Падая, не сгорай

Тизер

Тизер

Он: Ненавидеть её было легко. Игнорировать – ещё проще. Но одного прикосновения к напуганной девчонке хватило, чтобы возведённое здание рухнуло, а меня засыпало руинами из сожалений. Это всё моя вина. Признаю. Именно я виновен во всех бедах, с которыми она столкнулась. Но она об этом не догадывается…

Она: Возможно, ненавидеть его – это правильный путь. Я могу обвинить этого парня во всём: правда на моей стороне. Но раскаяние в зелёных глазах заставляет сердце дрогнуть. Я не могу его презирать – никогда не могла. Хотя тогда я ещё не знала, какую роль он сыграл в моей жизни…

Предубеждение и недомолвки. Ненависть и сомнения. Страх и отчаяние.

А также любовь, дружба и прощение.

Happy End

Пролог

2 года назад

POV Аня

- Милая, ты ведь понимаешь, о чём я?

Нет, я не понимала, что она говорит.

Не так.

Я не хотела верить, что она вообще это говорит. Думала, что нравлюсь ей. Именно к ней я обратилась в первую очередь.

- Ты и я… Мы ничего не сможем сделать. Прими это.

Руки учительницы тянутся ко мне через учительский стол. Двигаю своё натянутое струной тело назад, подальше от утешающих прикосновений. Нуждаюсь не в них, а в справедливости.

Настасья Андреевна видит это, больше не пытается коснуться, просто вытягивает руки вдоль стола.

Опускаю голову ещё ниже, почти касаясь подбородком столешницы первой парты, стоящей вплотную к учительскому столу. Не хочу здесь находиться. Ещё в пятницу я была рада, а в понедельник едва сдерживаюсь, чтобы не броситься вон с криками, обливаясь холодным потом от страха и отчаяния.

Никто не собирается мне помогать. Никому нет дела до того, что произошло в пятницу во время школьной дискотеки. В соседнем классе. Глаза исподлобья упираются в стену. Прямо за ней.

Кого я обманываю? В глубине души сквозила правда: именно по этой причине я не рассказала маме или её подруге. Они бы ни за что не спустили всё на тормозах, пострадав в процессе. Могла ли я такое допустить? Конечно, нет. Мы ещё после трагичной гибели отца не оправились.

- Реальность такова, - продолжала Настасья Андреевна, ещё три минуты назад бывшая моим любимым учителем, - что школа заступится за него. Адвокаты выставят тебя в плохом свете. Они обвинят тебя. Скажут, что ты сама на всё согласилась. Вы оба несовершеннолетние. Ему ничего не будет, а вот тебе…

Моё тело словно коченеет. Жмурюсь, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

- Из школы тебя попросят уйти.

- Я и так не хочу здесь оставаться, - с трудом и едва слышно произношу: язык не слушается.

Учитель или не замечает, или прикидывается.

- Вероятно, сделают отметки в твоём деле, после чего тебя не возьмут ни в одну приличную школу, да и с университетом будут проблемы.

Ещё утром реальность казалась туманной, но друг предстала передо мной кристально чистой и такой сырой. Зябну, будто оказываюсь в болоте. Из которого не выбраться.

- Давай просто сделаем вид, что ничего не произошло, м? – Собираюсь с силами, чтобы посмотреть на женщину, преподающую живопись. Она нервничает. Не могу сказать, что это меня радует, но и не усугубляет положение. – В конце концов, ничего непоправимого не случилось.

Вздрагиваю от этой фразы. Глаза наполняются непролитыми слезами. На губах уже чувствуется солоноватый привкус.

Не случилось?

Тогда почему моё тело ощущается каким-то чужим? Почему страх ещё сковывает нутро, а синеватые следы его рук на коже саднят? Кусок не лезет в горло, зато сон приносит лишь кошмары.

В голове только одна мысль – справедливость спасёт хрупкое равновесие. Непостижимо. Этого не будет.

- Я поговорю со школьным психологом. Она позанимается с тобой. Оставим всё в тайне.

Как можно промолчать? Как можно просить меня об этом? Упрямо поджимаю губы. Настастья Андреевна видит это, хмурится.

- Послушай, - она резко встаёт, выходит из-за стола, - твоё слово будет против его слова. Они встанут на его сторону. Родители в попечительском совете. У тебя нет доказательств. Никто не поверит, даже если я поручусь за тебя. Меня уволят, тебя отчислят.

Учитель вздыхает, скрещивает руки под грудью.

- Давай просто забудем? Сосредоточимся на занятиях. Я подготовила для тебя отличную программу. Впереди много конкурсов. Если будешь периодически выигрывать, то тебя без проблем возьмут в институт искусств. Не будем портить твоё будущее.

Слова звучали для меня белым шумом. Просто помехи, которые мозг не смог разобрать. Смысл прошёл мимо. Я не могла запросто перешагнуть через случившееся. Тело горит, словно в лихорадке. На лбу выступает испарина.

Усталость ложится на плечи тяжким грузом. Мне страшно и обидно. Неужели в этой жизни всё так несправедливо?

Не хочу вспоминать, но воображение художника играет со мной злую шутку. И вот я вновь в том классе. Руки шарят по моему телу против воли. Сопротивляюсь. Всхлипываю. Прошу отпустить меня. Слышу голос…

- У меня есть свидетель, - выдыхаю, а затем делаю быстрый вдох, словно прихожу в себя.

- Свидетель? – Настасья Андреевна скептически поднимает брови. – Ты уверена, что этот свидетель захочет говорить?

Секундное сомнение, затем утвердительно киваю.

- Тогда тебе стоит поговорить с твоим… хм, свидетелем прежде, чем объявлять войну отпрыску одной из самых влиятельных семей нашей школы.

Глава 1

Наши дни

POV Аня

Папа всегда учил меня, что ненависть – это плохое чувство. Тёмное, обжигающе горячее. Оно разрушает нашу душу.

Я была послушной девочкой, всегда слушала папу, пока он был рядом.

Но папа умер два года назад. Тогда же случилось то, что подорвало мою веру в людей. Отвечать добром на добро стало невозможно. Это как смешать акриловые и масляные краски. Не стоит ждать хорошего результата.

В школе уже не так тихо, как вчера вечером, когда я уходила. Моё появление вызывает серию осуждающих взглядов, шёпот возмущений. Они до сих пор не поняли, что я здесь делаю.

Вот вам пять фактов обо мне.

Факт № 1: я учусь в школе для обеспеченных детей. И попала я сюда ценой жизни моего отца. Только это удерживает меня в стенах здания.

Детишки брезгливо расступаются, не желая случайно задеть меня. Это не вызывает никакой реакции с моей стороны. Как бы печально это ни звучало, но я привыкла.

Факт №2: здесь у меня нет друзей.

Иду по коридору. Глаза сами находят картину, которую повесили лишь вчера. На холсте акриловыми красками нанесён мрачный пейзаж. Отворачиваюсь. Лёгкие сжимаются, не желая принимать удушающую гарь, требуя чистый воздух. Надежда, с которой создавался рисунок, не оправдалась.

Факт №3: живопись – единственное, что до сих пор помогало мне справляться.

Сердце стучит неравномерно, будто у меня аритмия. А живот медленно, но верно скручивается в трубочку. Впереди на лестничном пролёте замечаю шумную компанию. Ненароком дотрагиваюсь большим пальцем до маленького серебряного колечка на безымянном пальце с гравировкой «спаси и сохрани». Руки холодеют, а пальцы предательски немеют, не давая сжать кулаки.

Поворачиваю направо, чтобы подняться на второй этаж в класс. Я ни разу не запнулась, несмотря на мои мольбы, чтобы пока преодолеваю первый пролёт, на нас свалился метеорит, не давая мне поравняться с группой смеющихся и активно жестикулирующих ребят.

Встречи не избежать. Корю себя, что не пошла другой лестницей, пусть она и на реконструкции. Я могла бы быстро прошмыгнуть, никто бы из учителей не заметил. Хотя не думаю, что мне удалось бы избежать этой встречи. Сделав круг, всё равно бы вышла к кабинету, сразу после этой лестнице.

Школа представляет собой здание с двумя крылами, зеркально отражающими друг друга. Соединяет их широкий коридор на первом этаже и актовый зал на втором. Ты можешь войти через главный ход, подняться по лестнице первого крыла на второй этаж, пересечь коридор по актовому залу, и выйти во второе крыло. Первое крыло частично на реконструкции, как и сама лестница.

Опускаю голову, мысленно перечисляю все плюсы школы, в тысячный раз убеждая себя, что не могу развернуться и навсегда покинуть её. Осталось двести семьдесят дней, я стану свободной.

Ученики замечают меня, смех стихает, зато слышатся презрительные вздохи. Делаю шаг, ступая на лестницу, но приходится остановиться, словно наткнувшись на отполированную стеклянную стену.

- Слышала, что советь и стыд – это удел нищебродов, так почему же ты такая бесстыдная?

Высокий женский голос режет ультразвуком, морщусь от неприятных ощущений в ушах. Медленно веду глазами вверх.

Женские и мужские ноги. Темные брюки, телесные капронки, чёрные гетры. Юбки в клетку короче необходимого минимума. Жакеты, галстуки, белые рубашки. В нашей школе вовсе не уникальная форма. Зато жутко дорогая, словно платы за обучение, кружки и различные секции недостаточно.

Мы с мамой никогда бы не потянули подобное образование. Даже если бы папа был жив. Но так уж вышло, что именно после его смерти, я оказалась здесь.

В самих же учениках не было ничего особенного. Обычные школьники с дорогими телефонами и украшениями.

Кто-то с прыщами, или рубцами от них. У кого-то слишком длинные стрелки, нарисованные дорогой подводкой.

Девушка справа от меня нервно теребит неудачно осветлённые волосы, высушенные концы так и просятся под ножницы. Кто знает, может на уроке рукоделия моя рука соскользнёт, помогая выжить её волосам? Останавливаю фантазию. После этого мне не выжить.

- Думаешь, раз выиграла конкурс, сразу стала нам ровней?

По-прежнему не могу сдвинуться с места. Ученики и не думают отодвинуться, позволяя пройти. Перевожу взгляд на не унимающуюся стерву.

Она симпатичнее своих подруг. Тёмные блестящие волосы, аккуратный макияж, губы же стали больше с прошлого раза. Не то чтобы я следила, но из её рта всё время льются помои. Красивая, богатая, с раздутым самомнением, и такая желчная, что от слюны сдохнет любое растение.

В прочем, они тут все с манией величия. И да, я выиграла конкурс. Не один. Уже третий год обхожу нашу королеву, словно нарочно провоцируя. Но кто же виноват, что судьям мои рисунки нравятся гораздо больше?

- Она оглохла? – хохотнул придурок Галетов. Он из моего класса. – Медицина сейчас дорогая. Разве нищих лечат? Эй, сходи, уши промой!

Факт № 4: в среднем по статистике страны я не бедная, но для учеников этой школы ничем не лучше вокзального бомжа.

- Жалко, что нельзя промыть мозги.

Это вырвалось прежде, чем я хорошенько взвесила последствия. Огрызаться – себе дороже. Но в данной школе слово – это воробей, которого не просто поймают, из него сделают чучело.

Женская половина выпятила губы трубочкой, а мужская подняла брови. Только одни брови остались на месте. Хотя это только моя догадка. Не буду проверять.

- Давненько мы не ставили тебя на место, - цокнула королева, выходя вперёд. – Вот вам и власть народу.

Глаза компашки предвкушающе блеснули. Кровожадность – ещё одна отличительная черта богатеньких упырёнышей. Пока их родители-упыри пью кровь у подчинённых, эти наслаждаются издевательствами над одноклассниками.

Я не шарахаюсь назад. Любое неловкое движение – кубарем плечу вниз на потеху жаждущей публике. Лишь мои онемевшие пальцы сжимают ремешок сумки.

Глава 2

POV Аня

Прошла уже половина урока, когда дверь резко открылась, и в кабинет вошла девушка в растрёпанной и помятой школьной форме. Позади неё мелькнула знакомая мужская фигура. Он ещё стоит на лестнице? Решил прогулять? Непохоже на отличника.

Галет захлопал в ладоши и заухал, словно горилла, узнавая вошедшую. Незнакомка никак не отреагировала на бурное приветствие дурочка, даже голову не повернула в его сторону, лишь хлопнула дверью, выражая крайнюю степень недовольства. Несколько широких шага привели её к столу учителя.

Не могу удержать свои брови на месте. Широко распахиваю глаза. Казалось бы, картина не такая уж удивительная. Мне, перемещающейся на автобусе, вполне привычна. Но не в рамках этой школы.

Красивая темноволосая девушка с мальчишеской стрижкой, серией серёжек в ушах, по одной в носу и губе. Прикидываю, есть ли у неё татуировки. Вполне возможно.

- А, Вероника Громова, - поприветствовала математичка, - я уж было подумала, что вы решили проигнорировать мой урок. Сегодня мы повторяем, но завтра будет новая тема, прошу не пропускать занятие. Садитесь.

Задерживаю дыхание, понимая, что единственное свободное место находится по соседству со мной. По каждому движению девушки понятно, что ей это не понравилось.

- Садись со мной, Ника, - басит гориллоподобный Галет своему другу. – Освободи место!

- Да не хочу я.

Он пинает соседний стул. От неожиданности его сосед крякает, затем опрокидывается вместе со стулом. Грохот сотрясает стены. Слышатся охи учеников. Все разом оборачиваются на задние парты.

- Что за цирк вы устроили, Галетов? – вскидывается учитель, поправляя прямоугольные очки. – Вероника уже заняла парту на сегодняшнем уроке. Дальнейшее перемещение обсудите после занятий.

Математичка поправляет свой классический костюм-двойку, после чего отворачивается к доске. Я тоже вернулась к своим записям, проверяя, где остановилась.

Временная соседка по парте достала новую тетрадку и ручку, но даже не открыла её. Просто уставилась перед собой. Я украдкой глянула на неё. На близком расстоянии можно различить бледную кожу и серию ярких веснушек на носу и щеках. Солярий перестал быть модным. Да здравствует анемичный аристократизм.

- Что-то хочешь мне сказать, ангелочек?

Требуется несколько секунд, чтобы понять, к кому она обращается.

- М? – С каких это пор я стала ангелочком? – Ничего.

- Вот и не пялься, - огрызнулась Вероника. Голос у неё на удивление мелодичный, хотя от такой особы ожидаешь прокуренной хрипотцы. Стереотипы. – А то вылупила тут свои голубые глаза. Ещё и волосы отрастила. – Девушка чуть наклоняется ко мне. – Папин ангелочек, не так ли? Хорошо пользуешься своей внешностью? Научилось манипулировать?

Отшатываюсь, убеждаясь, что одним из пунктов требований зачисления в данный богатый храм знаний является стервозность. Святые соболиные кисти, мы ведь даже не знакомы.

Я отворачиваюсь с твёрдой уверенностью не обращать внимания на странную новенькую. Она всё равно не будет здесь на следующем уроке. Никто не хочет сидеть рядом со мной. Вдруг ненароком заразится бедностью. Здесь это считается неизлечимой болезнью. Если понадобится, то и парту лишнюю поставят. А если у школы не будет в наличии, то карманных денег с лихвой хватит, чтобы сделать заказ в крупном мебельном магазине.

Но меня ждало ещё большее изумление. Соседка не появилась ни на одном из последующих уроков.

***

Домой я пришла раньше обычного. Как ни крути, а настроения рисовать не было. Радует только то, что удалось застать маму. Она как раз собирала сумку.

- У меня дежурство сегодня, Нюта, - заплетая тугую косу перед зеркалом, повторяет мама, хотя я знаю её расписание.

- Знаю.

Подхожу к ней сзади, вижу наше отражение. Мы с ней примерно одинакового роста, обе худенькие, с густыми русыми волосами. Любой скажет, что я мамина копия. Голубые глаза, маленький носик и аккуратные губы. Можно сказать, что мы красивые. Но какой толк от красоты, когда жизнь диктует свои условия?

- Как дела в школе?

- Нормально, - привычно отвечаю, умалчивая.

Мама ловит мой взгляд. Иногда мне кажется, что она всё знает. Но никогда не настаивала на ответах, не докапывалась до сути. Ей самой нелегко. Смерть папы, ответственность за меня. Я просто благодарна наличию матери в своей жизни.

Она любила папу, но ради меня не впала в депрессию, разрушая себя. Мама стиснула зубы, крепче сжала кулаки, взвалила на плечи кучу обязанностей, двинулась вперёд, потащив меня на буксире.

Поэтому я не имела права жаловаться. Просто не могла себе позволить расстроить её. Мама обрадовалась, когда в качестве компенсации мне предложили обучение в престижной школе.

- Папа бы хотел этого, - дала согласие мама, её глаза блестели от слёз. – Правда ведь?

Тогда я не нашлась с ответом. Не знаю, чего бы хотел мой отец, но я бы точно выбрала его живого вместо обучения в элитной школе. Тем более, когда выяснила, что скрывается за презентабельным фасадом.

- Мне звонила Настасья Андреевна, - опускаю глаза при упоминании учительницы. – Она сказала, что ты выиграла конкурс. И что если займешь первое место в конкурсе, организованном Институтом искусств, то тебя автоматически зачислят. Почему ты мне не рассказала?

Для чего преподаватель это делает? Зачем звонит маме каждый раз? Как она вообще может спокойно с ней разговаривать, когда два года назад сделала всё возможное, чтобы замять случившееся?

Не хочет, чтобы я соскочила с крючка? Но уже и так прошло слишком много времени, чтобы откапывать замурованную в школьных стенах тайну.

Может, чувствует вину? Отметаю эту мысль сразу.

- Он будет после нового года, - пожимаю плечами, но больше похоже на то, что меня ударило током. – Незачем бежать вперёд паровоза.

- Ты права. – Мама погладила меня по голове. – Я приготовила тебе ужин. Заведёшь будильник, или мне тебя разбудить?

Глава 3

2 года назад

POV Кирилл

Я здесь, потому что дома очень тихо, словно все погрузились в спячку до весны. Наступит ли она? Мне это не нравится. Нет бедлама, который вечно привносит сестра. Её самой тоже здесь нет. Я вынужден блуждать в одиночестве.

Ей там плохо. Я точно знаю. Но отец прав: здесь ей будет ещё хуже. Соблазн возвращения к прежним привычкам слишком велик.

Меня шатает. Чертыхаюсь, когда пол качнулся, словно на корабле, и я врезался в стену рукой, предотвращая черепно-мозговую травму. Смешивать было плохой идеей. Тошнота застряла в горле.

На плечо ложится женская рука, напоминая когтистую лапу коршуна.

- Ки-и-и-р, - протяжно хнычет Трисса, - куда ты пропал? Без тебя так скучно.

Оборачиваюсь. Лицо девушки размыто. Это даже хорошо.

- Так иди к своему брату, - фыркаю, раздражённо стряхивая пальцы.

- Не могу, - в голосе снова появляются капризные нотки, которые я ненавижу. – На нём снова повисла она.

Она?

Глаза сами шарят по залу, между танцующих одноклассников, выискивая. Не находят.

- Такая прилипала, - продолжает жаловаться Трисса. – Вова говорит, что она всё время звонит ему и пишет, да и в школе её не оторвать, сам ведь видел. – Голос вдруг меняется. – Как думаешь, может, её хорошенько припугнуть? Тогда она отстанет?

Скалюсь. Эта идея приходится мне по душе. Пьяная голова сама рисует картинку.

Девушка пятится в страхе, а я подхожу ближе, словно хищник. Её притворно невинные глаза широко распахиваются, а рука вытягивается вперёд, желая затормозить. Упирается в мою грудь, но не может остановить. Я же хватаю её за шею, едва сжимаю, но этого достаточно, чтобы она забилась в агонии.

Тогда она поймёт, что зря появилась в нашей школе. Здесь ей ничего не светит.

Хочется отыграться на ней. Унять ту боль, что точит изнутри, словно червь сердцевину яблока, оставляя гнить изнутри.

Ненавижу! И её, и ей подобных! Они словно пиявки, присасываются и тянут, тянут, тянут…

И если Вован готов вновь сунуться в эту реку, я же не идиот.

Глаза улавливают движение. Женская тень проскользнула в дверь, вон из зала. Словно ищейка беру след, не обращая на внимания на оклики Триссы. Вестибулярка подводит: пару раз врезаюсь в танцующих. Они возмущаются, но я не сбиваюсь с ритма, двигаясь по пятам. Голова пульсирует, а в груди дребезжит желание сделать больно…

Наши дни

POV Аня

Глаза резко отрываются, сажусь на кровати. Свет яркий. Я забыла закрыть шторы, да и не заметила, как уснула.

Провожу рукой по мокрым щекам.

Чёрт. Опять. Когда это уже кончится?

Прошло уже два года. Неужели так сложно двинуться дальше? Почему я вновь и вновь возвращаюсь в кошмар, который усердно пытаюсь забыть?

Тянусь к телефону. Выключаю будильник. Следом принимаю звонок от мамы.

- Ты проснулась?

- Да, - стараюсь говорить мягче, хотя горло дерёт раздражение.

- Молодец, - выдыхает мама. – Позавтракай плотнее.

- Хорошо, - соглашаюсь, хотя она говорит это изо дня в день. Но я понимаю, что ей это необходимо, заботиться обо мне. После смерти папы, маме отчаянно нужно чувствовать тебя важной и незаменимой. Хотя так всегда и было. Всё же я позволяю выплеснуть на меня весь её запас контроля и удушающей заботы. – Как прошла смена?

- Как обычно бардак, куча экстренных, - вздыхает, затем торопится: - Мне пора бежать. Увидимся вечером.

Я не успеваю ответить, мама уже отключилась. Есть совсем не хотелось: съела печенку и запила её кофе. Бодрости не прибавилось, но хоть головная боль поутихла.

В школу собиралась, скрипя зубами. Глаза не отрывались от рисунка, к которому я так и не притронулась вчера. Да и позавчера. И неделю назад. Творческий ступор. Раньше проблем у меня не было, но идея не идёт.

Остановка. Автобус. Сорок минут тряски, и я на месте. На парковке перед школой начинают останавливаться машины с личными водителями. Быстро прохожу в ворота, чтобы не затоптали.

В здании уже полно народу. Передо мной вновь дилемма. Обойти по отремонтированной лестнице, через спортзал, или же пройти под спортзалом по коридору, выходя к пролёту, на котором вечно толпится самая гадкая компашка.

Смотрю влево на блестящие перила, выкрашенную лестницу, от которой веет холодом. Её привели в порядок очень быстро, стирая все следы произошедшего, но пользоваться пока не разрешали. Словно ничего и не было.

Никто не понёс наказание, хотя это явно человеческий фактор. Богатые детишки баловались с огнём. Родители в детстве не научили, что спички не игрушки. Моя теория: кто-то закурил в туалете. Он как раз за этой лестницей.

Выбираю второй вариант, резко развернувшись вправо, чтобы окунуться с головой в волну неприязненных взглядом, насмешек и унижения.

Но моё место оказалось занято. Отчасти. Смотрю вверх, хотя и так уже слышу знакомые голоса.

- Раз училась в Англии, то думаешь, что можешь теперь задирать нос? – Это стервозина пытается воткнуть свои острые ястребиные когти в жертву. – Но мы ведь помним, почему тебя отправили в ссылку.

Жертва лишь усмехнулась.

- Ну, помни что, если тебе нечем больше заняться. Своя-то жизнь скучная, вот и суёшь свой нос, куда не надо.

Моя новая соседка по парте не промах. Хотя вряд ли она ею останется. Ей уже наверняка поставили отдельную парту, чтобы не дай бог не испачкалась.

- Ладно, Трисс, - вставляет свои пять копеек Галетов. – Не будем ссориться в первый же день. Вы вроде бы подруги.

Морщусь. Теперь и сама надеюсь на дополнительную парту.

- Что это за прикид? – не унимается Трисса, игнорируя возможность примирения. – У нас так не ходят.

С этим не поспоришь. В этих стенах моден глянец и социальные сети, в которых можно выставить на всеобщее обозрение шикарную жизнь, получив в ответ волну зависти.

Глава 4

POV Аня

- Как вы все знаете, на следующей неделе у нас в школе состоится пижамная вечеринка с ночёвкой, и поэтому…

Класс загудел, перебивая учителя. Она вздохнула, манерно скрестила руки на груди и прислонилась бедром к столу, словно успела устать.

В общем гуле сложно было что-то расслышать, но я разобрала парочку слов.

- Наконец-то…

- Будет весело…

- Надо подготовиться…

- … сходить в салон…

Надо ли уточнять, что я не испытала ни грамма счастья и не разделяла с одноклассниками предвкушение праздника. Наоборот. От этой новости нервы сжались в тугой комок. Неужели правда близится этот день? Бросаю взгляд на календарь позади Настасьи Андреевны, хотя и так ясно.

Дата на бумаге становится больше, словно приближается ко мне, желая ударить по лицу. Пощёчина, каждый год напоминающая, что я не смогла защитить себя, что на моей стороне никого нет и не будет. День, когда упали все маски, школа показала себя во всей красе, и я наконец поняла, в каком мире живу.

Безнаказанность.

Беспричинная паника безжалостно поглощала каждую клетку моего организма. Липкое ощущение чужих нежеланных прикосновений скользит под одеждой. Там, где не хочу их чувствовать. Это неправильно.

Он продолжает наслаждаться жизнью, в то время как я мучаюсь страшным ночным мороком, раз за разом переживая ужас и чувствуя бессилие. Невыносимая зацикленность.

Знаю симптомы. Не могу допустить приступа панической атаки посреди класса. Я не должна быть ещё более уязвимой. Только не рядом с этими людьми. Сочувствия не дождусь, просто дам им новый повод для насмешек.

Губы задрожали. Прикрываю глаза, делая неспешный вдох и ещё более медленный выдох. Я зачеркну этот день в календаре, забьюсь под одеяло, сожму любимого плюшевого медвежонка и буду в безопасности. Это помогает.

В пульсирующее сознание врывается голос Настасьи Андреевны, решившей, что ученики готовы слушать дальше.

- В этом году контролировать мероприятие будем мы на правах выпускного класса.

- Не-е-е-т, - хором протянули одноклассники. – Почему мы?

- Потому что мы самые старшие. Параллельный класс будет занят тем же.

- Как можно доверить нам? Мы же таки-и-и-е безрассудные.

- А тебе, Галетов, - с лёгкой насмешкой ответила учительница, - никто ничего и не доверят. Я хорошо знакома с уровнем твоей безответственности. – Он улыбнулся от уха и до уха, словно услышал комплимент. – Я выберу несколько человек для помощи, остальные просто должны вести себя подобающе, показывая пример.

Настасья Андреевна начала перечислять фамилии. Услышав свою, ученики либо возмущённо фыркали, либо кровожадно сверкали глазами, уверенные, что их наделили властью.

- Лебедева.

- Что? Я? – охаю. В надежде, что учительница ошиблась, смотрю на неё, но она лишь твёрдо кивает.

- Да, Аня, ты.

Меня вновь накрывает ледяной волной, сметая защитные барьеры. Прижимаю подбородок к груди.

- На сегодня все свободны.

Ученики повскакивали со своих мест, я же осталась сидеть. Настасья Андреевна не удивилась, проводив всех, повернулась ко мне.

- Я не пойду.

- Я уже обсудила это с твоей мамой. Ты должна прийти.

- В прошлом году меня не было.

- Да, - соглашается учитель. – Но в прошлом году наш класс не был назначен смотрителем.

- Они всё равно не будут меня слушать.

- Как и нас.

Настасья Андреевна садится за стол, спокойно открывает свой блокнот.

- Дети обычно не слушают здравый смысл. Особенно когда дело касается развлечений. Сначала делают, лишь потом задумываются.

Прикусываю язык, чтобы не сказать, что я думаю об этих развлечениях богатеньких детишек. Кто вообще придумал эту традиционную пижамную вечеринку? Неужели нельзя просто устроить вакханалию в домашних условиях?

- Это на добровольной основе. Я отказываюсь.

Слегка дрожащей рукой запихиваю учебники в свою сумку, затем встаю.

Учительница взяла ручку, что-то чиркнула в блокноте.

- У тебя нет балов добровольческой деятельности.

Упираюсь в парту.

- Волонтёрство? – переспрашиваю.

- Да, - она ещё что-то пишет на полях, не поднимая на меня глаза. – У всех в этой школе есть благотворительные или волонтёрские проекты. Это дополнительные баллы, необходимые для поступления в крупные вузы. В твоём портфолио нет отметки.

- Там куча грамот и наград за победы в конкурсах.

- Недостаточно. Если ты не выиграешь в конкурсе института искусств, то эти баллы будут необходимы. Тогда ты скажешь мне спасибо.

- Сомневаюсь, - процедила, едва сдерживаясь.

Учитель убирает ручку в сторону, чтобы потереть подушечками пальцев свои виски.

- Эти годы я стараюсь заботиться о тебе. – Она укоризненно качает головой. – Но вместо благодарности получаю неуважение.

- Заботитесь? Как же?

- Все конкурсы, в которых ты принимала участие…

- Я сама их выиграла, сама рисовала.

- Тебя бы не допустили и до половины из них, если бы не я. Это моя заслуга. Я проталкивала тебя, рисковала своим преподавательской репутацией.

- Неправда. – Клацаю зубами. Там, где ещё минуту назад была паника, нарастал праведный гнев. – Вы никогда ничем не рисковали. Вы бы не отправляли мои работы, если бы не были уверены в победе. Вы знали, что я выиграю, а значит это и вам плюс, бонус как преподавателю. Вы не ставили на кон своё насиженное место здесь. Если бы вы были на моей стороне, то не промолчали бы два года назад. И не сделали бы так, чтобы замолчала я.

- Мы уже это обсуждали. Ты не смогла договориться со свидетелем, - затем добавила очень тихо: - если он вообще был.

Не знаю, хотела ли она, чтобы я это услышала, но я это сделала.

- Хотите сказать, что я вру? Обманываю вас?

- Тебе следовало сходить к нашему психологу, как я советовала. Тогда бы ты проработала проблему и спокойно жила дальше.

Дежавю.

Точно также закончился наш разговор два года назад, когда Настасья Андреевна впихнула меня в кабинет школьного психолога. Она гарантировала, что мне станет легче.

Глава 5

POV Аня

Мне не удалось избежать этой ночи. Я не знала, как объяснить маме своё нежелание. Не смогла прикинуться больной. Родительница сразу бы раскусила мой обман. Проверено годами безуспешных попыток. Это жирный минус того, что в семье медицинский работник.

Я притаилась в углу зала, поближе к выходу на случай чрезвычайной ситуации, молча и бесстрастно наблюдая за хаосом. Ученикам явно нравилось это мероприятие. Углы зала были завалены неразобранными спальными мешками, а в центре школьники с девятого по одиннадцатый класс прыгали под музыку. Уже изрядно выпившие.

Достаю телефон, чтобы посмотреть на время. Двадцать два часа. До отбоя ещё далеко. Многие вообще не лягут спать, чтобы не потерять ни минуты драгоценного времени.

Два года назад я считала также. Тогда мне казалось, что я очутилась за границей, где всё вокруг неизвестное и интересное. Верила, что это новое начало.

Соберу золу и пепел, смешаю с водой и построю замок, похожий на те, что возводят на пляже из песка. Но мой замок смыло раньше, чем наступил прилив.

Дождь.

Слёзы.

Я не ходила с другими учениками по кабинетам, не проверяла тёмные закоулки, выискивая алкогольные заначки и уединившиеся парочки. Не собиралась быть причастной к этому. Не хотела найти то, что вновь вывернет нутро. Тем более что вряд ли смогу помочь.

Страх.

Я просто боюсь.

- Видела Громову? – Две незнакомых мне девчонки садятся рядом со мной, но не замечают моего присутствия.

- Нет. А что с ней?

Они говорят громко, чтобы перекричать музыку. Не раскрываю своё местонахождение, решив, что сами уйдут, когда надоест трепаться и сплетничать.

- Напилась до поехавшей крыши. Маму родную не узнает.

- Фу, - девчонка пригубила что-то из бутылки. Вряд ли это безалкогольная газировка. – Трисс права, её точно скоро опять выгонят.

Понимаю, о ком они говорят. Хмурюсь, теперь уже сама прислушиваясь.

- Думаю, да. Ведёт себя как шпана какая-то. Даже и не скажешь, что из такой семьи.

- Кир долго не сможет её выгораживать. Ещё парочка прогулов, и будет паковать чемодан.

- Как думаешь, в какую страну её отправят на этот раз?

Дурочки захихикали. Но быстро заткнулись, когда в центр зала ввалилась шатающаяся соседка по парте. На ней откровенный топ с одной широкой бретелькой, школьная юбка и полуботинки на тракторной подошве.

Сплетницы были правы: она от души залила в себя алкоголь, не жалея ни напитка, ни своего тела. Клише сработало против неё: поведение не удивляет.

Девушка пытается танцевать, но её бросает из стороны в сторону, кружит, расталкивая развлекающуюся молодёжь. Они тоже не особо трезвые, поэтому выглядит это как боулинг, где один шар опрокидывает десять кеглей.

С пункта моего наблюдения картина выглядит удручающе. До определённого момента. Затем становится хуже.

Ника ненароком задевает очередного парня. Тот оборачивается, видит перед собой красивую, изрядно подвыпившую девушку. Вместо того чтобы отскочить, как это делали другие, он двигается на неё. Вытягивает руки, ловит её за талию, прижимает к себе.

Новенькая противится вниманию. Она пытается отмахнуться, рот шевелится: что-то возмущённо говорит. Ника бьет парня по плечам, отталкивая. Он отшатнулся, но вновь навалился на неё.

Морщусь, наблюдая за неприятной картиной. В надежде смотрю на учеников вокруг них. Никто не поможет? Не замечают или попросту игнорируют.

Нервно потираю шею, затем подхватываю ногтем большого пальца ранку на губе, чтобы порвать тонкую кожу. Закусываю губами, чувствую привкус крови. Тяну выше и давлю сильнее, чтобы вкуса стало больше.

Объятия становятся нахальнее. Попытки освободиться - интенсивнее. Девушке не нравится, что её лапают, но парень сильнее, да и опьянение не в пользу слабого пола.

Я не должна вмешиваться. Меня никто не просил о помощи, да и спасибо не скажут, ещё оставят виноватой. Но ноги сами выпрямляются, отрывая зад от стула. Выхожу из укрытия.

- Отвали от меня! – Ника уворачивается от попытки её поцеловать.

- Да ладно, - смеётся парень, - тебе понравится.

Резко выдыхаю, услышав. Живот скручивает. Мерзко и… знакомо до дрожи. Ей уже не нравится, так как может понравиться дальше?

- Отойди от неё. – Стукаю парня по плечу. Реакции не последовало. Бью что есть силы. – Отойди!

Он поднимает голову, оборачивается. Недовольно шикает.

- Ты кто такая?

- Подруга, - вру.

- Не лезь, подруга.

На близком расстоянии он выглядит гадко. Глаза странно затуманены, а сальный взгляд опускается по мне, отчего волоски на теле зашевелились. Приглядываюсь, но не могу сказать, что видела его в школе.

- Убери от неё свои руки.

Ника трепыхается, но вяло, словно вот-вот уснёт прямо посреди зала. Этого ещё не хватало.

- А то что? – издевается обкуренный, не иначе.

Достаю телефон, махаю перед его лицом.

- А то я позову охрану. Они вызовут полицию. Ты здесь не учишься – значит, быть не должен. Не знаю, кто тебя привёл, но это закрытая школа и вечеринка. Ещё ты под наркотой. Думаю, у тебя в кармане есть парочка улик.

Парень ругается, но соседку выпускает из рук. Он шагнул на меня. Я быстро отскочила в сторону.

- Один звонок, и ты за решёткой! Лучше уходи сам.

В затуманенном мозгу что-то шевельнулось. Он зло глянул на меня, пошевелил губами, затем поспешил к выходу.

Я выдохнула, повернулась к Нике. Она покачивалась, словно по залу гулял штормовой ветер.

- Ты в порядке? – обращаюсь к ней, но получаю лишь несфокусированный взгляд. – Пойдём.

Подхватываю её, затем веду несопротивляющуюся девушку в сторону импровизированных спален.

Самые широкие классы расчистили для большого количества спальных мешков. Я не знаю, в каком из них расположилась Ника, и сделала ли она это вообще. Поэтому веду в ближайший женский класс.

Опускаю на запасной мешок – школа подготовила их на всякий случай. Моего нет, так как я не собираюсь здесь ночевать. Когда вечеринка начнёт закругляться, вызову такси и уеду домой.

Глава 6

POV Кирилл

- Ника, - зову я сестру, когда мы остались одни в классе. По всему полу раскиданы спальные мешки в самой разной цветовой палитре. Не знал, что такие бывают, хотя уже давно ничему не удивляюсь. Сегодняшний случай не в счёт. – Ника, какого хрена, а?

Двойняшка что-то пробубнила в ответ, затем развернулась, чтобы я не видел её бесстыжее, пьяное лицо. Мне бы отвезти её домой. Это не сложно. Надо просто вызвать такси, загрузить в него бессознательное тело, и через полчаса мы дома.

Но я этого не делаю. И на это есть только одна причина – отец. Если Ника появится в таком виде перед родителями, папа озвереет. Сестра уже и без того переполнила чашу его терпения. Мы договорились совсем о другом, когда я заступился за неё, взял ответственность на себя.

- Хватит меня подставлять, - укоряю я девушку, зная, что она меня не слышит. Она игнорирует меня и будучи трезвой. Я мог представить, что творилось в её душе два года назад. Обманутая. Преданная.

Я искренне надеялся, что время и смена обстановки помогут ей. Очевидно, просчитался.

Вот самый близкий человек снова дома, и вновь творит несусветную дичь. Ещё и с этой связалась.

Мысли невольно движутся в сторону удалившейся ученицы. Не знаю, как её зовут, да и не хочу знать. Чем она здесь вообще занималась?

Смотрю на пол, где только что валялась старая дешёвая сумка. Надо было всё же её осмотреть, тогда бы не терялся в догадках. Чуть в стороне валялся чёрный блокнот. Протягиваю руку, но не касаюсь. Слишком брезгливый. Заминка длится меньше минуты. Любопытство побеждает.

Открываю. Брови поднимаются от удивления. Этого я точно не ожидал увидеть. Думал, что здесь глупые девчачьи стишки или сворованные цитаты из пабликов Вконтакте. Но вместо этого страницы украшены графическими набросками.

Старушка, кормящая голубей в сквере; пухлощёкий малыш с один верхним зубом мусолит сушку; девушка танцует на импровизированной сцене в парке; врач в маске сосредоточенно смотрит в журнал…

Листаю блокнот, уже не думая о том, что испачкаю пальцы. Задерживаюсь на странном рисунке, выделяющемся из общей картины.

Знакомое место.

Это что, лестница?

Но она сейчас выглядит явно не так.

Подношу ближе к глазам, разглядывая детали.

Странная игра света. В тех местах, где он должен быть, его явно не хватает. Нет солнечных бликов. Лестница словно почернела и ссохлась. Стены вокруг тоже кажутся слишком тёмными, в разводах. Как если бы…

Осознание бьёт в висок.

Пожар.

Пострадавшее крыло школы.

Тот вечер был больше похож на ад. Удушающий дым. Давка. Панические крики. С трудом вспоминаю, как оказался на улице. В себя пришёл только вдохнув свежесть утра.

Горло запершило, как тогда. Глотаю слюну, чтобы увлажнить. Захлопываю диковинный предмет.

Если задуматься, то девчонка появилась в школе как раз после пожара. Никто не может ответить, как она очутилась здесь, как её приняли, кто платит за обучение. Трисс считает, что она незаконнорождённая дочь какого-то бизнесмена, скрывающего связь.

Другой идеи нет. В гимназии никогда не занимались подобной благотворительностью. Главная странность в том, что даже родители отмалчиваются, не считая нужным обсуждать это на собрании попечительского совета. А уж они-то не хотят, чтобы их драгоценные наследники контактировали с простыми смертными. Я поддерживаю. Мышление бедняка и всё такое. К тому же сестра – главное доказательство пагубности подобных отношений.

Ника спит. Вечеринка закруглится не раньше утра. Пролистываю страницу своей соцсети. Быстро становится скучно. Вспоминаю, что не досмотрел рисунки. Листаю, останавливаясь на последнем. Знакомые черты лица настолько хорошо перенесены на бумагу, что я ненароком признаю, что у девчонки талант.

Это, конечно, хоть и плюсует её личности, но не исключает меркантильности натуры. Сколько бы её не шпыняли, она упрямо остаётся здесь, не отчаявшись найти богатого идиота, которого можно будет раскручивать.

В отличие от остальных парней в школе, я не дурак. Все они сразу попали под её псевдо невинное очарование. Сирена заманивала в свои невидимые силки. Подойди достаточно близко – больше никогда не всплывёшь.

Пришлось постараться, чтобы открыть парням глаза на корыстные стремления новенькой. А иначе для чего она находится там, где ей не рады?

Каким бы богатым не был её папаша, с дочкой он не делился благами. Желание выбраться из своего болота за счёт другого – древняя история, как и профессия таких вот искательниц. Уверен, она выбрала новую жертву. В этот раз решив сыграть на других нотах. Не позволю втянуть в это мою сестрёнку.

Не закрываю блокнот, вглядываюсь в портрет сестры. Не слежу за временем, но пыл за дверью стал убавляться. Уже не раз доносились голоса учителей, призывающих разойтись по классам.

Ника вовремя зашевелилась. Её глаза сперва едва приоткрылись, затем заморгали, словно смахивая невидимую плёнку, не дающую ясно видеть.

- Кир? – Её голос скрипучий, словно несмазанные петли старой двери. - Что ты тут делаешь?

- Это ты мне скажи, что ты здесь устроила? Сколько ты выпила?

- Не начинай, - морщится. – Мне хватает маминого нытья и папиных нравоучений.

Она садится, хватаясь за голову, оглядываясь.

- Как я здесь оказалась?

- Не помнишь? – Меня это не удивляет.

Ник пожимает плечами, а я устало предлагаю:

- Поехали домой.

Помогаю подняться, придерживаю за плечи, выводя из класса. Останавливаюсь у мусорного ведра. Нажимаю носком ботинка на педаль, чтобы открыть, затем швыряю в него чёрный блокнот. Несмотря на своё состояние, сестра замечает.

- Эй, что это?

- Неважно. Идём.

- Погоди.

Ника смахивает мою руку. Бог знает, каких усилий ей это стоило, садится. Но вот она уже достала блокнот из мусорки. Благо кристально чистой.

Сестра отрывает и, так же как и я, изумлённо листает. Слишком вымотан, чтобы остановить её.

Глава 7

POV Аня

Вновь блуждаю по коридорам. Не могу найти нужный. Словно лабиринте.

Я слышу голос, иду на него, хотя всё тело протестует. Он не желает мне добра.

Где-то вдалеке плачь мамы, переходящий в вой. Съёживаюсь от страха. Руки холодные. Подношу к лицу, дышу на них, чтобы согреть. Не получается. Изо рта не идёт пар: тело охладело.

Но уже в следующую секунду мне становится невыносимо жарко, а щёки мокрые от слёз. Мужская рука закрывает мой рот, чтобы не кричала.

Меня лихорадит.

Руки причиняют боль.

Мотаю головой. Быстро. Ещё быстрее.

Оседаю на пол, бьюсь затылком о стену. Рваные вдохи. Хрипы.

Оглядываюсь. Никого.

- Ты никто, и звать тебя никак…

Мама плачет. К ней добавляется ещё один отчаянный всхлип, только осознавший трагедию. В груди больно и печёт. Постоянно. Кладу руку на горло, будто это поможет угаснуть.

Бесполезно. Я уже пыталась. Бессчётное количество раз.

Закрываю глаза, потому что не могу больше терпеть. Хочу, чтобы это прекратилось. Хочу остановить. Но противный голос хрипит:

- Тебе понравится…

***

- Почему ты до сих пор ничего не нарисовала?

Резко открываю глаза, очнувшись.

Я сижу перед мольбертом в классе для живописи. Передо мной пустой холст. Даже краску не набрала. В руке завис карандаш. Позади меня остановилась учительница, желая взглянуть на результаты моего упорного труда.

Утро выдалось тоскливым и безрадостным, таким же, как и выходные. Ледяной дождь зарядил со вчерашнего вечера и не отпустил до сих пор. Настроение он не прибавлял. Я словно погрузилась в тягучее уныние. Как жвачку невозможно вытащить из волос, так и мне сложно выбраться из этого состояния.

Ещё блокнот свой потеряла. Видимо, он выпал из сумки во время перепалки с Кириллом. Сегодня я уже проникла в класс, где проходила ночёвка, но ожидаемо ничего не обнаружила.

- Ты даже не нарисовала эскиз?

Моё молчание Настасья Андреевна принимает за согласие. Правдиво.

- Ты понимаешь, насколько это важно? Я поручилась за тебя.

Учитель вздыхает, огорчившись. Но я не чувствую себя виноватой, ведь никогда не просила её делать на меня ставку, о чём неоднократно сообщала.

- Что тебе мешает?

- Мне надоело, - прямо заявляю.

- Надоело рисовать? – Учитель обходит меня, подозрительно прищуривается, сканируя моё бледное лицо с огромными чёрными кругами под глазами. – Нужен перерыв? Или ты уже не хочешь учиться дальше? Ты понимаешь, какие перспективы перед тобой откроются, если поступишь?

Кончено, понимала. Дурой я была раньше. Но раз смогла переступить через себя, гордость, страх, так почему просто не завершить путь?

Проблема не в том, что я не хочу. Каждый день вот уже месяц я пытаюсь изобразить хоть что-то стоящее. Зарисовываю всё подряд в надежде на мимолётное вдохновение. Но его нет.

В моей жизни больше нет радости. Солнце давно скрылось за горизонтом. А изображать боль я устала. Погружаться в неё вновь и вновь становится всё легче, а всплывать – сложнее. Я вымотана нежеланием всплывать на поверхность.

- Хорошо, - Настасья Андреевна решает не давить на меня, один бог знает по какой причине. – Я дам тебе время до конца месяца. Но потом тебе придётся плотно засесть за работу. Краска не будет успевать подсыхать.

Оптимистично до скрипа зубов.

***

- Так и знала, что найду тебя здесь.

Я задумалась и не заметила, как открылась дверь позади меня, и в аудиторию кто-то вошёл. Лишь услышав женский голос, поняла, что больше не в одиночестве.

Лёгкие шаги двинулись ко мне, останавливаясь за моей спиной. Девушка наклоняется, и голова с короткими волосами появляется в моём поле зрения.

- Творческие муки?

Я уже поняла, что гостья - это Ника Громова, моя соседка по парте, которая снова забивает на уроки. Завидно, ведь не могу позволить себе подобное поведение. Даже сейчас, после ухода учителя, продолжаю сидеть, уставившись в пустующее полотно, как круглая неудачница.

Ника проходит по классу, оглядывается, осматривая помещение. Её лицо немного бледнеет, но недостаточно, чтобы считать это проблемой.

- Здесь теперь всё по-другому, - отстранённо говорит она, продолжая сканировать класс живописи. Я не поняла, что значит эта фраза. Может, соседка сравнивает со своей школой за границей? Там точно всё иначе.

Ника встряхивает головой, словно пытается избавиться от наваждения, затем возвращается за мою спину.

- Зачем ты меня искала? – становится любопытно. Опускаю карандаш на мольберт, затем оборачиваюсь.

- Хотела поблагодарить свою спасительницу. – Девушка хитро улыбается, двигая бровями. – И кое-что вернуть.

- Спасительницу? – переспрашиваю, просто чтобы уточнить.

- Ага, я, конечно, изрядно поднапилась на вечеринке, но всё помню. Это ж ты спасла меня от приставучего типа на танцполе.

Качаю головой, как бы говоря, что ничего такого не сделала. Но Ника хлопает меня по плечу.

- Спасибо.

Чувствую себя ещё более неуютно в её обществе, чем раньше. Последствие того, что теперь знаю, чья она сестра.

- Не за что.

Поднимаюсь со стула, стягиваю сумку со спинки, перекидываю через плечо.

- Вот, это ведь твоё?

Мои глаза расширяются, когда соседка протягивает мой блокнот.

- Где ты его нашла?

- Он был у меня все выходные. Нашёл его Кир. – Новенькая нахмурилась, словно что-то припомнила. Но быстро вернула себе непринуждённую улыбку. - Я у него отобрала.

С опаской беру блокнот из её рук, ожидая подвоха в любую секунду. Ничего не происходит.

- Очень красивые рисунки. У тебя талант.

Часто такое слышу, в том числе от незнакомых людей, нечаянных свидетелей моего творчества, и от судей, выносящих вердикт моим работам. Но до сих пор не научилась реагировать. Это всегда вызывает только смущение. А слышать комплимент от кого-то с фамилией Громова вдвойне неловко и нереально.

Глава 8

POV Аня

Всегда считала урок физкультуры самым бесполезным из всей школьной программы. Никогда не понимала смысла два раза в неделю по сорок минут делать вид, что ты спортсмен. Кто хочет, тот занимается спортом профессионально, а не пыжится на матах и в прыжках через козла. А ещё не понимала, как можно оценивать человека по нормативам. Кто их вообще придумал? Мои ноги недостаточно длинные, чтобы преодолевать прыжки в высоту. Ещё ненавижу бег.

В нашей школе нет обычного спортзала. Лишь гимнастический зал на втором этаже, разделяющий школу напополам. Он же тот, в котором проводятся различные концерты, выступления, выставки, вечеринки и много чего ещё. Для спортсменов предусмотрены профессиональные секции в специально отведённых зданиях. И тем, кому это не нужно, туда не ходят. Логично.

Раз нет зала, то и урок называется иначе. Ритмика. Нас учат танцевать, чтобы не ударить в грязь лицом на всяких привилегированных тусовках. Понятия не имею, чем они там занимаются. Может быть, даже танцуют.

Два года мне удачно удавалось избегать эти уроки. Настасья Андреевна вместе со своей подругой, беспомощным психологом, огородили меня от тесного контакта с любым представителем противоположного пола. Но в этом году всё иначе. Выпускной класс. Вальс перед нашими родителями. Я не хотела расстраивать маму, ожидая в стороне.

Вот я здесь. Совместный урок с параллельным классом. В спортивной форме, с собранными волосами в привычную косу, а рядом моя соседка по парте. Она же не удосужилась переодеться. Смотрела по сторонам высокомерно и брезгливо. Но почему-то продолжала стоять возле меня. Словно моё присутствие ей было легче переносить, чем остальных восемнадцати человек. Хотя нет, сейчас здесь только семнадцать. Её брат решил, что он выше данного мероприятия.

А вот Трисса со своими подпевалами хоть и опоздали, но, странно хихикая и оглядываясь на меня, заняли свои места в самом центре, оставив меня на задворках. И нет, я не жалуюсь.

- Хочешь поспорим, что нам не достанется партнёра?

Тихо хмыкаю. Думаю, она права. На мой счёт даже не стала бы делать ставку. Ко мне вряд ли кто-то подойдёт. Хотя дам и кавалеров как раз должно быть поровну, если посчитать неявившегося.

- Вон те двоя, - Ника указала на парней в обтягивающих трико, - лучше станцуют друг с другом.

Не могу сдержать смешок. Девушка отвечает тем же, посмотрев на меня по-дружески. Я стушевалась, боясь понять неправильно.

- Так! – Маргарита Семёновна, мастер спорта по бальным танцам на пенсии, хоть и достаточно молодая, хлопнула в ладоши. – Давайте начнём с разминки.

Высокая стройная женщина с туго стянутыми волосами. На ней красивое приталенное платье, словно она в любую секунду готова станцевать на сцене.

- У нас пополнение. – Учитель небрежно махнула рукой в нашу сторону. – Осваивайтесь, девочки. Сегодня будем разучивать шаг вальса. – Снова хлопок. – Разойдитесь шире, чтобы у каждого был квадрат вокруг.

- Какой ещё квадрат? – язвит Галетов. – Мы не на уроке геометрии.

- Вообразите его себе, - не разозлилась учительница. – Нужно место для шага, именно по этой фигуре вы будете двигаться. Все знают счёт в вальсе?

Послышался хор несуразных ответов, сливающийся в один гул.

- Приставной шаг вальса на «раз, два, три». Давайте попробуем вместе. – Маргарита Семёновна встала в стойку, расправив и без того прямую спину, раскинув руки в стороны.

Ученики повторили. Спина не поддавалась, с хрустом протестовала. Время, проведённое за мольбертом, давало о себе знать.

- Скользящие шаги. На счёт «раз» — вперёд правой ногой, на «два» — приставили левую, на «три» — правая нога делает снова шаг, но уже на месте.

Периодически кого-то пробивало на смех. Учитель шикала на них, проходя между рядами.

- Шаги плавные и скользящие, - наставляла она, качая головой. - Ноги должны наступать сначала на носок, а затем только на полную стопу.

Я же старательно преодолевала стеснение. Меня радовало только то, что с виду Нике было ещё более неловко. Она больше походила на ветряную мельницу в штормовой день.

- Спину прямее. Плечи расправили. Голова слегка подняли. Нет, Тарасова, - недовольно фыркает на какую-то ученицу из параллели, - не так высоко, а то шею сведёт или вовсе опрокинешься. Нам тут сотрясения мозга не хватало.

- Нечему там сотрясаться, - комментирует соседка так, что слышу только я, - одна извилина и та понтовая.

Прыскаю, сбиваясь с ритма. За что получаю строгий взгляд Маргариты Семёновны.

- Раз, два, три. Раз, два, три. Вот так. Ещё! Старательнее, девочки, - говорит она нам, затем отходит к королеве и её свите, которая продолжает вскользь оглядываться. – Молодцы, дорогие.

Её взгляды настораживают. Пусть я и стараюсь отогнать тревожащие сигналы: от них никуда не деться.

- Не знаю, чем ты ей насолила, но забей, - серьёзно говорит Ника, остановившись и посмотрев на Триссу так, что та быстро отвернулась. – Даже в детском саду она была маленькой сучкой, ничего не изменилось и перед окончанием школы.

Отмалчиваюсь, не зная, как вести себя с внезапно подобревшей новенькой. Я думала, что моя утренняя вспышка вызовет агрессию. Но не была готова к дружелюбию.

Звонок звенит, как раз когда я готовлюсь признать, что чувство ритма у меня отсутствует, а обе ноги левые. Хвала Васнецову, что рисую я куда лучше. Судя по грациозным пируэтам Ники, словно ожил скелет из кабинета биологии, я не одинока.

- Наконец-то, - протянула соседка, затем категорично заявила: – Больше я сюда ни ногой.

Она вытерла пот со лба, шагнула к выходу, но остановилась, когда я осталась на месте.

- Не идёшь?

- Иду, - киваю и следую за ней, попутно уворачиваясь от спешивших школьников.

Я направилась к раздевалке, сбоку от зала, как и основная женская половина. Ника тоже зашла, хотя переодеваться ей явно не нужно. Трисса с подружками остались у входа. Их опять что-то дико рассмешило. Они буквально захлёбывались обильно выделяющейся слюной.

Глава 9

POV Аня

Дом семьи Громовых выглядел иначе, чем я представляла. Здесь не было шикарных подъездных дорожек с фонтаном; кустов в виде подстриженных фигурок; бассейна; и других пафосных атрибутов роскоши из фильмов.

При этом стиль особняка можно было охарактеризовать одним словом – минимализм. Отсутствие вычурности делало картинку приятной моему глазу. Владельцы не кичились состоянием, но качество постройки и оформления говорило о хорошем вкусе хозяев.

Большая ухоженная территория уже покрылась желтой листвой, которую ещё не успели собрать. Трава пожухла, а кусты бережно прикрыты, чтобы уберечь их от холодов. Ночью уже обещали первые заморозки.

- Папа любит европейский стиль, - говорит Ника, увидев, что я разглядываю дом. – Он нанял английского архитектора, чтобы тот спроектировал этот дом. Да и строительная компания тоже не наша.

Вот вам и шик, скрытый за скромностью.

- Красиво, - признаю я.

Два этажа. Сочетание приятных пастельных тонов. Двухскатная крыша. Преобладают правильные геометрические формы. Окна арочной формы расположены в строгом порядке и оформлены камнем. Штукатуренный фасад.

Вход в дом не по центру, а сбоку, и под каменным навесом, являющимся частью постройки, обрамлён аркой. По бокам от резной двери красивые светильники, среагировавшие на наше появление.

- Входи. – Девушка открыла дверь и махнула рукой, приглашая. Я замешкала на пороге, неуверенная, что мне следует входить. Заметив это, Ника схватила меня за локоть и затащила внутрь. – Не бойся, дома никого нет.

Я выдохнула, оказавшись в небольшом холле.

В таких домах мне бывать никогда не приходилось. Я старалась не вертеть головой, но при этом бегала глазами, осматривая обстановку.

Внутри дом ничем не уступал внешнему убранству. Умелое переплетение классики и модерна. Светлые обои давали выделиться мебели или другим деталям интерьера. Всё было так гармонично, что не могло не изумить. И вместе с тем, мне как художнику, захотелось добавить немного цвета.

- Я предлагала покрасить стены в чёрный, - хмыкнула соседка.

- Значит, твоя комната чёрная? – брякнула я, на что Ника рассмеялась.

- Если бы. Сама увидишь.

Я не ждала, что она покажет мне свою комнату, даже раздеваться не стала, лишь сняла кроссовки. Но чтобы попасть в неё, нам пришлось пройти почти весь дом. Из холла открывался прекрасный вид на гостиную, по размерам в несколько раз больше нашей с мамой. Кухня мелькнула справа, когда мы остановились у торжественной резной лестницы.

- Это мамина гордость, - новенькая морщится. – Папа был против, но пошёл на уступки. Со мной он не так милостив. Я слишком часто и профессионально играю на его нервах.

Я промолчала, потому что не знала, какой должна быть реакция на чужую откровенность. Ника лишь вздохнула, затем двинулась вверх по лестнице.

Картина на стене привлекла моё внимание. Я не смогла пройти мимо величественного изображения семьи из четырёх человек. Родители сидели на стульях, а дети стояли по бокам. Кира и Нику я узнала сразу. А мать и отца никогда прежде не видела.

Двойняшки хоть и были разными, но их схожесть с отцом поражала. Те же черты лица и даже упрямый взгляд. Тёмные волосы, зелёные глаза, красивая линия губ.

А вот мама у них была светловолосой и голубоглазой красавицей, со строгим взглядом, прожигающим даже сквозь полотно.

Ника не заметила моего интереса, продолжила подниматься.

Её спальня находилась в самом конце коридора второго этажа. Мы прошли пять комнат. Этот дом оказался просторнее, чем я предполагала. А сама комната удивила гораздо больше.

- Белая?

Морщусь от яркого света, затем ошарашено оглядываюсь по сторонам. Из мебели только кровать, шкаф и стол. И те аналогичного цвета.

- Ага. - Ника наигранно рассмеялась. – Первое, что я сделала, вернувшись домой - содрала обои, которые поклеили родители.

Она подошла к шкафу, достала юбку, протянула её мне.

- Думаю, размер совпадает.

Я опустила глаза, чтобы посмотреть на бирку. Абсолютно новая юбка. Размер правда был такой же, как и у меня.

Ника бухнулась на кровать, уставившись в потолок. Я запихнула юбку в сумку, затем посмотрела на дверь, решив, что мне пора убираться.

- Я отдам тебе новую, которую куплю, - обещаю. – Спасибо тебе.

- Ай, - девушка махнула рукой, словно отогнала жужжащую муху, - не переживай. У меня их несколько, а я и в школе-то почти не появляюсь. Меня всё равно скоро отправят обратно.

- Почему? – вырывается у меня. Быстро хлопаю ресницами, затем закусываю губу, понимая, насколько неприлично лезть в жизнь почти незнакомого человека. Пусть она и привела меня в свой дом, чтобы одолжить свою вещь.

- Потому что я не справляюсь, - хрипло призналась Ника. – Кир хотел, чтобы я вернулась домой. Он уговорил отца сжалиться. Но я не в порядке. Терапия помогает лишь на время. Мой психиатр уверен, что я сама не хочу справляться. Мне нравится изматывать себя и заставлять всех вокруг страдать, словно это их вина. Но это лишь моя ответственность.

Я опустилась на кровать рядом с соседкой. Кожу покалывало от мурашек, вызванных своеобразной исповедью. Она словно потянула за ниточки, ведущие глубоко внутрь моих собственных переживаний.

Что если я тоже сама виновата? Наивность и отчаянное желание кинули меня в чужие руки. Я вовсе не знала его, но доверилась.

- Я содрала обои из вредности. Хотела доказать, что смогу лучше. – Она горько хмыкает, обводя комнату указательным пальцем. – Как видишь, до сих пор не получилось.

- Что… - хриплый голос показался чужим. – Что ты хотела здесь сделать?

- Роспись.

Девушка оживленно вскочила с кровати. Она порылась в ящике стола, затем протянула мне листки.

- Ох, - вырвалось у меня, когда я увидела рисунки.

Четыре листа, на каждом разные изображения. Глаз зацепился за самый первый. Это были голова и спина девушки, отвернувшейся от изображавшего художника. Её яркие волосы развиваются на ветру, а из спины прорезаются красивые сверкающие крылья.

Глава 10

POV Аня

У нас были гости. В прихожей стояли две пары чужих сапог, а с кухни доносился женский, не совсем трезвый смех. Шмыгаю носом, снимая куртку и кроссовки. По пути домой я забрала зашитую юбку, теперь она мёртвым грузом лежала в сумке, на пару с новой.

Хотела прошмыгнуть незаметно в спальню, но мама окрикнула меня.

- Нюта, подойди, поздоровайся с тётей Полей и тётей Лидой.

Испускаю обречённый вздох. Не отвертеться.

Вхожу на кухню, сразу замечая празднично накрытый стол. Запечённая курочка с картофелем, крабовый салат, мясная и овощная нарезка, вино. Сегодня какой-то праздник? Я о чём-то забыла? Поднимаю глаза к потолку, словно там могу увидеть ответ.

- Оленьку сегодня официально повысили, - с гордостью говорит тётя Полина, мощная женщина с короткой стрижкой, занимающая стабильное место в прокуратуре.

В груди потеплело от улыбки мамы, словно от огромной глыбы льда откололся кусочек и растаял.

- Давно пора, - кивает, в противовес прокурору, худосочная блондинка с элегантной стрижкой. С виду и не скажешь, что она лаборант в морге. Раньше это вызывало во мне ужас, но со временем я поняла, что бояться нужно живых и дышащих, как бы банально это ни звучало.

- Поздравляю, мам, - наклоняюсь, целую её в щёку, учуяв запах алкоголя. Она никогда не злоупотребляла этим напитком, но «по праздникам можно». – Ты, правда ведь, давно заслужила.

- Да ну вас, - мама отмахнулась, но выглядела довольной, с раскрасневшимися щеками. – Садись, давай, поешь. Ты почему так поздно? Я ждала тебя раньше.

Наливаю себе компот, затем сажусь, всё яснее ощущая посасывание в животе. Сказывается отсутствие обеда.

- Прости, я рисовала и забыла о времени, - лгу, даже не думая рассказать ей правду.

Накладываю себе салат, кусок курицы. Жадно вгрызаюсь в запечённую птицу, едва не мурлыча от сочности и специй, растекающихся по языку.

- Нютка у нас такая талантливая, - тётя Поля тоже меня детским прозвищем. – Как тебе школа-то? Богачи важничают?

- Всё хорошо, – выдавливаю, жуя.

Снова ложь.

- Мальчик есть? – любопытствует тётя Лида. – Богатые парнишки, небось, верёвкой вьются вокруг такой красавицы?

Давлюсь, когда крабовый уходит не в то горло. Кашляю, хватаю стакан с компотом, чтобы запить.

- Да ну тебя, - бросает мама подруге, стуча по моей спине. – Какие ещё мальчики? Ей учиться надо. В институт поступать.

Затихаю. То, что успела съесть, осело камнем в желудке.

- Нет никого, - хриплю я, продолжая есть, чтобы не вызвать подозрение. Тётя Поля – хороший психолог, что помогает ей успешно сажать в тюрьму преступников.

Я могла бы рассказать ей тогда, но испугалась. Доказательств не было. Свидетель… Его у меня тоже не имелось, а адвокаты этого урода оставили бы меня виновной. Ему всё равно бы ничего не сделали, лишь пострадала карьера маминой подруги, да и моя мама в тот момент была не в состоянии вывезти подобное.

Аппетит пропал, а в горле вовсе образовался ком, препятствующий поступлению прожёванного в пищевод.

- Я наелась, пойду лягу, а то устала. – Отмазка срабатывает. Подруги мамы и она сама желают мне хорошей учёбы и отправляют отдыхать.

В комнате всё на тех же местах, как я оставила утром. Не включаю общий свет, ограничиваюсь ночником. Пустой мольберт маячит в центре, словно тореадор с красным полотном. А я, значит, бык. Но вместо того, чтобы кинуться и разнести в пух и прах, я ложусь на кровать, чтобы, наконец, почувствовать себя в безопасности.

Мысли не могут отпустить сегодняшний день. Оскорбительные слова Громова эхом звучат, словно наяву.

Дворняжка…

Как он посмел?

Но разве могла я ожидать от него чего-то другого?

А про что говорила Ника? И что имел в виду Кирилл, когда сказал, что больше не позволит сестре связаться с одним из нас?

Когда я пришла в школу, не было никакого упоминания о двойняшке этого недружелюбного парня. И… Вова – даже в мыслях упоминать его имя так же больно, как встретиться лоб в лоб с КАМАЗом - никогда не проговаривался о её наличии.

Хотя о чём он вообще мне рассказывал?

Ни о чём.

Я была лишь свежим мясом. Игрушкой, с которой можно вдоволь наиграться, а затем выбросить в помойку, где ей самое место. Так считает вся эта грёбаная школа.

Может, конечно, Ника так и не думает, раз привела в свой дом и комнату, поделившись сокровенными переживаниями, которые я не смогла понять. Но она всего лишь исключение. Статистика не на моей стороне.

Закрываю глаза. Ужасаюсь, подскакивая на месте, как наяву видя перекошенное от гнева лицо Кирилла Громова.

Видимо, задремала.

Сердце начинает бешено биться о рёбра. Встаю с кровати, принимаюсь вышагивать по комнате, пытаясь анализировать.

Почему он вообще так ко мне относится? Да, он никогда не был ко мне добр или приветлив. Знаю, что он заочно ненавидит людей ниже его по социальному статусу, но не настолько же. Не помню, чтобы лично сделала ему что-то плохое. Хотя…

Не могу больше об этом думать. Приказываю своему сознанию успокоиться и выкинуть это лицо из своей памяти.

Будто бы у меня это когда-то получалось.

Даже если лицо не вспомню, сознание подкинет его голос в угаре кошмара, напоминая его роль в произошедшем.

Вспоминаю о сумке, оставшейся в прихожей. Бесшумно ступаю, чтобы не навлечь на себя интерес пьяных женщин.

- Мужика тебе надо, Оленька, - доверительно сообщает тётя Поля. Замираю, как вкопанная. – С мужиком всяко легче.

- Легче, - соглашается мама, слышится звон бокалов, а я задерживаю дыхание, ожидая продолжение её ответа. – Но не могу я, понимаешь? Не могу. Мишу я люблю. Всю жизнь любила, и сейчас ещё люблю. Во снах его вижу. Говорит со мной. Красивый такой. В форме.

Слёзы вновь смачивают глаза. Засасываю губы в рот, чувствуя пустоту в душе. Знаю, что маме не стало легче. Но одно дело знать, а другое – слышать.

Глава 11

POV Аня

Мама купила мне новую юбку.

Я боялась, что на утро она протрезвеет и попросит показать ей ту, которая за день чудесным образом стала мала. Тогда обман вскрылся бы, и поспешно придуманные оправдания её вряд ли успокоили бы.

Но мама была настолько разбита и подавлена, что просто отвезла меня на нашей старенькой машине российского автопрома в магазин, а на обратном пути завезла в Мак, потому что не было сил готовить. Я была не против, но и не знала, как поддержать самого близкого человека. Это угнетает.

Невольно задаюсь вопросом, что страшнее: потерять отца или любимого человека со школьной скамьи, от которого у вас уже взрослый ребёнок?

Ответ я не нашла. Возможно, потому что сама никогда не влюблялась.

Ника в школе не появилась, чтобы я могла отдать ей юбку и ещё раз поблагодарить. А вот её брат ходил мрачнее тучи, распугивая всех вокруг. Того и гляди дождь прольётся посреди коридора. Вперемешку с градом.

Соседка не появилась и на второй день.

И на третий.

Я хранила юбку в школьном шкафчике. Дома её оставлять было опасно: мама регулярно обеззараживала нашу квартиру, как операционную.

На четвёртый день меня уже начали терзать сомнения, что Ника не появится вовсе.

- Я не справляюсь…

Так она сказала мне тогда.

Что если что-то случилось?

Отгоняю мысли, говоря себе, что у самой проблем навалом. Вон, картина на конкурс до сих пор не начата. За что я в очередной раз получила нагоняй от Настасьи Андреевны.

Когда на пятый день новенькая так и не пришла в школу, я сдалась. Не знаю, где я взяла смелость. Или это просто безрассудство, граничащее с суицидальностью…

Я подошла к Кириллу Громову.

Сама.

Опять.

Дежавю словно окатило меня изнутри холодной водой. Колени дрогнули. А в горле запершило и появилось желание прочистить его.

Он стоял у стены, всем своим видом показывая, что не нуждается в компании. Голова опущена к телефону, а губы плотно сжаты.

Парень никак не отреагировал на моё появление, словно я бесплотный дух. Это не обидно.

Обидно и больно было два года назад. Да и пять дней назад, когда он назвал меня безродной собакой. Сейчас это ощущалось, как пустота. Пока ему нет до меня дела - я в безопасности.

- Вот, - говорю не слишком громко, но так, чтобы он точно меня услышал, - возьми и передай, пожалуйста, своей сестре.

Протягиваю ему бумажный пакет. Его глаза отрываются от экрана телефона, чтобы уставиться на меня с нескрываемым удивлением. Даже брови полезли вверх, словно опытные скалолазы.

- Что это? – спрашивает вместо того, чтобы просто забрать пакет.

- Это её юбка, - неохотно объясняю, сдерживая желание нервозно переступить с ноги на ногу. Лучше час простоять на мамином массажном коврике, чем минуту рядом с Киром. - Я одолжила, теперь возвращаю.

По-настоящему неловко стало, когда Громов решил проверить. Он грубо забрал у меня пакет, распахнул его, достал клетчатую юбку, уставился на бирку магазина, которую я не снимала.

- Ты вернула юбку, - недоверчиво сообщил, словно я этого не знала. – Почему?

- Потому что одолжила. – Развожу руки в сторону, затем понимаю, что действую слишком эмоционально, качаю головой. – Просто передай Нике. Она поймёт. Я бы и сама отдала, но она не ходит в школу.

Парень хмурится. А у меня вырывается прежде, чем я успеваю себя остановить:

- У неё всё в порядке?

Словно по щелчку в зелёных глазах исчезает замешательства. На смену приходит уже знакомая враждебность. Кир отталкивается от стены. Одного широкого шага хватает, чтобы оказаться почти вплотную ко мне.

- Какое тебе дело до моей сестры? – Он понизил голос, растягивая слова, почти шипя, будто змей. – Вы не друзья, и никогда ими не будете.

Оглядываюсь, в панике продумывая пути отступления.

- Я этого не говорила, просто…

- Что она тебе сказала, пока вы были в её комнате? – догадался Кир. – О чём успела рассказать?

- Н-ни о чём, - я запнулась, чем выдала себя с потрохами.

- Хочешь совет? – Глаза парня угрожающе сверкнули. Его указательный палец замер перед моим лицом. – Забудь всё, что слышала. Забудь о Нике. Не суй свой нос в чужие дела. Занимайся своими.

Я широко распахнула глаза, гадая, что он сделает дальше. Паника уже подкрадывалась ко мне от пяток, по щиколоткам.

Но он развернулся и ушёл, скрывшись за углом.

Только тогда я смогла вдохнуть, торжественно поклявшись, что больше никогда не приближусь к нему даже на километр.

POV Кирилл

Плюхаю пакет на кровать сестры почти у самого её носа.

- Твоё. Вернули.

- Что?

Ника отодвигается назад. Я же прохожу вглубь комнаты, чтобы раскрыть шторы. День не самый солнечный, но всё же ещё светло. А здесь темно, как в погребе с коллекционным вином. Открываю окно на режим проветривания. Душно, и воздух затхлый.

Свет не спасает угнетённую обстановку. Белые стены больше похожи на больничные. Они не способствуют настроению. Лишь подогревают меланхолию.

Всю неделю Ника провела в позе эмбриона в спортивном костюме. Я заставлял её питаться, надоедая, пока она не проглотит несколько кусочков и не выпьет стакан воды. Этот заряд на самоуничтожение действует на мои нервы, как на оголённый провод, уже порядком поднадоел.

Я верил, что возращение всё изменит. Рядом с семьёй ей станет легче. Ошибся.

Наши жизни словно замерли на два долгих года. После того, что случилось, я просто не мог жить как раньше. Все мои желания, стремления и интересы растворились в баке с кислотой.

Я учился, ел, занимался спортом по наитию. Внутри всегда сопровождала пустота. Я забросил баскетбол, перестал читать, смотреть фильмы. Раз не хотела сестра, не мог и я. Просто разрушал себя в унисон с ней.

- Ты хотя бы вставала сегодня? Или так и валяешься с ночи?

Глава 12

POV Аня

Мои мысли такие же потерянные, как и карандаш, бесцельно скользящий по холсту, изредка чиркая что-то.

Соседка по парте появилась сегодня в школе. Да ещё и к первому уроку, без опозданий. Сказала, что приболела. Я лишь кивнула, про себя подумав несколько иное. Но Ника вела себя дружелюбно и крайне взволнованно.

Я уточнила, добралась ли до неё юбка, на что услышал положительный ответ и роптание, что не нужно было так торопиться.

В столовой до меня, наконец, дошло: Ника похоже решила подружиться со мной, или уже считала меня больше чем просто соседкой по парте. Я искоса посмотрела на её мрачного брата, ожидая, что тот вот-вот сорвётся со стула, чтобы оттащить сестру от дворняжки, а меня ещё раз унизить. Но он хоть и не выглядел довольным, кидая на нас подозрительные взгляды, мешать не стал. И всё же спина у меня так и горела.

Даже сейчас вздрагиваю, вспоминая. Не обращаю внимания на пальцы, внезапно зажившие своей жизнью. На полотне появляются жирные линии из-за того, что грифель слишком сильно вдавливается в бумагу.

Мои мысли уходят в белую комнату и рисунок девушки с крыльями. Очевидно, что с Никой что-то не так. Во время их ссоры я чётко слышала: она уже пережила нечто, сломившее её. Может, то же, что и я? Может, я смогу ей помочь, нанеся на стену её спальни вспархивающую девушку?

Ненавижу свою сердобольность. Почему я должна кому-то помогать, когда мне никто не помог?

Никто, кроме него. Я помню, даже несмотря на постоянные попытки забыть.

Без его помощи, пусть и сделанной по непонятной причине, я бы здесь не сидела. Я благодарна, поэтому и не чувствую к нему ненависти. Но это не значит, что не ощущаю других неприятных чувств.

Если я помогу Нике, оценит ли это её брат? Точно не обрадуется. Велика вероятность, что меня выбросят из того дома, как котёнка за загривок.

Вздыхаю, закрыв глаза. У них куча денег, чтобы нанять профессионального художника. Тогда почему до сих пор этого не сделали?

Чёрт возьми. Ещё раз затягиваюсь воздухом от бессилия.

Открываю глаза. От шока моргаю пару раз. Отшатываюсь, врезаясь позвоночником в жёсткую спинку стула. Одёргиваю руку, словно обожглась горячим.

С холста на меня смотрели выразительные, хорошо узнаваемые глаза. Не могу поверить, насколько точно удалось передать каждую деталь, словно их владелец стоял сейчас передо мной.

По коже головы прошёлся холодок. Дрожащими руками макаю самую толстую кисть в чёрный цвет, затем решительно замазываю рисунок одним движением. Будто это могло стереть из памяти и самого владельца. Успокаиваюсь, только превратив холст в чёрный квадрат.

Глаза поднимаются к часам. Чертыхаюсь, понимая, что опаздываю на урок танцев. Подскакиваю, словно на пружинке, снимаю изрядно замаранный фартук. Он зацепился за косу. Сильнее дёргаю, слышу треск. Застонала в голос, увидев, что это порвалась резинка для волос. Не помню, брала ли запасную.

Хватаю жакет, сумку и бегу в другую часть школы, в актовый зал. По пути преодолеваю два лестничных пролёта, перепрыгивая через ступеньки. Уже изрядно запыхавшаяся, наклоняю голову, чтобы собрать расплетшиеся волосы в пучок, который было нечем закрепить. Открываю дверь, заскакиваю, не глядя, и врезаюсь в препятствие, которого здесь явно быть не должно.

- Ой, - отскакиваю назад, со стуком влетаю обратно в дверь, - чёрт.

Перед глазами лишь мужские плечи в белой рубашке. Поднимаю глаза, чтобы увидеть тёмный затылок. Сердце летит в пятки, когда накрывает узнавание. Вот бы дверь позади меня превратился в портал: я смогла бы скрыться, пока гнев парня не обрушился на меня.

Кир разворачивается. Взгляд, который пять минут назад так безжалостно закрасила чёрной краской, вперился в меня. И его не стереть.

- О, вот ещё одна опоздавшая, - послышался голос Маргариты Семёновны позади парня. – Давайте быстрее присоединяйтесь к остальным парам.

Парам?

Вытягиваю шею, решив, что она страусовая. В случае чего, можно спрятать её в песок. Вижу учеников, разделившихся по двое. Резко выдыхаю. Этого я и боялась. И песка вокруг нет.

Ника махнула мне рукой. Ей нашлась пара. Незнакомый мне рыжеволосый парнишка, не уступающей соседке в худобе.

Выхожу вперёд, Кир тоже возвращается обратно. Теперь мы стоим плечом к плечу.

- Чего вы ждёте? – Она хлопает в ладоши. - Вставайте в пару и принимайтесь за работу.

- Вот уж нет!

- Нет!

Реакция у нас с Кириллом получилась синхронной. Мы переглянулись.

- Я не встану с ней в пару! – решительно заявляет парень.

- Да, - вторю ему, задирая подбородок, хотя смелости совсем не ощущаю, лишь чувствую дрожь в коленях. – Мы не сможем танцевать вместе.

Кир поворачивается ко мне лицом. Делаю то же самое. Теперь мы боком к присутствующим.

- Я лучше поглажу бешеную собаку, чем дотронусь до неё, - говорит он, и глаза его сверкнули.

Укол попал точно в цель. Обида окатила с ног до головы, отключая мозжечок, отвечающий за самосохранение.

- Кто сказал, - зашипела в ответ, - что я позволю тебе ко мне прикоснуться?

- Да ладно? – дерзкая ухмылка растянула его рот. – Хочешь, поспорим, что если я трону тебя, ты попросишь ещё?

- Кем ты себя возомнил?

Рука парня неожиданно тянется ко мне, почти схватив за плечо. Я в ужасе отпрянула, получив озадаченный взгляд.

-Никогда, - с трудом выдавила я.

- Довольно! - Голос Маргариты Семёновны становится твёрдым, но слегка завышенным. – За дверью можете делать, что хотите, но здесь и сейчас будете делать то, что говорю вам я. И я не собиралась вас спрашивать. Все пары уже разбиты. Остались вы двое. Чтобы был выбор, не надо было опаздывать.

- Кир, - зовёт его наша королева, - можем поменяться. Хочешь в пару со мной?

Он даже не повернул голову в её сторону. Мы по-прежнему сверлили друг друга глазами, желая что-то доказать. Но про себя я молилась, чтобы парень согласился и ушёл к стерве. Мне было плевать, кто будет моим партнёром, только бы не он.