Отвлекающий маневр

Отвлекающий маневр

Воздух в будуаре тёти Лилит был густым и неподвижным, словно выдох самого особняка. Пахло застоявшимся ладаном, увядшими фиалками и чем-то глубоким, солёным — амбре болотных глубин, которое было родовым парфюмом Бродских. Лидия стояла посреди комнаты, чувствуя, как бархатный ковер поглощает звук ее дыхания, делая его предательски громким.

Лилит восседала в вольтеровском кресле, её пальцы с бледными перепонками перебирали янтарные чётки.

— Дорогая Лидия, — её голос был сладким, как испорченный мёд, — я нуждаюсь в твоей помощи. Небольшой услуге.

Лидия молчала, сохраняя маску отрешённости, за которой клокотала ярость.

— Завтра Дмитрию исполняется тридцать лет. Я устраиваю в его честь приём. Здесь, в родовом гнезде, где ему и надлежит быть в такой день. Но племянник мой… найдёт причину отказаться. Твоя задача — обеспечить его присутствие.

— Он не захочет сюда возвращаться, — холодно заметила Лидия. — Мы живём в новом особняке. Он предпочитает эту иллюзию свободы.

— Именно поэтому твоя роль так важна, — взгляд Лилит, плоский и невидящий, скользнул по Лидии. — Задержи его после совещания в Ратуше. А потом привези сюда. Под любым предлогом. Скажи, что я нашла в архивах нечто, касающееся его изысканий. Или твоего отца. Он приедет.

Угроза витала в надушенном воздухе.

«Сделаешь — и мы сохраним видимость мира. Не сделаешь...»

— Я придумаю что-нибудь, — выдавила Лидия.

— Прекрасно. Жду вас завтра к семи. Не опаздывайте.

***

В своих покоях в новом доме Лидия позволила ярости вырваться наружу. Она швырнула изящную фарфоровую шкатулку на диван, и та, мягкоупругая, не разбилась, а лишь глухо стукнулась о бархат. Пешка. Её снова заставляли быть пешкой, марионеткой в аристократическом спектакле Лилит.

Но, отдышавшись, она заставила себя успокоиться. Гнев был роскошью, которую она не могла себе позволить. Лилит, сама того не ведая, дала ей оружие — информацию. Предлог с архивами был идеален. Не просто ложь. А самая настоящая приманка, от которой Дмитрий, погруженный в их общее расследование, не смог бы отказаться. Их тайная война против Старших — вот ключ.

Лидия не просто повела бы его на поводке. А заставила бы его захотеть поехать. А для этого нужно было разбудить в нём не только долг, но и желание. То самое, что связало их в кабинете. Будет играть на двух струнах: на его уме и на его плоти.

Она подошла к гардеробу, её взгляд скользнул по ряду тёмных, строгих платьев, подобающих герцогине. Нет, сегодня нужно нечто иное. Должна выглядеть безупречно с точки зрения этикета, но её наряд должен был нести скрытое послание, понятное только герцогу Бродскому.

Выбор пал на платье из темно-изумрудного бархата, цвета болотной глубины и её собственных глаз. Фасон был безупречен: высокое горло, длинные рукава, строгий силуэт, ничем не нарушающий кодекс аристократической скромности. Но ткань… бархат был мягким, податливым, и когда она двигалась, обволакивал каждую линию её тела, не крича о них, а намекая. При свете дня он выглядел просто дорого и строго. Но в сумраке ратуши, в дрожащем свете газовых рожков, должен был играть иначе — поглощать свет, чтобы затем отдавать его мягким бархатным сиянием, делая её фигуру загадочной и осязаемой.

Она надела его, ощущая, как тяжёлая ткань приятно давит на плечи. Затем она выбрала единственное украшение — тонкую серебряную цепь с кулоном, скрытым под платьем. Холодок металла на коже был напоминанием ей самой о собственной стальной воле. Она не стала укладывать волосы в сложную причёску, лишь собрала их в элегантный, но неформальный узел у затылка, оставив несколько прядей касаться шеи. Достаточно, чтобы, будь на то её воля, он мог распустить их одним движением.

Под платьем она надела лишь самое необходимое тончайшее шелковое бельё, цвета слоновой кости. Её секрет, её оружие. Знание, что под слоем строгого бархата скрывается лишь шёпот шёлка и голая кожа, придавало ей уверенности. Она ловила своё отражение в зеркале. Герцогиня Бродская. Строгая, недоступная, безупречная. Но в глазах стоял вызов, а в уголках губ таилась обещающая усмешка.

Она поехала в Ратушу не как просительница и не как послушная невестка. Ехала как равный игрок, собирающийся разыграть свою партию в сердце вражеской территории. И её доспехами сегодня будут не сталь, а бархат и шёпот.

***

Ратуша Города N была безлюдной и гулкой. Дмитрий вышел из зала заседаний, усталый и напряжённый. Тени под глазами казались глубже обычного. Увидев её, поджидающую в нише у высокого окна, он на мгновение замер, затем нахмурился.

— Лидия? Что случилось? Ты здесь одна? — Его голос был охрипшим от длительного молчания и чужих речей.

Она не ответила сразу, позволив его взгляду скользнуть по её фигуре. Темно-изумрудный бархат платья поглощал скупой свет, делая её силуэт загадочным и цельным. Лишь лёгкое движение выдавало игру мышц под тканью, когда она сделала шаг навстречу.

— Я ждала окончания вашего совещания, — её голос был ровным, но тихим, предназначенным только для него. — В этих стенах становится душно. А у вас... вид человека, который нуждается в глотке воздуха, свободного от чужих взглядов.

Он скептически поднял бровь, но усталость брала верх над подозрительностью.

— Воздух здесь один на всех. И он пропитан пылью и интригами.

— Не везде, — она слегка повернулась, приглашая следовать за собой. — Ваш кабинет, например, кажется последним оплотом приватности в этом здании. Мне нужно обсудить с вами кое-что... без свидетелей.

Он колебался лишь мгновение, прежде чем кивнуть. Она повела его по пустынному коридору, её шаги были беззвучными на мраморе. Он шёл следом, его присутствие ощущалось за спиной — массивное, уставшее, настороженное.