Паж и его королева

Пролог

Книга основана на реальных событиях. Имена изменены. Все совпадения случайны.

Пусть земля тебе будет пухом, друг

Пролог

В подъезде не горел свет. Глухарь быстро поднялся на третий этаж. У самой двери он остановился и замер – этажом ниже послышался собачий лай. Рисковать не имело смысла: здесь его вряд ли кто заметит, а шум открывающейся двери услышат наверняка. 

- Найда, тише, - раздраженный мужской голос пресек на корню радостный визг собаки.

Вот что значит воспитание. Собака сдавленно тявкнула два раза и затихла. Не знай Глухарь, что Найда – здоровая немецкая овчарка, сейчас непременно бы решил, что на прогулку выводят таксу.

- Говорил тебе, не подбирай всякую гадость. Возись теперь с тобой всю ночь…

Глухарь прослушал лекцию о недостойном поведении породистой собаки до конца. Вплоть до того момента, как щелкнул замок входной двери. Лишь потом он вынул ключ, открыл дверь и бесшумно вошел в квартиру.

Несколько минут он постоял в прихожей, переводя дыхание. Чужая квартира встретила его приглушенным урчанием холодильника. Глухарь шумно вдохнул незнакомый, но за последнее время ставший привычным запах, и совершенно успокоился.

Уже надевая бахилы на грязные кроссовки, он снова подумал о том, что стал бы делать, окажись в квартире ее хозяйка. И  всякий раз воображение, кроме панического бегства, не предлагало иного. Хотя сейчас – Глухарь даже на мгновенье остановился на полпути в гостиную – где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что можно применить и насильственный метод. Например, вот та маленькая табуретка, словно нарочно стоявшая возле самой двери, идеально подходила для того, чтобы нанести короткий, но точный удар по голове. И уж потом, пользуясь тем, что хозяйка в отключке,  не спеша покинуть негостеприимную квартиру…

Он назвал квартиру негостеприимной? Грех жаловаться. Такой она показалась ему лишь однажды. Когда с трудом унимая бьющееся от волнения сердце, он в первый раз воспользовался ключами, случайно оказавшимися у него.

Глухарь включил фонарик, чтобы не наткнуться в темноте на журнальный столик – хозяйка имела привычку постоянно переставлять его с места на место. Луч света выхватил из темноты женские тапочки у дивана, небрежно брошенный на подлокотник кресла шелковый халат. Еще следует сказать спасибо хозяйке за то, что не разбрасывала, где попало, нижнее белье. Глухарь брезгливо поморщился  и тут же забыл об этом. В комнате тонко, едва уловимо пахло парфюмом.

В углу гостиной, у самого окна застыл интересующий Глухаря монстр. По-другому назвать огромные напольные часы с кукушкой, язык не поворачивался. Часы стояли. Давно. И, насколько знал Глухарь, они были дороги хозяйке как память о погибшем муже. Это могло означать только одно: избавляться от них в ближайшее время она не собиралась.

Глухарь забрался на табуретку и привычно откинул крышку часов. Там, в глубине скрывалась миниатюрная видеокамера. Крохотный глазок, чуть меньше булавочной головки был выведен в окошко, за которым скрывалась кукушка. Поменяв блок питания, Глухарь облегченно вздохнул. Теперь в ближайшую неделю можно не волноваться. Вернув крышку на место, Глухарь спрыгнул на ковер и отставил в сторону табуретку.  Вот так – чуть левее. Кто знает, какие мелочи способна запомнить женщина? К тому же, живущая одна.

Глухарь доставал из кармана связку ключей, как вдруг накатило: мучительно, до мгновенно сбившегося дыхания захотелось остаться в чужой квартире до утра. И понадобилось время, чтобы взять себя в руки и заставить открыть дверь.

На улице, подставив разгоряченное лицо под крупные хлопья снега, Глухарь недоумевал: нервы, быть может? Скорее всего, нервы. Поживи целый год в таком напряжении – еще не то почудится.

Часть первая. Глава 1

Черт ее дернул за язык пожаловаться Алине на то, что она терпеть не может добираться домой после клуба на такси! Поддерживать беседу в то время, когда хочется молчать – та еще перспектива. Конечно, после такого высказывания покажется дурным тоном вызывать машину.

Троллейбус – самый общественный из всех видов муниципального транспорта оглушительно лязгнул всеми имеющимися в его распоряжении причиндалами, и словно испугавшись произведенного шума, остановился у перекрестка.

Валерия тоскливо наблюдала за сменой цветовой гаммы на светофоре. Судьба никак не хотела внимать ее капризам и оставить бессрочный красный свет. Мимо застывшего в ожидании троллейбуса, оживленно болтая, прошла влюбленная парочка. Даже невооруженным взглядом было видно – кто кого: девушка не отрывала от парня восторженного взора, он же милостиво дарил ей себя, любимого. Валерия завистливым взглядом проводила их до поворота, но к чужому счастью ее чувство не имело отношения. Они были вдвоем – и этим все сказано. Значит, влюбленной девчонке не предстояло, как ей…

Валерия содрогнулась, в который раз представив себе и темную проходную арку, и условно освещенный двор. И это еще далеко не все прелести, ожидающие ее! Потому что через первый двор, ей предстояло пройти во второй, минуя еще одну проходную арку. Вот здесь уже полагалось расслабиться: всего шагов двадцать, и милый, долгожданный и такой родной подъезд!

Внимая ее невеселым мыслям, троллейбус шумно отреагировал на зеленый сигнал светофора. Без оглядки на то, что Валерия согласилась бы всю ночь провести в уютно освещенном местечке. Да, согласилась бы! Но проклятый троллейбус, резко набирая скорость (насколько позволяли возможности), двинулся дальше. 

Валерия беспомощно огляделась по сторонам. Кроме кондуктора, сонной тетки в спортивном костюме, и уснувшего на заднем сидении мужчины, больше никого не было.

Усталость брала своё, как бы Валерия ни храбрилась. Голова сама собой клонилась к боковому стеклу.

А ведь всего час назад имелись все причины для веселья! В ночном клубе на Невском проспекте, куда едва ли не силой затащила ее Алина,  гремела музыка, рекой лились горячительные напитки. Особо продвинутая молодежь, танцевала по-своему, по-продвинутому. Складывалось впечатление, что такое веселье и задор вряд ли смог бы поддержать алкоголь.

Танцевальная программа только началась. Ди-джей увлеченно доказывал преимущества активного летнего отдыха, не дожидаясь паузы в музыке, когда Алина внезапно сказала:

- Та девчонка, вон, танцует слева от стойки бара - вылитая ты!

Валерия надменно фыркнула в ответ, но поставленная перед фактом, признать правоту слов подруги оказалась вынуждена. Девица действительно походила на нее. Рост на каблуках где-то метр семьдесят с лишним, стройная, с небольшой грудью, и, главное, та же копна веселых, русых кудрей. Грустно расставаться с мыслью о том, что ты, со всем своим выстроенным образом, не одинока во Вселенной. Пришлось даже заказать себе еще один бокал шампанского.

- Неправда, - вслух сказала Валерия. Больше из духа противоречия. – Ей лет двадцать, не больше. Она лет на десять младше меня.

Алина пренебрежительно отмахнулась.

- Не знаю, как  на десять, но выглядите вы одинаково. Даже, пожалуй, ты младше.

Бокал с шампанским, который Валерия поднесла, было, к губам, едва не выскользнул у нее из рук.

Ошибки быть не могло. Алина снизошла до комплимента! В какой книге Гиннеса отметить сей бесподобный факт?

Валерия подозрительно покосилась на подругу: ничто в жизни не дается запросто, и после похвалы, неизбежно должна последовать бочка дегтя. Но пауза затягивалась, а Алина молчала. Сделав, наконец, глоток из многострадального бокала, Валерия поставила его на место.

Столик находился чуть в стороне от оживленного передвижения, поэтому заметить двух одиноко сидящих подруг, мог только тот, кто был в этом заинтересован.

- Привет, девчонки, -  молодой человек, с ходу придвинув стул ближе к Валерии, неожиданно предъявил свои права на роль героя вечера, -  почему не танцуете?

- Я надеюсь, это единственный вопрос, который тебя интересует? – Алина, как всегда оказалась в своем репертуаре. Врожденное чувство такта, воспитанность и лояльность по отношению к мужскому полу… это все не про нее.

- Чего? – молодой человек подался вперед. Он не расслышал. Судя по улыбке, фраза, произнесенная Алиной, напомнила ему что-то доброе.   

- Я говорю, пойди, займись делом. Не видишь, тетеньки разговаривают? -  на этот раз Алина выговаривала на редкость ясно, громко и членораздельно.

- Простите, девушка, я, собственно говоря, к вам и не обращался, - в глазах у молодого человека  вдруг зажглись искры недоброжелательности. Но в самой первой стадии выражения. Видно было, что молодой человек не склонялся к развитию конфликта.

- Зато я обращаюсь непосредственно к тебе, - голос Алины крепчал. Еще бы, мужчина проявлял инициативу там, где от него этого не требовалось. – Девушки не танцуют. Девушки не знакомятся. Потому что девушки заняты.

- Вы, правда, не танцуете? – игнорируя Алину, молодой человек обратился к Валерии.

Та мягко кивнула головой и улыбнулась, чтобы смягчить обстановку.

Глава 2

- Да. Совсем другое дело, - Дайва Константиновна светилась от счастья. Как человек порядочный во всех отношениях, генеральный директор обожала, когда ее указания выполнялись с особым рвением и педантичностью. То есть быстро, и с огоньком в глазах. – Валерия, не забудьте, что я просила Светлану дополнить материал  более убедительным коллажем.

- Я помню, Дайва Константиновна, сейчас и сделаю.

- Тогда у меня все. До вечера меня не будет. Проследите, чтобы Светлана закончила вовремя.

- Непременно, - Валерия наклонила голову ровно настолько, чтобы ни у кого не сложилось ошибочное мнение назвать кивок подобострастием.

С облегчением покинув кабинет начальницы, Валерия кивнула секретарше, Галочке. Весьма упитанная молодая особа, которую отличала супер короткая стрижка и на удивленье веселый нрав, с энтузиазмом ответила ей тем же. «Толстушка и хохотушка» -  именно так отзывались о ней мальчики из компьютерного отдела.

- Все нормально? – Галочка предпочитала быть в курсе событий, и в погоне за информацией не жалела ни сил, ни нервов. Ни своих, ни чужих.

Валерия пожала в ответ плечами, всем видом давая понять, что в общении с начальством ничего хорошего в принципе быть не может.

- Ты в кафе? Я подойду попозже, как только Дайва уедет. Дождешься меня?

Синхронно с кивком головы медленно открыв и закрыв глаза, Валерия выразила свое согласие. После часовой беседы с начальством, сил на то, чтобы говорить, не осталось.

В штатном расписании редакции журнала «Теле-шоу», Валерия значилась как исполнительный директор. Обычная печатная продукция, с весомым тиражом, постепенно начинала выходить на более высокий художественный уровень. Была ли в том ее заслуга, Валерия не знала. Никоим образом не умоляя своей роли, она могла лишь с уверенностью утверждать, что со своими обязанностями она справлялась. Но если должность Дайвы Константиновны четко предусматривала субординацию «начальник – подчиненный», то должность Валерии – исполнительный директор - носила скорее формальный характер. Поэтому она сохраняла ровные отношения, как с секретаршей, так и с директором рекламного отдела Ириной Васильевной. Как с рядовым редактором Светланой, так и с  техническим директором Петром.  Никого не забыла? Пожалуй, только мальчиков из компьютерного отдела и рекламных агентов. Но это уж слишком. Здесь вступал в силу другой характер взаимоотношений. Между тем Валерия затруднилась бы обозначить его жесткими рамками. Хотя и дружеским он не являлся. Нечто среднее.

Да, нечто среднее, подвела итог Валерия, завершив пространственный мысленный монолог.

Редакция «Теле-шоу» располагалась вальяжно. На четвертом этаже многопрофильного делового центра, пригревшего под своим респектабельным крылом всех: начиная с мебельного салона на третьем, и заканчивая ночным клубом, на последнем, седьмом этаже здания. Валерию это радовало. Она с воодушевлением соглашалась с Дайвой Константиновной, которая считала, что офис редакции должен находиться в престижном месте. Пусть аренда занимаемых помещений вылетает в копеечку, но авторитет – дело наживное. А приобретенный авторитет говорит сам за себя, решая массу первостепенных вопросов.

Длинный коридор, наконец, закончился, и Валерия остановилась перед лифтом. Отчего-то спускаться пешком не хотелось. Никак не хотелось.

Нажав кнопку вызова лифта, Валерия потянулась, благо рядом никого не было. Впереди ее ждала напряженная работа, но желания заниматься делами не возникало. На такой вот оптимистической ноте двери открылись, гостеприимно пропустив ее в лифт. Нажав кнопку первого этажа, Валерия провела рукой по волосам, на ощупь определяя положение завитушек. Однако интимную процедуру грубо прервали. Лифт остановился на уровне третьего этажа, двери открылись, и вошел…

«О, витязь, то была Наина»…

Валерия сдержала непроизвольный вздох. Никита Андреевич, собственной персоной.

Крепкий, тридцатитрехлетний - вряд ли старше - мужчина, с короткой стрижкой профессионального борца, вошел в лифт, сжимая в руках сброшенный, по причине хорошей погоды, джемпер. Рубашка удивительно ему шла - синий цвет оттенял  серые глаза.

Валерия лукавила, она не могла видеть цвета его глаз. Потому что мужчина оказался повернутым к ней другой частью тела. Противоположной.

Взволнованно ощущая еле уловимый запах парфюма, Валерия пристально разглядывала крепкую шею, широкие плечи, рубашку, заправленную в брюки. Ремень. Даже не касаясь его рукой, Валерия смогла бы определить дорогую, мягкую кожу.

Между прочим, менее всего хотелось касаться руками ремня. Возникло другое желание. Удивить и Никиту Андреевича, и себя, совершенно по-хулигански обняв его сзади.

Валерия едва не рассмеялась, так явственно ощутив на своей щеке прикосновение прохладного шелка рубашки. Что ни говори, веяло от Никиты Андреевича чем-то таким. Чем-то желаемым. Причем, желаемым немедленно, сию минуту!

Окинув его придирчивым взглядом с ног до головы: все ли в нем соответствует ее представлению об истинном мужчине, Валерия сделала вывод, что все. Она глубоко, но неслышно вздохнула. Хотела, и не смогла отказать себе в удовольствии придвинуться к нему чуть ближе, чем позволяли размеры лифта. Сексуальный, черт. Но, наверняка, глупый. Даже, наверняка, глупый. И чтобы уж наповал сразить преступное желание: скорее всего Никита Андреевич абсолютный дурак.

Глава 3

Уже семь часов вечера. Семь часов.

Поддав газу, вывернув руль до предела, Глухарь с трудом вписался в поворот. Вернее, «с трудом» было с его стороны. Со стороны окружающих круто заложенный вираж смотрелся достаточно эффектно.

Сзади просигналили. В обычное время Глухарь не обратил бы на это никакого внимания, но не сейчас, когда чувства обострены до предела.

Время идет. Время движется. А за последний месяц – толку ноль. Ноль целых, ноль десятых. Усердно отгоняемая мысль о том, что все напрасно, развернулась во всей своей красе. Та самая мысль, что не давала спокойно жить, час за часом отравляя существование. Глухарь едва сдержался, чтобы не выругаться. Он точно знал, что это не поможет.

Все сегодня идет не так, как нужно. Дарья позвонила не вовремя с очередным капризом. Видите ли, ей надоели его постоянные отлучки по вечерам. Как будто ему не надоели! К тому же, на работе дела задержали.  Машина, и та капризничала, как нарочно, именно сегодня отказалась заводиться.

Раздраженно включая сигнализацию, Глухарь отметил, что в довершении ко всем несчастьям и место для парковки он выбрал неудачное: передние колеса прочно застряли в размытой дождями земле. Если в ближайшие три часа пойдет дождь, он рискует застрять здесь надолго.

247 - сработал код на входной двери.  Торопливо поднимаясь по лестнице на последний, пятый этаж, Глухарь брезгливо поморщился. Повсюду виднелись результаты «красочных» действий местных граффити.

Квартира встретила Глухаря гробовым молчанием. Наскоро переобувшись, он направился в большую комнату. Бывшая коммуналка из двух комнат и одной девятиметровой кладовки без окон, в сносном состоянии, обходилась ему в четыреста долларов ежемесячно. Сносное состояние заключалось в том, что полы в квартире были крепкими, обои на стенах держались уверенно. Может быть, и стоило со временем выкупить ее у хозяина.

А может и ни к чему.

Потом, когда все закончится, в квартире отпадет надобность. К чему оставлять дополнительный источник негативных воспоминаний? Даже если квартира годится только для перепродажи. Ею придется всерьез заниматься.  Как минимум искать покупателя. Нет. Лучше оставить все, как есть. Сделал дело – гуляй.

Нельзя сказать, чтобы за пару месяцев квартира надоела Глухарю до чертиков. Как раз наоборот. Его не покидало ощущение того, что именно здесь и есть его дом. Самый настоящий. Тот самый, где чувствуешь абсолютную защищенность за крепкими стенами.

Видеосистема исправно работала уже полчаса – таймер был поставлен на семь. Позже Глухарь посмотрит, что произошло за время его отсутствия.

Включив телевизор, Глухарь некоторое время стоял, тупо уставившись на экран. Картинка, как всегда порадовала его четкостью изображения. Вот, что значит дорогая видеокамера со звукозаписью!

На экране телевизора виднелась большая часть просторной комнаты, и светловолосая девушка, сидящая на диване. Она болтала босой ногой, и, по всей видимости, смотрела телевизор, правда, включенный на минимальную громкость. В одной руке девушка держала пульт, а в другой – стакан с соком.

Проглотив слюну, Глухарь неожиданно осознал, что его мучит жажда. Он развернулся и пошел на кухню. В холодильнике оказалось почти пусто, не считая нескольких пакетов с соком, сыра и нарезанной ветчины. Торопливо достав пакет с соком, Глухарь надорвал его, и, захватив стакан, вернулся в большую комнату. Устало опустившись в кресло, он посмотрел на экран.

- Как всегда смотреть нечего, - сказала вдруг девушка в телевизоре.

Глухарь не вздрогнул и не выронил из рук стакан с соком. Он привык к тому, что девушка постоянно разговаривала сама с собой.

- Включить, что ли, компьютер? – девушка закончила болтать ногой и посмотрела в сторону.

- К черту компьютер, - отозвался Глухарь, и это тоже было частью ритуала. Разговаривать с девушкой на экране. - Займись лучше делом.

Как будто услышав его слова, девушка поднялась с дивана, потянулась, и вдруг посмотрела Глухарю прямо в глаза. От неожиданности тот вздрогнул. А он-то хвалил себя за то, что эта работа (конечно, работа, а что же еще?) ничем не может его задеть.

- Что, кукушечка, не кукуешь? – спросила девушка, по-прежнему глядя ему в глаза.

Глухарь удивился бы, если бы не знал, где находится камера скрытого наблюдения. Он сам установил ее месяц назад. Потому что не видел иного выхода из создавшегося положения. Старинные напольные часы с кукушкой идеально подошли для осуществления непростого и долгоиграющего замысла. Миниатюрная камера, размером не больше булавочной головки. Но это только видимая часть айсберга. Блок с батарейками, от которых работала камера, размером с мобильный телефон, прятался в корпусе часов. С ним пришлось повозиться. Зато хватало на неделю работы без подзарядки. Глухарь поставил пустой стакан на стол. Ведь работать приходилось не больше четырех часов в день. С семи до одиннадцати. Не считая суббот, воскресений, когда режим был особым. Тогда спасало то, что Глухарь всегда был в курсе того, чем предполагала заниматься девушка. Иногда она вообще не появлялась до понедельника, ночевала у подруги.

- И не будешь куковать, - девушка только что не показала Глухарю язык. Потом она развернулась, и подошла к окну.

У девушки была красивая фигура. За прошедший месяц Глухарь изучил ее до мелочей. Сегодня на ней красовались цветная короткая майка и белые шорты.

Глава 4

Шести лет супружеской жизни с Павлом плюс год после развода - действительно, сторицей  хватило на то, чтобы свести на нет светлое чувство романтической любви. Правда, в тот день, когда они познакомились, ей так не казалось. Тогда Валерии только исполнилось двадцать, а Павел был на пять лет старше. А сейчас ей скоро тридцать, а вот ему тридцать пять не будет никогда.

Десять лет назад. Кудрявые русые волосы, третий курс гуманитарного Универа, огонек в глазах и бездна далеко идущих планов. Самое главное: родители остались в Выборге. А это значит, что нет неусыпного контроля «когда придешь», «не позже одиннадцати», «юбка не слишком вызывающая!»

Комната в общежитии, расположенном ныне на Ланском шоссе. Первый этаж и окно до пола. Для человека несведущего – ничего особенного. Для молодых девчонок в почти женском ВУЗе – многообещающее начало. А для тех, кто еще не догадался, Валерия с готовностью пояснит: можно приглашать к себе в комнату молодых людей, невзирая на лица. Или на строгую вахтершу.

Что за грязные мысли!  Это совсем не обязательно. Гуманитарный ВУЗ: зарубежная литература, история кино, актерское мастерство, режиссерские навыки. Общаться с друзьями, болтать до утра – роскошный минимум, который могла себе позволить студентка с интеллектуальным запасом. Или в эпоху слаборазвитой компьютеризации.

Валерия не рискнет утверждать, что сейчас все осталось на прежнем уровне, но тогда дело обстояло именно так.

Нет, кто же станет отрицать очевидные факты? Выпивали, и, бывало, много выпивали. Но это лишь усугубляло интеллектуальность беседы.

- Так и будешь киснуть весь вечер? – в тот день Алина была в ударе. Короткое желтое платье почти не оставляло простора для фантазии.

- Скоро последний экзамен, - пожаловалась Валерия, как будто рассчитывала удивить подругу.

- Знаю, милая. Скоро – это не завтра, - Алина уже тогда отличалась решительным - во всем, что касалось  легкомысленного отношения к жизни - характером. – Нам нужно расслабиться. Нам просто необходимо расслабиться. Мозги тоже должны отдыхать, чтобы успели выветриться результаты предыдущих экзаменов. И тогда уже, на пустую голову...  Так что, пойдем-ка сегодня в ночник, попляшем.

Алина знала, к кому обращалась,  поэтому заговорила о Клубе заранее. Первые десять минут Валерия отказывалась решительно. Следующие – со вздохом повторяла «посмотрим». Дальше в арифметической прогрессии от «не знаю, может быть» до «ладно, уговорила».

Когда взмокшая от непосильных уговоров Алина поднялась со стула, часы показывали девять часов вечера.

Полчаса на сборы и две девушки готовы. Алина не сочла нужным переодеваться, а Валерию вполне удовлетворило дежурное бирюзовое платье до колена с голой спиной, перекрещенной ремешками.

- Еще, слава Богу, что уговаривать тебя приходится гораздо дольше, чем ты собираешься, - как молитву повторяла Алина, пока они вышагивали к местному клубу.

Столик Алина выбрала ближе к эстраде, чтобы, упаси Боже, не засидеться. Ее расчет оправдался.

Бутылка с шампанским наполовину опустела, когда раздался голос:

- Разрешите? – короткая стрижка, джемпер в обтяжку. Накачан, подтянут, словоохотлив и уверен в себе.

Пашка – Степашка.

Разве могла Валерия ему отказать? От него веяло таким несокрушимым обаянием, что она с трудом удержалась на ногах, как только оказалась в его объятиях.

Медленный танец. Плакала певица, выкладывая на суд посетителей историю большой любви. А Валерия млела, ощущая под своими ладонями горячее тело настоящего мужчины.

- Смотрю, и глазам своим не верю, такая красота и где? Я был уверен, что всех красивых девушек ветром свободы сдуло заграницу. Ан, нет! Ошибся я. Чему рад до невозможности. Отчего, думаю, такая девушка – и не моя?

О чем он в тот вечер говорил, память не сохранила. Память сохранила образ. Безгранично обаятельный образ, к которому с глубоким внутренним удовлетворением Валерия позже прикрепила ярлык «первая любовь». Кстати, на данный момент к названию пристраивалась неутешительная концовка «и единственная».

После клуба вечер получил вполне ожидаемое продолжение.

Павел, кряхтя и жалуясь на ломоту в суставах, под дружный хохот подруг был успешно втянут в комнату. Доведя Алину шутками и прибаутками до нервного срыва, Павел потребовал гитару.

После двенадцати часов ночи жизнь в общежитии, несмотря на сессию, а может отчасти и благодаря ей, только начиналась. Поэтому, гитара нашлась легко.

И только после того, как Павел взял в руки шестиструнный инструмент, Валерия поняла, что гитара – страшное оружие в умелых руках.

Песни Новикова, сменились песнями Розенбаума, и через полчаса комната оказалась битком набитой не званными и непрошеными гостями.

Длинные пальцы чувственно сжимали гриф, извлекая звуки, угодные исполнителю. Павел был настолько музыкален, что и говорил, как пел – легко и небрежно.

- Канает мент по бану лавируя,

 Где щипачи втыкают вилы налегке.

 Иду по траму я, походкою менжуя,

 А как бы шнифт не вырубили мне*...

Глава 5

- Привет, - с этими словами Алина распахнула дверь собственной машины. «BMW».

- Привет, - Валерия тяжело опустилась на переднее сиденье, - устала.

- Устанешь тут, - Алина с воодушевлением завела машину, - в твоем возрасте своими ногами не ходят. А что будет, если в один прекрасный день меня не окажется рядом? Где пообедаем? «Коррида» подойдет?

- Подойдет, - обречено согласилась Валерия, мысленно прощаясь с деньгами.

- Я всю ночь провела в постели, - неожиданно сообщила Алина.

-  …?

- В постели с мужчиной.

- Кто счастливчик?

Алина на секунду отвела взгляд от дороги.

- Неужели ты думаешь, что я пущу к себе мужчину на всю ночь? Сделал дело – пошел на фиг. Мне приснился сон, что я всю ночь занималась любовью с мужчиной.

- Подруга, не пора ли применить это на практике?

На этот раз Алина посмотрела на нее так, словно Валерия издала неприличный звук. Как минимум, с не меньшей степенью брезгливости. Однако предназначалась такая оценка не Валерии, а мужчинам. Что вскоре и прояснилось.

- Здрасти. Где ты сейчас найдешь такого. Чтобы целую ночь… Нет, не это противное слово, которое я ненавижу, а занимался любовью! Хотя, господи, с кем я разговариваю. У тебя на любовном фронте без перемен. Естественно.  

Валерия привычно подавила в себе желание возразить. Машина замерла у светофора и Алина, развернувшись всем корпусом, посмотрела на подругу.

- Лера, неужели нет никого, кто бы тебе нравился?

- Алина, зеленый! Сейчас сигналить начнут!

- Перебьются, - Алина решительно тронулась с места. – Женщина за рулем.

Ей не нужно было кричать об этом на каждом перекрестке – на заднем стекле красовалась подобная надпись.

Лихо набрав скорость, машина вписалась в поворот, мягко – «тащится как черепаха» - подрезав «Форд–Скорпио».

- Слушай, - наблюдая за очередным виражом, не преминула поинтересоваться Валерия. – Неужели за все твои выкрутасы, ни у кого из мужиков не появлялось желания  что-нибудь тебе набить?

- Само собой, появлялось, - хмыкнула Алина. – Но кто ж им позволит? Если я вижу разъяренного мужика, а деться некуда, я закрываю окна и начинаю быстро набирать номер в мобильнике. Они ж не знают, что мне и звонить некому. Сначала они орут матом, потом, когда словарный запас кончается, начинают задумываться: ага,  черный бумер, не старый. Еще пару минут, и любой, даже самый примитивный разум приходит к выводу: какие ж могут быть друзья у этой тетки?

- Знаешь, иные  мужики считают себя круче некуда. Так им твои предполагаемые друзья, как красная тряпка для быка…

- Точно. Но я ж не дура, чтобы подрезать какой-нибудь навороченный мобиль… Однако, мы отвлеклись. Вернемся к нашим баранам. Может быть, на работе тебе кто-нибудь нравится? – Алина продолжала допрос  с пристрастием, не забывая  следить за дорогой.

Валерия ощутила себя стоящей на вытяжку перед начальницей. Сопротивляться бесполезно. Молчание, попытка перевести разговор на другую тему, расценивались как побег и карались расстрелом на месте.

- Есть один такой, - нехотя разрешилась Валерия.

- Интересно, - оживилась Алина, - и кто же?

На очередном светофоре машина сорвалась с места, и на левом повороте буквально в нескольких метрах разминулась со встречным потоком. Валерия зажмурилась, воздерживаясь заглядывать опасности в глаза.

- Я тебе рассказывала, - вжимаясь в кресло при очередном увеличении скорости, торопливо заговорила Валерия.  По-прежнему с закрытыми глазами. И так от страха все внутренности сжались в тугой комок. Оставалось надеяться, что до предполагаемого обеда пройдет достаточно времени, чтобы они успели  занять прежние места.  

- Никита Андреевич? – Алина демонстрировала чудеса абсолютной памяти.

- Вот именно, - сухо подтвердила Валерия.  И открыла один глаз.

- Итак, - нахмурилась Алина, - по-прежнему Никита Андреевич. Это уже серьезно. Давай разберемся, что мы о нем знаем?

- Директор мебельного салона…

- Стоп. Не надо торопиться, - сказала Алина, и действительно сбросила скорость. Машина остановилась возле небольшого заведения с красной надписью на черном фоне: «Коррида». Заглушив двигатель, Алина посмотрела на подругу. – И долго ты собираешься здесь сидеть?

Валерия кивнула, и, подхватив сумочку, вышла из машины. Еще пару секунд она соизмеряла свою силу с хрупкостью дверцы - чтобы звук при закрытии получился достаточно интеллигентным.  Потом некоторое время постояла, прислушиваясь к себе. Вроде бы все в порядке: коленки не дрожали, сердце билось размеренно. Судя по всему, инфаркт откладывался. До следующей поездки с Алиной.

Эффектно выставив длинные ноги на асфальт, Алина выпрямилась. Высоченные каблуки добавляли к ее немаленькому росту как минимум десять сантиметров.

Обогнув неработающий по причине хорошей погоды гардероб, Алина первой направилась в зал, награждая немногих сидящих за столиками мужчин коротким оценивающим взглядом.