Панцироносица. Наука против волшебства

Вместо пролога...

     В книгах цикла "Панцироносица" описывается альтернативная история другой, куда более знаменитой вещи - аниме "Сейлор Мун". Автором допущены весьма значительные отклонения от канонической версии - прежде всего это касается природы сенши и истории их появления, а так же концептуальных основ их недоброжелателей. В целом же, как и в аниме, сенши противостоят инфернальным творениям и тем, кто пользуется их услугами. Автор считает важным отметить, что при описании существ инфернального сообщества были использованы почти исключительно отечественные источники(тем, кто с кислой миной привык ссылаться на РЕН-ТВ, придётся разочароваться - ничего похожего на тематику вашего любимого канала вы здесь не найдёте, равно как не увидите ни одной ссылки на ваши любимые передачи), ибо русский народ за свою историю накопил немало опыта в противостоянии "тёмным мироправителям века сего". И самое главное - большая часть действий разворачивается в России начала двадцать первого века, со всеми вытекающими отсюда последствиями, зачастую весьма неприятными...

     Главные, второстепенные и третьестепенные действующие лица

     Кира Белякова - ученица школы №998(р-н Братеево). Любит сладости и 3D-стратегию Red Alert-2(Yuri`s revenge). Терпеть не может математику и другие точные предметы.

     Эмма Мокрецова - одноклассница К. Беляковой. Тихая, скромная, незаметная. Обладает исключительно высоким интеллектом, отлично усваивает преподаваемые дисциплины, свободное время посвящает развитию кругозора.

     Степанида Мамонтова - ученица Марьинской гимназии(р-н Марьино). Высокая, крепко сложенная девушка, отличается хорошим здоровьем и выносливостью. Мечтает о собственном ресторане. Хорошо ориентируется в горах и таёжных лесах. Состоит на учёте в комиссии ПДН.

     Раяна Сафуанова - ученица гимназии им. М.В. Ломоносова. Обладает обширными познаниями в истории, религиоведении, философии и оккультизме. Большая поклонница творчества Г.Ф. Лавкрафта и поставленных по его произведениям фильмов.

     Надежда Благодатская - ученица школы №1613(р-н Северное Бутово). Окончила музыкальную школу по классу контрабаса, мечтает сделать карьеру на сцене(в шоу-бизнесе).

     Хлоя Пи - разведчица Генерального штаба планеты Мидгард, воинское звание - капитан. Участница многих партизанских вылазок и секретных операций. В совершенстве владеет тремя земными языками, в т.ч. русским. Посвящена во многие, недоступные простому смертному, тайны. При необходимости выказывает полную беспощадность к самой себе.

     Мирослав Кратов - несколько замкнутый, интеллигентного вида молодой человек, напрочь забывший свои детские годы. По специальности - техник-наладчик насосно-компрессорных систем. Проходил срочную службу в ВДВ. Обладает обострённым чувством справедливости и собственного достоинства, за что был неоднократно и нещадно бит.

     Дмитрий Феофанов - друг детства М. Кратова. Программист-консультант. Проходил срочную службу в РВСН. По натуре человек мирный и мягкий, но тоже обладающий обострённым чувством справедливости, за что бывал бит за компанию с М. Кратовым.

     Григорий Листиков - ученик школы имени Маршала П.П. Полубоярова(р-н Царицыно) . Один из лучших учеников Москвы, друг К. Беляковой. Временно получил в своё распоряжение способность предвидеть будущее.

     Нора Бикбова - лучшая подружка К. Беляковой. Обыкновенная девушка, в компании с которой невозможно соскучиться.

     Анна Павловна Баручко - мать К. Беляковой. Из-за редкой специальности не может трудоустроиться.
     Александр Васильевич Беляков - отец К. Беляковой. Журналист. Работает на передаче "Человек и закон".
     Сашка - проказливый мальчуган, проныра и хитрец. Младший брат Киры.

     Ульяна Миронович - кузина Д. Феофанова. Добрая, безобидная девушка. Бывшая школьная подруга М. Кратова.

***

     Адам Т. Кинзи - вице-адмирал ВКС планеты Ванахем, начальник управления специальных операций. Возглавляет высадившийся на Землю воинский контингент и приданную к нему научную группу. Умён, жесток и безжалостен. Член Братства Светоносцев, владеет различными видами психокинеза. Один из высших жрецов Братства.

     Азек Ш. Нефри - генерал внутренней службы Ванахема; контрразведчик. Член Братства Светоносцев. Очень изобретателен и предусмотрителен. Страдает от некогда утраченной по собственному недосмотру любви.

     Закари Л. Джедис - полковник ВКС Ванахема, инфертехнолог, член Братства Светоносцев. Возглавлял комиссию по интеграции передовых научных идей в вооружённые силы. Фанатично предан идее плодотворного сотрудничества с обитателями высших, недоступных для человека параллельных измерений.

     Накем С. Зойсман - наглый, самовлюблённый мальчишка с отклонениями в умственном и психическом развитии. Исполняет функции личного секретаря при А.Т. Кинзи. Член Братства Светоносцев. Имеет крайне низкие интеллектуальные показатели, что не мешает ему вынашивать прожекты по завоеванию мирового господства.

     Олаф Госкат - учёный-генетик, уроженец планеты Немезис. Экс-глава корпорации, выращивавшей человеческие клоны-копии. Одержим идеей возместить понесённые в ходе разорения многомиллиардные убытки. Возглавляет научную группу, приданную к А.Т. Кинзи.

     Джером Одри - майор ВКС Немезиса, безропотный исполнитель любых приказов А.Т. Кинзи. Комендант базы в Долине Спокойствия.

     Рэй Петсайд - расхититель государственного имущества, воинское звание - капитан. Вынашивает планы относительно личного обогащения. Вошёл в группу заговорщиков, желающих отделаться от вице-адмирала Кинзи.

     Гернет Хэджулин, Стиг Боттомс - военные экстрасенсы, помощники З.Л. Джедиса.

     Стоян Квятковски - работник научной группы О. Госката.

     Лукас Серёжевич Бурдеев - искусственно созданная пародия на человека. Имеет облик молодого обаятельного негра. Во всех отношениях одарённая, не лишённая харизмы личность. Одержим идеей править миром и подчистую истребить человечество(равно как и всю разумную жизнь на иных планетах).

1.

     1

     Четырнадцать лет полного безмолвия. Могильная тишина. Одиночество.
     Темнота, периодически озаряемая вспышками света неизвестной природы. Света, не дающего никакого освещения. Не приносящего ни толики тепла. Впрочем, здесь не было никакого тепла. Как и холода.
     Не нужно заполнять желудок пищей. И вода ни к чему. Зачем поддерживать жизнь средствами извне, если в этом месте ровным счётом ничего не происходит? Впору начать сомневаться и в собственном существовании.  Лёгкие рефлекторно сжимаются и расширяются, но чем они заполняются? Парадокс. Здесь невозможно ощутить дуновения воздуха даже собственной ладонью, хотя можно вдохнуть полной грудью и что-то из себя выдохнуть. Здесь можно ходить, пусть даже ноги ступают неизвестно на что. Внизу та же угольно-багряная бездна, что и наверху. Или впереди. Или за спиной. Можно лежать и сидеть. Не важно, как долго и в какой позе. Мышцы не будут затекать. Суставы не будут ныть. Здесь нельзя ничего почувствовать. Ни малейших изменений.
     Так выглядела эта ночь длиной в четырнадцать лет, проведённая во вневременном кармане.
     В первый год своего заточения Хлоя Пи развлекалась тем, что втыкала в ладонь швейную иглу и наблюдала за тем, как металлический кончик показывается на тыльной стороне кисти. Ни один нерв не подавал сигнала о вторжении инородного тела, а ранка после извлечения иглы сразу же затягивалась. Значит, вневременное пространство сохраняет в неизменном виде всё, что в него занесено... Это радовало. Но в то же время и пугало. "Как хорошо, - думала Хлоя, - что в канун заточения я была абсолютно здорова. Что бы со мной стало, если бы я подхватила в последние часы мигрень? Или лучевую болезнь? Или что-нибудь ещё... приспособилась бы к боли? Или лишилась бы здесь рассудка?"
     Теперь гадать не имело смысла. Нужно отбыть до конца эти четырнадцать лет, отбыть - и не сойти с ума. Хлоя Пи сохранит трезвый, незамутнённый ум. У неё много незавершённых дел. Много долгов, которые ждут возвращения.
     Слева от тахты с поднятым изголовьем стоял электронный хронометр. Два табло. Верхнее высвечивало годы, месяцы и дни. Нижнее - часы, минуты и секунды. Что бы они ни показывали, это никак не отражалось на самочувствии Хлои. Глядя на меняющиеся цифры, она не сожалела о смысле, который они несут. Женщина твёрдо знала лишь одно: как только первые две цифры верхнего табло сменятся на 14, а остальные ячейки обнулятся - откроется выход. Куда - не важно. Важно то, что темнота рассеется, открыв пусть к свободе.
     Что это будет за свобода - Хлоя могла представить лишь очень приблизительно.
     Новый календарь, по которому ей предстояло жить, состоял из трёхсот шестидесяти пяти суток. В сутках - двадцать четыре часа. В часе - шестьдесят минут, каждая минута разделена на шестьдесят секунд. Из-за погрешностей при движении по орбите той планеты, на которой действовал этот календарь, на каждые четыре года выпадал год с одними лишними сутками. В общем, почти как на родной планете. Разве что дома год длился на двадцать суток дольше. Если попытаться соотнести два разных календаря, то выходило, что день рождения Хлои приходится на конец октября - начало ноября. Своим новым днём рождения Хлоя выбрала двадцать девятое октября. Специалисты по легендированию и внедрению внесли эту цифру во все документы и базы данных, посредством которых осуществлялась легализация в новом мире.
     Хлоя прилежно осваивала информацию о чужой планете, на которую ей предстояло высадиться. О мире, очень похожем на её собственный, но с совершенно другой историей. Она в совершенстве овладела тремя языками, дававшими возможность контактировать с наиболее активно расселившимися народами. В этом мире две сотни государств, находящихся на разных стадиях развития. Наука и технологии, отставшие в развитии лет на тысячу от родины Хлои. Хотя... так было во время её обучения, а сейчас слишком многое поменялось местами. Её родная планета превратилась в радиоактивную пустыню. Тридцать три самых больших, кипевших когда-то жизнью, города - лежат в руинах. И едва ли когда-нибудь возродятся...
     Год за годом Хлоя не теряла даром времени. Разведка Генерального штаба предоставила в её пользование библиотеку - сотня стержневых накопителей, на которых содержалось всё, что новое, изучаемое ею человечество решило изложить на бумаге за все годы существования письменности. Все произведения были на русском, английском и испанском языках. Это позволяло оттачивать навыки использования изученных языков. И узнать много любопытного о своём новом доме...
     А в свободное от чтения время оставалось только молиться. Молитвенное общение с Создателем было единственным средством для борьбы с подступающим временами безумием. И единственной отдушиной, в которую улетали долгие часы и сутки... ничего не значащие там, где не существовало времени.
     "Когда  выйду отсюда, - думала женщина, - то буду укладываться спать только со включенным светом. Никогда бы не подумала, что буду пугаться темноты..."
     По окончании срока заточения Хлоя Пи отправится в новый мир. Каким он окажется? Дружелюбным и гостеприимным? Мрачным и враждебным? Кто знает...
     В этом мире, среди шести миллиардов неведомых пока людей, затеряны те, кто ей бесконечно дорог. Кого-то она знала многие годы, кого-то - несколько дней, а то и несколько часов. Это неважно. Все они дороги для неё одинаково.
     Тысячи хороших, достойных людей без колебаний и сомнений заплатили своими жизнями, здоровьем и свободой, чтобы дать этим нескольким затерявшимся соотечественникам возможность выжить.
     "Я найду вас, - думала Хлоя, - клянусь последним вздохом королевы Серенити, я вас найду, чего бы это ни стоило..."
     Хлоя отвыкла от неспешного течения времени и перестала различать сутки и минуты. Она старалась не смотреть лишний раз на табло хронометра, дабы не бередить душу попусту.
     Лишь когда до самоликвидации вневременного кармана осталось не больше двух суток, она начала считать каждую секунду. Если бы она могла чувствовать, её нервы наверняка бы горели - во всех смыслах этого слова.
     "Ну пожалуйста, Господи, скорее же, скорее..."
     Её убежище доживало свои последние часы.

2

     2

     Этим утром Кира поднялась с постели почти за час до звонка будильника. И первое, что она почувствовала, был жуткий холод.
     - Да что же это... - простонала она спросонья, стараясь поплотнее закутаться в одеяло, - откуда такой сквозняк?
     Проморгавшись, она разглядела сквозь предрассветную мглу раскрытую форточку и колышущиеся от порывов холодного ветра занавески. Бросила взгляд на стрелки часов. Можно было бы подремать ещё минут сорок, но, сделав над собой усилие, Кира прогнала остатки сонного оцепенения. Она не умела вовремя ложиться и рано вставать; сегодняшнее утро было явным исключением из правила. Обычно её поднимала мама, да и то со второй-третьей попытки. Девушка осознавала, что со стороны это выглядит несколько нелепо, всё-таки она уже не маленькая - через два с половиной месяца, в конце мая, она отметит своё пятнадцатилетие - но ничего не могла с собой поделать.
     Она завернулась в простынь, соскочила с кровати и обогнув стол, захлопнула форточку.
     Присев на кровать, она попыталась вспомнить свой сон, из которого её угораздило так не вовремя выскочить. Этот сон тоже был исключением из правила. Обычно Кире снилась всякая, не откладывающаяся надолго в памяти, ерунда, но сейчас... что же именно ей привиделось?
     Событие вылетело из головы, но оставило после себя слёзы. Кира прикоснулась кончиками пальцев к ещё влажным уголкам глаз.
     - Что же такого я там вижу, если всегда плачу после этого? - прошептала девушка. - Почему я ничего не могу запомнить?
     За стенкой послышались тихие шаги, принадлежащие Кириному брату - десятилетнему озорнику и проныре Сашке. Мальчуган осторожно, для очистки совести, поскрёбся в дверь, затем вошёл.
     - А, так ты уже встала... - сказал он, встав на пороге.
     - Как видишь, - с мрачным видом кивнула девушка, - а что?
     - Ничего особенного, - усмехнулся братец, - просто мама велела мне дёрнуть тебя за ноги, если ты вовремя не встанешь.
     - А её что, дома нет?
     - Ушла по магазинам, - и с этими словами Сашка пошёл на кухню.
     Кира поднялась с кровати, нашла в сваленной на стул куче одежды халатик и пошла в душ.
     Покончив с приведением себя в человеческий вид, она вернулась к себе в комнату и приступила к поиску необходимых ей предметов одежды. Это был воистину Сизифов труд, ибо кофточка, юбка, колготки и прочие вещи либо валялись где ни попадя, либо были засунуты невесть в какие уголки... Поиски гигиенической помады, предохраняющей губы от обветривания, успехом не увенчались. Пришлось позаимствовать её из маминой тумбочки в спальне. Куда-то запропастился мобильник; основательно повоевав с разбросанными по всей комнате вещами, Кира наконец извлекла средство связи из щели между матрасом и спинкой изголовья. Оставалось лишь собрать волосы в причёску, но на туалетном столике обнаружилась нехватка скрепляющей цепочки. Кире пришлось исползать почти всю комнату, прежде чем недостающий предмет отыскался между стопками старых учебников...
     Кира поспешила на кухню. На холодильнике виднелось две записки; из них следовало, что мама отправилась в поход по местным супермаркетам, а папа находится в своём рабочем офисе в Останкино. Сашка сидел за столом и расправлялся с горкой разогретой гречневой каши. В отличие от Киры, которая перетряхивала холодильник в поисках чего-нибудь сладкого, он никогда не жаловался на аппетит и ел всё, что было приготовлено.
     По проводному приёмнику передавали новости. Диктор, перечислив все мировые дрязги и неурядицы, под самый конец известил слушателей о трагикомическом случае, имевшем место где-то на юге США - некого гражданина, набравшего полтонны лишних килограммов, срочно госпитализировали, но поскольку он не мог ходить и никто не был в силах стронуть его с места, пришлось вызывать подъёмный кран...
     - Вот гляди, Кирка, - со смехом сказал Сашка, отставляя пустую тарелку, - ты у нас тоже вширь растёшь. Придётся нам отдельный лифт пристраивать, потому что никакой подъёмный кран сюда не подвести... то-то смеху будет на весь район...
     - А ты что, измерял меня? - фыркнула Кира, недовольно скривившись. Ох уж этот Сашка - всегда найдёт причину, чтобы подразниться. То ему не нравятся её гастрономические вкусы, то он начнёт подшучивать над длиной её волос(даже посчитал их стоимость в переводе на килограммы конфет), то ещё что-нибудь придумает... Ко всему этому он становится совершенно неуправляемым, если родителей нет дома. Просить его убавить звук на телевизоре или не вешать своё пальто поверх Кириного - бесполезно, он даже ухом не поведёт. А сколько раз она заставала маленького проныру в своей комнате в тот момент, когда он без спроса рылся в её столе - и не сосчитать...
     - А по тебе будто не видно, - хихикнул Сашка, выходя в переднюю. Кире очень хотелось что-нибудь запустить ему вдогонку, но он уже надел куртку, подхватил портфель и выскочил на лестницу.
     Уже выйдя за дверь, Кира вспомнила о забытой на столе тетради по анатомии с начерченной в ней таблицей наследования групп крови. Пришлось возвращаться, в противном случае был неизбежен нагоняй от биологички, пообещавшей не только проверить работу, но и вызвать девушку к доске, ибо той не хватало оценок по предмету для аттестации в третьей четверти.  
     Кира училась в 9-В классе школы номер 998. Сие учебное заведение считалось самой лучшей школой Братеевского района, но девушке было от этого не легче. Учёба была для неё сущим наказанием, особенно когда дело касалось точных наук, и ей было глубоко безразлично, в какую школу ходить, ибо везде требовалось знать алгебру, физику, химию... Что с того, что 998-ю среднеобразовательную когда-то закончила мама? Ей, Кире, это нисколько не помогло и не поможет стать отличницей. 
     ...Утро выдалось серым и мрачным, небо затянуло низкими свинцовыми тучами без единого просвета, между коробками домов и голыми деревьями гулял колючий, пронизывающий ветер. Девушка поплотнее запахнула пальто, поёжилась и натянула перчатки. Зима в этом году выдалась особенно суровой, дело дошло даже до устроенных в феврале вынужденных каникул. Сейчас уже середина марта, и дневного тепла хватило лишь на то, чтобы сугробы на газонах слегка подтаяли и просели, а ночами и под утро на город вновь опускались морозы, порой со шквалистым ветром. Как сейчас.
     Дорога к школе начиналась по перекинутому через Братеевский пруд мосту, соединяющему Ключевую и Паромную улицы, и вела вглубь соседнего, третьего микрорайона. Обычно Кира преодолевала этот путь бегом, боясь опоздать - сказывалась привычка подолгу залёживаться в постели - но сейчас она шла не торопясь, старательно обходя наиболее скользкие места на тротуарах и рассеянно отвечая на приветствия попадавшихся по пути знакомых.
     Кира дошла до нужного ей поворота и несколько задержалась у витрины Интернет-кафе "Лунный венец" - её любимого заведения, в котором сетевые провайдеры сбывали трафик за весьма умеренную цену и в котором посетители могли угоститься лучшим, по мнению девушки, мороженым во всей Москве. На витрине был вывешен плакат с анонсом какого-то 3D-шутера под названием "Такседо Маск". Название игры показалось Кире как будто знакомым, хотя она и не могла вспомнить, где именно оно ей встречалось. Как следовало из пояснений на плакате, герою предстояло собрать огромное количество драгоценных камней, перестреляв при этом весь личный состав московской милиции... Кира не любила игры такого жанра - ей больше нравились стратегии с военным уклоном, вроде "Красной тревоги" или "Битвы за Дюну". Здесь же висела доска объявлений - кто-то что-то хотел купить, продать, обменять, - и стенд "Внимание, розыск!", на котором красовались портреты различных людей, будь то подозреваемых в преступлениях, или просто пропавших без вести. Среди этих портретов особенно резко выделялись всем хорошо знакомые образы Шамиля Басаева, Аслана Масхадова, Ачемеса Гочияева(подорвавшего в Москве два жилых дома и собиравшегося взорвать третий - совсем недалеко отсюда, на Борисовских Прудах), и ещё кого-то...
     Кира не сразу заметила, что рядом с ней кто-то стоит. Скосив глаза, она разглядела высокого, крепкого сложения парня лет двадцати или чуть больше. Он тоже изучал содержимое стенда, разглядывая его из-под низко опущенного капюшона кожаной куртки.
     - Интрересно, - парень насмешливо хмыкнул, - какова вероятность того, что по дороге на работу или обратно я встречу не абы кого, а самого Шамиля Басаева? Скажи-ка, малышка, - обратился он к Кире, - ты, часом, не видела здесь поблизости Шамиля?
     Парень откинул капюшон и пригладил слегка взъерошенные тёмно-каштановые волосы. Кира заправила под шаль выбившуюся чёлку и сказала:
     - Никого я не видела. И я уже не малышка, мне скоро пятнадцать будет, в конце мая...
     - Как хочешь, - усмехнулась кожаная куртка, - я тебя пару раз видел в "Венце". Вы с Димкой о чём-то болтали... - он развернулся, собираясь уходить, но остановившись, добавил, - кстати, у тебя красивые хвостики на голове. Так и хочется дёрнуть за них, если честно...
     - Что? - Кира так и застыла на месте, пытаясь подобрать подходящие к случаю слова, но в голову не пришло ничего путного.
     - Беги скорее, не то опять опоздаешь, - усмехнулся парень, направляясь в сторону мостика. 
     Так и не найдясь с ответом, Кира развернулась и пошла по улочке в глубь квартала. Незнакомый молодой человек тоже двинулся через замёрзший пруд к Ключевой. На полпути он обернулся и долго разглядывал удаляющуюся Кирину спину, и на его лице отразилось напряжение и недоумение - как будто он пытался что-то вспомнить, но так и не смог...
     "Что за странный такой тип, - думала девушка, прибавляя шаг, - вроде раньше я его здесь не видела... и хвостики мои ему, видите ли, понравились..."
     Парень вскользь обмолвился, что видел её с Димкой Феофановым - тот работал консультантом в "Лунном венце", и девушка испытывала к нему самые тёплые, чисто дружеские чувства. Когда-то давно он здорово ей помог - буквально на собственных плечах донёс до травмпункта, а оттуда до дома, ибо Кира, тогда ещё маленькая девочка, так сильно ударилась коленом о тротуар, что самостоятельно не могла и шагу ступить. Ходили слухи, что в скором времени Димка женится на некой Райке Коренич, но покамест Кира не чувствовала с его стороны признаков отчуждения. Он был хорошим другом и всегда помогал ей, чем мог - с той же ненавистной математикой, или с конструированием карт для "Красной тревоги", если на них требовалось разместить элементы-триггеры...
     "Наверное, он знает этого типа, - подумала Кира, - особенно если тот постоянный клиент."
     Настроение у девушки было мрачным с самого утра. Она поймала себя на мысли, что комплимент незнакомца в адрес причёски ей понравился. Не так уж часто её хвалили, а комплименты дарили ещё реже.
     Кира Белякова была самой обыкновенной, ничем не примечательной девушкой, каких тысячи по всей Москве. Невысокого роста, в меру худенькая, круглолицая, с маленьким носиком и глазами цвета распустившихся колокольчиков. Разве что тёмно-русые волосы, длиной ниже пояса, делали её в некотором роде примечательной личностью. Братец Сашка говорил, что у сестры весь ум ушёл в волосы, оттого-то она, мол-де, и учится плохо, а прохожие, видя Киру, невольно оглядывались, ибо длинные волосы считались ныне большой редкостью. Чтобы скрыть их настоящую длину, Кира поначалу заплетала косу, но лет с двенадцати начала закручивать волосы в два размещающихся на затылке пучка, от которых вниз по спине струились два хвостика. Эту причёску она увидела в каком-то женском журнале; называлась она "оданго", и чаще всего её носили девушки из дальневосточных стран. В России же эта причёска была почти неизвестна и смотрелась весьма оригинально, вот только озорные мальишки порой отравляли Кире жизнь, норовя испробовать её хвостики на прочность.
     Возле школьных ворот Киру нагнала Нора Бикбова, или просто Норка - соседка по парте, она же лучшая подружка ещё с первоклассных времён.
     - Ты рано сегодня выскочила, - сказала она после приветствия, - с чего это так?
     - Я... - Кира замялась, раздумывая, стоит ли рассказывать подружке о сновидениях, которые упорно не хотят запоминаться, - ну, в общем... немного продрогла. Забыла поплотнее форточку закрыть.
     - Ты смотри, схватишь воспаление лёгких, и будут тебя во-о-от такой иглой колоть, - зловеще хихикнула Норка, зная, что подружка ужас как боится уколов, - кстати, как у тебя с таблицей наследования? Хоть что-нибудь запомнила?
     - Ну... не знаю, - неуверенно протянула Кира, - думаю, два или три ряда напишу...
     - Я вчера в "Венце" заценила эту новую игрушку, - говорила девушка, - про жулика, что бриллианты таскает...
     - Вот блин! - воскликнула Кира, - а я всё думаю, что это мне название таким знакомым показалось? Её ведь назвали в честь ворюги, который с прошлой осени чуть ли не двадцать магазинов с цацками обнёс...
     - Такседо Маска, - подсказала Норка прозвище преступника, данное ему периодической прессой.
     - Да, его...
     - Ну так что там у тебя с этой таблицей? Иринка ведь сегодня именно тебя к доске вытащит?
     Со всех сторон набежали остальные девушки, с которыми две лучшие подруги учились в одном классе, поднялся шум, смех и гомон, компания заторопилась к крыльцу, протолкалась сквозь большую толпу старшеклассников, вышедших покурить и потравить анекдоты... Отделавшись от желавших поухаживать мальчишек, стайка девчонок втянулась в двери, сдала в гардероб тёплые вещи и поднялась на второй этаж к своему классу.
     Рассевшись тесной кучкой по двум партам, девушки принялись за обсуждение сериалов, компьютерных он-лайн баталий, затем переключились на предстоящие уроки, и вот тут выяснилось, что Кира за весь вчерашний день даже не брала в руки учебники - вместо того, чтобы учить физику, историю и прочие предметы, она почти до часу ночи игралась в "Месть Юрия", и не одна, а с каким-то типом, зарегистрировавшемся на игровом форуме под ником "Хулиганка в кедах". Подсевший к девушкам Ромчик Юмашев, невысокий парнишка в больших очках, один из тех немногих учеников, что ходили в школу учиться, а не развлекаться, долго слушал подробности он-лайн сражения, и под конец заявил:
     - Вот бы моим родителям такое долготерпение... если я буду каждый день сидеть за компом до часу ночи, отец меня точно пришибёт.
     - А ты что, тоже хочешь уделать эту... хулиганку в кедах? - уточнила Кира.
     - Он у нас ни во что играться не будет, - сказал со своего места другой ученик - Севка Бакисов, - вы же его знаете - пока одна треть школы мечтает стать киллерами, другая треть - менеджерами, а третья - жрицами любви, наш Ромчик не теряет надежды полететь в космос.
     Ромчик пропустил это замечание мимо ушей. Девушки сдержанно хихикнули - Севка, исполняющий роль шута в 9-В, сколько его знали, постоянно молол к месту и не к месту всякий вздор, к этому давно привыкли и нисколько не сердились.
     - Ой, девчонки, - вскочила Кира, - пожалуйста, выручайте... я ведь совсем не помню эту дурацкую таблицу наследования... что мне делать?
     - Вот, - Норка вынула флакончик с лаком для ногтей, - биология у нас третья, времени полно, так что нарисуем тебе шпаргалку прямо на ноготках. А что не вместится - изобразим на часиках... - и она показала свои разрисованные ногти.
     - Мне от мамы достанется, если она увидит мои раскрашенные царапки.
     - Ототрём, - отмахнулась Норка, - у меня и растворитель готов.
     Первым уроком была алгебра. Кира не особенно волновалась, поскольку математичка Влентина Николаевна давно махнула на неё рукой и даже как-то сказала, что легче заставить кошку лаять, чем научить Белякову Киру раскрывать где надо скобки и отыскивать дискриминант. Педагог что-то втолковывала ученикам, кто-то внимательно слушал, кто-то только делал вид, что слушал, на задних рядах публика откровенно бездельничала... Кира рассеянно водила ручкой по тетрадным клеткам, не вникая в смысл написанного. Валентина Николаевна вызвала к доске Ромчика(он сидит позади Киры и является единственным мальчишкой в классе, который ни разу не дёрнул её за хвостики). Ромчик с полуслова усваивал любой новый материал, не важно по какому предмету. И конечно же, сегодня он опять был на коне.
     После Ромчика к доске вышла Эммочка Мокрецова - невысокого роста, коротко остриженная сероволосая девушка. Лучшая ученица в классе, если не считать Ромчика. Надежда школы. Победительница школьных, районных, межрайонных, московских и прочих олимпиад по математике, химии, физике, русскому языку - список титулов занимал страниц десять, не меньше. Эммочка занята исключительно учебой, а свободное время посвящает исключительно самообразованию и развитию кругозора.
     У Киры все помыслы были устремлены к вчерашней on-line-баталии, которую её угораздило проиграть.  Соперница под ником "Хулиганка в кедах" наголову разгромила её, и сейчас девушка пыталась понять - где именно она допустила ошибку.
     В гостевой книге игрового ресурса Хулиганку характеризовали как специалистку по "выпиливанию" любых, самых прочных и укреплённых баз. "У меня было слишком много мёртвых зон, не охваченных психобашнями, - думала Кира, - и слишком мало пулемётных танков... и ни одного хаос-дрона... в следующий раз биореакторы надо будет расположить не за стенкой, а за рядами мясорубок... что, интересно, на этот раз придумает Хулиганка..."
     Между тем урок окончился. Кира отправилась бродить по этажам и её занесло в пустой компьютерный класс. Впрочем, не совсем пустой. Ещё у двери она заприметила движущуюся тень за широким, во всю стену, книжным шкафом, и несколько приглушённых голосов. Один из них принадлежал Васе Чудесову из 10-Б, и какое-то время Кира слышала только его. Отец Васи работал в милиции, благодаря чему ученики время от времени узнавали какую-нибудь занимательную историю из жизни людей в погонах, равно как и о тех, кого они были призваны искать и арестовывать.
     Ещё из-за шкафа доносился голос Ромчика - тот задавал какие-то уточняющие вопросы. Пару раз вставлял словечко и Яшка Штольман - малоприятная личность, которая, по мнению Киры, была ещё более ужасной занудой, чем Эммочка Мокрецова. Девушка хорошо помнила, как этот Яшка, в тот самый момент, когда она рассадила об асфальт коленку, проходил мимо, но даже не подошёл посмотреть - как обстоят дела. Лишь презрительно скривился и с чувством собственного достоинства ушёл прочь - торопился в музыкальную школу. Он вообще никогда никому не помогал - ни в чём. Кира не могла припомнить за ним даже такого пустяка, как вставание с кресла в тех случаях, когда в автобус входила немощная старушка...
     Девушка подобралась поближе - очень уж ей хотелось узнать, что же обсуждают эти трое.
     - ...Получается, он какое-то время ещё был жив после того, как его из петли достали? - спросил Ромчик.
     - Был, но не долго. Около двух часов, - отвечал Вася, - тогда-то он сумел дать показания. На пол-листа примерно.
     - А зачем он мебель топором изрубил?
     - Без понятия.
     - А тебе батя не поддаст за то, что ты нам всё это выложил?
     - А что я выложил? Ты вообще смотришь куда-нибудь ещё, кроме книжек? Слышал хотя бы, что у нас на районе болтают?
     - Про Чумного доктора, что ли? - вмешался Яшка, - а кто ж про него не слышал. Только фигня всё это. Наверняка этот ваш висельник с девкой не поладил или ещё что-нибудь. Вот я возьму маску с клювом, надену и приду завтра сюда. Вы тут что, завидев меня, помчитесь вешаться? Или с балкона ласточкой сиганёте?
     - А кто тогда, по-твоему, все руки ему искусал? Врачи говорят, что ни разу в жизни не видели такого укуса. Вот если бы его гигантский петух клюнул, тогда другое дело... а пацан говорил, что этот Чумной доктор был именно человеком, а не птицей, но его лицо выглядело совсем не по человечески...
     Голоса упали до неразличимого шёпота, а затем разговор перешёл на другие, более мирные темы. Из услышанного Кира ничего толком не поняла и тихонько, на цыпочках, вышла из кабинета.
     В вестибюле она наткнулась на Норку - та стола у информационного стенда и что-то читала.
     - Что тут такого интересного? - поинтересовалась Кира.
     - А вон гляди, на самом верху, - пояснила подруга, - победители математической Олимпиады по Центральному Федеральному округу... одинаковое количество баллов набрали сразу двое. Наша Эмка и какой-то Гриша Листиков из школы имени Полубоярова в Царицыно...
     - Наверно, какой-нибудь сухарь, такой же, как и Эмка. И противный, как Яшка, - пожала плечами Кира. Но, что ни говори, а она почувствовала лёгкий укол ревности. Что это за тип такой, норовивший обскакать умницу из её родной школы?
     ...На третьем уроке Киру ни с того ни с сего охватила надежда, что, быть может, Ирина Васильевна позабыла своё обещание вызвать её к доске. Маловероятно, но бывает же такое, что учителя что-нибудь да забудут? Но надеялась она напрасно...
     - Белякова Кира! Вы что, гадаете по изморози на стекле?
     Занятая разработкой плана по разгрому Хулиганки в кедах, девушка не сразу поняла, что обращаются именно к ней. У биологички, как всегда, хорошее чувство юмора...
     - Что? - Кира отвела взгляд от окна.
     - Доска ждёт, - пояснила биологичка.
     Норкин метод списывания остался незамеченным; всё складывалось на редкость удачно. Кира заполнила верхний ряд таблицы наследования и перешла ко второму, затем к третьему... Перед каждой пустой клеткой она медлила и останавливала руку, мастерски изображая усиленную работу мысли. На последующих рядах актёрские способности Киры дали сбой, ибо она просто не знала, чем заполнить клетки. Сидящие за партами "доброжелатели" почему-то подсказывали разные цифры, хотя таблица у всех была перед глазами, в каждом учебнике...
     - Скажи, Кира, - Ирина Васильевна оторвалась от классного журнала и повернулась к девушке, - какую грамоту ты изучала - русскую или арабскую?
     Переход на "ты" являлся дурным предзнаменованием. Что-то Кира делала не так... Но при чём здесь арабская грамота?
     - Я только летом в Арабских Эмиратах была... - пролепетала она. Кто-то на задних рядах хихикнул.
     - Плохо дело, - продолжила биологичка, - не исключено, что этим летом Эмиратов тебе не видать как своих ушей. Ну а по существу... верхний ряд написан правильно. Но почему второй и третий ряды перевёрнуты справа налево?
     Кира готова была разреветься с досады. Всё из-за этой Норки! Наверняка сама ничего не поняла, а туда же, лезет выручать. Подруга называется...
     - Ладно, оставим это. Скажи-ка, Кира... свою группу крови ты помнишь?
     - Помню, - понуро кивнула девушка, - четвёртая.
     - А у своего брата?
     - Первая.
     - А у матери, у отца?
     - У них тоже первая. У каждого, - пояснила Кира.
     Что-то похожее на удивление мелькнуло в глазах биологички. Русовласка исподлобья посмотрела на Норку. Подруга тоже как-то странно глядела в её сторону, точно увидела совершенно незнакомого человека. И Эммочка Мокрецова тоже подняла голову от учебника и как-то очень уж пристально рассматривала Киру... словно подозреваемую на опознании. Все остальные ученики и ученицы занимались кто чем, не участвуя в обменах подозрительными, изучающими взглядами...
     - Ну хотя бы это ты помнишь - уже хорошо. Но выше тройки ты не заработала. Садись.
     Едва Кира села на место, как Норка ядовито прошептала, не поворачивая головы:
     - Ну как можно было так лохануться? Дура ты набитая!
     Кира сердито насупилась и до конца уроков ни единым словом не перемолвилась с подружкой.
     На большой перемене Кира вновь отправилась в путешествие по корпусам. Школа гудела, словно потревоженный улей. Часть старшеклассников ушла на перекур. Ребята из двух шестых классов, не знающие, куда деть избыток сил, начали играть в коридоре в футбол, используя вместо мячика чей-то ботинок. Среди большой группы резвящихся третьеклассников время от времени мелькало раскрасневшееся Сашкино лицо. Малыши тоже не знали, на что потратить избыток энергии. Они гонялись друг за другом, норовя сбить с ног любого, кто попадётся на пути, колошматили друг друга почём зря и чем ни попадя... Сашка вооружился веником и принялся угощать им своих приятелей по спинам, ему отвечали пинками, взмахами портфелей и пакетов со сменной обувью. Вся сила этих малышей заключалась в их количестве; многие, и Кира в том числе, убеждались, что справиться с этой Мамаевой ордой невозможно - затопчут, и даже не заметят, как это случилось.
     Кира сидела на подоконнике и отсутствующим взором разглядывала проезжающие автомобили и спешащих куда-то людей, когда рядом с ней к подоконнику прислонилась какая-то девушка. Довольно высокая, спортивного сложения, смуглокожая брюнетка. Возраст её с трудом поддавался определению - то ли ей двадцать, а может, и все тридцать пять, но в любом случае она не новенькая ученица. Какой-нибудь новый педагог, или студентка-практикантка... Какая, впрочем, разница? Одним наказанием больше, одним меньше...
     Незнакомка некоторое время разглядывала гоняющихся друг за другом и пинающих несчастный ботинок детей, затем вдруг повернулась к соседке:
     - Привет. Ты Кира Белякова из девятого-В?
     - Ну да, - буркнула Кира, - а откуда вы меня знаете?
     - В вашем же классе висит фотография, и каждый ученик подписан, - улыбнулась девушка, - ваша Лидия Дмитриевна взяла больничный, и я буду заместо неё учить вас словесности и литературе. А ты что такая кислая? Случилось что?
     Слегка растерявшись, Кира вкратце рассказала о злосчастной тройке по биологии и об обстоятельствах, предшествующих её получению.
     - Вот как... - кивнула новоиспечённая словесница, - понятно. Ты не покажешь мне школу? Я первый раз здесь...
     Они не спеша обошли все этажи, заглянули во все классы и кабинеты. Новую словесницу звали Александрой Антоновной. По пути она расспрашивала девушку о разной мелочи - любит ли она динозавров, не снятся ли ей по ночам два Солнца на небе, читала ли она книгу "Идентификация Борна". Порой вопросы вызывали недоумение и ставили в тупик, а порой были совсем невинными...
     - А скажи, Кира, - поинтересовалась словесница, - давно у вас в школе висит вот этот ящик для доносов? - и она указала на небольшую коробочку в вестибюле, с прорезью и надписью "Почта доверия".
     - Года два, может, три, - пожала плечами девушка.
     - И как эта почта? Работает?
     - Не проверяла.
     - А вот смотри, - Александра Антоновна указала на выдержанный в бело-сине-красных тонах стенд с портретом Владимира Путина и залитым контуром Российского государства, - ничего странного не замечаешь? Почему контур границ охватывает лишь континент, а Калининградская область, Сахалин, Курильская гряда, полярные архипелаги и Командорские острова отсутствуют? Эти регионы разве не России принадлежат?
     Кира пригляделась получше. Ей как-то было невдомёк, что стенд прорисован с грубейшими ошибками.
     - А ведь мне говорили, что эта школа - лучшая в районе, - заметила словесница, - ну ладно, поговорили - и хватит. Иди, скоро звонок. Может, ещё увидимся... - и она медленным шагом направилась к лестнице.
     Странное чувство завладело Кирой, когда она смотрела на удаляющуюся спину этой... Александры Антоновны. Как будто она где-то видела её, причём не раз. И её волосы - угольно-чёрные, с тёмно-зелёным блеском, очень густые, струящиеся по плечам и спине до поясницы. Может, и ниже, поскольку незнакомая кольцевидная причёска, охватывающая голову словесницы на манер обруча, скрадывала настоящую длину волос. И её загар на лице, шее и руках - явно не прошлогодний.
     - Уже второй странный гражданин за утро попался, - сказала себе Кира, - или гражданинка...
     К концу шестого урока Кира успела позабыть о странной учительнице русского языка и своих мимолётных чувствах, вызванных её появлением. Она забрала из гардероба пальто с шалью и на выходе со школьного двора встретила Норку.
     - Кира, - сказала подружка, беря её под руку, - прости за дуру набитую, но... я ведь объясняла, что начинать надо с рисунков на ногтях больших пальцев, так как они соответствуют левым клеткам, а потом...
     - Ой, да поняла я уже всё, поняла... - отмахнулась девушка, - как будто нельзя было сразу понятнее объяснить...
     - Ну, ты-то передо мной сидела, а голова твоя где была? На стороне советника Лысого с электропроводкой в башке? Кстати, у тебя есть запись последней игры с Хулиганкой в кедах?
     - Есть. Что, тоже собираешься с ней пободаться?
     - Её только ленивый не мечтает уделать.
     - Я тут сделала некоторые выводы из своих ошибок. Если она не изменит тактику, то слушай...
     Кира начала пересказывать подружке свои соображения о предстоящих баталиях с талантливой игруньей(или игроком, кто знает, что за личность прячется под псевдонимом). Норка задавала уточняющие вопросы, а когда Кира закончила, то, приблизившись почти вплотную, зашептала:
     - Слушай, Кирка, у меня к тебе одно дело есть... я дома сейчас поем, уроки поделаю и часиков в пять прибегу, у-гм?
     - Давай.
     - Ну и ладушки. Я тебя на полдороги провожу.
     Норка довела Киру до "Лунного венца", чмокнула её в щеку и на прощание сказала:
     - Вот что, Кирка. Дома прочти ещё разик про наследование групп крови. Всё, что есть в учебнике, да и про Интернет не забудь. Я сегодня обязательно заскочу, как договаривались, в пять. Ну всё, пока!
     Кира поглядела подружке вслед. Норка всегда провожает её до интернет-кафе, и ей не жаль времени. Это при том, что сама живёт совсем рядом со школой.
     Она бросила взгляд на плакат с рекламой "Такседо Маска". "Интересно, - думала девушка, - почему главным героем сделали вора, а не кого-нибудь из тех, кто должен его поймать и изобличить? Хотя у нас всегда так - кто ворует вагонами, тот и есть настоящий борец за демократию и свободы..." Ей хотелось зайти в "Венец" и во что-нибудь поиграть, но одновременно с этим очень хотелось перекусить чем-нибудь более серьёзным, чем мороженое или трубочка с кремом. В конце концов желудок победил, и Кира зашагала к мосту на Ключевую...

3.

     3

     Хлоя последний раз осмотрела своё наличное имущество - стержни памяти, ноутбук, хронометр, тахта... Еда и вода отсутствовали - во вневременном кармане в них просто нет надобности. Хлоя одета в стандартную общевойсковую форму серого цвета без знаков различия. На левом запястье - электронные часы с компасом. В карманах, кроме швейной иглы, ни одного предмета.
     Она не раз слышала, что появление выхода в обычное пространство нельзя ни с чем спутать. Так оно и оказалось - среди беспорядочно вспыхивающих пятен, полос и точек выделилось одно светлое пятно круглой формы, более стабильное и яркое, чем любые другие. Оно увеличивалось в размерах и постепенно вытеснило всю темноту вокруг Хлои. Женщина подхватила свои немногочисленные пожитки. Она плохо представляла, как может отразиться на ней самой формирование тоннеля в привычный, нормальный мир...
     Пятно меняло свою тональность, становясь ослепительно белым по краям и всё более тусклым ближе к центру. Это напоминало колодец исполинских размеров. Хлоя недолго думая зашагала к чёрной точке в самом центре круга.
     Довольно скоро точка увеличилась в размерах и Хлоя вновь очутилась в темноте. Но теперь она даже через подошвы армейских ботинок чувствовала, что структура поверхности, по которой она ступала, изменилась. Неужели бетон? Она притопнула ногой. Затем ещё раз, посильнее... Да, это определённо бетон. И темнота стала другой. Через неё проступали очертания металлической стены, погасших осветительных панелей, потолочной ниши с виднеющимися в ней электрокабелями...
     - Неужели всё так просто... - прошептала Хлоя и ущипнула себя за щеку. Надо же, щипок оказался болезненным... Это открытие очень много значило.
     - По сути мне сейчас должно быть сорок два, - сказала она себе, - ну что же... теперь снова начну стареть. Может, даже болеть. Раны придётся обрабатывать и залечивать, а боль - учиться переносить. Теперь бы ещё выяснить, где я нахожусь...
     После четырнадцатилетнего заточения было странно и в то же время приятно ощущать напряжение мышц, натяжение сухожилий, движение костей при каждом шаге, повороте, наклоне или прыжке... Чувствовать, как волна густых волос слегка щекочет уши, шею, плечи. Хлоя приступила к изучению места, в котором оказалась, и час спустя ощутила даже нечто вроде усталости.
     Судя по всему, Хлоя находилась на подземной перевалочной базе, используемой разведчиками Министерства Космических Изысканий или управлением специальных операций Генерального штаба. Здесь находился тщательно запечатанный ангар, несколько ниш с пригодными для использования космическими скафандрами, действующие рециркуляторы воды и воздуха, жилой корпус, склады с продовольствием, оружием и различным оборудованием, необходимым для исследования и освоения безатмосферных небесных тел. Девушка постепенно пришла к выводу: её забросили на Луну - естественный спутник Земли, той планеты, на которую ей так необходимо попасть.
     Часа два Хлоя наслаждалась уже давно, казалось бы, забытыми вещами - пила воду, мылась в душе, осторожно и в очень небольшом количестве попробовала еду из складских запасов... Затем, высушив волосы и приведя себя в порядок, поднялась в центр управления и включила аппаратуру связи.
     После выхода из вневременного кармана Хлоя  должна была связаться с Резидентом и доложить о своём появлении. Резидент... кто он такой? Хлоя не помнила ни его лица, ни имени, ни звания. Лишь голос. Он казался таким знакомым, словно она слышала его уже много лет, причём по много раз каждый день...
     В целях соблюдения секретности из памяти Хлои были удалены некоторые воспоминания. Порой казалось, что удалено было слишком много. Это сильно осложняло поиск затерявшихся соотечественников, но другого выхода не было. Слишком много людей - да, пожалуй, и не только людей - было заинтересовано в провале её миссии.
     Хлоя надела наушники с микрофоном, настроилась на оговоренный заранее канал и отправила сигнал вызова. Затем вспорола ножом подкладку куртки и продиктовала в микрофон цифры, вытисненные на изнанке ткани:
     - Два, пять, шесть, восемь, шесть. Я в свободном плавании. Два, пять, шесть, восемь, шесть. Я в свободном плавании...
     В обычной ситуации хватило бы и пароля. Но Резидент хотел быть уверенным, что его агент не сошёл с ума за время заточения. Потому и подстраховался. Хлое не потребовалось повторять код и пароль в третий раз - экран на стене вспыхнул и показал сидящего за столом человека. Комната, в которой он находился, была тщательно затемнена, чтобы скрыть все те детали, которые помогли бы опознать собеседника. Его лицо выглядело сплошным тёмным пятном. Остался лишь голос -  очень знакомый... и не желающий отождествляться с какой-либо личностью.
     - Капитан Пи? - спросил Резидент.
     - Так точно, - откозыряла Хлоя. Щелчок каблуками, увы, не получился...
     - Слава Создателю, вы целы и невредимы. Как самочувствие?
     Женщина не могла понять - рад ли Резидент её возвращению, или нет. Его голос не выражал никаких эмоций.
     - Думаю... то есть, надеюсь, что со мной всё в порядке, - ответила она.
     Последовала минутная пауза, после чего Резидент сказал:
     - Страховки ради... назовите дату знакомства наследной принцессы Церены с принцем Индасом.
     Хлоя назвала год, месяц и день, в котором имело место сие событие. Она ощутила укол в сердце и огонь в глубине груди. Этот день, как она теперь убедилась, предопределил и её собственную судьбу...
     - Теперь я вижу, что с вами всё в порядке.
     - Есть новости о Мидгарде?
     Хлоя знала, что не услышит ничего хорошего - её Родина полностью разрушена и оккупирована превосходящими силами неприятеля. Слова Резидента лишь подтверждали уже известные факты - самые большие города, каждый с населением свыше двадцати миллионов человек, превратились в радиоактивные кратеры, более мелкие города сожжены завезёнными с Ванахема роботами-разрушителями, сёла и хутора уничтожены взводами психопатов-огнемётчиков...
     - Бешеный Джо... - прошептала Хлоя, вспомнив одного из многих, но не самых главных виновников трагедии, - его даже в котёл со смолой бросать - и то слишком милосердно...
     - Мидгард потерял лишь по предварительным подсчётам около восьми миллиардов человек, - говорил Резидент, - но тем не менее там ещё действуют Силы Народного Сопротивления. Каковы их успехи, сказать не могу, знаю лишь, что промышленные корпорации регулярно завозят на планету десятки тысяч солдат для частных армий, которые бесследно исчезают...
     Два человека, лишившихся своей родины, один из которых находился в чужом измерении, на безвоздушном спутнике у незнакомой планеты, а второй - вообще неизвестно где, ещё долго обсуждали нападение Коалиционного флота Союза Независимых Миров и последствия этого нападения, то и дело замолкая и долго не решаясь нарушить тяжёлые паузы. Но вот Резидент, похоже, сумел наконец взять себя в руки и отбросить все лишние эмоции. Он подался вперёд:
     - Вот что, девочка. Давай-ка теперь обсудим твои дела. Мидгарду мы не поможем, если будем тут сидеть и вести говор о том, что было бы и чего бы не было. Тебе надо, стало быть, поскорее высадиться на Землю и отыскать Церену вместе с её, так сказать, ближним кругом.
     - Именно так, - кивнула Хлоя.
     - Меры секретности, конечно, беспрецедентны, не говоря уже о вашей стёртой памяти, но не я назначал условия - не мне и судить. Полковник Дерксет оставил контейнер с подсказкой у Лэнса Коэна...
     Хлоя кивнула. Ей вспомнилась информация, предоставленная ей в канун начала четырнадцатилетнего заточения. Коэн являлся одним из трёх резидентов военной разведки Мидгарда, но он, несмотря на отличный послужной список, ничего не знал о целях, преследуемых Даном Дерксетом. Мадяко и Джиба, его коллеги, тоже никем не были поставлены в известность о том, что на Земле проживает спасённая от пленения мидгарианская принцесса. Так будет лучше для них троих.
     - Я всё поняла, - сказала Хлоя, - мне придётся действовать в одиночку, никого не посвящая в суть задания.
     Резидент долго молчал, затем сказал:
     - Говоря по правде, ты, девочка, живёшь под прицелом. Да и я тоже. Было бы лучше, если бы мы вообще не знали, что в партии из девяти человек имеется наследная принцесса. Да и резиденты на Земле... к кому-то из них тебе потребуется обратиться за помощью хотя бы один раз, что неминуемо сделает его кандидатом в покойники.
     - Меня не волнует, когда и как я погибну, - сказала Хлоя, - я поклялась королеве Серенити, что отыщу принцессу и позабочусь о ней.
     - Бог тебе в помощь, - отозвался Резидент, - в ангаре есть космолёт, воспользуешься им. В тридцать пятой комнате для тебя приготовлен кое-какой багаж. Одежда, материалы для легендирования, полётные карты, ключи для доступа на базы... Я дам тебе срок до конца февраля, за это время ты должна будешь адаптироваться к местным условиям. Это тебе мой маленький подарок. Отдохнёшь, наберёшься сил... да, и... позаботься о своём оружии. Я кое-что слышал о нём, но даже здесь и сейчас я не рискну развивать эту тему.
     - Конечно, - согласилась Хлоя, - за нами наблюдает множество глаз...
     Резидент на минуту замолк, потом заговорил снова:
     - Хлоя... запомни хорошенько то, что я тебе скажу. Звучать это, может быть, будет цинично, но... Церена - самый дорогостоящий товар в нашей с тобой галактике. Всякие царьки и президентики будут грызть друг другу глотки и ходить по головам, только бы заполучить её. Они не пожалеют никаких денег, угробят какое угодно количество людей, задействуют под любым предлогом все свои армии и секретные службы, согласятся отправиться даже в ад - лишь бы убить Церену, или, хуже того, заполучить её живьём. Поэтому тщательно следи - не пытается ли кто-нибудь ещё искать её. Не теряй бдительности ни на минуту.
     - В окрестностях Земли есть следящие системы Союза? - поинтересовалась капитан Пи.
     - Мне сказали, что их уже нет, - ответил Резидент, - оснований не верить этому заявлению у меня тоже нет, так что до Земли ты долетишь без происшествий.
     Хлоя подалась вперёд:
     - Скажите... хотя бы намекните - кто вы? И где вас искать? Здесь или на Мидгарде?
     - Увы, моя девочка. Не могу. Но уверен, придёт тот день, когда мы сможем поговорить открыто, ни от кого не прячась. До встречи, - и Резидент отключился.

4.

     4

     Ещё с порога Кира уловила исходящий с кухни вкусный аромат. Похоже, мама приготовила тефтели. Слышался Сашкин голос - братец громко рассказывал о "ратных" подвигах в школе, своих и чужих, совершаемых с помощью портфелей и веников.
     - Всем привет, - сказала Кира, заходя на кухню, - что мы сегодня едим?
     - То, что на столе, - ответила мама, - но для начала поди сними пальто и переоденься. И не бросай полотенца на край ванны. Крючки на двери для чего?
     - Хорошо, мам, не буду...
     - А что это случилось с твоими ногтями? - мама перехватила Кирино запястье, прежде чем та попыталась убрать руки за спину, - какой странный вид маникюра. Кто же это так старался? И откуда лак?
     Кира снова чуть не разревелась с досады. Ох уж эта Норка! Всю дорогу выспрашивала про Хулиганку в кедах, а про растворитель, которым следовало стереть с ногтей всю эту криптографию, даже не вспомнила. Девушка опустила голову, готовясь к громам и молниям, но к счастью, сегодня мама пребывала в прекрасном расположении духа.
     - Иди, - сказала она, - и постарайся не устраивать в ванной ниагарских водопадов. Сейчас поедим, потом зайдёшь в спальню. Будем убирать твои художества.
     Девушка была бы только рада от них избавиться. Из-за стола донеслось ехидное похихикивание Сашки.
     Кира не умела вести себя спокойно под горячими струями, и вскоре между ванной и раковиной натекло целое озеро. Кое-как вытерев пол, она закуталась в полотенце, прошла к себе в комнату и переоделась в просторную розовую пижаму, используемую в качестве домашнего костюма.
     - Когда же наконец наступит это тухлое лето, - проворчала Кира, стоя перед шкафом и с тоской разглядывая  джинсы и хлопковые брюки, несколько летних платьев, топики, босоножки и сандалики, - как же надоели все эти дурацкие носки и колготки...
     Войдя на кухню, Кира намётанным глазом отыскала на полках кульки с конфетами, а за плохо притворёнными дверцами шкафчика - халву, сгущённое молоко и ещё кучу разной вкуснятины. Она без промедления уселась поближе к полкам и принялась жевать ещё горячую тефтелину, терпеливо дожидаясь момента, когда мама отвернётся. Но она и не думала отворачиваться, а начала выспрашивать об успехах своих детей на ниве учёбы. Кира рассеянно цепляла со сковородки куски сдобренной зелёным луком яичницы, когда мама поинтересовалась - не хочет ли она похвалиться оценками.
     Девушка лишь пожала плечами и помотала головой, а Сашка не замедлил ввернуть словечко:
     - А трояк по биологии?
     Кира чуть не поперхнулась. И откуда, интересно, этот проныра всё разнюхал? Не иначе Лариска Авдеева постаралась. Что бы ни произошло в классе, стараниями её болтливого языка о происшествии будет знать вся школа...
     - Ты у нас не Кира, - одёрнула мальчугана Анна Павловна.
     - А я что... я ничего. Вся школа знает, что Кирка написала таблицу шиворот-навыворот.
     Мама изъявила желание узнать, что именно случилось на биологии, и Кира, перескакивая с пятого на десятое, рассказала о неудавшейся попытке сошпаргалить.
     - И вот я всё перепутала, написала два ряда задом наперёд и получила трояк, - закончила она.
     - Не выучить, да ещё и так глупо попасться, - усмехнулась мама, - такое только с тобой бывает.
     - А у нас такого не бывает, - оживился Сашка, - мы ещё до начала уроков заранее всё пишем на доске простым карандашиком. Или на обоях.
     - А что особенного вы там учите, - фыркнула Кира, - так... легкотня.
     - Значит тебе, Кирушка, нарочно задают всё самое трудное, - сказала мама.
     Девушка склонилась над тарелкой. Что она могла ответить... Обед закончился; мама собрала тарелки, а Кира, улучив момент, незаметно нащупала за спиной кулёк, проделала пальцем дырку и утащила с собой полный карман конфет.
     Анна Павловна созвала детей в спальню, усадила рядом с собой м сказала:
     - Вот что велел передать папа... начиная со следующего дня вы будете ходить в школу вместе и возвращаться тоже будете вместе. Ты, Шурик, - кивнула она мальчугану, - не будешь после школы забегать к Стасу и играться там до вечера в "денди". Будешь ждать в школе, когда Кирушка освободится. Иногда я или папа будем вас встречать. Это понятно?
     Кира моментально надула губы. Мама не даст залёживаться в постели, кроме того, не позволит сидеть допоздна за компьютером... Сашка тоже был расстроен, хотя старательно делал вид, что ему всё равно.
     - Ты, Кирушка, - обратилась женщина к дочери, - не бойся, не проспишь. Я помогу, если что...
     - А что вдруг случилось-то? - буркнула Кира.
     - Случилось несколько жестоких убийств в нашем районе, и в соседних - тоже. Я сегодня на Братеевской две оцепленные зоны видела. Перед самым рассветом кто-то напал на прохожих, изуродовал до неузнаваемости, а когда те истекли кровью - разорвал на куски и вскрыл головы.
     - Стая собак? - ахнула Кира.
     - Нет. Папа узнавал подробности. Всё это сделал человек, и хотя он убивает по ночам... в общем, будете делать так, как вам велели. Всё.
     Возразить было нечего. Киру пробрала дрожь. Сашка же вдруг сказал:
     - А ещё вчера какой-то пацан из 1998-й школы повесился. Его кто-то на улице вечером встретил, наорал на него, он пришёл домой, изрубил всю мебель и в ванной... вот...
     - И откуда ты всё это знаешь... - фыркнула Кира и осеклась. Ей вспомнился подслушанный в компьютерном классе разговор. Ромчик, Вася и Яшка, несомненно, именно этот случай и обсуждали.
     - Вот так, - заключила мама, - поэтому - никаких гуляний по вечерам. Люди в районе волнуются. Всё возможно... а ты, Кира, - она кивнула девушке и вынула из тумбочки растворитель, - готовь ноготочки. Будем убирать твои художества...
     Через пару минут от Норкиной криптографии не осталось и следа. Мама убрала растворитель и повернувшись к девушке, спросила:
     - Ты что, Кирушка, невесёлая такая сидишь? Не хочется рано вставать?
     - М-м... - мотнула головой Кира и яростно заскребла голыми пятками по паркету, - просто хочется, чтобы скорее лето наступило, что ли... к бабушке хочется. И эти дурацкие носки и колготки... надоели уже до посинения.
     - Тут я тебя очень хорошо понимаю, - усмехнулась мама, - вот только я одного понять не могу...
     Повисла многозначительная пауза.
     - Что это так вкусно шелестит в твоём кармане? - мама подцепила выпавшую на покрывало конфету, - это вот у нас "Умка", а вон и "Ласточка", и "Весёлый пилот"... опять дырку в мешке просверлила? А попросить как полагается - языка нет?
     - Так ведь в пять Норка придёт, - Кира опустила голову, - надо же чем-то угощать.
     - Выкрутилась, - мама потрепала Кирины хвостики, - хорошо, угощай. Только до темноты не сидите. И не забывай спрашивать - кто там, если в дверь постучат. Мы с Шуриком сходим к Авдеевым, они нам звонили... папа нас заберёт, с ним и вернёмся. И Норку угости получше. Я вам оставлю полпачки халвы и мармелад...
     - Ой здорово! - девушка прямо подскочила на кровати.

5.

     5

     Хлоя остановила попутку и не без волнения забралась в салон. Она привыкла к принципиально иным видам транспорта и сейчас впервые в своей жизни доверяла свою судьбу средству передвижения, работающему на жидком топливе и держащемуся на дороге посредством надувных колёс.
     Шофёр и его приятель ехали до самого Сан-Диего, где, по их словам, намеревались всласть повеселиться. Глен, он же шофёр и хозяин машины, был обычным парнем лет двадцати пяти, со светлыми волосами, явно арийского происхождения. Его друг Рэй, напротив, выглядел весьма колоритно - тёмно-коричневая кожа, густые курчавые волосы, в каждом ухе - позолоченные кольца, и вдобавок он был одет во всё розовое. Довольно скоро, наблюдая за их взаимоотношениями, по едва уловимым деталям Хлоя определила - эти двое являются педерастами, причём Рэй исполнял в этом дуэте женские функции. Хлоя разместилась на заднем сиденье, то и дело кося глаза на курчавого женоподобного Рэя - ей ещё никогда не приходилось видеть негра в живую. Только на экране в учебном корпусе...
     Капитан Пи никогда не страдала гомофобией. Она вспомнила, чем заканчивались её предыдущие встречи с разного рода извращенцами(пусть и хорошо вооружёнными), и едва заметно усмехнулась. Не ей следовало бояться ЛГБТ-сообщества, а участникам последнего следовало бы обегать капитана Пи за километр...
     Хлое хотелось подремать. Она привалилась к заблокированной дверце, закрыв глаза и не следя за дорогой. Со стороны она выглядела спящей, вот только сон к ней не шёл. Голова была свежей и ясной, как утром в нерабочие дни, после пробуждения в беседке возле отцовского дома на морском побережье.
     Как в школьные подростковые годы. Как в беззаботном детстве...
     Глен останавливался в Солана Бич, чтобы заполнить пустеющий бензобак. Его альтер-леди угощалась мороженым. Хлоя усердно старалась впасть хоть в какое-то подобие забытья, но вскоре вокруг замелькали предместья Сан-Диего, и волей-неволей пришлось взять себя в руки и сосредоточиться.
     За оказанную услугу Хлоя ссудила Глену мятую бумажку достоинством в пятьдесят долларов, и они, вполне довольные друг другом, расстались.
     Женщина не сразу отправилась в отель - ей хотелось поближе познакомиться с городом. В сравнении с городами Мидгарда он безнадёжно проигрывал и выглядел архаичной древностью, причём чуждой и таинственной, словно был перенесён на привычный пейзаж с далёкой неизвестной планеты. Ничего не поделаешь - здесь история человечества шла по иному пути. Хлоя разглядывала слишком узкие, как ей казалось, улицы, забитые чадящими автомобилями разных типов, похожие на спутанные клубки ниток развязки автострад, длинные, растянутые по тротуарам людские потоки, которые, похоже, не теряли плотности ни утром, ни вечером, ни в обеденное время...
     Проходя по предместьям, составленным из длинных, пересекающихся под прямыми углами улиц, застроенных загородными домами и коттеджами с одинаковыми выкошенными под гребёнку лужайками перед фасадом, Хлоя то и дело поглядывала вверх. Её внимание привлекли такие незнакомые прежде детали пейзажа, как натянутые по всем направлениям электрические провода и распределительно-силовые блоки на столбах.
     - Значит, здесь электричество добывают по старинке, - заключила она, - турбины, ядерные реакторы, гелиоконцентраторы... - капитан Пи несколько раз шумно вздохнула, - то-то я чувствую - воздух здесь совсем не такой, как дома. Здесь прожирают ресурсы в сотни раз быстрее, чем они успевают возобновиться...
     Один раз Хлоя даже улыбнулась. Она минуты две разглядывала невысокий столбик, увенчанный коробочкой и красным флажком, пока наконец не вспомнила, что на Земле люди всё ещё пишут друг другу письма на бумаге и выписывают газеты. Значит, эта смешная коробочка - почтовый ящик...
     Хлоя набрела на железнодорожную станцию и долго разглядывала рельсовую колею, стрелки, светофоры, стоящие на осмотре и поданные к составам локомотивы... Воздух был наполнен целым букетом незнакомых запахов - сожжённого топлива, различных масел, ещё чего-то острого и неприятного. Теперь женщина окончательно убедилась, что находится в абсолютно чужом мире. На её Родине всё железнодорожное хозяйство было убрано под землю. Садясь на поезд, Хлоя воспринимала как должное то обстоятельство, что из окна видна ничем не примечательная, слабо подсвеченная стена тысячекилометрового тоннеля.
     Она испытала глубокий шок, когда села в пассажирский вагон, и вышла уже через две остановки. За окнами не было темноты или подсвеченной стенки. Непривычная, несущаяся картина урбанистического хаоса буквально ошеломила капитана. Хлоя сконфуженно улыбалась - она не ожидала, что мелькнувшие буквально в метре от лица опоры моста или перила путепровода нагонят на неё страху...
     Небо над городом потемнело, Солнце почти зашло. Улицы затопила волна электрического света. Множество светящихся вывесок, витрин, экранов, табло с бегущими объявлениями, огни реклам... Чем дальше Хлоя углублялась в центральные кварталы Сан-Диего, тем ярче, откровеннее и похабнее становились световые рекламы. Купи, приходи, посети, выиграй, используй, воспользуйся, получи скидку, насладись, никакой дополнительной платы, никаких забот...
     Забот у Хлои было всего ничего - запастись одеждой и самыми необходимыми лекарствами. С одеждой всё обстояло просто - машина потребления на Земле работала во всю мощь, моды менялись чуть ли не каждый месяц, и женщине, пусть даже прибывшей из невообразимого далёка, не составляло труда подобрать привычный гардероб. Добыть лекарства тоже было нетрудно, благо что у капитана Пи имелся запас подложных рецептов, а круглосуточные аптеки водились и на Земле...
     Произведя все требуемые от неё расчёты, Хлоя вызвала такси и через несколько минут оказалась на Орэндж-авеню, у отеля "Дель-Коронадо".
     Вселясь в забронированный номер, Хлоя узнала много интересного о своём пристанище. Что "Дель-Коронадо" - национальный исторический памятник США. Что здесь останавливалась куча всевозможных знаменитостей(Хлоя понятия не имела, кто эти счастливчики и чем они прославились). Что здесь можно поиграть в пляжный волейбол, нанять или арендовать катер, сходить в бассейн для взрослых, что постояльцы могут воспользоваться фитнес-центром, салоном красоты и даже сплавать на арендованном катере или моторной яхте на Авалон - курортный городок на острове Санта-Каталина. Сейчас же капитан Пи больше всего хотела остаться в одиночестве. Воспользоваться местными благами она ещё успеет...
     Лёжа на кровати, широкой и в меру мягкой, Хлоя почти не мигая смотрела в потолок.
     Будет очень неприятно, если этой ночью она не сможет заснуть. Очень хотелось оказаться в блаженном небытии. Ещё хотелось надеяться, что местные врачи умеют справляться с затянувшейся бессонницей...
     Женщина перебирала в памяти заученную легенду. Знать её наизусть было не нужно - контрразведка всегда берёт в разработку тех, кто помнит абсолютно все детали своего прошлого. Хлоя, она же Лиза Аренд, должна знать хотя бы двух сменившихся окружных шерифов и глав муниципалитета того округа, в котором якобы жила, но совсем необязательно помнить все их фамилии - одну можно откинуть в сторону. Соседи. Слева жил Фрэнк Марчант, после него - Билл... Его фамилию можно не называть. Справа - Луис Стефенсон, его жена Кэт, их дети... Детей трое, достаточно помнить самого старшего, остальные... Их можно забыть. Через дорогу жил Том, любитель пива и молоденьких проституток, его фамилия...
     Впрочем, к чёрту его фамилию.
     "Коэн должен будет передать мне контейнер. Лучше всего сделать это именно на яхте посреди моря..."
     Беркли. Сокурсники. Достаточно знать хотя бы десять из них по именам, фамилиям и фотографиям, знать расположение комнат в кампусе. Как за четыре года менялся облик учебных классов и аудиторий. Ректор университета - Роберт Бердал. Трёх-четырёх преподавателей - знать по именам, фамилиям, фотографиям и специализации, остальные - подождут. Их можно вспомнить и неожиданно. Снимок в исторической комнате 307,  в которой когда-то синтезировали оружейный плутоний. На карточке - Хлоя и "лучшие подруги"...
     Мысли вновь вернулись к слову, данному королеве Серенити и заданию, которое женщине предстояло выполнить.
     Нужно найти девять человек, которые считают себя жителями Земли, гражданами одной из здешних стран... в какую, интересно, страну отвёз этих девятерых Дан Дерксет? В США? Мексику? На Кубу? А может, и вовсе в Новую Зеландию? Есть и другие страны, жители которых говорят на русском. Россия. Казахстан. Украина...
     Хлоя не помнила, как выглядели эти девять человек. Не помнила их настоящих имён, лиц и рода занятий. Лишь в одном она была уверена твёрдо - среди этих девятерых есть Церена, наследная принцесса мидгарианского трона. Хотя бы имя принцессы осталось в памяти - это уже хорошо. Хлоя посетовала на свою вычищенную память. Даже метод исключения не давал ответов на вопросы - кто именно из находящихся в убежище королевы Серенити был спасён? Кто чем занимался накануне смерти правительницы? Кто куда ходил, кто где стоял, сидел, что держал в руках? У Церены была двоюродная сестра... Как звали её? Была ли она в убежище?
     - Интересно, как они отнесутся к своему прошлому, если я открою им его? - сказала себе Хлоя, - мне надо будет предъявить доказательства... положим, с доказательствами проблем не будет. Но Церена... она ведь ничего не помнит о себе. А когда наша память пробудится? Принцесса будет в смятении, когда узнает, что любимый ею человек убит...
     Индас Ваден. Наследный принц, будущий король планеты Ванахем. Хлоя помнила, что незадолго до нападения коалиционного флота он бежал с родной планеты на Мидгард, причём не один, а с младшей сестрой, принцессой Дженгой. И ещё двумя женщинами, имён которых Хлоя не помнила.
     - Он думал, что сможет предотвратить вторжение, - прошептала Хлоя, - увы... он опоздал. Они уже не могли изменить своего решения сжечь Мидгард...
     Капитан Пи с сожалением вздохнула. Никакие психологические приёмы, никакие догадки, никакая логика не срабатывали. Она не помнила ничего, что могло бы помочь ей отыскать принцессу без оставленной полковником Дерксетом подсказки. Вся эта история с обороной убежища и спасением тех, кто не мог сражаться, превратилась в один большой знак вопроса.
     Зато Хлоя помнила кое-что другое.
     Королева Серенити хранила в убежище спрятанную от противника самую ценную вещь из всего того, что было когда-либо на Мидгарде - Серебряный Кристалл. Вещественное воплощение веры и надежды всех честных и совестливых жителей планеты. То, вокруг чего слагались легенды и народные предания. Считалось, что всякий человек, взявший его в руки, может просить Создателя о чём угодно - и если просьба идёт от чистого сердца, если она подкреплена горячей, глубокой верой - то просимое исполнится.
     Утверждалось, что исполнение просьбы соприкасает просителя с иным, Надвселенским Миром. С тем самым миром, в котором Добро и Зло - не абстракция, не относительные понятия и не аллегория, а реальные, персонифицированные образы. При этом добавляли, что всякое сомнение, вызванное неусердием в соблюдении того, что велит человеку совесть, она же голос Создателя, может привести к смерти просителя, пусть даже его просьба исполнится. Тот же самый результат ожидал и того, кто возьмёт Серебряный Кристалл для забавы или ради любопытства. Оно и неудивительно - глупо надеяться, что Создатель будет подменять собой человека в тех случаях, когда совесть велит прилагать умение и труд самому человеку. А если Серебряный Кристалл попадёт в руки преступника или психопата... В этом случае лучше даже и не загадывать наперёд, какова будет ответная реакция.
     Хлоя обнаружила, что совершенно не помнит, как выглядит Серебряный Кристалл и где он сейчас находится. Она помнила лишь слова королевы о том, что кристалл сам проявит себя, но при каких обстоятельствах это случится?
     Капитан Пи решила не ломать голову над вопросами, ответа на которые она не получит до тех пор, пока этого не потребуют обстоятельства. В конце концов, она и ещё девять человек выжили лишь благодаря силе, высвобожденной Серенити из Серебряного Кристалла.
     А побеседовав оставшиеся ей полчаса с капитаном Пи и полковником Дерксетом, королева навсегда покинула мир живых.
     Первые три дня Хлоя почти безвылазно провела в номере. "Дель-Коронадо" имел подключение к Интернету, по просторам которого женщина путешествовала с рассвета и до заката, желая изучить Землю получше. К вечеру, когда глаза начинало ломить от усталости, Хлоя отправлялась за пределы отеля, рассудив, что нет лучшего отдыха для глаз, чем ночной мрак. Первую половину ночи она проводила в городе, затем шла на какой-нибудь безлюдный пляж, на котором и оставалась до рассвета.
     Однажды в полночь, развлекаясь в ресторане и принимая приглашения гостей на танцы, Хлоя ощутила сильную светобоязнь. Возникла резь в глазах, голова потяжелела и словно наполнилась туманом... Сославшись на острую необходимость посетить дамскую комнату, Хлоя поспешила в свой номер. Последние метры она шла, держась за стену и приволакивая ноги. На её счастье, она успела добраться до кровати и раздеться, в противном случае кто-нибудь из горничных обнаружил бы её лежащей в коридоре, и, неровен час, поднял бы тревогу...
     Хлоя проспала почти двадцать часов.
     Естественные ритмы сна и бодрствования постепенно пришли в норму, как, впрочем, и все другие свойственные человеку функции.
     - Ну что же, - сказала себе капитан Пи после очередного пробуждения, - человек, стало быть, может обитать во вневременном кармане сколь угодно долго. Это следует учитывать. Мало ли что может случиться в будущем...

6.

     6

     Кира всё чаще и чаще видела странные сны, и запоминались они всё лучше. Незнакомые пейзажи, встречающиеся на фоне этих пейзажей знакомые и незнакомые животные, фантастические городские ландшафты, сцены из жизни людей, которых она никогда прежде не видела, сии люди пользовались вещами, о назначении которых она понятия не имела, и говорили между собой на наречии, которого она не смогла определить даже приблизительно... впрочем, её успехи в изучении всего лишь одного английского языка оставляли желать лучшего.
     "И почему я, - думала девушка, - начала так хорошо запоминать эти сны именно с той поры, когда Норка обнаружила, что я - падчерица?"
     С фактом своего сиротства она примирилась довольно быстро. В самом-то деле, что тут такого особенного? Мало ли на свете детей, чьё происхождение под большим вопросом? В годы гитлеровского нашествия чуть ли не каждый пятый ребёнок лишился одного, или обоих родителей, и ничего - выросли, отучились, полюбили, отстроили страну... Печально, но факт - дети остаются без родителей. Так-то вот.
     Вот только как узнать подробности своего прошлого? Да и стоит ли?
     Несколько раз Кире предоставлялась возможность начать непростой разговор, но всякий раз во рту немел язык, а подходящие слова улетали в тартарары. Приходилось придумывать какие-то отговорки, ибо мама иной раз замечала, что с дочерью творится что-то странное. Шли дни; разговор постоянно откладывался на завтра...
     Норка иногда уводила Киру в дальний угол школьного коридора, чтобы поинтересоваться - состоялся ли упомянутый выше разговор.
     - Чего ты резину тянешь? - недоумевала подруга, - нечего ходить с таким видом, будто тебя горчицей накормили. Вот на днях твой батя вместе с Шуриком из дому вечером ушли. А ты опять молчала?
     - Страшно как-то, - мялась Кира, - а если это очень больная тема? Эдак я своими вопросами всю семью развалю...
     - Развалится семья или нет - важно не это, - отрезала Норка, - а то, что тебе сердце велит. Если предки тебя любят, то ничего они не развалят...
     - Ты жестокая, - хмурила брови Кира.
     - Жизнь жестокая, - парировала Норка, - друзья отворачиваются и предают, родители детей бросают, братья и сёстры друг друга ненавидят, но есть ты и твоя любовь. Вот что важно...
     Кира лишь молча кивала, со всем соглашаясь, но дело так и не двигалось с мёртвой точки. Разговор опять переносился на завтра, на послезавтра...
     Как-то раз, уже в самом начале апреля, Киру угораздило сильно расшалиться на уроке геометрии. К доске был вызван Севка Бакисов. Главный шутник и весельчак класса возле доски всегда становился каким-то вялым, начинал ныть, мямлить невпопад, спотыкаться, ронять мел или тряпку - одним словом, выступал как мог. Весь класс потешался, глядя на его душевные терзания(мол, это тебе не анекдоты про Вовочку травить). Сейчас он решал какую-то жутко трудную задачу - впрочем, без надежды на успех. Кира тоже ничего в ней не поняла, кроме того, что в тетради нужно было начертить квадрат. Севка веселил публику своими выкрутасами, Кира под шумок тоже норовила как-нибудь отличиться, и кончилось это тем, что Валентина Николаевна влепила Бакисову "красного лебедя", а Кире велела пересесть за первую парту.
     Эммочка Мокрецова всегда сидела на первой парте одна-одинёшенька. Кира совсем не горела желанием сидеть на виду - ни пошептаться, ни записочку бросить - но тут последовало новое наказание: Валентина Николаевна объявила, что Кира вместе с Эммочкой будет убирать класс после уроков. "Пусть бы эта умница и убирала всё сама, тем более сегодня её очередь... - думала шалунья, - мне-то зачем..."
     На перемене произошёл случай, заставивший Киру получше присмотреться к своей новой соседке по парте.
     Неведомо каким путём в учебный корпус залетела синичка. Крылатое желтогрудое создание металось под потолком и билось в окна, желая покинуть неуютное человеческое сооружение, а детвора из младших классов, завидя в стенах школы беззащитную живую душу, придумала себе очередное развлечение. Всю перемену огромная ватага малышей, вооружившись швабрами, вениками и линейками, гоняла синичку по всему корпусу, не давая ей ни минуты передышки.
     Кира всегда жалела мелких, попавших в беду зверюшек и насекомых. Она не задумываясь выпустила бы птицу на волю, но печальный опыт советовал ей не связываться с одуревшими от азарта малолетками, от которых шарахались в сторону и более крепкие подростки, чем она.
     Синичка спаслась лишь благодаря невысокому росту тех, кто за ней гонялся, и благодаря Эммочке, которая вскочила на подоконник в самом дальнем конце коридора и открыла форточку. Птица юркнула в неё - и была такова, а размахивающая швабрами и вениками толпа была вынуждена разойтись кто куда с постными физиономиями.
     - Вот и поразвлекались, - сказала Кира, подходя к дальнему окну, - и где им эта птичка дорогу перешла?
     - Вот именно, - тихо молвила отличница, - представляешь, что думала эта птичка? Что это, мол, за ненормальные носятся, прыгают, орут, размахивают чем-то...
     - Они меня уже сколько раз сшибали, - сказала Кира, - а Сашка, гад ползучий, ни разу не остановился и не подошёл, чтобы узнать, не сломала ли я что-нибудь.
     Минуту помолчав, Кира усмехнулась:
     - У малышей было такое прекрасное развлечение, а ты испортила им всё веселье...
     У Эммочки, оказывается, тоже имелось чувство юмора. Она прикрыла рот сложенными пальцами и тихо хихикнула.
     - Слушай, - спросила она сквозь смех, - зачем ты всюду, где ни попадя, пишешь, что Децл - потный лох?
     Упомянутого отличницей новоиспечённого "деятеля искусства" обожала почти вся мужская половина школы с первого по одиннадцатый классы.
     - Потому что я не люблю его песни, - ответила Кира, - папа говорит, что он и ему подобные нарочно всякую дрянь поют, стригут деньги, и втихомолку похихикивают над народом - вот, мол, какие они все дураки, за такое дерьмо готовы последнюю копейку отдать...
     - Очень может быть, - согласилась Эммочка, - ты, как обычно, сбежишь с уборки?
     Кира очень хотела сбежать, посидеть в "Лунном венце" и проглотить пару стаканчиков мороженого, но в последний момент передумала. Почему бы не помочь сероволосой умнице? Она вроде бы не такая уж зазнайка, во всяком случае, с ней можно общаться по человечески...
     - Кстати, где ты живёшь? - поинтересовалась Кира.
     - Нам по пути, - Эммочка назвала номер своего дома на Паромной. Оказалось, что это прямо напротив Кириного дома, мало того, окна их комнат смотрят друг на дружку и расположены почти на одном уровне - Мокрецовы жили на одиннадцатом этаже.
     ...Очистить класс от следов пребывания в нём тридцати одного человека большого труда не составляло. Взгромоздить стулья на парты, вымыть доску, подмести пол... Кира взялась за веник, смела мусор и снесла его в бак за углом корпуса. А вернувшись в класс, обнаружила, что Эммочка намела ещё одну кучу всякой дряни, раза в два больше той, что прежде вынесла Кира. Странно, ведь пол казался таким чистым. Опять надо тащиться за угол. Сплошные расстройства сегодня... Эммочка успела и воды принести, причём ни разу не расплескав её по дороге.
     Уборка подходила к концу, когда в коридоре послышались шаги, а затем в дверях появился старый Димкин приятель - Мирослав Кратов.
     - Извините, что отвлекаю, - начал он, - не подскажете, где здесь вашу новую словесницу найти, Александру Антоновну?
     - Наверно, в бассейне, - ответила Эммочка, - там сегодня вроде как насос полетел...
     - Благодарю за информацию... - тут Мирослав заметил Киру, - а вот и два знакомых симпатичных хвостика нашлись. 
     - Что тебе до моих хвостиков? - проворчала девушка.
     - Что поделаешь, если они такие красивые... ну всё, не буду вам мешать. До скорого, - парень развернулся, и вскоре его шаги затихли где-то на лестнице.
     - Кирка, - усмехнулась самая умная ученица, - а знаешь, ты счастливица.
     - Это почему это? - фыркнула Кира.
     - Потому что тебя нашли красивой. Поняла? Тебя, а не какую-нибудь кривляку с губами Чиччолины... а ты почему-то ворчишь. Лучше бы покраснела от смущения, тебе это больше бы подошло. Ты что, знаешь Кратова?
     - Ничего я не знаю, - отмахнулась Кира, - а вот он ведёт себя так, словно... вот дались ему хвостики, и всё.
     - Не волнуйся, - успокоила её Эммочка, - он уже не одинок. У него есть девушка постарше нас. Какая-то Стешка Мамонтова из Марьинской гимназии.
     - Вот и пусть бы ей говорил про её хвостики, - продолжала дуться Кира, - мои-то ему зачем...
     - Так у тебя их целых два, а у Стешки - только один, - хихикнула Эммочка.
     Обладательница двух хвостиков ничего на это не ответила. "Нет, что ни говори, а приятно, когда тебя считают красивой, да ещё и говорят об этом без утайки, - подумала она, - а я... вот блин, и чего я так окрысилась на этого Славку?"
     С уборкой было покончено. Домой девушки отправились, как и было условлено, вместе. На крыльце Эммочка вдруг остановилась и сказала:
     - Кира, я могу у тебя спросить кое-что? Только ты не сердись.
     - Спрашивай.
     - На следующий день после того, как тебя вызывали таблицу наследования заполнять, ты пришла в школу какая-то сама не своя, мрачнее тучи... это из-за групп крови, да?
     - Зачем тебе это? - буркнула Кира. Видно, права была Норка - сейчас эта зубрила начнёт грозить, что всем расскажет...
     - Знаешь что, я тебе расскажу, что со мной однажды случилось. Года два назад я осталась дома одна и от нечего делать начала лазить по шкафам. Много чего интересного увидела, в том числе один документ. Когда я его прочла, то весь вечер проплакала в подушку, пока мама с работы не пришла. Я, конечно, успела всё убрать на  место, но мама заметила, что со мной что-то не так, и в два счёта всё из меня вытянула...
     Кира стояла на верхней ступеньке, с тоской глядя на огромную лужу, в которую превратился школьный двор. Эммочка дёрнула ей за рукав.
     - Что? - повернулась к ней Кира, - подожди... так тебя тоже взяли из детдома?
     - Взяли, - улыбнулась Эммочка, - я тоже подкидыш. Или найдёныш, какая разница. Но у меня только одна мама, которую я люблю. Отец ушёл от неё, когда узнал, что она никогда не сможет родить. И после его ухода она взяла меня, когда мне и года ещё не было. Я понимаю, что ты чувствовала, когда узнала о себе такое... это неприятно, но разве это мешает быть счастливой? Более того, в нашей школе человек десять знают, что я не родная дочка.
     - Так всё было бы хорошо, но мне хочется поговорить об этом с мамой, просто чтобы и ей, и мне было спокойно, но вдруг ей будет больно из-за меня? Я не знаю, как всё это сделать...
     - Со временем подвернётся случай, и если она сама не решится рассказать, то ты с ней поговоришь. Что с того, что мама не родная? Вы ведь любите друг друга, так?
     - Да, но... - Кира осеклась, - Эмка, да ты прямо как Норка говоришь.
     - А она тут при чём?
     - Так ведь я от неё всё и узнала, - и Кира рассказала о событиях давно минувшего вечера и о том, как Норка уговаривает её открыться маме - мол, от этого и ей самой, и маме в придачу, легче станет...
     - Вот как... - подняла брови отличница, - ну что мы стоим? Пошли, - она потянула Киру за рукав.
     Уже за воротами Кира поинтересовалась:
     - Слушай, Эмка, а тот... ну, который мог бы стать твоим отцом - ты с ним лично знакома, или...
     - Мама рассказывала о нём как-то, - пожала плечами Эммочка, - я его ни разу сама не видела, только на старой фотке. Я знаю, что есть такой тип, зовут Владимир Николаевич Прогноевский, живёт где-то на Волгоградке, по слухам - преуспевающий художник, и у него есть жена, которая дважды родила... вот, пожалуй, и всё. Я могла быть записана как Эмма Владимировна, но не вышло. Я всего лишь Ивановна.
     - А если ты с ним встретишься, то что?
     - Он уже никогда не придёт. На что мы ему сдались...
     Кира шла, глядя на мокрый тротуар и пытаясь ухватить какую-то мысль. Что, интересно, могло послужить причиной того, что чета Беляковых удочерила её? Ведь мама как будто не болеет, у неё родился Сашка... Так ни до чего не додумавшись, девушка уже хотела было повернуть к мосту, как Эммочка вдруг сказала:
     - Не хочешь ко мне на чаёк заглянуть?
     - М-м... не знаю, - замялась Кира, - это удобно, или...
     - Я сегодня одна дома, - и Эммочка принялась рассказывать о детской больнице номер 38 и о маме, которая там работает и довольно часто остаётся на ночные смены. По Кириному лицу пробежала тень - два года назад ей пришлось лечь в это заведение из-за приступа аппендицита. На животе до сих пор остался шрам, пусть и почти невидимый после сеансов лазерной шлифовки...
     Отзвонившись маме, Кира приняла приглашение отличницы, и уже через минуту, поднявшись на одиннадцатый этаж, она переступила порог скромного жилища Мокрецовых. Комнаты здесь освещались простыми лампочками, занавески на окнах были невообразимо стары - не иначе, подумала Кира, достались в наследство от бабушки, немногочисленная мебель тоже имела почтенный возраст, хотя ей и пытались придать более новый вид с помощью лака и самоклеящейся плёнки...
     Девушки разогрели чайник и сели за стол. В подвесном шкафчике было много посуды, но все тарелки и чашки были из разных наборов, с товарными клеймами давно закрывшихся, ещё советских предприятий. Эммочке и её матери отчаянно не хватало средств на жизнь, но следовало отметить, что жилище содержалось в порядке и чистоте. Нигде ни единого пятнышка или потёка; вездесущие тараканы, скорее всего, даже носа не показывали в этой квартире.
     Девушки забрали чайник, посуду и перебрались в Эммочкину комнату.
     - Ох ты блин! - изумилась Кира, оглядывая гигантские залежи книг, занимавшие почти треть комнаты, - и ты всё это читаешь?
     - Читаю, - кивнула отличница, - но по большей части чиню. Видишь, в каком состоянии тут всё... - и она тронула пальцем оторванный корешок учебника по радиотехнике.
     - Но откуда ты всё это достаёшь?
     - Из разных мест, - девушка несколько стушевалась, - вот, например, предназначенные под снос деревни. Там много чего на чердаках валяется. Хозяевам это не нужно, и если уговорить их не выкидывать книги на свалку, то можно много чего отыскать...
     Кира обратила внимание на отдельно уложенную стопку книг и брошюр, явно обитавших в комнате не ради красоты. Их названия ни о чём ей не говорили - что-то о высокочастотных цифровых фильтрах, стоячих волнах, вязкости газов, блоках развёртки, стробоскопических преобразователях и ещё о многом таком, что отдавало ненавистной математикой...
     - Иногда можно отыскать полные комплекты журналов, - говорила между тем Эммочка, - "Радио" или "Наука и жизнь", вот...
     - И ты что, серьёзно понимаешь, что здесь написано? - Кира указала на верхнюю брошюрку под названием "Азбука коротких волн".
     - Ну как сказать - понимаю? Я ещё только сама учусь.
     Она порылась в столе и извлекла оттуда несколько альбомов, битком набитых как старыми, так и новыми почтовыми марками едва ли не всех ныне существующих на планете государств.
     - Ой мамочка, - воскликнула Кира, - да откуда это у тебя?
     В её представлении такую коллекцию можно было получить лишь единственным способом - украсть.
     - Ты не поверишь, - улыбнулась Эммочка, - но прежние владельцы всё это попросту выкинули.
     - Ты представляешь, какие это деньги?
     - Представляю. Потому они и лежат здесь так спокойно, почти на виду. Большинство марок приобретёт цену лишь через сорок-пятьдесят лет, а это время ещё как-то прожить нужно. Самые ценные экземпляры мы давно уже отсюда вынули. От греха подальше.
     Она показала Кире коллекцию спичечных этикеток, самые старые из которых датировались концом сороковых годов прошлого века.
     - Их собирать было гораздо легче, - сказала она, - помнишь, мальчишки на труду потрошили подвал?
     - Помню.
     - Так вот я порылась в куче всего того, что им велели выкинуть, и много чего нашла. Знаешь, мне даже пришлось покрепче за химию взяться, чтобы понять - как снять слой клея с бумаги. Спичечные коробки часто склеивают в блок - чтобы семена хранить, скажем... и вот верхний ряд нормальный, а на остальных - не пойми что, потому что всё заклеено...
     Кира вспомнила о своей ныне покойной прабабке. Та была очень запасливой женщиной - сказалась военная юность - и в её запасах хранилось очень многое, начиная от ниток, иголок и соли и заканчивая спичками. Спичек у неё был целый мешок; он до сих пор хранился у бабушки в потолочной нише на кухне. И старых этикеток там было немерено. "Можно Эмке подарочек сделать, - подумала она, - ей десятого сентября пятнадцать стукнет..."
     - А это что вон там? - Кира ткнула в угол, где под белым пологом скрывался некий довольно громоздкий предмет.
     - Это? - Эммочка сняла полог, - это нам в наследство от предков досталось, - она отошла в сторону, и Кира увидела арфу.
     - И ты что, неужели ещё и играть умеешь? - Кира подошла поближе и кончиком пальца осторожно потрогала резонаторную коробку. В арфах, как и в любых музыкальных инструментах, она нисколько не разбиралась, но по её прикидкам сей инструмент был очень стар. Наверняка он был ровесником её прабабке Екатерине Матвеевне Беляковой, умершей в возрасте девяноста двух лет, а может, и вовсе отметил вековой юбилей...
     - Специально не училась, но умею, - отличница уселась на стул и взялась за струны, - могу показать... ты что предпочитаешь - Чайковского, Дебюсси, или... - заметив растерянное лицо гостьи, девушка опустила глаза, - ох, извини, Кирка, я...
     - Ничего-ничего, - Кира выставила вперёд ладошки, - я и в самом деле не знаю, кто такой Дебюсси, а вот о Чайковском слышала, что он... ну, это... как Боря Моисеев. По телевизору показывали как-то...
     - Чего только завистники не напридумывают, - вздохнула Эммочка, - про Паганини говорили, что тот с чёртом спутался, про Ободзинского - что у него была любовница в Америке... - она пощёлкала педалями и вновь взялась за струны, - сейчас мы сыграем "Вальс цветов"...
     Кира ничего не понимала в музыке, но Эммочкино исполнение ей понравилось, да и инструмент был вполне хорош - звучал он великолепно, несмотря на Бог весть какой возраст...
     - Мне не хватает аккомпаниатора, - сказала отличница, - нужна скрипка или виолончель... так примерно...
     - Но всё равно классно! - Кира даже зааплодировала.
     Девушки сели за стол, ещё раз подогрели чайник и наполнили чашки.
     - Скажи, Эмка, - спросила Кира, - а тебе никогда не снились такие сны, после которых остаётся чувство, будто то, что ты видела - это твоё, родное? Что ты там знаешь всё, каждый дом, каждую улицу, фонтан, площадь?
     - Ну... - отличница поспешила проглотить глоток чая, - я... даже не знаю. А тебе что, снилось что-то особенное?
     От Киры не ускользнуло то, что Эммочка как-то оживилась и вся превратилась в слух. С чего бы такая перемена? И Кира рассказала ей кое-что из своих ночных видений. Чем больше она рассказывала, тем сильнее менялась в лице хозяйка... Когда она дошла до восхода на небе гигантского, похожего на Юпитер, шара, Эммочка, не утерпев, перебила её:
     - Постой, а этот шар случайно не Асгардом называется?
     - Да, в снах он назывался Асгард, - подтвердила Кира и вдруг остановилась. Откуда Эммочка это знает?
     - Значит... ты тоже видела это?
     - Ты меня дурочкой посчитаешь, но мне видится в снах всё то же самое, что и тебе, - прошептала Эммочка, - все эти города, люди на огромных ластоногих черепахах, на мамонтах, на эласмозаврах. Аэропорт с летающими дисками на стоянках... а ещё я помню какую-то странную девушку. Она охотилась на тиранозавра, выследила его и уложила с первого же выстрела прямо в пасть. Ещё она ехала на спине диплодока, и у неё на голове были "бабочкины усики", такие хвостики от пучков, почти как у тебя...
     Упоминание об охоте на тиранозавра(разрывная пуля крупного калибра пронзала его нёбо и взрывалась в черепе или шейных позвонках - это Кира тоже наблюдала), о диплодоке с наездницей и "бабочкиных усиках" убедило Киру в том, что Эммочка не несёт отсебятины. Они, почти не общавшиеся между собой раньше, видят в своих снах одинаковые картины... Как такое может быть?
     - Нам видится одно и то же? Но почему? Как? - спрашивала Кира.
     - Кирка, - сказала Эммочка, - ты что-нибудь вообще знаешь о природе сновидений?
     - Ну...
     - Я тоже не знаю, - сказала девушка, - даже Бехтеревы - и те не могли толком ничего сказать. Версий много. Говорят, люди общаются между собой в своих снах, вроде телепатии, или что душа выходит из тела и путешествует по иным мирам. Всё это одинаково недоказуемо, так что...
     - То есть, ты думаешь, что эти картины из снов, с двумя Солнцами, с газовым гигантом и прочим - где-то существуют на самом деле?
     - Ты знаешь... всё, что мы видим - существует, ибо при всём желании мы не сможем выдумать что-то такое, чего в действительности нет и не может быть вообще.
     - Ну знаешь! - воскликнула Кира, - если я навоображаю себе какое-нибудь чёрт-те-что с бантиком сбоку, то оно, по-твоему, существует?
     - Если оно дало сигнал на твои зрительные элементы и нервные окончания - то оно существует. Может, это "чёрт-те-что с бантиком" не совсем твоё, но всё же...
     - Ой, Эмка, я прямо с ума скоро сойду, - простонала Кира, - я просто кретинка какая-то и ничегошеньки не понимаю...
     - А ведь мы обе - сироты, и кто наши настоящие родители - мы не знаем... - задумчиво молвила отличница.
     Обсуждение странной проблемы затянулось на два часа или чуть больше, версий происходящего было множество - от телепатии до контакта с ноосферой(что это такое, Кира знать не знала, и Эммочке пришлось чуть ли не полчаса растолковывать ей значение мудрёного словца, а попутно рассказывать и о том, кто такой Вернадский и чем он знаменит). Ни до чего дельного не договорившись, они решили распрощаться, тем более нужно было учить заданные уроки...
     Кира неторопливо брела по мосту к своему дому, задумчиво глядя на серую гладь пруда.
     Похоже, что с Эммочкой можно подружиться. Если та ничего не придумала, а не верить ей нет оснований, то они обе - подруги по несчастью: она подкидыш, и Кира... А что касается сновидений... Если бы между ними обеими в прошлом существовала какая-то связь, то всё можно было бы объяснить. Но какая тут может быть связь? Кира могла бы вспомнить некоторое количество эпизодов своей жизни, имевших место в двухлетнем возрасте. Больше возраст - больше эпизодов. Но Эммочке в них места не было. Она не появлялась в её жизни до первого класса начальной школы.
     Обедать Кира не стала. Аппетит, на который она никогда не жаловалась, куда-то пропал, и она ограничилась лишь через силу сгрызенным яблоком.
     Папа и Сашка собрались проведать дядю Колю - младшего брата отца, жившего за несколько улиц от Ключевой, в Наташином проезде возле кладбища. Кире очень хотелось составить им компанию - ведь у дяди Коли всегда на столе бывает много вкусных вещей, но в конце концов передумала и решила остаться дома. Ведь рядом будет мама. Может, хоть сегодня удастся наконец поговорить с ней?
     Мама проводила отца и Сашку до лифта. Кира подождала её в коридоре и проследовала за ней в спальню. Как начать тяжёлый и наверняка неприятный разговор? Никакого подходящего предлога девушка не находила.
     - Почему ты не стала обедать? - спросила мама, устроив поудобнее подушки и расположившись на кровати с наполовину связанным свитером и спицами, - обычно ты даже переодеться забываешь, сразу спешишь к столу...
     - Не знаю. Аппетита нет, - ответила Кира. Как свернуть на наболевшую тему, найти подходящие слова... а тут ещё и эти сны, которые они видели с Эммочкой... О них и заикаться нельзя. Мать позвонит Мокрецовым, начнёт волноваться, клещами вцепится в Киру, и тогда такая круговерть начнётся, что никому не пожелаешь. Сейчас девушке только хождений по психиатрам не хватает.
     - Почему же тогда ты ночами плачешь? - мама отложила вязание и усадила Киру рядом с собой.
     - Я плачу? - сказала она, отмечая про себя, что беседа с матерью начала развиваться именно в том направлении, которое ей и требовалось. "Будь что будет, или сегодня же всё узнаю, или вообще никогда", - решила девушка.
     - Не ты одна ночью не спишь. Что с тобой, девочка? Неразделённая любовь? Или с Норкой поругалась?
     - Мамочка... - всхлипнула Кира, - я... скажи, это всё правда? Что если у тебя первая группа крови, у папы первая, а у меня четвёртая, то я была не вашим ребёнком, а чьим-то ещё?
     Если бы мать попыталась скрыть правду, девушка почувствовала это сразу. Этот вопрос сжигал все мосты. Какой будет дальнейшая жизнь семьи, что будет во взаимоотношениях Киры с матерью и отцом - всё зависело от того, что прозвучит из уст Анны Павловны.
     Довольно долго в спальне стояла гробовая тишина. Кира подняла голову и увидела, как из глаз мамы выкатилось несколько слезинок. Похоже, удочерение прошло не совсем гладко - девушка уже не сомневалась в том, что её вопрос оживил в материнской памяти какую-то трагедию.
     - Вот это и случилось, - сказала мама тихим голосом, - может, так будет даже лучше. Мы хотели сказать тебе, но думали сделать это позже, когда ты школу окончишь. Что твои настоящие родители - не мы. И про всё остальное...
     - Я из Дома малютки, да?
     - Нет... - мама вытерла слёзы рукавом халата, - ты из палаты отказничков, но... туда тебя принёс милицейский патруль из отделения по Марьино. Наш папа, когда начал работать на Первом канале, сумел найти их рапорт.
     - А как вы с папой решили меня взять?
     - Так просто этого не объяснить... Садись поудобнее. Думаю, тебе уже можно узнать об этом.
     Кира поплотнее придвинулась к матери и взяла её правую ладонь в свои ладошки. Вскоре мама полностью взяла себя в руки и начала свой рассказ.
     - Все девушки, носящие нашу фамилию, если им повезло быть выношенными и рождёнными, страдают от какого-то наследственного отклонения, которое заключается в том, что большая часть девочек рождается мёртвыми, или изгоняются с выкидышем примерно на четвёртом месяце беременности. У меня должно было быть две младшие сестрёнки, но обе они погибли. У твоей бабушки, она же моя мама, должна была быть младшая сестрёнка и две старших, но и им не повезло. Мальчики же все здоровы, и их потомство в полном порядке. А вот если бы у меня была своя, родная дочка, то...
     - Значит, четырнадцать лет назад она умерла? - догадалась Кира.
     - Умерла, - на глазах у мамы снова заблестели слёзы, - на пятом месяце.
     - Но почему возникло это отклонение?
     - Очень давно, ещё при царях, наши предки с фамилией Баручко жили на Черниговщине. Там мать моей бабушки, мне она прабабка, какое-то время сожительствовала с кем-то из двоюродных братьев, или ещё с кем-то - сейчас это точно не известно. После она уехала от позора подальше, сюда в Москву, хорошо ещё, руки на себя не наложила. У неё родился мальчик. Мой дедушка. Он умер ещё до моего рождения, в живую я его не видела. Только на фотографиях. Внешне он был нормален, а вот изнутри... От этого у его потомков женского пола все несчастья.
     - А папа знал об этом случае? - спросила Кира.
     - Я сказала ему, не помню уже точно, когда, но ещё до того, как он сделал мне предложение о замужестве. После свадьбы у нас снова состоялся разговор на эту тему, и он сказал, что обдумал всё ещё до того, как сделать предложение, что он полон решимости пойти на такой риск, осознавая, какие тяжёлые могут быть последствия, и что он будет меня любить и никогда не бросит, даже если у нас вообще не будет детей. И моего первого ребёнка действительно не стало...
     Мама помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:
     - А я очень хотела именно девочку, хотя умом понимала, что шансы на её появление незначительны, не говоря уже о её здоровье... Когда я начала поправляться после выкидыша и узнала о скорой выписке, я сказала твоему папе, что если нам не суждено растить и воспитывать нашу девочку, то пусть её место займёт другая - не важно какая, но которую мы будем любить как родную... Как бы ни был он расстроен из-за меня, но едва я заикнулась о другой девочке, то он без промедления согласился, и мы пошли в отделение для отказничков.
     Там было три новорожденных девочки, и одна из них не спала. Нам сказали, что она поступила за сутки до того, как меня госпитализировали, что её принесли патрульные... они нашли её под скамейкой в парке. Это и была ты, Кира. Тебе было тогда около двух недель от роду, может, чуть больше. Не знаю почему, но ты очень оживилась... активно задвигалась, когда папа подошёл к тебе. Ты как будто просилась ему в руки. Папа прямо из больницы позвонил в социалку, приготовил все бумаги... К отказничкам ты попала двадцать девятого мая, это число мы записали как день твоего рождения. Когда ты появилась у нас, я просто... вела себя как маленькая, никак не могла наиграться с тобой... словно с куколкой. А после того, как я родила Шурика... в общем, я в своём роде последняя, кто может продолжить эту вереницу несчастных жён. Поэтому уже десять лет я не допускаю никаких зачатий.
     Кира помолчала, обдумывая услышанное. Потом сказала:
     - Но как же без зачатий? Ведь если так долго пить таблетки, то может печень заболеть, или почки...
     - Никаких противозачаточных средств не нужно, - объяснила мама, - достаточно знать чередование плодных и неплодных дней.
     Анна Павловна принялась рассказывать девушке о её первых годах жизни. Как оказалось, Кира была, что называется, очень "голосистым" ребёнком - стоило больших трудов успокоить её, если той что-то приходилось не по вкусу. Была и одна наводящая на размышления деталь, связанная с никому не известной крохой - кто-то запеленал её в чёрную форменную мужскую рубашку военного образца, прожжённую в трёх местах неизвестно чем - то ли тлеющей головнёй, то ли паяльной лампой. Папа хотел выбросить её, но передумал после того, как собственными глазами увидел реакцию крохотной девочки на этот предмет одежды. Возможно, дело было в запахе, который хранила рубашка. Её вешали на спинку кроватки, если Кира среди ночи начинала плакать. Видя чёрную ткань или вдыхая её запах, кроха мгновенно замолкала и крепко засыпала на всю ночь до утра, если рубашка оставалась на своём месте.
     - Вот поедем в Заборье - я тебе её покажу, - сказала мама, - она где-то до сих пор лежит в комоде у бабушки.
     - Надо же, - улыбнулась Кира, - неужели эта рубашка принадлежала... ох, даже не знаю, как сказать...
     - Что-то страшное случилось с твоими прежними родными, - тихо сказала мама, - даже не могу представить - что именно... иначе за столько лет они как-нибудь да проявили бы себя.
     - Мама, - попросила девушка, - прости за то, что заставила тебя пережить всё это снова.
     - Что ты, Кира... я не так сильно страдаю. Твоему папе пришлось гораздо хуже. Ты знаешь, папа всегда может сказать мне, как он любит меня, но то, что он делал и как вёл себя... Он очень страдал, но никогда, ни разу, ни словом, ни жестом, никаким действием не упрекнул меня за то, что со мной случилось четырнадцать лет назад. Ни разу не выразил недовольства...
     - Знаешь, мамочка, - сказала вдруг Кира, - я думала о том, что будет, если вдруг появится та, другая... Которая бросила меня под скамейкой. Я думала о том, кто она, кем может быть сейчас... Но я не хочу её! Не хочу к ней, даже если сейчас она живёт в любви, почёте и уважении! Кем бы она ни оказалась... Я хочу быть здесь, с вами... - и она, обняв мать, уткнулась лицом в её грудь.
     Мать, не говоря ни слова, гладила русоволосую головку девушки. Слова не были нужны. Кира оказалась сильной личностью, способной справиться с собой сама, без посторонней помощи.
     Незаметно наступил вечер. Девушка посидела с матерью ещё немного, потом ушла к себе и занялась заданными на завтра уроками. На сей раз ей удалось довольно быстро со всем управиться. Тем более что не было задано ни одной головоломной задачи. Отложив тетради в сторону, Кира устроила подбородок на руках и стала глядеть в окно. Разглядывая освещённые квадратики окон в соседней двадцатипятиэтажке, она пыталась осмыслить всё, что произошло между ней и мамой.
     Кира вспомнила то, что говорила ей Норка... "Она как в воду глядела, - думала русовласка, - когда сказала, какие жуткие истории могут скрываться в прошлом. Даже то, что я как-то особенно реагировала на своего будущего отца, хотя она не имела в виду конкретно его... Просто провидица какая-то, а не подруга. А тут ещё наши с Эмкой сны. Может, рассказать об этом Норке? Вдруг у неё опять мелькнут какие-нибудь гениальные мысли?"
     Она думала о том, какими хорошими людьми оказались её новые папа и мама.
     - Просто не верится, что папа пережил такое, - прошептала девушка, - всё выдержал. Не слетел с катушек, не убежал, как Прогноевский... а мама... какая она оказалась крепкая...
     Она вспомнила отца на старых фотографиях. Обычный парень ростом чуть выше среднего, да ещё и в очках. На фоне более крепких одноклассников он явно терялся. Да и сейчас, много лет спустя, на фоне той же мамы он смотрится не слишком выразительно. Мама высокая, с тяжёлой костью, с густой гривой вьющихся каштановых волос, яркая, заметная. А папа внешне ничем не примечателен.
     Александр Васильевич проходил службу в Севастополе, в морской пехоте. Там он и познакомился со студенткой Бауманки Анной Баручко, приехавшей с подругами на море. После демобилизации папа поступил в МГУ. Работал в журналах "Советская милиция", "Человек и закон", затем перешёл на студию Пиманова на ОРТ, он же Первый канал...
     Кира подумала о том, что папа является один из немногих жителей района, кто не боится выходить не улицу по ночам. На Братеевской двух человек в буквальном смысле порвали на кусочки(кто это сделал - большой и трудноразрешимый вопрос), но его это не напугало. Только усилило желание докопаться до правды...
     Кира вспомнила о Сашке. Папа проводит с ним всё свободное время, Кира делит своё общество с мамой. Это положение вещей всех устраивает. Ничего удивительного - мама так сильно хотела девочку, а Сашка - сын своего отца. Наследник, надежда и опора. Пусть так и будет, Кира не против.
     - Вот только почему, как бы гадко не вёл себя Сашка, папа всегда его выгораживает? - сказала себе Кира, - на всё одна отговорка - он же маленький... Пять лет назад был маленьким, два года назад тоже был маленьким. Почему я в восемь лет не считалась маленькой? Ты же большая, уступи... А когда же Сашка будет большим, если он и сейчас маленький? Когда поседеет и сгорбатится? Вот всегда так - слышит дитё, что оно вечно маленькое, и окончательно развинчивается...
     Сквозь музыку в наушниках Кира услышала, как в передней зазвенел телефон. Аппарат был многоканальный, с пятью трубками, имеющимися в каждой комнате. Тот, кто первым брал свою трубку, мог переадресовать соединение. Сейчас первой сняла свою трубку мама. Иногда Кира сожалела, что функция аппарата не предусматривала возможности прослушивать другие трубки... но нужно было иметь в виду, что такой возможностью мог бы воспользоваться и Сашка. Он большой любитель совать нос куда не следует...
     Мама закончила разговор и позвала Киру.
     - Звонила Эмма, - сказала она, - она сейчас в тридцать восьмой больнице.
     - С ней что-то случилось?
     - С ней всё в порядке. Что-то случилось с Норкой. Её отец привёз на машине. Кто-то попытался ограбить её в подъезде, изорвал ей куртку и укусил за руку.
     - Но ведь... С ней всё хорошо? Она жива? - взволновалась Кира.
     - Жива. Даже успела описать нападавшего, но какое-то время спустя впала в кому.
     - В кому?
     Девушка почувствовала слёзы на глазах, но всё-таки сумела удержаться от рыданий. Она кинулась к себе в комнату, нашла одежду и приступила к сборам.
     - Кира, подожди... - попыталась остановить её мать, - тебя не пустят к ней, она подключена к аппаратуре...    
     С внезапно нахлынувшей решимостью Кира прошла на кухню, сделала вид, что хочет напиться, открыла кран и незаметно вынула из нижнего шкафчика нож. Сунув его в голенище сапога, за металлическую застёжку-молнию, и вихрем, не оглядываясь, вылетела за дверь.
     Перепрыгивая по пять ступенек, девушка выскочила в холл и остановилась перед парадными дверями, чтобы отдышаться. Затем вынула телефон и набрала номер хорошо знакомого местного таксиста...
     Всю дорогу девушка провела как на иголках, то и дело норовя расплакаться. Неизвестный злоумышленник разгуливает сейчас по Москве, доводя людей до самоубийств и умопомешательств своими нападениями... Может, он и на куски их рвёт? Как ему удаётся проделывать такие фокусы? Кира вспомнила о ноже, засунутом в сапог, и почувствовала себя полной идиоткой. Это глупо. Что она может противопоставить этому новоиспечённому Джеку-Потрошителю, который расправился с более крепкими жертвами, как с ненужными котятами? Он заберёт у неё нож на раз-два, а потом... Кто знает, какие мерзости он проделывал с теми, кто попадался ему на пути? И почему те, кому посчастливилось уйти от него живым, впоследствии прыгали с балконов, сходили с ума, впадали в кому? Что тогда должна делать Кира, если встретится с ним? "Так просто я ему не дамся, - думала девушка, - хотя бы раз, но за Норку он получит..."
     Если бы кто-нибудь сейчас сказал Кире, что укусивший Норку преступник через три дня будет убит у неё на глазах, и что она, ученица девятого-В класса 998-й школы Белякова Кира в компании со своей одноклассницей и соседкой по парте Эммой Мокрецовой и их новой учительницей по русскому языку, примет в этом убийстве непосредственное участие - девушка бы только рассмеялась и сочла собеседника чокнутым...

7.

     7

     Несмотря на позднее время, на парковке под окнами тридцать восьмой больницы было много машин. Ещё с тротуара Кира увидела приткнувшийся прямо к крыльцу милицейский "УАЗ", а рядом с ним пристроилась белая "Газель" с жёлто-красной эмблемой ФСБ на борту. Присутствие в лечебном учреждении федеральных служащих означало, что на таинственного злоумышленника идёт нешуточная охота по всем фронтам. Рассчитавшись с таксистом, Кира бегом устремилась к парадному входу, где едва не сшибла с ног Эммочку.
     - Кирка? Приехала-таки... - сказала девушка, - твоя мать перезвонила мне, просила встретить...
     - Сколько тут народа съехалось... - Кира замолкла, стараясь отдышаться, - что случилось? Норка где?
     - В палате под аппаратурой. Никому туда нельзя, только дежурной смене, и там светило какое-то по нейрофизиологии, которого гэбисты с собой привезли - то ли из Сербского, то ли из кремлёвки...
     - Норка совсем плоха, да? - упавшим голосом спросила Кира.
     - Жить будет, но как - неизвестно, - отличница взяла её за руку, - да не плачь ты, мама сказала, что всё это со временем лечится.
     - Я не плачу... - прошептала Кира, - у меня просто нет уже никаких слёз...
     - Давай зайдём, а то тут зябко как-то...
     Девушки вошли в проходную и свернули в коридор с окнами на парковку. Здесь Кира, к своему недоумению, увидела расположившегося на скамейке Мирослава Кратова. И не одного, а с высокой, спортивного сложения девушкой с собранными в "конский" хвост на затылке каштановыми волосами. Здесь же вдоль стены с рядом дверей прогуливалась туда и сюда новая словесница из 998-й школы - Александра Антоновна Яковлева.
     Эммочка увела Киру к дальнему окну, за кадки с растениями. Русовласка, покосившись на Кратова, спросила:
     - А он что здесь делает? И кто это такая с ним, вон та зеленоглазя?
     - Грамматичка с ним приехала, попросила подкинуть. А эта девчонка - Стешка Мамонтова, с ним вместе катается. У них сегодня, кажется, свидание...
     - И ведь не боятся, что на них тоже могут... - заметила Кира, - а с Норкой что? Зачем здесь ФСБ?
     - У Норки рука укушена. Ей вкололи антибиотики, перевязали, так что всё заживёт. А вот ФСБ... Кирка, я тебе что скажу... "Скорая" почему-то опаздывала, и Абдикен Абзалович привёз сюда Норку на своём транспорте, когда ей совсем плохо стало. А моя мама в приёмном покое была, всё видела и слышала... Это ещё до того, как фээсбэшники приехали. Там у Норки такая странная рана была, здесь ещё ничего подобного ни разу не видели...
     - Рана? И что? Она тяжёлая?
     - Нет, поверхностная и лёгкая. Она такая длинная, вытянутая, похожа на треугольник... отпечатавшийся на руке с обеих сторон. Норка, прежде чем отключиться, рассказала опергруппе, как грабитель выглядел, - Эммочка украдкой огляделась по сторонам и убедившись, что её никто, кроме Киры, не слышит, продолжила шёпотом, - ты знаешь, кто это был?
     - Откуда мне знать? - мотнула головой Кира.
     - Это был Чумной доктор.
     - Что... какой доктор?
     - Тот самый, что на Братеевской двух человек разорвал и мозги из их голов вынул... - и Эммочка начала пересказывать народную молву о появившемся недавно в Москве таинственном преступнике, серийном маньяке, который перед каждым убийством надевал на лицо маску в виде большого птичьего клюва.
     - Вот это и есть Чумной доктор, - говорила девушка, - но... понимаешь, он её укусил. По настоящему. Как только завотделением услышал про клюв, то сразу побежал звонить куда надо. А Норка его так описала... может, ей со страху что-то почудилось, но она говорила про длинный тонкий язык, про коричневую кожу, про когти на руках... я слышала, врачи там наверху вроде бы какие-то образцы на анализ брали, из раны, кажется. А фээсбэшники всех предупредили, чтобы не болтали лишнего, особенно если пресса появится. Как думаешь, может, они знают этого Чумного доктора?
     - Да ну тебя, страшилки какие-то рассказываешь на ночь глядя, - фыркнула Кира, - как это у человека может быть на лице клюв? И когти... его бы телевизионщики затаскали по студиям...     
     - Ну да, - улыбнулась Эммочка, - а госбезопасность сюда не приезжала... сейчас с Норкиными родителями разговаривает какая-то большая шишка. Седой такой дядька в очках, наверное, прямо с Лубянки.
     - Что творится, - усталым тоном молвила Кира, - ворьё на ворье, Чикатило на Чикатиле... Чумной доктор, Такседо Маск какой-то... что хочу - то ворочу...
     - Не говори, - согласилась отличница, - кстати... Такседо Маск снова появился. Разгромил магазин, что Норкиной мамке принадлежит. Прямо этим вечером, перед тем, как Норку привезли... ну пошли сядем, что ли...
     Они вышли из-за кадок и сели на скамейку, причём Кира оказалась между Эммочкой и Мирославом.
     В Кириной голове царил настоящий бедлам. Тип с клювом и когтями, подслушанный в компьютерном классе разговор, заболевшая Норка... Если всё, что говорят о Чумном докторе, соответствует действительности хотя бы на треть, то получается, что в Москве поселился то ли Чернобыльский мутант, то ли оборотень, а то и вовсе пришелец с Бог знает какой планеты.
     "Да фигня это всё, - одёрнула себя Кира, - если бы человек родился с клювом, телевидение растрезвонило бы об этом..."
     Ей ещё только предстояло узнать о том, что земные СМИ поднимают дружный трезвон лишь тогда, когда им прикажут, и только по тем причинам, на которые им укажут.
     Одна из дальних дверей открылась и в коридор вышли мать и отец Норки. Следом за ними вышел седоволосый господин в очках, о котором упомянула Эммочка. Кира сразу узнала его. Он жил в их доме, почти по соседству, в квартире этажом ниже. Звали его Николай Николаевич, и работал он в управлении ФСБ по Москве и Московской области в доме номер двадцать на Большой Лубянке. Девушка попыталась вспомнить его фамилию, но не смогла. Затем из той же двери вышел ещё один знакомый субъект - начальник СКМ из ОВД "Братеево", Руслан Павлович Чудесов. Это был высокий, коротко стриженый человек в звании подполковника, с несколько обветренным, грубовато вылепленным лицом.
     Николай Николаевич сразу покинул здание. Вскоре следом за ним из больницы вышло ещё несколько человек в деловых костюмах. Начальник СКМ несколько задержался - к нему подошла словесница Яковлева, явно намереваясь что-то выспросить...
     Тем временем Мирослав, молча глядевший в пол, вдруг повернулся к Кире и взяв её запястье, спросил:
     - Можно, я скажу тебе пару добрых слов?
     Кира отняла руку, сунула её в карман и усталым голосом произнесла:
     - Если опять про хвостики, я тебя чем-нибудь тресну.
     - К ним мы ещё вернёмся, а сейчас я по другому поводу. Видишь ли, у тебя в сапоге спрятана интересная вещичка. Колюще-режущая, для разделки туш. Точнёхонько за молнией...
     - С чего ты взял, что там нож? - прошипела Кира.
     - Это корпоративный секрет. С твоего позволения, сердитая девочка ... - с этими словами Мирослав протянул руку под скамейку, выудил из Кириного сапога нож и отправил его в рукав своего пальто.
     - Меня Кира зовут, а не сердитая девочка, - проворчала Кира, - как будто запомнить трудно...
     - Ну извини. Я и вправду не помнил. Димка называл тебя, да я запамятовал. Только ты запомни, что таскать с собой нож в больницу или ещё куда - себе дороже. Если бы его у тебя здесь нашли, то... и ещё. Ты ведь без спроса сюда приехала?
     - А тебе-то что... - зашипела девушка.
     - Ничего. Когда отец за тобой приедет, то Стеша... - он кивнул на свою каштановолосую спутницу, - вернёт тебе нож. Не бойся, отцу не выдадим. Но это был первый и последний раз, понятно?
     - Какой заботливый, тоже мне... - Кира отвернулась и встретила насмешливый взгляд Эммочки. Та слышала весь разговор от начала и до конца.
     Откуда-то сверху спустилась Светлана Григорьевна - мать Эммочки, и отличница, дёрнув Киру за рукав, сказала:
     - Ну наконец-то... поднимайся.
     Они оставили на вешалке куртки и облачились в халаты. Затем началось долгое блуждание по больничным коридорам. Кира совершенно не умела здесь ориентироваться и полагалась во всём на Эммочку, которой часто приходилось здесь бывать. Последней шла словесница Яковлева.
     - Я здесь всегда путалась, когда мне разрешили вставать после аппендицита, - шепнула Кира отличнице.
     - Спина сильно болела после лежания?
     - Ой, и не говори мне об этом... - скривилась девушка.
     Норка была помещена в отдельную палату с застеклёнными стенками и белыми шторами поверх стекла. Укрытая до пояса девушка лежала неподвижно, с целой кучей подключённых к телу датчиков и трубок. Зрелище было не из приятных. Правая рука Норки забинтована до локтя. Врачи из дежурной смены что-то рассказывали словеснице Яковлевой, но из их разговоров Кира ничего не поняла, за исключением того, что общее состояние девушки опасений не вызывает, разве что никто не мог сказать - сколько продлится кома...
     Разглядеть лицо Норки было нелегко, но было заметно, что ни страха, ни отчаяния на нём не запечатлелось. Норка как будто легла подремать. Простояв несколько минут у окна, девушки не спеша потянулись к выходу. Ничего они здесь не добьются, даже если просидят у палаты до утра.
     Уже на улице к стоящей на тротуаре в одиночестве Кире подошла Стешка Мамонтова.
     - Держи свою игрушку, - сказала она, протягивая нож. Кира засунула его в сапог.
     - Зачем ты взяла его? - поинтересовалась Стешка, - с Чумным доктором драться собралась?
     - Так просто, - буркнула Кира, - а ты что, нисколечко не боишься? Прям без ничего на улицу выходишь?
     - Всё моё - со мной, - кратовская пассия сложила на груди руки, и стало заметно, что под её кожаной, плотно облегающей тело курткой скрывается отнюдь не синтетический наполнитель. Кира ощутила лёгкую досаду. Она не имела таких мышц, не знала ни одного приёма для самообороны, и её успехи по части физкультуры были очень средними.
     - Знаешь, - сказала вдруг Стешка, - если когда-нибудь научишься драться - никогда никому не рассказывай, что тебя этому обучали. Прикинься сибирским валенком. Мне подружка так и советовала - никому не говори, что твой дядька учил тебя всякое отребье колошматить. Я её не послушала... теперь на комиссию отмечаться хожу.
     Киру кольнуло любопытство. Что, интересно, приключилось с этой здоровячкой? Но вслух она сказала совсем не то, что собиралась:
     - Славка, как видит меня, всякий раз говорит о моих хвостиках... они, видите ли, красивые.
     - Часто говорит? - улыбнулась Стешка.
     - Со счёта уже сбилась.
     - Вообще-то он прав, у тебя отпадные волосы. А хвостики на бабочкины усики похожи.
     - Что? - Кира с трудом скрыла изумление. "Бабочкины усики". Это название она узнала лишь в одном месте, том самом, где этой накачанной девчонке не было места... "А если было???" - подумала девушка. Её медленно, но неуклонно охватывала паника.
     - Ничего, - с лёгким удивлением ответила здоровячка, - просто я слышала это название в каком-то дурацком сне про населённую динозаврами планету. Там ещё по ночам всходило что-то похожее на Сатурн и было два Солнца на небе... а вон, кстати, твой батя приехал, - сказала она, указав на парковку.
     Киру буквально раздирало любопытство пополам со страхом. Третий человек видит те же сны, что и она. Как всё это понимать? Из дверей корпуса вышла Эммочка. Она не слышала Стешкиных слов, а просвещать её уже не было времени, и девушки заторопились к зелёной четырёхдверной "Ниве".
     Кира отрешённо глядела на вереницу оранжевых огней на Каширке и отчаянно пыталась разобраться в происходящем. Уже не два, а три человека с одинаковыми снами... в этом было что-то пугающее. Почему, отчего? Куда всё это может завести? Что это за место, которое они видят? На самом ли деле оно существует, или это какой-то дьявольски хитроумный розыгрыш, затеянный неизвестно кем для непонятно каких целей?
     На Борисовских Прудах они на минуту остановились - папа вышел к ларьку за сигаретами, и воспользовавшись его отсутствием, Кира пересказала Эммочке свой разговор со Стешкой Мамонтовой.
     - Третий человек? - ахнула отличница, - да это... слушай, ты ничего не намудрила?
     - Да нет же! - взорвалась Кира, - два Солнца на небе, газовый гигант с кольцом... этого что, мало???
     - Ну ладно, вон твой папа идёт... завтра поговорим.
     Они съехали на Паромную, и Александр Васильевич на пару с Кирой довёл Эммочку до дверей её квартиры. Та, впрочем, не стала ночевать у себя, а ушла к соседям - учитывая нервозную обстановку в городе, вызванную появлением Чумного доктора, люди уже не решались ночевать в своих жилищах в одиночку.

8.

     8

     Хлоя не торопилась афишировать свой отъезд. Об окончании своего отпуска она известила лишь нескольких человек, с которыми успела сдружиться в Сан-Диего, ибо нельзя было полностью исключать возможность своего повторного появления в Калифорнии. Некий джентльмен, избавившийся от обручального кольца на время своей командировки, очень хотел узнать - когда Лиза, она же Хлоя, снова посетит Сан-Диего, но вразумительного ответа, конечно же, не получил. Хлоя не собиралась заводить здесь тесных отношений и оставлять за собой следы.
     В самом начале марта-месяца, на рассвете, без шумных прощальных застолий, Хлоя собрала вещи и отправилась в аэропорт. А месяц спустя в "Дель-Коронадо" почти все забыли о странной женщине по имени Элизабет Аренд...
     В Москву удобнее всего было отправляться двумя способами - лететь с пересадкой в Токио(эти два рейса могли в общей сложности растянуться на целые сутки), либо с пересадкой в Нью-Йорке(снова два рейса, но уже на шесть-восемь часов короче). Хлоя выбрала последний вариант. Она хорошо перенесла пятичасовой перелёт на Восточное побережье и с некоторым колебанием прошла через линии контроля, на которых служба охраны надеялась найти у пассажиров оружие, взрывчатку и отравляющие снадобья. Как сказал один из попутчиков, сидевший с капитаном Пи в одном ряду, меры предосторожности в аэропортах стали просто зверскими после всего того, что произошло 11 сентября. Хлоя чуть было не поинтересовалась - что же такого могло случиться в тот день, но вовремя придержала язык. Её собеседник произносил слова "одиннадцатое сентября" как имя нарицательное, а это означало, что каждый американский обыватель знал без пояснений, о чём идёт речь. Неровен час, её собеседник работает в службе контрразведки? И отделение этой службы по штату Калифорния нарочно подсадило его к странной женщине Лизе Аренд?
     Тема 11 сентября больше не упоминалась, а Хлоя, найдя свободное кресло в зале ожидания, заглушила голод гамбургером и принялась изучать свою новую биографию.
     По новым документам Хлоя Пи являлась Александрой Антоновной Яковлевой, двадцати восьми лет от роду, коренной москвичкой, окончившей факультет психологии при МГУ имени М.В. Ломоносова и факультет филологии при Московском Институте открытого образования. Как и в случае с Лизой Аренд, составители легенды предусмотрели комплекты фотографий с "членами семьи", одноклассниками, сокурсниками и ухаживавшими за женщиной молодыми людьми, раздобыли данные о соседях по дому, состряпали медицинскую карту, страховой полис, водительские права, аттестат о получении среднего образования... Хлое достаточно было лишь знать о наличии большинства документов - ведь она просто туристка, зачем ей тащить их с собой через границу? Они хранятся на её московской квартире. В сопроводительном письме указывалось, что Александра Яковлева живёт в одиночку и близких родственников не имеет. Там же говорилось о документах, необходимых на тот случай, если квартиру придётся продать или обменять. "Очень кстати, - подумала Хлоя, - если придётся переезжать туда, где  проживает Церена..."
     Все бумаги на имя Элизабет Аренд капитан Пи спрятала в своём бедре, по соседству с пистолетом. Такой способ хранения недозволенных предметов был очень удобен - куда лучше, чем сжигать их или спускать в унитаз, подолгу занимая туалетную кабинку...
     Рейс на Москву оказался ночным. Хлоя надеялась выспаться во время полёта, чтобы с утра на свежую голову взяться за поиски спрятанной наследницы мидгарианского трона. Работники миграционной службы и таможни не нашли ни в документах, ни при самой "Яковлевой" ничего криминального. Им и в голову не могло прийти, что мимо их бдительного ока под личиной русской туристки прошёл настоящий склад оружия и боеприпасов.
     Пассажиры, с которыми Хлое предстояло делить салон, в своём большинстве являлись гостями, навещавшими проживающих в США родственников, представителями торговых и финансовых компаний и такими же туристами, как и Хлоя - кто-то летел домой из Америки, кто-то отправлялся ознакомиться с Россией. Большинство из них заснуло ещё до того, как самолёт выехал на взлётную полосу. Женщина последовала их примеру, устроилась в кресле поудобнее и через несколько минут провалилась в сон, даже не почувствовав, как машина оторвалась от земли...

     Очередной аэропорт - уже третий за прошедшие сутки. Галдящий, словно птичий базар, зал ожидания, толчея в проходах, говор на десятках всевозможных языков... Под открытым, хмурящимся небом действительно было холодно - градусов двенадцать ниже нуля по Цельсию. Хлоя наскоро позавтракала в ближайшем кафе и отыскала автобус, отправляющийся в самый центр города, к Серпуховской площади.
     Хлоя с жадным любопытством разглядывала городскую застройку близ Каширском шоссе, потоки транспорта, одетых по зимнему пешеходов...
     Её охватил приступ ностальгии. Она хорошо помнила, как Мидгард и Земля выглядят из космоса, хорошо знала топографию обеих планет. Москва напомнила ей Талиан - город, считавшийся на Мидгарде самым древним, построенный около двух с половиной тысяч лет назад. Земной аналог Талиана лежал на глубине полутора километров на дне Атлантического океана, и здесь его считали столицей Атлантиды - государства, погрузившегося на морское дно в ходе неких тектонических катастроф. Мидгарианский аналог Москвы сохранился гораздо лучше Талиана; его называли Мосхгау, и оба эти названия, если пренебречь некоторыми лингвистическими частностями, означали одно и то же - "Большая река". "Стало быть, - думала капитан Пи, - здесь племя парсов и племена земли Вантит не проявили такой же активности в освоении планеты, как это было на Мидгарде. И вдобавок здесь континент расколот на куски..." Она сравнивала свои московские впечатления с тем, что видела в Мосхгау. Конечно же, столица России в этом сравнении проигрывает. Тесная, неуютная, мрачная, хотя и весьма своеобразная. В центральной части Мосхгау, например, отсутствовал Кремль или хоть что-то на него похожее.
     В поперечнике Москва раскинулась километров на сорок пять и на пятьдесят - с юга на север. Застройка была очень плотной, число жителей, по разным подсчётам, разнилось от десяти до двенадцати миллионов только в пределах МКАДа. "Что там вся Земля, - подумала Хлоя, - жизни не хватит, чтобы перерыть и изучить только этот город..."
     Женщина всё утро и половину дня провела либо в транспорте, либо на своих двоих. Автобусы, такси, метрополитен, пригородные поезда... Нужно научиться ориентироваться в этом муравейнике, чтобы поменьше попадать впросак. Всюду - невообразимое количество куда-то спешащих, суетящихся людей. Всех возрастов и обеих полов. Одетых по моде, без оглядки на моду, богато, средне или бедно, а то и вовсе одетых не поймёшь во что. Занятых, развлекающихся или просто слоняющихся без дела. Студенты, школьники, дети, попрошайки, торговцы и покупатели. Целая улица, занятая художниками, музыкантами, танцорами и изготовителями сувениров, на которые падки иностранные туристы. Точки сбора проституток мужского и женского пола. Какие-то личности с лозунгами, плакатами и мегафонами, жаждущие революционных преобразований, их сторонники, преданно кивающие в ответ на звучащую с импровизированных трибун белиберду(и это ещё очень мягкое определение, впору бы назвать эти речи бредом душевнобольных). Хлоя выискивала глазами девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Где угодно - на улицах, в магазинах, подземных переходах, железнодорожных платформах, на площадях - она уже могла столкнуться с Цереной.
     С мостов, смотровых площадок, с Воробьёвых гор женщина разглядывала тонущие в туманной дымке кварталы и улицы, тёмные громады жилых домов, сотни тысяч окон... Церена могла находиться за любым из них. "Если, - мелькнуло в голове Хлои, - она вообще в Москве. Её новые родители могли увезти её куда-нибудь ещё. А может, она до сих пор в сиротском приюте..."
     Ближе к вечеру Хлоя поехала в Нагатинский Затон, район Москвы, в котором согласно легенде она прожила большую часть своей жизни. Она безошибочно отыскала нужный ей многоквартирный шестнадцатиэтажный дом на Судостроительной улице, немного побродила вокруг, изучая окрестности и незаметно присматриваясь к возвращающимся с работы жильцам... Если не считать какой-то женщины лет тридцати пяти, поприветствовавшей Хлою - та поздоровалась в ответ - то больше никто не обратил на неё внимания. Это могло означать следующее: в течении нескольких недель или месяцев жители дома, в котором располагалась квартира Яковлевой, регулярно видели во дворе или в подъезде молодую особу, внешне похожую на Хлою Пи... Эта особа обеспечивала так называемый "эффект присутствия" для внедряемого агента, которому предстояло вселиться на конспиративную квартиру. Она выносила мусор, проверяла почтовый ящик, мыла окна, устраивала походы по местным магазинам... Сейчас Хлоя сама в этом убедится. Ей ли не знать, как работает нелегальная резидентура...
     Квартира находилась на шестом этаже, имела три раздельные комнаты, кухню, ванную с душевой кабинкой и крытый балкон. Меблировка старая, носящая на себе следы детского вандализма. Судя по куче квитанций, кто-то регулярно оплачивал счета за электричество, телефон и прочие услуги...
     В комоде Хлоя отыскала комплект документов, упомянутых в сопроводительном письме Резидента. Там же лежал отчёт, составленный проживавшей здесь до появления Хлои девушкой, в котором она подробно описала всё, что с ней происходило за последние четыре месяца. Эти записи нужно было изучить на тот случай, если уже завтра Хлою спросят - не она ли забыла простынь в химчистке или задолжала соседу слева...
     Она провела уборку, выкинула в мусоропровод ненужное в хозяйстве барахло... Приведя жильё в пригодное для проживания состояние, Хлоя приняла душ, облачилась в халат и устроившись на диване, раскрыла ноутбук. Соединила аппарат с комплексом наблюдения и перехвата на Таймыре, затем активировала браслет-передатчик и вызвала полковника Улфа Юггера, работавшего в России под именем Ивана Мадяко, начальника Оперативно-Поискового управления МВД.
     Юггер не знал, кем в действительности является Александра Яковлева и в чём заключается суть её задания. В его представлении она была агентом-нелегалом, подчинённым Резиденту напрямую, без посредников. После недолгой беседы он соединил капитана Пи с нужными ей ведомственными сетями и дал небольшую консультацию по особенностям их работы.
     Женщина углубилась в копии рапортов, протоколов и отчётов, выискивая случаи оставления детей, подходящие под даты, отмеченные полковником Дерксетом. Она смогла довольно точно отследить судьбы найдёнышей, и вскоре ей удалось вычленить пять наиболее перспективных случаев.
     На первый взгляд ситуация обнадёживала. Пятеро затерявшихся мидгариан оказались молодыми девушками, все они проживали не очень-то и далеко друг от друга, а две из них учились в одной школе. Может быть, даже знали друг друга лично. Ученицы 998-й школы Эмма Мокрецова и Кира Белякова жили в Братеево на двух соседних улицах. Это обстоятельство нельзя было оставлять без внимания. Совсем рядом, в Марьино, жила некая Степанида Мамонтова, шестнадцати лет от роду, ученица выпускного класса Марьинской гимназии. Буквально по соседству, но уже дальше от первых троих, жили шестнадцатилетние Надежда Благодатская и Раяна Сафуанова - в Северном Бутово и городе Видное соответственно. Пять шансов против четырёх за то, что одна из этих девушек - наследная принцесса Церена, дочь королевы Серенити.
     Из них пятерых только трое имеют полные семьи - Благодатская, Белякова и Сафуанова. У Мамонтовой и Мокрецовой - только приёмные матери.
     Хлоя нашла фотографии из местных соцсетей и групповые снимки учащихся из нужных ей классов. Вгляделась в лица девушек. Бесполезно. Перед её глазами промелькнуло пять незнакомых людей.
     - Хорошо же мою память выскоблили, - прошептала она.
     Впрочем, она отметила пару любопытных деталей. Первая - Кирина причёска под названием "бабочкины усики". Этот способ укладки волос был очень распространён на Мидгарде. А на Земле? Хлоя не знала. Вторая деталь - тёмно-фиолетовые глаза Раяны Сафуановой и тёмно-синий отблеск чёрных как уголь волос. Она мидгарианка, в этом нет никаких сомнений...
     Капитан Пи продолжила изучение документов, надеясь найти следы четырёх оставшихся панцироносцев. Теперь воодушевление Хлои сменилось разочарованием и недоумением.
     Данные об этих людях отсутствовали. То ли их не внесли в компьютер, то ли их кто-то, по небрежности или нарочно - удалил.
     - Вот чёрт, - воскликнула Хлоя, - как говорится - на самом интересном месте... как это могло случиться?
     Она вздохнула и уронила голову на сжатые кулаки. И ведь даже посоветоваться не с кем. С Резидентом связываться нельзя, пусть бы он даже и присоветовал что-нибудь дельное. У врагов Мидгарда очень длинные руки. Пусть они не знают о происходящем на Земле прямо сейчас, но рано или поздно узнают обо всём - на этот счёт Хлоя иллюзий не питала.
     Разрешить эту непростую проблему можно было лишь в одном случае - если у панцироносцев проснётся память.
     Хлоя только сейчас почувствовала, что её ноги, плечи и спина невыносимо болят, голова гудит, а глаза слипаются. Мысли сбивались и путались. Выключив ноутбук, женщина прошла в спальню, скинула халат и без сил повалилась на кровать...
     На рассвете, едва разомкнув глаза, Хлоя перебрала в памяти всё, прочитанное накануне вечером, и постепенно в её голове выработался план действий. Сразу после душа и завтрака она отправилась в агентство недвижимости. После недолгих поисков ей удалось найти подходящий вариант - трёхкомнатную квартиру на Алмаатинской улице, на втором этаже двадцатидвухэтажного дома, и главное, совсем рядом с 998-й школой, в которой учились Эмма Мокрецова и Кира Белякова. Хлоя сразу же внесла предоплату за аренду на год вперёд и уже к полудню переселилась на новое место.
     Последующие несколько дней Хлоя потратила на изучение Братеевского и близлежащих районов, на покупку мебели, одежды и разных необходимых в быту вещей, на исследование мест массового отдыха, злачных заведений и административных учреждений... Несколько раз она видела Эмму, Киру и Степаниду, порой на расстоянии вытянутой руки. Увы, никаких воспоминаний во время этих встреч у неё не пробудилось. Это были три самые обыкновенные девушки, разве что у Киры более запоминающаяся внешность - должно быть, из-за "бабочкиных усиков", и одевалась она более ярче, чем остальные две. Все они тоже никак не реагировали на Хлою, даже если встречались с ней взглядами, но одно важное открытие капитан Пи всё же сделала.
     Её переделанный мобильный телефон после набора неучтённого в авторской программе кода высветил на жидкокристаллическом экране большую синюю цифру "5", и произошло это после того, как Хлоя направила луч идентификатора в спину Киры, когда та стояла в магазине и ждала очереди на кассу. Несколько раз Хлоя повторяла свой опыт в других местах - экран упорно показывал пятёрку.
     В случае с Эммой Мокрецовой идентификатор высвечивал двойку, в случае со Степанидой Мамонтовой - четвёрку. Не оставалось никаких сомнений, что трое уроженок Мидгарда наконец-то обнаружены. Теперь следовало подумать над тем, как дать им понять, кто они на самом деле, и научить пользоваться "Панцирями", интегрированными в их тела.
     Ещё Хлое пришлось применить на практике методы тайного проникновения в чужие помещения. Попросту говоря, она воспользовалась удобными моментами и вскрыла квартиры Мокрецовых, Беляковых и Мамонтовых, установила там прослушивающие устройства, а заодно немного ознакомилась с личной жизнью интересующих её девушек. Поступок, надо признать, не очень этичный, но другого способа проверить подопечных на наличие у них нетипичных для земного общества знаний пока не было. И Хлоя, как показало ближайшее будущее, не разочаровалась результатами содеянного.
     Без лишних хлопот удалось решить задачу с трудоустройством в 998-й школе. Для этого пришлось проникнуть в квартиру одного из педагогов и установить там крошечный генератор инфразвуковых волн. Довольно скоро хозяйка квартиры слегла в постель и взяла отгул по болезни, а некоторое время спустя Лидии Дмитриевне Зандберг предложили более высокооплачиваемое место в одном из столичных лицеев. Таким образом для Александры Яковлевой, она же капитан Пи, освободилось вакантное место преподавателя русского языка и литературы, чем она незамедлительно воспользовалась.
     В педагогическом коллективе её приняли хорошо, и ученикам она пришлась по вкусу(для тех же, кто привык ходить в школу не для учёбы, а потехи ради, настали плохие времена), но главным было то, что ей в первый же рабочий день удалось с глазу на глаз побеседовать с Кирой Беляковой. Приходилось импровизировать на ходу; упоминание о потерявшем память супершпионе и о некоторых свойственных Мидгарду деталях не вызвало у расстроенной чем-то девочки никаких эмоций... Тогда Хлоя решила сменить тактику и не затевать провокационных разговоров, сочтя, что лучшее в нынешнем положении - пассивная выжидательная позиция и сбор информации. Микрофоны в квартирах работали исправно, и результаты не заставили себя ждать.
     Кира узнала, что она не родная дочь своим родителям, и начала видеть странные сны. Эмма тоже видела такие же сны, разве что в другие ночи. Те же сны видела и Степанида Мамонтова. Она в отличии от остальных рассказала всё матери, та в ответ только руками развела, но по какой-то ей одной известной причине девушка не поведала о своих видениях Мирославу Кратову.
     Хлое удалось познакомиться и с Кратовым. Важно было иметь выход на него в том случае, если его зазноба Стешка что-нибудь вспомнит и расскажет ему, а это было чревато самыми разными последствиями, в том числе и неприятными... Организовать знакомство оказалось очень просто: как-то после уроков, когда почти все разошлись, Хлоя устроила маленькую диверсию в аппаратном помещении школьного бассейна, а затем сама же позвонила Мирославу Михайловичу, который, как оказалось, имел какое-то отношение к обслуживанию насосно-компрессорных систем. Кратов пришёл в школу во время обеденного перерыва, долго бродил по всем этажам, прежде чем встретил "словесницу Яковлеву", а устранив в общем-то пустяковую неисправность, порекомендовал не пускать школьников к оборудованию. И Хлоя, и Мирослав расстались вполне довольные друг другом, Кратов даже сделал ей комплимент по поводу Хлоиных волос, особо подчеркнув их тёмно-зелёный отблеск. Таким отблеском действительно не могла похвастаться ни одна женщина на Земле...
     Кое-что она узнала и о двух оставшихся панцироносицах. Раяна Сафуанова жила не по месту прописки в Видном, а на квартире своего дедушки, Геннадия Тимуровича Амантаева, генерала войск ПВО и по совместительству - советника президента. Со своим отчимом Ахметом Радиковичем она находилась в крайне плохих отношениях, что неудивительно, если учесть, что он, пусть и являющийся руководителем крупной горнодобывающей корпорации, слыл глупым и малообразованным прожигателем жизни, сменившим за прошедший год не одну любовницу. Копнув поглубже, капитан Пи узнала, что его корпорация держится на плаву за счёт приличных государственных дотаций, а фактическим её хозяином является некий малопривлекательный тип по фамилии Засядько, отставной подполковник КГБ.
     Надя Благодатская тоже "порадовала" наличием влиятельного родственника, старшего сводного брата, работавшего в составе дипкорпуса в Лондоне. Ознакомившись с его деятельностью более внимательно(дипломат имел несколько государственных и ведомственных наград, полученных отнюдь не за красноречие), Хлоя лишь вздохнула и сказала:
     - Уж лучше бы они все в провинции выросли. Советник президента, работник СВР, бывший госбезопасник и богатенький Буратино с кучей подстилок... хороша компания. Нутром чую - попортят они мне крови, если что-нибудь пронюхают...
     Увлёкшись слежкой за бывшими соотечественницами, Хлоя почти не замечала, какие любопытные события происходят в окружающем мире. Обратить на них внимание её заставила газета, подобранная со скамейки в одной из аллей Братеевского парка.
     На первый взгляд ничего интересного и полезного в газете напечатано не было - стандартный набор сплетен о жизни эстрадных знаменитостей, спортсменов и политиков, сообщения о летающих тарелочках, зелёных человечках и пролившихся дождях из лягушек, насквозь лживые гороскопы, столбцы похабных анекдотов и куча объявлений... Но одна примечательная заметочка в этом печатном мусоре всё же нашлась. Автор вкратце излагал истории ограблений ювелирных магазинов, имевших место в Москве за последние полгода, и пускался в замысловатые гипотезы о намерениях и личности основного подозреваемого в этих преступлениях, известного под кличкой Такседо Маск.
     Хлоя дважды перечитала эту заметку, фиксируя в памяти каждую деталь(автор не отличался большой осведомлённостью, и попутно допускал в тексте множество грамматических ошибок). Особенно её заинтересовало то, что грабитель не прихватил с собой ни одного предмета. Тем же вечером женщина села к ноутбуку и среди груды бесполезной по сути информации отыскала все телепередачи и копии статей из периодических изданий, в которых хотя бы раз упоминался Такседо Маск.
     "Жёлтую" писанину и откровения видеоблоггеров, клеймивших преступника как пришельца с планеты Икс или объявляющих его беглым зомби из военной лаборатории в Челябинске, можно было сразу откинуть в сторону. Хлое были нужны мнения профессионалов в своих областях. Сразу же на свет выплыл выпуск передачи "Человек и закон" с расследованием Александра Васильевича Белякова, отца той самой Киры из девятого-В. Затем последовали ещё несколько выпусков других, менее популярных социально-правоведческих передач. Публикаций, посвящённых странному грабителю, написанных добротно и со знанием фактуры, набралось около сотни. Изучение и анализ добытых материалов занял часа четыре, но Хлоя не пожалела о потраченном времени.
     - За каждой строчкой виден след профессионала, - сказала себе женщина, - с моим уровнем подготовки, а может, и выше. Непонятно только одно - чего именно он добивается...
     Ради очистки совести капитан Пи почитала и бульварную прессу. Такседо Маск представал на её страницах в виде какого-то сверхъестественного существа, непонятно как пробирающегося на охраняемые объекты и непонятно как исчезающий по окончании дела. Прочла она и о таинственной личности, которая, начиная с Нового года, якобы ходит за ним по пятам, демонстрируя при этом разные акробатические чудеса и удивительную способность оставаться в живых после прыжков с пятиэтажек...
     - Неужели кто-то включил свой "Панцирь" самостоятельно? - сказала себе Хлоя. Москвичи в своём большинстве не принимали всерьёз бульварную писанину, а капитан Пи сразу разглядела за Такседо Маском и его настырным преследователем то, что она сама не раз проделывала на полигонах, превратившись из человека в панцироносицу...
     Хотела Хлоя или нет, но пришлось ей снова обращаться за помощью к Улфу Юггеру. Получив копии материалов дела, она довольно быстро поняла - следствие так и не смогло выйти ни на подозреваемого, ни хотя бы примерно вычленить круг таковых. Сыщики искали человека, прошедшего подготовку либо в милиции, либо в специальных частях, но успеха так и не добились.
     - А всё потому, что этот человек проходил подготовку в других частях, - заключила Хлоя, - что же получается - кто-то из моих соплеменников пошёл по кривой дорожке? Это не есть хорошо...
     А между тем на ноутбук поступила информация с микрофона, установленного в кабинете подполковника Чудесова, начальника братеевской СКМ. И то, о чём говорилось на проходившем там совещании, заставило Хлою крепко призадуматься.
     Местные опера говорили о странных убийствах, прокатившихся по южным округам Москвы. Разорванные тела, искусанные руки и лица, трепанация черепов с изъятием мозга, выклеванные(причём явно не вороньём)глаза, оторванные языки - в таком или почти таком виде пребывала каждая жертва таинственного маньяка, именуемого Чумным доктором. Внимание капитана Пи сразу привлёк разгоревшийся спор - настоящий ли клюв у Чумного доктора, или же бутафорский? Симметричные ранения треугольной формы толковались кому как угодно...
     Услышала она и о тех случаях, когда жертвы выживали. Но их дальнейшей судьбе не всякий бы позавидовал - они накладывали на себя руки, впадали в кому или оказывались в психолечебницах.
     Хлоя словно вновь вернулась в события четырнадцатилетней давности. Она хорошо представляла возможности врагов Мидгарда.
     Как подсказывал её опыт, Чумной доктор мог атаковать свои жертвы оружием нейродеструктивного типа, основанного на инфра-, или ультразвуке. Он мог применять и модулированные радиоволны. Что же касается такой удивительной приметы, как клюв... Этот клюв фигурировал во всех случаях, когда жертва успевала дать какие-либо показания. Клюв, длинный тонкий язык, коричневая кожа... Мальчишка, изрубивший топором мебель и вынутый из петли(хотя было уже поздно)- описал приметы нападавшего очень точно, пусть даже это был предсмертный бред...
     - Кто же ты такой, клювоносец? - думала Хлоя, - откуда ты? И если ты тот, о ком  думаю, то кто твой хозяин? Что он делает на Земле?
     Она знала, что человеку не под силу растянуть ногу своего ближнего до такого состояния, чтобы она порвалась напополам. Пары рук тут будет недостаточно...
     - Резидент предупреждал, чтобы я следила - не ищет ли кто-нибудь Церену... - вполголоса проговорила женщина, - может, то, что творится сейчас в Москве - это тот самый случай? Может, эти поиски в самом разгаре, а я пропускаю всё самое интересное? Пока с девочками всё в порядке, но надолго ли? Был бы у меня хотя бы год в запасе... хотя что там год. Быть может, у меня даже недели нет...
     Выжидать дальше становилось опасно. Надо немедленно, пусть и через силу, разбудить память девушек, хоть на самую малость. Пока Хлоя прикидывала, как это сделать, Чумной доктор объявился снова и напал на ученицу девятого-В Нору Бикбову, лучшую подружку Киры Беляковой. Визит в тридцать восьмую больницу, беседа с врачами дежурной смены и Абдикеном Абзаловичем, отцом Норы, зафиксированные переговоры работников федеральной службы окончательно убедили капитана Пи в обоснованности своих подозрений - на Землю неведомо откуда проникло нечто смертоносное, не ведающее ни жалости, ни сострадания.
     И шансы на благоприятный исход после открытого массированного столкновения у землян очень малы.
     Если вообще есть.