сейчас, смотря на него, она сама на секунду перенимает это спокойствие. Жаль, что лишь на секунду.

– Можешь рассказать, что порождает твой страх?

Маг спрашивал довольно мягко, но вместе с тем серьезно. Словно это правда могло быть важно. Глупость какая. Зачем она только разговор завела? Все эти страхи – ерунда. Для него тем более. Глупость из-за ее слабости. Саша неопределённо разом качает головой и пожимает плечами.

Наставник чуть склоняет голову. Он не кажется ни раздраженным, ни разочарованным таким ответом.

– О чем бы шла речь, я уверен, что для тебя это важно. Никто в здравом уме и трезвой памяти не будет считать, что какие-то из поводов для страхов малы и ничтожны, а какие-то достойны того чтобы пугать. Все люди разные, и боятся совершенно нормально. Я, прожив больше отмеренного людьми срока, испытываю страх во многих ситуациях. И даже Кара, хотя и никогда не признается, тоже способна боятся. Не спрашивай только откуда я это знаю, – маг чуть усмехается, – это не моя тайна. Но тем не менее.

Саша обхватила руками колени. Ей хотелось говорить… Но как после этого она сможет смотреть в глаза наставнику? Одно дело чувства, даже если они вдруг прорывались бы через блокируемую связь, и совсем другое дело – то, что скажет она сама. В чем признается, за что возьмет ответственность. Серафим продолжает:

– Я бы боялся, зная, что завтра покину хотя бы иногда кажущийся безопасным дом и отправлюсь, быть может, на встречу с тем, кто едва не убил меня несколько недель назад, кто силен и могуществен.

Саша вздрагивает.

– Это глупо. Я не могу сидеть здесь вечно. И… – она сглатывает,– я знаю, что так правильно. Знаю что все, что произойдет будет правильным.

– Правильным? – кажется, Серафим удивлен. По-настоящему удивлен.

Саша кивает. Она толком не может описать, как именно в ее разуме сформировалось это понимание. Просто не может, но оно есть.

– Это как идти навстречу буре. Только ты знаешь, что так нужно, что это верная дорога, и нет на деле иного пути. Но буря не становится меньше от этого знания. И, – она добавляет чуть более растеряно, – я не знаю, для кого это «правильно». Не знаю, как все закончится. На деле, – Саша останавливается, словно ожидая, что наставник будет что-то говорить, но маг молчит, и она продолжает, – на деле, я даже не знаю, чем все закончится для меня, просто это… правильно. Так нужно.

Она поняла это… когда? Когда начальник принес документы? Когда они подводили итоги на собрании с шаурмой? Когда она увидела Паука впервые? Когда шла за Женей в темноту?

– Кому нужно?

– Я не знаю. Правда не знаю. И это страшит больше всего.

Только сказав это, Саша понимает, что сказанное – правда.

– Я просто… Я не откажусь и не убегу. Просто я не знаю, чем все кончится. И я знаю, что никто не скажет и никто не знает, ведь будущее изменчиво и все такое. Просто… Черт, когда погиб Виталик, меня выгнали с работы и я на последние деньги приехала на тот фестиваль, когда ты предложил последовать в кроличью нору, я не боялась потому, что терять было все равно нечего. Вообще нечего. А теперь… Я не знаю, что изменилось.

Глава 6

– С чего начнем?

– С завтрака. Хоть где-нибудь, – Саша с тоской обвела «общую» комнату их сдвоенного номера.

Кажется, когда-то этот отель был студенческим общежитием. По крайней мере, мебель была тут именно такая, да еще и старая невероятно. Ладно хоть основной отпускной сезон закончился, и людей тут было немного, так что найти место удалось без проблем. Два двухместных номера, больше похожих на чуланы, где и одному-то сложно развернуться, и крохотная общая комната с перекосившимся письменным столом посередине. Но зато хотя бы командировочных хватило, еще и осталось немало.

– А еще можно поспать пару часов, – девушка зевает.

Она умела спать в любом месте. Даже стоя в трамвае. Но, увы, сегодняшний сон в неудобной позе в автобусе по дороге из Краснодара в Анапу не принес чувства отдыха. Совсем нет. По разуму метались неясные тени, отголоски не то эмоций, не то образов будущего, не то причудливо перемешанные куски самых разных фактов и выводов. А то и все сразу.

– Ты ложилась вчера? – Мика прищуривается, и Саше не секунду кажется, что он и правда ее старше на десяток лет. Но только на секунду.

Она отмахивается.

– Да, но этого сна было не слишком много. Ладно, не обращай внимания, на том свете отосплюсь.

– Не шути так.

– Все нормально, – Саша чуть улыбается, – просто пошли в какой-нибудь фастфуд, где можно заказать пару чашек кофе. Или пару ведер кофе, и все будет в порядке.

Миклош еще раз оглядывает ее каким-то странным взглядом.

– Что не так? – Саша складывает руки на груди. Такой знакомый был взгляд. С укоризной.

– Кофе вреден для здоровья. Чай проклят на трех соборах, а кофе на семи, как на Урале раньше говорили.

Несколько секунд Саша только глазами хлопает.

– Раньше ты не говорил об этом.

– Раньше ситуация другая была.

– Так, ты что-то, друг мой, недоговариваешь, – раздражение пробежала по комнате, хлопнув дверцами шкафа в углу и задернув занавески.

Миклош только покачал головой.

– Ладно, не бери в голову. Пошли пить твой кофе. Только город не разнеси потом, а то это черное пойло, по-моему, не способствует концентрации ни на чем путном.

– В твое время его не пили?

– Пили. Но не я. Ладно, идем.

Миклош первым вышел из общей комнаты, а Саша только бросила взгляд ему вслед. Интересно, это сейчас была попытка заботы, или исполнения каких-то данных Мике старшими магами предписаний, ей неизвестных? Надо бы выяснить.

Несколько секунд раздражение боролось в ней с откровенной злостью, но потом и то и то чувство все же отступило. Что бы там ни было, глупо думать, что она знает все. Но это не повод не спросить Мику, зачем он тут. Позже. А пока другие дела есть.

Она быстро находит неподалеку от отеля небольшое кафе с ближневосточной кухней, и после шаурмы и двух чашек кофе вата в голове начинает понемногу истаивать. По крайней мере, Саша чувствует себя определённо готовой действовать.

– Пошли к Ренату этому. Адрес у нас есть, пообщаемся.

– Вот так сразу? А отдых, вот это все? – Миклош склоняет голову. – Видимость отдыха, по крайней мере.

– Думаешь, пасут?

– Что? Кого пасут?

Саша вздыхает и говорит чуть тише, надеясь объяснить мысль без спорных идиом:

– Думаешь, за нами следят?

– Уверенности нет, но я бы на месте много кого следил бы за парой посланцев от краснодарского начальства в виде совсем молодых магов, приехавших развлекаться. Так, хотя бы по первости. Да и если что – вечером вроде как проще дома застать кого угодно, а днем как раз можем попробовать выяснить насчет слежки. Как у вас в таких местах отдыхать принято? Источники, грязевые ванны, обертывания, или что?

Саша переводит взгляд на мага и прищуривается.

– Ты что, на море никогда не был?

– Почему – был. Если ты помнишь, Санкт-Петербург вовсе не в глубине русских земель находится.

– То есть ты на холодном море только был?

– Ну да.

Впрочем, а чему она удивляется? Кажется, Екатеринодар что-то в самом конце восемнадцатого века основали, и то тогда это ведь не город был, а вообще крепость. Конечно, когда наверняка никто не ездил на море загорать да купаться. И если подумать, Миклош старше города, в котором она родилась.

– У тебя хотя бы плавки есть?

– Что есть?

Саша тяжело вздыхает.

– Тебе никто не рассказал, как в Анапе отдыхают?

Кажется Карина собиралась отвести Миклоша в магазин с товарами для отдыха на пляже, но он все-таки успел избежать этой участи и сбежал куда-то в отдел с костюмами в тот день, когда они втроем отрабатывали проигранные желания в торговом центре.

Миклош покачал головой. Выглядел он сбитым с толку.

– Ладно, деньги у нас есть. Пошли.

– Что? Куда пошли?

– За плавками, полотенцем и кремом от загара. Отдыхать – так отдыхать.

Если с полотенцем и кремами проблем не возникло, то лицо Мики при взгляде на витрины с плавками, занимавшие немало места на находящемся неподалеку рынке, было непередаваемо.

– Мне надо носить это на людях? Ни за что! Это же нижнее белье!

– Кто бы говорил о конспирации…

Возмущался Миклош конечно не на всю улицу, но почти на всю.

– Конспи…что? В общем, это слишком. Может, я там где-нибудь посижу в стороне?

– Мы поддерживать нашу легенду будем? Будем. Ладно, расслабься, немало людей в шортах купаются, купи себе пару, каких не жалко, от соли быстро в негодность придут. И бандану или панаму, а то тепловой удар – штука неприятная.

К концу импровизированного шопинга Миклош выглядит совершенно несчастным от своего собственного предложения о курортном отдыхе.

– Ладно, расслабься, – Саша подталкивает парня на одну из узких улочек, ведущих к набережной. – Сейчас, благо, уже сентябрь начался, народу на пляже меньше чем летом будет. Да и хоть поплаваешь в настоящем море.

– Поплаваю? Я не умею!

В словах было что-то близкое к настоящей панике.