Овощные грядки попаданки или Второй шанс для герцогини

Глава 1

— Вот так! Получай, перечница старая! — пыхтела я злорадно, орудуя тяпкой на огороде.

Вместо сорняков мне так и виделась противная рожа Галины Михайловны, нашего главбуха. И я от души по этой роже тяпкой и проходилась.

Попалась мне недавно в интернете статья от одного психолога, в которой говорилось, что гнев в себе копить нельзя. От него непременно следует избавляться. И, желательно, экологичным способом.

Вот я и избавлялась. Самым экологическим способом из всех возможных. Что может быть еще более экологичным, чем огород на даче в нескольких десятках километров от города? Кругом лес, зелень, чистый воздух. И я, машущая тяпкой в гордом одиночестве.

Вообще, бесплатным фитнесом на даче я должна была заниматься вместе с двоюродной сестрой. Но у той в последнюю минуту планы изменились. И она укатила в другой город с новым ухажером.

Но не менять же было свои планы из-за этого? Вот я менять и не стала. И в первый день своего долгожданного отпуска отправилась на дачу.

Ну вот. Вспомнила про отпуск, тут же подумала о работе, и перед глазами снова всплыло злобное лицо престарелой стервы. Эта перечница с активно прогрессирующей деменцией на пенсию должна была уйти еще тогда, когда я пешком под стол ходила.

Но нет же. Все сидела карга старая на хлебном месте. И чем дольше сидела, тем больше оплошностей в работе допускала. Так, мне по ее вине отпускные вовремя не начислили. А она только руками развела и сказала, что получу я их теперь только через месяц.

Принялась орудовать тяпкой с удвоенной силой, чувствуя, что злость не только не собирается проходить, но еще и усиливается.

А эта Галина Михайловна видела вообще, сколько семена нынче стоят? Вот вышла бы на пенсию, отправилась на дачу, огурцы с помидорами сажать, и узнала бы наверняка. А потом бы и сама за голову схватилась, осознав, что ее пенсии на такое добро может и не хватить.

Права была подруга. Надо было в отпуск куда-нибудь на море ехать, а не на огороде попой кверху время коротать.

Но разве я виновата, что высаживать овощи, ухаживать за грядками, поливать, удобрять и собирать урожай мне нравится гораздо больше, чем бесцельно валяться под солнцем? Странное хобби для моих двадцати восьми лет, но ничего с этим не поделаешь.

Вздохнула тоскливо и принялась орудовать тяпкой с удвоенной силой. День еще в самом разгаре, но работы мне столько предстоит, что стоило бы ускориться.

Внезапно прямо из ближайшего куста выпрыгнул комок рыжей шерсти, в котором я с запозданием опознала соседского кота.

От неожиданности рассекла тяпкой воздух и едва не свалилась прямо в грядки, когда это безобразное создание прошмыгнуло прямо у меня под ногами.

Соседский кот с дикими воплями, больше похожими на плач вредного младенца, чем на кошачье мяуканье, понесся дальше.

И нет бы мне вздохнуть с облегчением и вернуться к своим делам, но я обернулась, чтобы проследить взглядом на этой пушистой торпедой.

И, как оказалось, не зря.

Он с разбегу запрыгнул на колодец, что стоял в метре от края моего небольшого огорода, врезался в железное ведро, которое издало характерный звон, покачнулось, переворачиваясь, а следом накрыло буйного кота с головой.

Но как будто этих бед на его дурную голову было мало. Кот, один хвост которого торчал наружу, в панике начал биться о железные стенки ведра. И прямо на моих глазах упал в колодец, издавая истошный вопль.

Ведро улетело вместе с котом.

— Ну что за бестолковое создание, — пробурчала я себе под нос, на всех порах уже несясь к колодцу.

Оказавшись рядом, взглянула вниз. Там на самом дне этот рыжий и мокрый дурак вовсю рвал глотку, цепляясь лапами за ведро. Его мохнатая попа постоянно перевешивала, и кот соскальзывал вниз, отчего начинал орать еще истошнее.

— Сейчас помогу, — крикнула ему, надеясь, что мохнатое чудовище меня пойдет и кричать на всю округу перестанет.

Но какой там!

Едва взялась за ручку, чтобы поднять из колодца ведро и заодно кота вместе с ним, как этот дикий зверь забарахтался испуганно и вопить начал еще громче и жалобнее.

Продолжила крутить ручку, наблюдая за тем, как поржавевшая цепь с громким скрипом закручивается и поднимает ведро, и надеялась, что кот в последний момент из ведра не выскользнет.

Обошлось. Соседский разбойник, может, умом и не блистал, но самоубийцей тоже не был. Докрутив ручку до крайнего положения, потянулась к ведру, чтобы извлечь оттуда испуганного кота.

Вот только вместо благодарности, этот гад зашипел на меня, а после кинулся прямо в лицо.

Теперь настал мой черед истошно визжать. Зажмурилась, чтоб он когтями случайно не зацепил глаз, и попыталась нащупать прислоненную к колодцу тяпку.

Буду отбиваться, если придется. А соседу потом скажу, что кота его и в глаза не видела.

Пальцы впились в деревянный черенок. Но тут же почувствовала, как кошачьи когти вонзились в шею, оставляя глубокие следы.

Попыталась отцепить от себя эту наглую тушу. Но добилась лишь того, что когти проехались вниз, заставляя кожу гореть адской болью.

Глава 2

О том, что оказалась я совершенно не на дне колодца, догадалась почти сразу. Вот когда почувствовала, что по бедру, обтянутому в тонкий чулок, мужская рука поползла, тогда и догадалась.

Неоткуда похотливым мужикам на дне моего колодца взяться. Да и я на огороде порядок наводилась не в чулках, а старых потрепанных джинсах.

Надела бы я чулки на огород, так всех соседей мужского пола и старше сорока тут же с инфарктом бы в больничку уложили. А меня в соседнее отделение. Психиатрическое, ага.

Мужик, лежащий на мне, тем временем закряхтел и свою круглую, как блин на Масленицу, морду, от лица моего отодвинул. Правда, далеко мерзкая рожа не передислоцировалась. Всего лишь уткнулась в мое декольте.

Зато у меня открылся обзор на обстановку вокруг хоть немного. И я смогла разглядеть белый потолок с лепниной.

Ну точно не на дне колодца лежу.

Да и под спиной как-то слишком мягко. Больше похоже на перину, а не на мокрые камни, покрытые скользким илом.

И дух из груди, похоже, выбило потому, что на меня эта огромная туша приземлилась. А вовсе не из-за того, что я с высоты шлепнулась.

Или все вместе?

Решить эту задачку возможности у меня не было. Потому что противный тип, дышащий куда-то мне в зону декольте, резко рванул ткань на груди и принялся обслюнявливать открывшиеся ему участки кожи.

Тут-то ко мне дар речи и вернулся. И я завизжала. Громко, протяжно. Так, что мужик от испуга в сторону шарахнулся, но тут же припал обратно.

Попыталась эту огромную жирную тушу с себя спихнуть, но гад этот был тяжелым. А еще вдруг оказалось, что на мне вместо моих удобных джинсов несколько слоев одежды.

Так, с этим тоже надо будет позже разобраться. Но сначала – избавление от этого деятельного ухажера. Или, вернее будет сказать, охамевшего насильника.

Помощь пришла, откуда не ждали.

Белый потолок с лепниной вдруг засиял. И оставив на мгновение борьбу с незнакомым мужиком, я вскинула голову вверх и увидела, как прямо под потолком появилась воронка, сияющая голубым светом.

А следом из этой воронки вывалилась моя тяпка. Любимая и родная.

Хорошо хоть, что не соседский кот!

И мое верное орудие стремительно полетело вниз, шмякнувшись острым концом прямо по затылку жирного, пыхтящего гада.

Мужик вскрикнул, когда по хребту ему еще и ударил черенок моей тяпки. Его глаза закатились, и он тут же обмяк, распластавшись прямо на мне.

Из плюсов – надругательство над девичьей честью мне теперь не грозит. И я, вроде как, поняла, каким образом тут очутилась.

Из минусов – понять бы еще, где это «тут». И найти способ вернуться на свою дачу.

Но в первую очередь надо выбраться из-под этой неподъемной туши.

Задачей это оказалось нелегкой. Кряхтя, как старая бабка, я с трудом сумела скинуть с себя безвольно лежащее мужское тело. Подняться на ноги тоже удалось не сразу.

Уж не знаю, что это за магия такая, но на мне почему-то оказалось огромное, как свадебный торт, платье. Кремового цвета, с дурацкими розочками и несколькими пышными юбками. Да в таком не то, что ходить неудобно. В нем пока с кровати встанешь, точно старой бабкой себя почувствуешь.

Тело в пространстве тоже ощущалось крайне странно. Так, словно и не мое вовсе было. И потому, едва поднявшись на ноги, я тут же покачнулась. И равновесие сумела удержать, только уцепившись за край прикроватного столика.

Оглядела обстановку вокруг с интересом. Огромная кровать, на которой сейчас в бессознательном состоянии валялся несостоявшийся насильник. Софа, стоящая напротив кровати. Пара прикроватных столиков, дорогой ковер и, собственно, все.

Ни на какие мысли о том, где я оказалась, это не наталкивало. Разве что лепнина на потолке и стенах вызывала недоумение, как и старомодная мебель. Но мало ли, вон на дачах у некоторых и не такой раритет откопать можно.

Чувствовала я себя здесь неуютно. Что делать и куда идти, понятия не имела. Зато точно знала, что мне необходимо вновь слиться воедино со своим верным орудием.

В смысле, тяпку в зубы и бегом.

Тяпка осталась лежать посреди кровати, рядом с отключившимся мужиком. Потянулась за ней, но поняла, что платье мешает.

Тогда, кряхтя, подобрала пышные юбки и принялась карабкаться на кровать, которая доставала мне едва ли не до талии.

Взобравшись с трудом наверх, подползла ближе к середине и тут же вцепилась в деревянный черенок, притягивая тяпку к себе.

Прижала ее к груди и почувствовала, как вдруг стало трудно дышать. Ощущения были такие, будто я весь огород за день успела перекопать. А я ведь всего лишь на кровать взобралась.

Виски прострелило резкой болью. И эта боль заставила меня зашипеть и прикрыть глаза. А, смежив веки, я почувствовала еще и головокружение.

Но не только.

Со мной вдруг стали происходить странные вещи. А в памяти, словно картинки, начали всплывать чужие воспоминания. Они проносились с невероятной скоростью, крепко отпечатываясь в сознании.

Глава 3

— Ариэлла, что все это значит? — сведя брови к переносице и сверкнув в мою сторону грозным взглядом, поинтересовался мужчина.

Судя по воспоминаниям этой самой Ариэллы, муж. Новоиспеченный.

«Герцог Бертон Клэрмонт» — тут же любезно предоставила чужая память и имя супруга.

И тут же перед глазами снова вспылили картины чужого прошлого. Так, по всему выходило, что в браке они с Ариэллой пробыли чуть больше месяца, но нежных чувств этот герцог к жене не питал.

Так, с чего вдруг это выражение крайнего возмущения, написанное на холенном мужском лице?

Герцог продолжал сверлить меня мрачным взглядом зеленых глаз, сложив руки на груди. И, судя по всему, действительно ждал ответа.

Отмерла запоздало, сама окинула взглядом живописную картину, открывшуюся незваным гостям, и вздохнула.

Сижу с тяпкой в обнимку в порванном пышном платье, напоминающем свадебный торт. А рядом, мордой вниз, огромный боров валяется в отключке.

И они действительно ждут от меня каких-то пояснений?

— А разве не понятно? — с неожиданным для себя хладнокровием уточнила я, — Этот, — ткнула я пальцем в мужчину, — Меня домогался.

Его мерзкая рожа тоже всплыла в памяти. Это был какой-то граф с зубодробительным именем. Знакомый семьи, который был женат и имел целый выводок детей, между прочим.

Уже седина на висках, а все туда же! И залысина на макушке имеется, которую отлично стало видно из этого ракурса.

— Не неси чушь, Ариэлла, — тут же вступило в разговор еще одно действующее лицо, — Мы с твоим отцом знакомы с графом Обернети уже много лет. И он уважаемый лорд и член общества. Лучше сразу признайся, что сама его соблазнила.

У меня от такого заявления брови взлетели на лоб.

Соблазнила? Сама? Да они этого графа вообще видели? И что это у меня за методы соблазнения тогда такие? Только в кровать, и сразу тяпкой по затылку.

— Вы в своем уме, мама? — процедила я сквозь плотно сжатые зубы.

На самом деле, никакой матерью Ариэлле эта женщина средних лет не была. Она была ее мачехой.

Все, как полагается в любой сказке – падчерицу не любила, мужем крутила, а после его смерти все к своим рукам прибрала. Вот только дочери у нее не было, отчего стандартный набор злодейки выходил неполным.

Зато Пелагея Стерлинг была падка на мужское внимание. И всеми силами стремилась свою красоту сохранить.

Что ж, глядя на нее, могу сказать, что для своих лет она действительно хорошо сохранилась. Вот только, несмотря на все ее старания, все равно выглядела как женщина немного за сорок.

Мачеха шагнула вперед и, положив руку на плечо герцога, слегка его огладила. А после наклонилась к самому его уху, слегка потершись грудью о край сюртука, и произнесла с придыханием:

— Я же тебе говорила, Бертон, что Ариэлла у нас легкомысленная девушка. Мы с отцом, конечно, старались как могли, чтобы воспитать из нее благопристойную леди. Но, видимо, кровь матери дала свое. Недаром давно ходят слухи, что почившая герцогиня Стерлинг где-то нагуляла дочь.

Глядя на эту возмутительную, во всех смыслах этого слова, картину, я поняла сразу несколько простых вещей.

Во-первых, Ариэллу и ее покойную мать сейчас почти прямым текстом обозвали женщинами легкого поведения. Причем, незаслуженно, если мне не врут воспоминания Ариэллы. А в том, что чужие воспоминания могли солгать, я сильно сомневалась.

Во-вторых, опираясь на те же самые воспоминания, Ариэлла была девушкой юной, неопытной и до грешного невинной. И оттого подобные ужимки мачехи верно интерпретировать не могла.

Зато я девушка современная, просвещенная и прекрасно вижу, как благоверного Ариэллы сейчас не просто очаровывают, а откровенно-таки соблазняют. И, опять-таки, если опираться на чужие воспоминания, то уже далеко не в первый раз.

И после всего этого я девушка легкого поведения?!

Стало обидно. И за себя, и за эту Ариэллу, и даже за ее мать.

Вцепилась в деревянный черенок с такой силой, что побелели пальцы. И почувствовала, как прежняя злость разгорается во мне с новой силой.

К черту экологичные методы борьбы с агрессией. Сорняков сейчас все равно нет под рукой. Зато есть муж, который принимает подобный откровенный флирт и обвиняет черти в чем, и мачеха, которая уже давно откровенно напрашивается на то, чтобы получить по хребту тяпкой.

— А не пошли бы ли вы… вон, мама? — едва сдерживаясь от того, чтобы не отправить эту гадюку в пешее эротическое, проскрежетала я.

— Как ты смеешь?! — вдруг повысил на меня голос герцог, — Немедленно извинись, Ариэлла. И будь вежлива с леди Пелагеей. Ты меня опозорила! Ты мне изменила! И после этого смеешь открывать рот?!

Брови мои снова взметнулись вверх, и я задалась новым вопросом. Интересно, а этот муж просто благосклонно принимает все попытки его склеить или уже ходит от жены налево? Жаль, что в воспоминаниях Ариэллы этого нет.

— Она меня оскорбила, пусть она и извиняется, — упрямо ответила я.

Герцог вздохнул раздраженно, ноздри на холенном мужском лице раздулись, а грудь от гнева заходила ходуном.

Глава 4

Видимо, старалась мачеха из рук вон плохо, потому что поплыть герцог-то поплыл. Но нужной кондиции достигнуть не успел.

— Не будем поднимать шум, — произнес он, распахивая глаза, — Дождемся, когда гости уедут. А после все обсудим и подпишем бумаги.

Я никак не отреагировала на его слова. Чужая память вновь взяла надо мной верх и продолжила подкидывать картины недавнего прошлого.

Выходило все до глупого банально. Отец Ариэллы умер, оставив завещание, согласно которому его состояние делилось между женой и дочерью. А еще в наличие имелись брачные договоренности и брачный договор, составленный между отцом Ариэллы и этим герцогом Клэрмонтом.

Затягивать долго не стали. И как только траур по герцогу Стерлингу подошел к концу, его дочь пошла под венец. Произошло это знаменательное событие чуть больше месяца назад.

И сразу после свадьбы Ариэлла переехала в дом мужа. Супружеские обязанности они исполняли не ежедневно, но регулярно. И лишь этим короткие встречи обоих супругов и ограничивались. Словом, ни любви, ни симпатии, ни теплых чувств герцог к жене не питал. Обычный договорной брак.

А вот Ариэлла в мужа влюбиться успела…

И мачеха, переехавшая в дом герцога Клэрмонта вместе с ней, об этом знала прекрасно. Ариэлле причину переезда она озвучила крайне неправдоподобную. Сказала, что лишь хочет помочь приемной дочери на первых порах брака, проследить, чтобы все прошло хорошо, и обучить женским хитростям и премудростям.

Что ж, могу сказать, что девушкой Ариэлла была не шибко умной. Потому что картины, подкинутые мне чужой памятью, интерпретировались однозначно. Весь этот месяц тут окучивали герцога, а вовсе не наставляли его молодую жену.

И, судя по тому, что я смогла только что увидеть собственными глазами, соблазнение чужого мужа шло вполне успешно.

Но я не понимала одного. Зачем вообще было позволять приемной дочери выходить замуж за этого герцога Клэрмонта, если мачеха сама положила на него глаз?

Могла ведь разорвать брачные договоренности. Или не могла?

Здесь память Ариэллы дала сбой. Девушка в тонкостях брачных договоров, прав наследования и всего остального не понимала ровным счетом ничего.

А все, что ее волновало, так это шляпки, рюши и вздохи по безразличному мужу.

М-да. Ситуация…

— И ты готов терпеть эту нахальную девчонку в своем доме еще какое-то время? — возмутилась вдруг Пелагея, обратившись к герцогу, — Она тебя унизила, опозорила. А если бы сюда зашел кто-нибудь другой? Это гостевое крыло, к которому у всех гостей и слуг открыт доступ. Представляешь, как это бы повлияло на твою репутацию? Эта маленькая, эгоистичная дрянь уничтожила бы ее раз и навсегда.

С каждым новым произнесенным словом мачеха распалялась все больше. Да она не на шутку разнервничалась. Даже венка некрасиво вздулась на лбу.

И говорила так запальчиво, будто действительно испытывала праведный гнев и верила в каждое произнесенное слово.

Вот только…

Судя по воспоминаниям Ариэллы ей вдруг стало нехорошо на званом обеде. А когда у девушки закружилась голова, этот граф Обернети оказался тут как тут. Он заботливо уточнил, как она себя чувствует, а после сказал, что поможет ей найти спокойное место, чтобы она смогла отдохнуть.

Стоит ли говорить, что спокойным местом почему-то оказалась именно пустующая спальня на втором этаже, в которую втащили неспособную сопротивляться девушку чуть ли не силком?

Воспоминания ее обрывались в тот момент, когда граф толкнул девушку на кровать, а следом завалился сверху.

И, если я все правильно поняла, то сделать ничего предосудительного он с ней не успел. Когда Ариэлла отключилась, в ее теле уже каким-то образом оказалась я. А моя всемогущая тяпка огрела этого несостоявшегося насильника.

Не знаю, что думала на этот счет сама Ариэлла, и успела ли она вообще о чем-либо подумать, но мне все кажется очень подозрительным.

Ей вдруг стало плохо после одного выпитого бокала какого-то безалкогольного напитка. Тут вдруг так удачно появился этот граф, который явно знал заранее, что девушка будет не в состоянии сопротивляться. А потом именно в эту спальню из десятка спален этого крыла особняка заявляется мачеха и муж.

Больше это похоже не на разоблачение гулящей жены, а на хорошо продуманную подставу.

И, судя по алчному блеску глаз этой Пелагеи, о личности организатора этого спектакля даже гадать не приходится.

Значит, после смерти мужа она положила глаз на молодого герцога. Воспользовалась возможностью и вместе с падчерицей переехала к нему в дом. А после и вовсе решила избавиться от лишнего звена в виде жены?

Одного не понимаю. Герцог Стерлинг, вроде как, был богат. Чем ее не устраивала роль состоятельной вдовы с молодым любовником под боком? Зачем понадобилось избавляться от жены новоиспеченного любовника?

Увы, на эти вопросы память Ариэллы ответить мне не могла.

— Вы правы, леди Пелагея. Подобного отношения к себе я в собственном доме терпеть не намерен, — кивнул тем временем супруг, даже не попытавшись за все это время отстраниться от объятий престарелой профурсетки, — Прикажите, чтоб ее привели в подобающий вид, а после приведите ко мне в кабинет, — вынес он решение.

Глава 5

Как только за герцогом закрылась дверь, мачеха сбросила с себя маску доброжелательности, которая, откровенно говоря, и без того держалась на одном лишь честном слове.

— Наконец, ты получишь то, что на самом деле заслужила, мерзкая девчонка, — злорадно выдохнула она.

— Ну и зачем был весь этот спектакль? — хмуро поинтересовалась я, продолжая прижимать черенок тяпки к груди.

Кто эту полоумную знает? Вдруг еще отбиваться придется?

— О, это был вовсе не спектакль, — тут же растянула губы в довольной улыбке Пелагея, — Как только ты отсюда уедешь, Бертон найдет, в чьих объятиях утешиться.

Фу-у-у! Какая мерзость! Хоть бы постыдилась вслух о своих низменных желаниях по отношению к мужчине, который ее лет на пятнадцать младше, говорить.

— Рада за тебя, конечно, — покривила душой я, брезгливо поморщившись, — Но я вот об этом, — указала кивком на валяющегося вниз головой графа, — Зачем ты это устроила?

— Я устроила? — невинно хлопнула глазами мачеха.

Изображать невинность в ее возрасте было сомнительной затеей. Потому что результат получался весьма комичным.

Особенно на фоне яркого макияжа и бордового бархатного платья с таким глубоким декольте, что оно не оставляло простора для воображения. Скорее, тут начнешь переживать, как бы все добро не вывалилось наружу и не повредило на веки вечные психику случайным свидетелям этой картины.

— Я всего лишь открыла Бертону глаза на твою истинную натуру, Ариэлла, — продолжила мачеха, затем томно вздохнула и добавила, — Ах, он был так расстроен. Думаю, этим вечером ему понадобится особое утешение…

Не знаю, на какую реакцию она рассчитывала. Наверное, надеялась на злость, ревность, слезы и истерику в исполнении наивной влюбленной дурочки.

Но этой влюбленной дурочки здесь не было. А у меня герцог вызывал лишь чувство отвращения. И не более того.

Уставилась скептично на Пелагею, не пошевелив даже бровью в ответ на столь грубую попытку манипуляции.

— Прискорбно осознавать, что герцог способен привлечь внимание только престарелых леди. Даже обидно немного за мужа, — вздохнула я с наигранным сочувствием, — Но в твоем возрасте, наверное, и список требований к мужчинам сильно сокращается… Кстати, если тебе так неймется, то граф в полном твоем распоряжении. Нужно лишь только дождаться, когда он очнется, — произнесла, покосившись на этого жирного борова, который теперь еще и похрапывать начал.

Мачеха дернулась, как от пощечины. Ее зеленые глаза зло прищурились, она шагнула вплотную к кровати и, склонив голову набок, произнесла нараспев:

— Не знаю, с каких пор ты стала такой дерзкой. Но из тебя быстро выбьют всю спесь. Жаль, что лорд Обернети не успел воспользоваться выпавшей ему возможностью. Но скоро тебе придется раздвигать ноги очень и очень часто, — злорадно усмехнулась она, — Тогда-то мы и посмотрим, у кого из нас двоих низкие требования к мужчинам.

Она явно не ожидала услышать от меня дерзких слов и потому разозлилась лишь сильнее. Оно и неудивительно. Ариэллу все вокруг считали маленькой, недалекой дурочкой. А девушка и сама с подобной репутацией расставаться не спешила.

Нет, мачеха и раньше показывала свое истинное отношение к падчерице. Но делала это завуалированно. Колкие фразы, брошенные в адрес Ариэллы, комплименты, сказанные таким тоном, будто оскорбления, мелкие пакости, перекручивание фактов, постоянные жалобы на падчерицу ее отцу.

До открытого презрения дело не доходило. До этого момента.

А теперь, когда Пелагея добилась своего, то, похоже, решила, что и с падчерицей церемониться больше не стоит.

Бедная. Целых семь лет ее терпела и не могла ничего высказать открыто.

— Посмеешь хоть еще раз открыть рот, сильно об этом пожалеешь, — добавила Пелагея, удовлетворившись моим молчанием, — И если будешь вести себя хорошо, то, быть может, я попрошу Бертона сильно не усердствовать и выделить тебе хотя бы пару сменного белья при разводе.

Стоп-стоп-стоп! Эта престарелая куртизанка решила меня до нитки обобрать, подстроив такую нелепую сцену измены?

Точнее, конечно, обобрать решили не меня, а Ариэллу. Но тут и экстрасенсом быть не нужно было, чтобы понять, что Ариэллы больше нет. Очевидно, что кто-то переборщил с дозой того непонятного препарата, который подлили девушке, чтобы она не сопротивлялась.

Она отключилась сразу же, едва ее голова коснулась подушки. А уже через несколько секунд в ее теле очнулась я.

Уж не знаю, что за колодец у меня такой волшебный, переносящий меня и огородную утварь в неизвестное место и неизвестное время, но факт оставался фактом. Теперь я в теле Ариэллы. И меня на полном серьезе собираются отсюда выставить, не выдав даже сменного нижнего белья.

Вот уж дудки! Ариэлла, может, и была наивной дурочкой, но в этом ее вины нет никакой. И если свои отпускные у Галины Михайловны я отвоевать не смогла, то с этих точно стрясу что-нибудь, помимо трусов.

— Сейчас я приглашу горничных, чтобы провели тебя в твои покои и помогли переодеться. А заодно, чтобы проследили, чтоб ты не прихватила ничего лишнего, — произнесла мачеха таким тоном, будто я в этом доме была не хозяйкой, а забравшимся в окно воришкой, — Хотя, как по мне, ты заслуживаешь того, чтобы пройтись перед всеми гостями именно в таком виде.

Глава 6

Две молодые горничные вошли в спальню буквально через пять минут. Они даже не попытались скрыть своего удивления и презрения при виде открывшейся им картины. И их презрения удостоилась почему-то именно я, а не старый боров, которого моя тяпка вновь отправила в нокаут.

Да что, собственно, с ними со всеми не так? Неужели ситуация не становится очевидной, когда они видят девушку с разорванным декольте и оружием в руках, сидящую рядом с поверженным врагом?

Или они считают, что я сначала надругалась над ним, а потом еще и вырубила?

Конечно, можно было бы предположить и такое. Вот только чужие воспоминания красноречиво говорили о том, что на подобное была способна скорее мачеха Ариэллы, чем бедная девушка.

— Поднимайтесь, госпожа, — произнесла одна из них с легким раздражением, — Мы проведем вас и поможем переодеться.

Смотрели на меня эти горничные так, будто находиться со мной в одной комнате было ниже их достоинства.

Все ясно. Виктимблейминг здесь вовсю процветает буйным цветом.

Кряхтя, принялась спускаться с этого высокого ложа. И хоть бы одна из двух этих клуш помощь предложила. Так нет же, стоят и откровенно злорадствуют над моими потугами.

Возможно, конечно, слезать было бы проще, выпусти я из рук свою тяпку. Но в незнакомом месте и недружелюбной обстановке лучше оружие держать поближе к телу.

Наконец, спустя пару минут сложных акробатических трюков и попыток не запутаться в собственных юбках, я опустилась на твердый пол.

Фух, вспотела даже, пока слезала. И сердцебиение участилось. И это весьма странно, учитывая, какие у меня обычно физические нагрузки.

Тут же захотелось стукнуть себя по лбу. Но я подумала, что делать это при горничных не самая лучшая идея.

Однако, как можно было забыть, что я теперь в другом теле?

Хотя это было странным. Я упала в колодец и попала в тело Ариэллы. Да еще и получила ее воспоминания. И теперь чувствовала себя так, будто успела две параллельные жизни прожить.

А тяпка моя, летящая на дно колодца вместе со мной, как была тяпкой, так и осталась. И даже вывалилась сверху чуть позже из странного мерцающего вихря, похожего на портал.

Может, на дне колодца и был портал? Кто знает? Дача ведь еще моей прабабке принадлежала. А мама всегда говорила, что у нас в роду когда-то ведьмы были. Да и деревня, в которой дача располагалась, раньше славилась наличием ведьм.

Но я всегда считала, что это просто местные байки. А тут оказалось, что вещи похлеще существуют, чем просто деревенские ведьмы, способные кому-то что-то нашептать.

Странно, конечно, только, что тяпка моя, попав в этот мир, никак не трансформировалась. Хотя, если учитывать, что рядом был только граф, оно и к лучшему. Как бы я потом им грядки копала или оборонялась?

Представила на мгновение, как этот жирный боров зубами землю пашет, и на душе даже немного теплее стало.

М-да, не быть вам все же доброй никогда, Арина Владиславовна. И гнев выплескивать экологичными методами, как советуют модные психологи, тоже что-то не получается. Так и тянет вечно кого-нибудь тяпкой огреть или поругаться.

— Леди Пелагея советовала поторапливаться, — сверкнув в мою сторону еще одним презрительным взглядом, недовольно произнесла горничная.

— Ну и чего тогда стоите, разинув рты? — огрызнулась в ответ, — Ведите.

Если им можно вести себя не очень почтительно по отношению ко мне, то почему мне нельзя? В конце концов, это я тут теперь герцогиня, а они простые горничные. А вовсе не наоборот.

Мне в ответ достались такие взгляды от обеих горничных, что казалось, еще чуть-чуть и они накинутся на меня с кулаками. Я даже тяпку в руке покрутила, готовясь отразить нападение.

Но обошлось. И обе прислужницы, взяв себя в руки, молча направились к двери.

А я, следуя за ними, все продолжала перебирать в голове воспоминания Ариэллы.

Девочкой она была действительно не шибко умной. Но при этом доброй и абсолютно некапризной, что было весьма странно при ее образе жизни и той роскоши, в которой она от рождения жила и воспитывалась.

Впрочем, в ее глупости Ариэллу винить было нельзя. Ее растили с одной-единственной целью – стать в свое время хорошей женой и матерью. А потому это стало для нее единственной целью в жизни. И ничем другим она больше и не интересовалась.

И в конечном счете это стоило ей жизни. Нет, возможно, будь она умнее, мудрее, хитрее и рассудительнее даже это не смогло бы спасти ее от того яда, которым ее опоили. Но хотя бы столь очевидных звоночков, предвещающих беду, она бы в таком случае не пропустила.

Пока шла по коридорам вслед за служанками, с интересом осматривалась вокруг. Все казалось знакомым и незнакомым одновременно. В воспоминаниях Ариэллы я уже видела этот дом. Но некоторые ее воспоминания были яркими, прочно врезающимися в память. Другие же казались смазанными, расплывчатыми, как старая, потертая кинолента.

Пока поднимались на нужный этаж и добирались до покоев девушки, никого не встретили на своем пути. И, похоже, горничные намеренно повели меня так, чтобы не наткнуться на случайных свидетелей.

Глава 7

— Так, какое платье нам приготовить? — нетерпеливо уточнила одна из горничных.

Оставив зеркало в покое, вновь взглянула на наряды, вывешенные вокруг. Как по мне, особой разницы не было. Ткни в любое, и оно окажется точно таким же, как и все остальные.

Но после минутных раздумий указала на платье, у которого юбка казалась менее пышной, и пришитых розочек было меньше всего.

Кивнув, одна из служанок достала нужное платье, а другая подошла ко мне, собираясь вытряхнуть меня из платья, пострадавшего в битве с графом.

Неосознанно прижала тяпку ближе к себе. Не собиралась, честное слово. Но… Помним о том, что обстановка здесь далека от дружелюбной.

Горничная покосилась на мое оружие, затем на меня и осторожно произнесла:

— Может, отложите эту… гм… вашу штуку?

Даже странно, что на наличие тяпки в руках у герцогини раньше никто внимания не обратил. И вопросом не задался, откуда она вообще у меня взялась. Но, наверное, моя постельная бойня с графом впечатлила их куда больше тяпки. А зря…

— А она вам мешает? — уточнила, прижав черенок ближе.

Расставаться с любимым рабочим инструментом желания не было никакого. Можно сказать, это единственная родная вещь, которая оказалась здесь вместе со мной. Да еще и как выручила. Дважды.

— Отложите хотя бы на время, — покосившись на меня с растущим напряжением во взгляде, произнесла служанка, — Нам же нужно вас переодеть.

Кажется, мне уже поставили диагноз. Решили, что свихнулась окончательно, и вынесли вердикт. А с умалишенными лучше не спорить, это все знают. Вот и горничная не стала требовать, чтобы я немедленно от своей «штуки» избавилась.

Хотя попробовала бы она потребовать… Если хозяйку дома ни во что не ставят, так я бы тяпкой их быстро научила меня уважать.

Со вздохом отставила тяпку, приставив ее к стене. Но глаз со своей защитницы не спускала. Вдруг умыкнут, пока отвернусь? А как я потом отбиваться буду в случае чего?

Вытряхивали меня из платья в четыре руки. И делали это довольно грубо. Тянули, тащили и пару раз, словно случайно, даже ущипнули. Достаточно болезненно.

Змеи, кругом змеи. Не дом, а какой-то серпентарий.

Когда одна из горничных любезно предложила поправить прическу, оставив меня в одном нижнем белье, точнее, нижней сорочке, я подвоха сразу и не заподозрила. Но когда меня болезненно потянули за волосы раз, затем другой, а следом всадили шпильку прямо под кожу, покосилась на свою тяпку. Красноречиво так покосилась.

Думают, что самые умные и хитрые, и могут поиздеваться вдоволь хоть таким способом, раз я без их помощи все равно не справлюсь, а, значит, буду вынуждена терпеть?

Что ж, все в этой жизни иногда глубоко в чем-то заблуждаются.

Если судить по воспоминаниям Ариэллы, то горничные себя раньше подобным образом не вели. Нет, огромной любви к свалившейся на голову хозяйке они не питали. Выполняли свои рабочие обязанности без особой радости и энтузиазма, но выполняли. Правда, иногда через раз. Зато без мелких вредительств.

А еще тут все обожали своего господина. Особенно, женская часть прислуги. Ну та, что помладше сорока будет.

И причины этой диверсии были весьма понятны. Две пакостные гадючки посчитали, что я их обожаемому хозяину рога наставила, неблагодарная такая, и решили таким мелочным способом отомстить.

Тоже мне, вершительницы правосудия.

Одного лишь брошенного мною взгляда на тяпку оказалось достаточно, чтобы служанка перестала терзать мою бедную голову. И быстро, буквально за минуту, управилась с прической.

Вторая же отошла с испорченным платьем в руках, встряхнула его, и из какого-то потайного кармана на пол посыпалось кое-что подозрительно знакомое.

— А это еще что? — уточнила она с подозрением, взглянув на пол настороженно.

Следом мне достался такой взгляд, будто я там какую-то запрещенку прятала, не меньше.

Мне даже любопытно стало, что же там такого у Ариэллы могло быть. Отодвинув горничную с этим огромным парашютом, лишь по ошибке названным платьем, которое полностью закрывало обзор, взглянула вниз. И, увидев, что именно сейчас валялось на полу, обомлела.

Да это же мои семена, купленные на кровные деньги. Я ведь перед тем, как ехать на дачу, заехала в магазин и затарилась сразу всем необходимым. Семена были в маленьких ярких пакетиках. Карманы в моих джинсах были глубокими, вот я и распихала все добро по ним.

А что было еще делать, если сумку я в машине оставила, а мне еще за удобрениями нужно было зайти в соседний магазин?

А потом про семена я и вовсе забыла. Взглянула на заросший огород, за тяпку схватилась. Ну а потом кот, колодец, и вот… я тут.

И семена тоже тут. Хотя должны были остаться в моих джинсах.

А я там больше ничего полезного по карманам не распихала?

Х-м-м…

— А потрясите платье еще раз, — повернувшись к горничной, приказала я, — Вдруг еще что-нибудь вывалится.

Служанка в ответ фыркнула, давая понять, что глупых указаний выполнять не собирается. Тогда пришлось вырвать у нее из рук платье и потрясти его самой.

Глава 8

Нагло всучив мне в руки перчатки, горничные буквально выставили меня за дверь, захлопнув ее перед моим носом. И этот дерзкий жест красноречиво свидетельствовал о том, что моего появления в этой спальне больше не ждут. И наказания за своеволие и хамство не боятся.

Чую, не обошлось здесь без мачехи и ее длинного языка. Откуда же еще горничные могли узнать, что мне предстоит отправиться в какую-то там дорогу сразу после разговора с герцогом? И, судя по всему, обратно я уже не вернусь.

Хорошо хоть тяпку успела прихватить прежде, чем меня беспардонно выставили из собственных же покоев.

Ну ладно, моими эти комнаты и не были никогда. Они принадлежали Ариэлле. И то, всего месяц.

Но после того, как ее память прочно переплелась с моей собственной, все стало восприниматься иначе. И равнодушно относиться ко всему вокруг, делая вид, что ко мне это не имеет никакого отношения, уже не получалось. Как и убеждать себя в том, что проблемы Ариэллы – совершенно не мое дело.

Теперь, похоже, мое. И не только дело, но еще и тело.

Натянув перчатки на руки, вновь обхватила пальцами деревянный черенок и, окинув взглядом коридор вокруг, напрягла память, пытаясь на ее задворках отыскать нужный мне маршрут.

Где же там кабинет «любящего» мужа? Пора осчастливить его своим присутствием.

По коридорам не шла, маршировала. Сжимала в одной руке свою боевую подругу и сверкала мрачным взглядом на всех, кто случайно попадался мне по пути.

Попадались в основном только слуги. И они даже связываться со мной не спешили, лишь провожали недоуменными взглядами новоиспеченную хозяйку.

Я даже с какой-то кровожадностью гадала, их больше удивлял мой далекий, от добродушного и дружелюбного, взгляд, тяпка в руке или нахлобученный на лоб чепчик?

Тем временем, с трудом отыскав на задворках памяти Ариэллы воспоминания о том, где располагался кабинет «любящего» супруга, добралась до вожделенной двери и посверлила ее недовольным взглядом.

Дверь, к сожалению, полыхать под моим пламенным взором не стала. А хотелось бы…

Вздохнув, взялась свободной от тяпки рукой за ручку двери, нажала и, распахнув, смело переступила порог помещения, не став утруждать себя предварительным вежливым стуком.

Меня тут и без всяких стуков ждать должны.

И они ждали.

Герцог сидел в глубоком кожаном кресле за своим столом. Теперь у меня появилась возможность как следует его рассмотреть. Но, как бы я ни присматривалась к сидящему за столом мужчине, а ничего примечательного в нем найти так и не смогла.

Высокий, худощавый, со светло-русыми волосами, зелеными глазами и крючковатым носом, он не производил на меня никакого впечатления. И уж тем более я не могла понять, отчего Ариэлла воспылала к нему нежными чувствами. И что вообще стоящего в этом сухаре разглядела?

Но герцог был в кабинете не один. И мачеха (как же мы бы тут справились-то без нее) стояла за его спиной, опустив ладони на мужские плечи.

И сдались ей эти плечи, от которых она все отлипнуть никак не может!

Сама невольно присмотрелась к плечам супруга, но ничего примечательного в них не нашла. Плечи как плечи, особой шириной или развитой мускулатурой не отличающиеся.

Но, видимо, у мачехи с соседским котом было еще кое-что общее. Помимо желания выцарапать мне глаза, разумеется. Она, как и любой представитель семейства кошачьих, спешила пометить территорию.

И потому, видимо, беспрестанно наглаживала плечи чужого (на минуточку!) мужа, чтобы и мне показать, кто тут хозяйка положения и желанная гостья в хозяйской постели. Ну и, заодно, пропуск себе в эту самую постель обеспечить.

Одним словом – мерзость!

Скривившись, отвлеклась от созерцания этой вопиющей в своей дерзости картины, и окинула беглым взглядом кабинет.

Еще одна свалка раритета. Но в этот раз раритет был подороже и выглядел вполне себе новеньким.

Мимоходом отметила, что сама Ариэлла в этом кабинете была всего раз. И то, в первые дни после свадьбы, когда решила заглянуть к мужу, который немедля выставил ее вон, припечатав, чтоб не смела отвлекать его от важных дел.

М-да. Высокие семейные отношения. Что тут скажешь…

Не дожидаясь приглашения, прошла внутрь кабинета и плюхнулась в единственное свободное кресло для посетителей.

Раз уж мачеха территорию помечает или для меня очередное представление разыгрывает, а, может, даже и все вместе, то мне зачем истуканом стоять?

В ногах правды нет.

Уселась, с трудом расправив непривычно пышные юбки. Приставила тяпку к подлокотнику. И, расправив плечи, прямо посмотрела на герцога.

— Кажется, ты что-то говорил о разводе. А еще я слышала, что меня ждет какая-то дорога. Хотела бы услышать все из первых уст и во всех подробностях.

От моей прыти, ничуть не свойственной Ариэлле, оба любовничка немного опешили. Но быстро взяли себя в руки.

По крайней мере, герцог, прокашлявшись, с готовностью произнес:

— Мой поверенный уже подготовил все бумаги на развод. Подпишем все сейчас, подадим прошение и через месяц получим официальное подтверждение.

Глава 9

Медленно отложила в сторону лист бумаги и взглянула исподлобья на мачеху и мужа. Герцог сидел с каменной рожей, которая не выражала ровным счетом никаких эмоций. А вот в глазах Пелагеи…

В них плескалось предвкушение, нетерпение и какой-то странный алчный блеск.

Удивительно только, как ненаглядный Ариэллы до сих пор не понял, что пригрел змею на груди. У мачехи же все на лице написано. Тут и ходить вокруг да около не нужно, чтобы понять, кто главная злодейка во всей этой истории.

Но, похоже, герцог Клэрмонт верит исключительно в то, во что желает верить.

Сразу вспомнились строчки из стихотворения Пушкина: «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!».

И вот они в полной мере могли охарактеризовать этого Бертона Клэрмонта.

Но если уж дорогой супруг рад пасть жертвой чар престарелой гарпии, то я так легко сдаваться не собираюсь.

— И что я должна из этого понять? — вновь подхватив выданную мне промокашку, помахала ею перед лицом мужа, — Где все остальные листы документа? Где условия соглашения?

— Ах, дорогая, — вздохнула Пелагея, поддавшись вперед, она провела ладонями вниз по плечам герцога и почти легла на него грудью, — Тебе абсолютно незачем забивать свою маленькую головку подобными мелочами.

У меня даже бровь вверх поползла. «Дорогая»? И это после того, что она мне наговорила наедине?

— Бертон — благородный мужчина, — продолжила мачеха, позволяя голосу растекаться сладкой патокой, в которой жертва ее чар вязла все сильнее, — И он бы не стал опускаться так низко, чтобы тебе отомстить. Никаких скрытых условий. Все в рамках закона.

И на последней фразе ее улыбка стала настолько широкой и хищной, что я поежилась.

Повезло еще герцогу, что Пелагея стоит за его спиной, и он этого зловещего оскала не видит. Я бы вообще на его месте задумалась и начала всерьез опасаться того, как бы голову ему не откусили после проведенной вместе ночи.

Взметнувшая вверх бровь так на место и не вернулась, как бы я ни старалась ее опустить. Такими темпами скоро еще и глаз дергаться начнет. Не выдержит моя ранимая психика этого театра абсурда.

— И я должна поверить на слово? — спросила, взглянув ровным, прямым взглядом на Пелагею, — Даже не взглянув на важный документ?

Ага. Вот прям ни единого подводного камешка в этом соглашении не нашлось. И эти двое проявили благородство и не стали ущемлять мои права. Так я и поверила.

Герцог дернулся, как от пощечины.

Впился в меня яростным взглядом. Сжал кулаки. И зашипел:

— Да как ты смеешь?!

Ой-ой-ой! А какие мы, оказывается, ранимые! И какое у нас, оказывается, хрупкое эго, которое можно задеть одной лишь фразой.

Но, как говорится, у кого совесть чиста, тому и скрывать нечего. А потому…

— А что я такого сказала? — уточнила, невинно хлопнув ресничками, — Всего лишь хочу ознакомиться с документами перед подписанием. Я же имею на это право?

Оба родственничка скривились, как по команде.

Не ожидали они от дурочки Ариэллы подобного интереса к соглашению. Рассчитывали, что я к этому моменту залью слезами половину этажа и буду в состоянии лишь ползать на коленях и слезно умолять о прощении, так и не вспомнив о своих правах?

Жаль, конечно, их разочаровывать. Но у Арины Владиславовны, то бишь у меня любимой, совершенно иной подход к житейским проблемам.

И когда эти самые проблемы меня настигают, я не плачу. Я впадаю в ярость!

— Ариэлла! — попыталась осадить меня мачеха, — Своих прав ты лишилась в тот момент, когда изменила мужу.

Ах, так?

Показательно сложив руки на груди, я откинулась в кресле и произнесла упрямо:

— Ничего не буду подписывать, пока мне не дадут ознакомиться с условиями развода. И пусть она, — кивком указала на мачеху, — Выйдет отсюда.

— Не тебе здесь указывать! — не выдержав, зашипел герцог, — Это мой дом и мой кабинет! И я здесь хозяин!

Говорю же, как хрупко мужское эго…

— Может, и так, — не стала спорить я, дернув плечом, — Но ведь это же не я так сильно жажду развода. Чем быстрее пойдете мне навстречу, тем скорее от меня избавитесь.

Я, может, тоже желанием не горю сидеть тут в их компании. Но я в незнакомом мире, в котором и сама-то Ариэлла к жизни была особо не приспособлена. И не собираюсь раздавать свои автографы направо и налево, понятия не имея, под чем именно подписалась.

Иначе оглянуться не успею, как меня и впрямь выставят за дверь, пожалев выдать даже сменные трусы.

Герцог сверлил меня недовольным взглядом, словно пытался выжечь во мне дыру. Я сверлила взглядом герцога в ответ и желала ему всего того же.

Мачехе эти гляделки отчего-то не понравились. И она поспешила вмешаться, отвлекая внимание моего благоверного от моей персоны.

— Берти, — низко склонившись к нему, зашептала Пелагея, почти касаясь мочки уха своими губами, — Просто отправь ее в ссылку, как и планировал. А бумаги подпишем потом. Там она чуток присмиреет, станет покладистой и не будет больше артачиться. Уж поверь, я Ариэллу знаю…

Глава 10

Глядя на сладкую парочку, расположившуюся напротив, поняла: если сейчас что-то срочно не предприму, они мне и ссылку устроят, и такую сладкую жизнь, что потом точно подпишу все не глядя.

А, значит, нужно срочно что-то предпринять.

Вот только какие рычаги у меня могут быть?

Хм… Пожалуй, одно лишь хрупкое мужское эго. Вот, значит, на него давить и будем, надеясь на успех кампании.

— Значит, вы соврали? — вскинув брови в притворном удивлении и вновь похлопав ресничками, уточнила я, — Уважаемый герцог Клэрмонт не настолько благороден, как желает казаться? Иначе я не понимаю, отчего вы так боитесь показать мне самый обычный, составленный с соблюдением всех законов, документ. Что же вы в нем такого написали, что готовы в ссылку меня сослать, лишь бы я этого не увидела?

И я, между прочим, даже не издевалась. Ну почти…

Меня действительно волновал этот вопрос. От него, между прочим, вся моя дальнейшая судьба и зависит.

А я, в отличие от Ариэллы, ветреной девицей никогда не была. И с легкомыслием к таким серьезным вещам не могла отнестись.

Я словно наяву слышала, как эго моего супруга трещит по швам. Ноздри герцога раздулись, глаза яростно сузились. Но он, поджав губы, молчал.

Хм… Похоже, противника надо добить. То есть, склонить к нужному мне решению.

Мысли лихорадочно заметались, пытаясь найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.

И он, спустя пару мгновений, неожиданно нашелся.

Скажем прямо, не совсем выход. Скорее так, маленькая щелочка в приоткрывшейся двери на пути к победе. Но…

Попробовать все же стоило.

— Кажется, я с самого момента свадьбы не общалась ни с кем и дорогих подруг, не отправляла письма знакомым. Некоторых даже не успела поблагодарить за поздравления… — произнесла, словно невзначай.

Мачеха, уже было решившая, что ее привычная, глупенькая падчерица, наконец, пришла в себя, даже расслабилась. Повела плечами мягко и выдохнула, расплываясь в снисходительной улыбке.

А вот герцог…

Герцог напрягся. Все же, он Ариэллу знал гораздо хуже. Да и, скажем откровенно, узнать и не пытался.

— И вот я тут подумала, что было бы неплохо сообщить им всем о последних событиях в моей жизни. Обрадую старых друзей семьи, поделившись новостями, что моя дорогая мачеха долго по папеньке горевать не стала и нашла утешение в объятиях моего мужа. А что до меня… Что ж, скажу, что я решила не мешать пылким влюбленным и самоустранилась. Добавлю только, что они такого доброго жеста не оценили и решили отобрать у меня все, включая последние шляпки и платья, — припомнила я угрозу Пелагеи выставить меня из дома без запасного нательного белья, — Но придется им объяснять, чтоб они вас не осудили, матушка, что у вас просто привычка такая дурная донашивать за падчерицей вещи и… мужчин, — припечатала я.

И вот вроде бы из образа Ариэллы даже не вышла. В точности скопировала ее манерные, немного детские и капризные интонации. И глазками хлопала. Часто-часто. С таким, знаете, неодухотворенным, глуповатым выражением лица.

А глаза у сладкой парочки, расположившейся напротив, почему-то все равно кровью налились. На лице герцога заходили желваки. Мачеху, бедную, и вовсе всю перекосило.

Но прежде, чем она успела открыть рот и поставить меня на место, герцог, не поворачивая головы, яростно выдохнул:

— Выйди!

Сначала подумала, что это он мне. Но все равно с места не сдвинулась.

Мы тут, вообще-то, разводиться собрались. Уж не знаю, как он, а я дольше необходимого в роле его жены задерживаться не планирую. Уж точно не тогда, когда его мачеха вовсю обхаживает.

А дамочке этой, между прочим, внуков бы уже нянчить пора. А не молодых мужчин соблазнять.

Но не забываем, что эти молодые мужчины и сами соблазняться рады…

Мачеха, к слову, тоже не шевелилась, продолжая чуть ли не висеть на шее герцога, навалившись на бедолагу сзади.

И вот моему ненаглядному подобное промедление по душе не пришлось. Видимо, кто-то слишком привык, что его приказы в этом доме исполняются незамедлительно. А потому, убрав со своих плеч цепкие ручки леди Пелагеи, герцог Клэрмонт повернул к ней голову и повторил:

— Леди Пелагея, прошу покинуть мой кабинет.

И настолько синхронно у нас с мачехой округлились глаза, что я, пожалуй, впервые за все время нахождения в теле Ариэллы поверила, что эта женщина воспитывала ее целых семь лет.

— Но… — попыталась возмутиться Пелагея, но осеклась на полуслове, поймав мой насмешливый взгляд.

Похоже, унижаться на глазах у ненавистной падчерицы этой дамочке не хотелось.

Отпрянула, гордо выпрямившись. И, высоко задрав подбородок и чеканя шаг, направилась к двери. Хлопнуть бедной дверью напоследок тоже возможности не упустила.

Когда за мачехой закрылась дверь, и мы с герцогом остались наедине, я улыбнулась кривовато. И поинтересовалась:

— Ну что, готов обсудить условия развода, дорогой?

Глава 11

Герцог смотрел на меня испытующе, но произносить ничего в ответ не спешил. Глядел так, словно пытался на моем лице найти ответ на какой-то весьма интересующий его вопрос. Но, видимо, особо в этом не преуспел.

А потому, спустя целую минуту напряженного молчания, криво усмехнулся и произнес:

— А тебе неплохо удавалось целый месяц строить из себя дурочку, Ари.

Да как бы ему сказать…

Ариэлла ведь даже и не притворялась. Кто же виноват, что вместо милой, скромной девочки к ним угодила такая гиена, как я?

— Что-то не припомню, чтобы вы, Ваша Светлость, особо интересовались моим характером в те редкие минуты, когда все уже удостаивали меня своим вниманием под покровом ночи, — в тон герцогу Клэрмонту ответила я.

Брошенная шпилька достигла своего адресата и болезненно впилась в него, судя по тому, в какой гримасе искривилось лицо супруга.

Ну а что он хотел? Ариэллу герцог действительно не знал. И узнать не пытался. Скорее, наоборот, всячески пытался откреститься от такого счастья.

Вопрос только, зачем тогда вообще на ней женился, если его Ариэлла так не устраивала? Или у них тут это дело обычное, заключат выгодный брак, договорившись обо всем заранее с отцом семейства, а потом плевать хотели на собственную жену, развлекаясь с ее же мачехой?

Память Ариэллы настойчиво подсказывала, что договорные браки действительно были делом обыденным. А вот все остальное – вовсе нет.

Но когда герцог медленно, словно нехотя, потянулся, подхватил и передал мне бумаги на развод, в которые я тут же вчиталась, почти все вопросы у меня отпали.

И стало вдруг предельно понятно, почему Бертон Клэрмонт на этот брак пошел. И почему мачеха так стремилась настроить его на развод. И даже лично, практически заботливо, все соответствующие условия для этого воссоздала.

И даже стало ясно, почему сам муж за эту возможность ухватился как за спасительную соломинку.

И если их мотивы были мне предельно ясны, то я совершенно не понимала, как они могли надеяться, что я это подпишу.

Помахала стиснутыми в руках документами о разводе перед лицом герцога и уточнила:

— Издеваетесь?

Лицо мужчины осталось беспристрастным.

— Все в рамках закона, Ариэлла, — непререкаемым тоном произнес он, — И тебе следовало бы подумать дважды о последствиях, прежде чем совершать опрометчивые поступки.

— И я должна поверить на слово? — фыркнула я.

Что же это у них тут за законы такие, если в случае развода муж получает абсолютно все, а жене дырку от бублика?

— Это вовсе не обязательно, — заверил меня супруг.

И следом герцог прокашлялся, и громогласно так объявил:

— Фениус!

Тут, словно черт из табакерки, из смежной с кабинетом комнаты выпрыгнул мужичек. У меня даже сложилось впечатление, что он все это время под дверью отирался и лишь ждал команды, чтобы появиться здесь.

Низкорослого, круглого, импозантного мужичка я узнала почти сразу. Он присутствовал при оглашении завещания отца Ариэллы, как лицо, представляющее интересы герцога Клэрмонта. И на подписании документов после свадьбы он тоже был.

Нет, точнее не так.

После того как Ариэлла вместе с герцогом Клэрмонтом покинули храм, где они сочетались узами брака, и прибыли в особняк герцога, именно этот мужичок подсовывал Ариэлле бумажки. А та, даже не глядя, подписывала их, лишь бы от нее отвязались поскорее, и все время кокетливо стреляла глазками в сторону новоиспеченного мужа.

М-да. Ситуация.

Гадай теперь, что там такого она понаподписывала.

Впрочем, гадать не пришлось.

— Фениус, покажи документы леди Ариэлле, — приказал герцог.

И поверенный, просияв гордой улыбкой, словно опытный фокусник выудил из-за спины кожаную папку, торжественно ее распахнул, и на стол передо мной лег лист бумаги.

Едва я успела пробежаться по документу беглым взглядом, как поверенный, заливаясь соловьем, решил провести небольшой ликбез для дурочки-герцогини, посвящая ту в нюансы местного законодательства.

— Это приказ короля. Вернее, его копия. Здесь, — ткнул он пальцем в нужную строчку, — Сказано, что в случае измены жены, брак расторгается, и все ее приданое переходит к бывшему мужу. На совместное имущество жена в таком случае претендовать права не имеет.

Подумав немного, поверенный счел нужным добавить:

— Это своего рода компенсация супругу за моральный вред, удар по репутации и развалившийся брак.

Именно этот закон и был недостающей деталью пазла, который упорно не желал до этого момента складываться.

Но теперь картина сложилась. И мотивы мачехи стали предельно ясны.

Решила убить двух зайцев сразу? И избавиться от мешающей жены своего любовника, и заодно насолить падчерице, которую на дух не переносила и была вынуждена терпеть лишь из-за богатого мужа.

Хотела повнимательнее изучить документ, но поверенный тут уже увел его прямо у меня из-под носа, убирая обратно в свою папочку.

Глава 12

«Быть того не может!» — подумала я и подхватила со стола завещание герцога Стерлинга.

Жадно вчиталась в него, не пропуская ни единого слова. И чем дальше продвигалась, тем больше мрачнела.

Герцог Стерлинг решил поступить «честно» и разделил все свое имущество между женой и дочерью. По описи этого самого имущества пробежалась беглым взглядом, отметив лишь, что родовое поместье Стерлингов было почему-то отдано Пелагее.

А дальше… А дальше было написано, что моя часть наследства действительно переходит под контроль герцога Клэрмонта и является моим приданым. И даже приписочка издевательская имелась, вся суть которой сводилась к следующему: наследница герцога Стэрлинга слишком глупенькая, чтобы разумно распоряжаться свалившемся на голову богатством, поэтому пусть это тяжелое бремя ляжет на плечи ее мужа.

Зря. Очень зря Ариэлла подобными нюансами никогда не интересовалась.

А вот мачеха и герцог о завещании знали. И, похоже, известно им было об этой прихоти герцога Стерлинга еще до его смерти.

Может, имел место изначальный сговор?

А что? Герцога в могилу загнали, дочь его обвели вокруг пальца и обобрали. Красота.

Но… Не докажешь. Ничего не докажешь. Подготовились гады основательно.

— Не переживай, — произнес вдруг молчащий все это время муж, — На улицу я тебя выгонять не собираюсь. Пока развод не вступит в силу, сможешь пожить в поместье в южной провинции. А если не будешь трепать языком и рассказывать небылицы, то я разрешу тебе там оставаться и после развода.

Поместье в южной провинции? Память Ариэллы наотрез отказывалась вспоминать, откуда там у супруга поместье. По всему выходило, что герцог Клэрмонт к южной провинции никакого отношения не имел. Впрочем, как и герцог Стерлинг.

Там свои герцоги. И свои наместники.

Но и на память девушки полностью положиться тоже было нельзя. Как оказалось, знала она далеко не все.

— Я могу отказаться от столь щедрого предложения? — поинтересовалась я, не имея никакого желания быть запертой в доме, хозяином которого является бывший муж.

— Нет, — припечатал герцог, — Пока информация о нашем разводе не поступит в общий реестр, я запрещаю тебе оставаться в столице и продолжать позорить мое имя. Ты уедешь в южную провинцию и будешь оставаться там.

Выходит, не щедрое предложение от оскорбленного мужа, а ссылка?

Хмыкнула нерадостно. Интересно, он боится новой измены, о которой станет всем известно, или того, что я претворю в жизнь свои угрозы и поделюсь со знакомыми собственными соображениями о его сговоре и личных отношениях с моей мачехой?

Боюсь, что честного ответа я не получу.

— Соглашайтесь, леди Ариэлла, — прошептал над моим ухом поверенный, словно змей искуситель.

И даже документы о разводе ко мне ближе придвинул.

— Это лучший выход в вашем положении. И если вы пойдете нам на уступки, то мы после развода официально передадим вам поместье в южной провинции. Вы станете его полноправной владелицей. Согласитесь, герцог Клэрмонт поступает весьма щедро в нынешних обстоятельствах.

Ага. Щедро было бы, если бы он приданое вернул. А это… Так, попытка откупиться малой кровью и заткнуть мне рот.

Но что мне еще оставалось? Да, у меня была память Ариэллы. Но на практике толку от нее оказалось мало.

Я в незнакомом мире. Союзников в этом доме у меня нет. Да и влиятельных знакомых, способных оказать покровительство, тоже. Одни лишь такие же бестолковые юные дурочки, как и сама Ариэлла.

Соответственно, и доказать я свою невиновность вряд ли смогу. Ни денег, ни связей, ни рычагов влияния.

Что ж, развод так развод! Ничего против того, чтобы освободиться от герцога, я не имела.

Ссылка? Тоже неплохо. Буду весь месяц примерной девочкой, а потом стану полноправной хозяйкой поместья. Уже лучше, чем ничего.

— Значит, подпишем бумаги сейчас, а развод получим через месяц? — пытливо уточнила я.

— Не совсем так, — тут же поспешил меня поправить поверенный, — Через месяц данные о вашем разводе будут внесены в общий реестр.

— А свободу друг от друга мы получим официально уже с сегодняшнего дня, — продолжил за него супруг.

Вот и славненько! Значит, подпишу все. Выдохну с облегчением, а через месяц затребую, чтобы поместье передали мне.

Потянулась к перу, которое вместе с чернильницей ко мне любезно придвинул поверенный. И уже собиралась документы на развод подписать, как кое-что вспомнила.

Кажется, Пелагея грозилась выставить меня из дома даже без сменной пары белья. И горничные активно выпроваживали из покоев, не сообщив даже о том, что вещи соберут в дорогу.

Не удивлюсь, если они все дружно заявят, что вся моя одежда и украшения были куплены за счет отца, а, значит, тоже являются частью приданого. И добавят, чтоб катилась я со своими претензиями колобочком как можно дальше.

Решительно отодвинула от себя чернильницу и развернувшись к напрягшемуся поверенному, заявила:

— Ничего не подпишу, пока герцог официально не распорядится, чтобы собрали все мои личные вещи. Абсолютно все. Включая наряды, шляпки, обувь, украшения и аксессуары.

Глава 13

Когда мы с поверенным выходим из кабинета герцога, мачехи поблизости не наблюдается. Уж не знаю, куда она запропастилась. Я-то уж точно думала, что эта старая гарпия будет караулить под дверью.

Но ее нет. И я с облегчением выдыхаю. Я, конечно, не нежная и трепетная Ариэлла. Если нужно и тяпкой огреть могу, и за словом в карман не полезу. Но от бесед с Пелагеей приятного мало. Даже для меня.

К моим покоям мы с поверенным идем в полной тишине. А когда доходим, я дергаю за ручку и с удивлением осознаю, что дверь заперта.

Оглядываюсь на мужчину недоуменно. И, судя по тому, как он хмурит лоб, запертая дверь покоев – это все же из ряда вон выходящее.

Но я не гордая. Я постучу.

Спустя минуту в ответ на стук как-то неохотно поворачивают ключ в замке. Дверь немного приоткрывается, и я вижу наглую морду одной из служанок, которая, завидев меня, спешит дверь захлопнуть перед моим носом.

Значит, это от меня они там внутри заперлись? А не слишком ли слуги здесь своевольничают? Или этого тоже с молчаливого разрешения и одобрения хозяина?

Судя по тому, как поверенный за спиной начинает хмуриться все больше, нет. Одобрения от своего обожаемого господина на подобную самодеятельность горничные не получали.

А когда мужчина, оттеснив меня в сторону, налег на дверь, мешая служанке ее захлопнуть перед нашим носом, та с ужасом отскочила в сторону. И в страхе воззрилась на поверенного, лишь подтверждая мои догадки.

Гадючки! Мелкие, наглые гадючки!

Руки так и чешутся познакомить их поближе со своей тяпкой. Но я держусь. Буквально из последних сил, но еще держусь.

Когда поверенный сообщат горничным о том, что они должны собрать все мои вещи, обе гадюки кривятся. Но когда мужчина остается стоять на месте, всем своим видом показывая, что уходить никуда не собирается, лица молоденьких служанок становятся еще кислее.

Расстроились, бедненькие, что при нем даже напакостить не получится?

Но стоит отдать поверенному должное. Он, конечно, тот еще мерзкий тип. Да и с какой преувеличенной радостью сообщал мне о том, что они меня ободрали как липку. Но в нем, похоже, благородных чувств оказалось побольше, чем у моего мужа и мачехи.

И служанок на место поставил, и действительно решил проконтролировать процесс. И даже глаз с этих змей подколодных не сводил, тут же пресекая любой неблагородный порыв или произнесенную едкую фразу.

А ведь мог бы просто отдать приказ и уйти, оставив меня разбираться с ними самостоятельно.

Нет, я бы, конечно, разобралась. Но вот утверждать не возьмусь, какая бы часть моего гардероба уцелела в ходе этих разборок.

Наряды Ариэллы мне, разумеется, не нравились категорически. Но других не имелось. А в данной ситуации было бы абсолютной глупостью даже их оставлять здесь. Можно сказать, это единственное, что мне удалось выторговывать.

Чтоб уж совсем при разводе из дома мужа не уходить с голой ж… гм… то есть, без гроша в кармане.

И горничные, кривясь с каждой минутой все больше, начинают ускоряться, чтобы быстрее расправиться со свалившемся на голову поручением и скорее избавиться от неприятной компании.

Когда все вещи были собраны, я еще раз обошла комнаты, залезла в каждый угол и удостоверилась, что горничные собрали действительно все. Видимо, им наглости не хватило при поверенном утаить какое-нибудь ожерелье или серьги.

За платья я так не переживала. На них в здравом уме никто не покусится. Разве что испортят. Но этого, слава богу, удалось избежать.

После того, как все пожитки Ариэллы были разложены по сундукам, поверенный намекнул, что неплохо было бы и документы подписать.

Но я решила проконтролировать еще и погрузку моего багажа в карету, которая и должна была меня увезти в поместье в южной провинции. А то подсказывало мне чутье, что без присмотра пара сундуков по дороге к карете может и потеряться.

И лишь после того, как все мои пожитки были погружены в экипаж, я со спокойной душой вернулась в особняк, чтобы подписать документы на развод.

Дождалась только перед этим, пока поверенный гадючек отошлет. А то уж больно алчно они в сторону моего багажа косились. Да и перед уходом пересчитала все сундуки, погрозив извозчику тяпкой и сообщив, что за каждый сундук он отвечает головой.

Не думаю, что он меня воспринял всерьез. Но от аргумента в виде тяпки не так-то просто откреститься.

На обратном пути мне повезло с мачехой не столкнуться. В кабинете герцога ее тоже не было. И я, еще раз внимательно прочитав документы о разводе и подписав их недрогнувшей рукой, выдохнула с облегчением, понадеявшись на то, что Пелагею я сегодня больше не увижу.

Но главная кобра местного серпентария не уползла с арены, а всего лишь затаилась, чтобы нанести последний удар.

И нанесла его, едва я покинула кабинет герцога Клэрмонта.

В руку вцепились холеные пальцы, обвешанные кольцами. Ногти больно впились в кожу. И Пелагея, схватив меня крепко, оттащила в сторону с удивительной легкостью, учитывая, что по габаритам я превосходила ее раза в три.

Грубо толкнув меня к стене, мачеха нависла сверху и, окинув взглядом, на дне которого плескалась ярость, прошипела:

Глава 14

Дальше обошлось без происшествий. И задерживать меня больше никто не спешил.

Знакомой дорогой выбралась из особняка и нашла извозчика рядом с экипажем. Старика, похоже, так моя тяпка впечатлила, что застала я его караулящим мой багаж. Он даже глаз с него не спускал.

Но хоть кто-то из прислуги в этом доме не торопится строить мне козни и выполняет приказы.

Старик, заметивший меня, выдохнул с изрядной долей облегчения и поинтересовался:

— Едем?

Я в ответ лишь хмуро кивнула.

Выезжали мы не со стороны парадного входа в особняк, где расположились экипажи дорогих гостей герцога. А вывозили меня, бывшую хозяйку этого дома, со стороны западных ворот. Ими обычно пользовались для поставки провианта в особняк.

Похоже, герцог все же не стал устраивать представления на потеху публике и решил провернуть все тихо и без скандалов.

Гости все еще разъехаться не успели, судя по каретам, стоящим на подъездной дорожке, а герцог уже успел уличить супругу в измене, подписать с ней бумаги на развод и выставить жену за порог.

Удивительная продуктивность.

Ехали мы до южной провинции без малого три дня. И за это время я отсидела себе все, что только можно. На ночлег нигде не останавливались. Лишь заезжали днем в придорожные трактиры, чтобы размять ноги, перекусить и дать лошадям немного отдыха.

Сама поездка уже стала для меня сущим наказанием. К тому же в южной провинции Ариэлла никогда не была. И чего мне стоит ждать от этого места, я не знала.

Но все равно с нетерпением ждала, когда же доберусь до поместья. Как минимум потому, что дорога превратилась в один непрекращающийся кошмар.

К утру третьего дня нашего путешествия мы пересекли границу южной провинции. А уже к полудню, наконец, добрались до места.

Перед этим мы проехали небольшой город, а после выехали в пригород. Глухой деревней обозвать это место у меня бы язык не повернулся.

Большие дома в несколько этажей, похожие на величественные особняки, расположились по территории вокруг. Вот только расстояния между домами были достаточно приличными.

Видимо, местные жители любили уединенный образ жизни. А еще вокруг было много зелени. И я даже заприметила несколько прудов.

Но вот поместье, в котором мне теперь предстояло жить, стояло на самом отшибе. В отдалении от остальных домов.

И ни ворот тебе, ни забора. Лишь небольшой домик вдали и развилка дороги. От общей, широкой дороги влево, к домику, уходила узкая дорога. Шириной она была как раз для одного экипажа, вот только ям и ухабов впереди виднелось немало.

Невооруженным взглядом было видно, что за ней никто не следил и явно давно не пользовался.

Карета внезапно остановилась прямо на развилке. А еще спустя минуту дверь экипажа распахнулась, и старик меня «осчастливил»:

— Дальше не поеду. Там после дождя дорогу развезло. Да и ямы такие, что точно застряну. А кто потом толкать будет и слетевшие с оси колеса на место ставить?

Выглянула в окно. Прикинула, что до дома топать еще километра полтора, и вздохнула тоскливо, вспомнив про багаж.

— А, может, попробуем? — жалостливо уставившись на старика, попросила я.

Тот окинул меня долгим, оценивающим взглядом. Особое внимание уделил моему платью и нехотя вздохнул:

— Ладно!

Дверь захлопнулась, а пару минут спустя мы вновь тронулись с места.

В кои-то веки надо мной решили сжалиться. И, видимо, ясно осознав, что одна, да еще и в таком платье, все сундуки я до дома не дотащу, старик решил рискнуть.

Зря, кстати, он наговаривал. По дороге к поместью мы проехали, нигде так и не застряв.

Большой двухэтажный дом встретил новую хозяйку неприветливо. Выглядел он необжитым и давно заброшенным.

Но мне ли расстраиваться? Поместье на фоне остальных хоть и кажется сирым и убогим, а все равно выглядит гораздо лучше, чем мой крохотный домик в деревне. А на даче я, между прочим, целый месяц собиралась провести.

Здесь, что ли, не обживусь?

С этими оптимистичными мыслями я помахала вслед отъезжающему экипажу. Старик не только к самому дому меня подвез, но еще и сундуки помог выгрузить.

Потом вручил в руки ключ, который ему передал поверенный, пока багаж в карету только грузили, пожелал удачи и был таков.

А я, оставшись в гордом одиночестве, окинула сундуки долгим взглядом. И решила, что неплохо было бы сначала в дом на разведку сходить. А потом уже спокойно, не торопясь, перенесу все свое добро.

Но сделать я ничего не успела.

Справа, над самым ухом, что-то просвистело. А следом пронеслось над головой, срывая с нее шляпку.

И посмотрев вниз, туда, куда упал не полюбившийся мне предмет гардероба, я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Шляпка была прижата к земле длинной стрелой. И не просто прижата, а проткнута этой самой стрелой насквозь.

Приехать не успела, а меня тут уже убить пытаются?!

Глава 15

Следом услышала топот копыт, который становился все ближе и громче, ржание лошадей и мужские голоса.

Едва успела прихватить свою тяпку, что лежала на одном из сундуков, и выпрямиться, как из ближайших зарослей кустов и деревьев появились двое всадников.

Они, может, на конях. Да и со стрелами, судя по всему. Но я без боя сдаваться не планирую. С мачехой и герцогом ведь справилась. И с этими справлюсь.

Всадники, заметив меня, тоже резко остановились.

И я даже не возьмусь утверждать, кто из нас разглядывал кого с большей напряженностью во взгляде.

Огромный конь вороного цвета оказался ко мне ближе, чем его белый спутник. И больше он был раза в два. Мощные копыта, лапы громадные с такими ярко выраженными мышцами, что обзавидуется любой атлет. Черная, блестящая грива переливалась на солнце. А взгляд…

В общем, я немало обрадовалась тому факту, что всадник своего коня держит крепко.

Впрочем, прекратив играть в гляделки с черным жеребцом, я подняла взгляд выше и тут же обомлела.

И пока я разглядывала крупного, темноволосого и… умопомрачительно красивого и привлекательного мужчину, первый вопрос, который мне пришел на ум, был вовсе не похож на «А женат ли этот харизматичный красавчик?». Скорее, вопрос этот звучал так: «И как бедная лошадка всю эту гору мышц на своей спине удерживает?».

Но мужчина был хорош. Короткие, темные, смоляные пряди открывали высокий лоб. Черты лица – само совершенство. Так и хочется ими любоваться и разглядывать. Чем-то даже похож на статуи богов античной эпохи. Только мужественнее и крупнее. Раза в два.

Темные, немного хмурые брови обрамляли серые глаза, похожие на грозовое небо. Нос был прямым, но с небольшой горбинкой, а не крючковатым, как у некоторых герцогов. Легкая щетина лишь придавала мужчине шарма. И даже пухлые губы ничуть не выбивались из общего образа. И красота конкретно этого экспоната оставалась по-мужски привлекательной.

А ниже…

Ох, вот это плечи! Так и хочется притащить сюда Пелагею и наглядно показать, за какие плечи следует хвататься, а какие даже своим вниманием удостаивать не нужно.

Впрочем, на плечах мой взгляд долго не задержался. Скользнул ниже и тут же прикипел к распахнутому вороту рубахи, в вырезе которой виднелись литые мышцы.

Если в южной провинции мужчины тут все такие, то я даже рада этой ссылке. Получше тут мужа смогу найти, чем тщедушный герцог, оставшийся в столице. И выбирать буду, если придется, опираясь исключительно на собственный вкус. А не как вышло с герцогом – получила то, что по наследству досталось.

Но слюну пришлось подобрать. И матримониальные планы отложить.

Тут на повестке стоит вопрос поважнее. Этот красавчик меня, между прочим, убить пытался. А я тут чуть ли не лужицей перед ним растеклась, позабыв о праведном гневе.

Наглядевшись вдоволь на первого мужчину, перевела взгляд за его спину и тут же вздохнула с изрядной долей разочарования. Второй всадник тоже был симпатичным, но до первого ему было далеко. Пожалуй, как пешком до местной столицы.

Но первый, похоже, тоже увидел все, что хотел, потому как грозно поинтересовался, не дав мне опомниться:

— Кто вы такая и что делаете на моих землях?

Я даже воздухом поперхнулась от неожиданности.

Между прочим, это была моя заготовленная фраза! И именно я должна была грозно допрашивать всадников, которые меня чуть не убили.

Возле моего поместья, между прочим! Вон, тут до дома всего пара-тройка метров.

Ну ладно… Может, поместье пока моим не было. Но оно принадлежит герцогу Клэрмонту, а никак не этим воинственно настроенным типам.

— Что значит, на ваших землях? — возмутилась я, когда дар речи снова ко мне вернулся, — Это мое поместье. И я приехала, чтобы жить тут.

Я даже красноречиво покосилась на свои многочисленные сундуки на случай, если мужчины их не заметили.

— Впервые слышу о том, что у поместья вдруг появился владелец, — фыркнул брюнет.

И его конь заржал, поддерживая хозяина. Еще бы покивал согласно, в самом деле.

— Ага, — тут же поймала я его на слове, — Значит, признаете, что считали земли бесхозными, а вовсе не своими. К рукам решили прибрать, раз хозяева не появляются?

Вот еще! Пусть даже не думают, что я им дам покуситься на чужое добро и выставить меня отсюда.

Мне идти больше некуда. А если женщину загонять в угол и ставить в безвыходное положение, женщина начинает злиться. А злая женщина себя обычно плохо контролирует. Особенно если у нее еще и тяпка в руках.

— По законам южной провинции, — невозмутимо протянул всадник, — Если владельцы участков не появляются на своих землях более двадцати лет и никак за ними не ухаживают, то земли переходят под контроль наместника. И уже он может распоряжаться ими по собственному усмотрению.

Что?! Это что еще за фокусы?

Глава 16

У них тут все местные законы настроены против меня, что ли? Куда ни ткнись – везде засада. Прямо напасть какая-то.

То наследство, доставшееся от почившего отца, превратилось в приданое и уплыло у меня из-под носа. Теперь еще заявляют, что и поместье может ожидать та же участь.

А герцог Клэрмонт тоже хорош. Мог бы и предупредить о том, что поместье теперь, вроде как, и не его больше.

Или это их очередной с мачехой хитроумный план? Небось, сидят сейчас в своем особняке и посмеиваются над наивной, ничего не подозревающей дурочкой, пересчитывая все мое приданое.

Но, видимо, жители южной провинции решили, что подобного удара мне мало. И решили нанести решающий, сражающий прямо наповал удар, отправив меня в нокаут.

Со стороны ближайшего дерева раздался какой-то невнятный писк. А следом что-то со свистом понеслось в мою сторону и, врезавшись мне прямо в лоб, сразило меня наповал.

В прямом смысле этого слова.

Не выстояв на ногах, я завалилась на спину и упала прямо на влажную землю. Не болезненно, но достаточно унизительно.

Еще и ноги взметнулись вверх, а пышные юбки накрыли меня с головой.

Сбоку раздалось ржание. И мне бы очень хотелось верить, что это ржали лошади. Но… судя по звукам, нет. Надо мной насмехались мужчины.

Господи, как унизительно! Хуже не придумаешь.

С трудом опустив юбки, я кое-как села. А после, оперевшись на тяпку, сумела подняться на ноги.

Хмуро оглядела платье. Оно и без того выглядело отвратительно, а теперь, когда юбки и, скорее всего, вся спина измазаны в грязи, без ужаса на этот «свадебный наряд» не взглянешь.

Пригладила волосы, стараясь держаться невозмутимо, и подняла мрачный взгляд на всадников. Темноволосый мужчина, который и заявил права на мое поместье, сидел на коне с каменным выражением лица. А вот его спутник, остановившийся позади, бесстыже ржал.

И хоть бы один помог девушке подняться! Или хотя бы выразил свое сочувствие.

В образе Ариэллы я, конечно, выгляжу скорее как дирижабль, наряженный в шелка и рюши, но ведь это не значит, что уважения ко мне можно не проявлять.

— Мало того, что едва чуть стрелой не пронзили, так еще и добить решили, — проворчала я, — Потом прикопаете у ближайшего деревца и забудете о том, что кто-то на ваши земли покушался?

Брюнет на мой пассаж отреагировал вовсе не так, как я ожидала. И выдал вдруг на голубом глазу:

— Простите, мы вас не заметили. Охотились тут на птиц.

Посмотрела недоверчиво сначала на него, потом окинула взглядом себя и вновь уставилась на брюнета, недоуменно выгнув бровь.

Серьезно? Меня-то при моих нынешних габаритах можно еще и не заметить? И как они шляпку с птицей перепутали? Между ними же совершенно ничего общего, кроме пары перьев, торчащих из моего головного убора.

Когда со стороны все того же дерева сначала раздалось шуршание, а затем снова писк, моментально повернула голову в ту сторону и увидела белку, сидящую на ветке. Прихватив еще один желудь, мелкая поганка явно целилась в меня.

Вот не везет мне с животными! Ни в родном мире, ни в этом.

Когда она метнула желудь, я была к этому готова. И, перехватив тяпку за черенок, как биту, отразила удар.

Желудь, просвистев, изменил траекторию и полетел дальше.

Вот только я никак не ожидала, что врежется он прямо в лоб брюнету.

Тот лишь успел прикрыть глаза, слегка покачнулся, но в отличие от меня, назад не завалился и с лошади не упал.

Даже не выругался!

А его спутник, едва начавший успокаиваться, снова громко заржал на всю округу.

Белка же, сообразив, что дело запахло жареным, юркнула куда-то и тут же скрылась в тени деревьев.

Зато мне на самую малость стало лучше. И, почувствовав себя отомщенной, ощутила, как приятно по груди разлилось тепло.

А то совсем охамели местные мужчины. Сначала чуть стрелой меня не пронзили, потом нагло заявили, что я тут не хозяйка, еще и обсмеяли под конец, не предложив даже помощи.

— Вот что, — потирая ушибленный лоб, произнес брюнет, — Мне сейчас совершенно некогда тут с вами разбираться. Можете пока остаться в поместье, — щедро позволил он, — Решим вопрос с землями позже.

И, не дожидаясь моего ответа, всадник развернул коня, пришпорил его и вновь скрылся за кустами, из-за которых и выскочил. А его посмеивающийся спутник последовал за ним.

Проводив их взглядом, я любовно огладила черенок тяпки и произнесла:

— Даже не знаю, чтобы я без тебя делала! Ты и от графа меня защитила, и право на этот дом помогла отвоевать.

Правда, брюнет, кажется, уточнил, что вопрос с землями еще предстоит решить. Но это будет позже.

А пока нужно осмотреть дом, занести внутрь свой багаж, переодеться и хоть немного отдохнуть с дороги.

Глава 17

Обойдя дом, я направилась к крыльцу, сжимая в руке ключ. Никаких особых надежд на то, что стоявшее больше двадцати лет (судя по словам брюнета) без присмотра поместье, будет пригодно для жизни, я не питала.

Нет, я, конечно, девочка привыкшая. И в детстве много времени проводила в деревне у бабушки. И потом, после ее смерти, практически в одиночку за ее домом приглядывала, за огородом ухаживала.

А суровая деревенская жизнь – это вам не городской комфорт. Конечно, в нашу деревню уже и газовые трубы протянули, и вышку неподалеку поставили, благодаря которой фильмы на ночь удавалось загружать. Но так ведь было не всегда.

Но одно дело – дача пусть и без особых удобств, но за которой постоянный уход есть. И совсем другое – огромный, заброшенный дом.

«Ладно, — успокаивала я себя, — Месяц, если что, как-нибудь перекантуюсь. А потом потребую от герцога документов на этот дом. С местным наместником попробую утрясти вопрос. И продам эту махину, выбрав себе домик поскромнее».

За маленьким домом и ухаживать проще, и деньги после продажи поместья и покупки нового дома могут остаться.

Ворчливый червячок сомнений тут же дал о себе знать и поспешил напомнить: «Ага. Ты сначала попробуй земли отвоевать и от бывшего мужа добиться того, чтобы он поместье тебе отдал, как и обещал. А потом уже будешь о продаже думать».

А я взяла и решила согласиться с этим голосом разума, который во мне неожиданно проснулся. Не знаю, как тут обстоят дела с местными законами и наместниками, но герцогу Клэрмонту точно на слово верить не стоило.

Этот мог и передумать, и способ найти, чтобы выкрутиться. Хотя в соглашении о разводе пункт о том, что поместье перейдет ко мне после того, как данные о нашем разводе попадут в реестр, было прописано.

Но зная свою мачеху и ушлого поверенного герцога, можно было с уверенностью сказать, что эти при желании найдут лазейку.

Вообще, положение мое казалось в этот момент до того безвыходным, что хотелось плюнуть на все, откреститься от всех проблем и заявить, что это меня вообще не касается. Но не получалось…

Память Ариэллы, за эти дни прочно укрепившаяся в моем сознании, словно влезла под корку, заставляя меня принимать все прошлое девушки, как свое собственное, а ее проблемы за свои.

И, не знаю, откуда во мне взялось это чувство, но я ощущала нутром – Ариэллы больше нет. А мне, занявшей ее место, ходу теперь нет домой, в родной мир.

И это осознание тоже мешало плюнуть на все и откреститься от чужих проблем.

Не получится, Арина Владиславовна! Уж если так влипли, то надо выпутываться. И жизнь как-то налаживать. Не помирать же мне теперь, усевшись прямо на крылечке, если уж так сложились обстоятельства и нас с Ариэллой так обидела судьба.

Приободрившись от собственных мыслей и вновь ощутив боевой настрой, я перехватила ключ поудобнее и буквально влетела на крыльцо. И даже неподъемное платье и собственные габариты мне не помешали сделать это изящно.

Большой, старый ключ без проблем вошел в замочную скважину. Сделала один оборот, второй, слыша, как заскрипели механизмы. И когда ключ провернула до упора, глубоко выдохнув, распахнула дверь.

Вот сейчас мы и поглядим, с чем нам предстоит иметь дело. И насколько масштабны объемы будущей уборки.

Едва дверь распахнулась, как внутри дома, где-то в его глубине раздался хлопок. Но увидеть ничего не успела. За те несколько секунд, что я стояла у входной двери, не решаясь переступать порог, глаза не успели приспособиться к полутьме дома после яркого солнца. И все, что находилось по ту сторону двери, оставалось для меня невидимым, скрытым в тени.

А потом из глубины дома прямо на меня понесся вихрь. Словно ураган прошелся по дому и теперь, найдя выход, устремился прямо к открытым дверям.

Первым потоком воздуха меня едва не снесло ног. Зажмурилась крепко и вцепилась в дверную коробку. Затхлый воздух, застоявшийся, престарелый, ударил прямо в нос.

Но надышаться им я не успела. И следующий поток ветра, свежего, немного морозного, унес с собой и неприятные ощущения. А вместе с тем освежил заодно еще и меня. Спутал выбившиеся из прически пряди волос, потрепал юбки и… исчез.

Снова стало тихо и спокойно. И лишь птички чирикали где-то вдали.

Распахнула глаза и с удивлением уставилась на прихожую, которую теперь было видно как на ладони. Полумрак исчез, словно его и не бывало. Под потолком горели огни ламп, а помещение с яркими, абсолютно не тронутыми временем обоями, выглядело уютно и заброшенным совершенно не казалось.

И никакого вам затхлого запаха. Чудеса, да и только.

Осторожно переступив порог, подтянула к себе тяпку и шагнула внутрь, оказываясь в длинном, просторном коридоре.

Я теперь со своей верной боевой подругой вообще боялась расставаться. И, не прекращая с удивлением разглядывать все вокруг, направилась вглубь дома.

Попутно подмечала каждую деталь. Но стены, потолок, пол, мебель… Абсолютно все здесь выглядело, как новое. Полы были начищены, потолки сверкали белизной, обои в каждой комнате выглядели так, будто их поклеили от силы год назад. И даже мебель, обитая тканью, выглядела как новенькая.

И нигде, абсолютно нигде не было ни паутины, ни даже грамма пыли.

Дом выглядел так, будто хозяева его покинули только вчера, перед этим проведя тщательную уборку.

Но ведь, по словам всадников, здесь больше двадцати лет никто не жил. А они ничего перепутать не могли, раз сами на эти земли покусились.

Мелькнула, конечно, мысль, что тот брюнет не только земли, но еще и поместье себе оттяпал. Но стал бы он тогда уезжать, а мне позволять селиться в доме?

Да и вокруг ни души, и дом был заперт…

А еще снаружи ведь поместье выглядит совершенно иначе! Снаружи оно выглядит абсолютно заброшенным. Не могли ведь новые жильцы внутри привести все в порядок, а снаружи даже фасад полениться подкрасить?

Проходя комнату за комнатой этого огромного дома, я с интересом разглядывала все вокруг и все больше терялась в догадках.

Глава 18

И пусть ароматы пирога и горячего отвара манили, соблазняли и дурманили разум, а живот уже урчал от голода, соблазну я не поддалась.

Не хотелось бы становиться Машенькой из сказки про трех медведей. Сейчас съем из чужой тарелки, выпью из чужой чашки, прилягу на чужую кровать, а потом придет огромный злой медведь и меня сожрет.

Нет, спасибо. Я еще в детстве запомнила, что так делать не стоит.

А потому решила, что лучше стоит поискать неучтенного жильца, который все это добро и приготовил. И, вооружившись тяпкой, отправилась на разведку.

Сначала обошла весь первый этаж, осмотрела каждый угол, заглянула в каждую неприметную дверь, но никого так и не обнаружила.

Дом действительно оказался большим. Только на первом этаже была кухня, несколько кладовых, что-то вроде прачечной, столовая, две гостиных, библиотека, пять маленьких спален и просторные, широкие коридоры.

И везде, абсолютно везде, все сверкало чистотой. Да тут целый штат прислуги должен быть, чтобы порядок в таком большом доме поддерживать. А вокруг не было ни души…

По лестнице поднималась с опаской. И тяпку выставила вперед, как меч, на случай, если на меня кто-то резко выпрыгнет.

Но и на втором этаже никого не было. Обошла несколько спален, еще одну гостиную, библиотеку поменьше и даже комнату, в которой, кроме огромного фортепиано, не было больше ничего.

И, что удивительно, на втором этаже тоже царил полный порядок. А в спальнях у прикроватных столиков стояли свежие цветы, а кровати были застелены постельным бельем, ароматным, свежим, чистым.

Чем дольше я бродила по дому, тем больше у меня появлялось нехороших подозрений.

Во-первых, в доме явно кто-то жил. И это было уже очень плохо. Ведь герцог уверял, что я смогу здесь оставаться по меньшей мере месяц. А потом, возможно, и вовсе навсегда.

А, во-вторых, куда больше, чем наличие возможного жильца, меня пугало то, что здесь не было ни души. Не могли же свежие цветы сами появиться в вазах, постельное белье постираться и улечься на кровать, пирог сам себя испечь и прыгнуть на тарелку, а отвар сам завариться и плюхнуться в чашку?

Спустилась по лестнице и еще раз обошла весь первый этаж.

Нет. По-прежнему ни души.

Осторожно опустилась на банкетку у входа, боясь ее испачкать, и принялась ждать где-то гуляющих хозяев.

Посидела час, другой. Но и потом никто не появился.

А солнце тем временем уже устремилось к закату…

Плюнула на все и вышла из дома, отправившись за своим багажом. Не сидеть же мне здесь до самой ночи, дожидаясь того, кто пирог на кухне оставил? А вдруг он сегодня вообще не явится, что я тогда буду делать? На крылечке кемарить?

Нет уж, ключ у меня есть. Письмо от поверенного мужа, в котором тот указал, что я могу здесь оставаться, тоже имеется. Так что, когда явится сюда этот неучтенный жилец, все доказательства своего правомерного пребывания здесь я ему и продемонстрирую.

А пока…

Занесу вещи в дом, выберу себе свободную комнату, переоденусь наконец и, возможно, даже попробую остывший пирог.

Конечно, кое-какие припасы еды у меня с собой имелись. Извозчик, доставивший меня сюда, целую корзину провианта захватил в последнем трактире, в котором мы останавливались, и потом все это добро мне передал.

А вот где я буду добывать еду дальше, я до этого момента даже не задумывалась. Тут бы сначала с крышей над головой разобраться.

Сундуки в дом затаскивала долго. Вдвое дольше, чем мой багаж грузили в экипаж, а после разгружали. В одиночку с этим справляться было тяжело. Так еще и объемное платье мешало. Пышные юбки не давали нормально наклониться, а туго затянутый корсет при каждом таком наклоне болезненно стягивал грудь и выбивал из нее почти весь воздух.

К тому моменту, когда последний сундук был втащен в дом, солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, погружая пространство во тьму.

В доме же, как по команде, ярче вспыхнули светильники и стало так светло, как днем.

А никто по-прежнему вломиться ко мне не спешил. И я все больше начинала склоняться к тому, что никто так и не придет.

Светильники ведь зажглись сами. Да и едва открыв дверь в поместье я, конечно, почти ничего не сумела разглядеть. Но мне на мгновение показалось, что дом выглядел иначе. А потом этот странный ветер, взявшийся из ниоткуда…

В общем, вопросов пока было больше, чем ответов.

Сундуки тащить наверх по лестнице не стала. Лишь перетащила их подальше от входа и поставила у стены в одном из коридоров поблизости.

А там, открыв каждый, перебрала содержимое, разыскивая, во что можно было переодеться.

Ночные сорочки вместе с бельем нашлись в третьем по счету сундуке. И если платья у Ариэллы были отвратительными, немного детскими, целомудренными и закрытыми, то с ночными одеяниями дело обстояло иначе…

В сундуке был сплошной шелк, кружева и тонкая, прозрачная сеточка. Все короткое, открытое и, не побоюсь этого слова, до ужаса вульгарное.

И ни одной тебе нормальной хлопковой ночной сорочки!

Нет, я, конечно, понимаю, что Ариэлла, возможно, пыталась таким образом мужа впечатлить. Ну а мне тут со всем этим добром что прикажете делать?

Тяжко вздохнув, выбрала сорочку наугад и подхватила прозрачный пеньюар. Если неучтенный хозяин жилища все же появится, один только мой внешний вид сразит его наповал. И даже помощь тяпки не потребуется.

Злорадно усмехнувшись своим мыслям, отправилась на кухню. Искать колюще-режущие предметы.

Глава 19

Платье-то надо было как-то снять. А мелкие гадючки в особняке герцога упаковали меня в наряд, шнуровка которого располагалась на спине. И никто, в том числе и я сама, в тот момент не подумал, как же я в гордом одиночестве буду его снимать.

Ножницы удалось отыскать быстро. И, изрядно извернувшись и вдоволь попыхтев, я, наконец, сумела высвободить себя из многослойного капкана.

С изрезанным и измазанным в грязи платьем расставаться мне было ничуть не жаль. Не придумав ничего лучше, скинула его в пустую корзину в прачечной и отправилась наверх, искать себе место для ночлега.

Сколько бы я спальни ни изучала, а так и не смогла определить, в которой из них кто-то жил. Все они выглядели чистыми, убранными, но какими-то необжитыми. Ни личных вещей тебе, ни одежды, ни дорогих сердцу безделушек.

Плюнув, выбрала в итоге небольшую комнату с нежно-розовыми обоями и отдельной ванной. И, скинув с себя остатки одежды, забралась в ванну и, наконец, смыла с тела трехдневную пыль.

Выбравшись, переоделась в развратное ночное одеяние и решила спуститься на кухню.

После целого дня голодовки подкрепиться бы не помешало. И пусть у этого тела были такие запасы, что я могла спокойно просидеть на одной воде месяц-другой, так над собой издеваться не рискнула.

И без того в последние дни одной сплошной стресс. А если еще и спать лягу под жалобные завывания желудка, то так недолго и духом пасть.

Кружка с отваром и пирог все еще дожидались меня на столе. И вот что было удивительным… Пирог до сих пор пах до одури аппетитно, а от кружки исходил пар.

Значит ли это, что в своих выводах я ошиблась? И приготовить это могли вовсе не перед моим приходом, а гораздо раньше.

Ощутив, что ноги подкосились, отодвинула стул и плюхнулась на него со всего размаху. А сама…

Я начала вновь и вновь прокручивать в голове воспоминания Ариэллы, пытаясь отыскать объяснение всему, что я сегодня увидела в этом доме.

И, как оказалось, ответ все это время лежал на поверхности.

Нет, что именно здесь произошло и кто тут так расстарался, я не узнала. Зато узнала то, что должно было стать мне понятно еще в тот самый момент, когда из портала на меня вывалилась моя тяпка.

В этом мире была магия. Технологий не было, а магия была. И светильники, которые зажигаются сами по себе – это тоже магия. И пирог этот с чашкой отвара, которые тут с обеда горячие стоят, похоже, тоже.

Сама Ариэлла колдовать не умела. Кое-какие крупицы дара у нее имелись. Но такие крохи, что обучать ее и развивать дар никто не взялся.

Поэтому мое сознание этот факт про магический мир из ее памяти и не выцепило. Для Ариэллы то, что их мир наделен магией, было чем-то обыденным. Тем, о чем девушка даже не задумывалась.

Ароматы румяной выпечки и ягодного отвара дурманили и манили. И, позабыв обо всем, я нарезала пирог, придвинула к себе тарелку и принялась за еду.

Мысль о том, что и тут могла быть отрава, пролетела в голове и тут же испарилась. От дома и от еды, стоящей на столе, почему-то исходила атмосфера уюта и заботы. И мне совершенно не верилось, что в еде может оказаться яд.

Когда чашка с отваром опустела, а я, поборов соблазн, отодвинула от себя блюдо с пирогом, в окне промелькнула странная тень.

Напряглась моментально и устремила внимательный взор в сторону окон. И ждать долго не пришлось. Около второго окна тут же кто-то прошел. А тень очень напоминала человеческий силуэт.

По спине пробежал холодок. Поднявшись из-за стола, я бросилась прочь из кухни. Схватив в коридоре тяпку, сжала ее, что есть сил, и медленно прокралась в сторону выхода.

На дворе давно стояла ночь. И кто бы ни ошивался под моими окнами, явился он явно не с добрыми намерениями.

Так бы сразу в дверь постучал, а не бродил вокруг дома…

Решив, что спать спокойно не смогу, пока все не выясню, я храбро выдохнула и направилась к двери. Оружие у меня есть, да и комплекция у нового тела такая, что любой незваный гость побоится с дамой в теле связываться лишний раз.

Я еще не проверяла, но думаю, если двину разок, противник точно не поднимется.

Рывком отворив дверь, смело шагнула вперед и тут же увидела крадущийся по лестнице крыльца силуэт.

Долго не раздумывала и, издав боевой клич, ткнула черенком тяпки в невидимого противника.

Противник болезненно зашипел и согнулся, схватившись за, кажется, пострадавшее лицо. И я решила его добить, ударив длинной рукоятью прямо по хребту.

Невнятная тень выругалась смутно знакомым голосом. Затем выпрямилась и шагнула прямо на меня.

И когда темный силуэт ступил на островок света, я в ночном разбойнике узнала всадника, которого встретила сегодня днем.

А наглый брюнет, не изменяя своим привычкам, вновь украл мою реплику и, хватаясь за глаз, возмущенно произнес:

— Вы меня добить решили, чтобы за земли ни с кем соперничать не пришлось?!

Глава 20

От подобной наглости я опешила. Как будто это я здесь ошивалась под окнами у одинокой, растерянной и без того порядком испуганной женщины, пугая ее еще больше.

И вообще! Приличные люди ночью по гостям не ходят. Они по ночам спокойно спят в своих кроватях. А потому…

— А что вы вообще здесь делали в такой час? — воинственно поинтересовалась я у мужчины.

И пусть теперь, когда он был не в седле, а стоял всего в шаге от меня, брюнету я дышала в грудь. Да и по ширине от него порядком отставала, несмотря на свои раздавшиеся объемы. Но у меня все еще была тяпка в руке. А это какое-никакое, а преимущество.

— Может, усыпили днем бдительность, позволив остаться, а сейчас пришли, чтобы от конкурентки избавиться? — продолжила распаляться я, — А теперь, когда вас разоблачили, решили на меня всю вину свалить?

— Что?! — опешил брюнет.

И даже руку от лица отнял, позволяя мне полюбоваться на покрасневший и немного припухший глаз.

Стало совестно. Слегка…

Но я в незнакомом мире, в незнакомом месте и совершенно одна. Еще и с домом чертовщина какая-то творится. Нервы совсем расшалились. А тут еще и под окнами кто-то бродить начал.

Кто бы на моем месте поступил иначе? Я себя защищала.

И все вышеперечисленные доводы говорили в пользу того, что я поступила правильно и стыдиться мне нечего.

Но когда мужчина продолжил, совесть вдруг снова проснулась.

— Я всего лишь решил зайти и узнать, как вы тут устроились, — возмущенно произнес брюнет, — Слуг-то с вами не было. Только вы и багаж. А в поместье давно никто не жил.

Мне в этот момент вдруг всучили огромную плетеную корзину, которая все это время была в руке у мужчины.

Я от неожиданности даже тяпку выронила. И она, брякнув, упала на пол. Слава богу, по ноге никому не ударила. Иначе собрала бы комбо. И в лоб красавчику желудем успела зарядить, и в глаз дать…

Никогда раньше членовредительством не занималась. Только мечтала все, да ругалась про себя. А как в теле Ариэллы очутилась, так началось. Сначала граф, теперь этот…

Пугающая тенденция какая-то.

Подхватив корзинку, покачнулась. И заметила краем глаза, что она была доверху забита едой.

М-да. Мне тут поесть принесли. И это после не самой приятной дневной беседы. А я… Взяла и тяпкой в глаз.

Совесть принялась грызть меня изнутри с удвоенной силой.

— Простите, — пискнула я смущенно.

Потом подняла от корзинки голову к пострадавшему мужскому лицу и сочла нужным кое-что прояснить.

— А зачем пришли ночью? И пугали еще, шастая под окнами?

Кто этих красавчиков знает. Может, специально сначала шуганул, а потом корзинку всучил, прикрываясь добрыми намерениями. Понадеялся, что я барышня впечатлительная, и сама сбегу поутру, сверкая пятками. А там и за земли воевать не придется.

Может, и сбежала бы. Вот только бежать-то все равно теперь некуда. Так что, пусть некоторые готовятся к долгой и кровопролитной войне.

Даже если закон снова окажется не на моей стороне, так просто я не сдамся. Жить-то мне где-то нужно. А у этого красавчика однозначно дом неподалеку уже есть. Зачем ему еще и это поместье?

Красавчик поспешил напомнить о себе, отвлекая от кровожадных мыслей.

— Когда освободился, тогда и пришел, — буркнул он недовольно. Сам, похоже, уже пожалеть успел, что сюда явился, — И не шастал я у вас под окнами. Всего лишь привязал коня у дерева и направился к дому. Даже постучать не успел, а вы тут как тут. Как будто караулили…

Ну все. Совесть теперь меня точно сожрет, и никак аргументы не помогут.

Ко мне тут с добрым жестом, а я… тяпкой в ответ!

Нужно было срочно исправить ситуацию и сгладить конфликт, пока одно небольшое недоразумение не успело превратиться в стойкую взаимную неприязнь, которая могла вылиться для меня в очередные проблемы.

Все же, я здесь человек новый. Ничего и никого не знаю. И не стоит вот так вот, буквально с порога, наживать себе врагов.

— Может, зайдете? — предложила неуверенно, взглянув на брюнета, — Надо бы приложить чего-нибудь холодного, — указала на покрасневший глаз.

По породистому мужскому лицу пробежала тень. И вид в этот момент у брюнета был такой, что сразу стало ясно – в гробу видали все мои приглашения и попытки загладить вину.

Взгляд серых глаз метнулся от моего лица к корзинке, которую я держала в руках. Но так до нее и не добрался, застряв где-то по пути. И я даже предполагала, где именно…

Опустив взгляд, посмотрела на ту часть тела, что привлекла мужское внимание, и мысленно содрогнулась.

Пеньюар распахнулся, а ажурная, тонкая и полупрозрачная сорочка имела такое глубокое декольте, что простора для воображения там просто не оставалось. Впрочем, места для всех прелестей Ариэллы в этой сорочке тоже было маловато. И мне даже самой казалось, что еще чуть-чуть, одно неосторожное движение, и все это добро вывалится наружу.

Но, между прочим, это был один из самых скромных экземпляров, которые мне удалось отрыть в сундуке.

Глава 21

Входная дверь за спиной мужчины захлопнулась с громким стуком. И сейчас, когда его фигуру не скрывала ночная полутьма, он показался еще больше.

Высокий, мощный и до одури пугающий, несмотря на всю свою привлекательность.

Гулко сглотнула, прижимая себе объемную плетеную корзинку и пытаясь с помощью нее отгородиться от мужской фигуры.

Все же, страшно. Я в доме одна, поместье на самом отшибе. И криков моих в случае чего никто не услышит.

А кое-кто еще и с вполне однозначным интересом косится на мое полураздетое тело. Вот уж в жизни бы не подумала, что фигура Ариэллы сможет привлечь мужское внимание. И граф Обернети не в счет. Мало ли, чего там герцог с мачехой этому гаду наобещали, что он так воодушевленно тащил Ариэллу в спальню.

Но сейчас внимание этого мужественного красавчика не льстило, а скорее нервировало. Я, конечно, девушка продвинутая и современная. Да и опыт в общении с мужчинами имеется. Но не с первым встречным же! Пусть и весьма привлекательным…

Если выставлю его сейчас за порог, после того как сама же и пригласила, это будет как минимум странно.

А потому…

Снова покосилась на наливающийся фингал, вздохнула, ощутив укол совести и сорвавшись с места, бодро понеслась в сторону кухни. И уже на середине пути обернулась через плечо к ночному гостю и приказала следовать за мной.

Сейчас сделаю ему какой-нибудь компресс, исключительно ради налаживания добрососедских отношений и успокоения собственной совести, а потом выставлю за дверь.

Влетев на кухню, сгрузила на стол корзину с продуктами, которая здорово оттягивала руку своей тяжестью, и рассеянно оглянулась вокруг.

Льда, как я понимаю, здесь искать даже не стоит. Откуда возьмется лед, если в этом мире ни электричества нет, ни холодильников и морозильных камер? Да еще и тепло на дворе.

Взгляд упал на блюдо с разрезанным пирогом и вазу с фруктами. Если здесь есть фрукты и нашлось из чего приготовить пирог, то, наверное, и другие продукты должны быть?

Жаль, что я полдня потратила, обыскивая дом. Лучше бы на кухне и в кладовой ревизию провела…

Когда за спиной, у порога кухни, раздались тяжелые шаги, запахнула прозрачный пеньюар, завязала пояс на двойной узел и метнулась к двери кладовой.

Стоило лишь распахнуть дверь, как в кладовой тут же зажегся свет. Хм… Вот не пойму никак, это их магия местная или все же лампочка с индикатором движения?

Но мысль лишь пронеслась в голове мимолетно и тут же испарилась. А я уже взглядом обшаривала пространство вокруг.

При более детальном и тщательном изучении оказалось, что продукты в кладовой действительно были. И банки с невнятным содержимым, и мешки, должно быть, с сахаром, мукой и крупами, и даже кое-какие овощи.

Вот! Мне-то они сейчас и нужны были.

Порывшись в ящике, нашла среди незнакомых овощей картофель. Попутно подумала, что местные овощи нужно будет завтра внимательно изучить и на зуб, так сказать, попробовать. Но это будет завтра. А пока…

А пока неплохо было бы все же оказать хоть какую-то экстренную помощь пострадавшему от моей тяпки, раз уж аптечки и льда у меня под рукой не имеется.

Выбрала картофелину покрупнее и вышла из кладовой. А вот мой ночной гость решил и без всяких подсказок чувствовать себя как дома. И уже сидел за столом, с любопытством оглядываясь вокруг. Правда, лишь одним, здоровым, глазом.

Брюнет, увидев меня с картофелиной в руке, промолчал, но покосился подозрительно. А когда я разрезала ее пополам и, отложив одну половину, подошла со второй к нему, взгляд из подозрительного превратился в настороженный.

— Надо прижать, — протягивая мужчине овощ, пояснила я.

Но тот его принимать не спешил, а потому, вздохнув, я сама прижала половинку плода к уже наливающемуся синевой фингалу.

Дождалась, когда брюнет сам перехватит овощ, и отошла в сторонку.

— И это должно помочь? — уточнил он с заметным скепсисом.

— Известное народное средство, — кивнула в ответ деловито.

Подумала, что сейчас, получив свою скорую помощь, мужчина уйдет. Но он, прижимая картофелину к глазу, нарочито медленно еще раз обвел кухню взглядом.

— Значит, вы решили тут обосноваться… — протянул утвердительно ночной гость, — Смело. Особенно учитывая, что в доме нет прислуги.

Его взгляд вновь скользнул по моему телу, которое почти не прикрывал пеньюар. Но мужчина почти сразу же отвернулся.

А я, неожиданно смутившись, обняла свои плечи руками и решила промолчать.

Незачем подтверждать, что я в этом огромном доме действительно одна. Да и врать откровенно о том, что слуги вот-вот прибудут, тоже не решилась. Никто ведь не приедет, и ложь совсем скоро вскроется. Тогда буду выглядеть еще более глупо.

Значит, многозначительно молчим и делаем вид, что нам ни капельки не страшно.

Глава 22

Воспользовавшись тем, что мужчина отвернулся, решила получше его рассмотреть. Мужской профиль был красивым. И даже наливающийся фингал с этого ракурса было не видно.

Мой взгляд от лица скользнул ниже, внимательно изучил мужской наряд и внушительную мускулатуру, скрывающуюся под ним. И пусть в местной моде я разбиралась плохо, а Ариэлла тоже не была знатоком, как показал ее собственный гардероб, но кое-какие детали я сумела подметить.

Например, днем, при нашей первой встрече, брюнет был одет в простую белую рубашку и темные брюки. И понять, кто он такой, не представлялось возможным.

Зато сейчас на нем был темно-синий сюртук. Из дорогой ткани, да и фасон был похож на те, что носили в последнее время лорды в столице. А значит, что и мой ночной визитер не простой обыватель. Да и деньги у него, судя по всему, имеются.

А, значит, угораздило меня столкнуться с кем-то из местных аристократов. Хотя на памяти Ариэллы ни один из столичных лордов, например, не мог похвастаться такой натренированной фигурой.

Те скорее были или худыми, как герцог Клэрмонт, или круглыми, как граф Обернети, или просто немного подтянутыми.

Но то столица, а это южная провинция. В глубинках всегда все не так, как в сердце страны.

Неожиданно мужчина потянул руку к корзине, стоящей на краю стола, и подвинул ее ближе ко мне.

— Еду можете есть. Не отравлено, — едва слышно усмехнулся он и добавил зачем-то, — Моя кухарка собирала.

Я лишь кивнула раздосадованно. Ну вот, опять совесть проснулась.

Может, он хотел свести на нет дневную перепалку и потому еду принес, а я со своей тяпкой лишь усугубила конфликт.

Словно прочитав мои мысли, мужчина поднялся на ноги и произнес:

— Эти земли и поместье действительно перешли под управление наместника. У меня лично с вами разбираться нет никакого желания. Если намереваетесь здесь оставаться, обратитесь к наместнику, и пусть он решит возникшие разногласия.

Надо же, неожиданно.

После того, как герцог Клэрмонт изворачивался как уж на сковородке, чтобы местные юридические нюансы обратить в свою пользу, встретить подобное отношение действительно оказалось полной неожиданностью.

Значит, никакой вражды, подпольной войны и качания прав? И даже выгнать меня немедленно, заявляя, что он хозяин этих земель, не торопится. Вместо этого предложил обратиться к наместнику и решить вопрос честно, по закону и справедливости.

— Спасибо, — кивнула, глядя в широкую, удаляющуюся спину.

И непонятно, за что конкретно поблагодарила. За еду или за честность.

Остановившись на пороге кухни, брюнет неожиданно обернулся. И, окинув меня медленным, нарочито ленивым взглядом, произнес с легкой усмешкой:

— И спрячьте эту сорочку подальше. А то вдруг следующий «грабитель» окажется менее галантным.

Щеки вспыхнули моментально. Но этого мужчина уже не увидел, скрывшись в темноте коридора.

А после того как я услышала звук захлопнувшейся двери, вышла на крыльцо, подобрала свою тяпку и просунула черенок в отверстие дверной ручки. Так, исключительно ради собственного спокойствия.

Но больше меня этой ночью никто не потревожил. А я долго крутилась, не в силах уснуть, и размышляла о том, что делать дальше.

Подумалось вдруг, что по мне и скучать-то в родном мире никто не будет. И пропажу мою заметят, скорее всего, только через месяц. Когда отпуск закончится, а я на работу так и не выйду.

Вот Галина Михайловна обрадуется и вздохнет с облегчением, осознав, что с моими отпускными ей возиться не придется, да и выплачивать уже ничего не надо будет.

Да и семьи давно не осталось, которая начнет меня разыскивать. Бабушек, дедушек давным-давно нет. Родители еще семь лет назад в автокатастрофе погибли. А из родни одна двоюродная сестра и осталась. Да и та ветреная. Сама вечно где-то по полгода пропадает, то с одним ухажером, то с другим.

На вопрос, как дальше жить и чем в этом мире заниматься, ответ пришел неожиданно.

«Хотели вы, Арина Владиславовна, отпуск на даче? Чтоб в грядках своих копаться, и никто не мешал. Вот получите, распишитесь» — произнес вдруг ехидный внутренний голос.

А я вдруг подумала и решила, а чем черт не шутит? Тяпка моя со мной, семена каким-то чудом тоже сюда переместились. Да и домик с участком у меня теперь тоже имеется. И никакие герцоги не будут мешать «в своих грядках копаться».

Правда, надо только с наместником южной провинции встретиться и решить вопрос с правом собственности на участок. Но с этим буду разбираться уже завтра…

Наконец, продумав хоть какой-то план действий, я смогла успокоиться и уснуть.

А утром, едва я только успела проснуться, умыться и спуститься на первый этаж, как ко мне пожаловали очередные незваные гости.

Глава 23

На этот раз, соблюдая все приличия, ранние гости под окнами ошиваться и в них заглядывать не стали. А вполне себе цивилизованно постучали в дверь, застав меня в этот момент спускающуюся по лестнице.

Остановившись на нижней ступеньке, я замерла. А настойчивый стук повторился, давая и без всяких слов понять, что незваные гости так легко сдаваться и уходить не собираются.

Окинув взглядом собственное одеяние, я содрогнулась, вспомнив вдруг слова брюнета, брошенные им перед уходом. А в следующее мгновение уже слетела с лестницы и понеслась к сундукам, оставленным в коридоре.

Прошлых ошибок я допускать не собиралась. И дверь никому открывать тоже не буду, пока не буду выглядеть как минимум прилично. О том, чтобы выглядеть хорошо, речи даже и не шло. Не с таким гардеробом и внешностью…

Нет, на личико Ариэлла была хорошенькая, это я сразу заметила. Вот только скинуть нужно было как минимум килограммов двадцать, чтобы и остальные это личико сумели разглядеть.

Как я буду сама влезать в эти огромные, пышные платья, я не представляла. Но другой одежды у меня не было. Об удобных брюках и футболке даже мечтать не стоило. А потому, и выхода другого не оставалось, кроме как извернуться, и каким-нибудь чудом себя в платье втиснуть.

Во входную дверь тем временем уже агрессивно тарабанили. Без остановки.

Надо же, какие нетерпеливые гости ко мне пожаловали!

— Подождите десять минут! — крикнула, опускаясь перед первым сундуком.

Сомневаюсь, конечно, что за десять минут успею и все сундуки перебрать, и одеться. Но не выходить же полуголой.

Сейчас не ночь, да и я уже не в состоянии аффекта.

В первом сундуке среди горы кремового шелка, кружев и вездесущих розочек ничего толкового откопать не удалось. А вот следующий сундук порадовал меня своим содержимым.

В нем хранились платья всех оттенков розового, зато они были не такими пышными, и шнуровка спереди позволяла справиться с ними самостоятельно.

Похоже, я добралась до домашних платьев Ариэллы.

Честно говоря, ощущение было такое, будто я отобрала гардероб у десятилетней фанатки барби, но выбора ведь все равно не было. И, тяжко вздохнув, я начала переодеваться прямо в коридоре, подгоняемая нетерпеливым стуком в дверь.

С платьем справиться удалось почти без проблем. И, запихнув в сундук сорочку с пеньюаром, я захлопнула крышку и помчалась к двери.

Вытащила тяпку, которая эту самую дверь всю ночь и подпирала, отставила ее в сторону и потянула за ручку, распахивая дверь.

Передо мной стояли две женщины. Одной на вид было лет пятьдесят, а вторая была старше самой Ариэллы лет на пять. Обе темноволосые, и даже чем-то между собой похожи. Скорее всего, мать и дочь.

Следом за ними, на нижних ступеньках крыльца, стояли еще две женщины, которых я сразу и не заметила. И тоже мать с дочерью, судя по одинаковым рыжим кудрям.

И главное, дорогие наряды всех женщин, как и их шляпки с перчатками не оставляли сомнений в том, что передо мной стоят аристократки.

И эти дамы последние двадцать минут агрессивно тарабанили в дверь?

Выглянула наружу. Взглянула вправо, затем влево. На поездной дорожке, там, где меня вчера высадил кучер с багажом, стояла карета. Возница, лениво прислонившись к ней плечом, щурился от яркого солнца.

И больше никого в округе не наблюдалось…

— Вы ко мне? — несколько удивленно поинтересовалась у женщин, вновь повернув к ним голову.

А дамы в ответ рассматривали меня, не скрывая собственного интереса.

Первой мыслью было, что они и есть те самые жильцы поместья, оставившие вчера пирог и сверкающий от чистоты дом. Но никто накидываться на меня с возмущениями и претензиями не спешил. И я почти сразу поняла, что ошиблась.

— А вы хозяйка дома или из прислуги? — поинтересовалась у меня пытливо темноволосая дама в годах.

— Да ты же посмотри на нее. Вылитая Оллана в молодости, — раздался голос второй взрослой леди в этой странной компании.

— Хммм… И точно. Похожа, — еще раз окинув меня внимательным взглядом с ног до головы, пробормотала брюнетка, — Только больше раза в… гм… три, — еще тише пробормотала она, за что тут же получила тычок в спину от своей подруги.

Я на это замечание не обратила ровным счетом никакого внимания. Мои мысли были заняты другим. В голове все крутилось только что произнесенное женщинами имя, и я все никак не могла вспомнить, откуда его знаю. Но имя совершенно точно было мне знакомо. Точнее, Ариэлле.

— Так значит, вы решили возродить поместье семьи Хэлтон? — поинтересовалась у меня рыжеволосая дама, желая сгладить впечатление.

Хэлтон, точно! Оллана Хэлтон – это же девичье имя родной матери Ариэллы.

А в следующий момент я вдруг осознала кое-что еще. И тут же поспешила уточнить:

— Значит, это поместье раньше принадлежало семье Олланы Хэлтон?

— Конечно, — одновременно отозвались обе дамы, — А как Оллана уехала, здесь больше никто и не жил.

Как интересно, однако…

И как же так получилось, что поместье, которым владела семья матери Ариэллы, с барского плеча отдал мне герцог Клэрмонт? Точнее, только пообещал отдать.

Так и знала, что мужу и мачехе доверять не стоит! И как я только могла даже допустить мысль о том, что, обобрав Ариэллу до нитки, они вдруг расщедрятся и подарят взамен поместье?

Поместье, которое, судя по всему, к этой сладкой парочке отношения никакого и не имело.

Но прежде, чем делать окончательные выводы, нужно разузнать побольше. И четыре прекрасных источника информации сейчас стояли передо мной.

— Может, чаю? — любезно улыбнувшись, предложила я, распахивая дверь пошире.

Глава 24

Женщины отказываться от приглашения не стали. Еще бы, ведь перед этим ломились ко мне целых двадцать минут. И уже через пять минут все четверо расположились в гостиной с такой непринужденностью, что, скорее всего, местные аристократы тоже были знакомы с выражением «чувствуйте себя как дома».

А вот я отправилась на кухню, разыскивать тот самый обещанный чай. Впрочем, поиски долго не продлились, и банку с листовым, заварным чаем удалось найти почти сразу. Как, впрочем, и чайный сервиз.

Единственное, ненадолго я замешкалась перед печкой. Уж больно диковинно она выглядела. И дрова закидывать некуда, чтоб огонь развести. И выключателей нет, как у современных электрических плит.

Пока рассматривала печь и пыталась понять, как ей пользоваться, чайник с набранной в него водой стал неприятно оттягивать руку. И я, не задумываясь, поставила его на печь, продолжая изучать необычную конструкцию.

И, какого же было мое удивление, когда пластина под чайником накалилась, покраснела и от нее стал исходить жар.

— Не дом, а чертовщина какая-то… — рассеянно пробормотала я.

Но вода в чайнике уже закипала, в гостиной меня ждали гостьи, которых неплохо было бы расспросить, и о странностях дома я предпочла ненадолго забыть.

Ночь-то спокойно переночевала. А, значит, и бояться здесь нечего.

Когда чай был разлит по чашкам, начался перекрестный допрос. И если дочери уважаемых леди Уильямс и леди Торли предпочитали молча на меня глазеть, почтенные матроны своего любопытства скрывать не стали.

— Значит, вы дочь Олланы Хэлтон? — уточнила у меня темноволосая леди Торли.

— И приехали сюда без сопровождения и без слуг? — тут же поинтересовалась рыжеволосая леди Уильямс.

Но я тоже сложа руки не сидела. И вместо того, чтобы удовлетворить любопытство местных дамочек, ответила вопросом на вопрос:

— А как вы узнали о моем приезде?

— Я еще вчера экипаж ваш видела, — легко призналась дочь леди Торли.

— А я видела ночью свет из ваших окон, — сообщила дочь леди Уильямс, — Наш дом находится неподалеку отсюда. Прямо через поле. А окна моей спальни выходят на восток. В темноте такое сложно не заметить, — пробормотала она, словно оправдываясь.

— В поместье вашей семьи уже двадцать пять лет никто не жил, — пояснила леди Уильямс, недовольно взглянув на дочь, — Вот мы и решили выяснить, кто же поселился по соседству с нами.

Ну вот, значит, брюнет не солгал. И поместье действительно стояло тут бесхозное больше двадцати лет.

Собралась уточнить у женщин о местном законе, касающемся передачи таких земель наместнику, но даже рта раскрыть не успела.

— Леди Ариэлла, так почему же вы приехали сюда в полном одиночестве? Где ваши родители, муж? Где же сама Оллана? — нетерпеливо уточнила у меня леди Торли.

И тут же добавила, пока я в очередной раз не увильнула от неудобного вопроса:

— Мы с Оланной были подругами. А с тех пор, как она уехала, от нее совершенно ничего не слышно.

Уж не знаю, насколько близкими подругами были мать Ариэллы и эта женщина, но, видимо, чтобы получить ответы на свои вопросы, придется поделиться чем-то и с любопытными соседками.

Подбирать слова стоило очень осторожно. Как минимум об обвинениях герцога и мачехи точно ничего не следовало упоминать. Как и в целом о том неприятном инциденте с графом Обернети.

Кто знает, как местные женщины воспримут эту информацию. Даже в нашем, современном мире, до сих пор многие обвиняли жертв насилия и домогательств. А уж что говорить о мире, в котором до сих пор жива аристократия, а этикет и правила поведения гораздо строже.

Мой короткий рассказ свелся к пересказу сухих фактов из жизни Ариэллы. Мать умерла десять лет назад, отец совсем недавно отправился вслед за ней. А мачеха соблазнила новоиспеченного мужа, после чего меня обманом лишили наследства и сослали сюда.

— Какие в столице нынче дикие нравы, — ужаснулась леди Торли.

— И охотниц за чужим благосостоянием прямо развелось, — мрачно поддакнула леди Уильямс.

Их впечатлительные дочери молчали и лишь взирали на меня с широко распахнутыми глазами. Как позже окажется, я зря поспешно восприняла их молчаливость за скромность. Но это было позже, а пока…

— Так вы, выходит, о семейном наследии и не знаете ничего? — пытливо уточнила у меня леди Уильямс.

— О каком наследии? — недоуменно переспросила я, подливая гостьям чай.

— Об этом поместье, — любезно подсказала леди Торли, — Ох, отец Олланы, ваш дедушка, был известен в наших краях.

Вот как? А сама Ариэлла о южной провинции и не знала совсем ничего, как и о своем деде по материнской линии.

Беседа с этими дамами становится все интереснее и интереснее.

— Да-да, — подхватила леди Уильямс, — Выдающийся был маг. А сколько разных новых заклинаний придумал. Местные до сих пор ими пользуются.

— И как же тогда так вышло, что поместье стояло заброшенным целых двадцать пять лет? — поинтересовалась я.

Если дед Ариэллы был такой выдающейся личностью, то куда же это все делось?

— Так, погибли родители Олланы. А она вскоре после этого в столицу уехала, на попечение к тетке. С тех пор мы о ней ничего не слышали. А других наследников у лорда и леди Хэлтон не было. Одна лишь дочь, — пожала плечами леди Торли.

Дочери Олланы Торли стоило об этом знать. Но когда мать погибла, девочке было всего девять лет. Ребенком она расспросить мать не успела, а герцог Стерлинг не счел нужным что-либо о семье погибшей жены рассказывать.

Вот так и получалось, что когда я приехала сюда, то даже не знала, что этот дом принадлежит вовсе не герцогу, а Ариэлле. Она ведь, получается, единственная внучка известного в местных краях лорда Хэлтона. И единственная наследница, выходит, тоже.

Но кое-что в рассказ окружающих не сходилось все равно. Все вокруг уверяли меня, что в поместье никто не жил больше двадцати лет. И якобы едва увидев экипаж и свет из окон, соседки сбежались.

Глава 25

Выслушав меня, женщины синхронно усмехнулись. И даже молчащие до этого момента дочери леди Уильямс и леди Торли решили позубоскалить.

И виделось мне в этих усмешках нечто ироничное и чуточку зловещее. Хотя, возможно, последнее – всего лишь плод моего воображения. Накрутила себя, вот и мерещится всякое.

— Именно этим лорд Хэлтон в свое время и прославился, — вдруг произнесла невпопад леди Торли.

— Чем «этим»? — нахмурилась я.

— Заклинанием консервации, конечно же, — взглянув на меня, как на последнюю деревенскую дурочку, пояснила дочь леди Торли.

— Ох, видимо, леди Ариэлла никогда с ним раньше не сталкивалась, — добродушно улыбнулась леди Уильямс, — Заклинание консервации накладывается на дом и на все предметы в нем. Незаменимая вещь на случай отъезда хозяев. А когда дом вновь открывают, заклинание рассеивается. Зато все остается в первозданном виде.

— У нас тут этим заклинанием лет тридцать уже все пользуются, — авторитетно покивала леди Торли, — Все благодаря вашему деду.

А я вдруг вспомнила тот странный ветер, который ударил мне в лицо, когда я только открыла входную дверь. Он словно уносил с собой затхлый запах, оставляя лишь свежесть и чистоту.

Понятно теперь, почему все в доме сверкает и выглядит как новенькое, хотя он стоял закрытым целых двадцать пять лет. И пирог с отваром, похоже, тоже с тех времен меня дожидался.

Хотя, скорее всего, не меня, а мать Ариэллы. Не просто же так его приготовили и оставили перед отъездом. Наверняка женщина рассчитывала, что еще вернется домой. Да вот как-то не сложилось…

А не зря ли я этот пирог вообще съела? Выглядел он, конечно, свежеиспеченным. Но ведь был приготовлен двадцать пять лет назад. Да и чай этот, и остальные продукты в доме, кроме той корзинки, принесенной брюнетом, тоже старше самой Ариэллы.

Но женщины меня успокоили, пояснив, что на все скоропортящиеся продукты в таких случаях обычно накладывают еще одно заклинание консервации. И убедили, что за сохранность моего желудка переживать точно не стоит.

Правда, сами тут же поспешили отставить чашки с чаем. А я тактично сделала вид, что этого не заметила.

Визит местных сплетниц оказался неожиданно для меня полезен. И они уже сумели ответить на многие мои вопросы, но оставалось кое-что еще…

— А вы не подскажите, как где можно найти наместника? И как попасть на встречу с ним? Нужно заранее где-то записаться? — поспешила поинтересоваться я у женщин, вспомнив слова брюнета.

Раз уж я выяснила, что на этот дом Ариэлла точно имеет все права и мне даже месяц ждать не нужно, чтобы услышать решение герцога, значит, надо бы за дом побороться и вернуть его в свое полноправное владение.

А сероглазые брюнеты как-нибудь перебьются. У них в любом случае крыша над головой есть. А у меня ее не будет, если я буду разбрасываться имуществом, уступая лишь из-за красивых глаз. Ну и всего остального, впрочем, тоже…

Обе молодые леди, почти не проявляющие интереса к беседе до этого момента, внезапно всполошились. Напряглись, поддались вперед и стали напоминать двух хищников, готовящихся к охоте.

И выглядело этого до того странно, что я сама невольно подобралась.

Неужели и они охотницы за чужим, бесхозным имуществом? С виду так и не скажешь…

— А зачем вам наместник? — спросила резко и, кажется, даже немного ревниво юная леди Торли.

— Да! Зачем? — сердито уточнила юная мисс Уильямс, тряхнув рыжими кудряшками.

Опешив от такого напора, я даже растерялась. Потом, правда, быстро пришла в себя и ответила предельно честно:

— Я тут вчера случайно выяснила, что поместье после двадцати лет, в течение которых хозяева не являлись сюда, перешло под контроль наместника южной провинции. Вместе с прилегающими к нему землями. Хочу с ним поговорить и попробовать вернуть свое имущество.

Меня окинули крайне придирчивыми взглядами. Внимательными, цепкими. И, видимо, увиденное и услышанное девушек удовлетворило. Они тут же успокоились и почти синхронно откинулись расслабленно на спинку диванчика.

Интересное кино. И с чего бы вдруг такая реакция на, казалось бы, вполне себе невинный вопрос?

Ответ нашелся очень скоро. Леди Уильям поспешила пояснить для несведущих:

— Нового наместника нам прислал король еще два года назад. Лорд Ройс Харви — генерал в отставке, — начала женщина и зашептала возбужденно, — Говорят, в ходе завоевания соседней Лореции он получил серьезное ранение. Вернулся домой героем, быстро восстановился, но на службу не возвратился. Ему за заслуги его величество пожаловал титул герцога, назначил наместником и выделил причитающиеся герцогу земли.

В памяти Ариэллы ничего об этом герцоге Харви не было. Да и о завоевании соседней Лореции она почти ничего не знала. Говорю же, у нее в голове были только шляпки, розочки, наряды и… ее ненаглядный герцог Клэрмонт.

— Статный мужчина, — покивала леди Торли, — И до сих пор не женат, — вздохнула она тоскливо.

В ответ на что обе юные леди вновь напряглись и предостерегающе произнесли, взглянув на меня недовольно:

— Но вам, леди Ариэлла, ничего не светит.

Я чуть чаем в этот момент не поперхнулась. А когда пришла в себя, то со всей искренностью их заверила, что ни на каких генералов в отставке я покушаться не собираюсь.

Мне пока одного герцога за глаза хватило, вторых не надо.

А тут еще и генерал, еще и в отставке. Небось, там мужчина под пятьдесят и весь в сединах. У таких обычно даже лицо вечно сердитое и свирепое.

Да и зачем Ариэлле этот генерал, если ей самой едва-едва исполнилось двадцать?

Девицы, сидящие напротив, впрочем, далеко от нее по возрасту не ушли. Лет двадцать пять на вид обеим.

И зачем им только сдался этот старпер? Или в южной провинции все настолько плохо с подходящими женихами?

Судя по тому, что я увидела вчера, женихи у них здесь вполне себе ничего. Особенно брюнеты.

Но… Не стоит забывать про разницу в воспитании и менталитете. Может, у них тут местная мода на солидных мужчин в сединах, а это я такая несведущая и непонимающая ничего?

Глава 26

Распрощавшись с местными сплетницами и договорившись встретиться с ними послезавтра, я с облегчением захлопнула за дамами дверь.

Что они тут устроили перед уходом, страшно было вспоминать до сих пор. А дочери леди Торли и леди Уильямс едва ли не подрались. И успокоились они лишь тогда, когда почтенная леди Торли, скривившись так, будто съела гору лимонов, согласилась на совместный с леди Уильямс и ее дочерью визит в городскую ратушу.

Правда, если юная мисс Уильямс тут же расцвела, едва услышав это, то мисс Торли скривилась в точности, как мать.

А я сделала себе мысленную пометку о том, что с наместником южной провинции нужно будет вести себя аккуратнее. И вообще — лишний раз не смотреть в его сторону. По возможности, конечно.

Быть втянутой в борьбу за генерала в отставке мне не хотелось. И пусть угрозы для местных леди я не представляла никакой, да и они меня серьезной конкуренткой не посчитали, но в пылу борьбы за руку и сердце холостого мужчины могут и задеть.

А оно мне надо? И своих проблем хватает.

Оставшись в гордом одиночестве, отправилась на кухню. Вымыла сначала чашки из-под чая, оставленные местными аристократками, а после решила посмотреть, что же вчера ночью принес брюнет. До плетеной корзинки у меня вчера руки так и не дошли.

Не обнаружив никаких скоропортящихся продуктов, я успокоилась. Жалко было бы, если бы еда пропала. Но в корзинке была круглая головка сыра, два вида копченого мяса, какие-то соленья в банках, хлеб и, судя по всему, местные фрукты.

Вот ими позавтракать я и решила, с тяжким вздохом отодвинув от себя подальше все остальное. Телу Ариэллы точно не помешала бы диета. И раз уж я в этом теле теперь очутилась, то твердо намерена привести его в форму.

Местные фрукты хоть и выглядели необычно, но на вкус экзотичными не показались. Круглые темно-красные с черным отливом плоды, похожие на яблоки, на вкус походили на помесь банана и манго. А овальные плоды с фиолетовой кожурой на вкус были точь-в-точь как киви.

Покончив с этим необычным завтраком, я вспомнила про овощи, хранящиеся в кладовой, и отправилась проводить ревизию.

Вытащив ящик с овощами, еще раз внимательно их осмотрела и перебрала. Плоды картофеля узнала сразу, да и выглядели они привычно. Помимо картофеля, здесь нашлись еще морковь, свекла и… капуста. Правда, морковь была круглой, а свекла почему-то наоборот вытянутой.

— Все не как у людей, — пробормотала я, разглядывая местные овощи.

А потом поднялась и решительно потащила ящик на кухню.

Одно дело смотреть на эти овощи. Но ведь и попробовать их тоже нужно.

Посмотрела на этот набор и пришла к выводу, что готовить буду борщ. Мяса, правда, нет. Но ничего, постный я тоже люблю. Да и для фигуры он будет полезен. А вот отсутствие помидоров или томатной пасты откровенно расстраивало. Как и отсутствие лука и зелени. А уж о сметанке я вообще молчу…

«Ничего, — подумалось мне вдруг в этот момент, — Вот семена свои высажу, и будут у меня потом и помидоры, и томатная паста собственного приготовления. И зелень с луком тоже. А сметану потом как-нибудь куплю. Или на крайний случай тоже сама сделаю».

Приободренная этими мыслями, сразу же взялась за готовку. Почистила, нарезала и нашинковала все овощи, не забыв попробовать их на вкус. Но на вкус морковка оказалась морковкой, свекла — свеклой, а капуста — капустой. И, успокоившись, я принялась готовить свой постный борщ с половиной нужных ингредиентов.

Когда борщ был готов, отставила его с плиты, что сама включалась и отключалась, и продегустировала. На удивление вышло совсем даже неплохо, но перекусив сырыми овощами в процессе готовки, есть я не хотела. А потому, приведя кухню в порядок, оставила кастрюльку с борщом дожидаться обеда.

Моей деятельной натуре не терпелось заняться чем-то еще. Не привыкла я, как Ариэлла сидеть целыми днями на одном месте, занимаясь вышиванием или бесцельно глядя в окно. Мне нужно постоянно быть в движении. Я же для этого и на дачу уехала, собираясь провести там весь свой отпуск.

Тут я вспомнила про свою тяпку и про семена, которые вытащила вчера из корсажа платья и спрятала в сундуке.

Может, не зря они вместе со мной в этот мир перенеслись? Может, это и в самом деле намек? У меня там как раз были огурцы, помидоры, болгарский перец, кабачки, укроп с петрушкой и зеленый лук. А здесь я пока ничего такого не обнаружила.

Так, может, это овощи мои, экзотичные для этого мира, сюда и затянуло, а меня, так сказать, за компанию с ними? Ну, чтоб было, кому урожай высадить и познакомить мир с неизведанными ранее культурами.

Как бы там ни было, а душа требовала деятельности, тело жаждало движения, а пакетики с семенами словно просили не оставлять их в темном, тесном сундуке.

Подхватив свою тяпку, стоящую у входа в дом, я отправилась на разведку территорий. Из всех семян, что были у меня с собой, все, кроме томатов и перцев, можно было посадить сразу на грядку.

Сначала, конечно, эти самые грядки еще нужно было организовать. Но на улице тепло, а жары еще нет. Поэтому время для посадки сейчас самое подходящее.

А вот с помидорами и перцами придется еще повозиться. Да и горшочки подходящие найти для рассады. Здесь-то ничего нет. Это на даче моей был рай для огородников.

Но это потом. Сначала нужно осмотреть территорию и найти подходящее место для моего будущего огорода.

Мелькнула, конечно, шальная мысль о том, что торопиться пока не стоило. Поместье у меня еще и отобрать могли.

Но я почему-то верила в то, что с наместником удастся договориться. Да и душа с телом требовали немедленных активных действий. И собственному порыву я противиться не стала.

Глава 27

Подходящий участок для будущего огорода нашелся почти сразу. Сбоку от входа в дом, как раз с той стороны, на которую выходили окна кухни. Большой участок земли между домом и полосой деревьев, которые росли чуть дальше, подходил для моих целей идеально.

И тень от дома на грядки не будет падать, и деревья не будут их от солнца загораживать.

Удивительно, но высокой травы, которую требовалось бы покосить, здесь не было. Лишь сорняки сплелись в плотный ковер, а кое-где торчали корни старых кустов. Судя по всему, когда-то здесь был сад, от которого теперь совершенно ничего не осталось.

Вдохновленная, я подхватила тяпку и взялась за работу, уже представляя на этом месте, как наяву, ровные грядки с созревшими овощами.

Тяпка заскрипела, вгрызаясь в переплетенные корни лопухов и осота. Я работала методично: подрубала сорняки у основания, выдергивала то, что поддавалось. Кое-где пришлось поработать и руками, опустившись на колени.

Но процесс шел. И с каждой минутой, проведенной мною здесь, участок преображался.

Провозилась я долго, расчищая землю для будущей посадки. Несколько раз делала перерыв, чтобы передохнуть в доме, выпить воды и поесть свежеприготовленного борща, а потом снова приступала за работу.

И вот так, провозившись на участке с тяпкой и сорняками почти весь день, я, вся в пыли и грязи, чувствовала себя такой счастливой, как никогда прежде.

Весь год я ждала своего отпуска и возможности отправиться на дачу. Не как обычно впопыхах попытаться сделать все за короткие выходные. А спокойно, неторопливо заниматься любимым делом.

И пусть сейчас я в другом мире и в чужом теле, но все равно оказалась именно там, где и хотела. И теперь уж никто не сможет мне запретить возиться со своими грядками.

К тому моменту, когда солнце скрылось за горизонтом, я успела расчистить весь участок будущего огорода. Мышцы ныли с непривычки, руки болели, а ноги уже еле передвигались. Но губы то и дело расплывались в довольной улыбке, когда я с гордостью смотрела на результаты своих трудов.

В этот день сил у меня осталось только на то, чтобы подняться в спальню, помыться и завалиться спать. Даже ужинать не стала из-за усталости.

А на следующий день, едва проснувшись и позавтракав, я прихватила свою боевую подругу и вновь вернулась на огород.

Мышцы сегодня после целого предыдущего дня активного физического труда болели еще сильнее, чем вчера вечером. К такому я была абсолютно готова. И у меня частенько все тело болело после дня, проведенного на огороде. А что уж об Ариэлле стоит говорить, которая физических нагрузок в своей жизни и не знала никогда.

Но несмотря на ноющую боль в теле, я была бодра и полна энтузиазма. А потому сразу же взялась за разметку будущих грядок, планируя весь сегодняшний свободный день потратить на то, чтобы закончить здесь работу и высадить семена.

А уже завтра, когда вернусь из ратуши, можно будет заняться и будущей рассадой.

Грядки делала шириной не больше метра, чтобы можно было легко дотянуться до середины, не топчась по высаженным овощам. Дорожки между ними хотя бы в полступни, чтобы потом можно было спокойно пройти. Я протоптала тропинки ботинками, а затем обрубила края тяпкой, придавая грядкам четкую форму.

Потом приступила к рыхлению земли. Почва здесь была мягкая, влажная. Как раз то, что нужно. И мне очень хотелось верить, что еще и плодородная.

Чтобы земля не осыпалась на тропинки, я подгребала ее к центру, создавая небольшие возвышения. Для надежности притоптала края подошвами — пусть это и не идеальные дощатые ограждения, но хоть что-то.

Жаль, конечно, что удобрений у меня нет никаких. Даже самого захудалого компоста. Но ведь некоторые и без них обходятся. И все у них растет прекрасно. У моих соседей по даче так уж точно. В прошлом году и бабы Нюры огурцы с кабачками выросли всей деревне на зависть.

Закончила с этой частью работы я лишь после полудня, когда солнце, достигшее пика, начало медленно склоняться к горизонту.

Есть к этому моменту хотелось просто зверски. Но еще больше хотелось закончить дело и выдохнуть потом со спокойной душой.

Поэтому я отправилась в дом. Прихватила там из сундука все нужные пакетики с семенами, отыскала в кладовой на кухне ведро, набрала воды и вновь вернулась на свой огород.

Опустившись на землю, поставила ведро с водой неподалеку и разровняла руками почву. Затем провела неглубокие бороздки и рассыпала семена. Огурцы в одну грядку, кабачки в другую, а зелень отдельно, чуть подальше.

Затем вернулась к ведру, подхватила его и полила грядки, стараясь не размыть посевы. Вода впитывалась мгновенно, несмотря на влажную почву, будто земля годами ждала этого глотка.

Оставался последний штрих.

Из обломков веток и травы я соорудила нечто вроде табличек. Воткнула их в землю, чтобы помнить, где что растет. А потом отряхнула руки, выпрямила спину и довольно взглянула на результат своей работы.

И пусть теперь какие-нибудь наместники только попробуют у меня поместье вместе с землями отобрать. Мало им не покажется.

Глава 28

Вспомнив о наместнике и о предстоящей встрече с ним, которая должна была состояться уже завтра, я, подхватив тяпку, отправилась в дом.

Все равно на огороде я за два дня успела все закончить. Сама не ожидала, что так быстро справлюсь. Но когда горишь энтузиазмом, словно крылья за спиной вырастают, и усталости совсем не чувствуешь.

Но если огород я облагородила, грядки разбила и даже урожай посадила, то к завтрашнему выходу в люди еще предстояло подготовиться.

Сначала отправилась в ванную и как следует там отмылась, стирая с себя все следы копания в земле. А потом вновь спустилась на первый этаж, поела и вернулась к сундукам, на этот раз более вдумчиво и тщательно рассматривая гардероб Ариэллы.

Часть вещей вытащила из сундуков и перенесла на второй этаж, развесив платья в шкафу.

Вот только все парадно-выходные платья Ариэллы оставила в сундуках. И даже порадовалась тому, что этот «свадебный» ужас надевать не придется. Сама я бы с ними точно не справилась.

Домашний гардероб бывшей герцогини Клэрмонт тоже не воодушевлял. Но на мой личный вкус выглядел куда приличнее, чем платья для выхода. Пусть ткани смотрелись дешевле, а декоративных элементов не было вообще, зато мне в таком не стыдно будет на глаза людям показаться.

А тем более, наместнику. Генерала в отставке, наверное, вообще бы сердце прихватило, увидь он мои розочки и рюши.

Провозившись с гардеробом Ариэллы весь остаток вечера, я выбрала для визита в ратушу скромное домашнее платье нежно-голубого цвета, подобрала к нему нить жемчуга, легкие атласные туфли и перчатки. А после, довольная своим выбором, отправилась спать.

Следующим утром, едва я успела собраться и достать письмо от поверенного герцога, заверенное его печатью, прибыли леди Торли и леди Уильямс в сопровождении своих дочерей.

Вся четверка, к слову, выглядела совсем не так, как в нашу прошлую встречу. Мне вообще казалось, что они ради этого визита в ратушу достали свои самые лучшие наряды. А украшения, которыми были обвешены дамы с головы до ног, сверкали так ярко, что почти ослепляли.

И на их фоне я в платье из домашнего гардероба и с тонкой нитью жемчуга на шее смотрела в точности как бедная сиротка, которую величественные леди приютили по доброте душевной.

Но меня такой контраст ничуть не смущал, а нарядный вид аристократок ни капельки не задевал. Я лишь усмехнулась про себя, радуясь тому, что сегодня, когда я надела платье Ариэллы, оно показалось мне слегка свободным. И шнуровку на груди пришлось затянуть потуже.

А, значит, что я на верном пути. Пару месяцев повожусь на огороде, и от лишнего веса не останется и следа.

Всю дорогу до города я молчала, почти не прислушиваясь к щебету леди и переругиваниям юных мисс Торли и мисс Уильямс. Они были воодушевлены предстоящим визитом в городскую ратушу, куда, по заверению самих леди, они меня обязательно проводят.

И девушки беспрестанно спорили о том, кому из них выпадет честь сопровождать меня на прием к наместнику. Как будто они всерьез рассчитывали, что я возьму их с собой и при них буду решать свои дела с поместьем.

Но, как оказалось, именно на это они и рассчитывали. И даже были в этом абсолютно уверены. А когда мы оказались на пороге той самой ратуши, мисс Торли вообще заявила мне, что я им должна за то, что они меня подвезли. И если к навстречу с наместником я ее не возьму, то в поместье могу добираться пешком.

М-да, вот тебе и бескорыстная помощь от соседей.

Спорить и вступать в конфликт с девушками, у которых шла ожесточенная борьба за местного генерала в отставке, мне не хотелось. Как, впрочем, и добираться до поместья пешком.

А потому я лишь махнула на них рукой и позволила делать все что угодно. Как и позволила самим решать, кто именно из юных мисс отправится со мной на встречу с наместником, чем вызвала очередную волну жарких споров.

Секретарь наместника при виде нашей дружной компании скривился. Причем кривился он, совершенно не скрывая собственных эмоций. Из чего я сделала вывод, что дамы эти в ратуше гостьи частые. И, похоже, ни один из дней приема населения уважаемым генералом не обходится без их присутствия.

Но я быстро осознала, зачем девушки и их матери увязались со мной.

Осознала сразу же, как только секретарь открыл рот и заявил, что у уважаемого герцога Харви нет времени, чтобы вести праздные беседы с леди. И если у них нет конкретного повода для визита и серьезного вопроса, который необходимо решить, то их к наместнику не пустят.

Дамы выставили меня вперед, как щит, и попытались-таки пробиться к начальству. Но секретарь стоял намертво. Зато, когда услышал, по какому вопросу я пришла, и посмотрел на протянутое ему письмо, пропустил меня сразу же. Правда, одну.

Пройдя к двери, за которой и скрывался кабинет наместника, я осторожно постучала и, услышав строгое «Войдите!», переступила порог.

И почти сразу же обомлела, наткнувшись взглядом на мужчину, сидящего за столом. А под левым глазом у него был большой такой сине-фиолетовый фингал…