Падший ангел 2 Киномания

Глава 1 Знакомство

Всю дорогу до дома кузин Нэля Николаевна придавалась самобичеванию и сомнениям.

    - А вдруг, - с беспокойным возбуждением говорила она, не замечая проносившихся мимо окон авто вечерних улиц, - они не захотят раздеваться при мне?! А если и разденутся, не представляю, как они станут делать все эти ужасные вещи?!

    - Сегодня мы только познакомимся и снимем пару пристойных сцен, - успокаивал я новоиспечённую компаньонку.

     - А если они поймут, что у нас с вами интимная связь? – всплеснула руками операторша. – Нет, это решительно невозможно! Остановите машину.

     Я и в самом деле остановил машину. Однако, не для того, чтобы высадить Нэлю Николаевну посреди дороги. Просто, её желание дезертировать совпало с концом пути.

     - Приехали, - бодро сказал я и помог выйти бледной от испуга секретарше.

     Я извлёк из багажника софит с треногой и удлинительный кабель. Всё это я понёс сам, так как напарница была обременена камерой и штативом.

     - Ой, что же будет? – причитала она, когда мы подходили к подъезду.

     Бдительные пенсионерки с молчаливым вниманием проводили нас до дверей, наверняка, недоумевая о цели моего визита, да ещё в компании с перепуганной женщиной. Если бы они узнали, зачем мы тащим в подъезд аппаратуру, материала для сплетен хватило бы не на один месяц.

     - Как мне представиться? – спросила Нэля Николаевна, когда мы выгрузились из лифта напротив искомой двери.

     - Я представлю сам, - пообещал я, нажимая кнопку звонка.

     Дверь открыла Настя и, застенчиво улыбаясь, пропустила меня и онемевшую от страха секретаршу в прихожую. На Насте был лёгкий бежевый свитер и чёрная юбочка. Коротенькая, но нисколько не фривольная.

     - Меня зовут Настя, - вполне дружелюбно сказала она. – Позвольте, я помогу.

     Настя забрала у Нэли Николаевны штатив и камеру и отнесла их в гостиную.

Оттуда немедленно появилась Мэри и, коротко кивнув мне, жадно впилась глазами в побелевшую как мел секретаршу. На Мэри был вызывающе алый халат небрежно распахнутый лишь настолько, чтобы показать отсутствие лифчика. Нэля Николаевна выдержала этот взгляд и в свою очередь с придирчивым интересом разглядела соперницу.

     - Вы, как я понимаю, Мэри, - сказала она, изображая улыбку. – Неплохой типаж для нашего фильма.

     Я мысленно поаплодировал компаньонке и жестом пригласил девушек перейти в гостиную. Когда вся труппа расселась на диван и кресла, я, наконец, представил Нэлю Николаевну:

     - Прошу внимания, леди, - торжественно начал я. – Представляю вам нашего оператора, мастера по свету и монтажу, богиню кинематографа Покровскую Нэлю Николаевну.

     Представление я сделал немного вычурным, но того требовало торжество момента.

     - А вы уже снимали эротику? – стесняясь и краснея, спросила Настя.

     - Эротику, пока нет, - честно призналась операторша. – Однако, я отучилась три семестра на режиссёрском и уверяю вас, Настенька, в эротике нет ничего сложного.

     - А ты сама то, Нэля Николаевна, сняться не хочешь? – спросила Мэри с плотоядной усмешкой.

     - В сценарии нет для меня роли, - с коротким вздохом ответила операторша. – Впрочем, если понадобится, снимусь в эпизоде.

     - Здорово, - хлопнула в ладоши Настя. – Максим Сергеевич, напишите для неё эпизод.

     Я пообещал и выставил на стол привезённое шампанское. Когда пробка с пистолетным хлопком стукнулась в потолок, я произнёс тост:

    - Сегодня важный и торжественный день, - проникновенно сказал я. – Сегодня, мы начинаем снимать кино. И пусть нам помогут все богини искусства!

     После троекратного «ура», мы осушили бокалы и принялись за дело…

Глава 2 Первая проба

     Первое, с чего мы начали, был свет. Мне и в голову не приходило, какое огромное значение он имеет для съёмок. Здесь Нэля Николаевна показала себя как истинный профи. Она верных пол часа расставляла софиты, точечные подсветки, замеряла освещение люксметром. И, только тогда, когда она осталась довольна светом, последовала гримировка актрис и, непосредственно, меня.

     Я диву давался, как переменилась моя секретарша. Из бледной перепуганной женщины она, как только принялась за дело, превратилась в настоящую фурию.

Мэри и Настя, почувствовав её крепкую руку, слушались беспрекословно. Мэри, к примеру, пришлось сменить свой вызывающе распахнутый халат на домашнее кимоно, лишённое признаков эротизма. Однако, здесь она всё же показала, кто является примой. Она принесла кимоно из спальни и переоделась в лучах софитов, продемонстрировав свои роскошные формы всем присутствующим.

     Когда актрисы наконец переоделись для первой сцены, на их лица специальной кистью была нанесена пудра.

     - Это предотвратит блики, - пояснила Нэля Николаевна, придирчиво разглядывая плоды своего труда.

     По сценарию первой сценой значился приход Гумбольта с работы. Усталого и раздражённого его должны были встретить жена Шарлота и её младшая сестра Долорес, которую Гумбольт зовёт Лолитой. Несмотря на недавно заключённый брак, Гумбольт в моём лице, не испытывает страстных чувств к супруге. Да и сам брак с Шарлотой был лишь поводом чаще видеть Лолиту.

     Однако, первый же дубль с треском провалился. Когда Гумбольт, то есть я, открыл дверь и вошёл в прихожую, на него с визгом и глазами, полными нерастраченной похоти, бросились обе кузины. Нэля Николаевна с негодованием вернула их на место и принялась объяснять сверхзадачу для каждой роли.

     - Мэри, вы, конечно, обожаете мужа, - вещала она, - но встречать его нужно не как девице в бордели. Вы рады, что он пришёл, вы приготовили ему ужин, но вы обеспокоены его холодностью. В ваших глазах должен читаться немой вопрос, а не похоть. Теперь, о тебе, Настенька, - произнесла она уже мягче, - ты тайно влюблена в мужа своей сестры, ты чувствуешь, что и он к тебе неравнодушен, но показать это нужно жестом, взглядом, а не бросаясь ему на шею.

      После двенадцатого дубля Нэля Николаевна осталась довольна и жестами, и взглядами, и тайным нервом сюжета. Когда первая сцена была, наконец, снята, выяснилось, что стрелки часов перевалили за полночь.

      - Боже мой, - с неподдельным испугом вскрикнула Нэля Николаевна, узнав о столь позднем времени. – Мама меня убьёт.

      - Вы живёте с мамой? – спросила Настя участливо.

      - Да, девочка, - нервно улыбнулась операторша, - и всегда стараюсь приезжать вовремя.

      Мы выключили аппаратуру, и я вызвался отвезти Нэлю Николаевну до дома.

      - Не беспокойтесь, Максим, я на такси, - попыталась возразить она, но я напомнил о позднем времени и, она согласилась.

      - Надеюсь, ты вернёшься прочитать нам сценарий? – спросила Мэри, с плотоядной грацией растягиваясь на диване. Она уже успела снова переодеться в алый халатик и при этих словах небрежно и, как бы ненароком, распахнулась и продемонстрировала свою роскошную голую грудь. Демонстрация, которая предназначалась не только мне, заняла лишь долю секунды, но Нэля Николаевна вспыхнула и поспешно отвернулась. Неразборчиво попрощавшись, она выскользнула за дверь. Погрозив пальцем смеющейся Мэри, я вышел следом.

      Уже в машине я отважился на главный, мучивший меня все последние дни, вопрос:

      - Ну, что, получится у нас фильм?

      Нэля Николаевна ответила не сразу. Она какое-то время смотрела на ночные улицы, проносящиеся за окном.

      - Настя тебя и в правду, любит, - сказала она наконец. – Хорошая девочка.

      Я молча кивнул, ожидая ответа на вопрос.

      - Фильм мы, конечно, снимем, - вздохнула секретарша, - и, очень неплохой фильм. Скажу больше, ваша Мэри – будущая порно звезда. В ней есть какая-то чертовщинка.

     Я с удивлением посмотрел на Нэлю Николаевну и увидел, что она явно не шутит. Какое-то время мы ехали молча, думая каждый о своём.

     - Накажи меня здесь, прямо в машине, - сказала вдруг Нэля Николаевна. – Я до завтра не вытерплю.

     Не дожидаясь, пока мы доедем, секретарша положила нервную руку на моё колено. Это прикосновение, видимо, возбудило её до крайности, и она заговорила быстро и страстно:

     - Они обе, Мэри и Настя… Ты их будешь сегодня?... Сразу, двоих?... О, боже, как я хочу!...

     Рука секретарши скользнула к ширинке и торопливо расстегнула её. Однако извлечь предмет страсти, она не сумела. Я сбросил скорость и направил машину к обочине. Когда я выключил зажигание, Нэля Николаевна, бормоча что-то невнятное, расстегнула пальто и принялась задирать юбку.

    Я вышел из машины и огляделся. Тротуар вдоль дороги был пустынен и мерцал замёрзшими лужами. Нашей приватности никто не мог помешать и я, обойдя машину, открыл пассажирскую дверь. Нэля Николаевна, стянув трусы до щиколоток, мастурбировала, запрокинув голову.

     - Дай мне его в рот, - громко прошептала она, не на секунду не прерываясь.

     Я ещё раз огляделся и выпустил на ночной моцион своего разбойника. Нэля Николаевна развернулась, выставив ноги, обутые в сапоги, на зябкий асфальт.

     - Кончи поскорей, - бросила она мне, наклоняясь.

     Я почувствовал её жадные горячие губы и ночь озарилась вдруг небесным сиянием. Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем привычный мир вернулся на своё место. Я кончил в рот секретарше и не покидал гостеприимной юдоли, пока не иссяк до последней капли. Не хотелось пачкать её лицо и одежду. Не ровен час, придирчивый глаз мамы моей секретарши заприметит след ночных непотребств.

     Нэлю Николаевну накрыло минутой позже. Она откинулась внутрь кабины и по ночной улице пронёсся её протяжный и громкий стон. Ноги секретарши со спущенными трусами ещё несколько раз вздрогнули и замерли. Я помог ей подняться и привести одежду в порядок.

Глава 3 Ночная репетиция

      Когда я возвратился к кузинам, те уже возились под одеялом, лаская друг друга и заметили меня лишь тогда, когда я разделся и прилёг рядом. Разгорячённые поцелуями и прикосновениями, они попытались вовлечь в свою игру и меня, но я сказался уставшим.

     - Если ты устал, мы всё сделаем сами, - произнесла Настя, смахивая с себя одеяло. В мягком свете ночника её голое тело казалось вырезанным из янтаря, а взъерошенные волосы сияли золотом.

     - Хочешь, я подрочу? – подала голос Мэри, приподнимаясь на локоть. Её тяжёлая грудь качнулась, отбрасывая резкую тень, а рука скользнула к утомлённому скипетру.

     - Лучше, поласкайте друг друга, - улыбнулся я, чувствуя, как моим телом овладевает усталость долгого дня. – Мне хочется видеть трепет желанья на ваших лицах.

     - Извращенец, - с хриплым смехом сказала Мэри. – Хочешь, лесбийской страсти? Спорим, через минуту у тебя встанет?

     Мэри поманила сестру к себе и, развернув её лицом в мою сторону, обняла девушку сзади. Сильные руки Мэри стали скользить по настиной коже, останавливаясь на бугорках грудей. Всякий раз, когда пальцы кузины касались сосков, Настя коротко вздрагивала.

     - Ноги раздвинь, - велела сестре Мэри. – Ага, вот так, чтобы он видел.

     Рука Мэри соскользнула на настин живот и, помедлив, проследовала ниже, к распахнутой ложбинке, окружённой золотистым пушком. Раздвинув кончиками пальцев строптивые волоски, Мэри распахнула заветный грот, точно дразня моё дремлющее воображение. Настя при этом протяжно вздохнула и схватила руку сестры своей рукой. Но, вовсе не для того, чтобы дать отпор. Напротив, Настя буквально вонзила пальцы сестры в свою плоть. Её тело то вздрагивало, то замирало, когда напряжённая рука Мэри приходила в движение. Маленький рот Насти был приоткрыт. Она то и дело облизывала пересохшие губы. Из-за её плеча выглядывала Мэри. Её глаза были наполнены нерастраченной похотью.

     Прогноз Мэри вскоре оправдался. Пусть и не через минуту, но мой парень встрепенулся и принял вполне боевую стойку. Мэри выпустила истомлённую сестру, и Настя со стоном упала на мою грудь. Я почувствовал её маленькие упругие груди, её разгорячённое тело, сладковатый запах духов. Я протянул руку и обнял её голые, дрожащие плечи. В этот миг я почувствовал горячую руку Мэри. Она бесцеремонно забрала моего бойца в плен и размашисто потеребила его головку. Я не стал сопротивляться этой агрессии и вскоре почувствовал влажный и страстный рот Мэри. Теперь и моё тело вздрогнуло, дыхание сбилось. Настя заметила мою перемену и обернулась к сестре. С минуту она просто смотрела, как белокурая голова кузины скачет над моим пахом.

     - Машка, так нечестно, - вскрикнула Настя. – Я тоже хочу! Дай мне!

     Она стремительно повернулась и совсем не почтительно отпихнула кузину. Через секунду я почувствовал уже её горячие губы и быстрый мягкий язык. Сама же Мэри, облизывая натруженные губы, встала с дивана и, задержав взгляд на страстно сосущей Насте, склонилась над тумбочкой. Раздался негромкий скрип открываемой дверцы и в руках Мэри оказался длинный чёрный страпон. Тот самый, что я увидел однажды, став тайным свидетелем порочной связи кузин.

     Мэри ловко надела на себя инструмент страсти, защёлкнула замочки и смазала блеснувшую на свету головку капелькой геля. Настя, увлечённая своим ремеслом, заметила сестру лишь тогда, когда та встала рядом, поигрывая искусственным членом.

     - Машка, ты чего?! – всполошилась Настя, выпуская моё естество из своих губ. – Не надо при Максиме Сергеевиче.

     - Мочи, глупая, - прошептала Мэри, вставая сзади сестры. – Всё по сценарию. Считай, что мы репетируем.

     В сценарии и в самом деле имел место инцест между сёстрами. Шарлотта, жена Гумбольта, в тайне от мужа, понуждала младшую сестру Лолиту к сожитию и, время от времени, пользовала страпоном. В настоящей репетиции грубо нарушалась приватность сцены, и Настя посмотрела на меня с немым испугом.

     - В самом деле, Настенька, - сказал я мягко, - отчего бы не порепетировать.

     - Ноги раздвинь, - скомандовала Мэри, разворачивая сестру тылом к себе.

     Настя повернулась и расставила ноги, растерянно глядя на меня.

     - Но, такого ведь нет в сценарии, - прошептала она.

     Мэри вошла в её лоно скупым хлёстким движением и замерла, давая Насте привыкнуть к незваному гостю. Настя вскрикнула, вскинув голову и упала на локти.

    - Настька, соси, - жарко шепнула Мэри, нависая над сестрой и, двинув бёдрами.

     Настя снова склонилась над моим скипетром, но я почувствовал теперь не её губы, а лишь, горячее нервное дыхание юной женщины. Настя не в силах унять дрожь, натужно дышала. На её раскрасневшемся лице появилось растерянное и виноватое выражение. Она дважды пыталась возобновить ласку, но её губы лишь скользили по возбуждённой плоти.

     Мэри, цепко схватив сестру за бёдра, пользовала её частыми порывистыми движениями, отчего настино тело всякий раз вздрагивало, а из горла вырывался стон, похожий на всхлип.

     - Ртом не получается, - вскрикнула Настя, в очередной раз пытаясь поймать губами головку члена.

     Я схватил её руку и сомкнул пальцы девушки на поникшем бутоне страсти. Дело сразу пошло на лад. Парень мой встрепенулся, ожил и ночь разорвалась на мгновенья. Мелькали тонкие пальцы Насти, её запрокинутое лицо, шальные, жадные глаза Мэри, её груди, вздрагивающие от каждого толчка. Всё это сразу обрушилось на меня, и я забылся коротким нервным экстазом, окропив семенем искажённое страстью юное лицо своей мучительницы.

     Настя выпустила опустошённую жертву и рухнула щекой на простыню, громко дыша и взвизгивая от каждой атаки неугомонной сестры. Совершенно измученный и неспособный даже пошевелится, я отдался в объятья сна. Последнее, что я увидел, перед тем, как стать вассалом Морфея, были раскрытые в беззвучном крике губы Насти и капелька спермы, стекающая с её подбородка…

Глава 4 Офисные будни

    Утром я снова опоздал на работу, но дисциплинированная Нэля Николаевна была на месте и встретила меня горячим кофе. Мы ни словом не обмолвились о событиях прошлого вечера, хотя я и читал немой беспокойный вопрос в глазах моей секретарши.

    - Сегодня нужно подготовить пакет по голландцам, - напомнила Нэля Николаевна, прячась за монитор.

    Я и сам помнил, что голландцы горят ясным пламенем и мы рисковали нарваться на неустойку. Испив горячего крепчайшего кофе, я сел за бумаги и какое-то время предавался изучению текста договора. Всё уже вернулось в накатанную рабочую колею, когда вдруг из-за монитора выглянуло лицо Нэли Николаевны.

    - Вы с ними спали вчера, после меня? – спросила она, пытаясь придать голосу равнодушие.

    - Да, Нэля, я ночевал у них, - сказал я, не отрываясь от текста.

    - Я спросила не об этом, - на этот раз в голосе секретарши промелькнуло нетерпение. – Вы трахались? С кем? Как? Говорите же!

    Я пересказал ей ночную баталию с кузинами, немного приукрасив детали. Пока Нэля Николаевна слушала, на её лице появилась гримаса сладострастия, губы нервно вздрагивали. Наконец, я увидел, как секретарша вздрагивает всем телом и закатывает глаза. Нэля Николаевна мастурбировала, внимая рассказу. Такого не случалось прежде, и я понял, что ей необходима немедленная разрядка. Я вышел из-за стола и направился к её рабочему месту.

    Секретарша и в самом деле ласкала себя, запустив под юбку правую руку.

    - Не могу больше, Максим Сергеевич, - отчаянно бросила она мне. – Это всё сильнее меня.

    Я подошёл к ней ближе и расстегнул ширинку, предъявляя секретарше встрепенувшийся предмет страсти.

    Она безжалостно потеребила его свободной рукой и, наклонясь, взяла глубоко в рот. Сосала Нэля Николаевна с какой-то первобытной жадностью и ни разу не выпустила свою добычу, пока я не опустошился в её жаркую горячую бездну. Кончила Нэля Николаевна почти одновременно со мной. Это я понял по замершей под юбкой руке, по искажённому лицу секретарши, по судорожно вздрагивающим грудям.

    Когда она окончательно замерла, я отнял у неё поникшее естество, испачкав напоследок смуглый маленький подбородок. Капля семени повисла на нём длинной белёсой нитью. Мне сразу же вспомнилось исполненное сладостной мукой страсти лицо Насти и капелька спермы на её подбородке.

    Нэля Николаевна откинулась на спинку компьютерного стула, вытирая ладонью губы и подбородок. Когда глаза её прояснились, она села прямо и одёрнула подол юбки.

    - Это ужасно, - сказала она всё ещё вздрагивающим голосом. – Мы с вами не заперли дверь.

    И в самом деле, наша скоротечная безумная страсть могла стать достоянием случайно вошедшего курьера. Я подошёл к двери и запоздало щёлкнул замком.

    - Это ужасно, - снова повторила секретарша. – Меня заводят одни ваши рассказы. Что же будет, когда я увижу всё своими глазами? Как я смогу снимать?

Может, мне отлучиться в ванную перед съёмкой и там снять напряжение, помастурбировать? Скажу, что нужно привести себя в порядок. Боже, как стыдно обсуждать это с мужчиной!

    Я подошёл к Нэле Николаевне и чмокнул её в горячую щёку.

    - Хочешь, я подарю тебе вибратор на батарейках?

    - Вибратор?! Нет, нет, какой ужас! Вы считаете меня совсем уже падшей?

    - Вибраторами пользуются не падшие, а вполне современные женщины. Сейчас это довольно модно.

    - Модно? Тогда я, пожалуй, попробовала бы. Он ведь уместится в дамской сумочке?

    - Конечно, - весело подтвердил я. – Многие дамы и носят их с собой в сумочках.

    Нэля Николаевна вполне успокоилась.

    - А вы позволите мне иногда использовать его здесь, в кабинете? – спросила она, смущённо потупившись. – В туалете прохладно и кабинка всего одна.

    - Конечно, Нэля, - легко согласился я. – Только уговор: я буду подсматривать.

    Секретарша кивнула.

    - Мне даже хочется, чтобы вы подсматривали, - призналась она. – Когда я это делаю дома, то представляю, что вы рядом и смотрите на меня. Глупо, правда?

    Я пожал плечами и улыбнулся.

    Больше мы не сказали ни слова и вернулись к работе. К трём часам дня пакет по голландцам был, наконец, готов. Осталось продумать логистику перевозок, но это были уже пустяки. Я поднял голову и увидел выглянувшее из-за монитора лицо секретарши. Она тоже справилась со своей частью работы и теперь явно ожидала моего поощрения. Мы поняли друг друга без слов, и Нэля Николаевна встала из-за стола.

    - Принести коврик? – спросила она.

    - Не сейчас. Сними трусики и поласкай себя.

    Нэля Николаевна смешалась от необычной просьбы, но обрела себя и торопливо кивнула. Она выкатила свой стул и утвердила его напротив меня. После этого она села и, завернув подол юбки, принялась стягивать с себя голубые, в крупный горошек, трусики. 

    - Боже, что вы со мной делаете?! – едва слышно произнесла она, раздвигая ноги в шоколадных чулках.

    Я тоже выкатил свой стул и сел напротив секретарши, превращаясь в зрителя из первого ряда.

    - Тогда вы, тоже, - сказала Нэля Николаевна, демонстрируя тайную ложбину, отороченную аккуратной порослью тёмных пружинистых волосков.

    Я кивнул, принимая вызов девушки, и расстегнул ширинку. Нэля Николаевна облизнула губы, наблюдая, как я извлекаю её приятеля и не спешила предавать себя ласке прежде меня. Только, когда я принялся теребить головку своего парня, она развела пальцами смуглые упругие губки и принялась ерзать ладонью вверх, вниз, задерживаясь лишь на шишечке клитора.

    Какое-то время мы предавались взаимному рукоблудству молча.

    - А вдруг, Настя откажется? – с придыханием спросила Нэля Николаевна.

    - Что откажется?

    - Например сосать член на камеру. – пояснила секретарша. – Одно дело, при сестре, а тут, перед чужой женщиной.

Глава 5 Трудные кадры

    Несмотря на интимные перерывы в работе, мы с Нэлей Николаевной закончили пакет по голландцам раньше обещанного и, скинув его по почте, выехали из офиса на час раньше. Мы летели на крыльях искусства и нас ждал волшебный мир синема.

    Предупреждённые о нашем раннем приезде, кузины приготовили нам горячих бутербродов с бульоном и испекли шарлотку. За коротким перекусом мы обсудили план съёмки.

    - Необходимо отснять две сцены: холодность Гумберта к супруге и его вожделение к юной Лолите, – поставил я задачу актрисам и операторше. – Нужно сыграть эту внутреннюю трагедию. Здесь потребуются крупные планы. Лица, глаза и слёзы.

    - А как нам сыграть холодность? – спросила Мэри, убирая со стола тарелки и, подавая кофе. – Как только я обнажусь, у тебя сразу встанет. Какая же тут холодность?

    Об этом я действительно не подумал, но Настенька пришла мне на помощь.

    - Нужно, чтобы Максим Сергеевич кончил перед тем, как лечь в постель с Шарлоттой, то есть с женой, - сказала, покраснев Настя. – Тогда легко можно будет сыграть холодность.

    - Вы забыли о сцене мастурбации, - заявила Нэля Николаевна, изучившая сценарий до буквы. – Гумберт мастурбирует в ванной, представляя обнажённую Лолиту и близость с ней. Там то он и кончит, предаваясь грёзам о возлюбленной. А на жену его, естественно, уже и не хватит.

    При упоминании о сцене мастурбации в ванной, Настя зарделась ещё больше. По сценарию она тоже должна была предаться в ванной порочной ласке, представляя, как отдаётся отчиму. Я хотел совместить оба кадра, чтобы показать трагедию рвущихся друг к другу сердец.

    - Тогда придётся и начать с этого эпизода, - твёрдо заявил я. – Нэля Николаевна, давайте подготовим ванную комнату. Свет, камера, микрофон.

    Мы в два счёта настроили аппаратуру. Света оказалось достаточно. Единственной проблемой оказалась теснота. Первый кадр должна была снимать наезжающая камера из коридора в дверной проём. Она как бы приближала силуэт обнажённого Гумберта под струями воды. Затем камера давала крупные планы лица, руки коснувшейся плоти. Восставшую плоть и торжество страсти необходимо было снять с разных ракурсов от начала и до конца.

    Чтобы придать съёмке художественной визуализации, решили снимать мой силуэт сквозь прозрачную занавесь. И, лишь потом, истомив зрителя, приступить к крупному плану. Под восторженные взгляды труппы, я разделся до нага и под аплодисменты, забрался в ванную и задёрнул занавесь.

    - Тишина в студии, - скомандовала Нэля Николаевна. – Внимание, мотор!

    Я пустил воду и встал под душевую сетку. Какое-то время я стоял, подставив лицо под тёплые струи и представлял, как в параллельном кадре точно так же, мечтая о Гумбольте, томится под струёй Лолита. Вот она снимает лейку, направляя упругие струи сначала на лицо, затем на грудь и, наконец, помедлив, опускает её вниз, пристраивая между ног. Струи бьются о её золотистые волоски, приводя девушку в лёгкое исступление. Лолита решительно убирает лейку, и её рука боязливо скользит по животу, по бёдрам к заветной, запретной цели.

     Представляя это, и я опустил свою руку, чувствуя упругую восставшую плоть. Медленно, но размашисто, так, чтобы движение зафиксировала камера, я принялся сновать сжатыми в кулак пальцами по возбуждённой головке. Краем глаза я видел, как приближается камера. И вот, штора распахнулась. Я сделал над собой усилие, чтобы не обернуться. Господи, как же трудно, оказывается, быть актёром!

    Камера замерла перед моим лицом, снимая, как капли бьют по моим закрытым глазам, льются по щекам, по напряжённому горлу. Наконец, камера пошла ниже, фиксируя моё мокрое, напружиненное страстью тело.

    - Убери руку с головки, - услышал я голос Нэли Николаевны.

    Я знал, что её голос не попадёт в кадр. На картинку всё равно потом будет отдельно накладываться звук. И всё же, я вздрогнул и торопливо переместил пальцы на тулово. Камера тотчас начала снимать крупный план. Теперь мне вовсе не нужно было представлять себе голую Настю. Одно то, что меня за подобным занятием снимает камера, а в дверь, наверняка, пялятся обе кузины, возбуждало меня до крайности. Я почувствовал близость финала и ускорил руку.

    Стон из меня вырвался одновременно со струёй семени. Камера нырнула куда-то вниз, затем поднялась к моему искажённому сладостной мукой лицу.

    - Снято! – услышал я голос операторши и открыл глаза.

    Нэля Николаевна деловито вытирала объектив замшевой тряпочкой.

    - Плеснул прямо на камеру, - попеняла она. – Несколько капель на объектив попало. Впрочем, из этого может получиться убойный кадр.

    Я посмотрел в сторону двери. Так и есть, обе сестрички пялились на моего поникшего индивида: Мэри с плотоядным вожделением, Настя со смущённым, едва скрываемым интересом.

    - Ну что, Максим Сергеевич, - обратилась ко мне Мэри. – Вы готовы сыграть сцену холодности?

    При этом она распахнула халатик, под которым не было решительно ничего, кроме её роскошного тела.