Pamf

ВСТУПЛЕНИЕ

Феру сидел на старом стуле, его глаза сканировали полутёмную комнату. Было тихо, как будто само время в этом месте остановилось. Холодный воздух заполнял лёгкие, оставляя послевкусие сырости, а единственный источник света — тусклый фонарь за окном — едва пробивался сквозь плотные занавески. В комнате было нечто отталкивающее, стерильное, словно место, давно забытое людьми.

Его левая рука сжимала свечу, а правая медленно перебирала зажигалку, время от времени задерживаясь на кольце с янтарным камнем. В тусклом свете камень будто пульсировал мягким золотым светом, отражая то, что происходило в комнате. В комнате было невыносимо тихо, настолько, что звук вращающейся зажигалки казался громким и неприятным. В этот момент он сделал резкое движение, и тишину прорезал щелчок — звук, как молния, разлетелся по комнате. Феру поднёс зажигалку к фитилю и зажёг свечу. Он смотрел на огонь сосредоточенно, языки пламени будто рассказывали ему историю, от которой Феру не мог оторваться. С каждым колебанием огонь словно шептал что-то, а Феру, в свою очередь, отвечал ему. Свеча умирала медленно, её пламя колебалось, словно борясь за жизнь. Капли воска падали на пол, оставляя тёмные пятна.

На кровати перед ним лежал старик, чьи веки дрогнули. Он открыл глаза, но даже в этом малом движении чувствовалась слабость, словно каждое его действие требовало колоссальных усилий. Взгляд старика устримился на Феру, но тот продолжал смотреть на огонь. Старик попытался что-то сказать, но лишь хриплый звук вырвался из его горла. Феру жестом руки остановил его.

— Прости, если разбудил, — прерывисто произнёс Феру, его слова не несли и тени сожаления. На его лице мелькнула едва заметная тень улыбки, холодная и мимолётная. — Но я рад, что ты проснулся.

Старик с усилием поднял руку, но она тут же рухнула обратно на простыню. Он выглядел так, будто с каждым вдохом терял последние силы; его тело было заперто в ловушке старости, забывшей о подчинении его воле. Суставы были неподвижны, словно каменные, а сам он напоминал беспомощного младенца, утратившего способность двигаться.

— Ну же, не дёргайся, — проговорил Феру с лёгким насмешливым наклоном головы. — У тебя и так нет сил. Ты ведь знаешь, что осталось немного. Не трать их зря.

Старик молчал, пытаясь сдержать тяжёлое, рваное дыхание. Его грудь поднималась и опускалась, словно каждое дыхание было последним.

— Мне нравится огонь, — тихо сказал Феру, его голос звучал плоско, как нечто лишённое эмоций. — Он завораживает. Ты видишь, как он танцует? Кажется, он живой. Вот, например, эта свеча — она даёт свет, но с каждым мгновением умирает, превращаясь в жидкость. — Он сделал паузу, наблюдая, как воск медленно стекает на пол. — Люди и свечи... похоже, не правда ли? Ты не думаешь так? — наконец, он перевёл взгляд на старика, как бы ожидая ответа. Пламя свечи отражалось в его глазах, как жадный зверь, готовый поглотить всё в своём пути.

Старик вздрогнул, взгляд его застыл, в теле пробежала дрожь. Он едва заметно кивнул, издав хриплый, едва слышимый стон.

— Ты любишь огонь, как и я, правда? — Феру понизил голос, словно был уверен в ответе. — Хотя что спрашивать... Я знаю это и без слов. Ос-гу-на-ря-тун, — произнёс он медленно, тщательно произнося каждую букву, словно ощущая их на языке.

На лице старика отразилось смятение и страх. Услышав это имя, он замер, глаза расширились от неожиданности, не понимая, как сидящий перед ним человек мог знать это.

— Удивлён, да? — усмехнулся Феру, наблюдая за его реакцией. — Давно тебя так не называли, верно? Но не удивляйся. Кто ищет, тот всегда найдёт. Я нашёл... так же, как и ты когда-то нашёл то, что искал.

Старик пытался заговорить, но слова не выходили. Глаза его расширились, а тело, как всегда, не слушалось. Он был заключён в ловушке своей слабой плоти, без возможности выбраться.

— Не трать силы, — с хладнокровием сказал Феру. — Ты ведь знаешь, что тебе осталось недолго. Просто скажи, где она, и мы закончим этот разговор.

Старик напрягся, с усилием пытаясь произнести хоть одно слово. Его лицо покрылось испариной, а глаза наполнились отчаянием.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, — прошептал он, глядя на пламя. Его голос был слабым, но в нём звучала твердость. — Но я ничего не скажу. Я ушёл, пока ещё мог... Мне хватило ума...

— Ума? — Феру покачал головой, как бы удивляясь. — Нет, старик. У тебя хватило только страха. С возрастом, как правило, приходит мудрость, но, похоже, это не твой случай.

— Ты... ты думаешь, что свободен? — прохрипел старик, его голос дрожал от боли и слабости. — Ты сам... раб. Раб огня. Ты служишь ему, даже не понимаешь этого... Он заберёт тебя... как забрал нас всех.

— Раб? — усмехнулся Феру. — Я — его рука. Я тот, кто делает то, на что другие никогда не осмелились бы.

— Ты... думаешь, что у тебя есть выбор? — старик закашлялся, кровь проступила на его губах. — Ты — пепел... Пепел, который разлетится, когда огонь погаснет. Я видел, как пламя поглощало всё, — прошептал он, дыхание его дрожало. — Оно уничтожало целые семьи... младенцев, стариков, таких как ты... Всё ради идеи, ради "свободы". Но знаешь... В этом не было ни силы, ни смысла. Только пепел. Я понял это слишком поздно...

— Ты путаешься, — холодно сказал Феру, не отводя взгляда. — Это ты сжёг всё. Я не иду по пути разрушения ради разрушения. У меня есть цель. А у тебя был только страх.

Феру вновь обвёл взглядом убогую комнату, словно выискивая что-то, что могло бы привлечь его внимание, как малейшее движение в этом затхлом воздухе.

— Птичка нашептала, что ты постоянно помогаешь детским домам, — сказал он, медленно поворачиваясь к старику.

Старик кивнул, с трудом подавив кашель.

— Отмываешься? — Феру спросил с интересом, слегка приподняв бровь, его глаза холодно мерцали в тусклом свете.

— Нет, — едва выдохнул старик, задыхаясь. — Я знаю, что нет прощения за мои поступки... — Эти слова он произнёс с тяжёлым, болезненным вдохом, но был прерван новым приступом кашля.

АРСЕНИЙ

Арсений сидел за столом совета директоров, наблюдая за Лёвой, другом его покойного отца и опытным стратегом, который выступал перед собравшимися. Сегодня Лёва, как всегда, говорил спокойно и уверенно, и с тем неуловимым оттенком твёрдости, который заставлял слушателей следить за каждым его словом. Арсений видел, как уважение к Лёве отражалось на лицах коллег, и чувствовал привычный укол гордости. Как бы он ни стремился стать независимым, имя его семьи и прошлое всё ещё были частью его жизни. Он понимал, что его достижения, как и влияние, отчасти были результатом усилий его отца. Когда, наконец, наступила очередь Арсения, он встал и с уверенностью начал говорить, опираясь на свой опыт публичных выступлений.

- В нашем мире блокчейн - это не просто технология, это будущее, - начал он, делая паузу и обводя всех взглядом. - Сегодня мы объявляем новый этап развития нашего проекта, который дополнит наш уже успешный роботизированный склад. Мы запускаем интеграцию с блокчейн-технологиями, что позволит нам ещё больше оптимизировать процессы хранения и дистрибуции, а также обеспечить прозрачность и безопасность всех операций, - Арсений отметил реакцию аудитории. - Мы создаём платформу, которая обеспечит децентрализованное финансирование и доступное кредитование для малого и среднего бизнеса, - он указал на слайд с демонстрацией схемы. - Эти два проекта взаимно усиливают друг друга и обеспечивают комплексное решение для рынка логистики.

Он видел, как члены совета переглянулись, и несколько заинтересованных лиц задумчиво кивали. Вдохновлённый вниманием, он с лёгкостью развил свою мысль:

- Мы можем сократить зависимость от банков и предложить нашим клиентам не просто складские услуги, а целую экосистему. Роботизированные склады и децентрализованная финансовая платформа создадут малому бизнесу условия для роста, которые раньше были недоступны. Но самое главное - мы дадим нашим клиентам настоящую свободу. Не иллюзорную, как у других, а подлинную свободу, которую они заслуживают.

Он видел, как его слова зажигали интерес в глазах коллег. В этот момент Арсений почувствовал, что сумел донести главное. Его проект был не просто бизнесом, а новым подходом к организации и поддержке предпринимательства.

Арсений продолжил рассказывать о проекте. Он углубился в технические детали, описал, как будет работать система и как будет обеспечиваться безопасность. Затем объяснил, почему блокчейн-технологии станут решающим фактором в логистике будущего. Он уделял внимание каждому аспекту, который был важен для успешного старта. Он описывал, как технологии будут интегрироваться, какие этапы предстоят в развитии, и как они планируют обойти возможные сложности. Подходя к концу выступления, Арсений замолчал, делая заключительную паузу, чтобы дать присутствующим время осмыслить всё сказанное.

Несколько директоров обменялись короткими репликами, подтверждая свои позиции. Арсений почувствовал прилив удовлетворения и, возвращаясь на место, поймал уважительный взгляд Лёвы. Лёва слегка кивнул ему, показывая своё одобрение.

Совет завершился, и, покинув зал, Арсений направился к выходу. В коридоре его догнала Кристина, юрист компании.

- Отличное выступление, - сказала она, поправляя очки. - Всё выглядело уверенно, и с юридической стороны мы готовы к защите, но на этой неделе у нас было несколько запросов от конкурентов. Один из них - довольно агрессивный, касался потенциального нарушения патентов и попыток заблокировать наше финансирование через сторонние банки, - добавила она, чуть понизив голос.

- В этом ничего удивительного, - усмехнулся Арсений, - конкуренты нервничают, и я не собираюсь останавливать проект из-за их попыток подорвать нашу позицию. Всё под контролем.

- Так-то это да, но я бы на твоём месте была более осторожной, уж больно сильно мы встали им поперёк горла, - сказала Кристина, слегка нахмурившись.

Арсений остановился и посмотрел ей в глаза.

- Крис, я знаю. В этом и есть цель - чтобы они подавились этой костью, - уверенно сказал он.

Кристина улыбнулась, и, слегка засмущавшись, опустила голову вниз. Затем она подняла взгляд и посмотрела на Арсения, будто хотела что-то сказать, но промолчала. Её глаза на мгновение потеплели, и, наконец, она тихо произнесла:

- Знаешь, если когда-нибудь потребуется что-то большее, чем просто рабочая помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. - Арсений посмотрел на неё с лёгким удивлением, но промолчал. Они вместе направились по длинному коридору. Когда они дошли до конца, Арсений уже хотел вызвать лифт, как почувствовал вибрацию телефона в кармане.

- Извини, одну минуту, - он отошёл в сторону и ответил на звонок.

Подняв трубку, он услышал сдержанный женский голос.

- Это Арсений Левдеев? - раздался звук в трубке.

- Да, я слушаю.

- Мы из городской больницы номер два. Ваш дедушка, Кирилл Гаврилович, поступил к нам с инфарктом. Его состояние тяжёлое.

Эти слова мгновенно изменили всё вокруг. Время будто замедлилось, и Арсений почувствовал, как пространство вокруг стало тяжёлым и давящим. Голос и новость, с которой он появился, пробудили давно забытое чувство - смесь тревоги, горечи и сожаления. Словно всё, что его окружало - стены, офисная мебель, люди вокруг - потеряло свой прежний смысл и значимость. Мир стал тусклым, звуки приглушились, и он ощущал только пульсирующую боль в висках от осознания происходящего. Перед глазами возникли образы дедушки, его тёплых объятий и тех мгновений, когда Арсений чувствовал себя в безопасности. Он вспомнил, как дед всегда был для него опорой, тем, кто поддерживал его в самые трудные моменты жизни, кто учил его стойкости и терпению.

"Шесть лет..." - подумал Арсений. "Шесть лет, как я не видел его".

Он вспомнил последний раз, когда они были вместе. Тогда дед говорил ему, что гордится им, что видит, как он растёт и развивается.

- Алло, - донеслось из трубки, - вы здесь?

- Да... - тихо сказал он, осознавая, как изменится его день. - Я понял. Спасибо, что сообщили, - добавил он и положил трубку.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Выйдя из аэропорта, Арсений шагнул на знакомую землю,город Икжлов. Ветер, холодный и пронзающий, как остриё ножа, заставлял его плечи напрягаться, а лёгкий мороз, впивающийся в кожу, будто высасывал последние силы. Он чувствовал, как будто этот город стал не только чужим, но и опасным. Как будто тот, кто был здесь когда-то, уже давно исчез.

Всё изменилось - и он сам, и эта улица, которая когда-то казалась домом. Он невольно задержал дыхание, стараясь привыкнуть к ощущению резкого холода. Это чувство, смешанное с запахом влажного бетона и бензина, будто бы переносило его в прошлое. Его взгляд скользнул по тусклому освещению терминала, вспоминая, как много лет назад он с таким же ощущением нетерпения и лёгкой тревоги впервые покидал этот город. Тогда перед ним был весь мир, полный возможностей и ожиданий. Сейчас же это освещение напомнило ему не столько о прошлом, сколько о разнице между тем, кем он был тогда, и тем, кем стал теперь. Чувство лёгкой тревоги сменилось тяжестью осознания - мечты юности уступили место ответственности, сомнениям и усталости от бесконечных компромиссов. Он непроизвольно вздрогнул. Повернувшись в сторону арендованной машины, он заметил, как рядом с ней уже стояли Кристина и Билл. Оба смотрели на него с нескрываемым беспокойством, но Арсений едва ли мог в этот момент уделить внимание их переживаниям.

Он оглядел серое небо родного города, которое казалось таким же, каким оно было много лет назад, когда он покидал его. Это небо всегда вызывало у него противоречивые чувства. Он чувствовал, как мысли будто размываются, утрачивая чёткость, и даже самые простые решения становились для него сложными. В этот момент ему казалось, что он стоит на грани, балансируя между прошлым, которое всегда казалось ему недостижимо близким, и настоящим, в котором он всё меньше находил себя. Но всё же что-то внутри говорило, что теперь всё по-другому. В воздухе чувствовалась тяжесть, как будто что-то неуловимо и безвозвратно ушло. Он попробовал сосредоточиться, но всё равно не мог избавиться от ощущения растерянности.

- Всё в порядке? - Спросила Кристина, в её голосе была забота, но Арсений ощущал, как она ненамеренно выталкивает его в ещё большую пустоту. Он не мог выговорить все слова, которые терзали его, не мог показать ей, как велика его растерянность. И всё-таки, он смог сказать:

- Всё нормально, Кристина. Просто... слишком много всего.

Он не мог позволить себе расслабиться. В его мыслях была не только проверка состояния дедушки, но и решение медицинских вопросов, связанных с его переводом в более комфортное место. Но что, если его дедушка никогда не вернётся к прежнему состоянию? Арсений чувствовал, как эта мысль ломает его рассудок. Ему нужно было быть сильным, но где взять силы, когда сердце сжимаются от мысли, что больше не увидит того человека, который когда-то был его опорой? Он задал себе вопрос, можно ли вообще «готовиться» к утрате? Или вся эта самоподготовка - лишь иллюзия, в которую мы верим до последнего момента? Параллельно не прекращались мысли по проекту, которым он занимался последние годы. Стратегический план компании, на котором зиждилось его будущее, по его мнению требовало постоянно присутствия. Всё это вместе оставляло ему очень мало времени на себя, а уж тем более на размышления о прошлых годах.

Оказавшись в машине, Арсений все так же молчал, поглощённый своими мыслями. Машина скользила по знакомым улицам, но и здесь изменения были очевидны. Как быстро он сможет вернуться? Он всё снова и снова задавал себе этот вопрос, но чёткий ответ никак не приходил. Всё, что он знал точно, это что старый город, когда-то так близкий и родной, теперь казался ему чуждым. Он не чувствовал себя здесь как дома. Всё изменилось - здания потускнели, а магазины заменили свои вывески на новые. Даже привычные улицы больше не вызывали в нём радости, скорее, странную тоску и беспокойство. словно давно стёртые картины вновь врывались в его память, напоминая, что раньше всё было совсем по-другому.

Когда они прибыли в больницу, Арсений попросил Кристину и Билла остаться в машине. Он понимал, что должен держать себя в руках, но каждая мысль о состоянии дедушки отягощала его разум, словно накатывающие волны, разбивающие спокойствие. Вспоминая те моменты, когда дедушка был не просто главой семьи, а его личной опорой, Арсений чувствовал, как внутри него растёт глухая боль. Пустота, которую он ощущал, не просто отравляла его мысли - она заставляла его чувствовать себя беспомощным, несмотря на все старания сохранить самообладание. Он пытался сосредоточиться на том, что нужно сделать, но образы из прошлого - дедушкины добрые глаза и его привычка тихо напевать под нос - возвращались, размывая границу между настоящим и памятью. Пока он шагал к входу, воспоминания о детстве всплывали в его памяти. Эти образы вызывали болезненное ощущение утраты, которое он старался подавить, готовясь к разговору с врачами. Внутри больницы его встретил дежурный врач.

- Кирилл Гаврилович поступил в реанимацию. Состояние стабильное, но пока посещение невозможно, - сказал врач с сухой интонацией, и даже его взгляд был скорее формальным, чем сочувствующим. Арсений молчал, но его пальцы на мгновение сжались в кулак. Он ожидал услышать нечто большее. Ему казалось, что даже стены больницы словно бы давили на него, напоминая о беспомощности в этой ситуации. Однако он заставил себя выглядеть спокойно, лишь коротко кивнув в ответ. - Мы оповестим вас, как только можно будет увидеть пациента.

Словно по инерции, Арсений поблагодарил его и, не задерживаясь, покинул здание. Он не пытался скрыть раздражение, хотя и не хотел показывать свою обеспокоенность. Ему нужно было взять себя в руки, чтобы не дать этой ситуации подорвать его контроль. Всё, что он делал, он делал для того, чтобы вернуться к работе. И сейчас не было места для эмоций - они просто отвлекали его от того, что требовало действий.

Выйдя на парковку, он встретил Билла и Кристину.

- Как он? - спросила она.

ФИЛИПП

С первыми звуками будильника Филипп понял, что устал так, как не уставал еще никогда. Последние недели выдались особенно тяжёлыми: бессонные ночи, постоянные мысли о работе и накопившиеся обязанности лишали его отдыха. Его лицо выдавали синяки под глазами и потухший взгляд. Голова гудела, пульсируя от напряжения, и каждый стук отдавался болезненным эхом, словно кто-то молотил по вискам. Он, как всегда, лег поздно из-за проверок контрольных, а когда, упав на кровать, попытался уснуть, мысли о деталях не отпускали его. К утру он почти не сомкнул глаз.

Филипп взглянул в окно, где рассветные лучи еще не успели растопить густой, серый туман, который, словно тяжёлая вуаль, застилал город. Сильный ветер тронул деревья, и их ветви качнулись в такт его дыханию.

Наконец, дойдя до кухни, Филипп налил себе чашку крепкого кофе, надеясь хоть как-то взбодриться, он сел на деревянный стул, погрузившись в размышления о предстоящем дне. В голове Филиппа перечислялись расписание и темы уроков. Он напоминал себе, какие работы сегодня раздаст ученикам, и что началась последняя неделя перед каникулами. Это значило, что все толпами ринутся исправлять оценки. Он уже представлял, как они будут просить о пересмотрах баллов, обещая больше не тянуть до последнего дня, а в следующем триместре снова обещать не тянуть и так раз за разом.

К этому времени с кровати уже встала Ева. Она медленно прошла в кухню и нежно поцеловала мужа в щёку. В её движениях было что-то заботливое и неторопливое. Она обняла его за плечи, чувствуя, как его усталость проникла в её сердце. Ева ощутила тоску и беспокойство, и, чуть задержав объятие, она надеялась передать ему свою теплоту и поддержку, чтобы хоть немного снять его напряжение. Филипп, хоть и заметил это, оставался погружён в свои раздумья. Его взгляд был сосредоточенным и отрешённым, словно он пытался удержаться на грани между мыслями о предстоящем дне и текущей реальностью.

- Во сколько сегодня лег? - спросила Ева.

- Поздно, - ответил Филипп, протёрев глаза рукой. - Где-то в три.

- Выглядишь убитым, - мягко заметила она, глядя на него.

Филипп ещё раз протёр глаза, глубоко вздохнул и допил кофе. Он попытался натянуть на лицо улыбку, несмотря на внутреннюю усталость, и с максимальной бодростью, на которую мог рассчитывать, сказал:

- Это у меня всегда так. Утро даётся мне тяжело.

- Это ведь недавно началось. Точно всё в порядке? - Она протянула руку, легко коснувшись его плеча, словно пытаясь поймать взгляд, который казался потухшим.

Филипп ощутил тепло её руки и понял, что в этом мгновении усталость немного отступает.

- Не беспокойся, - Филипп ухмыльнулся и попытался сделать вид, что всё в порядке, но уловил взгляд Евы. Он отвёл глаза, не желая показывать ей, что его сил на сегодняшний день почти не осталось.

- Ты уверен? - спросила она.

- Да, - ответил он, вставая и направляясь одеваться, явно пытаясь сменить тему.

Находясь в другой комнате, он услышал, как Ева говорила: - Знаешь, может, на выходных куда-нибудь сходим? - её голос звучал с ноткой надежды, словно она искала возможность хоть ненадолго побыть с мужем и вернуться в старые, счастливые времена.

Ева искренне хотела восстановить эту близость, которая, казалось, всё больше ускользала. Она давно замечала, как они отдаляются друг от друга, и надеялась, что небольшое совместное времяпрепровождение сможет вернуть те чувства, которые они когда-то разделяли. Затем Филипп вернулся на кухню.

- Куда предлагаешь? - спросил он.

- Давай сегодня вечером посмотрим варианты и решим. А так, я бы и просто прогуляться не отказалась, - сказала она, стараясь звучать непринуждённо.

- Тогда вечером решим, - ответил он, натягивая штаны.

- Хорошо, - улыбнулась Ева, но её глаза всё ещё отражали ту самую надежду, которую она не решалась выразить словами.

Филипп снова ушёл в другую комнату, где находились его вещи. Его тело казалось тяжёлым и неповоротливым, мышцы ныли от постоянного напряжения. Он медленно одевался, словно любое движение требовало от него невероятных усилий, как будто даже простейшие действия отнимали последние остатки энергии. Все действия были механическими, рутинными и совершенно безрадостными. Он проверил свою сумку, убедившись, что взял все . Наконец, одевшись, он вышел на улицу. Филипп вдохнул прохладный, влажный воздух, который был словно обволакивающий туман: бодрящий, но пустой, как и все последние дни.

В последнее время он часто ездил в школу разными дорогами, чтобы немного разнообразить свой маршрут и избежать монотонности. Он знал, что такой крюк потребует выходить на пятнадцать минут раньше или еще больше, но это его не волновало. Филипп хотел наслаждаться разными улицами города.

В один день он мог ехать по центральной улице, любуясь широкой дорогой с множеством магазинов и витрин, проходящими рядом парками и зонами отдыха, памятниками и развязками с кольцами. Это напоминало ему о жизни, о её многообразии и о том, как всё вокруг изменяется и развивается. В другой день он мог выбрать самую обычную улицу, где дорога, хоть и широкая, но не имела ничего, кроме деревьев и пары магазинов. А в третий день мог ехать по окраине, наблюдая, как жилая черта города заканчивается и начинается промышленная зона с полями и заводами впереди. Но дорог было не так много, чтобы постоянно открывать для себя новое, и возникал выбор: либо довольствоваться этим, либо выходить из дома, давая себе ещё целый час, что также лишь на время отсрочило бы привыкание к маршрутам.

Филипп припарковал машину в ближайшем дворе и направился к школе. Главная дорога к школе казалась артерией, от которой в множество разных сторон расходились более мелкие улицы, и по всем ним, словно в бесконечном множестве, шли толпы людей, напоминающих собой кровь, заполнявшую сосуды. У входа в само здание вся эта "кровь" скапливалась, не имея возможности протиснуться через маленький проём.

Можно было сказать, что в живом организме под названием "школа" образовался тромб, готовый в любой момент разорваться. Протиснуться сквозь всех было невозможно, и всё, что оставалось, это просто ждать, пока все потоки попытаются зайти в узкую дверь. В этой толпе Филиппу то и дело встречались ученики, их родители и коллеги, что добавляло ему ощущения вечной суеты.

УЖИН

Филипп припарковал машину на стоянке и остался сидеть в ней ещё несколько секунд. Взгляд автоматически скользнул по фасаду ресторана - и сквозь большие окна просвечивал тёплый свет. Внутри всё казалось таким уютным, таким недосягаемым для его переполненных мыслей, что хотелось бы на минуту забыться в этом мире. Наконец закончив осмотр, он направился к входу. Небо в этот момент окрасилось в мягкие тона заката, придавая вечеру романтичное настроение. Филипп ощутил, как эта тёплая атмосфера постепенно смягчает его тревоги, наполняя душу спокойствием. Внутри его встретила хостес с доброй улыбкой и уверенным голосом.

- Добрый вечер! У вас заказан столик? - спросила она, проверяя список.

- Да, именно так, - ответил Филипп, чувствуя, как напряжение сошло на нет. Хостес проверила информацию в планшете, кивнула и повела его к нужному столу.

Филипп следовал за ней, наслаждаясь атмосферой ресторана: уютные столики, мягкий свет и тихая музыка создавали ощущение уюта. Они подошли к столику, за которым уже сидел Арсений.

- Привет, Арс! - сказал Филипп, улыбаясь и протянув руку для приветствия.

- Фил! - ответил Арсений, протягивая руку в ответ. Его глаза светились радостью встречи, а улыбка искренне освещала лицо.

Они сделали заказ и погрузились в приятную беседу, ожидая еду.

- Как дедушка? - спросил Филипп с искренним интересом, заметив мрачное выражение лица Арсения.

- Всё так же, - тихо ответил Арсений.

- Надеюсь, он скоро поправится, - сказал Филипп, стараясь поддержать друга.

- Ты не представляешь, как я на это надеюсь, - сказал Арсений, но в его голосе звучала нотка беспокойства. Он немного отвёл взгляд, как будто это одно слово вырвалось случайно.

- Я помню, он у тебя замечательный дед был.

- Это точно. Он обязательно поправится и ещё всех нас переживёт, - с оптимизмом произнёс Арсений, но в его голосе все так же звучала нотка беспокойства.

- Ага, - кивнул Филипп.

- Почему один пришёл? - поинтересовался Арсений, внимательно наблюдая за выражением лица Филиппа.

- Ева решила, что будет нам только мешать, - с неуверенностью ответил Филипп, потирая затылок. Он чувствовал, как слова застревают в горле, боясь показать свою неуверенность перед Арсением. Он не хотел, чтобы друг думал, что у них с Евой проблемы, но подобрать правильные слова было нелегко.

- А чего так неуверенно? - спросил Арсений, недоуменно поднимая брови и пристально смотря на друга.

- Ева расстроена, что ты не пришёл на свадьбу. Ты же знаешь, она очень обидчивая, - сказал Филипп, не в силах скрыть тяжёлую ноту в голосе. С этим было сложно справиться, и, наверное, он сам уже не верил в лёгкость оправданий.

- Её можно понять. Наверное, это бессмысленно, но передай ей, что прошу прощения, - сказал Арсений.

- Хорошо, - согласился Филипп, чувствуя, как гнетущая атмосфера начинает рассеиваться.

- Ладно, а ты как вообще живёшь? Чем занимаешься? - сменил тему Арсений.

- Как ты уже знаешь, работаю учителем и всё, - ответил Филипп, с большим интересом спросив: - А ты что делаешь?

- У меня тоже всё так же: постоянные разъезды, управление компанией, - Арсений вздохнул, потирая лоб. - Знаешь, иногда хочется просто взять и послать всех к черту.

Филипп тихо кивнул, ощущая усталость, которая будто давила на его плечи. Долгие рабочие дни, постоянные тревоги и нерешённые вопросы накапливались, высасывая из него всю энергию. Ему казалось, что вся энергия исчезла, оставляя только тягостное чувство внутренней пустоты. Мысли о том, как всё могло бы быть иначе, если бы он рискнул когда-то раньше, тяготили его, добавляя к усталости горькую ноту сожаления.

- Но потом я вспоминаю, ради чего я работаю, - продолжил Арсений. - Мир свободы, где никто не смеет диктовать, как жить.

- Не хочу тебя обидеть, но в новостях говорят, что у твоей компании какие-то сложности, - медленно произнёс Филипп, чувствуя неловкость.

- Псы лают, караван идёт. Конкуренты пытаются меня уничтожить, но я ломаю их рынки и меняю правила игры, - уверенно сказал Арсений, жестикулируя рукой со стаканом. - Они вложили огромное количество ресурсов в агитацию против меня, но я не позволю им разрушить компанию, которую создал мой отец. Так что можешь не переживать, - сделав небольшую паузу, отпив из стакана.

- Ты как всегда идёшь напролом, игнорируя общественные нормы, - заметил Филипп с лёгкой улыбкой, вспоминая, как в детстве Арсений однажды устроил протест против школьных правил, организовав целый класс на бойкот уроков.

- Пусть те, кто создавал эти нормы, и живут по ним. Для меня это не имеет значения. Я строю новый мир, и перемены неизбежно ломают старое.

- Да, наверное, ты прав.

- А ты что, подробнее о себе расскажешь? Как тебе работа учителем? - Спросил Арсений, делая ещё один глоток

- Мне нравится моя работа, - отмахнулся Филипп, но в голосе его послышалась неуверенность. - Я меняю мир через своих учеников.

- Вспоминая себя в школьные годы... Когда ты приходишь в место не по своему желанию, а по прихоти других людей, - произнёс Арсений, - не лучшее время в моей жизни.

-Бывает по-разному, - сказал Филипп, отворачиваясь и поглаживая край стакана. - Вроде бы я делаю что-то важное, но иногда кажется, что это всё напрасно. А ещё это министерство с новыми программами...

- Думаю, не стоит слишком сильно привязываться к этому, - добавил Арсений, подталкивая друга, как бы проверяя его реакцию.

- Я понимаю тебя, Арс, но ты же видишь, что у нас с тобой совсем разные ситуации. Ты - ты строишь империю, на тебя смотрят, тебя слушают, ты можешь менять мир. А я... я просто учитель. Я учу детей, да, но я не уверен, что это что-то меняет...

- Ты до сих пор считаешь, что ты не можешь двигаться? - перебил его Арсений, как-то резко. - Фил, ты ведь по-настоящему можешь сделать гораздо больше, чем просто преподавать. Это ты на самом деле сам себя в рамки загнал, а мир - он ждал таких людей, как ты, с самого начала. Просто ты не решился.

ШКОЛЬНИКИ

Компания друзей шла по шумному коридору школы. В этой части было темно, и лишь одно маленькое окно в конце длинного коридора слабо освещало пространство. Их шаги гулко отдавались эхом, а где-то вдали слышался приглушённый смех и разговоры. Воздух был тяжёлым, с едва уловимым запахом пыли и старых учебников. Школа была как живой организм – её коридоры были артериями, по которым текли ученики, принося энергию и шум, а кабинеты – мозгом, где пытаются родиться знания . Они обсуждали свои дела. Высокий парень по имени Артем посмотрел на друзей и заговорил

– Я вчера такой фильм посмотрел, – начал он с легким смешком. – "Сало" или "120 дней Содома".

– Ооо, – протянул Сергей. – И как тебе?

– Прекрасный фильм! Особенно эти… сцены. – Добавил Артем, закатив глаза и улыбнувшись, как будто пытаясь подчеркнуть иронию своих слов.

– О да, – подтвердил Сергей. – Одна краше другой.

– О чем он? А то я не смотрел, – спросил парень по имени Вова.

– Это классика! Как такое можно не знать? – удивился Сергей.

– Вот он сам только вчера посмотрел, – возразил Вова.

– Посмотрел, но знал уже давно, просто руки не доходили, – ответил Артем с лёгкой ухмылкой.

– Какие мы важные, – протянул Вова с недовольством.

– Да ладно тебе, обычный семейный фильм, – сказал Сергей, на полном серьезе.

– Да, это история любви, и как за сто двадцать дней она не была разрушена никакими невзгодами, – добавил Артем с сарказмом в голосе.

– Да-да, – поддразнивающе произнес Сергей. – События разворачиваются в фашистской Италии, и влюблённую пару разлучает война. Они преодолевают все ужасы, чтобы обрести счастье. – Он сделал паузу, задумавшись. – Там даже сцена свадьбы есть, – добавил он, закручивая локон своих русых волос.

– Эй, – рассерженно крикнул Вова, – не спойлери!

– Не беспокойся, это не спойлер, – утешил его Сергей.

– Ладно, посмотрю сегодня, убедили, – искренне сказал Вова.

Два друга слегка посмеялись.

– Чего вы? – непонимающе спросил Вова.

– Да так, ничего. Ждем твою завтрашнюю рецензию на фильм, – ответил Сергей.

Их разговор прервал Женя, окликнувший друзей. Они остановились, переглянулись и подождали, пока он подойдет. Женя выглядел слегка уставшим, но в его глазах всё ещё светилось удовлетворение, как у человека, который полностью отдался вчерашнему веселью и ни о чем не жалеет.

– Ну, как прошла вчерашняя ночь? – спросил Артем.

– Чудесная, – ответил Женя, сделав короткую паузу, словно вновь переживая её в памяти, затем улыбнулся, как будто этот момент был слишком хорош, чтобы его забыть.

– Настолько чудесная, что ты пропустил первые два урока, – заметил Сергей.

– Ага. Но зря вы вчера со мной на вписку не пошли, – добавил Женя.

– Удиви, – сказал Артем.

– Прекрасно бы провели время, а то пришлось идти с Федей.

– Это который из параллели? – спросил Артем.

– Да, он. Но не суть. Он сказал, что видел в школе Левдеева.

– Того самого? – спросил Вова.

– Ага, – ответил Женя. – И вот вопрос: что он здесь делает?

– Это его родной город, – ответил Вова. – Но я читал, что его компания сейчас подписывает контракт со строительной фирмой, поэтому странно, что он здесь.

– Странно или нет, это не важно, – сказал Женя. – Главное, что это возможность с ним познакомиться и попробовать пойти стажироваться к нему в компанию.

– Желаю удачи, – сказал Сергей.

– Он сумел выбраться из нашего захолустья, представляете? Начинал ведь так же, как и мы, а теперь – гений бизнеса, миллионер. Разве это не доказательство, что каждый из нас может сделать что-то великое? – сказал Женя

Сергей ухмыльнулся: – Да, только его билет в один конец – это ещё пару лет учёбы и никаких вечеринок. Готов на такие жертвы?

– Не забывайте, что компания ему досталась от отца. Мы в разных условиях, – добавил Артем.

Вова, поскребя затылок, тихо добавил: – А я вот думаю, как вообще решиться на такое. Оставить всё позади… Не знаю, мне страшно даже подумать, как это – жить вне привычных стен. Там же конкуренция, ответственность.

– Почему вы всё время об этом? – с раздражением сказал Женя.

– Кем ты хочешь к нему пойти? – спросил Вова.

– Кем возьмут, но я хотел бы подняться к самому верху и быть на вершине мира.

– То есть конкретной цели нет? – спросил Артем.

– Вот посмотрю на Левдеева, и тоже буду искать возможности для себя, – сказал Женя, бросая мечтательный взгляд в пустоту, словно действительно планировал встретиться с кумиром. – Если Левдеев сумел подняться из нашего города, значит, и у нас есть шанс, – мечтательно добавил Женя.

– Ладно, мечтатель, нам сегодня ещё контрольную писать, – сказал Сергей, улыбнувшись.

– Точно, совсем из головы вылетело после ночи, – признался Женя, слегка смутившись.

– Как раз насчёт ночи, что там было? – поинтересовался Артем.

Это была отличная ночь, куча алкоголя. Одну девчонку там вообще по кругу пустили, – эмоционально говорил он. – И еще я не уверен, но, кажется, некоторые даже ширялись.

– По-моему, это самая обычная вписка, – сказал Сергей. – И то, что ты описал, наоборот, предлог, чтобы туда не ходить.

– Надеюсь, тебя в этом "кругу" не было, – с усмешкой спросил Артем.

– Так, парни, в этом кругу я не участвовал, – с вызовом проговорил Женя. – Мне такие приключения ни к чему.

– Да, ты просто ангел,– поддразнил его Сергей, заставив остальных усмехнуться

– Не беспокойся, я не хочу заразиться всеми болезнями мира, – заверил его Женя.

НА КРАЮ ПРОПАСТИ

Филипп не мог выбросить из головы слова Арсения. Они словно поселились в его мыслях, не давая покоя, преследуя его на каждом шагу. Возможно, это была та самая возможность, которую он так долго искал - шанс, способный кардинально изменить его жизнь. Мысли о будущем захватывали, словно вихрь, мешая сосредоточиться на привычных делах. Он пытался отогнать их, но они возвращались с новой силой, как нежданный шторм, поднимающий в нем волнение, тревогу и желание изменить всё.

Возвращаясь домой вечером, Филипп долго бродил по квартире, пытаясь собрать свои мысли. Наконец, он решил поговорить с Евой. Когда они сели за ужин, он почувствовал, как волнение охватывает его.

- Нам нужно поговорить, - сказал он тихо, но уверенно, чувствуя, как его голос дрожит от напряжения. Руки почти незаметно задрожали, и он усилием воли сдерживал себя, не позволяя волне беспокойства взять верх.

- О чём? - спросила Ева, мгновенно отложив вилку и пристально взглянув на него. В её глазах мелькнула тревога, смешанная с ожиданием, как будто она уже догадывалась, что будет впереди.

- Я думаю, уволится... и пойти к Арсению. Попробовать что-то новое.

Сомнение мгновенно отразилось на лице Евы. Она не сразу ответила, задумчиво скрестив руки на груди и опустив взгляд, как будто пытаясь найти верные слова. В её глазах борьба: поддержать его или бояться потерять.

- Что ты об этом думаешь? - спросил Филипп, надеясь на её поддержку.

- Не знаю, - прошептала она, голос её звучал с ноткой тревоги. - Я не против, если ты решишь сменить работу, но... насчёт того, чтобы пойти работать к твоему другу... Я не уверена.

- Да ладно тебе, что такого? Просто пойти работать к нему, - сказал Филипп, пытаясь отмахнуться от её сомнений.

- Я боюсь, что Арсений втянет тебя в нечто опасное, - сказала она, её голос стал холодным, как лёд, а взгляд - настороженным, словно она чувствовала, что за его словами скрывается нечто темное. - Он всегда был таким - пренебрегающим правилами, с жаждой идти до конца, несмотря ни на что. Ты ведь знаешь, такие люди не останавливаются, и однажды ты можешь оказаться на обрыве, не заметив, как он туда тебя приведет.

- Да ну, куда он нас может втянуть?

- Я слышала, что у его компании большие проблемы. Это правда? - спросила Ева с подозрением, её взгляд был резким, как нож, и, кажется, она искала в его глазах подтверждение своих страхов.

- Ну да, - признал Филипп, ощущая, как сердце начинает биться быстрее.

- Вроде как они затрудняются с судебными исками. - Ева сделала паузу, её лицо становилось всё более серьёзным. - Может быть, это отразится и на тебе, - произнесла она тихо, почти неуверенно.

- Нет, такого не может быть! - Филипп резко отреагировал, не желая верить в худший сценарий.

Он знал, о чём говорила Ева, говоря об Арсении. Арсений был воплощением того, что она не могла принять - беззаботный, пренебрегающий границами и компромиссами. Ева часто говорила, что такие люди, как он, могут разрушать всё на своём пути и не замечать, как остаются только руины.

- Ты видел, как он живёт? - спросила Ева, её голос был полон укора. - Постоянные переезды, пустота, никакого спокойствия. Для него работа - это всё, а ты готов к этому? Может, тебе это и не кажется важным, но я видела, как такие люди теряют всё вокруг. Я не хочу повторить ошибку моих родителей, которые в конце концов едва разговаривали.

- Я думал, ты понимаешь, как это важно для меня. - В его голосе сорвался тон, в котором звучала смесь боли и растерянности.

- Я понимаю... - Ева сдержала слёзы, её глаза покраснели от волнения. - Я боюсь... - её голос стал тише, и она с трудом продолжила: - Боюсь, что ты уедешь, а я останусь одна. Сначала ты будешь уезжать на пару дней, потом на недели... а в какой-то момент я пойму, что ты забыл, ради чего всё это было. Ради нас.

Филипп мягко протянул руку, пытаясь её успокоить.

- Тише, всё будет хорошо, - сказал он, но его собственное сердце било тревогу.

- Ты словно стоишь на краю пропасти, - продолжила Ева, её голос был тихим и спокойным, но глаза всё равно не могли скрыть страха. - На другой стороне кажется всё ярче, лучше, но мы оба знаем, что за этим может скрываться обрыв.

Смотря на неё, Филипп вдруг вспомнил тот день, когда они впервые встретились. Он только что перешёл на второй курс, а случайная встреча с Евой на книжной ярмарке показалась ему чем-то волшебным. Её искренность, увлечённость, смех, когда она обсуждала любимую книгу... Это было одним из тех моментов, когда сердце ощущает, что ты встретил кого-то особенного. Для него это стало началом чего-то важного, чего он не мог позволить себе потерять.

Он вспомнил, как они начали разговор, как будто знали друг друга всю жизнь. Тогда он подумал: Что если я потеряю это?

Эти воспоминания были такими яркими, что мысль о том, что его выбор может поставить их отношения под угрозу, отозвалась болью в груди.

- Я всё обдумаю, обещаю, - сказал он, пытаясь сглотнуть комок в горле. Его слова едва вырвались, но они звучали искренне, и он был благодарен, что она осталась с ним в этот момент. - Спасибо, что выслушала меня.

- Подумай, - сказала она мягко, но в её голосе была скрытая настойчивость. Она собрала посуду, её движения стали размеренными и точными, будто каждое действие было частью чего-то важного. Поставив тарелку в раковину, она замерла, сложила руки и, едва слышно, добавила: - Подумай, пожалуйста.

Затем она ушла в другую комнату, оставив его одного.

Филипп остался сидеть на кухне, не в силах оторваться от своих дрожащих рук. Он понимал, что теперь никто не сможет решить за него. Ни Ева, которая так боялась перемен, ни Арсений, чьи мечты казались столь ясными и однозначными. Всё зависело от него. Ему нужно было выбрать - остаться учителем или рискнуть всем ради своей мечты, зная, что цена может быть слишком высока.

Филипп ощущал, как его разум разрывается между привычной, безопасной жизнью и манящей, но опасной свободой, которую обещал Арсений. Свобода - шанс, который выпадает раз в жизни, но с какой ценой? Мысли о будущем терзали его, как остриё ножа, вскрывая каждый уголок сомнений. Вместо ясности он видел лишь туман, в котором не было никаких гарантий. Боясь сделать шаг, он все же чувствовал, как его душа тянет к этому неизвестному пути. Возможно, ни один из путей не приведёт к счастью. Возможно, он всего лишь выбирает, чем ему пожертвовать.И самое болезненное - он не знал, существует ли вообще в этом мире что-то, способное заполнить ту пустоту, которая с каждым днем становилась всё более необъятной, как пустой океан, поглощая всё его существо. Он не знал, что искать, и, главное, с кем идти этим мракоподобным путём

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА

Получив новость о том, что дед пришёл в себя, Арсений сразу же направился к нему. Пройдя через шумный ресепшен больницы, где пахло дезинфицирующими средствами и слышались тихие разговоры, он двинулся к палате, чувствуя нарастающее напряжение. Сердце Арсения колотилось, а мысли путались, предчувствуя тяжёлый разговор. Что скажет дед? Насколько всё плохо? Каждый шаг приближал его к ответам, но одновременно пугал неизбежностью. Шаги Арсения отдавались эхом в пустом коридоре. Каждый шаг словно тянулся, и в его ушах всё сильнее звучал гул, не оставляющий места для других мыслей. Все его мысли сосредоточились на одном – увидеть деда.

Остановившись перед дверью палаты, Арсений почувствовал, как его ладони потеют. Он не знал, что сказать, как себя вести. Столько лет прошло, а теперь он стоял перед этим человеком – чужим и своим одновременно

Войдя внутрь, он увидел его лежащим на койке. Тот выглядел обессиленным: лицо было бледным, глаза запавшими, а руки дрожали, будто даже удержание их на покрывале требовало невероятных усилий. Когда Арсений увидел эти запавшие глаза и побледневшие черты, внутри него вспыхнула мысль: сколько боли дед вынес молча? Сколько раз он просто не замечал этого, слишком увлечённый своей работой и достижениями? Чувство вины, забытое и давнее, поднялось в нём, как тень прошлого, напоминая о всех упущенных моментах – недосказанных словах, несделанных звонках, о том, что он променял время с близкими на свои амбиции.

Арсений, не видевший деда шесть лет, не мог скрыть удивления – как сильно тот постарел за это время. Когда он уезжал, дед был бодрым и живым, а теперь казался тенью самого себя. Арсений медленно сел на стул, стоящий рядом.

Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, словно каждому нужно было что-то сказать, но слова застревали под тяжестью тех чувств, которые никто не решался выразить.

– Как ты? – спросил Арсений, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Дед поднял взгляд, усталый и каким-то образом растерянный, словно эта встреча стала для него одновременно и облегчением, и тяжким бременем. Он с трудом перевёл дыхание и ответил:

– Хреново… Но хоть внука увидел напоследок, – добавил он, как бы пытаясь облегчить тяжесть своих слов.

Арсений не знал, что сказать. Все эти годы он жил с мыслью, что ещё успеет поговорить, что время не уйдёт, не исчезнет в пустую. Но теперь, перед этим человеком, сидящим на кровати, словно тень, ему не хватало ни слов, ни уверенности в себе. Внутри него что-то ломалось, когда он замечал, как дед стареет, как его жизнь уходит.

– Врачи что-нибудь говорили? – спросил Арсений, стараясь сохранить спокойствие, но в голосе всё равно проскальзывал страх.

– Врачи ничего не говорят, но никто не знает это тело лучше меня, – сказал дед с хриплым голосом, его глаза устало прикрылись, а губы слегка подрагивали. – На втором месте после меня… – он сделал небольшую паузу. – Была твоя бабка, – сказал он, подмигивая глазом.

Арсений улыбнулся.

– Ладно, давай без подробностей.

Дед кивнул и слегка закрылся, погружаясь в свои мысли.

– Давай я отвезу тебя в другую больницу, в столицу. Я готов сделать всё, что потребуется. – Сказал Арсений.

– Не надо. Я уже сказал, мне ничем не помочь, – продолжал дед, его голос звучал с хрипотой и грубостью. – Но я хочу тебя кое о чем попросить.

– О чём? – настороженно спросил Арсений.

– После того как я умру… – дед начал, но Арсений попытался перебить его.

– Не спеши, – сказал он, не желая слышать плохие прогнозы.

– Дай договорить. После того как я умру, не продавай мой дом.

– Хорошо, – согласился Арсений.

– Ты не дослушал. Снеси его и залей всё бетоном.

– Зачем? – с недоумением спросил Арсений.

– Это моя последняя воля. В этом доме слишком много воспоминаний, и некоторые из них лучше оставить в прошлом.

– Странная у тебя воля, – заметил он, недоумевая.

– Вот доживёшь до моих лет и будешь меня судить, говорить своим детям, что делать после смерти. А пока выполняй мою просьбу молча и без нареканий.

– Хорошо, если ты этого хочешь, – сказал он, но в его голосе чувствовалось сомнение.

– Жаль, что на правнуков не посмотрю, – грустно произнёс дед, хрипя. Арсений почувствовал, как внутри у него сжалось сердце.

Слова деда заставили его задуматься о прошедшем времени: шесть лет борьбы, без отдыха и остановок, чтобы перевести дух. Он вспомнил бессонные ночи, каждый день, посвящённый работе. Вспомнил, как отказался от личной жизни ради карьеры, как пожертвовал отношениями с близкими ради успеха и достижений. Всегда шёл вперёд, ни разу не оглянувшись назад, чтобы увидеть, что оставил за собой – друзей, семью, моменты, которые уже никогда не вернуть.

– Ты так говоришь, будто они вот-вот появятся, – подметил Арсений, чувствуя горечь.

– Может, и появятся. Ты же ничего мне не говорил, уехал с концами, – сказал дед, глядя на своего внука.

– Работа, – ответил Арсений.

– Не работа, а исполнение амбиций отца. Он у тебя был оболтусом и ничего более, – произнёс дед с презрением.

– Я просил тебя при мне так про него не говорить. Я не знаю, что у вас произошло, но для меня он был и остаётся великим человеком, – сказал Арсений, противясь деду.

– Он даже мёртвый забрал у меня внука. Даже после смерти сделал мне наперекор, – дед сделал долгую паузу. – Впрочем, и я не подарок. Поэтому прости, если что-то сделал не так.

– Тебе не за что извиняться. Это я просто уехал, оборвав все связи. Не только с тобой, я это сделал со всеми, – сказал Арсений, его глаза опустились вниз, и он вздохнул.

– Скорее всего, это наша последняя встреча, – произнёс дед, глядя в окно, за которым виднелись голые ветви деревьев, слегка покачивающиеся под порывами холодного ветра. Пейзаж за окном казался холодным и безнадёжным, как будто сама природа отражала чувства, переполнявшие деда.

ПРОЩАНИЕ

Проснувшись утром в отеле, Арсений сразу принял решение – он должен попрощаться с другом лично. Он быстро оделся, не тратя лишнего времени, и вскоре он и Билл уже ехали по улицам, направляясь к его старой школе. Глядя на фасады зданий, Арсений с трудом верил, что когда-то, много лет назад, каждый день проходил этими самыми улицами, спешив в учебное заведение.

Воспоминания всплывали одно за другим: каждое утро с портфелем на плече, каждый знакомый магазин, каждый парк, где они с друзьями проводили перемены. В его памяти вновь оживали лица школьных товарищей, строгие учителя, казавшиеся непоколебимыми, и шумный ритм школьных дней. Всё это теперь казалось частью другой жизни, но чувство связи с этим местом не исчезло. Эти мысли были наполнены лёгкой ностальгией и гордостью за пройденный путь.

Когда они подъехали, Арсений вышел из машины и глубоко вдохнул. Воздух был свежим и прохладным, как всегда в этом районе. Школа встретила его тишиной и спокойствием, словно ничего не изменилось за эти годы. Стены, покрытые лёгким налётом времени, старые окна с деревянными рамами, знакомая дверь с облупившейся краской – всё это напомнило Арсению о тех днях, когда он с нетерпением бегал по этим коридорам, полон юношеских амбиций и надежд на будущее. Казалось, даже запах школы остался прежним – смесь мела и древесины, которая сразу возвращала его в те годы. Коридоры, старые деревянные скамейки, стоящие рядом с ними ученики – всё это шептало о прошлом, погружая его в воспоминания.

Шаги становились всё медленнее, когда Арсений шёл к кабинету. В груди нарастало волнение. Дыхание учащалось, руки слегка дрожали, а сердце билось всё быстрее. Подойдя к двери кабинета, он остановился на мгновение, собрался с мыслями и вошёл внутрь.

Филипп сидел за столом, склонившись над бумагами, поглощённый работой. Он поднял взгляд, заметив Арсения, и на его лице появилась лёгкая улыбка. Но в его глазах был едва заметный оттенок печали, который Арсений сразу уловил, хотя и не стал акцентировать на этом внимание, надеясь, что это просто волнение перед важным решением.

– Привет, Фил! – поздоровался Арсений, стараясь скрыть собственное волнение. – Извини, что без предупреждения, но я пришёл попрощаться. Скоро уезжаю.

Филипп вздохнул, отложил бумаги в сторону и поднял глаза, внимательно рассматривая друга.

– Уже уезжаешь? – спросил Филипп, его голос немного дрогнул, что Арсений сразу заметил.

– Да, уже решил, – ответил Арсений, стараясь скрыть собственное волнение. Он чувствовал, как это решение давит ему на грудь, но уже давно знал, что так будет. – Всё давно решено.

– А дедушка как? – Филипп искоса посмотрел на него, как будто опасался услышать то, чего не хотел бы.

– Я поговорил с ним… Вроде бы всё нормально, но… – Арсений сделал паузу, сглотнув. – Он не хочет со мной. А я не могу оставаться здесь вечно.

– Понимаю, – тихо ответил Филипп, его взгляд стал мягким, но в нем сквозила неизречённая печаль. Он понял, как это трудно для Арсения, но сам не знал, что сказать.

– Ну ладно, – добавил Арсений, стараясь немного разрядить атмосферу. – Надеюсь, ещё увидимся. Приезжай, если что. В столице всегда рад буду помочь.

Филипп молча кивнул, но затем его взгляд стал более серьёзным. Он немного замолчал, словно собираясь с мыслями, и неожиданно продолжил:

– Слушай, я тут подумал о нашем разговоре в ресторане… О том, что ты говорил. И, знаешь, решил: ты прав. Нужно попробовать что-то новое. Думаю, уволюсь и, если ты не против, пойду работать к тебе.

Арсений даже немного растерялся. Это было неожиданно, но приятно. Он не ожидал такого поворота событий, хотя, с другой стороны, всегда знал, что Филиппу чего-то не хватает, чего он сам ещё не осознавал. Лицо Арсения расплылось в улыбке, и его взгляд стал теплее. Это было именно то, что ему хотелось услышать.

– Конечно, что ты! – сказал он, чувствуя, как его голос становится увереннее. – Я только рад. Найду тебе работу, помогу с квартирой. Не переживай, всё будет как надо.

Филипп вздохнул, как если бы этот разговор был для него тоже своего рода испытанием. Он улыбнулся, но в его глазах читалась глубокая благодарность.

– Спасибо тебе большое, Арс. – Он немного опустил голову, собираясь с мыслями, прежде чем добавить: – Ты даже не представляешь, как мне это важно.

– Мы же друзья, Фил, – ответил Арсений, протягивая руку. Филипп крепко пожал её.

– Хорошо, – коротко ответил Филипп, и в его голосе прозвучала лёгкая надежда.

Они обменялись несколькими словами о будущем, о простых вещах, которые всегда поднимали настроение. Арсений почувствовал, как напряжение внутри него начинает спадать. Он повёрнулся, собираясь выйти.

Он вышел из кабинета, и дверь за ним закрылась с лёгким щелчком.

В коридоре его встретила группа школьников, шумно переговаривающихся между собой. Когда они заметили Арсения, в воздухе повисла напряжённая тишина, и все взгляды моментально устремились на него. Среди них был один парень, заметно выделяющийся. Он сразу узнал Арсения, и его лицо буквально засветилось от радости. Мальчик шагнул вперёд, не в силах скрыть своего восхищения.

– Это вы, Арсений Левдеев? – спросил Женя, его голос едва сдерживал восторг.

– Да, это я, – ответил Арсений, удивлённый вниманием, но с улыбкой.

Арсений удивлённо посмотрел на него, несколько мгновений не понимая, что происходит. Всё-таки он был довольно известным человеком, но встречать такое внимание прямо в коридоре своей старой школы было неожиданно. Слегка растерянный, но всё же с улыбкой на лице, он кивнул.

– Можно с вами фото? – спросил Женя, едва не подпрыгивая от счастья.

Арсений, немного смутившись, но чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее от странной гордости, согласился. Он кивнул и улыбнулся, а школьник вытащил свой телефон и быстро сделал несколько снимков. Вспышки камеры мелькали, освещая лицо Арсения, а в глазах мальчика читалась искренняя благодарность. Он явно не мог поверить, что стоит рядом с человеком, которого сам когда-то воспринимал как фигуру из далёкой реальности.

МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Женя стоял у окна в коридоре, бездумно ковыряя пальцем в щели на подоконнике и поглядывая на улицу. Внутри его переполняло чувство тревоги и неуверенности, словно он ожидал чего-то важного, но боялся, что это принесёт с собой перемены, к которым он не готов. Его мысли метались между тревогой и надеждой. Прошло уже больше десяти минут с тех пор, как он видел Арсения Левдеева у школы, но воспоминания о встрече не отпускали.

– Вот твоя мечта и сбылась, – нарушил его размышления Артём, заметив его задумчивость, подошёл ближе и прислонился к подоконнику.

Женя отвлёкся, оглянулся на друзей и с улыбкой пожал плечами.

– Она ещё не сбылась, это только начало.

– Ты же говорил, что, как только его увидишь, сразу поймёшь, чего хочешь, – подколол Артём, прищурившись. – Ну что, понял? Кем бы у него работать хотел?

– Кем угодно, – отмахнулся Женя. – Лишь бы начать. Пусть хоть кофе носить. Знаешь, я точно знаю, что войду в совет директоров. Вот только начать надо.

– Уф, – сказал Сергей, тоже подойдя к другу. – Ну что ж, надеюсь, получится.

– Слушайте, а что он тут делает вообще? – Артём настороженно посмотрел в сторону коридора, где в последний раз мелькала фигура Левдеева. – Он второй раз здесь.

Вова, который до этого молчал, тихо добавил:

– Может, приехал передохнуть?

Артём хмыкнул:

– Ну да, конечно, отдыхать в нашем захолустье… Как будто у него там, в столице, нет мест получше. Тут наверно только умирать приятнее.

Женя с усмешкой покачал головой:

– Скажете тоже. Он у нас деловой человек, просто так бы не приехал. Не знаю, что он тут делает, но я спрошу у Филиппа Ивановича. Тот точно знает. Они, похоже, друзья.

– Интересно, что их связывает, они же такие разные, – заметил Сергей, покачав головой. – Один бизнесмен, а другой – учитель. Как они вообще стали друзьями?

– Знаете, это не так уж и удивительно, – сказал Вова, переводя взгляд с Артёма на Сергея. – Многие успешные люди начинают с того, что знакомятся с людьми, которые могут их чему-то научить. Может, Арсений тогда увидел в Филиппе что-то, что могло его подтолкнуть.

Женя задумался. Филипп и Арсений казались настолько разными, что их дружба выглядела странной, но, возможно, в этом и была особенность настоящих отношений – они не зависели от общественных ярлыков.

Они вошли в класс, и Женя сразу подошёл к Филиппу, который сидел за столом, внимательно просматривая свои заметки. В классе стояла тишина, слышались только редкие перешёптывания и звук скрипящих стульев, создавая атмосферу сосредоточенности. Филипп выглядел погружённым в свои мысли, его брови были нахмурены, а кончик ручки едва касался губ, словно он размышлял о чём-то важном. Женя заметил, что учитель был утомлён и явно переживал из-за какого-то недавнего события.

– Филипп Иванович!

Филипп поднял взгляд и на мгновение замер, увидев Женино возбуждённое лицо.

– Что, Женя?

– Вы с Арсением Левдеевым друзья? Мы только что встретили его в школе, и он сказал, что вы хорошо знаете друг друга.

Филипп на секунду замер, и в его глазах мелькнула едва заметная тень, словно воспоминания о былых временах. Он кивнул и немного улыбнулся, но улыбка эта была странной – лёгкая, но печальная.

– Учились вместе, да, – ответил он. – Он был энергичным, всегда готовым к новым идеям. Не скажу, что я всегда его понимал, но… дружба у нас была настоящая. Сейчас, правда, видимся редко. У каждого своя жизнь.

Женя внимательно слушал, стараясь понять, что скрывается за этой сдержанной улыбкой.

– Но он остался таким же – если он что-то решает, то всегда с полной отдачей, – продолжил Филипп, его взгляд стал более тёплым. – Он был… хорошим человеком, но наш путь разошёлся. Мы оба пошли в разные стороны, и часто не встречаемся.

Женя кивнул, но чувствовал, что не всё так просто. Нерешительно, с тяжёлым чувством в голосе, он спросил:

– А вы не знаете, что он делает в школе?

Филипп задумался на несколько секунд, а потом спокойно ответил:

– Наверное, просто решил меня навестить. Знаешь, иногда старые друзья появляются без предупреждения, чтобы посмотреть, как идут дела. Это напоминает, что настоящие связи не исчезают, несмотря на всё остальное. Это приятно.

Он посмотрел на Женино заинтересованное лицо и добавил:

– Если он снова сюда заглянет, то я его спрошу, что он тут делает. Может, расскажет.

Женя поблагодарил его и направился обратно к друзьям, чувствуя, что разговор открыл новые, пока скрытые аспекты из жизни Филиппа и Арсения.

Когда он вернулся, друзья уже сидели за партами, оживлённо перешёптываясь. Они явно продолжали обсуждать встречу с Левдеевым.

– И что там? – спросил Сергей, не скрывая любопытства.

– Учились вместе и сейчас друзья, хотя не особо общаются, – ответил Женя.

– Как по-разному может сложиться жизнь, – задумчиво сказал Сергей, откидываясь на спинку стула.

– А что по-разному? Арсению-то компания в наследство досталась, – хмыкнул Артём, качая головой.

– Я говорю не про деньги, а про личность, – ответил Сергей, скрестив руки на груди.

– Тут скорее про то, как они выглядят, – добавил Артём с усмешкой. – Один как живой человек, а второй – как будто вот-вот упадет заснет.

– Эй, не надо так, – возразил Женя. – Мне кажется, Филипп Иванович просто устал. Ему, просто, нужно немного отдыха.

– Посмотрите-ка, кто-то нашёл дорогу в светлое будущее, – с сарказмом сказал Сергей. – Среди нас тут будущий миллионер.

Женя скептически посмотрел на него, но решил не отвечать, лишь отмахнулся, показывая, что не обижается.

ТИХИЙ КРИК

Филипп снова возвращался домой поздно, уставший и обессиленный. Ноги едва передвигались, мысли тяготили голову. Накопившаяся усталость впивалась в тело, делая каждое движение медленным.

Дороги и проносящиеся дома стали частью однообразного ритуала, напоминая поблекшие обрывки прошлого.

Когда он вошёл в квартиру, его встретил тёплый запах ужина и едва уловимый звук радио, создавая ощущение привычного уюта. Он почувствовал лёгкий аромат тушёных овощей, смешанный с чем-то сладким, возможно, чаем, и это напомнило ему о тех временах, когда дом действительно был местом отдыха и радости, а не местом ожидания следующего дня. На кухне у стола стояла Ева. Услышав звук двери, она обернулась и на мгновение застыла, словно пытаясь понять, в каком он настроении.

- Привет, - сказала она, стараясь звучать спокойно, но её голос предательски дрожал, выдавая внутреннюю тревогу, которую она так хотела скрыть. - Ты опять задержался...

Филипп, не поднимая глаз, устало повесил куртку на вешалку. - Да... - тихо ответил он. - Засиделся.

Он замер на секунду, прежде чем продолжить. - Сегодня снова приходил Арс...

Ева медленно повернулась к нему.

- И что? - коротко спросила она.

- Я все же думаю уволиться... - произнёс он наконец.

- Ладно, - спокойно отозвалась Ева, но её напряжённый взгляд говорил о том, что она ждёт продолжения.

- И пойти к Арсу, - добавил он после короткой паузы. - Он как раз сегодня приходил попрощаться. Скоро уезжает в столицу. Я решил спросить его про работу, и он сказал, что поможет. Найдёт место, да и с квартирой тоже разберётся.

Ева на секунду задержала дыхание, чувствуя, как внутри всё сжимается. Её сердце забилось быстрее, а тревога окутала её, словно предчувствие чего-то неизбежного.

- Ты уже всё решил? - спросила она с лёгкой улыбкой, которая больше напоминала усмешку. В этой улыбке скрывалось разочарование и боль, накопившиеся за последние годы. Она словно пыталась прикрыться этой усмешкой, чтобы не показать, как сильно её задело его решение. Её глаза говорили о том, что она уже ожидала подобного, но каждый раз, когда это случалось, внутри что-то продолжало ломаться.

- Да...

Ева на секунду замерла, будто пыталась найти правильные слова. Она всегда старалась быть поддержкой для Филиппа, даже в моменты, когда его решения казались ей странными или поспешными. Но сейчас внутри разгоралось ощущение, что её мнение снова останется на втором плане. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила, стараясь говорить ровным голосом:

- Если ты решил - ладно. Только скажи мне одно: ты точно уверен, что это то, что тебе нужно? Или ты просто хочешь сбежать от того, что кажется тебе неправильным?

- Я просто... хочу сделать шаг вперёд. Понимаешь? Шанс начать всё с чистого листа.

- А наша жизнь - это что? - резко спросила она, его слова явно задели её. - Это что, старая, исписанная тетрадь?

Филипп прикусил губу. - Ева, это не о нас. Это обо мне. Я устал от школы, от этой рутины. Мне кажется, я просто... застрял. - Он тихо повторил, избегая её взгляда. - Я чувствую, что жизнь проходит мимо. Каждый день - одно и то же. Я смотрю на своих учеников и понимаю, что это не я их учу. Это они учат меня тому, что я упустил. В них столько возможностей, столько надежд. Когда-то я был таким же. А сейчас... Сейчас я просто учитель, который приходит, говорит что-то, и всё. Понимаешь? Я... я больше ничего не чувствую.

- Ничего не чувствуешь? - переспросила она, её голос стал чуть громче, но всё ещё оставался сдержанным. - А я? Ты думаешь, я тоже ничего не чувствую? Мне легко каждый день смотреть, как ты уходишь из дома всё раньше и возвращаешься всё позже? Как ты молчишь и не говоришь ничего, лишь отмахиваешься, что всё хорошо? Ты хоть понимаешь, что это значит для меня? Это как будто ты постепенно исчезаешь из моей жизни, оставляя меня в одиночестве, не зная, что будет дальше. Каждый раз, когда ты отворачиваешься, я чувствую, как часть нас просто уходит, как будто наше прошлое теряет значение. Ты хоть представляешь, как больно осознавать, что я для тебя становлюсь просто фоном, частью привычной рутины, которая больше не важна?

Ева замолчала, стиснув зубы. Она не хотела снова превращать вечер в выяснение отношений, но молчать было всё труднее. Сколько раз она пыталась объяснить, что ей не хватает внимания? Что она устала чувствовать себя лишней?

- Ева, я... - начал он, но она его перебила.

- Нет, дай я скажу, - её голос дрогнул. - Знаешь, мне кажется, что твой друг для тебя значит куда больше, чем я. Так было шесть лет назад, и сейчас, когда он появился, ты снова бежишь к нему. А мне остаётся только на это смотреть. Каждый раз, когда он появляется, ты забываешь обо всём. Я видела это много раз, но молчала, потому что надеялась, что ты когда-нибудь изменишься, что поймёшь, как больно мне наблюдать, как кто-то другой для тебя всегда на первом месте. Для него ты всегда находишь время, не приходишь поздно, не ищешь отговорок, не избегаешь встреч. А для меня ты не делаешь и половины того, что делаешь для него. И знаешь, что самое обидное? Ты даже не пытаешься объясниться, будто думаешь, что я должна сама всё понять. Но как я могу понять, если ты молчишь?

Филипп хотел возразить, но остановился. Он понял, что её слова попали в самую точку. Ева продолжила, уже тише:

- Я всё чаще задаюсь вопросом: значу ли я для тебя хоть что-то? - она на секунду отвела взгляд. - Я не против, чтобы ты искал себя. Правда. Но почему я должна каждый раз оставаться на втором плане?

Он шагнул к ней, стараясь найти слова, которые могли бы её успокоить. - Ева, ты не на втором плане. Я просто... мне... - Он пытался найти слова, но никак не мог подобрать их.

Она отвернулась, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. - Я знаю, что тебе тяжело, - её голос стал мягче, но всё ещё дрожал. - И, возможно, я должна быть рядом, поддерживать тебя. Я хочу поддерживать тебя, правда. Но иногда мне кажется, что ты совсем забыл, что я тоже здесь. Что мне тоже нужно знать, что мы всё ещё идём вместе, а не каждый сам по себе.

ЕВА

Ева проснулась с пустым чувством в груди - Филиппа снова не было дома. В последние недели это стало для него привычкой: уходить на работу ещё до её пробуждения, избегая утренних разговоров, её взглядов, её вопросов. Его отсутствие больше не удивляло, но каждое утро оно оставляло после себя болезненную пустоту. Ева лежала на кровати, глядя на серый свет, пробивающийся сквозь занавески.

Она попыталась подняться, но ощутила лёгкую тошноту, которая заставила её замереть на месте. Несколько глубоких вдохов - и неприятное ощущение немного отступило, но тревога осталась.

Казалось, её тело и разум одновременно кричали о том, что что-то не так, и она боялась признаться себе, что это ощущение связано не только с её состоянием, но и с отношениями, которые стремительно менялись.

Несмотря на слабость и желание остаться дома, Ева понимала: ей нужно идти на работу. Она не могла позволить себе сидеть сложа руки, даже если день не обещал ничего приятного. Собравшись с силами, она поднялась и направилась на кухню. Наполнив стакан холодной водой, она медленно выпила его, стараясь прогнать остатки слабости. Холодная вода немного освежила, но не могла убрать головокружение, которое уже не в первый раз подступало с утра.

В ванной Ева остановилась перед зеркалом. Её лицо выглядело усталым, глаза казались слишком потускневшими. «Когда я в последний раз выглядела счастливой?» - мелькнуло у неё в голове, но она быстро отогнала эту мысль. Она взяла кисть для макияжа, чтобы скрыть серость кожи, нанесла лёгкий тон, слегка подкрасила ресницы тушью. Косметика лишь чуть-чуть улучшила её вид, но даже эти небольшие усилия придали ей сил. Она закончила, добавив несколько капель своих любимых духов.

На улице её встретил прохладный утренний воздух, пропитанный ароматом влажной листвы и еле уловимым запахом дождя. Прохладный ветерок нежно касался её кожи, словно стараясь утешить. «Просто ещё одно утро», - подумала Ева, двигаясь к автобусной остановке. Она не знала, чего именно боится, но не могла избавиться от ощущения, что её жизнь уходит в неправильном направлении.

Автобус прибыл быстро. Она заняла место у окна и уставилась на проносящиеся мимо дома. Вибрация автобуса и монотонный звук двигателя вскоре вернули её тошноту. Закрыв глаза, Ева сосредоточилась на дыхании, стараясь подавить слабость. Она пыталась выбросить из головы тягостные мысли: о том, что между ними с Филом стало иначе, о его утренних уходах, о растущем одиночестве в их доме. «Сегодня обычный день, - сказала она себе. - Надо просто собраться».

Когда Ева добралась до салона красоты, её уже ждали коллеги, как обычно окружившие её тёплым вниманием и улыбками.

- Ева, как твои дела? - спросила Алина, легко скользнув взглядом по её лицу.

- Да вроде нормально, спасибо, - ответила Ева, стараясь придать голосу бодрость, хотя усталость слегка сквозила в её тоне.

- На днях видела потрясающее платье, - оживилась Катя, подмигнув. - Оно бы тебе идеально подошло. Надо будет вместе сходить посмотреть.

- Звучит интересно, - Ева улыбнулась, надеясь, что её лёгкое недомогание осталось незамеченным.

Но её попытка скрыть состояние оказалась тщетной.

- Ева, ты сегодня выглядишь уставшей, - заметила Алина, внимательно посмотрев на неё. - Всё в порядке?

Ева вздохнула, понимая, что от подруг не скроешь. - Да, просто с утра тошнит, - призналась она, пытаясь прозвучать как можно проще и легче.

- С утра тошнит? - Катя прищурилась, её взгляд заискрил игривым любопытством. - А это случайно не значит... - Она осеклась, но её улыбка стала шире. - Может, ты беременна?

Ева засмеялась, отмахиваясь. - Да ладно тебе. Это может быть что угодно, не обязательно это.

- Ну всё равно сделай тест, - настойчиво предложила Катя, подперев подбородок рукой. - Если что, мы тут же устроим праздник!

Ева снова улыбнулась, но её смех был чуть более напряжённым. Где-то внутри лёгкий толчок тревоги смешался с неясной радостью. Конечно, у неё была задержка, но это случалось и раньше. Она не хотела поднимать панику раньше времени. Однако слова Кати продолжали крутиться у неё в голове.

В перерыв, не выдержав внутреннего напряжения, Ева решила сходить в аптеку. Она прошла мимо витрин, где пестрели красочные упаковкие. Ожидание результата пугало её. Что, если всё действительно изменится? Могла ли она быть к этому готова? В её голове закружились мысли: "А вдруг это правда? А вдруг наша жизнь станет совершенно другой? Готов ли Филипп к этому? Готова ли я сама?"

Купив тест, Ева вернулась в салон. Захлопнув дверь в туалете, она глубоко вздохнула. Руки слегка дрожали, когда она открывала упаковку. В голове пульсировали сотни мыслей, смешанных со страхом и надеждой.

Несколько минут ожидания тянулись, как вечность. Каждое тиканье часов казалось громче обычного, заставляя её сердце стучать быстрее. Она чувствовала, как ладони вспотели, а взгляд метался от теста к потолку. "Что, если это правда? Что скажет Филипп? Что, если он не обрадуется? А что, если наоборот - всё изменится к лучшему?" - эти мысли сжигали её изнутри.

И вот, наконец, перед её глазами появились две полоски. Ева замерла, глядя на тест. Сначала она не поверила, взгляд то и дело метался, будто надеясь, что видение изменится. Но полоски были отчётливыми и яркими.

- Это правда... - выдохнула она, её голос прозвучал тихо и почти неверяще. Глаза наполнились слезами. Радость и волнение захлестнули её с головой. Она поняла, что станет мамой. У них с Филиппом будет ребёнок. Её сердце замерло на мгновение, а затем забилось с новой силой, как будто жизнь дала ей второй шанс на счастье.

Она выбежала из туалета, вся переполненная эмоциями, и поспешила к коллегам.

- Девочки! У меня две полоски! - выдохнула она, её голос срывался от волнения и счастья.

- Что?! - Алина ахнула, а потом тут же обняла её. - Это замечательно! Я так за тебя рада!

- Я же говорила! - засмеялась Катя и тоже обняла Еву. - Вот видишь!