Отвергнутая жена

Глава 1

- Я не ведьма! Нет у меня никакого дара!

- Люди считают иначе, - сверкают злые глаза Розена. Глаза любимого мужа. Он обвинил Люцию в темном колдовстве, якобы кто-то что-то увидел.

- Не стоит всем верить. И не кричи так громко, сына разбудишь.

Муж сжал свои кулаки, они у него огромные словно кувалды. Какие еще могут быть руки у настоящего рыцаря? У того, кто день и ночь проводит в седле и дома бывает так нечасто. Вот и теперь он вернулся из похода, намахался мечом. Она так скучала и так ждала этой встречи.

- Что, если он тоже колдун?

- Розен, ты сходишь сума.

- За меня сватают герцогиню Улисскую. С ней в приданое отдадут огромные земли и рудники.

- Разве они не знают, что ты женат? О каком сватовстве может идти речь? - Люция искренне удивилась. Девушка смотрела прямо в глаза своему любимому мужу. Обнять бы его сейчас, прижаться всем телом, уткнуться носом в щеку.

- Я сказал точно так же. Но теперь наш брак не имеет никакой власти над моей судьбой! Ты околдовала меня, ведьма! В темницу ее! Бросить одну, запереть на все замки.

В спальню хлынули стражи, оборвался сон малыша, он зашелся неистовым ревом, будто понял, что его мать разлучат с ним навсегда. И только колыбель маленького барона продолжила качаться как заведённая. Юная баронесса смотрела на колыбель с нескрываемым ужасом. Каждое колебание сулило ей неминуемую смерть.

- Розен, я не колдунья. Скажи стражам, чтобы ушли. Они разбудили твоего сына, - молодая женщина направилась к малышу.

- Схватить ее, - грубые руки стражей заломили за спину руки Люции. Никогда прежде она не испытывала такого обращения.

- Ты мне не жена больше! Слышишь, не жена! - выкрикнул Розен. Его глаза светились истинной яростью. Слезы подступили на миг к глазам девушки. Самый близкий человек, тот, ради которого она бросила все, ее предал. Ни объясниться, ни прижаться к нему. И обнять его не дано ей больше никогда. Ребенок зашелся в крике, покраснели его пухлые щечки и губы больше не сложены бантиком.

- Пожалей сына, ему нужно мое молоко.

- Не нужно, - Розен отвел глаза в сторону, - Сдерните с нее платье, там может быть спрятано веретено и мало ли что еще. Дайте простую одежду, она больше не баронесса. И состригите кудри, чтоб больше они никого не могли одурманить.

Люцию поволокли к выходу. Последнее, что она видел – как супруг склонился над колыбелью их малыша, их любимого сына. Еще только недавно они вместе лежали в постели, крохотные ручки ребенка обнимали за шею отца! И сам Розен не отводил от нее влюбленного взгляда. Что будет теперь? Что будет с маленьким? С их родным сыном? Что станет с нею самой?

- Розен, я тебя ненавижу! Слышишь? Прикажи, чтоб меня отпустили! Дай успокоить ребенка. Если тебе нужна другая жена, мы с малышом уйдем сами, и ты никогда нас не увидишь.

- Мне не нужна междоусобная война. Наследник будет только один.

Страж крепче взял девушку за руку. Ему было до боли жаль безутешную мать. Впрочем, на мать баронесса походила мало. Тонкий стан, да и лицом совсем юная девушка, а черные кудри достают почти до земли. Разве бывают такие жены у кого бы то ни было?

Глава 2

Эхом разносился плач младенца по комнатам. Люция бессильно оборачивалась, сильные руки мужчин бесцеремонно вели ее вон, прочь из замка – в темницу рядом с часовней. Острые камушки безжалостно впивались в босые ноги. Как это может быть реальностью, правдой? Может, Розен так пошутил? Почему любимый муж так жесток с ней?

У стен замка уже собралась толпа, многие выкрикивали ее имя, обвиняли в поджогах, смерти скота, во всех бедах этого мира. Скольким из этих людей она помогла! Ни разу не навредила! Как много детей вылечила от колик, болезней, некоторых и вовсе выдернула с того света. Даже сам священник к ней приходил спросить то про одну, то про другую травку. Вместе они составили целую книгу о пользе растений, перерисовывали туда листочки и соцветия, чтобы любой мог понять.

А теперь все кончено! Женщины, столкнувшись с ней взглядом, отводили в сторону глаза и бесшумно стучали костяшками пальцев по деревяшкам, другие сплевывали на землю, третьи сжимали в ладонях верное средство от колдовства – мешочки с намоленной солью. И все они опускали глаза! Никто не смотрел на нее прямо. Даже сын лесника, которому она собирала травку от боли в груди. Как стыдно идти сквозь толпу, как обидно, как больно! Злые лица, сжатые кулаки, грубые слова сыплются будто камни.

И ведь Люция знала на что идет, когда решила остаться в этом безжалостном мире, где нет других магов, кроме редких людей. Знала, но все равно осталась. Не смогла расстаться с Розеном навсегда. Его глаза цвета весенней зелени пленили душу, обожгли сердце. Ее смелый рыцарь. Смелый, властный, красивый. Как сладостны были его поцелуи! Только ее мужчина и ничей больше. Как крепко они полюбили друг друга, никто не в силах разорвать эту связь, никогда, так ей казалось. Невиданной страстью были наполнены их брачные ночи. Какими счастливыми они стали, когда на свет появился ребенок, их сын, первенец, мальчик. Розен так гордился крепким бутузом.

Что теперь будет с ним? Кто посмел обвинить Люцию в колдовстве? И почему Розен в это поверил? Неужели всё из-за денег? Из-за сватовства другой – богатой, да еще и красивой. И ведь у Розена и так было много богатств, сундуки ломились от золота, а драгоценные камни казначеи давно перестали считать, взвешивали на весах. Нет, не мог предать ее муж ради земельных наделов. Не мог! Да и сын, он же сам его нянчил, брал на руки, шутя заносил в оружейную залу, показывал копья, мечи, клал его люльку на спину коня, придерживал, пока того вели по двору шагом. И как же тогда они дорожили друг другом и своим малышом. Строили планы на будущее, гордились! И она совсем не опасалась доверить мужу ребенка. Верила, что он ни за что не причинит тому зла, не уронит и не сделает больно по неосторожности своими громадными ручищами.

Прошло всего десять дней с отъезда мужа в поход в соседние земли. Он вернулся и все рухнуло, как и не было никогда. Спасти бы ребенка. Было бы можно уйти, она бы ушла прямо сейчас вместе со своим малышом. Да только створы врат портала закрыты, не вернутся ей обратно в свой мир, да и ее саму никто не отпустит. Стражи крепко держат за плечи, из темницы еще никому не удавалось сбежать.

И зачем только она осталась здесь с Розеном! Как решилась на такое? Верила, что он рыцарь, что никто никогда не посмеет ее обидеть. И уж тем более не ожидала она предательства от любимого мужа. Никак не ждала. Может, он и вправду боится черного колдовства? Здесь все помешаны на охоте на ведьм, будто те действительно вершат страшные преступления.

Сама Люция колдовала осторожно, никто не должен был узнать. Не могли ее увидеть в лесу. Или Розен заметил горицвет под подушкой? А может, кто объяснил ему, зачем в его кольчугу жена вплела особую нить? Но ведь именно благодаря ей муж ни разу со дня свадьбы не был ранен. Как любил он шутить, говорил, будто Люция принесла ему и удачу, и счастье! Нежил ее в объятиях, качал на руках. Молодая женщина будто бы вновь услышала хохот любимого мужа. Нет, то скрипнул засов на старой часовне. Как быть теперь? Как ей поступить? Как вернуть все назад? Люцие вдруг показалось, что муж просто так шутит - неумело и глупо, даже улыбка промелькнула на ее губах. Ну, конечно же, она сейчас обернется и встретится взглядом с любимым, тот расхохочется, а она скажет, что ей было вот совсем не смешно. И бросится со всех ног утешать ребенка. Молодая женщина оглянулась, но нет, никто за ней не стоит.

Наверное, Розен подговорил селян, приказал стражам ее проводить, а сам вот-вот спустится, засмеется бархатно, поцелует, обнимет, прижмет к себе. Спросит ласково – напугал? И непременно укутает ее в свою меховую накидку. Ох и задаст же она ему тогда трепку! Хоть бы так! Хоть бы скорей Розен пришел. Нельзя оставлять сына надолго без молока, без матери одного. Он ещё такой маленький, их любимый сын, их Зенон. Будущий колдун, он непременно унаследует дар. Служанки не справятся, могут напутать с травами для купания, а то и вовсе побоятся искупать наследника барона перед сном. Да и без своей любимой игрушки Зенон никогда не засыпал. Он, как и все малыши, любил пыльцу фейских крыльев. Ею Люция натерла крохотного вышитого медведя. Специально сшила именно такую игрушку, чтобы мужа порадовать, чтоб он не сердился на то, что малыш играет в куколок. Пусть бы и дальше Розен думал, что мишка нужен для того, чтоб сын вырос смелым и сильным, не боялся зверей.

Девушку провели по коридору часовни, втолкнули в темницу и накрепко заперли дверь. Люция слышала, как захлопнулись на двери ставы. По ногам прошелся сквозняк, за стеной нараспев читал молитву священник. Через час девушка села под окном, зарылась в солому. Розен, когда же ты придешь, освободишь меня? Не мог ты так жестоко со мной поступить. Да и сына без матери ты оставить тоже не можешь. Люция представила, как ее ребенку дает грудь другая женщина. Деревенская женщина грубо пихает в маленький ротик свой сосок не стесняясь барона. Или сейчас сын заходится от плача? Или его решили выпаивать козьим молоком? Только бы не коровьим, от него младенчик точно погибнет. Хоть бы сына покормить принесли! Хоть бы дали собственное молоко сцедить для малыша. Какое счастье видеть своего малыша рядом, держать на руках, просто нянчить, она раньше и не догадывалась об этом.

Глава 3

Лошадь остановилась на краю обрыва, переступила ногами. Барон Розен задумчиво посмотрел вниз. В собственном замке он больше не мог находиться, истовый плач младенца, его наследника, первенца, сына сотрясал душу, расшатывал замковые, изъеденные временем стены. Раскрасневшийся, страшненький, в колыбели...

На руках жены его сын выглядел совершенно иначе. Сколько раз он прижимал эту кроху к себе, ласково трепал пухлые щечки, давал палец ребенку и с невероятной гордостью наблюдал за тем, как тот крепко сжимал крохотный кулачок вокруг его мизинца. Будущий воин, следующий барон после него! Вся гордость Розена воплотилась в его сыне тогда, а теперь Зенон ничем не отличался от прочих заплаканных младенцев. Гора пеленок да красное личико. И страшно брать его в руки, и нутро зовёт утешить ребенка, дать сыну то, что он так хочет заполучить... Нельзя! Нет! Никогда этого не случится.

Тоска завладела сердцем Розена, ему захотелось кинуться в замок, броситься в темницу жены, отворить дверь, выпустить её на свободу, отнести драгоценную в их комнаты и вымаливать прощение. Хоть целую вечность подряд, чтоб всё стало так, как и раньше.

Но у кого? У ведьмы? У ведьмы он не может просить прощения. Как бы не стал его род проклят от таких мыслей. И сердце вновь ударилось о ребра, забилось под камзолом, рухнуло в пропасть. Того гляди, разобьется. Барон досадливо поморщился. Нельзя давать волю чувствам, не зря он родился аристократом. Чувства - удел слабых, разум владеет над волей знатных. Нет места жалости в сердце барона. Ведьма его околдовала и только. Поэтому так больно в груди, поэтому серым пеплом осыпается душа и нет сил дышать, стоит только подумать о том, что его Люция заперта в темнице и не ждёт его больше в их покоях, на шелке роскошной постели.

Ее место займет другая. Скромная, чистая, преданная церкви душою и телом. Так должно. Чары спадут, он забудет о жене, как только ее не станет. С каждым прожитым часом приворот Люции будет ослабевать. И все же, как больно! И хочется толкнуть лошадь в бока, вынудить соскочить в бездну с обрыва. Если нет любви, если все, что было – только морок, то зачем ему жить? Другой такой, как Люция, в его жизни не будет.

Герцог Улисский не напрасно предупреждал его, что так все и случится, его сердце захлестнёт жалость. Таково колдовство, темная сила легко пленяет разум. И только достойный способен совладать с чувствами, не поддаться более искушению. А он, барон Розен – достойнейший из людей.

Конечно, достойнейший, если уж герцог предлагал Розену взять в жены свою дочь. Барон тогда только усмехнулся – зачем ему герцогиня, зачем наделы земли, когда и так у него все уже есть. И потом, он женат. Давно и счастливо. Имеет наследника, нет ни малейшего повода разрывать истинный брак, освященный церковью. Должно быть, герцог Улисский умом тронулся на старости лет. На девушку, дочь герцога, он согласился взглянуть из вежливости, не хотел обижать старика, всякому хочется похвалиться тем, что имеет. Лучше бы тот привел своего боевого коня, все интересней.

Розен даже ухмыльнулся, разглядывая без стеснения юную герцогиню. Бледна, высокий лоб, впалые щеки, взгляд опущен до самой земли, серое платье перетянуто голубой нитью – символом девичьей чистоты. Скромница!

Зачем ему эта бледная моль, когда есть роскошная и любимая Люция? Черноволосая, её кожа бела, что фарфор, глаза полыхают ярче, чем сапфиры, а формы? Они способны заставить дрогнуть любого мужчину. Сколько раз он ловил взгляды, обращенные на баронессу? То, что он сам подарил этой девушке титул, ничего не меняло.

- Хороша, - кивнул он старику безразлично, и дочь герцога тут же увели в ее комнаты. Та безропотно подчинилась воле слуг, даже не взглянула на Розена. Лишена любопытства, а значит, глупа. Каких от нее можно ждать сыновей? Да и бедра узкие - того гляди не разродится. Только дурак и женится на такой.

- Возьми мою дочь в жены, получишь и земли, и замок, когда мое время уйдет.

- Я женат, - как глупо это прозвучало, разнеслось эхом под сводами расписного потолка.

- Очнись. Тебя оморочила ведьма!

- Что? - Розен нахмурил брови.

- Не ярись. Я отношусь тебе как к другу. Ты – один из первых рыцарей нашего края. Доблестный, честный, сколько побед одержал! Какие богатства имеешь! Но жена! У себя под носом не видишь порока.

- Моя жена честна передо мной.

- Быть может, честна. Дай мне ответ на мои вопросы и сам поймешь, кого привёл дом. А привел ты ведьму!

- Я не дам оскорбить Люцию. Говоря гадости о жене, вы говорите их о будущем моего рода!

- В том-то и дело. Если не боишься правды, ответь мне, и я успокоюсь. Кто знает, может, я стал стар и не смыслю в жизни?

- Хорошо, я отвечу.

- Где ты повстречал свою невесту впервые?

- В лесу за мельницей. Она собирала коренья себе на еду, - Розен чуть улыбнулся, когда вспомнил испуганный взгляд девичьих глаз. Ведь он почти налетел на свою будущую жену. Конь поднимался на пригорок резвым галопом, а Люция почти спряталась среди цветов люпина. Красотка! Увидишь и никогда уже не отпустишь. Тогда Розену показалось, будто бы он вспугнул лесную фею.

- Колдовское место и занятие колдовское. Верно я говорю?

- Собирать корешки себе в пищу - не зазорно.

- С чего ты взял, что она родовита?

- Это видно по чистому говору, манерам, речи, ее ясному уму. Моя дорогая жена умеет читать и писать.

- Уверен, женщин этому ремеслу способен обучить только сам дьявол. Их удел – кухня, дети и церковь. К чему женщине учиться писать? Начитается книг, посчитает себя умной, станет пререкаться. Тут и до греха близко. Жена должна во всем почитать мужа. Так гласит закон.

- Люцию не портит образование. Она нежна и ласкова, словно кошка, которую пригрели у очага.

- Напрасно ты так считаешь. Она никогда не пререкается с тобой?

- Все бывает, - сдался барон под острым взглядом старого герцога.

- Великий грех спорить с мужем. Бесы уже греют котел для нее и... тебя, раз уж ты позволяешь жене грешить против закона церкви в своем собственном доме! - барон дернулся как от удара. Он и вправду позволял жене все. Как накажешь озорницу, в чьих глазах пылает огонь веселья? Да и сердилась Люция только по делу.

Глава 4

Розен прохаживался по их с женой спальне, все здесь еще хранило запах счастливых воспоминаний, запах жены. Вот и заколку ее служанки еще не убрали, лежит подле зеркала, манит камнями. Барон взял в руку драгоценную вещь, сжал что есть силы. Его сердце пронзила лютая боль - Люция! Как же ты могла так со мной поступить! Обманула, приворожила, я бы полюбил тебя и так. Зачем же ты отдала душу дьяволу, стала колдуньей? Зачем обратила в проклятие нашу любовь? Что, если и малыш Зенон проклят из-за тебя?

Слезы навернулись на глаза Розена, он тосковал так истово, безмерно, хороня любовь в каждом своем счастливом воспоминании. Ему казалось, что до встречи с будущей женой он и вовсе не жил. Она открыла ему этот мир, показала красоту заката, волшебство музыки, чары танца двоих, когда солнце вот-вот скроется за лесом и озарится алым поле перед рекой. В те минуты он жил, жадно вдыхая аромат кожи любимой, наслаждался ею как мог, как умел, как она сама научила. Шептал ей одной невообразимые нежности, глупости, которые никогда бы не произнес вслух другим даже под пыткой. Милая Люция, неужели все то было обманом? Неужели ты просто околдовала меня? И снова слеза катилась по суровой, выдубленной ветрами щеке.

Барон был красив, молод, но успел закалиться в бесконечных войнах с соседями. Вот и шрам над бровью налился белым. Стрела тогда прошла вскользь – повезло. Или, наоборот, это стало проклятием? Погибни он тогда, никогда бы не узнал Люции, не стал бы мужем колдуньи.

Барон поднес кулак с зажатой в нем заколкой к губам. Ему до боли хотелось еще раз почувствовать запах, что шел от волос его жены. Он почти вдохнул его, но отбросил заколку на пол, словно ядовитую змею. Морок! Всюду морок! Всюду чары! Нельзя им поддаваться. Слаб он оказался, слишком близко подпустил к своему сердцу лесную дикарку неслыханной красоты.

Мужчина обернулся к колыбели, где сладко сопел его сын. Благо служанки исхитрились найти молоко для ребенка. Вот одна из них и спит, опершись на кресло рукой. Измучилась за день с младенцем, даже чепец скособочился и съехал с волос. Только Люция всегда была весела и не знала хлопот, будто сын был подарком небес и никогда не плакал дни напролет. Впрочем, так ведь оно и было. Выходит, и наследника ведьма опутала чарами? Знать бы, насколько глубоко проникло то волшебство. Сможет ли исторгнуть его кроха? Или всё, его душа тоже загублена? Будь милостив к Зенону Господь! Помоги ему!

Сколько ночей он молился, даже навещал келью священника посреди ночи, кода жена носила бремя – боялся, что бог отнимет обоих у него. И жену и нерожденного сына. Барон сладостно улыбнулся счастливым воспоминаниям. И ведь уверен был, что на свет появится именно сын, его малыш. Вот он взял на руки малыша в первый раз, поцеловал в лобик. А Люция в то время улыбалась им с ложа. Сильная женщина, ни у кого нет и не было такой жены. Ни разу не закричала за все время родов. Или это тоже было колдовство? А как иначе? Другие жены орут в родах, гибнут или же чахнут. И только его жена родила сына легко. Выходит, вся жизнь Розена пропитана злыми чарами.

От злости барон скрипнул зубами, вот бы повернуть время вспять! А того лучше, содрать с себя самого шкуру! Не может он так жить! Все бы отдал, чтоб вернуть душу любимой, выдернуть ее из лап дьявола! Ее и сына. Пусть Люция станет обычной женщиной – бледной, чахлой, какой угодно, да только останется с ним! Не нужно ему ни земель, ни замка, ни побед в битвах! Верните только счастье, он и землю готов пахать своими руками, жить как отшельник, молиться дни и ночи напролет. Только бы вернуть ее! Вдруг священник ему поможет? Он-то наверняка знает все молитвы, может, есть какой пост? Или нужно податься в военный поход? Розен и теперь один готов был бы рвануть в чужие земли, сражаться с неверными, лишь бы спасти душу Люции или хоть душу младенчика Зенона.

Мужчина накинул на плечи плащ, громыхнул кинжалом о ножны. Он прямо сейчас спуститься в келью! А утром, если потребуется, выступит в поход. Останется время, чтоб собрать коня, да припасы. Большего и не нужно.
Вот бы заглянуть одним глазом в темницу Люции, увидеть ее лик, огладить взглядом фигуру. Барон надеялся, что жена теперь спит, не заметит его, не услышит шагов родного мужа.

Сердце барона вновь сжалось от неимоверной тоски. Только бы не навела ведьма на него новых чар. Любила ли его Люция, барон теперь не знал. Может, ему только мерещилось ее ответное чувство? Может, нарочно они встретились в лесу, ведьма могла все подстроить. Многим девам хотелось заполучить в мужья именно Розена – красивого, статного, храброго и богатого жениха. Вот и ведьма могла польститься на титул.

Хоть бы это оказалось неправдой, хоть бы ее любовь была искренней, от этого и больней сердцу и легче. Как только перенести эту боль? Как сохранить свою волю? Как не поддаться вновь уловкам дьявола?

- Тише, господин, малыша разбудите, - зашептала служанка.

- Мой сын крепко спит по ночам.

- То было раньше, теперь он осиротел...

- Истово молись за моего сына. Его мать – ведьма и она все еще жива.

Малыш словно услышал слова своего отца, сморщился во сне и показал крохотный язычок. Барон развернулся и широкими шагами вышел из комнаты, почти сбежал по лестнице, грохоча сапогами. Ни видеть, ни слышать, Зенона, ни думать о его судьбе он не мог. И во всем виновна самая любимая женщина из всех, какие есть в этом мире. Жизнь бы отдал за нее барон, не раздумывая, если только это спасло бы душу его прекрасной колдуньи.

***
Священник сидел в своей тёмной келье за книгой, голос молитв никак не мог затмить его разум, да и сердце не унималось. Вечная жизнь – то, о чем он не мог и мечтать. Дьявольское искушение! Или? Сколько душ можно спасти за такую долгую жизнь молитвой, сколько тайн природы открыть, скольким помочь. Взгляд немолодого мужчины обратился на книгу. Бумага, чернила – тоже подарок, в котором скрыта великая мудрость. И подарок этот можно использовать очень по-разному. Невежда растопит очаг, истратит книгу. Проповедник разожжёт искры в душах, не истратив не единой страницы.

Глава 5

Чистые доски скрипели под сапогами. Если как следует приглядеться, то в щелях между ними видны спины коней, их гривастые шеи. Нет-нет да промелькнет чей-то хвост, свистнет словно многохвостая плетка и вновь все успокоится. Здесь же, на втором этаже казармы, над стойлами лошадей было спокойно и сладко пахло соломой.
Парень поправил подушку под головой, через ткань немного кололись перья. Плащ создавал тепло и уют, напоминал одеяло. Хорошо бы настоящее заказать, как было в доме у матери, и чтобы набито было плотной овечьей шерстью. Кругом раздавался раскатистый храп с присвистом.

Еще немного, еще пара побед в поединках и Герберта переведут жить в замок. Парень быстро и успешно строил карьеру. А то и во Францию через год-другой можно податься, туда, где толком нет зим, да и летом теплей, чем здесь. Только уж больно далеко от родного дома. Так и запропасть можно, помереть от тоски на выжженной солнцем чужбине.

Сон к Герберту все не шел. Дурные мысли одолевали. Встревоженный взгляд, нежные руки, белая как снег кожа. И баронесса даже не плакала, не просила за себя. Тонкая, словно юная девушка, невыносимо красивая, стойкая. И думала Люция только о своём сыне, о том, чтоб мальчишка был сыт и спокоен. Для себя ни хлеба, ни воды не спросила.
Барону до нее нет никакого дела. Как можно так поступать со своей семьей? Оставить грудного ребенка без матери, а ее саму бросить в темницу? Странные люди живут здесь. Год от года парень убеждался в этом только крепче, не мог привыкнуть к местным порядкам.

Ну, как можно при всех обвинить жену в колдовстве? Смолчал бы лучше, объяснил жене, что стоит делать, а что нет. Нельзя же отправить в темницу мать своего малыша, да еще и кормящую грудью! Парень вздохнул и перелег чуть повыше на тюфяке. Мимо сапог пробежала жирная крыса, устроилась возле бочонка с водой. Да, и коты здесь другие – ловчих, почитай, и нет. Вот поэтому мышей, крыс целая прорва. Знал бы, привез с собою котенка из дома. Он бы тут быстро сделал карьеру, может, даже купили б его потом во дворец.

Герберт не представлял, как можно отречься от жены, тем более от такой, как баронесса – красивой, веселой и, самое главное, доброй. Все стражи на нее засматривались, подумаешь, ведьма? Что в этом такого? Зачем Розен решил избавиться от жены? Да и настолько ли страшно то колдовство? Вон, в родном селе Герберта колдует соседка и что? Только меньше овцы стали болеть, да чаще котятся двойнями. Всем хорошо, в особенности соседке, которой все носят подарки к каждому празднику. Но попробуй признайся в таком здесь, на земле барона! Казнят, сожгут, запытают!

Герберт перебрался по эту сторону от границы два года назад, чтобы заработать золота. Да и можно ли считать границей полосу леса, которая переходит из рук в руки по нескольку раз в десяток лет? Видимость одна, а все же тут платят щедро, но зато в Торжке куда как проще живется. Не нужно оглядываться по сторонам, чтоб разыскать взглядом икону и деланно поклониться.

Герберт закинул руки за голову, сон все никак не шел. Да и как тут уснешь, когда он видел, как красотка сидит в темнице одна? Тоскует по ребенку, горюет, любящий муж ей даже воды не дал. К кошкам и то лучше люди относятся. Разве можно так поступать с женщиной?

Герберт крепко задумался, он обладал пытливым умом, да и страх перед нечистым вполне естественный. Может, ведьма и вправду опасна? Да только ни разу не видели стражи, чтоб баронесса кому навредила. Наоборот, помогала простым людям, как умела. То траву какую даст, то медяк сунет. Бывало и священник к ней обращался за помощью, все расспрашивал о свойствах растений. Может, ведьмы бывают не только вредные, но и полезные? Жаль, церковникам этого не объяснишь.

Сердце молодого мужчины рвалось наружу из груди. Он думал, как можно помочь этой девушке. Пытался понять, какое зло та могла сотворить украдкой от всех. Никто не заходил к ней в покои в то время, что барона не было в замке. Уж стражи бы обязательно знали, не зря они днем и ночью обходят все помещения. Не заглядывал к женщине в спальню мужчина – ни гость, ни слуга, ни торговец. В этом баронесса чиста, иначе замок и казарма гудели бы от разговоров.

В соседнем селе смертей не случалось – не в чем ведьму винить. Масло, сливки и молоко на кухню поставлялись в избытке, не было разговоров о том, чтоб скот перестал доиться или случился падёж. Ни грозы, ни пожара, ни урагана – ничего подобного давно не было. Так, может, напрасно взъярился барон? Или есть и вправду причина бояться ведьмы? Но не настолько же, чтоб приказать казнить собственную жену?

Дурные мысли то и дело наполняли голову молодого мужчины. В лунном свете, скупо просачивающемся сквозь оконце, он рассматривал свои руки, мало ли и на него баронесса накинула порчу? Все же он забрал из ее рук флягу. Или ведьма дунула и его лицо покрыли язвы? Нет, кожа на ощупь была гладкой, только щетина кололась. По эту сторону от границы было принято брить лицо, парень все никак не мог до конца с этим смириться. Зачем сбавлять себе годы, зачем намеренно казаться безусым юнцом? Может, бреются для того, чтоб сразу было видно, что лица не коснулись ни чума, ни проказа? Под бородой-то их следов не разглядеть. Герберт напряг мышцы тела, тронул ладонью свой лоб, чтоб до конца убедиться в том, что здоров. Его сосед по казарме проснулся, хмыкнул.

- Боишься, что ведьма и на тебя накинула порчу?

- Нет, не боюсь. Я читаю молитву, чего мне бояться? Вон и мать в дорогу дала освященную в церкви соль. Не прицепится ко мне ничего.

- Кто знает, спуталась с дьяволом баронесса или нет? Да только уж больно красива. Не бывает таких женщин. Ну, да ничего, сожгут ее в пятницу и дело с концом.

- Думаешь, сожгут? - парню стало дурно от охватившего его ужаса. Нет, никогда ему не привыкнуть к порядкам этих земель. Не пора ли возвращаться домой, да только б дождаться выдачи жалования.

- Завтра градоначальник прибудет, устроит суд, там и посмотрим, станет Люция отпираться от темных делишек своих, али нет. Мальца только жалко. Его тоже сжечь могут.

Глава 6

Самые темные тени ложатся на землю перед рассветом. Малыш крепко спал в своей колыбели, Розен метался по комнатам, то созывая, то вновь распуская слуг, охотничьих, главу стражей. Больше всего сейчас он напоминал обезумевшего от неволи дикого зверя, который мечется в клетке. Вот только клетку эту он сам же и построил. И имя ей оказалось - устои. Не может барон быть женатым на ведьме. Не может! И отречься от жены Розен не мог. Все в покоях, все мелочи, вся одежда – все хранило воспоминание о наваждении, имя которому – Люция. Здесь она раздевалась, там пила сок, тут провела рукой, по этой лестнице развевалось ее безмерно длинное платье. И Зенон улыбается во сне губами Люции.

Больше всего сейчас Розену хотелось снести замок, обратить в пыль, растоптать, чтоб даже памяти о нем не осталось. Да только что тогда завещать сыну? И замок этот он строил сам, на собственные деньги. Жаль с таким расставаться, но и оставить не выйдет. Клятое место, хранящее память о былом счастье.

Барон выглянул из бойницы, снаружи под стенами замка собралась серая толпа. У каждого в руках вилы, многие держат факелы. То крестьяне явились на суд, ждут развлечения, хотят услышать, как жена его станет молить о пощаде. Каждый мечтает подпалить пуще костер, который сложат для его любимой Люции. Розену мечталось вернуть все назад, объявить жену невиновной, наплевать на церковь, веру, отца Паула, изничтожить крестьян. Да что толку?

Барон уперся лбом в каменную стену. Ничего не исправить, объяви он о том, что Люция не виновна, тогда его самого сочтут бесноватым, одержимым, решат, что ведьма его оморочила. Так и есть, да теперь ему все равно. Вот только костры сложат уже для всей их семьи. Сына жаль, да и душу Люции нужно попытаться освободить от дьявола. Самому за себя барону уже было не страшно. Он будто сгорел внутри, ничего не осталось, только плоть, его сильное тело.
Может, рискнуть? Грядёт суд, выступит градоначальник, его, Розена, спросят о делах жены, вызовут свидетелей – добропорядочных жителей соседнего города: кузнеца, хозяина фермы да мыловарни... Их легко подкупить. Горсть золота одному, горсть другому, обоз зерна. Только к градоначальнику будет не подступиться - он слишком хорошо знаком со многими знатными людьми, может потом обвинить Розена в подкупе.

Барон отлепился от ненавистной стены ненавистного ему теперь замка. Его душа металась, не поспевая за порывами сердца, сгорала и обретала крылья.

Розен передал золото и записки доверенному слуге. Ноги мальчишки быстры, он сможет покинуть замок незамеченным и быстро доберется до домов уважаемых горожан. Барон вернулся в свои покои и тут же вышел, не было в нем достаточно сил, чтоб смотреть на их с Люцией ребенка. Слишком похожим на мать казался Зенон теперь. И кто отец его сына доподлинно неизвестно. Может статься, что он отпрыск самого дьявола. Грешна Люция, слишком долго она оставалась одна в своих покоях, отсылала служанок, пока муж был в отъезде. Нельзя сохранить жизнь порочной, о ней можно только молиться. Но как казнить ту, без которой жить невозможно? Как обречь любимую на костер?

Слуга объявил, что барона ждет гонец от герцога Улисского. Дело, якобы, срочное. Мрачный, посеревший, больше похожий на свою тень, чем на живого человека барон спустился по лестнице. В гостиной его встретил один из приближенных вельмож семьи герцогов Улисских - дородный, крепкий мужчина лет двадцати пяти.

- Мое почтение, - склонил голову тот.

- Зачем вы прибыли сюда в такой день?

- Выразить вам уважение от лица герцога Улисского. Он восхищен крепостью веры, которая наполнила вашу душу, барон. Вашей твердостью, вашей решительностью и умом.

- Благодарю.

- Герцог просил передать вам лично, что постарается просить о вас перед королем.

- Зачем?

- Человек, подобный вам, достоин славы, обрести ее можно только в войне. Но для похода нужны немалые деньги. Их обеспечит король, и вы пойдете на Британию, чтоб утешить свое сердце и обрести славу.

- Почему бы и нет? Передайте герцогу, что я благодарен ему за поддержку.

- Так же герцог Улисский посоветовал вам скрыть на время все те драгоценности, что вы успели подарить ведьме.

- Зачем? - брови Розена изогнулись дугой.

Люции он дарил лучшие драгоценные камни. Комплект изумрудов на свадьбу: серьги, браслет и кулон. Цвет камней изумлял, он был густым словно листва весеннего сада, да и сами они отличались размерами. Не у каждого короля есть такие камни. Рубиновое ожерелье преподнес он Люции на рождение сына. Камни удивительной красоты, лишенные изъянов, чистые словно слеза. К ожерелью в комплект шло кольцо. И золото в обрамлении было особенным – почти мягким. Такого и не бывало, чтоб все листики на украшении можно было изогнуть женскими пальцами. Сложно сказать, скольких денег может стоить такой комплект. И все отдать теперь герцогу Улисскому? Зачем бы это? Неужели старик решил нажиться на его, Розена, горе? Ведь погибшей жене не понадобятся более драгоценные камни. Гримаса отвращения прошлась по лицу барона.

- На этих украшениях безусловно есть порча. Я вижу, вашу душу терзает сомнение в вине жены. Проклятые камни лучше всего уничтожить. Да только жаль терять целое состояние. Передайте их на сохранение герцогу Улисскому. И вам станет легче поступать так, как должно истинно верующему. Порча перестанет туманить вашу душу. Я не побоюсь ее действа и все увезу. А потом, после казни ведовки, вы заберете камни обратно. Они утратят к тому времени колдовскую силу. Или вы не доверяете герцогу? Опасаетесь, что он может вас обокрасть как беспризорный мальчишка? Что ж. Я передам это оскорбление лично герцогу Улисскому.

- Я отдам камни жены ему на сохранение до лучших времён.

- Вот и хорошо. Может быть, есть что-то еще, что стоит отдать на сохранение доброму другу? - произнес мужчина с особым участием в голосе.

- Разве что благовония Люции, их у жены всегда было много. Весь столик перед зеркалом заставлен флаконами и бутылями, должно быть, и на них наведено колдовство, - барону хотелось, чтоб туманящий душу запах навсегда покинул его замок. Герцог Улисский прав, жена его попросту околдовала. Не бывает любви такой силы, какая охватила его самого к этой женщине.