Память о будущем

Глава 1.

Агата провела вечер в уютном пабе, а на следующий день.. не смогла его найти! Похоже, что и паб, и его владелец - настоящая городская легенда.
Сможет ли Агата раскрыть тайну прошлого и освободить пленника паба? Или загадочный Альберт так и останется для мира лишь городской легендой? И почему человек, которого она никогда раньше не видела, кажется таким знакомым?

Глубокая ночь. Свет уличных фонарей пробивается сквозь неплотно задернутые занавески, рассеивая мрак и порождая причудливые отблески теней на стенах. Единственный звук в спальне – тихое прерывистое дыхание. Агата распростерлась на простынях, пытаясь прийти в себя после самого горячего сна в своей жизни. И надо сообщить, что слово «горячий» вовсе не означает, что Агате снились жаркие тропики или баня. О, нет, это был сон, от которого у нее непременно подкосились бы ноги, попробуй она сейчас встать. Ну, из той категории снов, что заставляют щеки загораться румянцем, стоит лишь вспомнить его при свете дня.

Неправдоподобно реалистичный сон, перекрывающий реальность и уносящий в другой мир. Агата пока не знала, но ее жизнь уже никогда не станет прежней. Магия, тайны и древние чары прочно переплелись с ее судьбой. С ее судьбой, и с судьбой еще одного человека.

Ох, на самом деле всё началось вовсе не сейчас и вовсе не с этого. Всё началось в один июньский вечер, когда Агата Аксёнова возвращалась с работы и думала, что хуже этот день быть уже не может. В таких ситуациях судьба словно бы нарочно говорит: «Наивное дитя, сейчас покажу кое-что, и ты убедишься, что может». Людям свойственно считать, что существует какая-то крайняя точка в том, что кажется плохим. Порой им легче жить, думая о том, что Вселенная не бесконечна, а любые страдания рано или поздно закончатся. Такова уж человеческая природа.

***

- Да что же это такое?! Разве не должен существовать какой-то лимит количества неприятностей, полагающихся одному человеку? Я считаю, что должно быть особое ограничение, после превышения которого над пострадавшим загорается специальное табло «Перегрузка! Слишком много неудач на сегодня! Агент небесной канцелярии вышлет вам теплое одеяло и горячий напиток!». А что, было бы здорово!

Такими мыслями утешала себя Агата в тот день, пока брела по улице под дождём, уставшая и промокшая. Рубашку и джинсы хоть отжимай, а тут ещё и больная нога то и дело подводила и девушке приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Да, ей определенно не помешало бы одеяло и горячий напиток.

На самом деле для Агаты тот день начался довольно хорошо: она проснулась вовремя, успела и позавтракать, и накраситься. Обычно приходилось выбирать что-то одно и понять, какой она делает выбор чаще, можно по одному факту, всплывшему на поверхность тем утром – оказывается, ее дорогущая итальянская тушь давным-давно высохла. Что поделать, если голодный желудок оказывался более требовательным и убедительным, чем тщеславие? Человек более мнительный сказал бы, что можно посчитать столь удачное утро первым звоночком грядущего очень плохого дня. Агата мнительной не была, поэтому шустро собралась и помчалась на работу.

Только бедняжка – действительно, бедняжка, в этом вы убедитесь чуть позже - вышла из подъезда, как выяснилось, что ежеквартальное обострение у соседки с третьего этажа пришло ровно по расписанию – под звуки отборного мата и витиеватые проклятья Агате на голову высыпалось содержимое довольно вонючего мусорного мешка.

Ну, конечно! Очередное нашествие инопланетян, маскирующихся под порядочных граждан. А спастись от этого зла можно только сбрасывая на пришельцев бытовые отходы истинных землян.

Соседи делятся на несколько категорий: странные, очень странные и эй, а в той квартире вообще живет кто-нибудь? Агатина соседка с третьего этажа была очень странной. В общем, это все, что стоит о ней знать. Пожалуй, можно еще упомянуть, что эта почтенная дама верила в разных неземных существ и всеми силами пыталась спасти от них Землю.

Разумеется, пришлось вернуться и переодеться, так что на работу Агата, конечно, опоздала.

Запыхавшись, она вихрем ворвалась в кабинет, путаясь в полах собственного плаща.

- Агата, ты почему опаздываешь? - глухо пробормотала откуда-то из-под стола секретарь, добродушная пышечка Аня.

Аня была человеком, по которому не особенно понятно, торопится она вообще куда-то или нет. Даже если времени оставалось всего ничего, она степенно и спокойно шла и... и конечно, почему-то успевала прийти в последний момент. Запрыгивала в уезжающий автобус, садилась в рабочее кресло аккурат перед появлением шефа и так далее. Бывают же такие люди.

- Да Лидия Яковлевна опять борется с пришельцами, - отмахнулась девушка. – Представляешь, снова обсыпала меня мусором! Лучше бы она, как все приличные люди, шапочки из фольги делала. Безопаснее для общества. В общем, пришлось бежать в душ и переодеваться. А ты чего там, внизу, делаешь?

- Да стол опять шатается, - фыркнула секретарь, выползая. Смахнув идеально гладкие волосы с плеча, она с легкими нотками обиды в голосе пожаловалась: - Я вообще пошевелиться лишний раз боюсь: на прошлой неделе спинка у стула отвалилась, до этого дверца шкафа падала, стоило к ней притронуться. В общем, жуть! Страшно на работу ходить! Ты чай будешь? Чайник пока ещё работает.

Плюньте в лицо тем людям, что говорят, будто в офисе легко работается. Мол, сидят, ногти пилят и в потолок плюют.

В агатином офисе всегда находилось дело даже для пары самых изнеженных и ухоженных ручек, вечно приходилось что-то подкручивать и подвинчивать. Впрочем, возможно, это оттого, что работников пера и клавиатуры в офисе не так уж много, так что неудивительно, что все денежные потоки идут в другие направления, вот и приходилось секретарше учиться своими руками чинить то, что ломалось.

- Нет, спасибо! Я побегу. Меня и так мои джентльмены уже заждались, - торопливо махнула рукой Агата и умчалась.

Глава 2.

Ризеншнауцер Зельда оказалась хорошенькой, активной, но немного суетливой собакой. Последнее - по мнению Агаты, убежденной, что хозяева похожи на своих животных, связано с особенностями ее хозяйки, Анастасии, беспокойной и немного нервной женщины лет тридцати. Она пожелала непременно присутствовать при стрижке, так как «оставлять мою девочку одну - совершенно неприемлемо!».

Собака, поначалу немного переживавшая, довольно спокойно претерпела стрижку, мытьё, сушку, филировку, шреддинг и обработку ушей, глаз и носа.

Агата уже закончила, когда у Анастасии зазвенел телефон. Зельда к тому времени была на полу, подстриженная и довольная тем, что процедура окончена, а грумер раскладывала на столике инструменты. Мирное окончание привычного процесса, слегка подернутое печалью для Агаты, с необычайной четкостью осознающей, что это ее последний рабочий день

Вдруг Анастасия резко дернулась и громко взвизгнула: «Ну, надо же! Марина выходит замуж!» Собака, немного уставшая от вынужденной неподвижности во время стрижки, восприняла это как сигнал тревоги и от неожиданности вцепилась зубами грумеру прямо в голень.

У девушки в глазах потемнело от боли. Поспешно сморгнув выступившие слезы, Агата вымученно улыбнулась и, поспешно успокоив хозяйку и животное, отправила их восвояси, чтобы, оставшись в одиночестве, заняться своей ногой. Укус оказался довольно глубоким. Похоже, судьба делала все, чтобы последний рабочий день Агата вспоминала с содроганием.

Первым делом нужно было остановить кровотечение и обработать рану.

«И дёрнул же чёрт эту дамочку так вопить», - подумала Агата.

В конце концов, первое правило при общении с собакой в стрессовой ситуации – минимум раздражителей. А стрижка, тем более у нового мастера, а Зельда у Агаты была впервые, это самый настоящий стресс. Даже люди, приходя к новому парикмахеру, нервничают, что уж говорить о собаке.

- Главное сейчас – остановить кровотечение и обработать рану, - напомнила сама себе девушка.

Промыв и обработав рану антисептиком, она наложила марлевую повязку и дала себе возможность немного передохнуть. Дурацкий какой-то день выдался: мусором обсыпали, с работы уволили, а вдобавок ещё и укусили. Полгода здесь работает, ни разу ее собаки не кусали. Животные вообще просто так не кусаются. Они в этом плане честнее многих людей. Особенно некоторых, которые ни с того ни с сего увольняют, просто потому что работник чьей-то жене не понравился.

Сделав уборку в кабинете, Агата похромала в бухгалтерию. Зарплату выдали быстро и без вопросов. Видимо, все уже в курсе ситуации. Одна Агата всё узнала последней. Если бы не Аня, даже не поняла бы, за что ее на самом деле убрали. Все же некоторые люди совершенно не умеют легко и непринужденно быть в курсе всего. Возможно, это какой-то врожденный талант: одни знают все и обо всех, другие могут оказаться в центре событий, но сами этого даже не поймут…

Строгая бухгалтер напоследок пожелала удачи и сказала, что такая умница как Агата всегда найдет работу. Утешение, конечно, сомнительное, но, в конце концов, виновата в этой ситуации вовсе не бухгалтер, поэтому Агата вежливо поблагодарила ее и вышла.

Со скромной суммой денег и не имея ни малейшего представления, что делать дальше, Агата Аксёнова вышла за двери кинологического центра «Друг человека» - свободная и безработная. И тут же, как по заказу, разверзлись хляби небесные и крупные капли дождя застучали по асфальту.

И разумеется, у Агаты, как назло, ни зонта, ни куртки. И автобусные маршруты все так неудачно расположены, что придется делать минимум одну пересадку, чтобы добраться до дома. Нет уж, мёрзнуть и мокнуть на остановках она в такой день была не готова, поэтому решила ехать на такси.

Впрочем, если что-то пошло не так, скорее всего дальше будет только хуже. После трёх неудачных попыток заказать такси – все машины заняты, ожидайте, пожалуйста - девушка плюнула на всё и решительно, насколько позволяла укушенная конечность, шагнула из-под козырька крыши на улицу. Нога, конечно, побаливала, но всё лучше, чем стоять и ждать, когда стихия или таксисты смилостивятся.

На работу Агата обычно ходила пешком. Ей нравилось шагать по знакомым улицам, в который раз рассматривать разнообразные старинные дома и безликие новостройки, скользить взглядом по старым и новым вывескам, дружелюбно кивать смешливой белокурой продавщице из цветочного магазина.

Город, в котором Агата прожила всю жизнь, представлял собой причудливую смесь стилей и форм. Словно какой-то безумный волшебник притащил сюда серенькие панельные дома и современные коттеджи, пышные, украшенные, словно торты со взбитыми сливками, здания в стиле рококо и элегантные викторианские особняки. Агате нравилось разглядывать дома, гадая, кто в них живёт сейчас и кто жил раньше, представляя внутреннее убранство и занятия, которым предаются там, внутри, эти неведомые жители.

Промокшая до нитки, уставшая и с больной ногой, в тот день она совсем не думала о причудливых домах и их жителях. Девушке грезилась лишь уютная квартирка и чашка горячего чая. А дождь даже не думал останавливаться, напротив, превращался в самый настоящий ливень. Упругие струи хлестали Агату по плечам, пелена воды застилали глаза, снижая видимость. Она беспомощно огляделась в поисках укрытия.

Главное – переждать пик, а там уже как-нибудь получится дойти до дома или вызвать такси. Как назло, рядом не было ни одного магазина, кафе или торгового центра, сплошь старинные дома – она бы и в парадной переждала, но двери были плотно закрыты, а ломиться к чужим людям в домофон не хотелось.

Слева на другой стороне улицы мутным пятном мелькнула какая-то надпись. Агата прищурилась – кажется, проблема не только в воде, стекающей по лицу, видимо, пора ей записываться к офтальмологу. На выцветшей вывеске написано: "Паб «Ворон на письменном столе». Немного странное название. Забавное и чудное.

Понадеявшись, что заведение с необычным названием открыто, она перешла улицу и дернула витую бронзовую ручку. Тяжёлая деревянная дверь подалась и неожиданно бесшумно открылась. Агата застыла в полумраке, рассматривая интерьер паба, в который волей судьбы и дождя ее занесло. Невысокий потолок, поддерживаемый массивными деревянными балками, выщербленный каменный пол, барная стойка красного дерева и такие же полки. Пляшущий свет свечей создавал причудливые тени на каменных стенах, а огонь в камине весело потрескивал. Деревянные столы и стулья выглядели крепкими и основательными, хотя были явно не новыми. В воздухе витала смесь ароматов насыщенного алкоголя, казалось, пропитавшего все в этом уютном заведении. Все это казалось Агате неуловимо знакомым, хотя сама она в таких заведениях бывала редко. Впрочем, в век кинематографа знакомо выглядит буквально все, от оперы в Сиднее до суринамской пипы, живущей в Южной Америке.

Глава 3.

Агата завороженно кивнула:

- Мед из ванили?

- Нет, это melilotus. Донник. Мелкие цветочки белые или желтые. Растет почти везде, вы наверняка его видели. Нравится?

- Очень. А что за специи в коктейле? – попыталась она сбросить с себя наваждение. – Корица и гвоздика, да?

- Верно! – улыбнулся он. – Ну что, вам уже лучше?

- Намного! По крайней мере, я согрелась и наконец чувствую себя человеком, - ей бы ещё волосы собрать и было бы идеально. А то лезут в глаза, словно какие-то мокрые щупальца. Девушка пошарила рукой в сумочке. Ну вот, ещё и любимая резинка куда-то подевалась. – У вас найдется какая-нибудь резиночка? Или ленточка? Что-нибудь, чтобы перевязать волосы.

В таких заведениях ведь постоянно что-нибудь забывают посетители. Скорее всего, у симпатичного бармена где-то валяются целые залежи чужих зарядок для телефонов, зонтов, ключей и всякой другой мелочевки.

- Боюсь, что нет. Разве что… - он порылся под стойкой и извлёк оттуда небольшой кусок бечевки. – Попробуйте вот это.

- То, что нужно! – Агата скрутила волосы, крепко связала и сразу почувствовала себя лучше. По крайней мере перестала ощущать себя такой вымокшей и жалкой. – Спасибо большое! День был очень неудачный, но сейчас мне уже лучше. Начинаю думать, что не так уж все плохо в моей жизни.

- Моя матушка всегда говорила: один плохой день не должен портить всю неделю.

- А моя мама говорила: увяз коготок, всей птичке пропасть, что в принципе можно отнести и к этой ситуации. Если у тебя неудачный день, не останавливайся на достигнутом - испорти себе всю неделю. Как вам такая трактовка?

- Хмм… А я еще припоминаю выражение клин клином вышибают.

- Разве это наш случай? - рассмеялась Агата. Почему-то ей было ужасно уютно сидеть здесь, в теплом помещении и перебрасываться с синеглазым барменом поговорками.

- Не придумал еще, как связать их воедино. Дайте минутку. Я отойду за ещё одной порцией горячего тодди, а когда вернусь, отвечу. Тогда это будет выглядеть не как непродуманная реплика, а как вынужденная пауза в разговоре. Ловко, да? – бармен подмигнул и исчез за дверью в служебное помещение.

Агата прислушалась. Снаружи всё ещё шумит дождь. От одной мысли, что нужно снова выходить туда, под струи холодной воды, по ее телу пробежала мелкая дрожь. Нет уж, решила она. Торопиться ей некуда, благо с утра не на работу, так что можно ещё посидеть в тепле и уюте. А потом, когда, наконец появится связь, закажет такси и поедет домой.

- Знаю! – появился бармен с новым коктейлем. – Клин клином вышибают! Может, плохой день покажется менее ужасным на фоне ещё более плохого дня? Можете пообщаться с кем-нибудь, кому нынче досталось сильнее, чем вам.

- Тоже хороший вариант, - рассмеялась Агата, отхлебывая ароматный напиток.

Казалось бы, один короткий разговор с приятным человеком и вкусный коктейль, и она уже не чувствует себя так мерзко. Странно, но Агата совсем не чувствовала неловкости или скованности, несмотря на то что знала его от силы минут двадцать. Наверное, это особенность профессии. Бармены ведь как психотерапевты и священники в одном флаконе. Им изливают души толпы людей, они умеют делать такое выражение лица, что ты всегда знаешь – он тебя выслушает и не осудит.

- Так как же вас зовут? «Девушка, у которой был плохой день» звучит слишком длинно, чтобы использовать эту формулировку постоянно.

- Это точно! И потом, сейчас мой день уже не так плох, так что описание уже не столь актуально. Меня зовут Агата. Нет, не в честь Агаты Кристи, хотя мама ее обожает.

- Агата Кристи? – недоумевающе переспросил он.

- Ну да, Агата Кристи. Автор детективов. Восточный экспресс? Десять негритят? Ну, Эркюль Пуаро, мисс Марпл? – Агата ждала, что узнавание вот-вот забрезжит на его лице, но нет. – Странно, я думала, ее все знают. Ладно, неважно. В общем, не в честь писательницы.

- Тогда в честь кого?

- В честь меня самой и агатов. Вообще, это была папина идея. Он всегда говорит, что подбирал имя к глазам. Мамины глаза зелёные, как агаты, он надеялся, что я унаследую этот цвет. А мама любит писательницу, так что оба остались довольны.

Вторая порция коктейля была даже вкуснее, чем первая, если такое вообще возможно, поскольку первая была потрясающе вкусной. Девушка окинула взглядом бар. Замечательное место. Надо будет непременно прийти сюда еще раз.

- Очень красивое имя. И вам действительно подходит.

- Благодарю! – мягко улыбнулась она, оглаживая пальцами края бокала. - Теперь ваша очередь делиться информацией. Ваше имя и почему вас назвали именно так.

- Альберт, - отвесив легкий полупоклон (и так органично у него это вышло, как у театрального актера, честное слово) представился он. - В честь дедушки. Как раз он и основал этот паб. Правда, тогда заведение называлось «у Маргариты».

- А кем была эта Маргарита? Если, конечно, это не какая-нибудь семейная тайна, тогда вопрос снимается.

- Маргарита была первой любовью моего дедушки. Он встретил ее в юности и не мог забыть всю оставшуюся жизнь.

- Что с ними случилось? – не удержалась Агата от вопроса.

- Там была какая-то неприятная ссора, после которой влюбленные разъехались по разным городам. Дедушка потом искал ее, но она как в воду канула. Он вернулся сюда, открыл паб и назвал его её именем, надеясь, что когда-нибудь она снова окажется здесь, увидит вывеску, и они вновь встретятся.

- И что? – зачарованно спросила Агата, замирая на месте и почти не дыша.

- Он больше никогда её не видел. Женился на другой женщине, на моей бабушке, любил её, но не так, как свою Маргариту. Любовь к жене была спокойной и тихой, это была скорее нежность и благодарность, чем страсть. Он завещал паб мне и просил, чтобы я сменил название. Сказал, что не хотел бы, чтобы Маргарита приехала и не застала его. Это было бы свинством по отношению к даме, говорил он.

- Какая печальная история! – не удержалась Агата от вздоха. - Особенно жаль твою бабушку. Жить с человеком, который не может забыть другую.. Бр-р-р..

Глава 4.

Солнце отчаянно слепило. «Неужели опять забыла задернуть шторы?» - мелькнула в голове ленивая мысль. Хотя какие могут быть шторы? Стоп! Ее же уволили!

Агата распахнула глаза и обнаружила, что да, она всё-таки дома, в своей собственной кровати. Надо же, какая всё-таки сознательная личность – несмотря на все события прошедшего вечера, нашла в себе силы вызвать такси и уехать домой.

Отчаянно зевая, Агата поплелась в ванную. Всё-таки она бы ещё немного поспала, но, к сожалению, организм ещё не понял, что на работу спешить не надо. Может и хорошо, что проснулась рано: смоет следы вчерашнего загула и займется поисками новой работы. Стоя под тёплыми струями воды, она прокручивала в памяти прошедший день: опоздание, увольнение, укус – ну да, нога всё ещё ноет – дождь, паб со странным названием, бармен с потрясающими синими глазами… Точно, бармен по имени Альберт!

Выйдя из душа, Агата включила радио и принялась готовить завтрак.

- I just called to say I love you, - мурлыкала себе под нос, помешивая овсянку в кастрюльке и наливая кофе. Главное, ни о чем не думать и все будет хорошо.

Выглянула в окно, узнать погоду: на улице тепло и солнечно. Не осталось ни следа вчерашнего ливня. Свежеумытый мир казался добродушным и гостеприимным.

- If I can't help falling in love with you, - вторила она Элвису, убирая со стола.

Ну вот, теперь можно приниматься за дела. В квартирке у нее чисто: генеральная уборка была в воскресенье, а сегодня только среда. Агата и дома-то почти не бывает, когда ей мусорить? Значит, пора заняться поиском работы, чтобы не было времени лишний раз анализировать свои поступки.

Спустя несколько часов, она, наконец, сделала перерыв в своих изысканиях и отложила ноутбук и телефон в сторону. Ох, ну почему поиски работы изматывают сильнее, чем сама работа? Девушка пошевелилась, разминая затёкшие мышцы. Резюме в несколько компаний отправила, о двух собеседованиях договорилась, так что до конца дня может быть совершенно свободна.

Чем же заняться? Друзья заняты – рабочая неделя в самом разгаре, отвлекать их совсем не хочется. Родители? Она бы непременно им позвонила и рассказала о злосчастном платке и последующем увольнении.

С родителями Агата довольно близка, она уже знает, как всё будет: мама нальет ей горячего какао и ласково обнимет. А папа нахмурится, потреплет по волосам и скажет, что все вокруг идиоты. Тем не менее, звонить она не стала: родители в кои-то веки выбрались на отдых – путешествуют по Индии. Мама с детства обожает индийские фильмы и вот они с папой наконец-то поехали в отпуск в страну ее мечты. Последнее, чего Агата хотела бы – это мешать им хорошо проводить время.

Вообще Агата бы с удовольствием поболтала с бабушкой Нелли, но та умерла семь месяцев назад. Грустно улыбаясь, девушка извлекла из закромов памяти любимое воспоминание о ней: они вдвоем лепят пельмени и разговаривают о мальчишках. Агате тогда было лет четырнадцать – возраст первых влюбленностей и жутких комплексов. Она ужасно переживала, что ни один мальчик не обратит на нее внимания, неуверенность в себе мешала ей сказать даже пару слов объекту своих первых чувств. Бабушка Нелли всегда знала, что сказать. Они хохотали до слез, обсуждая первую любовь и сплетни бабулиных школьных лет. Что ни говори, а люди мало изменились за прошедшие годы: другие школьники, но все те же проблемы. У бабули были истории на все случаи жизни. Как же Агате ее не хватает… И не только ей. Старушка стала бабушкой и лучшей агатиной подруге, без колебаний впустив ту в свой дом и в свое сердце. А сейчас в сердцах обеих девушек осталась зияющая дыра на том месте, где когда-то были радостные мгновения, проведенные с бабушкой Нелли.

- Нет! – Агата решительно тряхнула головой. - Рефлексировать буду, когда мне стукнет восемьдесят. Сейчас надо отвлечься и встряхнуться, а то так можно и в тоску впасть. Прогуляюсь по городу, - рассуждала она сама с собой, - загляну куда-нибудь. Может, во вчерашний паб зайду.

Агата понимала, что обманывает сама себя: дело было не в том, чтобы прогуляться куда-нибудь, по какой-то причине ей очень хотелось вновь увидеть Альберта. Девушка не знала, значила ли для него что-нибудь прошедшая ночь, и что эта ночь значила для нее самой, но выбросить этого мужчину из головы не могла, да и не хотела. Что-то было особенное и во вчерашней ночи, и в мужчине, с которым она ее провела. Или ей просто кажется? Не такая уж редкость, когда после ночи любви женщина думает, что произошедшее значило много и это судьба, а на деле... В любом случае, сходить и посмотреть на паб и на синеглазого бармена при свете дня не помешает.

Что же надеть? Вчера Агата была похожа на мокрую мышь, не хочется повторять этот образ. Ага! Темно-синее платье в стиле пятидесятых в крупный белый горох. То, что нужно. Не слишком вычурно, чтобы не было впечатления, будто она специально наряжалась, но и не так невзрачно, как предыдущим вечером. Как же она соскучилась по красивым платьям. При работе с собаками можно было носить только очень практичную одежду: прогулки, фитнес, стрижки – приходилось и побегать, и наклоняться, а бывало и обслюнявит кто-нибудь, в общем, тут уж не до нарядов. Пожалуй, это был единственный минус ее работы.

Внимательно оглядевшись – не хватало ей ещё одного сюрприза от Лидии Яковлевны – она вышла из подъезда и пошла по знакомому маршруту. Конечно, накануне было темно и дождь лил как из ведра, но она прекрасно помнила, что заведение Альберта располагался на улице Южных Ветров недалеко от перекрестка.

Хмм… Никакого паба здесь нет. Может, она перепутала место? Надо рассуждать логически. На соседней, Вишневой улице она точно не могла быть, там сейчас ремонт.. Возможно, паб на улице Восточного Ветра, находящейся рядом?

Агата прошла немного вперёд, вернулась назад, обошла два раза квартал – паб словно сквозь землю провалился. Как же так? Может, спросить у кого-нибудь?

- Скажите, пожалуйста, как мне пройти к пабу «Ворон на письменном столе»? – обратилась она к симпатичной блондинке лет сорока, неторопливо шагающей вверх по улице. – Я помню, что он где-то в этом районе, но никак не могу найти.

Глава 5.

Агата сидела за столиком, пила ароматный кофе и думала о нём… Об этом странном пабе, который она никак не может отыскать. Полдня бродила по округе – и ничего. Ну ладно, там, где бессилен человек, на помощь приходит техника. Гугл знает всё, нужно всего лишь спросить.

Девушка забила в поисковик название паба и… Ничего! Ну, то есть, не совсем ничего: есть бар «Красная ворона» в двух кварталах отсюда, сотни разгадок кэролловской загадки, подробнейший рецепт жареных ворон.

Она спускалась всё ниже и ниже по ссылкам, словно Алиса, падающая в кроличью нору, перешла на вторую страницу Гугла (а ведь всем известно, что редкая птица долетает до середины Днепра и редкий человек идёт дальше первой страницы поисковика). И вот, среди множества бесполезных ссылок наконец мелькнуло знакомое название.

Так-так, что тут… Городская легенда – паб «Ворон на письменном столе». Загадочный паб, который появляется то тут, то там давно уже стал героем городских мифов. Это заведение во многом аналогично таинственным магазинчикам магических товаров, которые нельзя посетить дважды. Паб появляется только для тех, кому он действительно нужен. Вам нальют любой напиток на ваш вкус или, что более вероятно, синеглазый бармен и по совместительству владелец заведения, принесёт тот напиток, который вы, сами того не зная, хотите. По легенде, это было самое обыкновенное заведение города, пока паб и его владельца не прокляли, обрекая тем самым на вечное полупризрачное существование. «Ворон на письменном столе» - красивый старый городской миф, не утративший своего очарования и в наше время.

Ерунда какая-то! Нет, Агата, конечно, слышала о лавочках, в которых можно купить книгу, которую давно искал, обменять собственную душу на исполнение заветного желания, а на следующий день ты не найдешь и следа этого магазинчика, но ведь это всё сказки! Да, красивые и интересные, но сказки. А со ней всё произошло на самом деле. Она действительно была в этом пабе, разговаривала с Альбертом, да на шее засос! Ведь не сама же Агата его себе поставила!

Таким образом, есть три рабочие версии произошедшего: первая – Агата расстроилась из-за несправедливого увольнения и, дабы скрасить себе неудачный день, придумала такую вот историю, о бармене по имени Альберт, потрясающей ночи и теплых отблесках свечей на деревянной столешнице. Вторая версия менее приятна, но тоже имеет право на существование: девушка просто-напросто сошла с ума и теперь ей самое место в лечебнице для душевнобольных, среди таких же психов. Ну, и наконец третий вариант: она действительно провела предыдущую ночь в объятиях бармена из призрачного паба. Разумеется, Агате больше всего по душе пришлась последняя версия, но право на существование имеют все три.

Теперь осталось только понять, как же всё было на самом деле. Прежде всего надо выяснить, как же она вчера добралась домой. Если на такси, то можно будет отследить, откуда она приехала. Так, что тут у нас в приложении такси?.. Нет, машину она не заказывала. Может, сходить ещё раз на то место, где был паб? Но Агата уже была, там ничегошеньки нет.

Альберт сказал, что при его дедушке паб назывался «У Маргариты», пока наконец не получил своё нынешнее название. Судя по всему, заведение достаточно долго просуществовало в обычном виде, прежде чем что-то произошло и оно перешло в своё нынешнее, призрачное, состояние (если это действительно паб-призрак, а не сумасшествие, которое подстерегло ее на фоне увольнения).

«Ворон на письменном столе» это явно отсылка к загадке шляпника из «Алисы в стране чудес»: что общего у ворона и письменного стола? Помнится, она в детстве придумывала десятки, если не сотни, самых разнообразных вариантов ответов, пока не узнала, что Льюис Кэрролл и сам не знал верного ответа. Он выдумал загадку, но не придумал разгадки. Но эту тайну Агата не оставит неразгаданной, она найдет Альберта и узнает, что произошло.

Что же даёт информация о происхождении названия? Хмм… А это даёт временные границы! Ну, гугл, выручай! Ага! «Алиса в стране чудес» была написана в 1865 году, следовательно, паб был переименован не раньше этого времени, но и не намного позже, поскольку выглядел достаточно несовременно и… Ну конечно! Альберт не понял, кто такая Агата Кристи! Скорее всего, он просто-напросто никогда не слышал о ней, ведь она писала свои детективы после того, как он стал… ну, кем бы он ни был. Согласно Википедии, годы творчества Агаты Кристи – 1920-1976. Следовательно, Альберт был проклят где-то в промежутке с 1865 по 1920 годы. В городском архиве хранится множество старых карт, газетных вырезок и документов, уж Агата-то знает, она там проходила практику на первом курсе (не спрашивайте, почему экономиста отправили на практику в архив, но это произошло). Там можно поискать информацию за этот период и найти что-нибудь о пабе.

Агата решила немедленно идти в архив. А что? С работы ее уволили, собеседование только через два дня, так что вполне можно посвятить время поискам. Ей это было необходимо, хотя бы для того, чтобы не считать себя сумасшедшей.

***

Архив ее встретил знакомым запахом пыли и старой, пожелтевшей от времени, бумаги. Да, здесь ничего не изменилось. В таких местах Агате нравилось. Она вообще всегда ощущала какую-то особую нежность к старым книгам, винтажным вещам и старинным зданиям. В архиве словно бы календарь перелистнул страницы назад и вернулся в прошлое.

Вообще-то полагается заранее регистрироваться через сайт, чтобы в определенный день посетить городской архив, но добродушная архивариус, которой Агата когда-то всё лето помогала разбирать старые бумаги, охотно пустила ее и без этих процедур.

- Спасибо большое, Лариса Николаевна! Вы меня очень выручили!

- Ерунда! – отмахнулась она. - У меня тут не так уж много желающих порыться в старых папках и древних книгах. Нам от этой электронной системы, честно говоря, ни тепло ни холодно, как было полтора энтузиаста, так они и ходят. Хотя нет, повадился тут один историк ходить, все ищет что-то. То ли для школьного музея, то ли ещё зачем. А так тишь да гладь, так что никто тебя здесь не побеспокоит. Что, говоришь, тебе нужно?

Глава 6.

Дома Агата с полчаса бродила неприкаянная. Встреча с Альбертом не давала ей покоя. Девушка понимала, что сделала всё, что могла, но в мозгу безостановочно зудела мысль: можно было сделать что-то ещё. Если городские легенды не врут, выходит, что синеглазый бармен – пленник собственного паба. Почему же он тогда ничего не сказал? Единственным намёком на происходящие странности были его слова о том, что больше одного посетителя у него не бывает. Ну, и ещё странность с Агатой Кристи, о которой он не знал. Почему она никак не могла отпустить эту ситуацию? Почему не могла отмахнуться от произошедшего?

В такие моменты она особенно остро ощущала, как же ей не хватает бабушки. Та бы выслушала, дала добрый совет, рассказала какую-нибудь забавную историю или просто налила бы чашку какао и пожалела свою маленькую девочку, с которой произошла такая запутанная и странная история.

С этими мыслями Агата и легла спать, запутавшаяся и полная решимости забыть всю эту непонятную ситуацию, потому что разгадку ей не найти, а сводить себя с ума бесполезными размышлениями не хотелось.

Агата проснулась от деликатных чужих прикосновений. Чьи-то руки осторожно скользили по ее телу. Даже в темноте, даже сквозь сон, она знала, что это Альберт. На нее словно бы снизошло мгновение абсолютной ясности, какое чаще бывает во сне, чем наяву: когда что-то происходит и знаешь, что так и должно быть. Агата отдавалась Альберту, словно так было предначертано. Словно они вдвоем танцевали свой вечный танец, играли в бесконечную игру, где не было места ни для кого кроме их двоих.

Вот так все и началось на самом деле. Глубокая ночь. Свет уличных фонарей пробивается сквозь неплотно задернутые занавески. Единственный звук в спальне – ее прерывистое дыхание. Агата одна. Она лежит в своей собственной кровати. Синеглазого бармена с очаровательной улыбкой здесь нет и быть не могло, и от этого ее сердце болезненно сжимается.

***

Агата вновь проснулась рано и без будильника. Ну и сон же ей приснился! Несколько минут она лежала в постели, вновь переживая ночную грёзу, пока наконец усилием воли не возвратила себя в реальный мир. Конечно, это всё было чудесно, но снам место в ночи. Решительно раздвигая шторы, будто надеясь, что солнечный свет прогонит все воспоминания об Альберте, Агата гнала мысли о мягких прикосновениях и жарких ласках.

Что проку от мыслей о нём? Она вчера весь день посвятила гонке за тенью. Или за привидением? В общем, чем бы это ни было, результата нет никакого. А если слишком сильно погружаться в думы о вечере в пабе со странным названием, то и с ума можно сойти. Нет, ей рассудок ещё дорог, поэтому пора жить реальной жизнью, а не прятаться в выдуманном мире.

Четверг! Утро прекрасное, на собеседование только завтра. Ну что же, значит, самое время пройтись по магазинам, купить какое-нибудь симпатичное платье, чтобы было в чём идти. Походит по торговому центру, а потом сходит в кино. У Маргариты свободный график, она наверняка сможет составить Агате компанию. Сперва душ и завтрак, а потом позвонит подруге. И больше никаких посторонних мыслей!

Стоя перед шкафом и выбирая, что бы надеть, Агата слушала длинные гудки.

- Ну, возьми же трубку, Маргарита, я без тебя сегодня пропаду! – шептала девушка. Ей как никогда нужен был здравый смысл и ощущение твердой почвы под ногами, которые отличали подругу.

- Алло! – зазвучал хрипловатый сонный голос.

- Доброе утро, Маргарита! – звонко прощебетала Агата.

- Доброе утро? Ты на часы смотрела?

- Смотрела, - растерянно ответила она. – Половина десятого. А что?

- Меня на удалёнку перевели не для того, чтобы я раньше двенадцати вставала.

- Ой, прости! – и как она могла упустить, что подруга самая отъявленная из всех сов. Готова работать до рассвета, но при условии, что ей потом дадут поспать до заката. – Позвоню попозже?

- Да ладно, чего уж. Всё равно разбудила, - сквозь зевок пробормотала та. – Чего хотела?

- В кино тебя пригласить. Сегодня часа в три. Ты как раз к этому времени проснешься, будешь бодра, весела и готова к новым свершениям.

- В принципе, можно… А что за фильм? Стоп! Погоди-ка! Ты разве не должна выгуливать свою шайку собак Баскервилей?

- А я уволилась! – беспечно прощебетала Агата в трубку, совершенно не ощущая той легкости, какую пыталась источать.

- Как уволилась? Быть такого не может! Чтобы тебя оттуда вытащить, нужно минимум бульдозер заказывать. Ты же была в восторге от этой работы! Так, милая, не вешай мне лапшу на уши! Рассказывай, что случилось, - какие знакомые стальные нотки в голосе. Точь-в-точь как мама звучит.

У Маргариты мама почти всю жизнь в школе проработала завучем, ей достаточно слово сказать и самый гиперактивный ребенок будет стоять по стойке смирно. В общем, проще сказать правду, чем ждать длительного допроса, после которого Агата все равно расколется:

- Ну, хорошо, меня уволили, - вяло ответила она, начиная думать, что звонок подруге был не самой удачной идеей.

- Как уволили? – ахнула подруга, но тут же взяла себя в руки и твердо осведомилась: - Значит так, насколько я понимаю, ты сейчас свободна?

- Как ветер в поле, - уныло кивнула Агата, забывая, что по телефону ее подруга не видит.

- Отлично! Встретимся в торговом центре «Алая заря» через час, - небольшая пауза, - через два часа. На первом этаже в пекарне продаются чудные печенья макарон. Вот там и увидимся. Расскажешь мне всё по порядку. До встречи! – заканчивает разговор Маргарита и отключается, не дав возможности отказаться или внести какие-то коррективы в планы. Не то чтобы Агате хотелось, просто безапелляционность, с которой подруга поставила ее перед фактом, ошарашила бы менее подготовленного слушателя. Впрочем, Агата к подобному уже привыкла за пятнадцать с лишним лет дружбы.

***

- Значит, ты у нас теперь безработная, - задумчиво протянула Маргарита.

Подруги сидели за столиком уютной пекарни. Агата вяло ковыряла морковный торт, а Маргарита изящно помешивала кофе и сверлила ее пристальным взглядом.

Глава 7.

Встреча с подругой благотворно сказалась на душевном состоянии Агаты. Девушка чувствовала, что развеялась: купила себе новое платье, посмотрела какую-то дурацкую комедию и смогла наконец выбросить из головы всё, что произошло в день, когда ее уволили.

В конце концов, может, Маргарита права, она спокойно подумает о том, что делать дальше, встретится с друзьями или даже на свидание с кем-нибудь сходит. Время есть. Завтра вот собеседование. А что, чем не выход в свет? Вот и решено! Сейчас что-нибудь приготовит, поужинает, посмотрит какой-нибудь фильм, и спать. Завтра нужно быть в форме.

***

- Агата! Агата… - услышала она сквозь сон тихий шёпот.

Девушка резко распахнула глаза, потом крепко зажмурилась и замерла на месте. Первая мысль – грабители. Как же там было? Солнечное сплетение, пах, горло?.. Нет, глаза, колено, нос? Подъем стопы? Или это если она стоит, а противник у нее за спиной, а из положения лежа не сработает? Аргх! Надо было внимательно слушать тогда, на курсах самообороны!

- Агата! Проснись! У меня мало времени, - она всё-таки решилась открыть глаза и оторвать голову от подушки. В темноте привычной и знакомой спальни, освещённый неверным светом луны стоял...

- Альберт?! Что ты здесь делаешь?

- Разве ты не хотела меня видеть? – удивлённо нахмурился он.

- В каком смысле? – Она спит? Она совершенно точно спит. Это самое логическое объяснение. Агата ущипнула себя за предплечье. – Ай! Больно!

- Что ты делаешь? – изумлённо смотрел на странную девушку Альберт.

- Хотела убедиться, что это не сон. Как ты здесь оказался?

- У тебя часть моего паба, - слегка пожав плечами, улыбнулся он. – Мы связаны. А ещё ты, кажется, хочешь, чтобы я был здесь. Даже если не до конца это осознаешь или не признаешься в этом себе. Я чувствовал твой зов. Ты меня, вроде как, призвала..

- Погоди! Какая ещё часть бара? Я что, часть стены ненароком прихватила? Или подставку под пиво стащила? Да, я пила коктейль, ела мед, но с собой ничего не взяла. Вообще-то, я даже не помню, как попала домой… - краем сознания Агата отметила ту часть, где говорится, что она хочет, чтобы Альберт был здесь, но затем твердо решила отмахнуться и не обращать на это внимания. Сейчас нужно разобраться, что здесь вообще происходит.

- Тебе нечем было перевязать волосы, - он кончиками пальцев легонько коснулся ее волос. – Кусок шпагата, что я тебе дал, до сих пор где-то здесь. Вчера он был далеко от спальни…

- Я оставила его в ванной, когда принимала душ, а сегодня вечером делала уборку и переложила его в шкатулку на туалетном столике, - неловко дёрнула девушка плечом, смущаясь того, что сохранила дурацкий кусок веревки. – Хотелось сохранить какое-то напоминание о тебе и о том вечере.

- И вот он я. Чем не напоминание? - лукаво ухмыльнулся Альберт и снова вернулся к серьезности. – Именно из-за того, что бечевка была далеко, вчера я был более эфемерным и мой визит был кратким. Ты, наверное…

- Так это был не сон? – не смогла она сдержать изумлённого вздоха.

- Агата, посмотри на меня, - он стоял у ее кровати и пристально смотрел на девушку сверху вниз. – Я знаю, что всё это звучит совершенно неправдоподобно, но это правда. Я действительно вчера был в твоей спальне. И сегодня я вновь здесь. Видишь? – Альберт взял ее руку в свою. Его прикосновение тёплое и нежное, невольно отметила Агата. И настоящее.

- Ты и правда здесь, - значит, городская легенда это не просто легенда! – Можешь объяснить подробнее, как это работает? Ты ведь не исчезнешь? – кажется, стоит ей отвернуться, как он испарится, поэтому Агата настойчиво потянула его на себя до тех пор, пока Альберт, наконец, не уселся рядом с ней.

- Я непременно исчезну, но немного позже. Честно говоря, я и сам не до конца знаю, как именно это происходит. Стоит как следует сосредоточиться и я могу почувствовать свой паб, весь от вывески и до последнего стакана. Кусок шпагата, который ты принесла в свой дом, является частью «Ворона на письменном столе» и связующей нитью между нами. Именно благодаря этому я смог оказаться здесь. И благодаря тебе. Не знаю, как это объяснить, - он зарылся пальцами в густые темные волосы, словно собирался снять с себя скальп. – Чепуха какая-то выходит.

- Альберт, скажи, пожалуйста, ты действительно проклят? – задала, наконец, Агата волнующий ее вопрос.

- Да! - просто ответил он и посмотрел на девушку прямым и открытым взглядом. После короткого молчания Альберт энергично улыбнулся и резко сменил тему: – Теперь, когда мы это установили, может, проведешь мне небольшую экскурсию? Ты видела мои владения, могу я рассчитывать на ответную любезность?

- Ну, смотри! – скороговоркой выпалила она. - Эти шикарные хоромы мне достались от бабушки. За этой дверью вы можете увидеть гостиную, одна дверь из которой ведёт в кухню, а другая в прихожую. Ванная и туалет далее по коридору. А теперь вернёмся к проклятью.

О, нет! Она ни за что не позволит ему сбить себя с мысли! Нетушки! Или он думал, что достаточно сменить тему и Агата поведется на это, забыв о том, что Альберт проклят и даже не попытавшись разузнать, выяснить и помочь? Не на ту напал!

- Боюсь, что мне практически нечего рассказать, - пожал плечами Альберт.

- Для начала скажи, когда это, - за неимением нужных слов Агата взмахнула рукой, обводя всю его фигуру, - с тобой произошло, - в голове почему-то крутилась реплика из популярного фильма: «И давно тебе семнадцать?». Даже жалко, что Альберт не вампир. Как было бы просто и понятно, а не вот это вот все…

- Если ты спрашиваешь о последнем дне, когда я мог назвать себя человеком, то это было осенью 1887 года. Точную дату, к сожалению, не помню.

- Кхе-кхе, - чтобы подавиться воздухом, нужны особые таланты, и они у Агаты, безусловно, есть. – Ещё раз, в каком году это было?

- 1887, - спокойно и немного печально повторил он.

Да уж, одно дело знать, что переспала с парнем из прошлого, живущим вне времени, а другое дело – знать конкретный год. Агата медленно моргнула несколько раз и попыталась вспомнить, что вообще люди говорят в подобных ситуациях. Ну, может, не совсем подобных, но хоть немножечко похожих. В конце концов, говорят же, что ничто не ново под луной, значит, подобное уже бывало и у кого-то наверняка есть разумные и логичные слова на этот случай.

Глава 8.

А быть может Агате стоит сосредоточиться на другом?

- У меня в квартире человек из девятнадцатого века, - шепнула она сама себе на пробу, пытаясь понять, как прозвучат эти слова. Прозвучали они правильно. – Что бы сказал кто-нибудь разумный?

Агата попробовала вообразить, что сказала бы и сделала Маргарита, окажись она в такой ситуации.

- Парень из девятнадцатого века? – поинтересовался воображаемый голос подруги у нее в голове. - И пробудет он здесь не так уж долго? Симпатичный? О-о-о, синие глаза, мышцы во всех нужных местах, задница ничего так.. – удовлетворенно закивала подруга. – Все просто. Нужно показать Альберту двадцать первый век. Просто показать, что у нас здесь есть, прежде чем он исчезнет. Получить максимум удовольствия, доставить удовольствие ему и при этом не слишком к нему привязываться, потому что он-то уйдет, а вот тебе, Агата, здесь ещё жить и жить. Все просто, верно? – задорно ухмыльнулась она и на мгновение Агата подумала, что действительно так и сделала бы, будь она так же как Маргарита благоразумна и практична. Уж подруга-то всегда знала, к кому можно привязываться, а к кому нельзя.

Из размышлений и воображаемых споров с лучшей подругой ее вывел ровный глубокий голос Альберта.

- Агата, всё хорошо? – с легкой тревогой вглядываясь в ее лицо, спросил Альберт. Девушка растерянно моргнула, обнаружив внезапно, что застыла с ноутбуком в руках посреди гостиной. - Если моё присутствие более нежеланно, я могу вернуться в паб. Ты ничем мне не обязана.

Как же он старомодно говорит, подумала она… «Более не желанно…» Разве такое еще встретишь?

- Нет-нет! Всё в порядке. Не уходи, пожалуйста! Я просто думала, что же нам включить, - фальшиво улыбнулась она, стараясь выбросить из головы и голос рассудка и ту легкомысленную часть, которая твердила, что надо просто броситься в приключение, а там разберемся, ведь даже если это закончится разбитым сердцем, что с того? – У тебя есть какие-то идеи на этот счет?

- Знаешь, ко мне однажды заходил довольно необычный клиент с фальшивыми острыми ушами и луком. Это называется «косплей». Он заказал кружку темного эля и рассказал, что переодевался в героя фильма про эльфов, гномов и украшения. Мне было бы чрезвычайно любопытно взглянуть на источник вдохновения молодого человека. Думается мне, это будет любопытное времяпрепровождение.

- Властелин колец? – коротко хихикнула Агата, представив удивление Альберта, когда к нему в паб заявился косплеер. – Он, без сомнения, чудесный. На самом деле, это три фильма по три часа, так что приготовься к бессонной ночи. Устроим настоящий марафон! А утром покажу тебе город. Хочу знать, что изменилось, а что осталось прежним. Интересно, понравится ли тебе новый фонтан на площади Революции? В общем, поспать у тебя сегодня не получится, даже не рассчитывай, - лукаво улыбнулась Агата.

- Мы работаем до последнего клиента, так что ночью без сна меня не смутить, - с улыбкой ответил бармен. – Давай же включим поскорее этот фильм, - последнее слово Альберт выделил голосом так, словно они с Агатой как минимум собирались сесть в ракету и быстренько отправиться на Луну, чтобы вернуться еще до рассвета.

- Тогда устраивайся удобнее на диване. Наш сеанс сейчас начнётся. И раз уж мы всё равно не спим и даже не планируем заниматься подобными глупостями, может чая или кофе? Ещё есть немного пирога с вишней. Очень вкусный.

- Чашка чая была очень кстати, - учтиво попросил гость.

- Хорошо, - кивнула Агата. - Сейчас принесу. Ты можешь посмотреть пока без меня. Я все равно уже сто раз видела этот фильм. Я включу, а сама сбегаю за чаем и пирогом. Ладно?

- Ни в коем случае! – возразил он, поднимаясь с дивана. – Я хоть и гость, но гость незваный, так что считаю своим долгом предложить помощь по кухне. И потом, дедушка бы мне не простил подобного. У него были довольно странные взгляды на жизнь, он был твёрдо убежден, что хлопоты по хозяйству не являются исключительно женской прерогативой, и она не обязана обслуживать мужчину. А уж тем более мужчину, который без спросу поздно ночью ввалился в жилище одинокой девушки. И о чем я только думал?

Тихонько фыркнув, Агата, ухватила гостя за рукав и увлекла за собой в кухню. Надо же, какой чудак! Но чертовски милый чудак.

- Значит, по общепринятым меркам твой дедушка был странным? – поинтересовалась Агата, наливая воду в чайник.

Альберт едва заметно пожал плечами – мол, родственников не выбирают – и признал очевидное:

- Многие знакомые считали его чудаком.. Что это?

- Где? – перевела девушка на него недоумевающий взгляд. – Ах, это.. Электрический чайник. Ну, так быстрее, чем греть на плите. Честно говоря, я понятия не имею, в каком году открыли электричество и что ты можешь об этом знать, учитывая время, в котором ты жил. История это немного не мое…

Ситуация показалась ей еще более странной и фантасмагоричной. Занятное дело, когда читаешь об исторических событиях в книгах и зубришь конспекты перед экзаменом, датам свойственно смешиваться в голове. И вот уже человек уверенно заявляет экзаменатору, что Аристотель жил в пятом веке до нашей эры, а война Алой и Белой розы проходила в Вестеросе с участием Ланнистеров, Таргариенов и Старков.

История, когда на нее смотрят издалека, теряет свою линейность и реальность. Она превращается в нечто эфемерное и зыбкое. Даты и события с легкостью смешиваются с другими датами и событиями, превращаясь в дикую мешанину разрозненных фактов. Отчасти именно таким виделся Агате девятнадцатый век. Для обывателя Шарлотта Бронте и Джейн Остин дамы примерно одной эпохи. Для человека, который жил в те времена, между ними лежит целая вечность. Одну писательницу от другой отделяет огромная пропасть: десятки рождений и смертей, военные и политические конфликты, смена модных течений на все, начиная от дамских платьев и мужских шляп и заканчивая курортами и цветом стен в гостиной. Все эти мелочи придают времени контекст. У Агаты его не было и именно поэтому она стояла, хлопая ресницами и вспоминая, когда же появились первые электрические чайники и в каком году происходит действие того нового фильма про Теслу.

Глава 9.

- Итак, предлагаю начать с прогулки по городу, - невинно предложила Агата во время завтрака. – Пройдемся по улицам, посмотрим, как изменился город.

- Ты уверена? – вскинул темную бровь Альберт. – Возможно, для твоей репутации будет лучше, если я останусь здесь, в твоих апартаментах.

- Ты просто хочешь и дальше смотреть кино или действительно беспокоишься о моей мифической репутации?

- Агата, - укоризненно покачал головой он. – Доселе я был крайне неосмотрителен. Странная жизнь, которую я вел последнее время, не могла пройти бесследно: я перестал принимать во внимание то, что за пределами паба действительно существует огромный бесконечный мир. Рассудком понимал, но все же мир больше не был для меня настоящим, понимаешь?

- Возможно, - медленно протянула она. – На первом курсе мне ужасно тяжело далась зимняя сессия. Я сидела за учебниками и день, и ночь до тех пор, пока не забыла, что существует что-то еще. Когда моя соседка вернулась с каникул и открыла дверь, я упала в обморок от неожиданности и истощения.

- Какой ужас. Кажется, тебя, Агата, нужно спасать от тебя самой.

- Вот ты и займись этим, - шалея от собственного нахальства, предложила Агата. – Мне не помешала бы твердая рука, - склоняясь к нему, и помня, что вырез у домашнего халатика достаточно провокационный, проурчала Агата. Сцены соблазнения она обычно наблюдала издалека – чаще всего из удобного кресла в кинотеатре – так что уверенности в собственных талантах у нее было мало, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. И кокетство одна из них.

Бросив долгий взгляд на ее декольте, Альберт усмехнулся.

- Дорогая, твои перси, безусловно, прекрасны, но я не могу остаться, ты же знаешь. Пусть я и желаю этого больше всего на свете, но…

- Но что? – возможно, чуть резче, чем следовало, спросила Агата. – У тебя жена и восемь детей? Ты мизантроп? Клаустрофоб? Что не так? Мы должны хотя бы попытаться! Разве можно сдаваться без боя?

- Не разумнее ли было бы потратить имеющееся время на получения удовольствия от тех прелестных вещей, которые может предложить ваше время, чем впустую тратить последние минуты на бесплодные попытки найти ответы, погребенные в груде старого хлама много лет назад? Я не помню, с кем я общался, не помню своих клиентов, друзей! Лишь смутные воспоминания! Я помню дедушку и мальчика-соседа, но это всего-навсего размытые образы, частичка моей жизни! А где все остальное, мне неведомо. И я не знаю, не совершил ли я чего-то неприемлемого. Возможно, проклятье мне досталось по заслугам. Я плохо помню, что делал в те дни. Разве будет легче, если я узнаю, что опорочил честь какой-то девушки и за это меня проклял ее жених? Или я убил кого-то? – он ошеломленно застыл, ошарашенный внезапной догадкой. - И как ты можешь так спокойно все воспринимать? Что если я убийца, которого ты без раздумий пустила в свой дом?

- Ну, даже если убийца, то ты этого не помнишь, - пожала плечами она. – Речь ведь не об этом: ты хочешь остаться со мной?

- Больше всего на свете, - серьезно ответил он.

Агата одарила его сияющей улыбкой.

- Значит, пойдем гулять и вспоминать твое прошлое.

***

- Кажется, здесь была булочная, - неуверенно протянул Альберт, указывая на пустырь, заросший травой.

Они гуляли по городу уже несколько часов, и все ему казалось одновременно знакомым и чужим. Город изменился. Умытый ночным дождем, полный новых домов и блестящих автомобилей, город выглядел непривычно и немного странно.

- А может, и не булочная… - тихо добавил он.

Новое стеклянное здание, похожее на диковинный кубик, брошенный между старинными особняками каким-то озорным малышом, Альберту неожиданно понравилось.

- Никогда бы не подумала, что тебе придется такое по душе, - наморщила нос Агата, глядя на «кубик». – Из-за него знаешь, сколько протестов было? Митинги чуть ли не каждый день. Портит облик города и все в этом роде.

- Выглядит как.. фантастическое будущее из тех, что рисовали на рекламных плакатах сигар.

- Ну и сравнения у вас, товарищ путешественник во времени, - прыснула Агата.

Но он уже шагал дальше, увлекая ее за собой.

- Здесь! Кажется, здесь что-то было! – восклицал Альберт, кружась на месте. – Что-то важное!

- Так про любую локацию можно сказать. Может, что-то конкретное вспомнишь?

Взгляд его, наконец, уткнулся в супермаркет и застыл.

- Кажется, это оно, - ровно произнес Альберт, невидяще уставившись в яркую вывеску. – Здесь раньше был цветочный магазин.

- И почему это важно? Тебя прокляла цветочница? Ты покупал здесь цветы своим девушкам? Тут ты нашел выигрышный лотерейный билет и стал миллионером? Чем это место так тебя манит?

- Я.. Я не помню. Просто знаю, что это имеет значение. Словно именно на этом самом месте началось что-то невероятное значимое.

- Ну, ладно, - пожала плечами она. – Обозначим цветочный магазин как отправную точку наших поисков. История твоего проклятья началась здесь.

- Я не сказал, что здесь началась история проклятья. Я говорю лишь, что это место имело для меня значение. Возможно, я действительно покупал в магазине цветы для кого-нибудь.

- А что еще ты помнишь? Не о магазине, а вообще. Может, мы нащупаем связь...

- Едва ли мы найдем ее, если она вообще существует. Я помню, что проклят, помню, в каком году это случилось и помню, что я так и не успел выкрасить оконные рамы паба, поэтому обречен на вечность среди некрашеных рам.

- Собственноручно покрашу, как только это все закончится, - торжественно пообещала ему Агата.

Альберт усмехнулся, но ответить не успел. Радостный возглас прервал их беседу:

- Агата! Привет! – восторженно воскликнула Анна, с плохо скрываемым любопытством рассматривая Альберта. – А я вот, - она подняла повыше полиэтиленовый пакет с логотипом супермаркета, - выбежала за покупками, а то опять сегодня останемся без ужина. От моего ведь не дождешься. С другой стороны, мужчин, занимающихся бытом, не так уж мало, это просто мне не повезло, - затараторила она и, словно бы между делом, поинтересовалась, стреляя в Альберта прицельными взглядами: - А ты, я вижу, отдыхаешь? И правильно, перерыв тебе не помешает! Новые знакомства, новые хобби, - промурлыкала она и пошла ва-банк, видимо, отчаявшись намекать: - Может, познакомишь со своим другом?

Глава 10.

Общение с людьми частенько ставило Агату в тупик. Не то чтобы она совсем не умела коммуницировать с себе подобными. Она была неплохо социализирована, хорошо ладила со сверстниками в детском саду, а потом и в школе и университете. С людьми постарше Агата тоже нормально общалась. С детьми ей было сложнее, те просто-напросто вводили ее в ступор, слишком уж маленькие, хрупкие и непонятные, но если дети умели говорить и были не слишком капризны и избалованы, то с ними она могла поддержать беседу. Что же касается большего, то здесь Агате не хватало некоторых теоретических и практических навыков.

С собаками куда проще. Тем не нужно, чтобы собеседник поддерживал светскую беседу и вовремя улыбался. С ними не нужно быть лицемерно вежливым, не нужно ловить мельчайшие знаки и намеки. С собаками можно быть собой, отбросив притворство и вежливые обороты. Собаки искренни в симпатиях и антипатиях. Агате нравились люди и нравились собаки. Но вторых она понимала чуть лучше, чем первых.

Именно поэтому она с некоторым удивлением и замешательством наблюдала, будто бы откуда-то сверху или сбоку, как они с Альбертом шагают за хозяйкой вглубь дома, как он непринужденно перебрасывается со старушкой репликами, а она хихикает, словно морщинистая девчонка и притворно сурово грозит ему пальцем.

- Налью вам по чашке чая, раз уж вы такие любители почаевничать, - бросает она, проводив их в гостиную.

- Ни в коем случае, мадам! – восклицает Альберт. – Мы не оскверним чаем ваш дом.

- Надо же, - тянет старушка, одаривая его оценивающим взглядом. – Чего же в таком случае желают мои гости? Кофе? Виски? Ликер? Херес? А впрочем, раз уж вы заявились без приглашения, то мне и решать, чем вас потчевать.

Агата с интересом смотрела, как Эссенция Блюменхолд отбросила седую прядь волос со лба, стряхнула невидимую пылинку с лацкана оранжевого пиджака и величаво выплыла из гостиной.

- Надумаете совать нос не в свои дела, мигом вылетите отсюда с дробью в ягодичных мышцах, - невозмутимо сообщила она напоследок.

- Очаровательная леди, - улыбнулся Альберт, когда хозяйка дома исчезла из поля видимости. – Интересно, был ли я знаком с ее родителями? Может, с ее дедушкой или бабушкой?

- Если это фамильный дом, то вполне мог, - пожала плечами Агата. – Но кто знает? Может, наша Эссенция как-ее-там купила особняк, когда вышла на пенсию. Решила поселиться в собственном домике и отдохнуть немного от фешенебельного пентхауса, наполненного жуткими но, безусловно, невероятно ценными вещами и махнула сюда.

- Да нет, она явно отсюда, - оглядывая гостиную, сказал Альберт. – Дом ей достался по наследству и ты бы знала это, если бы слушала, о чем мы с ней говорили.

Несмотря на несколько язвительные слова, тон его был мягким и деликатным, а крепкая ладонь успокаивающе поглаживала Агату по предплечью.

- Что такое? Совсем тревожно здесь? Мы можем уйти, если тебе здесь так не по душе, - добавил он, хотя видно было, что уходить ему не хотелось.

- Да нет, - покачала головой девушка. – Я не ощущаю здесь такой уж тревоги или чего-то еще, - с удивлением признала она. – Здесь будто бы.. Странное ощущение, но мне здесь и нравится и не нравится одновременно. Хочется остаться тут навсегда и убежать со всех ног.

Она огляделась. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что и она, и Альберт, и вся гостиная перенеслись в другую эпоху, быть может во времена альбертовой жизни, быть может, еще дальше, вглубь столетий.

Старинная мебель госпожи Блюменхолд была в прекрасном состоянии, словно бы только что ее перетянули и доставили в гостиную. Уютные кресла в мелкий цветочек гордо стояли на своих местах, показывая всем, что да, они здесь хозяева. На каминной полке громоздились разнокалиберные мелочи: фарфоровые статуэтки, крохотная вазочка с сухими колючками чертополоха и парой веточек серебристой полыни, несколько миниатюрных профилей, нарисованных по теням – когда-то популярный и дешевый метод переноса дорогого лица на бумагу. Старомодные обои с изящным тонким узором. До блеска натертые полы. Мягко сиял клавесин, прятавший под крышкой недоигранную кем-то мелодию.

Все вокруг казалось Агате знакомым и чужим одновременно. Подойдя к каминной полке, она осторожно очертила пальцем линии узора на вазочке.

«Их должно быть две», - вдруг подумала она.

В комнату величаво вплыла госпожа Блюменхолд с подносом. На подносе трепетали рюмки со сливочным ликером и деликатно подрагивали крохотные бисквиты.

- Прошу, - указала хозяйка гостям на диванчик и те, будто очнувшись, поспешно сели. – Угощайтесь и рассказывайте. Отчего-то мне думается, что вам есть что рассказать.

- Мы просто… - крепко сжимая старомодную хрустальную рюмку, промямлила Агата.

Лгать не хотелось. Говорить правду не хотелось еще больше. Мы просто вломились к вам в гости потому что мой спутник, прибывший сюда из девятнадцатого века, вдруг почувствовал какую-то связь с вашим домом, от которого у меня, признаться, мурашки по коже, но при это хорошие мурашки. То есть ваш дом меня пугает, но в нем я нахожу и что-то успокаивающее. Очаровательный старый особняк, кстати. Он чудно сохранился.

- Когда-то моя семья была дружна с семьей Блюменхолд и мы зашли отдать дань уважения этой древней связи, а заодно повидать представительницу этой семьи, живущую здесь.

- Складно рассказываете, - улыбнулась старушка и взяла бисквит. Ни одна упавшая крошка не осквернила оранжевую ткань ее костюма. Госпожа Блюменхолд аккуратно жевала бисквит и мерцала глазами, глядя на незваных гостей. – Можете не сомневаться, что я выставила бы вас за порог, не напоминай вы мне кое-кого.

- Уверен, кого-то хорошего, - обаятельно улыбнулся Альберт, видимо, надеясь склонить симпатии хозяйки на свою сторону. Как относиться к дому он еще не решил, но его симпатия к Эссенции Блюменхолд была очевидна и бесспорна. Что-то было в этой пожилой даме, что ему импонировало.

- А вот я бы не была в этом так убеждена, молодой человек, - фыркнула госпожа Блюменхолд. – На вид вы типичный пройдоха. Каждую пятницу я составляю букет для вон той вазы, - она кивнула на каминную полку.

Глава 11.

«Я сделала нечто непростительное и нет даже тени надежды, что однажды Господь простит меня. Ни один священник не отпустит мне этот грех и я сама того не желаю, ибо каждая минута моих мук целиком и полностью заслужена, ведь я обрекла других на гораздо худшие муки. Каждый из грядущих дней я проведу в молитвах и усердном труде в попытке искупить то, что искупить невозможно. Остаюсь вечно твоя возлюбленная сестра. Да помогут мне небеса».

- И это все? – нетерпеливо барабаня пальцем по щеке, спросила Агата. Внутри у нее скручивалась тугая пружина, а сердце колотилось о грудную клетку, словно пытаясь вырваться, но во рту уже разливался кислый привкус разочарования.

- Разумеется, нет. Это лишь отправная точка, - сообщила Эссенция Блюменхолд, ловко выуживая вишневого дерева трубку из шкатулки на камине. – Читай дальше, Альберт. История Элеоноры Блюменхолд не лежит на поверхности этих писем, но если будете внимательны, увидите все, что нужно.

Чуть резковатый густой запах табака наполнял комнату. Альберт листал старые письма одно за другим. Разложенные в хронологическом порядке, они постепенно раскрывали фрагменты давно забытого прошлого. В нескольких посланиях подряд не оказалось ничего полезного, лишь бытовые подробности, обсуждения общих знакомых, которых ни Альберт, ни Агата не знали, и городских новостей. Наконец, среди пустой болтовни ему бросились в глаза строки:

«Сестра, разлученные мною души требуют возмездия и справедливости. А быть может, то нечистая совесть взывает к остаткам моего сердца… Ты велишь быть упорной в своем покаянии, но меня невольно посещают мысли о еще большем грехе, худшем грехе, который может совершить человеческое существо. Останавливает меня лишь мысль о глубине твоего горя, с которым ты столкнешься, узнав о моей смерти. Смыкая веки, каждую ночь я вижу лишь их лица, мужчину и женщину, ставших жертвами моего себялюбия. У меня оставался старый карандашный портрет Альберта, нарисованный мной во время одной из наших прогулок. Видеть его для меня сейчас худшее из зол. Невыносимо боле выносить осуждающий взгляд его, хотя я тысячу раз заслужила все осуждение мира и все кары, которые только может предложить ад. Сегодня, однако, я слишком слаба, чтобы испить свою чашу до дна (разумеется, лишь метафорическую, поскольку настоящая моя чаша пуста, как карманы мужчины, проведшего ночь с девицей легкого поведения (представь только, в каком ужасе была бы наша бедная матушка, если бы знала, что я позволила себе подобное выражение, но, дорогая моя, сегодня мне едва ли есть дело до матушкиных забот, даже если она там переворачивается в гробу; сегодня я предпочитаю быть свободной от мелких грешков, раз уж надо мной довлеет, прижимая к земле, более тяжелый, тяжелейший из всех (как видишь, я нынче веду себя настолько разнузданно, что даже позволяю себе некоторые пунктуационные вольности, полагаю, ты не могла не оценить точку с запятой и скобки внутри скобок, что внутри скобок))), а посему отправляю тебе потрет, выбросить который у меня не поднялась и не поднимется рука. Во имя нашей сестринской любви, прошу тебя, сохрани его».

Аккуратно, будто оно сделано из хрупкого китайского фарфора, Альберт отложил письмо в сторону, взявшись за следующее.

«Дорогая Элизабет, надеюсь, мое послание застанет тебя в добром здравии и хорошем расположении духа. Молю, не беспокойся обо мне и не терзайся. Мое предыдущее письмо было лишь вспышкой дурного настроения и неумеренного употребления хереса и, кажется, отцовского портвейна. Уверяю тебя, я вполне здорова (не считая раскалывающейся от боли головы, но я это полностью заслужила) и счастлива тем, что имею. Пожалуйста, поцелуй за меня мальчиков и попроси их не есть весь шоколад сразу. Впрочем, если эти маленькие негодники будут смотреть жалобными глазами, прошу, не ограничивай их. Беззаботное детство проходит слишком быстро, а тетушки как раз для того и нужны, чтобы баловать своих маленьких племянников. Если тебе будет так угодно, можешь передать мои наилучшие пожелания Александру, хотя мне сложно желать наилучшего твоему мужу, который, пусть и обладает множеством достоинств, едва ли заслуживает такую великолепную женщину как ты. Впрочем, едва ли я тот человек, которому позволительно рассуждать о чужом семейном счастье»

- Дальше, пожалуй, ничего важного, - подала голос госпожа Блюменхолд, из своего кресла. – Не люблю читать чужие письма, даже если и адресат, и адресант давно уже истлели в могилах. Словно в чужом белье роюсь, - она недовольно поморщилась и откинула с лица седую прядь. – Впрочем, в нашей ситуации это, пожалуй, единственное, что остается. Читать старые письма и разбирать прошлое по клочкам.

Морщины на лице госпожи Блюменхолд углубились, и Агата подумала, что при всей своей ухоженности и умении изящно одеваться госпоже Блюменхолд, наверное, не меньше семидесяти лет. Тут же обратив взгляд на Альберта, она не могла не усмехнуться при мысли о том, что самым старым человеком в комнате все же остается он, независимо от того, сколько Эссенции Блюменхолд лет.

- Продолжай, юноша, - махнула Альберту трубкой госпожа Блюменхолд, словно дирижер. – Следующее письмо.

«Милая моя Элизабет, ты и вообразить не можешь, как обрадовало меня твое известие. Тешу себя надеждой, что дитя, которое ты носишь под сердцем, будет девочкой. В конце концов, должна же я кому-то завещать свои украшения! Впрочем, еще одному племяннику я буду рада не меньше. Отрадно видеть, что ты не даешь своему семейству скучать и регулярно увеличиваешь количество домочадцев. Еще отраднее осознавать, что Эдриан и Эмиль не уступают своей матери в этом увлечении. Трудно даже вообразить, сколько кошек, собак, кроликов, ежей и прочих тварей выйдет, выскочит и выползет мне навстречу, когда я в следующий раз нанесу вам визит.

…

Кажется, я нашла способ исправить совершенное мною зло. Уверенности в успехе нет, но есть надежда. Помолись за меня, дорогая Элизабет, и, разумеется, когда облегчишься от своего бремени, взгляни, пожалуйста, на мои расчеты. Совершить ошибку, пытаясь все исправить, не глупо ли это было бы?»

Глава 12.

Спиритическая доска оказалась ни капли не загадочной или таинственной. Обычная деревянная доска для го, с которой госпожа Блюменхолд ловко сняла пленку. Под пленкой же располагались символы и буквы, в общем, все, что полагается порядочной спиритической доске, вроде тех, что Агата видала в кино.

Госпожа Блюменхолд не стала зажигать свечи или задергивать шторы, не стала зажигать ароматные благовония или подпаливать особые пучки трав. Ничего подобного. Лишь смахнула с лица особенно упрямую прядь волос, улыбнулась и протянула ладони Альберту и Агате.

- А теперь держимся за руки, птенчики, и думаем о хорошем.

- И это поможет? – с нескрываемым сомнением поинтересовался Альберт.

- Непременно. Слышал что-нибудь о позитивном мышлении? Нет? Тебе столько всего нужно наверстать, мой юный друг.

- Нет, серьезно, разве нам не нужны какие-то… - Агата неопределенно помахала в воздухе свободной рукой, - специальные штуки? Оборудование, артефакты, хрустальные шары, карты Таро или что-то в этом роде?

- Некоторая помощь понадобилась бы, не будь в нашем распоряжении юноши, попавшего к нам прямиком из той эпохи, к которой принадлежит наш дух. Более того, Альберт тесно связан с Элеонорой. Магия, знаешь ли. Магия всегда оставляет след и знающий человек способен идти по этому следу не хуже, чем человек по асфальтированной дороге. Дух Элеоноры откликнется на наш призыв, нужно лишь воззвать. Едва ли она осмелится нас игнорировать. Тем более, что на том свете не так уж много развлечений. Вряд ли у нее есть дела поинтереснее. Так что держимся за руки и думаем о хорошем, а я буду думать об Элеоноре. У нас здесь ее кровная родственница, человек, на которого она наложила проклятье и странная незнакомка из этого времени, ощущающая связь с Элеонорой. У этой мертвой ведьмы нет ни единого шанса нас продинамить.

***

- Мертвая ведьма меня продинамила, - со вздохом констатировала госпожа Блюменхолд некоторое время спустя. Агата подавила невольную улыбку. Все же элегантная леди Эссенция Блюменхолд порой употребляла крайне забавные выражения. – Любопытно, чем она так занята на том свете, что не может выкроить немного времени и пообщаться с родней?

- Возможно, просто не в духе, - беспомощно улыбнулась Агата, чувствуя, что надежда утекает, как песок сквозь пальцы. – Наверное, у мертвых тоже бывают плохие дни, вот она и…

- Или это изначально была дурная затея, - бесстрастно сказал Альберт, поднимаясь с места. Отвернувшись, он рассматривал безделушки на каминной полке. - Пожалуй, нам просто стоит провести время с удовольствием, не задумываясь, о том, что будет дальше и будет ли вообще, - осторожным невесомым движением он дотронулся до вазочки, огладил гладкий фарфор. – Ваша цветочная композиция прекрасна, госпожа Блюменхолд, а угощение выше всех похвал, но, боюсь, мы слегка злоупотребили вашим гостеприимством.

- Постойте, молодой человек, - решительно и твердо окликнула его Эссенция Блюменхолд. Жестом она велела ему сесть и Альберт, слегка поразмыслив, подчинился. Было в этой пожилой женщине что-то такое, что ослушаться ее не представлялось возможным. – Едва ли ты всерьез полагаешь, что магия семейства Блюменхолд ограничивается этим, - она кивнула на спиритическую доску. – Я намерена исправить ошибку, совершенную Элеонорой, ошибку, мучившую ее всю жизнь. Это даже не столько ради тебя, сколько ради нее. Сидите смирно, мы попробуем еще раз, но теперь уже не станем обходиться с ней мягко и призывать ее. Нет уж, мы выдернем эту чертовку из самого ада, если потребуется. Мне нужна прядь твоих волос, юноша.

Прядь волос Альберта Эссенции Блюменхолд получить было не суждено, поскольку Альберт исчез. За долю секунды он растворился в воздухе, словно его и не существовало. Потомственная ведьма и Агата остались в гостиной вдвоем.

- Куда он… - начала было Агата, но оборвала сама себя. Она знала, куда он исчез. Она знала, где он, но знала также, что едва ли сможет найти его. – Я должна… Мне нужно… Я…

Девушка резво вскочила и бросилась к двери, движимая лишь одним желанием – найти Альберта. Все странности этого дома, все ее двоякое отношение к этому месту перестало играть хоть какую-то роль. Все стало неважно, когда Агата поняла, что Альберт испарился, будто никогда и не существовал в ее жизни. Будто и не было того летнего дождливого вечера, когда она брела с больной ногой сквозь ливень и вошла в уютный тихий паб. Вечера, навеки изменившего ее жизнь. Казалось, прошла не одна сотня лет с тех пор. Изменился ли мир или изменилась она сама? Для Агаты все это не имело значения. Все философские вопросы мира блекли перед тем фактом, что жестокая насмешка судьбы отняла у нее человека, который… Могла ли она любить его? Можно ли любить того, кого совсем не знаешь? Возможно ли, что один-единственный вечер в пабе, а затем ночь кино и полдня, проведенные вместе, окажутся так важны? Важнее, чем все остальное. Важнее, чем увольнение, собеседование, планы на будущее. Важнее, чем все предыдущие романы и воображаемые мужчины мечты. Возможно ли это?

- Стоять! – приказала Эссенция Блюменхолд. – Ты никуда не пойдешь, Агата.

- Что? – резко развернулась она. – С чего вы это взяли? Еще как пойду! Я буду искать его! Буду искать пока не найду и плевать мне, что этот паб появляется в разное время в разных местах! Я буду караулить его! Я разнесу весь город по кирпичику, но найду Альберта, потому что черта с два я упущу этого парня, не успев даже узнать его толком!

- Мне импонирует твоя пылкая страсть, но давай будем реалистками, - хладнокровно улыбнулась Эссенция. – Едва ли ты сможешь отыскать его, учитывая, что Элеонора была ведьмой с каким-никаким опытом, а ты девушка без малейшей магической искры.

- И все равно это не значит, что я буду сидеть, сложа руки. Спасибо за херес, госпожа Блюменхолд, но мне пора искать исчезающий паб.

- Ну что же, как пожелаешь, девочка, - промурлыкала Эссенция Блюменхолд и поправила аккуратную прическу. – Заходи пропустить стаканчик, когда обнаружишь, что ничего не смогла сделать.

Глава 13.

Агата бродила по старой части города, пока не разболелась и без того ноющая нога. Она обошла знакомые и незнакомые улочки, заглянула в каждый переулок, попавшийся на пути, и изучила все вывески, что только мелькали в ночной тьме. Фантомные прикосновения Альберта, ощущавшиеся на шее, плечах, спине и бедрах, подстегивали ее идти дальше. Дальше и дальше. Вперед. Она не знала, что будет делать, когда найдет его, не знала, найдет ли вообще, но не могла вообразить, что вернется домой, в откуда-то появившуюся в квартире пустоту в форме Альберта. И как ее раньше это не беспокоило? Как она могла так жить и быть довольной этой жизнью? Сейчас, когда ощущение потери сдавливало ей грудь, она боялась даже подумать о тишине и темноте, которой встретит ее дом.

Морщась от пульсирующей боли в ноге, Агата уселась на бордюр. Как же тихо. Лишь немного, едва заметно, жужжат уличные фонари. Ярко пахнут цветы, буйно растущие в палисадниках. Ища паб Альберта, она забрела в, пожалуй, один из самых тихих кварталов города. Здесь даже свет в домах не горит. Люди спят. Здесь все живут тихой и мирной жизнью. Выращивают цветы и красят заборчики в светлые теплые тона. И мирно смотрят сны по ночам, когда такие как Агата бродят по округе в поисках того, что существует лишь в другой реальности, в поисках неведомой синей птицы, до которой простому смертному даже не дотронуться.

Агата крепко зажмурилась, глядя, как под закрытыми веками вспыхивают золотые звезды. Такие же, как ее мечты. Кажется, видишь их, но на самом деле не прикоснешься, не возьмешь в руки, не сделаешь их реальными.

- Нет, так больше продолжаться не может, - прошептала она сама себе, пряча лица в ладонях. – На сегодня с меня хватит.

Девушка выудила из кармана телефон и нашла нужное приложение. Вызвала такси. Вот так-то лучше.

Такси приехало быстро. Слегка задремав в машине, Агата сонно захлопала глазами, когда водитель сказал, и, судя по интонациям, уже не первый раз, что она прибыла в пункт назначения.

- Приехали, говорю, - прорвался сквозь дрему чей-то бас.

Вяло кивнув и поблагодарив водителя, Агата выпала из машины. Таланта изящно впархивать и выпархивать из автомобилей у нее никогда не было. Агата всегда вываливалась из автомобиля, как мешок картошки, а потом собирала по асфальту телефон, перчатки, шапку, кошелек и прочее мелкое барахло.

Медленно моргая и щурясь от чересчур яркого электрического света, Агата побрела в подъезд. Поднялась на знакомый этаж, нажала пуговку дверного звонка. Тишина. Нажала еще раз. Тишина. Подождала.

- Кто там?

- Это я, - зевая в кулак, пробормотала она. – Открывай.

- Совсем сдурела, мать? По ночам шатаешься невесть где! Тебе разве не надо отсыпаться перед всеми этими собеседованиями? – вытряхивая подругу из обуви и провожая в кухню, бомбардировала ее вопросами Маргарита.

- Я у тебя переночую?

- Разумеется, - кивнула та. – А дома что случилось? Опять воду горячую отключили? Или тараканов травишь? Если тараканов, то прислушайся, наконец, к здравому смыслу и выйди на родственников этой своей соседки. Должны же они на нее иметь хоть какое-то влияние. Чай будешь? – и не дожидаясь ответа, Маргарита поставила чайник греться и нырнула в кухонный шкафчик чуть ли не с головой. - Нет, я, конечно, понимаю, она пожилая женщина и все такое, но складировать в квартире мусор это приглашать к себе не только тараканов, но и других куда более неприятных тварей. Но ты, разумеется, можешь игнорировать здравый смысл и продолжать надеяться, что не проснешься однажды утром наполовину съеденная крысами, которых, если так все будет продолжаться, непременно прикормит твоя очаровательная соседка.

- Крысы, между прочим, очень умные животные, - вставила ремарку Агата, выбирая в вазочке яблоко посимпатичнее. – Может, я не против завести себе крысу. Назову ее Лариской и буду такая себе Шапокляк.

- Ну, тебя, Агата! – отмахнулась Маргарита. – Пирог будешь? Вишневый. Завтра к маме пойду на чай, вот и испекла, - пояснила она, доставая пирог.

Агата вишневые пироги любила с детства. Именно такие всегда пекла бабушка, чтобы маленькая Агата, забегавшая с Маргаритой, могла получить кусок пирога и чашку молока. У самой Агаты такие пироги никогда толком не получались, всегда словно бы чего-то не хватало, а вот у Маргариты выходило точь-в-точь как у бабушки. Глядя, как подруга ловко орудует большим ножом, отрезая ровные куски, Агата проглотила ком в горле. На крохотное мгновение ей показалось, что бабушка тоже где-то здесь, что она войдет сейчас в кухню, слегка пожурит Маргариту, что та взяла этот нож, хотя вон тот, с деревянной ручкой гораздо удобнее. Затем бабушка отрезала бы обеим по огромному куску и наверняка предложила ванильного мороженого, потому что ее девочки уже взрослые, а значит, молоко пить не обязательно и вполне можно заменить его мороженым. Тут бабушка, конечно, хитро подмигнула бы и напомнила, что для бабушкиных пирогов девочки, к счастью, никогда не становятся слишком взрослыми. Даже если этим девочкам исполнится по шестьдесят лет.

- Так что у тебя там, крысы или тараканы? – спрашивала Маргарита. – Может, у меня поживешь какое-то время? Знаешь, ведь, что диван в гостиной полностью в твоем распоряжении.

- Маргарита, - тихо и серьезно сказала Агата и подруга вдруг встревоженно обернулась, окидывая ее внимательным взглядом. – Спасибо тебе.

- Ох, - только и сказала Маргарита, кладя нож со стуком на стол. – Ты в порядке? Что-то случилось?

- Просто спасибо. Я вдруг поняла, что редко говорю тебе, какая ты замечательная.

- Так, Агата, сейчас я налью тебе чаю, и ты расскажешь мне, что с тобой происходит. Заявляешься ко мне среди ночи и выглядишь так, словно тебя привидение за задницу укусило. Явно что-то не так и ты мне сейчас все выложишь. Держи свой пирог. Ешь, - приказала она сурово и, вдруг смягчившись, спросила: - Ванильного мороженого?

- Ага, - хрипловатым голосом ответила Агата. - и побольше.

Глава 14.

Проснулась Агата, вопреки всем ожиданиям, рано. Суетливые шумные птицы разбудили ее. Маленький комок перьев сидел на окне и что-то деловито стрекотал. Девушка зажмурилась, пытаясь продлить сон, пытаясь дать себе еще хотя бы немного времени. Суровое безжалостное утро обличило все ее планы, выставило напоказ всю хрупкость мечты. Вчерашние полночные разговоры показались ей наивными глупостями. Даже если проклятье существует, что может она, обычная девушка, сделать?

Она лежала на неудобном диване, ощущая, как впиваются в спину пружины – все же после двадцати даже самые удобные диваны проигрывают в сравнении с ортопедическим матрасом – и думала об утре. О том, что будет делать дальше, а чего не будет. О том, что сказала бы бабушка, если бы узнала о ее горе, и что сказали бы мама с папой. Она думала о том, как ей повезло с подругой.

Агата старательно не думала об Альберте и о том, что он делает сейчас. Принимает ли он следующего гостя своего паба или просто исчез, погрузившись в небытие, пока не скрипнет дверь и кто-то не войдет внутрь.

Наконец, устав сопротивляться солнечному лучу, ползущему по ее лицу, Агата поднялась. Она знала, что Маргарита будет спать еще долго, а значит, есть время немного собраться с мыслями. В квартире у подруги Агата чувствовала себя вполне комфортно и привычно, чтобы, умывшись, налить себе чашку чая, схватить из вазочки персик и усесться на подоконник – глазеть в окно и считать редкие автомобили, проезжающие мимо. В детстве это занятие неизменно успокаивало ее. Чая и этого нехитрого занятия девушке хватило минут на двадцать, а потом нетерпение овладело ею. Она остро ощутила, что теряет время. Соскочив с подоконника, тихонько прокралась в гостиную, переоделась и выскользнула из квартиры, стараясь не слишком громко щелкнуть замком.

Агата шагала по мокрому тротуару – совсем недавно проехала поливальная машина – чувствуя, как пробуждается вокруг нее город. В утренних часах есть что-то волшебное: на часах еще нет семи, потихоньку просыпаются в домах и квартирах люди. Кажется, будто бы все вокруг принадлежит лишь редким прохожим, спешащим куда-то по своим утренним делам, и будто бы разделяющим одну тайну на всех. Тайну ранних пташек.

Совсем скоро улицы заполнялся людьми и машинами, хрустальная чистота утра будет нарушена, город погрузится в дневные заботы. Будут шуметь и галдеть, словно чайки у моря, дети, наслаждающиеся своими каникулами, будут порыкивать моторами автомобили и мотоциклы. Кошки, собаки, мужчины, женщины, дети и машины. Все они начнут создавать непередаваемую мелодию города. Но до тех пор… О, да, до тех пор город принадлежал Агате и ее незнакомым товарищам, с которыми она делила это утро.

Она бродила по старым улочкам, проходила через дворы, кажется, ни капли не изменившиеся за последние полсотни лет. Во дворе, окруженном старенькими пятиэтажками, какая-то женщина вывешивала кипенно-белое постельное белье. Оно казалось таким ярким в лучах утреннего солнца, что Агате захотелось зажмуриться. Хозяйка ловко ныряла рукой в большой карман своего старомодного фартука и выныривала оттуда уже с прищепкой, которой споро закрепляла очередную наволочку или простыню. И к женщине, и к белью Агата не подошла ближе чем на пятнадцать метров, но все равно откуда-то знала, что ее белье едва заметно пахнет белизной и детским мылом.

А чуть дальше, в следующем дворе, благообразная старушка в длинном цветастом платье-халате раскладывала на перевернутом деревянном ящике пузатые миски с семечками, пару граненых стаканов разных размеров и аккуратную стопку газет.

- Семечку хочешь, голубушка? – ласково обратилась она к Агате, не переставая обустраивать свое рабочее место. – Хорошая семечка, грызется легко. Хочешь – попробуй.

Семечек Агате не хотелось, но отказывать старушке было почему-то неловко. Девушка в этом плане была мечтой любой торговки. В магазинах проблем не возникало, но на базарах она вечно терялась. Отказывать пожилым женщинам, предлагавшим купить их товар, Агата почему-то могла с трудом, точнее, совсем никак не могла.. У нее дома уже лежало две дюжины вязаных носков-тапочек и два килограмма сала, которое она вообще не любила. Очень уж настойчиво продавались эти товары.

Старушка с семечками настойчивой не была. Она склонила голову набок, бросила на Агату быстрый взгляд немигающих глаз, став вдруг похожей на большую птицу, и вернулась к своему прилавку.

- Так что, пробовать будешь или только посмотреть подошла? – спросила она.

- Буду, - ответила Агата. – Пробовать буду. - Она взяла по семечке из каждого таза.

- Вот этих..

- Большой стаканчик или маленький?

- Большой.

Старушка кивнула, ловко свернула кулек из газеты и высыпала в него большой стакан семечек. Затем лукаво подмигнула Агате и прибавила в кулек еще немного.

- Ты у меня нынче первая, так что это тебе бонус за то, что доказала мою правоту.

Девушка бросила на торговку вопросительный взгляд. Та назвала цену, взяла деньги и, отсчитывая сдачу, охотно пояснила:

- Дед у меня упрямый, что твой осел. Все говорил, что зря я так рано выхожу, никому моя семечка не сдалась в такое время. «Лучше бы поспала подольше, старая». Вот я и считаю каждый день, сколько человек ко мне подошло до половины девятого, он-то считает, что до половины девятого на улице мне делать нечего.

- И что же? – неожиданно заинтересовалась Агата. – Считаете и называете цифру, а он что говорит?

- А что он скажет? - пожала плечами старушка. – Дед-то не больно разговорчив, - и добавила просто: - Помер он прошлой зимой. А я, видишь, старая совсем, до кладбища с трудом добираюсь, раз в неделю его, стало быть, навещаю. Прихожу и сразу рассказываю, сколько человек у меня на этой неделе утренних было. Вроде как доказательство, что не зря я так рано выхожу. Недельный отчет получается. Я ведь бухгалтером всю жизнь проработала, вот и привыкла цифры сдавать вовремя. А сейчас только эти цифры у меня и остались. Так-то.

Глава 15.

Свой дом она любила. Крохотный коттедж, состоящий всего из двух комнат, она снимала у пожилой леди, пожелавшей после целой жизни, прожитой на одном месте, вдруг поехать посмотреть мир. Пожилая леди сказала, что мир меняется и если она хочет увидеть это и убедиться, что он не катится в бездну, стоит съездить и проверить, как он там, этот мир. Она была очень уверена в себе. Добрана тогда подумала, что немного завидует этой уверенности. Казалось, у хозяйки коттеджа никогда не возникало ни малейших сомнений, зато всегда имелось собственное мнение по любому поводу.

- Самоедущая повозка? – насмешливо спросила она, показывая потенциальной квартирантке домик. Добрана тихо следовала за ней, крепко сжимая в руках старенькую, но еще довольно крепкую сумочку. – Какая глупость! Почему бы сразу не отрастить себе крылья и не броситься со скалы? Вот что я скажу, девушка, если бы бог хотел, чтобы мы летали или проделывали все эти невозможные и неприличные вещи, так бы оно и было. Я надеюсь, вы не курите, - и она строго посмотрела на девушку.

- Нет, - осторожно ответила та, слегка ошеломленная резкой сменой темы. На мгновение Добране показалось, что она сама сейчас едет в этой невиданной самоходной карете. Ее участие не требовалось и все, что она могла делать, это наслаждаться поездкой и немного ужасаться, не зная, что ждет ее впереди.

- Должна же я была спросить. В наши дни юные девушки ничем не гнушаются, чтобы привлечь молодого человека. У вас есть молодой человек?

- Нет, - последовал короткий ответ.

- Хорошо. Молодые люди портят нервы и цвет лица. Мой муж был на тридцать пять лет старше меня и больше всего на свете любил свою грелку. Вот за такого человека нужно выходить замуж, - и дав этот непрошеный совет, она проплыла в небольшую комнатку, служившую одновременно гостиной, спальней и библиотекой. В углу стоял чистенький клавесин, прикрытый кружевной салфеткой, приземистый книжный шкаф дремал, прислонившись к стене, надвинув на лоб еще одну слегка пожелтевшую от времени салфетку. – Книгами я разрешаю вам пользоваться, но прошу вас, будьте очень осторожны и ни в коем случае не читайте во время еды. У современной молодежи встречается эта отвратительная привычка. Кровать вон там, за ширмой. Гостей мужского пола водить запрещено, прочие гости могут посещать вас при условии, что покидают дом не позднее семи часов вечера. Помните, пожалуйста, что это приличный дом.

Добрана кивала, и кивала, и кивала. Она уже тогда видела, как замечательно обживется в этом домике и как ей будет здесь хорошо. Несколько картинок на стенах, пара любимых книг, а вон в том кресле можно будет пить чай вечерами.

Так она и поселилась в коттедже.

о о о

Агата стояла в маленьком садике, одной ногой утопая в клумбе с анютиными глазками, и глазела на незнакомую девушку со светлыми волосами и открытым добрым лицом. Незнакомка, одетая в длинное старомодное бледно-голубое платье, стояла на пороге и повязывала на талии рабочий фартук из плотной темной ткани. На крыльце уже лежала маленькая лопатка, грабли и стояло зеленое ведерко с водой.

Агата смотрела и не могла отвести глаз. С каждой секундой она все четче и четче осознавала, что девушка не такая уж незнакомая. Что-то в ее лице, в ее походке, манере слишком широко распахивать глаза, казалось Агате знакомым и близким. Словно она уже видела это не одну сотню раз.

Крохотный коттедж, из которого выпорхнула девушка, тоже выглядел знакомо. Агату охватило то же чувство, что застигло ее в доме Блюменхолдов. Чувство принадлежности. Ощущение закольцованности времени. Именно здесь и сейчас время сошлось в одной-единственной точке и выходит, что Агата не просто находится рядом с этим коттеджем, но была и будет здесь всегда. Вся вечность этой бесконечной вселенной сомкнулась на крохотной локации.

Агата дотронулась до лепестка цветка, поковыряла влажную землю туфелькой, чувствуя, насколько настоящим является это место, хотя настоящим оно быть не должно. Какая-то часть Агаты знала, что это всего лишь сон. Ничего больше. Просто сон. Она уснула в библиотеке, как пятилетняя малышка, уставшая от длинного дня и прикорнувшая в первом попавшемся теплом уголке.

- Я надеялся, что застану тебя здесь, Добрана, - ласково проговорил мужской голос и Агата резко обернулась.

Девушка, покончившая наконец с передником, стояла, всем телом прижимаясь к мужчине. Он прятал лицо в ее волосах и шептал что-то, несомненно, очень ласковое и нежное. Вот он поднял лицо, и Агата узнала Альберта.

- Вот теперь утро действительно доброе, - улыбнулся Альберт, дотрагиваясь до щеки девушки.

- И это ты еще не видел, что я тебе приготовила.

- А ты что-то приготовила? – округлил глаза он и Добрана рассмеялась таким звонким веселым смехом, которым смеются лишь молоденькие влюбленные девушки.

- Я же знала, что ты примчишься, не позавтракав, - укоризненно сказала она, выпутываясь из крепких объятий. – Пойдем в дом, я отрежу тебе кусок пирога, который испекла по новому рецепту.

- Определенно, вы меня балуете, моя леди, - проворковал Альберт, открывая перед девушкой дверь.

- Пока нет, но скоро ты станешь моим, и тогда я действительно начну тебя баловать, - пообещала она, входя в дом.

Ловкими быстрыми пальцами девушка развязала узел рабочего фартука и упорхнула в кухню. Через несколько минут дрова затрещали в очаге, а блестящий медный чайник уже грелся на огне.

- Как насчет тоста? – обернулась она к возлюбленному, но его в кухне не было. Добрана знающе улыбнулась, пересекла небольшую кухню и прошла в гостиную. – Так и знала, что ты здесь.

Альберт стоял на лестнице, заканчивая крепить над окном карниз. Он обернулся, сверкнул белозубой улыбкой и вернулся к своему делу.

- Не могу же я позволить своей невесте страдать без должным образом повешенного карниза.

- Неужели? – просияла девушка и попросила: - Скажи это еще раз!

- Что ты моя невеста? – догадался Альберт и, проверив, крепко ли держится конструкция, спрыгнул с лестницы. – Ты моя возлюбленная невеста, Добрана, - прошептал он ей на ухо, и она почувствовала, что начинает плавиться от жара этих слов. – Моя хорошенькая, очаровательная невеста, от которой я не могу отвести глаз, - сильные руки скользнули на ее талию. – Самая прекрасная и восхитительная девушка, которую только могли послать мне небеса, - горячие губы прижались к ее шее, и Добрана судорожно глотнула ртом воздух, чувствуя, как замирает от счастья сердце и вот-вот перестанут функционировать легкие.